Академия

Призрачный город

— Не… не подходите! Вы знаете, кто я такой? Я — Вей из семьи Джин! — пятился мужчина в дорогом ханьфу, пока не уперся лопатками в стену.

— Джин? Не знаем таких, да и плевать. Ты нам должен! Помнишь про товар, что взял у нас два месяца назад? Когда расплачиваться думаешь?

— Но он еще не распродан. В вашем городишке и покупателей нормальных нет.

— Это твои проблемы. Одежку-то ты себе прикупил!

— Это для дела! — взвизгнул Вей. — Для солидности! Кто будет доверять нищему торговцу?

— Вот мы тебе и поверили. А толку? Либо плати, либо…

Вей зажмурился и сломал амулет. Пропасть с ним, с Золотым небом! Тут бы живым остаться.

Отправить человека к пятому стражнику с северных улиц. Учесть, что тот чиновник из земельного управления любит красные лимоны. Узнать, как справилась с заданием новая девочка. Придумать способ отбора новых работников.

Байсо сидел на матрасе, уставившись в стену, и мысленно перебирал всё, что он должен сделать в ближайшее время. Чем успешнее проходил захват города Зимней Цаплей, тем сильнее становилась его нервозность. Даже при торговле смолкой он вел себя спокойнее.

И мальчик понимал, почему он так нервничает: слишком много людей завязано. В Черном районе он полагался только на себя, но в себе-то он был уверен, а вот в детях — не очень.

Кривой не справлялся с нагрузкой, был трусоват и безалаберен, поэтому Байсо отправил его к лавочнику. Пусть мальчишка присмотрит за ним. Если лавочник не будет глупить, то можно будет продвинуть его дальше, передать больше магазинов и через него проворачивать свои дела.

А вот Сиволап оказался прекрасным помощником, к тому же на нём хорошо сработало то заклинание доверия, в результате чего он готов был умереть за Байсо. Ну, может, и не умереть, но работал он усердно. Он вел вербовку новых помощников, передавал задания, выдавал плату.

Более того, после получения первой прибыли Байсо с новой мамой сразу же переехал в другой район, где их никто не знал, перекрасил волосы и брови в черный цвет и больше ни с кем, кроме Сиволапа, по делам Зимней Цапли не контактировал. Да, иногда сам проверял работу подчиненных, следил за ними, но только в роли обычного уличного мальчишки, узнавал слухи о Зимней Цапле.

Сейчас отбор работников шел более жесткий. Ребенку давалось первое простое задание, принимался устный отчет, а затем Сиволап решал, будет он работать дальше или нет. Тут оценивалась и способность не привлекать внимание, и память, и внимание к деталям, а главное — ответственность. Если ребенок считал это баловством, всего лишь возможностью получить пару монет, то его не брали. Но чем известнее становился Зимняя Цапля, тем сильнее детишки старались.

Неожиданно в лучшие работники выбилась та девочка, что первая попросила задание у Байсо. Ей было плевать и на Цаплю, и на его затеи, она хотела зарабатывать. Бралась за любые задания, лишь бы платили. И Цаплю это вполне устраивало. Отличный деловой подход!

Несмотря на то, что Байсо прожил в Ваньшане уже полтора месяца, под его наблюдением до сих пор находился лишь небольшой участок города: северные улицы, местные лавочники, несколько мелких чиновников, самые видные жители этого района. Но тут было не так много возможностей для роста. Что можно взять с нищих?

Нужно переходить дальше, расширяться. Но как? Сиволап еле-еле управлялся со своим участком, и он всего лишь собирал данные и пересказывал их во время вечерней игры в мяч. Сам Байсо продумывал схемы и задания, но для этого ему приходилось запоминать сотни деталей и десятки имен.

Да и детей лучше подбирать из тех районов, где они жили.

Нужен новый человек.

И мать Бохая, Хэ Ченгуан (в переводе с китайского Ченгуан — утренняя, легкая), тоже оказалась непростым человеком. Когда Байсо представлялся ее сыном, он не знал, что фамилия Хэ входит в сотню старейших семей города со сложными правами наследования полей. Если вдруг ее захотят навестить родственники мужа, то увидят внезапно воскресшего сына, не похожего на умершего ни внешностью, ни возрастом. Сейчас Бохаю было бы пятнадцать лет, несчастная женщина помнила его ещё маленьким и потому легко приняла Байсо, но не все же в семье Хэ сумасшедшие.

