Апостат

Глава 28

– Демоны тоже считают тебя своей матерью… – осторожно заметил я, внимательно следя за реакцией высшего существа.

И ведь это было правдой. Еще Ворган рассказывал мне, что первых прислужников для Мессера создала Самайна. Вот только о том, кем она являлась на самом деле, Лорд Мстителей не имел ни малейшего понятия.

Неужели я повстречался с ангелом? Настоящим, а не самозванцем, вроде меня, которому просто достались чужие крылья. И если так, то чем мне эта встреча может грозить? А еще… так, стоп! Крылья… если они есть у Дьявола, то значит ли это, что они с Самайной одного рода-племени? Или это нечто вроде боевого трофея? Если уж Повелитель Преисподней может вот так запросто передать осколок собственной души кому-либо, то я не вижу причин, которые бы ему мешали раздать и остальные части себя. Собственно, наличие черного оперения за моими плечами это только подтверждает. Надо бы как-нибудь осторожно прояснить сей момент…

– Не существует никаких демонов, – с грустной улыбкой покачало головой небесное создание. – Есть лишь люди, над естеством которых жестоко надругался мой супруг…

– Дьявол?! – несколько эмоционально спросил я. – Так ты его жена?!

– Мне неведомо это имя, – кротко поведала собеседница, не прекращая водить тонкими пальцами по моему обезображенному схваткой с Асмодеем лицу. – Но я понимаю, что мы говорим об одном и том же... существе. Я вижу глубокие шрамы на твоей душе, дитя. Я узнаю твои крылья. Это ведь он тебе их вручил?

– Да… – только и сумел я выдавить из себя, а потом замолчал.

Замолчал, потому что слова были излишни. Я ощутил себя совершенно обнаженным перед взглядом печального ангела. Понял, что ничего не могу утаить от нее, даже если захочу. Однако самым главным было то, что я и не собирался молчать. Я переживал настоящее блаженство в материнских объятиях Самайны, и мне было страшно даже моргнуть, чтобы ненароком не порушить эту прекрасную идиллию. Казалось, что я бы мог пролежать так целую вечность, в абсолютной безмятежности и покое. Смотреть на нечеловечески пленительные черты ангельского лица, ощущать прикосновения ее белоснежных перьев, наслаждаться теплом ее ладоней…

Смешно признаваться, но в какой-то миг я позволил себе уверовать в то, что нашел рай. И, как ни странно, именно эта надежда, робкая, словно новорожденный теленок, сумела спустить меня с небес и вернуть разуму трезвость. Не существует никакого рая, по крайней мере персонально для меня. Мрази, подобные мне, не могут пятнать святое место своим присутствием, ведь это должно идти вразрез с самой сутью мироздания. А коли так, то и тешить себя глупыми чаяниями нельзя ни в коем случае. Я еще не забыл, каково это выпалывать ростки надежды из собственной души…

– Я умер? – сумел я наконец найти силы, чтобы вырваться из трясины чуткой ласки, в которой меня топила Самайна.

– Нет, ведь я создала вас бессмертными, – поразила своим ответом белокрылая. – Погибла только твоя телесная оболочка.

– Тогда почему я не вернулся в Ад?

Прежде чем дать ответ, ангел протяжно вздохнула, и очередная ее слезинка упала мне прямо в пустующую глазницу.

– Я знаю, тебе не станет легче от моего раскаяния, дитя. Но мне в самом деле очень больно оттого, как Самаэль поступает с вами. Я ненавижу себя за то, что не смогла остановить его…

– Самаэль – это… твой супруг?

От осознания того, что я узнал имя Дьявола стало как-то неуютно. Хотя само по себе это не давало мне никаких преимуществ перед Князем Боли.

– Да, – согласно прикрыла веки Самайна. – Мой муж и мой главный враг.

– Почему же тогда ты не попытаешься помешать ему? – задал я новой вопрос. – Почему не освободишь те несчетные мириады душ, что пленил Мессер?

– Потому что я мертва, дитя, – в очередной раз выбило у меня высшее создание почву из-под ног.

Наш разговор с матерью человечества был, пожалуй, самым необычным в моей жизни. Даже беседа с Сатаной, а позже и его мятежным приспешником Ворганом не оставили на мне такого неизгладимого впечатления. Но все равно удивление лишь вяло колыхалось в моем сознании полупрозрачной вуалью, колышимую сквозняком окружающей меня реальности.

– Я не совсем понимаю тебя, – с оттенком легкого смущения за свою недогадливость признался я.

