Александр Македонский и Атропат

15. Этнотерриториальное состояние Мидии

Прежде чем перейдем к территориальному анализу, хотелось бы привести версию Enciclopedia Iranica (Columbia University of New York) о структуре сатрапии Большой Мидии ахеменидско-го периода, составленную Бруно Якобсом [Jacobs, 2006].

Сатрапия Большая Мидия (Great Satrapy Media), со столицей Экбатана, состояла из подразделений: Малой (Северной) Мидии (Minor Satrapy — Media Minor), Центральной Малой Мидии (Central Minor Satrapy Media) и Малой сатрапии Паритакена (Minor Satrapy Paraetacene).

Северную часть Мидии составляла Малая сатрапия — Малая (Северная) Мидия (Minor Satrapy — Media Minor). [Об этой сатрапии более подробно будем говорить в разделе об Атропатене.]

Малая сатрапия — Центральная Мидия (Central Minor Satrapy Media) граничила на востоке с Парфией, где Каспийские ворота составляли границу. На восточной границе провинции находились болота и соляные земли пустыни Кевир. На севере граница проходила по хребту Эльбурс (см. Эльбрус) и части Гиркании. На западе провинция граничила с Cadusians, которая принадлежала Малой Мидии. Matiene, к востоку от озера Урмия, было также частью Мидии. К югу территории Cossaeans, которые жили на западе и юге от современного Kermansah. Cossaeans включаются в состав Мидии, далее граница тянулась на восток вдоль гор Загрос, а на юге он граничил с провинцией Paraetacene.

Южную часть Мидии составляла Малая сатрапия — Паритакена (Minor Satrapy Paraetacene). Этот регион был расположен, согласно Страбону [Strabo, XI. 13.6], между Персидой и срединной областью Мидии. Провинция с юго-запада примыкает с Susiana [Strabo, XVI. 1.8], на юго-востоке с пустынями Кармании и на северо-востоке Парфия [Strabo, XV. 2.14]. Bruno Jacobs считает, что Paraetacene входила в состав Мидии до Александра, который создал здесь сатрапию.

Бруно Якобс приводит, что Армения целиком принадлежала Великой сатрапии Мидии, как это было предложено Ксенофонтом и убедительно зафиксировано в других источниках и, в частности, в Дариевской надписи Бисутун, где информация о восстании в Армении и меры по ее пресечению (DB pars. 26–30) включаются в отчет о восстании Киаксара Фравартиша в Мидии (DB pars. 24–25, 31–32). Умиротворение всей области, включающей Армению, воспроизводится от имени Дария, в староперсидском тексте: «Это было сделано мной в Мидии» (DB par. 34). Bruno Jacobs считает, что в состав Мидии входила также Малая сатрапия Колхида «Minor Satrapy Colchis» [Jacobs, 2006].

Наше видение структуры Большой Мидии в принципе схоже с версией Бруно Якобса, но мы попытаемся несколько конкретизировать и дополнить.

Дарий разделил персидскую державу на 20 провинций [округов], которые у персов называются сатрапиями. Из перечисленных Геродотом 20 ахеменидских сатрапий по крайней мере 10 были частью бывшей Мидийской империи. При этом в начальной стадии смены правящей династии (когда власть переходила от Дейоков к Ахеменидам) от коренной Мидии с будущей Атропатеной (десятый округ: Акбатаны, остальная Мидия, парикании и ортокорибантии) [Hdt., I. 92] были отделены 7 сатрапий.

Из них расположенные к западу от коренной Мидии одиннадцатый округ — каспии, павсики, пантимафы и дариты; тринадцатый округ — Пактика, Армения и соседние области до Евксинского Понта. Обращает на себя внимание тот факт, что тринадцатый округ является единственным, в составе которого упоминаются не народы, а всего лишь топонимы. Четырнадцатый округ — сагартии, саранги, фаманеи, утии, мики и жители островов Красного моря, куда царь выдворяет так называемые переселенные народности. Нахождение этносов мики и утии (XIV сатрапия) за пределами Мидийской сатрапии отчасти можно объяснить специальной оговоркой Геродота о том, что «многие соседние народности были объединены в одну сатрапию, а иногда, кроме ближайших соседей, к ней присоединялись и народности другой, более далекой сатрапии» [Hdt., I.92; I.93; III, 89].

В числе отделенных территорий, к востоку от коренной Мидии располагались двенадцатый округ — от бактрийцев до эглов; пятнадцатый округ — саки и каспии; шестнадцатый округ — парфяне, хорасмии, согдийцы и арии; семнадцатый округ — парикании и азиатские эфиопы [Hdt., I.92; I.93; I.94].

