Апрельское озеро

Глава 11

Франция, Рошфор

Август, 1821

Небольшая группа мужчин, одетых в чёрные плащи с глубокими капюшонами, разделилась надвое перед тем, как распределиться по двум шлюпкам, качающимся у самого берега. Двое очень высоких мужчин (один худой и немного сутулый, а другой – широкоплечий и рослый) полушёпотом отдавали команды своим людям, чтобы те были осторожнее в темноте ночи. Рассевшись по шлюпкам, они стали медленно подплывать к не так далеко стоящему от берега кораблю, на вершине мачты которого развевался французский флаг.

Подобравшись ближе, трое из банды достали длинные, крепкие верёвки с цепкими захватами на одном конце, как следует размахнулись и уцепились за край кормы. Стараясь не создавать лишнего шума, каждый из мужчин забрался по верёвкам на корабль. Двое главных приказали остальным достать оружие: пушки, ножи, сабли, в общем, всё, что они имели при себе.

Один из командующих бандой – высокий, черноволосый мужчина лет тридцати – осторожно прошёл по палубе к двери, ведущей в трюм. Он хорошо ориентировался в темноте, поэтому быстро нашёл каюту капитана корабля. Постояв с минуту у двери, сжимая при этом длинный, острый нож в правой руке, мужчина глубоко вздохнул, затем резко пнул сапогом по дереву. Дверь с грохотом распахнулась, и капитан – низенький мужчина средних лет – сидевший за столом, захламлённом бумагами, вскочил на ноги и вскрикнул.

– Какого дьявола здесь происходит? – пробасил он.

Бандит промолчал, по-хозяйски оглядевшись, затем медленно прошёл на середину каюты.

– Что вам здесь нужно? – повторил перепуганный мужчина.

– Ваше судно захвачено, капитан. Советую вам самому показать мне карты и маршрут, по которому вы следовали, чтобы доставить ваш груз.

Он говорил медленно, приглушённо, и всё из-за платка, который скрывал его лицо наполовину. Поборовший страх капитан выдохнул и произнёс:

– Кто вы такой? И раз уж вы на моём судне, извольте снять капюшон и показаться мне.

Издав язвительный смешок, бандит вскинул руки, обтянутые перчатками из плотной кожи, сбросил с головы капюшон, затем стянул с лица платок, и тот остался висеть на его шее. И теперь капитан видел перед собой человека, что вторгся на его судно ночью. Его чёрные, как смоль, волосы были коротко стрижены, а на висках и вовсе сбриты. Над правой бровью была заметна глубокая, кривая линия шрама.

Капитан вздрогнул, встретившись взглядом с его глубокими, зелёными глазами. Казалось, они прожигали насквозь, заглядывали в самую глубь его души, и это пугало, страшило.

Жёсткая, многодневная щетина покрывала линию его подбородка, а под прямым, ровным носом засохла кровь, словно бандит недавно подрался. На тонких, бледных губах играла едва заметная улыбка, и это делало выражение его лица безумным, пугающим.

– Я желаю знать, кто вы такой, – проговорил капитан.

– Я – тот, кого вы видели в своих самых страшных кошмарах. Теперь этот корабль – мой. Мой и моих людей. Мне надо знать, куда вы плыли из Ливерпуля.

Послышался громкий топот сверху, на палубе. Затем мужские крики, выстрелы, а через минуту всё снова стихло.

– Вы убьёте нас? – спросил капитан, выпрямившись.

– Вашей команде уже не жить, – хриплым голосом произнёс захватчик. – Но у вас есть шанс. Покажите карты и маршрут.

Капитан угрюмо смотрел на бандита, прикидывая, что его пистолет лежит в нижнем ящике стола, и он не успеет его достать. Бесполезно было бы и бежать. А тем временем зелёные глаза неотрывно следили за ним; захватчик ждал ответа.

– Разбирайтесь сами.

