Академия

Номинальный ученик

Я стоял перед кабинетом Кун Веймина и ждал своей очереди. Передо мной оставалось еще пара человек, тоже ученики. Одна девушка постоянно забывалась и начинала грызть ногти, одергивала себя, но уже через мгновение снова тянула пальцы ко рту. Юноша был сдержаннее, но и он то и дело начинал постукивать ногой об пол.

Из кабинета вышел парень из Западного дома, он глянул на нас и бросился к выходу.

Это был шестой день третьей недели обучения. Многие уже набрали минусов по разным предметам, и на следующей неделе ожидалось множество вылетов. Я каким-то чудом умудрялся держаться на плаву, даже если не брать в расчет личное ученичество. Хотя именно оно меня и тянуло ко дну.

С каждым вечером, проведенным впустую у Мастера печатей, мне все больше хотелось отказаться от этой привилегии. Тратить по пять-шесть часов на бессмысленные попытки нарисовать круг без помощи рук? Книги про катастрофы я так ни разу не открыл, и мне было стыдно перед архивариусом, дядюшкой Бэй.

Хотя один положительный эффект все же у этого занятия был. Недавно я почувствовал, что могу захватывать больше Ки за раз, а значит, мне стали доступны некоторые заклинания, которые я раньше мог запустить только при помощи кристалла. Нет, я был рад, но не ценой стольких бездарно потраченных часов.

Тедань после турнира как с цепи сорвался, твердо решил научиться читать. Мэй нарисовала ему на кусочках бумаги иероглифы, а сзади картинки, которые показывали, что этот иероглиф обозначает. Он учил их везде: на уроках магии, которые заваливал напрочь, во время обеда, вечерами вырисовывал их на земле десятками и сотнями, так как столько бумаги нам все же не выдавали. Потом он выловил того парнишку, который помогал ему выносить приговор на суде, и уговорил читать вслух законы.

Так как свитки с законами можно было читать только в архиве, то Тедань познакомился с дядюшкой Бэй, подружился с ним. Старик тоже попал под дикое обаяние друга и выписал из столицы несколько книг, по которым дети обычно учатся читать.

Надо было видеть, с каким торжественным выражением лица Тедань сдавал свое первое сочинение на учении о Ки. Пусть там было всего три предложения из нескольких слов, иероглифы были размером в поллиста, и он вырисовывал их так долго, что я успел исписать пару листов, но для двух недель обучения это был отличный результат. Он сиял, как магический светильник, в который влили не меньше ста Ки.

Жаль, что я узнавал о достижениях Теданя лишь спустя какое-то время. Я почти не видел своих друзей, проводя все время на начертании, Мэй была загружена вечерами ученичеством по магии, но так как она вычеркнула много уроков, то была немного посвободнее.

Остальные ученики также работали на износ. Многие для выполнения заданий не только тратили выдаваемую Ки, то и вкладывали свою энергию, из-за чего участились обмороки на боевых искусствах. Особенно тяжело приходилось ребятам из бедных семей, как правило, с низким талантом, у них еще и не было такой базы знаний, как у благородных.

Впрочем, Мэй считала, что такое соотношение будет только поначалу, дальше начнут вылетать и богатеи. Когда их былые знания начнут отставать от материала, что дают в Академии, им придется прикладывать дополнительные усилия, а не все они готовы к этому. И вот тогда работяги, привыкшие к большим физическим нагрузкам и уже втянувшиеся в умственные, выйдут вперед.

Девочка вылетела из кабинета в слезах, врезалась в парня, буркнула извинения и умчалась. Тот с трудом устоял на ногах, испуганно оглянулся на меня, тяжело вздохнул и постучал в дверь. Что Кун Веймин с ними делает?

Турнир на второй неделе прошел не так интересно, как на первой. Хотя состязания были схожи, но участников в этот раз выбирали по жребию, и чаще всего было заранее понятно, кто победит. Например, на боевое искусство от Южного округа вышла девочка, что выбрала лук. Она даже не успела натянуть тетиву, как была побеждена опытным мечником из Западного дома, на второй бой она отказалась выходить.

