Ангелы приходят всегда

Глава двадцать первая ЭКЗАМЕН

В первые дни августа 2007 года на японской вилле, где уже год находился Лазарь, появился «серый человек». От него Лазарь узнал свою новую «легенду» и получил инструкции к дальнейшим действиям.

По легенде он стал теперь Иваном Александровичем Егоровым, бывшим моряком Дальневосточного пароходства, который всегда мечтал жить за границей и еще до перестройки осуществил эту мечту, сбежав с судна в японском порту города Кобе. Благодаря завидной внешности он удачно женился на одинокой состоятельной японке преклонных лет. Вскоре та умерла, сделав его богатым вдовцом. Егоров еще в СССР увлекался мотоспортом и мечтал путешествовать на мотоцикле. Сейчас он решил осуществить свою давнюю мечту и, покатавшись по Японии, решил заняться мототуризмом в других странах. Первой страной в списке значились Соединенные Штаты Америки. К организованным байкерам он не примыкал, был одиночкой, но одевался по-байкерски в кожу и джинсовые ткани, носил длинные волосы и бороду.

Далее, согласно инструктажу, следовало, что двусторонняя связь с руководством будет осуществляться с помощью интернета. Для Лазаря создадут электронный почтовый ящик, в который он сможет войти в любом интернет-кафе. Обмен информацией будет осуществляться через папку «Черновики», где Лазарь найдет зашифрованные инструкции и данные о денежных переводах. Там же он должен оставлять отчеты и фотоматериалы.

Лазарю выдали мобильный телефон американской компании «Веризон», которым он мог пользоваться по необходимости. В экстренных случаях руководство могло связаться с Лазарем по телефону. Сам же он никаких телефонных номеров для обратной связи не получил.

«Серый человек» объяснил Лазарю, что основная его работа будет связана с фотосъемкой. Для этого ему, кроме обычного фотоаппарата, выдали часы со скрытой цифровой камерой.

Все необходимое для поездки в США было готово: японский паспорт с американской турвизой на полгода, международные водительские права, наличные деньги, несколько домашних снимков с «почившей супругой», для съемки которых Лазарю пришлось специально фотографироваться с некой пожилой японкой.

Но, прежде чем отправиться в Америку, Лазарю предстояло выполнить учебное задание в Японии, выдержать экзамен.

Перед ним стояли следующие задачи:

1) Отправиться в Токио на мотоцикле.

2) Найти там парк Уэно. В нем, недалеко от Музея изобразительного искусства, найти палаточный городок бездомных.

3) Там отыскать нищего, русского происхождения, по имени Юрий Седьмых.

4) Войти в контакт и ненавязчиво узнать биографию Седьмых.

5) Сделать фотоснимки Седьмых и палаточного городка.

6) Найти интернет-кафе. Оставить в своем почтовом ящике фотографии и в шифрованном виде данные по Седьмых.

7) Вернуться на базу.

Про дальнейшую деятельность Лазаря в Америке и про ближайшее задание в Токио «серый человек» говорил понятно и толково, но, когда ему был задан вопрос про здоровье инокини Неониллы, стал отвечать расплывчато, общими фразами, с напускной бодростью. Это насторожило Лазаря. «Я тут сижу, ради Неониллы, а он меня подбадривает…», – сердился инок. Ничего определенного про лечение Неониллы ему выяснить так и не удалось.

На следующий день после разговора с «серым человеком» Лазарь сложил все необходимое в рюкзак и отправился в Токио на мотоцикле «Сузуки» (GSX-R1000). Это была спортивная модель с высоким седлом: приходилось чуть ли не лежать животом на топливном баке, упираясь руками в руль, как при отжимании. На Лазаре был шлем и спортивный костюм, а новую «униформу» предстояло купить по размеру, в Токио, в магазине европейско-американской моды на улице Гинзо.

