Альма

Глава 3. Гость

По традиции разбудил меня звонок в дверь. Спокойный, размеренный, повторяющийся, примерно, каждые пятнадцать секунд… Они там что, даже в дверь звонят по уставу? Или это опять Игнат приперся? Пришлось вставать и топать открывать дверь.

На пороге стоял парень, судя по возрасту, мой ровесник и искренне улыбался, показывая мне уже знакомые красные корочки.

— Здравствуйте, проходите, — буркнул я, давая пройти человеку.

— Ну, зачем же так официально, — он перешагнул порог и протянул мне руку, — Андрей.

— Дима, — я пожал ее и предложил, переходя на ты, — чай будешь? Я все равно еще не завтракал.

— С удовольствием! И от еды тоже не откажусь, — вновь улыбнулся он.

— Проходи тогда на кухню, я сейчас.

Заправив постель и умывшись, через десять минут я уже сидел на кухне и нарезал бутерброды. Спасибо Косте. Он, в отличии от меня, завтракать любил, поэтому не поленился с утра сходить в магазин за полным бутербродным набором: колбасой, хлебом, сыром и майонезом. Благодаря нему, завтрак ожидал быть роскошным.

Андрей сидел на табуретке с кружкой чая в руках и молча, наблюдал за этим процессом. Судя по его выражению, долго сидеть в состоянии молчания он не привык. Слишком живым и подвижным выглядел. Знакомый тип людей. Когда я учился в институте, то у меня в группе была одна такая же девчонка — болтушка страшная. С ней можно было даже почти не разговаривать, она говорила все сама, и за собеседника и за себя, причем с такой скоростью и гармоничностью, что от тебя вполне хватало изредка брошенных фраз типа «да?», «круто», «не может быть». Вот и сейчас, человека сидящего напротив меня просто буквальным образом распирало, но он почему то молчал. Соблюдает этикет? Зачем? Ведь мы как бы уже на ты. Не став мучить его зря я сказал ту фразу, которую от меня наверняка ждали:

— На счет работы я согласен.

— Замечательно, — обрадовался он, — необходимые вещи уже собраны?

— Какие вещи? — удивился я.

— Ну, в договоре же все прописано, — недоуменно посмотрел на меня Андрей, — пятидневная рабочая неделя, без права выезда с объекта, только на выходных.

Я молча хлопнул себя ладонью по лбу.

— Да, и договор ты уже подписал? — поинтересовался он, — его нужно будет отвезти в отдел сегодня.

— Подписал. Позавтракать и собраться-то успею? Время терпит? — поинтересовался я.

— Ну, как сказать, — Андрей посмотрел на наручные часы, — если мы выйдем из дома хотя бы через минут двадцать я буду рад.

— Понял, — я кивнул и, прихватив с собой бутерброд, отправился на сборы.

Первым делом начал искать договор, который, точно помню, подписал еще перед сном. Однако его нигде не было. Перерыв все вещи вверх дном, мне все-таки удалось его найти на диване, под пледом на котором спал Костя. Бумаги выглядели плачевно: мятые, заляпанные вчера моими жирными от картошки пальцами, и слегка надорванные в углу. Стыдобища. Да делать нечего, вернувшись на кухню, я сунул их в руки своему будущему коллеге и отправился собирать вещи.

Собирать особо было нечего. Таскать с собой кучу совершенно ненужных вещей, как делают многие люди, отправляясь на отдых в дальнюю дорогу, мне не улыбалось совершенно. Поэтому, недолго думая, я покидал в рюкзак пять комплектов носков с трусами, зарядку для телефона и пару свежих футболок. Блокнот, ручка и книжка — отправились в довесок. Первые, с недавних пор привык таскать с собой — мало ли что, записать придется. Телефон в плане записной книжки не нравился совершенно. Книга же, одного из моих любимых фантастов была небольшой уступкой черте Плюшкина, не ну а вдруг скучно будет, а почитать-то и нечего. Хотя у меня было стойкое ощущение, что скучать мне там не дадут. Не для того такую стипендию платят, чтобы народ там бездельем маялся.

Вернувшись на кухню с рюкзаком, я плюхнулся на стул и принялся запихивать в себя оставшиеся бутерброды. Мой сопровождающий, надо сказать, времени тоже даром не терял, и успел заточить их большую часть в рекордное время. Видать и вправду был голодный, так как умять десять хлебных половинок с мясом, сыром и майонезом за пять минут — это надо постараться…

Ну а через десять минут мы уже ехали по городу. Заезжать в главное здание не стали — Андрей сказал, что все документы завезет потом сам, а пока нужно поторопиться. Было десять часов утра. Ранние пробки уже прошли, а обеденные еще не начались, поэтому мы свободно летели по дороге на старенькой служебной волге. Мелькали светофоры, дома, люди, гуляющие по тротуарам. Свинцовые тучи, обычно висящие над городом, наконец-то разогнало солнце, и прохожие наслаждались неожиданно хорошей погодой.

