Ах ты... дракон!

Глава 5

— Пятнадцать!

— Двадцать восемь.

— Пятнадцать… хорошо, шестнадцать, чтоб вас волки съели.

— Двадцать семь. Я и так пошел вам навстречу — и не только из-за нападения разбойников, но еще из-за моего уважения к вам. Но если у вас недостаток в деньгах… может, возьмете тогда другую монетку, подешевле?

— Нет!

Мне и правда было весело: здешний то ли хозяин, то ли менеджер в момент просек, что клиент нацелен на покупку, а не поглазеть пришел, и развернул торговлю по полной программе. Я мигом почувствовал себя дома, и следующие минут десять мы, забыв обо всем, энергично препирались на тему «сколько что стоит», «кто кому идет навстречу, уступая в его неразумных требованиях» и «кто кого пытается обмануть, покарай его богиня» и кто именно здесь наглый, жадный и… Нет, никто ни на кого не обижался, наоборот! Хозяин расцвел и порозовел, как перекушавший кровушки комар, бойко скакал по магазинчику, доставая то одно, то другое, и сыпал словами, как депутат перед выборами. Я, намаявшийся со своей правильной компанией, с удовольствием вспомнил приемы по скоростному запудриванию мозгов и приступил к делу, не жалея пудры — для понимающего человека ее всегда надо мнооого! На жалость он предсказуемо не купился (история о несчастном чужестранце, ограбленном злыднями-разбойниками, вызвала сочувствие исключительно показное), на жадность мне его цеплять было нечем, на показное уважение он фыркнул, моментально обозвал меня в ответ «почтенным» и хитро прищурил темные глазки. Зато когда я достал один из своих рублей… глазки моментально расширились почти до размера, принятого в японских аниме. Он тут же прикинулся равнодушным, но дрогнувшие руки, но лучезарная улыбочка, но «а, монета… нет, это не слишком большая редкость… сколько вы, кстати, за нее хотите?»… Понимающему глазу такое говорит о многом. Да, редкости везде ценят.

И дальше дело пошло как по маслу. К настоящему моменту мы уже примерно сговорились о цене, отобрали вещи, а ругались только из-за размеров сдачи.

— Ну так и быть, двадцать шесть.

— Юноша, вы уверены, что вас ограбили разбойники? У меня большие сомнения, кто кого грабил…

— Двадцать пять. До следующего поселка, вы сказали, не так уж далеко? Там ведь тоже есть торговцы?

— Вымогатель. Р-разбойник… Семнадцать, и ни грошовкой больше!

— Уважаемый, только из почтения к такому честному и знающему человеку… — я сделал паузу, — двадцать две.

— О! Похвала богу, все же вдохнувшему в вас благоразумие, остай…

— …и еще шубку для малышки.

— Что?! Нет, вы не вымогатель, юноша, вы настоящий бандит! Вы… вы…

— …человек, расставшийся ради вас с бесценной монетой и, возможно, лишившийся расположения богатого клиента, которому она предназначалась. Из одной симпатии к…

— Хватит, хватит, — хозяин гробомагазинчика махнул обеими ладонями и снял с шеи желтый шарфик, за который постоянно цеплялся в процессе торга. — Мы достаточно потешили Ульви, юноша, думаю, удача от нас не отвернется. Держите ваши двадцать… хм, двадцать одну… монету. Все-все. И впридачу можете прихватить для вашей девочки меховой мешочек для рук. Идет?

— Идет, — я не стал упираться. От одной монетки не обеднею, а клиента никогда не стоит доводить до точки. Потом дороже встанет. Он или к другому переметнется, или пакость втихую сделает. Интересно, как бы узнать, кто такой этот Ульви… и при чем тут ленточки. Ну, если поразмыслить… нас тут двое, я и этот менеджер с ленточкой, никого другого нет и быть не может (третий в это микробутик просто не влезет!), а на психа он категорически не похож, то что остается? Или Ульви какой-то домашний любимчик типа котенка или Штуши, или… кого там люди вечно поминают к месту и не к месту? Богов. Значит, Ульви радуется, когда торгуются? Хе, если так, то это будет мой любимый бог. Не знаю, как тут с остальными, а этого я точно знаю, как порадовать!

Уже порадовал… минут этак на пятнадцать.

