АнтиБожественная комедия 7

Глава четвертая. Скотская работа.

Я мрачно шел вперед, гоняя безрадостные мысли и изредка огрызаясь на циничные шутейки рыжей бестии, которая периодически колола меня мечом в филейные части. Только сигаретка порой спасала от безнадежной хандры и наполняла голову слабой уверенностью.

Астра тоже предпочла помолчать, иногда останавливаясь, чтобы поздороваться со знакомыми демонами, которых здесь было куда больше, чем в любом среднестатистическом Круге. На мой закономерный вопрос, как так вышло, что рыжая очутилась в Аду и стала демоном, я получил в очередной раз по голове мечом и, отдохнув в пыли полчаса, получил ответ. Лаконичный и предельно злой.

- Странный ты грешник, - задумчиво сказала Астра, когда мы остановились передохнуть. Она присела на небольшой камушек, хрен пойми как здесь появившийся, а затем уставилась на меня темно-красными глазами.

- Знала бы ты, сколько раз мне это говорили, - ответил я, закуривая сигарету. Сигарет оставалось все меньше, а где взять новые я пока не ведал. Надо бы экономить. Только хуй получится с такими нервотрепками. – Ты на вопрос не ответила. Как так вышло, что ты в Ад попала?

- Сам ответил, когда мы стояли в шатре Владычицы, - усмехнулась рыжая.

- Стало быть, ванные забавы с детищем дяди Ляо имели место быть, - кивнул я. – А дальше? Прошла школу у Леарии?

- Верно, - удивленно ответила Астра. – Откуда тебе это известно, грешник?

- Видишь ли, заинька, я неебически умный грешник и могу читать мысли. Например, сейчас ты думаешь о том, чтобы я полизал твой сосок, - хмыкнул я и, резво увернувшись от острого меча, коротко рассмеялся.

- Попизди мне тут. Отвечай, блядь, на вопрос! – велела демонесса. – А иначе я тебе хуй отхуярю и захуярю его в хуй его знает куда.

- Отрадно слышать, что слово на букву «Х» по-прежнему тебя волнует.

- Отвечай!

- Один хрен ты не поверишь, - буркнул я. – Даже Элигос не поверил, а он мысли читать умеет. Короче, знаю я тебя. Мы как-то вместе в Ад попали, потом в Чистилище, потом до Рая дошли. А потом такая дичь началась, что где-то пизданулся с койки сценарист «Космических яиц» и, выпив стакан компота, завязал с графоманством.

- Странные слова, в которых нет и грамма правды. Но так и быть, отвечу я на твой вопрос, - воинственно сказала рыжая. – После пары десятилетий мук я подала заявку на поступление в школу Леарии. Прошла обучение и получила свой первый доспех. И никакого Вспышека.

- Збышека.

- Похуй. Никакого Збышека рядом со мной не было. Язык твой, несомненно, подвешен очень хорошо и известно тебе многое. Но это Ад, а в Аду не принято удивляться даже самой еретичной чертовщине. Ясно тебе?

- Куда уж яснее, заинька.

- И заканчивай называть меня заинькой. Я – Леди Астра!

- Это ты сама придумала? Пафоса-то, блядь, сколько, - ехидно заметил я. – Что же не Императрица, Заклинательница Боли и Хуев, Адовое Пиздище Раскаяния?

- Иди на хуй, Збышек.

- Я уже там, милая. Разве ты не видишь? – хмыкнул я, обводя рукой безрадостный пейзаж. Потом, вспомнив слова Элигоса, решил поинтересоваться у подруги их значением. – Слушай, Элигос сказал, что меня можно подвергать только слабым пыткам. Что входит в сей чудный комплект?

- Слабые пытки, - заученно пробубнила Астра, - это комплекс наказаний первого типа. Включает в себя муки, благодаря которым грешнику сложнее сойти с ума от боли.