С этими словами капитан опрокинул догорающую свечу, что стояла на столе, и бумаги, разложенные здесь, вспыхнули от одного касания с огнём. Победно улыбаясь, капитан посмотрел на мужчину, стоявшего напротив: тот впивался своим дьявольским взглядом в разраставшееся пламя, его губы были чуть приоткрыты, и казалось, словно он застыл, вспоминая о чём-то.

Бандит закрыл глаза, вымученно зажмурился, будто страдал от сильной боли, а когда вновь взглянул на капитана, тот стоял в паре футов от него. Сжав в пальцах нож, захватчик метнулся вперёд, хватая врага свободной рукой за шею, затем резко размахнулся и ударил его острым лезвием в живот. Глухо застонав, капитан стал оседать на колени. А на палубе тем временем вновь разгоралась стычка бандитов с командой судна.

– Я бы всё равно прирезал тебя, – прошипел бандит, и резко полоснул капитана ножом по горлу.

Брызнула кровь, заливая костюм несчастного. Она текла и текла, запачкав мешковатые штаны бандита и его руки в перчатках. Каюта заполнялась дымом... и запахом крови.

Послышались быстрые шаги, и один из захватчиков, одетый в чёрный плащ, вбежал в комнату, обошёл товарища и плеснул на горящий стол воды из кувшина, который держал в руках.

– У тебя тут всё под контролем? – обратился он к другу, скинув с головы капюшон. – Ну и ну!

Широкоплечий, высокий брюнет окинул взглядом лежавший на полу труп капитана и глубоко вздохнул.

– Куда мы теперь поплывём, без бумаг?

Утерев рукой влажный, грязный лоб, друг ответил ему:

– Вернёмся обратно. А там Корнет пусть сам с грузом разбирается.

– Неплохо сегодня всё прошло, а?

– Да, вполне. Что с командой?

– Уже кормят рыб за бортом.

Они поднялись на палубу, и шесть пар глаз уставились на них. В основном, на их окровавленного с ног до головы главаря.

– Найт? – спросил брюнет. – Командуй... если можешь.

Недовольно фыркнув и втянув носом морской воздух, Найт лизнул окровавленные губы и начал говорить, громко и чётко...

***

Англия, Солсбери

Июль, 1822

Элисон со вздохом облегчения разогнулась, уперев руки в поясницу, затем откинула со лба длинные, грязные от пота и земли локоны волос. Она вдохнула свежий, утренний воздух и, закатав запачканные рукава старого, деревенского платья, огляделась. Ещё полтора года назад это место было обычным пепелищем, и о том, что здесь когда-то стоял старый, большой замок, напоминали лишь его развалины.

Желая возродить это место и память о том, что здесь происходило, Элисон упросила отца и брата помочь ей с постройкой нового замка. Хотя дело продвигалось медленно, зато верно, и постепенно пепелище выровняли, обнесли новым забором, и рабочие уже возводили стены.

Единственное, что не устраивало брата Элисон – это её яростное стремление участвовать в стройке наравне со всеми. Каждый день до позднего вечера она носила землю, копала или таскала камни. На уговоры отца она не обращала никакого внимания. Его и Луиса волновало её состояние: девушка мало ела, плохо спала и, самое главное, не хотела проводить свободное время дома. Поэтому чаще жила в деревне, чем в городе.

Элисон растёрла измазанные в грязи ладони и тяжко вздохнула. Каждый день, возвращаясь сюда, она чувствовала, как тоска и печаль с новой силой овладевают ею. Девушка стала всматриваться в светлеющий горизонт, думая о том, что было бы с нею сейчас, не заупрямься она три года назад. Элисон упёрто считала, что исчезновение её мужа – целиком лишь её вина. Скажи она ему самые заветные три слова, которые он так жаждал услышать – всё могло бы быть иначе...

– Элли!

Девушка обернулась на звонкий, бодрый голос подруги. Мария, приехавшая только что на место стройки, выбралась из низенькой кареты, держа свою трёхгодовалую дочку на руках. Осторожно обходя вырытые ямы и лужи с грязью, девушка подошла к подруге и, рассматривая её строгим взглядом мамы, произнесла:

– Милая, ты ужасно выглядишь.

