Агитбригада 3

Глава 10

Я окинул взглядом барышню. На вид ей было примерно лет восемнадцать — тридцать. По нынешней моде они сейчас все белили лица для аристократической бледности, густо подводили глаза (чтоб было как у панды) и губы темным, а волосы укладывали так, что сразу и не разберёшь — девица это или зрелая женщина. Вот и Шарлотта была из таковых.

Хоть в комнате было хорошо натоплено, она демонстративно зябко куталась в какие-то бесконечные шали в многочисленных складках и рюшах, завитые волнами короткие волосы жирно блестели то ли от воска, то ли вообще — от бриолина, я особо не разбираюсь в этих бабских штучках-дрючках.

— Шарлотта, значит, — сказал я, и добавил, — и чем же вы, товарищ Шарлотта будете у нас заниматься?

— Я шансонетка! — кокетливо улыбнулась Шарлотта и выпустила струйку дыма. Курила она очень изящно, тоненькую папиросу держала за длинный мундштук и при этом отставляла мизинчик.

— Шансонетка? — вытаращился я.

Нет, я конечно всё понимаю, Агитбригада — это по сути живая газета, театрализованный разговор со зрителем на доступном ему языке, донесение антирелигиозной информации посредством ярких декораций и карнавального выступления. При этом использовались все возможные элементы эстрады и цирка — от хоровой декламации до сальто-мортале или даже танца апашей. Но шансонетка!

Насколько я знаю, комсомольские организации давно и прочно боролись с этим явлением, считая его мещанством и пережитком прошлого. А тут Гудков лично притащил шансонетку в недра Агитбригады! Упасть и не встать! Что-то, как говорится, в лесу большое издохло, не иначе!

Пока я отходил от удивления, шансонетка Шарлотта подставила пустой бокал Зёзику, который щедро плеснул туда шампанского, отпила немножко, а затем протянула мне:

— За знакомство! — сказала она с многозначительным придыханием.

— Ой, извините, я не пью, — ответил я и пояснил, — мал ещё.

Шарлотта капризно надула губки, но тут Гудков попросил:

— Шарлотта, ты же поёшь красиво, спой нам что-нибудь!

— Да, спой! — подхватил Гришка. — Душа просит!

— Пожалуйста!

— Спой!

— Просим! Просим! — отовсюду раздались пьяненькие возгласы.

Шарлотта для виду чуток смущённо поломалась, а потом сказала:

— Но я без музыки не могу.

— Будет тебе музыка!

— Какую музыку ты хочешь?

— Да хоть волынка!

Гудков сказал:

— А на гитаре можешь?

— А то! — томно ответила Шарлотта и повела плечиком.

— Щас будет, — пообещал Гудков, наткнулся взглядом на меня и велел, — Капустин, не в службу, а в дружбу, метнись за гитарой.

— Хорошо, — кивнул я и уточнил, — а где она?

— У Нюры была вроде, — задумчиво сказал Зёзик, — я видел, она после репетиции к себе забрала.

— Это я сперва забрала, а потом Клара её забрала, — ответила Нюра.

— Как Клара?

— Да ладно!

— Не может быть!

— А зачем ей?

— Никак петь собралась! — со всех углов послышалось пьяное ржание и подтрунивание над костюмершей.

— Сказала, что Зубатов её учить будет, — под общий смех пояснила Нюра, неодобрительно покачав головой.

— А то я смотрю, что-то он зачастил к ней, — хихикнул Гришка Караулов.

— Ну так за раз не научишь же! — конец фразы потонул в общем хохоте.

Хотя продолжение я не слушал — вышел в коридор. И направился к Зубатову. Моня увязался за мной. Енох остался там, подслушивать разговоры.

Не успел я дойти до двери Зубатова, как Моня, который успел смотаться на разведку, заявил:

— Его дома нету.

— А где он? — задумался я и спросил, — А гитара там есть?

— Подожди. Я сейчас, — велел Моня и опять просочился сквозь зубатовскую дверь. Невольно я ему позавидовал — хорошо иметь какую-то суперсопособность. Нет, так-то мне нарекать нечего, я сильно отличаюсь от большинства людей, но вот умел бы я проходить через дверь…

Мысли мои мечтательно запорхали в черепной коробке. Я представил, что бы я сделал, если бы умел проходить сквозь дверь. Наверное, прежде всего, нашел какого-то злого буржуя-эксплуататора и ограбил бы его. а лучше — дух, или даже трёх. На полученные деньги приобрёл бы себе автомобиль. Или даже два. Всегда хотел два. Один — красивый, спортивный, чтобы летал аж. А второй — бронированный джип, чтобы в таком, как в танке, можно было и на охоту на тигров не бояться ехать. А ещё прикупил бы остров где-то в центре средиземного моря. Хотя там движняк кораблей сильный. Может, лучше, где-нибудь на Мальдивах. Одного острова мне вполне хватит. Сколько там мне одному надо! Построил бы там себе замок…

Мои мысли самым бесцеремонным образом прервал Моня, как раз, как я представлял, как я загораю на своём острове в окружении трёх сисястых мулаток с упругими жопками.

