Андервуд. Том 1

Глава 10 Правда

На этой фразе для Ника настал момент откровения. Жизнь не закончена, с такой способностью реально двигаться дальше. Более того, её можно превратить в собственную фишку.

В кармане позвякивала очередная тридцатка экоинов — они снова заработали порядка трёх сотен. За один только этот нищенский процент Саймона стоило грохнуть. Ну а если серьёзно, Ник не отказался от своего плана — теперь точно известно, что магией тот не сможет нанести урон. Надо лишь поднакопить побольше душ.

До этого момента придётся потерпеть, но ничего, в трущобах ему и не с таким приходилось сталкиваться. Вопрос упирался в личную свободу. Ник терпеть не мог, когда что-то её ограничивало, особенно страх за собственную жизнь.

После этого открытия дни полетели один за другим. Ник при возможности расспрашивал Ганса про сенсея, но тот и сам не так уж много знал о нём. Выяснился один интересный факт. Несмотря на то, что Саймон с каждой их ходки имел больше двух сотен экоинов он всё равно оставался на мели и не богател.

Ганс сказал, что раз в месяц тренер отправляется к одному торговцу во внутреннем городе, точнее, почти на самой его границе и после этого возвращается всегда поддатым. Этот факт заинтересовал Ника, ведь когда ещё можно было подловить столь сильного мастера душ?

Саймон предпочитал все заказы на части монстров и их органы брать в одном месте, поэтому вскоре они ближе познакомились с Милой — той самой симпатичной аптекаршей. Она была дворянкой из обедневшего рода. Отец подогнал ей непыльное местечко и частично оплатил обучение на алхимика, оставшуюся сумму она гасила сама из заработанных денег. Владелец аптеки был её дальним родственником.

Девушка вполне справедливо держала ценник и часто подгоняла им стоящие заказы. Саймон не брал что-то чересчур сложное — это Ник понял потом. Ведь для дорогих ингредиентов пришлось бы не на один день уходить в пещеры, а они с Гансом пока ещё не были готовы к таким нагрузкам.

Имеется в виду сражения с более сильными тварями. Так-то у Ника был опыт житья-бытья в пещерах.

Прошёл примерно месяц. Они закрыли ещё пять заказов и, наконец, настал тот день, когда Саймон собрался во внутренний город. Он вышел к ним на тренировочную площадку, поправляя выходную рубашку возле ремня. Оружие висело сбоку. Всегда было при нём — это Ник сразу срисовал.

— Я до вечера, закончите тут и чтоб прибрались в доме. Послезавтра на заказ, — не попрощавшись, он открыл калитку и ушёл.

— Не хочешь проследить за ним? — спросил Ник у Ганса, вытираясь полотенцем.

— Делать мне нечего, — ответил тот, — ещё заметит, потом говна не оберёшься, но если ты в город, я с тобой. Загляну к Милане, — так звали его новую подругу, все уши про неё прожужжал. Всё грозился их познакомить, но Ник каждый раз морозился. Он не любил таких вещей, да и вообще сложно сходился с новыми людьми.

Он не сомневался, что девка с ним только из-за его положения или бабок, ведь она простолюдинка, а такой мезальянс практически всегда ведёт к распаду. Это только в книжках принцы женятся на доярках. В реальности всё гораздо прозаичней.

Они быстро ополоснулись и побежали в дом переодеваться. Ганс сказал, что примерно знает, куда идти, поэтому у них был некоторый запас по времени. Ник себя тоже приучил повсюду таскать с собой меч. Ножны приобрёл самые дешёвые, что были, но удобные. Он также нашёл обменник во внутреннем городе, где сбыл пять камней, а шестой оставил на всякий пожарный — вдруг будет опасная травма?

Со всеми расходами и доходами у него сейчас на руках имелась кругленькая сумма в тысячу восемьсот экоинов и она продолжала расти. Потому что он не спускал всё на баб или алкашку, как это делал Ганс и Саймон. Помимо этого, в схронах ещё висело семнадцать камней.

