Апелляция кибер-аутсайдера - 5

Глава 6

— Ну, если ты сам так ставишь вопрос, то мне надо быть идиотом, чтобы не отжать тебя по максимуму. — Преподаватель красноречиво двигает бровями. А затем абсолютно непоследовательно продолжает. — Я же не всю жизнь работал здесь; учился тоже там. — Он тычет большим пальцем себе за спину.

— И?

— Ну есть однокурсники, одногруппники, просто друзья. По большей части, именно там.

— И-и-и? Сергей Сергеич, вы меня извините, но я сейчас просто боюсь поверить своему счастью. Пожалуйста, договорите полностью.

— База по опекунству есть в любом учебном заведении, просто it's a must, — снисходительно поясняет Трофимов. — Достать её совсем несложно.

— Насколько несложно?

— Всё равно что тебе попросить свою Эрнандес поделиться расписанием уроков на завтра: у кого-то в мессенджере под рукой всегда найдётся, не в этой группе, так в следующей.

— Здорово. Буду тоже откровенен: лёгкость никак не отменяет ценности информационного блока для меня. У меня ваших одноклассников ТАМ нет, а потребность ТУТ есть.

— Сегодня после рабочего дня получишь. С двадцати до двадцати трёх, на школьный акк. Но ты же понимаешь, что будешь должен?

— Без вопросов, если в разумных пределах.

— О неразумных никто не говорит: я пока не сошёл с ума, чтоб кому-то из Хамасаки руки выкручивать. Слушай, Седьков, попутно. А что ты с выступлениями по киберу думаешь делать? Я видел, ты даже объявление в первом лицее подвесил. Набираешь группу заниматься?

— Я это объявление утром снял по дороге сюда. Не играю я больше, даже на дисквалификацию подал, чтоб соблазна не было: аутсайдер я теперь, рейтинг вниз летит.

Завуч следующую секунду молчит, поскольку лезет в сеть проверять:

— Да. — Разочарованно выдаёт он. — Почему передумал? Я тебя как раз хотел сюда сманить оттуда.

— Времени не будет. Сами же видите — такие дела заворачиваются, что не до детских песочниц.

— Согласен, — признаёт Трофимов. — Для рейтинга уже неактуально, для денег — тоже, а для развлечений не время. Ладно... Так что ты там насчёт Гены говорил?

— Они хотят, чтобы я снял обвинение? Консул или кто там вам звонил?

— Да два раза. Если коротко, можно и так сказать. Парня крайне нежелательно привлекать к ответственности на территории федерации, ещё и с перспективой отбытия наказания. А что между вами произошло-то, в двух словах?

— Сижу, ем в Мексиканской Пицце. Один, после некоторых интересных приключений накануне.

— Я понимаю, о чём ты.

— Подсаживается этот Гена. Ни здравствуйте, ни до свидания — вынь и положь ему контакты Натальи Седьковой, которой к этому времени уже в живых нет.

— Хм. М-да. Ещё раз мои соболезнования.

— Спасибо. Ну я его и спросил, вернее, аккуратно поинтересовался: а в чём проблема-то? Он в ответ: надо наследство твоего отца делить, но ты ещё маленький и без больших дядь не справишься. Так что в твоих интересах, пацан, быстренько ответить на все мои вопросы. Ещё, спохватившись, возможную материальную помощь обозначил на скорую руку: типа, если вы там с матерью голодаете после смерти отца — скажи, на корку хлеба подбросим.

— М-да уж. Ребята просто не в курсе твоих перемен и попали под горячую руку... А чего ты это с таким выражением лица говоришь? Звучит вроде нормально, где-то даже по-человечески — вон, и помочь предложил. Более чем пристойно, особенно для тамошней государственной конторы. Поверь, уж я знаю, что говорю.

— Да ненормально оно звучало. Вернее, надо было ещё мимику его видеть. Вы, даже когда меня раньше бомжом открыто называли — и то смотрели как на равного и по-человечески.

— У меня это профессиональное, — веселится завуч. — У него тоже, но только в другую сторону, а-га-га. М-да, с тобой, конечно, прокол вышел. И не только у меня, а-га-га.

— Вы же знаете фамилию мамы Мартинес?

— Девичью?

— Да.

— Знаю.

— Об их семейном бизнесе в курсе? Та его часть, которая на аграрных планетах?

