Глава одиннадцатая. По дороге из серого кирпича.


Покинув дом Леарии, а потом и саму столицу Третьего Круга, наша троица очутилась на распутье, возле которого стояло новомодное цифровое табло с информацией о ближайших поселениях и кругах. Хмыкнув, я внимательно все изучил, не забыв врезать по вероломной штуковине ногой, когда меня знатно тряхнуло током, после прикосновения к одной из кнопок. Всезнающий Ахиллес тут же пояснил, что устройство чувствует во мне грешника, а значит, решает, что грешника надо наказать. Я согласился с греком, а потом, схватив с земли камень, выбил все дерьмо из электронной дребедени, возомнившей себя диаволом-мучителем христианских душ.

- Полегчало? – ехидно спросила Астра, спускаясь к нам с неба. Я кивнул и удовлетворенно осмотрел груду металла, сверкающую искорками покореженных внутренностей.

- Не то слово. Ладно, когда демоны мучают, но тут! Ебучий указатель, куда идти, решает выдать мне порцию бодрого электричества, Теслу ему в сраку.

- Ты хоть успел узнать, куда нам топать?

- Узнал. В Восьмой Круг. Четвертая щель, если быть точнее.

- Какой ты, бля, точный!

- А тебе, бля, лишь бы меня позлить. Бисова баба, откусывающая китайским резиновым хуям головки в экстазе.

- Попизди мне тут, лысый.

- А я уже не лысый. Я как яичко после депиляции. Уже обрастать начинаю, - хмыкнул я, потирая шершавый подбородок и такую же шершавую макушку. – Ой, колется. Сама убедись.

- Вот еще. Буду я всякую мерзость трогать, - фыркнула рыжая, взмывая к небесам.

- А сама зубами скрипела, когда тебя госпожа Леария засосала, - задумчиво вставил Ахиллес и, мотнув головой, добавил. – Бабы, блядь. Хуй их поймешь.

- Воистину, дружище, - согласился я и указал рукой на одну из дорог, уходящих вдаль. – Нам туда. Минуем Плутоса и, если ебучая электроника не спиздела, то и Флегия. У меня как-то нет желания опять на Арене меситься.

- Пошли, поляк. Тебе виднее, - вздохнул герой, следуя за мной. Астра, увидев, куда мы двинулись, тут же умчалась на разведку, чтобы чуть позже присоединиться к компании, когда летать в одиночестве ей надоело.

Идти по измененному Аду было в некоторой степени забавно и даже поучительно. Почти каждый свободный метр площади теперь занимали демоны и бесы, мучающие грешников. Как мне уже было известно, Ад расширился настолько, что в какой-то момент оказался забит падшими душами и благодаря этому произошло великое расширение и открытие новых филиалов. В Аиде страдали греки и хвалящие греческих богов, в ДиЮе мучились азиаты всех сортов и расцветок, египтянам достался свой Ад, а славянам и северянам – Пекло и Хель, соответственно. Я уж скромно умолчу о всяких гаитянских долбоебах, которые мирно кисли в своих Преисподних за то, что дрочили картофельному человечку, думая, будто это нанесет вред ближнему. Ну а традиционный Ад, как и все его Девять Кругов, расширялся и дальше, приватизируя земли рядом с Кругами и превращая их в натуральный пыточный полигон.

Пока мы шли по землям Третьего Круга, то могли видеть все то, что совсем недавно вызывало дикий ужас, а сейчас обычное желание пройти скорее дальше. Здесь демоны поили прогорклым жиром обжор, а бесы кормили подзалупным творожком выебистых гурманов. Кто-то жрал бульон из потных портянок и носков, а кому-то достались деликатесы в виде гниющего мяса, в котором шевелились личинки.

Особо виновные в грехе чревоугодия скрипя зубами наблюдали за тем, как демоны деликатно наслаждаются дорогими блюдами и редким вином, в то время как грешников кормили бессменным пингвиньим говном – хитом этого тысячелетия. Или же давились несоленой гороховой кашей, куда частенько опускали ноги в струпьях всякие прокаженные и уродливые. Одному из них, захотевшему покормить Ахиллеса чудо-похлебкой, грек выбил все зубы, а потом утопил в ближайшем чане дерьма под радостные крики грешников. Демоны из числа надзирателей хотели было покарать нашего друга, но Астра, гневно буравя их красными глазами, мигом восстановила статус-кво и спасла греческого героя от незавидной участи пожирателей пингвиньего кала.

- Пидоры, бля. У, сука! Калогрызы! – Ахиллес продолжал бушевать даже тогда, когда мы покинули Третий Круг и направились в сторону Шестого.

