Апрельское озеро

Глава 2

Июнь, 1819 год

Лондон, Гайд-парк

Мария завела Элисон в самую глубь парка, шелестя подолом юбки по невысокой траве. Она провела подругу к небольшому пруду, почти заросшему тиной; здесь находилась уже всеми забытая старая беседка, полуразвалившаяся и почерневшая от солнца. Мария почти приказала Элисон присесть на скамейку, сама же, радостно вздыхая, достала из маленького кармашка платья золотое, гравированное кольцо и протянула его подруге.

– Мария, что это? – возбуждённым шёпотом спросила девушка, разглядывая блестящее на солнце сокровище.

– Это от Дениэла! – подруга взвизгнула, сжимая кулачки, и чуть не подпрыгнула на месте. – Мы поженимся!

– Это... это же замечательно! – Элисон подскочила к ней и нежно обняла за плечи. – Как здорово! Я очень рада за вас. Я ведь знаю его уже пять лет, он очень хороший парень.

– Я так счастлива, милая, – Мария потянула подругу к скамье, и они вместе опустились на неё, касаясь друг друга плечами. – Рада, что ты одобрила мой выбор. Как и мама с папой. Через неделю он приедет в Лондон, и мы поженимся! Ты ведь придёшь, да?

– Конечно! Я буду здесь, мне ведь некуда пока спешить.

– А ты в этом уверена? – Мария прищурилась, лукаво взглянув на подругу. – Ты ничего не хочешь мне сказать?

– О чём ты? Хм, я, кажется... Да нет, ничего, правда.

– Какая же ты врушка, Элли! Хотя это на тебя совсем не похоже. Обычно, ты мне всё рассказываешь, а тут решила потянуть до самого конца? Как это называть?

– Погоди, – Элисон помотала головой и отодвинулась от подруги. – Я не понимаю, о чём ты там пытаешься мне сказать...

– Но как же? А твоя свадьба? А твой жених? – Мария сложила руки на груди, тряхнув головой, и её кудри перекатились с плеча на спину. – Такое ощущение, что об этом знают все, кроме тебя. Нет, скажи мне, что ты просто не хотела устраивать большой праздник, я ведь пойму...

Она замолчала, увидев в глазах Элисон непонимание и даже страх. Девушка сидела рядом с ней, слегка приоткрыв рот, словно хотела что-то сказать, но не могла.

– Элли, ты в порядке? Я сказала что-то не то?

– Ты сейчас сказала очень странную вещь, – спокойным голосом произнесла Элисон. – О какой свадьбе ты говоришь? Чей жених?

– Ах, так ты в самом деле не знаешь! – Мария растерянно посмотрела куда-то в сторону, прикрыв ладошкой рот. – Значит, это всё было без твоего согласия оговорено!

– Ну-ка, расскажи мне, что было оговорено, – Элисон поморщилась, когда яркий луч солнца коснулся её лица. Она села удобней, подогнув правую ногу, и поправила платье.

– Прошлым летом... Когда я уезжала домой... – начала сбивчиво Мария. Она огляделась, убедившись, что никого нет рядом. – В общем, за несколько дней до этого папа пообщался с неким мистером Ривзом, который проболтался, что его сын скоро женится. Каково же было моё удивление, когда папа назвал мне твоё имя! Я думала, что ты знаешь... Я так долго ждала, когда ты мне об этом расскажешь. Я ещё думала, какой странный у тебя выбор... Но это ведь не так важно, если вы так хотите пожениться...

– Мария, пойми. Это какая-то ошибка! Я замуж не выхожу! Я не знаю никакого Ривза, и уж тем более его сына.

– О, как это, не знаешь? – девушка лениво махнула рукой. – Помнишь, пару лет назад весь пансион болтал о неком парне, по имени Александр Ривз? Словно, он наёмный убийца, посланец самого короля Георга Третьего! Какие-то слухи были... Жуть, да и только. Мы тоже это обсуждали.

– Да, кажется, припоминаю...

– Вот я и подумала, зачем тебе такой нужен? Он к тому же старый для тебя!

Элисон вскочила с места, да так резко, что её подруга чуть не свалилась со скамьи.

– Нет, нет... Это какая-то ошибка... Твой отец, наверное, ошибся. Ты уверена, что та невеста – это я?

