Андервуд. Том 1

Глава 1 Голод

Все люди — неудачники. Ник не сомневался ни секунды в истинности этих слов. Чуть позже поймёте почему, а сейчас он крался по тёмному лабиринту в попытках найти хоть чего-то съестного. С тех пор как у него не осталось средств на существование, находиться в подземном городе стало невозможно.

Дорога вела в ту сторону, куда нормальный человек никогда не отправится в одиночку, но у него не оставалось выбора. С тех пор как Ник попал в этот мир младенцем, прошло восемнадцать лет. Долгих и полных бессмысленного страдания.

Спёртый воздух давно стал чем-то привычным, и его ноздри улавливали малейшее дуновение свежих потоков. Это может быть как магия здешних мест, так и усиленная циркуляция за счёт тяги с поверхности. Только вот никто ещё не выбирался из подземного города туда, где светит солнце.

Под ногами что-то хрустнуло. Ник передвигался практически на ощупь — денег на магические очки или линзы ночного видения у него никогда не было. Цены на них кусались, а стоит тебе родиться бедняком в напрочь закастованном обществе, как можно забыть о любых социальных лифтах наверх. Твоя участь — жить на окраине Андервуда.

Это подземный город размером с Лондон или Москву, откуда он собственно и дал дёру. Такие дела.

Хрустели кости давно сдохшей крысы. Сказать честно, сеть тоннелей и пещер вокруг Андервуда достаточно хорошо просматривалась и освещение там добротного качества, но, то место, где Ник находился сейчас, называлось Мёртвой дорогой. У них были разные названия и дорог этих, а точнее, огромных пустынных тоннелей, было несчётное множество.

Все они тянулись от Андервуда в разные стороны, словно расползающаяся сеть дендритов. Почему-то из школьного курса биологии помнились только они. Разветвлённые отростки нервной клетки. Странное сравнение, но с голодухи в голову лезет всякая чушь, и Ник уже начал воспринимать окружающие пещеры как единый организм, что, разумеется, было не так. Это просто груды камня.

Со стен непрерывно капала вода то тут, то там. Этот звук может сводить с ума непривычного обывателя с поверхности, но для него уже стал родным. Как стрекот летних цикад у тех же японцев. Просто фон.

Если с водой тут было всё просто, то вот с едой большие проблемы. Ник никогда не любил есть траву, но в создавшейся ситуации он стал вынужденным вегетарианцем. И не ради здорового образа жизни — а чтобы просто не сдохнуть. Как-то ещё выручали грибы, но иногда хотелось вкусного, сочного, жареного мясца. Чтобы жир от каждого укуса тёк по губам, и картошечки…

Он шумно сглотнул слюну и посмотрел на заурчавший живот. Этот дикий зверь требовал еды, но что поделаешь — в город Ник вернуться не мог, иначе его попросту убьют парни Глока. Он задолжал им денег и не отдал. В таком случае у заёмщика оставался один хороший способ получить наличность обратно — залог.

Дело в том, что им являлся сам Ник. Точнее, его тело. И нет, это никакое не рабство, просто его бездушно пустят на колбасу. В буквальном смысле. Есть некоторые, скажем так, гурманы, что готовы хорошо платить за такой «деликатес».

При одной мысли, что его подадут в запечённом виде с яблоком во рту, Ника передёргивало. Надо же, ещё остались силы мысленно шутить. Новый мир, новые правила, но разум и воля старые. И просто так сожрать себя они не дадут.

«Они, — хмыкнул заплутавший спутник, — говорю о себе во множественном числе, это диагноз, парень».

Так что дороги назад нет. Но он направился сюда не только потому, что сильно хотел кушать (что может показаться нелогичным в пустынных тоннелях). Местные расплачивались между собой валютой, но больше всего ценилась емировая руда. Она основа всего в этом мире — магический катализатор.

Она дарила жизнь всему Андервуду: использовалась для очистки воздуха, добычи воды, в выращивании растений и животных — и это только самое основное. Спектр её применений огромен.

