Адмирал Империи – 31

Глава 6

Место действия: двойная звездная система HD 21195, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Екатеринославская» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется Российской Империи.

Расстояние до звездной системы «Новая Москва»: 190 световых лет.

Точка пространства: бета-сектор, промышленный комплекс на орбите планеты Н икополь-18.

Дата: 8 апреля 2215 года.

— Ну, наконец-то, — радостно потер руки Яким Наливайко, жадно пробегая горящими глазами внушительные списки трофейных кораблей, мерцающие стальным свечением рядом с голографическим изображением колец далекой газовой планеты-гиганта, на орбите которой мы всего несколькими часами тому назад буквально в пух и прах раскидали по космосу без малого пять десятков лучших крейсеров и линкоров американцев из космофлота хваленой Элизабет Уоррен. — Целых тринадцать вражеских вымпелов с различными степенями боевых повреждений! Причем половина призов — почти целехоньки, всего-то с незначительными пробоинами корпусов, по большей части в районе кормовых силовых установок… Ай да мы, ай да молодцы! Просто сказка какая-то, ей Богу… Да это настоящий праздник, торжество стратегического гения, и прежде всего для моего идентификационного офицерского номера, на который в самом скором времени, после оформления всех формальностей, упадет ни много ни мало, а целых десять тысяч очков командного опыта! Теперь-то чувствую, что я несколько погорячился давеча со своими пессимистическими мыслями по поводу моих командорских погон… Слышь, Иваныч, кажется я тебя скоро в чине-то догоню, так-то вот…

Наливайко был по-настоящему доволен результатами дерзкой операции и ощутил настоящий душевный подъем и прилив сил. Еще бы! Такой оглушительный успех, так лихо, в лучших традициях русского крейсерства переиграть и разгромить хваленых «янки», вырвав столь впечатляющую победу буквально из пасти неминуемого поражения!

Я улыбнулся, глядя на счастливое, сияющее неподдельной радостью лицо закадычного боевого товарища. И в самом деле, причин для ликования у нас с Якимом хватало. Призовых кораблей, либо обезвреженных нашим метким огнем, либо добровольно сдавшихся в плен остаткам геройской 27-ой «линейной», оказалось в нашем распоряжении видимо-невидимо. Теперь еще предстояло подумать, как наиболее толково распорядиться столь щедрыми трофеями.

А ведь еще совсем недавно положение наше представлялось совершенно безнадежным. Однако судьба и рассудила иначе. Американцы, в три яростные волны атаковавшие русский заслон и так и не сумевшие расколоть нашу нерушимую «сферу», были в конце концов внезапно, словно ниоткуда, сами атакованы с двух направлений моими последними резервами — дредноутами «Императрица Мария» и «Черная пантера» под командованием моих верных соратников.

Казавшийся несокрушимым 4-ый «вспомогательный» космофлот «янки» в полном составе дрогнул и побежал. Сначала робко, несмело, а после все увереннее и стремительнее. Дух сопротивления испарился, хваленая выучка и дисциплина растаяли, словно утренняя дымка под лучами светила. Страх, ужас перед внезапно обрушившимися на них призраками лучших кораблей Империи, смявшими и опрокинувшими их нестройные боевые порядки, сделали свое черное дело.

Американцы, несмотря на все еще сохраняющийся у них подавляющий численный перевес, даже после столь страшного и совершенно непредвиденного для них удара «Марии» и «Пантеры», окончательно «поджали хвост» и «со всех ног» бросились в панике врассыпную, окончательно смирившись с поражением и признав себя не в силах противостоять обрушившемуся на них космическому вихрю. Тем самым подписали себе окончательный и беспощадный приговор.

Теперь уже ничто не могло спасти их от сурового и справедливого возмездия. Мгновенно сориентировавшись в изменившейся обстановке, я тут же отдал приказ всем оставшимся в строю кораблям 27-й дивизии разомкнуть сомкнутое «каре», рассредоточиться по всему сектору и немедленно бросаться в погоню за разрозненными силами противника, вцепившись им, что называется, мертвой хваткой в загривки.

