Альма

Глава 5. Лес

Суббота началась с удивительной тишины. Проснувшись ровно в шесть утра, я лежал на кровати и пытался понять, почему никто не врывается ко мне в комнату с чайником наперевес и диким криком «Подъем!». Постепенно мысль о том, что настали долгожданные выходные, наполнила мое сознание, улучшив настроение так, что впервые за долгое время захотелось петь. Видать, правы были люди, говорящие, что если тебе кажется, что жизнь плоха, сделай ее еще хуже, а когда вернешь все обратно, тогда поймешь, как здорово было раньше.

Петь я не стал, чтобы не портить хорошее настроение и другим обитателям дома, а просто достал из тумбочки книжки профессора и, отгородив шторки на окне, принялся их изучать.

«Энергии и взаимосвязи» оказались весьма увлекательной литературой. Причем уже с первых страниц становилось видно, что профессор тоже, весьма серьезно увлекается эзотерикой. Впрочем, тут была, по сути, уже не она, так как всему приводились вполне реальные научные доказательства, подкрепленные многочисленными экспериментальными данными. В начале шла краткая предыстория, повествующая о том, что люди, обладающие незаурядными способностями, т. е. с активной альмой, и умеющие ими пользоваться, встречались во все времена. Раньше такие было меньше, но постепенно, с уровнем развития цивилизации их количество только росло. Тут даже был построен график зависимости роста одаренного населения от середины шестнадцатого века, до наших дней, который и в самом деле медленно, но верно стремился вверх, с большим скачком в районе 2005 года. Откуда у них такие данные, если отдел существует всего ничего, а об одаренных узнали только после Великой Отечественной я понять не мог. Пояснений и доказательств к этим данным тоже не было, поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть. Никакие исторические личности также не были затронуты, вопреки всем моим ожиданиям увидеть в подобном списке, например, Цезаря, или князя Владимира, молчу уж про более близкое к нам время. Уж больно мой наставник был похож на мультипликационный образ русского правителя, представленный в кино не так давно. Вот только волосы там были русые, а не черные. Возможно, кстати и кличка у него оттуда. Хм… надо у Ильи будет спросить будет.

Далее шел перечень всех известных способностей одаренных, приведенный списком с последующим рассмотрением каждой более подробно. По сути каждая глава дальше описывала какую-то определенную способность, где приводились доказательства ее существования и описывался реальный эффект от ее использования. Причем описание было исключительно со слов тех, кто ею обладал. В заключении вниманию читателя были предоставлены выводы и теоретические предположения на тему возможности ее дальнейшего развития.

Главы были объединены в три раздела: взаимодействие с собственным телом, взаимодействие с органическим и неорганическим миром, возможности астрального тела.

Взаимодействие с собственным телом. Туда входило: изменение, глобальная перестройка организма, регулирование скорости восприятия и регенерации. Под первым пунктом понималось собственное лечение, регулирование жизненных параметров, изменение массы и налаживание автоматического контроля за системами тела. Хм, прямо как в компьютере что ли?

Как оказалось да. При грамотном воздействии, можно было изменить часть своего сознания, и настроить его на автоматический голосовой вывод всех повреждений получаемых телом, или же инородных ядовитых веществ попадающих в него. Причем это будет не шиза, а самый настоящий интерфейс. Весьма удобно. Именно это умение, встречающееся почти у всех одаренных, и позволяло им жить практически бесконечно, регулируя биологические процессы возраста и общего состояния здоровья.

Далее шла часть по глобальной перестройке. Тут все было уже намного интереснее. Данная способность позволяла преобразовывать собственное тело в другое, меняя его форму, размеры и даже состав. То есть при желании можно было превратиться во все что угодно, но с единственным условием — чтобы это не нарушало структуры мозга, и его питание жизненно важными элементами, в том числе и воздухом. Ясно, значит стать овощем в прямом смысле, одаренные не смогут. Тут же шла шкала градации имеющая всего три стандартных уровня: низкий, средний и высокий. Низким уровнем обладали все одаренные, средним — каждый десятый из них, высшим — один на тысячу. Различались они только скоростью преобразования. Здесь учитывалось время, которое потребуется ученику на полное преобразование собственного тела в другое, полностью отличное от его собственного. От пятнадцати минут и больше — считался низким уровнем, от пяти до пятнадцати — средним, меньше пяти — уже высший. Тут же было упоминание о том, что все происходит очень индивидуально, так как для подобного преобразования требуется энергия не только физического тела, но и астрального. Причем если первую можно было получить, просто хорошо покушав, что-нибудь богатое белками и углеводами, то со вторым пунктом возникали проблемы.

Энергия астрального тела генерировалась самостоятельно, и совершенно не зависела от физиологии. Досконально изучить ее природу, как, впрочем, и само астральное тело до сих пор не представлялось возможности. Известно было лишь то, что его энергоемкость у всех примерно одинаковая и составляет от 350 до 1100 Ант. Так как оценить емкость астрального тела, стандартными физическими величинами ученые не могли, то было предложено ввести подобную единицу измерения, равную энергии затраченной на восстановление одного кубического сантиметра мышечной ткани. Ниже были приведены расчеты расхода астральных ресурсов на разные виды способностей, восстановление разного типа тканей и повреждений нефизических оболочек одаренного. Оказывается, чем меньше способность была связана с процессами, протекающими в собственном физическом теле, тем больше энергии она потребляла. Именно поэтому на регенерацию и изменение уходили крохи, а, к примеру, на преобразование материи, или лечение другого человека — целая прорва. Ведь она будет направлена не конкретно на тебя, а на 100 % за пределы собственного тела. Мда, КПД и тут дает о себе знать. Однако самым затратным считалось восстановление астрального тела, а перед ним — ауры. Здесь уже на 1 сантиметр в кубе требовалось не менее 70 Ант.

Примечательно было также и то, что объем энергии этих тел у всех людей был примерно равным, что у одаренных, что у обычных обывателей с неактивной альмой. Разница была лишь в возможности ее использовать. Энергия генерировалась самостоятельно, заполняя стандартный объем человека до предела примерно за сутки. Очень удобно, однако способов ее искусственного восстановления увы найти не удалось. Сиди и жди пока перезарядишься, и молись чтобы того, что есть тебе хватило на лечение или для чего-то еще. Мда. Оказывается не все так просто в Датском королевстве.

О, а вот это интересно. По мнению большинства ученых, в том числе и самого Альцмана, большая часть энергии поступает к нам от живых объектов, а именно растений и Земли. Как именно происходит этот процесс узнать не удалось, но на примере живущих в лесу одаренных, ясно видно, что их энргозапас восстанавливается в гораздо более короткое время, нежели у тех, что живут в городе. Более того, одаренные до этого жившие в сельской местности, имеют, в среднем, намного больший ее запас, примерно от 670 Ант и выше, что также косвенно подтверждает данную теорию.

Далее шел раздел посвященный взаимодействию с различного рода органическими и неорганическими объектами. Первым же пунктом шло целительство, ну а как же без него? Одаренный мог оказать первую помощь практически любому организму, но упор естественно делался на человека — все ж таки, как я понял, нас и так мало чтобы еще и ветеринарией заниматься. Раны могли заживляться практически любые, причем совершенно не важно насколько они серьезны, главное чтобы хватило энергии. Эта способность, также требовала чудовищной концентрации и весьма серьезного знания анатомии. Оказывается в собственном теле, вполне достаточно было влить энергию и включить регенерацию, и все — ткани срастались, кости вставали на место, суставы начинали крутиться как надо и прочее. Все происходило в автоматическом режиме. Но с чужим телом, такая фишка не проходила, ведь ты не мог его чувствовать точно также как свое собственно. Поэтому обучение лекарскому делу было весьма важной и перспективной задачей. С помощью внутреннего зрения целитель строил себе картинку повреждений раны или сразу крупного участка тела, пострадавшего непонятно по какой причине, затем выводил ее ментальную проекцию себе в мозг и как в обычной компьютерной игрушке занимался собиранием конструктора — сращивал в правильном порядке сосуды, кости, мышцы и прочее. Это-то и требовало огромной концентрации, потому что если доктор ошибется, и срастит, скажем, вену с артерией, или нервы не так соединит, то пациент вряд ли будет доволен таким лечением. Впрочем, с небес жалоба до доктора уже вряд ли дойдет. Более того, во время этого требовалось держать в голове, выведенные туда же все параметры организма врачуемого, ибо увлекшись его штопаньем, вполне можно было пропустить его уход в мир иной. Мда… Как все серьезно.

Далее шло упоминание о том, что очень редкая особенность, встречающаяся у одаренных, позволяла удерживать душу в уже мертвом теле до нескольких часов, пока ты приводишь его в порядок и реанимируешь. На такое был способен очень редкий лекарь, так как такое удержание жало просто прорву энергии, которой и так не хватало на восстановление, поэтому в редких случаях и в крупных региональных центрах, подобные специалисты работали в парах. Хм… они оказывается еще и в обычных больницах трудятся, а не только на благо госбезопасности.

Далее шла глава посвященная взаимодействию с растительным миром, а за ней — с неорганическими веществами. Вот тут уже шла, на мой взгляд, просто какая-то магия, хотя с научной точки зрения все обосновывалось довольно четко и не бездоказательно. В первом случае рассказывалось о том, что можно регулировать скорость роста, размеры, свойства и тепловую устойчивость всей многочисленной флоры нашей Земли. Все предельно сжато, кротко и только в общих чертах и формулах. Ну, оно и понятно, если так разбирать каждое растение и что с ним можно сделать, и какие свойства оно будет иметь после преобразования, то тут одной книгой не отделаешься, никакого шкафа не хватит. Поэтому в данной обзорной работе просто упоминалось о том, что многие растения, произрастающие в тропиках, спокойно удалось культивировать в наших местах, прием не только без потери их полезных свойств, но и со значительным увеличением их эффекта. Проблемы возникали только с почвой, но учитывая хорошо развитые торговые отношения с многими странами, достать нужное удобрение не составляло труда. В конце главы шло опять же весьма расплывчатое упоминание о том, что данная область еще до конца не изучена, и эксперименты продолжаются до сих пор.

Преобразование неорганики порадовало меня знакомыми терминами и формулами. Все ж таки образование инженера-металловеда не прошло даром, и я умудрился понять из приведенного теоретического обоснования примерно половину. Оказывается, алхимия имела место быть далеко не только в теории. Атомная перестройка металлов, с целью получения других свойств, могла проводиться не только с помощью термической обработки или давления, но и при обычном энергетическом воздействии. Причем в ее результате из одного элемента таблицы Менделеева вполне легко мог получиться другой. Хех, все ж таки сбылась мечта многих средневековых ученых превращать свинец в золото.

Помню, даже читал где-то об одном авантюристе, который торговал подобными алхимическими технологиями, и даже с успехом демонстрировал их результат. Находит, он значит кучку богатых идиотов, и предлагает им превратить их стратегические запасы свинца в такой приятный глазу блестяшшый и желтенький металл. Лохи разумеется ему не верят и требуют доказать свою состоятельность. На что наш герой совершенно не обижается и с легкостью демонстрирует всем желающим свое мастерство: берет кусок свинца, плавит его в тигле, добавляя жутко секретные ингредиенты и травы, собранные им в дальних путешествиях, и вуаля — после выливания свинца из тигля, на дне остается, вполне себе неплохой остаток золота. Все в восторге, лохи расталкивают друг друга, стараясь опередить с заказом конкурентов, но наш герой говорит, что волшебная трава, собранная им в секретном месте далеких гор, и так необходимая в данном процессе имеет свой, весьма ограниченный запас, поэтому удовлетворить он сможет не всех желающих, а только тех, кто предложит ему больше бабок.

Начинаются торги, на которых естественно выигрывают те, кто выдвинет самое выгодное для афериста предложение. Ну а дальше все было просто, мужик собирал со всех бабки и преспокойственно делал ноги, так как никаким алхимиком он не был и в помине. Секретные травы он собирал и сушил в придорожных кустах, во время путешествий между городами, а само чудесное превращения трех частей свинца в одну часть золота осуществлялось простым вплавлением последнего в первое. А что тут сложного? Выплавил золотой слиточек, по форме донышка своего тигля, потом залил его расплавленным свинцом и дело в шляпе. Показываем кусок свинца всем желающим, кладем его в заранее приготовленную емкость и плавим. Так как температура плавления золота намного выше, то свинец через некоторое станет жидким и находящийся внутри него слиток плавно и незаметно опустится на дно. Сам свинец потом мы выливаем, спокойно демонстрируя открывшим рот зрителям «великое чудо» оставшееся на дне. Конечно, читал я это довольно давно, могу что-то и напутать, но суть была примерно такая.

Как и с процессом лечения с преобразованием материи было так же далеко не все просто. Энергии подобное преобразование жрало столько, что занимались им пока, только с чисто научной точки зрения. Ну, за исключением редкоземельных элементов конечно. Получить за неделю несколько граммов калифорния, используя лишь внутренние ресурсы организма, т. е. практически без всяких материальных затрат, было весьма прибыльным делом. Занимались подобным только одаренные — ученые, имея при этом солидную прибавку к зарплате. Про необходимую концентрацию разума во время подобного процесса и мощную защиту от радиации можно скромно умолчать. Впрочем, у одаренных с живучестью и выводом вредных веществ из организма никогда особых проблем не было.

Последний раздел рассказывал о способностях, использующих исключительно энергию астрального тела. Сюда входили видение — способность видеть объекты и существ тонкого мира, в том числе и астральные тела других людей, а также их ауру и ясновидение. Ну тут все понятно, возможность предвидеть будущее, последствие своих или чужих поступков и т. д. Последним пунктом шло отделение астрального тела от физического с сохранением сознания. Выход из тела, в общем. Вот тут уже не было практически никаких доказательств и формул, сплошные догадки и предположения. Впрочем, это никак не помешало автору, подробнейшим образом описать данные способности.

С видением их в принципе не возникало никаких. Данная способность активировалась одновременно с альмой и ею обладали все одаренные без исключения. Перестать видеть ты уже больше не мог, «закрыть» глаза, имея активную альму не получалось еще ни у кого. Да в принципе на это никто и не жаловался, насколько я понял. Никаких дополнительных усилий оно не требовало, ни концентрации, ни ритуалов, ни легкого смежения век, как описывается в разных фантастических историях. Ты «видишь» и все, просто как карандаш.

Ясновидение, хоть и имело весьма долгое и нудное описание, но сводилось примерно к тому же. Либо оно есть, либо его нет. Научиться ему не представлялось возможным. По крайней мере, на сегодняшний день. Единственным отличием было то, что встречалось оно далеко не у всех одаренных (примерно у одного на тысячу) и проявлялось совершенно спонтанно. Ясновидящий не мог видеть будущее по заказу, это всегда происходило неожиданно и никогда, никто не мог знать, что же он увидит, и какого времени это будет касаться. Правда и тут были исключения. Очень редко, даже по меркам одаренных, рождался человек с даром, способный предвидеть людские судьбы и судьбу мира по собственному желанию. Такие люди ценились не то что на все золота, а не знаю даже с чем и сравнить. Таких за всю историю насчитывалось немного. Иногда это были весьма известные личности, а иногда те, о которых никто и не слышал. Во всяком случае, я, когда прочитывал этот небольшой список имен, из двадцати узнал лишь троих.