- Например? – побледнел я, гадая, что за ужасы меня ждут. – Типа, кожу с пяток снимать будут или в хую булавкой ковыряться?

- Что-то вроде этого, - кивнула рыжая, а затем, убрав меч в ножны, ласково провела язычком по губам и одним движением скинула с себя броню, явив мне обворожительную красоту обнаженного тела. С трудом сглотнув комочек, возникший в горле, я ощутил, как радостно все бурлит внутри меня, а в штанах становится тесно. Уши запылали, как самые настоящие факелы, а во рту мгновенно пересохло от волнения. Астра, заметив это, лукаво рассмеялась и, подойдя ко мне, прикоснулась рукой к моему плечу, чем вызвала новую бурю эмоций. Не в силах сдерживаться, я вскочил с земли, на которой сидел, и сделал попытку заключить подругу в свои объятья, но игривое настроение с рыжей, как ветром сдуло. Она зашипела и, щелкнув пальцами, заставила броню вновь скрыть её прелести. От этого меня накрыло таким разочарованием, что ни в сказке сказать, ни пером, бля, описать.

- Злая зая, - буркнул я, тщетно пытаясь успокоить пана Пиписевича, который с ревом пытался покинуть темницу и залить все майонезом, как полоумный француз. – Прыщи и старики. Прыщи и старики.

- Например, такие муки, Збышек, - улыбнулась Астра, приблизив свои губы к моему уху. – Теперь ты каждый раз будешь маяться от похоти при виде меня, но желаемого ты не получишь. Год, два, десять, тысячи и миллионы лет, покуда Страшный Суд не начнется.

- Ну пиздец теперь. Опять дрочить, - ответил я. – Говорила мама, что от онанизма ладони волосами покрываются, но и хуй с ним. Теплее будет, ибо тут дубак неебический.

- Это еще не дубак, грешник, - усмехнулась рыжая. – Если до зимы доживешь, то враз околеешь.

- Тут и зима бывает?

- Одна из самых суровых во всех мирах, - подтвердила она, поднимаясь с камня. – Нам пора. Велес заждался рабочих рук.

- А что там делать-то надо? – спросил я, устремляясь вперед, куда указывал кончик меча Астры.

- Говно выгребать, Збышек. Работа как раз для тебя.

- Ебушки-воробушки, - вздохнул я и поплелся дальше, вновь погружаясь в невеселые мысли.

Примерно через полчаса впереди появились первые хозяйственные постройки, больше походившие на огромные, военные ангары, и животные, на привычных для меня животных мало похожие. Это были коровы и лошади, только очень необычные.

Коровы были чудовищно большими, не меньше двух метров в холке, а лошади и вовсе переваливали за три. Они меланхолично жевали колючую траву и смотрели на мир злыми, красными глазками, ярко блестевшими под мутным солнцем, изредка пробивающимся из-за туч. Также блестели их рога, каждый с мою руку, если не больше. Лошади же были куда диковиннее.

Статные, мускулистые, холеные. С черными гривами, отливающими синим. Ярко-красными глазами, словно у Элигоса, когда тот начинал злиться. А из ноздрей периодически вылетали небольшие струйки дыма, наполняя воздух знакомым ароматом серы.

Засмотревшись на живность, я не заметил, как очутился по колено в большой куче дымящегося дерьма, словно кто-то большой вывалил ванну конских яблок на землю. Всюду, куда только падал глаз, лежали и другие кучи отходов жизнедеятельности ужасных животных. Рядом с некоторыми из них стояли люди, сжимая в руках допотопные лопаты, которыми собирали навоз и закидывали его в небольшие тележки, стоящие рядом. Пока человек с лопатой отдыхал, его напарник увозил тележку в сторону одного из ангаров и, вернувшись через несколько минут, ждал, когда ему положат добавки.