Ни в коем случае нельзя было давать растерявшемуся врагу передышки, позволить ему прийти в себя и перегруппироваться. Враг, даже потеряв изрядную часть своей армады, до сих пор обладал над горсткой уцелевших русских рейдеров значительным численным преимуществом. И допускать, чтобы «янки» осознали этот факт, а главное, воспользовались им, повернув ход сражения вспять, никак не годилось. Теперь, когда чаша весов так неожиданно и круто качнулась в нашу пользу, позволить снова собраться воедино только что разбитому вражескому космофлоту было нельзя категорически.

К счастью, мне не потребовалось даже отдавать своим офицерам каких-то особых дополнительных приказов и распоряжений на сей счет. Отважные капитаны 27-й «линейной», прошедшие сквозь кромешный ад и закалившиеся в пламени последних жестоких схваток, на собственной шкуре познавшие и горечь отступления, и сладость первой победы, заплатив за нее утратой многих боевых товарищей, сами пребывали сейчас на таком моральном и психологическом подъеме, что рвались в бой не хуже борзых, почуявших лисий след.

Этим опытным и умелым людям не требовалось поучений и наставлений от вышестоящих. Отлично разобравшись в оперативной обстановке, они с энтузиазмом бросились добивать обезумевших от ужаса «янки». То, что осталось от первоначального состава нашей прославленной дивизии, ринулось в погоню за поверженным врагом, рассыпавшись по космосу и разбившись на отдельные крейсерские пары, чтобы проще и удобнее было настигать и беспощадно, без лишней жалости уничтожать разрозненные корабли противника, лихорадочно улепетывающие во всех мыслимых и немыслимых направлениях от разгневанных русских.

Должен признать, соблюдая объективность, что в действиях моих капитанов по отношению к не желающим сдаваться на милость победителя кораблям американцев зачастую присутствовала не только оправданная жесткость, но порой и откровенная жестокость. Что, впрочем, вполне объяснимо неимоверным ожесточением, достигшим апогея в ходе многочасового кровопролитного сражения.

Да и кто бы на их месте остался хладнокровен и милосерден? Слишком дорогую цену пришлось заплатить нам за эту, без преувеличения, эпохальную победу. Сотни и сотни погибших друзей с трех эсминцев и призовые команды на трофейных кораблях — все они погибли. Не мудрено, что сердца уцелевших в титанической схватке людей ожесточились и преисполнились жаждой мести, заглушившей на какое-то время все остальные чувства. И теперь эти люди не собирались щадить поверженного врага. Око за око, зуб за зуб, смерть за смерть — таков был негласный девиз этих минут.

Многие экипажи американских боевых кораблей, оказавшись зажатыми стремительными русскими крейсерами, призадумались — а стоит ли им столь упорно и отчаянно пытаться оторваться от разъяренных преследователей, уходя от нашего возмездия на пределе возможностей двигателей и изредка постреливая в ответ уже практически на безнадежном отходе? Не лучше ли сдаться на милость победителя, признав свое поражение?

Те е капитаны, что оказывались поумнее и подальновиднее, во избежание напрасных потерь и гибели подчиненных, просчитав шансы, решали не искушать судьбу и своевременно, без лишнего ложного геройства выходили на связь, посылая нам в открытый космос заветный и всем хорошо известный «белый» код-сигнал, служащий универсальным знаком полной и безоговорочной капитуляции, готовности сложить оружие и добровольно сдать корабль.

Что ж, мудрое и взвешенное решение. Признаться, я даже зауважал этих благоразумных командиров, сумевших переступить через собственную гордость во имя спасения жизней членов экипажей. Зато куда менее повезло тем «янки», кто в приступе ложной бравады или от собственной непроходимой тупости и упрямства продолжал бессмысленное и гибельное для себя сопротивление, не желая признавать очевидного и смириться с реальностью своего сокрушительного поражения.