– Ну, спасибо, – Элисон улыбнулась, шмыгнув носом. – И тебе утро доброе. Вы так рано сегодня. Может быть, стоило подождать?

– Что ты! Никаких неудобств. Очень сильно хотели увидеть тебя.

Элисон кивнула и, утерев пальцы правой руки о передник, нежно коснулась маленькой ручки дочери Марии.

– Привет, солнышко... Какая она спокойная у тебя.

– Ах, ты не видишь её по ночам! Мы с Дениэлом себе места не находим! Ребёнок-сорванец. Но такая прелестная, – она поцеловала девочку в лоб, и та довольно заулыбалась. – Очень жаль, что с Алексом всё так вышло. Я всегда думала, что наши дети будут расти и играть вместе...

Заметив, как Элисон нахмурилась, Мария замолчала. Дочка на её руках радостно взвизгнула, когда та прижала её крепче к своей груди.

– Милая, прости. Я что-то совсем забылась.

– Ничего страшного.

– На твои плечи сейчас столько всего упало! Это строительство, поиски и Джоэль... Кстати, как он?

– Насколько я знаю, неплохо. Но я уже давно его не видела, – ответила девушка, заправив локон волос за ухо. – Просто не могу... Он напоминает мне об Алексе. Чёртов его папаша! Обещал вести поиски, а сам прохлаждается в Лондоне! Луис видел его на каком-то приёме и рассказал мне. Кажется, что всем плевать на моего мужа, кроме меня и его брата. Ненавижу, когда люди такие мелочные и бесчеловечные.

– Элли, ты же знаешь, мне очень жаль... Но уже три года прошло. Думаешь, ещё есть надежда?

– Пока я не найду хотя бы его останки, я буду...

Она вдруг осеклась. Её взгляд остановился на ком-то из рабочих, как показалось её подруге. Мария обернулась и увидела невысокого мужчину в тёмно-сером плаще, стоявшего в нескольких футах от места стройки. На вид ему было не больше сорока лет, но всё же седина полностью покрывала его голову.

– Извини меня, – пробормотала Элисон, не отводя пристального взгляда от этого человека. – Мне нужно отойти. Сейчас вернусь.

Она оставила подругу и стала ловко перебираться через кучи мусора, деревянных балок и камней. Седой мужчина вежливым кивком встретил её и, не теряя времени, произнёс:

– Миссис Ривз, я узнал обо всём, что вы просили.

– Кроме вас меня никто так не зовёт, – ответила Элисон, грустно улыбаясь. – Ну, что ж, пройдёмся, сэр?

Они медленно зашагали по широкой тропе, петляющей по лугу в противоположную сторону от озера. Мужчина громко прокашлялся, едва ли не заглушая звуки топора и молота, которыми орудовали рабочие позади них, и тихо заговорил:

– Я проследил за вашим свёкром в Лондоне, как вы просили. И многое узнал. Думаю, такого вы не ждали.

– О, вы действительно один из лучших, сэр. Говорите, я слушаю.

– Ваш муж, Александр Ривз, был внебрачным ребёнком. Его мать, насколько я понял, была одной из... работниц увеселительного заведения в Солсбери, но погибла после рождения сына. Почему Ривз всё-таки оставил ребёнка у себя, я не знаю, но, как бы там ни было, он выдавал его за своего законного наследника. Самое интересное, что в то время, когда появился Александр, Ривз был женат на леди по имени Хейли Коул. Видимо, она и пожалела ребёнка, решив его усыновить. Через несколько лет появился Джоэль, он-то и был всё это время наследником титула и всех владений. Но из-за его недуга ваш свёкор решил оставить всё, как и было: слепой мальчишка стал бастардом, ведь жена Ривза умерла при родах, и никто о нём не знал, а Александр – законным сыном графа. Ваш муж, миледи, этого не знал.

По мере того, как говорил этот седой мужчина, лицо Элисон всё мрачнело, плечи опускались от бессилия, а взгляд тускнел. Медленно бредя дальше по тропе, девушка пыталась усвоить всю новую информацию.

