Актуальный архив. Теория и практика политических игр.

Индульгенция на беспорядок, или что такое криминальная буржуазия Литературная Россия. 1989. 22 декабря

«Не надо пугать коррупцией!» — восклицают одни. «Долой жупел теневой экономики!» — требуют другие. «Пугать», действительно, никого и ничем не надо. «Жупелы» — вещь безусловно вредная.

Но что полезно? Что необходимо? Очевидно, такое знание, которое позволило бы людям самим разобраться в политическом механизме. Точное знание.

«О, боже мой, кто будет нами править? О горе нам!» — восклицает народ в «Борисе Годунове».

Вопрос, как мы понимаем, настолько серьезный, что, адресуясь к широким слоям читающей публики, считаю необходимым дать подчеркнуто аналитический материал, вплоть до чисел и формул. Понимаю, что для тех, кто не имеет специального интереса к предлагаемому мною предмету, единственным стимулом к чтению может быть та степень обеспокоенности происходящим, на которой грань между беллетристикой и специальной литературой исчезает. Становится же мать родного ребенка весьма продвинутым дилетантом (а иногда и специалистом) в области медицины, необходимой ей для лечения любимого существа.

Таким тяжелобольным сегодня является наше общество. Лечить можно, лишь понимая суть, политическую подоплеку очень сложных процессов. В этой статье я остановлюсь на двух взаимосвязанных понятиях — «административно-командной системе» и «коррупции», стараясь вскрыть их политический смысл. Пока что в народе бытует чересчур упрощенное понимание этих явлений. Считается, например, что «ржавчина коррупции разъедает целостность нашего государства». Поверьте, это не так. Коррупция, увы, не разъедала, а, как ни парадоксально это звучит, укрепляла государство. И то, что его на самом деле разъедает, не есть коррупция.

Лидеры так называемых коррумпированных кланов, верховодившие в брежневскую эпоху, были в высшей степени заинтересованы в укреплении «Союза нерушимого», поскольку:

— во-первых, это позволяло «сжирать» централизованные госкапвложения (см. так называемое «хлопковое» дело);

— во-вторых, давало на откуп хозяйство в «вотчинах»;

— и, наконец, в-третьих, позволило выводить на рынок такой специфический «товар», как власть, обменивая его на жизненные блага по принципу, весьма близкому тому, который каждый из читающих эту статью более или менее прилежно зазубривал для того, чтобы «перескочить» экзамен по политэкономии. Помните:

ТОВАР — ДЕНЬГИ — ТОВАР-ШТРИХ.

ДЕНЬГИ — ТОВАР — ДЕНЬГИ-ШТРИХ.

То есть обмен товара на деньги с приобретением некоего большего товара (товар-штрих), покупка за деньги некоего товара с последующей продажей оного за большие деньги (деньги-штрих); подставьте в эти уравнения специфический товар-власть, и вы получите формулы коррупции:

ВЛАСТЬ — ДЕНЬГИ — ВЛАСТЬ-ШТРИХ.

ДЕНЬГИ — ВЛАСТЬ — ДЕНЬГИ-ШТРИХ.

То есть либо власть обменивается на деньги с тем, чтобы, используя эти деньги как инструмент, добиться некой большей власти (например, дав взятку, скопленную от продажи своих властных возможностей, связанных с пребыванием в некоем кресле, усесться в более высокое кресло и начать собирать большую мзду), либо на деньги покупается должность, дающая большие деньги.

В любом случае, чтобы торговать властью, надо ее иметь. Чтобы власть была в цене, она должна укрепляться. Она и укреплялась, и тот или иной брежневский «воевода» крепко держал бразды правления, ибо его «кормление» было тем более «сытным», чем крепче сжимала его рука указанные выше бразды.

Подрывать этот механизм? Рубить сук, на котором сидишь? Никогда коррупционер этого делать не будет. А попробует — так союз коррупционеров с ним живо расправится: «Не опрокидывай кормушку! Она — общая!»

«Так они и жили, жили не тужили…»

Приходил новый «воевода», естественно, «вырубал» клан своего предшественника. Ибо, как говорят в республиках, «клан кланом вышибают». И начинал и дальше крепить «пролетарский интернационализм» и «союз территорий».

Развал структуры коррупции — гибель! Тогда что же и кто же ее разваливает?