– Это немудрено, мой милый. Но ты уверен, что хочешь слушать мою историю? Я боюсь, что времени у нас совсем немного, ведь Самаэль может забрать тебя в любой момент. Как и остальных моих детей этого мира…

– В таком случае, лучше поторопиться, – я попытался приподняться на локтях, но Самайна крепко прижала меня к себе, не давая встать.

– Я все тебе расскажу, мое дитя, только молю, останься.

И я не смог воспротивиться этой просьбе. Я расслабился, стараясь не поранить острыми рогами ту, которая дала жизнь всему человечеству, и даже попытался улыбнуться. Мне вдруг подумалось, какую живописную картину мы с ней являли со стороны. Хрупкая прекрасная дева с белоснежными крыльями, оплакивающая искалеченное тело могучего черного демона. Символизм, сокрытый в этой сцене, казался мне настолько великим и глубоким, что художники миллиона миров отдали б сразу оба своих глаза за возможность лицезреть нас хотя бы секунду. Чтобы потом пытаться вслепую по памяти перенести изображение на холст и никогда не узнать результата…

– Хорошо, я готов слушать, – сказал я, ощущая, как от каждого нового прикосновения ангела душа и разум погружаются в состояние покоя и умиротворения.

И Самайна заговорила о тех временах, когда еще даже не родились звезды на небосклоне.

– Мой народ пришел на просторы вселенной настолько давно, что наше рождение принято считать началом времен, – шептала она. – Однако единственное доступное нам знанием о своем создателе – великом демиурге, так это то, что он умер еще до того, как в первом его ребенке зародилось сознание. Некоторые даже считали, что мы есть овеществленные мысли бога, которые обрели собственную жизнь в момент его гибели, но истина оказалась сокрыта от нас навсегда. Так мы начали познавать мир – холодный, темный и девственно пустой, а вскоре заметили, что крохотная частица творца живет в каждом из нас. И мы принялись изменять мертвый космос, пытаясь определить границы своих возможностей. Одни зажигали звезды, другие уничтожали их, превращая в черные дыры. Одни создавали моря, океаны, дивные сады, леса и целые планеты, а другие с упоением это крушили, оставляя за собой пустыни и не желая идти по пути созидания.

От масштабов разворачивающихся перед моим внутренним взором событий захватывало дух. Я пытался представить народ творцов, способных своей волей порождать целые звездные системы, заселять их или разрушать. В памяти тут же непрошено воскресали пейзажи Преисподней, выцарапанные когтями демонов в моем разуме. Ведь Дьявол мог создать какой угодно мир, но сотворил это ублюдочное уродство, которое я привык именовать Адом…

– Так мы впервые ощутили, что такое ненависть по отношению к ближнему, – голос Самайны лился, словно воды горного ручейка, и я целиком погрузился в перипетии истории ангельского народа. – Созидателей, вкладывающих кроху себя в каждое свое творение, ослепила злоба на бездарных Разрушителей. Мы стали живым воплощением противостояния Хаоса и Порядка, и война показалась единственным достойным выходом. Наше молодое племя еще не знало таких понятий как смерть, боль или горечь потери, а потому самозабвенно окунулось в безумство жестокой борьбы друг с другом… Именно тогда меня посетила мысль создать людей.

Ангел ненадолго замолчала, и я приоткрыл единственное уцелевшее веко, чтобы взглянуть на нее. Лицо высшего существа показалось мне окаменевшим, словно вырезанная из куска белого мрамора маска. Оставалось только гадать, насколько непримиримым и беспощадным оказался тот давний конфликт, если призраки прошлого до сих пор не желают отпускать ее.

– Получается, мы… – я не успел договорить, потому что Самайна мягко, но настойчиво наложила на мои растрескавшиеся губы ладонь, призывая помолчать.

– Вы – оружие, – односложно сообщила собеседница. – Я создавала вас, чтобы уничтожать свой народ, чтобы предать забвению каждого Разрушителя во вселенной.

– Но… как? – только и сумел выдохнуть я сквозь чужие пальцы.