Этих строптивых баранов, не внявших доводам разума, но возомнивших себя бессмертными, тут же находила лютая и беспощадная погибель. Их командующий после короткого ожесточенного боя либо сжигались в упор ураганным огнем главных калибров, либо безжалостно таранились исполинскими «Императрицей Марией», «Черной пантерой», «Очаковым», «Меркурием» и, конечно, моим «Одиноким».

Даже маленький эскадренный миноносец «Пылкий» и тот, надежно защищенный вновь восстановленными до приемлемого уровня энергетическими полями и сумевший частично вернуть былую мощность защитных щитов, также отчаянно, не жалея сил, бросался в яростные таранные атаки на ошеломленные внезапностью нашего натиска и явно превосходящие его размерами крейсеры врага, дерзко идя на сближение и беспощадно разрезая их незащищенные борта и кормовые надстройки острым форштевнем своего бронированного носа.

Видя разгорающуюся на пространствах звездных трасс беспощадную бойню, где русские безжалостно истребляли американцев, будто волки овец, я, чтобы хоть как-то пресечь ненужное кровопролитие, отдал своим м командирам и канонирам приказ, который приоритетом теперь ставил не тотальное уничтожение преследуемых кораблей противника, а всемерное стремление по возможности взять вражеские вымпелы в качестве законных боевых трофеев, избегая излишних разрушений и жертв.

После этого наши артиллеристы, подчиняясь недвусмысленному приказу командира, теперь в первую очередь открывали прицельный огонь не по жизненно важным отсекам или центрам управления убегающих кораблей противника, а старались поразить и вывести из строя их силовые установки.

Кормовые энергощиты у большинства из американских боевых вымпелов были защищены относительно слабо, второстепенными по мощности полями, как правило совершенно не способными выдержать одновременно нескольких прямых попаданий плазменных сгустков из орудий главного калибра.

Так что через считанные минуты этой охоты сразу несколько тяжелых крейсеров и линкоров «янки», объятые пламенем пожаров, лишились хода и, замерев, остались бессильно дрейфовать в пространстве, ожидая прибытия на свой борт вооруженных до зубов наших призовых команд…

…Действительно, как я уже успел оценить, пробежав на дисплее внушительный список, трофейных кораблей в этот поистине счастливый и удачный для нас день оказалось много, даже неприлично много. Просто завались. Пусть даже половина из них пока что не могла двигаться самостоятельно, с поврежденными ходовыми системами, разрушенными двигателями и пробитыми реакторами, но, насколько я мог судить по предварительным донесениям инженеров, ремонта и восстановления они требовали относительно небольшого и несложного.

Каждый такой корабль, по самым скромным прикидкам, даже местами покалеченный, при наличии нужных запчастей и хорошо обученных ремонтных бригад, можно было без особого напряжения снова ввести в строй в течении максимум пары-тройки суток интенсивных восстановительных работ на любой подходящей для этих целей профильной гражданской верфи того же Никополя-16.

Именно туда, к моему товарищу вице-адмиралу Козицыну, я и собирался не мешкая отправить на буксирах всю свою поломанную, но от этого не менее ценную добычу, как только мы закончили разгонять и изничтожать остатки рассыпавшегося американского космофлота.

— Боюсь, дружище, в этот раз тебе придется малость потерпеть, — снисходительно, с прищуром улыбнувшись, я по-отечески похлопал по могучему плечу здоровяка Наливайко, победно приосанившегося при виде наших грандиозных успехов. — Ведь за все эти трофейные крейсеры и линкоры, что мы сегодня натрофеили, я лично, как командующий победившей в сражении всей объединенной эскадрой, по правилам начисления очков служебного опыта получу примерно в два раза больше, чем ты. Прости, конечно, старина, что лишаю тебя части лавров, но иначе никак. Вот она, тяжкая доля военачальника. Всегда приходится брать на себя не только всю ответственность, но и львиную долю наград. Так что, как ни тужься, как ни старайся, тебе меня в этот раз не догнать уже. С этим придется смириться.