В среднем за один давали триста пятьдесят экоинов. Значит, в запасе почти шесть тысяч, но он не хотел лишний раз его тормошить. Это реально на чёрный день, а то, что на руках надо срочно пускать в дело. Этим он займётся на днях, а сейчас главное — проследить за Саймоном. Может, даже сегодня удастся выбраться из этого рабства.

Они закрыли за собой калитку и спустились с холма в город. Ганс довёл его переулками наискось к предполагаемому месту. Они стояли, прислонившись к каменному дому, и выглядывали из-за угла.

— Вон он, — шёпотом сказал разодетый Ганс. — Всё давай, я ушёл, иначе меня заметят.

С этим сложно было не согласиться. Придурок напялил на себя и парик, и шляпу (он подражал в этом Саймону, хоть и отчаянно отрицал). Коричневая жилетка была поверх красной рубахи, на руках дорогие механические часы. До земных швейцарских им далековато, но сам дизайн был интересен. В форме круглого щита с витиеватыми рисунками, а сами стрелки в виде мечей.

Ник махнул ему рукой, а сам продолжал наблюдать, как тренер в своей привычной уже остроконечной шляпке неспешно топал по дорожке. Ник, чтобы сбить с себя собственный запах, обильно облился дешманским парфюмом из коллекции Ганса. С таким полгорода нищебродов ходили. Что-то среднее между прелыми носками и сдохшим зайцем.

Шутка. Отдалённо напоминало запах кожи и табака. Так что подозрений не должен вызвать. В слежке он в своё время поднаторел ещё пацаном, выполняя задания всяких бандюков за копейки, так что сейчас знал, как себя вести. С Саймоном всё же надо поаккуратней.

Многоэтажек-сталагнатов во внутреннем городе не было, но здесь помимо трёх-четырёхэтажных домов имелись постройки в семь-восемь этажей. В основном административные здания, гостиницы и «дешёвое» жильё. По дорогам сновали повозки с варанами — единственными подходящими для такой местности животными.

Люди их давно приручили и вывели особую послушную породу. Она также отличалась долголетием, если за животными правильно ухаживать и тратиться на камни жизни, инкрустируя их в сбрую. Так, вараны могли работать дольше и меньше болели.

При желании их размеры тоже можно было увеличить, если нужны транспортировщики больших грузов, или как в случае с Чачей — для понтов. Всё упиралось лишь в способность хозяина прокормить такую громадину. Впрочем, даже если скотиняка отслужила своё, то шла на переработку: мясо, кости, шкура — всё было востребовано.

Они миновали самые запруженные в час пик улицы и приблизились к окраине. Ник купил себе полоску сушёного мяса и медленно разжёвывал, наблюдая исподтишка за передвижениями сенсея.

Он никуда по пути не заходил, лишь однажды остановился, пропуская наездника на саламандре. Это был вестовой, и они могли нарушать все правила, дабы быстрее доставить сведения государственной важности. Если перед таким не тормознуть, наездник просто собьёт — каждая секунда дорога. А если не собьёт, так огреет кнутом.

Сёдла у них были не как привычные лошадиные, а длинные, вытянутые, чтобы полностью ложиться на живот. Там была специальная подбородочная выемка для разгрузки шеи и фиксирующие ремни со стременами для бёдер и стоп. При желании или если затекли ноги, всадник мог поменять позу, передвигая сложную систему ремешков.

Такие зверушки дорого стоили. Тысячи две за взрослую особь, поэтому немногие могли себе позволить транспорт в путешествиях по пещерам. К тому же был риск потерять его в схватке, а это большие расходы.

Саймон зашёл в сложенную кое-как из разномастных камней лачугу с вывеской: «Коренья». Его не было минуты три и затем, аккуратно поправляя двумя пальцами шляпу, он вышел и отправился на восток, вдоль границы с бедным районом. Ник проследил за ним до таверны с лаконичным названием «У барона».