Ненужный риск, ненужное внимание… Пока Байсо решил не беспокоиться об этом. Во-первых, он перевез мать в другое место, во-вторых, не похоже, что Хэ часто навещали свою невестку. И к тому времени, когда они захотят её проверить, возможно, Байсо уже сможет решить эту проблему.

Сейчас ему нужны были люди. Умные толковые дети, которые хотят зарабатывать и умеют держать язык за зубами.

— Бохай! — в комнату вошла Ченгуанг. Байсо про себя называл её «мать Бохая», так как не хотел даже мысленно обижать маму Роу. — Ты хорошо покушал? Там осталось ещё немного риса.

— Спасибо! Ты же знаешь, еды достаточно. Не нужно беречь рис, поешь нормально.

— Да я привыкла есть по чуть-чуть. Опять сидишь? Может, погуляешь? Сегодня не так и холодно.

— Я позже погуляю, — бросил Байсо. Как она всё же отвлекала и раздражала чрезмерной заботой. Мама Роу заботилась незаметно, без излишней навязчивости, но при этом Байсо всегда чувствовал её любовь и тепло. Может, он злился из-за того, что мать Бохая видела не самого Байсо, а воображаемого сына?

— Сынок, может, поучим иероглифы? Помнишь, раньше ты любил рисовать их, — улыбнулась женщина и провела пальцем по воздуху невидимые линии, — это ноги, руки, крыша, а вместе — небо, что людей всех выше.

— Точно! — Байсо вдруг озарило. — Школа! Ма… мама, ты ведь хорошо знаешь грамоту?

— Твой отец научил меня нескольким иероглифам и иногда писал мне записки.

— Хочешь учить детей? Может, откроем школу?

— Учить? Но я не учитель. Кто доверит это женщине?

Но Байсо уже не слушал. Это была отличная идея. Школа — это возможность собирать детей в одном месте без подозрений, там можно оценить их ум и характер. Там же можно раздавать задания и выдавать плату. У школы лишь один минус — если их заподозрят, то легко смогут поймать. Но кто догадается, что за Зимней Цаплей стоит ребенок? Даже Сиволапу Байсо потихоньку вдалбливал мысль, что Цапля — это некий взрослый, присланный самим императором, чтобы принести в Ваньшань справедливость, а Байсо — всего лишь помощник, который передает слова Цапли остальным.

Первым делом мальчик занялся поиском помещения. В этом районе очень удачно пустовал один из складов, в него обычно складывали добытые огненные камни, но лишь после того, как основные склады неподалеку от шахт будут заполнены. Так как после последнего каравана, забравшего всю добычу, прошло немногим более полугода, нужный объем ещё не был достигнут. Сторож уверял, что месяца четыре склад не будет никому нужен.

Столы, письменные принадлежности, бумага — всё это в городе было в небольших количествах и стоило огромных денег. Особенно бумага и тушь. В Ваньшане их не делали, а завозить было дорого.

Может быть, Зимняя Цапля смог бы решить эту проблему, но Байсо не хотел привлекать к школе ненужное внимание. Все переговоры вела мать Бохая. Мальчик сумел убедить женщину в необходимости учебы, и та с азартом присоединилась к новой затее сына.

В конце концов Байсо решил, что дети могут писать и углем, таким черным камнем, который оставлял четкий след на ткани, бумаге и дереве. В шахтах он также встречался, но его отдельно никто не добывал. Уголь хорошо горел и давал тепло, но также пачкал воздух и стены дома. Огненный камень был гораздо удобнее.

Если из какого-то дома в Ваньшане валил черный дым, все соседи знали, что там люди дошли до крайней бедности, раз не могли найти крохи Ки на обогрев жилья.

Учиться писать можно на старых тряпках, потом стирать и снова брать в школу. Вместо столов Байсо взял длинные доски и поставил их на каменные подпорки. За одним таким столом могло уместиться до десяти человек.