– Да, уверена, папа так и сказал. Он бы меня обманывать не стал. Он ещё был зол на этого графа Ривза, мол, тот рассказывал о помолвке сына всем, кому ни по́падя! И жутко гордился этим. Станут родственниками с самим лордом Шеффилдом...

– За три года до смерти мамы, отец восстановил наше состояние за счёт рудников на севере, – говорила Элисон уже сама себе, не глядя на Марию. – А значит, и приданое будет стоящим... Боже мой... Они меня купили!

Девушка медленно опустилась на колени прямо на влажную от вчерашнего дождя траву. Она чувствовала какую-то давящую пустоту внутри себя. Так плохо ей не было с тех пор, как её мать положили в гроб и похоронили на кладбище, недалеко от их замка в Портсмуте. Осознание того, что отец отдал её кому-то, даже не предупредив её саму, медленно пожирало изнутри. Ей так сильно хотелось закричать от боли, от того, что её предали, променяли! Но почему-то не получилось...

Элисон ощутила тёплую ладонь Марии на своём плече: подруга села рядом с ней, погладила по сбившимся от ветра волосам и шёпотом проговорила:

– Мне так жаль, милая. А я тут о своей свадьбе весело щебетала! Прости, что принесла тебе такую новость. Я не знала.

– Ты не виновата, – ответила Элисон, сдерживая слёзы. – Я просто не понимаю... Почему отец так поступил? Какая ему от этого выгода? И почему именно этот... как его там... Александр?

– Понятия не имею!

– Твой отец ещё что-нибудь рассказывал?

– Ривз говорил про дату... Но я её не помню... Просто когда тебе должно было исполниться восемнадцать...

– Всё ясно! – Элисон поднялась с земли, стряхнув с ткани юбки росу, и Мария поднялась за ней. – Меня купила эта чёртова, сумасшедшая семейка... Мне больше неинтересно, что послужило этому причиной. Я буду жить так, как хотела. Я уеду в Уэльс, у меня остались деньги... Я найду там работу, куплю дом. А может быть, даже выйду там замуж...

– Но Элли! Ты же обещана другому! И... что твой отец скажет?

– Наплевать я хотела на всех, – девушка сжала пальчики в кулаки. – Уеду завтра ночью. Чтобы никто не догадался, не заметил... И Мария... Никому не говори об этом, хорошо?

Подруга молчала, глядя на неё наивными, голубыми глазами, и Элисон начала волноваться, что всё может пойти не так, как она решила.

– Слушай, ты обязана мне помочь, – она взяла Марию за руку. – Просто никому не говори, куда я поеду. Словно и нет меня.

– А может, ты всё же останешься? Поговоришь с отцом, всё объяснишь ему...

– Нет, так не пойдёт. Сейчас я слишком зла и... Не смогу даже взглянуть на него.

– Но может быть этот Александр не так уж и плох? Может, вы поженитесь, и он тебе понравится?

– Не говори ерунды! Я его никогда не видела, я его не знаю. После того, как они всё это спланировали без меня, без моего согласия... я не хочу его знать! А слава его отца и его самого заставляет каждого доброго человека дрожать от страха, разве не так? Я лучше умру, чем соглашусь. Поэтому, я прошу тебя здесь и сейчас! Поклянись, что никому не скажешь!

Мария шмыгнула носом, стёрла с розовой щеки слезу и, в конце концов, обняла подругу.

– Хорошо. Никому не скажу, куда ты уехала. Но потом пришли о себе весточку, что ты добралась!

– Если только ты будешь осторожна с письмом.

– Обещаю, милая!

Подавленные и уставшие девушки вернулись в пансион. Они дождались позднего вечера; когда всё здание и его обитатели погрузились в сон, Элисон с подругой вышли наружу через задний двор школы. План девушки провалился бы, если б конюшни, расположенные рядом с пансионом, оказались совершенно пустыми. Элисон услышала ржание и топот копыт о деревянный пол: одна лошадь, всё же, стояла в своём стойле.

– Это Рыцарь! – прошептала Мария, подходя ближе к чёрному коню. – Он принадлежит директору! Знаешь, что будет, когда утром его не обнаружат? Они всё равно поедут за тобой!

– Я знаю, знаю! Я отправлюсь сначала в Сент-Олбанс, он ближе всего! А оттуда уже в Честер через Стратфорд. Я их запутаю, – шёпотом отвечала ей подруга. – Ну, попробую, по крайней мере.

