Алмаз моей мечты

Глава 4

Через восемь часов после убийства

Утром Серафима продрала глаза с ощущением, что по ней всю ночь ездил асфальтоукладочный каток. Кровать была узкой и страшно неудобной, а кроме того, всю ночь ее мучили кошмары. Она встала, накинула халат и побрела в ванную.

Почистив зубы и приведя, насколько было возможно, себя в порядок, Серафима выпила стакан минералки, выкурила первую утреннюю сигарету перед открытым окном. От вчерашнего ливня не осталось и следа. Выглянуло солнце, наверное, первый раз за четыре дня. Лужи стремительно высыхали, а воздух был прозрачным и словно бы хрустальным. Отдыхающие веселыми вереницами тянулись в сторону моря.

Время близилось к завтраку; Серафима натянула шорты, майку, прихватила рюкзачок. Сейчас она сходит на набережную, поболтает с сонным Яриком, выпьет, по обыкновению, чашку кофе и подумает, что делать дальше.

Но этому плану не суждено было сбыться. Выйдя из номера, Серафима услышала странные звуки. Кто-то давился рыданиями, причитал, одновременно бубнили несколько голосов.

Она насторожилась. Звуки доносились с первого этажа. По коридору мимо нее пробежала горничная с совершенно белым лицом. Серафима не успела ничего спросить: та метнулась к лестнице и побежала вниз.

Нехорошие подозрения усилились, когда журналистка достигла первого этажа. В коридорчике, возле окна, в которое она влезла вчера ночью, стояли несколько человек в милицейской форме, а рядом с ними – растерянный и поникший сторож, которого дотошно о чем-то расспрашивали. Двери в холл были распахнуты, и там творилось форменное безумие. Администраторша рыдала в голос, сидя за конторкой, горничные сбились в стайку и растерянно моргали, а за одним из обеденных столов примостился паренек в милицейской форме и задумчиво писал что-то.

Серафима обозрела эту скульптурную группу и судорожно сглотнула. Молоденький румяный милиционер воззрился на нее с величайшим интересом, главным образом – на длинные ноги в шортах.

– Девушка, что такое?

– Ничего. Завтрак скоро, вот я и спустилась. А… что-то произошло?

– Давайте побеседуем, – предложил милиционер приветливо.

– Убили! – выкрикнула администраторша и снова залилась слезами. – Убили!

– Кого убили? – выдохнула Серафима испуганно и опустилась на стул.

– В нашей гостинице никогда, никогда раньше!..

Администраторша завывала так отчаянно, что Серафиме захотелось срочно помчаться за валокордином и накапать тетке сразу пятьдесят капель. Паренек разглядывал лицо Серафимы с искренним любопытством.

– Ей плохо? – спросила Серафима. – Может быть, вызвать врача?

– Уже вызвали, не волнуйтесь. Ну, давайте побеседуем.

– Давайте. А кого убили-то?

Как видно, отвечать на этот вопрос милиционеру не хотелось. Серафима взглянула на его погоны, вычислила звание – лейтенант – и послушно отвечала на вопросы, стараясь сохранять спокойствие. Нет, из номера никуда не выходила. Вечером выпила снотворное и легла спать. Сильно болела голова. Нет, ничего не слышала, только сейчас, когда вышла на завтрак. Нет, паспорта с собой сейчас нет, но, если нужно, могу принести из комнаты…

Кажется, ей удалось солгать с вполне невозмутимым лицом. Рассказывать лейтенантику о своей вчерашней вылазке Серафима не собиралась. Тем временем постояльцы начали подтягиваться к завтраку, замирали в дверях, завидев милицию и рыдающую администраторшу, и в холле очень скоро собралась небольшая нервозная толпа.

Лейтенантик, как видно, удовлетворенный Серафимиными ответами, направился к отдыхающим и принялся успокаивающе что-то бормотать.

«Кого же убили? – лихорадочно думала Серафима. – Явно кого-то из гостиницы. Постояльца? Сотрудника? Черт возьми, только бы не того голубоглазого красавчика, это было бы слишком несправедливо!»

И в ту же секунду она увидела красавчика среди отдыхающих, выглядел он весьма растерянным, что, впрочем, нисколько не сказалось на его привлекательности.

«И какое совпадение, – продолжала размышлять Серафима, успокоившись насчет предмета своих воздыханий, – вчера вечером я усиленно пыталась проникнуть в гостиницу незамеченной, а сегодня утром кого-то шлепнули. Надеюсь, меня никто не видел, ведь дождь был такой, что мама не горюй!»

Следовало срочно выяснить хотя бы личность жертвы. Спрашивать у ментов бесполезно, только нарвешься на неприятности! Серафима подошла к группке горничных, выделила взглядом Аллу и негромко позвала ее.

– Ой! – Девушка вздрогнула. – Что такое?

– Алла, простите, я просто хотела с вами поговорить. Вы же знаете, кого убили?