Интересным было также и то, что сам термин «ясновидящий» объединял в себе сразу несколько понятий. Под ним понимались люди способные напрямую видеть будущее и прошлое, слышащие его от голосов, общающихся с ними, видящие во снах. Объяснить подобную ситуацию никто не мог, хоть предположений и была масса, но в большинстве своем они сводились либо в религию, либо в мистику, никак не подкрепленную с научной точки зрения.

Единственным и бесспорным оставался только один факт — факт общения с астральным телом человека после его смерти. Тут нашли подтверждения многие поверия и обычаи. Как оказалось после смерти, если тело не было разрушено, астральной оболочке требуется три дня на отделение от физической, после чего оно свободно может передвигаться, где ему вздумается, не встречая каких-либо преград. Астральное тело живет еще сорок дней, после чего происходит его распад с выделением всей накопленной энергии в пространство. Выходит ли из него еще одно более тонкое и невидимое даже одаренным тело — неизвестно. Ясно лишь одно, — до этого момента с астральным телом человека можно спокойно общаться. Он полностью сохраняет память, знания, всех узнает, ведет себя совершенно так же, как и при жизни. Ну… если не считать того, что он умер конечно, тут все же идет небольшой отпечаток на психику, но оно и понятно. Общение с таким субъектом происходит только напрямую, т. е. мысленно, либо посредством чувств. Любой одаренный при жизни умеет воспринимать чувства других людей. Не угадывать, а именно воспринимать, чувствовать, то, что переживает в душе другой разумный. И если при жизни это просто приятный бонус к перечню основных способностей (хм… еще бы научиться такому «незначительному» бонусу), то после смерти это становится одним из ключевых аспектов передачи информации.

Однако, и тут была определенного рода проблема. Как только человек умирал и его аура гасла, увидеть астральное тело без специальных приборов и мощных энергетических устройств с силовой подпиткой, уже не мог даже одаренный.

Далее шел выход из тела. Он по праву считался одной из самых сложно усвояемых техник, которым можно было обучить одаренного. Выход из тела требовал огромной концентрации (что-то слишком часто мне стало встречаться это слово), воли и упорства. Поначалу он обязательно должен был проходить под контролем опытного наставника, способного в случае чего, сохранить связь твоей физической и астральной оболочки и вовремя вернуть последнюю на место. Дело было в том, что время нахождения вне собственной биологической тушки было строго ограниченно. Конечно, тут можно было натренироваться, это как с задержкой дыхания, но все равно, больше чем двадцать минут, продержаться еще никого не получалось. А учитывая тот факт, что вне тела времени ты не ощущаешь совершенно, то даже опытные «ходильщики» не рисковали соваться далеко без прикрытия своей тушки напарником. На этом месте я даже отложил книгу и ошалело потряс головой.

Охренеть. Это ж какие возможности! Пусть даже всего на двадцать минут, но ты становишься идеальным разведчиком. Никаких преград, никакой возможности тебя остановить или даже просто увидеть. Современные приборы способны зарегистрировать только излучение физического тело, т. е. ауру, но уж никак не твое астральное тело. Правда, остаются еще одаренные, но сколько их? Мало, очень мало. Плохо только то, что во время подобного «выхода» ты не можешь воздействовать на материальные объекты, а бы еще и диверсант нехилый получился. Но, как говорится, не все коту Масленица.

В это время дверь моей комнаты распахнулась, и на пороге возник Илья с большущим бутербродом в руках:

— О, проснулся уже, — удивился он, откусывая от своей ноши солидный кусок, — а ребята спят еще, умаялись вчера бедолаги.

— После такой тренировки попробуй не умайся, — буркнул я, закрывая книгу и потягиваясь на кровати, — на завтрак, как я понимаю, уже можно не ждать?

— Ну почему же, — пожал он плечами, — спустись на кухню, Зина тебе сообразит чего-нибудь. На выходных у нас послабление режима, надо же отдыхать все-таки. Завтрак по желаю, обед с ужином — как обычно. Тем более у нас на кухне всегда есть стратегический запас всяких вредных и не очень продуктов. Напитки тоже присутствуют, так что наслаждайся.

— Круто, — улыбнулся я, — прям курорт, если бы не тренировки.

— Пфф, так тут все же работа, а не санаторий! О, — обратил он внимание на книжку, по-прежнему лежащую на моей подушке, — прочил, что ли уже?

— Да нет пока, только начал ее сегодня.

— Да ну? — сощурился Илья.

— Ну да, — я недоуменно посмотрел на его недоверчивую рожу, — проснулся сегодня в шесть утра как по побудке, заснуть не мог вот и решил почитать, чего такого-то?

— Ну, я вижу, что не хило ты почитал, — усмехнулся он, показывая на торчащую между страниц закладку.

Поначалу я не понял, о чем он говорит, ну почитал я с утра и что тут особенного? Потом все же перевел взгляд на книгу еще раз, посмотрел на часы, висящие на стене, и моя челюсть медленно поползла вниз. На часах было без двадцати семь. Я даже не проспал обычное время завтрака, но не это поразило меня до глубины души, а то, что закладка располагалась на пятьсот двадцатой странице. Судорожно открыв книгу, я убедился, что не ошибся, и закладка находится именно на том месте, на котором я остановился, когда вошел Илья. Это что же получается, я за сорок минут прочел больше пяти сотен страниц научной литературы?! Да еще и все запомнил при этом?!

Видно шок так явственно отразился на моем лице, что аспирант Альцмана не выдержал и рассмеялся:

— Вижу ускоренное восприятие уже дает о себе знать, — проговорил он, чуть не подавившись при этом остатками бутерброда, — сколько там у тебя?

— Пятьсот двадцать, — сумел выдавить я за себя.

— И это за сорок минут? — уточнил он, посмотрев на часы, — Неплохо! Это выходит…, - он на мгновение задумался, закатив глаза, — по тринадцать листов за минуту. Хм, и впрямь неплохо, почти как у наших архивариусов.

— Архивариусов? — переспросил я.

— Ну да, — кивнул он, — есть у нас пара ребят в отделе, историк и социолог по образованию. Но это только по официальным бумагам. А так они уже столько изучили, что задайся они задачей получить высшее образование по всему тому, что знают, так дипломами можно было бы все стены в квартире обклеивать. Вместо обоев. Весьма одаренные ребята. Занимаются изучением старых дел, архивов, легенд, проверяют их, хранят документацию, да всего и не перечислишь. Вот только разговаривать я тебе с ними не советую. У них редко бывают гости, так как общение с подобными субъектами чревато взрывом мозга. Поговорить они любят и редкую жертву, попавшую в их обитель, ждет страшная участь — рассказ разных историй и живое общение. Редко кто выдерживает больше пары часов.

— Чего такого то, — пожал плечами я, — ну расскажут они пару историй, убудет от тебя что ли? Тем более как я к ним попаду, они же не здесь работают?

— Не здесь, — странно посмотрел на меня мой собеседник, потом гаденько улыбнулся и добавил, — но когда ты выйдешь на работу, могу тебе провести экскурсию в их логово, и даже порекомендую тебя в качестве благодарного слушателя. Ты ведь хочешь пообщаться с такими знающими людьми?

— Почему бы и нет, — снова пожал я плечами, — может, что интересное узнаю.

— Заметано, — довольный аспирант погрозил мне пальцем, — ты согласился.

— Да согласился-согласился, — нетерпеливо кивнул я, — ты мне лучше расскажи, что с восприятием там, в книге про скорочтение я что-то не заметил упоминания.

— Книга, как ты уже мог заметить, написана два года назад, — пожал плечами он, — в ней указываются лишь общие данные, причем в весьма сжатом виде. С тех мор мы существенно продвинулись в плане развития и изучения способностей одаренных. Альцман ругается, но продолжает писать свой новый труд. Версия 2.0 так сказать. Более полная. Там уже одним томом не отделаешься, будет минимум семь, причем со всеми пояснениями и подробными выкладками. Раньше да, по ней мы учили, но с недавнего времени, она используется только как ознакомительный материал для ввода в курс дела. Остальное приходится объяснять на пальцах и самостоятельно.

— Хм, — понятно, — почесал я затылке, — общая линия ясна, ну тогда давай просвещай меня по этому вопросу.

— Да без проблем. Пошли вниз, — махнул мне рукой Илья, — по дороге расскажу. Там и поешь заодно.

Спустя пять минут мы расположились прямо на кухне за небольшим разделочным столиком, самым бессовестным образом ограбив холодильник на кучу разных вкусностей, в том числе и сладких. Конечно всем и так понятно, что настоящей вкусностью для здорового мужика является мясо, но без углеводов тоже далеко не уедешь, особенно в среде одаренных. Как ни крути, но углеводы это энергия, а нам без нее никуда.

— Ну так вот, — начал Илья, разливая по стаканам очередную порцию клюквенного морса, — есть способности, подразумевающие более широкое понятие, нежели то, которое заложено в их названии. Ускоренное восприятие как раз такой случай. Ты быстрее думаешь, быстрее реагируешь на внешние факторы, ты быстрее в бою и просто в движении, ты быстрее усваиваешь и перерабатываешь информацию. Конечно, определенные ограничения по скорости есть, но они не очень разнятся у о дареных, обычно наше восприятие, по скорости опережает восприятие обычного человека примерно в шесть — семь раз. Это если дело касается усвоения информации. Со скоростью движения дела обстоят примерно та же ситуация. Однако ограничения на усталость никто не снимал. Ты можешь изучить за пару часов три толстые книги, полностью усвоив информацию, но при этом твой мозг устанет так, что в ближайшие пару дней ты воспринимать информацию больше не сможешь при всем желании. Усталость и перегрузка не дадут тебе этого сделать. Правда все, ну или почти все поддается тренировке.

— Восприятие тоже? — удивился я.

— Не совсем, — пояснил он, — скорее способность усвоения информации, тренировка мозга и мышц. Если в начале обучения ты сможешь пробежать на сверхскорости метров двести и свалишься, то уже через пару месяцев это расстояние увеличится до пары километров, и уже не будет вызывать такого напряжения как раньше.

— Но ничему такому Владимир меня не учил, — удивился я.

— Начнет со следующей недели, — пожал плечами Илья, — всему свое время. Контролировать скорость может даже новичок. Просто начинаешь бежать на пределе и чувствуешь, что его нет, вот это ощущение и покажет тебе переход в режим ускорения, ну и быстрая смена окружающего тебя пейзажа, конечно, — опять усмехнулся он, — на счет восприятия информации, опять же, все тоже самое. Правда тут еще играет свою роль насколько тебе она интересна. Если книжка тебя увлекла, то ты можешь усвоить большее количество знаний без усталости. Если же наоборот, читаешь через силу, то подобный объем соответственно снижается.

— Интересно, — задумался я.

— Не то слово, — ты, на еду-то налегай, а то так голодным и останешься, — посоветовал Илья, и подавая пример, сделал себе еще один большущий бутерброд с мясом и помидорами.

— И куда в тебя столько влазит? — поинтересовался я, накладывая в тарелку вчерашней картошки с мясом, — ты же уже завтракал.

— И что? — пожал плечами он, безжалостно уничтожая бутерброд и запивая его морсом, — у англичан вон, есть второй завтрак, чем мы хуже?

— Так он у них в одиннадцать часов утра проходит, и не с кучей еды, а так, просто пирожное с чаем. И перерыв между ними как минимум три — четыре часа. Традиция.

— А у нас в России свои традиции, — довольно откинулся на спинку стула мой сытый собеседник, — между первой и второй перерывчик небольшой, и, кстати, это не только водки касается. И вообще, ешь, пока естся, спи, пока спится. Блин, да ты как будто в армии не служил!

— Служил, — буркнул я.

— В штабе, небось?

— Нет, как все.

— А войска какие?

— Пехота.

— Сочувствую…

— Да чего там, часть нормальная попалась, грех жаловаться, даже стреляли часто.

— Это тебе повезло просто.

— Знаю, но сути не меняет. Ты кстати чего ко мне зашел-то утром?

— О! — оживился он, — это ты хорошо сделал, что мне об этом напомнил. Ты же сегодня домой собираешься на выходные?

— Ну да, — я не понимал, куда он клонит, — а что?

— Абрамыч просит тебя повременить с этим делом. Есть у него одна задумка…

— Эксперименты над собой я ставить больше не дам! И так чуть не угробили в прошлый раз! — возмутился я.

— Да какие эксперименты, — поморщился Илья, — он хочет, чтобы ты на выходных отдохнул на нашей второй базе у леших. Познакомишься с ребятами, посмотришь на центр обучения, поучишься, отдохнешь в конце концов.

— А почему именно на выходных? — поинтересовался я, — Ведь в программе обучения такого этого не предусмотрено.

— Да потому что с вами вся наша программа летит псу под хвост, — зайдя на кухню сказал Иван Абрамович, — не было у нас еще ни одного одаренного со средними способностями к усвоению ДНК. За эту неделю вы, молодой человек освоили нашу месячную программу.

— Как месячную, — поразился я, — разве так не обучают всех одаренных?

— Обучают, — согласился он, подходя к холодильнику и доставая из него продукты, — но не следует забывать, что основная цель программы это открытие способностей, а не их развитие. Это важно сделать, как я уже говорил, потому, что по прошествии полугода, плюс минус еще четыре месяца, альма закостеневает и утрачивает способность к обучению. К развитию — пожалуйста, сколько угодно, а вот что-то новое изучить уже не удастся. Именно поэтому мы стараемся сначала активировать весь возможный потенциал одаренного, и только потом переходим к его развитию.

— Постойте, — перебил я, — но ведь Владимир говорил как-то, что обучение идет в серьез и полным ходом?

— Конечно, — согласился Альцман, — ведь он не сторонник полумер. Если учит, то делает это на совесть. Но тут одно другому не мешает. Вы тренируетесь и одновременно учитесь управлять собственным телом. Пока что только регенерацией, причем на подсознательном уровне, но это тоже важно.

— И сколько же тогда времени занимает полное обучение?

— Порядка семи лет. Может больше, все зависит от степени вашей обучаемости.

— Однако…

— Впрочем, могу вас порадовать, учитывая, с какой скоростью идет обучение, вы вполне можете уложиться и в год. Ну… во всяком случае по дисциплине Владимира.

— Подождите, то есть вы хотите сказать, что я могу научиться всему, что он умеет всего за полгода?

— Круто, правда? — хохотнул Илья, — Вот только слово научиться тут не совсем подходит, вспомнить — будет более к месту.

— Обалдеть, — тихонько пробормотал я, пытаясь переварить в голове подобную новость. Стать мастером, подобным моему учителю всего за год! Это просто немыслимо! Люди годами стремятся достичь подобных результатов. Да что там годами, десятилетиями! А тут сразу бах — и мастер. В такое трудно поверить.