На тренингах он уже не раз ездил по японским левосторонним дорогам. Дороги в населенных пунктах были тесны для этой мощной машины. Только мотоцикл взвивался на «зеленом», как уже нужно было тормозить, чтобы не проскочить следующий светофор. Хорошо, что большая часть пути, около двух часов, приходилась на скоростное шоссе. К сожалению, не было возможности любоваться японскими пейзажами, так как высокие заграждения заключали шоссе в свои объятия. Зато Лазарь с интересом рассматривал японские машины, которые словно только что сошли с заводского конвейера: вмятины, царапины, ржавчина и даже простая грязь напрочь отсутствовали. «Наверно, ездят пару лет, потом продают в Россию, а себе покупают новые», – подумал Лазарь.

Солнце начинало по-летнему печь, но освежающие струи ветра заменяли мотоциклисту кондиционер. Скорость и маневренность мотоцикла доставляли Лазарю удовольствие; такая езда напоминала скользящий низкий полет над поверхностью земли. «Вот так же, наверно, мчатся, летят над землей ангелы…, – пришло на ум Лазарю, – …и демоны». Он сосредоточился и до самой столицы шептал молитву Иисусову.

В Токио Лазарь по карте нашел улицу Гинзо, запарковал мотоцикл в одном из переулков и направился в магазин. Там он купил кожаную куртку, джинсы, футболку, жилетку и высокие ботинки. Все – черного цвета. Переодевшись здесь же, он бросил спортивный костюм в рюкзак и, разобравшись с маршрутом, поехал к парку Уэно. В это время пошел солнечный грибной дождь. Он был несильным и недолгим, но смягчил дневной жар. «Обмыл обновки», – думал Лазарь, радуясь, что дождь не затянулся и он основательно не вымок. Впрочем, долгим дождь и не мог быть, сезон дождей в Японии – с июня до середины июля, а это время было уже позади. Сбившись пару раз с дороги, Лазарь наконец достиг цели, нашел стоянку и пешком отправился в парк.

У входа в парк его внимание привлекло несколько нищих – видимо, обитателей палаточного городка, но среди них не было ни одного с европейским лицом, поэтому Лазарь прошел дальше. Остановившись у щита со схемой парка, он определил место расположения Музея изобразительного искусства и двинулся туда. Асфальт блестел после дождя, а солнце, казалось, уже торопилось поскорее все высушить. Буйная мокрая зелень парка красиво отливала малахитом.

По аллее двигалось два встречных потока посетителей. Обилие молодежи и малочисленность иностранных туристов обращали на себя внимание. Здесь Лазарь в очередной раз отметил сдержанность японцев в выборе одежды: мужчины отдавали предпочтение костюмам и белым рубашкам, женщины и девушки – строгим юбкам и блузкам.

Найти музей и находившийся рядом с ним небольшой палаточный городок оказалось нетрудно. Ряды палаток выстроились в тени парка между деревьев. Все палатки покрывал одинаковый синий полиэтилен, дорожки были начисто выметены. Вообще городок по своему устройству и порядку больше походил на военный лагерь, чем на пристанище бездомных.

Лазарь в растерянности постоял минут пять около городка, ожидая увидеть кого-то из обитателей, но, так никого и не дождавшись, подошел к ближайшей палатке и подергал за полог, громко повторяя заученное приветствие по-японски.

Сзади его окликнули по-русски, так что он оторопел:

– Там никого сейчас нет. А вы что, русский?

Он обернулся, перед ним стоял человек среднего роста в тельняшке навыпуск, темных брюках и стоптанных кроссовках. Его загоревшее обветренное лицо было явно славянского типа. Темно-русые волосы зачесаны набок. Мощные жилистые руки устало свисали вдоль туловища.

– Да, русский. Как догадался?

– Несложно. По акценту и по виду.

– А ты откуда знаешь, что там никого нет? – Лазарь указал на палатку.