«Вот бы достать пару кусочков, и можно было бы погасить долг, а там уже улица прокормит. Не пропаду», — думал Ник и шагал дальше. На поясе висел самодельный молоток. В правой руке он держал древко копья с заострённым наконечником. Это был кусок хитина огромной поверженной твари. Лёгкий, прочный и смертоносный в умелых руках. Увы, не в его — воинскому искусству Ника никто не обучал.

Его вторая мать с отцом давно погибли. Каких-то чувств к ним он не испытывал. Обоим всегда было всё равно, где Ник и чем занимается. Вопрос пропитания встал перед ним в раннем возрасте, и добывать еду приходилось в одиночку. Либо с местной пацанвой, ватагами нападая на торговцев и разносчиков. Иногда воровали, иногда приходилось убивать. Жизнь заставила.

Однако сейчас он не обманывался — если на него нападёт из темноты тварь, навряд ли он что-то сможет ей противопоставить. Тело худое, мышц почти нет — одни жилы. Костяшки кулаков так выпирали вперёд, что казалось под кожу зашили персиковые косточки. Так он их отбил в постоянных драках.

Опять про еду. Воспоминание про нежную мякоть волосатого персика тут же ворвались ему в мозг.

Жёлтый сладкий сок стекал по подбородку при каждом укусе, капал на пальцы.

Постепенно добираешься до косточки, где фрукт уже с вкраплениями красных волокон…

Это невозможно.

Ник присел на колено от спазма, скрутившего желудок. Проклятое воображение всегда было его другом, но сейчас оно совершенно некстати подкидывало образы давно забытой еды. Такой дорогой сердцу. Местная жратва — полный отстой.

Он переждал приступ и снова встал, вытирая холодный пот. Надо идти дальше. В прошлой жизни у него было отменное здоровье. Может, поэтому он подспудно и знал, к чему надо стремиться? Спорт давно стал частью его жизни. Той жизни. В этой ситуация обстояла иначе. Всё решали калории.

Прошлых интенсивных тренировок по единоборствам он не мог проводить, но базу при возможности делал, чтоб совсем уж не превратиться в доходягу. Так получилось, что его отец был тренером по самбо и Ник не смог отвертеться от этой части мужского образования.

Они отрабатывали приёмы, занятия в партере стали ритуалом, ударную технику тоже поставил отец — для «расширения кругозора». В общем, до восемнадцати лет у Ника не было и свободной минутки на себя. Учёба и тренировки вытеснили всё. Со сверстниками почти не общался.

Тогда он негодовал и даже бесился с бесконечных тренировок, но позже, когда начал жить один, понял, какой подарок преподнёс ему батя.

Ник отогнал мысли о прошлом мире. Тем более, и там у него давно не осталось родителей. Царствие им небесное. Знали бы они, в какую задницу он угодил… Хотя даже лучше, что не знают.

Пол постепенно из сухого превращался в грязное месиво. Здесь вода капала активней и «зарослей» сталактитов на потолке становилось всё больше. Тоннель был просторным — метров семь в ширину.

Так далеко он ещё не забирался, но слышал, что колонизаторы преодолевали узкие проходы, увеличивая радиус просвета. Отчаянные мужики. Впрочем, каждый в этом мире пытался урвать собственный кусок. Вот и они надеялись найти подходящий сухой каменный карман, где можно разбить ферму или даже целый город.

Ему же с простой заострённой палкой думать об этом не пристало. Сапоги тут же стали тяжёлыми от налипшей грязи. Чувство, что кто-то рядом, привычно для пещер. Здесь всегда таится в расщелинах или на потолках какая-нибудь дрянь.

Инстинкты, слух, осязание, обоняние — всё обострялось, особенно на Мёртвой дороге. В пути он уже недели три. Сегодня Ник шёл где-то двадцатый час по его прикидкам.

К сожалению, старенькие заводные часы давно вышли из строя, но он продолжал их с собой таскать по привычке — подарок от единственного друга. Которого уже нет.

Вообще, у него мало друзей. Он не знал почему, но что в том, что в этом мире не получалось заводить знакомств. Вот был бы он ушлым торагшом-впаривателем, не остался бы без крова. Работы тут непочатый край, но Ника она раздражала.

