Апостат

Глава 29

– … Святой Данмар был триедин в своих ипостасях. Первый лик его – прекрасный человеческий. Второй – божественный ангельский. И третий – жуткий демонический. Именно в обличии последней своей сущности он предстал перед нами, когда полста лет назад в мир пришел дьявол! Тогда Алый Пророк без промедления ринулся в схватку, дабы защитить каждого из нас, независимо от пола, возраста и веры! Он бился с врагом человечества отчаянно и долго. Бился на земле, бился в воздухе, и от титанических ударов этих неземных сущностей рушились горы, взрывалась твердь, вскипали реки…

Две сотни девочек в багровых послушнических платьицах слушали настоятельницу, пораскрыв рты. Для них описываемые события были чем-то невообразимо далеким и нереальным, чем-то навроде легенды или сказки. Но для пожилой рассказчицы все произошедшее оставалось самым взаправдашним прошлым, намертво въевшимся в ее память.

– После этой эпохальной битвы Махи оказался практически полностью разрушен, а больше половины его жителей погибли под завалами, – продолжала излагать женщина. – Затем, половина от той половины сгинула, унесенная чумой. Город оказался на грани вымирания, ведь некому было помочь нашей обескровленной провинции. В ту скорбную ночь погиб и сам Пророк… Он навсегда ушел от нас, но забрал с собой и проклятого дьявола, не позволив ему захватить наш мир. И в память о великом подвиге, Алый Завет по сей день хранит мощи Святого Данмара. Вы все сможете прикоснуться к ним, когда будет проходить ваше посвящение в жрицы.

– Экзархия Долана, а вы сами знали Алого Пророка? Видели его?

Сидящая в первом ряду девчушка с забавными кудряшками и веснушками по всему лицу, вскинула руку, как предписывалось правилами, но заговорила раньше, чем ей позволили. Однако настоятельница не стала ее ругать или отчитывать за подобное нарушение дисциплины. За прошедшие с того момента годы, когда она отказалась от своей фамилии и посвятила себя служению Алому Завету, женщина обрела великую мудрость и великое терпение.

– Да, Нильена, я знала его, – кивнула бывшая аристократка, – но совсем немного. Поэтому, если вам так интересно узнать о том, каким был Святой Данмар в миру, то вам лучше расспросить о нем империму Кару. Она была знакома с Пророком гораздо дольше моего.

Заслышав имя Светлейшей империмы, которая своей неуемной тягой к обучению наводила ужас на всех без исключения послушников, дети боязливо притихли. Они были еще совсем юными, но уже успели прекрасно усвоить, что этой безумной старухе лучше не говорить даже лишнего слова. Про ее нездоровую одержимость Святым Данмаром известно было всякому. А потому никогда нельзя предугадать наперед, сколь длительную и занудную лекцию она захочет устроить после единственного безобидного вопроса.

– Экзархия Долана, ну как он хотя бы выглядел? – сморщила просительную физиономию все та же послушница. – Не заставляйте нас обращаться к империме Каре, она нас пугает!

– Не нужно мне показывать свои кислые рожицы, – строго отчитала девочек настоятельница. – Вы должны быть благодарны небу, что имеете возможность узнать о нашем великом Пророке из первых уст! Человеческий век скоротечен, и вскоре знания империмы Кары уйдут в лучший из миров вместе с ней. Поэтому проявите решительность, а заодно и испытайте крепость своей веры. Алый Завет учит нас встречать все трудности грудью! Ведь чем мужественней и отважней мы проживем свою нынешнюю жизнь, тем больше наш дух будет облагодетельствован в посмертии. Так жил и сам Пророк, так завещал жить и нам, его последователям.

– Ну экзархия-а-а-а Дола-а-ана, ну пожа-а-алуйста!

Бывшая аристократка усмехнулась лишь краешком губ, не желая демонстрировать двум сотням слушателей свое истинное настроение. Да, она обожала работать с детьми. Ей нравилось учить их, направлять, помогать разрешать возникающие вопросы. Но она так же прекрасно понимала, что стоит дать слабину хоть единый раз, как вся эта когорта маленьких человечков с криками и улюлюканьем залезет на ее старческую шею и свесит оттуда ножки. А поэтому…

– Он был красив, мои девочки, – неожиданно даже для самой себя поддалась на уговоры Долана. – Прекрасен, как кенсийский тигр, и столь же опасен. С тех пор, когда мы виделись последний раз, прошло уже больше полувека, однако не было еще такой ночи, чтобы его требовательные и суровые глаза, цвета огненного янтаря, не приснились мне…