Как я и предполагал, мой попутчик любил поболтать. Очень любил. Всю дорогу он не замолкал ни на секунду, рассказывая всякие истории, обсуждая политику и вспоминая интересные случаи из жизни. Создавалось такое ощущение, что он не видел людей лет десять и теперь пытался выговориться за все время словесного воздержания. Впрочем, не смотря на такую черту характера, собеседником он был интересным, внимательно слушал меня, когда и я пытался вставить в его монолог свои «пять копеек», не перебивал, а также совершенно не касался работы. Я честно пытался что-нибудь у него выспросить, но в ответ получал все ту же небрежно брошенную фразу типа, мол, чего там рассказывать, ничего интересного, скука одна. Интересный человек.

Пунктом нашего назначения оказался небольшой, но от этого не менее элитный поселок за городом, спрятавшийся посреди красивого соснового бора. Состоял он сплошь из жутко навороченных коттеджей, каждый из которых имел свою территорию, обнесенную забором из штакетника. Были, конечно, и обычные домики, сделанные, судя по всему, по индивидуальному проекту хозяев, но таких было мало. Общая территория поселка была окружена сплошным трехметровым забором. На главных воротах КПП стояла вооруженная автоматами охрана. Когда мы подъехали к ним, из домика, где она располагалась, вышли два вооруженных человека с собакой и отправились вдоль забора по внутренней территории. Мда… серьезно у них тут, обходы даже есть.

Андрей тем временем уже показал дежурившему на воротах автоматчику пропуск, и мы въехали на территорию.

— Это что ж, у вас тут такая база здоровенная, — спросил я у него, — или еще и живете тут? Больше на какой-то элитный поселок для богачей смахивает.

— А это он и есть, — пожал плечами тот, — красивые дома, хорошая охрана, у нас тут пара домиков стоит. Учебный корпус и безопасность. Скоро сам все увидишь. Удобно на самом деле. Местная охранная фирма присматривает за территорией, причем знает свое дело неплохо, постороннему будет непросто попасть сюда. Ну а охраной наших объектов занимаемся мы сами. Только внутренний периметр, на внешний тратиться уже не приходится.

— Неплохо, — согласился я, наблюдая, как мы плавно сворачиваем к одному из домов.

Домик был неплохой. Трехэтажный. Выполненный из дерева, он не смотрелся как терем, хотя и мог похвастаться резными ставенками на окнах и перилах крыльца. Примостившиеся рядом два гаража, здоровенная спутниковая тарелка на крыше и пластиковые окна, давали понять, что тут живут люди, ценящие удобства и комфорт, а не слепое следование стилю.

Встречать нас вышел сам профессор Альцман. В жизни я видел его впервые, в основном мы общались по скайпу, когда нас только познакомил мой бывший научный руководитель, ну и пару раз после, когда он устраивал мне очередное, непонятно зачем нужное собеседование.

За последнее время он ничуть не изменился. Умное лицо, с высоким лбом, вечно пронзительный и слегка ироничный взгляд серых глаз, длинный нос, на который так и напрашивались какие-нибудь очки, но он их терпеть не мог, и поэтому принципиально пользовался линзами, а также коротко подстриженные седые волосы. В одежде он был как всегда непритязателен: домашние трико с пузырями на коленях, удачно гармонировало с домашними тапочкам и слегка поношенной белой майкой, создавая типичный образ среднестатистического российского алкоголика, а никак не выдающегося ученого.

— Здравствуйте, — поприветствовал я его, выходя из машины и протягивая руку.

— Здравствуйте, Дмитрий, — улыбнулся он, крепко отвечая на рукопожатие, — ну вот мы наконец-то и встретились.

Андрей, видимо, действительно куда-то торопился, так как выходить из машины не стал, а просто махнув нам рукой, развернулся и поехал обратно к выходу из поселка.

— Пойдемте, — махнул мне рукой Иван Абрамович, — прохладно уже на пороге-то стоять.

— Минус двадцать два с утра было, — заметил я.

— Тут почти все тридцать, — ответил он мне, — в городе теплее.

Внутри домик выглядел так же уютно, как и снаружи. Все стены были облицованы деревом, украшены небольшими светильниками и картинами. Последние не являлись дорогим антиквариатом, но были написаны весьма талантливо и смотрелись к месту. Шли мы недолго, сразу после предбанника, небольшой коридор с парой ответвлений по бокам привел нас к закрытой двери.