Несколько книжек мальчик достал через Кривого. Увы, это были не специальные книги для детей, а случайный набор свитков, по какой-то причине завалявшийся в лавках торговцев. Там были записи о разведении лупоглазов и их дрессировке, старые легенды о возникновении Пропасти и Небес, рассуждения о природе зависти — самая толстая и самая занудная книга из всех. Но учить читать можно и по этим текстам.

Еще Байсо пришлось изрядно потрудиться, чтобы уговорить местных отправить своих детей в школу. Многие не понимали, зачем это нужно, ведь ребенку шахтера все равно не стать чиновником, другие боялись, что в школе будут выманивать из ребенка Ки или заставлять воровать еду. Но внезапно сработала фамилия Хэ.

В представлении горожан сто старейших семей с рождения купаются в роскоши, едят мясо и белый рис каждый день вволю, и у них даже есть лишние деньги. Хотя по сравнению с обычными жителями представители старых семей всего лишь не умирали с голоду.

Так что с подачи Байсо местные решили, что мать Бохая открывает школу просто ради развлечения. А раз она не будет брать с них денег, то пусть дети поиграют на её складе. Если бы фамилия Хэ не сработала, Байсо бы пришлось пообещать подкармливать учеников, но это грозило бы ему полным разорением.

Первые несколько дней мальчик наблюдал за учениками: кто понимал пользу от учебы, кто быстро уставал, кто как себя вел во время перерыва, у кого были лидерские задатки, а кто любил играть в одиночку.

Мать Бохая не умела учить вовсе. Она тыкала пальцем в написанный иероглиф и бубнила что-то про крыши, небеса и прочие составляющие, её даже слушать было тяжеловато. И начала она учить не с самых простых иероглифов в две-три черты, а сразу со сложных, на которые по первости и взглянуть-то страшно. Какой смысл изучать иероглиф «весна» и говорить про одну из его частей — «солнце», если дети еще не знают иероглифа «солнца»? Поэтому многие дети переставали ее слушать и принимались черкать углем просто так, ради развлечения.

Но в итоге Байсо заприметил одного подходящего человека. Во-первых, тот внимательно слушал даже тот бред, что несла мать Бохая, и старательно вырисовывал все линии. Пару раз Байсо заприметил, как этот человек перед началом занятий на снегу чертил выученные иероглифы. Во-вторых, он знал всех местных детей и пользовался у них авторитетом. Умело организовывал игры во время перерыва и останавливал начинавшиеся драки парой слов. В-третьих, у него была хорошая память.

Проблема была лишь в одном: этот человек был девочкой.

Байсо никогда не относился к девочкам пренебрежительно. Пинь и мама Роу показали ему, что женщины могут быть и сильными, и мудрыми, и хитрыми, но мальчик искал не исполнителя, а того, что сможет управлять целым районом, подбирать нужных детей, ставить задачи, выдавать деньги. Будут ли слушаться девчонку старшие ребята?

Сиволап справлялся в том числе и благодаря большому росту, и умению вовремя прикрикнуть. У девочки такой фокус не пройдет.

Но так как других вариантов Байсо не увидел, то решил рискнуть. Остановил эту девочку после занятий и, робко поглядывая на нее снизу вверх, сказал:

— Привет! Я — сын учительницы. Мы недавно сюда переехали и я еще ни с кем не подружился. Меня зовут Бохай.

Девочка была его ровесницей, но при этом была выше его на полголовы.

— Знаю. Меня все зовут Горлянкой. Чего надо?

— Я хочу кое-что предложить, но ты должна пообещать, что никому ничего не расскажешь.

— Смотря что скажешь. В призрачный город не пойду! — прищурила глаза Горлянка.

— А что за призрачный город? — не сдержал любопытства Байсо, но тут же выправился. — Нет, не про это. Ты слышала про Зимнюю Цаплю?

— Зимняя Цапля? — у девчонки тут же загорелись глаза. — Кто же про него не слышал?

— А что ты про него слышала?

— Говорят, это какой-то важный чиновник из Киньяна, которого прислали сюда, чтобы он разобрался с нашим мэром и его подчиненными. Чтобы он раскрыл все их преступления. Чтобы люди в городе больше не умирали от голода и нехватки Ки! Но я думаю, что это не чиновник!

