Апостат

Глава 21

Фатир Эль Шех принимал нового главу рода Муджах в своем цветущем саду, задумчиво водя рукой по поверхности искусственного пруда. Молодой аристократ прибыл к амиру внезапно, без всякого приглашения и предупреждения, выглядя донельзя взволнованным. А потому правитель султаната, памятуя о том, что Кавима к нему привела воля высших сил, тотчас же распорядился проводить нежданного гостя к нему.

– В чем дело, доблестный Эль Муджах? – Несколько нетерпеливо поинтересовался Фатир. – Какая нужда привела тебя ко мне?

– Благодарю тебя, сиятельный амир, что так быстро согласился принять меня, – низко поклонился глава рода, как и предписывал ему этикет. – Я пришел, потому что получил послание из Махи. И оно… оно весьма необычно… впрочем, вы можете взглянуть и сами.

Молодой Грандмастер протянул правителю скрученный пергамент со сломанной печатью из отнюдь недешевого золоченного сургуча. Такие, обычно, красуются на документах, вышедших из-под пера высших чиновников Исхироса. Но если это весточка от западного соседа, то почему она попала в руки Эль Муджаха, а не пришла персонально Фатиру? Впрочем, к чему ломать голову, если можно просто заглянуть в него…

Амир принял из рук Кавима письмо и тут же углубился в чтение. Сначала правителю показалось, что он что-то не так понял, а потому ему пришлось пробежаться по ровным и витиеватым строчкам трижды, чтобы исключить даже малейшую вероятность ошибки. Хоть Эль Шех практически в совершенстве знал письменность Исхироской империи, но все равно засомневался в своих навыках.

– Скажи, доблестный Эль Муждах, – поднял усталый взор на собеседника государь, – мои глаза меня не обманывают? Махаканская провинция объявила о намерении отсоединиться от Исхироса?

– Все именно так, сиятельный амир, – снова согнулся в поклоне гость.

– Насколько можно верить этим сведениям? Как они попали в тебе?

– Их принес мне какой-то бродяга, – с некоторой заминкой ответил Кавим. – Он выглядел ужасно, будто несколько осколков тому назад бежал из пыточных подвалов. Был грязен, вонюч и напуган. И я бы велел вышвырнуть его прочь, если б он постоянно не твердил о прекрасном юноше с золотыми глазами и черными крыльями…

Заслышав об этом, Фатир остолбенел, широко раскрыв глаза. Посланник Нальмунаши… неужели он снова дает о себе знать? Неужели это тот самый подарок небес, нежданно свалившийся амиру в руки? Ведь все сходится! Сначала Святейший явился к нему в своем истинном обличии, а затем под видом простого мальчишки привел к нему и самого Кавима. А перед своим уходом темнокрылый вестник прямым текстом объявил, что к молодому Эль Муждаху стоит почаще прислушиваться. Мог ли неизвестный оборванец стать ключом к разрешению возникших в последние годы у султаната проблем?

«Быть может, он сумеет помочь привести ваш народ к процветанию…» – всплыли в разуме Фатира слова божественного посланника по отношению к Кавиму. И тогда шахирец твердо решил, что не станет упускать такого шанса. Ведь небо постоянно посылает людям возможности, просто смертные слишком слепы, чтобы их разглядеть.

– Ты можешь привести этого человека ко мне? – Поинтересовался Эль Шех.

– Разумеется, сиятельный амир, – не посмел отказывать господину аристократ. – Я разделил с ним кров и пищу моего дома, так что в любой момент могу отдать приказ слугам отмыть этого бродягу, дабы он не осквернял своим ничтожным видом твой взор и твою великую обитель.

– Это лишнее, доблестный Эль Муджах, – величественно махнул рукой Фатир, – просто доставь его во дворец.

– Как прикажешь, Сиятельный…

***

Не успело минуть и одной седмицы, как амир организовал большое пышное празднество, на которое пригласил всех аристократов столицы. За исключением, пожалуй, только тех, кто находился у него в немилости. И ради такого случая, гостей пришлось размещать в самом большом трапезном зале, который только был во дворце Зината. Иначе бы места на всех попросту не хватило.

Правитель не делал никаких объявлений, а просто потчевал своих подданных изысканными кушаньями и ароматными винами. Для особо дорогих гостей он даже не пожалел выставить целый графин невероятной по своей редкости огненной воды, достать которую было практически невозможно не только в султанате, но и в большей части Исхироса.

