Алмаз моей мечты

Глава 17

На следующий день Серафима почувствовала, что за ней следят.

Ощущение, надо признаться, не из приятных. Очень похоже на соринку в глазу: ужасно мешает, раздражает, а сделать ничего не можешь.

С утра она встала в растрепанных чувствах: несмотря на благое намерение думать только о хорошем, голова трещала от негативных размышлений. Мысли не спрашивают, хочешь ли ты их видеть, они настойчивы и пробивают любые преграды. Серафима долго качала головой, глядя на себя в зеркало, ибо физиономия, смотрящая оттуда, явно ей не нравилась. С солнцем она вчера переборщила, оттого лицо смахивало на переспелый помидор. Под глазами залегли тени – переживания, недосып, усталость.

На завтрак она решила не ходить. Ну его в баню, встречаться с Ником, делать вид, будто все прекрасно, фальшиво улыбаться соседям по столу… Нет уж, тем более давно пора освоить местные кафе на предмет хорошего завтрака – Серафиме до зубовного скрежета надоела скучная гостиничная еда.

Поэтому она вышла из номера за пятнадцать минут до часа «икс», когда в холле еще никого не было, сдала ключ мерзкой тетке-администраторше и выбежала на улицу.

Утро было свежим, бодрящим, солнечным, и Серафима повеселела. Даже древняя мрачная крепость сегодня выглядела как игрушечка. Девушка спустилась вниз по улице, миновала пустые пока лотки, где торговали сувенирами, и вошла в то кафе, где они с Ником совсем недавно переодевались для слежки за Крысенышем.

Там было пусто, народ еще отсыпался после ночного веселья, и Серафиму быстро обслужила сонная официантка. Притащила ей свежевыжатый апельсиновый сок, чашку кофе по-турецки и сандвич с яйцом и листиком салата. За барной стойкой работал телевизор, и она с удовольствием посмотрела какое-то незамысловатое утреннее ток-шоу.

В рюкзачке лежали фотоаппарат, крем для загара и кошелек. Сегодня Серафима решила отдыхать на полную катушку и ни о чем не думать. Планы роились в голове один заманчивее другого. Поехать на экскурсию? Конная прогулка по горам? Лошадь Серафима видела преимущественно на картинках и лишь один раз в жизни осмелилась подойти к гордому животному на достаточно близкое расстояние, в результате чего чуть было не заполучила удар копытом в живот. Впрочем, это всего лишь планы, верно?

Можно покататься на «банане», взять напрокат скутер, поехать на дегустацию местных вин, заказать портрет у уличного художника или отправиться на прогулку в крепость. Развлечений здесь – хоть отбавляй, были бы деньги и желание.

Серафима расслабленно выпила ледяной сок и решила для начала прогуляться по центру города. Лучшее средство против легкой депрессии – шопинг, вот им-то она и займется.

И в первом же магазинчике, где торговали одеждой в этническом стиле, она ощутила спиной чей-то внимательный взгляд. Чувство это напоминало легкий зуд между лопаток. Не очень приятно. Серафима долго крутила головой, словно разбуженная сова, но никого не приметила.

Точнее, вокруг было много народа, но ее персоной никто не интересовался, все занимались своими делами. Серафима напряглась, повесила обратно балахончик, больше всего напоминающий расшитый золотом мешок из-под картошки, и поспешила покинуть негостеприимный магазин.

В художественном салоне, рассматривая пейзажи местных маринистов, она успела забыть о странном ощущении, но стоило выйти на улицу, как все повторилось. Чей-то буравящий взгляд, до того неприятный, что Серафиме все время хотелось потрогать спину, чтобы проверить, не прожгли ли там дыру.

Главная торговая улица городка была полна народу, поэтому вычислить среди людей одного-единственного было сложно.

«Неужели тайный поклонник завелся?» – хмыкнула Серафима, но ей было совсем не весело. Напряжение внутри нарастало, и она чувствовала себя беспомощным зверьком в оптическом прицеле охотничьего карабина.

Она прошлась немного по улице, изображая беспечность и глядя в витрины, где пыталась поймать отражение того самого человека. Но бесполезно. То ли он невидимка, то ли умеет прятаться, а может, это всего лишь бред воспаленного воображения.

Серафима заметалась, занервничала, переходя от газетных киосков к лоткам с сувенирами, купила ворох каких-то ненужных безделушек. Она предприняла было неловкую попытку затеряться в толпе, но взгляд-прицел по-прежнему жег ей спину. Человек уверенно следовал за ней, не теряя из виду и не отставая. Черт возьми, что же это такое?