Пытаясь всерьез проанализировать структуру сил, заинтересованных в деструкции, разрушении государства, мы столкнемся неизбежно с еще одним нуждающимся в уточнении понятием, а именно: «административно-командная система» (АКС). АКС и коррупция, коррупция и АКС. Одно без другого не обходится. Коррупция есть, как мы уже видели, процесс, основанный на том, что власть способна на рынке (развитая коррупция есть неотъемлемое свойство именно высокоразвитых рыночных отношений, а не «родимое пятно социализма») выступать в виде товара. Товар же предполагает, в свою очередь, наличие продавца и покупателя. Продавец — это все тот же проклятый бюрократ, держатель властных отношений, а покупатель-то кто? Не может же процесс идти таким образом, чтобы один бюрократ покупал этот товар у другого? Если бы это было так, то пусть бы они там себе и коррумпировались. Нет, в обмене власти на деньги и денег на власть должны участвовать (и давно уже реально участвуют) две пирамиды: властная (бюрократия) и денежная (криминальная — иной у нас нет и быть не может) буржуазия.

Последняя ничуть не менее иерархиизирована, разветвлена, нежели первая.

И уж коль для бюрократического способа управления жизнью страны родилось название АКС (административно-командная система), то для вступающей в «диалог» с ней структуры придется употребить термин, адресующий к ее типологическому сходству с первой, ККС (криминально-командная система, попросту говоря — бандократия). Бюрократия продает, бандократия покупает… А мы? Предаем анафеме пресловутую АКС, даже не пытаясь определить, что же это такое.

Удалось ли кому-нибудь изобрести систему управления без подачи команд? До тех пор, пока существует самое гибкое, самое сложное исполнительное устройство и самое совершенное и суперсовременное управляющее этим устройством звено, блок или система (все зависит от сложности управленческих задач — и только!), связь между этими структурами будет осуществляться путем подачи команд. Все дело в том, как подается команда, как она формируется и как, наконец, принимается и воспринимается исполнителем.

Представьте себе, что с «горы власти» катится вниз команда — «лыжник». Очевидно, что он тем быстрее будет катиться, чем короче и круче будет путь. Это и есть абсолютная вертикальность, или командность. Случай же полной некомандности — это когда наш «лыжник» начнет кататься вокруг «горки власти», бесконечно согласовывая, уточняя, собирая визы, узнавая мнение вышестоящих лиц — и ничего не решая, не поднимая и не спуская вниз документ, от принятия которого зависит либо судьба страны, либо жизнь и здоровье отдельного человека.

Эту систему принятия решений или, точнее, их непринятия, отказа от подачи необходимых команд с одновременным выплевыванием бездны псевдокоманд каждый из нас неоднократно ощущал на своей шкуре. Бичевать командность в этом случае — значит валить с больной головы на здоровую. Сопрягать командность с тем или иным общественно-политическим строем, скажем так, некорректно. Действительно, командная система необходима (при любом общественном строе) в случае, когда потери от проволочек больше, чем возможные приобретения от полученного путем длительного обдумывания чрезвычайно точного, необыкновенно «правильного» решения. В боксе, если тебе наносят удар, время выбора и осуществления «ответа» должно быть меньше, чем время нанесения удара. Не успел — отправляйся в нокаут.

Бюрократический тромбофлебит, «чиновная демократия», оказавшая роковое воздействие на ход либеральных преобразований… Важные государственные бумаги безнаказанно теряются, резолюции высших руководителей страны годами вращаются в бюрократической центрифуге… Севший на своем самолетике на Красной площади мальчишка-немец — это что: следствие избытка командности, слишком высокой скорости принятия решений или дистрофия командного механизма? Думаю, что ответ абсолютно ясен. Белинский, помнится, писал о том, что России сегодня нужно строгое исполнение хотя бы тех законов, которые есть. Надеюсь, что этого человека трудно заподозрить в восторженном отношении к юридическим шедеврам царской бюрократической машины. Но еще страшнее — разрушение информационных тканей: последняя степень информосклеротических изменений, когда на крик ужаса: «Сделайте что-нибудь!» — вместо вразумительного ответа раздается безвольное урчание: «Бдраз-ту-ма-ва-те-бзатуу-у-у-у-…»

И все читают, судорожно пытаются распознать, разгадать, осмыслить бессмысленную абракадабру и боятся сами себе признаться, что это просто клинический маразм и что бормочущее существо пытается выговорить: «Да пойдите вы все на…»

Но и этого оно уже не в состоянии сделать. А значит… А значит, в стране установилось право сильного. Любой, самый маленький деспот, сумевший сколотить банду себе подобных, может безнаказанно воплощать самый бредовый из своих замыслов. Примеров этому — тьма.