— Нету гитары! — сообщил Моня.

— Интересно…

— Он, наверное, у Клары! — догадался Моня и сказал мне, — ты подожди, я быстро проверю.

И исчез.

А я остался стоять в коридоре и снова попытался вспомнить то ощущения, когда я на острове с мулатками, но Моня уже настрой капитально сбил.

— Да, он с Кларой, — вернулся Моня и отчитался. — И гитара там тоже.

— Что они делают? — спросил я, размышляя, не будет ли это чересчур, стучаться им.

— Ругаются, — ответил Моня.

— Ругаются? — удивился я, — ну ладно, сейчас посмотрим, чего они там ругаются…

Я подошел к двери Клариной квартиры и решительно постучал. Пару секунд ничего не происходило. Затем дверь рывком распахнулась и в проёме появилось недовольное лицо полуодетой Клары.

Увидев меня, она злобно прошипела:

— Явился не запылился!

— Что случилось, Клара? — спросил я.

— Сам полюбуйся! — вызверилась Клара.

— Я за гитарой, — торопливо ответил я и добавил, — меня Гудков послал. Сказал, срочно надо. Так что давай!

Клара хотела что-то язвительно сказать, но тут выскочил Епифан-Зубатов. Был он донельзя взъерошен. Голову втягивал в плечи. Зато в руках держал гитару:

— Держи, — ткнул инструмент в руки мне и хриплым шепотом сказал, — пошли отсюда! Только быстро!

— А что такое? — тоже шепотом спросил я, стараясь не обращать внимания на гневные выкрики Клары сзади.

Мы трусцой устремились подальше от Клариной квартиры.

— Задолбала она меня! — пожаловался мне Епифан-Зубатов.

— Да что случилось? — не мог понять я.

— Аппетит у неё слишком уж большой, не выдерживаю уже…

Я еле сдержался, чтобы не расхохотаться. Аж остановился. А Епифан-Зубатов печально сказал:

— Ужас! Кошмар кошмарный! Я уже обратно в куклу хочу, Гришка.

— Но ты же, помнится, вполне себе прекрасно проживал с сестрой Марией Магдалиной и с сестрой Саламеей-мироносицей. Сразу с двумя. А теперь что не так?

— Не с двумя! — самодовольно хохотнул Епифан-Зубатов, — мимо меня ни одна симпатичная прихожанка там не прошла.

— Ну вот, — развёл руками я, — их у тебя сколько было? Пару десятков где-то. А тут одна только тощая Клара.

— Да то, что тощая — то ладно, я на её рожу и не сморю, — вздохнул Епифан. — А вот что она ненасытная, все соки из меня выпила. Нет, не могу я с нею больше. И не проси…

— Ну где ты там⁈ — дверь распахнулась и на меня уставилось пьяное лицо Гришки Караулова:

— Меня Гудков тебя искать послал…ик…

— Вот он я, — сказал я, — несу и гитару, и Зубатова.

— Я сам иду, — проворчал Епифан-Зубатов и вошел в дверь.

Я последовал за ними.

— Ну наконец-то! — проворчал Гудков и вручил гитару Шарлотте.

Та отпила из своего бездонного бокала и пробежалась пальцами по струнам. Зазвучала серебристая музыка и она глубоким хрипловатым голосом запела:

— Вот сейчас, друзья,

Расскажу я вам —

Этот случай был в прошлом году, —

Как на кладбище Митрофаньевом

Отец дочку зарезал свою…

Тфу, ты! — мне захотелось аж выругаться. Неужели Гудков позволит такую примитивную ерунду внедрить в репертуар Агитбригады?

Но, похоже, песня всем нравилась, потому что слушали её, затаив дыхание.

Особенно пожирал глазами Шарлотту Епифан-Зубатов.

К сожалению, я тогда не обратил на это особого внимания.

Когда мелодия умолкла, все, хоть и были изрядно пьяными, несколько мгновений сидели в полной тишине, осознавая и переваривая услышанное. Шарлота действительно оказалась незаурядно-талантлива. Она буквально заворожила, парализовала своим невыносимо серебристым голосом.

