Александр Македонский и Атропат

10. Атропат, Александр и восстание мидийца Бариакса

Из Кармании Александр прибыл в Пасаргаты, где его поджидала другая, не менее важная проблема, связанная с Мидией.

Назначая Атропата, а не грека или македонца сатрапом Мидии, Александр, во-первых, подтвердил свое доверие к ахеменидской знати, а, во-вторых, верил в то, что Атропат будет гарантировать безопасность этого региона в ходе его Индийского похода [Hamilton, 1987. Р. 472]. В то же время, безусловно, длительное отсутствие Александра могло быть предпосылкой к ухудшению отношений Атропата как с греко-македонской элитой, так и с руководителями македонского военного гарнизона, дислоцированного в Мидии.

Е. Бадиан перечисляет семь иранских вельмож, которые восстали в то время, когда Александр был в Индии [Badian, 2002. Р. 89–95], а M. Brosius говорит, что «большинство сатрапий» были в состоянии восстания во время отсутствия царя [Brosius, 2003. Р. 189]. Как считают исследователи, в бытность Александра в Индии Мидия пострадала более всех [Дройзен, 2011. С. 418]. О действиях македонских генералов мы говорили выше. Наряду с этим во время экспедиции Александра в Индию, между 327–325 гг., восстал некий мидиец по имени Бариакс. Арриан сообщает: «Пришел в Пасаргады и Атропат сатрап Мидии; он привел с собой мидянина Бариакса, захваченного потому, что он надел прямую кидару и объявил себя царем персов и мидян. Схвачены были с ним и прочие участники восстания и заговора. Суд был недолгий, а решение ожидаемое. Александр велел казнить Бариакса и всех плененных Атропатом участников восстания» [Arr. An., VI, 29, 3].

Таким образом, становится известно, что Атропат не явился к Александру в Карманию, где ожидалось разбирательство действий македонских генералов, дислоцированных в Мидии, в то же время прибыл в Пасаргаты и лично вручил Александру мятежного мидийца Бариакса [Arr. An., VI, 29, 3]. Важным является то, что Атропат доставил Александру мидийца Бариакса и других лидеров восстания как бы в ответ на наказание Александром македонских генералов, унижающих достоинство мидян [Hyland, 2013. Р.131; Arr. An., VI, 27; 29, 3]. Важность этого факта определяется тем, что Атропат не ограничивался лишь проявлением верности Александру, но и старался выяснить, насколько Александр считается с интересами мидийцев.

Бариакс рассчитал время, место и обстоятельства, благоприятствующие успеху его восстания. Он считал, что может действовать в условиях безопасности, заявив о своих амбициях на персидский и мидийский трон, в то время, когда Александр был в далекой Индии и, особенно, когда и вовсе не было уверенности, что Александр был жив [Hyland, 2013. Р. 129]. Уверенность Бариакса предопределялась значительностью статуса, на который восставший ссылался. Джон Хайленд допускает, что его предполагаемый королевский титул, привилегированное положение как среди персов, так и мидян, возможно, были поддержаны, а его ношение тиары — символа Ахеменидских царей — придавало дополнительные оттенки для реализации его амбиций. С нашей точки зрения, Бариакс полагался также на откровенно проявлявшуюся несогласованность действий между руководством македонского военного гарнизона и мидийским сатрапом Атропатом. Сам Атропат казался Бариаксу недостаточно сильным или же волевым руководителем. Это, по всей вероятности, объясняется тем, что отличительной чертой концепции атропатовского метода осуществления власти было невхождение в откровенную конфронтацию с руководителями македонского военного гарнизона. Исследователи допускают, что Бариакс имел доступ к некоторым силам в политическом центре, что оправдывало его первоначальный оптимизм, хотя нет никаких доказательств, что повстанцы других восточных сатрапий поддержали его действия [Hyland, 2013. Р. 129]. Ограниченность амбиций Бариакса лишь мидийским престолом демонстрируется тем, что нет никаких сообщений о привлечении им сторонников из-за пределов Мидии. Из-за его окончательного поражения исследователи, в частности Е. Бадиан и Р. Лэйн Фокс, допускают, что он собрал значительные силы против Атропата, но сомневаются в его широкой популярности, даже в Мидии [Badian, 2002. Р. 92].