Но сегодня — не времена Белинского, и даже среднего размера информационный «тромб» грозит общесоюзной катастрофой. А чем же тогда чреват информомаразм, бормотание паралитика в ответ на сигнал о том, что техносфера рушится?! Рушится!! Рушится!!! Разумно ли предавать анафеме командность и системность в условиях назревающего прогрессивного паралича? До игры ли в остроумные антиутопии, резонирующие со справедливым ощущением абсурдности наличествующего способа управления?

Временные затраты на исполнение действия слагаются из времени, отпущенного на согласование (t), и времени, отпущенного на исполнение команды (T). В этом случае коэффициент командности (k) определяют формулой: k = T: (T + t).

Высший уровень командности k = 1, низший k = 0. А реальный? АКС… Передо мной несколько цифр, характеризующих сравнительный уровень командности:

в западных криминальных структурах — k = 0,8;

в западных корпорациях — k = 0,5–0,3;

в японских корпорациях — k = 0,65-0,4;

в крупнейших компаниях новых индустриальных стран — k = 0,7–0,8;

и, наконец, в ряде наших крупных министерств — k = 0,03-0,035.

Представьте: 30 раз обращает бюрократическая карусель абонента, прежде чем выдать решение (не говорю здесь о его качестве!). Стоит ли искать какой-то особый «механизм торможения» при таком показателе? Хотите краха перестройки? Посадите за ржавый руль большегрузной машины народного хозяйства парочку интеллигентов из числа тех, кто на все случаи жизни имеет свой либеральный рецепт, и дайте им волю подискутировать! Коэффициент понизится до 0,015 и — «хорош!».

Мы вяло «вползем» в чрезвычайное положение.

Теперь — от способа подачи к структуре команды. Общественное сознание наиболее тяжело переживает именно этот аспект. Мы ненавидим (вполне справедливо) АКС за бред администрирования, регламентирования, пресловутых советов: крестьянину — когда и что надо сеять, учителю — как именно учить детей. За ту самую антисистемность, при которой каждый из нас отчитывается больше, чем работает, а на работе все еще должен руководствоваться правилом про «шаг вправо, шаг влево». Но АКС ли мы ненавидим? Имеем ли право говорить о некой вообще избыточности команд? Контроля? Есть зоны управления, формирования командно-контрольной матрицы, где омерзительна, унизительна, античеловечна воля к избыточности, детерминированности заданий и, что хуже всего, нерациональная тяга к предписанию технологии их реализации. УЖ КОЛИ ТЫ МНЕ ЗАДАЛ, ЧТО НАДО СДЕЛАТЬ, ТО ПОЗВОЛЬ УЖ МНЕ САМОМУ РЕШИТЬ, КАК ЭТО СДЕЛАТЬ! Казалось бы, очевидно! Но справедливо лишь для гибких исполняющих систем, то есть для ученого, учителя, крестьянина, токаря-инструментальщика 7-го разряда, — одним словом, «для лиц творческих профессий». В жестких же системах несоблюдение технологических предписаний чревато: мы знаем, например, к чему это привело на Чернобыльской АЭС. И каждый инженер понимает, что и сегодня соблюдение технологических предписаний — жесточайшее, с точнейшим выполнением допусков, ГОСТов и прочего — главное условие эффективности западных предприятий. Никакой переработки! Никакой сдельщины! Норма при стопроцентном качестве должна стоить сумасшедшие деньги, но уже при 90 процентах качества (или 80 процентах выполнения) пачка денег должна сократиться наполовину, а то и больше! «Нам не надо ваших инициатив», — говорят рабочим технологи на создаваемых сегодня совместных предприятиях. «Пожалуйста, — точно то, что предписано, и ничего больше, но то, что предписано, — качественно и в срок».

Итак, абсолютизировать «отсутствие вмешательства во внутренние дела» производителя столь же глупо, как и недооценивать значение этого фактора.

Где-то мы резко перебарщиваем, где-то «недобарщиваем», и везде, повторяю, мы не в состоянии, как следует поощрив или как следует наказав, добиться строгого соблюдения предписаний, законов, инструкций, технологических требований — рабочих обязанностей, то есть команд. «Ну и че ты мне сделаешь, если я нарушу эти твои предписания?» Инфантилизм, отсутствие прививаемой с детства рабочей чести, исполнительской дисциплины, шабаш халтуры не менее страшны, чем оруэлловские кошмары АКС… Бога ради, через какую болезненную, жесткую школу придется пропускать завтра миллионы разучившихся исполнять команды людей? Что придется им пережить, чтобы вновь обрести эту способность? Как будет выглядеть отрезвление после дающего индульгенцию на недобросовестный труд политического карнавала? Диктатура — «вообще», свобода — тоже «вообще»?

