Апостат

Глава 14

Для Доланы время в темнице превратилось в бесконечную череду из бодрствования и коротких моментов сонного забытья, которое неизменно прерывалось жутчайшими кошмарами. Как только она позволяла себе закрыть глаза, так сразу же ее навещал ужасный кровавый демон с лицом Данмара. Он щерил клыкастый рот в устрашающей ухмылке, терзал женщину своими кривыми когтями и пронзительно хохотал, наслаждаясь ее страданиями. И всякий раз аристократка просыпалась от эха собственного крика, отражающегося от стен каменного мешка, в котором ей чудились отголоски демонического смеха из ее жутких снов…

Домина Амброс потеряла счет дням и не могла понять, сколько на самом деле времени прошло с того момента, как Иилий Второй приказал ее бросить сюда. Теперь ее дорогой наряд походил на жалкое замызганное тряпье, которым побрезговал бы даже нищий. Ее длинные волосы, не видевшие воды вот уже которую седмицу, спутались, став похожими на паклю. А изящные и аккуратные ногти, окрашенные когда-то в нежный небесно-голубой цвет, ей пришлось отгрызть себе самой, потому что они уже отросли настолько, что начинали мешать.

От некогда гордой и статной помощницы первого советника сейчас осталась лишь бледная тень, истощенная кошмарами, дрянным скудным питанием и вечным холодом промозглой камеры. Вдобавок ко всему, у женщины появился еще и хриплый лающий кашель, раздирающий своими длительными приступами грудную клетку. Но Его Сиятельство даже и не думал направлять к предательнице целителей, по-видимому, считая что она целиком заслужила то, что с ней происходило сейчас.

Поэтому Долана и убедила саму себя, что ей осталось совсем недолго. Аристократке казалось, что о ней давно уже все позабыли, и теперь она заживо сгниет в подземелье дворца, никогда больше не увидев радостной белизны летних облаков. Больше она не пройдется под цветущими сводами столичных садов, не проводит взглядом оранжевое солнце, катящееся за горизонт, не порадуется безмятежному сиянию небесных осколков. Не возьмет в руки собственных детей, которым оказалось не суждено прийти в этот мир…

От раздавшегося скрипа несмазанных металлических петель, нагло вторгшегося в ее невеселые мысли, аристократка вздрогнула и неосознанно вжалась в стену своего узилища, мечтая стать как можно менее заметной. Но вот дверь распахнулась и внутрь хлынуло ровное сияние, кажущееся пленнице просто ослепительным. Единственное, что сумела различить женщина, много дней просидевшая в практически полной темноте, так это темный силуэт, держащий в руке заряженный светильник.

И пусть этот визит мог значить, что ее теперь будут мучить и истязать, но все равно домина Амброс испытала величайшее облегчение. По крайней мере у того, кто посетил ее, не было жутких рогов, клыков и когтей… а остальное не так уж и важно.

– Следуйте за мной, – вполне вежливо обратился к ней тюремщик. – Его Императорское Величество желает вас видеть.

Неуверенно отлипнув от холодной стены, женщина сделала первый робкий шаг. Непрестанно щурясь и утирая бегущие слезы, она наощупь попыталась добраться до дверного проема. Но ослабевшие ноги отказывались держать свою хозяйку, и оттого она постоянно припадала и спотыкалась, рискуя растянуться на каменном полу.

Надсмотрщику же, похоже, стало жаль Долану, поэтому он аккуратно взял ее под локоть, чтобы придержать. А затем неспешно повел по глухому подземелью, подстраиваясь под ту скорость, с которой пленница смогла передвигаться.

– Спасибо, – тихонько пискнула помощница советника, ощущая себя крайне жалко.

Но прибывший за ней мужчина не удостоил узницу ответом. А потому она примолкла и больше не пыталась завязать разговора. Долана просто послушно плелась рядом с тюремщиком, который вскоре вывел ее на первый уровень дворца, где с момента заключения аристократки практически ничего не изменилось.

Там ее в буквальном смысле передали с рук на руки четверке ауксилариев, и уже они принялись конвоировать женщину дальше, закрывая своими широкими плечами от любопытных взглядов. За последнее, кстати, домина Амброс была им особенно благодарна. Ей и без того хватало потрясений, а презрение придворных, которые раньше вынуждены были ей кланяться и заискивать, могло и вовсе добить помощницу.

