Ах ты... дракон!

Глава 14

— Бабушка Ира, а можно… — влетевшая с улицы Янка в очередной раз забыла, что ее просили вести себя потише. — Ой, бабушка…

Двери с «холодным запором» (пружиной, которую вешали на двери в зиму) надоело ждать, пока девочка ее закроет — вырвавшись из детской руки, она хлопнулась о косяк. А заодно наподдала по неубранной вовремя попе.

Но Янка этого почти не заметила, хотя воевать с коварной дверью за последние дни было для нее почти развлечением. Ей вообще здесь нравилось. После того как их освободили от бандитов, стало вообще здорово. По дому… ну, по дому она скучала, но ведь они туда все равно вернутся, правда? И вообще… Маму и папу Янка давно привыкла видеть только по выходным, да и тогда они были вечно заняты, и самое частое, что Яна от них слышала, было «не мешай». Нет, Янку никто не обижал, у нее всегда были хорошие вещи, личная комната, набитый едой холодильник, уйма дисков со всевозможными мультиками и собственный телевизор. Просто папа все время работал, даже по выходным, мама, когда не пропадала на работе и не «гробилась по хозяйству», любила поболтать с подругами или «завалиться в спячку часов этак на восемь-десять». Яна чаще всего видела ее только пятнадцать минут утром и полчаса вечером… если ее не прогоняли с кухни, чтобы не отвлекала от «скоростной стряпни чего-то на скорую руку». Иди, деточка, не мешай, мы очень заняты, мама занята, у мамы новый проект… а у папы контракт. Иди к себе, посмотри мультики, поиграй… не мешай. Вот так. Года в четыре, когда заплаканную Янку опять забрали из садика в числе последних, мама пообещала, что вот наметится в делах просвет, и они пойдут гулять в парк, посмотрят на живых ежиков. Где-то в мае, ага. Яна поверила, но апрель плавно перетек в май, который сменился июнем, потом июлем и августом, а позже зашуршал желтыми листиками сентябрь… а они так никуда и не пошли. И ежика Янка увидела только через два года, когда брат свозил ее на Птичку. Купил щенка, и девочка целый час была счастлива — пока брат не сказал, что щенок подарок однокласснице. А ей обязательно что-то купят… потом. Когда папа и мама разрешат. Она привыкла, что папа и мама не рядом, и сейчас ей было не так трудно без них, как думали бабушка, Славик и Максик. Они все так старались ее отвлечь… Бабушка сказки рассказывала, Славик старался угостить вкусным, а Макс… Макс носил на руках (два раза!) и купил шубку. И все, все с ней разговаривали! Никто ни разу не сказал ей: не мешай! Так здорово! И Штушу разрешили оставить.

Она тогда даже помечтала немного, как выйдет за них замуж… ну, за кого-то из них. За Славика или за Макса — они ведь оба хорошие. Она только не решила еще, за кого.

Когда они вернутся, она обязательно решит.

Ну а пока тут столько интересного! Она уже успела познакомиться со здешними ребятами. Они снеговика построили… и снежную крепость. Крепость здесь умели, а снеговиков нет, она научила. И ее приняли в пятерку. Так называли компании, даже если они были больше или меньше пяти. Пятерка и все. В их пятерке были Дани и Бреги, сыновья стражников, Серши, сын Возвышенного, и Арики, чей папа был здешний пекарь. Именно Ари пригласил ее в пятерку, а Серши сказал, что они должны присмотреть за ней — потому что она «девица, попавшая в беду», и это их долг…

Девица чуть не засветила непрошеному защитнику в глаз, но Ари умел управляться не только с тестом — успокаивать разозленных девчонок и рассерженных наследников Возвышенных у мальчишки тоже выходило неплохо. Не прошло и часа, как они уже сидели на чердаке над пекарне, жевали теплые булочки и знакомились. Через два часа Янка вытащила из пояса курточки резинку и показала новым знакомым, что такое рогатки (рейтинг новенькой моментально взлетел до небес), и ребята тут же опробовали новое оружие. Через два с половиной они предстали перед хозяином замка и огребли от него за использование вооружения на мирных жителях. В роли мирного жителя выступила некстати оказавшаяся на линии огня кобыла водовоза, тут же вставшая на дыбы и унесшая бочку с водой куда глаза глядят (глядели они, как выяснилось очень неудачно — в казарму городской сторожи, так что доблестную стражу в перспективе ожидали захватывающие впечатления, связанные с уборкой жилища и льдом во дворе). А через четыре часа Янка, отчаянно сражавшаяся на защите крепости и только что удачно засветившая «нападающему» в лоб снежком, была атакована с тыла и схвачена неожиданно крепкими руками. И только когда ее сердитым (и перепуганным!) голосом спросили, почему она не отзывается, девочка вспомнила, что слово «Яна» она вообще-то несколько раз слышала за последние полчаса, но увлеченное сознание почему-то не опознало это как собственное имя…