— Проходите, молодой человек, располагайтесь, — Альцман, открыв ее, приглашающее махнул мне рукой, — тут мой рабочий кабинет.

Кабинет ничего особенного собой не представлял, скорее наоборот, являл пример истинно спартанской обстановки: большой стол, стоящий напротив окна, пара кресел и кровать в углу. Все. Даже шкафа или тумбочки не было. Вместо них в углу валялась огромная походная сумка, из которой выглядывал комок из рубашек, пижамы и семейных трусов веселенькой расцветки. На столе аккуратными стопочками лежали какие-то бумаги, и стоял мощный компьютер, системный блок которого, казалось, скоро взорвется от обилия жестких дисков втиснутых в его корпус.

Профессор указал мне на свободное кресло, и, показав пример, сел во главе стола.

— Итак, прежде чем мы с вами начнем работать, мне хотелось бы ввести вас в курс дела, — начал он, дождавшись, когда я сяду, — то, что сказали вам на, скажем так, собеседовании, верно, но не совсем отражает реальное положение дел.

— С моим здоровьем что-то не так? — уточнил я.

— О, нет, — засмеялся профессор, — на счет своего здоровья можете нисколько не волноваться, оно у вас в полном порядке. Даже те допотопные приборы, на которых вас обследовали в той, с позволения сказать больнице, явственно это доказали. Но не будем отвлекаться. До подписания договора о неразглашении, говорить с вами о чем-то конкретном не было смысла. Теперь же для более лучшего понимания начну с начала. Как вы уже знаете, ваш случай далеко не уникальный, но и не обыденный. Индивиды с возможностями, отличными от возможностей обычных людей встречались и ранее. Причем сами возможности, а также уровень их развития существенно разнились у двух с виду одинаковых людей. Идея создания сверхчеловека, ну, в первую очередь под этим термином ранее понимался некий суперсолдат, далеко не нова. Такие попытки велись и до сих пор ведутся во многих странах мира.

— И наша страна не исключение, как я понимаю? — грустно усмехнулся я, понимая в какую историю, похоже, влип.

— Совершенно верно, — невозмутимо продолжил Альцман, — однако в последнее время приоритеты исследований в данной области несколько сместились со своих исходных значений. В тысяча девятьсот сорок седьмом году, был собран комитет для исследований возможностей человеческого тела и психики. В ходе заседания самых видных на то время советских ученых, впрочем, справедливости ради стоит отметить, что там были не только они, поступило предложение рассматривать развитие человека с точки зрения современного уровня развития мозга.

— Теория о десяти процентах используемых мозговых ресурсов, — кивнул я, — приходилось читать об этом в интернете. Точнее лжетеория, так как очень многие ученые ее опровергают.

— Ну, не всегда стоит прислушиваться к мнению большинства, — пожал плечами профессор, — как показывает история, мир двигает вперед вовсе не оно. Пусть даже и не всегда двигает.

— И не всегда вперед, — буркнул я.

— Бывает и такое, — усмехнулся Альцман, — но речь сейчас не о том. Да, данная теория опровергается и вовсе не безосновательно. Однако зерно истины в ней все же есть. Наш с вами мозг работает, используя все, или почти все физические ресурсы. Каждый отдел выполняет свою важную функцию. Однако как же объяснить некоторые ситуации, когда два человека, имеющих практически одинаковое физическое строение мозга и тела, существенно различаются по способностям. Самый яркий пример — ясновидение. В чем причина?

— Вы слишком часто употребляете слово «физическое».

— Верно! — улыбнулся мой собеседник, — Дело в том, что данная теория верна и неверна одновременно. Наш мозг действительно не использует все сто процентов возможных ресурсов. Есть небольшой участок, который до сих пор не поддается детальному изучению и по результатам многочисленных исследований, отвечает за те самые, скрытые функции нашего организма. Но причина всех удивительных явлений не в этом. Точнее не только в этом. Мы долгое время не могли понять, в чем же дело, пока в пятьдесят втором году, доктор биологических наук Антонов Александр Яковлевич, не предположил идею о множественности тел.

— Простите? — удивился я.

— Да, звучит несколько фантастически, но думаю, также в свое время звучали многие поистине гениальные идеи. Антонов в молодости, много путешествовал по Индии, интересовался ее историей, медициной, культурой. Ну, у каждого из нас ведь свои интересы и хобби, верно? Когда его пригласили для участия в нашем общем проекте, он с радостью согласился. И после детального изучения проблемы выдвинул такое вот предположение, основываясь на прочитанных во время своих путешествий философских трактатах. Поднимать на смех сразу его не стали, все ж таки человек был уже довольно пожилой, заслуженный и имел вполне законное уважение в узких научных кругах.