Настоятельница замерла на мгновение, потому что в ее памяти безудержным каскадом пронеслись вереницы образов и воспоминаний. Ощущение когтистых пальцев, сжимающих ее горло, жестокие звериные глаза, божественные черные крылья, отзвуки пения Алых Вестников под сводами этого самого храма…

С некоторым усилием прогнав наваждение, пожилая женщина с досадой оглядела своих послушниц. Ну вот. Опять она попалась в эту ловушку. Большие круглые глазищи, умоляющий тон и прилежно сложенные детские ладошки в очередной раз переломили стальную волю Доланы, не оставив ей даже тени шанса. Что за несносные девчонки! Надо быть пожестче, иначе с ними потом совсем не получиться сладить!

Но как тут проявлять строгость, когда они все такие милашки? Жизнь настоятельницы сложилась так, что за прожитые годы она не смогла ни отыскать себе возлюбленного, ни обзавестись своими детьми. А потому к каждой своей воспитаннице бывшая аристократка относилась как к собственному ребенку. И, видимо, юные послушницы тоже ощущали исходящие от старой Доланы любовь и тепло, ведь ее по сей день навещали даже ее первые ученики, получившие жреческие регалии и двадцать, и тридцать лет назад. Они давно уже стали почтенными и уважаемыми жрицами, с достоинством носящие на своих багровых балахонах символы их веры – застывшую каплю крови с черными крыльями. Люди их уважали и преклонялись, и даже городской совет относился к ним с особым пиететом. Но для Доланы они по-прежнему остались шебутными пигалицами, что никак не могли усидеть за ученическими скамьями, а так и норовили устроить какую-нибудь шалость…

Однако теперь, оглядываясь на свои прожитые годы, настоятельница ни о чем не жалела. Сколько бы она смогла родить наследников? Вряд ли больше десяти, даже если бы не считалась со своим женским здоровьем. А тут, под сводами храма Алого Завета, она могла делиться нерастраченной любовью и накопленной мудростью с тысячами юных дев, которым еще только предстоит примерить одежды Аколитов.

– Экзархия, Долана, с вами все хорошо? – обеспокоено спросила девчушка из первого ряда. – Кажется, вы побледнели…

– Нет-нет, я в порядке, – поспешно ответила женщина, возвращаясь из мира грез и воспоминаний. – Наше время подходит к концу, скоро начнет темнеть, а вам еще нужно успеть поужинать. Так что бегите, девочки, встретимся на рассвете. Завтра я расскажу вам, какой сложнейший перелом ожидал старый Орден после гибели Пророка, а заодно и о том, каких усилий стоило добиться разрешения экзархата принимать на служение Алому Завету женщин. На сегодня мы закончили, бегите скорее, пока каша не остыла!

Получив дозволение от наставницы, вся орава девчонок одномоментно спрыгнула с лавок и со скоростью урагана помчалась к выходу. Пусть и громыхали они при этом, как табун диких лошадей, но ни единого звука не сорвалось с их уст. Девочки убегали в полном молчании, не позволяя себе кричать, верещать или смеяться. За дисциплиной в храме очень пристально следили не только наставники, но и экзархи. А уж получить выволочку от суровых воителей желающих было мало.

Когда последний малиновый подол мелькнул за порогом, Долана медленно развернулась к алтарю и вперилась немигающим взглядом в густую тень, отбрасываемую широкой колонной.

– Экзарх Йеро, – громко произнесла она, – мне очень льстит ваш интерес к моим лекциям для младших послушников. Однако я полагаю, что вы их давно уже переросли.

Из темноты, позвякивая металлом доспеха и похрустывая кожей сапог, тут же выступила широкоплечая фигура.

– Мне доставляет особенное удовольствие слушать ваши колкости, Долана, – ответил визитер, выглядя невозмутимым настолько, что мог бы дать фору и придорожному камню.

– Но я ведь правильно понимаю, что вы не только за этим пришли ко мне, паладин? – женщина вопросительно склонила голову и сложила руки на груди.

– Я хотел лично послушать, чему вы обучаете юных последователей, экзархия.

– Ну и как? Удовлетворены?

– Отчасти…

Долана вздохнула и быстрым шагом подошла ближе к воителю.