Позднее из Мидийской сатрапии были вычленены непосредственно примыкающие к коренной Мидии восемнадцатый (матиены, саспиры и алародии) и девятнадцатый округи (мосхи, тибарены, макроны, моссиник, мары) [Hdt., I.94].

Таким образом, с нашей точки зрения, в пределы Мидийской империи (на момент перехода власти к Ахеменидам) входили следующие территории, ставшие затем самостоятельными сатрапиями Ахеменидской империи: к западу от коренной Мидии одиннадцатый округ — каспии, павсики, пантимафы и дариты; тринадцатый округ — Пактика, Армения и соседние области до Евксинского Понта; четырнадцатый округ — сагартии, саранги, фаманеи, утии, мики и жители островов Красного моря, куда царь выдворяет так называемые переселенные народности. К востоку от коренной Мидии располагались двенадцатый округ — от бактрийцев до эглов; пятнадцатый округ — саки и каспии и шестнадцатый округ — парфяне, хорасмии, согдийцы и арии; семнадцатый округ — парикании и азиатские эфиопы; восемнадцатый (матиены, саспиры и алародии) и девятнадцатый округи (мосхи, тибарены, макроны, моссиник, мары).

Мидия в составе Ахеменидской империи, а затем в период Александра состояла из нескольких регионов, охватывала территории стран, которые некогда часто противостояли друг другу, в результате военных действий переходили из рук в руки, в настоящее время жили единой судьбой. В связи с этим в исследуемый нами период истории территория Мидии отличалась разнообразием племенных союзов и местами этнической неоднородностью.

Коренная Мидия представлена в источниках этого периода в составе: Экбатана, Багистан, Нисейские поля и Партака. В начальный период александровской эпохи Партака/Паретакена была выведена из состава Мидии, а затем она была возвращена в состав Мидии. За южные пределы Мидии можно принять границу между мидийским регионом Партака/Паретакена и Персидой. Западную часть Большой Мидии составляла Армения. Северные регионы Мидии охватывали пределы бывшей Манны, частично Урарту, а также Ашгуз, а также земли сакасенов и албан, включая Апшеронский полуостров и, в частности, окрестности города Paricana/Барука/Баку О полном включении территории Сакасены и Албании в состав Мидийской сатрапии в ахеменидский период можно судить по сообщению Геродота, который, говоря о северной границе Мидии, отмечает, что «до Кавказского хребта… простирается персидская держава. Области же к северу от Кавказа уже не подчиняются персам.» [Hdt., III, 97].

Мы свое исследование в данном случае ограничиваем сообщениями Геродота и Арриана об этнотерриториальном состоянии Мидии, отражающими ситуацию от Ксеркса (486–465 гг.) до Дария III (336–330 гг.), т. е. на протяжении более 150 лет. Согласно Геродоту, в период Ксеркса население Мидии состояло из мидян, париканиев и ортокорибантиев, входящих в единый десятый округ Ахеменидской империи [Hdt., III, 92]. Согласно Арриану, в период Дария III население Мидии состояло из мидийских племен, албан, сакесинов и кадусиев [Arr. An., III, 8, 4].

Прежде чем перейти к поименному анализу территорий и их населения, мы хотели бы концептуально высказаться относительно этнического происхождения представляемых нами топонимов и этнонимов.

Один из самых активных сторонников ираноязычности мидян, И. М. Дьяконов, отмечает, что имеется значительное количество имен и топонимических названий, сохраненных главным образом ассирийскими источниками, которые не поддаются ясной этимологии из известных языков и принадлежат, следовательно, каким-то неизвестным местным языкам (или языку) коренного населения. Такие имена были широко распространены по всей территории Мидии в течение IX–VIII вв. до н. э., а также — во всяком случае на территории Северной и Северо-Западной Мидии (ныне Исламская Республика Иран) — еще и в VII в. до н. э., после чего наши источники иссякают. Но вполне вероятно, что этот тип имен и язык или языки, которые они представляют, были здесь распространены и позже [Дьяконов, 1951. Кн. I. С. 67]. При этом заявлении И. М. Дьяконов не оговаривает генетические связи этих языков, что дает нам возможность свободного выбора.

Мы с пониманием относимся к тому, что вопросу об исключительности иранских языков в этом регионе посвящено значительное число работ. При этом многие исследователи пытаются безукоризненность иранской этимологии многих топонимов и этнонимов мидийского региона представить в качестве безальтернативной.