На входе висела парочка значков с перечёркнутой красной линией. На одном изображён червяк, а на другом трёхрукий мужик. Такое в Андервуде не редкость. Каждое заведение диктовало свои принципы. Если ты клиент бара для крысолюдов, а сам человек, то ты не прав и будет чудом выйти оттуда невредимым.

Ник простоял минут пятнадцать неподалёку. Что творилось внутри, понять было несложно. Он вспомнил слова Ганса про многочасовые попойки тренера и подозвал одного из мальчишек.

У того красовался на голове обрезок потрескавшейся саламандровой кожи с вдетой верёвкой на подбородок. В одной руке бутафорский меч из стыренной где-то кости, а в другой круглая пластинка выцветшего хитина.

— Слушай, ты знаешь такого мужика, он как крысолюд, но не совсем, с шерстью на руках и по всей коже? Он сейчас как раз зашёл туда, — спросил Ник пацана, показывая пальцем на заведение.

Малый лет восьми присел рядом на каменную ступеньку и почесал грязной рукой такую же лысину.

— Не-а, — затем он принялся сосредоточенно ковырять пальцем край «щита».

— А если хорошо подумать? — Ник положил ему четвертак экоина.

— А, ну точно, — монета скрылась за пазухой. — Это дядя Саймон, сегодня же «красный» день.

Ник поинтересовался, что он имеет в виду.

— Ну так это, пить он будет и всем говорит, приходите, там и мой папка вон тоже, я жду, вот, — быстро проглатывая слова, ответил пацанёнок.

— Так погоди, — притормозил его Ник, — а что ещё за красный день? Праздник какой-то?

Юный рыцарь засмеялся. К нему подбежал другой мелкий придурковатого вида.

— На-а! — и тыкнул ему в ногу своим дрыном.

— Так нечестно! — заорал сидящий и хотел было сорваться с места, но Ник остановил его рукой, а второму, что припёрся, отвесил лёгкий подзатыльник и выкинул эту чёртову палку подальше.

— За что? — это он уже спросил на автомате, видя, что Ник сел обратно и обращается снова к сидящему рядом мелкому. Постоял, подумал, лезь ли ещё раз и ушёл.

— Что за красный день? — снова прозвучал вопрос.

— А вот экоины там эта у дядь Квита всем раздают, — приободрился он, видя, что взрослый с ним разговаривает по-взрослому и даже деньги за это платит.

— Прям всем, кто хочет? — с подозрением и чуть деланным сомнением спросил Ник.

— Нет, — возмущённо поправил шлем пацан. — Ну, только этим, кто умер, у них там умер или кто…

— Только тем, кого дядя Саймон убил, родственникам? — догадался уточнить Ник.

— Да! Вот оно, вот так и хотел сказать.

— Хорошо, ладно, тебя как звать?

— Я Жека, — гордо ткнул себя в грудь малой.

— Жоаким? — переспросил его Ник.

— Нет, я Жека! — чуть не заорал парнишка.

— Ладно, Жека, давай так, как выйдет дядя Саймон бегом ко мне, хорошо? А я тебе ещё столько же дам, договорились?

Такие дети быстро соображают, что к чему. Ник ему только объяснил, в какую забегаловку прийти, а дальше дело техники. Можно было и отдохнуть.

Все дети выглядели чумазыми. В прошлом мире могло показаться, что неподалёку онкоцентр, но алопеция здесь распространённое явление.

Второго мальчишку пришлось отогнать, иначе вся ватага дворовых ребят облепила бы его и привлекла ненужное внимание. Это с виду он случайно подбежал. Ник заметил, как тот жадно и с завистью посматривал на отворот рубахи товарища, где исчезла монета.

Хотел тоже подмазаться, но Ник не мать Тереза, чтобы всем бездомным раздавать деньги, а подзатыльник это, вообще, ни о чём по сравнению с тем, что тут творится.

Значит, Саймона всё-таки заела совесть… Он шёл к магазинчику с кореньями, засунув руки в карманы, и думал. Это объясняло, куда девались деньги, но неужели Ганс не знал? Или не хотел ему говорить? Возможно, это он и имел в виду под словом «добрый».