— А кто?

— Скорее всего, это один из принцев. Говорят, он прилетел на огромном летающем драконе, у него длинные белые волосы, как перья цапли, и он умеет слышать даже то, что человек не говорит вслух.

— Ты бы хотела ему помогать?

— Конечно! Что угодно!

И тут Байсо решил, что Горлянку нужно брать. Да, у нее есть романтические выдумки насчет Зимней Цапли, но работать она будет не ради денег, а ради идеи.

— Горлянка, сейчас скажу тебе страшную тайну, — прошептал Байсо. — Я служу Зимней Цапле, и только вчера он сказал мне, что здесь живет девочка, которая может ему помочь в спасении города. Он говорил про тебя.

— Я могу помочь Зимней Цапле? — у Горлянки перехватило дыхание. — Он знает о том, что я есть?

— Да. Ты готова служить ему? Выполнять все поручения, прикладывать все усилия и никому-никому не говорить об этом, даже родителям?

Горлянка и впрямь оказалась отличным приобретением. В отличие от Сиволапа она смогла взять на себя всю ответственность. Она сама выбирала подходящих работников под каждую задачу, определяла размер платы, а через какое-то время даже поняла, на что именно нужно обращать внимание, и сама стала предлагать, куда отправить людей. Ее доклады были точны и сжаты. Тот же Сиволап тупо пересказывал всё подряд, не разбирая, что из вороха сведений полезно, а что не нужно вовсе.

После разговора с Горлянкой Байсо решил сделать упор на репутацию Зимней Цапли, а не на заработок. Он проворачивал небольшие цепочки, в три-четыре шага, которые пусть и не приносили прибыли, зато выставляли Цаплю народным защитником, а затем распространял слухи об этом по всему городу, раздувая их до Небес.

Например, до Байсо дошли сведения о последнем небольшом происшествии на шахтах. Обрушилась часть потолка, все остались живы, лишь одному шахтеру повредило спину. На лечение нужно не менее сорока Ки, вроде бы немного, но даже если его семья выжмет из себя всё что можно, тогда им не хватит энергии на сдачу ежемесячного налога за жену и мужа. И еще лекарь за работу заберет все монеты, что они скопили на еду.

Самый простой способ — передать семье шахтера нужное количество Ки и денег. Но в чем тут выгода Зимней Цапли? Байсо не собирался кормить всех нуждающихся, иначе Цаплю будут считать дурачком, который не знает, куда тратить деньги.

Поэтому мальчик сделал по-другому. Через детей, через записки нескольким грамотным шахтерам, а главное, через того самого первого лавочника Байсо организовал шахтерский фонд, в который каждый месяц предлагалось сдавать всего лишь по одной единице Ки с человека. Единица Ки в месяц — это может сдать даже ребенок. И тратить собранную Ки будут на лечение тех шахтеров, что состоят в фонде, и членов их семей.

Лавочник поклялся своим посмертием, что будет хранить собранную Ки и выдавать ее строго по указанию Зимней Цапли. Выбранный Байсо лекарь согласился работать без оплаты за каждый отдельный случай, а лишь за определенную плату раз в месяц. Правда, на него пришлось надавить и пригрозить, что Цапля всем расскажет, как лекарь поспособствовал смерти одного человека ради выгоды другого.

И хотя итог получился тем же: шахтер был излечен, а его семья не лишилась единственного источника доходов, Зимняя Цапля попутно приобрел ещё большую популярность.

А это, в свою очередь, сказалось на качестве информации, которую Байсо получал.

До этого всё, что добывали дети, было лишь общеизвестными фактами, просто раньше никто не задумывался над ними, не искал связи и не делал выводы. Теперь же люди сами хотели сообщить Зимней Цапле важные вещи, более сложные и более опасные.

Но способов связаться с ним было не так много. Поговаривали даже, что только дети, как наиболее чистые и невинные, видят Зимнюю Цаплю, а взрослые, испорченные завистью и злобой, могут пройти мимо него и не заметить его белоснежного оперенья. Некоторые догадывались, что у их детей неслучайно появились мелкие монеты, и передавали сообщения через них. Другие узнали про записки, что Зимняя Цапля порой оставлял, и вдруг тоже захотели выучиться грамоте.