В качестве причин, спровоцировавших восстание Бариакса, исследователи приводят действия македонских чиновников и македонских военных [Hyland, 2013. Р. 130]. При этом ссылаются на сообщения первоисточников и, в частности, Курция, который говорит, что «жадность и похоть сделали македонское имя ненавистным для варваров» [Curt, X, 1, 4]. Конкретными причинами, спровоцировавшими восстание, приводятся действия македонской армии, грабившей храмы и гробницы древних [Arr. An., VI, 27, 4; Curt, X, 1, 3; Just. Epit. XLII.3.5; Plb. X, 27, 11], сексуальные насилия, осуществлявшиеся македонскими генералами и солдатами [Diod, XVII, 35, 4–7; Curt, III, 11, 21]. Считается, что Бариакс, вероятно, рассчитывал на то, что население мидийской сатрапии, возмущенное негативным поведением руководителей македонского гарнизона, будет готово отложиться [Дройзен, 2011. С. 378].

В то же время нам кажется сомнительным, чтобы эти обвинения Бариакс выдвигал в качестве основных. Ведь в таком случае мидийский военный гарнизон не мог бы оставить это без реагирования, а Атропату не только не удалось бы сплотить вокруг себя сторонников для борьбы с Бариаксом, но и вовсе бы его победить и пленить. Бариакс выдвигал иные лозунги, суть которых заключалась в борьбе за власть в чистом виде, а именно его амбиции на Мидийскую царскую корону. А собрал вокруг себя Бариакс не народ, не противников или недовольных македонской властью, а лишь тех, которые в его приходе видели свою личную выгоду и каждый из привлеченных к участию на его стороне рассчитывал на свой приход во властные структуры. Это было восстание против власти Атропата, занимавшего бывший мидийский царский трон в качестве сатрапа, и его якобы умиротворяющих и неконфронтационых методов исполнения этой власти.

Нет никакого сомнения в том, что восстание Бариакса имело четкую антимакедонскую направленность, а поскольку Атропат выступал в качестве представителя власти Александра, то и удар был направлен против него. Возможно, руководители македонского военного гарнизона в лице Бариакса видели противника не македонской, а атропатовской власти, которая была неприемлема и для них. Возможно, они оценивали восстание Бариакса как внутримидийский конфликт. По этой причине они сочли возможным не вступать с Бариаксом в военный конфликт. О безучастности мидийских генералов в подавлении восстания Бариакса свидетельствует тот факт, что Бариакс оказался пленником не македонских генералов, а именно Атропата. Источники также ничего не сообщают о предъявлении Александром каких-либо обвинений в адрес македонских генералов в связи с их безучастностью в борьбе с восставшим Бариаксом. Атропат же в свою очередь сумел убедить Александра в том, что направленность восстания против Атропата была лишь внешней, видимой, стороной проблемы, и Бариакс представлял дело именно так с целью нейтрализовать македонский военный гарнизон. Истинные цели Бариакса, направленные против власти Александра, раскрылись бы в случае одержания им победы.

О том, что внешняя видимая концепция восстания Бариакса, представившего себя в качестве претендента на мидийский трон, была направлена не против македонской власти, а конкретно против власти Атропата, станет более очевидным, если мы приведем краткую справку о правящих династиях Мидии предшествующего периода.

Е. Бадиан считает, что Бариакс «должно быть, утверждал свое происхождение от старых царей Мидии» [Badian, 2002. Р. 92] и поэтому объявил себя царем персов и мидян. Джон Хайленд же, наоборот, добавляет, что о мидийских царях говорится в Бисутунских текстах, и он не допускает эту связь [Hyland, 2013. Р. 129].

Radner говорит о 4 этапах мидийско-ассирийских отношений:

793–766 гг. — «конные рейды» ассирийцев на территории мидийских княжеств;

744–713 гг. — «Колонизация Мидийских княжеств»;

702–656 гг. — «Симбиоз», во время которого в 672 г. был заключен «вассальный договор» по итогам известного антиассирийского восстания мидийских городов;

656–615 гг. — в силу отсутствия информации назван периодом «безмолвия» [Radner, 2003. Р. 39]. Период «Симбиоза» следует расшифровать. В 672 г. до н. э. в регионе наряду с Ассирией, Манной и Урарту возникли два новых независимых государства: Ашгуз и Мидия.