— Молодец! — первым отмер и похвалил Шарлотту Гудков, — красиво как спела!

— Замечательно!

— Чудесно!

— Браво! — раздались голоса агитбригадовцев.

Шарлотта буквально купалась в обожании, упиваясь всеобщим восхищением.

— Шарлотта, позвольте! — рядом с нею присел Епифан-Зубатов и, отобрав бутылку с шампанским, налил ей в бокал. И себе заодно.

— А нам⁈ — возмущенно воскликнула Люся.

— Держи, Зёзик! Вперёд! Поухаживай за товарищами барышнями. Не спи, казак! — Епифан-Зубатов ткнул бутылку обратно в руки Зёзику. А сам обернулся опять к Шарлотте и принялся поедать её многозначительным взглядом.

Та явно млела.

— Шарлотта… — глубоким грудным голосом промурлыкал Епифан-Зубатов. Сейчас он был похож на большого довольного кота.

— Мммм? — в ответ проворковала она.

— Может, на брудершафт? — заглянул глубоко в черные глаза Шарлотты Епифан-Зубатов. — Так сказать, за знакомство?

— Угу-ммм… — состроила глазки Шарлотта и смущённо зарделась.

Они выпили почти одновременно и смачно поцеловались.

И надо же было такому случиться, что именно в этот момент распахнулась дверь и вошла недовольная Клара.

И увидела.

И возмутилась.

Хотя это было мягко сказано. Очень мягко.

— Скотина! — заверещала она, схватила полотенце, которым Ззёзик тщетно перед этим пытался вытереть разлитое вино, и заехала этим полотенцем прямо…. правильно — по лицу Шарлотты (всё-таки даже в состоянии аффекта инстинкт самосохранения у неё не отказал и бить прилюдно по лицу тряпкой Епифана-Зубатова она не решилась).

Зато уж Шарлотте досталось так, что все содрогнулись.

— Коза уродская! Ах ты ж кикимора! Уродище! Ты куда свою губешню тянешь!

Она приговаривала и после каждого эпитета хлестала Шарлотту грязной тряпкой. Тушь у той растеклась, на выбеленном лице пролегли бурые пятна от вина, и сейчас она стала похожа на индейца Джо, вождя племени Пумпа-Юмпа в боевой раскраске.

— Отстань, дура! — Шарлотта попыталась оттолкнуть Клару, но только сильнее разозлила её.

Клара завизжала как свинья, когда её режут, и бросилась опять на Шарлотту. Она ухватила её за волосы и принялась таскать туда-сюда, норовя, чтобы лицо шансонетки попало в тарелки с салатами.

— Вот тебе! Вот!

При этом, что примечательно, никто из агитбригадовцев не предпринял никакой попытки их развести или хоть как-то спасти Шарлотту. Все уставились на это действо и как завороженные смотрели, словно в кино.

Шарлотта вяло пыталась отбиться, но у неё мало получалось, и сейчас она больше старалась уберечь глаза и лицо от соприкосновения с острой едой.

— Тварь! — завизжала Клара, схватила из рук Зёзика недопитый бокал и вылила всё содержимое на голову Шарлотте.

— Ещё хоть раз увижу! — прошипела она, схватив Шарлотту за волосы, — если хоть на пушечный выстрел к нему подойдёшь — я тебе вилкой глаз выколю! Поняла⁈

— П-поняла, — запинаясь и размазывая слёзы, сказала Шарлотта.

— И так будет с каждым! — Клара окинула мрачным взглядом Нюру и Люсю и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

Несколько минут все сидели в полной тишине и прострации, нарушаемое только слабыми всхлипами Шарлотты.

— И что это сейчас было? Кто хоть что-то понял? — удивлённо прокомментировал ситуацию Жорж.

На следующий день, когда все ушли на репетицию, а я уже проснулся и собрался идти на рынок — кто-то тихонечко поскрёбся в дверь. Я вытянул шею и прислушался. Моня понятливо кивнул и пулей вылетел сквозь дверь. Через секунду он вернулся и сказал ехидно:

— Там твои шкеты.

— Отлично! — я встал и открыл дверь.

На пороге соляными столбиками застыли двое мальцов, немного испуганно глядя на меня.

— Заходите, — велел я.

— Сейчас они тебе вшей и гнид в квартиру нанесут, — прокомментировал Моня, неодобрительно качая головой.

— Но это же дети! — возмутился моментально появившийся Енох. — Они не виноваты, что им приходится жить в таких условиях!

— Вот когда Генка запаршивеет, то сразу поймёт, что это за дети! — не унимался Моня.

