Александр Македонский и Атропат

6. Александр, Атропат и Дарий

Выбор Дарием Мидии для своей временной дислокации был обусловлен тем, что, по его расчетам, Александр после сражения двинется по главной дороге, в Вавилон и Сузы, поскольку та, которую выбрал он, труднопроходима для большой армии с обозом. Дарий, убегая в глубь страны, рассчитывал, что дальность расстояния даст ему достаточно времени, чтобы передохнуть и собрать войско. Добравшись до столицы Мидии, города Экбатана (современный Хамадан), он остановился там, собрал всех, кто уцелел после бегства, вооружил безоружных, послал за солдатами к соседним племенам. Дарий разослал военачальникам и сатрапам в Бактрии и в глубине Азии увещания хранить ему верность [Diod, XVII, LXIV, 1–2]. Женщин и всякое свое имущество он отправил к так называемым Каспийским воротам, а сам с войском оставался в Экбатане [Arr. An., III, 19, 1–2].

Располагаясь в Экбатане, имеющей статус одной из столиц империи, Дарий считал, что вполне может продолжать руководить страной отсюда. У Дария был такой план: если Александр останется в Вавилоне и Сузах, то и он останется здесь, в Мидии, поджидая, не возникнет ли в окружении Александра какой-нибудь заговор против него. Если же Александр бросится за ним, то он пойдет дальше в глубь страны, к парфянам, в Гирканию, вплоть до Бактрии, уничтожая все кругом и делая таким образом дальнейшее продвижение для Александра невозможным.

Осенью 331 г. Александр из Сатрапен/Атрапен прибывает в Сузы, правители и жители которых также принимают его доброжелательно. Снявшись из Суз, Александр, направлясь в Персиду, вторгается в земли уксиев. Те из уксиев, которые жили на равнинах и были подчинены персидскому сатрапу, сразу же покорились Александру, но так называемые горные уксии, не подчиненные персам, сообщили, что они пропустят его с войском в Персию, только если получат от Александра плату, какую они получали за проход и от персидского царя. Александру удалось договориться мирно с первыми и посредством оружия со вторыми [Arr. An., III, 17, 1–6]. Таким образом, после Гавгамел Александру, за исключением горных уксиев, сатрапии бывшей Ахеменидской империи: Вавилон, Сузы, область Сатрапена/ Атрапена — сдались без боя. Далее, так же без боя, несколько месяцев спустя его встретят в Мидии. Более того, Александр приветствовался как желательный руководитель. Это, по всей вероятности, объясняется тем, что эти территории не были исконно персидскими, были присоединены Ахеменидами силой оружия. Далее располагались коренные персидские земли, а конкретно сатрапия Персида, где Александр впервые встретил вооруженное сопротивление. Александр, «придя к Воротам Персии, он застал там Ариобарзана, персидского сатрапа, с войском, в котором было до 40 000 пехоты и до 700 всадников. Ариобарзан перегородил Ворота стеной и расположился перед ней лагерем, чтобы не пропустить через Ворота Александра». Александр разыграл многоходовую военную комбинацию, открыв одновременно несколько фронтов и добился победы. Разгромив войско Ариобарзана, Александр «спешно двинулся на Персеполь, так что успел прийти туда раньше, чем охрана расхитила казну. Захватил он казну и в Пасаргадах; она находилась в хранилищах Кира Старшего» [Arr. An.,III, 18, 2–10].

В январе 330 г. Александр берет Персеполь [Bosworth, 1994. P. 816]. Сатрапом Персии он назначил Фрасаорта, сына Реомифра. Столицу Персии — Персеполь он отдает на разграбление солдатам, а перед выездом из города сжигает дворец персидских царей. Один из опытных македонских полководцев, Парменион, советовал ему сохранить дворец, потому что в таком случае население Азии примет его не как властителя Азии, а как человека, победоносно прошедшего по стране. Александр ответил, что он желает наказать персов за то, что, вторгшись в Элладу более века тому назад, они разрушили Афины и сожгли храмы [Arr. An., III, 18, 11–12]. С нашей точки зрения, сжигая дворец, Александр стремился уничтожить самое монументальное и знаковое сооружение, тем самым давая огненный сигнал к тому, что эпоха Ахеменидов завершилась.

В мае 330 г., закончив завоевание юго-восточных регионов, Александр пошел в Мидию, так как убедился, что Дарий находится там. Он направляется из Персеполиса через горные проходы в столицу Мидии Экбатану. После одиннадцати дней форсированного марша Александра встретил сын одного из бывших персидских царей, Артаксеркса III, Бистан и сообщил, что пять дней назад Дарий с армией, числом более 10 тысяч воинов, покинул Экбатану [Arr. An., III, 19, 1–2]. Александр сразу разделил свои силы, одна часть из которых пустилась в погоню за Дарием, а другая вместе с ним направилась в Экбатану.