— Я так и знал! — притворно застонал в отчаянии и обиде казачий полковник, жалобно скривив физиономию. Видимо, он и сам уже догадывался об этой несправедливости, но все это время старательно гнал от себя прочь столь грустные и неприятные мысли. — И где же тут, спрашивается, справедливость, я вас спрашиваю? Моя «Императрица Мария» чуть ли не в одиночку разбила в пух и прах, пустила в расход и поразила большую часть космофлота «янки», а все равно тебе очков и регалий в итоге начислят больше…

Распаленный и донельзя уязвленный Наливайко то ли от избытка чувств, то ли от внезапно нахлынувшей вселенской обиды, видать, никак не мог и не хотел открыто негативить в мою сторону, поэтому мигом развернувшись на каблуках, набросился с упреками на стоящую рядом и лишь устало усмехающуюся от всей этой сценой майора Белло, решив выплеснуть все свои праведные обиды на опешившую девушку.

— И ты туда же, мулатка, тоже небось уже размечталась прикарманить мои потом и кровью заработанные в бою баллы? — яростно сверкая очами, Яким Наливайко, принципиально не поворачиваясь в мою сторону, бушевал перед бравой капитаншей крейсера «Черная пантера», хотя я-то прекрасно понимал, что все его громогласные стенания и обличительные тирады обращены сейчас, прежде всего, именно в мой адрес.

— Ой, да заткнись уже, ради всего святого! Видеть тебя не могу и слушать тошно твое вечное нытье, карьерист чертов, — устало и демонстративно зевнув во весь рот, отмахнулась Наэма, еще не до конца отошедшая от чудовищного напряжения смертельной схватки с американцами, и от этого явно не желавшая развивать тему.

— Ну какой же ты все-таки грубый и бестактный солдафон, — укоризненно покачала головой Наэма, незаметно подмигнув мне и с трудом сдерживая рвущуюся наружу улыбку. — Как у тебя вообще совести хватает в такой торжественный и радостный момент, когда русское оружие одержало феерическую викторию, историческую я бы даже сказала, распинаться тут о каких-то жалких баллах…

Наливайко вздохнул и пожал плечами.

— Со стыда еще не сгорел? Все о своей выгоде печешься… Хотя, зачем я это спрашиваю…

— Важно другое, дамы и господа, — в свою очередь заговорил я, мягко, но решительно пресекая все дальнейшие бесперспективные попытки надавить на нас с Белло со стороны моего горячего, вспыльчивого и чересчур амбициозного друга. — Все захваченные вымпелы «янки», во-первых, непременно пойдут на доукомплектование и пополнение нашей храброй и беззаветно бившейся, но, к величайшему моему сожалению, наполовину поредевшей в жестоком сражении 27-ой дивизии, а во-вторых, на скорейшее формирование новых боеспособных подразделений Черноморского космического флота…

Так что с этим нужно поторопиться, пока американцы не пришли в себя и не попытались взять реванш, воспользовавшись передышкой. Поэтому сейчас нужно не мешкая отбуксировать все эти покалеченные призовые корабли к Никополю-16, и уж там мы с Василием Ивановичем поделим их по-братски, справедливо и без обиды…

Так что, дорогой ты мой Яким, прошу тебя по-хорошему, заткнись пока что насчет своих кровно заработанных очков боевого опыта, проникнись моментом и думай в первую очередь о деле…

— Да, думаю я, Иваныч, думаю, — сконфуженно пробормотал присмиревший Наливайко, виновато повесив свою разгоряченную голову и смиренно вздохнув. Пыл бравого вояки явно поубавился. — Помнишь о чем я тебя просил?