– Послушай, Йеро, мы знаем друг друга уже половину века! Ты помог мне выбраться из-под обломков в тот день, когда Пророк бился с дьяволом, и я признала перед тобой долг жизни. Зачем ты преследуешь меня и шпионишь, если можешь любой свой вопрос задать прямо?

– Я уже сказал тебе, что ты мне ничего не должна, – оскорбленно поджал губы паладин. – Ты прекрасно знаешь мое отношение к этому нелепому пережитку старой веры.

– Да, Йеро, прости, – настоятельница в самом деле виновато потупила взгляд, поскольку знала, как Данмар обошелся с его долгом жизни. – Я не хотела тебе напоминать об этом. И все-таки, ты последние два осколка слишком пристально следишь за мной, и меня это начинает откровенно раздражать. Может, все же объяснишься?

Мужчина в алых доспехах вскинул подбородок и заложил руки за спину. Его не смущала ни напористость собеседницы, ни ее высокое положение в Ордене Завета. Он вообще всегда и везде демонстрировал полное пренебрежение к признанным авторитетам, и многих эта черта доводила до белого каления. Многих, но не Долану.

– Ходят слухи, что в Махи видели мальчишку с огненными глазами, – решил все-таки признаться Йеро, но от дальнейших пояснений предпочел воздержаться.

– И ты думал, что если это правда, то я обязательно буду искать с ним встречи? – насмешливо вскинула бровь Долана.

– Не стану скрывать, были такие подозрения, – откровенно ответил паладин.

– Не смеши меня, экзарх! – фыркнула женщина. – Я давно уже не в том возрасте, чтобы бегать за мальчиками. Мне больше подходит неспешное ковыляние и долгий отдых после каждой сотни шагов.

– Не прибедняйся, Долана, – возразил воитель. – Ты в прекрасной форме. Лучше признайся, ты видела его?!

– Нет, Йеро, – покачала головой настоятельница. – Не видела, и предпочла бы никогда больше не видеть. Скажем так, мое знакомство с истинным Данмаром сильно отличалось от твоего.

– И все же, я должен был убедиться…

– Сотня Алых Вестников, Йеро, посмотри на меня! – Долана внезапно повысила голос и сменила тон на требовательный. – Нет, в глаза! А теперь скажи, ты подходил с этим вопросом к Каре?!

– Нет, к ней я еще не подходил, – совершенно ровным и спокойным тоном поведал паладин.

– Что значит «еще?!» – возмутилась настоятельница. – Ты в своем уме? Ты хочешь старушку свести на погребальный костер?! Ты же знаешь, насколько велики ее преданность и одержимость Пророком! Она не переживет известий о том, что он был в нашем мире, но не пришел к ней!

– Эта старушка моложе тебя на десяток зим. Да и откуда ты знаешь, что они не виделись? – с подозрением поднял глаза на собеседницу воитель. – Пожалуй, Данмар мог искать встречи только с вами двумя, да может еще с этим старым пронырой Чуком.

– Вообще-то этот старый проныра всего на пару лет старше тебя, – не упустила случая Долана вернуть издевку, поскольку не очень любила выслушивать намеки на свой преклонный возраст.

Однако Йеро сделал вид, будто и вовсе не слышал ее реплики, а просто продолжил выжидающе смотреть на женщину.

– Но даже если они и виделись, тебе Кара ничего не расскажет и под пытками! – веско припечатала Долана, не дождавшись реакции на свою ответную шпильку. – Ты же знаешь ее, она следует постулатам Алого Завета фанатичней любого храмовника. Империма скорее умрет, чем предаст его. А что касается Чука… не думаю, что он мог быть интересен Пророку.

– Меня посещали схожие мысли, – безэмоционально подтвердил паладин. – Однако я все равно понаблюдал за всеми, кто хоть как-то был связан в те годы с Данмаром.

– Звучит, будто нас таких осталось чрезвычайно много, Йеро, – снова не упустила Долана удобного случая поддеть бывшего аристократа. – Ну и? Ты нашел что-нибудь подозрительное?

– Нет, – односложно ответил храмовник.

– Тогда, быть может, это все глупые сказки, в которые не стоит и верить? – деликатно поинтересовалась Долана. – Все-таки, прошло почти пятьдесят лет. Ты думаешь, Данмар бы не постарел за эти годы?

– Может сказки, а может и нет. Что мы о нем вообще знаем? Он явно не человек, а потому и время для него, наверняка, течет иначе.