«За мной следят!»

Но кто? Первым на ум пришел Ник. Да-да, мужчина ее мечты понял свою ошибку, но не решается подойти, предпочитая следовать за возлюбленной на расстоянии. Очень романтичная версия, но поверит в нее только полный кретин. Вернее, кретинка. Какая-то часть мозгов у Серафимы все-таки осталась, поэтому вариант с возлюбленной она решительно отмела. Тогда кто же?

Агата? Иванцов? Жирдяй с Хорьком? Крысеныш? Камилла? Никого из этих персонажей она поблизости не заметила, но это еще ни о чем не говорило. Серафима сама только на днях прибегала к грубой, но действенной маскировке. Парик, солнечные очки, непривычное одеяние – и готово, родная мама не узнает.

Эх, как бы узнать, кто и зачем следит за ней?

«Вова Граф». Чересчур богатое воображение выдвинуло еще одну версию, но Серафима отмахнулась. Какой смысл полумифическому Вове преследовать ни в чем не повинную журналистку? Потом «ни в чем не повинная» вспомнила о шлейфе не самых благовидных дел, которые она успела провернуть за последние четыре дня и которые теперь тянулись за ней, как консервные банки, привязанные к хвосту уличного кота, и пригорюнилась.

Солнечный день, предвкушение радости и отпускного ничегонеделания – все разом померкло. Серафима уже ни о чем не могла думать, а лишь затравленно озиралась и пыталась сообразить, что делать дальше.

Не надумав ничего умного и толкового, она решила вернуться в гостиницу. По крайней мере там можно запереться на ключ и закрыть шторы. Серафима пока не поняла, чем ей может грозить этот странный преследователь, но чем черт не шутит! А вдруг пырнет ножом между ребер – и конец ее молодой жизни!

Надо было подготовиться к затворнической жизни, и Серафима завернула в ближайший магазин. Там она купила немного еды, два литра минералки, сигареты и пару детективчиков в мягких обложках – чтобы скоротать вечерок. Она не была уверена, что сможет высидеть в номере достаточно долго, но предпочла быть готовой ко всему.

А может, просто обменять билет и улететь в Москву прямо сейчас?

Убегать от преследователя было делом бессмысленным, ведь он наверняка знает о ней все, в том числе и адрес. Поэтому в гостиницу Серафима возвращалась медленно и неспешно. Спокойным шагом девушка дошла до стоянки такси, выкурила сигарету, сидя на скамеечке, и умело сторговалась с самым молодым и симпатичным таксистом.

Тот домчал ее с ветерком до «Приюта», долго просил телефончик, а получив отказ, опечалился и уехал. Серафима, цокая каблуками по плиточному полу, пересекла холл и попросила у администраторши ключ.

– К вам тут молодой человек приходил, – кисло сообщила администраторша.

– Какой еще молодой человек?

– А я знаю? Худенький такой, недокормленный. Из ваших, московских.

– И чего хотел?

– Так вас спрашивал, все порывался подняться, но я не пустила. Во-первых, надо в журнал записаться, а во-вторых, гости тут просто так не ходят. Сказал, что попозже зайдет.

– Нет уж. – Серафима покачала головой. – Не хочу я никого видеть, тем более я ни с кем тут не знакома. Вы ко мне никого не пускайте, ладно? Особенно когда меня нет.

– Да пожалуйста, – ответила тетка, пожимая плечами. Потом смерила Серафиму остреньким заинтересованным взглядом. – А ваш дружок… темненький такой, только под утро вернулся. Пьяный в дым.

– Это из люкса который? – Голос Серафимы мигом заледенел. – Мне это неинтересно. Это вовсе не мой дружок, так что…

– Угу. – Тетка сделала вид, что поверила, и протянула девушке ключ. – Только вы поосторожнее, на таких бабы моментально слетаются как мухи на мед. А вы девушка вроде приличная, жаль мне вас.

– Ну что вы, у меня все прекрасно.

И она, гордо подняв голову, прошествовала мимо администраторши. Уже возле дверей, ведущих к лестнице, ее словно толкнули в спину… Серафима оглянулась и увидела на террасе Жирдяя, который неприязненно таращился на нее. Неужели это он следил?! Девушка пулей взлетела по лестнице, ворвалась в номер и лихорадочно повернула ключ в замке. Слишком свежи были в памяти воспоминания о потных, липких, лапах омерзительного толстяка.