— Помню-помню, Яким, не сомневайся, — приобняв своего закадычного друга, ободряюще улыбнулся я, похлопав его по спине. — По успешном завершении всей нашей героической космической эпопеи и по прибытии на главную базу обещаю сделать тебя настоящим капитаном первого ранга. А там, глядишь в скором времени и до капитана-командора дослужишься…

— Ой, не знаю, — недоверчиво замотал головой Наливайко, почесав в затылке. — С такими жалкими крохами из баллов, что перепадут мне на долю после окончательного подведения итогов операции, когда вы, командование, все основное себе по идентификационным номерам сгребете и растаскаете, подобная перспектива видится мне пока что-то из области ненаучной фантастики… Так, несбыточные пустые грезы, только себя обманывать.

Наш разговор неожиданно прервала Алекса, деликатно кашлянув, доложившая:

— Господин контр-адмирал Второв, прошу прощения, но только что по секретному защищенному каналу прямой космической связи поступила чрезвычайно важная и актуальная общая оперативная сводка из штаба Объединенного Черноморского космического флота. Вывожу сводку на голографическую карту…

Объемная голограмма в самом центре командного отсека «Одинокого», где мы сейчас находились, стремительно пошла рябью и мгновенно изменилась. Теперь она представляла собой гигантскую, детализированную стратегическую карту, охватывавшую практически всю звездную систему «Екатеринославская», с ее альфа- и бета-секторами, кишащими сотнями горящих разноцветными огнями скоплений боевых эскадр, мелких отрядов и одиночных кораблей, непрерывно перемещающихся и маневрирующих в нескольких локациях.

— Так-так, посмотрим, что тут у нас, — заинтересованно потер руки я, приосаниваясь и собираясь с мыслями. — Ага, вот и свежие важные новости подоспели! Сейчас разберемся в обстановке…

Мы впились глазами в голокарту, сканируя ее взглядами и внимательно изучая последние изменения в интересующем нас секторе, где в данный момент происходили основные судьбоносные для всех нас события. Параллельно я быстро просматривал многочисленные колонки цифр и обновляющейся статистики, возникающие рядом с каждым отдельным подсвеченным объектом на карте.

— Признаться, я пока ничего толком не могу разобрать в этом чудовищном хаосе из десятков непрерывно мигающих разноцветных огоньков и стремительно маневрирующих во всех мыслимых направлениях скоплений кораблей, — недовольно пожаловалась Наэма Белло, сосредоточенно всматриваясь в рябящее марево голокарты, у которой и в самом деле глаза разбегались от невероятного множества целей, постоянно меняющих свое положение в пространстве.

Яким Наливайко же, все еще остро переживающий за свою пошатнувшуюся было заветную мечту о вожделенных командорских погонах, вообще предпочел благоразумно помалкивать, погрузившись в собственные невеселые меланхоличные думы. Полковнику сейчас было глубоко безразлично, кто конкретно, куда двигается, какими силами маневрирует и с кем сражается не на жизнь, а на смерть в далеких уголках необъятной звездной системы, за контроль над которой, насколько я понял по последним тревожным событиям, великая битва уже началась и разворачивалась полным ходом…

— Очень своевременно, — удовлетворенно кивнул я спустя несколько напряженных минут придирчивого изучения и осмысления оперативной обстановки, разворачивающейся прямо на глазах.

— Александр Иванович, а можно как-то поконкретнее все это изложить, более доходчиво, а то я что-то совсем запуталась, — слегка раздраженно буркнула пытливая Наэма, до сих пор, как я заметил, особо ничего не понимающая из оперативной сводки, но изо всех сил старающаяся докопаться до сути и разобраться в происходящем. — Что происходит?

С удовлетворением для себя я приметил искреннее, отнюдь не показное рвение юной, но чрезвычайно способной и не по годам моей боевой подруги глубже вникнуть во все хитросплетения и нюансы поистине высокого флотоводческого искусства. До этого дня отважная девушка-офицер водила в бой максимум пару десятков юрких истребителей-перехватчиков, но никак не более того. Теперь же, когда майор Белло заслужила новое почетное назначение командиром тяжелого крейсера, желание Наэмы научиться грамотно и эффективно управлять куда более крупными и многочисленными соединениями боевых кораблей становилось, по крайней мере лично для меня как ее негласного наставника, буквально с каждой минутой все более очевидным и не вызывающим сомнений.