Но не зря. Сменял один из моих рубликов на одежду для себя, шубку для Янки и еще сдачу выторговал. Не отмерзли еще мозги по здешним холодам!

— Тогда меряйте то, что выбрали. А я мешочек посмотрю и шубку. Каких лет ваша девочка?

— Пяти-шести. Вот такая примерно, — я отмерил примерный рост Янки и с удовольствием скинул изображавшее куртку одеяло. Ну-ка, поглядим, что тут у нас… так, теплое белье, или так называемые нижние штаны. Ох, это надо же! Сколько же тут веревочек! Веревочки, пропущенные сквозь пояс… ага, это чтобы удержать штаны где надо, то есть на талии. Веревочки вдоль штанин, как лампасы на спортивных брюках. Это, если я правильно помню, присобирать штаны, будто шторки, подтягивать вверх. Интересно, зачем бы это? Шнурочки для цепляния чулок. А тут? Блин, и тут веревочки! Все ясно: не стоит дожидаться, Макс, пока приспичит, а то пока распутаешься с завязками, поздно станет. Мда. Может, ну их, эти нижние штаны? Под верхние мне заглядывать не будут, пока, по крайней мере. Некому. Решено. Скомканное изделие с веревочками отправилось в мешок, про запас. Что мы имеем с верхними штанами? Ё-моё, как же тут солдаты по тревоге одеваются? А нет, в самом важном месте не осточертевшая шнуровка, а что-то вроде кармашка на прищепке. Ну не знаю, как это по-другому назвать. Понятно, почему здешние мужики таскают фартушки — прикрывают этот кошмарик. Еще и поддувает, наверное. Умереть не встать. Ладно, временно переживем.

Вещички я отобрал с прицелом. Ненавижу сэконд-хэнд и дешевку, но баловаться статусными играми будем потом — когда я хоть немножко разберусь, что тут к чему. А пока надо прикинуться ветошью и не отсвечивать. Поэтому и одежку прикупаем нормальную — не всю новую, без форса и пафоса, без наворотов, чтоб в случае чего нырнуть и раствориться в толпе. Зимняя куртка — нет, скорей, дубленка, теплая, чуть широковатая, цвета прошлогодней листвы. Тяжелая… да, это вам не синтетика, тут одежда весит. Явно ношеная: чуть потерто у карманов, да и на рукавах тоже. Интересно, как она в магазин попала.

— А с мерзлого сняли, — отозвался торговец, словно подслушав мои мысли.

— С кого?!

— Замерзли тут недавно несколько очередных умалишенных. Очередные драконоловы, наверное. Не переведутся никак, лезут и лезут. А нам потом хорони за счет поселка…

— Так вы мне одежду… с покойника, что ли, продаете?

— А вы думали, новую задешево купите? — фыркнул желтоленточник. — За десять-то целиков? Юноша, вы гляньте на крой! На мех! На…

— Понял, понял. Не любят тут драконоловов.

— Любить, юный путешественник, богиня велит жен. Семью, детей. В крайнем случае, симпатичных девиц. Вот и этим бы стоило кого-нибудь любить, а не шляться по чужим местам и портить… — он замолк, сгреб в охапку непригодившийся товар и принялся запихивать его в сундук.

— Что портить? — заинтересовался я, кое-как влезая в новенькие, пахнущие шерстью, верхние штаны. Как тут застегивается… ага.

Хм… а чего это он так смотрит?

— Интересная у вас нижняя рубаха. И вообще, — ушел от ответа торговец. — Откуда, говорите, вы прибыли к нам?

— Из Москвы.

— Никогда не слышал. Далеко, наверное…

— Очень, — я продолжал сражение с штанами. Нет, надо срочно изобретать пуговицы, иначе я тут рехнусь.

— Еще завеску, остай, — подсказал торговец, когда штаны наконец сдались.

— Что?

Хозяин молча протянул мне фартушки. Ё-моё, а я и забыл.

— А без них никак?

Видно, никак — у хозяина, представившего меня без «завески», лицо стало, как у старушки при взгляде на размалеванную деваху в мини-юбке и татуировках. И тут правила! Пришлось облачаться в фартушек. На фоне остального это мелочи.

— Зеркало у вас где?

Выражение лица хозяина сменилось еще раз. Словно та самая бабуля узрела на помянутой девахе еще и пирсинг… а рядом любимого внука с влюбленным личиком.

— Что, простите?