В начертании были задания попроще, но так как жребий выпал неудачно, ни один участник не справился и с первым из них. Мастер печатей тогда сплюнул и ушел с турнира.

Пожалуй, самым увлекательным снова оказался конкурс главы Академии. Через жеребьевку выбрали по три человека от каждой команды, и им были назначены роли. История была следующая: есть некая река, и по ее берегам стоят две деревни — левая и правая. У каждой деревни свои поля, раздел идет по реке. Но в прошлом году после сильного половодья река вдруг изменила русло и сместилась влево. Таким образом, часть земель левой деревни оказались смыты, а вот плодородные земли правой деревни напротив расширились.

Левая деревня требует отдать обнажившийся кусок ей как компенсацию за утраченные поля, правая деревня отказывается, считая, что весь берег принадлежит им.

Западный дом отвечал за левую деревню, Южный округ — за правую, а люди Восточного дома должны были рассудить их и дать обоснованное решение, которое устроит обе стороны.

Сначала ученики стеснялись и робко повторяли одни и те же слова, ведь деревенских в Академии нет, не считая Теданя. Вся беднота была городской: дети ремесленников, строителей, лавочников. Но потихоньку они вжились в роль и уже требовали решить дело в их пользу. Крик стоял на всю Академию, каждый дом болел за своих и подсказывал новые доводы и аргументы.

В итоге судьи вынесли решение: новые земли по правому берегу разделить пополам между деревнями, и пусть деревни возделывают только свои половины. Ни один из домов не был доволен решением.

Я не удержался и спросил Теданя, какое решение бы вынес он. Друг почесал макушку и ответил:

— Забором делить землю бесполезно, люди из правой деревни будут его по ночам двигать, могут даже мост сжечь, лишь бы соседям ничего не досталось. Лучше сказать, чтоб спорный участок деревни пахали по очереди: первый год — левая деревня, как пострадавшая, второй год — правая, а на третий год полностью отдать его правой.

— Это почему?

— Потому что за два года река привыкнет к новому руслу, и пахотные земли на левой стороне также расширятся. Первый год урожай на них будет плохой, ведь каналы еще не подведены, а вот с третьего года будет получше. И правые не будут пакостить и отбивать спорный участок, ведь удобно, что разработают его другие, всего-то и подождать нужно годик.

Дверь снова открылась, парень криво усмехнулся:

— Удачи.

И я вошел.

За низеньким столом из красного дерева сидел Кун Веймин в привычном красном халате и аккуратно водил кистью по бумаге. Насколько я смог увидеть, это был иероглиф «спокойствие».

— Слушаю, — холодно сказал он.

Сколько человек уже приходило к нему с той же просьбой? Ученики из состоятельных семей, скорее всего, предлагали деньги, угрожали связями, ребята попроще клялись, что больше не будут отставать и все выучат. И вот я, очередной проситель. Удивительно, что он не выкинул меня с порога.

— Прошу прощения за вторжение, — начал было я, но мужчина меня прервал:

— Имя!

— Меня зовут Юсо Шен, но…

Он быстро взглянул в свиток перед собой:

— У тебя пока нет проблем. К тому же ты личный ученик по начертанию.

— Верно, но мой друг, Тедань… у него…

Снова взгляд в списки:

— Без шансов.

— Вы говорили, что вам нужны люди с особыми талантами, вот я и подумал…

Он в первый раз за всё это время посмотрел на меня:

— Учителя уже выбрали людей с талантами. Или он из тех, чей дар лежит в области стихосложения или честности? Или, может, он лучше всех рассказывает смешные истории?

— Нет, у него более полезный дар. Он разрушает магию. Может проходить сквозь ловушки. Даже если бы он был старше двадцати лет, то смог бы пройти через ваш массив.

— Ты хочешь сказать, что он неуязвим для магических атак?

