А я верну тебе свободу

Глава 20

Уже в машине Андрей спросил, не расскажет ли Любовь Александровна чего-то еще интересного для следствия.

— А на каком этапе сейчас находится ваше следствие?

Андрюша проблеял что-то невразумительное.

Они с Любашей устроились на заднем сиденье, я вела машину. Вначале оглядывалась, ожидая погони. Или, по крайней мере, слежки. Но пока никого не видела: или парни умели профессионально вести наблюдение, или решили нас не преследовать. Ну куда Любаша денется, в конце-то концов? С такого хлебного места?

Любаша хмыкнула, сообщила, что о местонахождении следствия догадалась и ценит воспитанность представителя питерских органов: в присутствии двух дам о подобных местах не принято говорить вслух, затем высказала свое мнение о местном отделении милиции, закупленной владельцами гостиницы на корню. Я в разговоре не участвовала, молча смотрела вперед, на освещаемое фарами шоссе. После выезда из Выборга я даже не присматривалась к возможным преследователям. Догонят — значит, догонят. Брать-то все равно будут только Любу.

Мне, признаться, хотелось спать. Хотя была одна задумка: прикинуть примерное расстояние от Выборга до грунтовой дорожки, уходящей от шоссе влево — той, по которой ехал Сергей, чтобы спрятать в лесу тело девушки. Кстати, а куда подевались пленки и фотографии Толика в компрометирующих обстоятельствах? Они хранились в квартире Сергея, и их прихватил тот, кто ее обыскал первым, вспоров все диваны с креслами? Или их нашли ребятки Колобова?

Надо будет спросить у Вити с Колей при следующей встрече. Хотя зачем мне им показывать, что я знаю об этих фотографиях? Нет, не буду. Что они теперь дадут? Лишь подтвердят смерть Лены — если ее, конечно, можно таким образом опознать. Ведь Сергей-то фотографировал Толю.

Андрей тем временем спрашивал у Любаши, куда она намерена податься. Администраторша усмехнулась и сообщила, что ей просто нужно немного отсидеться в тихой гавани — пока в гостинице не уляжется суматоха. Как я видела в зеркале заднего вида, Любаша полностью отошла от переживаний (ей, по-моему, вообще не свойственных), гнев и раздражение тоже прошли, и она стала такой, какой я ее помнила по предыдущим встречам: холодной, уверенной в себе стервой. Истинной гостиничной администраторшей, причем советской закалки.

Андрей спросил, не боится ли она потерять работу, не появившись на месте в свое дежурство. Любаша весело расхохоталась.

— Зачем им новые люди? А я — человек проверенный. Всех знаю, все меня знают. Ну а пока отсутствую… Там же у меня две сменщицы.

Поработают сутки через сутки. Им не привыкать. За такие-то бабки, которые там платят, — можно. А вскоре и я вернусь.

— Не боитесь? — спросил Андрей. — Я имею в виду того, что с вами и потом могут расквитаться.

— Того, что будет потом, не боюсь, — ответила Любаша совершенно серьезным тоном. — А вот сейчас как раз можно попасть под горячую руку и пострадать ни за что. Вот этого мне как раз не надо. А когда несколько пауков сожру! друг друга и останутся сильнейшие — я вернусь и займу свое обычное место. Я не крала денег, поэтому спокойна. А те волки найдут виновного. Раньше, позже, но найдут. В этом я не сомневаюсь.

Тут не выдержала я и подала голос, интересуясь, не опасается ли Любовь Александровна кары за то, что попыталась сдать Колобова следователю. Выходил он или не выходил вместе с Леной — не важно, важно то, что Любаша сказала об этом Андрею и мне. Разве не так?

— Юленька, деточка, — расхохоталась Любовь Александровна, — вы же, кажется, — криминальный обозреватель?

Меня обычно начинает трясти, когда называют «деточкой», но тут ради пользы дела я сдержалась и молча слушала дальше. А Любовь Александровна пояснила, что от господина Колобова в ближайшее время останутся одни рожки да ножки, а скорее всего, и этого не будет.

— Слушайте, вы, оба, неужели вы в самом деле не понимаете, что произошло?

Андрей попросил объяснить.

— Объясняю только потому, что вы меня увезли от этих трех головорезов, которые вначале душат, а потом вопросы задают. Вернее, задают не они, а их боссы, эти умеют только кулаками махать.

