Апостат

Глава 19

В безрадостной серости демонического зрения наступающий крупный отряд имперцев был виден как на ладони. Легионеры бодрым шагом пробирались вперед, даже не догадываясь, что за ними наблюдает смерть. Шум доспехов, сброшенных Вестниками, на некоторое время заставил первые вражеские ряды замереть и слепо завертеть головой, пугливо вслушиваясь в ночь. Однако, не услышав более ничего подозрительного, они снова возобновили продвижение.

– Помните о пленниках, мои апостолы, – прорычал я, возвышаясь своей мощной демонической фигурой над камбионами. – Мне нужно чтобы каждый из вас привел ко мне живого врага.

– Да, Пророк… – сипло выдохнули измененные жрецы, дрожа от предвкушения, словно оголодавшие гончие на поводках.

– Тогда идите, покажите мне свою силу!

Стоило мне дать разрешение, как сотня свирепых хищников, против которых в этом мире не существовало никакой защиты, рванулись вперед, разрывая пятками дерн и выбрасывая на бегу целые пласты земли. Они ринулись в атаку молча, словно призраки, и первые крадущиеся солдаты умерли раньше, чем поняли, что на них напали.

Затем ночь просто взорвалась истошными криками, воплями умирающих и противным чавканьем разрываемой плоти. Молодые демоны впервые ощутили вкус сладкой крови на своих губах, почуяли, как бьются в истерзанных телах еще живые сердца врагов, и потеряли голову. Многоголосый хохот камбионов затопил пространство, оглушая своим шальным весельем целый мир.

Я будто наяву увидел, как часовые на стенах суеверно вскидывают пальцы к лицам в оберегающих жестах, как вскакивают с постелей жители города и воины в далеком лагере основных сил Иилия. Здесь и сейчас казалось, что этот боевой клич слышно не только во всем Махи, но и по всей империи!

– Боритесь за себя! – Проревел я, легко перекрывая грубым рычащим басом шумное неистовство бойни. – Боритесь, ибо смерть ждет того, кто уступит!

Почти все новорожденные демоны, заслышав голос предводителя, заметно умерили свой пыл. А смертные, напротив, попытались соединиться в боевые порядки и дать жесткий отпор неуловимому во тьме противнику. Похоже, мое напутствие они восприняли на свой счет. Не удивлюсь, если после сегодняшней ночи выжившие в этой резне легионеры будут рассказывать своим внукам о том, как с ними говорил сам Ворган. При условии, конечно, что выжившие вообще останутся…

Но тем не менее, невзирая на воспрявший на мгновение боевой дух имперцев, они продолжали умирать кошмарно быстро. Искорки их душ гасли с пугающей скоростью, и вскоре счет погибших перевалил уже за несколько сотен. А спущенные с поводка молодые камбионы, казалось, только начали входить во вкус, и теперь резвились, словно лисы в курятнике.

На землю излилось столько человеческой крови, что небольшая полянка диаметром в сотню шагов превратилась в настоящую багряную топь. Несчастные люди, до которых добирались острые когти демонов, кричали столь истошно, что начинали захлебываться в собственной рвоте. Мясо с внутренностями разлетались на десятки метров во все стороны, а оторванные руки и головы и того дальше.

Вдруг я с грустью осознал, что это будет первая и единственная битва моих Вестников. Мне стало понятно, что никто из них не сможет удержать себя в руках. Никто не совладает с кровожадной сутью черного обелиска. Я бы на их месте не смог. Слишком рано я бросил бывших жрецов в горнило неистовой мясорубки. Ничтожно мало было у них времени привыкнуть к соседству мрачного кошмара, что свил гнездо в их душах. Мне придется сдержать свое обещание и убить их всех. Даже Месиза. Ведь я прекрасно видел его коренастый силуэт, раскручивающий над головой труп имперского солдата, надетого глазницей на когтистый палец…

И вот вскоре все стихло. Крики сменились стонами и всхлипываниями, но я четко видел, что огоньки чужих душ все еще горят в серости ночи. Ощущать поблизости живых противников было так необычно и странно, что я в первый момент даже заподозрил, будто к нам пробирается еще один отряд. Однако…