– Ну да. Геннадия Рощина из седьмого номера. – Губы у Аллы дрогнули, но она справилась с собой. – Вот кошмар-то, правда?

– А кто же это был? Я постояльцев по именам не знаю.

– Ну, молодой такой, волосы прилизанные, лицо красное. Он обычно за крайним столиком сидел.

Красномордый! Серафиму тряхнуло, словно от удара током. Ничего себе совпаденьице!

– А как его убили? И когда? Милиция что-нибудь говорила? А кто его нашел?

Алла посмотрела на нее внимательным и долгим взглядом.

– Я журналистка, – пояснила Серафима, понимая, что ее настойчивый интерес может показаться странным. – Пишу для московской газеты о криминале, и это профессиональное – интересоваться преступлениями. Вы расскажете мне?

– Только если будете писать, не упоминайте обо мне, пожалуйста! Я сюда подработать приехала и маленькую дочку привезла, она малокровием болеет. Ни к чему квартирной хозяйке мое имя видеть в криминальной хронике, она и так женщина нервная… Пойдемте на веранду, там спокойнее.

– А милиция не запрещала выходить из помещения?

– Не знаю, лично мне ничего не говорили. Пойдемте.

Очутившись на веранде, они синхронно схватились за сигареты и закурили.

– Его Надя нашла. Самая молоденькая из горничных, – поведала Алла. – Она шла по этажу и вдруг увидела приоткрытую дверь номера этого Рощина. У нас тут была пара случаев краж из номеров, мы постояльцев предупреждаем, чтобы двери запирали на ключ. И хозяева велят нам внимательно по сторонам смотреть. Надька постучала в дверь и спросила, все ли в порядке. Ну разумеется, ей никто не ответил. Она потопталась у двери еще немного, потом вошла и увидела этого парня на кровати. Кровищи – море!

И Алла трясущимися руками вытянула из пачки следующую сигарету.

– Как его убили?

– Кажется, застрелили. Так по крайней мере менты между собой говорили, я случайно услышала.

– Вот дела… – растерянно протянула Серафима.

– А вы что, собираетесь статью об этом писать?

– Вряд ли, я же в отпуске. – Она облокотилась на перила и устремила взгляд в сторону башен. Несмотря на ранний час, солнце уже грело вовсю.

Они с Аллой докурили и вернулись обратно в холл. Никакой информации у горничной больше не было, да и откуда бы ей взяться – от милиции, судя по всему, ничего не добьешься.

Это убийство всерьез обеспокоило Серафиму. Она никак не могла отделаться от мысли, что еще вчера Красномордый был жив, бодр и весел, пил пиво, прогуливался по набережной, а сегодня уже лежит в луже крови и смотрит в потолок мертвым взглядом. Было в этом что-то неправильное, несправедливое.

И еще этот загадочный и, что греха таить, жутко подозрительный Иванцов. Зачем он преследовал Красномордого? Прятался за спинами прохожих, таскался следом за ним по набережной? Хотел узнать, какое пиво тот предпочитает?

Бред, полный бред!

В холле-столовой уже царила форменная неразбериха. Судя по всему, следственная группа никак не могла решить, что делать: то ли допрашивать людей, то ли сначала дать им позавтракать. Постояльцы нервными стайками перемещались по холлу, выходили на улицу, но дальше веранды никого из них не пускали. Внизу стоял милиционер и бдительно следил, чтобы ни одна живая душа не покинула территорию гостиницы.

Администраторша была за своей конторкой и пила из мензурки остро пахнущую валерьянку. Напротив восседал толстый тип с поросячьим складчатым затылком, держал на коленях фуражку и утирался платочком.

Кажется, завтрака сегодня можно не ждать.

Серафима с тоской подумала о ставшей уже привычной чашке крепкого кофе в «Байкере». Ярик, наверное, гадает, куда запропастилась его подруга: вечером не явилась, утром тоже… А почему бы не попросить у Аллы кофе?

Она зашла за стойку, откуда вела дверь в кухню. Разумеется, постояльцам там было не место, но Серафима решила, что в экстренной ситуации правила можно и нарушить. Аллы в кухне не было: там сидела лишь пожилая тетка в несвежем белом халате и нервно курила в открытую форточку.

– Что нужно? – спросила она грубо.

– Извините, я хотела кофе попросить.

– Чего? Вы не видите, что тут творится?

– Вижу. – Серафима рассердилась: тетка говорила таким тоном, будто журналистка сама же и пристукнула парня, а потом явилась клянчить кофе. – Я вижу и то, что вы курите на кухне, хотя это наверняка запрещено. Кроме того, завтраки входят в стоимость путевки, а я прошу всего лишь чашку кофе!

Тетка выслушала ее тираду и изменилась в лице. Она выкинула окурок в окно, разболтала в чашке растворимый кофе и опасливо, словно гранату без чеки, протянула ее Серафиме.