— Да, и магическая защита бесполезна против него.

— Уверен в своих словах? Готов поставить на кон его жизнь?

— Да!

— Хорошо. Я проверю. Если у тебя всё, можешь идти.

Я развернулся и вышел из кабинета, забыв поклониться и поблагодарить главу Академии.

Третий турнир начался, как и прежде, со вступительного слова Кун Веймина, только в этот раз он заговорил о другом:

— В последние дни многие приходили ко мне и просили оставить их в Академии. Это неприятно. Это неприемлемо. Это бесчестно. Я воспитываю будущих министров, чиновников, государственных служащих. Если император назначит вам задачу, а вы с ней не справитесь, что будете делать? Придете к нему на поклон и станете умолять сохранить должность? Обещать ему золотые горы? Жаловаться на то, что не хватало людей, денег, Ки?

Император не должен разбираться в причинах, почему задача не выполнена!

Не хватает Ки? Договаривайтесь между собой! Не хватает знаний? Есть архив с множеством книг по разным темам. Не хватает сил? Берите усердием.

Больше я принимать по этому вопросу никого не буду.

Меня заинтересовал только один человек, который должен доказать свою решимость остаться в Академии. И если он справится, то станет моим номинальным учеником.

Что такое номинальный ученик? У него не будет привилегий в виде дополнительных кристаллов с Ки или часов в особых комнатах, также я не буду с ним заниматься дополнительно. Но он не покинет Академию даже при вылете с трех занятий и может посещать уроки даже после того, как не сдаст три задания.

Итак, сейчас вне турнира состоится магический поединок между лучшим учеником в магии и кандидатом в номинальные ученики, — он махнул рукой, и вперед вышла госпожа Ясная Мудрость.

— Мэй, — холодно сказала преподаватель, — если я замечу хоть одну поблажку во время состязания, ты тут же перестанешь быть моим личным учеником.

Девушка согласно склонила голову и не спеша подкатила кресло к огороженному барьерами месту. Все остальные ученики, затаив дыхание, ждали, кем же окажется тот самый кандидат.

— Тедань, если сможешь дотронуться до Мэй, станешь номинальным учеником Кун Веймина, — продолжила Ясная Мудрость.

Я не рассказал другу, что ходил просить за него. Он бы не понял меня и легко мог бы отказаться от подобной привилегии, но сейчас он получил вызов и, конечно, принял его. Мы с Мэй долго обсуждали, как защитить его: кому лучше пойти к главе Академии, что говорить, на что опираться, и магическая дуэль была одним из вариантов развития событий. Только мы думали, что Кун Веймин захочет проверить его в тайне от других. Хотя если подумать, многие знают, как Тедань учится, после первого турнира он стал знаменит, и если бы его оставили в Академии без каких-либо объяснений, у ребят могли бы возникнуть вопросы.

Тедань занял место напротив Мэй, дождался возгласа «Бой» и пошел вперед.

В магическом зрении было хорошо видно, что Мэй работает в полную силу, заклинания так и сыпались с ее рук, даже Ясная Мудрость пару раз дернулась, желая остановить дуэль, но Тедань продолжал идти, прищурив глаза и изредка проводя рукой по своему лицу, словно снимая невидимые нити. Последним отчаянным жестом Мэй создала перед собой мощный барьер, влив в него остатки Ки из кристалла, но Тедань спокойно протянул ладонь и коснулся носа сестренки.

Конечно, Мэй могла бы остановить его, не зря же мы в свое время испытывали способности Теданя. Например, она могла создать сильный ветер и поддерживать его так, чтобы Тедань не мог сделать и шагу, или притянуть камень и с силой швырнуть его в глаз парню. Но со стороны казалось, что сестренка сделала всё возможное, чтобы победить.

— Тедань становится номинальным учеником Кун Веймина, — звонко оповестила Ясная Мудрость, не сводя глаз с парня. Наверное, она тоже захотела получить его для исследований и опытов.