Астра мелодично рассмеялась, наблюдая за моими попытками очистить штаны от навоза, а затем, ткнув мечом в спину, велела идти вперед, к виднеющемуся неподалеку крепкому дому из толстых бревен. Возле этого дома стоял настоящий великан, чьи руки бугрились чудовищными мышцами и были сплошь переплетены вздутыми венами. Он мрачно почесывал колючую бороду и наблюдал за работой несчастных, изредка рыча, если кто-нибудь, как ему казалось, работал недостаточно рьяно. Это и был Велес – славянский бог скота и невероятный ворчун, как я узнал чуть позже. - Привет тебе, сын Волоса, - громко произнесла Астра, остановившись в трех шагах от великана. Тот, склонив голову, нахмурился и степенно кивнул, после чего вновь уставился на поле, где работали грешники. Рыжая скрежетнула зубами и продолжила, – Великий Велес…

- Всему время свое, отроковица, - могучим басом ответил ей бог, даже не удостоив взглядом. – Всему, но не глупым речам бывших грешников.

- Слышь, блядь, антилопий хуй! – рявкнул я, заметив, как побледнела Астра. – Ты если ругаешься, то делай это грамотно. Стоит тут весь такой неприступный, как уебищная старая дева на мальчишнике и краснеет, когда чей-то куцый хуишко видит. Леди Астра меня вот тебе привела, а ты говнишься и пафосом нездоровым сочишься. Пойдем, заинька, пусть потом сам свое говно выгребает.

- Так ты грешник? – спросил Велес, отложив на время наблюдение за своими стадами.

- Нет, блядь, праведник, потерянный у реки сисястой монашкой.

- Дерзки речи твои, отрок.

- А твои на хуйню похожи. Короче, я прибыл в твое расположение по приказу Мораны. Буду тут работать, а потом ее престарелую пизду веселить, ибо такова моя судьба. Ты либо соглашайся, либо не еби нам мозги. Найдем чем заняться. Всяк лучше, чем твою унылую болтовню слушать.

- В словах этого отрока есть правда? – насупился Велес, обратившись к Астре. Та резко кивнула, все еще не простив бородачу обидных слов. – Хм. Стало быть, новый работник. За что в Пекло попал, отрок?

- Гусей ебал, - отмахнулся я. – И тебя хуями крыл. Сказали, что я язычество не уважаю, значит, мне у тебя и работать. Вот и весь сказ.

- Да будет так, ибо не могу я пойти против воли Владычицы, - ухнул Велес, подходя ко мне ближе. – Хоть и худ ты, телом ущербен, но работа для тебя найдется.

- Даже не сомневался, дяденька, - хмыкнул я и повернулся к Астре. – Ты свое дело честно выполнила и даже ухо мне отрубила пару раз.

- До встречи, Збышек, - слабо улыбнулась рыжая, бросив на скучающего бога сердитый взгляд. – Я вернусь на закате, дабы проводить тебя к Владычице.

- Буду ждать, - вздохнул я и, дождавшись, когда Астра покинет скотный двор, обратил свое внимание на Велеса. – Какие будут приказания, барин? Жопу вам помыть ершиком, али худобедный борщ заебенить?

- Для начала, вычисти стойло, где кони мои ночуют. В помощь дам тебе одного из грешников, чтобы работа споро шла.

- И то радостно. А как вычищу, отдохнуть можно?

- Вычисти для начала, потом и поговорим, отрок, - недобро усмехнулся Велес и, сунув в рот два пальца, оглушительно свистнул. Причем снеся ближайшего к нему грешника. Бедняга кубарем покатился по земле и остановился лишь тогда, когда вляпался в очередную кучу коровьего дерьма. Велес добродушно рассмеялся и, дождавшись, когда к нему подбежит один тощий старик в домотканом рубище, быстро отдал приказания. – Стойло надобно вычистить. Это Степан. Расскажи ему все и покажи.

- Да, господин, - плаксиво ответил старик и, схватив меня под руку, потащил в сторону. Вздохнув, я поплелся за дедом, вновь погрузившись в грустные мысли. Да, такова моя ебучая жизнь в Аду; постоянно погружаться в грустные мысли, которые имели привычку атаковать меня в самые неожиданные моменты.

