Академия

Учение о Ки. Начертание

Я проснулся от стука в дверь и громкого шепота Мэй:

— Шен! Шен! Если проснулся, то не вставай сразу. Сначала перейди на магическое зрение.

— Понял, — сонно пробурчал я и повернулся на бок. А потом сообразил, что мне сказали, и влил Ки в амулет. Прямо у меня над головой висела магическая пакость. Если бы я встал с кровати без проверки, то обязательно попался бы.

Я скатился вбок, переоделся и побрел к ребятам, толком не проснувшись.

Вчера весь вечер я потратил на обучение Теданя основам магии. Он хорошо управлял Ки внутри тела, перегонял энергию в разные части, разделял на потоки и даже научился вливать ее в отдельные мышцы. На радостях сломал стол, врезав по нему рукой с усилением Ки, рассадил кожу. И я был счастлив, что при этом он не повредил кости.

Он мог вывести Ки наружу, но не в виде заклинания. Я подумал, что все дело в его коже, и даже разрезал ему ладонь, а после засунул в ловушку. У него был какой-то вид природного сопротивления к магии, а точнее он самим собой разрушал созданные заклинанием или начертанием связи и высвобождал вложенную туда Ки. Поэтому, когда он пытался создать новые связи своим заклинанием, то сразу же рушил их. Бесполезные траты Ки.

Впрочем, магическому зрению он научился. Хорошо, что это заклинание влияло на глаза и мозг человека, а не болталось снаружи в виде невидимого амулета.

Потом в середине ночи пришло время для моего часа в комнате с баньяном. Это была маленькая конурка, обшитая деревом, в которой не было ничего. Я просто сидел в углу и дремал, пока в дверь не постучали. Не знаю, как оно должно было сработать, но я изменений не заметил.

Сегодня утром ловушки были развешаны гуще и изобретательнее. Если бы у нас в доме не жил синеволосый магокрушитель, то нам с Мей пришлось бы туго, а так мы запустили перед собой Теданя, и он прошелся по дому, размахивая руками и снося все нити.

Остальным повезло меньше, на первое занятие пришла лишь половина учеников, и то не в лучшем состоянии. У кого-то была подозрительно мокрая голова, от кого-то неприятно попахивало, один парень несколько раз останавливался и вытряхивал песок из обуви. Даже Уко выглядела не лучшим образом: ее кожа, одежда и даже волосы были покрыты странными синими пятнами.

Пожалуй, только наша троица да Ян из клана Цянь смотрелись вполне нормально. Бедолаге успели вылечить нос и снять припухлость, так что можно сказать, что пострадала только его гордость. Он ни слова не сказал Уко, лишь занял столик подальше от нее. Та же не смотрела в его сторону, а слюнявила пальцы и безуспешно пыталась оттереть пятна.

Зал для занятий немного отличался от предыдущих. Тут были высокие окна, не затянутые бумагой, отчего солнечный свет заливал всю комнату, а на стенах висело множество иероглифов.

В комнату вбежал кругленький человечек в длинном халате с широкими ниспадающими рукавами. Его волосы были затянуты в кривой пучок на затылке, и от лба уже начали расти залысины. Он кинул принесенную пачку бумаг на свой стол и громко крикнул:

— Кануфа!

По расписанию стоял урок по изучению языка страны Божественной черепахи. Но я надеялся, что нам хотя бы подскажут перевод слов.

Учитель быстро-быстро застрекотал на чужом языке, Ян из клана Цянь поднялся и ответил ему, затем еще один парень, две девушки-лучницы и Мэй присоединились к нему. После небольшого диалога все эти ученики спокойно вышли из класса. Оно и понятно. Зачем им тратить время на язык, который они и так неплохо знают? Мы с Теданем обреченно переглянулись.

С урока мы выползли в измотанном состоянии. Оказалось, этот учитель, господин Донджин, сам был родом из страны Божественной черепахи, по-нашему он говорил не очень понятно и с жутким акцентом. Он не любил повторять одно и то же и старался все время говорить только на своем языке.