Какое-то подспудное отвращение к дельцам поднималось изнутри, и он не мог перебороть себя, чтобы влиться в эту сферу. Там нужно было обманывать, обвешивать, обкрадывать людей. Нет, Ник не ханжа и сам воровал, но то было ради выживания, а не для наживы.

В общем, не срослось.

Иногда по пути попадались отходы или мусор прошлых экспедиций. Путешествовать в одиночку считалось самоубийством, но ему ничего другого не оставалось. Ник всё поставил на этот поход. В углах копошились слизни. В пещерах их много водится — они способны пробираться в щели и прятаться там, изменяя форму тела.

Сейчас массивные личинки жрали помёт летучих тварей, в основном мышей. Набрасывались на него словно детишки на леденцы. Ник давно привык к этой безобидной фауне. Ну как безобидной… Сами те никогда не нападали, но некоторые виды способны выделять концентрированную кислоту, что проедает даже камень.

Пока их не трогаешь, не полезут к тебе, но не стоит обольщаться — эти любители мертвечины вмиг переварят тело, стоит двинуть копыта в пути. Хочешь спрятать труп — утилизируй через кислотных уродцев. Они были похожи на гигантских кольчатых личинок белёсого цвета.

То, что Ник сейчас заострил на них внимание, не случайно. Популяция летучих мышей, а с ней и вся экосистема просто так не селятся в проходах. Это означало, что дальше где-то пещерный пузырь со всевозможной живностью.

К сожалению, не все твари пригодны в пищу. Точнее, почти никакие. Что можно, одомашнили уже в Андервуде и окрестностях. Иначе бы он не испытывал такого сосущего голода.

Возможно, впереди безобидная зона с травоядным сектором, но это и может быть ареал хищников, где добычей станет уже он. В любом случае выбора нет. Используя копьё как посох, Ник двинулся дальше, внимательно прислушиваясь и всматриваясь в темноту.

Отпечаток эволюции наложил свой след на человеческий род, и радужка глаза приспособилась к отсутствию света. Не настолько, чтобы видеть всё чётко, но общие очертания вполне различимы. У него был с собой светильник — мешочек с химикатами. Стоит высечь искру, и смесь медленно начинала тлеть.

Для полноценного огня требовалось сухое топливо, либо емирова руда, что усилит выделение энергии. Большой плюс Андервуда в том, что там сухо и тепло. В туннелях с этим туго.

Однако Ник берёг запасы розжига. Если попадётся руда, то согреется вдоволь, а пока и так сойдёт. Плотная одежда из кожи саламандры хорошо хранила тепло и защищала от влаги. Правда, с открытыми участками типа кистей рук и лица приходилось туго — они больше всего мёрзли.

Перчатки не сильно помогали, на голове он ничего не носил — плотный слой чёрных волос защищал от холода. На удивление они у него хорошо росли. Пришлось даже обкарнывать их часто ножом. Местные скупщики с радостью платили за эти патлы, ведь проблема облысения среди знати остро стояла. Все носили парики.

Как-то так вышло, что волосы на голове здесь — признак статусности. Большая часть жителей окраин лысые, но иногда рождались и такие как он с густой шевелюрой. Это не раз выручало его и позволяло прокормиться в голодные годы.

Через пару километров грязь везде была безобразно раскидана. Есть места в пещерах, куда не ступала нога человека. Так вот, если взглянуть на пол там, то он был очень красив. Земля, словно плитка, гладко выстилала поверхность дороги. Лёгкая коричневая корка торчит сверху нетронутая. А где-то узор из пупырышек или рыхлая грязевая пена застыла в своём первозданном виде. Эти места по-своему завораживают.

Ничего такого впереди не было. Прежде чем туда ступить, Ник нагнулся потрогать следы. Людские. Очень много отпечатков ног, а кое-где и спины. Видно, что большая экспедиция. Примерно тут и закончился их путь. Ник посмотрел по сторонам и решил облазить округу. Мало ли, вдруг слизни не всё переварили? Обычно они лакомятся только органикой.

Впереди воздушный поток менялся. Должно быть дальше шла развилка. Он облазил углы с укрытием из сталагмитов. Там валялся полупереваренный металлический кусок брони, нож без ручки, треснувший хитиновый щит со страшной вмятиной и фляга. Кожу с неё слизняк слизал, и теперь она пузато торчала из грязи и манила своей отполированной стороной.