Так и брела пленница в сопровождении гвардейцев, старательно прячась за их спинами, покуда ее не привели к дверям императорского малого зала. Обычно Его Сиятельство принимал здесь самых почетных и влиятельных гостей, с которыми беседовал с глазу на глаз. А Долана, нужно сказать, никогда к числу таких персон себя не причисляла. И когда солдаты впихнули женщину внутрь, то она поняла, что не ошиблась в своих выводах. Далеко не ей государь оказал такую высокую честь.

Помимо самого Иилия, в зале для аудиенций находился еще и немолодой мужчина крайне сурового вида, носящий одежды представителей Ордена Костяного Меча. Почему-то взгляд гостя правителя напустил страху на Долану, хотя она наивно думала, что после встречи с клыкастым отродьем ее уже ничего не сможет напугать.

Ауксиларии молча отсалютовали своему господину и покинули помещение, плотно притворив за собой двери. А домина Амброс, оставшаяся наедине с императором и жрецом, испытала ранее несвойственные ей неуверенность и робость. Чтобы скрыть свои чувства, помощница советника попыталась исполнить сложный реверанс, которым этикет предписывал приветствовать монаршую особу. Да вот только прошедшие дни в камере сказались на ее здоровье сильнее, чем она могла предполагать. Ноги не удержали аристократку, и она шлепнулась прямо на пол, заливаясь краской от стыда. Однако же не государь, ни его гость никак не прокомментировали это позорное фиаско.

– Это и есть домина Долана Амброс, – прозвучал глубокий голос Иилия. – Бывшая помощница моего советника. Вы можете спрашивать ее о чем угодно, экзарх.

Пленница услышала приближающиеся шаги, сопровождаемые лязгом металла и шуршанием твердой кожи. Но так и не нашла в себе сил оторвать взгляд от пола. Она продолжала глупо сидеть, опустив голову, и рефлекторно вздрогнула, когда в поле ее зрения возникли высокие черные сапоги служителя Воргана.

– Ты знаешь, кто я такой, дитя? – Задал вопрос воитель.

– Вы жрец Великого Стража… – послушно озвучила очевидную догадку Долана.

– Я высший патриарх столичного экзархата, – поправил ее мужчина.

И аристократка могла бы сказать, что его голос прозвучал строго, если бы вместе с этим он не протянул ей руку, помогая подняться на ноги. Благодарно кивнув, женщина все-таки подняла лицо, чтобы посмотреть на гостя, но стоило ей увидеть бездну чужих бесконечно глубоких и требовательных глаз, как она тут же потупилась, не выдержав сокрытого в них колючего холода.

– Тебе не стоит опасаться меня, дитя, – все тем же отнюдь не ласковым тоном поведал храмовник. – Но все же я попрошу тебя быть со мной откровенной.

– Да, экзарх, – тихо выдохнула Долана. – Как прикажете…

– Скажи, ты в самом деле видела демона? Опиши его.

Боясь именно этого вопроса, женщина прикрыла веки, воскрешая в памяти черты отвратительного монстра, который скрывался под личиной ангельски милого мальчишки. Стараясь быть предельно объективной, она описала все, что смогла запомнить, начиная от зловещих волчьих глаз и заканчивая кривыми витыми рогами, венчающими голову этого существа. Домина Амброс сознательно избегала в своем рассказе эмоциональных сравнений и эпитетов, ужав повествование лишь до сухих фактов. Но даже этого хватило, чтобы ее начали колотить приступы крупной дрожи, вызванные воспоминаниями о пережитом ужасе.

Чернодоспешный воин внимательно выслушал аристократку, а затем развернулся к Иилию, который все это время хранил тяжелое молчание.

– У меня нет сомнений, Ваше Сиятельство, – вынес вердикт патриарх. – Вы действительно столкнулись с демоном. В наших священных текстах есть упоминания о похожих созданиях.

– Тогда как, в таком случае, вы объясните действия своих братьев? – С отстраненным интересом, будто происходящее нисколько его не волновало отозвался государь. – По какой такой причине они пошли за отродьем бездны, провозгласив себя последователями какого-то неведомого Алого Завета? Почему стали перекрашивать свои доспехи в цвет демонической чешуи, подчеркивая свое отречение от Воргана?

– На это, к сожалению, у меня нет ответа, – не смутился орденец. – Я не имею ни малейшего понятия, как кровавое исчадие сумело затуманить разум моим единоверцам. Есть версии, что это как-то связано со слухами о чернокрылом ангеле, которого видели в Махи.

– Демон и ангел играют на одной стороне? – Скептически вскинул бровь император. – Разве такое возможно?

– Мы одинаково мало знаем и о тех, и о других, Ваше Сиятельство, а потому не можем делать никаких выводов.