Несмотря на помощь Горлянки, Сиволапа и еще двух подобранных ребят из других районов, Байсо перестал полагаться только на свою память и всё же начал вести записи. Купил бумагу, нарезал на квадраты и выделил каждый квадрат на отдельного человека. С одной стороны он писал имя, должность, возраст, талант, а с другой — всё, что знал об этом человеке: привычки, секреты, страхи.

Хранил эти нарезки Байсо в тайнике, который соорудил сам, но теперь он часто просыпался по ночам в холодном поту. Ему казалось, что кто-то вот-вот ворвется в дом и найдет записи, хотя никто в городе и не догадывался, что за всеми последними событиями в городе скрывается тринадцатилетний мальчуган, даже ближайшие помощники.

Те же Сиволап и Горлянка иногда спрашивали, почему Зимняя Цапля выбрал именно Байсо, а не кого-то из взрослых. И ему каждый раз приходилось говорить, что Цапля искал ребенка из семьи обычных шахтеров, который умел бы читать и писать, что Цапля спас его и вернул к маме, а за это Байсо, точнее, Бохай должен будет проработать на него семь лет и семь дней. Почему-то ребят очень впечатлили эти дополнительные семь дней, они словно делали всю историю более правдоподобной. И подобные истории заставляли Сиволапа и Горлянку еще усерднее учить иероглифы.

В школу мамы Бохая теперь приходили заниматься и дети постарше, и иногда даже женщины. Но чем больше людей узнавало о школе, тем выше становился риск того, что семья Хэ узнает про ожившего наследника. И однажды это произошло.

Байсо только-только вернулся вместе с матерью со школы и ещё не успел разогреть огненный камень, как в дверь один раз стукнули и сразу отворили. Вошло два человека: старик и женщина. Женщина тут же завопила:

— Вот он. Поглядите на него! Даже не стыдится, вот же дети пошли. Откуда только такой приблудыш взялся? А ты, мать, совсем умом двинулась? Приняла за родного сына какого-то оборванца.

— Умолкни, — тихо сказал старик и подошел к матери Бохая. — Ченгуан, как ты поживаешь? Мы тебя искали. Почему переехала и ничего нам не сказала?

Байсо забился в угол и внимательно наблюдал за ними.

Ченгуан приветливо улыбалась:

— Господин Хэ, отец, давно к нам не заходили. Я думала, что вы совсем забыли про своего внука и глупую невестку. Вот только угостить мне вас и нечем, я ещё не готовила сегодня.

— Какого внука? О чем ты говоришь? — снова начала женщина, но Ченгуан ее словно и не слышала вовсе.

— Внука? Нет, я помню своего старшего внука, — также тихо сказал старик. — Ему было всего десять лет, когда он заболел. Лекарь запросил слишком высокую цену, и хотя ты продала всё, что было, этого не хватило на его лечение. А ведь сейчас бы его вылечили благодаря Зимней Цапле. И почему я, старый дурак, не смог придумать такую штуку раньше? — вздохнул старик. — Бохай был крепким мальчуганом, черноглазым, черноволосым. А рост? Никто не давал ему меньше тринадцати лет. Из него получился бы отличный шахтер.

— Отец, что вы такое говорите? — удивилась Ченгуан. — Бохай болел, но вылечился. Вот же он сидит. Вы его не видите?

— Нет, Ченгуан, не вижу. Я вижу незнакомого ребенка, маленького, худого, с голубыми глазами.

Она испуганно оглянулась на Байсо, на какое-то мгновение мальчику показалось, что к ней вернулся разум, но она тут же снова улыбнулась:

— Отец, вы шутите надо мной. Это точно мой сын Бохай. Может, на старости вы слабоваты глазами стали?

— Или ты слабовата умом! — выкрикнула женщина. — А может, ты и не притворяешься вовсе? Нашла себе мальчонку и хочешь выдать его за Бохая, чтобы по-прежнему половину урожая получать? А вы, отец, ее все жалеете. Она и сына вашего уморила, он из шахты и не вылезал вовсе, а теперь из-за нее и ваш второй сынок себя до смерти уморит. Ведь я-то вам двоих внуков родила, слежу за ними каждый день, глаз не сводя, чтобы не заболели и радовали вас! А что в ответ? Она уж и работать нормально не может, поди. Поле того и гляди захиреет. Что вы тогда скажете!