Преподаватель становится серьёзным:

— Я-то знаю; жалко только, что ты в это так глубоко нырнул. — Затем светило педагогики берёт себя в руки и расслабляется. — Ладно. Мне на тебя плевать, бизнес и только бизнес; ты сам далеко не дурак; далее по списку. Тебе жить, твои решения — твои последствия.

— Ладно. Мне на тебя плевать, бизнес и только бизнес; ты сам далеко не дурак; далее по списку. Тебе жить, твои решения — твои последствия. — Он абсолютно искренне заставил себя почувствовать то, что сейчас сказал вслух.

А то беседа какая-то странная получается.

Завуч всю жизнь предпочитал держать голову холодной, что не исключало его полной порой откровенности, как сейчас.

— Да я не так сильно туда и нырнул, как вы сейчас переживаете, — ухмыльнулся Седьков в ответ. — Без подробностей, но поверьте на слово. Наркоту и пушеров ненавижу всяко побольше вашего.

— Я бы усомнился, что ты можешь ЭТО ненавидеть больше меня. Впрочем, не будем мериться, — Трофимов решительно прервал сам себя. — От добра добра не ищут, — пробормотал он самому себе. — Рад, что и у тебя такое же отношение, хоть раз в чём-то совпали на все сто!

Пацан помолчал и более серьёзно продолжил, тоже откровенничая:

— Даже с Дальхис Эскобар пару раз цеплялся языками на эту тему, ругались.

— Ух ты, — педагог поднял и опустил бровь, принимая к сведению.

— Да. И с Мартинесом-старшим. С Айей наедине чётко проговорили, что она из этого говна будет выбираться, хотя и без резких рывков.

— Занятно. — Трофимов не стал скрывать любопытства. — А под говном ты сейчас что подразумеваешь?

— Их дистрибуцию и всё то, что из неё вытекает.

— Конкретнее. — Преподаватель сбросил маску, уже не камуфлируя своего интереса к теме. — Пожалуйста.

— А чё тут неясного? Название сельскохозяйственной культуры я вслух произносить не буду, хорошо? Кроме неё они легально выращивают целую кучу петрушки, картошки, соков — но именно та маленькая ключевая травка, находящаяся в тени других растений, является стержнем бизнеса.

— Ты на удивление быстро и много выяснил. Тем более что сама Айя первой тебе этого в жизни бы не рассказала. — Это был даже не пробный шар на откровенность, а разговор вполне на равных.

Почему-то сейчас казалось, что так правильно.

— Она и не рассказывала, — пожал плечами Седьков. — Это я про них ещё из дому знал, известная фамилия. А говно, сэнсэй, с моей субъективной точки зрения — это негласная договорённость между ESCOBAR FRUITS AND VEGETABLES с одной стороны и правительством федерации с другой.

Какое-то время они снова помолчали.

По большому счёту, пацан всегда говорит правильные вещи, признал мысленно завуч. Сейчас даже где-то жалко, что я сломался раньше него по жизни.

— Свою точку зрения никому не навязываю, Айя с ней где-то согласна. Хотя и не полностью, — продолжил ученик, игнорируя глубокую борозду размышлений на лбу преподавателя.

— А в каком месте у вас разногласия? — здесь неплохо уточнить для полноты картины.

Такой разговор дорогого стоит.

— Она считает, что наркетов плодит социальная среда. Если даже сейчас и прекратить семейный бизнес волевым решением, а нариков отправить на шахтёрские планеты — их место в обществе очень скоро займут другие. И там, и там.

— Это не она так считает, — негромко заметил Трофимов. — Это часть местного государственного курса. Хотя сам курс и не афишируется и тиражируется исключительно под штампом "для служебного пользования". Как минимум.

— Да, она рассказывала, что у них и клиники на балансе, и от зависимости они вытягивают больший процент, чем альтернативные каналы, вместе взятые. Но это же не отменяет того факта, что всё в сумме — говно?

— А как же деньги и позиция правительства? — ради чистоты эксперимента он на пробу вбросил ещё одну провокацию. — Эскобарам ведь в жизни никто не позволит тиражировать бизнес в Японии и Китае, даже на этих территориях, согласен? — преподаватель повёл рукой вокруг себя. — Не будь на то одобрения с другого уровня?

— Вот по мне, позиция этого вашего другого уровня, который одобряет и разрешает плюс лицензирует — и есть то самое говно. Не знаю, чего вы так вцепились в эту тему, но я вижу, что именно оно вам больше интересно, чем всё остальное между нами, — подросток внимательно смотрел на старшего.

Тут предсказуемо. Не знает нюансов (откуда бы ему), но на ходу выстраивает по контексту.