— Это мнение вашего наставника, — пожал плечами Альцман, — тут уж ему виднее чего вы стоите. Что же касается меня, то я настоятельно рекомендую вам на этих выходных посетить нашу вторую базу. Это не так далеко, буквально пару часов езды на машине. Дело в том, что обычно наши ребята занимались по недельной системе, то есть первая неделя — на регенерацию и боевые искусства, вторая — изменение и регуляция собственного тела, третья — глобальное изменение, затем целительство и так далее. Все это делалось только с одной целью, выявить склонность человека к каждой из способностей, определить примерное время на их активацию или развитие, и по полученным данным составить индивидуальную программу, по которой дальше и будет обучаться наш подопечный.

— Но со мной вы решили по-другому? — уточнил я.

— Да, и тут можете благодарить не только наш удачный эксперимент, но еще и вашу хорошую природную обучаемость. Более того, за то время, что у нас не было учеников, методика преподавания была существенно улучшена, в том числе и в плане прогноза. Теперь мы можем с большой долей вероятности утверждать о склонности человека к той или иной способности без проведения пробного обучения, а просто сняв с него биометрические параметры.

— Тогда я не совсем вас понимаю, если уже и так все известно, то зачем… — начал я.

— В том то все и дело, что неизвестно. Проверить систему было не на ком. На уже прошедших обучение специалистах ставить эксперимент было бы не совсем корректно, а учеников у нас не было давно. Поэтому я и решил в кратчайшие сроки прогнать вас по всем основным дисциплинам, тем более что теоретические выкладки уже есть, осталось доказать их на практике.

— То есть вы хотите сказать, что предполагаете чему я смогу быстро обучиться, а чему нет?

— В общих чертах да, — согласно кивнул профессор, — ну а спешка объясняется очень просто — мне интересно. И если вы обладаете свободным временем на выходные дни, я прошу уважить старика, тем более, что если я окажусь прав…

— То четвертая Нобелевская премия у вас в кармане, — закончил за него Илья.

— Чего? — вытаращил глаза я, — какая премия?

— Нобелевская, — ехидно оскалился аспирант, — четвертая. В теории разумеется. Ведь данные по нашим разработкам публиковать запрещено.

— Это в первую очередь позволит приступить к совершенно новым задачам, — сверкнул глазами Альцман, — и на всякие премии, грешащие подтасовкой мне глубоко плевать.

— Конечно — конечно, — с донельзя серьезным лицом закивал Илья, — а как иначе? Наука превыше всего, престиж и деньги по боку.

— Я смотрю, что тут кто-то стал слишком умным, — сощурившись, протянул профессор.

— Дык, весь в учителя же, — развел руками тот.

— Мда, пожалуй, в том месяце я поторопился с выводами, написав на тебя такую лестную характеристику для предзащиты. Ума у тебя не прибавилось ни на грамм.

— Это почему это?

— Да потому что, молодой человек, вы совершенно забыли за последнее время, что я по-прежнему ваш учитель, и то, что у нас был договор…

— Эй-эй! — сразу заволновался Илья, — это не считается!

— Считается! — теперь уже гаденько ухмылялся сам Альцман, — срок договора истекает только через две недели, о чем вы, молодой человек, благополучно забыли. Думаю, три эксперимента будет достойной компенсацией за мой моральный ущерб.

— Сколько?! — выкрикнул он.

— Четыре, — невозмутимо добавил профессор, — и за каждую попытку оспорить результат — еще по одному сверху. Продолжим полемику?

— Нет, — буркнул тот, — я согласен.

— Вот и чудненько, — расплылся в улыбке Альцман, — жду вас сегодня на минус третьем этаже в два часа. Да, кстати, предупреждая будущие вопросы Дмитрия, поясню, дабы избежать искажения информации из других источников, — он покосился на своего аспиранта, — каждое открытие, производимое нашими учеными, поощряется премией. Размер премии зависит от важности открытия и того значения, на которое она могла бы претендовать в мире при своей публикации. На моем счету уже три Нобелевские премии. Пусть и в теории, но они есть. Вынеси я свои выкладки на всеобщее обсуждение, то даже у самой привередливой комиссии не нашлось бы оснований для отказа от вручения. Однако по понятным причинам сделать это невозможно. Денежная премия мне, конечно, была выплачена, но, как вы понимаете, деньги для ученого вторичны, в то время, как всеобщее признание, возможность рассказать всем о своих достижениях и обсудить их с умными людьми… Это бесценно.

Что же касается моего ученика, то в свое время он так достал меня своими подколками про «гениальность» и «премии», что пришлось пойти на некую договоренность: он прекращает топтаться на моих больных мозолях, а я прекращаю привлекать его в своих экспериментах. Договаривались мы на полгода, однако Илья, судя по всему, забыл об этом, а также о том, что размер штрафа определяю я сам, за что и поплатился. На этом все. Если все же решите последовать моему совету и поехать навестить леших, то не забудьте забрать у меня результаты своего обследования. Всего хорошего, — и довольный собой Альцман, не забыв прихватить с собой бутылочку холодного кваса с пирогом, покинул кухню.

— Охренеть, — проговорил я, — это что сейчас вообще было?

— Фашизм, во всем своем зверском виде, — пробурчал Илья, разом растеряв хорошее настроение.

— А что за наказание такое странное, — поинтересовался я, — в экспериментах противных надо ассистировать?

— Угу, только не ассистировать, а принимать непосредственное участие. В качестве подопытного.

— Чего?! — вырвалось у меня.

— Чего слышал, — ответил он, — ты думаешь, на ком мы испытываем свои новейшие лекарственные и технические разработки? На себе родимых! Потому, что в случае чего у нас шансов остаться в живых намного больше, чем у обычного человека-испытателя. Нет, конечно, предварительно изобретения проходят множество испытаний и проб на животных, — пояснил он, видя мое ошарашенное лицо, — но в финальном тестировании участие принимаем именно мы. И не всегда они бывают приятными.

Следующие полчаса я ржал как ненормальный, слушая жалобы своего нового знакомого на тяжелую жизнь ученого-испытателя. Организм одаренного был намного крепче организма обычного человека, тем более позволял чувствовать малейшие изменения в себе и контролировать, либо исправлять их разумом. Поэтому, если при испытании, скажем, новой вакцины против гриппа, подопытный чувствовал какие-то вредоносные процессы в своем теле, вызванные ее введением, то моментально их исправлял, а данные о повреждениях или их отсутствии записывал в журнал.

Однако не все йогурты одинаково полезны, как гласит реклама. Бывали и такие случаи, когда даже специалисты не могли справиться с последствиями некоторых препаратов, ну или могли, но далеко не сразу. Так, например, при исследовании опытного образца, увеличивающего работу мозга, для повышения мощности способностей одаренного, выяснился его полностью противоположный эффект. Способности не только не увеличивались, а наоборот полностью блокировались препаратом, превращая одаренного на два часа в обычного человека. Причем с весьма интересным побочным эффектом — диким расстройством желудка, на уже неограниченное время.

А так как испытывать эту гадость в то время выпало Илье, то он получил массу непередаваемых ощущений, особенно учитывая тот факт, что второй лекарь, обязательно обязанный присутствовать на подобных экспериментах в качестве страховки, уехал к своей жене на день рождения, надеясь, что его прикроют на работе. Не вышло. Когда он прибыл обратно на базу, спасать своего коллегу, то тот уже практически полностью утек в канализацию, и вид его бледной тушки, сидящей на унитазе, вызывал скорее жалость, чем смех.

По шапке тогда получили многие, в том числе и руководитель проекта. А за грубое нарушение техники безопасности, второго лекаря лишили годовой премии и дали выговор, с занесением в личное дело. Коварная же жидкость, выпитая аспирантом, наоборот, была признана отличным боевым средством для возможного контроля одаренных, и взята на вооружение без изменений. Еще бы, лишение врага своего главного оружия, да еще и с таким деморализующим эффектом.

Конечно, не все случаи были такими забавными. Были и тяжелые травмы. Так, например, при испытании одного из образцов нового стрелкового вооружения, Виктор (второй испытатель, сейчас работающий хирургом в центральной клинике города) потерял обе руки. Хорошо хоть голову не задело. Руки пришлось отращивать заново, а по ощущениям и времени, которое все это дело заняло, радости парню не добавилось.

Но такие случаи все же были редкостью. По большей части все эксперименты сводились к рутине. Подробные испытания, возможные сочетания с другими веществами, если это препарат, или возможность работы в разных средах и условиях — если это техническая модель, и т. д. Отчеты и бюрократия занимали большую часть времени всей подобной работы.

— Ладно, — хлопнул себя по коленям Илья, вставая из-за стола, — работать надо.

— Так сегодня же вроде выходные?

— И что? Может мне просто интересно то, чем я занимаюсь, не думал об этом? — поинтересовался он, — а еще ученым хочешь стать.

— Хочу, — кивнул я, — и надеюсь стану, вот только отдых нужен в любом случае, и любая работа, какой бы прекрасной она не была, рано или поздно надоедает.

— Есть такое, — согласился он, — но я не люблю сидеть без дела, а на базе у меня их не так уж и много. В отпуске отдохну, развеюсь. Он у нас, кстати, тоже за счет государства, выбирай сам куда хочешь и лети! Правда только по России — зарубеж нам ход заказан.

— Да ладно? И что, прям все расходы оплатят? — недоверчиво спросил я.

— Ну… в разумных пределах, конечно, но обычно всем оплачивают. Если ты только не собрался заказывать себе супер-люкс за сто тысяч долларов в сутки и торчать там целый месяц. А так — пожалуйста. Хочешь на Дальний Восток или в Ялту? Да ради Бага, бери билеты и езжай. Полет, проживание, питание — все за счет отдела. Деньги предварительно получаешь в бухгалтерии, они знают, сколько нужно на отдых в каждой стране и в какой ее части. Причем не жмотятся, что немаловажно. Подписываешь документы у Митрова и вперед!

— Крутой у вас отдел…

— Не то слово, и начальник — мужик правильный. Это он в свое время такие условия выбил.

— Если еще и зарплату платят, то я вся ваша, — засмеялся я.

— А как же! У нас все есть, — улыбнулся в ответ он, — но это потом. Так что, куда едешь сегодня?

— В Ялту.

— Э нет, приятель, не так быстро, — засмеялся он, — сначала обучение закончи, и полгода отработай, тут все по законодательству.

— Нет в жизни справедливости, — огорчился я, — ну тогда к лешим вашим поеду. Куда деваться. Только позвоню друзьям, чтоб не волновались. Это возможно?

— Конечно, — кивнул он, — твой сотовый у охраны в соседнем домике. Позвонишь в дороге, возле базы не стоит светить свои номера лишний раз.

— А кто повезет?

— Владимир, он как раз туда собирался, у него к Духобору дела какие-то накопились, вот и закинет тебя.

— К кому? — вытаращился я на него.

— К заведующему лаборатории, — продолжал веселиться Илья, — он их местный Батька, глава научного отдела и духовный наставник. Называй как хочешь — не ошибешься.

— Э-э-э…

— Да не парься, — хлопнул он меня по плечу, — со временем войдешь в курс дел и перестанешь всему удивляться. У нас тут хватает приколистов. Ты бы видел, что было с московской комиссией, которая приезжала к нам с проверкой в прошлом году. У них чуть крыша не поехала, ведь для того кто не в теме многое кажется жутким бредом, а у нас такого добра навалом. Ладно, пойду я.

Махнув мне рукой, Илья вышел с кухни.

Доедая картошку, я посмотрел за окно. Темнотища… Не такое уже раннее, но все таки зимнее утро было еще в своих правах. Видно было только хорошо освещенный двор с куском забора, а дальше все терялось в непроглядной темноте. Чем бы заняться? Пойти попросить у охраны телефон? Смысла нет, и так перед поездкой его заберу. Пойти поговорить с профессором? Так он уже и так все сказал, а отвлекать его от работы не дело. Тем более что пока я не закончу обучение, заниматься со мной наукой он не будет. Тут Иван Абрамович был непреклонен. Если заниматься всем и сразу, то не добьешься ни того ни другого.

Тут мой взгляд упал на стоящий на плите металлический чайник с холодной водой… Хм, а не навестить ли мне своего учителя? Конечно, последствия могут быть весьма печальными, но глубочайшее чувство морального удовлетворения того стоит. Подхватив заветный предмет, я отправился приводить в жизнь свою коварную задумку. Поднявшись на второй этаж, я тихонько притаился под дверью Владимира. Тишина. Мерное дыхание. Спит зараза! Дверную ручку поворачивал, наверное, целую минуту, и отпускал примерно столько же, чтобы она не издала ни единого звука. После чего проник в комнату и начал тихонько подкрадываться к спящему на спине человеку. Я уже почти наклонил чайник над безмятежно сопящем в потолок учителем, когда он неожиданно открыл глаза и голосом, в котором не было ни капли сна сказал:

— А, это ты Дима, спасибо, — после чего забрал у меня из рук оружие возмездия и припал к горлышку.

— Ты как, сегодня со мной едешь или домой? — поинтересовался он, оторвавшись от чайника, совершенно не обращая внимания на мой крайне расстроенный вид.

Я молча кивнул.

— Ну, вот и ладушки. Иди, собирайся тогда, через час выезжаем. Чайник я сам на кухню отнесу.

— Угу, — мрачно ответил я и отправился к себе в комнату. Вот гад, еще и издевается. Как он вообще меня услышал, я ведь не издал ни звука?

— Да и на будущее, — крикнул Владимир, словно прочитав мои мысли — если решишь и в следующий раз принести мне водички, то не дыши так громко, ты меня разбудил. Просто оставь рядом с кроватью.

Тихонько бурча сквозь зубы, на собственную несознательность я пошел к себе. Собирать особо было не чего. Все тот же рюкзак с вещами и пару книг профессора до кучи. Первую я все же решил дочитать, благо страниц осталось мало, а времени целый час.

В принципе, никаких точных сведений дальше книга уже не содержала, изобилуя выводами по работе и предположениями, на тему дальнейшего развития возможностей человека. Единственно точно доказанным фактом в заключении было то, что одаренных возможно узнавать сканируя активность головного мозга. Причем сканирование осуществляется не только приборами, но еще и астральным зрением. Т. е. в принципе, научившись, я могу увидеть себе подобных на расстоянии, просто напросто посмотрев на их астральное излучение. Именно астральное, а не эфирное. Аура тут ничем помочь не могла. Подобное излучение по яркости было намного выше, чем у обычных людей. Наладив интерфейс у себя в голове, можно было даже выводить уровень развития способностей одаренного в процентном соотношении. Тут, по сути, все было совсем просто: чем больше у тебя активировано способностей, чем больше ты умеешь, тем интенсивнее свечение. Свечение, через твое астральное зрение, идентифицируется мозгом и с помощью био-программы, тобою же и созданной, выводится в активное сознание. Весьма неплохо. Надо будет у Альцмана еще статеек научных выпросить, все же уже целых два года прошло с момента написания этой книги, а наука не стоит на месте. Нужно быть в курсе событий.

Вздохнув, я закинул в рюкзак вторую, выданную мне профессором книжку, с названием «Тонкое строение Земли. Гипотезы и факты» и направился к выходу.