- Забей, дружище, - лениво буркнул я, доставая сигарету из пачки, недавно обменянной на полупустую бутылку браги, ибо курить хотелось сильнее. Затянувшись, я надсадно раскашлялся и, скривив морду лица, пожаловался друзьям на табачное безобразие. – Пиздец. Что это за параша? Куда делся реальный Hell Camel? Сюда будто волос с пизды Клеопатры напихали, и дали им еще промариноваться денек-другой.

- Настоящий Hell Camel позволено курить только важным грешникам, Збышек, - пояснила Астра, разглядывая пачку, на которой был изображен выебанный вилами грешник. – А тебе впарили «Радость трубочиста». Их обычно бесы курят или обычные грешники, если бесы становятся на минуточку добрее.

- Вот если фильтр оторвать, то куда лучше, - добавил я, подкрепляя слова делом. – Папироска, как папироска. Видать все зло в фильтре было. Бесы ебнутые порой, точно вам скажу.

- Всем похуй, что ты скажешь, - резюмировала демонесса, заставив меня грустно вздохнуть. – Идем дальше. Примерно часов через восемь доберемся до Стен.

- Не ссы, поляк. Я вижу, что ты ей небезразличен, - тихо пробасил Ахиллес, дождавшись, когда рыжая снова взлетит. – Бабы, они такие странные порой.

- Согласен, - буркнул я. – Только вот нихуя от этого не легче.

И вновь продолжился путь по дороге из серого кирпича, которым был вымощен весь Ад. Дорогая была кривая, с хреновой тучей ям и колдобин, словно и сюда добрались злоебучие чиновники из мира живых. В третий раз ударившись пальцем, я разразился настолько громкой и злобной тирадой, что даже Астра, реющая в вышине, словно коршун, поспешила спуститься и удостовериться, что все нормально.

Узнав о причине, она победно хмыкнула и в который раз показала нам свое шикарное оперение, после чего поднялась в воздух. Ахиллес попробовал было поворчать на вечную тему «Бабы – зло», но в итоге махнул рукой и, взяв у меня сигаретку, двинулся дальше. Правда радость все же была, хоть и маленькая. Чем ближе мы подходили к границе с Четвертым Кругом, тем меньше становилось вокруг грешников и демонов. Можно было не опасаться того, что тебя вывернет наизнанку от очередного тошнотворного зрелища.

Зато прибавилось жадин-говядин и скупердяев, которые по-прежнему таскали тяжелые камни и раз за разом вступали друг с другом в бой, если решали столкнуться с другими. Ахиллес, увидев, как один из грешников выебывает диавола из другого с помощью кирпича и куска засохшего кала, одобрительно поцокал языком и даже дождался конца боя, где униженный и изнасилованный кирпичом грешник сумел-таки вырвать очко у оппонента. В буквальном смысле.

Астра, уставшая летать в одиночестве, лишь развела руками и ткнула меня локтем в бок, призывая не тупить, а идти дальше. Показав рыжей язык и получив свою порцию подзатыльников, я пошел вперед, где виднелся очередной перекресток и очередной электронный указатель.

- Ишь, блядь. Плюется еще искрами тут, гнида ебучая, - буркнул я, старательно раздавливая ногой электронное табло, которое пискнуло и сдохло, не выдержав давления тяжелых, плотных берц. Да, мерзкое устройство и тут нашло способ помучить меня, опалив диавольским огнем лицо и начисто сжигая робкую растительность, только появившуюся на голове. За это указатель получил бревном по корпусу, а потом примерно пятьдесят ударов ногами, когда упал на землю.

- Поляк, ты это… ебнутый, бля, - покачал головой грек, наблюдая за неравным боем.

- Станешь тут ебнутым, когда ебучий указатель пытается тебя ужалить, вместо того, чтобы показать дорогу. На, сука! – пропыхтел я, нанося победный удар в сердце электронного монстра. – В следующий раз сами будете дорогу узнавать.

- А что тут узнавать, - пожала плечами Астра. – Налево – Четвертый Круг и земли Плутоса. Прямо дорога к Флегию, а направо – город Дит.

- Раньше сказать было нельзя? Злая зая! – оскорбился я. – Меня тут током пиздит, волосы на голове сжигает, а ты уже все знаешь и молчишь?

- Для начала, это не волосы были, а бритая волосня с лобка, которую ты зачем-то прицепил себе на макушку. И еще, я демон, Збышек. Смирись уже с этим. Естественно, я слежу, чтобы ты не влип в дерьмо, но и меланхолии себя одолеть не позволю. Так хоть какая-нибудь радость. Да, Ахиллес?

- Ага, бля, - кивнул грек, которого я тоже записал во враги народа. – Поляк ебнутый.

- Ой, ну вас всех в пизду. Заебали уже, умники. Я, между прочим, вас спасти пытаюсь. Не хотел бы, давно послал вас на хуй и упиздовал бы в Чистилище, где чистенько и спокойно, - взорвался я. – Но нет. Вы сами вызвались за мной идти, поэтому не пиздите, да не отпизжены будете, блядь! Понятно?

