Анастасия, ты прекрасна!

Фрагмент 13

Глава 6. Этого точно не может быть!

Жизнь удивляет! Начиная от степени цинизма и жестокости людей, а заканчивая удивительным чувством влюблённости. Почему этого не могло со мной случится — потому что не могло никогда! Оставив мать парализованной в реабилитационном центре, я исчез из привычной жизни и, словно бы, выпал из рамок общечеловеческих понятий и норм. Начал новую жизнь, но только не в обывательском смысле, а в ортодоксальном. Когда — раз! и отсёк прошлую.

Просыпаешься, а в голову лезет всякая романтическая чушь. Стишок написать, песенку спеть или же придумать, как оказать Насте ещё какой знак внимания: подать салфетку на завтраке; сорвать и тайно подарить цветочек; подсобить на тренировке в чём-нибудь, ненароком коснувшись и тому подобная розовая пена.

Я тряхнул головой, что полетела уже пена от зубной пасты. Посмотрел на себя в зеркало и похлопал по щекам. Нужно прекращать давать волю этому безумию. Прекрасно понимаю, что путь к мужскому сердцу лежит вовсе не через желудок. Уметь вкусно готовить — это несомненно плюс, но если ты не возбуждаешь этого мужчину, то шансов очень мало. Настя же не просто соблазнительна — она чарующе хороша, от неё натурально едет крыша. И если я хотя бы частично не надену вожжи на это — всё закончится худо.

Частично не значит совсем. Ну да, более-менее быт у меня наладился, можно сказать, место я себе нашёл. Судя по отзывам людей в Интернете, весьма рыбное — Кошка не случайно говорила про высокую зарплату. Не только в регионе, но и по стране. Ну даже пусть в лагере и лучшие условия для заключения, всё же мне только двадцать пять, а значит в желании хотя бы разнообразить жизнь в клетке, нет ничего плохого.

Чайник с шумом взялся кипятить воду. В комнате из света только ночник и рассеянный утренний из окна. Мне даже показалось, что я уловил ароматы вчерашнего бурного вечера. Принюхался к рукам — скорее всего просто мозг играет.

В заварник с шелестом посыпался травяной сбор. Пока вода греется, я присел и снова окунулся в мысли.

Если на счёт вкусов люди знают, что спорить не надо, — хотя всегда спорят и даже ссорятся, — то вот в отношении тяги к несовершеннолетним всё сложнее. Может потому, что давно ощутил эту тягу в себе, я не вступаю в полемику с самим собой? Можно бесконечно рассказывать о худе и горе войны, но когда ты в окопе на передних рубежах, то автомат — это твоё спасение. Твой друг, брат, отец. Убить, чтобы прожить. Может быть глупое сравнение, но так как я каждый год вижу поспевающих девочек, что не просто знакомятся со взрослыми отношениями, — тут-то, как раз, у них обычно уже более-менее всё уже готово и больше интересуются практикой, как у Кати, — природа погружает этих девчат в чан с гормонами, что тут же пропитывают их насквозь и мания постичь тайный и запретный раздел отношений становится нестерпимой. Любопытство сжигает их.

Да не всех, но разве можно говорить, что моим глазам без разницы, куда смотреть. Отнюдь! И Настя, и Диля, и даже Катя — это скороспелый и сочный сорт. Особый…

И я тут, на переднем рубеже. В окружении соблазна. Легко говорить, что ты должен бороться со злом, а не присягать ему, когда сам далёк от края пропасти.

После чая сделал лёгкую медитацию. Растрёпанное нутро приняло нормальный вид, эмоции перестали мутить чан с мыслями и пугать перспективами. Я снова стал собой. А значит пора на разминку.

— Ты как всегда уже тут, — констатировал Гриша, после того, как мы все, считая Каролину, перездоровались.

— Редко бывает, что кто-то ещё приходит, — сквозь зубы выдавил я, делая двадцатое подтягивание. — Фух! Точнее — вы первые такие.

— Ну, я в десять ложусь, — поясняет он, принявшись, на пару с девушкой, разминаться. — Ребята не мешают — всем домом сидят у кого-то ещё.

Я кивнул, прекрасно зная эту традицию, что в лагере всегда формируется место, где все собираются.

— А ты чего не ходишь с ними?

— Я в первый день был. Поздно лёг, потом весь день было не очень самочувствие. Да и носом сидел клевал, пока другие веселились. Не привык, просто.

Я покивал и снова подпрыгнул к перекладине.

— А ты… Лина… ходишь со всеми… на… посиделки?

— Неа.

— Почему? — уточнил уже Гриша.