Со временем же, после многочисленных опытов, когда инженеры сумели практически невозможное — создать приборы для регистрации тонкой энергетической составляющей нашего тела и мозга, его теория подтвердилась. К большому сожалению Александр Яковлевич до этого момента не дожил, но дело его живет до сих пор. Он настолько опередил свое время, что мы до сих пор не можем доказать многие его научные выкладки. Самое обидное — все работает и получается, так как он и говорил, но вот сказать почему так происходит и тем более обосновать это с точки зрения науки… Да… Но определенные подвижки у нас все же есть.

— Иван Абрамович, так в чем она заключается? — спросил его я, — признаться об индийской мифологии я знаю даже меньше чем ничего.

— Странно, — он поскреб бороду, — последнее время у нас в стране стало модным увлекаться разными восточными учениями. Об этом знают даже дети.

— Ну, вот такая я серость, — мне пришлось развести руками, — никогда не понимал тех, кто пытается жить по фен-шую, регулярно чистит себе карму с аурой, и читает мантры.

— Вот и зря, — неожиданно рассмеялся профессор, — знать, хотя бы в теории, культуру другого народа бывает очень полезно. Ладно, слушайте, постараюсь рассказать все вкратце. У человека не одно тело, а семь. Можно их считать отдельными телами, можно слоями единого организма, сути дела это не меняет. Так вот, все люди с рождения обладают семью оболочками: физической, эфирной, астральной, ментальной, каузуальной, атмической и буддхи. Именно в такой последовательности. Впрочем она тоже вызывает множество споров.

Если не рассматривать все эзотерическое описание, то их функции можно выразить в следующем: три последних наших оболочки буддхи, атма и манас (каузуальное тело) — это по сути и есть наша душа, они суммируют весь опыт и память жизней, тех что мы жили раньше и нашей настоящей, той в которой мы находимся сейчас. Ментальное — это наши мысли, в некотором роде духовный разум. Астральное — эмоции, чувства, желания. Эфирное же является матрицей физического тела, его отражением.

Существует множество вариантов того, что я только что описал. Другой порядок, другие названия, варьируется и количество оболочек. В основном это чистая эзотерика, но там встречаются и вполне здравые мысли. Доказать или опровергнуть что либо из этих высказываний в большей части мы не можем, однако есть и точные данные. К настоящему времени мы сумели доказать существование астрального тела. Эфирное — под вопросом, но не потому что невозможно его исследовать, наоборот, его первым сумели зарегистрировать еще в конце девятнадцатого веке. Просто многие спорят корректно ли вообще считать его отдельным телом или слоем, если по сути это обычное излучение. Правда оно очень важно и отражает наше физиологическое состояние, но не будем вдаваться в подробности.

Также мы смогли установить взаимосвязь того самого отдела мозга, о котором я говорил вам ранее и этих двух оболочек. Проследить связь глубже, к сожалению, не удается, но и то, что есть, уже открывает поистине колоссальные перспективы. Научившись управлять с помощью этого отдела своими энергетическими оболочками, человек получает огромный толчок к развитию. Развитию на всех уровнях. И вот уже с этой точки зрения, теория о трех процентах работы нашего мозга перестает казаться бредовой. Только слово «мозг» в ней уже корректнее будет заменить на «тело».

— Да… — только и смог проговорить я, — и что, уже есть какие-то реальные результаты?

— Конечно! — обрадовался Альцман, — более того, они были всегда, вот только поставить их на научную основу и систематизировать, до последнего времени нам не удавалось. Обсуждать же результаты приходилось в довольно узком кругу. Как вы понимаете, сделать все это достоянием широкой общественности было бы верхом неразумия.

— Еще бы, это уже оборонка, получается, — пришлось кивнуть мне.

— Да, поэтому нобелевская премия нам только снится, впрочем, на нее выносится только то, чему позволяют выноситься, так что не стоит об этом даже переживать. Ну так вот, теперь перейдем к результатам. Как я уже говорил, люди с отклонениями от нормы встречались всегда. Их было бы больше при грамотном обучении, однако как можно было учить тому, чего не знаешь сам? Более того, встречаются они, скажем так… нечасто, а как активировать эту область мозга искусственно, или квазиестественно мы не знаем. Попытки, разумеется, были, и очень много, но вот практические результаты нулевые. Да…

Со временем же мы сумели основать небольшую школу по обучению и развитию навыков людей с недавно активированной мозговой областью, или альмой, как решили называть ее у нас. По-прошествии времени от полугода до двух лет после ее активации, она, скажем так, закостеневает, становится практически невозможной для дальнейшего изменения. Мои коллеги считают, что это не так, и человек может развиваться дальше на любой стадии, но пока что методика, по которой это можно осуществить, нам недоступна. В связи с этим, как только мы обнаруживаем человека с активированной альмой, мы предлагаем ему подобное сотрудничество, так как такими индивидами не разбрасываются. Тем более, что в первые полгода существенно облегчаются исследования данной мозговой области, а для науки это очень важно. Пока что вам все ясно?