За эти пару дней она вошла в компанию, как соль в воду. Мама Ари научила ее печь булочки (а Янка с помощью бабушки Иры потрясла ее рецептом блинчиков), Дани и Бреги пообещали научить метанию ножей, а Серши наконец оставил свои выдумки насчет девицы в беде. Правда, для этого таки пришлось с ним подраться, и пару фингалов они честно поделили на двоих, но это так, мелкие неприятности. Зато потом они все-таки помирились, и Серш подарил ей новый поясок для курточки — сам сплел! А застежку они вместе у ювелира выбрали. Симпатичную такую, в виде цветка.

А сегодня пятерка собиралась с помощью Штушика пробраться в старые подвалы под Арсеналом — замечательное приключение. Говорят, там видели зраков, местных привидений. Ари для этого похода целым мешком бубликов запасся. Хороших таких бубликов, крупных, вкусных… Все складывалось замечательно, и радость Янки омрачало только нетерпеливое ожидание Славика и Макса — ну когда они уже найдутся?

Интересно, они тоже драконов видели? Пятерка и затеяла этот поход в подвалы именно потому, что Янка драконов видела, а они нет. Зато они видели зраков. Кажется. Врут, наверное?

…Бабушка Ира плакала. Она сидела у огня в их небольшой комнате, сжимала в руках какую-то тряпку и плакала. И это было… это было страшно. Баба Ира просто не могла плакать. Когда они почти замерзали в горах, баба Ира рассказывала сказку про мальчика Тимура. Когда Эркки (гад и редиска) обманул их и заставил открыть дверь бандитам… да даже когда они сидели подземелье, баба Ира была прямо железная. Спокойная, даже голос не дрожал. И бандита она чуть не убила. А потом «Яночка, не забудь взять одеяло вместо шубки» — прямо будто на прогулку зовет…

А сейчас?

— Бабушка Ира? Что случилось? Что-то болит? Что? Не молчи? Ну что ты… Бабушка же! — Янка была всерьез перепугана. Да что же такое могло случиться? — Бабушка!

По рукаву пробежали коготки — Шуша, осознав свою необходимость, немедленно пришел на помощь. Спрыгнув с маленькой хозяйки, он с независимым видом перебрался на более широкое плечо, обвился хвостиком вокруг руки и тихо заворковал, заглядывая в глаза старой женщины. Почти котенок…

— Яночка… — старая женщина наконец посмотрела на девочку. И попыталась улыбнуться. Получилось не очень, — И Штушик. Что-то я расклеилась…

— Тебе плохо?

— Да нет, это так… А ты что прибежала? Что, в подвалы не пускают?

— Я только… Бабушка?! А откуда ты знаешь про подвалы?

— Да вы вчера так шумели — глухой бы не услышал. Так что, заперто там? Или ты забежала за НЗ? За продуктами, — пояснила Ирина Архиповна. — Уже все уложено, в твой рюкзачок. Блины с разными начинками. Хочешь сама ешь, хочешь приятелей твоих угости.

— Ой, правда? Ты сама пекла? — Янка тут же распотрошила сверток, вытащив верхний блинчик-сверточек. — Мням!

— Приятного аппетита.

Свернутый блин оказался с творогом, который Яна не любила, в основном из-за упрямства. Мама когда-то была убеждена, что эта еда строго обязательна в больших количествах, поскольку формирует скелет и зубы, и бедная Янка вместе с братом давилась белой массой из пластмассовых стаканчиков по два раза на день, пока брат не взбунтовался. Но настроения это особо не испортило, блинчик все равно был вкусный.

Молодец у нее бабушка все же. Два дня тут — а повара уже выпытывают рецепт блинов и сметаны, а модницы выспрашивают, где бы раздобыть такую красоту, как шаль-паутинка. Оказывается, вязать тут не умеют. Шить — да, плести из кожи пояски и шнурки — да, а вот до вязания не додумались. Янка, правда, тоже не умеет. А вот бабушка…