Я еле успевал записывать за ним, Тедань же сдался в первые полчаса и под бесконечные трели Донджина старательно выписывал два выученных иероглифа, из которых состояло его имя.

Затем неожиданно учитель замолчал и вышел из зала. Так я понял, что урок закончился.

— На самом деле, я не удивлена, что в Академии преподают этот язык, — пояснила Мэй за обедом. — Во всех состоятельных семьях изучают какой-нибудь язык из стран старой империи, но чаще всего именно Божественной черепахи.

— Это из-за войны? — спросил я.

— Не только, хотя и из-за нее тоже. Просто с тем государством у нас самые тесные связи: торговые, политические, магические.

— Но с учителем Донджином понять что-либо невозможно. Он говорит так быстро и непонятно, ничего не переводит, и у него жуткий акцент.

— Кажется, Академия подталкивает к совместной работе. Задание по магии сделать легко, если каждый из сорока человек попробует хотя бы по три варианта сцепок, а по отдельности никому не хватит запасов Ки. Я могу помочь вам с языком, но в любом классе есть люди, которые владеют им в совершенстве. Боевые искусства можно тренировать после уроков, и если ходить по Академии вместе, будет проще отыскивать ловушки, — Мэй потерла лоб. — Нам будет тяжелее всего. Другие команды живут в одном доме, им легче собраться, легче подружиться. Да и бросили свои постройки те, кто изначально готов к сотрудничеству.

У нас же остались только чудаковатые ученики с высоким самомнением, с желанием жить по-своему, отдельно. И, что хуже всего, у нас нет явного лидера. Был шанс у Цянь Яна, но та девочка обрушила его репутацию. Кто пойдет за парнем, что проиграл какой-то крестьянке? Шен, может, ты станешь лидером?

— Смеешься? — удивился я. — Какой же я лидер? С таким-то талантом?

— Если смотреть только на талант, то я должна возглавить группу, но кто станет слушать девушку в кресле, которая даже меч поднять не может. Ты же, как я поняла, один из лучших копейщиков. Почему нет?

— Даже не представляю, с чего начать? Тоже приставать к ребятам, как делал Ян?

— Лидеры бывают разные, — улыбнулась Мэй. — Можно стать им при помощи личной силы, но каждый раз придется доказывать власть кулаками. Можно через запугивание, тогда кулаками будет работать, например, Тедань. А можно стать тем человеком, к которому будут прибегать за советом.

Вот у нас в клане есть глава, который любит громко покричать, командовать слугами и всюду восхвалять свои заслуги. Но со сложными вопросами все идут к старейшине Чу. Это седой скрюченный старичок, живет в угловом домике и обожает подстригать деревья в садике. Если он скажет хоть слово, глава клана в тот же день лишится своего звания.

— Значит, ты тоже прекрасно справишься с этим!

— Нет, — улыбнулась Мэй, — у меня есть большой недостаток: я — женщина. Я могу направлять и подсказывать, но не командовать. Ладно, я подумаю насчет уроков по черепаховому языку. Могу порадовать: иероглифы у них те же, что и у нас, и значения такие же, только читаются по-другому.

На урок под таинственным названием «Учение о Ки» пришло больше слушателей. Наверное, некоторую часть ловушек уже обезвредили или ребята всё же начали пользоваться заклинанием.

В вошедшем мужчине с первого взгляда можно было угадать учителя. Статный, среднего роста, в длинном голубом халате ученого, с усами и короткой узенькой бородкой, он словно пришел из маминых сказок. Приветливо улыбнулся:

— Добрый день, прекрасные ученики Академии. Меня зовут Рутений (в переводе с китайского — ученый. Далее в тексте — Рутений). И я счастлив познакомить вас с необъятным миром Ки.

Он спрятал кисти рук в широких рукавах и начал расхаживать по залу между столиками:

— Вы, наверное, хотите спросить, а что особенного в Ки, что пришлось создавать целое учение? Может, тогда нужно создать науки и о воздухе, которым мы дышим, и о небе, на которое смотрим, и о воде, которую пьем? И я отвечу: «Да». Да, настоящий ученый должен видеть загадку в обыденных вещах, которые кажутся настолько простыми, что мы их даже не замечаем.