– Спасибо, – кротко поблагодарила та и удалилась. Приткнулась возле стойки, попивая невкусный слабенький кофе. Отсюда был слышен диалог администраторши с милиционером, и Серафима невольно навострила уши.

Ничего интересного администраторша не говорила, только причитала и всхлипывала. Мент тоскливо задавал вопросы и записывал что-то в блокнотик.

Из их сумбурной беседы Серафима уяснила только, что убийство произошло ночью. Сторож никого постороннего не заметил, замки на дверях были в полном порядке.

Но когда милиционер упомянул окно в коридорчике возле лестницы, журналистка насторожилась. Неужели ее ночные приключения не остались незамеченными? Только этого еще не хватало!

Оказывается, сторож рассказал милиции, что поздно вечером услышал из своей будки стук окна и отправился проверить, все ли в порядке. Окно было незаперто, хотя по правилам гостиницы ночью все должно быть закрыто. Услышав об этом, администраторша перестала рыдать и воззрилась на мента.

– Так это что же получается, в окно влез преступник?

– Получается, так. Сторож божится, что двери запирал тщательно, а про это окно забыл.

– Забыл! Вот штраф с него слупим, так перестанет забывать! – прошипела тетка недовольно.

– Ну вот. В двенадцать часов сторож услышал стук окна, подумал, что оно от ветра распахнулось, и запер на задвижку.

– А убили его во сколько?

– Это экспертиза определит. – Мент вытер платочком вспотевший лоб. – Но предположительно между двенадцатью и часом ночи. Вероятнее всего, в половине первого.

Администраторша облегченно вздохнула и прижала руки к груди.

– А я-то переживала, что кто-то из постояльцев. Но ведь это посторонний человек был, правда? Влез в окно и пристукнул паренька! Ваня, не надо наших гостей дергать обысками, а то ведь разбежится народ! Думаю, хозяева гостиницы найдут, как тебя и ребят отблагодарить. – Она понизила голос и многозначительно посмотрела на мента, который, видимо, был ее хорошим знакомым.

У Серафимы похолодело в желудке, чашка выскользнула из ее пальцев, ставших вдруг чужими, и со звоном разлетелась на куски. Администраторша и толстый милиционер синхронно обернулись и подозрительно уставились на девушку.

– Простите, я не нарочно, – пробормотала она.

– Девушка, вы не видите: тут допрос идет! – недовольно пробурчал мент. – Не мешайте! Сядьте вон за столик и ждите, вам зададут несколько вопросов.

– Спасибо, мне уже задали.

Но от стойки все же пришлось отойти. Серафима напрягала слух, устроившись чуть поодаль, за свободным столиком, но ничего не услышала. Ладно, и той информации, что она получила, ей хватило с лихвой.

Судя по всему, менты считают, будто бы в открытое окошко под лестницей проник преступник, вошел в номер Рощина и застрелил его. Но фокус в том, что в окно влезла именно Серафима и почти сразу же сторож запер его. Так как же убийца попал в гостиницу?

Ох, чует ее сердце, из-за дурацкого обыска в доме Иванцова все пойдет кувырком. Все равно ничего толком Серафима так и не узнала, зато проблем заполучила больше чем достаточно. Теперь это злосчастное окно будет ассоциироваться именно с преступником, и, может, следствие из-за этого пойдет по неверному пути.

Но признаваться в содеянном никак нельзя! Серафима на секунду представила, как рассказывает милиции о том, что тайком проникла в дом Сергея Иванцова, а потом, крадучись, словно вор, влезла в гостиницу через окно.

Да они просто арестуют ее по подозрению в убийстве, и дело с концом!

От такого невезения Серафима едва не застонала. Ей срочно требовалось успокоиться, а для этого хорошо бы выйти на улицу и покурить. На терраску уже выползли несколько постояльцев, они дружно дымили и обсуждали последние новости. Серафима отвернулась от них, чтобы никто не заметил ее бледного лица и лихорадочно блестевших глаз, и принялась глазеть в окно. Через него было хорошо видно все, что происходит в холле, в том числе и голубоглазого красавчика.

Он стоял на том же месте, откуда пять минут назад прогнали Серафиму, и явно прислушивался к тому, как допрашивают администраторшу.

Здрасьте, приехали! А этому-то что надо? Он как-то связан с преступлением или просто любопытствует?

Щелчком отшвырнув недокуренную сигарету, журналистка вошла в холл и пригляделась к красавчику. На его лице было написано отчаяние пополам с растерянностью, потому как администраторша и мент, наученные горьким опытом, почти шептались и парень ничего не мог услышать.

Серафима даже пожалела его: такой несчастный вид был у красавчика.

Что ж, парня стоит взять на заметку. Ведет он себя весьма странно, и хорошо бы узнать, какого черта его так интересовал разговор тетки и толстяка.

«Хм, а сама-то, можно подумать, не подслушивала! – сказала себе Серафима, но тотчас возразила: – Но ведь мне и в самом деле было нужно! И я-то точно знаю, что никого не убивала!»