— Они меня сторонятся, хотя днём мы часто говорим про сериалы и актёров.

— А самой тебе… — выдохнул я и закончил со вторым подходом, — интересно поболтать на девчачьи темы?

— Мы ещё учёбу обсуждаем, — сообщила она и приняла упор лёжа. Сделала десять разминочных отжиманий. — Но я же в спортивной школе учусь. Там нагрузки-то и нет. Они всё про результаты, тесты, экзамены, а я нормативы по дисциплинам сдаю влёгкую. Можно, конечно, поменять возрастную группу и там уже жёстче, но это в следующем году.

— Рекомендую вам почаще, тогда, проводить время вместе, — напускно, по-деловому сообщил я. — А ещё, можете попробовать лёгкое соперничество по приведению вверенных на попечение ребят в лучшую форму. Уже сейчас они могут больше, чем когда приехали, так может к концу смены вам удастся добиться большего?

— Мне кажется — это нереально, — покачала головой Каролина и пошла к брусьям.

— Да, задачка сложная, — подтвердил Григорий и, в свою очередь, сиганул на перекладину.

— Вам не привыкать к трудностям, так что попытайтесь. Ладно, у видимся на зарядке.

Оставив их тренироваться, я пошёл в себе. Нужно убраться, вынести мусор, за одно и посмотрю, что на территории делается, совершу пробежку вокруг.

Особо не встречал это в комментариях, но может быть так у всех, кого можно хоть в какой-то степени назвать педагогом. Сначала ты смотришь на группу не концентрируясь на личностях. Все, условно, равны. Однако сейчас, озирая сонный выводок, я уже выхватываю тех, к кому расположен больше.

Смена разделилась на мальчиков и девочек. Стоим стройными рядами, впереди каждого — капитаны. Я с теплом поглядываю на работу отлично развитых Гриши с Линой, смотрю как вяло и нехотя разминает тело Катя, то и дело растягивая рот в зевке. С замиранием отмечаю начало каждого нового упражнения у близняшек — поистине пугающая синхронность, хотя, пока Кошка не выразилась именно так, я просто восхищался.

Настя делает всё очень ловко, красиво, даже изящно. Без грубости, без халатности, как опытный спортсмен. Это если учесть, что на деле она средний любитель.

Отдельного слова заслуживает Диляра, что выделяется особым сексуальным фоном. Упражнения превращаются в словно бы для меня совершаемый танец, где каждая выпуклость и изгиб показываются в лучшем виде.

Именно в виду этих, вот, привлекательных особ, я теперь уже не могу смотреть на смену как прежде. Взгляд тянется к любимчикам.

Почти сразу после завтрака приехал Эконом. Я тут же понял, что заботы шефовского бизнеса заметно давят на плечи. Это бывает несколько раз в году, поэтому он сразу двинулся ко мне в комнату.

Гриша и Лина приняли руководство на утренних спортивных часах, а я, забежав к Бурёне за водкой и закуской, скорее направился к себе.

— Там в пакетах, — разогнулся Эконом, что усиленно начищал туфли, итак сверкающие, даже при слабом освящении, — я привёз, что ты заказал.

Он усиленно жуёт жвачку, а значит хочет курить. В свою очередь это свидетельствует, что Хозяин крепко попил крови и вытрепал все нервы, либо сделает это вскоре из-за хода дел.

Я вытащил из своего пакета заиндевевшую бутылку, с треском сорвал крышку и скорее плеснул в фарфоровую рюмку. Эконом любит королевские оливки, какие у Коровиной всегда имеются в запасе.

Он молча взял «стопочку», чокнулся с бутылкой и лихо, по-офицерски, залил в глотку. Тут же пошла оливка. Пожевав и посмаковав, Эконом уже не таким замученным взглядом посмотрел на меня.

— Спасибо, Саш.

— Вы так сопьётесь. Либо поджелудочная, либо инсульт, либо инфаркт.

— А и хер с ним, — махнул он рукой и уже сам налил. Спешно выпил и снова оливочку. — Никогда не думал, что этим дерьмом буду заниматься, а теперь влез по самые уши, нюхаю его, жру и чего теперь, смерти бояться? Не, Сань, я чем скорее сдохну, тем лучше. Вот тут, — провёл он кистью по горлу, — уже сидит.

— Всё так плохо? — больше чтобы поддержать беседу, чем из искреннего интереса, спросил я, оглянувшись в поисках стакана.

Уже с чаем в нём, сел за стол.

