Анастасия, ты прекрасна!

Фрагмент 18

— Я вообще по-быстрому хотела… — состроила она картинную девочку.

Чайник остро щёлкнул, прекращая поддерживать яростное бурление. Одарив юную проказу красноречивым взглядом, я взялся за чай. Признаться, лучше бы уже в столовой сидел, чем тут водичку с красителями пить.

— А чего бы с Марком тебе не «по-быстрому»?

— Кстати, я уже попыталась, — загорелись у неё глаза. Вся подобралась, смакую собственный же рассказ. — Просто поцеловаться, с языком. Он та-а-ак смутился… ах-хах! ну точно девственник.

— Известное дело, — усмехнулся я. — Но порнушки или хентая посмотрел достаточно. Так что тебе нужно просто подобрать ключик. Эх… вот никогда бы не подумал, что буду со школьницей такое обсуждать.

— Затащив её себе в комнату, — подняла она палец.

Я почесал вчерашнюю щетину и прикинул степень справедливости термина.

— Ещё если через спинку кровати тебя перекинуть, ноги привязать и руки к чему-нибудь там. Чай попить штоб.

Если семечка попадает в нужную почву, то отлично прорастает. Вот и моя дурацкая шутка Кате понравилась настолько, что девчонка закатилась смеяться и пролила на себя чай. Немного, но совсем рядом с мятежным бутоном.

— Ай! Горячо как! — сменил смех вопль.

Я подскочил и спешно оттянул намокшую ткань от кожи, принявшись на неё дуть. Хорошо, что не много пролилось.

— А представь, если сейчас кто-нибудь бы зашёл, — прыснула Катя.

Я посмеялся, тут же увидев эту картину со стороны — на коленях, дую на мокрое пятно, причём в самом пикантном месте.

— Дверь закрыта, так что не мечтай, — проговорил я, поднимаясь. — Не сильно обожглась?

Спросил искренне, ничего не подразумевая, но лицо Кати тут же начало наполняться эмоциями, что, словно экран телесуфлёра, рассказывают о содержимом головы.

— Так, стоять!

Но не помогло:

— Даже не знаю… надо посмотреть.

Подскочила и тут же стянула штаны. Я упрямо держу взгляд на её лице.

— Ну, как там, Саш?

— Сама глянь.

— Я не разбираюсь же, — промямлила она, а потом вдруг уже бодрее: — И вообще — надо их просушить, как я пойду? Есть утюг?

Дрянная девчонка стянула штаны полностью. Тут я уже изволил обозреть её ножки и бельё — синее, полуспортивное, без каких-либо рисунков. Но в целом образ весьма хорош — Катя типичная лолита, что некоторой детскостью форм может воспалить воображение матёрому любителю малолеток.

Я вдруг призадумался, продолжая скользить взглядом по неожиданно возникшей наготе. Живёт себе такой несчастный страстотерпец и с погрузившейся в кому надеждой озирает весеннее обилие «цветов». Робко собирает в память кадры из летнего шабаша, что устраивают девочки-подростки. Рядясь во что заблагорассудиться, они буквально впиваются в глаза таких искателей, секут их сердца недоступностью, омрачают души запретностью. Сколь же велика ирония, если знать, что среди этих невинных бутончиков есть имеющие приторно-сладкий аромат, истекающие нектаром и открытые для всякого шумного, суетливого шмеля. Такому можно лишь посочувствовать.

Но это касается лишь связанных робостью и опасениями романтиков. Иные же подобны избалованному, неуправляемому и жестокосердному ребёнку, точнее, как сейчас говорят, спиногрызу или даже пиздюку — махровому, не способному нажраться эгоисту. Замешанная на таком «цементе» пошлость сминает душистые бутоны, мнёт их, разъедает своей токсичностью и кислотой. Когда добивая, и это, если сравнивать, лучший вариант, а когда оставляя искалеченных в живых. Нечто чумное попадает в души юных несчастных созданий, отчего те всю оставшуюся жизнь мучаются сами и пытают окружающих.