Ладно, если сам прозевал такого человека раньше, пока он не оперился — надо хотя бы теперь в собственных глазах реабилитироваться.

Завуч не стал спорить, впрочем, обозначая границы:

— Да, мой интерес в наличии, но о причинах говорить не будем. Если не секрет, что она тебе сказала на твои будущие табу?

— Она потенциально непротив завязать с семейным бизнесом и даже, когда дойдёт её очередь рулить, согласна прикрутить все гайки на тему агротехник и дистрибуции. Постепенно, но неизбежно.

— Прямо-таки распустит всю структуру? — иронично поднял бровь Трофимов. — Всё, что нажито непосильным трудом?

— Да. Просто она далеко не всё говорит, что думает. Умеет скрывать намерения, если захочет, и изрядно временами страдает из-за истории своего клана. Просто не транслирует этого всем подряд, понятно почему. А дома с родителями у неё регулярные тёрки, именно из-за неприятия ею, к-хм, "семейного бизнеса".

— Я очень рад твоему отношению к этому вопросу! Говорю искренне и честно, возможно, первый раз настолько открыто за всё наше с тобой знакомство! — Завуч подошёл к кофемашине. — Я даже не думал, что у нас с тобой настолько могут совпадать точки зрения, — констатировал он уже совсем другим тоном, нажимая кнопку двойной порции.

— Меня в данный момент тоже изрядно удивляет тональность нашего разговора. Где-то даже жаль, что так не говорили раньше.

— Раньше ты до такого разговора не дорос, а я не видел перспективу, пф-ф. О чём сейчас жалею.

— Сергей Сергеевич, вопрос на засыпку. А как этот Гена меня разыскал в середине города?

— С чего думаешь, что я знаю? — Трофимов покосился на пацана, старательно прижимая стаканчик к клапану, чтобы не потерять ни одной капли.

— Интуиция. Вы сейчас другой стали, двойное дно просвечивает.

— А раньше его что, не было? — ухмыльнулся преподаватель весело.

— Вы не поняли. Раньше было видно, что оно у вас есть, а сейчас сквозь это двойное видно третье — потому что оно просвечивает.

— Хм.

Завуч поставил кофе на стол и двумя ладонями изобразил летящую птицу:

— Я не могу утверждать наверняка. Однако, исходя из личных наблюдений и кое-какого опыта в прошлом, я более чем уверен, что таким образом.

— Дроны? — Седьков мгновенно озадачился и ушёл в себя.

Хорошо, что он такой сообразительный: самому этого вслух произносить было нежелательно, по целому ряду причин.

— Продолжай, — предложил преподаватель.

— К местным сетям у иностранцев доступа нет, — принялся быстро разматывать вслух клубок самый необычный ученик за всю карьеру. — Если бы и был какой-то ситуативный допуск, то им явно не с Хамасаки состязаться, на их-то территории.

— Логично.

— По опыту уже пары семей моего класса я не понаслышке знаю, что небо у нас не контролируется, — продолжил пацан. — Летает в городе что угодно, от дронов-камикадзе до ракет, одна из которых вон, даже по вам шарахнула.

Трофимов активировал нейрокоррекцию мимики и молча без эмоций кивнул.

— Получается, только импортируемый ресурс, — завершил вывод Седьков. — Это не собственная сетка камер, не допуски к местным камерам, не физическое наблюдение. Без деталей. Остаётся только то, что вы обозначили. Спасибо.

— Не за что.

Теперь можно надеяться, что следующий вывод старшеклассник сделает сам: если в воздухе летает такое, а информация потом обрабатывается — значит, есть и кто-то ещё по инженерной линии, кто всю эту функцию обеспечивает.

— Можно последний вопрос?

— Валяй, но не обещаю, что отвечу.

— Если бы вы были на моём месте, как бы вы попытались вернуть своё?

ГЕНЕТИКС вслух не прозвучало, но Трофимов и без подсказок отлично понимал контекст.

Не задумываясь, он ответил честно, попытавшись попутно сделать свою откровенность заметной:

— Три шага. Первый: через консула подать заявку на вступление в наследство.

— Я же лицо без гражданства?

— Никакой разницы, — покачал головой завуч. — Собственность в юрисдикции, консул — уполномоченный представитель, чтоб решать.

— Дальше? — пацан сейчас напрягся так, как он сам — минуту тому, когда говорили о бизнесе латиносов.

— На том конце, вне зависимости от заинтересованности консула, начнут тянуть резину и водить по кругу. У консула рычагов нет, он почтовый ящик.