Шторы она все же задернула, чтобы ее не было видно снаружи. Окно, правда, оставила открытым, иначе можно погибнуть от духоты. Кондиционера в номере, разумеется, не было.

Сидя по-турецки на ковре под окном, Серафима закурила сигарету, налила в стакан водички и жадно выпила. Так, и что теперь? Сидеть тут до скончания века, не смея высунуть нос? А за окном буйствует июль, такой жаркий и пряный, что проводить время в тесном номере – просто преступление.

За ее спиной что-то зашуршало, словно по металлическому подоконнику пробежала мышь. Серафима вздрогнула, подскочила и слегка отодвинула штору.

Снизу кто-то кидал в ее окно мелкие камушки, смешанные с песком. Очередная порция шлепнулась на покатый, нагретый солнцем подоконник и с тихим шорохом посыпалась вниз.

Серафима высунулась в окно, горя желанием отчитать маленьких нахалов, развлекающихся подобным образом, но осеклась. Под окнами, на куче кирпичей, заботливо прикрытых пленкой, сидел Ярик. Он меланхолически курил, жмурил глаза от солнечного света и возил пальцами в детской песочнице.

– Эй, что ты тут делаешь? – громким шепотом возмутилась Серафима. Ярик не расслышал. Тогда она схватила пустую сигаретную пачку и метко швырнула, целясь в ноги.

Парень поднял глаза, увидел ее в окошке и широко заулыбался:

– Привет, красотка, явилась наконец!

– Так это ты меня спрашивал с утра? – догадалась она.

– А что, кавалеры прохода не дают? Ну давай скажи своей церберше, чтобы впустила меня, разговор есть.

Серафима вовремя вспомнила, что номер вероломного Ника находится прямо под ней, и захлопнула окно, дабы тот не смог подслушать. Бегом спустилась вниз по лестнице и, запыхавшись, велела администраторше:

– Впишите этого в журнал, он поднимется ко мне.

Ярик широко улыбнулся, входя в прохладный холл.

– Документы есть? – неприязненно осведомилась тетка.

– Как не быть, конечно, есть!

Ярик протянул свой паспорт, и администраторша внесла его данные в кондуит – рыхлую общую тетрадь, напоследок смерила его подозрительным взглядом и махнула рукой: проходите, мол, не задерживайте.

– Потрясающе! – сказал Ярик, входя в ее номер и серьезно оглядываясь по сторонам. – Какой простор, как оригинально решено пространство! Сколько, говоришь, ты заплатила за путевку? Шестьсот долларов? Да ты экстремалка, радость моя!

– Молчи, самой тошно. Давно ждешь?

– С утра. Часов с девяти. Сначала эта баба устроила мне допрос с пристрастием, потом выгнала меня, но я проскочил через сторожа и устроился в заднем дворе.

– Значит, дело серьезное, – констатировала Серафима. – Ты есть хочешь? Я что-то проголодалась.

– Сходим в кафе?

– Нет, я пока никуда не могу выйти. Ну что смотришь, потом объясню! Я тут запаслась продуктами, сейчас сделаем бутерброды.

– Мать, у тебя ведь даже холодильника нет, – с жалостью заметил Ярик. – У тебя вся еда стухнет через несколько часов по такой-то жаре!

Серафима угрюмо взглянула на него и, не говоря ни слова, принялась сооружать бутерброды. Сыр, хлеб и ветчина в нарезке показались ей сейчас главным изобретением человеческого гения. Ярик наблюдал за ней с легким удивлением человека, который впервые в жизни увидел в зоопарке бородавочника.

– Слушай, что происходит? – спросил он, получив бутерброд и усевшись на полу по-турецки. – Ты какая-то странная. Ты поссорилась с Ником?

– С чего ты взял?

– Да так… показалось.

– Что тебе показалось? – настойчиво сказала Серафима. – А ну, выкладывай, зачем ты пришел?

– Просто вчера в «Байкере» был твой приятель… На него вешались девки, а он, кажется, был вовсе не против.

– Он пил в «Байкере»? – с еле сдерживаемым гневом уточнила Серафима. – Нет, я знала, что он где-то пьянствовал, но как у него хватило наглости прийти в тот же бар, где могла быть и я?!

– Ну точно, поссорились, – печально вздохнул Ярослав. – Ты расстроена? Поэтому не выходишь из номера?