И я был несказанно рад этой похвальной метаморфозе, отчетливо видя горящие энтузиазмом и любопытством глаза Наэмы, ибо твердо знал, что она действительно способна на куда большее, чем уже успела достичь, и для покорения новых карьерных вершин у целеустремленной девушки имеются все необходимые задатки и предпосылки — острый пытливый ум, богатый практический опыт жарких космических баталий и несгибаемая воля к победе.

— Обещаю тебе, Наэма, что совсем скоро, при первой же возможности, если, конечно, сама пожелаешь, я подробно введу тебя в курс дела, расскажу обо все нюансах, — доброжелательно обратился я к майору и получил от той благодарный утвердительный кивок. — Мы вместе как следует покопаемся в хитросплетениях высокой стратегии и не менее высокой тактики, чтобы ты могла развивать свой талант флотоводца.

Наэма улыбнулась и кивнула.

— А пока, исходя из анализа всего увиденного мной на голокарте и почерпнутого из свежей сводки, могу резюмировать, что у нас в секторе на сегодняшний день наметились сразу две главные новости. И как всегда это бывает на войне, одна из них однозначно хорошая, позитивная и обнадеживающая, а вот другая — увы, совсем даже наоборот, тревожная и не сулящая нам ничего приятного в обозримом будущем…

— Тогда, Александр Иванович, валяй, выкладывай для начала плохую, чего уж там, — обреченно махнул рукой вконец загрустивший Яким Наливайко, неохотно, но все же включаясь в наш диалог. — Тем более, что я после всего свалившегося на наши головы, кажется, уже начинаю потихоньку привыкать именно к таковым. Давненько жизнь меня ничем хорошим не баловала.

— Ну что ж, значит, так. Буквально несколько часов назад, в звездную систему «Екатеринославская», а именно в соседний альфа-сектор, который, как нам о известно, контролируется линейными дивизиями нашего доблестного Северного космофлота, вошли, вернее сказать, вломились, как я понимаю, главные ударные силы адмирала Коннора Дэвиса, — я многозначительно обвел цепким взглядом не только своих закадычных друзей, но и всех старших офицеров, застывших по стойке смирно на мостике флагмана, оперативно вводя их в курс дела.

— Предположительная общая численность вторгшихся космофлотов противника, если вычесть из этого списка злополучный 4-ый «вспомогательный», который мы только что разгромили и рассеяли, все равно составляет никак не менее пяти сотен вымпелов разных классов и рангов!

— Ого! Вот это да! Многовато будет! Ничего себе подарочек нежданно-негаданно подвалил! Дела-а-а… — ошарашенные масштабами нависшей угрозы, Яким поначалу даже растерялся от таких шокирующих цифр и удивленно переглянулся с Наэмой, не зная, что и думать.

Первой опомнилась сообразительная девушка.

— Значит, «Мясник», все-таки сумел получить от османов необходимое количество топлива и решил, недолго думая, атаковать нас всей своей силищей?

— Видимо, адмирал Дэвис возжелал раз и навсегда покончить с нами всеми одним быстрым и мощным, сокрушительным ударом и не затягивать надолго военную кампанию по захвату столь желанной и лакомой для американцев звездной системы «Екатеринославская» на долгие недели, — вслух произнес я, прикидывая расклады. — К тому же американцы не хотят дожидаться, пока в наши сектора, которые держат адмиралы Дессе и Самсонов, успеют наконец подойти свежие резервы, способные переломить ход кампании… Данная звездная система, расположена весьма специфическим образом, являясь своего рода ключом к воротам столицы. То есть получается, что «Екатеринославская» — это кратчайший и потому стратегически важнейший маршрут следования к нашей столичной планете — «Новой Москве», где в данный момент, прибывает император…

— Кстати, как там у него со здоровьем? — не к теме задал вопрос Наливайко.