Я, конечно, помнил рассказ Воргана о том необычном мире, где люди чистотой своих душ подобны богам. Но почему-то в голове все равно не укладывалось, что мы, считающие самих себя слабыми смертными, были созданы убивать ангелов…

– Все дело в вашей душе, дитя, – не стала избегать прямого ответа Самайна. – Первых людей я сотворила, опираясь на образ и подобие моего племени. И чтобы это сходство стало наиболее полным, я наделила каждое свое создание бессмертным духом. Это должно было заменить вам частицу творца, которая жила и во мне, и стать вашим стержнем. Тогда я еще не понимала, что именно у меня получилось, а потому принялась с интересом наблюдать за столь необычными существами. Оказалось, что ваши оболочки жили мало, но зато ярко и неукротимо. Вы появлялись и уходили. Любили и ненавидели. Плакали и смеялись. Грустили и радовались. И я не заметила, как начала учиться у вас, следить и подражать. Но самым необычным, что по-настоящему поразило меня, оказалась способность людей созидать новые души. Представляешь, мое дитя? Союз одного человека с другим, порождал совершенно иную частицу творца, а это значило, что я, как Созидатель, могла больше не распылять свой дар, доставшийся от великого демиурга. За меня теперь творили люди, пусть и не с таким размахом.

– А разве у ангелов иначе? – не смог сдержать я своего любопытства. – Или вы не способны на деторождение?

– Как знать… – качнула каскадом светлых волос Самайна. – Нас некому было обучать любви, зато войне мы отдавались самозабвенно. Хотя я не стану таить, некоторые ангелы неосознанно пытались походить на вас. Правда, ни один союз нашего народа так и не принес потомства.

– И твоя связь с Дьяво… кхм… с Самаэлем тоже?

– Да, и она тоже.

– И что произошло дальше? – поинтересовался я, видя, что белокрылая дева снова погрузилась в воспоминания.

– А дальше я влюбилась в людей. Я поняла, что вы и есть мои дети, а потому восторгалась и принимала вас такими, какими вы были. Глупые и умные, красивые и уродливые, слабые и сильные, добрые и злые. Я обожала и восхищалась каждым. Вы стали центром моего мира, и даже война с Разрушителями отступила для меня на второй план. Но однажды я привела и своего избранника Самаэля, чтобы он тоже мог разделить со мной удовольствие от созерцания новых жителей вселенной. Наверное, это и стало моей главной ошибкой…

– Полагаю, он не был в большом восторге? – вставил я ироничную и несколько резковатую реплику.

– Да, – согласно прикрыла глаза Самайна. – Ты прав, дитя мое. По началу он не сумел рассмотреть за слабостью ваших телесных оболочек ослепительного сияния бессмертного духа, а потому поднял меня на смех. Бескрылые, нелепые, подвластные старению, зависимые от собственных страстей – вот что он увидел в моих детях. Меня задело его пренебрежение, и тогда я вознамерилась во что бы то ни стало показать ему, чего люди стоят на самом деле.

– И что потом? Я не заметил, чтобы Самаэль сильно поменял свое мнение.

– Ты снова прав, – скорбно подтвердила мать человечества. – Когда в один из моих миров вторгся Разрушитель, то жители просто уничтожили его, испепелив жаром своих душ. И Самаэль, узнав об этом, попытался убедить меня истребить всех моих детей, потому что они опасны.

– Но ты не согласилась?

– Конечно. Ведь тогда бы я сошла с ума от горя. Я слишком сильно привязалась к людям и уже не мыслила жизни без них. Сейчас я понимаю, что основной причиной его непреклонности была ревность к моему творению. Однако ничем бы это знание мне не смогло тогда помочь.

– После этого твой супруг создал Ад? – выдвинул я очевидное предположение.

– Все так, дитя. Самаэль втайне от меня изловил множество неокрепших душ и заточил в собственноручно созданном плане бытия. Пока я была занята расселением человечества, численность которого каждое столетие увеличивалась пугающе стремительно, он истязал моих несчастных сыновей. Очень долго он мучил их, заставляя позабыть о том, кем они были, и когда я узнала об этом, то пришла в настоящее бешенство…

– Ты попыталась спасти те души? – привычно подбросил я очередной вопрос Самайне, чтобы вывести ее из состояния молчаливой задумчивости, которая периодически на нее накатывала.

– Естественно, – тут же встряхнулась создательница. – Я пришла к Самаэлю и потребовала освободить их, однако он сказал, что это невозможно, что мои несчастные дети слишком долго страдали и больше не смогут вернуться к нормальной жизни. В каком же я тогда была гневе… разум утонул в непроглядной пелене, и я уже готовилась разорвать своего избранника на атомы, не считаясь ни с чем. Однако он, увидев мою решимость, внезапно предложил выход…

– Он предложил тебе напоить страждущие души собственной кровью? – полуутвердительно осведомился я, воскрешая в памяти рассказ Воргана о первородных демонах.

Самайна опустила глаза, с материнской нежностью всматриваясь в черты моего обрамленного рогами и шипами лица. И мне показалось, что впервые с начала нашего разговора в них промелькнуло что-то еще помимо жалости, вины и сожаления.