— Более чем, — опять кивнул я, — у вас хорошо получается.

— Опыт не пропьешь, — пожал плечами профессор, — теперь непосредственно про само обучение. Самыми легкими в усвоении у нас считаются те дисциплины, которые направлены на выживание. Там не нужно сложной мозговой деятельности и концентрации, зачастую организм сам помогает человеку, действуя на рефлексах. Ведь если вам неожиданно уколоть иголкой палец, вы ведь его отдернете, верно? Также и тут, научившись управлять своим физическим телом через астральное и эфирное, вы будете действовать практически на одних рефлексах. Это как научиться ходить в детстве — потом уже не сильно обращаешь внимание, как правильно переставлять ноги. Сюда входят: регенерация, укрепление, изменение и предчувствие. Названия весьма условные, скорее это профессиональный жаргон, чем термины. Просто официальные слишком громоздки, и неудобоваримы для использования в повседневной жизни.

Ну, к первому пункту, я так понимаю, у вас вопросов нет. Укрепление — это возможность изменения собственного тела, для его лучшего функционирования. Плотность и структура, мышц, костей, скорость работы нейронов, масса тела, продолжительность жизни, биологический возраст и прочее. Изменение — это глобальная перестройка организма, замещение тканей тела другими материалами на атомарном уровне, изменение формы, свойств, органов и т. д. Этот раздел под силу далеко не всем людям. И дело не в умении, а в скорости. Представьте себе мастера, один делает изделие за полчаса, другой за два. Один человек прочитывает книгу за вечер, другой — за неделю. Все очень индивидуально.

— Подождите! Так если вы говорите, что можно менять исходную структуру организма, то можно научиться и скорости изменения, — хоть я и был порядком шокирован услышанным, но пытливый мозг по привычке начал анализировать ситуацию.

— Вы не первый кто мне это говорит, — улыбнулся он, — но к сожалению подобное удается далеко не всем, так как скорость изменения зависит не только от физического тела, но и от астрального, а как тренировать его, нам до сих пор неизвестно. Ну и последний пункт основной программы это предчувствие — способность улавливать опасность угрожающую непосредственно вам или вашим близким, определять последствия ближайших ваших действий, маршрута движения и прочее.

— И что, всему этому можно научиться? — недоверчиво спросил я.

— Да, при условии, что у вас активирована альма. А вот с ее активацией и связаны проблемы. Представляете, что было бы сумей мы активировать ее у всех людей?

— Апокалипсис, — буркнул я.

— Вполне возможно. Человечество еще не готово к подобному. Но какие перспективы открываются перед нами! Понимаете, это ведь не просто бессмертие и вечная молодость, это новый шаг в эволюции! Это новый мир! Новые возможности! Да что там говорить, мы слишком долго шли по пути технического развития, пренебрегая совершенствованием себя. Теперь же становится понятно, почему сама природа оберегала нас от этого, люди не готовы. Мы не можем мирно сосуществовать даже сейчас, в казалось бы, просвещенное время, что уж говорить про то, если все получат в руки такую силу? Даже если не случится глобального конфликта, то нужны будут новые законы, новые средства защиты, программы школьного и вузовского обучения, структура государственной организации, и это только то, что на виду. Да, вы как умный человек и сами все прекрасно понимаете. Ну не готовы мы еще к такому массовому скачку в развитии общества, все должно быть постепенно. Хотя разработки по адаптации уже ведутся, причем лучшими теоретиками и в самых разных областях науки, но пока что это только общие наброски.

— Понимаю, — согласился я, — тем более многие, обладая таким преимуществом над обычными людьми, просто не захотят терять власть, отдавая колоссальные возможности всем.

— И это тоже. Но мы с вами здесь не для решения социальных вопросов. Наша с вами задача, повысить ваши знания и навыки до максимально возможного уровня, пока есть время, а также попутно провести все возможные исследования организма в момент его изменения. Обучать тебя будет Владимир. В первое время ты будешь работать практически только с ним. Далее тобой займется Стейнульв, по части изменения ему нет равных, да и учитель из него хороший. Ну а я с парой моих коллег займемся обследованием и контролем всех жизненно важных параметров. Сегодня я покажу вам весь наш комплекс, а потом, после обеда начнем обследование. Исходные параметры знать очень важно. Практически на все вопросы, которые могут возникнуть по теории, ответы можно найти здесь, — Альцман наклонился и достал из ящика стола толстую книжку в коричневом переплете. На ней не было никаких иллюстраций, только автор (сам профессор) и неброское название «Энергии и взаимосвязи». — Если у вас есть какие-то вопросы — задавайте, постараюсь на них ответить.