В монотонном однообразии демонического зрения, где непередаваемым контрастом выделялись лишь Искры смертных и пролитая кровь их товарищей, я смотрел, как камбионы возвращаются ко мне. Они бредут, словно хмельные, таща в своих когтях по одному живому пленнику, показывая тем самым, что смогли перебороть одолевающую их жажду. Я принялся быстро пересчитывать количество рогатых фигур и недоуменно остановился, дойдя до сотни. Получается, что все мои Вестники одержали верх над низменными позывами черного обелиска в своей душе? Они сумели… Невероятно.

Молодые демоны подходили ко мне и швыряли под ноги скулящих и пускающих слюни от страха людей, а я широко улыбался во всю свою огромную клыкастую пасть. Да, с такими последователями можно не только переворачивать вверх дном людские миры, но и перетряхнуть весь Ад! И пусть только кто-нибудь попробует меня остановить…

***

– А я говорю, что мы не переживем эту осаду!

Старик Фортем эмоционально стучал сухим жилистым кулаком по круглому столу, за которым проходило заседание совета. Двадцать представителей семей – двадцать равнозначных голосов. И сегодня им надлежало принять одно единственное решение.

– Нас всех повесят, как предателей трона, и отнимут наши владения! – Продолжал нагнетать обстановку пожилой аристократ. – Отделение от Исхироса с самого начала было глупой затеей, которую протолкнула по большей части импульсивная молодежь!

– Позвольте, домин Гровен, – мягко вклинился я в нескончаемый пессимистичный монолог, – но вы ведь, в конце концов, тоже ее поддержали.

– Я просто не мог предположить, что Иилий спустит на нас половину армии всей империи! – Веско возразил собеседник. – В противном случае, я б просто покинул город со всей своей семьей, но не стал бы в этом участвовать!

– Никто не мог предположить, что Его Кровавое Сиятельство вознамерится расправиться с Махи столь быстро и решительно, – пожал я плечами. – Но если спросите моего мнения, то у нас весьма неплохие шансы на победу…

– Глупости! – Подал голос домин Иматирос, явно занявший позицию Фортема.

Эти двое вообще прекрасно друг с другом спелись, и никогда не упускали случая попытаться меня укусить прилюдно и пошатнуть авторитет в среде высокородных. Похоже, Зокрит так и не простил мне смерть своего сына и навязанный долг жизни. Но это оставалось целиком его проблемами.

– Соотношение сил один к трем и не в нашу пользу! – Озвучил известный факт аристократ. – При этом Иилий способен в течение двух следующих осколков прислать в подкрепление осаждающим еще пятьдесят тысяч мечей. Так что наше положение выигрышное лишь до тех пор, пока стоят стены! Но гигантские требушеты разобьют их, как яичную скорлупу! Мы живы только потому что нас обстреливают малые машины, а крупные еще не собраны!

– Да-да, домин Зокрит совершенно прав, – поддакнул глава рода Имаго, которого, судя по всему, эта парочка тоже умудрилась перетащить на свою сторону. – Я знаком с генералом Цетоном, который командует войсками Исхироса. Он очень осторожный и принципиальный полководец. Можете поверить, он не отступится ни перед чем!

– Так что же вы предлагаете, уважаемые домины? – Слегка насмешливо поинтересовался я, поглубже опуская капюшон на лицо, чтобы, не приведи Дьявол, не сверкнуть желтыми глазами на публике.

– Наш единственный выход – переговоры! – С готовностью ответил старик Фортем.

– Вы считаете, что у нас еще есть такая привилегия? – Вскинул я бровь, чего, впрочем, никто не увидел под тканью.

– А почему нет?! – С какой-то непонятной горячностью подключился Зокрит. – Дипломатия открывает двери даже там, где порой бессильна сталь! Я поддерживаю предложение домина Гровена.