Элисон запахнула свой длинный плащ грязно-зелёного цвета и накинула на голову капюшон. Мария беспокойно озиралась по сторонам, держа в дрожащей руке свечу. Беглянка уже забралась на спину коня, примериваясь к седлу, предназначенному явно не для женщины. Но Элисон было всё равно, она управилась бы с любой лошадью.

– Послушай, Элли... Ещё не поздно всё отменить!

– Извини меня, – прошептала Элисон. – Я не останусь. Отдай мне мою сумку и попрощаемся.

Мария подала подруге небольшую, довольно лёгкую кожаную сумку, куда девушка скинула самое необходимое накануне побега. Конь заволновался, начал размахивать хвостом, и Элисон поняла: больше ждать нельзя, иначе их услышат, а тогда достанется и Марии тоже.

– Я благодарна тебе, дорогая... Ты рассказала мне обо всём этом до того, как моя жизнь превратилась бы в кошмар. Мы ещё увидимся, я обещаю...

Элисон дёрнула поводья, приглушённо вскрикнула, и Рыцарь сорвался с места. Ворота заранее были открыты, через них девушка провела коня и пустила его галопом по улице. Мария слизывала солёные слезы с губ, прислушиваясь к удаляющимся громким стукам копыт по тротуару. Она всхлипнула, закрывая глаза: последнее, что она разглядела в темноте конюшни – это белоснежная ткань платья Элисон, едва видимая из-под плаща.

***

Девушка не верила своему везению: за три часа, ещё до восхода солнца, она доехала до первого крупного города после Лондона, не встретив на пути ни души. Рассвет только зарделся над горизонтом, когда Элисон приехала в Стратфорд. Известный как родина самого Уильяма Шекспира, опрятный и спокойный городок только-только размыкал глаза, а Элисон всё никак не могла налюбоваться маленькими, аккуратными зданиями, чистыми улицами, и она даже не сомневалась, что Стратфорд будет таким. Родина её любимого поэта просто не могла разочаровать её.

Элисон практически не устала за время дороги, как и её конь; она частенько похлопывала его по массивной шее, успокаивая и ласково сообщая, что им ещё долго вместе путешествовать. К полудню, когда Элисон доехала до окраины городка, восторг её поубавился. Она стала размышлять о том, как ей поступить дальше: она доберётся до Уэльса, и очень скоро, но куда ей там идти? К кому обратиться? Где искать дом, в котором она сможет провести хоть какое-то время? Она всё думала и думала, идеи вдруг испарились, а желание показать свою независимость от отца слабело с каждым часом. Погода портилась, накрапывал мелкий дождь, что, несомненно, заставляло Элисон глубже погружаться в мрачные раздумья.

Прошло всего два часа, как девушка выехала к окраине Стратфорда: здесь не было ничего кроме проложенной каретами широкой дороги, редкого леса по правую сторону да голого поля слева. Элисон пустила коня шагом; она всматривалась в уже затянутый тучами горизонт, приподнимая намокший от дождя капюшон, как вдруг из-за деревьев прямо на дорогу выскочили двое неизвестных в чёрных, испачканных грязью костюмах. Они преградили собой путь, замахали руками, отчего перепуганный конь вскочил на дыбы. Элисон повезло: она ухватилась за его гриву, поэтому не свалилась на землю. Девушка тут же выпрямилась в седле, оглядев, как она подумала с самого начала, нахальных разбойников. Но эти двое не были похожи на таковых, их костюмы отличались крепким и довольно богатым покроем.

Элисон дёрнула поводья на себя, очень резко и быстро; Рыцарь уже было рванулся вперёд меж двух напавших, но один из них подскочил к коню сбоку и выдернул поводья из рук девушки. Теперь её возмущению просто не было предела: она посмотрела вниз на наглеца, самодовольно хмыкнула и пнула его в плечо сапогом. Мужчина, которому на вид было не больше тридцати лет, как и его другу, дёрнулся назад, хватаясь за ушибленное плечо. В этот момент Элисон готова была вновь сорваться с места. Ещё секунда, и она пустила бы коня вперёд, не обращая внимания на второго нападавшего, но в нескольких футах от дороги прогремел выстрел. Конь возмущённо затанцевал на месте, но Элисон удалось его успокоить. Она больше была заинтересована другим молодым и довольно симпатичным человеком, который, как и его спутники, вышел на дорогу из леса. В правой руке он держал новёхонький револьвер.