Мудаков, что порождают такое я бы лично давил и отправлял на каторжные работы. И не потому, что в белом пальто, а потому что человеку положено держать своего Зверя в узде. Избыть это в себе, может быть, не получится никогда. Вечная борьба. Но не позволять ему многого мы обязаны.

— Ты так долго на них смотришь, хотя ведь самые обычные трусы, — вытащила Катя к поверхности.

— Знаешь чем отличается человек творческий, с тонким художественным взглядом, от обычного? — нашёлся я.

— Ха-ха, чем же?

— Умением видеть в самых простых и обыденных вещах новое, нечто особое и удивительное. А утюг возьми в шкафу, правая дверца.

Кате не нужно сильно стараться, чтобы выглядеть хорошо. Личико смазливое, тело довольно привлекательное, походка лёгкая, с естественным движением бёдер. На моих мизерных квадратах, она начала ходить туда-сюда и, если уж быть до конца честным, ласкать мне глаза. Причём зная это. Без стыда и стеснения. А ещё с надеждой.

— А всё же, что ты мне хотела рассказать?

— Это касается Насти, помнишь просил за неё?

Я кивнул.

— Ну всё, теперь она одна из самых популярных в лагере. Причём не сильно-то и изменилась характером. И в этом всём есть моя заслуга.

— Кстати, — вспомнилось вдруг мне, — а ведь заслуги у тебя не малые. Кто Настю всяким постельным штукам учит?

— Хе-хе, — с торжеством издала Катя, а потом вдруг озарилась: — Стой, Саша! То есть как? Значит у вас…

Я едва не треснул себя. Вот что значит спалился. Досада плеснула девятым валом. С трудом удержался от того, чтобы не вцепиться в волосы. Какой же осёл!

— Нет между нами ничего, — всё же проговорил я. Ну не подтверждать же, в самом деле!

— Ой, всё уже, я теперь точно уверена. А Настя-то, Настя — столько всего спрашивала, прям в подробностях расскажи, а когда в Инет посылаю, то обижается.

Утюг разогрелся и Катя начала сушку. Я всё ещё досадую, на автомате отслеживая, как приподнимается и опускается попка. Дополнительная прокладка ткани скрывает все естественные складочки, сами трусики натянулись, ровно-ровно, словно и нет ничего такого под ними, исконно-вожделенного, а может даже и рокового.

— Так, что касается награды… — снова вырвался я из плена соблазна и душевных мытарств. Достал смартфон и зашёл в кабинет с правами администратора. — Дай мне свой телефон.

И не думая одеваться, он протянула довольно внушительный, за счёт силиконового чехла, аппарат.

— Разблокируешь?

— Хочешь подсмотреть, что у меня в сохрах, да? — стрельнула Катя глазками и обдав терпким дыханием.

— Я не большой любитель подглядывать, — отозвался я, заходя в настройки системы. — Хотя, если прям что-нибудь особенное…

— Ну уж нет! Такое я не могу показать! — выхватила Катя телефон обратно. Я же нашёл её мак-адрес в списке и убрал все ограничения.

Сопровождая слова многозначительным взглядом, отвечаю:

— Отсылала кому-то интим-фоточки?

— Не скажу, — показала она язык, — но это не самое страшное.

— О, так в твоём шкафчике хватает скелетов, да?

Я встал и прошёл к шкафу, где лежит барсетка. Выудил пятитысячную купюру и скрытно сунул в карман шорт.

— Так, Катя! — с торжеством и коварством посмотрел я. — Пришло время расплачиваться за своё безрассудство. Иди сюда.

Так и не надевшая штаны, она с лёгкой растерянностью подошла. Я же, приняв максимально похабное выражения лица, говорю:

— А теперь суй свою ручку ко мне в карман, да поглубже. Там есть кое-что интересное.

— А-э… — не сразу нашлась Катя, но почти сразу обрадовалась и уже много смелее продолжает: — Там может сразу в шорты, под резинку?

Я громко рассмеялся и, покачав головой, отвечаю:

— Нет, сначала давай ручку в карман.