По залу собрания пронеслась волна гула, которую можно было расценить как одобрение. М-да, все же, как ни старайся, а объять необъятное у одного человека не получится. Пока я был занят подготовкой к войне, за моей спиной собралась целая коалиция единомышленников, которые испугались тяжелого пути к свободе. Ну да ничего, у меня есть чем остудить ваши головы…

– Боюсь, вы забыли, почтенные домины, кто такой Иилий Второй, – начал я издалека. – А вот мне он оставил об этом напоминание на всю жизнь…

Для наглядности, я поднял вверх руку, позволив съехать широкому рукаву и оголить изуродованное шрамами запястье.

– Я тоже когда-то пытался договориться с ним дипломатично, домин Зокрит, и поглядите, что со мной после этого стало. Быть может, кто-то из присутствующих желает рискнуть и отправиться на переговоры лично?

Тьма под покровом моего капюшона смотрела требовательно и выжидающе. И хоть нечеловеческие глаза надежно были скрыты тканью, почти половина собравшихся все равно судорожно передернули плечами, будто их пробрал озноб.

– Так я и думал, – позволил я себе легкую полуулыбку, когда никто не вызвался стать добровольцем. – Тогда давайте для начала проголосуем. Кто считает, что переговоры нам не нужны?

Обозначая свое мнение, я первым поднял вверх ладонь. Следом за мной воздели руки еще восемь человек, среди которых были Астра Персус и Кайет Дивита. В принципе, не так уж и плохо. Всего одного голоса нам не хватило до абсолютного паритета. Я-то опасался, что за время моего отсутствия члены совета найдут общий язык между собой и перетянут всю власть на себя. Но нет, пока у нас еще оставались шансы одержать победу простым большинством голосов, если из оставшихся членов собрания кто-нибудь решит воздержаться.

– А кто поддерживает идею отправить в лагерь штурмующих дипломатическую миссию?

Не успел я до конца озвучить вопрос, как в воздух в едином порыве выстрелило одиннадцать рук. Такое поразительно единодушие не оставляло сомнений в том, что пронырливый Фортем и мстительный Иматирос, провели очень плотную работу с самопровозглашенным советом. Эти двое явно затеяли какую-то свою собственную игру, в которой не хотели меня видеть в качестве участника. И это невзирая на то, что именно на моей крови и моих стараниях зиждилась возможность обрести независимость. Но да ладно, в конце концов, я уже вышел на финальную прямую, когда вся эта мышиная возня никак не влияет на мои планы. При самом плохом варианте развития событий, я могу приказать сотне Кровавых Вестников уничтожить войско под стенами Махи. В этом случае, скорее всего, я их точно потеряю, но зато дам осколку души Дьявола достаточно силы.

– Хорошо, – легко принял я свое поражение, – да будет так! Я лично отберу кандидатов для предварительного раунда переговоров, на котором будут обсуждаться твердые гарантии для нас. Как мы уже выяснили, никто не горит желанием рисковать своей жизнью, покуда Иилий Второй не обеспечит нам неприкосновенность. За сим прошу считать собрание совета оконченным!

***

Двенадцать человек в белоснежных хламидах вышли из ворот Махи и с гордо поднятыми головами направились в сторону вражеского лагеря. Чак шел самым первым и нес в руках длинное древко, на котором вяло колыхался флаг с вышитой белой ветвью – символом перемирия и приглашением к столу переговоров.

Запрокинув лицо вверх и вдохнув посвежевший воздух пригорода, в котором он вырос, юноша прикрыл глаза, наслаждаясь теплом солнечного света. Все его былые тревоги и заботы растворились, смытые волнами небывалого божественного откровения. Теперь-то все стало предельно ясно и понятно. Жизнь бывшего оборванца наконец-то обрела смысл и конечную цель. Чак ругал себя последними словами, что был таким слепцом, и не сумел заметить шанс, который судьба сунула ему прямо под нос. Но теперь-то все будет иначе. Теперь он знает Истину…

Имперские воины встретили парламентеров с настороженностью и обыскали каждую складку их одеяний, пытаясь найти спрятанное оружие. Казалось, исхироские командиры не ждали ничего иного, кроме подлости от прибывшей из Махи миссии. Но поскольку ничего найти не смогли, то проводили всех переговорщиков в огромный шатер командующего.