И вовсе неудивительно, что некоторые из приглашенных украдкой бросали на Фатира задумчивые взгляды, пытаясь разгадать причину такой внезапной щедрости. Или вернее даже будет сказать расточительности. Однако таких прозорливых гостей оказалось меньшинство. Все остальные предпочитали просто веселиться, наслаждаться яствами и плавными гипнотизирующими движениями великолепных танцовщиц, а вовсе не ломать голову над всякой ерундой. Правитель же султаната изо всех сил поддерживал это благостное и беззаботное настроение у приглашенных.

И вот, когда счет выпитого вина перевалил за пару десятков бочек, а из объедков можно было выложить пирамиду выше человеческого роста, случилось то, ради чего все и затевалось. Двери трапезной распахнулись, являя осоловевшим от еды и выпивки аристократам хмурого и воинственно настроенного Кавима Эль Муджаха. Разговоры и музыка сразу стихли, и даже обворожительные гурии в прозрачных шелках замерли, прекратив свой неземной танец.

Новый глава рода, отмывший свое имя от позора поединком, стремительно двинулся вперед, не переставая супить брови и метать глазами молнии. Он направился прямо к правителю, и гости опасливо провожали его взглядом, опасаясь, что амир может разгневаться на то, что Эль Муджах своим появлением испортил празднество. Однако самого молодого аристократа, казалось, сие нисколько не волновало. Он целенаправленно шел, расправив плечи, и кроваво-красный плащ колыхался в такт каждому шагу позади него. Пара сабель на поясе и изящный нагрудник в значительной степени подчеркивали мужественность молодого Грандмастера и сильно выделяли его из толпы захмелевших гостей. Причем настолько, что даже государевы танцовщицы невольно засмотрелись на гордого и доблестного аристократа.

– Сиятельнейший амир, – во всеуслышание объявил Эль Муджах, – прими мои глубочайшие извинения за то, что прервал твой праздник. Пусть Нальмунаши обрушит на меня мириады кар и проклятий, но я просто не в состоянии молчать!

– Что стряслось, нетерпеливый Эль Муджах? – сердито нахмурился Фатир. – Разве ты не видишь, что я сейчас слишком занят и не желаю слушать о твоих проблемах?!

Гости тихонько зашушукались между собой, по большей части сочувствуя горделивому смельчаку. Они в реплике правителя услышали гораздо большее, нежели простые слова, и прекрасно понимали, чем это может обернуться для самонадеянного и излишне упрямого главы рода.

– Боюсь, что это не только моя проблема, сиятельный амир, – не отступился от своего молодой аристократ. – Она касается каждого из нас!

В ответ на это заявление люди заволновались уже более явно. Им совсем не хотелось, чтобы их что-то там касалось…

– Хорошо, Эль Муджах, – кивнул Фатир, все еще выглядя рассерженным. – Говори, но только быстрее, пока мои почтенные гости не заскучали! Отчего ты ворвался ко мне, словно началась война? В чем же дело?

– Дело в нашем восточном соседе, который, похоже, возомнил о себе слишком многое! Я говорю об империи Исхирос!

Вопреки ожиданиям публики, амир благосклонно покивал молодому главе рода, а не прогнал его прочь. Поэтому остальные тоже позволили себе выразить сдержанное согласие с этим изречением.

– Имперцы настолько сильно погрязли в подлости и бесчестии, что перестали даже пытаться скрыть это, – продолжал вещать Эль Муджах. – Поверьте, я долгие годы жил среди них и знаю, о чем говорю! Судьба свела меня с человеком, который чудом сумел сбежать от произвола, который творится на их землях. Он простой торговец, люди! Наш земляк, сын пустыни и степей, как и мы с вами. Но власти приграничного Махи схватили его, не имея никаких на то оснований, и долгое время пытали, вынуждая сознаться в том, чего он не совершал! И этот человек сегодня пришел со мной.

Глаза правителя опасно сузились и потемнели, словно подступающие грозовые тучи, а сам он разгневанно приподнялся с мягких подушек. Первым делом гости подумали, что гнев Фатира направлен на незваного визитера, однако вскоре поняли, что ошиблись.

– Так покажи нам его! – молвил амир. – Если все так, как ты говоришь, то это очень серьезно! Подданные султаната – люди, за которых я несу ответственность! Поэтому я не могу молчать и бездействовать, ежели где-то по отношению к ним твориться подобное беззаконие!