Вот, например, ветер. Все знают, что такое ветер, верно? — Рутений остановился и с улыбкой посмотрел на нас. — Ответьте мне: что такое ветер?

— Когда дует, — неуверенно предположила одна из девушек.

— Фуу, — вытянул трубочкой губы учитель и с силой подул, — вот я тоже дую. И если приложу руку ко рту, то почувствую: дует. Но разве это ветер? И кто же его так дует тогда?

Наши предки были уверены, что где-то далеко в пещере на краю света спит огромный дракон, и когда он вдыхает, то воздух затягивается в его ноздри — так появляется западный ветер. А когда выдыхает, воздух движется от него, и тогда дуют восточные ветра. Но это всё же больше сказки для народа, чем наука.

Вот так и с Ки. У всех есть Ки, каждый может ее почувствовать и двигать внутри себя. Но многие ли знают, что такое Ки?

В своем знаменитом трактате «Рассуждения о природе магии» Мэн Зонгменг называет Ки кровью Небес. И в какой-то степени это верно. Как и кровь, Ки вырабатывается в наших телах. Человек может умереть как от кровотечения, так и от расхода Ки. Как и кровь, Ки необходима для жизни.

Но есть и отличия. Ки мы не можем увидеть, зато можем управлять. Попробуйте как-нибудь заставить свою кровь бежать в другую сторону. Вряд ли получится, верно? Для крови внутри тела есть специальные сосуды и трубки, по которым она бежит в строгом порядке. Если остановить ее бег, например, туго перевязать руку, то рука умрет. С Ки так сделать не получится.

У нее нет точного места в теле. Нет расписания. Она просто есть.

Многие великие умы изучали Ки и всё, что с ней связано, ведь без магии мы всего лишь говорящие животные. Вы скажете: «Но ведь есть животные, которые также умеют пользоваться магией». И я вам отвечу: «Так и есть». С маленьким отличием. Животные не учатся магии, они ей владеют изначально. Никакой зверь не может выучить магию, отличную от той, что знали его родители. И только человек приходит в мир, зная лишь одно заклинание. Заклинание дыхания. А остальному он учится на протяжении всей жизни.

Существовали и, возможно, есть до сих пор секты, которые творили страшные вещи ради науки. Триста лет назад в стране Красного Феникса уничтожили секту, которая пытала людей, вырезая им по одному органу тела. Они хотели узнать, где именно вырабатывается Ки. Там нашли даже человека без единого клочка кожи, и он был всё еще жив. И именно благодаря изысканиям той секты мы знаем, что объем Ки зависит от мышц.

Чем крупнее и мощнее человек, тем больше Ки он может содержать внутри себя. Лучший пример — это Ма Ийнгпей, основатель Академии боевых искусств. Думаю, все знают его историю, но я все же повторю.

Ийнгпей — выходец из небольшой секты, которая разработала особое направление боевого искусства. Там полагается каждый день на протяжении нескольких лет выполнять цикл упражнений, и тогда помимо развития мышц тело сможет удерживать больше Ки.

Когда Ма приехал в Киньян, он уже был огромен и нечеловечески силен, но вместо того, чтобы наняться в охранники, он решил поучаствовать в ежегодном императорском соревновании по зажжению эльгм. И стал победителем, чей рекорд не побит до сих пор.

Почему он смог победить? Тут две причины. Первая — его огромный запас Ки. Точная цифра неизвестна, но ученые считают, что не меньше ста тридцати. Вторая — его чудовищная выносливость. Редкий человек останется в сознании после потери половины Ки.

Я слушал учителя Рутения с открытым ртом. Он рассказывал так ярко и понятно, я даже забыл, что нахожусь на уроке.