— Так, Ченгуан, — устало сказал старик, вставая, — Чунтао права. Ты можешь приводить сколько хочешь детей и кормить их за свой счет, но не в ущерб остальным. Так как ты была хорошей женой моему сыну, я разрешаю тебе работать на поле. Только теперь ты будешь получать одну десятую урожая, а не половину. Хорошей тебе жизни, Ченгуан.

— Но, отец… — воспротивилась гостья.

— Молчать. И так из-за тебя перед людьми стыдно. А ты, малец, пойдем-ка со мной. Проводишь старика.

Байсо молча вышел вслед за главой семейства Хэ.

— Откуда ты, малец? Чьих будешь? — старик не дождался ответа и продолжил. — Если хотел нажиться на беде этой женщины, то, наверное, уже понял, что богатств у нее нет. Ну а если выжить хотел, то живи. И тебе, и ей так полегче будет. Только как шестнадцать стукнет, уж не бросай ее. Она хорошая женщина, только судьба у нее нелегкая, ни родителей не осталось, ни мужа, ни детей. Как еще продержалась так долго?

Старик махнул рукой и ушел, забрав с собой вторую невестку. Байсо вернулся в дом и снова наткнулся на тот взгляд: разумный, спокойный, уверенный. Словно названая мать прекрасно понимала, что ребенок перед ней никакой не Бохай.

— Ты вернулся, сынок? Я приготовлю рис и соленые овощи, — улыбнулась она.

Горлянка еще раз перебрала веревку с узелками. Этот узелок — про драку, этот — про то, как один из наблюдателей сломал ногу, когда слезал с крыши, этот — самый важный, насчет смерти чиновника шестого высшего ранга. Зимняя Цапля очень внимательно следил за всеми перестановками в государственных службах.

Сначала девочка хотела записывать собранные данные, хотя ее знания иероглифов и не позволяли вести полноценные записи, но Бохай запретил, сказал, что нужно полагаться на свою память, поэтому она придумала делать узелки. Узелки он не запрещал.

Бохай выслушал ее доклад, также ничего не записывая. Интересно, он все-все рассказывал Зимней Цапле? И говорил ли, кто добыл для него новости? Но Горлянка тут же сообразила, что она сама не называет Бохаю имен тех, кто выполнял ее задания, так с чего бы ему делать иначе?

— Ты отлично справляешься, — похвалил ее Бохай и передал мешочек с монетами. — Продолжай в том же духе.

— Бохай, — неуверенно сказала Горлянка. Она уже давно хотела задать ему этот вопрос, но каждый раз робела, — а когда я смогу увидеть Зимнюю Цаплю?

— Он пока не хочет показываться людям на глаза, — тут же ответил Байсо, — но он порой проверяет, как ты выполняешь свои обязанности.

— А если я добуду прямо очень важную новость, я смогу его увидеть?

— Я не могу обещать, но постараюсь уговорить его.

Горлянка наклонилась к Байсо и прошептала:

— Ты знаешь про Призрачный город?

— Призрачный город? — нахмурился Байсо. Он как-то уже слышал что-то подобное, но почему-то пропустил мимо ушей. — Что это?

— Я точно не знаю, но поговаривают, что за северной стеной есть еще одно небольшое поселение, и туда никому нельзя ходить. Еще говорят, что не все шахтеры, которые погибли во время обвалов, умерли на самом деле, что их тайком забирают в то поселение. А семье говорят, что их тела завалило. Говорили, что видели в городе один раз шахтера, который несколько лет назад погиб в шахте. Не призраком, а прямо настоящим, теплым, дышащим. Другие говорят, что это город мертвых. Что некоторые души не уходят в Пропасть, а остаются на земле и продолжают работать, добывая невидимые камни.

— А почему я раньше этого не слышал? — удивился Байсо.

— Потому что это детские сказки. Кому захочется выставить себя дураком, рассказывая такое?

— Тогда почему ты мне говоришь об этом?

— А вдруг это правда? Тогда я смогу увидеть Зимнюю Цаплю! — нахально заявила Горлянка.