Парень не удостоил внутреннее убранство ни единым взглядом. В бытность беспризорником, он бы обязательно распустил слюни на дорогие шахирские ковры, которые здесь устилали каждую пядь. Однако теперь Чак понимал, что золото, серебро, шелка, изысканные кашемиры – все это тлен и пепел. Суета, недостойная даже внимания. Насколько же слепы и жадны люди, преклоняющиеся пред идолами из стопок сверкающих монет. Как же ничтожны они в своем благоговении перед презренным металлом. Как же стыдно понимать, что всю свою жизнь он был точно таким же глупцом.

Судя по мечтательным и просветленным лицам остальных одиннадцати спутников в белых одеяниях, они тоже познали Истину. А потому смотрели на мужчину в роскошных доспехах, восседающего в кресле, без капли страха и подобострастия, но в то же время и с изрядной долей грусти. Им было в самом деле жалко этого человека, ведь он не знал Правды, и, наверное, до конца своих дней останется бродить во тьме собственных заблуждений.

Позади кресла командующего стояло не меньше десятка советников и помощников, большинство из которых точно так же были облачены в броню. Они не скрывали своего презрения по отношению к парламентерам, и каждый их жест и движение были преисполнены едва ли не брезгливости.

– Мое имя Цетон Онесий! – Грозно рыкнул воин, всем своим видом показывая раздражение. – Я серебряный генерал и Ас имперского войска Его Сиятельства Иилия Второго Солнечного! Почему вы не приветствуете меня?!

– Это не так, доблестный генерал, – равнодушно покачал головой Чак. – Мы именно что приветствуем тебя, ведь иначе нас бы здесь не стояло.

Свита командующего недовольно зароптала, услыхав такое дерзкое пренебрежение к их лидеру, но Ас вскинул сжатый кулак, и разговоры тут же прервались, словно обрубленные топором.

– Не очень мудрый ход дразнить меня, юнец, – прищурился имперец. – Если бы не ваш статус парламентеров, то я бы уже раздавил вас, как жалких тараканов! Однако я не могу позволить себе такого, поскольку Исхирос всегда свято чтил законы войны.

– Жаль, что далеко не все законы, – с печалью в голосе отозвался бывший беспризорник, намекая на пленение Данмара. – В противном случае, ничего этого бы и не случилось.

Парень обвел ладонью командирский шатер, и Цетон Онесий еще больше нахмурился, уловив в этих словах намек на непорядочность своего повелителя.

– Как ваши имена? – С заметным усилием проглотил очередную колкость генерал.

– Это неважно, благородный господин, – невозмутимо ответил Чак, не меняясь в лице.

– Какого дьявола ты несешь?! – Взъярился командующий имперцев. – Вы явились ко мне, как переговорщики от мятежных родов Махи, но вместо того, чтобы перейти к делу, испытываете мое терпение на прочность?!

– А с чего ты взял, почтенный генерал, что мы станем говорить от имени аристократии? – С тщательно упрятанной усмешкой осведомился главный парламентер.

– От чьего же еще?

– В наши уста вложил слова сам Алый Пророк! – Велеречиво воскликнул посланник. – Тот, кто своим приходом ознаменовал наступление новой эры! Эры свободы! Он велел передать, что вы не возьмете город. Все ваши усилия будут напрасны, Исхирос лишь умоется кровью, пытаясь выполнить приказ безумного императора…

– Пустые слова! – Яростно прервал переговорщика разозленный Цетон. – У нас достаточно сил, чтобы расколоть вашу оборону! И если это все, что ты можешь мне сказать, то вам лучше вернуться обратно в город, потому что терпение мое не безгранично!