Тем не менее считаем, что лингвистический материал урало-алтайской языковой общности имеет все основания выступать в качестве альтернативного при этимологизации топонимов и этнонимов мидийского региона VII–IV вв. до н. э. По проблеме присутствия прототюркских племен в Мидийском регионе в VII–IV вв. до н. э. в последние годы проведены исследования, которые дают основание признать, что тюркский фактор здесь присутствовал и игнорировать это безосновательно [Hasanov Z., 2014. Р. 646–655; Гасанов З., 2015. Вып. 31. С. 34–59; Гасанов З., 2013; Гасанов Г., 2014].

Суть научной новизны представленных исследований заключается в том, что киммерийское, скифское и сакское общества были полиэтничными, при этом тюркские племена в этих союзах представляли собой титульные этносы. О том, что киммерийцы, скифы, саки были ведущей военно-политической силой, весь период мидийской истории, не вызывает никакого сомнения. «Теория об исключительной ираноязычности всех племён, объединенных общим именем скифы, саки, казалась правдоподобной, когда иранисты проводили этимологические исследования скифских письменных памятников только на основе отбора слов (этнонимов) однозначно иранского корня. Однако круг исследователей этих памятников расширялся. В дело включились и неиранисты, в частности, тюркологи и другие лингвисты. В научный оборот были введены слова с неиранскими корнями, особенно с тюркскими, что свидетельствовало о вхождении в скифское объединение тюркоязычных племен… Примечательно то, что все тюркологи, которые дошли до скифских материалов и сами изучили их, обязательно признают тюркскоязычность основного состава скифов, саков и сарматов и доказывают это лингвистическими, этнологическими, мифологическими, археологическими данными» [Закиев, 2003. С. 139–140].

Именно названия географических местностей (топонимика) племен (этнонимика) могут дать возможность установить этнический состав населения Мидии в различные периоды ее истории и установить расселение этнических групп [Дьяконов, 1951. Кн. I. С. 61]. Таким образом, представляя этническую картину мидийского региона, мы руководствуемся именно этими научными принципами.

Геродот и Арриан (сообщения которых в данном случае взяты нами за основу) в качестве титульного этноса Мидийской сатрапии упоминают мидян. Что касается этнической принадлежности мидийцев, один из крупнейших исследователей истории Мидии, И. М. Дьяконов, утверждает, что «авестийский не мидийский язык, а другой язык», а этноним «mada» не подвергается иранской этимологии [Дьяконов, 1951. Кн. I. С. 76; 70]. В то же время понятие «mat/met», согласно С. Старостину,

А. Дыбо и О. Мудраку, на протоалтайских языках имеет значение «старший» [Starostin, 2003. Р. 916–917]. Подобная семантика вполне координируется со статусом мидийцев в составе союза племен, которая, согласно Геродоту, состояла из шести племен: бусы, паретакены, струхаты, аризанты, будии и маги [Hdt., I, 101].

Столицей Мидян был город Экбатана.

И. М. Дьяконов мидийскую форму названия «Hangmatana» структурирует в форме «ham — вместе» и «gam — ходить» и придает два альтернативных значения: «место собраний» и «вместе ходить» [Дьяконов, 1951. Кн. I. С. 199]. Греческую форму «Экбатана» И. М. Дьяконов определяет в значении «место собраний/ место народных собраний» или «ярмарка». В настоящее время город носит название Хамадан.

С нашей точки зрения, предлагаемые версии неубедительны, так как важным условием этимологизации приведенных форм топонима является наличие в этих версиях компонента «mat, bat, mad».

Согласно С. Старостину, А. Дыбо и О. Мудраку, «mat» на нескольких алтайских языках означает «огороженное место» [Starostin, Dybo, Mudrak, 2003. Р. 947], а компонент «Hang», имеющийся в исконной, т. е. мидийской, версии, означает «в соответствии с желанием», а также «повелитель, правитель» [ДТС, 1969. С. 417]. В таком случае «Hangmatana» означает «место, огороженное в соответствии с желанием правителя». Полученная этимология полностью соответствует сообщению Геродота о том, что «…по воцарении Дейок заставил мидян построить один [новый] город. остальные же города покинуть на произвол судьбы. Мидяне исполнили и это его повеление, и Дейок воздвиг большой укрепленный город — нынешние Экбатаны… крепостные стены были построены так, что одно кольцо [стен] выдавалось над другим.».

Современная форма Ха-мад-ан, по существу, схожа в древнемидийской с той разницей, что из него выпал компонент «ng».