– Но ведь... никто не говорил мне, что жена графа была беременна перед смертью...

– Видимо, Ривз сумел оставить в тайне все негодные ему детали.

– Это же ужасно! О, Господи! Алекс так обожал её... Он считал ту женщину своей матерью, а после её смерти он так изменился...

Элисон остановилась, чтобы перевести дух. Уперев руки в бока, она стояла посреди дороги, бесстрастно глядя куда-то на точку горизонта.

– Если бы Александр был здесь, он бы выбил дух из этого грязного ублюдка!

– Поиски вашего мужа всё ещё ведутся?

– Я уже и не знаю, сэр, – девушка вымученно вздохнула. – Все говорят мне оставить надежду. Да, я знаю, что прошло три года, и мы потеряли след, но... Я места себе не нахожу. Я не могу спокойно спать, не могу жить вот так...

– Вы не думали, что он сбежал добровольно?

Она метнула на доносчика до того злобный взгляд полный презрения, что мужчина невольно поёжился со стыда.

– Вам просто не понять. Алекс не мог вот так уйти... Нет, не после всего, что было между нами.

Она замолчала, чувствуя, что вот-вот заплачет. Ветер совсем стих, солнце уже начинало припекать. Становилось жарко, и сильнее запахло полевыми цветами.

– Я слышал, что вашего мужа в последний раз видели в порту, в Дувре.

– Да. Но это было так давно!

Они простояли на месте ещё несколько минут. Всё это время Элисон думала, обняв себя руками и глядя на рабочих, копавшихся на стройке. Словно придя к некоему заключению, девушка ненадолго закрыла глаза, затем обратилась к своему доносчику:

– У меня к вам будет одна просьба, сэр. Коли вы уже так помогли мне.

– Что угодно, миледи.

– Мне нужны проводники. Двое ваших самых лучших людей.

Мужчина пристально посмотрел на неё, вглядываясь в бледное, осунувшееся лицо, и покачал головой.

– Я понимаю, что вы задумали, но, миледи... это просто глупость.

– Больше никто не верит, что Алекс жив. Больше никто не станет искать его. Я хочу поехать туда, где его видели в последний раз. Я сама всё разузнаю. А если не удастся найти нечто новое о нём, что ж...

Она пожала плечами и понуро опустила голову.

– Вы ведь понимаете, что я никакой ответственности за последствия вашего поступка не понесу? – произнёс доносчик очень строго.

– Конечно, сэр.

– И если что-то произойдёт, обратной дороги не будет.

– Понимаю. Я не маленькая девочка, сэр. Я буду очень осторожна.

Глядя ему в глаза, Элисон понимала, что мужчина ей не верит. Даже больше – он не верил в неё и в её стремление найти мужа.

– Мои люди сопроводят вас по маршруту, который вы выберете, миледи. Те парни – самые надёжные люди на западе Англии. Не сомневаюсь, что они сумеют вас защитить... Коли вы так желаете.

– Спасибо вам, сэр.

На этом их разговор был закончен, и Элисон вернулась на стройку. Как и всегда, день прошёл тяжело, но весело – деревенские парни и женщины не давали скучать, пока кипела работа.

Уставшая, но полная надежды в сердце Элисон вернулась домой, согласившись поехать в Портсмут к отцу и брату. Их безмолвному ликованию не было предела, когда девушка вернулась к ним, решив погостить недельку. Они считали, что её одержимость сыном графа вот-вот испарится.

По возвращению домой Элисон ждала письма от Уильяма, бывшего когда-то другом её мужа. Даже не распечатав конверты, она сожгла их, прекрасно зная, чего от неё добивался мужчина. Он, как и остальные, делал вид, что беспокоился об Александре. На самом же деле уже давно оставил надежду найти его живым. Или вообще найти его.

Поздним вечером, ровно через семь дней, когда небо над Портсмутом ещё светлело, Элисон собрала дорожную сумку и уложила туда только самое необходимое. Одевшись в мужской костюм, и не забыв также про шляпу с широкими полями, девушка села за письменный стол, чтобы черкнуть брату и отцу несколько строк о своём «неразумном поступке».