— А я тебе говорю…

— Тихо там! — шикнул я на призраков и дети, решив, что это им, испуганно вжали головы в плечи.

— Ну вот, детишек перепугал, — проворчал Енох, — им и так не сладко.

Я и сам уже это понял и поспешил успокоить ребят:

— Это я не вам, — пояснил я им, — у меня тут мыши под полом завелись, иногда шумят слишком громко, так я их голосом пугаю.

— Мыши, это ещё ничего, — серьёзно протянул чернявый парнишка, явно подражая взрослым. Вроде вчера он назвал себя Шпилькой, я точно не помню. — Вот когда крысы лезут — вот тогда плохо.

Второй шкет шумно вздохнул и в подтверждение закивал головой так интенсивно, что огромный, не по размеру, картуз практически свалился ему на глаза.

— Ты же Шпилька, да? — спросил я первого мальчика.

Шпилька смущённо зарделся и кивнул.

— Ну, рассказывайте, — сказал я и указал им на стулья.

— Да нет, дяденька, мы тут посидим, — застеснялся Шпилька, глядя то на свои грязные лохмотья, то на светлую обивку стула, а потом просто взял и сел прямо на полу.

— Ну давай, — не стал напрягать поучениями ребёнка я и тоже сел на полу напротив.

Второй ребятёнок остался стоять и я, погрузившись в историю, что рассказывал Шпилька, перестал обращать на него внимание.

— В общем, как ты и сказал, мы разделились. А я пошел посмотреть за торговыми рядами. Иду и вижу — Пиковая Дама по улице идёт. Я давай за ней…

— Кто идёт? — удивился я, даже не думал, что эти дети знакомы с классикой.

— Дык, Пиковая Дама! — нетерпеливо повторил Шпилька, — это барышня у нас такая, живёт в Свечном переулке, ходит вся в чёрном, и глаза у неё чёрные-чёрные, и, говорят, может даже с мёртвыми разговаривать.

Я невольно хмыкнул. Кто бы подумал.

— А как посмотрит — прямо страсть какой ужас берёт. Все боятся на неё смотреть, глаза сразу опускают. А я вот однажды на спор ей в глаза посмотрел! Да! Не побоялся! — похвастался Шпилька. — Кольцо колбасы потом выиграл. Ох и наелись мы тогда колбасы. От пуза!

Он мечтательно заулыбался, а у меня остро защемило в груди.

— Рассказывай дальше, — мягко направил я разговор в нужную мне сторону.

— Ну и вот! — запальчиво продолжил Шпилька, — я такой — шмыг за нею. Она не видит. Я умею ходить так, что меня никто и не увидит! У меня шаг тихий. Иду такой, значится, а она домой пришла и дверь сразу закрыла. Но меня за так не возьмёшь! Я на дерево влез и через окно смотрю.

Он многозначительно посмотрел на меня, ожидая реакции.

Я восторженно вздохнул:

— Ну ничего себе! Какой молодец!

— Вот то-то! — самодовольно молвил Шпилька, и продолжил, — Она на втором этаже живёт. Но я аж на самый верх влез такой и смотрю. Она сняла пальто, села за стол и давай карты метать. Страшно — жуть. Но я всё равно смотрю, как ты велел.

Шпилька посмотрел на меня триумфальным взглядом. Я поторопил его:

— А дальше?

— А потом к ней какой-то дядька пришел. Сел такой, значится, напротив неё. А она ему карты на стол мечет. Ворожит это она так. Мне Хома говорил. что она так, по картам этим, может всю судьбу наперёд посмотреть.

Шпилька завистливо вздохнул. Было видно, что ему очень хочется, чтобы Пиковая Дама ему всю судьбу рассказала.

— Шпилька, — сказал я, — зачем тебе знать судьбу? Тогда же жить не интересно будет.

— Зато я точно буду знать, пошамаю я сегодня или нет, — возразил мне пацан и я не нашелся, что ему на это ответить.

Рядом шумно вздохнул Енох.

— А потом что было?

Шпилька не успел открыть рот, как Моня издал предупреждающий выкрик:

— Генка, смотри!

— Я оглянулся — пока мы беседовали с товарищем Шпилькой, второму шкету, видимо, стало скучно, и он начал тихонько бродить по комнате. И дошел до того угла, где Мими обронила безголовую куклу, в которой раньше был Епифан. Причём в том углу валялся и сам кукольный трупик и отдельно голова. Так вот шкет этот, второй, нашел сломанную игрушку и попытался приладить голову обратно. И у него, как ни странно — получилось. И вот он сел играть с этой куклой, а тут появилась Мими…