- Прорвало, - хмыкнула рыжая, подходя ко мне ближе. – Не зверей, лысенький. Все мы понимаем.

- Нихуя вы не понимаете, - я скинул руку Астры с плеча и отошел в сторону. – Если Лилит сольется с этим ебучим Черным, то всем пиздец приснится. Вам в том числе. Поэтому, либо заканчивайте меня заебывать, либо возвращайтесь к своим делам. Ты – пиздуй грешников мучить, а ты – говно Велеса выгребать!

- У, сука! – заворчал было грек, но я махнул рукой и, сплюнув на землю ядовитым фильтром адских сигарет, закурил и направился дальше. В ту сторону, где должны были находиться Стены города Дит.

Сколько я шел в одиночестве и злясь на весь белый свет, не ведал никто. Унылые пейзажи сменяли друг друга, а мне было плевать и на гневных грешников, которые бесновались на границе Кругов, и на скупцов с расточителями, которые таскали камни и прочий мусор, делая перерывы лишь на бои друг с другом. В груди была лишь ярость.

Ярость на того, кто заварил всю эту кашу и кого я с диким удовольствием разрубил бы на тысячи мелких кусочков. Иногда в голове вновь появлялись призрачные голоса, удесятеряя эту ярость, и затихали, когда я понемногу приходил в себя. Моих друзей не было видно. Они остались далеко позади, стоять возле разбитого указателя и думать о словах, которые я высказал в гневе. Да, адские земли странные донельзя. В каждом из Кругов твои пороки начинают увеличиваться многократно, сбивая тебя с праведного пути и подталкивая к чему-то плохому. Но меня так просто не остановить. Я упрямо шел вперед и лишь та самая ярость на зачинщиков этого маразма давала мне силы подниматься после падений и продолжать путь. К Стенам города Дит, появившимся за очередным поворотом.

- Какой же ты нудный, а? – устало бросил я, когда устал ругаться со стражей, стоящей возле врат в Восьмой Круг. Страж, рослый демон в доспехе Низшего порядка, держал в руках серебристую змейку, которую я отказывался подпускать к своим конечностям. – Еще раз повторю, дружище. Я ищу ваших фурий, которые рулят этим местом. Я из Третьего Круга и Владыка Цербер в курсе моего визита, а вы мне снова подсовываете этого дохлого червяка, чтобы он тяпнул меня за руку.

- Таковы правила, грешник, - заученно повторил демон, делая аккуратный шажочек в мою сторону. – Происходит идентификация…

- А потом дефекация, - перебил я его. – Убери от меня своего глиста и засунь себе в задний проход.

- Дерзкий ты.

- Бла, бла. Слышал. Короче, или пропускайте меня, или я на вас такую жалобу донесу, что мигом полетите в огненные ямы, где вам в дупло зальют свинец!

- Проверка обязательна, - страж вдруг умолк и почтительно вытянулся по струнке, когда из ворот вышел гигант, какого мне еще не доводилось видеть.

- Ебать пшеницу молотилкой, - процедил я, пряча глаза от здоровенного демона с головой быка и человеческим телом.

- Владыка Минотавр… - залепетал страж, сжав от страха змейку так, что её зеленые глаза вылезли из орбит. – Этот грешник… отказывается пройти идентификацию.

- По какой причине? – нахмурился Минотавр, склоняясь надо мной, как над мелкой шавкой. Впрочем, я себя именно такой шавкой и ощущал. Демон дождался ответа стража и громко рассмеялся. – Взять его под руки!

- Блядь! – прошипел я, когда демоны, повинуясь приказу Владыки, вцепились в меня, как злоебучие крабы на солнечных пляжах. – А ну! Пошли нахуй! Пиздоплюи ушастые!

- Цыц, пиздюк! – грубо ответил Минотавр, бережно положив мне на руку змейку. Металлическая тварь тут же обвилась вокруг запястья и вонзила клыки в плоть. Демон хмыкнул, когда глаза змейки замерцали красным, и отдал новый приказ, от которого меня прошиб пот. – Отвести его к Алекто. Пусть узнает, что это за странный грешник. Уймись, дитя, а иначе стража сломает тебе руки и ноги.

- Ладно, - согласился я, повиснув в руках демонов, как куль с мукой. Минотавр тихо усмехнулся в ответ.

- Не думай, что встреча с фурией покажется тебе легкой забавой. Алекто, как никто другой, умеет развязывать язык. Увести его!

- Ебучий случай, - только и оставалось выругаться, когда кто-то накинул мне на голову старый вонючий мешок. Очередной плен, в который умудрился попасть распиздяй Збышек. Это я, если что, но кому какая разница.

