Алиса в Заиголье

Глава VI. Сломя голову по Г-Головоломке

«ГОГЕНЦОЛЕРНГРОДЫРГБУЛГЩЕРГОГЛОМОГЛОГУТТЕННАХТЕНБЕРГМРУЛДЫРБУРГ». Всё-таки ей удалось разглядеть весь указатель от начала до самого конца — для этого, правда, пришлось прищурить глаза и приставить ко лбу ладонь козырьком, как это делают бывалые морские волки, вглядываясь в даль океана.

— Ну и ну! — воскликнула Алиса. — Оно, похоже, тянется на много морских миль! — (Под этим она разумела расстояние в несколько сотен шагов — никак не меньше.) — А в самом слове (и ничего в этом нет удивительного) ужасно много Г! Два-четыре… шесть… десять! Нет, одиннадцать! И другой конец указателя — есть у меня такое предчувствие — утыкается прямо в то место, куда мне нужно попасть: только бы мне туда добраться!

И она двинулась вдоль дорожного указателя. День был очень жаркий, солнце припекало, с каждым шагом бадейка становилась всё тяжелее; в конце концов она так утяжелилась, что Алисе пришлось останавливаться на привал если не у каждой буквы, то по крайней мере у каждого очередного Г.

Когда она отдыхала под сенью девятого Г, за ее спиной вдруг раздался грозный рык и лай. Алиса вздрогнула и обернулась. В траве, припав на передние лапы и задрав зад, притаился щенок, готовый то ли прыгнуть вперёд, то ли дать дёру при первой же опасности.

— Если я не ошибаюсь, — сказала себе Алиса, — это тот самый щенок, которым Цирюльник чистил мантию Дэльфина.

Она уже привыкла к тому, что все местные жители говорят по-человечески, и обратилась к щенку самым вежливым образом:

— Прошу прощения, не будете ли вы так любезны сказать, далеко ли ещё до этого, — и она указала на дорожный указатель, — места?

Вместо ответа щенок молча склонил голову набок, словно говоря, что и рад бы ее понять, но, увы, совсем не понимает, затем снова тявкнул, но уже не так грозно.

Решив, что щенок попросту не расслышал, Алиса шагнула к нему, собираясь повторить вопрос, однако пёсик отчаянно завилял хвостом и с лаем отбежал ровна на Алисин шаг, после чего уселся, настороженно не сводя с неё глаз и свесив розовый язык чуть не до земли. Алиса удивилась: как может столь длинная штука умещаться в столь маленькой пасти!

— У меня такое подозрение, — растерянно проговорила она, — что ты щенок. То есть, я имею в виду, всамделишный щенок Потому что ты не задаёшь невежливых вопросов, и не грубишь в ответ, и не рассуждаешь по всякому поводу и без повода, как все остальные.

И чем больше Алиса думала, тем забавней казалась ей эта встреча с обыкновенным щенком именно здесь: «так же забавно, как если бы там, дома, в омнибус вошла бы, взяла билет и села бы рядом со мной Дина или, скажем, Динозавр». (Алиса не знала в точности, кто такой Динозавр, но не сомневалась, что Динозавру ездить в общественном транспорте не полагается.)

Щенок ждал, что Алиса сделает дальше, она же озиралась в поисках палочки, чтобы поиграть с ним, однако поблизости ничего подходящего не было («кроме, конечно, Тутошки с Фафошкой, — подумала она, проказливо улыбнувшись, — но попасть в чью-то пасть им вряд ли захочется»). Да к тому же она не то что опаздывала, но всё-таки ей хотелось поскорей оказаться на месте, ведь от девятого Г идти осталось не так уж много — всего два перехода, хотя и довольно длинных. И, подхватив бадейку, Алиса продолжила путь.

Но вот наконец-то она добралась до конца дорожного указателя, или, если вам так угодно, — наидлиннейшего в мире наименования. Стрелка указывала прямо на высокие решетчатые ворота в такой же высокой и решетчатой ограде; над воротами арка, а на ней большими буквами выведено «Г-ГОЛОВОЛОМКА».

— Это место очень похоже на «ЛАБИРИНТ» в нашем городском парке, — сказала Алиса, — только название другое!