— Это понятно. И?

— Два. Подать апелляцию, по-прежнему через консула и по сети: несовершеннолетний, незаконное затягивание вопроса.

— Серьёзно?

— Да. Ты спросил, что делал бы я? Я отвечаю!

— Простите. Молчу, — Седьков накрыл рот ладонями.

— Беспредел разделительных сегментов сильно преувеличен. При желании, с твоими новыми возможностями несложно найти таких, как Фомичёвы — но нанять на свою сторону. Они вполне в состоянии поднять шум в твоих интересах ТАМ.

— Уловил. И?

— Три. Пока идут бодания между инстанциями и твоими представителями там, платишь все налоги — и в ретроспективе, и авансом, скажем, на год. Параллельно осветишь это через своего юридического и медиа представителя. Подчеркнуть надо, что речь идёт о члене семьи первого списка федерации, который волей случая выходец оттуда. Для общественного мнения это будет важно, как и для чиновников: возможность сотрудничества.

— Да?..

По некоторым признакам Трофимов понял: Седьков догадался, что ему только что была слита абсолютно рабочая схема.

— Да. — Он не стал говорить, что здесь (в том числе) живёт и из-за этих возможностей. — Успешность будет зависеть исключительно от тщательности проработки звеньев цепочки, — добросовестно завершил завуч.

За некоторое время до этого

Тот момент, который она подсознательно последнее время оттягивала, наступил просто и буднично: во внутреннем интерфейсе появилось сообщение от Виктора.

Без фанфар, без звукового сопровождения, без каких-либо спецэффектов.

Раскрыв файл, имевший несколько защит, Тика уже не удивилась, обнаружив сравнительный генетический анализ пары подростков.

Тут же пришёл вызов:

— Ну и чего было ... — сын Сергея возмущённо запнулся, явно не зная, что сказать дальше. — ... тень на плетень наводить?!

Судя по локации, ребёнок находился в пиццерии в центральной части города, непростой во всех отношениях.

Расположение Миру на виртуальной карте светилось неподалёку, хотя и удалялось от своего генетического брата.

— Захотел побыть один, — Рыжий прочёл её мысли по глазам и ответил на вопрос, который не был задан вслух. — Девчонки дружно отвалили в вашу сторону. Место безопасное, снаряд в одну воронку дважды не попадает, охрана здесь своя, Мартинесы по команде пришлют машину, когда мне здесь заседать надоест. Тика, этикет в сторону: КАКОГО ЧЁРТА?

— Дура, — откровенно ответила она. — Молодая, неопытная, наивная и легкомысленная дура. Поначалу было интересно и прикольно, затем увлеклась научной перспективой. Ну и когда любишь мужика больше жизни, это осмотрительности и рассудительности тоже никак не добавляет.

— Все семнадцать лет? — скептически уточнил парень. — Считаю с момента начала эксперимента, не со своего рождения.

— Угу, — кивнула японка. — Могло бы и всю жизнь длиться, если бы Сергей был жив.

Подумав, она добавила:

— Мне известны такие союзы. Не сказать, что их очень много, но и единичными не назовёшь. Если пара идеально подходит друг другу, женщина может оставаться наивной дурочкой до самой старости и смерти. В хорошем смысле этого слова.

Потому что решает мужчина. Женщина начинает решать только тогда, когда ей не на кого опереться.

— Пардон. — Рыжий резко сдулся, как спущенный шарик. — И вы это, тормозите, не разгоняйтесь. Не нужно думать в эту сторону. Забудьте всё, что я сейчас сказал!

Говорил он негромко, но его слова как будто забивали гвозди в голову.

— Уже. Ты прав, всё должно иметь свои границы, — выдохнула она, словно сбрасывая наваждение. — А ты только что вмешивался или мне показалось?

— Надавил на вашу медицину в фоновом режиме. Я не психиатр, но эта ваша хандра по отцу в кое-каком зрении лично у меня ассоциируется с обострением!

— Возможно, аналогичная механика, надо залезть во вкладки и почитать глубже, — Тика покладисто поддержала ещё одну ничего не значащую тему.

Возможно, в такие в такие минуты неважно, что говорить? Главное — общаться?

— Я рад, что вы есть. — Он произнес это уже иным голосом.

Она встрепенулась от ощущения ведра холодной воды на голову.

— Звонил, чтобы устроить вам неконструктивную детскую истерику, выяснение отношений и хрен знает что ещё, — сын Сергея фыркнул. — А сейчас посмотрел на вас изнутри — и беру все свои намерения обратно.