Источники не сообщают о каких-либо сражениях за Мидию и ее столицу. При этом Босворт считает, что Александр на самом деле не посетил Экбатану [Bosworth, 1998. P. 94–95]. English Stephen справедливо считает, что Александр все же посетил Экбатану [English Stephen, 2009. Р. 188], куда он вошел, не встретив сопротивления [Шифман, 1988. С. 118]. Джон Хайленд считает, что вполне возможно, что боевые действия за город носили характер местного сопротивления в связи с тем, что для обеих сторон на первый план выходила проблема драматического противостояния между Александром и Дарием. Второй причиной, почему источники ничего не сообщают о военном противостоянии при захвате македонцами Экбатаны, Джон Хайленд считает искусственное принижение историками Александра военной ценности Пармениона, который был первым македонским полководцем, вступившим в Мидию [Hyland, 2013. Р. 125]. С нашей точки зрения, решение о сдаче Экбатан без сопротивления было принято Атропатом, который покидал Мидию вместе с Дарием, тем самым пожертвовав своей дина-стийной должностью правителя Мидии [Дройзен, 2011. С. 230, 231] и титулом Атропат. Для Атропата в этом случае важнее было избежать вооруженного конфликта с македонским войском, чтобы спасти в целом Мидию и, в частности, столицу Экбатаны от возможного разграбления, как это было с Персеполисом.

Арриан однозначно утверждает, что Александр был в Эк-батане, выражая это фразой «придя в Экбатану, Александр…». В частности, Арриан отмечает целый ряд действий которые Александр осуществил в Экбатане. Находясь в Экбатане, Александр «Пармениону поручил переправить деньги, вывезенные из Персеполя в Экбатаны, положить их в кремль и передать Гарпалу», «Гарпала оставил казначеем, дав ему для охраны денег около 6000 македонцев и еще небольшое число всадников и легковооруженных», а Клиту «послал приказ (Клит остался в Сузах по болезни), явившись в Экбатану, взять македонцев, которые были там оставлены для охраны денег, и идти к парфиям, куда и он сам собирался направиться».

Находясь в Экбатане, Александр «отослал обратно к морю фессалийскую конницу и остальных союзников», «полностью выплатил им условленную плату», при этом «своих лошадей фессалийцы оставили Александру». Далее Александр провозглашает, что «война мести», которую он вел в качестве стратега-автократора Панеллинского союза, закончена, и теперь все дальнейшие завоевания он уже будет вести как царь Македонии и Азии. В связи с этим Александр предложил фессалийцам и греческим союзникам, служившим в его армии, вернуться на родину. За этим заявлением следовало изменение политических и идеологических взглядов Александра на дальнейшее развитие событий и создаваемую им империю. Александр принимает решение на сближение с персидской и мидийской аристократией.

В покинутую Дарием, его сторонниками, в том числе и Атропатом, Мидию в июне 330 г. Александр назначает некоего Оксидата в качестве сатрапа. Оксидат был ахеменидским вельможей, но Дарий осудил его на пожизненное заключение и заточил в тюрьму в Сузах. Александр считал это достаточным для того, чтобы Оксидат служил ему. Поэтому, освободив его из тюрьмы, назначил сатрапом в Мидию [Curt, VI, 2, 11]. Он также поручил общее правление Мидией своему стратегу Пармениону и затем вновь подключился в погоню за Дарием. Лишь после этого, как утверждает Арриан, «Александр, взяв конницу, составленную из “друзей”, “бегунов”, наемных всадников, которыми командовал Эригий, македонскую пехоту (кроме солдат, оставленных для охраны денег), лучников и агриан, устремился за Дарием» [Arr. An., III, 19, 5–8; III, 20, 1].

Дарий в свою очередь хотел пройти в Бактрию, но, опасаясь, как бы она не была перехвачена Александром благодаря быстроте его движения, изменил свой путь. На первый взгляд кажется, что Дарий больше готовился к битве, чем к продолжению бегства. К этому времени ему уже удалось собрать 30 тысяч пехоты, среди них 4 тысячи наемных греков, продолжающих сохранять ему верность. Отряд пращников и стрелков насчитывал еще 4 тысячи человек, кроме того, было у него 3300 всадников [Curt, V, 8, 1–4].

Александру становится известно, что приближенные Дария и, в частности, его соратники Бесс и Nabarzanes фактически взяли Дария в заложники и добиваются его отречения от власти. Они рассуждали так: если Александр их настигнет, они, передав ему царя живым, заслужат большую благодарность победителя и назначат высокую цену за то, что захватили Дария [Arr. An., III, 21, 1–5]; если же удастся избежать встречи с Александром, то, убив Дария, они захватят власть и возобновят войну [Curt, F, 9, 2].