— Ну посмотреться куда? У вас что, зеркал нет?

— А у вас они что, на каждом шагу, в любом домишке?

Воображаемая деваха хищно улыбнулась и принялась учить обожаемого внука курить. Или набиваться в супруги… Может, жвачку изобрести? Иногда и правда полезней жевать, чем говорить.

— Ну, не во всех… и не особо большие…

— Хотелось бы мне побывать в вашей Москве… — с каким-то хищным видом пробормотал торговец, и я спешно заткнулся. Уже без особой радости натянул верхнюю рубаху, жилет, местную шапку, запаковал сброшенные шмотки в узел, перехватив внимательный взгляд хозяина на мои вещи… ну просто очень внимательный.

Похоже, пора уходить.

— У вас накида нет… — заметил он отстраненным голосом.

— Обхожусь как-то, — буркнул я. Что за накид еще?

— Конечно-конечно… а может, таки посмотрите? Я ничего с вас за него не возьму, обещаю.

Я застыл. Мне не послышалось? Что происходит, а? Чтобы торговец отказался от денег? И шарфик свой опять затеребил…

— Ну, давайте посмотрим.

Накид оказался… маскхалатом. Или как эти штуки называются? Такая белая накидка с капюшоном, как в кино про снайперов. Это зачем же здесь такое?

— У нас мирный поселок, — настойчиво проговорил торговец. — Мы готовы все улаживать миром. Понимаете?

— Не очень.

Мирные граждане, знаете ли, всякие бывают. Вон, к примеру, амеры у меня дома. Их послушать — так просто нимба не хватает, такие они мирные, добрые и демократичные. Спасу нет. А тут? Классный поселок, только вот в окошко невооруженным глазом видны развалины, чуток снежком припорошенные. На кого-то мира не хватило…

— Хм. А вы точно не драконолов?

— Я?! Еще не хватало!

— Ну-ну… — хозяин помял пальцами нижнюю губу, словно раздумывая о чем-то, и решился. — Возьмите накидки. В любом случае. И вам, и… девочке. А почтенному остаю не хотелось бы приобрести что-нибудь из оружия? На случай… хм… новой встречи с разбойниками?

Из лавки я вышел с полным мешком. И в обалдении. Тоже полном. Долго мне еще разбираться с местными заморочками, долго. Я так и не понял, что он мне хотел сказать и почему вдруг стал таким вежливым. К лохам его никак не отнесешь, синдромом щедрости он тоже не страдает. Что же это тогда было? Я так понимаю, оружие в прайс-листе этой лавочки не значится, по крайней мере, официально, и предлагать его абы кому… но продал же! Плата символическая, в одну монету, оружие, правда, тоже символическое: ослепляющие шарики типа светошумовых гранат, ножик, немь-порошок. Про порошок я расспрашивать не рискнул, и так, чувствую, запалился по полной. А этот немь, по всему видно, настолько известная вещь, что даже самому тупому чужестранцу должна быть известна. Ничего, у Эркки при случае поспрашиваем про здешние «средства самообороны». Интресно, за кого все-таки меня держит хозяин бутика?

Про мир повторил раз пять… Вопросов больше не задавал, запасную одежду сунул, а когда я осторожненько спросил про зубную щетку, сунул мне коробочку с «жевательной смолкой», она, мол, зубы на раз чистит.

И правда чистила. Я сунул в рот желтый комочек, осторожно размял, и во рту брызнуло чем-то смолистым, горьковато-свежим, и сразу исчез привкус яичницы.

Хорошая штука.

Уф, как душно было в гробомагазине! Только когда свежий воздух глотнешь, понимаешь, что до этого кислород потреблялся не в полную мощность. Даже голова закружилась.

А удачно я зашел. За один рубль столько всего! Одежда, оружие, смолка. Круто, Макс, не пропадешь. Снаружи снова навалился холод, от него не полностью спасала даже куртка-дубленка, но хорошего настроя это не сбило. Я походя погладил цветочки на окне, подобрал один упавший и зажмурился от нежного, свежего, чистого запаха. Здорово.

В окно выглянул хозяин, и уносить покупки пришлось в чуть ускоренном режиме — достал он своими внимательными взглядами, дос-тал.

Дверь в харчевню пришлось открывать с ноги — руки-то заняты!

— Всем привет!