- И это, блядь, стойло? – с ужасом произнес я, разглядывая то, что мне предстояло вычистить. – Это же ебучий стадион, в котором еще десяток стадионов.

- Не ведаю я, что значат слова твои, Степан, - дребезжащим голосом пробормотал старик, но я его перебил.

- Збышек. Зови меня Збышек. Тебя, кстати, как величать?

- Говен, - ответил старик и удивленно открыл рот, когда я рассмеялся от неожиданности. – Чего?

- Ты серьезно? Тебя Говеном зовут?

- Истинно так, отрок. Звенигородец я.

- Ну пиздец. Можно я тебя Гошей звать буду? Говен как-то по говенному звучит, дружище. Говен работает с говном… Дичь.

- Можно, Збышек, - безропотно согласился старик, медленно ковыляя в сторону стойла. – Это стойла коней Велесовых.

- Угу, - согласился я. – Не удивлюсь, если там весь автопарк компании Феррари стоит. Гоша, а ты давно тут служишь?

- Почитай тьму лет, - ответил Говен, открывая ржавый замок, висящий на добротных дверях. Чуть повозившись, он снял его с превеликим трудом и отложил в сторону. – Входи. Не измарайся, отрок.

- Ебать-копать, коня ебать, - выругался я, когда моим глазам открылась дико засранная конюшня, в которой, кажется, никто не убирался «тьму лет», как выражался старый звенигородец. – Я-то думал, что тут максимум пару кучек, а вы походу вообще не убирались?

- Вчера вечером закончили, - смиренно сказал старик, заставив меня поперхнуться собственными словами.

- Погодь, это кони за ночь столько навалили? – Говен кивнул и, вздохнув, взял поудобнее лопату, после чего стал наполнять тележку. Наполнил он ее довольно споро, после чего замер, ожидая, когда я её увезу. Не дождавшись этого, старик нетерпеливо кашлянул и красноречиво посмотрел на навоз.

- Чего ты кашляешь? Стрепсилса у меня нет.

- Вези, Збышек. Если не работать, то господин слугу позовет. Слуга накажет всех, разбираться не будет.

- Куда везти, старый ты балбес? – ругнулся я, поражаясь недогадливости старика. – Я же могу и за воротами все вывалить.

- За стойлом будет яма, туда и опустоши тележку, а потом обратно.

- Сразу бы так. Но нет, мы любим ебучие загадки и кашлять, да? – съязвил я, берясь за ручки тележки. Дернувшись, я удивленно застыл на месте и посмотрел на Говена, наблюдающего за мной весьма меланхоличным взглядом. – Не едет.

- У нее колесо заклинило.

- Отвечаю, Говен. Сейчас я тебя уебу, а потом в этом говне похороню, дабы твое имя тебе более соответствовало, - угрожающе произнес я, но старик покачал головой и, подойдя к телеге, тихо стукнул по колесу лопатой.

- Попробуй, - ответил он, не удивляясь ни моим словам, ни угрозам, которая в них состояла. Я вздохнул, сосчитал до десяти, усмиряя гнев, и вновь налег на ручки. Нехотя и скрипя, тележка все-таки двинулась, а я, натужно сопя и ругаясь, двинулся за ней.

Ныли руки, гудели ноги, диавольским огнем горели легкие, а глаза заливал соленый пот. Я проклял все на свете; и Говена с его телегой, и Велеса, который разводил блядских лошадей, и Морану, которая отправила меня сюда. Тележка постоянно увязала в земле, цеплялась колесами за колючую траву, отказываясь ехать, так еще и пару раз чуть не опрокинулась. В итоге, когда я добрался до ямы, то дико вспотел, умирал от жажды и желания дать кому-нибудь по морде. Но, увидев яму, мысли о мордобитии ушли, ибо яма была не той ямой, что я ожидал увидеть.