Она ещё долго сидела перед догорающей свечой, глядя на свои дрожащие пальцы, и всё мысленно подбадривала себя утешительными словами о храбрости, верности и благородстве. Она не стала ждать дольше, не стала проводить ещё одну ночь дома, прекрасно зная, что лишь потеряет время.

Элисон также знала, что Александр вновь приснится ей. И она будет тянуться к нему, ощущая его тепло и любовь, но, проснувшись, поймёт, что его нет рядом. И, возможно, уже никогда не будет.

***

5 июня, 1822

Англия, Дувр

Он заметил её в толпе, между торговых рядов, когда она и двое её спутников пробирались к свободному от людей месту. Торгаши и зазывалы были повсюду, их звонкие голоса заглушали шум волн и стук лодок о причал недалеко отсюда.

Одетая в мужские, широкие штаны и лёгкую курточку, а также собрав волосы под шляпой, она, видимо желала сойти за мальчишку. Но всё, что бы она ни делала – выдавало в ней девушку. Как она высматривала что-то в толпе, иногда чуть вытягивая красивую шею; как поправляла шляпу изящными пальцами; и даже куртка не скрывала её высокой груди. По крайней мере, стоило присмотреться к этой девушке, и что-то, так или иначе, притягивало к ней взгляд.

Поэтому-то он и заметил её, стоя у лавки продавца рыбы. Он сразу же догадался, что девчонка не из простушек. Она держалась стойко, отстранённо, когда прохожие иногда задевали её локтями. Двое здоровенных парней шли рядом, словно оттесняя её от остальных. Видимо, защищали, а она могла позволить себе такую охрану.

Быстро натянув перчатки на руки, он поспешил за этой троицей, а когда догнал, постарался держаться достаточно близко, чтобы оставаться для них незаметным. Петляя рядом примерно полчаса, он выяснил, что девчонка искала какого-то парня, но весьма неудачно.

Судя по тому, как она озиралась по сторонам, иногда морщила свой носик от неприятного запаха и заламывала руки, девчонка была растеряна. Когда она вместе со своими спутниками покинула рынок, он последовал за ними через узкие грязные улочки порта. Желание взять её, взять именно эту девчонку полностью захватило его, став едва ли не сравнимым с одержимостью. А ведь такого ещё не было! На ходу продумывая каждый последующий шаг, взвешивая все за и против, он решился на похищение.

Вечером он проследил за одним из её сопровождающих до местного постоялого дома. Он даже нашёл окно её комнаты, и долго глядел в это окно, где тускло горела свеча, и был заметен тонкий силуэт девушки. Ему ничего не стоило пройти мимо спящего охранника, когда луна скрылась за облаками. Только скрип деревянных ступеней, ведших наверх, к жилым комнатам, мог выдать его, но он был очень осторожным.

К его же тихой радости, спутники девушки не охраняли её круглосуточно. И, войдя в комнату, он увидел её, лежащую на заправленной, узкой постели, полностью одетую и изнемождённую. Он долго всматривался в её бледное личико, обрамлённое длинными спутанными волосами тёмно-каштанового цвета. Что-то было в этой одинокой девчонке такое, что приводило его в восторг. Да, именно её он выбрал, и выбрал правильно.

Он стоял и смотрел на неё, пока она не забормотала во сне, затем вдруг открыла глаза. И прежде, чем закричать, она долгие несколько мгновений смотрела на него с ужасом в карих глазах. Но и вскрикнуть она не успела – онмигом очутился рядом с ней, зажал ей рукой рот, затем сдёрнул с постели, швырнув девушку на пол, как тряпичную куклу. Ему в этот раз очень повезло – она упала, ударившись головой, и тут же потеряла сознание.

Она тяжело дышала, пока он завязывал её руки и ноги и пока взваливал безвольное тело на плечо. Оставалось лишь выйти из этой гостиницы незаметным. Он был слишком хорош в похищении молоденьких женщин, всегда так хорош, что его не могли поймать. А этих бедных девушек уже никогда не находили.