Кун Веймин выжидающе посмотрел на преподавателя магии, а потом сказал:

— Также с этого дня каждый ученик может вызвать на поединок любого личного ученика из своей же группы. Разумеется, только по той дисциплине, в которой тот отличился. Если личный ученик проигрывает, он теряет свое место и привилегии в пользу победителя. Если есть желающие, можете выступить прямо сейчас.

Из Западного и Восточного дома вышли несколько человек. Кто-то захотел попробовать силы против начертателей, двое парней вызвались победить девочек, личных учениц Старшей Сестры, и я заранее посочувствовал им. Но в Южном округе не вышел никто. Я думал, что кто-нибудь бросит вызов Мэй, но после того фейерверка заклинаний, что та выдала на дуэли с Теданем, желающих не нашлось.

— Я знаю, это сделал ты, — подошел ко мне Тедань. И поклонился. — Спасибо. Я обещаю, что принесу справедливость в этот мир!

— Не сомневаюсь, — улыбнулся я. — Кто, если не ты?

А на следующей неделе Академию начали покидать первые ученики.

Из каждого дома ушло примерно по десять человек, наш Южный округ лишился восьмерых, но нас и было меньше, чем остальных. И, к сожалению, в основном уходили ребята и девушки из небогатых семей. Им не хватило знаний, таланта, привычки к многочасовому умственному труду и навыков быстрого письма.

Многие плакали, особенно девушки, и я понимал их. Здесь они, возможно, впервые почувствовали себя людьми, не хуже любых благородных и знатных. А теперь им снова придется вливаться в систему сословий, кланяться перед всеми, кто старше или богаче. Девушек, скорее всего, в ближайшее время выдадут замуж, и всю оставшуюся жизнь они будут вспоминать эти несколько недель как дни наибольшей свободы, дни, когда они были наравне с мужчинами.

В первый же день четвертой недели у меня наконец случился прорыв в начертании. Я смог создать круг из Ки, не прорисовывая его руками. До этого я все время пытался представить его уже готовым, большим и в отдалении от себя, но никак не мог вообразить, как из моего тела выходит Ки в нужной форме. На этот раз я создал мысленно крошечное колечко в районе живота, влил в него энергию и толкнул от себя так, чтобы оно встало там, где нужно, и при этом как бы разворачивалось и утончалось. И это сработало!

Мастер печатей, глядя на него, застыл с открытым ртом, а потом взорвался эмоциями. Он бегал по комнате, яростно жестикулируя, набрасывался на меня с объятиями и что-то быстро говорил на черепаховом языке. Я выучил несколько слов и уже немного понимал его речь, но на такой скорости смог узнать лишь «спасибо».

Когда учитель успокоился, он потребовал подробно рассказать, что и как я делал, о чем думал, что чувствовал, а потом отметил, что прорыв мог случится еще и потому, что я избавился от страха за своего друга и сосредоточился на задаче.

— Ты понимаешь, это только начало. Круг — самое простое в начертании. Сегодня создавай только круги. Десять кругов!

На следующий день я узнал, что он перестал заниматься с учениками из Западного и Восточного домов, не выгоняя их, впрочем, из личных. По сути, он перевел их в номинальные по примеру Кун Веймина, так как Ки, которую раньше выдавал им, стал тратить на меня, но оставил за ними неприкосновенность.

Более того, я посчитал и понял, что Мастер печатей выдавал мне больше Ки, чем должен был. Скорее всего, этот фанатик тратил свои собственные средства ради достижения мечты. И, глядя на его упорство, мне не раз хотелось признаться в том, что подобные жертвы не нужны, что я могу тратить Ки столько, сколько захочу. Но я боялся.

Он был настолько ученым, что узнав о даре, легко мог бы усыпить меня и препарировать, только чтобы удовлетворить свое любопытство. Пару раз он даже намекнул, что хорошо бы привести к нему Теданя, дабы опробовать пару занимательных идей.

Я неоднократно думал, кому бы в Академии я смог бы рассказать о том, что я идеальный донор, и понял, что никому.