Долана вполуха слушала разговор правителя и патриарха, мало что в нем понимая. Женщину вообще сейчас мало что беспокоило, помимо ее собственной судьбы. О том, что произошло в Махи она не имела понятия и, к своему стыду, даже не хотела вникать. Покуда ее участь остается столь неопределенной, ей даже пришествие дьявола будет безразлично.

– Скажи, дитя, – снова обратился экзарх к аристократке, – почему демон тебя не убил?

– Я… я не знаю, – призналась помощница советника, ощущая из-за своего неведения настоящую беспомощность.

– А может ли статься так, что он снова подпустит тебя к себе? – Вкрадчиво поинтересовался патриарх.

– Даже если и так, что это изменит? – Недовольно повозился на своем кресле правитель, пока Долана раздумывала над ответом. – Эта тварь убила двоих моих Асов, что сможет сделать ему какая-то посредственная Владеющая?

Осознав, что именно вымолвил Иилий, женщина побледнела. Какого черта эти двое задумали? Неужели они хотят заставить ее по доброй воле снова отправиться в когтистые лапы жуткого демона?! Ну нет уж! Лучше уж смерть через пытки и казнь…

– Понимаете, Ваше Сиятельство, – переключился на императора храмовник, – эти жители преисподней совсем непростые создания. Легенды, дошедшие до наших дней, рассказывают, что навредить им оружием смертных крайне сложно. Поэтому неудивительно, что ваши воины не сумели одолеть отродье. Однако в наших хранилищах есть такие реликвии, которые, как мы надеялись, уже никогда не понадобятся человечеству…

Патриарх завел руку за спину, а затем извлек откуда-то из-под плаща необычного вида кинжал с кривым лезвием. Оружие выглядело до нелепого странно, и в первое мгновение Долана даже не сумела понять, что именно ее смущает. Не сразу, но аристократка все же сумела разглядеть, что вместо клинка к рукоятке приделан черный слегка изогнутый рог…

– Этим можно убить монстра? – Сразу же проявил заинтересованность Иилий Второй, с жадностью разглядывая невиданное по своей редкости орудие.

– Если верить легендам, Ваше Сиятельство, – кивнул экзарх. – Этот кинжал создан из рога поверженного демона. Несчетные тысячи лет он вместе с другими артефактами древности переходил из рук одного поколения патриархов к другому, пока не дошел до наших дней. Орден тщательно хранил и оберегал это наследие, но втайне уповали, что его никогда не придется использовать. Доподлинно неизвестно, кто и каким образом сумел создать конкретно этот экземпляр. Одни источники утверждают, будто это работа невероятного по своей силе Аса земли, принимавшего участие в Святой Войне. Другие, что это оружие демонов. А третьи и вовсе туманно намекают, будто это клинок самого Воргана… Но как бы там ни было, все эти противоречивые записи едины в одном. Этот кинжал щедро обагрен кровью нечистых.

– А вы уверены, что он настоящий? – С подозрением осведомился Иилий.

– Абсолютно уверен, Ваше Сиятельство.

В подтверждение своих слов, экзарх извлек из ножен на поясе широкий нож из зачарованной стали, если судить по темному цвету клинка. А затем он без каких-либо пояснений со всего маху ударил им по зажатой в другой ладони реликвии. Металл глухо стукнул об кость и отскочил, не причинив оружию из демонического рога никакого вреда. Зато на самой кромке ножа появилась глубокая выщерблина, прекрасно заметная даже издалека.

– Удивительно… – пробормотал император, не сводя немигающего взгляда с древнего орудия.

– Не могу не согласиться с вами, – степенно кивнул храмовник. – Но сейчас вопрос в другом. Как можно подобраться к дьявольскому посланнику, чтобы нанести единственный решающий удар?

Долана уже подозревала, куда клонится эта беседа, а потому не удивилась, когда на ней скрестились требовательный взгляд государя и выжидательный экзарха.

– Нет-нет-нет… – забормотала женщина, начиная пятиться. – Я не хочу больше никогда в жизни видеть эту тварь! Вы… вы не представляете, что она таит в себе! Нет… я не смогу…

– Ты сможешь, дитя, – по-отечески проникновенно и в то же время крайне уверенно возразил патриарх. – По какой-то причине нечестивый допускает тебя к себе. Скорее всего, ему что-то от тебя нужно, и он придет за этим, когда наступит время. Пока демон жив, ты в опасности. Так что мы обязаны действовать наперед…

– Пожалуйста, не надо! – Взмолилась домина Амброс. – У меня не хватит мужества для такого ответственного поступка! Я только безвестно сгину вместе с ценнейшим артефактом древности…

– Не волнуйся, – тепло улыбнулся черный воитель, – ведь я пойду с тобой, Долана. Ты сильнее, чем думаешь, и я готов тебе это доказать. Вместе мы сумеем остановить демона, пока он не привел в наш мир остальных своих собратьев. Пойми, эти отродья подобны крысам. Если одна сумела прогрызть для себя путь, значит, вскоре за ней хлынут и остальные.