Сказочный добряк убивает папку, мамку или деда и дарит каждый месяц подарки. Ух. А вообще, тут если не юморить, то полная чернуха.

Ник добрался до дешёвого трактира и уселся за стол. Официантка принесла горячий суп с фрикадельками из ящериц и миску бобов. Он почти привык есть мясо. Такой кайф, когда у тебя есть деньги на любую еду и можно не экономить. После стольких лет нищеты это воспринималось, как какое-то чудо.

Покончив с едой, он сидел и потягивал кисловатый квас и не мог отогнать мысль про ту бездну, что зияла в душе тренера и разрывала его изнутри. Ник не знал, что заставило Саймона уйти из красных плащей, но это был волевой поступок. Покинуть столь злачное место по своим каким-то принципам наверняка многими считалось глупостью, но не для него.

Ник смотрел на уставшие лица постояльцев и слышал обрывки фраз ничего не значащих разговоров. Кто кому должен, кто кого трахнул, где начальник злой, кому больше платят и как вчера надрали задницу этим сраным вормлингам. Ну и, конечно же, пустые разговоры о политике. Куда ж без них?

Саймон мог бухать до самого поздна, но дело не в том, что Ник устал бы ждать. Нет.

Просто он всё понял, поэтому поднялся из-за стола и подошёл к мужику за стойкой, оставив четвертак. Жеку не надо расстраивать, у него ещё б**дская взрослая жизнь впереди.

Домой Ник вернулся часа через два и лежал на кровати, уставившись в потолок. Когда пришёл учитель, он вышел ему помочь. Тот на бровях добрался до кровати и упал. Ник стянул с него обувь и вышел из комнаты.

Ганс буквально летел на встречу с Миланой. Девушка приглянулась ему своей простотой и миловидностью. Он не был влюблён, слишком хорошо себя знал, но ему нравилось воображать эти чувства, примерять их как любимый костюм и наслаждаться. Именно тем, как он сидит, какая прекрасная гладкая ткань и насколько достойно поработал над ним мастер.

В то же время он не был холодным ублюдком, ему нравилось, когда Милане было хорошо, когда она смеялась или улыбалась. Поэтому Ганс старался сделать ей приятно. Вот и сегодня их встреча не была запланирована — из-за его загруженности тренировками и походами в туннели, он нечасто мог выбираться в город.

У него ещё оставались деньги с прошлых походов, поэтому он приоделся для визита в один шикарный ресторан, что присмотрел недавно и предвкушал радостное выражение лица своей девочки.

Однако его планам не суждено было сбыться, потому что к Гансу подошли те, кого он всей душой терпеть не мог — прихлебатели отца.

— Ну что вам? — нахмурившись, спросил он двух родовых магов, одетых как на похороны в чёрные и серые цвета, как будто им мало этой вечной темноты.

— Отец хочет видеть тебя.

— Прямо сейчас? — Ганс застонал и поднял голову кверху, он знал, эти припевалы не отстанут от него. — У меня дела, скажите ему, я заскочу позже. И разве я не говорил, что мне не нужна помощь? Я сам по себе.

— Вы всё ещё его сын, а значит, и часть рода Хьюзов.

— Да плевал я на этот род. Зачем нужна семья, если никто из неё не готов защищать своих родных?

— Пожалуйста, Ганс, — это была старая гвардия его батюшки, два опытных офицера, оба подмастерья душ, не дотянувшие до высшего уровня, но довольно сильные в воинском искусстве.

— Хорошо, — он подумал, что разобраться с этим сразу будет лучше, чем держать будущий визит в голове во время свидания. Так он сам себе испортит настроение. — Идём, но ничего не обещаю.

Воин со страшным крестообразным шрамом на лысине благодарно кивнул и пошёл впереди. Дом отца и его семейства находился во внутреннем богатом районе. Ганс обманул сенсея, сказав, что его отец на грани банкротства. На самом деле всё было далеко не так. Род Хьюзов был обеспеченным, но Ганс рассорился с отцом и объявил о своём уходе.