— Споры о происхождении Ки были всегда. Рождались и умирали разные течения, школы и учения. Сейчас преобладают две теории: теория катастрофы и теория выживания. Они чем-то схожи, но у них есть одно существенное различие.

Теорию катастрофы предложил иностранный ученый Таеронг Чой. Он говорил, что раньше не было никакой Ки. Люди, звери, растения — все живые организмы могли расти и развиваться без крови Небес. Но потом произошла катастрофа, которая почти уничтожила наш мир, и тогда Небеса сжалились над землей и даровали ей свою кровь.

В теории выживания, которую впервые обосновал чиновник, не ученый, по имени Монива Набатаме, говорится о том, что Ки была всегда, просто люди не умели ей пользоваться и не могли ощутить. Но после той же самой катастрофы воздух испортился настолько, что дышать им напрямую стало невозможно. Тогда стали рождаться дети с врожденным умением создавать магический фильтр внутри своего тела, который позволил им выжить. Именно после этого люди научились чувствовать Ки.

И та, и другая теория имеет своих последователей, с каждой стороны написаны сотни трактатов, проводятся диспуты между школами, но к единому мнению так до сих пор и не пришли.

— Прошу прощения, учитель Рутений, — спросил я. — Получается, обе школы убеждены, что была какая-то катастрофа. Но почему? И что за катастрофа?

Мужчина не рассердился на вопрос:

— Это огромный пласт истории мира, который исследуют во всех странах бывшей Империи. Я бы с удовольствием рассказал вам подробнее, но это напрямую не относится к учению о Ки, поэтому советую поискать книги на эту тему. Могу сказать лишь одно: в настоящее время никто среди ученых не сомневается в том, что катастрофа была. Ее причины точно неизвестны, но даже изучать теории безумно интересно. Останьтесь после урока, и я дам вам список книг, в которых рассматриваются эти вопросы.

Итак, мы знаем, что Ки есть в каждом живом организме. Ребенок появляется на свет с запасом Ки и продолжает создавать ее до конца своей жизни. То же самое с животными и растениями.

И тут у многих снова появляются вопросы. Зачем государство берет налог в десять процентов Ки со своих граждан ежемесячно, если можно забирать энергию у деревьев или животных? Люди же разводят свиней ради мяса и рубят лес для постройки домов. Так почему бы не делать также и с Ки?

Могу сказать, что люди пытались.

Ки нужна всегда и всем. Нужна как магам, так и воинам, как чиновникам, так и простым крестьянам. Ки никогда не бывает слишком много. И ученые всех времен ломали себе головы над тем, как сделать Ки общедоступной.

Сделаю небольшое историческое отступление.

Одной из причин распада Империи Семи Священных животных считается восстание бледных. Император и его двор тогда совершенно забыли про нужды народа, а сами купались в невообразимой роскоши.

Последней каплей стало празднование десятого дня рождения наследного принца. Сложно представить, сколько Ки было потрачено тогда, сотни тысяч Ки или миллионы, вытянутые из своего же народа.

Весь день над столицей летали разукрашенные драконы, как настоящие, так и иллюзорные, сыпались с неба сладости, цветы и игрушки. Тысяча женщин с одинаковыми лицами прислуживали на празднике, и за каждым уголком маленького принца ждали новые сюрпризы. А к вечеру, когда солнце зашло за горизонт и стало темнеть, мальчик расплакался и сказал, что не хочет, чтобы день заканчивался. Тогда император повелел создать новое солнце, и придворные маги совместными усилиями подняли над городом огромный светящийся шар, который поддерживали на протяжении нескольких часов, пока принц не уснул.

А теперь посмотрим на это с другой стороны. Тогда налог на Ки по всей империи был равен пятнадцати единицам, не процентам, а именно единицам. Сдавать его обязаны были все старше четырнадцати лет, даже старики и беременные женщины. Почти вся собранная энергия уходила в столицу империи, поэтому чиновники вынуждены были задирать ставку еще выше, чтобы хоть что-то оставалось для местного управления. Люди ежемесячно сдавали по двадцать-двадцать пять Ки.