Пара служителей Алого Завета помолчала, пребывая каждый в своих думах. И воитель, посчитавший разговор законченным, уже было собирался покинуть зал, однако настоятельница остановила его.

– К кому ты ходил, Йеро? Расскажи, как они живут?

– Как обычно, – пожал массивными наплечниками храмовник. – Астра по-прежнему одержима идеей личного могущества. Она безвылазно сидит затворницей в своем поместье и продолжает плести интриги. Кайет Дивита окончательно погряз в торговых делах рода и всей провинции. Боюсь, если он не сбавит темпа, то сгорит уже к концу следующего года. Ну а вдова Данмара, не так давно похоронив своего безумного братца, теперь целиком сосредоточилась на воспитании внуков. О первом неудачном браке, кажется, она вовсе позабыла, и сильно злится, когда ей напоминают о том, что она была супругой Пророка. Еще ходили смутные слухи о торговке Флогии, что давным-давно отошла от дел и перебралась на отшиб провинции, но я разыскать ее не сумел. У меня сложилось такое впечатление, что она после битвы за Махи и плена у имперцев, в который мы угодили, стала бояться даже собственную тень. А потому спряталась она настолько отменно, что вряд ли кому-то под силу ее разыскать. Собственно, я даже не уверен, жива ли она. На этом, пожалуй, всё. Все остальные, кто знал Данмара, давно уже отправились в лучшие миры.

– Как же быстро летит время… – покачала головой женщина. – Не успеешь моргнуть, вот и старость постучалась в двери.

– Просто это были относительно спокойные годы, – заметил орденец. – Потому и прожили мы его быстро и без потрясений.

– Ох, дай небо, чтоб оно оставалось так и дальше…

– А вот это вряд ли, Долана, – в своей извечной прямолинейной манере убил ее надежды паладин. – Тень Пророка больше не защищает нас. На трон Султаната взошел новый амир, а он, в отличие от покойного Фатира, уже не столь лояльно настроен к нашей провинции. Соглядатаи донесли, что к Шахирцам только за последние четыре осколка отправилось две группы эмиссаров. Гонцов и вестников я уж даже и не считаю. Все указывает на то, что Исхирос в скором времени попробует вернуть обратно утраченные земли, а потому ведет активные переговоры с преемником Фатира Эль Шеха. Я, конечно, слышал, что городской совет пытается получить протекторат и гарантии защиты от Кенсии в обмен на торговые преференции. Но пока все выглядит так, что желтолицые оставят нас с нашими противниками один на один. Слишком уж дорого обойдется выделка для этой овчинки, а потому вряд ли кенсийцы захотят проливать кровь во благо маленькой независимой провинции.

– Умеешь ты обнадежить, Йеро… – ворчливо отозвалась Долана, нервно сцепив пальцы в замок.

– Извини, я привык говорить то, что думаю, а не то, что от меня хотят слышать.

– Ты полагаешь, я могла об этом забыть? – иронично задрала бровь настоятельница. – Ты поэтому так озаботился поисками Пророка? Полагаешь, он сумеет помочь нам?

– Признаюсь, я считал, что обострение политической ситуации вокруг нашей провинции его рук дело.

– С чего бы? – удивилась женщина.

– Знаешь, Долана, – паладин протяжно вздохнул и потер пальцами слегка покрасневшие глаза, – тогда, после разрушения Махи, я принялся искать любую информацию о Данмаре. Пока город лежал в руинах, пока жители боролись с подступающей чумой, пока обездоленные горожане восстанавливали свои жилища и хоронили павших, я занимался совсем другим. Я пытался проследить весь жизненный путь Пророка.

– И что? Ты преуспел? – настоятельница попыталась заставить свой голос звучать как обычно, но, одолевающий ее интерес так и звенел в каждом произнесенном слоге.

– Не очень, – честно признался орденец. – В той безумной бойне оборвалось слишком много ниточек, но кое-какие выводы я все же сумел сделать.

– Это какие же?

– Например такие, что Данмар в одиночку устроил ту кровопролитную войну, – едва слышно прошептал Йеро, будто бы опасался, что их могут подслушать.

– Разве такое возможно? – округлила глаза женщина. – Какой бы выдающейся личностью он ни был, но все же не стоит его демонизировать…

– Смешно слышать о демонизации, когда труп Данмара по сей день хранится в катакомбах этого храма в обличии рогатой твари, чью плоть не берет ни огонь, ни металл, – хмыкнул бывший аристократ.