И Любаша любезно объяснила. Правда, попросила на нее не ссылаться и эту информацию нигде не использовать, поскольку она всего лишь просвещает нас, неразумных, для нашего же блага. Чтобы нам жилось легче. Да ведь и в любом случае господин следователь расследует другие дела? А журналистка писать собирается об уже имеющихся трупах?

По словам Любы, у Александра Ивановича Колобова в злосчастную ночь с четвертого на пятое, когда я ночевала в Любашиной гостинице вместе с Сергеем, сперли два миллиона долларов. Господин Колобов вез их в Финляндию, чтобы заплатить за груз какой-то наркоты.

Андрюша встрепенулся и спросил, что Колобов и компания собирались делать с этими наркотиками и как намеревались провозить их через финскую границу.

— Да мне это до белой березы, — рассмеялась Любаша. — Откуда я знаю? Меньше знаешь — спокойней спишь. — Любаша помолчала и добавила:

— Я вообще не уверена, что они собирались везти наркотики через финскую границу. Обычно возят наоборот. Хотя кто их знает…

Наверное, поток и туда, и сюда идет. Я никогда не вникала в эти вопросы. Я не уверена, что Колобов собирался их получать в Хельсинки. Он деньги вез. Это — да. А когда, где, в каком количестве он намеревался получать наркоту — фиг его знает. Может, корабль шел откуда-то с Востока, а потом должен был завернуть в питерский порт — после получения денег. Понятия не имею. Об этом вы лучше у Колобова поинтересуйтесь, — добавила она ехидно. — Да не откладывайте дело в долгий ящик. Я вам серьезно говорю: у него намечаются проблемы со здоровьем. Вечные.

Любаша пояснила, что два миллиона «зеленью» — естественно, не личные деньги Александра Ивановича. Их, можно сказать, собирали всем миром, чтобы купить оптом большую партию. И Колобов прекрасно понимал и понимает, что за их исчезновение никто его по головке не погладит. Ему уже явно поставили ультиматум. Поэтому он и бегает, и мальчики его бегают, поскольку догадываются: после отбытия отца-командира и кормильца в мир иной у них наступят не лучшие времена. В худшем случае последуют за шефом, в лучшем их возьмут куда-то шестерками: ведь все места у священных тел уже заняты другими питекантропами, которые не собираются их уступать тем, которые лишились предводителя своей стаи.

Поэтому Колобову в первую очередь и его мальчикам во вторую требуется срочно найти деньги. Или хотя бы того, кто их спер. Потом — дело техники. С грузом, конечно, лопухнулись, но будут деньги — будет и другой груз, а на проценты Колобов как-то насобирает. Или сдерет три шкуры с того, кто их спер, — что он, видимо, и намерен делать. Но пока все глухо.

Правда, к поискам уже стали подключаться и остальные, кто вложил свою долю (и немалую) в эти два миллиона.

— А как вы сами считаете, кто их прихватил? — не удержалась я от вопроса: мне было страшно интересно услышать Любашино мнение по этому поводу — если, конечно, не она сама экспроприировала денежки. Я теперь, кстати, склонялась именно к этой версии. Мало ли что она говорит. У Любаши была возможность, была информация. У нее хватило бы ума, хитрости и смелости, чтобы пойти на такое. И теперь она вполне может сделать ноги. Например, при нашей с Андреем помощи.

Люба прекратила посмеиваться, какое-то время сидела молча, потом медленно произнесла:

— Не знаю. Самой интересно. Кто угодно мог. Конечно, не девки. Мог этот Юрий Раннала, или как там его. Например, один из тех, кто давал деньги, направил его в гостиницу, где должен был остановиться Колобов. Раннала деньги прихватил (как — другой вопрос), а потом по возвращении в Питер при передаче его и прикончили. Чтоб не трепался зря. Но что я вам это объясняю? Вы это и без меня понимаете.

Люба считала, что мог и покойный Редька подсуетиться. Правда, она не совсем представляла, как он мог это осуществить практически.

Он не поднимался наверх один, только в компании Колобова — когда они приехали, и потом, когда после утех в бане отправились по номерам. Хотя, если вспомнить, суматоха в гостинице началась утром, а не ночью. Любаша думала, что пропавшая Лена — по чьей-то просьбе — могла подсыпать снотворное или что-то еще в бокал Александра Ивановича.

И когда он спал, кто-то мог пробраться в его номер и прихватить денежки В таком случае нельзя исключать и Редьку. Заплатил Лене — пошел в номер Колобова. Они, кстати, на одном этаже жили. Остальные — на других.