Свобода от технологии? Свобода от ГОСТов и допусков? «Дефективная» (в плане качества выпускаемых нами продуктов) демократия? Если опять как следует посчитать, то в 45 процентах общей площади так называемой «зоны управления» мы (якобы!) контролируем в 10 раз больше позиций, чем надо, и в 85 процентах — не то (!), что надо. Не поощряем и не наказываем! Не в АКС опять-таки дело, а в том, чтобы работник экстра-класса (не в оборонке, а именно в любой отрасли) жил качественно лучше, чем бездельник. Включая менеджеров, руководителей предприятий. Известно, что для этого разрывы в заработной плате должны быть, как минимум, на порядок больше (то есть в 10 раз). И платить работнику (и менеджеру в том числе) надо не от прибыли, не от сдельщины, поощряющей все тот же ненужный вал, а от качества производимой продукции, точности выполняемого задания — в жестких зонах и эффективности — в гибких. Интересно, например, когда не так называемая «успеваемость» будет определять оплату педагога, а успехи учеников после (!) прохождения курса обучения? Как в западных вузах. Это бы проконтролировать! Пусть модельер свободно ищет модель одежды, на то он и модельер. (Качество можно контролировать, и не обязательно с помощью рыночного механизма.) Но пусть тот, кто пришивает пуговицу, пришивает ее так, как надо, и там, где надо, и именно того фасона, который предписал модельер. Пусть выполняет задание и технологические нормативы. Не выполняет — должен быть строго наказан, и рублем, и административно, но так, чтобы действительно было больно. И — в этом случае — никаких профсоюзов! Мы сегодня и поощрять, и наказывать разучились. Не научимся — не видать нам хороших вещей как своих ушей. Но, главное, нам надо жестко пресечь при этом разгул воровства, когда любой крадущий бездельник живет лучше, чем самый блестящий специалист. Сумеем выполнить эти условия — будет социализм, и не «демократический», «развитой» или «реальный», а трудовой, когда «воздастся вам по трудам вашим».

АКС… Ох, как нужны нам будут завтра:

— те, кто в состоянии будет четко реализовать сложную технологическую команду-модель (рабочие!);

— и те, кто в состоянии будет разумно построить модель (технологи);

— и те, кто сможет в меру жестко и деликатно проконтролировать (управленцы);

— и те, кто сможет сам, без команд, и днем и ночью ломать голову над созданием нового (ученые);

— и, наконец, нормальные «командиры», те, кто сумеет определить разумную меру вмешательства в технологические прерогативы исполнителя — количество степеней свободы в задании, которое тот получил, время, отпущенное на выполнение задания, качество рабочей силы и т. п. Иными словами, построить инфраструктуру реализации модели. Найти способы подать «команды» нужным способом, найти критерии для правильной оценки исполнения.

Потому что не АКС нас сейчас пытает и мучает, а ИКС — иллюзорно-командная система, в которой нет ни одного из необходимых звеньев соотнесения идеального замысла с реальным его воплощением. Рабочим нужны не болтуны, а нормальные лидеры, слово — за ними. А иначе… Допустим, что некто застойный имел идиотские замыслы, а некто «перестроечный» — гениальные. Но толку-то, если ни гениальность, ни идиотизм не имеют механизмов реального воплощения в жизнь? Тогда, честное слово, становится попросту стыдно за свою инфантильную Родину, по-прежнему охотно «питающуюся баснями», как и во времена, когда Пушкин впервые определил эту ее трагическую готовность: «Легко пустой надежде предана, мгновенному внушению послушна, для истины глуха и равнодушна, а баснями питается она…» Не так давно пользовался популярностью почему-то казавшийся всем очень остроумным призыв: «Партия, дай порулить!»

Если бы не критический характер ситуации, если бы не желание отстроить «дорогу к переменам», являющуюся самым драгоценным приобретением последнего пятилетия, если бы не пассажиры в «авто», за руль которого рвется новый «водитель», то самым верным для (с ног до головы заплеванного) старого водителя было бы выйти, остановив машину, отдать ключи и сказать: «На, попробуй порули на здоровье!»