За приоткрытыми воротами можно было разглядеть начало узкой тенистой дорожки, которая почти сразу разветвлялась на две — одна вела налево, другая направо, и обе исчезали за высокой живой изгородью из темно-зелёных кустов.

— Да, очень похоже на лабиринт, — решила Алиса. — И там, должно быть, так приятно, так прохладно.

Ворота были не заперты, и таблички «Частное владение! Вход воспрещён!!!» на них не было; Алиса, поколебавшись, вошла…

Едва она ступила на то место, откуда брали своё начало две дорожки, как за спиной у неё раздался противный скрип; Алиса обернулась и увидела — створки ворот сомкнулись. И все её попытки открыть их оказались тщетны: она тянула изо всех сил, она трясла этот противный засов за шиворот (так по крайней мере ей представлялось), а он, совсем как живой, не уступал, упрямился и упирался. Что тут поделаешь? Она угодила в ловушку, и ей осталась одна дорога — к центру Г-Головоломки.

Обхватив ладонью подбородок и наморщив лоб (совсем как роденовский «Мыслитель»), она ломала голову над труднейшим из всех вопросов: «Что делать?»

— Дайте подумать, сударь, — начала она, пытаясь вспомнить всё, что знает о лабиринтах. — Если всё время поворачивать налево, это будет правильно. Кажется, есть такое правило.

— Но, право, сударыня, — отвечала она самой себе, — если вы будете всё время поворачивать направо, вы также останетесь правой!

— Ах, сударь, да вы, оказывается, поэт! Или, может быть, Тутошка прав: говорить стихами так же просто, как сказать «здрасьте». Впрочем, сударь, до свиданья (Алиса всё-таки решила, что правильней будет использовать правило правых поворотов), и если я, несмотря ни на что, заблужусь, то встретимся в Риме, потому что все дороги ведут туда (а почему это так, она сказать не могла).

Алиса осторожно вошла в Г-Головоломку по правой дорожке и, держась правой стороны, повернула направо, потом ещё раз направо и после третьего поворота оказалась снова на развилке у входа.

— Хм, — пробормотала она, — что-то здесь не так. А если я буду поворачивать только налево?

Это она и сделала, увы, с тем же результатом. Вновь оказавшись у входа, Алиса по-настоящему рассердилась.

— В нашем Лабиринте всё устроено иначе — там нужно найти выход, а не вход! Ничего, мы ещё посмотрим, кто кого, — погрозила она кулачком живой изгороди, — я все равно туда попаду!

Она опять пошла по левой дорожке и на первой же развилке с удивлением обнаружила указатель, которого раньше там не было — в этом Алиса не сомневалась, потому что такую полезную вещь, как указатель, просто нельзя не заметить. Однако никакой пользы от этого указателя не было — на нём стояло три слова, вопросительный знак и две стрелки: «← ТУДА или СЮДА? →»

— Ну и ну! — От негодования Алиса даже ногой топнула. — А я-то полагала, что указатели обязаны отвечать на вопросы, а не задавать их!

Ждать помощи было не от кого, и Алиса недолго думая повернула направо. У следующей развилки обнаружился ещё один указатель, почти повторяющий первый — две стрелки и три слова, — но уже без вопросительного знака: «← ТУДА или СЮДА →».

— Если указатели и дальше будут такими, мне придётся решать всё самой. Что же выбрать, ТУДА или СЮДА? — задалась она вопросом, по-видимому бессмысленным. — «СЮДА» мне почему-то кажется немного ближе, чем «ТУДА», а стало быть, я смогу попасть в это «неизвестно куда» куда быстрее, — и это, конечно, хорошо. Но, с другой стороны, «ТУДА» звучит как-то заманчивей, и, может быть, туда ещё не ступала нога человека. Тогда я стану первооткрывателем и присоединю новые земли к королевству; только вот нет у меня с собой флага, а первооткрыватели всегда водружают флаг на открытых ими землях; а ещё, может быть, я коронуюсь и стану королевой Алисой Первой, — хотя стать генерал-губернаторшей тоже неплохо. Я буду править Туданией тридцать три года и обязательно объявлю войну Сюданцам, а они запросят мира и согласятся платить дань, и… только вот беда: вся эта чушь никак не поможет мне попасть хоть куда-нибудь!