— Что ж, согласен. Если сможешь узнать что-нибудь про Призрачный город, то я устрою тебе встречу с Зимней Цаплей.

Горлянка обрадовалась и умчалась выполнять задание. Она уже давно выбрала исполнителя — одного толкового и шустрого мальчишку. Он не отличался особым терпением и не любил сидеть часами в засаде, высматривая нужного человека, зато мог пробраться в любой дом и узнать то, что при обычной работе увидеть бы не удалось.

Она вместе с ним добралась до северной стены, где дети уже давно нашли несколько лазеек наружу. Да, они были доступны только зимой при обильном снеге, но этого вполне хватало. Горлянка проводила его за стену и вернулась к одной из лазеек.

Ее разведчик должен был всего лишь проследить за парой человек, которых Горлянка приметила не так давно. Даже удивительно, сколько всего можно было узнать, всего лишь внимательно наблюдая за происходящим вокруг.

Девочка бы и не подумала пересказывать сказки про Призрачный город Бохаю, но недавно она заметила, что раз в три дня из северных ворот выезжает небольшая повозка и в тот же день возвращается уже пустой. На севере от Ваньшаня был только засыпанный снегом перевал, через который никто не смог бы перебраться вплоть до лета. Так куда же ездит повозка и что перевозит? Тогда-то Горлянка и подумала о том, что Призрачный город может быть не таким уж и призрачным.

Прошел час, второй… Горлянка уже замерзла, но продолжала ждать.

Потихоньку стемнело. Пустая повозка проехала обратно, а разведчик все не возвращался. И лишь когда наступила ночь, и на небе зажглись звезды, Горлянка поняла, что больше ждать нет смысла.

— Бохай! Бохай! — барабанила она в его дверь. — Бохай, открывай!

Вышла его мать, сонно жмурясь:

— Ли? Что ты тут делаешь так поздно?

— Прошу прощения, госпожа Хэ, мне нужно поговорить с Бохаем, — Горлянке было строго-настрого запрещено приходить к нему домой, все общение проходило в школе, но девочка не могла ждать так долго.

Мальчишка прошмыгнул под рукой матери:

— Ты? Что-то случилось?

— Да!

Бохай завел мать в дом, придумав какую-то отговорку, а потом вернулся к Горлянке.

— Чиж пропал.

— Какой чиж?

— Я отправила его проследить за повозкой, но он не вернулся. Может, его там съели призраки? Может, он и сам стал призраком? — девочка хоть и крепилась все это время, но, высказав свои опасения вслух, не удержалась и расплакалась.

— Погоди. Давай еще раз. С самого начала. Какая повозка?

Горлянка, захлебываясь слезами, рассказала, как всё было. Бохай вдруг обнял ее и погладил по плечу:

— Не плачь. Я разберусь.

И девочка даже не заметила, что он сказал не про Зимнюю Цаплю, а про самого себя.

Байсо и раньше чувствовал, что что-то в этом городе не так. Слишком закрытый, слишком зажатый, слишком консервативный. Даже если бы Байсо захотел открыть здесь какое-то дело, ему бы попросту не позволили. Каждая профессия передается по наследству, и перешагнуть за рамки своего рождения тут было невозможно.

Чиновничьи должности также передавались сугубо внутри узкого круга людей. Но самое главное мальчик заметил лишь недавно, после доступа к некоторым сведениям по городским властям. В городе явно был крупный приток неучтенных денег, причем узконаправленный. Байсо снова и снова пересчитывал полученные им цифры, но даже с учетом местной коррупции и воровства бюджетных средств местная верхушка жила слишком богато. Настолько богато, что дом Джин Фу показался бы им нищей халупой.

Люди, которые рассказывали про быт мэра, считали, что так живут все богатеи, но Байсо в столице посещал не только торговцев, но и столичную знать, и знал, что изделия от Ими Яна, например, не только стоили огромных денег, но и достать их было довольно сложно. И в крошечном городке на окраине страны люди попросту не должны были иметь подобных вещей, ведь за счет доставки их цена должна была увеличиться вдвое.