Нет, я уже не опасался стать обычным источником энергии, здесь не было людей, думающих только о собственном обогащении. Тут ситуация была посложнее. Все преподаватели, кроме, пожалуй, учителя иностранного языка, были со странностями, и у всех них была какая-то большая цель, ради которой они пойдут на любые преступления.

Мастер печатей готов отдать деньги, личную Ки, время и, если понадобится, пожертвовать работой в Академии ради доказательства своей теории. Командующий думал лишь о воинской славе и полагал, что каждый человек должен отдать самого себя на благо армии. Идущий к истоку познавал мир и людей через боевое искусство. Кстати, ему мой дар был бы безразличен. Или он бы попробовал разработать новое направление в работе с копьем, при котором учитывается бесконечный источник Ки.

Но кому я точно не хотел бы открывать свой дар, так это Кун Веймину. С каждым занятием я всё больше ощущал, что этот человек создал Академию не ради просвещения народа и не ради развлечения. У него была какая-то цель, настолько важная и настолько желанная, что ради нее он готов потратить сумасшедшие средства и по меньшей мере с десяток лет своей жизни. Академия была для него лишь средством достижения цели. И если вдруг мой дар хоть как-то сможет помочь ему, никто и никогда в мире больше не услышит про некоего Юсо Шена.

Если будет нужно, он уничтожит всех, кто знаком со мной, даже Джина Фу, даже весь торговый дом «Золотое небо». И я был уверен, что у него хватит возможностей сделать это.

Я был знаком со многими сильными людьми: Мастер, Джин Фу, Харскуль, Швабра, семья Ма, основатели Академии боевых искусств, тот странный чиновник, что напал на меня, госпожа Ясная Мудрость, Старшая сестра. Но больше всего я боялся оказаться на пути Кун Веймина, хотя тот никогда не выказывал жестокости и несправедливости.

Затем мы с Мастером печатей перешли на создание первых печатей, и это было сродни изучению начертания с нуля. Я мысленно прорисовывал их снова и снова, пока не убеждался, что мог представить их в точности, как они должны быть. Но разворачивать узорчатые печати с мелкими элементами оказалось сложнее, чем простой круг. Стоило забыть о какой-то детали, как печать рассыпалась. В дальнейшем мы выяснили, что на проработку одной печати уходило от трех до шести дней, зато потом становилось легче, и ее создание удавалось в двух случаях из трех.

Но для массивов это низковато, ведь даже простейший массив состоит из трех печатей, а значит, вероятность его удачного создания будет всего лишь около тридцати процентов, что совершенно не годится для магической дуэли. А если там будет больше печатей?

Поэтому мы решили не торопиться и сосредоточиться на отработке каждой печати, чтобы довести вероятность успеха хотя бы до девяти из десяти.

За всеми этими событиями я немного забыл про идею объединения нашего Южного округа. Ни у меня, ни у Мэй, ни даже у Теданя не было времени на общение и помощь сокомандникам. После первого турнира, после тех чувств, что охватили нас от победы, я хотел поделиться сцепками заклинаний, что подобрала Мэй, но так и не смог. А ко второму турниру заметил, что наша группа незаметно разделилась на несколько частей.

Первая и, как ни странно, самая сплоченная группа состояла из благородных во главе с Джианом, он так и не простил мне критику своего сочинения. Во второй были простолюдины, что тянулись больше к Теданю, они восхищались его умом, смелостью и безграничной уверенностью в себе. Пожалуй, я тоже принадлежал к ним. И отдельно от всех существовала самая странная пара на свете — Уко и Ян.

Все из Южного округа пристально наблюдали за тем, как Ян из одного из древнейших кланов Киньяна выполнял условия спора. И это было необычно.

Когда Уко пришла на занятия в одежде Яна, а он шел за ней следом, как и полагается слуге, Мэй передала мне по мысленной связи:

— Он совершенно не понимает работу слуги. Делает всё так, словно господин — это он.