Через час мы уже мчались по трассе М-53, направляясь к базе леших. Владимир уверенно вел свой «Хаммер» по заснеженной полосе. В этом году зима удалась на славу — снег валил как из мешка, да и морозы не подкачали. Однако хоть это и делало счастливее детвору, лепившую снеговиков или катающуюся с горки на всем что только можно, но сильно огорчало коммунальщиков и автолюбителей.

Впрочем, моего учителя это факт, казалось, нисколько не огорчал. Он молча гнал свою черную хромированную махину через снежную пелену, наслаждаясь дорогой, скоростью и тяжелым роком льющимся на нас из динамиков. И что уж греха таить, я тоже этим наслаждался. Ну и попутно, листал весьма интересный отчет, отданный мне Ильей перед отъездом. В нем, как и обещал, Альцман собрал все данные моих обследований с общим заключением в конце. Результаты по своему психо-физическому состоянию смотреть я не стал, так как полностью доверял в этом признанному светилу науки, да и просто бы тупо не понял и половины из того, что там написано, поэтому сразу перешел к заключению. Заключение было написано предельно сжато и укладывалось всего в один лист.

Изучив его, я понял, что если теория профессора верна, то никаких проблем, кроме, возможно, «глобальной перестройки» у меня не возникнет. Ну а предвидение, скорее всего, просто обломится, шанс на его благополучное изучение, мягко скажем, не очень велик. Осталось только все это дело подтвердить на практике. Кстати, почему-то нигде нет даже упоминания о всякого рода телепатических свойствах. Ну, там способность считывать чужую память, или даже управлять разумом. Этого нет? Или же просто подобная информация считается секретом даже от учеников этой маленькой академии? По идее не должна, ведь вряд ли эта дисциплина, если она существует, является легкой для усвоения. Хм. Надо будет уточнить потом этот момент.

Бережно собрав все документы обратно в папку, я убрал ее в рюкзак, и поинтересовался у Владимира долго ли нам еще ехать. Как оказалось не очень — всего час с хвостиком. Времени хватало поэтому, недолго думая, я достал с заднего сидения небольшой, но очень тяжелый металлический ящичек, который мне выдала охрана базы. В нем находился мой отключенный телефон. Разговоры по сотовым в пределах обоих научных комплексов были полностью запрещены, разрешалась только связь по внутренней проводной линии. Сделано это было и в целях обеспечения безопасности, и для исключения лишних проблем особо чувствительным приборам. Кстати именно поэтому база находилась далеко загородом и под землей. Меньше лишних вибраций и волн. Конечно, в этом элитном поселке проживали и обычные люди, если таковыми можно назвать нашего мэра, зам. губернатора и прочих важных богатых шишек, пользующихся благами цивилизации, однако расстояние между участками сводило на нет все эти возможные неудобства.

Достав телефон из ящичка, я включил его, и некоторое время просто сидел, держа его в руках и размышляя. Звонить никому не хотелось. Совершенно. Даже Косте. Только что забытый груз проблем вновь всплыл на поверхность и давал о себе знать ноющим чувством в груди. Как же мне… Так, хватит. Я взял себя в руки и поднес телефон к глазам. Ограничимся обычным сообщением. Мол, все в порядке, жив — здоров и даже слегка потолстел, на связь выходить могу редко, так как это запрещено, на этих выходных буду полностью занят учебой, освобожусь к следующим, будет время — позвоню. Нормально? Нормально. Ткнув в кнопку отправить, я послал это нехитрое сообщение Косте. Если кому что-то от меня нужно, то пусть связываются со мной через него. Это конечно не совеем красиво, но ничего не поделаешь, потом сочтемся.

Первое что поразило меня по прибытии на новое место обучения, так это полное отсутствие охраны. Ни ограды, ни постов, ничего. Обычная такая среднестатистическая русская деревенька, затерянная в чаще леса, с единственной разбитой дорогой ведущей к ней. Впрочем, назвать эту колею, пробитую колесами в грязи и замерзшую к зиме дорогой, мало у кого повернулся бы язык. Деревенька насчитывала всего около десятка домов, выглядевших на удивление презентабельно и добротно, будто их построили совсем недавно. Особняком выделялся огромный двухэтажный домина. В обычной ситуации я бы подумал, что это клуб или какое-нибудь здание колхоза, оставшееся еще с советских времен и заселенное за ненадобностью, однако новизна и знание что здесь все-таки находится, не располагали к поспешным выводам.

Владимир, виртуозно огибая невидимые под снегом ямы, подкатил как раз к этому зданию. Мы уже выходили из машины, когда из него нам навстречу вышел здоровенный мужик. По-другому и не скажешь. Он был чуть ниже моего учителя, то есть имел в росте примерно сто восемьдесят — сто восемьдесят пять сантиметров, однако был такой ширины, что выражение «косая сажень в плечах», можно было смело опустить за недостаточное отражение действительности. Обычные волосы, ни короткие, но и не длинные, ярко зеленые глаза, спокойное выражение лица, гладко выбрит. Квадратная челюсть прямо-таки не давала даже намека на легкую щетину. Одет очень просто: армейские сапоги, серые штаны и расстегнутая на груди короткая дубленка на голое тело. Причем все это не смотрелось как-то показушно или вульгарно. Просто обычный русский мужик, который ходит у себя по двору, так как ему удобно.

Тем временем беззастенчиво рассматриваемый мной человек спустился с крыльца и, пожав руку Владимиру, протянул здоровенную ладонь мне:

— Духобор.

— Дима, — мои пальцы хрустнули в мощной лапе заведующего лабораторией, — очень приятно.

— Мне тоже. Давненько у нас учеников не было, — серьезно кивнул он и, повернувшись к Владимиру, добавил, — Алиса уже и не знает на ком свои наработки пробовать.

— Алиса? — не понял я.

— Это моя дочь, — пояснил он, обернувшись, — она у нас один из лучших преподавателей. Даже педагогический специально для этого закончила.

О Боже, если это окажется второй Альцман, только в юбке, то мне кранты. Теперь понятно, почему сюда Илья ехать не захотел. Работы у него много, ага, как же.

— Ладно, пойду пока парню твоему экскурсию по базе проведу, — решил нач. лаб., - ты с нами?

— Нет, — покачал головой мой учитель, — пойду Антона навещу, узнаю как там дела.

— Да что с ним будет, — пожал плечами тот, — отдыхает, тренируется, Льет за ним присматривает. Ну да это твое дело конечно, заходи потом ко мне — поболтаем.

— Обязательно, — кивнул тот, уже поднимаясь по крыльцу к двери.

— Ладно, пойдем, — хлопнул меня по плечу Духобор, — покажу тебе, где у нас что.

Следующие полчаса, мы ходили по всему комплексу, изучая местные достопримечательности. Духобор, не смотря на свой мрачный внешний вид, оказался добродушным дядькой и обладал весьма незаурядным умом. Как оказалось, при основании Сибирского филиала одаренных, он вместе с Митровым был переведен сюда из Москвы на постоянное место работы. А так как он мастерски разбирался в биологии и ботанике, обладая помимо степени доктора медицинских наук, еще и весьма сильным даром, то вопрос о том кого же назначить на должность главы леших даже не стоял.

Со временем база ширилась и росла. В Сибири оказалось на удивление много одаренных, со склонностью именно к дару целительства. Нет, конечно, каждый одаренный, по сути, был универсалом, после обучения мастерски владеющий своим телом, но все же был и такой фактор как природная предрасположенность. Например, все же умеют готовить. Кто-то лучше, кто-то хуже, но умеют все. И среди них всегда находятся такие люди, у которых это получается намного быстрее и качественнее, чем у других, плюс ко всему они получают от этого удовольствие. Так и среди одаренных. Уметь ты можешь многое, но что-то у тебя получается обязательно лучше, а значит это и есть твое призвание.

Сама база, как я уже говорил, располагалась глубоко в лесу, но, не смотря на это, деревья были вырублены только для строительства главного дома. Остальные же, более мелкие домики, стояли, втиснувшись между стволами. Причем никакого чувства тесноты это не вызывало, все было сделано хоть, и просто, но со вкусом и гармонично.

К моему удивлению в главном доме жила охрана, следящая за единственной дорогой ведущей в поселение и присматривающая за складами, расположенными там же. Маленькие домики, предназначались для штата младших научных сотрудников, аспирантов и небольшого числа обслуживающего персонала.

— А где же ваш знаменитый научный комплекс, центр реабилитации и прочее? — слегка разочарованно поинтересовался я концу нашей прогулки, — под землей, что ли?

— Нет, — усмехнулся Духобор, — дальше в лесу, тут недалеко. Тебе дочка чуть позже все покажет, а то она меня не простит, если я ее опережу. Хочет кое-что проверить.

Видимо все мнение по этому поводу явственно отразились на моем лице, потому что он хохотнув, опять хлопнул меня по плечу и пояснил:

— Да не бойся ты! Она не твой Альцман, чтобы над людьми опыты ставить. Она педагог, вот и хочет свои наработки на тебе проверить. Преподавательские, подчеркиваю. Так что не тушуйся. Пойдем, лучше перекусишь с дороги, да с ней пообщаешься.

Уже подходя обратно к главному дому, я стал свидетелем жестокого и коварного нападения пушистого, истошно пищащего комка на моего учителя. В роли комка выступала хрупкая, стройная девушка, с развевающимися на ветру каштановыми волосами, которая повисла на Владимире и начала его самым бесцеремонным образом тормошить в разные стороны, постоянно о чем-то спрашивая. Тот же в свою очередь просто впал в ступор и молча, стоял соляным столбом, умоляющим взглядом смотря на нас, проходивших мимо. Духобор, глядя на это зрелище, лишь добродушно усмехнулся и, не сбавляя шага, утопал в дом, прихватив с собой и меня.

— Что это было? — поинтересовался я у него, когда мы расселись в просторной, но уютной кухне.

— Это и есть Алиса, — улыбнулся он, — давно не видела Володю, вот и обрадовалась.

— А вот он, похоже, не очень…

— Дурачок потому что, — мужчина пожал широкими плечами, — вечно с заморочками своими носится. Ладно, не наши это дела, сами разберутся. Ты кашу с мясом будешь?

— Буду, — улыбнулся я, — я вообще всеядный.

— Это хорошо. Настоящий мужик таким и должен быть, — кивнул он, — тебя Ваня к нам на недельку отправил, как я понимаю?

— Ваня? — удивился я, — а, это вы Ивана Абрамовича имеете в виду? Нет, на выходные только, потом обратно.

— Хм… Странно, — протянул мой собеседник, — обычно он не меньше недели тут учеников держал, пока все данные не снимет.

— Так может потому так, что он уже? — спросил я, — У меня есть с собой все данные нового обследования. Вроде как новая методика и все такое.

— Хм… Да он что-то упоминал об этом. Дашь посмотреть бумаги?

— Конечно, — кивнул я, залезая в рюкзак и протягивая ему небольшую папочку, — вот.

— Интересно, — задумчиво проговорил он, раскрыв ее на столе и углубившись в чтение, — ну если так дело пойдет, как тут написано, то…

Договорить он не успел, так как был прерван взъерошенным пушистым чудом влетевшим в двери и с порога начавшим возмущаться:

— Пап, это просто свинство, он опять сбежал! Нет, ну ты представляешь?! Только приехал и у него видите ли сразу нашлись дела!

— Волка ноги кормят, — дипломатично прогудел Духобор.

— Это не волк, это самый настоящий баран! Ну как он не поймет… Ой! — тут она заметила меня, скромно сидящим на стуле и остановилась на полуслове. Впрочем, ненадолго. — Так это вы и есть наш новый ученик?

— Да, это я, — пришлось кивнуть мне.

— Алиса, — девушка протянула мне узкую ладошку, искренне улыбаясь, — очень рада познакомиться.

— Дима, — ответил я, вставая и осторожно пожимая протянутую мне руку. Впрочем, боялся я совершенно зря — мои пальцы хрустнули совершенно так же, как и при знакомстве с ее папой. Охренеть можно, ну и силища! — тоже рад.

— Пааап, — повернулась она к зав. лабу, — ты ведь не против если мы…

— Он весь твой, дорогая, — улыбнулся мужчина, — только не забудь потом дотащить его до кухни, на первых парах еда самое главное.

— Да помню прекрасно, — отмахнулась она, — чего ты мне вечно прописные истины повторяешь. Ну, что, пошли? — обратилась она уже ко мне.

— Так ведь, это… — я покосился на греющуюся в микроволновке большущую тарелку с гречневой кашей.

— Ничего страшного, потом поешь. Тем более что на голодный желудок мозг работает лучше. Пойдем — пойдем, — взяла она меня за руку, — как раз к обеду освободимся. У нас ведь только два дня, надо поторопиться.

— Ты бы хоть Ванин отчет посмотрела сначала, что ли, — упрекнул ее отец.

— Уже, мне его вчера Илья на почту скинул.

На этом весь спор и закончился. Духобор остался на кухне гонять чаи, ну а я отправился вслед за девушкой в чащу леса.

Алиса оказалась слегка взбаломошенной и говорливой только на первый взгляд. Когда накал эмоций слегка схлынул (хм… видать и впрямь нравится ей мой учитель) она начала спокойно мне рассказывать о том, что здесь происходит и зачем я ей нужен именно сейчас. Все оказалось совсем просто. Пять лет назад она защитила кандидатскую и, став сначала кандидатом педагогических наук, а затем и доцентом, благо преподавательский стаж уже позволял это сделать, решила не откладывать в долгий ящик работу над докторской. На ее написание ушло всего три года, теория и доказательства были безупречны, но вот беда, не на ком было ее опробовать. Молодые одаренные буквально как сквозь землю провалились, а за уже прошедших обучение, не имело смысла даже браться — нарушилась бы чистота эксперимента, ведь они уже обладали всеми возможными способностями. И вот тут появляюсь я. Да еще и с таким высоким процентом вероятности обучения — просто подарок небес! Более того, эта методика совершенно не требовала никакой специальной подготовки, основываясь практически на одних эмоциях ученика и легком вмешательстве в мозговую деятельность учителя. После этого у одаренного просто активировалась способность взаимодействия с природой. Далее же шло уже обычное обучение контролю и управлению, полученным даром. На первом этапе от меня требовалось только искренность в чувствах, и открытость миру. Т. е. просто напросто расслабиться и наслаждаться пейзажем, как я понял из слов Алисы. Ну а далее будет далее. Что ж, все предельно ясно. Будем посмотреть…

Между последних двух домов, стоящих на краю этого маленького поселения, обнаружилась широкая тропинка, протоптанная в снегу. По ней легко можно было идти вдвоем, чем мы и не преминули воспользоваться. Идти оказалось и впрямь недалеко, буквально минут десять. Тропинка была хорошо утоптана, убрана, а те ветви елей, которые могли мешать ходьбе, хм… подвязаны. Не срублены, а именно что аккуратно подвязаны веревочками к стволам или к соседним деревьям. Да и вообще лес выглядел как-то ухожено. Ни подлеска, ни торчащих коряг под ногами. Про поваленные стволы и пни вообще молчу. Может, это все и было, конечно, но уж точно не в пределах поселения и дорожек.