— Да чё там, — выдохнул он и тяжёлым взглядом оглядел стол. Снова налил и выпил. — Деньги рекой текут. Хапайло же всё не нажрётся. А откуда им ещё браться, кроме как не с простого народа? И я, выходит, такой же участник, такая же тварь, как и он. Кровопийца. Да и убийца тоже.

Подполковник со стоном упал в собственные ладони, с силой сдавил и потёр лицо, перейдя на виски.

Я отвернулся, чувствуя, как потяжелело лицо. Сделал глоток.

— Не такой уж вы и плохой человек. Меня вот спасли.

Эконом промычал что-то невнятное, отчего до меня донёсся едкий алкогольных запах.

— Да и в бизнесе у Хозяина столько людей работает, что и не сосчитать. А это зарплаты, соцпакет, херня там всякая. Тоже важно. Если бы не вы, то развалилось бы всё давно к чёртовой матери.

— Нет, Саня, — проскулил Эконом, поднимаясь, — я так не могу больше…

Я бросился на него, переворачивая стол. Хоть и в отставке, а армейская выучка сохранилась — мне с трудом удалось перебороть его руку, выхватившую пистолет. Раздал грохот выстрела. Потом ещё два.

Эконом затих. Потом всхлипнул и зарыдал, а я, словно его сын или родственник, обнял и просто принялся ждать, когда тоска пройдёт.

Прибегали взволнованные ребята: Звонарь и Кошка. После, осторожно постучалась Коровина, но её я тоже успокоил, что всё уже хорошо. Эконом к тому моменту уже пришёл в себя и даже вместо водки перешёл на чай. Жаль, что разбилась не массивная бутылка с горькой, а мой фарфоровый заварник. Через месяцок куплю другой, когда забудется инцидент.

В стене под потолком, и в нём самом, теперь три дырки, но я искренне рад, что не в голове у Анатолия Сергеича.

— Так, Саш, мне ехать пора. Ещё раз прости за случившееся.

Я пожал плечами и говорю:

— Да не за что. Чего уж там.

Покосился на пистолет, что теперь лежит на столе.

— У тебя пусть пока побудет, ага?

Я кивнул. Эконом, с блеклой улыбкой, отозвался:

— Вдруг бандиты, а там ещё шесть патронов. Только это…

Он взял огнестрел и я снова напрягся, чувствуя, что сердцу резко стало тесно. Подполковник демонстративно перевёл предохранитель вверх, ловко извлёк магазин. Осторожно отставил, а потом, держа рукоятку над столом, дёрнул затвор назад. Патрон выпал и со стуком поскакал, от чего я даже вздрогнул, но успел подставить руки и упал он уже туда.

— Молодец, — похвалил Эконом и вставил его обратно в магазин.

— Будет нужно стрелять — флажок вниз, затвор назад-вперёд и двумя руками целишься. Вот так! — показал он позицию для стрельбы. — Ноги лучше расставить.

— Хорошо, если не придётся.

— Конечно хорошо, — похлопал он по плечу, а затем вложил пистолет в руку. — Я вот тоже так думал, когда на войну попал. Но, не будем о грустном.

Весит слиток может с килограмм, но оттягивает руку на все пять. Я скорее спрятал его в шкаф, в самый дальний угол. Руки заметно дрожат. Соблазн тоже выпить водки оказался очень сильным.

Вдох-выдох… вдох-выдох. Далее медитация и снова чай, только уже сразу в кружку насыпал.

Не то чтобы я не замечал за пожилым подполковником тяги закончить все проблемы разом — не явно, но такое сразу видно. Человек не просто устал — он просыпается с болью, причём не в теле. Да и чего там кругами ходить — работает на матёрого бандита, что сейчас с трудом нацепил овечью шкуру и даже особенно не притворяется. Дававший присягу ещё Империи, Анатолий Сергеевич словно попал в пыточную. Кто-то скажет, предатель. Или что сам виноват, но почему-то мне кажется, судя по компании в которой он проводит выходные и отдыхает, что причины поступить так, а не иначе у него были весомыми.

Вспомнились слова из песни:«…снег без грязи, как долгая жизнь без вранья». Поистине должно быть достойно так прожить. Не замаравши ни туфель, ни брюк, ни совести, ни чести. Как у Льва Николаевича. Да только мы «шлёпаем по лужам» уже не стыдясь.

Я взялся за очередную уборку, только теперь после потасовки. Мысли невольно опять взялись тормошить ситуацию. Хорошо я на него бросился, словно знал, что такое может быть. И если бы не подозрения, то точно видеть мне его самоубийство и собирать не фарфоровые осколки вперемешку с заваркой, а кровь. С мозгами.