***

Франция, Гавр

3 дня спустя

День был уже в самом разгаре, когда Элисон очнулась. Перетерпев головную боль – тупую и резкую – она села и поняла, что лежала на довольно узкой, деревянной скамье. Осмотрев себя, девушка поняла, что её жакет и походные сапоги пропали.

Она смутно помнила последние события: прибытие в порт Дувр, долгие хождения по его улицам, расспросы прохожих вместе с сэрами Стивеном и Генри, её спутниками. Затем возвращение в гостиницу, а дальше... ничего. Теперь же она находилась в небольшой комнатке, больше похожей на тюремную камеру без мебели, лишь эта скамья да грубо сколоченный стул рядом.

Под низким потолком находилось узкое окошко с толстой решёткой на нём. Элисон вскочила на ноги, тяжко дыша и терпя боль, приподнялась на цыпочках и вцепилась руками в решётки. С улицы слышались приглушённые голоса мужчин. Поняв, что дёргать решётку – бесполезно, девушка закричала, зовя на помощь, но тут же её застал врасплох тихий, женский голос, донесшийся откуда-то из угла камеры:

– Не стоит. Поверь мне, если тебя здесь услышат, будет только хуже.

Элисон обернулась, прижавшись к холодному камню стены, и увидела высокую, молодую женщину, на вид которой было не больше двадцати пяти лет. Одета она была в самые настоящие лохмотья – разорванную по бокам длинную юбку да серую рубашку с заплатанным корсетом вокруг талии. Русые, кудрявые волосы этой женщины были собраны на макушке какой-то лентой. Она также была босая.

– Не бойся, – произнесла она, всматриваясь в Элисон чистыми, голубыми глазами. – Я тебя не обижу.

– Где мы находимся? И что происходит?

– Ты в Нормандии, в Гавре... Англичанка, верно?

– Верно, – ответила Элисон, прижимая руки к груди. – Как... я не понимаю, что произошло.

– Тебя похитили, – сказала женщина так, словно это было чем-то обыденным. – Со мной произошло то же самое три недели назад. Меня хотели продать здесь, но решили дождаться ещё одной для лучшей торговли... Видимо, теперь не так долго ждать осталось.

– Похитили? Но почему? И что значит, продать?

Элисон будто обезумевшая смотрела на свою собеседницу, всё ещё пребывая в шоке, не веря в то, что случилось.

– А то и значит, – женщина вздохнула и, пройдя через всю комнатку, опустилась на скамью. – Нас похитили, чтобы продать. Как рабынь.

– Но кто, чёрт возьми?!

– Насколько я понимаю, просто французские пираты. Ради добычи.

Элисон сжала голову руками и на несколько минут замолчала, согнувшись над полом. Мысли ещё путались в голове, и она убеждала себя, что всё это – лишь дурацкий сон, и не более. Но, открыв глаза, вновь обнаружила себя в этой грязной камере, рядом со светловолосой женщиной.

– Эй! Кто-нибудь! – закричала Элисон, что было мочи. – Помогите! Умоляю, на помощь!!!

– Первые три дня я тоже думала, что докричусь, – отозвалась сокамерница всё тем же тихим, спокойным голосом. – Я даже убежать пыталась. Выбралась на улицу к высоким воротам. Но меня поймали. И с тех пор я больше не пыталась сбежать. Вот, что они сделали со мной, чтобы я даже не задумывалась об этом...

Она вытянула левую руку на свет, проникавший сюда через прутья решётки, и Элисон увидела, что у неё не хватает одного пальца, точнее, мизинца.

– О, боже мой!

Девушка закрыла ладонью рот и медленно опустилась на скамейку рядом. Она всё не могла оторвать взгляда от этой тоненькой, изувеченной руки.

– Поэтому я прошу тебя, больше не кричи. Если будешь делать, как они скажут, останешься в живых. Ты миленькая, тебя не станут портить, если... Просто будь сильной. Как тебя зовут?

– Элисон Ривз, – ответила девушка, едва сдерживая слёзы.