— А Лена где? — спросил Андрей.

— Думаю, на том свете, причем тело ее никогда не найдут, — без всяких эмоций заявила Любаша. — Это наиболее вероятно. Она жила с бабкой, старшей сестрой и племянником. Родственники ничего не знают. Мать и отец развелись, оба в новых браках в Питере. Но тоже от нее новостей не слышали. С ними, естественно, связывались. Подружки не в курсе. Границу она в последние дни не пересекала. У нее даже визы не было, и она не подавала документы на ее оформление. Ну если только под чужим именем… Но кто стал бы так возиться с какой-то девчонкой? Выполнила свою функцию — и гуляй. Другие подрастают. С работой фигово, на ее место с десяток желающих найдется. Да, то, что она так внезапно исчезла, определенно подтверждает: была замешана. Но вот во что?..

— Наверх она не поднималась? — уточнила я.

Люба покачала головой и повторила: наверх пошли только девочки телохранителей. Лену с Варей отправили домой.

— Колобов в самом деле ее провожал?

— Да, — кивнула Люба. — Но он всегда так делал. Играл роль заботливого папаши. Давал девчонкам денег на такси. Но они экономили: бежали своими ножками. У нас же тут не питерские расстояния.

— Долго провожал? — подал голос Андрей.

— Не помню. Навряд ли. Проводил — вернулся. Я на часы не смотрела. Вот если бы не пошел провожать, обратила бы внимание. А так все было как обычно.

Двух девочек, ночевавших в комнатах телохранителей, Любаша отмела сразу же. Во-первых, обе — дуры набитые, сами бы на такое дело не пошли. Во-вторых, трусихи. После того, как им пару раз врезали, они были готовы покаяться даже в краже конфет в детском саду и прочих грехах подобного рода. Да и телохранители оставались все время трезвы. И они все-таки парни тренированные. Сразу же проснулись бы, если бы почувствовали, что партнерша куда-то намылилась.

Андрей попросил Любашу выдвинуть другие версии. Она была рада стараться. Следующими оказались мы с Сергеем.

— Вообще, Юля, признаться, я вначале посчитала, что это вы дельце провернули, — заявила Любовь Александровна.

— Почему?! — воскликнули мы хором с Андреем.

Любаша пояснила и это: я могла иметь доступ к информации — из каких-то своих источников, от каких-то своих осведомителей. У меня была возможность. Смелости, вынуждена была признать Любаша, мне не занимать — хотя бы судя по статьям, которые она не поленилась прочитать. Более того, мне крупно повезло, когда Сергей покинул комнату. А если бы не покинул, я вполне могла его усыпить, а действовать уже потом.

— А вы в самом деле ему звонили предупредить о Редьке? поинтересовалась я.

Любаша кивнула.

— И удалялись с ним в… э…

— Удалялась. Вас, Юля, очень хотелось по носу щелкнуть. Сергей в мою гостиницу никогда раньше с бабами не приезжал. А тут с вами.

Я тогда еще не знала, кто вы. Да и выглядели вы… не так, как другие женщины, с которыми у нас появляются. Не обидитесь, если скажу?

Холености в вас нет, лоска. Тут такие лакированные-полированные суки бывают… Но на экране вы другая. Тоже в последние дни специально посмотрела. Или вы там образ создаете?

Этакой прожженной стервы, которая все видела и которую ничем не возьмешь? Но при личном общении с вами такого впечатления не создается. Не тянете вы на прожженную стерву. Так, есть немного стервозности, но немного. Но вы учтите, что все — кроме близких друзей, конечно, которые вас знают много лет, — воспринимают вас такой, какая вы на экране. Ну и в своих статьях. Человек читает — и у него складывается определенный образ. И, встречая вас в жизни, он ожидает, что вы такая и есть. Когда вы к нам в гостиницу приехали с Сергеем, я подумала: «Что за девочка с рабочей окраины?

Сергей что, другую найти не мог?» Я вас не знала. Я не смотрю криминальную хронику и не читаю «Невские новости». То есть раньше не читала. А я людей-то умею рассмотреть.

«Еще бы, — подумала я. — Гостиничный администратор — это не профессия, это — призвание».

— Что вы мне посоветуете?

Любаша хмыкнула.

— Во-первых, сходить к визажисту. Неужели ваш телеканал это не организует?!

— Владелец экономит каждую копейку.