– Так ведь, как в анекдоте про Соловья-разбойника, помните? «Живу я тут!», вот и знаю, – человек улыбнулся, и стало видно, что у него не хватает минимум половины зубов. – Сейчас все на заработках: кто побирается, кто по помойкам промышляет…

Лазарь тоже улыбнулся, но не анекдоту, а тому, что нашел того, кого искал. Он представился:

– Иван. А тебя как зовут?

– Местные меня прозвали «сэн тио», что значит «капитан корабля», хотя я вовсе не капитан, просто для них наше имя «Юра» – странное. А вообще-то я и есть Юра. Бомжую тут понемногу, – он потупил взгляд и несмело протянул руку в ответ.

«Точно, Юра!» – окончательно уверился Лазарь, энергично тряся руку нового знакомого, так что тот опешил.

– Чего это вы так радуетесь?

– Давай на «ты». Здорово соотечественника на другом конце земли встретить!

– Другие соотечественники меня обычно стесняются…

– Ну, это другие. Так! Пойдем куда-нибудь перекусим. Угощаю.

– !?

Десять минут спустя Лазарь и Юра оживленно беседовали в ближайшем ресторанчике. Это была типичная японская сушница. В центре находилась круглая стойка, за которой стоял повар, изготовлявший суши. Вокруг стойки по кругу сидели посетители. Стойка была самодвижущаяся, на ней стояли тарелочки с готовыми суши, которые, как мишени в тире, проезжали перед людьми. Здесь были суши на любой вкус: с разными сортами рыбы, икрой морских ежей, водорослями и даже с обычной колбасой. Кроме суши Лазарь заказал себе и Юре по тарелке овощного супа. И еще каждому посетителю бесплатно полагался зеленый чай и отварной рис.

Юра оказался словоохотлив и вскоре, разомлев от обилия пищи, сам начал рассказ, так что Лазарю оставалось только слушать и запоминать.

– Ты знаешь, Вань, что такое любовь?! – спрашивал Юра, смачно облизывая пальцы после сочных суши. – А я вот знаю, что это сила, и все тут! Она мне жизнь перевернула. Молчу, не буду перескакивать, значит, по-порядку. Родился, жил, вырос на Курильских островах – ничего интересного. Служил на флоте, потом учился в мореходке. Стал на сухогрузах ходить за кордон. Пил, как полагается. Меня несколько раз за это чуть не уволили, но каждый раз прощали, как первоклассного спеца. А потом я сам себя уволил: лет десять назад допился до того, что потерялся в городе Иокогаме, а когда проспался, мое судно уже в Россию шло без меня. Только я не очень расстроился. Возвращаться после этого с повинной смысла не было, все равно уволили бы. В России семьей я не обзавелся, так что с легким сердцем решил пожить за границей, раз уж так получилось.

Лазарь смекнул: «Вот почему меня направили к этому Юре, чтоб я послушал рассказ моряка. Хотя он алкаш, а не идейный беглец, но все равно полезно. Только причем тут любовь, пока не ясно… Хорошо, я ему не сказал, что сам моряк по "легенде", а то бы он начал задавать вопросы, а это ни к чему».