Уже с не малым опытом, Катя сделала это глядя мне в глаза, нарочито плавно и медленно. От тёплой руки возле естества меня пробрала дрожь и я чуть не согнулся от спазма, какой бывает во время прелюдии, когда гладишь и касаешься очень осторожно.

Но вот Катя нащупала хрустящую купюру и, с изменившимся лицом, вытащила её.

— Моя благодарность и просьба. Пусть наши разговоры и дела останутся в секрете.

— Постой, так это мне? — до сих пор не поняла она.

— Это тебе.

— Чёрт! Капец неожиданно, — отступила она, глядя на пахнущий красками банковский билет.

— Договорились?

— Ага, да… вообще не парься. И знаешь, мне как раз нужны деньги. С мамой траблы щас. Денег даже на книги не даёт, а я так хотела купить «Абиссаль». Спасибо, Саш!

Она приблизилась, попробовала достать с цыпочек, но потом ухватила за затылок и притянула к губам.

Прежде чем день начал клониться к концу и очередные спортивные занятия отвлекли меня от размышлений, успел много чего надумать. Как пример — почему Кате, всё же, не следует надеяться на близость между нами.

Конечно, всё складывается более чем хорошо. Она — ветреная особа, как и многие другие пуще прежнего расправляет тут, в лагере, крылья, чувствуя полную свободу. И ведь действительно — у нас словно бы маленький мирок, параллельное пространство, куда нормы поведения и прочие правила если и дотягиваются, то не полностью. А самое главное, возраст — рубежный, особый! Когда ты уже не ребёнок, но ещё не скован ответственностью и обязанностями взрослых. Так почему бы не поддаться безумству?

Да и я, как показывает практика, во-первых, не однолюб, а во-вторых, падок на соблазны. Пусть Настя и блещет в небесах, затмевая других, но ведь даже и солнце скрывает свой лик ночью…

Всё так. Вероятно, будь я человеком, менее скованным всякими размышлениями, то окунулся бы в омут страсти. Однако, если подумать, то шикарная и телом, и темпераментом Диляра, почти с самого начала добивается моего согласия. Смиренно ждёт и согласна на отказ. А сколько сделала она и для Насти, и для меня?.. Катя тоже, но всё же много меньше. И теперь я поддамся вожделению, разменяв золотую монету стойкости на медь минутного желания?..

Это было бы очень несправедливо по отношению к Диле. Я, вдруг, ощутил, как внутри рассудка рассыпалась в пыль решительность не иметь близости с восточной красавицей. Совершенно неожиданно этого рубежа не стало. Ощущаю полную готовность к такому. И тело тут же среагировало, благо, что на площадках ещё нет ребят, да и майка довольно свободного кроя.

Интересно, можно ли считать, что Катя подтолкнула меня на это? Усмехнувшись, я занялся медитацией. Не хватало, чтобы во время занятий слабая плоть выдала меня.

Ещё к концу занятий стало понятно, что Насте нездоровится. Умудрилась подцепить простуду и, навалившаяся слабость с жаром, вывели её из состава команды на скамью. А уже в домик я отвёл лично. Позже присоединилась Кошка. На пару с ней мы составили план лечения. Пока только лёгкие средства, вроде травяного чая, постельного режима и, в целом, покоя. Если температура превысит допустимые тридцать девять — будем сбивать или даже вызовем скорую помощь — экспериментировать с детьми весьма непростых родителей лучше не стоит.

Стараюсь бывать у Насти не чаще допустимого. С удивлением обнаружил, что присутствие других девочек раздражает, словно бы они забирают у меня возможность поухаживать за раскрасневшейся и ослабевшей пассией. Распорядился, чтобы всегда в комнате был человек, контролирующий состояние. А за одно и следящий, чтобы Настя пила много воды, не забывала про витамины и не напрягалась лишний раз.

Последние дни самые насыщенные на события. Мне досадно, что Настя не сможет прокатиться по самой длинной троллейной дороге. Тот первый участок всё равно не идёт в сравнение. Скорее, как разминочный.