Ник снял перчатку и с чавкающим звуком достал находку. С неё комьями спадала земля. Вытерев её наспех, отвинтил крышку и нюхнул. Настойка. Судя по всему, крепкая. Желудок опять заурчал. Не лучшая идея сейчас глотать пойло, но он порядком продрог и хуже всё равно уже не будет.

Тепло приятно разлилось по всем членам. В животе как огонь развели. Нервы снизили градус тревожности. Там оставалась примерно половина. Он пристроил её на поясе и, пройдя чуть дальше, нашёл вполне пригодный для сражений меч. Правда, без ножен, их, увы, «слизали».

Он бы и сам не отказался пожевать кусок кожи. Хоть что-то закинуть внутрь.

Подумав немного, оставил копьё прислонённым к стене и дальше уже пошёл с мечом. Пришлось обмотать тряпкой черенок, чтобы не держаться за металл. Такая себе затея, но поражающая сила клинка выше, чем у копья. Им можно не только колоть, но ещё и резать.

Пройдя метров сто Ник действительно увидел развилку и понял, что отряд шёл в этом месте организованно. Отпечатки ног показывали неспешный ход каравана. Скорее всего, на них напали сверху. Он невольно поднял взгляд на потолок. Ни черта не видно. Высота тут метров десять точно.

Устало проморгавшись, он повернул направо, в сторону, откуда пришли люди. На это его подтолкнула природная наблюдательность. В этом месте на стенах он увидел едва заметные сколы. И кровавые пятна.

Спустя часа два его догадка подтвердилась — тварь, что убила людей, была ранена. Посреди общей когорты следов стали видны большие, размером с автомобильную покрышку углубления. Они уже успели набраться водой и превратились в импровизированные озёрца.

Ник решил идти до конца. Была надежда, что тварь ещё жива, и он добьёт её. В этом мире колдовать могли лишь те, кто убивал монстров. Считалось, что воины и маги через их уничтожение впитывали в себя души. Чем сильнее противник, тем лучше душа.

Руду он уже точно не найдёт — ему скоро кирдык. Съестное недели две как закончилось. Снова отхлебнул из фляги и, положив меч на плечо, упрямо двинулся дальше. Не в его правилах сдаваться. Если он убьёт тварь, то благодаря магии сможет вернуть долг. Шанс, что его послушает Глок призрачный, но это лучше, чем сдохнуть с голоду в бесчисленных тёмных проходах.

У существа было четыре конечности и, судя по всему, длинный хвост, который иногда возюкал по грязи и сшибал сталагмиты. Чем дальше он шёл, тем больше было крови в воде и за её пределами. Сейчас Ник ни о чём другом больше не думал — внутри играл первобытный азарт.

Однако дорога всё не прекращалась и, казалось, у твари была какая-то неестественная выносливость. Чтобы не забыть путь назад, он делал мечом метки на стенах. Лабиринт петлял всё чаще, и общий диаметр уменьшался, потолок стал намного ниже.

Нужно было поспать, но Ник понимал, что если сейчас уснёт, то не факт, что догонит раненого врага, а треклятые слизни его просто растворят. Получится, что весь путь пройден зря, а это поражение ему ох как не нужно. Так что только вперёд.

Через три часа фляга опустела и начала болеть голова. Следы петляли из стороны в сторону, будто зверь качался туда-сюда.

Здешние биоритмы отличались от тех, что на поверхности. Сутки длились сорок восемь часов. Тридцать шесть часов бодрствования и двенадцать на сон. Так что в переводе на земное время его путешествие заняло полтора месяца.

Поэтому Ник был так измождён. Приходилось иногда останавливаться, чтобы отдохнуть и размять уставшие стопы. Наконец, среди общих привычных звуков пещерного мира, Ник уловил чуждый, выбивающийся из колеи. Сиплое грозное дыхание.

Это, конечно, напугало его, но и вместе с тем взбодрило — тварь ещё жива! Однако при приближении на него, будто удавка, медленно накатывал страх. Глаза расширились, сердце стало чаще биться, а волосы на руках и голове встали словно локаторы. Весь хмель тут же выветрился.