Что-то свистнуло возле уха, глухо стукнуло железом о дерево. Шею царапнуло несколько уколов. Вскрикнула Янка. Не понял…

Я повернул голову. Дверной косяк за моей спиной… по нему будто бейсбольной битой врезали. Вмятина, щепки висят, по стене трещины. И какой-то шарик падает, цепляясь за стену толстыми иголками.

Больно…

— Эркки, нет!

Это Славкин голос… покупки посыпались из рук, не смог удержать… Эркки? За что?

— Я готов еще раз… ну, признать свою вину.

— …

— Я ведь уже объяснял, что не узнал тебя в этом… в этих… Зачем тебе понадобилось покупать новую одежду, Макс Шелихов?

Я только фыркнул. Прикольно. Не узнал, значит. Новая одежда помешала, значит. То есть это просто в традициях — швыряться своими иглошариками в каждого встречного? Хорошо, что мы про эту традицию вовремя узнали, правда?

После такого неожиданного… приветствия со стороны «хозяина» двинуться дальше мы сразу не смогли. Даже когда Эркки затянул мои царапины, голова все равно болела и кружилась, и плевать хотела на все уговоры. Правда, уговаривал только наш недомаг, чтоб его, остальные были слишком заняты, квохтая вокруг меня: бедненький я, ушибленный. Сначала от этого квохтанья голова взялась болеть еще сильней, потом обалдела (видно, с непривычки: даже не вспомнить, в каком году ее последний раз гладили) и затихла. Сейчас она вместе со всем телом лежала на узкой кровати в полутемной комнатке для гостей при харчевне и при активном участии сознания валяла дурака, дразня Эркки. Который, как выяснилось, обладает очень интересными привычками типа нападения на людей с целью убийства. Мирный человек, добрый и правильный, из чистого милосердия взявший на себя заботу о четырех чужаках, влезших в его дом… пригласивший этих чужаков в гости…

— Может быть, ты все-таки согласишься… э-э… забыть это недоразумение?

…и почему-то этих чужаков все время торопит, стараясь делать это незаметно… а они и уши развесили.

Нет уж, Эркки, я сегодня ничего забывать не соглашусь. И вообще ни на что не соглашусь. И сегодня никуда не пойду. Мне плохо, я обиделся, я жадоба, желающая стрясти с тебя компенсацию за «недоразумение» — выбирай любую причину. А я посмотрю, что ты будешь делать. И если все-таки останешься, несмотря на всю свою торопливость, значит…

— Я уже залечил твои царапины, — продолжил одностороннее общение Эркки, не дождавшись ответа. — Что еще я могу сделать, чтобы между нами все стало правильно?

Ррррр! Опять правильно! Еще раз услышу это слово — покусаю. Не слово, а того, кто его ляпнет. И даже понятно, кого.

— О-ой… — послышался со стороны зачарованный вздох. — Ой, а это кому?

Я скосил взгляд на Янку, уже чувствуя, что увижу…

Так и есть. Мелочь уже распотрошила один из моих мешков и совершенно влюбленными глазами уставилась на лежащую сверху шубку.

— Яна, это же мешок Максима… — тут же взялась за процесс воспитания наша правильная бабуля.

— Это не я! Это Штуша завязочки дернул! — мелочь отмахнулась на чистом автомате. — Он в прятки играл, и…

— Чир-чи? — изумился зверик, обалдев от своей предполагаемой роли взломщика мешков и женского коварства. — Ричччи-чичи!

Обиделся? Еще немного, и я поверю, что он нас понимает…

А бессердечная предательница, нежно прижимая к груди добычу, с надеждой воззрилась на меня:

— Максимчик, это ведь мне? Правда же, мне?

— Конечно, солнышко!

А вы что, по-другому бы ответили? Зря-зря. Женщина и шуба — это почти как тигрица и детеныш. Красиво, даже умилительно — но попробуй встань между ними. Не обрадуешься.

— Иииииииииииииии!!!