Что касается понятия «Экбатаны», то это, с нашей точки зрения, зафиксированная греками персидская форма, в которой компонент «Эк» на персидском означает «один». Мидий-скую столицу так называет Геродот: «Дейок заставил мидян построить один [новый] город. остальные же города покинуть на произвол судьбы» [Hdt., I, 98].

В мае 330 г. до н. э. Александр при своем первом визите в Мидию по дороге из Персеполиса в Экбатану вторгся в землю паретаков. И. М. Дьяконов утверждает, что Партакки, упоминаемый в надписи о походе Саргона II на мидийскую территорию в 714 и 713 гг. до н. э. — это Паретакена александровского периода. Арриан эту территорию называет «земля паретаков». Подчинив их, тогда же Александр назначил их сатрапом Оксафра, сына Абулита, сатрапа Суз [Arr. An., III, 19, 2]. В Гавгамельской битве Оксафр, сын Абулита, был командиром у сусианов/сузианов и уксиев. Когда Александр после завоевания Вавилона отправился в Сузы, по дороге он встретил Оксафра, сына сузийского сатрапа Абулита, который сообщил о том, что жители Суз сдают ему город и что вся казна полностью сохранена Александру [Arr. An., III, 8, 5; III, 16, 6]. Царь благосклонно принял юношу, а далее навстречу ему вышел Абулит с царски щедрыми и обильными подарками. Курций Руф допускает, что решение Абулита о мирной сдаче Суз могло быть как результатом совета Дария, так и его собственным решением «чтобы удержать Александра от грабежа» [Curt, V, 2, 8–9]. И. М. Дьяконов считает, что именно Александр отделил Паретакену от мидийской сатрапии и создал самостоятельную сатрапию Паретакан [Дьяконов, 1951. Кн. II. С. 167].

Александр в 324 г., вернувшись из Индии и придя в Сузы, Абулита и его сына, Оксафра, за худое управление Сузами велел казнить. Много преступлений по отношению к храмам, гробницам и самим подданным совершено было правителями на землях, завоеванных Александром [Arr. An., VII, 4, 1–2]. По всей вероятности, одновременно с этим решением Александра Паретакена была упразднена в качестве самостоятельной сатрапии и возвращена в состав Мидии, что, безусловно, следует также отнести к заслугам Атропата. Основанием для подобных выводов являются следующие обстоятельства. Во-первых, ничего не сообщается о назначении нового сатрапа в Паретакену, во-вторых, одновременно с казнью Абулита и Оксафра Александр прерывает пребывание Атропата в Сузах (хотя здесь днями должна была состояться свадьба его дочери с Пердиккой) и срочно отправляет его в Мидию. Это было вызвано необходимостью разъяснения в Паретакене решения Александра о казни сатрапа. В-третьих, понятие «сатрапия Паретакена» в дальнейшем не упоминается ни в процессе Вавилонского (323 г.), ни Парисадского (321 г.) собрания диадохов.

В. В. Тарн Паретакену называет «Мидия Паретакены» [Tarn, 1979. Р. 109]. И. М. Дьяконов локализирует Паретакену около совр. Исфахана, т. е. на стыке исторических земель мидян и персов. Сражение между Астиагом и Киром за трон Медо-Персидской империи, согласно Ктесию, происходило в Гирбое (Нurbа), который также идентифицируется с городом Исфаган/Аспадан [Дьяконов, 1951. Кн. I. С. 101]. И. Дройзен также считает, что резиденцией сатрапии Паретакан был город Исфаган/Аспадан [Дройзен, 2011. С. 230], который в Средневековье признавался центральным городом Ирак-Аджема. [Под понятием «Ирак-Аджем» средневековые источники имели в виду территорию исторической Мидии. В Средневековье, в период правления Сефевидской династии, город стал столицей огромной империи.]