Эль Муджах низко поклонился своему господину, а затем изобразил неуловимо короткий жест кистью. И практически сразу же под своды трапезного зала стража, придерживая под руки, ввела изможденного и обезображенного мужчину. Он вяло переставлял свои ноги спотыкаясь практически на каждом шагу, и только лишь могучие Аль’сура, крепко держащие гостя под локти, не давали ему растянуться плашмя на пышных коврах.

На приведенного Кавимом купца было в самом деле жалко смотреть. С первого взгляда становилось понятно, что этот бедолага лишь чудом пережил заключение в застенках Исхироса. И вряд ли уже когда-нибудь вообще оправится от последствий тяжкого плена.

– Как твое имя? – воззрился на искалеченного соотечественника амир.

– Меня зовут Зулхар Ибн Гулла, мой повелитель!

Измученный купец попытался изобразить глубокий почтительный поклон, но не удержал равновесия, и стражам дворца пришлось его спешно ловить, чтоб он не расшиб себе лицо. Потому правитель, видя, что его собеседник находится не в самом лучшем состоянии, приказал усадить его на пол прямо перед собой. И хоть простолюдину вообще не полагалось сидеть в присутствии правящей особы, никто из приглашенных вельмож не проронил ни единого слова на этот счет. Если правитель решил, что его сие не оскорбляет, то кто они такие, чтоб спорить?

– Чем ты занимался в Исхиросе? – Продолжил расспросы Фатир Эль Шех, когда купец неуклюже пристроил свое пострадавшее тело на подушках.

– Я просто торговал, мой повелитель! Причем, я даже не был какой-то примечательной фигурой, а просто возил товары из Махи в Джамли и обратно…

– Тогда поведай мне и моим гостям, что приключилось с тобой на чужбине?

И Зулхар Ибн Гулла, заламывая руки и заливаясь слезами, принялся излагать свою историю. Чем больше он говорил, тем сильнее портилось настроение у собравшихся на пиру вельмож. Все ниже опускались их насупленные брови, все чаще хрустели сжимаемые в гневе кулаки и срывались с уст сдавленные проклятья.

Единственное, о чем мужчина умолчал, так это лишь о том, какойименно товар он привозил из Исхироса. И, конечно же, беглый работорговец не посмел упомянуть о мальчишке с проклятым именем, с которого и начались все его злоключения…

***

Получив столь болезненную пощечину, командующие вражеской армией побоялись снова лезть на рожон. Вместо этого они сосредоточили усилия на уничтожении наших фортификационных построек. Поэтому вот уже который день третье кольцо подвергалось усиленной бомбардировке огромными глыбами из не менее гигантских требушетов. Вместе с тем имперцы принялись расчищать себе путь для грядущего штурма сквозь опасный пригород, призвав себе на помощь разрушительную и опасную стихию – огонь.

Слишком свежи были воспоминания легионеров о мощных разрывах и столбах пыли, превращающих день в сумерки. Потому они попытались уничтожить заложенные мной артефакты методом пожога ветхих лачуг, прежде чем снова рисковать идти на приступ. И должен сказать, что при такой плотной застройке деревянные хибары должны были выгорать целыми гектарами, если бы не одно «но». И этим «но» оказался я.

Силой своей Искры я насылал шквалистый ветер, который раздувал пламя до температур кузнечного горна. Несчастные окраинные домики сгорали дотла в круговороте огненных смерчей за считанные минуты, но и это же не позволяло огню перекидываться дальше. Подобным образом мы с имперцами играли уже никак не меньше пары седмиц.

Чтобы склонить чашу весов на свою сторону, генералы Иилия даже разыскали некоторое количество Владеющих воздухом, которые попытались продавить меня голой силой. Однако их это не спасало, ведь тягаться с Грандмастером они явно не могли. А уж когда наступала ночь, и я мог призвать себе на помощь крылья, не опасаясь свидетелей… Тогда шансы нападающих и вовсе стремительно падали к отрицательным значениям.

Вот и сейчас я стоял, облокотившись на полуразрушенный зубец, и играючи разбивал попытки вражеских Владеющих направить огонь вглубь пригорода. Иногда, чтобы поддерживать страх имперцев, я создавал крохотные воздушные сферы, размером едва ли больше песчинки, и забрасывал их в полыхающее нутро очередного дома. Там враждебная стихия быстро уничтожала нити моей Искры, сдерживающие конструкт, и высвобожденный кислород мгновенно сгорал, порождая звучный взрыв.

– К осаждающим прибыло очередное подкрепление, – поделился со мной уже известной информацией один из трибунов народных легионов. – На сей раз это объединенные отряды аристократических родов семнадцати провинций под командованием домина Лаода Иэрос.