Итак, пусть это будет «ТУДА», решила Алиса и повернула налево (точно следуя направлению, указанному стрелкой), прошла немного и обнаружила ещё один указатель. На нём затейливой вязью было выведено: «ВОТ ТЫ И ЗДЕСЬ» («Тоже мне указатель! — подумала Алиса. — Я и без тебя это знаю!»), а пониже в скобках: «ОТСЮДА 150 ШАГОВ».

— Хоть какая-то определённость, — обрадовалась Алиса. — Уж если мне неизвестно, где я нахожусь, значит, лучше находиться где-нибудь ещё.

И она пошла в ту сторону, куда указывала стрелка, размахивая бадейкой с Гэобразными и в такт своим шагам напевая слова, которые сами собой пришли в голову, потом стали сами собой изменяться, пока не зазвучали как-то непривычно, как-то странно, будто по-иностранному:

— И от-сюда-ни-я, и от-туда-ни-я, и до-туда-ни-я, и до-сюда-ни-я, и-туда-ния, и-сюда-ния, ни-ту-дания, ни-сюдания… Кажется, я знаю, куда иду, — воскликнула Алиса, — я иду туда, где жил принц Гамлет и говорил: «Бить иль не бить — вот в чём вопрос!», и ещё: «Неладно что-то в Тудатском королевстве!» (Из всего Шекспира Алиса знала лишь эти две строчки, но, согласитесь, много ли найдется даже взрослых людей, знающих больше?)

И, совсем развеселившись, она прошла мимо очередного указателя, который гласил: «ОТСЮДА 100 ШАГОВ», а потом мимо ещё одного: «50 ШАГОВ», и вот после поворота появилась табличка с одним словом: «ОТСЮДА».

Алиса уставилась на надпись.

— Этого не может быть! — возмутилась она. — Ведь я должна была прийти не сюда, потому что когда я ушла… — Потом примолкла, соображая, откуда же она на самом деле пустилась в путь, и решительно продолжила: — Когда я ушла отсюда, я должна была пройти ровно сто пятьдесят шагов, и я прошла их в нужном направлении, и подходила всё ближе и ближе, а когда пришла, оказалось… что пришла куда-то туда, куда я никак не могла прийти, а стало быть, сейчас я нигде… или я вообще никуда не уходила…

Внимательно оглядевшись, она заподозрила, что и в самом деле вернулась на то же место, откуда ушла, потому что там, откуда она ушла, была такая же непроницаемая живая изгородь и дорожка имела точно такой же изгиб; не таким был только указатель — но, вновь посмотрев на табличку, она обнаружила новую надпись: «ВОТ ТЫ И ЗДЕСЬ».

Даже для Алисы это было слишком. Скрестив ноги по-турецки, она села на тропинке, глаза её наполнились слезами, а сердце — жалостью к самой себе. Сколько времени она так просидела, неизвестно, но в один прекрасный момент Алиса вдруг поняла, что в этой Г-Головоломке запуталась не она одна. Откуда-то издалека, но вполне отчетливо, донёсся голос, который нельзя было не узнать, потому что кричал он: «Памагите! Памагите!»

— Это же Деревенский Мыш! — Алиса так обрадовалась, словно встретилась с самым верным своим другом. — Но где же он? — Сложив ладони рупором и обратившись в ту сторону, откуда доносился писк Мыша, она закричала: — О-го-го! О-го-го!

— А-га-га! А-га-га! — тут же откликнулось эхо.

«Странно, — подумала Алиса, — неужели эхо тоже „сталичная штучка“? Но какая прекрасная у этих кустов откустика!» (Видимо, Алиса имела в виду «акустику»).

Немного погодя она ещё раз окликнула Мыша, однако голосок его звучал всё слабее, из чего Алиса сделала вывод, что Мыш тоже свернул не туда.

— Что же мне делать? — опечалилась она, однако это не помешало ей тут же пошутить: — А всё-таки Деревенскому Мышу легче: он разбрасывает по дороге свои н-да и ну, как Мальчик с пальчик пшено, так что всегда может найти дорогу обратно!

Шутки шутками, но эта шутка подала ей идею. Алиса заглянула в бадейку — там копошились Гэобразные Гадята, они сплелись друг с другом в такие квадраты и прямоугольники, что ей сразу вспомнился старый учебник Геометрии, в который она от нечего делать однажды заглянула.

— А если попробовать перебросить Гадёнка через изгородь — вдруг кто-нибудь найдёт его и придёт мне на помощь?