Что же означает понятие «паретакен» или «партакка»? И.М. Дьяконов считает, что «наилучшую этимологию паретакенам дал Маркварт, para-ita-ka — омываемая (рекой область)» [Marquar, 1901. S. 28; Дьяконов, 1951. Кн. I. С. 162], и приводит другую возможную этимологию: para-taka — «бегущие впереди» [Дьяконов, 1951. Кн. I. С. 162]. Эти версии неубедительны с точки зрения семантики и не подтверждаются персоязычными источниками. Современный иранский автор Adel Eshkboosun утверждает, что форма «партак», которая приводится в ассирийских источниках, является исконной, а «паретакен» и «паритакен» являются поздними формами. С нашей точки зрения, записанный в ассирийских текстах «партак» представляет собой язык оригинала. «Паретак» и «паритак», а точнее «пар-е-так» или «пар-и-так», представляют собой персидские формы написания, зафиксированные в ахеменидский период и на этой основе записанные в греческих текстах. Переход «партак» в форму «пар-и-так» или «пар-е-так» связан с тем, что в персидском языке в изафетной конструкции определение соединяется с определяемым при помощи соединительного гласного — е или — i. Указанное уточнение дает нам основание признать, что исследуемый топоним/этноним в исконной форме состоит из двух корневых компонентов: «пар» и «таг», из которых «пар/ бар/вар» — «существование, имеется», «все», «часть», «барс» [Радлов, 1905. III. С. 1143–1146], а «так/даг» — гора, которые вместе с топонимообразующим суффиксом «ен/ена» в значении «страна» на тюркских языках в форме «партакена» дают семантику «страна, где имеются горы», «страна, где все горы/страна гор», «горная часть страны», «страна горных барсов». Что касается последнего значения, регион Исфагана до сих пор знаменит своими «горными барсами».

О том, что топоним «партак» и этноним «партаки» имеют горную семантику, подтверждается и сообщениями Страбона, который неоднократно отмечает, что «над Вавилонией следует горная страна паретакенов», «горы отделяют Карманию от Паретакены», «Паретакена… где обитают горные и разбойничьи племена», «паретакены — разбойничьи племена, уповающие на суровый горный характер страны» [Strabo, XI, 12, 4; XV, 2, 8; XVI, 1, 17; XV, 3, 12].

Таким образом, в начальный период александровского правления от Мидии была вычленена ее южная часть и образована сатрапия Паретакан/Партак, здесь, в числе шести мидийских племен, проживали упоминаемые Геродотом паратаки [Hdt, I, 101].

Свой третий визит в Мидию, в 324 г., Александр начал с региона Багистан [Diod, XVII, CX, 5; Curt, 4, 3]. Диодор Сицилийский говорит, что Βαγίστανον όρος (Багистанские горы) ознаменованы в честь Зевса [Diod, II, XIII, 2]. Это сообщение дает основание признать, что речь может идти о наличии в Багистане некоей башни-святилища Юпитера-Зевса, что подтверждается семантикой топонима «Багистан-Багастан», в этимологии которого присутствует некий смысл, связанный с понятиями «башня», «святилище», «бог» [Starostin, Dybo, Mudrak, 2003. Р. 357]. Понятие «Багистан-Багастан», в котором компонент «бага» на тюркских языках имеет значение «место, где сооружен столб, строят на столбах и поклоняются идолу» [Радлов, 1909. IV, С. 1448–1450], подтверждается и наличием здесь различных храмов в честь языческих божеств.

Слово «Бог» в значении «всевышний создатель» в семье индоевропейских народов применяется всего лишь в славянских языках, и его происхождение для лингвистов до сих пор остается загадкой. В «Этимологическом словаре славянских языков» отмечается, что используемое в славянских языках слово «Бог» не отражает индоевропейское название бога и не имеeт индоевропейского происхождения [Этимологический словарь славянских языков. 1975. С. 161; Тимофеев, 2001].

Багистан диадоровского периода ныне называется Бисутун. Персидская научная традиция справедливо утверждает, что переход от названия «Багистан» к «Бисутун» произошло с началом исламского периода, когда начали сноситься языческие святилища. Возможно, именно тогда был снесен расположенный здесь мидийский языческий монумент-башня-колонна-столб, а «Багистан» от значения «с колонной, со столбом» трансформировалось в название «Бисутун», который имеет четкую персидскую этимологию: «би» — без, «сутун» — в «Авесте» и пехлеви означает «балка, колонна, столб», что в результате дает значение «без колонны», «без столба», «без балки».

Мидийское «Багистан» со значением «с колонной, со столбом» и персидское «Бисутун» со значением «без колонны, без столба» являются антонимами, первый из которых отражает языческий, а второй — монотеистический период истории. В результате этого имеются все основания утверждать, что территория, которая, по мидийской версии, называлась «Багистан-Багастан» на мидийском языке означала «место богов», «место священных башен-столбов» и была священным местом мидийских язычников. В силу смены религий, определенной десакрализации территории, смены правящего этноса регион Багистан стал, по персидской версии, называться «Бисутун» со значением «место без столбов», «место без святилищ» [Гасанов Г., 2014. С. 293].