— Понятно. Как и все владельцы. Сами сходите. У вас же очень красивые глаза. Яркие, живые. Да за такие глаза многие женщины просто удавились бы! А у вас свои, природные. Так подчеркните их! Еще больше сделайте. Волосы отрастите. Почему вы так коротко стрижетесь? Вы же женщина! Мужики понятно. Им нужно стричься коротко, чтобы в драке не ухватили за волосы. А вам-то? Или тоже приходится махаться? Попросите добавить вам холености и лоска.

Вы хорошо смотритесь в криминальной хронике так, как есть, но для жизни нужно кое-чего добавить. Для вашей темы — или как там это у вас называется — и макияж нормальный, и стрижка сойдет. Но чтоб мужики — любого класса — штабелями падали к вашим ногам нужно со специалистом поработать. А вообще по большому счету… Будьте прожженной стервой. Жить легче станет. Будьте в жизни такой, какая вы на экране. Какая вы, судя по вашим статьям. И еще стервознее. Вот тогда горы свернете.

Андрюша что-то пробурчал себе под нос, но ни Люба, ни я не обратили на него внимания.

— Не знаю, почему так любят стерв. Но любят. Наверное, потому что они стервы. А когда ты с мужиком милая и покладистая — ему скучно и пресно. Так что нужно постоянно выкидывать что-нибудь этакое. Как вы в своих репортажах. И в жизни точно так же действуйте. Тогда все — во всем — ваше.

Я даже смутилась, услышав эту речь от Любаши. Не ожидала. Она говорила искренне и искренне давала мне советы. А вообще комплимент из уст женщины, да еще такой, как Любовь Александровна (гостиничный администратор советской закваски!), — вещь редкая, но приятная… «Глаза подчеркну и волосы отращу», — решила я. Не говоря про превращение в прожженную стерву, которой меня уже считают те, кто судит обо мне по репортажам. Вон драгоценный Кирилл Александрович, хозяин и барин, именно так на меня и смотрит. А иначе бы давно, наверное, расстелил на столе, как своих блондинок.

А Люба продолжала вспоминать. Она испытала не самые лучшие чувства, когда увидела Сергея со мной.

— Я разозлилась. Признаю. Ну, думаю, гадюка молодая. А я ей покажу. В другой ситуации, наверное, не стала бы предупреждать его о родственнике. А так это был повод его от вас вытянуть.

Я ведь его вызвать хотела, Юля. Но если смотреть с точки зрения кражи… Нет, не так выразилась.

Понимаете, в другой ситуации появление Редьки его не должно было бы взволновать — даже если бы он и лежал вместе с кем-то из гостиничных девочек. А так… Он же не снял трубку, но выскочил из вашего номера, позвонил мне из нашей комнаты отдыха… Меня попросил подняться, очень подробно и беспокойно расспрашивал… Это странно. Если бы он пришел по моему вызову — было бы нормально, но ведь он не знал, кто звонил и почему. Он сам бросил вас, Юля, и стал мне звонить… Я поднялась к нему.

— И вы до сих пор считаете, что я могла спереть деньги у Колобова? спросила я ничего не выражающим тоном.

Воспоминание о той ночи было для меня не самым приятным. Если бы все можно было повернуть назад, я не согласилась бы никуда ехать с Сергеем. Причем самым неприятным оказалось это его быстрое перепихивание с Любашей сразу же после меня.

— Вы могли, но не сперли, — твердо заявила Любаша.

По ее словам, «серьезные люди» меня очень хорошо проверили. И Колобов проверил, да и сама Любаша навела кое-какие справки.

— И знаете, в чем главная причина?

Я молчала, ожидая продолжения.

— Вы не знали бы, куда девать эти деньги.

Прожженная стерва знала бы, а вы — нет. Вы мыслите другими категориями, Юля. Вы пишете о крутых мэнах, правящих миром, вы снимаете о них сюжеты, но вы сами не принадлежите к этим людям. Надеюсь, вы это понимаете и без меня. Вы могли бы получать во много раз больше денег — если бы делали заказные статьи и репортажи. Я не поверю, что у вас не было предложений Но вы всегда отказывались. И вы даете информацию, которую вам предоставляет уважаемый Андрей Викторович и его коллеги.

И проводите нужную им линию. За бесплатно.

Ваши гонорары — это ведь мизер. И милиция вам не платит.

Более того, по словам Любы у меня все-таки не могло быть осведомителей, которые сообщили бы мне про готовящийся вывоз крупной суммы в валюте на покупку наркоты. Эта информация тщательно скрывалась. О ней знало всего несколько человек. Нанимать меня для кражи никому бы и в голову не пришло — я не тот человек. Поэтому моя кандидатура автоматически отпадала.