– Я бы посоветовал вам не размахивать так вашими ножками, мисс, – сказал он, подходя ближе. Его друзья уже держали коня под узду.

– А я бы посоветовала вам убрать ваше оружие подальше, – ответила Элисон, глядя на него сверху. – А вашим друзьям-разбойникам – отпустить меня и дать спокойно проехать.

– Разбойникам? – мужчина удивлённо посмотрел на неё, затем на своих спутников, и вся троица залилась громким смехом. – Нет, мисс, ну какие же мы разбойники? – продолжал он, просмеявшись. – А знаете, у вас невероятно прелестный голос...

– Тогда чего вам от меня нужно, джентльмены?

– А вот это уже другой разговор, – лукавая улыбка озарило загорелое лицо мужчины; он протянул Элисон руку, ожидая, что она разрешит ему поцеловать свою. – Меня зовут Уильям Кэллис. А вы у нас, значит, мисс Шеффилд.

– Вы меня знаете? – Элисон так и не подала ему руку, и мужчине пришлось с этим смириться.

– О, да, я знаю вас. Мы с товарищами следим за вами уже почти месяц. Было гораздо удобней наблюдать за вами, пока вы были в пансионе, и, казалось, вот-вот нашей миссии настанет конец, как вдруг вы неожиданно решаете сбежать оттуда...

– Миссия? Что за миссия? Зачем следить за мной?

– Многовато вопросов на первый раз, дорогуша, – буркнул его друг, которого Элисон ударила в плечо ногой. – Нам тут не очень комфортно под дождём в грязи распинаться...

– Ничего, она имеет право знать, – Уильям заулыбался снова. – По поручению нашего хорошего друга графа Ривза мы наблюдали за вами все эти недели, дабы убедиться, что вы живёте в достатке, что вы в безопасности и вскоре спокойно сможете вернуться домой.

– К чему такая забота от человека, которого я совершенно не знаю? – спокойно спросила девушка, заранее предугадывая ответ.

– На следующей неделе вы должны выйти замуж за его сына, а по совместительству, ещё и моего лучшего друга – Александра Ривза, – ответил Кэллис. Голос его больше не звучал нахально и дерзко.

Уильям видел, как побледнело личико Элисон, как крепко сжались её пальцы, удерживающие поводья. Как он и предполагал, она расстроена. Она узнала о сделке, это и послужило причиной её побега. Из-за этого ему с друзьями пришлось догонять её всё утро и последующие несколько часов. Он уже стал жалеть её и даже восхищаться её упорством, пусть и бестолковым. Но, как рассказывал ему граф Ривз, девчонка – всего лишь член семьи трусов и обманщиков, коими являлись Шеффилды. Она и её приданое – плата за их молчание. А молчание, как известно, дороже золота.

– Слушайте, – начал Уильям, гладя рукой мокрую от дождя шею Рыцаря. – Знаю, что вы думаете: всё это так неожиданно и неприятно, я понимаю. Но вы не знаете всех нюансов, мисс. Вам рано так распоряжаться своей жизнью, это всё равно, что в омут с головой! Куда вы собирались ехать? И что бы вы делали в незнакомом месте? А если бы по дороге на вас напали настоящие разбойники? Вы так непредусмотрительны. Но, должен признаться, вы нас удивили своей выходкой. А сейчас я прошу вас вернуться с нами в Портсмут. Граф Ривз и ваш отец вас ждут для серьёзного разговора, там вы всё узнаете.

– А если я скажу... нет?

– Я обязан вернуть вас. Поэтому, против вашей воли или же с вашим согласием... Я это сделаю. Но без него получится дольше.

Элисон глубоко вздохнула и разжала затёкшие, замерзшие пальцы. Она вымоталась, промокла, даже под этим плащом, а желание продолжать путешествие пропало лишь потому, что этот мужчина был прав: она ничего толком не обдумала, разозлилась, конечно, имея на это полное право. И всё же... Она так сильно рисковала. В конце концов, Кэллис заявил, что без неё не вернётся, а значит, она от него точно никуда не денется.

– Хорошо, – ответила она охрипшим голосом. – Я поеду с вами обратно. Но не потому, что я согласна на свадьбу. Я хочу выяснить причину тому, почему мой отец оказался вовлечён в связь с этим вашим графом.

– Как скажете, мисс.