Однако когда мы дошли до самого лабораторного комплекса, я понял что все, виденное мною до этого, было обычным таким предбанником. Тропинка заканчивалась на краю огромной поляны, сравнимой размерами с хорошим таким полем. Футбольным полем. По ее краям прижались к стене леса маленькие двухэтажные деревянные домики, каждый из которых, отличался собственной архитектурой, размерами и цветом крыши. Ну, просто коттеджи в миниатюре.

На противоположной от тропинки стороне поляны рос здоровенный дуб, до середины ствола утопающий в земляном холме и накрывающий своей кроной как минимум треть всего свободного пространства. От вершины холма, начиналась широкая винтовая лестница, которая огибала ствол дерева и заканчивалась у самых нижних, первых его ветвей. На них, прижимаясь к могучему стволу, лепились маленькие домики, площадки, балкончики и просто небольшие изогнутые наросты, на которых было удобно сидеть. Эти строения поднимались все выше и выше, доходя до самой вершины лесного исполина, соединяясь подвесными мостиками, переходами, лесенками всех форм и размеров, и превращая его в самый настоящий маленький город. В самом же холме были видны небольшие круглые окна в два этажа, а у самого основания — двери, самые настоящие двери, ведущие внутрь этого без сомнения грандиозного сооружения.

Но даже не это поразило меня до глубины души, заставив остановиться прямо на краю всего этого великолепия, открыв рот. Все что здесь было: поляна, дерево, крыши домов и сам холм утопали в зелени. Шумела листва в кроне, колыхалась трава, кое-где даже росли цветы, радуя глаз яркими красками. Крыши маленьких коттеджей, покрытые разноцветной черепицей, были не на всех домах, на некоторых их заменял травяной покров. Как раз на ближайшей к нам такой крыше, развалились двое молодых людей с папками в руках, и, попивая пиво из бутылок, что-то оживленно обсуждали. На крыльцо другого дома, вышел степенный дедушка в очках и с белой бородкой. Удобно устроившись на веранде, он поставил возле себя чашечку кофе и, взяв со стола ноутбук, принялся внимательным образом что-то в нем изучать.

Лето… Настоящее лето. В Сибирском лесу, накануне Нового года… Даже бабочки летают. Обалдеть просто…

Сколько я так простоял, созерцая все это великолепие, не знаю, наверное, прилично, но никто меня не отвлекал. Наконец до сознания дошел тихий голос Алисы:

— Красиво, правда?

Я только и смог что кивнуть в ответ. Слов не было. Как? Как они все это сделали?! Или это просто природная аномалия, причем такая о которой даже никто и не слышал?

— Попробуй почувствовать лес, который тебя окружает, — продолжал вкрадчиво и одновременно спокойно журчать ее голос. Он дарил тепло, обволакивал, дарил чувство спокойствия и уверенности. — Лес что тебя окружает он живой, как и ты. Почувствуй его, вдохни его воздух, ощути тепло идущее от земли и деревьев. Проснись… Ты его часть, а он часть тебя…

Мир слегка покачнулся. Не знаю как это вообще возможно, но я почувствовал… Это просто не с чем было сравнить. Это просто не поддавалось описанию. Самым достойным сравнением было ощущение, как будто тебя вселили в совершенно чужое и незнакомое тело. Большое, непривычное, которым ты не умеешь толком управлять, но в котором уже живешь. Я чувствовал себя младенцем. Я видел тысячами глаз. Я чувствовал каждую травинку, каждый листочек. Знал, что сейчас делает каждый лесной обитатель или человек находящийся под этими кронами. Ощущал, как одни мои деревья бурлят соками, неся живительную влагу вверх, к тонким веточкам, а в другие, наоборот, спят, копят силы до весны. Каждое из них жило своей жизнью, каждое обладало своими чувствами и энергией, каждое могло рассказать мне что-то свое, ведомое только ему.

Неожиданно я почувствовал укол боли. На фоне всеобщей идиллии он был таким неожиданным и острым, что я вскрикнул. Локализовать ее источник не составило труда. Всего через секунду перед моими глазами предстала небольшая ель, стоящая неподалеку от дома охраны, а спустя еще мгновение я согнулся от нового приступа боли сотрясшего и меня и деревце одновременно. Единственным на чем удалось сосредоточиться, была глубокая зарубка на ее стволе, посылающая волны боли в мое сознание. Боль, тоска, безысходность, желание жить. Непередаваемая смесь чувств и жалость смешались в душе. Хотелось помочь, но я не знал как. А потом, просто повинуясь порыву, попытался закрыть рану рукой, совершенно при этом не осознавая, что мое тело по прежнему находится на конце той тропинки, что ведет в основное поселение. Озноб прошел по нервам и без остатка впитался в кору маленького деревца. От раны не осталось ни следа. Совершенно чистая кора без малейших повреждений. Чей-то крик на грани сознания. Темнота.

— Рушить мою систему безопасности! — ревел чей-то могучий голос, — да я ему прямо сейчас его поганые ручонки вырву и на нужное место вставлю! Где эта сволочь?!

— Папа, папа, у нас все получилось, ты представляешь?! — радостный писк четко выделялся на фоне звуков остальных голосов.

— Боря, да перестань ты уже, — уговаривал кто-то, — прибьешь же мужика, оно тебе надо? Он и сам уже не рад, что такое вытворил.

— Ах, не рад говоришь?! — не унимался бас, — сейчас ему еще не радостнее станет! То есть, по-твоему, когда охрана уничтожает свою же систему безопасности это в порядке вещей?!

— Да ладно тебе. Ну что с дурака взять? Он же совсем недавно у нас, еще не в курсе всего.

— Ты сам прекрасно знаешь, какое обучение и инструктаж проходит наша охрана! Так что не смей мне его тут защищать! И хватит меня уже держать за плечи, Вова, я все равное его найду… Нет, ну это надо же!

— Найдешь, конечно, — легко согласился собеседник, — но когда подостынешь чуток. Пойдем-ка лучше настоечки выпьем…

— Эй, просыпайся уже, — тормошил меня кто-то за плечо, — день на дворе, а ты все дрыхнешь. Как тебе вообще не стыдно столько харю плющить?

— Кого там принесло? — проворчал я, тяжело разлепляя глаза и вглядываясь в собеседника.

— Меня, — улыбаясь на краю моей кровати сидел Антон собственной персоной, — как ты себя чувствуешь?

— Да нормально вроде, — пришлось пожать плечами, — а почему…

В этот момент память услужливо подсунула ворох событий, предшествующий моему долгому и здоровому сну, после чего я похолодел. Это как же меня нехило-то накрыло тогда… Лес, деревья, цветущая полянка посреди зимы в Сибири… И эти ощущения… Я не просто чувствовал себя лесом, я был им! Брр… я ошалело потряс головой, прогоняя наваждение. Надо же… наркомания-то какая…

— О, видать вспомнил все, — толкнул меня кулаком Антон, вглядываясь в мое ошарашенное лицо.

— Ага, — слабо кивнул я, — жесть какая…

— Да нет, как раз наоборот, — покачал головой он, — все прошло более чем удачно. У тебя активировалась еще одна способность, причем без продолжительных тренировок и медитаций. Этого дорого стоит. Алиса прыгала до потолка вчера, конечно, уже после того как откачала тебя и принесла сюда.

— Принесла сюда, — ужаснулся я, — сама?

— А что тут такого? — пожал он плечами, — она же одаренная, и твои пятьдесят пять кило для нее не в тягость. Тем более уж очень она за тебя перепугалась по началу.

— Действительно, — пробормотал я, стараясь отогнать от себя видение как мою бездыханную тушку легко тащит на себе хрупкая маленькая девушка, — ничего особенного. А дальше-то что? Почему вообще так вышло, что я вырубился?

— А сам не понимаешь? — улыбнулся мой собеседник.

— Ну… я вроде бы решил вылечить какое-то дерево, елку кажется, потому что ему плохо, — чувствуя себя при этом конченым идиотом, проговорил я, — и вроде у меня даже получилось это сделать, а потом… ничего не помню.

— Вот, ты сам и ответил на свой вопрос, — кивнул Антон, — ничего толком не умея, не научившись распределять и контролировать силу, ты ее всю без остатка влил в лечение того дерева. Да еще и на расстоянии! В результате чего закономерно словил полную потерю внутренний энергии и как следствие гипогликемию. Но это ничего, Алиса тебя быстро в порядок привела. Лекарь она от Бога.

— Обалдеть, — покрутил головой я, — а ты откуда ты все это знаешь?

— Видел, — просто ответил он, — как же еще.

— Нет, это-то как раз понятно, я имею в виду подробности на счет энергии и все такое. Ты что…

— Ага, — радостно оскалился он, — представляешь, я теперь тоже одаренный. Во время транса произошла активация нужного отдела мозга и вот я с вами. Меня когда увозили проверили, конечно, но ничего такого не было, а вот спустя пару дней… Ну, да ты и сам уже знаешь, что требуется некоторое время на активацию. Такие вот дела, — закончил он.

— Да уж, — ошарашено проговорил я, — что тут сказать, поздравляю!

— Спасибо, — снова улыбнулся он, — так что теперь вместе учиться будем. Говорят, это делать никогда не поздно.

— Слушай, — решил поинтересоваться я, — а что вообще с тем деревом? Я когда в отключке был, мне показалось, как будто Духобор на кого-то орет по поводу безопасности базы и что виновата в этом охрана.

— А, да, есть такое, — согласился Антон, — Дело в том, вся система безопасности этой базы носит весьма специфический характер. Ты ведь, наверное, уже заметил полное отсутствие заборов, блокпостов охраны, и лающих собак за колючей проволокой? Так вот, это все на самом деле есть, но заменено самим лесом и прочей растительностью. Лес нас охраняет почище всех камер, датчиков движения и тепловизоров вместе взятых. Их можно обмануть, его — нет. Как только чужеродный объект входит в дальнюю зону обнаружения, на пост охраны поступает сигнал, и те выезжают на место чинить разборки незадачливому туристу или охотнику. Им объясняют то, что дальше расположен государственный объект и заворачивают назад. Но обычно этого даже не требуется. Средняя зона защищена куда лучше, и попадании в нее человек начинает испытывать давящее чувства страха, дискомфорт, тревогу. Обычно этого хватает для того чтобы изменить свое решение двигаться дальше. Одаренные не могут играть чувствами людей и себе подобных, а вот у матушки природы это получается в совершенстве. Чем мы собственно и пользуемся.

— Хм, зачем же тогда вообще посылать охрану? — поинтересовался я, — наткнутся на средний периметр — сами уйдут, а так только свое местоположение демаскируете.

— Если бы все так просто, — вздохнул он, — ты не представляешь, какие, порой, встречаются упертые бараны среди наших туристов. Они будут спокойно себе сидеть в средней зоне, не смотря ни на что, потому как все же нормально, никакой видимой опасности нет. А предчувствия всякие — так это удел женщин, а не настоящего мужчины. Ну и так далее. Как результат — ловят тяжелое психическое расстройство, плюс паранойю до кучи. Часть таких приходится долго лечить, а часть убирать подальше в дурку, чтобы дел не натворили. Поэтому проще лишний раз выслать наряд охраны, чем долго и упорно расхлебывать последствия своей халатности и чужой дурости.

— А есть еще и ближняя зона, — полуутвердительно сказал я.

— Есть конечно, как не быть, — согласно кивнул он, — и вот там уже нарушитель так легко не отделается. Во внутренний периметр вкачано столько энергии одаренных, что метаболизм деревьев, практически, равен человеческому по скорости. Это уже и не деревья в общем понимании, а хрен знает, что. Двигаться могут не так быстро как одаренные, но с вполне обычной человеческой скоростью — пожалуйста. Добавь сюда ядовитые шипы и отростки, подвижные корни с ветками, и получишь натуральный фильм ужасов в сибирских условиях.

— Да хватит уже заливать, — засмеялся я, — скажешь тоже. Я, конечно, многое видел за последние дни, но чтобы такое…

— Я и сам бы так сказал, если бы не видел все это своими глазами. Внутренний периметр перестраивался и создавался на протяжении почти пяти лет. Куча энергии, грандиозный труд всех местных ученых без исключения, замешанный на терпении и любви к растениям. Они тут каждый сучок знают и чувствуют. Только полгода назад как все закончили. А тут какой-то придурок из охраны решает «срубить елочку к Новому году». Причем аккурат во внутренней зоне, чего, мол, далеко ходить, все рядом растет.

— Ё-мое, — я представил себе все последствия подобного поступка для незадачливого охранника пойманного злыми сотрудниками на месте преступления, — он хоть живой?

— Живой, что ему сделается, — пожал плечами Антон, — хотя если бы его первым нашел Духобор, а не Андрей Васильевич, то могло бы и по-другому выйти. Тот как узнал, что охранник наделал, так рвал и метал. У него ведь таких деревьев всего чуть больше сотни, и в каждое вложен огромный труд. Под горячую руку и зашибить мог. Благо дело его Владимир на полпути поймать успел, и пока они там препирались, тот остыл немного. Андрей Васильевич, кстати, лесоруба того поймал, и как раз намеревался засунуть ему топор в… ну ты понял, как увидел злого нач. лаба, и зная его характер, от греха подальше закопал парня поглубже в сугроб, благо дело к тому времени у того и так оттуда одни только ноги торчали. Правда зря он переживал, все нормально закончилось, уволили просто и все.

— И это по-твоему нормально? — возмутился я, — Понятно конечно, что косяк серьезный, но не увольнять же за это.

— Дима, я конечно все понимаю, но и ты меня пойми. Вся охрана проходит специальную подготовку и долгий инструктаж. Знает что можно, а что нельзя. Знает как вести себя в разных предвиденных и не совсем предвиденных ситуациях. Про кучу подписок о неразглашении я вообще молчу. И теперь, зная все это, ответь мне, только честно, нужен такой идиот на секретном научном объекте или нет?

— Не нужен, — вынужден был признать я.

— Вот и я о том же. Он-то как увидел, что рана на дереве затягивается так топор себе на ногу и выронил. Стоит открыв рот и глазам своим поверить не может, а тут и наш сотрудник подоспел. Да что там говорить, даже срубить деревце нормально не мог, кто ж в одно и тоже место бьет? Клином вырубают всегда. Удивительно как вообще на такой объект попал… В общем, ну его на фиг. Вставай, давай лучше и пойдем я тебе базу покажу, расскажу где что.

— И покормишь заодно, — ткнул я в него пальцем, поднимаясь с кровати.

— А как же! Набьем тебя по полной программе.

— Это чем же?

— А всем что в холодильнике найдем, — жизнерадостно улыбнулся он.

— О, вот этого-то как раз мне и не надо! — протестующее вскинулся я, — знаю я, что у биологов там может храниться!

— Да ладно тебе, ну подумаешь, Илья разок там кишечник оставил. Он ему для опытов был нужен, из института срочная посылка пришла.

— Я понимаю, что для опытов, но не с продуктами же его хранить! — моему возмущению не было предела, — Не забуду, как я тогда вечером зашел на кухню перекусить перед сном немного. Открываю, значит, холодильник, а там: колбаска, сырок, картошечка жареная с мясом, салатик, кишечник, хлеб, огурцы. Я потом сутки после этого есть не хотел!