— Э… — выдавил я из себя.

— Понимаю, все это очень неожиданно и способно выбить из колеи практически любого человека, — он откинулся на спинку кресла и скрестил руки на животе, — в этом нет ничего страшного. Вам просто нужно время чтобы все осмыслить.

— Да… есть такое дело, — признался я. Мысли в голове и вправду скакали как сумасшедшие, но постепенно природная любознательность, которая, скорее всего и заинтересовала в свое время моего нового учителя, брала верх. Была у меня такая особенность, несмотря на шок от услышанного, мозг пытался отбросить ненужные чувства и сосредоточиться на том, что теперь делать и как это все можно повернуть себе на пользу. Плюс ко всему жажда знаний, отличавшая меня еще с детства, никуда не делась. Помню, как-то катались мы с ребятами с водяной горки в аквапарке. Я был на ней впервые, причем до жути боялся воды, но все равно полез — хотелось острых ощущений. Однако летя в трубе и испытывая жуткий страх пополам с восторгом, меня одновременно донимала мысль: интересно, какую скорость набирает мое тело, летя в этом желобе, и что будет если я предварительно еще и маслом намажусь?

— Дмитрий? — отвлек меня от размышлений голос профессора, — вы хотели что-то спросить?

— Да, — тряхнув головой, я перевел взгляд на своего собеседника, — мне интересно какие еще специфические возможности можно получить при обучении, и какими из них обладаете вы.

— Неужели вам мало того что я перечислил? — засмеялся Альцман, — Знаете, я впервые вижу человека которому мало бессмертия и вечной молодости.

— Так этому ведь еще научиться надо, как я понимаю, — мне пришлось пожать плечами, — причем не факт, что у меня получится, вдруг тупой окажусь, или застопорится что-то. Плюс в этом всем есть и свои недостатки. Родные люди, друзья, знакомые… Они ведь не будут иметь моих знаний, не смогут ими воспользоваться. Во многом знании — много печали, Иван Абрамович.

— Однако отказываться от них вы не собираетесь?

— Нет конечно. Кто бы на моем месте отказался? Из всех возможных вариантов этот самый разумный.

— Хм…, - профессор удивленно вскинул брови, — на удивление взвешенный подход для вашего…

— Возраста?

— Положения. Обычно люди, сидящие на вашем месте, радуются, представляют возможные перспективы, которые откроются перед ними в будущем, и только потом, по прошествии времени вспоминают о своих близких, и уж точно не прикидывают все за и против.

— И много таких тут сидело?

— Не очень. Вы первый за последние три года, и третий со дня основания нашего Сибирского отделения.

— А когда оно основано, если не секрет?

— Не секрет, — усмехнулся мой собеседник, — пять лет назад. Недавно, не правда ли?

— Да уж, — согласился я, — и все-таки вы не ответили на мои вопросы.

— Извольте. Альма у меня неактивна, — вздохнул профессор, — я обычный человек. И умру также как и все. Да, выгляжу для своих шестидесяти семи я вполне сносно, но время берет свое. Что же касается оставшихся возможностей — пожалуйста. После усвоения основных дисциплин, пойдут дополнительные. Они потребуют от вас глубочайшей умственной и духовной концентрации. В первую очередь это видение — способность видеть тонкий мир. Тут опять вам опять придется ознакомиться с некоторыми из наших работ, — он извлек из ящика очередную пухлую книжку и положил ее передо мной, — почитайте на досуге. Дело в том, что при исследовании тонких энергетических структур мы нашли еще одну оболочку земли. Кажется невероятным, верно? Однако это так. Было бы наивным предполагать, что все окружающее нас пространство можно увидеть и осознать, используя лишь стандартный набор органов чувств. Физических органов чувств, я имею в виду. Когда мы обнаружили тонкое измерение, то вначале подумали, что это параллельный мир. Потом, правда, сумели разобраться, в чем тут дело. Это вовсе не иная реальность, а наша привычная планета Земля, ее энергетическая составляющая. Такая же оболочка, как и литосфера, гидросфера, атмосфера… Видимая, правда, только в астральном спектре зрения. Физики были в восторге. Буквально на их глазах открывались такие горизонты науки, а также бывших мифов и легенд, ставших реальностью, что и подумать страшно. Но об этом вы прочтете сами.

Далее следует работа с энергией астральных тел живых объектов: людей, животных, растений. Воздействие с неживыми объектами возможно, но это очень уж редкая особенность. За Уралом лишь двое из нас умеют это делать. Слишком большое количество энергии и концентрации требуется на подобные действия. Вот, пожалуй, и все.