Самая длинная дорога лагеря пронзает лес в его, едва ли не диких, местах. Опрятный и культурный он лишь по периметру, да возле ключевых мест отдыха и развлечений, во всех остальных даже грибников не водится — последнего видел прошлой осенью только. Елогорск в принципе богат на леса, а также дары природы, на такое удаление, как наш лагерь, и ездить нет нужды. Деревень кругом нет, этим, собственно, и объясняется отсутствие покрытия со стороны мобильных операторов.

Стоит нам на год-другой прекратить культурный попил и уборку, как могущественные руки природы начинают захват и приведение территории в «надлежащий» вид. То есть даже там, где едва ли не каждый сезон прикладываются усилия, лес начинает дичать и обрастать «жесткой шерстью», словно мифический вепрь. Что говорить про линию троллейного пути… Специальная обрезка веток и верхушек стволов была сделана четыре года назад и в следующем году как раз срок для новой. В виду этого, когда несёшься на тросе среди хвойных и лиственных богатырей, нередко можно задеть успевшие отрасти ветки.

Часть подвесов имеет возвратный блок, для этого мне нужно на озёрной станции запускать их с минутным интервалом, чтобы встречающий успевал снимать с троса, но вот часть пришлось тащить. Было и лень, и немного не до того в прошлый раз, поэтому я заглянул на озеро и уже нагруженный потопал к дальней вышке.

Думал по пути встретить или Звонаря, или Кошку, но они тропой ходить побаиваются, потому, видимо, обошли проторёнными дорожками.

Вскрики и громкий смех уловил ещё издали, сделав пару спусков-подъёмов в пологие овраги, вышел к плотной стайке ребят, что оробевши жмутся к сваям вышки. Деревья создают плотную тень, полную тайны и душистого елово-травяного аромата.

Порядком взмокнув, я сбросил железный груз наземь.

— Готовы к приключениям?

— Скорей бы уже, — отозвалась Аня, поёжившись. Её, вдруг, поддержал Кирилл — наш записной красавчик.

Двум хулиганам, Олегу и Диме, кажется, хотелось бы всё же на земле остаться, чем взбираться на высоченную вышку, сравнимую по высоте с елями рядом.

Разукрашенный синяками Гриша и Каролина принялись формировать отряды, я же раздал парням часть спусковых устройств и с грустью отметил, что одно всё-таки лишнее — Настя-то болеет. Взял его на автомате, погрузившись в привычные для прогулок по лесу думы.

Вообще лишних подвеса два, так как у нас одного участника не хватает с самого начала. Но то устройство я сразу отложил.

Пыхтя забрались на самый верх. Пусковая площадка маленькая, поэтому большая часть ребят встали в очередь на лестнице — здесь ограждения уже в рост, а то мало ли, дурачится начнут, да и перевалятся через перила.

Мои капитаны справляются хорошо — очередь собрали быстро и почти без споров, уже знают кого с кем лучше поставить. Я же привычно провёл инструктаж и заверил в надёжности каждого элемента дороги.

— А куда мы вылетим? — спросила Карина — девочка всегда весёлая, но мне кажется, что в глазах у неё вечная осень и морось грусти.

— Та же самая площадка на озере, что и в прошлый раз.

— Ты забыла что-ли? — подколола её Катя. — Александр же говорил.

— Так далеко же! Пара километров, наверное.

Навешивая механизм, я с удивлением посмотрел на девушку — какое точное ощущение пространства и ориентирование.

— Да? — равнодушно отозвалась Катя. — Это типа много?

— Думаю, раза в три дольше лететь.

— Карина права, да и говорил вам уже — эта ветка просто жутко длинная и страшная. Памперсы все одели?

Кто-то грохнул смеяться, кто-то начал уверять, что его этой пахнущей мазутом и смолой фигнёй не испугать.

— Вот эти «памперсы» еще раз проверьте, — подцепил я пальцем верхнюю обвязку на Каролине. — А так-то места кругом дикие, можно и того, как птицам…

Очередная порция смеха немного разрядила обстановку и, под крик Каролины, начал запускать.