– Небесный Вестник предупреждал нас, что ты не внемлешь предупреждению, – скорбно опустил лицо Чак. – Поэтому помимо слов, нам велено передать еще и вот это…

Дюжина человек в белоснежных одеждах синхронно выкрутили себе ладони, и из их предплечий тут же выскочили окровавленные острия длинных спиц. Целители вживили их прямо в тела посланников, оставив на коже лишь едва заметные сиреневые точки-шрамы. Настало время показать нападающим, какова на самом деле крепость духа жителей Махи и последователей Пророка!

Завидев в руках странных визитеров хоть жалкое, но все же подобие оружия, свита командующего Онесия высыпала вперед, закрывая своего господина. Хотя, говоря по чести, человеку, развившему свою Искру до ступени Аса, никакая защита сейчас не требовалась.

Вместе с офицерами сразу же начали действовать и солдаты, охраняющие шатер. Они бросились вперед, на ходу высвобождая из ножен мечи, однако остановить странных парламентеров уже не успевали…

Чак одним резким и молниеносным движением вогнал каленую спицу себе в грудь, почувствовав, как металл проткнул кожу, царапнул по ребру, а потом вошел во что-то упругое и плотное. В глазах у парня моментально потемнело, а по всему телу разлилась поистине непередаваемая слабость. Руки опали бессильными плетьми, и пронзительная давящая боль хлестанула по разуму, не позволяя даже сделать вздох. Одиннадцать участников процессии сделали с собой ровно то же самое, что и их предводитель. Они без колебаний и лишних промедлений пронзили себя длинными остриями, и теперь, под изумленными взглядами имперцев, друг за другом грузно оседали на дорогие ковры.

Те, у кого еще были силы, успели вразнобой прошептать:

– Алый Пророк, с именем твоим живем и с именем твоим умираем…

А затем затихли на полу командирского шатра.

Несмотря на крохотную по своим размерам рану, кровь очень быстро напитывала белую хламиду, но Чак уже не замечал этого. Его взгляд был устремлен вверх, в подсвеченный заходящим солнцем купол шатра, но вместо ткани он видел блистательную синеву безоблачного неба. Прямо как тогда, в детстве…

Он сделал то, что от него хотел ангел – швырнул свою жизнь в лицо врагам, показывая, что город будет биться до последнего вздоха. Смыл собственной кровью грех предательства, и теперь Кара с братишкой будут жить. Данмар обещал ему… а небесный посланник не будет врать. Если бы Чак только знал, что под личиной мальчишки скрывается настоящая божественная сущность, то никогда бы не решился играть у него за спиной.

Внезапно голубое небо стало ближе, будто бы парень покинул земную твердь и воспарил над ней, а где-то вдалеке показалось яркое сияние. Оно неспешно приближалось, и бывший беспризорник наконец сумел различить хрупкую женскую фигуру, летящую на огромных крыльях. Вот только у нее они были пронзительно-белоснежные, а не обсидианово-черные, как у Данмара. Парящая в вышине незнакомка призывно распахнула руки, приглашая Чака упасть в ее бесконечно нежные объятья, и парень ринулся к ней, мечтая раствориться в них и обрести покой.

Лицо прекрасного ангела стало ближе, и парень с непередаваемым восторгом любовался этими точеными чертами воплощенного совершенства. И вот, когда расстояние между ними сократилось до какой-то жалкой дюжины локтей, Чак почувствовал, как его ноги обвивает нечто незримое, но невероятно тяжелое. Волшебный полет замедлился, и как бы юноша не старался, продвинуться дальше, у него не получалось. Скорее наоборот, чужеродная тяжесть возрастала, утягивая его куда-то вниз, прочь от прекрасного небесного создания.

Ангел протянула обе руки, пытаясь дотянуться до удаляющейся души, а ее дивный лик исказился от гримасы неописуемого горя и скорби. Парень и сам пытался рваться к ней, мечтая коснуться хотя бы кончиком пальца, но не мог преодолеть сопротивление неумолимой силы. А потом в его сознании прозвучал чей-то злобный рычащий голос: «Не сопротивляйся, грешник, это бесполезно. Дождись, когда Владыка откроет тебе врата своего доминиона…»