Были смерти от истощения. Матери сдавали энергию за своих детей, а некоторые отдавали своих детей целиком, чтобы закрыть долг. Но много ли Ки в истощенном ребенке? Представьте, что вы отдали своего сына, чтобы спасти остальных детей. Из него полностью выкачали Ки, но уже через месяц-два чиновники приходили снова и снова требовали сдать налог.

По всей стране начались восстания. Люди не хотели умирать ради развлечения одного ребенка. Бунтовщики называли себя бледными, потому что после сдачи большого количества Ки человек бледнеет, и пока он не восстановит энергию, румянец не возвращается.

Восставшие убивали всех, у кого был нормальный цвет лица. Они требовали запретить налог на Ки, говорили, что каждый человек может и должен использовать лишь ту Ки, что создает сам. Требовали запретить даже продажу Ки. Их представления были во многом наивны, ведь Ки давно является товаром, а если что-то можно купить, значит, это будут продавать.

К бледным присоединялись даже войска, их армия становилась все больше, захватывала целые города. Но на подходе к столице их смогли остановить. Говорят, маги обрушили на бледных море огня и дождь молний. Выживших потом казнили, выкачав всю Ки, «для пополнения растраченных на бунт ресурсов», как потом утверждали императорские чиновники.

Конечно, всего этого бы не было, если бы Ки могли получать другим путем. Уже не одну сотню лет ученые ломают головы, как забирать Ки из деревьев. Несмотря на то, что энергия в растениях абсолютно такая же, как у людей, их строение сильно отличается. Попробуйте найти у пихты голову, мышцы, сердце. Если отрубить человеку руку, он никогда не сможет жить, как прежде. Отрубите ветку у сосны, и она станет лишь гуще и пышнее.

Мы до сих пор не знаем, как именно деревья создают Ки и для чего. Знаем лишь, что отдают Ки они весьма неохотно, даже после того, как дерево срубят, оно еще несколько лет содержит в себе энергию, медленно выпуская ее в воздух. Поэтому в некоторых богатых кланах есть традиция — каждые десять лет заново выстраивать свои дома, чтобы воздух обогащался Ки, выпускаемой бревнами.

Но способ напрямую забирать Ки из растений так и не придуман. Может быть, кто-нибудь из вас вдохновится моим рассказом и сумеет найти решение.

Животные гораздо ближе по строению к человеку, и мы умеем забирать Ки из них. Но оказалось, что собирать Ки из людей гораздо выгоднее. Животных нужно кормить, поить, лечить, им нужно место для проживания, нужны работники, которые будут следить за ними. А люди кормят и одевают себя сами, создают много полезных вещей и при этом еще и дают Ки. Люди выживают в таких условиях, где любой уважающий себя зверь умер бы. Человек может жить и в грязи, и в жуткой тесноте, может переносить жару и холод. И при этом постоянно размножается.

А попробуйте содержать так какого-нибудь лупоглаза или вилорога? Зачахнет в течение года.

Впрочем, благодаря многолетним стараниям одной секты сумели вывести животное простое в содержании, которое хорошо размножается и быстро восстанавливает Ки. У нас есть несколько деревень, занимающихся только разведением кувиноков и сбором Ки, но эта энергия — лишь капля в море по сравнению с потребностями страны.

Затем учитель перешел к практике. Зная, что мы умеем поддерживать магическое зрение, он на себе показывал, как лучше управлять Ки, как ее можно использовать помимо классической магии, много говорил о строении мышцы, нарисовал ее и объяснил, как и куда лучше вкладывать энергию для большего эффекта.

Даже Тедань, который продремал первую половину занятия, проснулся и принялся с увлечением повторять упражнения учителя Рутения.

В конце урока Рутений устало улыбнулся:

— Знаю, что многих волнует вопрос насчет личного ученичества. Лично я против такого подхода, меня коробит сам принцип избранности. Так как глава Академии позволяет учителям самостоятельно определять методы обучения, на моих уроках не будет лучших или худших.