Здесь проживало мидийское племя «маги». Наиболее ранние и исконные упоминания о них встречаются в бисутунской надписи (522–486 гг. до н. э.) у Геродота (484–425 гг.) и Ксенофонта (приблизительно в промежутке 444–356 гг.).

Как утверждает И. М. Дьяконов, для племенного названия магов «до сих пор не найдено вполне убедительных индоевропейских этимологий» [Радлов, 1909. IV. С. 148]. Мы попытались этимологизировать понятие «маг» на основе слов алтайской семьи. При первой версии получилось, что «muga, mogdi, mâki» — «огниво, дрова», что в результате дает огненную семантику [Starostin, Dybo, Mudrak, 2003. Р. 947], вполне соответствует скифо-мидийской традиции огнепоклонников. Вторая версия этимологизации этого понятия основывается на мнении

С. Старостина, А. Дыбо и О. Мудрака, которые в свою очередь утверждают, что слова алтайской семьи фонетически эквивалентные слову «маг» и, выраженные в форме «bok», «moqay», «miki», означают «змея». Важно отметить, что идея идентификации мидийцев, магов со змеями, драконами просматривается и у Моисея Хоренаци, который мидийцев называет «мар/змея», Мидию — «страна маров», мидийского царя Астиага — «Аж-дахаком» (Дракон) [Моисей Хоренский, III, 47]. Термин «маг» употребляется в двух значениях — этническом и социальном. После восстания Гауматы племя магов, подвергаясь гонениям, истреблялось, но тем не менее в качестве этноса не погибло, не вымерло и не ассимилировалось. Впоследствии мы встречаем их в сообщениях Гекатея и Геродота под названием «мики».

Возможно, очень рано из племени магов выделяется особое сословие в качестве прорицателей, ясновидцев и исполнителей ритуала жертвоприношений. Хотя в некоторых исследованиях априори (без каких-либо оснований) считают, что «маги были проповедниками зороастрийского вероучения и хранителями древних традиций, священных книг Авесты» [Алиев, 1898. С. 16–18], на самом деле мидийские маги не принимали участия в процессе формирования Авесты и зороастрийской религии. В Авесте нет слова «маг» [Дьяконов, 1951. Кн. II. С. 93], а зороастрийское понятие «жрец» выражено не понятием «маг», а словами «заотар, хаванана, фрабэрэтар, атраван» [Benveniste, 1969. Р. 281–282]. В Бисутунской надписи говорится о том, что Дарий восстановил святилища, разрушенные Гауматой [Литература Древнего Востока, С. 41–44], что, безусловно, означает, что последний разрушал лишь персидские святилища, чуждые мидийскому сознанию, и свидетельствует о серьезных различиях в религиозных традициях зороастрийских персов и мидян.

С нашей точки зрения, традиция жреческого понятия «маг», имеющего сугубо мидийское происхождение, трансформация его мировоззренческой и этнической сущности делится по крайней мере на четыре периода.

Первый период, который охватывает древнейшие времена, включая период Мидийской империи, можно признать периодом существования понятия «маг» в исключительно мидийском значении понятия «жрец» и этнос.

Во втором периоде, который охватывает историю Ахеменидской империи от Кира Великого до Дария I, когда еще в некоторой степени сохранялся паритет между мидянами и персами, персы эволюционным путем начинают приобщаться к мировоззренческим традициям мидийских магов и продолжают оставаться под сильным влиянием учения мидийских магов [Дьяконов, 1951. Кн. II. С. 117].

Третий период охватывает время от начала репрессий Дария I против магов и до Дария III, когда произошел распад империи. Сразу после подавления антиперсидского мятежа мага Гауматы «персы выхватили свои кинжалы и бросились убивать всех магов, каких только можно было найти; и если бы не наступила ночь, то ни одного мага не осталось бы в живых. Этот день персы считают величайшим праздничным днем и справляют его весьма торжественно. А зовется этот праздник “избиение магов”. Ни одному магу нельзя в то время показаться на улице, и все они сидят дома» [Hdt., III, 79].

Это сообщение Геродота дает основание судить о том, что при этих условиях мидийские маги никак не могли бы быть жрецами персидского зороастризма. В этих условиях жреческое сословие мидийских магов начинает претерпевать серьезные изменения, так как правящим ахеменидским кланом в состав магов-жрецов начали более активно вводиться жрецы персидского происхождения. Мидийская жреческая традиция магов начала радикальным образом присваиваться персидским жреческим кланом. Тем не менее учение магов, распространенное в этот период истории, все еще нельзя назвать зороастрийским [Дьяконов, 1951. Кн. II. С. 117].