— Почему? — шепнул я. Вроде бы заботиться об одежде господина — дело прислуги.

— Хороший слуга в первую очередь выполняет пожелания хозяина, а Ян делает то, что захочет, не считаясь с мнением Уко. Думаешь, она хотела носить его одежды? Хотела, чтобы Ян стал изгоем среди своих? Хотела, чтобы у нас возникли неподобающие мысли об их отношениях? Он не пытается понять ее, а творит добро, исходя из своих представлений. Это мерзко!

И я не мог не согласиться с Мэй.

После окончания проспоренной недели Ян продолжал следовать за Уко. Он вычеркнул себя из общества благородных, не сближался с другими ребятами, лишь со мной иногда перекидывался парой фраз. Он в чем-то повторял поведение Уко, которая с самого начала отделила себя от всех остальных.

Впрочем, хотя Тедань почти не уделял времени ребятам, они видели его старания по изучению иероглифов, и уже одно это заставляло их работать усерднее. Кроме моего друга, в нашей группе неграмотных больше не было, так как городские дети могли посещать школы и знали грамоту, в отличие от деревенских.

Да что говорить про остальных! Я и сам восхищался своим другом.

— Господин Кун, срочное донесение! — в кабинет главы Академии ворвался Чжен Куан (Куан — в переводе с корейского — солдат), больше известный как Командующий. — Только что прибыл нарочный от генерала Чжен.

Семья Чжен была широко известна не только в столице, но и по всей стране. Родившись простолюдином, прадед Командующего, Чжен Эйгуо (Эйгуо — в переводе с китайского — патриот), сумел дослужиться до управления ши (ши — 2500 человек) благодаря верной службе и отчаянной храбрости. А отец Чжен Куана уже смог пройти обучение в Военной академии и стать генералом центральной армии.

Все солдаты боготворили его и жаждали повторить судьбу Чжен, чтобы хотя бы их внуки или правнуки смогли получить титул и дослужиться до высших чинов.

Кун Веймин познакомился с отцом Командующего на очередном императорском приеме, и, как ни странно, потомственный военный и представитель одного из древнейших и благороднейших родов не только нашли общие темы для разговора, но продолжили общение и подружились.

Поэтому когда Кун Веймину потребовался преподаватель по военному делу, он обратился к генералу Чжен, и тот, не колеблясь, направил в Академию младшего сына, Чжен Куана.

— Куан, я тебе не генерал, можно обращаться и не так официально, — улыбнулся глава. — Ты в курсе, о чем речь?

— Так точно!

— Тогда расскажи.

Командующий сел напротив стола Куна, развернул свиток и начал читать:

— В двадцатый день девятого месяца дальний патруль центральной армии под командованием пейджуна по имени Сюй Чуанли наткнулся в лесу на сильно израненного мужчину лет двадцати. Когда он пришел в себя, то сообщил, что его зовут Пэн Вей, он служил в страже Киньяна, ходил в дальние патрули в авангарде.

Сначала Пэн Вей отказывался рассказывать, что с ним произошло. Согласно проверке, в Киньяне на самом деле был человек с таким именем и схожим описанием, который служил в патруле. Но после последнего дальнего похода весь состав его команды был расформирован и распределен по разным участкам. Причину узнать не удалось.

Затем Пэн Вей узнал, где он находится, и сказал, что расскажет всё только генералу Чжен или членам его семьи, так как больше никому он не доверяет.

Дальнейшее расследование в Киньяне показало, что командир патруля, в котором был Пэн Вей, погиб спустя два дня после расформирования в случайной городской стычке. Виновный был осужден и казнен.

Генерал Чжен решил удовлетворить просьбу Пэн Вея. Дальше приложен рассказ, записанный со слов Пэн Вея Чжен Зеншеном.