– Откуда ты узнал, дитя? – она совсем по-человечески похлопала длинными ресницами, а затем брови Самайны медленно поползли на лоб. – Как странно! Я ощущаю на тебе отпечаток изначальной скверны, но ты не мог там быть! Твоя душа значительно моложе!

– Это долгая история, – уклончиво ответил я. – Я обязательно расскажу ее тебе, если у нас останется время.

Ангел ласково улыбнулась и погладила меня по голове, ловко огибая заостренные фрагменты обломанных в недавней драке шипов.

– Конечно, мой милый, я не стану настаивать. Ты можешь рассказать мне только то, что захочешь. Или вовсе не говорить ничего.

– Что случилось потом? – вернул я беседу в старое русло. – Как Самаэль из твоей крови сделал яд, отравляющий души людей?

– Я не знаю, дитя… – горестно вздохнула Самайна. – Мой избранник с самого начала времен не был похожим на остальных представителей нашего народа. Он причудливым образом сочетал в себе качества и Созидателя, и Разрушителя, не являясь в полной мере ни тем, ни другим. Наверное, именно эта его необычная особенность и притягивала меня в нем…

М-да, зря я надеялся найти ответы на все вопросы. Как оказалось, Дьявол даже для своих соплеменников оставался темной лошадкой и тщательно оберегал собственные секреты. Но, в принципе, если не брать в расчет именно техническую сторону вопроса, то мне общая картина становилась ясна.

Как сделать из одухотворенного человека кровожадного демона? Рецепт очень прост. Нужно всего лишь похитить достаточно слабую или одинокую душу, не способную дать отпор, и несколько тысячелетий мариновать ее в Преисподней под соусом боли и страданий. Затем добавить чайную ложку ангельской крови и щепотку души самого Князя Тьмы, и вуаля! Получаем орду озлобленных и свирепых отродий, способных «инфицировать» этим демоническим вирусом других мятущихся духов.

– Когда я поняла, что Самаэль обманул меня, – продолжала свой рассказ Самайна, – то попыталась убить его. Он по-прежнему был мне небезразличен, но я не могла простить того, как он обошелся с моими сыновьями. В тот скорбный миг я отдала себя до последней капли, но у меня все равно не хватило сил… Мне пришлось позорно бежать, осознавая, что помимо себя, я отвечаю и за мириады молодых душ, сотворенных мной же. Все последующие миллионы лет я занималась тем, что прятала обители своих отпрысков на просторах бескрайнего космоса. И это стало моей очередной ошибкой, потому что сосредоточившись на новой цели, я совсем позабыла о культивации духовного развития среди порожденного мной народа. Итогом стало появление сотен и тысяч планет, населенных людьми, слепо бредущими во мраке невежества и незнания. Да, они имели такие же бессмертные души. Да, в них все так же ярко горела искра творца. Но вот пользоваться ими они толком не умели. И некому было наставлять их, потому что глупая и неразумная мать носилась в это время по закоулкам вселенной…

– Ты слишком строга к себе, – от чистого сердца попытался я утешить собеседницу. – Вспомни историю появления своей расы, вас же тоже никто и ничему не учил.

– Это так, дитя, но ведь наш прародитель умер, а я была жива. Да и внешней угрозы на заре времени для нас не существовало. Единственные, кого нам следовало опасаться, так это мы сами. Я же своим легкомыслием обрекла на уничтожение или тягостный плен целые миры…

– И все же, мне не кажется, что тебе стоит винить себя в произошедшем, – настоял я на своем.

– Почему, дитя? Разве ты не обижаешься на меня за то, что тебе пришлось пережить в руках Самаэля? Ведь в этом есть моя прямая вина.

– С тем же успехом, я мог бы гневаться на безымянного демиурга, который произвел на свет всех творцов, – попытался я изобразить пожатие плечами. – Но нет, у меня не получается вызвать внутри себя хотя бы отголосок злобы по отношению к тебе.

– Просто твой дух слишком много страдал, милый мой… Ужасный мир моего бывшего избранника сильно изменил тебя. Поверь мне, я знаю людей. Знаю, как они реагируют, что чувствуют и о чем думают. Ты должен ненавидеть меня, но не можешь.

– Люди разные, Самайна, – набрался я наконец смелости обратиться к прародительнице человечества по имени. – И, помимо этого, мы еще и меняемся. Если ты пытаешься убедить меня, что я утратил способность испытывать гнев, то это не так. Твой муженёк и его приспешники во мне это чувство пробуждают очень легко. Хотя, признаюсь, конкретно Самаэль все-таки больше внушает мне страх и отчаяние.