Передо мной раскинулся гигантский кратер, в центре которого пылало яркое пламя. Плотный столб черного дыма, пахнущий, ожидаемо, навозом, застилал небеса и, если ветру было скучно, мгновенно разносился по всей округе. Спустя пять минут я тоже провонял дымом, дерьмом и стал похожим на Говена. Тут-то вся моя злоба и выплеснулась наружу.

Громко заорав, я поднатужился и, схватив тележку за две ручки, швырнул все вместе в адовую яму, не заботясь о том, что скажет мне Говен. Пламя, бушующее внизу, моментально пожрало и навоз, и телегу, и капли пота, оставшиеся на ручках. Удовлетворенно хмыкнув, я закурил сигаретку и с легким сердцем направился в сторону стойла.

- Что ты сделал? – с ужасом спросил меня Говен, когда я вернулся, спустя добрых двадцать минут. Старик за это время уже рассортировал кучу дерьма, как в стойло заявился я и, радостно улыбнувшись, сказал, что тележка ухнула в яму вместе с содержимым.

- Оно само, Гоша, - хмыкнул я, наблюдая за тем, как лицо старика меняет цвет; с бледно-серого, до красного, а потом до зеленого. – Я подкатил к краю, а телега как ебнет катиться вниз. Вот я и упустил. Делов-то новую возьмем. С нормальными колесами.

- Нет, нет.

- Да угомонись ты. Что тут такого страшного?

- Слуга придет. Каждому достанется, отрок.

- Для начала, какой слуга? И перестань величать меня отроком. С твоих уст звучит, как «окорок», а я в свиньи не записывался.

- Слуга господина. Злой и жестокий, - вздохнул старик, упрямо стукая лопатой о земляной пол. – Ежели кто-то портит инвентарь, али работать не хочет, он приходит и наказывает.

- Получается, что это демон какой-то? – спросил я, закуривая новую сигаретку, взятую у Говена. Тот покачал головой.

- Нет, Збышек. Не демон. Грешник бывший. Такой же, как я. Как ты. Жестокий токмо. Кажный о ём знает.

- Так, ты с нормального языка-то не сбивайся, Гош. И нечего трястись. Если это грешник, то вломим ему пизды. У тебя лопата на кой хрен? Ей не только дерьмо собирать можно, но и по спине перехуярить знатно, что аж дыхание собьется, - я запнулся, услышав снаружи дикий крик, полный нечеловеческой злобы и ярости. Говен тут же побледнел еще сильнее и забегал глазами, ища укромный угол. Но не успел.

Двери резко открылись, пропуская внутрь стойла человека в легкой набедренной повязке и стальном панцире на голое тело. Черные глаза сурово осмотрели конюшню и, увидев, что работа не сделана, заполыхали яростью. Говен пискнул и спрятался за моей спиной. А вот я улыбнулся. Широко и радостно.

- А вот и он, Ахиллесушка, язви тебя в дупло осиной, - хохотнул я, подходя к другу. Но грек поступил точно так же, как и Астра. Он состроил презрительную морду и одним коротким ударом врезал мне по животу. Закашлявшись, я рухнул ему под ноги, ожидаемо испачкавшись в конских яблоках.

- У, сука! Говноед! – прорычал он, добавляя ногой мне по почкам. – Лежать, бля!

- Простите, простите, - замельтешил Говен. – Новенький он. Обучается только.

- Цыц, Петя! Уебу, Коля!

- Да как так-то, - выдохнул я, когда грек поставил мне на спину свою ножищу и легонько ткнул в затылок палкой, которую держал в руках. – Что за ебанятина?

- Конь, бля! Ишак, нахуй, - буркнул Ахиллес и врезал мне по голове. И снова заплясали в глазах красные зайчики, а потом кто-то выключил свет. Не смешно, знаете ли, когда такая ситуация повторяется из раза в раз. Но хули делать? Вот и я не знаю.