Через пять минут машина была бы в кювете, а пассажиры (оставшиеся в живых!) чинили бы расправу над «блестящим лектором», так завлекательно повествовавшим им об устройстве авто зарубежных марок.

Но, увы, эксперимент такого рода в принципе невозможен, аморален (ориентирован на большую кровь), а значит, неосуществим. Да и «лектора» тоже жалко. Не так у нас их много, хороших лекторов, чтобы ими пробрасываться. Пусть читает «лекции», пусть критикует грубость и некультурность советских «водителей» и несовершенство наших «машин» — только бы не трогал баранку, только бы не рулил, только бы хватило у него ума позволить «грубым и некультурным шоферам» (конечно же, только благодаря его, лектора, умным советам и консультациям) в лишенном комфорта автобусе на ухабистой колее вывезти, не опрокинув и не завязнув в грязи.

Вот и все. И потому покамест из трехбуквенных аббревиатур АКС, ККС и т. п. предлагаю отбросить две последние буквы КС — то бишь «командная система», и, возвращаясь снова к «Коррупции», представить ее как процесс взаимодействия некоторой структуры «А» (администрация) со структурой «Б» (буржуазия — та, что криминальная, другой у нас нет, и не может быть — уже неоднократно подчеркивалось).

Итак. «А» и «Б» сидели на трубе… «А» упало, «Б» пропало, а на трубе остается та самая пресловутая коррупция. А если от детской считалочки перейти к формулам, то коррупцию можно определить в терминах теории множеств (теперь их в средней школе проходят) (см. рис. 1):

А для не любящих формул читателей нарисуем такую достаточно строгую схему (см. рис. 2):

Итак, коррупция — это общая часть «втиснутых» друг в друга властных пирамид, их «пересечение» — структура, формируемая из «совместителей», тех, кто принадлежит одновременно буржуазнокриминальному и административному сообществу. Где есть две элиты — денежная и властная, почва для их диалога, там есть коррупция. Но размещение пирамид в пространстве власти может быть разным: достаточно «безобидным» (конечно, в плане политическом), например, как на рис. 3:

Более опасным — см. рис. 4:

И, наконец, возможна и такая страшная комбинация, как на рис. 5:

В любом случае обязательное условие — вершина треугольника «Б» не принадлежит треугольнику «А». По типу жизни, социальным ролям лидеры второй пирамиды не хотят и не могут принадлежать к первой — это социальная «аксиома». Повторяю, лидеры структуры «Б» не принадлежат «А», а значит, лидеры структуры «А» не могут лидировать в «Б». Я делаю это утверждение, исходя не из того, что «А»-шники — хорошие люди, я в принципе не хочу говорить здесь о людях. В такой игре «все люди — числа», элементы сложного механизма власти, и не более того.

Теоретически предположить, что верхушка «А» вошла в команду «Б», я могу, здесь нет ничего невозможного. Но чтобы верхушка «Б» начала «отсвечивать» в коридорах официальной власти, где у слишком большого количества людей возникает слишком большая тяга к тому, чтобы составить на тебя досье, и где, помимо всего прочего, надо что-то делать, кого-то принимать, куда-то выезжать, за что-то отвечать?.. Нет уж, увольте. Лидеры «Б» — выше этого. Да и качество жизни у них давно уже не определяется официальной «кормушкой». Всякие там «четвертые управления», лечебные диетические и прочее — это не для «белых людей». Потому их с такой легкостью и отдали на растерзание массе. Качество «настоящей жизни» давно уже измеряется для «Б» в совсем других величинах. И летают спецсамолеты «Б» со всех концов нашей Родины в столицу за долларовым питанием, висят на стенах картины из Эрмитажа, мягко подъезжают «мерседесы» к подъездам отнюдь не правительственных вилл, по отношению к коим «Горки-10» — унылая «скукота».

А если серьезно, то, конечно же, у «А» блага есть — и большие. В цифровом выражении совокупно качество жизни в серьезных эшелонах слоя «А» определяется в 1500 рублей в месяц (суммарный индекс на заработную плату, включая «блага» по пониженным ценам по-прежнему 1:2. На заработанный рубль — два льготных).

Далее, в слое АБ эта сумма примерно в 6–8 раз выше.