— И все?

— Все?! — опять развеселился профессор, — молодой человек, это разделы! Понимаете? А что у нас делают разделы?

— Объединяют что-то в себе.

— О! — он поднял вверх указательный палец, — они объединяют. Там такое количество нюансов и подразделов, что, уверяю вас, мало вам не покажется. Ну а если в процессе обучения, мы сумеем выявить нечто новое, так тоже неплохо. Но для начала же почитайте эти книжки и ознакомьтесь. Объяснять пока что-либо более подробно, я не вижу никакого смысла. Все необходимое вы узнаете в процессе.

— Можно еще вопрос?

— Задавайте, — улыбнулся Альцман.

— Что за странное имя у моего второго учителя? — подумав, выдал я, — и если не сложно, то обращайтесь ко мне на ты, мне так проще.

— Как хочешь, — он пожал плечами, — ты имеешь в виду Стейнульва?

— Да.

— Это обычное имя в его роду. Он скандинав. Если не нравится, можешь называть его Стеном, как и я, думаю он не обидится.

— Ясно.

— Ну что ж, если это пока все, то пойдем, я покажу тебе твою комнату и проведу маленькую экскурсию по нашей базе, — он поднялся из за стола и энергичной походкой, направился к двери.

Подхватив книжки, я отправился следом.

Комплекс оказался неожиданно большим. Трехэтажный дом, в котором жил Альцман, соединялся с соседним кирпичным особняком. По легенде там жила большая семья какого-то молодого бизнесмена. На деле же это был дом охраны. Сам профессор по той же самой легенде гостил у своего старого друга и коллеги доктора Артемьева. Доктор оказался весьма добродушным старичком: небольшого роста, в очках, с круглым брюшком и классической седой бородкой. Он так искреннее обрадовался новому гостю, что мне даже стало неловко… Как оказалось жил он тут уже очень давно и практически безвылазно, вполне закономерно обретя славу отшельника. Никаких подписок о невыезде на нем не было, просто ему настолько было интересно заниматься экспериментами в своей домашней лаборатории, что выезжать куда-либо он отказывался категорически, ссылаясь на пожилой возраст, и отсутствие такой длинной жизни как у своих подопечных. Мол, за отпущенное ему природой время, нужно успеть сделать как можно больше, а развлекаться и отдыхать в его семьдесят три года уже далеко не так интересно, как в молодости.

Отдельное слово нужно сказать про саму лабораторию. Подвалы, расположенные под этими двумя домами сообщались и имели три этажа, под завязку набитых оборудованием. Последний минус четвертый этаж, был отдан под тренировочные залы, в которых, к моему удивлению не было никаких матов, тренажеров и тому подобных нужных приспособлений. Просто бетонные полы и серые неокрашенные стены. Единственным, что там было кроме них, так это только пара длинных тюка из брезента, обмотанных веревкой. Вот, пожалуй, и все.

В самих домах были жилые комнаты, пара гостиных, где народ собирался по вечерам, чтобы отдохнуть и просто тупо посидеть перед телевизором, смотря футбол и не думая о работе, столовая, тренажерный зал, и, конечно же, кабинеты. Как ни крути, а размышлять о чем-либо сидя в подвале не совсем уютно.

На улице же, кроме двух гаражей и сарая (как и в любом другом загородном доме, приспособленного под хранение огромной кучи всякого хлама) обнаружилась хорошая банька, бассейн пять на десять метров, сейчас закрытый и законсервированный на зиму, а также просторная беседка с открытой печкой. Была и спортивная площадка, на которой, как объяснил Альцман, тренировались новички, и разминалась охрана.

От площадки я подсознательно ожидал чего-то особенного, ну там всяких жутко сложных приспособлений для развития ловкости, выносливость, координации и так далее. Однако она поразила меня своей простотой: кольца, турнички, брусья, веревка… Практически стандартный детский уголок, отличающийся разве что только небольшой полосой препятствий. Полоса, на мой взгляд, тоже ничего особенного не собой представляла, у нас в учебке так и то было сложнее. Деревянные заборчики разной высоты, потом бревно, вмурованное в стены канавы, через которую нужно было перебираться, пеньки, трехметровая стенка покрытая сеткой, длинная череда перекладин по которой нужно пройти, вися на руках, и еще одно ооочень длинное бревно, подвешенное на цепях.

После небольшой экскурсии, мы приступили к делу, а именно непосредственно к моему обследованию. Спустившись на минус второй этаж два старичка на пару, принялись запихивать меня в самые разнообразные приборы. Некоторые из них я узнал, например, МРТ и энцефалограф, назначение других оставалось для меня загадкой. В ответ на все мои вопросы, мне посоветовали просто не забивать себе голову пока ненужной информацией. Возражения, что, мол, я не только подопытная крыса, но и ученый, также не возымели эффекта. Альцман только вздохнул, а добродушный доктор пояснил, что прежде чем заниматься наукой, нужно прежде всего заняться собой, тем более что времени у меня на это не так уж и много. На этом маленький бунт был подавлен, и процедуры продолжились.