Но не отпадала кандидатура Сергея. Он каким-то образом мог получить информацию о деньгах — хотя бы случайно подслушав какой-то разговор. Они могли действовать и в паре с Редькой. И Сергей один мог украсть. И знал, куда пристроить два миллиона долларов. И у него была возможность — пока и я, и Колобов находились в бане.

— Вы знаете, что Сергей в «Крестах» и что с его машиной кто-то поработал? — уточнил Андрей.

Любаша кивнула. Она считала, что если Сергей стырил эти деньги. Редька вполне мог не захотеть делиться. Он отдает приказ поработать над Серегиной машиной, сам устраивает скандал в фирме, заведенный Серега прыгает за руль и на первом же перекрестке попадает в аварию.

Возможно, целью была смерть Сергея. Возможно, тесть хотел сделать его калекой. «Кресты» в планы Редьки, скорее всего, не входили. Но оказались кстати. Сергей временно выключился из орбиты. Редька устраивает обыски, пытаясь найти деньги.

Колобов со своей стороны прилагает усилия, чтобы выдернуть Сергея из тюрьмы. Посылает к нему своего адвоката, но Сергей упорно твердит, что никаких денег не брал, хотя не отрицает, что про них знал. Колобов намерен вызволить Сергея, хотя бы для того, чтобы следить за его дальнейшим поведением. И даже если он вдруг начнет тратить эти деньги через год или два — его не погладят по головке.

— Телохранителей вы исключаете? — спросил Андрей.

— Да, — кивнула администраторша. — Во-первых, они спали с девчонками, а те, когда их стали бить, выдали все, что знали. Телохранители не покидали своих комнат. Пока господа парились в баньке, питекантропы набивали животы в ресторане, затем, когда им выделили девчонок, сразу же отправились наверх — уже вместе с девками. Поэтому не имели возможности.

— А вы сами, Любовь Александровна? — спросила я.

— Я сама? — переспросила она. — Мне жизнь еще не надоела. Юля. Я прекрасно понимаю, с какими волками имею дело. И что они все равно выяснили бы, что это сделала я — если б сделала. Через год, через два, через три.

Два миллиона долларов не скроешь. А брать их просто для того, чтобы лежали в погребе и грели душу… Глупо. Уезжать жить за границу я не собираюсь. Я там свихнусь. Скукотища же!

В особенности после работы в нашей гостинице. У нас же все время что-то происходит. Да и я не смогу больше нигде работать, кроме как в гостинице. Да и не работать я не могу. Не могу я сидеть дома. Вот вы, Юля, сможете вдруг бросить свое журналистское ремесло и, например, стать женой «нового русского»? Делать себе маски, ходить на массажи…

Мы с Андреем не дали ей договорить и рассмеялись. Хорошо, что на трассе было пустынно, и я никуда не врезалась. Нет, жить жизнью модели, с которой мы сегодня познакомились, я не смогла бы никогда. И не хотела. Я хотела продолжать заниматься тем, чем занимаюсь.

Но… не быть одной.

— Так кого все-таки вы подозреваете? — опять спросил Андрей. — Кто подозреваемый номер один?

— Вы что, расследуете дело о краже двух миллионов долларов, господин следователь? — хитро прищурилась Люба.

— Да мне просто интересно, черт побери! — воскликнул Андрей. — Вы что, следователя за человека не считаете? И мы же договорились: беседуем не под протокол. Я же ничего не записываю. И Юля ничего не записывает.

Вот тут он был не прав… У меня, как и обычно, работал диктофон. А в кармане лежал еще один — запасной, который я включу, когда закончится кассета в первом. Менять ее опасно, это привлечет внимание. А включить новый смогу. Почему бы мне не полезть в карман за носовым платочком?

— Юрий Раннала, — сказала Люба. — Думаю, скорее всего, он.

— Не Сергей? — опять не сдержалась я.

— Я достаточно хорошо знаю Сергея… — медленно произнесла Люба.