– И какова теперь приблизительная численность вражеской армии? – Отстраненно поинтересовался я, больше увлеченный тем, чтобы затянуть в эпицентр раскаленного торнадо неосторожного Владеющего.

– Никак не меньше двухсот пятидесяти тысяч, домин, – тут же отчитался офицер. – Но новые воины непрестанно пребывают, и наше положение ухудшается с каждым новым днем. Я боюсь, что к исходу следующего осколка количество противников перевалит за триста тысяч…

– Выходит, Иилий понял, что с наскока нас не взять, – задумчиво пробормотал я, – и прислал дворян в поддержку регулярной армии? Практически собственноручно расписался в своем бессилии. Интересно, и как высокородные восприняли это?

– Мне неведомо, домин, – по-военному прямолинейно ответил трибун на этот заведомо риторический вопрос. – Однако растущая мощь императорских войск тревожит всех, кто вам доверился. Многие уже начинают сомневаться в вас, особенно аристократы.

– Ну а ты сам, трибун? Тоже сомневаешься во мне?

Я перевел на смертного взгляд янтарных нечеловеческих глаз, и офицер нервно сглотнул слюну, явно борясь с желанием отступить от меня.

– Моя жизнь принадлежит вам, Святейший! – С раболепным придыханием ответил он. – Я готов расстаться с ней по первому же приказу!

– Тогда прыгай.

– Ч-что?

– Прыгай со стены, – невозмутимо повторил я, кивая подбородком в направлении пригорода.

– Прямо отсюда? – Нервно уточнил трибун.

– А чем тебе не нравится это место?

Немного помявшись, мужчина сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, а потом без какого-либо перехода рванул к обрушенным зубцам. Я только и успел ухватить его за широкую поясную перевязь и затащить обратно. Командир легиона смотрел на меня, недоуменно хлопая ресницами, и, кажется, еще не совсем осознавал, что произошло.

– Совсем шуток не понимаешь, – усмехнулся я, воздевая офицера на ноги.

Собеседник ничего мне не ответил, все еще пребывая в состоянии глубокого ошеломления. То ли от моих действий, то ли от своих собственных. И ему явно требовалось немного времени, чтобы прийти в себя. А потому, раз уж выпала возможность, я собирался вернуться к своему прерванному занятию…

Однако мои планы оказались в очередной раз нарушены появлением на стене пары высокородных господ. Титульных представителей семейства Эстуан, если уж быть совсем точным. Поэтому мне пришлось поспешно набрасывать капюшон на лицо, чтобы скрыть от аристократов желтизну своего демонического взора.

– Домин Атерна, мы можем поговорить с вами?! – зачастила Эония, опередив даже своего смурного спутника. – Пожалуйста, это очень важно!

Что примечательно, ее супруг после этого обращения рассержено засопел. Вероятно, он сам намеревался начать беседу, и явно не с просительной ноты.

– Зачем же так официально, домина? – Мягко поинтересовался я. – Вы же знаете, что я готов выслушать вас в любое время. Что стряслось?

– Йеро… он попал в плен к имперцам! – дрожащим голосом поведала целительница.

– Интересно знать, каким же это образом? – не удержал я ядовитого сарказма. – Если вы не заметили, то город в плотной осаде, а выходы за пределы стен тщательно охраняются.

– Данмар, пожалуйста, не думай о нем плохо, – всхлипнула женщина, уловив в моих словах намек на сомнительные связи ее отпрыска. – Не подозревай моего сына в предательстве!

– А что, по-вашему, я должен еще думать?

– Позволь мне все объяснить! – выступил вперед Нисс Эстуан. – Домин Атерна, я клянусь тебе своей кровью, что Йеро не пытался навредить защитникам Махи! Помоги нам вызволить его, и я стану твоим должником!

Раздраженно дернув плечом, я отвернулся от четы аристократов. Ну вот что я должен им ответить? Что их сын взрослый человек и сам несет ответственность за свои поступки? Или что мой план близится к эндшпилю, и время нахождения в этом мире для меня почти на исходе? Чем поможет мне очередной долг жизни какого-то смертного в схватке с Мессером?

– Данмар, я прошу тебя… – Эония подошла и мягко тронула меня за плечо. – Я знаю, что между тобой и Йеро произошла размолвка. Но не бросай его тогда, когда он в тебе нуждается…

– Я еще не услышал причин, которые побудили вашего сына отправиться в стан врага, – обратил я внимание семейной пары на сей немаловажный факт.