– Еще не хватало отсиживаться в четырех стенах из-за какого-то идиота! – вспыхнула она. – Тут проблема посерьезнее…

И она замолчала, отложив недоеденный бутерброд. Аппетит пропал так же быстро, как и появился. Ярик открыл пачку сигарет и протянул ей:

– Угощайся.

– Спасибо, я лучше свои.

В молчании они выкурили по сигарете, после чего Ярик не вытерпел:

– И все-таки что у вас стряслось?

– Мы поссорились.

– Это что же, окончательное решение?

– Ярик, у нас не было романа, если ты об этом! – раздраженно пояснила Серафима. – Там все гораздо хуже.

И она, почти против воли, кое-что рассказала ему, утаив лишь кое-какие незначительные подробности. Например, чтобы сохранить тайну Ника, она не упомянула алмаз. Так что драгоценный камень в ее рассказе превратился в некую «антикварную штучку, памятную для внука и желанную для воров». Ярик выслушал ее без особого энтузиазма, покачал головой и вынес свой вердикт:

– Вы оба спятили. Он – потому что втравил тебя в историю, ну а ты – потому что согласилась.

– Я ведь ему поверила, – жалобно сказала Серафима.

– Если бы он был рябым, кривоногим и с торчащими зубами, фига с два ты бы ему поверила, – заметил он проницательно. – Ты просто втрескалась по уши.

– Помолчал бы лучше, нахал!

– За тобой, значит, следили? – протянул он задумчиво. – Интересно кто?

– Тот самый убийца, я думаю. Он понял, что мы интересуемся ал… тем антиквариатом, и хочет понять, что у нас на уме.

– За Ником тоже следили?

– Не знаю и знать не хочу! – отчеканила Серафима.

– Ладно, значит, сделаем так. Днем ты не выходишь никуда в одиночестве, только со мной. А ночью сидишь в «Байкере» под моим присмотром или спишь в своем номере, запершись на все замки.

– Ты хочешь водить меня за ручку?

– Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. В конце концов, ты мне симпатична, ты девушка и у тебя проблемы.

– Яр, все в порядке, – ласково сказала она. – Я дам понять этому типу, что не собираюсь больше лезть в их дела. Стану тупо валяться на пляже, кадрить мужиков и упиваться местным вином. Короче, превращусь в среднестатистическую отдыхающую барышню.

Ярослав немного поупирался, нахмурив брови и преувеличивая грозящую ей опасность. Но всей правды он не знал, а посвящать его в детали Серафима не собиралась. Вскоре она выпроводила парня: ей хотелось побыть одной. Ярик дал ей номер мобильного телефона в обмен на клятвенное обещание быть осторожной.

Проводив Ярика до первого этажа, она собралась в темпе подняться к себе, но притормозила, услышав звуки скандала. Кричали в служебном крыле, но так громко, что слышно было даже в холле. Администраторши за конторкой не было, вместо нее сидела одна из горничных, а ее коллеги с любопытством выглядывали из дверей кухни.

– Что там такое? – обеспокоенно пробормотала Серафима себе под нос и решительно направилась туда. Может, опять кого-то убивают?

В служебном крыле она ни разу не была и поэтому слегка замешкалась. Здесь располагались комнаты для персонала, и звуки доносились из-за приоткрытой двери в конце коридора.

Кто-то громко и визгливо отчитывал собеседника, и Серафима, уже не колеблясь, побежала к двери.

В комнате было двое: администраторша, разгневанная и красная, словно вареный рак, и бледная, но совершенно спокойная Алла.

– А я тебе говорю, что не собираюсь этого больше терпеть! – почти провизжала администраторша. – Ты вчера опять опоздала. Заметь, на полдня!

– Но у меня…

– Я знаю – ребенок. А мне какое дело?! Постояльцы жалуются, что в номере не убрано, и вообще – за что ты деньги получаешь? За прогулы? Нет уж, моя дорогая, собирай вещички и уходи.

– Замечательно! Да мне вообще делать нечего в вашей вшивой гостинице! Я уйду прямо сейчас.

– Ты доработаешь до конца дня!

– Работайте сами, Юлия Петровна, – отчеканила Алла. – А мне пора.

– Ну ты и нахалка! – Администраторша побагровела, яростно дернула пуговичку на воротнике, и Серафима испугалась, как бы ее сию секунду не хватил удар.

Она неловко переступила на месте, и обе женщины синхронно оглянулись:

– Что вам нужно?!

– Вы очень громко кричали, – объяснила Серафима администраторше. – Люди волнуются.