В процессе четвертого периода, начиная с периода Александра Македонского, понятие «маг» начинает претерпевать многочисленные трансформации, отдаляющие его от мидийских мировоззренческих корней. К концу Селевкидской эпохи содержание понятия «маг» коренным образом меняется, круг его применения расширяется, он превращается в многопрофильный международный термин. Под понятием «учение магов» распространяется множество сочинений разного содержания, которые, зачастую, не связаны с исконным верованием мидийских магов. Понятие «маг» перестает быть сугубо мидийским и становится понятием нарицательным. Магами начинают называть жрецов всех религий, чаще иранского происхождения, в том числе зороастрийских (понятие «маг» как чародей, астролог появилось позднее).

Таким образом, мидийский регион Багистан считается местом мидийских святилищ, а маги в свою очередь считаются мидийским племенем жрецов. Эти два утверждения дают нам основание признать, что Багистан был местом обитания мидийских магов.

Полибий отмечает, что Мидия — замечательное государство по превосходным качествам его лошадей. Согласно его сообщению, лошадьми Мидия снабжает чуть не всю Азию, потому что даже царские табуны доверяются мидянам ради тучных мидийских пастбищ [Plb., X, 27, 11]. Греческий поэт II в. н. э. Оппиан пишет о них: «Кони Несеи превосходят всех своею красотою. Это кони, достойные могущественных царей, прекрасные с виду, мягко выступающие под всадником, легко повинующиеся удилам, высоко несут они свою гордую горбоносую голову и со славой реют в воздухе золотые их гривы».

Геродот считает, что кони называются нисейскими потому, что «есть в Мидии обширная равнина под названием Нисей. На этой-то равнине и разводят таких больших коней» [Hdt., VII, 40]. Судя по сообщениям, топоним «Нисей» в форме «Нишша» или «Нишшай» был известен в ассирийских клинописных текстах задолго до его фиксации в греческих источниках [Дьяконов, 1951. Кн. II. С. 222], возможно, даже в период урало-алтайской языковой общности. Тождественным понятию «Нисей» можно принять приведенные С. Старостиным, А. Дыбо и О. Мудраком слова из угро-финских языков «neseng» «noseng» «nessenggi» «nesi» в значении «пот» и «потеть» [Starostin, Dybo, Mudrak, 2003. Р. 1021]. Сообщение о «потеющих кровью конях» мы встречаем в китайских источниках — II–I вв. до н. э. Китайский дипломат Жанг Гинг (Zhang Qing) сообщает своему императору Вуди (Wudi, Wu of Han) о наличии подобных коней в государстве Дайвань (Kingdom of the Dayuan, in an area located in the Ferghana valley), расположенном в Центральной Азии [The Horses of the Steppe, 1979].

Одним из шести племен, упомянутых Геродотом, были аризанты. И.М. Дьяконов считает, что этноним «аризант» в форме «arya-zantu» имеет «ясную иранскую этимологию» и означает «племя ариев» [Дьяконов, 1951. Кн. II. С. 163]. В современном ведущем персидском словаре (Деххода) слово «zantu» приводится в значении «племя», но без каких-либо ссылок на первоисточник.

Во-первых, мы не считаем, что компонент «ар» во всех случаях, и особенно этнонимах, свидетельствует исключительно о его иранском происхождении. С начальным «ар» источники сообщают этнонимы нескольких тюркских племен: «aramat» «arqu» «arsagay» [ДТС, 1969. С. 51, 55]. Кроме того, «ар» является одним из компонентов имени легендарного тюркского правителя Алп Ар Тонга. Эти примеры вполне допускают этимологизацию этнонимов с начальным «ар» на основе тюркских языков. Понятие «ари», согласно В. Радлову, на тюркских языках означает «чистый» и «святой» [Радлов, 1893.1, С. 266]. С. Старостин, А. Дыбо и О. Мудрак считают, что «ari» было проформой тюркского «er» в значении мужчина [Starostin, Dybo, Mudrak, 2003. Р. 312].