Также я не даю недельных заданий. Но время от времени я буду просить с вас сочинения, где нужно придумывать доводы и опровержения разным теориям, предлагать решения некоторых проблем и новые способы использования Ки. Поэтому советую не пропускать уроки.

На этом занятие окончено. Благодарю за внимание.

Если тебе все еще интересно узнать про катастрофу, — обратился Рутений ко мне, — подожди здесь, я напишу список книг.

Я махнул Теданю и Мэй, чтобы они не ждали, а сам остался в зале.

За время урока у меня появилось столько вопросов к учителю, что я пожалел, что не записал их, но и надоедать ему я не хотел.

— Держи, — протянул он листок. — Я внес только те книги, что есть в архиве Академии. Но я сам отбирал их, так что этого списка вполне достаточно для того, чтобы разобраться в вопросе.

— Большое спасибо за урок, — поклонился я Рутению. — Вы открыли для меня новый мир.

— Для того ты и пришел в Академию. Разве нет?

Я не стал возвращаться домой, а сразу направился в архив, поймал первого попавшегося работника и попросил отвести туда.

Архив встретил меня абсолютной тишиной. Ровные стеллажи из массивных брусьев были заставлены тяжелыми на вид книгами, через небольшие окна, затянутые тонкой бумагой, проходил мягкий, словно замасленный, свет. И никаких надписей или указателей. Просто ряды безымянных полок с безымянными книгами.

Кое-где между стеллажами стояли столики с незажженными магическими светильниками.

— Ну надо же, — проскрипел старческий голос, — уже пятый студент добрался сюда. Просто праздник какой-то.

Откуда-то из глубины вынырнул маленький сухонький старичок, его длинная борода и волосы были расчесаны и абсолютно белы.

— Книги не рвать, не мять, не пачкать. Брать с собой нельзя, читать только здесь. Все по законам лежит в шестом ряду, пятый пролет, полки с первой по пятую. Или тебя проводить?

— Прошу прощения. Я пока не по этому вопросу. Учитель Рутений посоветовал почитать вот эти книги. Взгляните на список.

Строгое лицо старика вдруг смягчилось, многочисленные морщины немного сдвинулись, и передо мной предстал словно другой человек, не иначе как добрый улыбчивый дедушка.

— Учитель Рутений? Вон оно что. Так ты сам захотел прийти сюда? Ну-ка, дай-ка мне список. М-м-м, интересуешься историей? Что ж, раз сам учитель Рутений написал это, тогда я, пожалуй, разрешу взять эти книги с собой. Ты ведь не испортишь их?

— Что вы? Конечно, нет. Признаюсь, я не ожидал, что в Академии будет так много книг, — я и впрямь был в полном восторге. Даже у Джин Фу библиотека была гораздо меньше. — Буду к вам теперь часто заходить. А как вас зовут?

— Хм-хм, — прокашлялся старичок, — зови меня дядюшка Бэй (в переводе с китайского — белый. Далее в тексте — дядюшка Бэй). И половина из них переписана вот этой рукой! Уж я-то знаю молодежь, нет-нет, да и попортите вещь. Даже малыш Веймин в свое время, уж насколько умным был ребенком, но тоже, ох, сколько хлопот принес.

Дядюшка Бэй тем временем уверенно провел меня между рядами и стал вытаскивать нужные книги из стопок.

— Так вы давно знаете Кун Веймина?

— Считай, с рождения. Я его и читать учил, и писать. Он любил книги… Так, разболтался я с тобой. Вот все по списку.

— Дядюшка Бэй, раз я могу взять эти книги домой, разрешите тогда посидеть здесь и позаниматься с другими книгами.

Кун Веймин задал почитать про законодательство, и я собирался заняться этим потом, ближе к седьмому дню. Но сейчас я понял, что почти все студенты Академии подумали так же, а значит, на пятый-шестой день в архиве будет настоящее столпотворение.

— Правильно думаешь, сынок. Как уж там твое имя?

— Шен, дядюшка Бэй. Юсо Шен. Я из Южного округа.