В Мидии исторически так сложилось, что на протяжении нескольких десятилетий правили две династии одновременно. Одна из них — сугубо мидийская, заложенная первым царем, мидийцем Дейоком, которая правила приблизительно с 673 г. до н. э. и вплоть до 550 г. до н. э., когда имперская власть мидийцев была свергнута и к власти пришли представители династии Ахеменидов. Основоположником второй, правящей в Мидии, династии был скифский царь Мадий, который, оказав неоценимую помощь ассирийскому царю в его войне с мидийцами, получил должность наместника ассирийского царя в Мидии, титул Арбат/ Арбак и полноту власти в Мидии на протяжении 28 лет, с 623 по 594 г. до н. э. В течение этих 28 лет полномочия наследственного мидийского царя Киаксара были значительно ограничены.

Различие между двумя мидийскими династиями Дейокидов: созданной, согласно Геродоту, первым мидийским царем Дейоком и Атарпатидов/Атропатидов, созданной, согласно Ктесию, мидийским наместником Арбаком/ Арбатом (по существу скифский царь Мадий), — с точки зрения Раулинсона, «не подлежит оспариванию». Он предлагает принять как должное то, что династия, основанная Arbaces, после разрушения Niniveh, отличается от той, которая была основана Dejoces [Rawlinson, 1841. Р. 125].

Как выше мы отметили, в 612 г. до н. э. скифский царь Мадий, он же Арбак/Арбат, добившись распада Ассирийской империи, создал свое государство Атарпатена. Об этой стране, называя ее Скифская империя, вспоминает Э. Кавеньяк. Через короткое время после этих событий мидийский царь Киаксар из династии Дейоков, который на протяжении 28 лет был вассалом скифов, воспользовавшись грубейшей ошибкой скифских вождей, коварным образом перебил их и в 594 г. сумел восстановить свой суверенитет.

В 585 г. до н. э. Киаксару удалось покорить Атарпатену и включить ее в состав Мидии. С того времени, на протяжении более 200лет, Мидия и Атарпатена находились в состоянии единой государственной системы, вначале в составе Мидийской империи, а затем Ахеменидской. В течение этого периода истории, с одной стороны, шел массированный процесс единения двух родственных народов: мидийского и атарпатенского, с другой — по всей вероятности, как показывают и события Бариакса, продолжала сохраняться конфликтная ситуация между представителями двух царственных династий — Дейоков и Атропатидов.

Таким образом, если полагаться на исторические данные, обе династии: и Дейоки, и Атропатиды имели равные права на власть в Мидии. Наше исследование дает основание утверждать, что если Бариакс возводил себя к мидийской династии Дейоков, то Атропат был представителем иной, скифской династии Атропатидов, заложенной Мадием-Арбатом. Именно Атропатидское, а не Дейокское династийное происхождение Атропата в данном случае стало мотивом восстания Бариакса, а впоследствии сыграло решающую роль, когда Атропат встал перед выбором: между короной Мидии в целом или его части, ставшей известной под названием Атропатена (в греческих источниках).

Бариакс, будучи мятежником, мог разделять интересы двух царственных династий и выступать против занятия Атропатом правящей должности в Мидии. Но Атропат был человеком, руководствующимся государственными принципами, он не мог поступать таким же образом. Атропат был настроен защищать интересы всего населения Мидии и особенно всей мидийской знати независимо от их династийной приверженности. Тем более что конфликта как такового внутри населения не было. Он, предвидя возможные негативные для Мидии последствия бариаковского восстания, принял меры для предотвращения возможного вступления широких мидийских масс в отряд повстанцев, руководимых Бариаксом. Предыдущий опыт Атропата в администрации Мидии использовался им в переговорах с местной знатью и широкими кругами населения, которые знали его со времен правления Дария. Атропат, возможно, не мог контролировать действия македонского военного гарнизона, но, безусловно, контролировал общественное мнение и пользовался поддержкой мидийской элиты и населения.

При всем этом Атропату удалось единолично подавить восстание Бариакса и взять его в плен, хотя в Мидии в этот период истории находился многочисленный македонский военный гарнизон во главе с видными македонскими генералами. Осуществление подавления восстания Бариакса лично Атропатом подтверждается тем, что Бариакса и его сторонников (во время пребывания Александра в Пасаргатах осенью 325 г.) привел лично Атропат [Hyland, 2013. Р. 131]. Другим немаловажным фактом является то, что если бы македонские генералы возглавили подавление восстания то ли с помощью македонского военного гарнизона, то ли лояльно настроенных мидийцев, тогда они, а не Атропат вручили ли бы плененного Бариакса Александру. Тем более ценно, что Атропат проявил верность Александру, и в противоречивых условиях единолично, с привлечением своих сторонников-мидян, подавил восстание Бариакса, претендующего на мидийскую корону.