Там на земле, в сытости и тепле, можно ссориться по пустякам, лелеять обиды и вообще всячески извращаться — обстановка прощает. Тут же, можно сказать на фронте, люди открываются друг другу и становятся чище.

Гриша укатился последним. Я проводил долгим взглядом, пока тень и расстояние не поглотили фигуру, а потом, вдруг, схватил «настин» подвес, быстро приладил на трос, нацепил обвязки и с сухим щелчком вдел карабин. Пальцы автоматом стали крутить страховочную гайку, а сам я словно в себя всмотрелся, как если бы зеркало оказалось напротив. Чувства к белокурой нимфе побуждают меня заново открывать мир. Закричав нечто нечленораздельное, я прыгнул с площадки. Словно бы в новую жизнь.

Венцом спонтанного полёта стал образ обескураженной Кошки. Она как раз укладывала последний подвес в ящик, а тут жужжание механизма и я, выносящийся из леса на дурной скорости.

Точнее, дурная — это она для меня. Давно не катался. Кровь наполнилась безумным возбуждением, глаза были готовы вывалится из орбит, так я их лупил. Забыл дышать, а потом хватал воздух ртом как пёс.

— Ты чего?!

— Да просто, — рассмеялся я, отстёгиваясь. — Отсюда же идти ближе, да и вместе возвращаться веселей. Где наш Звонарь-то?

Кошка оглянулась на медленно втягивающихся в лес ребят:

— А вон, самый первый шагает. В окружении девочек.

— Ну, как обычно, — рассмеялся я.

— Довольный, блин, как не знаю кто, — ткнула меня Кошка.

— Я что ли?

— Нет, русал, что под водой сидит и писькой своей помахивает, — проворчала она, а меня бросило в хохот.

— Сокол, ты же на мою дэ-рэшечку придёшь?

Я кивнул. А ведь действительно — в предпоследний день смены у нашей черноволосой «Матильды» событие. Так уж выходит, что всегда на смену выпадает. В качестве подарка, я всегда закрываю глаза на их пьянку в этот вечер.

— Бухать опять будете? — скривил я рот.

— А то ты не знаешь? Только приходи, я Звонарю поручу шампусика специально для тебя взять.

— Да куда я денусь, беда ты моя…

Возвращаться действительно приятней вместе. Мы быстро нагнали трёх геймеров, как условно окрестили трёх друзей Антона, Сергея и Павла. Они снова про танки, то понося никчёмную «картошку», то с жаром бросаясь обсуждать новую ветку для прокачки. Так и дошли до лагеря.

Время до ужина прошло быстро и в привычных хлопотах. Я снова сдержался и не бегал к выздоравливающей Насте каждые полчаса, только раз зашёл, чтобы с напускно-нейтральным лицом, в присутствии нескольких девочек, справиться о самочувствии. Может быть показалось, но поймал очень пылкий взгляд, с нотками загнанной лани, что вынуждена сидеть в клетке.

Настроение испортилось знатно. Я понадеялся, что Насти в столовой не будет, ибо предстоит дежурное объявление-напоминание, но, к сожалению, она таки вырвалась и я смог только печалью посмотреть в её чудные глаза.

— Ребята! Хочу всем напомнить, что завтра у нас запланирован выход в поход. Сначала мы сплавимся на лодках по речке до озера, переплывём на другой берег, а потом ещё пару часов будем идти до места ночёвки. Не забудьте взять с собой комплект тёплой одежды, спреи и мази от насекомых и бутылочку воды. Если у кого не окажется рюкзака — я выдам. Обращайтесь после ужина.

Кто-то сильно обрадовался, кого-то перспектива ночёвки в лесу неслабо напугала. Поднялся шум, а я вернулся к столу и тут же поймал взгляд закашлявшейся Насти.

— Я пойду!

Понимая, что разговора не избежать, я заранее постарался быть спокойным.

— Давай обсудим это после ужина, хорошо?

— Хочешь сказать, что есть другие варианты.

Я тяжело вздохнул и натужно выдохнул.