– Но по-настоящему мне нужно не про себя рассказывать, а про нее, – продолжал Юра. – Про мою… Про Валю. Это очень, очень красивая женщина! И умная, образованная, не то, что я. Она еще в России в университете выучила японский и работала с интуристами. Там-то ее и приметил будущий муж-японец. Лучше б не примечал! Он всем нам этим только горе принес, и, может быть, только кусочек счастья… Но что такое кусочек счастья? Это как кусочек солнца. Солнце на куски не делится. Приметил, влюбился, привез в Иокогаму, женился. Японцы на наших очень падкие, особенно если они, как Валя, – высокие и белокурые. Пожили они года два. Родня мужа невестку не приняла. Совсем не общались. А через два года Валентина с мужем попала в катастрофу: он умер на месте, а она потеряла левую ногу, до самого бедра оттяпали. Вот тебе и японская медицина! – Юра показал рукой на своей ноге, как отрезали ногу Вале. – И вот тут моя девочка не выдержала. Сам посуди, родственники мужа от нее отказались, в Россию возвращаться без ноги – дурой выглядеть. Она без денег осталась, ну и начала пить с горя. А в вине, как говорится, горя не утопишь, оно умеет плавать. А ведь красивая женщина! Она такой и осталась, только без ноги. Страшно подумать, что с ней всякие извращенцы, пьяницы и бомжи вытворяли, когда она до бесчувствия напивалась и валялась на газонах и под скамейками. Такой я ее и нашел. И полюбил. Вот говорят, любви с первого взгляда не бывает, а я точно знаю, что бывает. Как я ее увидел: локоны слипшиеся, кофточка грязная, юбка чем-то облита, лежит одна, сиротинка, стонет, краси-и-ивая, – так и полюбил навсегда! Помню еще, по ее бледной руке ползла какая-то букашка. Это почему-то на меня произвело сильное впечатление. А сам я тогда крепко пил. Стали мы вместе мыкаться и горевать. Привязались друг к другу больше, чем ребенок к мамке и брат к сестре. Я для нее все, что мог, делал. Но что я мог? Спирта достать по дешевке да маньяков отогнать. И главное, мы оба хотели вырваться из такой жизни. Она, бывало, заплачет и скажет: «Неправильно мы живем, Юрка. Давай пить не будем». И главное, я согласен на все сто, а что ты будешь делать?! Опять запьем-запьем сильнее прежнего. Так бы и спились, но тут, понимаешь, такое дело вышло. Некоторые мне даже не верят, говорят, завираю. А на что мне врать? – Юра замолчал и в ожидании ответной реакции посмотрел на Лазаря.

– Ну! Говори, я поверю, – подбодрил Лазарь.

– Как-то я бродил в порту Иокогамы. Там богатый улов в отходах: то с баржи подгнившие фрукты выбросят, то с туристического лайнера из ресторана что перепадет… Стою у края причала, смотрю, как швартуется баржа. Замечтался, вспомнил прошлое. И вдруг меня как шибанет канатом! И полетел я вниз, в зазор между причалом и бортом. Там приличная высота, да и под днище затянуло бы, короче, полный цугундер! Я отрубился в полете, потерял сознание, а когда очнулся – вишу. Зацепился брючным ремнем за какой-то крюк и вишу себе – жив-здоров, как в цирке, и ни единой царапины. Хорошо, что люди видели, как я полетел, скоро вытащили меня. Я, конечно, в шоке, но самое главное помню: как только я начал падать, увидел перед собой белые крылья, такие, что аж глаза ослепило светом, и я потерял сознание. И вот когда меня вытащили, я бегом к Валентине, озноб колотит, а я говорю: «Валя, я ангела видел! Он меня спас». Она мне поверила, хотя другие не верили. Один наш бомж, бывший врач, говорил, мол, белая вспышка в глазах – это вполне объяснимо по физиологии. Но Валя мне поверила. И, главное, мы пить перестали. Совсем – как отрезало. Мы в Токио перебрались, чтобы от старых дружков-алкоголиков быть подальше. И здесь один раз даже в церковь с Валей ездили. Тут в Токио наша церковь есть, православная. И не одна. Мы нашли и батюшку нашего, русского. Как Валя тогда радовалась! Как ребенок. Жалко вот только батюшка нас не повенчал. Мы так с ней хотели! Очень. Принял-то он нас хорошо, но сказал: «Что же вы неустроенные совсем. Решите сначала, как жить будете, где. Может быть, в Россию вернетесь? Тогда и о венчании можно говорить. Это же не шутка». И он прав, в принципе, только… – Юра вдруг заметно погрустнел и немного помолчал. – Второй раз я в ту церковь уже один ездил, попросить батюшку за Валю помолиться. Умерла моя девочка. Ночью, во сне. Не выдержало сердце. А я вот почему-то верю, что это белый ангел ее забрал, чтоб не мучилась. Верю… – на этот раз Юра замолчал надолго.