В любой момент он готов был сорваться назад, но страх голодной смерти вытеснил всё. Даже это ненормальное чувство холода по спине. Дичайшая аура угрозы. Клокочущие звуки всё ближе, трясущимися руками Ник достал реагенты, высек искру кремнём и осветил туннель. Впереди метрах в трёхстах проход загораживала огромная туша.

Сглотнув, он двинулся дальше, держа в перчатке импровизированный факел. Мешочек был из огнеупорной кожи, так что не страшно. Чуть что он быстро потушит огонь, закрыв доступ к кислороду.

По мере приближения он понял, что тварь на последнем издыхании — иначе бы уже бросилась на него. На таком расстоянии шансов скрыться нет. Ноги чавкали по грязи.

В отблесках света показалась старая выцветшая чешуя. Когда-то она была чёрного цвета. Туша вздымалась и опускалась, свёрнутая в клубок. Очень похожа на саламандру — предмет охоты местного мужичья. Правда, души у тех никакие и единственная для них возможность извергать пламя — нажраться емировой руды. Обычно они делали это в брачный период, чтобы найти самку.

Экземпляр, что лежал на полу, в сотни раз превосходил размерами ящерок, похожих на простых собак. Самым страшным было протискиваться между могучим телом и стеной, чтобы добраться до головы. Единственный способ убить эту зверюгу — пробить мозг.

С горем пополам Ник оказался на другой стороне и увидел целую шоблу кислотных слизней. Они боялись подходить ближе. Он посвятил в их сторону и увидел, что дальше вся дорога была усеяна ими. Ждали как падальщики.

По книжкам ещё из старой памяти воображение нарисовало ему дракона. Только морда напоминала варанью. От неё ужасно смердело. Перехватив меч поудобней, Ник сделал шаг вперёд. Кровь была повсюду. Не верилось, что люди смогли ранить такую махину, скорее всего, на неё ослабшую набросился другой хищник.

На коже были страшные отверстия с мясом наружу. Вдруг глаз открылся. Ник чуть не бросился в сторону слизней. Но голова не поднялась, а всë око было покрыто мутной белой пеленой. Да он слепой!

«Как я уже говорил, все люди — неудачники».

Меч воткнулся в белок глаза размером с увесистый мужской кулак и погрузился внутрь по самую рукоять. Пасть неожиданно открылась, и Ник понял, что этой глубины недостаточно.

«Надо было оставить копьё», — пронеслось в мозгу.

Его мотнуло в сторону, тварь начала привставать, но вместо того, чтобы убежать, Ник протолкнул сталь дальше, вместе с кулаком. Мешочек с огнём, отлетел в сторону, и теперь на стены бросалась тень чудовища и вцепившегося в чешую человека.

Люди — неудачники, потому что все рано или поздно умрут. То есть проиграют смерти. Это запрограммированный конец. Но подыхать сегодня Ник не собирался, поэтому рука вошла ещё глубже, по локоть.

Чешуйчатая морда приподняла его в воздух.

— Сдохни, неудачник! — заорал он зачем-то громадной ящерице, будто она могла его понять.

Меч вошёл по самое плечо, и голова резко упала в грязь. Рука хрустнула. Ник почувствовал, как в него вливалась тёплым потоком магическая сила. Это длилось около минуты. Он стоял с закрытыми глазами, и лишь чувство голода вернуло его к реальности, а проклятые слизни уже целой колонией набросились на поверженного гиганта.

— Пошли на хер! — он пнул ближайшую личинку, но та словно тупая свинья, хлюпнула и поползла к месту окольным путём.

Кислота растворила чешуйчатый слой, и вдруг в голове что-то щёлкнуло. Первобытный инстинкт. Одна рука у него работала всё хуже и начала опухать. Когда растворилась грудная клетка, Ник кинулся разрубать падальщиков налево и направо.

Они в панике отхлынули от этого места. Впереди виднелся красный комок сердца, размером с винную бочку. Мясо чудовищ ядовито, их ни в коем случае нельзя употреблять в пищу. Многие так отправлялись на тот свет, но в данный момент всё вытеснил Голод. Он чувствовал чудовищный и всепоглощающий Голод.