Навскидку Байсо мог предположить, кто еще, кроме мэра, замешан в этом деле, опираясь исключительно на описания обстановки в их домах. Но до рассказа Горлянки не мог понять, на чем основано их состояние. Впрочем, он и сейчас не понимал.

Наверное, стоило бы выслать еще несколько человек на разведку, но почему-то Байсо был уверен, что они также пропадут. И дело было явно не в призраках.

Несколько дней Байсо готовился к будущей вылазке. Вместе с Горлянкой прошелся по всем выходам из города, поискал другие способы следить за повозкой, но из-за сугробов и скал пройти иначе как по дороге не получалось.

А родители Чижа тем временем искали своего пропавшего сына. Горлянка не могла ни спать, ни есть, и всё время плакала, забросив учебу и работу. Байсо не мог её успокоить, да и как бы он это сделал? Сам он не был знаком с Чижом, так как тот не ходил в школу, и для Байсо его потеря выглядела лишь как еще одна загадка или проблема, но Горлянка-то дружила с ним.

Дошло до того, что девочка наотрез отказалась отпускать Байсо на разведку:

— Ты не должен! Нельзя! А кто будет вести дела Зимней Цапли? Ты же не можешь его подвести?

— Хорошо, — пытался достучаться до нее Байсо, — а кто тогда пойдет? Кого ты готова отправить?

— Давай вообще никого не будем отправлять? Просто не говори Цапле про Призрачный город и всё!

Байсо уже подумывал соврать девчонке и сказать, что последует ее совету, но он хотел, чтобы кто-то его ждал. Нет, даже не так. Чтобы хоть кто-то смог бы рассказать Джин Фу, где пропал его наследник. И вот тогда сюда придет Добряк со своими людьми и перетряхнет город сверху донизу. Пусть это будет и не сразу. Кроме того, у Байсо был амулет. Если всё пойдет ко Дну пропасти, то он хотя бы сможет позвать на помощь.

Иными словами, у Байсо был шанс спастись, в отличие от остальных. Поэтому он все же уговорил Горлянку подождать его у северных ворот, сказав, что Зимняя Цапля научил его особой магии, которая поможет ему в трудный момент.

Для начала Байсо купил белой ткани, которую Горлянка прямо возле северной стены пришила несколькими стежками к его одежде. Также мальчик взял с собой тот самый амулет, наполовину пустой кристалл с Ки, немного денег, дождался повозки и последовал за ней, держась поодаль.

Следить за ней было легко. Ехала она медленно, со скоростью пешехода, негромко поскрипывая на свежем снегу. На ней ехало всего два человека. Один управлял белым косматым быком, отдаленно похожим на яка, а второй сидел спиной к вознице и следил за тем, что происходило сзади.

Спустя полтора часа повозка свернула в сторону и исчезла. Ни скрипа, ни пыхтения быка. Байсо осторожно прокрался по ее следам и заметил огромный заваленный снегом валун, а за ним проход в пещеру. Если двигаться со стороны Ваньшаня, то его легко можно было пропустить, особенно не зная о его существовании.

Там было темно, поэтому Байсо снял белые тряпки и пробрался внутрь. Охранники там тоже были, но сейчас они весело перебранивались с приезжими, одновременно разгружая повозку.

— Ну что, сегодня никого за собой не привели? А жаль, свежего мяса тут не хватает.

— Не мяса, а языка, — поправил его второй охранник. — Ваш малец, знаете, что нарассказывал? Что его прислал никто иной, как сын императора. И скоро на нас всех падет императорский гнев. Чего только дети не выдумают?

— И куда вы его дели? — спросил один из приезжих.

— Да куда? В шахту, конечно. Маловат он, конечно. Зато может пролезать в такие щели, куда взрослому не под силу. Уже достал несколько кристаллов, так что считай, на еду заработал.

Мальчик вжался в стену возле входа, боясь шелохнуться. Он уже пожалел, что полез в пещеру. Если они говорили про те самые кристаллы, то…

Байсо вдруг почувствовал, как ему перехватило горло, и он взлетел вверх, крепко схваченный за шиворот.

— Я же говорил, что кто-то еще придет. Мальчишки — они, как тараканы. Придет один, значит, жди второго, — услышал он перед тем, как огромный кулак опустился ему на голову.