На второй час подобного времяпровождения мне уже было совершенно неинтересно, какое отношение к моей мозговой деятельности имеет обследование желудка или УЗИ почек. Про забор крови и тканей вообще молчу. На четвертый час, я просто впал в некое подобие прострации и молча, как робот, выполнял команды врачей.

Наконец, под вечер, спустя еще пару часов, меня отпустили «на волю». Заботливый Илья — аспирант под началом доктора, поинтересовался как я себя чувствую, и, получив в ответ злобный взгляд, нисколько не обиделся. Наоборот похлопал меня по плечу, объяснив, что подобные издевательства у них проходят абсолютно все, нужно же знать исходные параметры организма, прежде чем он начнет меняться, после чего отвел в столовую.

В столовой на ужин собирались все вместе, кроме тех конечно, кто стоял на посту. Я хмыкнул. Ну, прямо большая семья на отдыхе. Только детишек не хватает.

Людей, как я понял, на базе вообще было немного. Сам Альцман со своим коллегой и его аспирантом, тетя Зина, я и охрана — человек пять живущих в соседнем доме. При первом взгляде на этих четверых раздолбаев в возрасте от двадцати до двадцати восьми лет, под командой сурового дядьки в годах, я начинал сомневаться в надежности нашей безопасности. Вели они себя как дети: дурачились, постоянно подшучивали друг над другом и вообще совершенно безобразным образом дискредитировали образ сурового гэбэшника в моих глазах. Зато вот их начальник полностью ему соответствовал: суровый и немногословный, он спокойно принимал пищу, по привычке цепко оглядывая каждого и не выпуская никого из поля зрения. Хотя казалось бы зачем, если тут все свои? Видать привычка.

Тетей Зиной же все называли дородную тетку лет пятидесяти, которая исполняла на базе роль повара и уборщицы одновременно. Характер имела добродушный и вполне покладистый, т. е. клала практически на все, что не касалось ее работы. Готовила она просто чудесно, тут ничего не скажешь. Когда жаркое из говядины с картошкой, маринованными огурчиками и грибочками оказалось на столе, то замолчали даже охранники, с под завязку набитым ртом вообще говорить довольно проблематично. Помимо же своих прямых обязанностей, как рассказал мне Илюха, она писала докторскую работу по философии. На мою отвисшую челюсть, он пояснил, что ничего удивительного в этом нет, финансируют науку сейчас плохо, а про философию так вообще можно скромно умолчать, тем более что во время работы руками и мысли приходят хорошие, не говоря уже про неплохую зарплату. Так что все вполне обыденно.

Во время ужина народ общался между собой, не особенно обращая на меня внимание. Признаться, я был благодарен им за это — мне всегда как-то тяжело было устанавливать контакты с мало знакомыми людьми, особенно если все они состояли в одной компании и давно уже знали друг друга. Нет, конечно, со всеми я успел познакомиться и каждому пожать руку, но на этом все и закончилось. Ребята не лезли с вопросами ко мне, а я не горел желанием донимать их. Молча, поглощал пищу, прислушиваясь к разговорам, и следовал древнему мудрому правилу: меньше говори, больше слушай.

После ужина все разошлись по своим делам. Я тоже не стал лишний раз отсвечивать и отправился к себе в комнату. Комнатушка, в которой меня поселили, была обставлена по принципу минимализма: кровать, тумбочка и шкаф. Все. Видно хозяин дома не стал сильно заморачиваться с обстановкой гостевых комнат, да оно в принципе и понятно — люди сюда ведь не отдыхать приезжают.

Вздохнув, я принес свою сумку, которую благополучно забыл в кабинете профессора. Разбирать вещи не имело смысла по одной простой причине — их не было.

В голове крутилась куча мыслей, возбуждение, не смотря на сытный, ужин и спокойную атмосферу еще не прошло. Хотелось все детально обдумать, осмыслить, понять. Еще больше хотелось начать читать те книги, что дал мне мой новый руководитель. Однако, следуя своей давней привычке, выработанной еще в студенчестве, я не стал лишний раз загружать мозги. Тем более, что судя по всему, мне их в скором времени придется сильно напрягать. Тут как со сложным материалом — не нужно пытаться изучить его весь за раз, проще узнавать все последовательно и постепенно. Решив так для себя, я махнул на все рукой и завалился спать. Утро, как говорят, вечера мудренее, вот и проверим это на деле…