— Хочу сказать, что шансы пойти есть, но мы должны всё тщательно обсудить.

— Ну и ладно, — обидчиво бросила она и уткнулась в тарелку.

Горечь объяла мне душу. Есть расхотелось, но я заставил себя освободить тарелку от еды. Бой ещё не окончен.

Настя упрямо дождалась, пока я выдам всем нуждающимся экипировку. Вечер опустился тёплый, со струйками свежего и прохладного ветерка. Я захватил свой старый худи, в простонародье балахон, и попробовал накинуть ей на плечи. Настя по-сопротивлялась, но таки укуталась в явно большую ей одежду. Мы сели на отдалённую скамейку.

— Мне правда жаль, что ты не сможешь пойти в поход…

— Да, конечно! — оборвала она. — Радуешься, наверное, что я болею.

— Мы, тут, в лагере, каждый своим заведуем. Я за спорт и вашу безопасность. На мне задача научить вас первичным навыкам выживания. Как совершать переходы, где можно лагерь разбить, как в лесу выжить. Говорю обычно много, запоминаете вы лишь часть, но всё же. Этот поход — это прям моё. Стихия и вотчина. Сводить тебя в него, даже, можно сказать, туда — это большая цель. Мне самому горько. Досадно, что так получается.

— Блин, Саш, ну я же уже хорошо себя чувствую! — воскликнула она и тут же закашлялась. — И не надо смотреть, что кашляю до сих пор.

— Я знаю, нектарчик ты мой, — тепло посмотрел я и погладил по дивно гладким волосам. — Кашель — это не причина. Времени прошло мало, понимаешь? А там, в лесу, может погода испортиться или ещё какой катаклизм случится. Никогда не знаешь, вернёшься ли целым с похода. Пусть и хожено всё на сто рядов. Меня, между прочим, уже успели попросить следить за тобой в оба глаза. Но даже это не причина…

— А кто попросил? — прервала она.

— Те, кто знаком с твоим отцом.

— Бли-и-ин… — поджала она губы.

— Это ладно. Другое дело, что мне за всеми вами надо так приглядывать. Но ведь не со всеми у меня бывают вечера…

Настя сначала смутилась, наверняка и не видимый в сумерках румянец появился, но потом платиновая дива рассмеялась и говорит:

— Согласна.

— Будет опрометчиво с нашей стороны рисковать оставшимися вечерами. Тем более, прощальным — в этот день тут всегда очень «жарко».

— Да, понимаю, — отстранённо проговорила она и я без труда догадался, какого рода тень легла ей на лицо. — Саш, а как мы с тобой… ну, я, конечно, понимаю, что ты это… лишь показывал мне и…

— Да, Нектарчик, мы и это должны будем обсудить. Давай только не сейчас? Пока хватит серьёзных разговоров.

— Это да… — с нервным смехом, отозвалась девушка.

Мне же пришлось буквально со стоном принять тяжесть гласа совести. Пару последних дней я тут же ускользал от мыслей об этом, стоило им прийти. Сейчас могу признаться, что ещё не готов дать чёткий ответ. Пусть, действительно, наступит день «икс» и тогда уже…

Я с чувством посмотрел на Настю. Такая холодная и гордая в самом начале, сейчас она вдруг оказалась с совершенно обнажённой душой и бесконечно ранимой. Я сам не заметил, как заключил её в объятья. Она глухо закашлялась, толкаясь в меня маленькими грудками. Я же со всей силы вдохнул смешанный аромат, что окутывает мою белокурую нимфу.

— Знаешь, я попрошу вожатую Сашу присмотреть за тобой. Она хорошая.

— Знаю. Такая прикольная. Рисует хорошо, — оживилась Настя. — Но всё равно жаль, что не получится в поход сходить.

— Так ведь лагерь никуда и не девается, — подмигнул я. — Катя и Диля, например, уже второй раз у нас.

— Хи-хи, — игриво посмотрела она, — приглашаешь?

— Хоть на пэ-эм-жэ.

— Это как?

— На постоянное место жительства.