На Небесах было прекрасно. С бирюзового, идеально чистого неба светило ласковое солнышко, иногда дул легкий ветерок, принося свежесть и слабую прохладу, под ногами мягко пружинили большие облака, больше похожие на вату.
Иногда вдалеке раздавался тихий радостный смех детей и взрослых, которые радостно плескались в ближайшем озере и загорали на бережку. Кто-то читал книги, прислонившись спиной к большим деревьям. Кто-то неторопливо ел спелые фрукты и степенно беседовал с другими праведниками. А кто-то просто молчал, закрыв глаза и подставив лицо ласковым лучам солнца.
Одним из праведников был высокий крепкий мужчина с кудрявыми волосами и добрыми, темными глазами. Он, почесав густую бороду, улыбнулся, когда к нему на руки прыгнул маленький мальчик и прильнул к груди. Мужчина, подойдя к одному из фруктовых деревьев, сорвал с небо яблоко и протянул ребенку, который, радостно засмеявшись, тут же захрустел райским фруктом.
Мужчина смотрел вдаль, на бескрайний горизонт, где ярко блестели Золотые Врата. Иногда с той стороны приходили другие праведники, сначала напуганные, а потом умиротворенные, открывшейся радостной картиной. Рай был прекрасен, но в глазах мужчины мелькнула грусть, что тут же подметил мальчик. Он привлек к себе внимание, потянув мужчину за бороду, и вопросительно уставился на него.
- Да, Федос? - грустно улыбнулся он.
- Дядя, почему ты грустишь? Ждешь своих друзей? – спросил мальчик, хрумкая яблочком.
- Те, кого я жду, сюда не придут.
- Они плохие? – глаза ребенка округлились, заставив мужчину рассмеяться.
- Нет, Федос. Они очень хорошие, но сюда они никогда не вернутся.
- Ты редко про них рассказываешь, дядя Ахиллес.
- Хочешь, чтобы я рассказал? – улыбнулся мужчина. – Хорошо. Давай присядем на травку, я сорву тебе еще яблок и спою песню о своих друзьях.
- Песню? – мальчик восторженно охнул и нетерпеливо загалдел. Мужчина шутливо шикнул на него и, посадив на траву, отправился к фруктовому дереву, а когда вернулся, положил перед мальчонкой несколько яблок, пару бананов и горсть экзотических ягод, сладких, словно мед.
- Песню, значит? – ухмыльнулся мужчина и, вздохнув, запел. Сначала тихо и медленно, потом все громче и громче, заставляя всех праведников услышать её. Они знали, что мужчина часто пел эту песню и всегда приходили её послушать. Так было и в этот раз. Ахиллес пел, закрыв глаза, но он знал, что его слушают. Его слушал мальчик. Слушала жена, прижавшись к его крепкому плечу. А еще знал то, что его слушают те, кому посвящена эта песня. Мужчина не был поэтом, он был воином, но всякий праведник знал, сколько души он вложил в эти слова. Возможно, и всю свою безграничную Душу…
«Свой выбор сделал он когда-то.
Пожертвовал собой, хоть и не был солдатом.
Обычный грешник. Только с добрым сердцем,
И языком, что жалил жгучим перцем.
Он без раздумий жертвовал собой,
В котел смолы кипящей прыгал смело.
Не раз обижен был судьбой,
Но с честью выходил вперед умело.
Обычный грешник. Только с добрым сердцем,
И языком, что жалил жгучим перцем.
А с ним всегда была она,
Худая, дерзкая, на голове огня копна.
Они прошли, держась за руки,
Сквозь Ад, ужаснейшие муки.
Сквозь Время, Игры и врагов,
Сквозь пытки, камеры и лед Кругов.
Они сумели выжить, души сохранить.
Смогли других спасти и их же полюбить.
Будь это воин Греции, погибший от стрелы,
Иль демон черный, умом пронзающий миры.
Они не ставили себе иные цели,
Страдали в жар и в хлад метели.
С богами, не страшась, вступали в спор,
Порой наградой им за это был укор.
Они прошли, держась за руки,
Сквозь Ад, ужаснейшие муки.
Обычный грешник. Только с добрым сердцем,
И языком, что жалил жгучим перцем.
А с ним всегда была она,
Худая, дерзкая, на голове огня копна.
Когда-нибудь, я верю в это,
К Вратам Златым я выйду на рассвете.
Увижу вновь знакомые глаза,
Услышу смех, их голоса.
Пожму им руки, заключу в объятья.
И это будет наивысшим счастьем.
- Он поет, - улыбнулся худой паренек, лежа на шезлонге и поднимая голову к небу, уже окрасившемуся в закатные цвета.
- Да, - улыбнулась в ответ рыжеволосая девушка, привстав на локтях. – Он часто поет. Как думаешь, Стёпка, мы его когда-нибудь увидим?
- Обязательно, заинька, - вздохнул парень, прижав к губам ладони. – Когда-нибудь он придет сюда, и мы будем до утра болтать, пить вино и вспоминать старые приключения. Но не сегодня. Его путь еще не закончен.
Девушка хмыкнула и прижалась к его плечу. Она приподняла очи и посмотрела на горизонт, где солнце медленно скрывалось в океане. Они знали, что утром солнце снова взойдет и так раз за разом. Ибо таков круг жизни.
От автора.
На этой ноте, радостной или грустной, «АнтиБожественную комедию» можно окончательно закрыть, пока она не превратилась в глупый фарс. Конечно, многие из вас будут сидеть с глупыми физиономиями, переваривая прочитанное, потом прочтут весь цикл еще раз, в надежде отыскать какие-то скрытые послания или тайные знаки. Но всем стоит признать тот факт, что история Збышека и Астры благополучно завершилась.