— Подумаешь, — не понимал меня мой менее брезгливый друг, — он же в контейнере лежал, а не так.

— Угу, — мрачно кивнул я, — в прозрачном. Рядом с картошкой. Так что ну его на хрен этих биологов.

— Кто-то не так давно хотел им стать, — ехидно заметил на это Антон.

— И стану, — ответил я, — со временем… Как привыкну…

— Ну-ну, — ехидненько улыбнулся он, — пойдем уже.

Выйдя из обычной с виду комнаты, практически ни чем не отличавшейся от моих апартаментов на старой базе, кроме цвета деревянных настенных панелей, мы оказались в просторном длинном коридоре. И вот он то, как раз и поразил меня своим видом. Никакого дерева, никаких покрытий и подвесных потолков: только травяной покров под ногами и на стенах устилал все пространство вокруг, сводясь над головой в красивую длинную арку. Единственным современным достижением техники были лампы — слегка выступающие из зелени потолка матово белые шары, легко освещали все свободное пространство теплым желтым светом. По бокам этого чуда природы находились двери, слегка утопленные в покрывающую стены зелень. Кстати, из чего были сделаны сами стены и потолок, я так и не понял — слишком густой была трава.

— Красиво, правда? — поинтересовался у меня Антон, шагавший рядом, — Мы сейчас находимся на втором ярусе холма в северной его части. Здесь же расположены жилые комнаты для персонала, небольшая библиотека и комнаты отдыха. На первом этаже — кухня, столовая, тренажерный зал, процедурные и центр реабилитации. Подвал всецело оккупировал лабораторный комплекс во главе с Духобором.

— А домики? — поинтересовался я, — и это, — ткнув пальцем вверх, намекнул на дуб огромных размеров.

— Домики? А, ты имеешь в виду те, что стоят по краю поляны? Это можно сказать база отдыха. Там живут люди уже прошедшие комплекс лечения и находящиеся на реабилитации. Ходят на процедуры в холм, кушают, отдыхают. Вся окружающая атмосфера, зелень среди зимы и прочее, создана не только для собственного комфорта, но и для приведения мозгов в порядок. Работа на контрасте, на шоке. Очень многим такая методика помогла вернуться к реальной жизни. Еще там живет часть сотрудников, некоторые даже с семьями. Как они уговорили на это начальство, даже не спрашивай, сам не знаю, но парочка таких домов есть.

— Кстати, а как такое вообще возможно? Ну, чтобы тепло так было, трава, цветы… Блин, да я у вас тут даже бабочек видел!

— Трудно объяснить, — покачал головой он, — я, если честно, и сам мало что понял, когда мне пытался это втолковать Андрей Васильевич. Если вкратце и по-простому, то выходит, что здесь применена смесь силы одаренных и технологии вместе. Если бы использовалась только сила, то ее ни за что бы ни хватило даже на сотую часть из того что ты видишь вокруг. Чудовищно большие затраты на преобразование и поддержание экосистемы в нужном состоянии. Однако не обязательно разбирать всего человека на части, чтобы найти причину болезни, достаточно просто провести грамотную диагностику при минимальном воздействии. Как-то так вроде, не силен я в аналогиях, честно говоря. Вот и тут решили так же. Провели исследования, кучу расчетов, для того чтобы не нарушить баланс в природе, подтвердили исследованиями, и при минимальном точечном воздействии силы создали весь этот комплекс. В итоге для его поддержания, ежедневно работает установка климатического оружия локального характера, и один из одаренных по очереди полностью сливает свой энергозапас в окружающее пространство. Этого вполне хватает. Учитывая, что количество нас на базе уже перевалило за два десятка.

— Круто, — протянул я, — а я еще раньше науку ругал…

— И правильно делал, между прочим, не везде она осталась. Многие больше изображают деятельность, а не реально ею занимаются. Давно ударились в коммерческую прибыль от института и собственных должностей.

Тем временем мы уже дошли до конца коридора, который заканчивался небольшим круглым залом со стволом дуба в центре. Обвиваясь вокруг него, вниз и на вершину холма стремилась широкая винтовая лестница, та самая, край которой я видел тогда, стоя на тропинке. Вокруг все утопало в зелени. Такой же травяной пол, светильники на стенах, чуть более мощные и яркие чем в коридоре (впрочем, сейчас они не горели) и деревянные скамейки, стоящие в небольших углублениях по всему периметру помещения. Вершины холма не было, ее заменял стеклянный купол, прекрасно пропускающий солнечный свет. Сквозь него были видны кусочки голубого неба и огромная крона царственного дерева, шумящая на ветру. В принципе, уже только из-за нее можно было не бояться дождя, однако грамотная система козырьков и сточных желобов, надежно защищала лестницу и внутренние помещения от затопления.

— А что у вас там? — спросил я, задрав голову и глядя на небольшие домики, стоящие прямо на ветках и тянущиеся до самой вершины.

— Лаборатории, жилые домики некоторых ученых, пункт поддержания климат контроля, экспериментальные помещения, — пожал плечами он.

— На дереве?!

— Ну, да. Остальное все внизу стоит.

— Кхм, — пробормотал я, — а посмотреть-то это все можно?

— Конечно! И даже нужно! Я как узнал, что ты приехал, так сразу вызвался тебе небольшую экскурсию здесь провести, тем более что остальные равно все до обеда заняты.

— Чем это?

— Да какой-то эксперимент проводят в подвале. Там потребовались силы почти всех одаренных базы, поэтому до обеда мы никого из них не встретим. Можно спокойно везде пошариться, — улыбнулся он.

— А при них нельзя?

— Да можно, но у всех же куча разной работы, и крутиться в это время под ногами себе дороже. Да и людям неприятно.

— Ну да, по себе знаю, — согласился я, — занимаешься чем-нибудь, а тут тебе экскурсия как снег на голову. У нас в институте такое частенько бывало. Ходят, смотрят, а ты еще и рассказывай этим зевающим индивидам как тут все круто и важно.

— Вот видишь, сам все понимаешь. Так с чего начнем осмотр? У нас еще два часа в запасе.

— Давай снизу.

— Без проблем. Погнали!

Внутри холма база поражала своими размерами. Конечно, никакого чуда в этом не было, обычный визуальный обман. Мне тоже в детстве наша собака казалась огромной, когда бегала по квартире, и не такой уж и большой — когда на улице.

Центром всего строения, конечно же, был ствол дуба, обвитый лестницей. На каждом этаже вокруг него была сделана небольшая площадка: на втором — это зона отдыха, на первом — красивая столовая почти на полсотни человек. Повсюду деревянные столики на четыре — шесть человек, с белыми скатерками и стоящими в центре баночками специй.

От этих площадок, расходились широкие зеленые, в прямом смысле этого слова, коридоры, ведущие во все стороны здания. Несмотря на внушительные размеры столовой, соседствующей с немаленькой кухней, большую часть всего свободного пространства занимали все же процедурные. Зачем они нужны на базе, изобилующей лекарями, способными вылечить практически все что угодно я так и не понял. Антон же, пояснил, что не всегда грубое применение силы является самым эффективным средством лечения. Иногда вполне можно обойтись и дедовскими средствами, тем более, что многие из них весьма приятны, например, те же ванны. Хм, такие средства тянули на вполне солидные деньги, особенно учитывая тот факт, что были в основном европейского производства. Блин, даже здесь почти ничего своего нет, обидно за страну… Правда такие комплексы, хоть и занимали много места, но были в меньшинстве по сравнению с диагностическим оборудованием. Вот уж чего тут было в избытке. Всех форм размеров и марок. Полный интернационал. Стояло это добро тут с единственной целью — проверять показания одаренных лекарей. Ошибиться может каждый, тем более что методика подобного лечения людей, оперируя только энергией собственного тела, появилась сравнительно недавно, (ну, с научной точки зрения, конечно) и все еще нуждалась в строгом контроле.

Однако больше всего меня поразил центр реабилитации. Увидеть нечто, подобное тому, что там находилось, можно было, разве что в Японии, но там-то только технологии, а вот у нас… Стерильно чистые помещения, были поделены на меленькие сектора, в каждом из которых находилась одноместная капсула. Однако удивительным было не это, а их внешний, да и внутренний, я уверен, вид. Больше всего они напоминали огромные цветы, растущие из зеленого кокона, напичканного электроникой. В центре кокона находился человек, настолько плотно оплетенный листьями этого странного растения, что наружу видна была одна только голова. Из мягкой подложки, на которой он лежал, рос огромный, нежно розовый цветок, размером с хороший тазик. Поднимаясь на толстой изогнутой ножке, он нависал над лицом человека как зонтик, причем не просто нависал, а с него еще и сыпалась непрерывным, едва заметным ручейком пыльца, попадая прямо на лицо пациента, спящего в этом странном растении — капсуле. Кое-где листики были слегка раздвинуты, и из этих просветов тянулись к рядом стоящей технике многочисленные кабеля. Заняты были только пять капсул из двадцати.

— Аморалис белладонна, — тихонько пояснил стоящий рядом Антон, — «Прекрасная дама». Хотя кто-то говорит, что можно перевести как «прекрасная пастушка», или «сонная одурь», но я не силен в этимологии, и мне больше нравится первый вариант.

— Эм… а он и должен быть таких размеров? — поинтересовался.

— Нет, конечно. Это полностью модифицированная его версия, с совершенно другими свойствами и размерами. Все приборы что ты видишь, не более чем перестраховка, дополнительный контроль за жизненными функциями больного. Цветок контролирует все сам, но нам иногда бывает сложно отказаться от устоявшихся временем стереотипов.

Человек, помещенный сюда, находится на длительной реабилитации. С помощью растения она проходит в семь раз быстрее, чем, если бы он отдыхал в том же госпитале, например. Один день в капсуле это, примерно, неделя продолжительного отдыха, с хорошим питанием и сном. Кокон почти полностью автономен, единственное, что требуется это — питание для пациентов. Раз в сутки, им вводят специальную смесь для поддержания организма в тонусе, остальное обеспечивает сама капсула. Пыльца, которую ты видишь, оказывает одновременно и усыпляющий и лечащий психику эффект. Человек пребывает в стране грез, отдыхает, набирается сил. В ней он всегда в отличном настроении, его не мучают ни кошмары, ни воспоминания из прошлого.

— Похоже на наркотик, — покачал головой я.

— Это только на первый взгляд, — согласился он, — но на самом деле привыкания и вреда от этого нет никакого. Растение очень серьезно тестировалось перед началом использований, причем не раз, да и то, было введено в эксплуатацию только после большого числа положительных отзывов, сначала на одаренных, а потом уже на обычных людях.

— А чем его кормят? — заинтересовался я, — чистой энергией? Да и горшка с землей что-то не видно.

— Это было бы слишком расточительно, — усмехнулся Антон, — я же тебе говорил, система практически полностью автономна. Растение существует за счет помещенного в него человека. Это симбионт. Все отходы организма утилизируются и идут на питание цветка. Ну, а когда в нем никто не лежит, то подложку просто раз в день поливают водой с питательными веществами. Кстати, ты не думай, что выйдя из этой штуки, ты будешь весь грязный и неприятно пахнуть, совсем наоборот, цветок тебя полностью чистит, удаляя малейшие выделения, в том числе и отмирающие частички кожи. Единственное неудобство это небольшая влажность росы, по ощущениям — как будто полежал на траве утром или после дождя.

— Ты так знающе об этом говоришь.

— Так я уже лежал в ней, — улыбнулся он, — Духобор решил, что небольшой отдых моему телу не повредит. Всего сутки не больше. Да, совсем забыл, подложка растения базируется на небольшом массажном лежаке, а сама способна вырабатывать небольшие токи. Все вместе это, плюс еще какие-то особенности, о которых я уже забыл, если честно, поддерживают мышцы человека в норме и помогают избежать пролежней и атрофии. В общем, хорошая штука.

— Такую штуку еще бы еще в больницы наши поставить.

— К сожалению нельзя, — погрустнел он, — слишком много вопросов вызовет принцип ее работы. И как ты его объяснишь? Рассказывать об одаренных? Понимаешь, к чему это может привести? Понимаешь, по глазам вижу, и если простым людям удастся запудрить мозги «нано-технологиями» и прочей лабудой, то с настоящими учеными такое не прокатит. Поэтому в клиниках пока что обходятся простыми лекарями, мимикрирующими под врачей.

— Одаренные работают в клиниках? — удивился я.

— Конечно! Не так много конечно, нас пока мало, и очень много сил уходит на науку и исследования, но такие уже есть, особенно среди хирургов.

— И все-таки ты очень много знаешь для человека, который тут всего неделю, — хмыкнул я.

— Ты бы тоже знал столько же, если бы попал сюда раньше меня. У них же учеников два года не было. Два! А новых сотрудников и того больше. Все всё давно знают. Скучно. А тут появляется новичок, ничего не понимает, всему удивляется, ходит, раскрыв рот и спотыкаясь от шока через шаг, ну как таким везением не воспользоваться? Духобор от меня Алису прямо силком оттаскивал, видя мой распухший от информации мозг и ошалевшие глаза. Благо дело сейчас ты и Владимир приехали, хоть отдохну от лекций немного.

— Кстати, а они с Алисой что, это?

— Неее, — засмеялся он, — совсем наоборот. Наш учитель редкостный дундук. Ему такая девушка внимание оказывает, а он от нее шарахается по углам, мол, он для нее слишком старый, работа у него опасная, мало ли что, да и вообще она еще маленькая, ну и прочая чушь. Алиса злится, но ничего с этим поделать не может.

— Так может она ему не нравится, а обижать девочку отказом не хочет?

— Так в том то и дело, что как раз нравится. Тут про эти эпичные отношения столько сплетен ходит, уму непостижимо, наслушался от женщин.

— Хм… не замечал за ним такой э…

— Мнительности?

— Ну, типа того.

— Никто не замечал, — согласился Антон, — а оно вон как вышло. Ладно, не будем уподобляться бабкам-сплетницам, пойдем дальше.

И мы пошли. Тренажерные залы особенного впечатления после увиденного уже не вызвали. Да хорошо оборудованные, да есть специальные тренажеры для людей получивших тяжелые повреждения и восстанавливающихся после этого, но железки и есть железки, ничего особенного в них не было. А вот библиотека смогла удивить. Первое что бросалось в глаза это наличие десяти шкафов с художественной литературой. И это на научной базе! Полки буквально пестрели от ярких обложек и броских названий. Обалдеть, да тут даже полное собрание сочинений Дарьи Донцовой было, не говоря уже о целой куче фантастики, детективов и дамских романов! На этом фоне три шкафа с научной литературой просто терялись.

— Это, я так понимаю, для того чтобы отдыхающим скучно не было? — поинтересовался я.

— В точку! — усмехнулся мой экскурсовод, — не хочешь что-нибудь почитать?

— Как-нибудь позже, чувствую, мой мозг и так в скором времени неплохо нагрузят.

— Это ты верно подметил.