– Меня зовут Агата, я из Руа́на ... Нет, только не плачь, прошу! Верь мне, если будешь слушаться их, то...

Она не договорила, ибо обе девушки услышали скрип ключа в замочной скважине, затем тяжёлая, обитая железом дверь открылась, и в камеру вошёл невысокий, широкоплечий мужчина. Он прошёл вперёд, шелестя подолом длинного плаща по полу, и, взглянув ему в лицо, Элисон беззвучно ахнула: её напугала повязка на его правом, скорее всего, отсутствующем, глазу.

– Это он. Похититель, – прошипела Агата со злобой, глядя на вошедшего исподлобья. – Из-за него мы тут.

Лукаво улыбаясь, мужчина произнёс что-то по-французски и кивнул ей.

– Он говорит, что рад видеть тебя в сознании, – перевела Агата неохотно.

Элисон продолжала сидеть на месте неподвижно, словно онемев от страха, от негодования, от всего этого кошмара. Пока похититель говорил, иногда прерываясь, Агата тихо переводила:

– Говорит, что нас купили, и сегодня ночью отправят в какой-то дом... Говорит, нас купил хозяин дома.

Женщина прервалась, резко и грубо сказав что-то на французском. Похититель, не прекращая улыбаться, всё же жёстко ответил, и Агата тут же присмирела:

– Говорит, что за непослушанье нас могут выпороть... Он говорит, что нас никто не найдёт. Сбежать будет невозможно... Говорит, что за нас хорошо заплатили...

Не сдержавшись, она заплакала – тихо, почти беззвучно – ссутулившись и спрятав лицо в ладонях. Тогда Элисон вскочила со своего места и гневно взглянула на одноглазого:

– Что бы вы там себе ни думали, я – не чья-то вещь! Я не стану подчиняться. И я вас не боюсь, ясно?

Похититель очень долго и внимательно смотрел на неё, выражение его лица становилось всё суровее. Затем он вновь заговорил, а Агата, после минутного молчания, перевела:

– Он сказал, если станешь перечить... он выпорет тебя и бросит своим людям, чтобы они... Эм-м-м... Говорит, сбежать ты не сможешь, потому что ты больше не принадлежишь себе.

Грубо хмыкнув, видимо, позлорадствовав над реакцией девушки, похититель ушёл. Тяжёлая дверь захлопнулась за ним, и ключ вновь скрипнул в замке. Элисон бездумно стояла и глядела в одну точку. Куда-то пропала реальность, в которой она когда-то жила: брат, отец, друзья – всё это испарилось, как дым.

– Я видела и других девушек, – заговорила Агата печально. – Но их больше нет. Увезли куда-то, как и нас увезут ночью. Мне даже страшно представить, что нас заставят делать.

– Я просто искала своего мужа, – Элисон села рядом с ней, едва касаясь плечом её плеча. – Вот я была в порту, в Дувре, а теперь... Франция! Нет, я ему не верю... Меня будут искать! Мои отец и брат сойдут с ума, когда...

– Но не здесь. Три месяца я провела в этой темнице и лишь иногда выбиралась наружу... Мне даже покончить с собой не позволили. Ты знала, что за дверью стоит их человек? Он следит, чтобы ты не могла расшибить голову о стену или ещё что-то... Мы здесь лишь товар для продажи. Живой товар.

Она опустила голову, и Элисон увидела, как её плечи вновь затряслись от плача. У девушки закружилась голова, живот забурчал от голода, и Элисон обняла себя дрожащими руками. Почти не разговаривая, обе молодые женщины просидели так до самого вечера, а когда стало совсем темно, заскрипела ржавая дверь, и двое огромных, темноволосых мужчин вошли в камеру. Девушек грубо вытолкали в плохо освещённый коридор, откуда дальше повели наружу.

С тихой радостью и болью в сердце Элисон задышала морским воздухом. Во дворе запястья девушек сцепили тяжёлыми оковами, затем посадили в закрытую, хлипкую повозку, которая повезла их по ухабистой дороге в неизвестном направлении.