Меня куда-то очень долго несли, причем обращаясь с телом не слишком бережно. Сколько я собрал косяков и углов, можно было только догадываться, но скоро я перестал обращать на это внимание, сосредоточившись на других мыслях, главной из которых была тема побега. Но когда меня куда-то уложили, крепко стянули руки металлическими тисками и сорвали с головы мешок, эти мысли пришлось отбросить подальше. Я оказался в натуральной пыточной, где тускло горел свет, а в глубинах обширного помещения кто-то тихо стонал, порой срываясь на визг.

Учитывая, что голову мою тоже зафиксировали, мне остался виден лишь один маленький участок пыточной, а именно огромный стол, заставленный разномастными тесаками, шприцами и пилами. Возле него стояла уже знакомая мне фурия Алекто, с течением времени ставшая еще уродливее и страшнее. Она медленно подошла ко мне и, вцепившись в руку своими скрюченными пальцами, ехидно засмеялась. Увы, я ее радости не разделял, а потому мог лишь тихо хмыкнуть в ответ.

- Итак. Очередной грешник, - пропела Алекто, беря со стола ржавый тесак с лезвием, на котором застыла кровь и ошметки чьей-то черной кожи. – Будем по-хорошему или по-плохому?

- Ой, вот не виляйте, тетя фурия. Один хрен вы меня разделывать будете, - съязвил я, наблюдая за тем, как она проводит тесаком по моей груди. – Прелюдия не очень сильная, вы уж извините. Чтобы у меня на вас встал, нужно сознательно наебениться первачком Анастасия и выдуть пару килограмм мухоморов. И то я не дам гарантии.

- Языкастый оказался, - хмуро ответила одна из трех Владычиц Восьмого Круга. – Меня предупредили о тебе.

- О как. Ну и похуй, тетенька. Что делать будем? Может, разопьем пивчик и поболтаем за жизнь? Я тебе пару ахуительных историй расскажу…

- Нет, грешник. Истории тут буду рассказывать я, - хищно улыбнулась Алекто, а затем, резко проведя тесаком по моей пристегнутой руке, довольно поцокала языком. Но мне было плевать на её мимику. Чудовищная боль пронзила руку, словно в нее впилась сотня игл, смоченных в соляном растворе. Кое-как скосив глаза, я увидел, что рука умело вскрыта. Видны тугие узлы мышц и красно-белая кость. В глазах моментально потемнело, и я глупо хихикнул, отказываясь признавать очевидное. Фурию мой смех немного вывел из душевного равновесия, что она поспешила озвучить. – Значит, тебе весело, грешник?

- Уссаться можно. Что дальше? Пузо вскроете? О, а где ваш ебучий китаец, с которым вы когда-то еблись в палатке? Я про Конфуция, полоумная ты пизда.

- Язык остер и знает много, - пробормотала Алекто, беря со стола очередное орудие пыток. На сей раз тонкий скалпель, с которым она подошла к моим ногам. – Надо бы тебе перерезать сухожилия и смотреть пляску марионетки, а потом язык… да, язык.

- Бульф! – пробулькал я, когда очередная волна боли ринулась в атаку и достигла головы. Да уж, отвык я от праведных мук, варки в кипятке и снимания кожи с ладного тела. Впрочем, с такой профессионалкой, как Алекто, мучения могут быть долгими. С нее станется закончить, подождать, когда я приду в себя, а потом продолжить. А может, хуй с ней, с секретностью? Рассказать все и спокойно вернутся в Пекло, готовить Сварожичу обеды и щипать за попку Голубу. Она всегда так весело ойкала, когда я это делал. Так, стоп. Почему я разговариваю сам с собой. А, точно. Алекто занята вырезанием из ноги очередного фунта сырого мяса, а разговоры не дают мне сойти с ума от боли. Хоть какая-то радость.

- Будешь говорить, грешник? – осведомилась фурия, покачивая у меня перед носом кровавым куском плоти. – Или продолжаем?

- Иди-ка ты на хуй, сварливая, полоумная ебанашка, - через силу ответил я. – Хуй я тебе что скажу!

- А ты подал мне хорошую идею, грешник. С твоего хуя и начнем, когда ты немного оклемаешься. А сейчас оставлю тебя наедине с чудовищной болью и регенерацией. Ты знал, что раны, нанесенные Владыками, заживают куда тяжелее?

- Догадываюсь, - через силу улыбнулся я, закусывая губу до крови. – А когда вернешься, принеси мне, блядь, водички, ибо у меня горло сохнет, когда я тебя хуями крою.

- Непременно, - ощерилась Алекто, бросая на стол окровавленный скальпель. – Мучайся, грешник. Это только начало.

- «Или конец», - подумал я, обессиленно закрывая глаза и стараясь не думать о развороченных чокнутой фурией конечностях.


Загрузка...