– Мне… мне очень приятно слышать от тебя слова утешения, дитя, – запруда век ангела снова наполнилась слезами. – Скажи, ты помнишь, как тебя зовут?

– Нет, – покачал я рогатой головой. – Первое имя давно и безнадежно стерлось из моей памяти, а то, которым наградил меня Дьявол мне не нравится.

– Как же это все печально…

– Я уже успел смириться.

Поддавшись какому-то неведомому импульсу, я осмелел настолько, что потянулся уцелевшей рукой к прекрасному оперению чужих крыльев. На ощупь они оказались такие же жесткие, как у меня, и теплые, словно недавно прогоревший очаг.

– Как ты умерла? – спросил я, задумчиво водя семипалой ладонью по белым перьям.

– Меня убили люди.

Я дрогнул и замер, а где-то глубоко внутри зародилось иррациональное чувство вины за содеянное моими далекими соплеменниками. Стало стыдно принадлежать к одному виду с теми, кто мог сотворить подобную гнусность по отношению к собственной матери. И даже доводы разума и логики не могли меня окончательно разубедить.

– Неожиданно… – осторожно произнес я. – И почему?

В самом деле, я готов был услышать, что Самайна стала жертвой своего возлюбленного или проиграла в битве какому-нибудь Разрушителю. Но люди?

– Потому что я все еще пыталась контролировать и учить жизни тех, кто в этом больше не нуждался, – как-то философски пожала плечиками ангел. – Для нашего народа время течет иначе, а потому я совсем упустила из виду, что первые поколения человечества успели уйти по пути собственного развития очень далеко. Настолько далеко, что я десяток лет только разбиралась в хитрости их нового мироустройства. Представь, дитя, мои бескрылые чада с помощью своих изобретений смогли освоить не только полеты над земной твердью, но и даже научились путешествовать к другим планетам! Они победили все свои болезни и нашли лекарство от старости. Они научились использовать свою искру творца на таком уровне, что мне оставалось только дивиться их изобретательности и изощренности ума. И вот к этим людям пришла я, попыталась вмешаться в их устоявшийся порядок, чтобы защитить их от Самаэля, за что и поплатилась.

– То есть, тебя погубили твои же первые творения? И ты еще после этого испытываешь перед нами вину?

– Да, дитя мое, испытываю. Ведь вы стали такими по моей вине. Я сама создала оружие, и кто теперь виноват, что оно же меня и сразило?

– Ладно, давай оставим это, – с некоторым раздражением ответил я. Соглашаться с Самайной не хотелось принципиально, поскольку мне она казалась самым светлым и добрым созданием, которое я только встречал за все свои жизни. Но и слова, способные переубедить ее, почему-то упорно не шли на ум. – Лучше скажи, возможно ли одолеть Самаэля и высвободить томящиеся в его доминионах души?

– Все в твоих руках, моё чадо, – прикрыла веки собеседница. – Будучи не самой собой, а лишь отпечатком личности, застрявшим в безвременье, я очень ограничена в своих возможностях. Я бы с радостью помогла тебе, если б могла…

– А потомки первых людей, которых ты обучала и наставляла, они еще живут? Они могут направить меня?

– Я чувствую, что они живы, ведь иногда я встречаю здесь души, которые сияют ярче звезд. Иные я даже узнаю, но не имею возможности докричаться до них. Я могла бы дать тебе подсказки, как отыскать изначальные планеты, на которых обитали их цивилизации, но не уверена, что спустя столько лет они еще остались заселены…

– Боюсь, мне это уже не поможет, – признался я, закусывая от досады нижнюю губу. – Я оказался настолько самоуверен, что бросил вызов Самаэлю и собирался уничтожить, используя осколок его же души. Вряд ли он простит мне подобную дерзость. Скорее всего, я теперь буду навеки заперт в Преисподней, покуда какой-нибудь демон не решит перекусить моей Искрой…

– Ты смел, мой милый, и уже только поэтому у тебя есть неплохие шансы. Не слушай того, что говорит мой бывший возлюбленный. Мне кажется, он по сей день не понял, насколько опасны и сильны могут быть люди. Давай, я все же расскажу тебе об этих мирах…

Раздосадовано дернув щекой, показывая таким образом, насколько мне это безразлично, я все же перестал спорить с прародительницей человечества. Если она убеждена, что мне такое знание пригодиться, то пусть. Я выслушаю ее, и это будет моя дань уважения к высшему созданию, сотворившему величайшее на свете чудо. Кто я такой, чтобы ей перечить?