— Что ж, Шен из Южного округа, смотри и запоминай. На верхних двух полках лежат тексты самих законов. На третьей и четвертой — толкования законов и рассуждения ученых на их счет. На пятой полке — записи с некоторых судебных процессов, с показаниями свидетелей и описью улик. Если ты новичок в этом деле, то советую начать сразу с третьей.

— Благодарю, дядюшка Бэй.

Я взял первую попавшуюся книгу с первой полки и потерялся. Книга была написана словно на другом языке. Нет, там были и знакомые иероглифы, но не больше двух-трех на строчку, а остальное — совершенно незнакомые мне конструкции.

Тогда я вернул книгу на полку и взял другую — с третьей полки, и вот там я уже мог понимать почти все написанное. В результате мне пришлось выписывать незнакомые иероглифы на листок, чтобы дома переспросить у Мэй их значение. Никогда не думал, что мой словарный запас настолько беден.

Дядюшка Бэй в очередной раз подошел ко мне:

— Сынок, темно уже стало. Тебе нужно выспаться, завтра снова на учебу.

Я поднял голову, с трудом различая старика среди теней между стеллажами. Во всем помещении свет горел только на моем столе.

— Прошу прощения, дядюшка Бэй. Я зачитался и задержал вас тут. Доброго вам вечера.

— Эй, книги-то прихвати!

Я чуть не забыл про список Рутения. А дома Мэй устроила мне настоящую головомойку. Она боялась, что меня поймали ребята из нашей группы и сделали что-то нехорошее. Я тоже считал, что с защитным массивом было бы спокойнее, но из-за задания с магическим зрением его увидели бы все ученики Академии, а я хотел бы придержать свои умения в начертании в секрете. До первого урока по начертанию. То есть до завтра.

Но стоило на следующий день учителю с нами поздороваться, как я мысленно застонал, предвкушая головную боль: у него был тот же акцент, что и у преподавателя языка.

— Мое имя — Ганмо Им. Но вы зовите меня Мастер печатей. Вашим соплеменникам почему-то трудно выучить такое короткое и простое имя, зато легко запомнить длинный титул.

На Мастере печатей было надето несколько слоев одежды, верхний свободный халат туго перетягивал яркий атласный пояс, а из широких отворотов воротника торчала щуплая шея с огромным кадыком, бегающим вверх-вниз во время речи. Волосы он так туго стянул на затылке, что сперва показалось, будто их у него и вовсе нет. Но больше всего бросались в глаза его передние зубы. Когда он растягивал рот, верхняя губа словно отползала назад, не в силах скрыть эти крупные выпуклые резцы.

— Начертание — это наука не для всяких. Я не буду тратить свое время на всех подряд, — надменно проговорил он. — Я, Ганмо Им, знаток множества печатей, создатель именных массивов и мастер защиты третьей спальни в летнем дворце императора, не хочу возиться с учениками, что не способны начертить хотя бы одну печать.

Мэй посмотрела на меня и легонько улыбнулась. Она уже знала, на что я способен.

— Итак, все, кто не начертит в ближайшие пять минут печать, могут оставить мой класс и больше не возвращаться.

— Но, учитель, — встал один из простолюдинов, — если нас выгонят с трех уроков, то мы вылетим из Академии!

— Не учитель, а Мастер печатей, — взвизгнул мужчина. — Быть учителем — не так уж много чести. Летите, куда хотите. Я свое слово сказал. Впрочем, ладно. Сегодня я выберу лучшего ученика, он и будет учить остальных. Пять минут!

Больше половины учеников остались сидеть, и лишь те, кто готов был попробовать, встали из-за столиков. Так получилось, что стояли только юноши и девушки из богатых семей. И я. Судя по косым взглядам, популярности мне это не прибавило. Впрочем, мои успехи в начертании уже давно не зависели от настроения и окружения, поэтому я одним из первых закончил рисовать печать.

— Так-так, — подергал бровями Мастер печатей. — Второе задание — начертить массив. Минимум из трех печатей. Время — десять минут.