Уши зажали все. В следующие пять минут мне стало не до размышлений, а Эркки не до извинений: вся команда попаданцев во главе с недомагом вынужденно таращилась на малолетнюю модницу, комментила обновку, ахая на тему «Кааак-же-это-тебе-идет» и нехорошо поглядывала в мою сторону. Не комментировал только Штуша — несчастный ушастик, спасаясь от воплей, полез в мешок и закопался в шмотки. Я только посмеивался: радовать мелочь оказалось неожиданно приятно. Будто самому что-то подарили, причем без дальнего прицела, просто так…

Тем более, шубейка девчонке шла — рыженькая, пушистая, не слишком длинная, она закрывала все, что надо, а белые кисточки на капюшоне смотрелись просто суперски. Мелочь проплыла по комнате, изображая модельный шаг, попробовала набросить капюшон, снять, перецепить петельки…

— Там еще был мешочек для рук, меховой, — вспомнил я, — вроде варежек.

— Где?

— Да там же посмотри.

— Чирричи! — возмутился Штуша, до которого опять добрались.

— Ой, извини…

Мешочка малая почему-то не нашла, зато после трех секунд сосредоточенного сопения отыскала кое-что другое:

— Бабушка Ирааааааа! — заверещала она. — Смотри, смотри, Макс тебе жилетку купил!!! И Славке теплую рубашку! И штаны! Смотрите, как здорово! Держите, держите, меряйте. Ой, Максик… ой, какой ты молодец, спасибо, спасибо! — а в следующий момент меня попытались придушить, хорошо что на малой мощности…

— Это правда нам? — испытующе глянул Славка.

— А кому еще? Штуше?

— Ричи-чи? — насторожил ушки зверек. Мне стало смешно почему-то захотелось отвести глаза. И жаба из-за малявкиного самоуправства совсем не давила. Нет, правда! Ну а что, не в жлобы же записываться. Ладно, не обеднею из-за пары шмоток… а правильные при случае спасибо скажут, не переломятся. Правильно же? Тьфу, прицепилось! Полезно. Когда тебе приличные люди что-то должны, это всегда полезно.

— Меряйте, Ирина Архиповна! Ян, передай бабушке… ага, шерстяной. А Славка сам возьмет. Бери-бери… да с чего ты взял, что велико? Шнуровка тут для чего? Как раз по размеру подгонять. Рукава, плечи. Эркки, покажи, а то вроде все понятно, а сам попробуешь — рехнешься, пока все завяжешь. Ой не могуууууу! Вы гляньте только, гляньте!

— Что? Вот это да. Штуша?

— Ричи-чччч? — довольно отозвался пушистик. Очень довольно. Пока мы занимались Янкой и Славкой, Штуша решил, что раздача подарков касается всех, а значит, и его тоже. И сейчас, упаковавшись в тот самый «меховой мешочек» типа муфты, он важно вылезал из мешка.

— С ума сойти, — пробормотал Славка. — Они что, разумные?

— Ограниченно…

— Рччч, — заворковал «разумный» в муфте. Поправил примявшуюся шерстку, одернул «шубку» и, кое-как удерживаясь на задних лапах, прошелся по полу. Как он при этом умудрился скопировать «подиумный шаг», не знаю, но… первой не выдержала наша бабуля. Она тоненько, по-старушечьи, всхлипнула, хлопнула в ладоши и залилась мелким тихим смехом. Через секунду к ней присоединилась Янка, а когда мелкий модник попытался, подражая хозяйке, найти и натянуть капюшон своей «шубки», не выдержали и мы со Славкой. Заливисто хохотала Янка, примостившись на полу, чтоб не упасть, хрипловато, как-то неумело, смеялся Славка, так и не завязавший до конца обновку… вытирала слезы бабуся, коротко похохатывал Эркки…

Короче, через полчаса в мешке остались только мои вещи, оружие и запасные штаны. Почти все остальное: и то, что я набрал сам, и то, что подсунул торговец, было по-честному распределено между моей командой выживальщиков. Во-первых, благодарности и порция доверия мне не лишние, во-вторых, уважение тоже кой-чего стоит — от того же Славки, к примеру. И Эркки небольшой щелчок по носу — пусть видит, что мы без него не пропадем, правильный.

И вообще…

Нет, бабкино квохтанье тут не при чем! Не при чем! И то, что она меня по голове погладила, тем более ни при чем! Я вообще старух не люблю. И ни о чем я ее не просил — а значит, ничем не обязан. Просто польза будет… какая-нибудь. Потом. Польза! Ясно?