Эконом хоть и хороший дядька, а всё же есть и корыстная сторона моего поступка — он гвоздь, к которому привязан топор над моей шеей. Я не могу позволить ему умереть. Во всяком случае так. Да и не хочу. Чисто по-человечески.

Знаю, что Эконом давно женат, трое или четверо детей, — точно не понял из пьяных разговоров с сослуживцами, — все отлично устроены. Гибель отца точно им сейчас не нужна. Хотя бы чисто из практической стороны вопроса, коль уж все понимаю, взрослые точно, в какие «игры» он «играет».

Когда с уборкой было покончено, я заглянул в пакеты и с удивлением обнаружил там заказанные только вчера духи. Чек на упаковке заставил сесть — это три моих месячных зарплаты.

Успокоившись, я рассудил, что коль обещал, а Кошка предупреждала, то уже поздно отступать. Помимо духов, в пакете оказалась отличный пояс для рабочих, во множество кармашков и креплений на котором, можно разместить инструмент. Я примерил, настроил и с удовольствием расфасовал инвентарь. Удалось даже в самый большой, который закрывающийся, всунуть упаковку с духами. Ценник, ясное дело, я отодрал.

Самое время пройтись по лагерю и посмазывать, по-подкручивать всё, что этого требует.

Вручать подарок Кошке, как брусок мыла или кирпич, я не хочу. Понятно, что от этого запах не поменяется, но всё же надо найти подарочный пакет или нечто подобное. Естественным образом вспомнилась Мыша и я понадеялся, что пока брожу туда-сюда с инструментами, то встречу.

Надежды, надеждами, но когда из дверей одного из домиков Мышь буквально вывалилась, я от неожиданности только и успел, что подхватить. Эдакий ком с чудными формами, что сам просится быть ощупанным сверху донизу, но такая мысль мне пришла лишь погодя, когда испуганная Мышь была возвращена в стоячее положение. Кстати да — из рук она если и пыталась высвободиться, то вяло, почти незаметно.

— Ты чего?

— Споткнулась, кажется, — слабо промямлила она. — Только не знаю за что.

— Цела, нигде не болит?

— Немножко тут, — показала она на ступню, задрав и сложив ногу так, чтобы можно было рассмотреть нижнюю часть. Облокотилась для этого о косяк, чуть согнув другое колено. Вроде как присела и потому я тут же разглядел под нашей белой фирменной юбкой нежно-голубое бельё.

И почему Мышь не носит штанов?

— Погоди немного, сейчас посмотрю…

Я взял стул из прихожей, поставил рядом, но уже внутри здания — на бельё полюбуюсь сам, а другим нечего.

— Садись, я осмотрю и пощупаю.

— Я тогда не буду смотреть, — со волнением проговорила она.

Села, ногу протянула мне, присевшему на корточки рядом. Голову в бок, а колени нет чтобы свести, как обычно делают девушки, Мышь же дала свободу ногам. Но и не по-мужски, всё же. Такой, средний расслабленный вариант. Как если бы была в штанах.

Серьёзной травмы нет. Очень лёгкое растяжение. Пока намотал эластичный бинт, с удовольствие полюбовался на кружевное бельё. Причём немного прозрачное, отчего понятно, что волос у Мыши нет. Тщательно удалены.

Это меня озадачило — зачем человеку, который не ведёт по понятным причинам половой жизни, так гладко вычищать лишние волосы? Гигиена? Вообще да, но, если вспомнить, то и вначале смены я видел тоже самое. Неужели сейчас можно раз и навсегда разделаться с ними? Я бы сделал себе.

— Всё! Готова к труду и обороне.

— Я, вообще, осмотр делала, — сообщила она, поворачиваясь, — вдруг где покончались мыло, бумага, щётки. Ещё один дом остался.

— Слушай, а не найдётся ещё пакетика? — вспомнил я.

— Как в тот раз?

— Да, бумажный подойдёт. Где-то вот такой, — показал я размер.

— Пошли тогда ко мне, — большими добрыми глазами посмотрела она. — Я взяла несколько с собой, но мне будет сложно выбрать. Тебе для чего?

Невольно захотелось прочистить горло. Сделав это, я заговорил:

— Да обещал кое-что Кошке, но так как немного затянул со сроками, хочу покрасивее преподнести.

— А-а-а, — попыталась Мыша изобразить эмоции, — если для подарка, то выбор сужается.

— Ладно, разберёмся, — улыбнулся я.