Помощница советника уже набрала в грудь воздуха, чтобы высказать резкое несогласие и веские возражения. Однако так и замерла на вздохе, потому что слово взял государь…

– Разве не ты, домина Амброс, оправдывала свое предательство заботой о сынах Исхироса? – Строго вопрошал Иилий. – Не ты ли заявляла, что пыталась сберечь жизни моих воинов, когда выводила проклятого мальчишку из дворца? Так где же теперь твоя благодетель? Ты, вероятно, не знаешь всех новостей, и тебе неведомо, что мерзкий демон совратил своей подлостью аристократические роды целой провинции. Не делай такие удивленные глаза, Долана, я, в отличие от тебя, не имею привычки лгать и утаивать. Махаканская провинция с удивительным единодушием поддержала самоубийственную идею о независимости от имперского престола. Только вдумайся – знать и ненавидимые ими народные легионы в одночасье забыли обо всех распрях, став союзниками. Но еще больше меня ошеломило известие о том, что к ним примкнули и жрецы Костяного Меча…

Его Августейшество встал с кресла и подошел к Долане, испытующе смотря прямо в ее глаза. Аристократка хотела было привычно спрятать лицо, уже привыкнув к той мысли, что она теперь бесправный изгой, недостойный смотреть прямо. Но что-то в лице правителя ее остановило.

– Сейчас ты, Долана Амброс, можешь спасти империю, – открыто заявил государь. – Если ты подберешься к чудовищу и вонзишь в его греховную плоть этот клинок, то все вернется на круги своя. А если откажешься, то грянет война, в которой полягут тысячи и тысячи воинов с обеих сторон! Задай себе вопрос, домина Амброс, сможешь ли ты жить с таким грузом на своей совести?

Женщина снова задрожала, будучи не в силах принять решение. Сейчас в ней истово боролись два начала – животное, объятое страхом, и человеческое, поддерживаемое воспитанным в ней чувством долга. Она могла бы возразить, что демона пробудили именно действия императора. Но что бы это изменило? Данмар в самом деле даровал ей жизнь. Вот только сама встреча с кровавым монстром оставила на ней столь неизгладимый отпечаток, что каждый новый день казался отравленным теми жуткими воспоминаниями. Вряд ли она теперь сможет коротать лета, выкинув из головы все то, чему стала свидетельницей. Рано или поздно, но аристократка сама придет к погребальному костру. Так не лучше ли сознательно принести себя в жертву, дабы хоть немного притупить оглушительный вой ужаса в ее душе? Доказать самой себе, что она способна на подвиг. Поступить так, как того требует честь дворянина… А может быть, у нее все получится, и Долана, отправив кровавого демона обратно в ад, сможет вздохнуть с облегчением и избавиться от давящих на душу оков?

– Решайся, дитя, – поторопил помощницу советника патриарх. – В твоих руках сейчас не только судьба всего Исхироса. От твоего выбора зависит существование целого человечества. Позволишь ли ты всем людям нашего мира сгинуть в жестокой войне с демоническими ордами, или попытаешься положить конец нечестивой экспансии до ее начала?

Экзарх подошел к Долане почти вплотную, и протянул ей жуткую реликвию. Пленница императора прикипела взглядом к черному рогу, заменяющему этому орудию клинок, но не спешила принимать его. Как же ей быть? Как поступить? Уйти, навеки запятнав себя позором, и умереть на эшафоте с клеймом предателя, или все же сделать рывок на пределе возможностей и попытаться стать героиней для своего народа? Сложно… это очень сложно…

Не веря, что делает это, аристократка протянула ладонь, и твердо схватила предложенный ей орденцем кинжал. Он показался ей каким-то неестественно горячим, словно все еще помнил жар ярости демона, из которого был изготовлен. Плечи женщины гордо расправились, и впервые за прошедшие седмицы она ощутила в себе уверенность. Уверенность, что она поступает правильно…

– Я рад, что не ошибся в тебе, дитя, – отдаленным эхом прозвучали в ее голове слова патриарха. Но Домина Амброс едва-едва могла их разобрать, потому что мыслями аристократка находилась уже на другом конце империи…