Своих лошадей они оставили неподалёку от того места, где догнали Элисон. До Портсмута они добирались остаток дня, и была уже глубокая ночь, когда Элисон переступила порог родного дома.

И вот она сидит в маленькой, уютной гостиной, в сухой одежде, и бездумно смотрит куда-то вперёд. За руку её держит старая нянька, то и дело пытающаяся хоть как-то приободрить воспитанницу. Карла гладит девушку по распутанным, ещё влажным от дождя волосам и ласково шепчет слова утешения:

– Милая моя... Ангел мой, всё будет хорошо...

– Нет, – резко прерывает её Элисон и отстраняется от старухи. – Не будет! А ты ведь знала! И за все эти годы ничего мне не сказала. Вокруг меня одни предатели!

Карла молчит, едва сдерживая слёзы; а к ним уже подходит лорд Шеффилд. На его высоком лбу залегла глубокая морщина, тёмные глаза покраснели от усталости или недостатка сна.

– Элисон, зачем ты это сделала? Зачем уехала оттуда? Знаешь, что могло с тобой произойти?!

– Я разозлилась! И была расстроена, я имела право спасти себя, – девушка смотрит отцу прямо в лицо, пристально и смело.

– У нас был план, придуманный уже довольно давно! Мы хотели забрать тебя из пансиона сами, хотели спрятать! Ты всё испортила своим глупым побегом!

– Глупым? – Элисон, возмущённая его словами, вскакивает с дивана. – О, нет, папенька, на этот раз ты оказался глупее всех! Ривз заранее предугадал твои действия и послал тех троих следить за мной. Кстати, ты уже успел поблагодарить их за моё спасение или просто так отпустил? Так что с тобой или без тебя – какая разница – я бы всё равно от них не сбежала!

– Успокойся, Элисон! Мы что-нибудь придумаем... Ты права, я остался в дураках... Но мы ещё попробуем...

– Что тут делать? Ты дал обещание! За меня! Карла рассказала, что послужило тому причиной. Луис. Да, я теперь знаю. Но его нежелание пойти на службу не имело ко мне никакого отношения! Нельзя вот так распоряжаться чужой жизнью! Как можно было жертвовать моим счастьем ради сохранения высокого статуса нашей семьи?

– Я хотел как лучше, Элли. Если бы репутация Луиса пострадала, это отразилось бы на всех нас. А ты знаешь, что сделали бы с ним за отказ послужить своей стране?

– Но я не виновата, что он такой трус, и что Ривз хранит его тайну, – Элисон всхлипывает, но не плачет. Она разворачивается и убегает из гостиной по лестнице на второй этаж.

Её отец и нянька отчётливо слышат каждый её шаг, а потом и грохот захлопывающейся двери её комнаты.

***

И так равны Любви огонь

И Смерти хладная ладонь,

Но все ж Любви способен пыл

Мороз прогнать из тьмы могил.[2]

Когда Луис вошёл в комнату сестры, она сидела на своей узкой постели, свесив ноги, и отстранённо смотрела куда-то вперёд. Парень постоял у двери пару минут, затем медленно подошёл к Элисон.

– Уходи, – буркнула она, отвернувшись к окну, за которым уже чернела ночь.

– Элли, я должен тебе сказать...

– Ты уже всё сказал! Точнее, не сказал, не сделал, отчего я теперь должна страдать.

– Послушай, – Луис присел рядом на заправленную постель с ней; Элисон брезгливо подвинулась. – Я знаю, что ты обо мне думаешь: несчастный трус, которому плевать на всех, кроме себя. Это не так. Просто... Ты даже не представляешь, как там было страшно. Парни моложе, чем я, умирали там, в первых рядах... Я испугался, да! Я патриот, но... Сама мысль о том, что я, возможно, расстанусь с жизнью, приводила меня в ужас!

Луис протянул к сестре руку и погладил её дрожащими пальцами по плечу.

– Меня могли убить, Элли. У них и по сей день есть право зашвырнуть меня в тюрьму. Но если Ривз получит то, чего хочет, этого никогда не случится... Я не прошу тебя, не умоляю быть благосклонной. Я и так благодарен тебе за всё... Знаешь, я готов понести наказание, если ты откажешься выходить замуж.

– Правда готов? – Элисон резко повернулась к нему; её влажные от слёз глаза смотрели на брата с искренним удивлением. – Ради меня пойдёшь на такое?