Похоже, до моего города я их не доведу. Этот проклятый старший постоянно вырывается из-под контроля. Каким чудом он ухитрился сговориться с торговцем в поселке Рейиккен? Они же в этих местах все староверы, драконолюбы, снежники и пламенки до сих пор сажают. И к чужим относятся неприветливо, в каждом видят драконолова, а тем сюда лучше не соваться. Или не сознаваться. В городке Сильсе, тридцать мерок отсюда, к примеру, уже трижды горел дом тамошнего Возвышенного, назначенного сюда по приказу Королевской Звезды. Возвышенный имел неосторожность поддержать команду столичных драконоловов, за что и поплатился. После второго пожара Возвышенного понизили до обычного Поднятого, а после третьего он отбыл обратно, не то бросив службу, не то попросив другую. Новый его ошибки учел и демонстративно не вмешивается в местные «традиция и суеверия». Да, здешние жители умеют помочь «божьей справедливости» — так, как они сами ее понимают.

А этот и с ними как-то сговорился. За одну-единственную монету, пусть редкую, пусть ценную, но… чтоб у него язык заледенел, как? Теперь одеждой они обязаны не мне, а ему, что уже плохо. Я, конечно, отметил, что он купил далеко не все, и на следующей остановке докупил необходимое, но это уже не то. Они выказали должную благодарность, но без прежнего доверия. А старший и вовсе принял все как должное. Заявил, что принимает как компенсацию за «шарик».

Проклятье. Если бы я успел понять, что это он, только сменил одежду, я бы не стал тратить хиглас. Если бы он не ввалился так резко… если бы он не показался таким похожим на Урфи-кулака… А ему и хиглас нипочем оказался! Правду про них говорят…

Но что делать теперь? Я не доведу их до нужного города. Сколько усилий уходит на то, чтобы держать чужан подальше от всех поднятых и служилых, от любопытных и разговорчивых. Про латентов, спасибо богам, знают немногие, и еще меньше людей знает, сколько пользы может быть от таких. Маг, нескованный Зароками… маг, подвластный лишь тебе… маг, которого можно даже…

Не время предаваться мечтам!

Как, во имя Ульви, довести этих чужаков до места?

О… благословение богам за эту мысль…

А кто сказал, что их нужно продать именно в моем городе? Да, я должен Ирлу-Яме, немилость богов на него и его дела, но ему ведь можно и не сообщать, а уплатить деньгами. А продать можно на месте. Только правильно найти покупателя…

Нищих здесь нет, их вообще нет в пригорье, но где есть деньги, там и ростовщики, а где есть ростовщики, найдутся и преступившие.

…Вечером, устроив мой товар в гостильне, я спустился к хозяину.

— Остай, окажите милость гостю вашего города. Есть ли здесь ростовщик, берущий в заклад вещи? И без вопросов?

Этим вечером мне было не по себе. Ничего вроде особенного, городок как городок, мы уже второй такой проходим, не считая шести поселков… нормальная гостиница, ужин вполне приличный. Даже Эркки не лез с очередными расспросами-советами. А все-таки что-то было не так. Червячок какой-то точил, будто я деньги потерял или снова военкомат наехал с призывом защищать родину.

Настроение не исправил даже сюрприз, обнаружившийся в шубе — под подкладкой, в оторочке оказались зашиты камушки. В смысле, драгоценные — видать, прежний владелец припас на черный день. Семь рубинов, три немаленьких сапфира и четыре прозрачных камушка. Бриллианты я видал нечасто, но похоже, это были именно они. Были и монетки, тридцать некрупных, с ноготь, золотистых кругляшков с зведочкой по центру. Вот почему шуба казалась такой тяжелой.

Найденное сокровище и пять моих рубликов я в шубе оставлять не стал, конечно, сунул в мешочек-колбаску — и в поясок штанов. Плевать, что неудобно. Зато им никто ноги не приделает, правильно? Спал я не раздеваясь до белья — топили тут, на мой взгляд, совершенно недостаточно.

И все-таки, почему так паршиво на душе?

…Я проснулся от того, что в соседней комнате, там, где сегодня ночевали Янка с Ириной Архиповной, отчаянно заверещал Штуша.

Я привстал на локте. Штуша замолчал, но через секунду послышался какой-то стук, потом чей-то матерный вскрик. Что-то упало. Заплакала Янка…

Добежать мы не успели. Если честно, мы успели только схватиться за оружие (я за нож и слепучие шарики, Славка за кочергу) и открыть дверь.

Там-то нас и поджидали…