— Сейчас не об этом, — отмахнулся я. — Так что, судя по всему, адмирал Коннор Дэвис, весьма неглупый и дальновидный флотоводец надо признать, прекрасно осведомлен о сложившейся геополитической ситуации и потому решил нанести удар…

— Ни много ни мало, а целых пять сотен боевых вымпелов разом, это ж надо! — покачал головой Яким. — И чует мое сердце, что корабли, идущие сейчас на всех парах бок о бок с «Мясником» Дэвисом, отнюдь не такие беззащитные, как те несчастные вымпелы «янки», что мы только что разогнали по орбите…

— Безусловно, в этом ты абсолютно прав, не сомневайся, — поспешил подтвердить очевидное я. — Коннор Дэвис далеко не такой опрометчивый и безрассудный, как, скажем, его менее удачливые коллеги, Элизабет Уоррен или Джейкоб Кенни. Зуб даю, что этот прожженный и битый космоволк уже наверняка внедрил новейшую технологию перераспределения доступной энергии между различными силовыми полями на кораблях своего 1-го «ударного». Может пока еще и не на всех своих посудинах, но уж наверняка на большей части своей армады.

— А значит, так же легко как сегодня, нам уже не будет, — покачала головой Наэма.

— Впрочем, дурная весть, что была озвучена мной, на самом деле вовсе даже и не самая худшая из тех, что до нас дошли. Вернее сказать, она, безусловно, плоха, но плоха прежде всего по другой причине, — продолжал я. — Дело в том, что американцы, судя по всему, решили ударить всеми силами в одно единственное место, а именно в альфа-сектор… И, получается, что противостоят этой огромной орде захватчиков с нашей стороны в настоящий момент в общей сложности не более двух с небольшим сотен имперских крейсеров и линкоров, тех, что находятся под прямым командованием адмирала Дессе…

— То есть как это, всего две сотни с хвостиком? А где, позвольте узнать, все остальные? — изумленно всплеснула руками Наэма Белло, прекрасно знавшая, как и все мы тут, что в данной звездной системе «Екатеринославская» русских боевых кораблей должно находиться никак не менее трехсот пятидесяти, а то и все четыре сотни. По крайней мере, так было по сводкам еще пару дней назад.

— Известно где, — хмыкнул я, поморщившись. — Практически все резервные корабли, что спешили в «Екатеринославскую», еще на дальних подступах самым бессовестным образом приватизировал и подгреб под себя наш чересчур амбициозный командующий адмирал Иван Федорович Самсонов, который, как назло, стоит аккуратно на путях следования поступающих резервов и забирает все лакомые куски себе, упрямо не желая делиться с «северянами».

— Похоже, неприязнь между двумя нашими командующими и впрямь рано или поздно может обернуться для нас всех настоящей катастрофой, обидным и даже позорным поражением, — почесав затылок, мрачно констатировал Яким Наливайко.

— Итак, Коннор Дэвис упорно движется сейчас к центральной планете звездной системы «Екатеринославская», чтобы нанести Павлу Петровичу решающий сокрушительный удар, — констатировала Наэма, многозначительно посмотрев на меня. — И как вы думаете, Александр Иванович, что же в таком безрадостном, прямо скажем, случае предпримет командующий Дессе?

— Знаете, майор, мне, признаться, тоже чертовски любопытно будет услышать дальнейшие планы нашего главнокомандующего из его собственных уст, — заговорщицки подмигнул я Наэме и Якиму. — Кстати, именно в этом и заключается вторая, более позитивная и жизнеутверждающая для нас новость…

— Новость, что у имперского флота все-таки есть главнокомандующий? — не понял Яким.

— Главное — какой командующий, — загадочно улыбнулся я, указывая на шапку одной из колонок цифр, где на самом верху горело всем нам, и прежде всего мне, хорошо знакомое имя:

Адмирал Поль Дессе — командующий объединенной эскадрой Северного и Черноморского космофлотов…

— Не понял, — посмотрел на меня, полковник Наливайко, — так мы все-таки куда сейчас летим?