«Я тоже», — могла добавить я, потом подумала: я считала, что хорошо его знаю. Но…

Я не ожидала, что он женится на Алле Креницкой, будет сожительствовать с тещей, а теперь…

Теперь я, в отличие от Любаши, как раз считала: денежки прихватил Серега. И аварию он вполне мог устроить себе сам. У него ведь золотые руки, и он знал, что нужно подкрутить так, чтобы самому остаться невредимым. Сейчас он отсидится в «Крестах», как раз шум-гам поутихнет, а потом спокойно выйдет и станет тратить денежки. Да и фирма теперь, можно сказать, его: Редька очень удачно отправился на тот свет. Хитер парень. Вот только бы не нашелся кто-то еще более хитрый…

Но Андрею требовалось раскрывать дело об убийстве Толика, он же — Юрий Раннала. И приятель спросил Любашу, кто, по ее мнению, убил Юрия Ранналу.

— Понятия не имею. И ведь его же убили в Питере, если не ошибаюсь? Ищите заказчиков.

Видимо, из тех, кто вкладывал денежки. Один вкладчик решил прихватить все. Больше-то некому. Я вам уже, кажется, об этом говорила.

— А фамилии?

Любаша опять рассмеялась.

— Вы думаете, мне жить надоело?

— То есть это — соратники Колобова? — уточнил Андрей. — Вы думаете, они неизвестны органам? Эта компания у нас давно на примете.

— Но что-то вы никого из них прищучить не можете. И на этот раз ничего не сделаете.

И вы, Андрей Викторович, понимаете это не хуже меня. Нет свидетелей убийства Ранналы.

Нет даже следов, не правда ли? Ведь профессионально же сработано? Вы ведь и опознали-то его только благодаря Юле. А могли вообще не опознать. И не найти. Вам случайно повезло. Но везение не бывает вечным. У вас очередной «глухарь». Не найдете вы убийцу, как и Колобов не найдет вора.

— То есть вы считаете, что и деньги навсегда канули в Лету?

— Нет, деньги где-то когда-то всплывут.

Только будет сложно доказать, что это те самые деньги.

Мы высадили Любашу у какого-то многоэтажного дома, который, как мне казалось, я при свете дня не найду. Андрей, правда, сказал, что записал его координаты и попросит коллег выяснить, к кому тут могла напроситься в гости администраторша. Я заметила, что она вполне могла отсюда направиться в соседний дом, чтобы замести следы. Тогда Андрей возразил, что когда-нибудь она все равно вернется в свою любимую гостиницу, без которой не может жить.

— А вообще поехали спать, Юлька. Ты не могла бы меня до дома довезти, а? Я понимаю, уже поздно, но общественный транспорт-то не ходит.

— Довезу. Не выбрасывать же тебя посереди дороги? Жалко все-таки. От тебя ведь много пользы. Со свиданием поможешь?

— Обязательно. Я же уже обещал тебе. Сам заинтересован.

— А не через стекло? — хитро посмотрела я на Андрея, переместившегося на переднее место пассажира. — Чтоб с глазу на глаз и без прослушки? И без присутствия контролера?

— У тебя нет адвокатского удостоверения.

И ты слишком хорошо известна в городе, чтобы оно у тебя вдруг появилось. Кого-то можно сделать липовым адвокатом, и делали… Но не тебя. Ведь и работники «Крестов» газеты читают, а ваш еженедельник так в особенности, не говоря про криминальные новости по телевизору в твоей подаче. Смотрят тебя. И узнают, несмотря на все Любашины разглагольствования.

Я притормозила перед его подъездом, он чмокнул меня в щечку, положил руку на ручку дверцы и обернулся.

— Юль, тебе же поздно домой ехать. Да и вообще по ночному городу… И как в подъезд заходить будешь?

— Оригинальный у тебя подход, Андрюша.

Ценю. Но у меня кот голодный сидит. И долг перед животным гонит меня домой. Звони.

— Спокойной ночи, Юля. Не рискуй зря.

И может, не стоит и по жизни становиться прожженной стервой, а?

— Стоит, — твердо сказала я.

Андрюха захлопнул дверцу машины, помахал мне рукой, и я отъехала. «Он хороший мужик», — думала я, но я никогда не желала связать свою жизнь с ментом. Мент, конечно, лучше, чем звезда эстрады, кино и телевидения, которые в списке моих личных предпочтений стояли на последних местах, но тоже не мечта журналистки. Хотя Андрея я жалела: от него в прошлом году ушла жена, вернее, уехала на «мерседесе»…

До дома добралась без приключений, кот уже оказался накормлен соседями (судя по значительно уменьшившемуся количеству рыбы), но голоден (судя по его воплям). Кота накормила еще раз, позвонила по телефону Татьяне с Ольгой Петровной, сообщила, что жива и до дома добралась без увечий организма.