О военных возможностях Атропата говорит M. J. Olbrycht, который считает, что в Мидию сатрапом направили Атропата, который должен был поймать склонного к бунту Оксидата. Одновременно с назначением Атропата сатрапом в Мидию в 328–327 гг. Александр дал ему больше военных полномочий, чем имел его предшественник Оксидат. Подобное M. J. Olbrycht квалифицирует в качестве «милитарной акции иранского вельможи в стране, где как бы господствовал сильный македонский гарнизон». Он приходит к выводу, что Атропат располагал в Мидии собственными силами, поскольку это он должен был поймать Оксидата. И здесь речь не идет об акции оккупационного гарнизона в Мидии [Olbrycht, 2011. Р. 109–110, 107]. Подобную оценку можно дать и в случае подавления Атропатом восстания Бариакса.

Похоже, что Атропат для успешного подавления восстания Бариакса располагал доступом к достаточным военным силам, что давало ему возможность действовать без македонской армии и противостоять мятежникам своими силами [Hyland, 2013. Р. 130–131]. Судя по одному из декретов Александра, сатрапы, в том числе и Атропат, имели свой вооруженный отряд, сформированный за счет иностранных наемников. Но Джон Хайленд считает, что в условиях Мидии использование отрядов, сформированных за счет неместных сил, представляется проблематичным в свете непопулярности македонцев в Мидии. Атропат, как и другие сатрапы, располагал личной гвардией [Фор, 1985. С. 18], сформированной за счет мидян, возможностями которой он вполне мог бы воспользоваться.

Кроме того, для подавления Бариакса Атропат вполне мог бы воспользоваться услугами так называемых эпигонов/потом-ков, которые состояли из 30 000 молодых людей из числа местного населения, обучаемые македонским способам ведения войны и обращению с македонским оружием. Джон Хайленд считает, что отряд эпигонов был создан сразу после назначения Атропата в 327 г. до н. э. сатрапом Мидии и, возможно, не без его совета и участия. Сообщение Курция о том, что одной из предпосылок создания новой военной силы так называемых эпигонов было, «чтобы в тылу у Александра не произошло ничего, что могло бы помешать его замыслам», вполне допускает их легитимное использование и со стороны Атропата в целях обеспечения безопасности империи. Как отмечает Курций Руф, в него были привлечены юноши из всех провинций [Curt, VIII, 5, 1]. В первоисточниках не названы конкретные сатрапии, где осуществлялся их набор, но сообщение Арриана о том, что в 324 г. до н. э. к Александру в Сузы, где произошла официальная демонстрация этого контингента [Arr. An., VII, 6,1; Diod, XVII, 108, 1–3; Plut. Alex. 71,1], «пришли сатрапы из новых городов и завоеванных земель; с ними прибыло около 30 000 юношей» [Arr. An., VII, 6, 1], дает основание признать, что они были собраны со всех возможных сатрапий, подконтрольных македонцам, в том числе и из Мидии. Босворт на основе анализа текста Арриана полагает, что большинство эпигонов состояло из местных поселенцев [Bosworth, 1980. Р. 17]. Эту точку зрения разделяет Ф. Холт [Holt, 1988. Р. 50–58]. С точки зрения Джона Хайленда, большие контингенты, вероятно, дислоцировались в каждой крупной сатрапии, в том числе и Мидии, которая была в состоянии вывести на поле несколько тысяч «потомков» [Hyland, 2013. Р. 132]. Многие исследователи согласны со словами Диодора, утверждавшего, что создание «антитагмы» (так Диодор называл отряд эпигонов) было результатом неповиновения македонян Александру в Индии, поэтому царь хотел противопоставить македонской фаланге персов [Diod, XVII, CVIII, 3; Bosworth, 1988. Р. 272; Bosworth, 1980. Р. 17; Green P., 1991. P. 447].

Изложенное дает нам основание утверждать, что именно эта особенность могла служить Атропату основанием для их использования против мятежников в связи с безучастностью македонского военного гарнизона в борьбе с Бариаксом.