– Не нужно насмехаться, ты прекрасно понял, что я имела в виду, Йеро.

– Неужели ты смеешь сомневаться в величии Алого Пророка? – паладин уголками губ обозначил подобие улыбки, что было первым намеком на проявление эмоций с начала их разговора. Однако глаза его остались все такими же серьезными и холодными, как и всегда.

– Скажем так, – недовольно поджала губы Долана, – я просто не склонна строить фантастические теории. Если ты не забыл, то до прибытия в Махи я была помощницей первого советника императора. И можешь мне поверить, о внешних и внутренних политических проблемах Исхироса я знала очень многое. Иилий Второй давно готовился к войне с султанатом.

– Готовился давно, но грянула она как-то уж подозрительно некстати для империи, – не принял возражений орденец. – О, а ты знала, что незадолго до этого военного столкновения, Данмар путешествовал в Зинат?

– Ну и что? – упрямо отозвалась Долана. – Само по себе это ничего не значит.

– А если я скажу, что отправился он туда в компании одного беглого аристократа по имени Кавим Эль Муджах, который впоследствии и возглавил армию шахирцев, пришедших под стены Махи? Ну а чтобы дать тебе достаточно пищи для размышлений, замечу, что произошло это еще до того, как Иилий Солнечный пленил и пытал Пророка.

– Это всего лишь твои догадки, – дернула плечом пожилая женщина. Ей явно не доставляло удовольствия копаться в событиях полувековой давности. – Ты делаешь такие смелые допущения, что, руководствуясь твоей логикой, можно доказать, будто черное это белое.

– Согласен, – коротко кивнул Йеро. – На истину я не претендую, однако же вся история Данмара это череда совпадений и событий, наступление которых, мягко говоря, на тот момент казалось маловероятным. Но абсолютно каждое из них неизменно играло ему на руку. Ты можешь не верить мне, Долана, но задуматься тут в самом деле есть над чем.

– Почему ты об этом говоришь только сейчас? – женщина с усилием потерла покрытой возрастными пятнами ладонью свое одряблевшее после прожитых лет лицо. – Зачем заставляешь возвращаться в прошлое и ворошить всю эту грязь?

– Потому что я боюсь, Долана, – без утайки выложил Йеро, чем в очередной раз поразил собеседницу. – Боюсь, что история повторится, и наши дети столкнутся с теми же самыми бедами, что и мы пятьдесят лет назад.

– Тебе всегда женщин заменяли меч и кираса, экзарх, – без намека на насмешку сказала пожилая настоятельница. – С чего вдруг тебя стало волновать будущее потомков?

– Ты плохо знаешь меня, если говоришь такие вещи, – вперил Йеро в собеседницу тяжелый и немигающий взгляд. – Пусть я и не имею детей, родных мне по крови, но я точно так же, как и ты, прикипел душой к нашим юным послушникам и Аколитам. Ты считаешь, что я не способен беспокоиться об их будущем?

Бывшая помощница советника, получив такую отповедь, смутилась и опустила глаза, избегая смотреть на Йеро.

– Прости, доблестный паладин, – прошептала она после непродолжительной паузы, – ты совершенно прав. Не знаю, что заставило меня сказать так. Видимо, твой страх передался и мне, окончательно превратив в вредную сварливую старуху.

– Ничего страшного, я верю, что ты не имела дурных намерений, – принял извинения воитель.

– Так что же мы будем делать? – снова заговорила Долана. – Если обстановка продолжит накаляться…

– Правильней будет спросить, а что мы можем сделать? – перебил собеседницу Йеро.

– Хорошо, что мы можем? – послушно перефразировала настоятельница.

– В том то и дело, что немногое… – потер переносицу мужчина. – Надеяться, молиться, жить дальше. У нас с тобой, Долана, нет таких талантов, как у Алого Пророка, чтоб мы могли сталкивать лбами целые страны. Поэтому нам остается только надеяться на лучшее, но готовиться к худшему.

Настоятельница протяжно вздохнула и обхватила свои костлявые плечи руками. Проклятый Эстуан разбередил старые раны, да еще и поселил тревогу в ее сердце, так что этой ночью она теперь точно уже не уснет. Однако кое в чем Йеро был все же прав. Их время подходит к концу. Они сделали все, чтобы подарить подданным самопровозглашенной провинции мирную жизнь. Теперь же им остается лишь смириться с ролью наблюдателей и надеяться, что новое поколение лидеров знает, как лучше поступить…