А чистое «Б» дает уже не зарплату, а доход, позволяющий поднять индекс еще примерно раз в 10. Вот почему «Б»-слой не боится «сдать» народу привилегии в виде «спецблаг». «Б»-слою они не нужны. Вот и спускают пар, натравливая заодно массы на «А»-шников. «На тебе, боже, что нам негоже!..»

Вот почему вы сто раз на дню услышите о коррупции и ни разу — о криминальной буржуазии. Первое дискредитирует «А», тогда как второе может «засветить» то, что, по крайней мере, до последнего времени предпочитало себя не засвечивать. Пока коррупция была силой, о ней не писали. О «сильных мира сего» молчат в тряпочку. Вывод — раз это начали столь сильно трепать, значит, это уже не та сила. И еще вопрос. Ведь коррупция накрепко спаяна с административнокомандной системой. Наличие двух структур в общественном сознании не зафиксировано. А значит?.. Ударяя по коррупции, тем самым добивают это самое «А». Во имя чего?..

Представим себе на минуту, что маленькая симпатичная мышка взяла да отгрызла от «А» (под видом борьбы с АБ, то есть с коррупцией) некую изрядную толику, вот эту (см. рис. 6):

Вопрос — что делает мышка? Ответ — объективно высвобождает вторую пирамиду. А субъективно?

Субъективно, я думаю, борется с коррупцией. В этом плане я не хочу верить ни дифирамбам, ни проклятиям в адрес Т.Х. Гдляна[9]. То же — по поводу членов Политбюро, и правых, и левых, — не знаю. И про радикальных наших лидеров — тоже не знаю… Простите, но — и знать не хочу!.. С меня достаточно того, что я вижу, куда ведет процесс. Это главное. Это объективно. И я хочу остаться при этом знании. Остальное — для «дошкольного и младшего школьного возраста», для любителя хватать за рукав коррупционеров. Надеюсь, теперь уже понятно, что коррупция «в себе и для себя» меня попросту не волнует.

А волнует, как это ни прискорбно, действительно на этот раз обостряющаяся и действительно, увы, классовая борьба. Попытаюсь доказать, что это и впрямь так. 1985 год. Административная структура провозгласила: «А давайте-ка, братцы, вы будете лучше работать, а мы — вам больше платить… и свободы добавим… вы лишь только работайте, преодолевайте застой!» Обозначим этот сигнал на схеме в виде взаимодействия структуры «А» с народом (см. рис. 7).

С 1985 г. этот процесс начал набирать темп и представлять реальную угрозу интересам «Б». Действительно, укрепись подобного рода связь, и «А» могла бы получить решающее преимущество, укрепись власть, глядишь, и поумерились бы аппетиты «Б», чем черт не шутит… Шутить — он почему-то не захотел…

Двумя годами позже структура «Б», восстанавливая равновесие, обратилась к народу с другими лозунгами и призывами, воззвав к национальному чувству.

Оговорюсь: дело не в том, что эти чувства искусственно подогревались или вызывались. Они были. И деформации предшествующего периода тоже были. И коррупция тоже была, и еще какая! Но чей политический интерес направить все это в русло сепаратизма?

Только структуры «Б», которая у себя в регионе замыслила пресловутую «елочку» (см. рис. 8):

Сверху — некое иностранное сообщество, этнический патронаж.

Ниже — сама структура «Б».

Еще ниже — необходимая для управления администрация. И, разумеется, «подстилает» все это масса, одержимая националистическим психозом и за счет этого эксплуатируемая.

В ней, конечно, тоже — структура этнического доминирования. Этническая эксплуатация вдобавок к классовой.

Такая «елочка» хорошо известна по странам Латинской Америки, Африки. Вся страна не может приобрести такой вид, поскольку нужна непомерно большая верхняя «шапочка». Именно поэтому, а также исходя из типа протекающих сейчас социальных процессов, я не считаю, что центральная власть имеет такую конфигурацию. Имела бы — мы моментом ввели бы частную собственность, колумбийский «сценарий» стал бы реальностью и процесс возглавила бы «железная рука» товарища… Предлагаю каждому самому постараться найти кандидата.

Но в регионах процесс пошел именно этим путем. Миллионы людей, воодушевляемых самыми благородными чувствами, многие тысячи бескорыстных служителей идеи национального спасения. А наверху — несколько десятков «командиров». Многоуровневый опосредованный процесс не требует того, чтобы миллионы людей знали — кто наверху.