— А чего «научки» так мало? — спросил я, ткнув пальцев с три сиротливых шкафчика в углу.

— А зачем больше? — пожал плечами Антон, — там стоят только редкие и еще не переведенные в электронную форму книги. Конечно, многие бы хотели для себя нормальную библиотеку, но у нас тут все же научная база, а не архив, поэтому приходится экономить место. Ну, а что же касается необходимой информации, то она вся здесь, — похлопал он по какому-то небольшому железному ящику, стоящему на одном из столов для чтения. От ящика тянулись провода, соединяя системные блоки компьютеров, расположившихся под всеми четырьмя такими столами. Больше бы в эту комнату просто не влезло.

— Сервер?

— Жесткий диск. Пятьсот двенадцать эксабайт.

— Сколько?! — у меня отвисла челюсть.

— Пятьсот двенадцать, — спокойно пояснил он, — как раз хватает и для хранения поступающей информации, и для литературы и для всего остального.

— Блин, да что можно хранить на таком диске?! — не мог поверить я, — его же даже заполнить нормально не получится!

— О, ты недооцениваешь способности некоторых индивидов, — усмехнулся он, — наш библиотекарь, который по совместительству еще и младший научный сотрудник, умудрился заполнить его на две трети. Причем только половина из всего этого носила научный характер, остальное — его личные файлы. Когда Духобор узнал об этом, причем совершенно случайно, то сначала охренел. Потом снова охренел, и только после этого, немного придя в себя, вежливо попросил его удалить все лишнее, а то он за себя не ручается. Делать нечего, пришлось нашему Аркаше, со слезами на глазах чистить память на компе. Выбора-то нет, злой нач. лаб. за спиной стоит.

— Да уж, — ошарашено покрутил головой я, — прям рекорд.

— Угу, хоть Гиннеса зови.

Дальше наш путь снова пошел наверх. Вершина холма никак особо переделана не была, видно с этим не стали заморачиваться и просто оставили все как есть. Впрочем, любое вмешательство было бы только лишним. На пологих склонах, с периодически торчащими то тут, то там окошками, лежали люди, загорая на теплом, хм… декабрьском солнышке и о чем-то оживленно переговариваясь.

Мы поднимались все выше и выше, пока не достигли первой площадки, расположенной на самых нижних ветвях раскидистого дерева. Тут находился длинный склад с разными расходными материалами, ингредиентами и прочими вещами, необходимыми для обеспечения работы верхних лабораторий. Чтоб далеко ходить не надо было. На мой логичный вопрос, а выдержит ли такой вес дерево, Антон пояснил, что ничего особо тяжелого там нет, а расположение самое что ни на есть удобное. Сверху ходить недалеко, все ценное опять же под присмотром, склад хорошо просматривался снаружи, да и Духобор там живет, выполняя роль бдительного кладовщика, и попутно осматривая с верхотуры свои владения. Правда, внутри он мало похож на склад, нач. лаб. тоже, как и любой человек любил комфорт и удобства, поэтому оборудовано там все было по первому разряду, но все-таки жить на складе… Странновато, мягко говоря.

Дальше наверх вели уже узкие лесенки, поднимаясь на небольшие площадки перед домиками. Сами площадки соединялись такими же узкими подвесными мостиками, с веревочными перилами. Конечно, все это безумно красиво и здорово, но вот техника безопасности плачет горючими слезами. И это на режимном-то объекте! Ну да ладно, со своим уставом на чужую базу не ходят.

Многие площадки перед домами, были обставлены резными столиками, за которыми в глубоких стульях прятались подушки. Где-то наоборот гордо стояли кресла-качалки, или даже небольшие качели, а в одном месте раскинулась, вся увитая плющом, роскошная беседка. В таких домах жили сотрудники, и заходить к ним естественно мы не стали.

— А вот тут, — постучал Антон по двери, ведущий внутрь квадратного деревянного помещения, с железной дверью, — у нас находится верхняя часть климатической установки. Ну, та, что поддерживается одаренными. Остальное все внизу. Показать, к сожалению, я тебе ее не могу, техник куда-то вышел, но потом, если захочешь, мы обязательно сюда вернемся.

— Еще бы! — воскликнул я. Увидеть своими глазами оборудование, так рьяно обсуждаемое всеми желтыми газетами страны, было более чем интересно.

Где-то на середине пути к вершине, нас встретил настоящий зеленый туннель. Он на высоте пятиэтажного дома огибал полукругом все дерево, соединяя собой самые разные объекты. Сделан он тоже был на совесть. Никаких веревок или подвесных мостиков. Только прочный деревянный настил, с точно такой же крышей, подпираемой резными балками. И по традиции все это было покрыто зеленью. Крыша и балки полностью увиты плющом, причем настолько, что рассмотреть, что-либо снаружи был весьма проблематично. Пол же — засыпан мягкой землей, на которой росла очень густая и короткая трава. Настоящий газон, не требующий постоянного ухода и подстригания. По бокам этой широкой зеленой магистрали, стояли уже знакомые мне по холму скамейки.

— Тут находятся лаборатории, требующие надземного расположения, — пояснил мне спецназовец, когда мы вышли из этого перехода и оказались с другой стороны дерева, сплошь уставленную небольшими домиками, ютившимися на двух, а порой и трех ветках, каскадом поднимающихся до самой вершины. — Не спрашивай зачем, что-то связанное с физикой, я так и не понял, что мне хотел объяснить Андрей Васильевич. Он по ходу после этого разочаровался в моих умственных способностях. Правда, его даже коллеги-то с трудом понимают, особенно когда он выпьет… Так что это немного утешает. Да и умные выражения он любит.

— Посмотреть-то, что там можно? — спросил я.

— Нет, говорю же, сейчас ученые в подвале сидят, эксперимент проводят, поэтому многие помещения закрыты, но кое-что я покажу.

Поднявшись на пару этажей выше и перейдя мостик, мы оказались у длинного помещения сарайного типа. Из-за закрытой двери доносился дикий птичий гвалт. Открыв ее, мы попали в маленький предбанник, буквально на два квадратных метра. Тут стоял шкаф, набитый респираторами и фильтрами, и еще одна дверь, на этот раз пластиковая, плотно пригнанная к проему. За ней виднелось длиннющее помещение забитое самими разными птицами всех форм, цветов и размеров. Лично я узнал только попугаев, голубей, воробьев и сороку, остальные либо были вне поля зрения, либо быстро перемещались, не давая себя толком рассмотреть.

— Тут у нас орнитолог птиц исследует, — пояснил мой экскурсовод, — что-то важное хочет получить, но что конкретно пока не говорит. Мол, сглазить не хочет. А так тут еще и одаренных обучают.

— Чему? — стало интересно мне, — и на кой тут столько противогазов на входе?

— Респираторы нужны, потому, что там, — он кивнул на дверь, — распылено специальное вещество снижающее уровень агрессии. Для человека оно не совсем полезно, а вот для животных вреда, вроде, не представляет. Не для всех, конечно, но для большинства. По идее если напустить его в комнату, то там спокойно можно будет держать волка и зайца, и ничего страшного не случится.

— Для волка?

— Для зайца, — засмеялся он, — хищник просто не будет обращать на него внимания.

— Так у хищников и нет особой агрессии к жертве, — покачал головой я, — у них просто инстинкт срабатывает.

— Ну не так выразился, — досадливо поморщился Антон, надевая респиратор, — но суть-то ты понял? Остальное, если интересно, узнаешь у Иваныча, он и есть тот самый орнитолог. Давай, надевай фильтр и пошли.

Первое что бросилось в глаза, когда мы вошли, это то, что птицы не стали от нас шарахаться. Они спокойно занимались своими делами и совершенно не обращали на нас внимания — как будто, так и надо. Какая-то наглая разноцветная пичуга, названия которой я не знал, уселась мне на плечо и начала невозмутимо чистить себе перышки.

— Смотри, — тихонько шепнул мне друг, протягивая руку и устремляя взгляд в глубину вольера. Буквально спустя несколько секунд оттуда выпорхнул толстый белый голубь, и, усевшись ему на руку вопросительно склонил голову. Антон, довольный произведенным на меня впечатлением, достал другой рукой из кармана горсть зерен и протянул угощение, радостно воркующей птице.

— Дрессированый? — с интересом спросил я.

— Эх, ты, — покачал головой спецназовец, — вот выбери любую птицу, которая тебе нравится, и покажи мне ее.

— Хм… Ну допустим вот тот здоровенный попугай. Ара кажется?

— Он самый, — кивнул Антон, аккуратно ссаживая довольного голубя на ближайшее свободное место на насесте, — смотри.

Он снова протянул руку и уставился взглядом на попугая. Секунду ничего не происходило, а потом попугай повернул голову, словное его неожиданно кто-то окликнул, расправил крылья и тяжело полетел к нам, сев, в конце концов, на протянутую к нему руку.

— Обалдеть! — воскликнул я, — Как ты это делаешь?!

— Секрет фирмы, — улыбнулся, судя по глазам, мой друг, — ну а если серьезно, то это одна из возможностей одаренных. Общение с живыми существами называется. Общаются они не только звуками, но еще и жестами, эмоциями, мысленными образами, запахом. Не все из этого человек может воспроизводить, но вот эмоции вполне нам доступны. Я пока что научился только этому. Могу вот так на расстоянии послать зверушке волну дружелюбия и образ еды. Она и летит ко мне. Все просто. А вот Алиса, к примеру, умеет извлекать из их мозга информацию. Там ее немного, но и это бывает весьма полезно, особенно в разведке. Можно даже смотреть их глазами, прямо как в сказке, но долго поддерживать такое состояние невозможно — слишком большое количество энергии на это уходит.

— Последние дни я только и делаю, что пребываю в состоянии шока, — покачал головой я.

— Это всегда так, — хлопнул он меня по плечу, — я всю прошлую неделю так ходил. Хочешь сам попробовать?

— Конечно!

Однако как я ни тужился, ничего у меня не вышло. Хитрая сорока никак не хотела откликаться на мой зов и упорно меня игнорировала. Потратив на это двадцать минут, я окончательно сдался, и мы отправились дальше.

— Да не расстраивайся ты так, — утешал меня Антон, хлопая по плечу, — у меня тоже только недавно стало получаться. Тут надо почувствовать эти ниточки силы в себе и суметь воспользоваться этим. Алиса тебе поможет. Она умеет слегка усиливать твои ощущения так, что дает почувствовать в себе силу. Тем более у тебя уже активна эта способность. Так что даже не переживай по этому поводу. Пойдем.

В конце концов, устав от прогулки, мы залезли в уютную беседку на самой вершине дерева, попутно, перед этим ограбив кухню на два пакета еды, и, вольготно расположившись в креслах качалках, продолжили неспешно беседовать.

Антон рассказал, что после того как он попал сюда, его тщательным образом обследовали и вынесли суровый вердикт — он одаренный. Причем с весьма хорошими задатками по способностям. Однако никаким боевым искусствам его учить никто не будет, пока они не разберутся с природой транса и всей заложенной информацией в его голове. Прогресса по этому поводу пока никакого не было, но ученые не отчаивались, радуясь новому объекту изучения и новым данным, которые вскоре будут получены для науки. Рассказывал о людях, которые здесь живут, о тех с кем он уже успел познакомиться и о тех, о ком пока только слышал. Очень переживал как там ребята из его группы, все-таки они уже не один год вместе служат и давно уже стали друзьями. В общем мы вполне хорошо проводили время до тех пор, пока нас не нашел Духобор.

— Вот вы где, — сказал он, поднимаясь к нам в беседку, — хорошо устроились.

— Отдыхаем после экскурсии! — бодро отрапортовал Антоха с набитым курицей ртом.

— Показал ему уже все, значит?

— Так точно! — справившись с мешающей говорить порцией мяса, уже более внятно ответил он, — показал все что есть.

— Молодец, а теперь в темпе собрались и телопортировались вниз к Алисе, она вас на улице ждет.

— Так… а доесть? — попробовал поспорить я.

— После, доешь, — отмел любые возражения Духобор, — нужно обязательно закрепить то, что вчера у вас получилось. Тебе кстати тоже, — ткнул он пальцем в сторону Антона, — то, что у тебя получается выходит пока что, только на интуитивном уровне, это не дело. Так что ноги в руки и дуйте вниз!

Делать нечего, пришлось идти. Какой-то насыщенный у меня график в последнее время…

Мы сидели на траве, у подножия холма. Солнце уже клонилось к закату, но, несмотря на это было еще довольно тепло. Впрочем, небесное светило на этот раз было совершенно ни при чем — климатическая установка работала исправно, радуя нас и прочих обитателей базы, теплом и хорошей погодой. Очень необычно было сидеть в окружении зелени, одетым в одни шорты и майку, когда буквально в ста шагах от тебя начинался суровый зимний лес с огромными сугробами и средней температурой в минус двадцать пять. Но нам было не до размышлений. Перед нами, как заправский сержант, ходила Алиса, вдохновенно рассказывая о том, чего мы должны достичь, и как именно нужно это сделать.

— Вы должны почувствовать свою внутреннюю энергию. Почувствовать так, как чувствуете свои руки и ноги. Запомните, — вещала она, — с энергией мы работаем только с помощью ощущений! Лечить людей, изменять свойства биологических и иных объектов, общаться с природой — это все происходит только на уровне чувств, с помощью хорошо развитой концентрации и объемного представления процессов. Вы — представляете, энергия — воплощает.

— Так, а мне это зачем? — поинтересовался Антон, — я же уже научился кое-чему.

— Ты пока что работаешь на уровне интуиции, а не ощущений, — пояснила она, — ты по-прежнему не можешь почувствовать свою внутреннюю составляющую, а без этого как двигаться дальше? В общем, сейчас ваша главная задача, это именно научиться управлять своей энергией. Я помогу вам в этом. Если раньше наши ученики проходили длительный курс медитаций, прежде чем могли что-либо ощутить, то теперь все намного проще. Учитель усиливает во много раз чувствительный порог наставника, держа его в этом состоянии некоторое время. В свою очередь задачей ученика, является суметь вычленить из этого моря ощущений ту самую частичку, внутренний резерв энергии, который в нем есть. Каждый его ощущает по-разному. У кого-то это холод, у кого-то наоборот — жар, тепло. У одних это чувство спокойствия и умиротворения, у других — возбуждение и желание действовать. Все очень индивидуально, но спутать это ни с чем нельзя. Главный признак того что вы на верном пути — это ощущение безграничных возможностей. Эйфория. Вы поймете, когда узнаете это сами.

— Алиса, а вы сами все это придумали? — стало интересно мне, — я имею в виду методику.

— Дима, давай на ты, — ответила она, — мы же почти ровесники.

— Хорошо, — легко согласился я, — так это твоя идея?

— Не совсем. Но в том числе. На одном из собраний, по обсуждению возможных решений ускоренного обучения молодых одаренных, эта идея пришла в голову сразу нескольким людям. А теперь приступим. Ложитесь на спину.

— Прямо здесь? — удивился Антон.

— А что тебя не устраивает? — спросила она, — или тебе диван принести?