Когда я только начинал писать первую книгу из этого цикла, то не думал, что появится вторая часть, потом третья, четвертая, пятая, шестая и седьмая. Это был обычный стёб на злободневные темы, иной взгляд на религию и жизнь в частности.
С каждой частью «АнтиБожественная комедия» становилась чем-то большим, чем обычная история про волосатого недоумка Збышека. У героев появлялся характер, они менялись, сомневались, вляпывались в очередные передряги и так раз за разом. Появлялись и новые персонажи, среди которых появился полюбившийся многим Ахиллес, превратившийся из врага главного героя в его близкого друга. Мне захотелось кардинально поменять плохиша и показать, что не все так просто и однозначно. Что Ахиллес тоже личность. Грубая, злобная снаружи, но добрая и раскаивающаяся внутри.
После четвертой части, где наши герои победили в Играх и получили прощение, я понял, что история не может закончиться так просто, оставив тысячи лазеек для возвращения Збышека, Астры и Ахиллеса к Порогу. Так родилась идея с Мраком-Эребом, который питался душами. И Элигос, который продолжал приглядывать за своими друзьями, рискуя жизнью и положением им помог.
После того, как Збышек получил частицы Божественной искры, он стал слишком уж супергероичен, даже для стёба, поэтому появился Зиаэль – его отец. Как помнит читатель, в самых первых частях Збышек частенько прохаживался по своему прошлому, к месту и не к месту припоминая отца, покинувшего семью. Признаюсь, я всегда был фанатом вселенной «Звездных Войн» и не смог пройти мимо такой замечательной возможности обыграть сцену воссоединения отца и сына. Не забывайте, «АнтиБожественная комедия» это стёб, пародия, обладающая, тем не менее, очень глубоким смыслом. Кровь Падшего, бурлящая в главном герое, смогла объяснить его везучесть и силу. Но вот душа… душа осталась человеческой. Збышек сомневается, грустит, радуется, язвит или просто любит, как любой человек. Этим он выгодно отличается от отца, который презрел всё, кроме эгоизма.
Меня часто упрекали в том, что «АнтиБожественная комедия» скатывается. Оставлю это на ваш суд, но сейчас, перечитывая весь эпос с самой первой главы, я понимаю, что сумел показать, как в циничном и ехидном герое начинает появляться человечность. Он меняется, меняется Астра, меняется Ахиллес и даже демоны: Элигос и Леария. Какой бы ни была комедия, человеческим страстям в ней тоже должно быть уделено место. Так и здесь.
Вообще, весь этот цикл не ставит себе целью посмеяться над религией или богами, знаменитостями или Джастином Бибером. Наоборот, он показывает мое видение этого мира, где демоны могут сочувствовать, а люди меняться. Где добро есть добро, даже сокрытое в самых черных глубинах зла. Где здравомыслящий читатель почерпнет что-то новое, тогда как фанатик захлебнется пеной за одни только разговоры Петра и Збышека.
Многие из моих читателей знали лишь поверхностно о таких местах, как Диюй, Хельхейм, Пекло, Рай и Ад Данте, или же египетский Дуат. Они не ведали, кто такие демоны Гоетии, гримуары Соломона и книга «Сефер ха-Зоар». А благодаря этой графомании, узнали и даже стали интересоваться этими темами. Мифология, история, литература, современная музыка и разнокалиберная жизнь – вот основные составляющие «АнтиБожественной комедии». За эту причудливую смесь мне угрожали, меня оскорбляли и крыли на все лады и корки, но я держался прежних убеждений. Когда какой-нибудь графоман затрагивает тему Рая и Ада, он неизменно делает это с пафосной миной, стараясь разжалобить читателя. А я всего лишь хотел вызвать улыбку. Думаю, мне это удалось. Мат, за который многие ненавидят мою писанину, стал еще одним столпом, приведшим к популярности «АнтиБожественной комедии». Знаете, я считаю, что в жизни и так много негатива. Порой нужно выделить время и под здоровый смех, который вызывает слезы и желание скорее поделиться этим смехом с другими.
Юмор, друзья, делает жизнь не только веселее, но и легче. Кому, как не вам, знать это лучше всего. Поэтому не воспринимайте «АнтиБожественную комедию» чересчур серьезно. Её главная цель – вызвать добрую улыбку на ваших лицах. Я улыбался, когда писал этот цикл. Иногда смеялся, не в силах сдержаться от очередной грубой шутки Збышека или Астры. Так улыбайтесь и вы, когда будете перечитывать эту историю. Историю о дружбе, любви, верности, самопожертвовании, Небесах и Аде, ангелах и демонах, и двух неформалах, которые не так просты, как может показаться с первого раза. Во время написания цикла, мне пришлось перелопатить горы литературы, исторических трудов, копий с гримуаров и прочей ереси, которая не так занимательна, как история, получившаяся в конечном счете. Естественно, один я бы не справился. Меня подталкивала и мотивировала жена, которой одного моего «спасибо» будет попросту мало. Подталкивали родители, которые являются главными фанатами «АнтиБожественной комедии», а отец так вообще, сочинитель всех матерных цитат Ахиллеса. Спасибо Елене Акуловой из Мюнхена за то, что помогала с подготовкой книг к печати. И конечно же вы – мои читатели. Те, кто прошел вместе со Збышеком и компанией по Девяти Кругам Ада, Чистилищу и Раю. Прыгал с ними в прошлое и менял будущее. Участвовал в Играх и отправлял Эреба в Хаос. И грустил, читая последнюю главу «АнтиБожественной комедии». За это вам всем – спасибо.
Ваш грубиян-графоман – Гектор Шульц.
© Гектор Шульц