«Я не… не думал, что так получится. Командир сказал, что мы должны доложить, вот мы и доложили, сразу же по приезде. А потом всё пошло наперекосяк. Сначала пропал старик Хи. Он всегда был себе на уме. Теперь понимаю, что он единственный догадался, что будет дальше. Только и сказал мне напоследок: «Беги.»

Нас расформировали. Кого-то отправили на внутреннюю службу, кого-то — еще куда-то. Представляете, опытных патрульных, знакомых с местностью, с особенностями зверей и растений, согласных на такую работу — и перевести в городскую стражу! Бред.

А потом я услышал, что командира зарезали. Командира! Который за полчаса чуял любую беду, не боялся никого и ничего, владел мечом, словно с ним и родился, а уж лупоглаз его слушался, как собственная рука. Не мог его какой-то городской хулиган зарезать! Не мог!

Тогда я и дал деру. В Киньяне меня бы точно сразу поймали, я толком и не знаю там ничего, только казармы да харчевни. Ну и пару домов с девками. А вот лес — там был хоть какой-то шанс.

Я сначала пошел по привычному маршруту, там меня чуть не прихватили. Выслали отряд. Меня только отцовские доспехи и сберегли. Я их потом уже сбросил, когда больше не мог тащить.

Я не знал, куда податься. Домой нельзя, там уже точно ждут. Надо было со стариком Хи уходить. А про генерала Чжен мне старший брат писал, говорил, что это самый честный и достойный человек из всех, кого он знает. Писал, что его армия недалеко от Киньяна стоит, на севере. Вот я и пошел туда. Думал, хоть брата повидаю перед смертью.»

Командующий поднял голову и добавил:

— Мой брат написал, что проверили списки и нашли Пэн Ли, брата Пэн Вея. Они узнали друг друга, — а затем продолжил читать.

«Что было в последнем патруле? Генерал Чжен, я прошу вас поклясться, что вы не причините вреда моему брату и защитите его, если вдруг приедут из столицы. Хотя бы брата! Он — честный солдат и храбрый воин! Он должен служить стране без сомнений!

Во время последнего патруля, за пять дней до возвращения в столицу мы встретили лису. Лису с семью хвостами.»

Кун Веймин вскочил, выхватил бумагу из рук Командующего и собственными глазами увидел эти же слова:

— Лису с семью хвостами… — затем встряхнулся и продолжил читать сам:

«Как и полагается в таких случаях, командир патруля написал доклад в двух экземплярах, один положил себе за пазуху, а второй отдал опытнейшему воину, то есть старику Хи, чтобы в случае нашей смерти другие патрульные смогли обыскать наши трупы и передать информацию руководству. Но мы прибыли в Киньян благополучно.

Старик Хи тогда и сказал, что нужно бежать, но сказал только мне. Наверное, он все же привык ко мне, ведь мы столько времени провели вдвоем в авангарде. Или потому что я самый молодой, и он меня пожалел. Больше я его ни разу и не видел.

А командир сразу направился к начальству. Вернулся довольный, говорит, что нас похвалили и скоро продвинут по службе. Нас расформировали. Я подумал, что это и есть обещанное повышение. А потом услышал, что командир помер прямо в Киньяне. Только тогда и сообразил, что власти, скорее всего, захотят скрыть эту новость. Семихвостая лисица — это вам не шутки! Я раньше и не догадывался, что такие бывают.»

Рассказ Пэн Вея закончился, и дальше шла приписка от генерала Чжен:

«Дальнейшее расследование в Киньяне приостановлено, так как не хочу привлекать внимание. Прошу тебя самостоятельно выяснить детали, но я этому пареньку верю. Так что думай! Планы, скорее всего, придется менять.

Пэн Вей пока останется у меня.»

Кун Веймин прошелся по кабинету, еще раз пробежался глазами по донесению, затем обратился к Командующему:

— Благодарю. Пока продолжаем работать по старой схеме. Мне нужно всё хорошенько обдумать.

Командующий поклонился и вышел из кабинета.

Глава Академии тихонько рассмеялся:

— Кажется, сами Небеса благоволят мне и подают знак.