— Да нет, — смутился мой друг, — просто как-то…

— Никто на тебя не смотрит, успокойся. У всех есть и более важные дела, чем следить за обучением новичков. Пусть даже и по новой методике.

Вот тут она, пожалуй, была не совеем права. Заинтересованное бородатое лицо, в окне соседнего домика, самым беззастенчивым образом пялилось прямо на нас. И было оно далеко не единственным. Духобор совершенно случайно присел на холме отдохнуть и покурить. Старенький профессор, тот самый, что любил пить кофе на веранде и читать книжку, вот уже пять минут подряд забывал перевернуть на ней страницу. Ну и еще штук пять разных личностей, с которыми я еще не успел познакомиться, усиленно делали вид, что занимаются своими делами. Хмыкнув, я лег на спину и закрыл глаза. Спустя пару мгновений, мне на лоб опустилась мягкая женская ладонь и мир буквально взорвался красками. Я чувствовал. Нет, не так. Я ЧУВСТВОВАЛ! Шелест травы казался бурей. Солнце немилосердно жгло даже сквозь плотно закрытые веки. Тысячи запахов, тысячи звуков и их оттенков окружали меня. Я тонул в них. Я не мог ничего поделать, что уж говорить о том, чтобы вычленить из этой мешанины что-то конкретное?

— Успокойся, — пробился через этот дикий поток ощущений, тихий женский голос. Он не бил по ушам как остальные звуки. Он дарил успокоение и немного заглушал творившееся вокруг буйство, — вокруг тебя много всего, но не это главное. Попробуй прислушаться к себе, а не к другим.

Я старался, но не мог не только сосредоточиться, а вообще даже услышать себя. Окружающее пространство не давало сконцентрироваться, постоянно отвлекая все новой и новой информацией поступающей в глаза, уши, нос, пробегая по коже и поступая в мозг.

— Сосредоточься, — узкая теплая ладонь легла мне на грудь, — ты должен…

Дальнейшего я уже не услышал. Весь мир потонул в диком калейдоскопе наслаждения. Боже, да ничего прекраснее я в жизни не чувствовал! Эта рука, ее тепло, ее прикосновение к моей коже. Мое тело свела судорога, потом еще и еще. Я лежал на траве, сотрясаясь от наслаждения, и ничего не мог с этим поделать. Все мысли улетучились, голова перестала соображать. Да это просто даже нечем было сравнить! С Катей я не получал и сотой доли того удовольствия, которое испытывал сейчас от простого прикосновения рукой.

Неожиданно все закончилось. Я лежал на траве и пытался отдышаться, совершенно не понимая, что же это сейчас со мной такое произошло. Рядом послышался стон. Повернув голову, я обнаружил рядом с собой Антона. Он лежал на траве, раскинув руки, и всем своим видом излучал такое чувство полнейшего счастья, что мне даже стало как-то неловко. Неужели у меня была такая же рожа? Вот же ж блин!

Тряхнув головой, я со второго раза принял вертикальное положение и осмотрелся. Мда… Неподалеку от нас сидела красная, как вареный рак Алиса, а чуть подальше, буквально в десяти шагах валялся на траве Владимир. И не просто, гад, валялся, а катался по ней истерически хохоча и пытаясь хоть чуточку перевести дыхание. Осмотревшись, я понял, что он такой не один. Из под столика, на той самой веранде, где сидел старичок с благообразной седой бородкой, торчали чьи-то подозрительно подергивающиеся ноги. Да… полный финиш. Интересно он хоть живой еще там?

Тем временем к нам подошла Алиса, присела рядом с Антоном и протянула к нему руку. Потом вдруг резко ее отдернула, видимо передумав, и просто спросила:

— Антон, ты как?

— Кажется, я кончил, — простонал он, открывая глаза.

Хм… а я-то думал, что покраснеть еще больше уже нельзя.

— Все хорошо дочка, — с холма спустился вытирающий слезы Духобор, — ты просто не учла один маленький, но очень важный момент. К этим ребятам первый раз было применено усиление. Они еще не могут с ним справляться в должной мере. Нужно время, чтобы привыкнуть к такому, а потом уже пытаться что-либо почувствовать. Твоей второй ошибкой был физический контакт. Они и так чуть с ума не посходили, а тут еще и такое сверху. Ну и то количество силы, которое ты вложила в усиление, не лезет ни в какие ворота, они же даже не оперативники, они только первый раз это попробовали на себе. Тут аккуратнее надо, нежнее, — он хохотнул, глядя на содрогнувшегося от последнего слова Антоху.

— Тогда почему ты мне не сказал? — чуть ли не плача от стыда вскрикнула Алиса, — Ты же все видел!

— Видел, — согласно кивнул он, — так ничего страшного бы и не случилось. Парни молодые, здоровые. А ошибки лучше всего познаются на личном опыте, что вы только что сейчас и доказали, заодно великолепно подняв настроение мне и Карлу Альбертовичу с Володей.

— Папа! — возмутилась она.

— Впредь аккуратнее будешь, — пожал он могучими плечами, а теперь иди, подготовь пятый кабинет для ребят, там продолжите бучение. А вы парни, бегом в душ, потом к Алисе за второй порцией придете.

Вечером мы сидели у меня в комнате, вольготно расположившись прямо на полу на расстеленном одеяле, и заставив все свободное пространство между нами тарелками с едой и бутылками с хлебным квасом. Ничего крепче него до конца обучения пить нам не разрешалось. Мозги должны работать, даже не смотря на наличие отличного метаболизма и регенерации. Тут Духобор был непреклонен.

— А ты изменился, Антох, ты в курсе? — спросил я его, вытягивая ноги и отхлебывая из кружки.

День прошел весьма продуктивно, не мудрено, что мы так устали. Алиса погружала нас в состояние усиления чувств целых пятнадцать раз, на этот раз, более осторожно тратя силу, и воздействуя на наше сознание только слегка. Результатом было наше полное достижение задачи: я почувствовал астральную энергию на восьмом подходе, Антон — на одиннадцатом. Остальные погружения носили характер уже только как закрепление материала. Алиса была в восторге. Ее теория оправдала себя на сто процентов. Теперь нас ожидало долгое и монотонное обучение всему, что связано с управлением живым миром нашей планеты. И начнется это уже завтра. Духобор, позвонив Альцману, лично продлил наше здесь пребывание на целую неделю.

Я потянулся на одеяле и отставив пустую кружку, закинул руки за голову. Хорошо. Мой маленький огонек в груди, он же мой внутренний резерв энергии, медленно переливался в теле, даря ощущение тепла и легкой эйфории. Так вот ты какой, комочек огня, позволяющий нам так легко менять себя и окружающий мир вокруг нас. Частичка чуда. Конечно, это была всего лишь форма его представления, как объяснила нам наша наставница. На самом деле, энергия равномерно разлита по всему астральному телу и видимой формы не имеет. Тот же образ, что всплывал в нашем сознании при обращении к ней, формировался исключительно на наших психологических ощущениях и стереотипах. Его можно было при желании изменить, но зачем? У меня это огненный шарик, у Антона радужный водоворот, у Алисы это вообще кошка, как бы дико это ни звучало. При расходе сил она постепенно уменьшается в размерах до котенка, а потом бледнеет и полностью исчезает. Думаю, дедушка Фрейд многое, что мог бы сказать по этому поводу… Как и по поводу всего остального, но это уже дело совершенно других специалистов.

— Я знаю, — согласился мой друг, размеренно поглощая наш ужин. В отличии от базы Альцмана, здесь не было никакого режима питания и сна. Захотел поесть — пришел на кухню и взял. Хочешь — тащи еду к себе, а нет, так и в столовой посидеть можно. Полная свобода. — С тех пор как я стал одаренным, для меня многое изменилось.

— Понятное дело, — усмехнулся я, — такие возможности.

— Да, это само собой, но дело не только в этом. Понимаешь, когда я только узнал об одаренных, попал в этот проект, как один из перспективных бойцов, то я буквально на некоторое время выпал из реальности. Сказать, что я был удивлен, это ничего не сказать. То что мне о вас… уже о нас рассказывали, казалось просто какой-то сказкой, фантастикой. А когда я увидел Владимира и Льета в бою, то они мне вообще стали казаться полубогами, — он усмехнулся, — а теперь я с вами. И возможно скоро стану таким же, как они. Это очень необычно, мягко говоря.

— А что за перспективные бойцы? — поинтересовался я, — Мне, казалось, что вас прислали просто на стажировку.

— И при этом показали одну из самых охраняемых тайн государства? — улыбнулся он.

— Ну… возможно вас готовили как группу охраны или взаимодействия с одаренными?

— Вот это же ближе к делу, — кивнул он, — Включи мозг, Дима. Весь проект по привлечению обычных людей, причем не для науки, а именно для обучения, носит сразу две цели. Первая и сама важная, это отбор. Наши ребята в НИИ, тестируют новую теорию, способную прогнозировать появление одаренных из обычного человека. Вопрос активации альмы ведь еще никто не отменял. Что там у них накручено я не знаю, но то что самых перспективных бойцов, подходящих к этой теории отправляют сюда на обучение — это факт. Причем обучение идет на пределе возможностей и в жестком контакте, благо дело теперь технологии медицины это позволяют. Настойки тоже играют здесь не последнюю роль.

— Стимуляторы? — поднял брови я.

— Нет, — отмахнулся он, — все экологически чистое и даже полезное, в отличии от аптечных препаратов, но тоже оказывает свое воздействие на альму. В итоге те бойцы, у которых она активируется, становятся одаренными, другие же просто заканчивают обучение и поступают в штат отдела Митрова, либо в особый отдел спецназа ГРУ.

— Охренеть, это тебе перед отправкой сказали?

— Да. Вызвали из роты несколько человек и предложили переобучение с повышением квалификации, а затем дальнейшей работой по особо важным заданиям. Без конкретики. Только в общих чертах. Хочешь — соглашайся, хочешь — нет, но все подробности только после твоего автографа на целой стопке подписок о неразглашении. Мы тогда поржали еще, спецназ переобучать, это надо же! Да и формулировка «особо важные задания», а мы тогда чем всю жизнь занимались, фигней всякой что ли? Но на размышления давали пару дней. Я прикинул все за и против и решил для себя, была не была — пойду. А чего мне терять? Ни семья, ни детей, а узнать что-то новое хочется, как бы нелепо это ни звучало для моей профессии. Как видишь, не прогадал.

— Это точно, — согласился я, — и много таких как ты счастливчиков?

— Я второй.

— Это, за какое время?

— За все время, Дима, за все. Первым был Игнат, он сейчас у нас в отделе работает, может, знаешь его уже?

— Крепкий такой, моего роста, со светлыми короткими волосами почти под ноль?

— Похож, — кивнул он, — значит знаешь.

— Он меня до Митрова подвозил, и до базы первый раз тоже.

— Ну, так вот, он первый самый был. Почти семь лет назад. Это мне все Духобор рассказал, пока я тут сидел на обследовании. Адьцман тогда до потолка прыгал от радости. Правда недолго. Из трех десятков стажировщиков всего один положительный результат, это скорее исключение из правил, чем само правило. Но наш гений науки был непреклонен и решил продолжать. Как видишь, это был мой счастливый билет.

— Он же тебя выпотрошит теперь, — покачал головой я, представляя, на что способен этот фанат знаний, — ни за что не отстанет, пока закономерность не выявит.

— И пусть, — спокойно махнул рукой Антон, — оно того стоит. Если с помощью меня мир станет чуточку лучше, или пусть даже пара ребят, которые этого заслуживают, получат такое, то я с радостью все это вытерплю. Тем более знаешь что?

— Что?

— Я наконец-то смогу помочь родителям. Мама у меня в больнице сейчас. Не хочу говорить почему, но дело серьезное. А теперь, благодаря тому, что я узнал, она сможет жить дальше. Сможет снова меня увидеть. Ведь кто же мог знать, что у нас в городе работают одаренные врачи? Пусть пока только в трех городах страны, пусть их пока еще очень мало, но они уже есть! А потом и я смогу лечить. Это же просто сказка!

— Да, но только не совсем, — покачал головой я, — из нас готовят универсалов. Людей, которые с равной долей могли бы заниматься и наукой, и целительством и быть отличными бойцами на рубежах Родины, но вот в этом-то и есть самый тяжелый выбор.

— Извини, не понял, — покачал головой он, — что в этом плохого?

— То, что как ты сможешь спокойно заниматься наукой, зная, что где-то погибают люди, люди, которых ты мог бы спасти, пойдя в медики? Да, конечно, ты не сможешь спасти всех, даже если станешь лечить и глотать настойки непрерывно, прерываясь только на еду и сон, но все же…

— Я думал над этим. Знаю, это тяжелый выбор, но кто-то ведь должен заниматься и другими делами, верно? И они ведь не менее важные, чем все остальные. Если мы все уйдем в лекари, то кто же будет развивать наше общество дальше? Любители? Да, раньше они двигали мир, но время одинокого ученого давно прошло, настало время команды, время лабораторий и огромных коллективов ученых. А кто будет их всех защищать, кто будет кормить, растить хлеб? Я понимаю, что ты ответишь, скажи, мол, это тому, кто сейчас уходит за кромку, ожидая помощи, но это будет правдой лишь отчасти. Другая ее сторона в том, что мы еще только в начале этого пути, и от нас зависит, к чему и как скоро мы придем. Думаю, со временем все будет совсем по-другому.

— То, что по-другому — с этим уже трудно поспорить, — грустно усмехнулся я, — вопрос только в какую сторону. Человек та еще тварь. Все, что можно приспособить для уничтожения себе подобных идет в первую очередь именно на это, а уже потом на все остальное.

— Хм… почему люди, говоря фразу «ничего человеческое нам не чуждо», или «в жизни надо попробовать все», всегда подразумевают под этим какую-нибудь гадость, а не занятие музыкой, к примеру, или прыжок с парашютом? Давай лучше не будем говорить о том, какое же общество будет построено на всех этих знаниях. Тирания, демократия, или Царство Небесное на земле. Может, будет всеобщее счастье и гармония, а может война, разруха и нищета. Кто знает? Пусть об этом у аналитиков голова болит, а мы поживем — увидим. Если доживем, конечно.

— Как оптимистично.

— А у тебя есть другое предложение? — улыбнулся он мне, — Давай-ка лучше спать, чувствую, завтра у нас тяжелый день будет, а тебя тут на депрессушную философию потянуло.

— А когда он был легкий в последнее время? — хмыкнул я в ответ, — ладно, твоя правда, давай задавим храпака. У тебя, кстати, где комната?

— Справа от твоей.

— Соседи значит, — улыбнулся я, — Слушай, сосед, а посуду не захватишь с собой?

— Да без проблем!

— Ну давай тогда, спокойной ночи.

— Спокойной, Дим, — кивнул он, и, подхватив тарелки вышел за дверь.

Вздохнув, я подхватил с пола одеяло и рухнул на кровать. В комнате было тепло, но привычка спать под ним, или хотя бы с ним в обнимку была воистину неистребима и уходила корнями в далекое детство, прошедшее доме с постоянными перебоями тепла. Да, надо было все-таки съездить домой на выходные, завтра будет непростой день… Понедельник в России вообще день нелегкий.