Курций Руф сообщает, что в одном из застолий Бесса присутствовал некий «мидиец Кобар, известный приверженностью к искусству магии, человек скромный и честный». После долгих рассуждений Кобар стал говорить Бессу, «что каждый считает единственно хорошим то, что он придумал. На твоей голове тяжелое бремя — царский венец. Его следует носить разумно или, чего я страшусь, он раздавит тебя. Тут необходима рассудительность, а не стремительность». Затем Кобар изложил свой совет, более полезный для Бесса, чем приятный. «У порога твоего дворца, — сказал он, — находится царь, отличающийся стремительностью. Он быстрее снимется с лагеря, чем ты сдвинешь этот стол. А ты будешь призывать войско с берегов Танаиса и отгораживаться от оружия реками. Будто враг не может следовать за тобой повсюду, куда ты побежишь. Почему бы тебе не прибегнуть к милости более сильного врага и не отдаться под его власть? Что бы ни случилось, сдавшийся уготовит себе лучшую судьбу, чем враг. Ты завладел чужим царством, тем легче можешь от него отказаться. Ты, может быть, станешь законным царем, если этого пожелает тот, кто в силах дать тебе царскую власть и отнять ее. Вот тебе верный совет, который излишне развивать дальше». Как видим, суть высказываний Кобара в том, чтобы показать бесперспективность борьбы Бесса с Александром, а советы сводятся к его добровольной сдаче. Бесс, услышав это, пришел в ярость и чуть было не поразил акинаком Кобара, который «в суматохе ускользнул и перебежал на сторону Александра» [Curt, VII, 4, 1–19].

Была ли эта беседа инициативой самого Кобара или он был подослан кем-то, источники не сообщают. Но вполне можно допустить следующее развитие событий. Ричард Фрай считает, что Дарий после бегства с поля боя при Гавгамелах утратил авторитет среди своих подданных. В этих условиях, как предполагает Ричард Фрай, Дарий был готов сдаться Александру, а Бесс и его сторонники решительно воспротивились этому [Фрай, 2002. С. 179–180], и у Бесса родилась идея заставить Дария отречься от власти. Не исключается, что, видя сложившуюся ситуацию, Атропат, который к тому моменту все еще входил в группу сопровождения Дария, попытался предпринять шаги, которые считал правильными. Атропат сумел наладить связь с Александром и обговорить возможность мирной сдачи Дария, с сохранением его жизни и жизни Бесса, с условием предоставления ему некоей высокой должности. В связи с этим Атропат, который имел тесные связи с мидийскими магами, содействовал участию Кобара в застолье Бесса. Когда идея, высказанная Кобаром, оказалась неосуществимой и вызвала гнев Бесса, именно Атропат содействовал магу Кобару найти убежище в лагере Александра. Не добившись компромисса с Бессом, Атропат и сам покинул группу сопровождения Дария, не после его смерти, а когда убедился в неизбежности этого и прибыл в распоряжение Александра.

Когда заговорщики не могут добиться от Дария отказа от трона, по указанию Бесса принимается решение убить Дария. Александр стремится настигнуть живого Дария, но в результате коварства Бесса в начале июля 330 г. до н. э. он успел увидеть лишь умирающего Дария: «Александр подошел к трупу и с нескрываемою скорбью снял с себя плащ и покрыл тело Дария» [Plut. Alex., 43, 3]. Хотя Курций Руф устами Александра говорил: «…мне должно преследовать его, пока он не будет убит…» [Curt, IV, 11, 18], смерть Дария принесла Александру больше сожаления, чем радости. В письме на имя Олимпиады и Аристотеля о своих намерениях относительно Дария Александр пишет: «. одолев Дария, я не убил бы его, но властвовал бы над ним.» [Traditions tera to logiques, 1836]. Александр отправил тело Дария в Персию, распорядившись, чтобы он был похоронен в царском некрополе, как и те цари, что правили прежде него [Arr. An., III, 22, 1]. В результате коварного убийства Дария Александр решает признать убийц Дария своими противниками, а противников убийства Дария — своими сторонниками.

Определенная часть воинов, сопровождавших Дария, остались ему верны, но не были в силах помешать происходившему; не желая принимать участия в заговоре и делить ответственность за содеянное, они покинули Бесса и его сторонников и пошли к Александру, с ними он обошелся милосердно [Diod, XVII, LXXVI, 1].

Источники не упоминают, каким образом Атропат явился к Александру. Среди исследователей бытует мнение, что Атропат находился с Дарием при преследовании Александра, и так же как Nabarzanes и Phrataphernes, обратился к Александру вскоре после смерти Дария [Hyland, 2013. Р. 125]. С нашей же точки зрения и с учетом сообщения Курция о конфликте между Бессом и мидийцем Кобаром, Атропат, выступивший против убийства Дария и не сумевший этому воспрепятствовать, покинул Бесса и его сторонников и пришел в лагерь Александра еще в преддверии гибели Дария.