За массив рискнули взяться лишь трое: Ян из клана Цянь, я и еще один человек: улыбчивый, немного полноватый юноша, с которым я пока не сталкивался. Но после второй неудачной попытки довести массив до конца последний кандидат тоже сел на место.

Ян закончил рисовать одновременно со мной, и Мастер печатей громко хлопнул:

— Отлично. Не ожидал, что в вашей примитивной стране есть такие способные юноши. Ты! Будешь моим личным учеником. Приходи ко мне три раза в неделю после занятий, — костистый палец учителя указывал точно мне в грудь.

— Мастер печатей! — вежливо склонился Ян. — Мы закончили одновременно. Почему вы выбрали его? У меня где-то ошибка?

— Если бы у тебя были глаза, ты бы увидел, что он сделал массив из пяти печатей! — резко ответил учитель. — Как твое имя?

— Юсо Шен, — поклонился я.

— Сложно. Буду звать тебя Ученик. Поняли? Ученик — только он. Вы — всего лишь слушатели. Ученик!

— Да, Мастер печатей.

— Твой стиль мне знаком. Кто тебя учил раньше? Кто-то из страны Божественной черепахи?

— Боюсь, я не знаю имени моего прежнего учителя, но он точно родом из нашей страны.

— Странно. Хорошо. Я выбрал ученика, теперь пусть он вас и учит. Я разрешаю выгнать из класса тех, кто не способен к начертанию. Ученик, ты понял?

— Да, Мастер печатей.

После этого учитель попросту покинул класс. Мэй беззвучно похлопала, улыбаясь, а вот мне было совсем нерадостно.

— Снова ты, — процедил сквозь зубы Ян из клана Цянь. — Что это за фокус такой? Значит, ты все же не деревенщина? Из гильдии начертателей пришел? Тебя не выгонят за предательство?

— Первое, чему вы должны научиться, — сказал я, — это рисовать круг. И хотя это кажется довольно просто…

— Джиан, объясни ему, что нам такой учитель не нужен!

— Но мастер Ян… А если он выгонит меня с урока? Я же не выбран ничьим личным учеником.

— Разумно. Но если не послушаешься, то тебя выгонят с других занятий. Я это гарантирую.

Я спокойно подождал, пока Джиан, один из последователей Яна, не встал и не попытался ударить меня. А потом подождал еще немного, пока его скулеж не стих, и сказал Яну:

— А если бы у тебя еще были и мозги, ты бы понял, что я сделал защитный массив. Нападать на меня сейчас бессмысленно. Ян, я выгоняю тебя с занятий по начертанию. Джиан может остаться.

— Что ж, мы продолжим на боевых искусствах, — с этими словами Ян вышел.

Благодаря предыдущим занятиям по магии и Ки, многие ученики смогли сконцентрировать Ки на кончике пальца, но пока им было сложновато поддерживать постоянный приток Ки во время рисования. Так что на этом уроке новички с кругом не справились.

Параллельно я проверил знания более умелых ребят и обнаружил, что они умеют чертить по две-три печати и могут назвать еще несколько. И это выходцы из богатых кланов, где не скупятся на учителей!

Начертание в нашей стране на самом деле было в упадке. И всё из-за гильдии начертателей, которая монополизировала знания и разработки до такой степени, что преследовала умельцев, не состоявших в ней. Неудивительно, что Мастер печатей назвал нас примитивными.

Я хотел бы изменить что-нибудь в этой схеме, хотя бы обучить еще несколько ребят тому, что знал, но заметил, что многие после двух-трех попыток начертить круг останавливались и садились на места. Когда я спросил, в чем дело, мне вполне разумно объяснили, что объем Ки, выданный на неделю, не бесконечен, и они не хотят потратить всю энергию на то, что особо и не нужно. Некоторые даже предложили их выгнать с занятий.

Они были правы. Увлекшись преподаванием, я забыл об ограниченности Ки и об осторожности. Я и сам за занятие начертил печатей на сотню Ки, не меньше. И это было очень глупо.