«Вот так поговорили, – размышлял Лазарь. – Интересно, "серый" знал о Юриной судьбе или он меня наобум послал? Прям кино».

– Упокой, Господи, Валентину… Ты не горюй, – обратился он к рассказчику, – эта грусть твоя будет с тобой какое-то время, а может и всегда. Правильно сделал, что в церковь сходил за нее помолиться. Вот и молись за Валю, молитва – это мост «туда». И если будешь верить, что вы встретитесь на том свете, то так оно и будет по милости Божией.

«С такими советами я за рамки своей роли явно вышел, – осекся Лазарь. – А с другой стороны, да пошли они! Человек страдает, а я буду из себя разыгрывать бесшабашного рубаху-парня. Может, мне ему еще выпить налить, чтобы роли соответствовать? Нет уж!»

Тут Юра встрепенулся, встал, высоко поднял бокальчик с зеленым чаем, окинул взглядом сушницу и провозгласил по-японски:

– Итосий хито но таме ни канпай!

А потом повторил по-русски, пристально глядя в глаза Лазаря:

– Я предлагаю тост за вечную любовь! – И, выпив залпом горький чай, добавил: – Верю, что мы с Валюшкой когда-нибудь встретимся, потому что есть Бог и Его белые ангелы, и они меня сейчас слышат. А Валину могилу я никогда не оставлю. Никогда! Здесь, у ее могилы буду ждать нашей будущей встречи. Она ведь еще была мне другом, второго такого друга не будет.

У Лазаря от такой искренности Юры заныло в груди. Он встал, крепко прижал к себе бомжа и, торжествуя, подумал: «Смотрите, японцы, вот она, русская родная душа, вся перед вами!»

Выглядела вся эта сцена довольно странно, однако работники сушницы и посетители, в соответствии с японским менталитетом, лишь одобрительно закивали головами и расплылись улыбками… Но у этой сцены было еще два необычных наблюдателя на улице. Они находились с двух противоположных сторон и пристально следили за происходящим через большие окна ресторана.

Лазарь расплатился за еду и дал Юре денег. Тот засиял от неожиданной удачи. Покинув сушницу, Лазарь и Юра вернулись к палаточному лагерю. В соответствии с планом действий Лазарь отснял лагерь и сделал фотоснимки Юрия. Затем, не без сожаления попрощавшись с новым знакомым, он отправился на поиски интернет-кафе. Там Лазарь выполнил последнюю часть задания: вошел в почтовый ящик и загрузил информацию и фотографии. Затем он двинулся в обратный путь.

По дороге инок все время вспоминал Юру, его трогательное повествование о Валентине и думал о том, как удивителен мир.

«Казалось бы, опустившиеся, конченые люди, на краю жизни и смерти находят любовь. Сами находят? А может быть, любовь исходит от Бога? Ведь Бог есть Любовь, и, значит, всякая настоящая любовь – это отблеск Божий, – размышлял «всадник», мчащийся по японским дорогам на мотоцикле «Сузуки». – А вот я никогда никого не любил по-настоящему. И меня так сильно никто не любил, как эти двое любили друг друга. Не заслужил? А они заслужили? Конечно, теперь мне дано намного больше – познавать любовь Божию, но все-таки отчего-то тоскливо на сердце. Все, хватит об этом!» – он прибавил скорость.

…Руководство осталось довольно тем, как Лазарь выполнил учебное задание. Примерно через неделю он покинул Японию. Когда среброкрылый лайнер набирал высоту, Лазарь, сидя у иллюминатора, всматривался вниз, словно надеясь отыскать среди игрушечного японского ландшафта кладбище с могилой Валентины и сидящего у могилы человека… И еще он поймал себя на мысли, что если всегда будут давать такие безобидные и, в каком-то смысле, даже назидательные задания, то в самом деле можно служить родине без зазрения совести.