Супруги переглянулись, и Нисс, обещавший все объяснить, как-то неуверенно переступил с ноги на ногу.

– Понимаешь, Данмар, – начал он издалека, – Йеро всегда грезил стезей послушника Ордена Костяного Меча. Но после того, как сторонники Великого Стража объявили себя последователями Алого Завета, он усомнился в правильности своего выбора. Это породило пустоту в его душе, которую Йеро пытался чем-нибудь заполнить…

– Ближе к делу, домин Эстуан, – грубовато поторопил я мужчину.

– Кхм… как скажешь, – легко принял эту неучтивость он. – Мой сын просто хотел помочь горожанам, оказавшимся в ловушке. Он совместно с твоим человеком пытался вывести из Махи группу мирных жителей, не готовых жить под гнетом близкой войны.

– С моим человеком? – подозрительно переспросил я.

– Да. Тот здоровяк со шрамом через пол лица, который приходил за тобой после дня рождения Йеро. Он вызвался помогать и пропал вместе с ним.

Мне захотелось скинуть капюшон, и посмотреть аристократу прямо в глаза. Просто чтобы убедиться, что он надо мной не подшучивает. Однако делать я этого конечно же не стал.

– Вот же чертов упрямец, – пробормотал я, отстраненно разглядывая полыхающие хибары.

– Данмар, ты поможешь нам вернуть сына? – умоляюще сложила ладони Эония.

– Поднимите этот вопрос на городском совете, – жестко отрезал я, а затем развернулся и зашагал по частично обрушенному парапету прочь от семейной пары.

Аристократы замерли каменными изваяниями, пораженные моим категоричным отказом, и не решились ни последовать за мной, ни закричать вслед. Они явно надеялись на мое содействие, и никак не могли предсказать подобной реакции.

По сути, Йеро для меня уже стал сыгранной картой. Как, собственно, и Астал. Ведь его роль заключалась лишь в моей защите на первых порах пребывания в этом мире. А теперь, когда я личной мощью стал многократно превосходить любое живущее под здешним небом существо, надобность в нем отпала. Флогия, которую, без всякого сомнения, эти двое и пытались вывести, так и вовсе выработала свой ресурс уже тогда, когда я втерся в доверие к семье Дивита. Так и какой же смысл мне вообще что-либо делать ради этих людей, ежели они больше не могут быть мне полезными?

Еще год назад я даже не стал бы раздумывать над этим. Логика моих поступков холодна и рациональна, нет никаких причин действовать вопреки ее расчету. Но разве логично то, что я пытаюсь сейчас сделать? Разве есть хоть капля здравого смысла в том, чтобы бросать вызов самому Дьяволу? Отнюдь.

Облокотившись на чудом уцелевший простенок, я прикрыл глаза, погружаясь в глубины своей изувеченной души. Там я медленно прошелся по уродливому бурелому, который медленно, но верно осыпался прахом, уничтожаемый гнетом черного обелиска. Тронул ладонью собственноручно выполотые всходы надежды, вот уже который год гниющим ковром укрывающие мертвую почву. Заглянул в бездну своей Искры, где на недосягаемой глубине полыхал безудержный огонь…

Всего восемь лет я провел в этом молодом теле, но насколько сильно они изменили меня. Оказалось, что на закаленной адским пламенем душе все еще можно оставить живой отпечаток. И некоторым людям, с которыми я познакомился в этом безымянном мире, это удалось.

Сев по-восточному рядом с желтым цветочком, который после прощания с Линеей чудесным образом пророс в этом ужасном месте, я привычным движением тронул его тончайшие лепесточки.

– Познакомишь меня со своим новым другом, Линни? – вежливо попросил я, но она, будто стесняясь, закрыла от меня свой бутон.

Улыбнувшись краешком губ, я буркнул: «Ну и ладно, сам, так сам». После чего пригнулся к самой земле, рассматривая появившийся маленький чахленький росточек с тремя слегка желтоватыми листиками. И несмотря на то, что в высоту он пока еще не превосходил даже ладони, спутать этот молодой дуб с другим растением было невозможно.

– Астал, ты ведь будешь защищать Линнею? – спросил я у ростка.

И он, вместо того, чтоб пугливо съежиться, гордо распрямил свой пока еще гибкий стебелёк.

– Ну, теперь-то я вижу, что это действительно ты, – хмыкнул я. – Бесстрашный воин, живущий по заветам выдуманного бога. Ну и как же мне с тобой теперь быть?