Ирина Архиповна ничего такого особенного вроде не делала. Поговорила с тетей Фелой, которая должна убираться в их коридоре, попила с ней местного травяного чайку, зазвала пятерку на угощение из сушенок, соседок приглашала. И вопросы вроде были обычные — нормальный такой разговор, скучный, как всегда у взрослых. Мальчишек Ирина Архиповна расспрашивала про то, кем они хотят стать, да почему, с тетей Фелой разговор начался с жалоб на возраст и болезни… а потом перешел на вельхо, которые их могут лечить — жалко, мол, не все, да и берут дорого. С соседками беседа вообще затянулась допоздна. Те сначала любопытствовали, откуда явилась новая жилица «приютного крыла» (так звалась эта часть дома, которую Правящий города отвел для двух-трехименных, временно или постоянно попавших в «стесненные обстоятельства»), потом каждая начала жаловаться на собственные беды. Тетя Ала пришла к господину градоправителю за помощью — бедовый и рисковый ее муж, торопясь, выехал домой в снежную бурю, да так и не доехал, оставив ее вдовой с тремя ребятами. Сестрички Ила и Мила, поссорившись с семьей, в пылу спора пошли на самый крайний шаг — сбегали к молельне и прямо перед пятью богами отказались от рода. Теперь-то они поняли, что натворили, да поздно — вернуть все обратно уже никак. Остается только надеяться на покровительство города, и то — как решит господин Правящий. Тетя Сана ждала вельхо, который втолковал бы ее упрямому ревнивому придур… хм, мужу, что их ребенок действительно его, а не кого-то другого, как мерещится этому тупому… Яночка, а ты не хочешь прогуляться?

Словом, разговор был самый безобидный, и Янка не понимала, почему после каждого такого «общения» бабушка Ира устало закрывает глаза. А потом берет в руку писальную дощечку и желтый мелок и набрасывает какие-то значки. Когда Янка спросила, что бабушка делает, та рассеяно ответила: «Собираю разведданные», а потом объяснила, что сведения им нужны для того, чтобы все сделать правильно и не попасть в неприятности. Еще раз. Если б она, баба Ира, тогда побеспокоилась об этом, они бы не попали в такую переделку… Про Эркки девчонка понимала хорошо, так что старалась все полезное запоминать не хуже бабушки. Только как разобраться, что тут полезное?

Вот чего полезного в разговорах про кухню? Или про украшения в одежде? А что пользы в беседах про шерсть? Какая она бывает, да как красится, да бывает ли белая, да умеют ли из нее нитки сучить? Да почему ткань такая дорогая? А гладкие палочки, которые бабушка попросила у мальчишек — вот зачем они ей?

И только когда бабушка взяла принесенные палочки, тонкие, полированные, и, подхватив неведомо откуда взявшийся клубок, накинула первые петли, Янка сообразила, для чего это нужно…

А как красиво получается. Янка только в кино такое видела: белое кружево накидки, по краям отороченное нарядной, красиво «вырезанной» каймой.

— Ты тете Сане накидку делаешь?

— Что? А, нет. Тете Сане белое с черным носить не положено. Это подарок.

— Кому?

— Госпоже Иели. Все-таки нас приютили. И еще это «рекламная акция», — бабушка Ира печально усмехнулась. — Если такое украшение станет модным, мы с тобой сможем немного заработать. А нам ведь нужны деньги, чтобы жить, искать таких как мы…

— И Славу с Максом, да?

— Да, — лицо бабушки дрогнуло. — Да…

— Так я пойду? Можно, правда? Можно?

— А это не опасно?

— Ну я же не одна!

Воинственное стрекотание с ближайшей шторки послужило подтверждением. Названые бабушка и внучка с одинаковым интересом уставились на висящего на занавеске Штушу. Поймав взгляд, пушистое чудо цапнуло с полки запасную спицу и грозно взмахнуло, изображая из себя грозного воина-защитника.

— Вижу, что не одна, — кивнула Ирина Архиповна. — Ладно, забирай своего защитника и НЗ и можешь гулять до… — она сняла с руки часы и, проверив завод, повесила девочке на пояс, — до пяти. Устроит?

— Ой, конечно! Спасибо. Штуша?

Зверек торопливо перелез на хозяйкино плечо и подобрал хвост — у него к двери с пружиной были свои счеты.

— Я побежала!

Старая женщина ободряюще помахала ей рукой, а когда Янка, с усилием оттолкнув дверь, скрылась из глаз, рука бессильно легла на колени. На излете она зацепила «подарок», открывая спрятанную под ним тряпицу. Рубашка Максима. То, что от нее осталось.

Ребят так и не нашли, хотя обыскали эти бандитские подвалы, буквально разобрав по камушку. Что-то они искали, местные представители правопорядка. Или кого-то. Если не нашли, то не значит, что не искали. Яму раскопали с телами… восемь тел. Опознать никого нельзя — яма заполнена какой-то гадостью, одни скелеты остаются…

Славик, Максим.

Нельзя Яночке говорить.

Мальчики… Старая женщина с усилием выдохнула, пытаясь утишить внезапно уколовшую сердце боль. Нельзя сейчас распускаться. Не время, сержант Туманова по прозвищу Шелест. Дел полно.