Согласно С. Старостину, А. Дыбо и О. Мудраку, к понятию «zunti» в значении «молодое животное» восходит тюркское слово «junt» со значением «лошадь» [Starostin, Dybo, Mudrak, 2003. Р. 1523]. Древнетюркские источники идентифицируют понятия «Jont», «Jund» «Junt», которые Махмудом Кашкарлы и Юсуфом Баласагунским приводятся в значении «лошадь» [ДТС, 1969. С. 272, 281]. Дж. Клосон полагает, что «йонт» первоначально служил родовым термином для обозначения лошади, тогда как популярная ныне форма «ат» означала скаковую лошадь. Э. Севортян отмечает, что в тюркской традиции буквы «й» и «ж» переходят друг в друга, т. е. «йунт» мог в древности быть и «жунт» [Севортян, 1989. Т. 4. С. 253–254]. В связи с изложенным, компонент «zantu» тождественен понятию «zunti», от которого происходят тюркские слова: «Jont, Jund, Junt» со значением «лошадь».

Таким образом, получив «ари» в значении «священный» и «занти» в значении «конь, лошадь», мы имеем полное основание вывести этноним «аризант» в значении «священные кони». Именно такое значение придает нисейским коням Геродот, сообщая, что в военной свите Ксеркса шли «10 священных так называемых нисейских коней» [Hdt., I, 40]. Наряду с этим, если взять за основу, что «ари» означает мужчина, а «занти» — «конь, лошадь», в таком случае «аризант» приобретает значение «всадники», т. е. значение, которое придается этому племени, согласно археологии.

Страбон отмечает, что «траве, которая является лучшим кормом для лошадей, мы даем специальное название «мидийская», потому что она растет там в большом количестве» [Strabo, XI, XIII, 7]. Исследователи однозначно считают, что под понятием «мидийская трава» греки, называя ее medike, имеют в виду люцерну. Китайский путешественник Чжан Цянь в 126 г. до н. э. вместе с особой породой «потеющих кровью коней», или, как их еще называли, «небесных коней», вывез и семена люцерны, которая служила для этих коней кормом [Дьяконов, 1951. Кн. I. С. 168]. В тюркской традиции названия растений часто связываются с именами животных и птиц, которые ими кормятся. Например, Kaklik otu (травка перепелки), Baga-yarpagi (лист черепахи), Qu§ appayi (птичий хлеб) и др. Аналогичное мы встречаем и на примере названий «лошадь» и «люцерна». На азербайджанском языке люцерна называется «Yonca/Jonja» [Azsrbaycanca-rusca lügst, 2006. S. 905], семантическое и фонетическое родство которого с древним названием лошади в форме «Jont» не должно вызывать сомнений. О стабильности понятия «izant» в значении «лошадь» свидетельствует и то, что возникший в IV в. н. э. важнейший лошадиный атрибут — стремя — средневековыми тюрками также было названо «izan» [Радлов, 1893. I. C. 1538]. Приведенные выше понятия «zunti» в значении — молодое животное, «izan» — стремя, «jont, jund, junt»» — лошадь, «jonja» — люцерна (лошадинный корм) дают возможность выстроить ряд «генетически связанных омонимов» [Аракин, 1978. С. 48–49], что, по существу, является верификацией тюркского происхождения этих понятий.

Таким образом, мы определили, что нисейские кони означают «потеющие кони», этноним «аризант» означает «священные кони» или «всадники», и живут аризанты в мидийском регионе Нисейских полей.

Сообщения Геродота и Арриана дают однозначное основание признать, что в сатрапии Мидия титульным этносом были мидяне, а точнее мидийский союз племен. Союз состоял из шести упомянутых Геродотом мидийских племен «бусы, паретакены, струхаты, аризанты, буди и маги (bousai, рагаtakеnoi, stroukhates, arizantoi, boudioi, magoi), из которых нам удалось локализовать магов (Багистан, где были расположены основные святилища мидийцев), партакенов (Партакена/Паритакена) и аризантов (Нисейские поля, где взращивалась знаменитая порода коней). Согласно Геродоту, в Мидии жили саки-ортокорибантии (Кура-Аракское междуречье), албаны и парикании (от междуречья до Кавказских гор). Согласно Арриану, в Мидии жили также сакесины/сака.

И. Дройзен, ссылаясь на Арриана, говорит, что при Гавгамельской битве «шли мидяне, прежние повелители Азии, сатрап которых Атропат в то же время предводительствовал над кадусиями, сакесинами и албанами долин Куры, Аракса и озера Урмии» [Дройзен, 2011. С. 197], тем самым очерчивая регион, контролируемый Атропатом, и дает представление об этносах, относящихся к Мидии.

В данном случае мы ограничились лишь этнотерриториальным анализом собственно Мидии. Далее мы попытаемся провести аналогичный анализ территории Атропатены, которая в посталександровский период вышла из состава Мидии и провозгласила свою независимость.