Алиса осторожно сунула руку в воду и выудила из геометрической путаницы одного Гэобразного. Разглядывая бедного Гадёнка, она едва не расхохоталась — таким забавным он оказался вблизи: скрюченный вдвое, он трепыхался в руке, пытаясь вырваться.

Алиса попробовала его распрямить, однако на это сил у неё явно не хватало.

— Не сердись, маленький, — сказала Алиса несчастному уродцу. — Конечно, нехорошо так с тобой поступать, но, знаешь, я почему-то уверена: по ту сторону тебя кто-нибудь поймает — прямо на лету, и ты не ушибешься.

И с этими словами она метнула Гэобразного как можно выше, и он исчез за зелёной изгородью.

— Ура! — воскликнула Алиса, надеясь, что Гадёнок уже попал в чьи-то хорошие руки. Однако в следующее мгновение уродец самым непонятным образом опять взвился над изгородью, покрутился на месте, словно выбирая, куда ему направиться, в нерешительности завис и вдруг ринулся обратно к Алисе. Не перехвати она его на лету, он врезался бы в противоположную живую зеленую стенку.

— Да ты же у нас как бумеранг! — огорчённо воскликнула Алиса. — Такой же кривой! — И второй попытки делать не стала — все Гадята в бадейке были одинаково кривые.

Осторожно сунув Гюбразного обратно в воду, она снова опустилась на землю.

— Вот я и заблудилась, — сделала вывод Алиса. Я — здесь, и отсюда мне не уйти! Конечно, если все дороги ведут в Рим (правда, какой это будет Рим, Первый, Второй или Третий, о которых Алиса тоже была наслышана, это неизвестно), туда просто нужно долго-долго идти, и когда-нибудь обязательно попадёшь. (Даже если всё время ходишь по кругу? — усомнилась Алиса.) Но, чтобы попасть в центр Г-Головоломки и выбраться из неё, тоже нужно просто идти и идти, стало быть, — пришла Алиса ко второму выводу, — Рим находится в центре Г-Головоломки (правда, какой из трех, — тоже непонятно). Но если я и попаду в Рим, то как же оттуда доберусь домой?

И тут Алиса вспомнила:

— Иголка! Как пришла, так и вернусь! Только жаль — на этом закончатся и все мои приключения! — вздохнула она.

Однако сколько Алиса ни подносила иголку к глазам, сколько ни заглядывала в «глазок», проку не было, зато показалось, что «глазок» ей ехидно подмигивает. Что же делать? Неужели придётся просто сидеть и предаваться самым грустным мыслям?

— Придётся, — кивнула Алиса, — потому что я так заблудилась, что дальше мне заблуживаться, нет, наверное, заблуждаться некуда. Теперь я совсем заблудшая.

Усталость одолела её, голова склонилась почти до колен, и глаза сами собой закрылись.

Бедная Алиса! Если бы она могла увидеть Г-Головоломку с высоты птичьего полета,

Не прошло, кажется, и мгновения — Алиса встрепенулась. Потому что почувствовала, как что-то или кто-то коснулся её. Открыв глаза, она успела заметить ногу (точнее, лапу в белом пуховом носочке), тут же исчезнувшую за углом на повороте дорожки.

Ужасно рассердившись на себя, — это надо же! прозевать собрата по блужданью в Г-Головоломке! — Алиса вскочила и бросилась вдогонку, совсем забыв о бадье с Гэобразными, которую так долго и терпеливо таскала с собой по извилистым дорожкам. Она завернула за угол и опять увидела только лапу, исчезающую за следующим углом. Алиса мчалась сломя голову, потеряв счёт бесчисленным поворотам и изгибам, но, повернув за очередной угол, всякий раз успевала заметить всё ту же лапу, исчезающую за следующим углом. Между тем откуда-то издалёка донёсся странный гул, словно где-то там шумел водопад. Поначалу похожий на тихое бормотание, он постепенно превратился в какой-то ропот и топот и, наконец, в оглушительный рёв. Алиса мчалась так, что даже захоти она остановиться, всё равно не смогла бы, и вот, нырнув <за последний угол, она влетела в самый центр Г-Головоломки, который, к её удивлению, оказался битком набит животными и птицами всех видов, и было их там видимо-невидимо.