— Эй!

— Да не в том плане, простите за двусмысленность. Я имел ввиду вашу психику в медицинской вкладке, вот этот шарик разноцветный.

— Ты видишь всю диаграмму? Удалённо? — ему удалось её заинтересовать в очередной раз.

— Как оказалось, да. Сложно было только научиться этот интерфейс вскрывать "усилием воли". Сейчас, когда потренировался с Миру, расширения вообще без разницы, свои или чужие. Вглубину тоже без разницы — главное войти.

— И я рада, что ты позвонил, — ровно сообщила она.

— В этой связи имею предложение, — деловито подхватил Виктор. — Я теперь понимаю, почему мы родня, и не возражаю. С Миру отношения выяснил, находимся в конструктивном позитиве: вам, как матери, это может быть важно.

Японка молча подтвердила.

— То, что мои схемы на данном этапе лучше ваших, вы в душе согласны, — продолжил он.

Ещё один кивок.

— А я получаюсь старшим и единственным мужчиной в семье, — завершил цепочку выводов сын Сергея. — Как власть делить будем?

— Никак, — Тика Хамасаки легко приняла достаточно непростое решение. — Каждый работает свою линию, между собой регулярно сверяем общий знаменатель. У тебя хорошо получается своё, у меня опыт на моей площадке. Зачем менять рабочую схему?

Похоже, это выяснение отношений грозило стать самым лёгким и позитивным за всю жизнь.

И самым лаконичным тоже.

— Так просто? — он засомневался. — Как будто что-то недосказано и чего-то не хватает.

— Да, так просто. Ты же сам сказал: в подобные времена все старые схемы не работают. Я сейчас понимаю, что это самое точное описание. Ты парень креативный, ресурсы у нас общие.

— Ну и хорошо, если вы согласны. Не будем толочь воду в ступе.

Старшеклассник коротко поцеловал воздух перед собой и собрался отключаться.

— Секунду! — окликнула она его. — Виктор, ты — первый продукт редакции гена по проекту Сергея. Альтернативный путь с чуть иными задачами.

— Да я это уже понял.

— Срок доказательного эксперимента — двадцать пять лет.

— Даже эмоций никаких в этой связи, но спасибо всё равно.

— Материалы у меня есть. Теперь, кажется, всё сказала. Фуууф.

— Окей, почитаю дома на досуге, сюда слать не надо. — Виктор внезапно спохватился. — Слушайте, мы оба на радостях мозги отоспали!

Японка вопросительно наклонила голову к плечу.

— У нас с вами война, причём сразу на несколько фронтов, — пояснил парень. — А мы себя ведём, как партизаны. Давайте хоть цели согласуем, что ли? Мои и ваши?

_______

Через пять минут работы в ускорении она уже не была так уверена, что это выяснение отношений — самое лёгкое.

Питьё кофе в учительской оканчивается, когда мне приходит вызов из юстиции: дело иностранца, напавшего с кулаками на представителя первого списка федерации, будет рассматриваться через час с небольшим, место мне уже знакомо.

— Будете участвовать физически или удалённо? — равнодушно уточняет чиновник.

Параллельно прочитав во вкладке детали, долго не размышляю:

— Лично.

Присутствующий при беседе завуч тактично отворачивается в сторону окна и молча пьёт очередную порцию американо, глядя со второго этажа на дорожки парка.

Трофимов и Гена — разные линии коммуникации, хотя и замыкаются на те же круги, это я уже понял.

Цели "родины" в собственный адрес представляю не то чтобы чётко, но и не наощупь: ГЕНЕТИКС, перспективы усиления здесь через меня (мне неважно, усиление кого из разделительных сегментов — все чужие).

Гена наговорил достаточно, чтобы не плавать в потёмках, а завуч дополнил картину.

Трофимов и Гена. Каждый из них будет создавать турбулентность в своём канале, а второй будет первому конкурентом — потому что я позабочусь, чтобы информация не совпадала.

Как известно, крупную рыбу лучше ловить в мутной воде, особенно если эта рыба — твоя по закону, а собственник водоёма законы либо пытается не соблюдать, либо может иметь возможность корректировать их под собственные нужды.

Такая вот сложная конструкция.

— Я еду лично, — повторяю после секунды размышления и отключаюсь.

— Я не слушал! — говорит Трофимов, не оборачиваясь.

Если верить расширению — не врёт, потому что думал о чём-то своём.

Занятно.