Вскоре зашли в комнату — на пару дверей дальше моей. Только слепец не поймёт, что это девчачья. Да ещё и с отбитым нюхом, к тому же. Это даже удивительно, как из, в общем-то, стандартной планировки можно сделать такой образчик. Если реальные мыши всё лето копошатся, роют норки, стаскивают запасы на зимовку, то наша Мышь словно всё свободное время проводит за украшением и обмилением доступного пространства. Ниточки, платочки, пакетики, постеры, игрушки, одежда, коврик, скатерть, постельное бельё — всё что висит и лежит носит отпечаток женственности и миловидности.

Как можно в таком изобилии и, как по мне, хаосе найти что-то нужное? Однако Мышь деловито подошла сначала к шкафу, потом к столу и быстро предоставила выбор. Мне понравился зелёный с жёлтыми кругами, но выбрал, всё же, синий, ближе к голубому. Типа море.

— Давай отдам за них деньгами?

Мышь с полной дезориентацией посмотрела на меня, теребя в руках вдруг возникшую там игрушку.

— А зачем?

— Ну, деньги за пакетики нужны? — сыграл я мимикой.

— Мне? — удивилась она.

Я сначала глаза закатил, потом натужно выдохнул, запрокидывая голову.

— Короче, спасибо.

— Да не за что, — отозвалась моя тёзка и пошла к столу.

Я дёрнулся на выход, но решил всё же понаблюдать. Мышь начала прибираться, увлечённо перекладывая предметы, систематизируя их в рамках одной ей ведомой логики, но композиции получаются привлекательными.

Чтобы не мешать, я присел в уголок на стул, на котором уже успела появится подушка в виде мордочки кролика и розовый чехол на спинку.

Девушка неторопливо стала шебуршиться по всей комнате. Словно в норке. Моё присутствие её совершенно не смущает, более того, Мышь словно в состоянии гипноза. Возьмёт в руки какую-нибудь милую вещицу, поправит, пригладит и обратно. Ну, может, поменяет место. Мне понемногу стало понятно зачем ей в лагере столько вещей — это комфортная среда, а тот внешний мир — это чужое. Хотя я бы не сказал, что она прям стресует, но точно не такая счастливо-загипнотизированная.

— Мыша?

Она с лёгкой улыбкой обернулась.

— Да?

— У тебя всё хорошо?

— Да.

— Ты все эти вещи из квартиры привезла?

— Получилось взять только чуть-чуть, — с нотками огорчения заявила она.

— То есть осталось больше?!

— Мы с мамой и сестрой живём в трёхкомнатной квартире. Она просторная и там значительно больше моих вещей. Я была бы рада ездить туда на ночь, но это далеко.

Я поражённо умолк. Посмотрел направо, где в открытой двери шкафа видно коробочку с какой-то одеждой. Висит хвостик скани — бледно-коричневого цвета, с молочной оборкой снизу и сверху. Кажется, нижнее бельё.

Не удержавшись, показал пальцем:

— Это трусики?

— Ага, — почти радостно кинула она и с готовностью подошла. — Вот эти с мишкой.

Я оглядел растянутые ею шортики с хмурым миловидным мишкой посередине.

— Классные.

— Да, очень, — отвернулась она к шкафу. — Вот эти, кстати тоже. Но они не очень удобные.

Что-то типа стринг — с тонкими лямками, узким треугольником спереди и просто шнурком сзади. На клочке ткани качественный принт кошачьего носика.

Я показал ей большой палец. И понеслась… вскоре я увидел весь немалый выбор белья. Казалось бы — вот он намёк! Жирный, явный, любому парню понятный, но только если не знать Мышь. Памятуя случай в столовой и вообще, хорошо осознаю, что в ней сейчас нет ни грамма вожделения.

— Мыша, а можно нескромный вопрос?

— Нескромный? — склонила она набок голову.

— Ага, личного характера. Даже интимного.

— Так-так… это ведь… такие вопросы, на которые можно не отвечать. И… я могу даже сказать «нельзя», да?

Меня разобрал лёгкий смех.

— Именно так.

— Но ты мой коллега. Это как друг. Можно сказать, что близкий человек. Да и… хорошо, спрашивай.

— Случайно вышло, что я видел твоё нижнее бельё…

Пока замялся, Мышь с лёгким всплеском эмоциональности вставляет:

— Так это же я тебе показывала.

— Нет, которое на тебе, — махнул я рукой. — Пару раз за эту смену. Скажи, зачем ты удаляешь волосы в зоне бикини?

Она несколько секунд продолжала смотреть на меня, словно ещё не закончил мысль. Потом голова слегка дёрнулась, Мышь заморгала…

— А я не удаляю. То есть мне не нужно. Не растут. И на подмышках тоже.

Я раскрыл рот, но не нашёлся с ответом.

— Мама сказала, что это какой-то сбой в генетике.