В итоге образовались хорошо нам известные мощные политические структуры, которые в силу присущих им при рождении свойств обречены на радикализацию и социально-политическую мутацию. Еще раз подчеркну, что не считаю, что каждый из новых нацдемократов подкуплен мафией. Отнюдь! Это могут быть абсолютно честные, бескорыстные люди, со своими убеждениями, вмонтированные в многоуровневый процесс таким образом, что им представляется полная возможность бороться с коррупцией, верить в демократический социализм и — работать на дело приватизации… В чьих интересах?

Соскальзывание с общедемократических лозунгов в поддержку перестройки, красных флагов и портретов перестроечных лидеров — к национально-демократическим воззваниям, к объединению всех своих на идее национального возрождения; далее — к агрессии против «чужих», иноязычных, иноверцев; затем — к устойчивой антицентристской и в этническом плане «антигегемонистской» направленности; и, наконец, — сепаратизму. Это неизбежный удел любого такого движения, ибо цель — передача власти от бюрократии к бандократии… Цель — «елочка». Дальнейшую эскалацию тоже легко предугадать:

— «одна кровь, одна земля и (разумеется) один вождь» в каждом регионе;

— «железные» руки;

— этнический патронаж, очень скоро со все большим нажимом на народничество, почву, фундаментализм, то, что всегда составляло опору для «каудильо»;

— плата за переход в новое будет внесена за счет «инородцев» (на каждой территории они свои) и — попрошайничества, компрадорства, передачи своих клочков территории под чей-либо патронаж (по принципу «кто больше дает»).

Это типично колониальные модели («банановые республики»). Интеллигенция в них функционирует исключительно в виде послушного инструмента идеологического обеспечения «микробонапартов» (сусловщина[10] в этом смысле раем покажется).

Неизбежными становятся военные конфликты между диктаторскими режимами, а в ряде регионов — отброс к типично феодальным структурам и формам.

Все процессы протекают под лозунгом частной собственности как мгновенного исцеления от «коммунистической чумы», с целью легитимизации бандократии. Структура «А» сброшена и (по закону маятника!) еще и уничтожена.

Но и это еще не все. Распад «империи» с образованием этнопатронажных структур неизбежно вызовет насильственное изгнание иноязычного населения. Миграционные потоки и выяснения отношений с позиции грубой силы, кровь, «крестьянские войны», отряды самообороны, разрыв коммуникаций, резкое возрастание катастроф в изношенной техноструктуре даже без чьей-либо злой воли — вот что такое «построение светлого капиталистического общества» в нашей стране путем введения частной собственности.

Могут сказать, что все это торговля страхом. Отвечу. Во-первых, ничуть не большая, чем торговля страхом путчей путем развернутых показов по телевизору апокалиптических сцен с кровавыми злодеяниями солдат. Вот уж где удавалось продать страх по самой высокой цене!

Во-вторых, поток экспериментальных фактов в пользу излагаемой мною модели множится: появление беженцев, националистические лозунги на наших городских площадях, все чаще и чаще перенос межэтнических конфликтов на субэтносы, и прежде всего на все пространство РСФСР, криминализация нашей действительности и политизация всех криминальных и криминогенных структур и потоков, очевидная тупиковость ряда конфликтов (кстати, предсказанная еще год назад!), слияние микроконфликтов в крупные очаги. Все это — на фоне неслучайных антироссийских и антиармейских настроений. Говорю об этом не из квасного или ура-военного патриотизма, а как аналитик, не могущий не видеть, что именно эти две силы объективно, что бы ни думали слагающие их человеко-единицы, просто не могут не стоять на позициях сохранения целостности страны и этим мешают осуществлению замыслов «Б».

Отсюда — по модели: «Если бы Бога не было, его надо было бы придумать». Если бы не было «Памяти» и тбилисских событий[11] — то…

В самом деле, вдумайтесь, расследование еще не закончено, а ведь опять — все знают, что и как там было, в Тбилиси. Имею основания полагать, что с той же точностью, как и насчет «коррупции».

Дальше. Теперь уже безусловна тенденция к экспорту буржуазной, то есть «замечательной», революции. Это только ту, социалистическую, «ужасную», экспортировать было ну никак нельзя, категорически и безусловно! А буржуазную — за милую душу, то бишь «за нашу и вашу свободу»! Очевидно, что наша «свобода» будет свободой принять этак миллионов десять сгоняемого с «оккупированных» территорий русскоязычного населения (кто не верит, пусть проверит, прочитав материалы «Лиги национальной независимости!»), резкий рост (в связи с этим) национального экстремизма в метрополии (тогда и «Память» уже покажется раем) и эдак 40–50 миллиардов расходов на социальную среду для этих 10 миллионов, прибывших в злосчастную метрополию.