Ирина Архиповна искренне не понимала своих уверовавших сверстниц, ратовавших о всепрощении по принципу «ударили по правой щеке подставь левую». Прощать, оно конечно, можно — простила же она Максима за его аферы. Но когда дошло до человеческих жизней — то какое прощение вообще может быть? Макс… Да что с него взять, молодой совсем, хитрить научился, а думать еще нет, сколько их сейчас таких в столице нашей Родины. Которых кое-как выучили, а воспитать не смогли, не захотели или не посчитали за нужное. А сами они поумнеют только годам к тридцати, да и то бабка надвое сказала. У Максима был шанс… да теперь не будет.

Бывшая разведчица решительно вытерла морщинистыми руками лицо и встряхнула вязанье. Макса она простила. Эркки — не простит.

— Амулет… — я с изумлением смотрел, как парень набирает интенсивность окраски. — Эй, ты чего? С ним что-то не так?

Вельхо нервно улыбнулся.

— Нет! А… а он где? Его надо… он ведь тебе больше не нужен? Можешь его отдать?

Чет это мне как-то не понравилось.

— Слушай, ты лучше колись. Что это за штука и зачем она вообще нужна?

Возвращаться и отбирать эту хрень я не собирался, она все равно нерабочая, но дело принципа. Если это какая-то вредная гадость, то лучше знать. Так что мы немного пободались с магом взглядами, и он довольно быстро отвел свой.

— Да это просто шутка была…

Как выяснилось, пошутить свежеиспеченные маги решили не над кем-нибудь, а над своим педагогом. Ну святое дело для студентов во всех странах! Наставник был строгий, куколок гонял как положено, так что половину срока в уединенном домике студенты мечтали посчитаться. Не всерьез, конечно, это было просто развлечение — как для дембеля придумать прикол в отношении бывшего старшины. И все бы осталось на уровне мечтаний, как обычно. Но когда компания магов вырвалась на свободу и шумно праздновала обретение полной магии, немного… э-э… отдыхая в одном заведении, на их весьма и весьма нетрезвые глаза попалась идущая по узкой улочке знакомая фигура. Маги даже протрезвели. Почти. По привычке вести себя достойно перед наставником. Появление почтенного мага в этом квартале и в этот час их, мягко говоря удивило. А уж когда он приблизился к занятому ими заведению, студентами овладело истинное возмущение. Им, значит, было запрещено, а ему — пожалуйста!

Всплеск возмущения вылился в пламенное обращение ко всем труженицам заведения на предмет сотрудничества, и кое-чего парням удалось добиться — одежду наставника спереть не удалось, зато амулет Ина Шелковая ручка принесла буквально через пять минут.

— И?

— Ну…

На амулет было наложено такое заклинание… э-э… для выносливости в определенные… э-э… моменты… ну вы поняли.

О? Знал бы — выпустил бы такую штуку из рук?

— И? — Славка не отставал, переняв мою фирменную манеру прилипать к жертве намертво до полного размягчения мозгов.

— Мы только пошутили.

— Как? Мне что, клещами ответы из тебя тянуть?

— Да мы только… словом, мы наложили заклинание на утроение.

— Чего?!

— Ну этих, — вельхо показал взглядом. — Их.

Мы со Славкой переглянулись. Не знаю, как он, а у меня появилось сильнейшее желание заглянуть себе под пузо. Да не может быть, я бы заметил, я же переодевался… Заметил бы. Он же нерабочий был.

— А получилось не так.

— А… как?

— На учетверение… — жалобно сказал маг. — Всех яиц, которые были. У нас на столе была яичница, так даже она… увеличилась. И икра.

— КАК?!

Неслабые фокусы…

— Да не знаем мы…Мы решили эту штуку не возвращать, мол, самим пригодится, если получится первоначальную функцию приглушить — полезная же вещь. Только не помню, получилось приглушить навсегда или временно. И что мы еще колдовали. Кажется, на рост чего-то, но чего… не помню. И почему амулет был у меня в кармане? Хорошо, что разряженный… вы же его вернете?

— Сам ты разряженный, — вдруг фыркнула Ритха (как выяснилось, совсем не спящая). Маг шарахнулся.

— Ты не спишь? — покраснел Славка.

— Что там про разряженность? — заинтересовался я.

Драконка лениво перевернулась на бок. Сытость, кажется, привела ее в благодушное настроение (так вот почему девушки на диете такие злючие!).

— А ты что, не понял? Ты же превращался. Хоть и с моей помощью и под моим контролем, а энергией неслабо прошлось. Наверняка ваш амулетик сейчас уже работает. Что, говорите, там учетверится?

Снимаю замечание насчет благодушия. Язвой была — язвой осталась. Навсегда.

Я представил себе село с «шуточным» амулетом. То есть, если сработают только последние чары, то все норм. А если… тьфу на нее, магию эту!

— Дурное дело радоваться чужой беде, — вздохнул вдруг рядом новый голос. — Ритха-Ритха… говорили ведь. А ты снова?

Драконка медленно повернула голову:

— Вы?!