– А вам что, больше всех надо? Идите к себе!

– Вы меня с кем-то путаете, – любезно ответила Серафима. – Я не ваша подчиненная.

– Это служебное помещение. А впрочем… Делайте что хотите. Чтобы через пять минут ноги твоей здесь не было! – бросила она Алле и, протиснувшись мимо Серафимы, затопала по коридору.

Алла хмыкнула и достала из-под кровати чемодан. Одним рывком раскрыла его и принялась кидать туда вещи. На щеках горели пятна лихорадочного румянца.

– Вас увольняют? – спросила Серафима.

– Как видите. Эта дура посчитала, что я много прогуливаю.

– А вы разве прогуливаете?

Алла остро на нее взглянула и, пожав плечами, сунула в рот сигарету.

– Курить здесь запрещено, но меня это уже не касается. Видите ли, в чем дело… Как вас зовут?

– Серафима.

– Так вот, Серафима, у моего ребенка малокровие, и ей иногда бывает нехорошо. Приходится бросать все дела и мчаться домой. Этой идиотке не нравится, когда я опаздываю или ухожу домой пораньше.

– Ее можно понять, но это не оправдывает ее резкости. Впрочем, мне очень жаль, что вы уходите. Правда.

– Спасибо, но так, наверное, будет лучше. У меня слишком много дел, а я как дура чищу унитазы и ползаю с пылесосом.

Алла небрежно пошвыряла в чемодан тряпки, дымя сигаретой. Вещей у нее было совсем немного.

– Простите, мне нужно переодеться, – сказала она Серафиме, подергав рукав форменного платья горничной.

– О, разумеется, простите меня.

И журналистка поспешно вышла в коридор. Дверь за ней тут же захлопнулась.

На террасе она выкурила сигарету, дожидаясь появления Аллы. Та вышла уже через десять минут. С коллегами она, как видно, даже не попрощалась. В руках у горничной был чемодан и пухлый, набитый чем-то мягким пакет, она балансировала на высоченных каблуках, то и дело спотыкаясь.

– Давайте я вам помогу, – предложила Серафима. – Вы сейчас едете к себе домой?

– Да, к квартирной хозяйке. Наконец-то я смогу побыть со своей девочкой, свожу ее на пляж или на аттракционы. Помогите мне донести это до стоянки такси, здесь совсем недалеко.

И она вручила Серафиме чемодан. Стоянка действительно располагалась по соседству с гостиницей, на площади, куда приезжали экскурсионные автобусы. Там было полно народу, туристы собирались в группки, чтобы идти на экскурсию в крепость.

На площади Серафима обнаружила Крысеныша. Тот покупал в ларьке воду и свежую газету, изредка кидая взгляды в сторону коттеджа покойного ювелира. Отсюда прекрасно были видны двери дома, калитка и садик.

«Кажется, Крысеныш сменил место дислокации. Боится намозолить глаза, а потому вынужден все время перемещаться», – подумала Серафима.

Заметив их с Аллой, Крысеныш выпучил глаза, с любопытством оглядел обеих девушек, задержав взгляд на стройных ножках Аллы. В этот самый момент Серафима вспомнила о странной слежке и намерении отсидеться в номере. Кто знает: не Крысеныш ли следил за ней сегодня? Ладно, сейчас она вернется в комнату и запрется на все замки!

Алла решительно зашагала к стайке таксистов, поторапливая Серафиму. Крысеныш смотрел во все глаза. Отойдя от ларька, он направился в их сторону и остановился чуть поодаль. В его глазах читался явный интерес, вот только не совсем понятно, с чего бы он так возбудился. Неужели запал на Аллу? А что, девушка вполне симпатичная, а ноги вообще выше всяких похвал.

– На Садовую отвезете? – Алла уже подошла к таксисту. – Сколько? Что? Да вы с ума сошли? Это грабеж средь бела дня!

Она ловко сторговалась на половину суммы, очень довольная повернулась к Серафиме и взяла у нее чемодан.

– Видали, как с ними надо? Ладно, спасибо за помощь. Счастливо вам отдохнуть.

– Желаю удачи. – Серафима махнула рукой и побрела к гостинице. Уже возле ворот она обернулась и увидела, что Крысеныш наклонился к открытому окну и что-то говорит Алле. Из окошка высунулась рука, показала остолбеневшему Крысенышу кукиш, и такси с визгом сорвалось с места, поднимая клубы пыли.