Дальше? Очевиден тезис, что цель (отделение Прибалтийских республик, например) «оправдывает» любые средства, в том числе гражданскую войну на Украине или, еще лучше было бы, подальше, где-нибудь в Средней Азии. Не здесь ли та метаидея, во имя которой должен будет полыхать сначала армяно-азербайджанский, а затем — уже и русско-тюркский конфликт?.. Куда как удобно будет в этом случае отделяться — на «мирном Северо-Западе»…

Дальше? Я готов привести документы, говорящие об эстонских претензиях на патронирование народов «угро-финской группы» (а мы, бедные, все арендный подряд внедряем да плодовитость свиноматок уже без малого 30 лет как подсчитываем). А тут — большая игра.

Хотя нет, эта игра еще средняя… Большая — за пределами нашей державы. Предположим только (а почему бы и нет?)… Распад Варшавского блока, выпадение из него ГДР. Образование года эдак через три единой Германии, конечно же, более национально воодушевленной, нежели нынешняя ФРГ. Вливание в дело возрождения ГДР мощных инвестиций тех сил, которые вот уже 44 года ждут своего часа.

И — скорее всего — новая волна германских претензий к Восточной Европе. Ясно, таким образом, чьи интересы обеспечивает радикально настроенная часть национальной эмиграции.

И, наконец, объединенная Германия есть конец делу объединения Европы. Это тоже понятно. И есть кому и этого захотеть. И — заплатить.

Я хотел бы, чтобы этому анализу был противопоставлен другой. Но — тоже анализ!

Я не считаю описанный мною вариант фатальным и неизбежным. Как мне кажется, понимаю и борюсь за принятие мер, способных предотвратить такой нежелательный поворот событий. О послеиндустриальной модели для СССР я уже говорил вкратце и надеюсь, что сумею высказаться более подробно.

Ну а теперь, как же насчет коррупции? Подобно тому, как в борьбе со сталинизмом, я усматриваю три слоя:

— фактологический — когда подробно описываются злодеяния сталинизма;

— инструментальный — когда справедливое негодование народа превращается в инструмент демонтажа системы и реализации определенных глобальных целей;

— и, наконец, типологический — когда сегодняшние антисталинисты применяют весь арсенал сталинских методов шельмования, наклеивания ярлыков, создания дутых дел, манипулирования толпами, деления на «белых» и «черных», деинтеллектуализации, несовпадения целей, декларируемых и преследуемых, религиозный фанатизм по отношению к иноверцам.

То же — насчет коррупции. Гнусная шутка? Безусловно! Но я опять же призываю увидеть в этом явлении три слоя:

— фактологический — когда следователи собирают неопровержимый материал по поводу фактов коррупции. Тут — вопрос квалификации, добросовестности, смелости и всего комплекса свойств, слагающих честь и достоинство этой профессии;

— далее следует инструментальный слой — когда под лозунгом борьбы с коррупцией идет атака на властную систему и оголяется, освобождается структура денежная, та, интересам которой служит этот «страшный-страшный» коррупционер, нанятый новым буржуазным хищником;

— и, наконец, типологический слой предполагает только возможность (подчеркиваю!) таких процессов, как сращивание пирамиды политической с пирамидой юридической. Такое сращивание — это лоббизм. Хотим ли мы, чтобы он пышно расцвел в нашем обновленном парламенте?

ЗАКОН — ПОЛИТИКА — ЗАКОН-ШТРИХ? ПОЛИТИКА — ЗАКОН — ПОЛИТИКА-ШТРИХ?

И, дабы хоть как-то предотвратить эту невеселую перспективу, я предполагаю исключить саму идею, саму возможность использования политических инструментов в юриспруденции, а юридических — в политике.

Политик, имеющий свое четкое кредо (либерал), не должен играть на юридическом поле против другого политика противоположной ориентации (консерватора). В этой игре любое утверждение дискредитировано, любая истина сомнительна. Врач не оперирует ненавидимых и любимых им людей, юрист тоже в подобном случае должен отойти в сторону. А общество?

Здесь, возможно, главная причина, по которой я вызвался анализировать эту щекотливую тему.

Хватаясь за простые формулы, общество рискует оказаться обманутым. Предлагаемая ему альтернатива «капитализм — сталинизм» — политический трюк.

Ловушка.