Всё письма с оплатой, что доставлялись тренеру, он подделывал. Печать у него была в семейном кольце, так что Ганс просто окунал её в чернила и имитировал официальный тон деловой переписки. Деньги на обучение зарабатывал сам. С этим были сложности из-за редких походов, но с появлением второго ученика дела пошли в гору. С этим он не прогадал.

— У тебя десять минут, — предупредил он отца, посмотрев на свои часы, подаренные дедом.

— Вот так ты обращаешься с отцом? Ни здрасьте, ни до свидания? — прокашлявшись, сказал сгорбившийся от старости мужчина, на голове у него был косящий под седину парик — так сейчас модно у знати, будто у тебя настоящие волосы и они тоже стареют вместе с тобой.

— Насчёт второго я тебе могу сразу устроить, — безжалостно сказал Ганс и развернулся.

— Да погоди ты, — примиряюще ответил отец. — Не спеши, выслушай, Ганс, — Карл Хьюз приглашающим жестом показал на диван, Ганс прошёл к нему и плюхнулся, вальяжно положив руку на спинку. Всё-таки он тут раньше жил, да и пусть видит, что он ничуточку не стесняется.

Старик испытывал боль в ногах и потому тоже присел рядом.

— Я хотел с тобой поговорить о будущем. Генри станет главой семьи — тут всё понятно, но у меня сердце кровью обливается за себя. Что ты делаешь со своей жизнью?

— Что я делаю? — мгновенно взвинтился Ганс. — Не надо тут изображать участие, лучше скажи, что ты сделал после смерти мамы? Ну-ка давай, расскажи, как ты отомстил за неё? Может, наказал обидчиков или хотя бы разорвал с ними торговлю, а?

— Ты сам знаешь, что я не могу идти против Арлингов, они из старейшин — нас просто уничтожат за измену!

— Да ты даже не попытался, жалкая тряпка, всё ищешь оправдания! — Ганс вскочил на ноги, он и забыл за всё это время, как ненавидел его и про это чувство отвращения, что подступало к горлу каждый раз при его виде. — Что ты за глава семейства такой? Маму убили, изнасиловали при тебе, а ты ничего не сделал, ни — че — го!

— Я не мог им ответить, ты тогда был мал, а Карл только-только поступил в академию.

— Знаешь, — Ганс тыкнул в него пальцем, — если и найдётся кто-то, кто лучше тебя будет оправдываться, я бы хотел на него посмотреть, а пока ты вне конкуренции, — он развернулся и хотел уйти, но голос сзади будто приморозил его к полу.

— Можешь не спешить, мы поговорили с Миланой, и она вошла в положение.

— Что? — от такой наглости он даже растерялся.

— Мы заплатили ей, и она обещала больше не связываться с тобой, — чуть подрагивающий старческий подбородок смотрел в сторону вниз.

Так получилось, что Ганс и Карл были поздними детьми.

— Ты пытаешься контролировать мою личную жизнь? Ах ты дряхлый кусок дерьма…

— Как ты разговариваешь с отцом! — он выпрямился и, наконец, за всё время посмотрел ему в глаза. — Ты яшкаешься с простолюдинской шмарой. Да я вмешался — посчитал нужным. Мой сын не возьмёт в жёны абы кого.

Ганс подошёл к нему на расстояние вытянутой руки и сжал кулак. Он и в мыслях не собирался жениться на Милане, но внутри всё полыхало от такого беспардонного поведения.

— Какой же ты жалкий…

— Она могла забеременеть и что тогда? Ты таскаешься по этим шлюхам и даже не понимаешь, какой вред можешь нанести репутации рода.

— Да какая там репутация? — он хмыкнул и присел на корточки, чтобы их головы были на одном уровне. — Я сам отомщу Арлингам и без твоей помощи. Просто спрячься в угол и продолжай разлагаться, как это делал раньше, — Ганс потрепал псевдоглаву по острой тощей коленке и ушёл, оставив старика бледным.

Тот смотрел в пустоту и открывал-закрывал рот в страхе.