– Конечно, милая. Я всё решил. Завтра приедет граф Ривз... Мы скажем ему, что сделка расторгнута.

– Боже мой, Луис! – девушка бросилась на шею брату, крепко обняла его и поцеловала в щёку. – Ты и не представляешь, что это всё значит для меня!

Лицо молодого человека озарила печальная улыбка; он ничего не ответил, лишь поцеловал сестру в ответ, пожелал ей спокойной ночи, попросив, чтобы она ни о чём не волновалась, и покинул её комнату.

Элисон закрыла глаза и попыталась заснуть, но чувство тревоги не позволяло ей этого сделать. Она не могла выкинуть из головы этот взгляд своего брата, когда он пообещал всё исправить завтра. Элисон понимала, чем ему и их отцу всё это будет грозить, но, как она старалась себя успокоить, это не было её делом. Не её вина, что Луис не пошёл на войну, не её вина, что семья связалась с Ривзом. И сейчас она должна бы радоваться, что вновь обретёт статус свободной девушки. Только вот радости никакой и не было. Завтра брат пожертвует своей репутацией и, возможно, даже свободой. Казалось бы, честный обмен...

Как она ни хотела этого и ни старалась, Элисон так и не смогла заснуть. Сон как рукой сняло, она металась от одного решения проблемы к другому, но ничего толкового не выходило. Она и не заметила, как быстро наступило утро. Высохшие капли дождя на окне напоминали о её ночном возвращении домой. Элисон поднялась, кое-как поправила помятое платье, которое даже не сняла вчера, и прислушалась к шуму с первого этажа. Она всё же расслышала голоса брата и отца, но был ещё один, совсем незнакомый. Догадавшись, кому он может принадлежать, Элисон отчаянно застонала, хлопнула себя ладонью по лбу и со всех ног кинулась бежать из комнаты.

Спустившись по лестнице вниз, девушка увидела отца, и графа Ривза, и Луиса, сложившего руки на груди и мрачно наблюдавшего за ними. Элисон ожидала увидеть здесь кое-кого ещё, но, судя по всему, он не удостоил их сегодня своим вниманием.

– А вот и наша прелестная невеста! – радостно воскликнул граф, подойдя к ней. Мужчина поцеловал её руку, и Элисон сумела получше его рассмотреть. И сложно было разгадать что-то за его тёмными глазами.

– Хорошо, что ты здесь, Элли, – сказал Луис и, глубоко вздохнув, продолжил: – Мистер Ривз, мы хотим вам что-то сказать...

Девушка обратила растерянный взор к брату; у неё перехватило дыхание от осознания того, что он сейчас сделает. Скажет, и всё будет кончено. Ей пришлось перебить его, чтобы не стало слишком поздно:

– Мы лишь хотели сказать... Я хотела сообщить, что я согласна на все ваши условия. Свадьба будет... я согласна.

– Что ж, это просто замечательно, просто прекрасно! – ответил граф, не заметив удивлённого взгляда Шеффилда старшего и не менее удивлённого Луиса. – А мы тут как раз закончили обсуждать некоторые детали, – Ривз повернулся к её отцу. – Готовьтесь, у вас есть три дня.

Он откланялся, нахально разглядывая Элисон, затем развернулся и покинул гостиную. Луис подошёл к сестре, схватил за руку и заставил посмотреть ему в лицо.

– Ты что сделала? Мы же договорились, я бы точно сказал...

– Я передумала. Не хотела портить тебе всю жизнь. И потом... Мама была бы расстроена.

– Элисон! – Луис в отчаянии тряхнул головой и отвёл взгляд в сторону. – Ну зачем ты так?

– Знаешь, теперь мне кажется, что ты хотел сделать это не ради меня, а просто, чтобы показать, какой ты благородный и мужественный. Это бы означало, что ты хоть раз в жизнь сделал что-то хорошее для другого человека... А теперь... ты будешь вдвойне мне должен!

Её жёсткий, холодный тон заставил вздрогнуть даже Шеффилда старшего. Под хмурые взгляды отца и брата, она ушла к себе в комнату, гордо подняв голову. Девушка решила, что пусть лучше Луис и дальше мучается со своей совестью или её отсутствием, а она сделает то, что должна.

Три дня Элисон ни с кем не разговаривала, кроме своей старой няньки, которая пыталась дать ей различные наставления по поводу свадьбы и поведения в чужом доме; когда старуха начала говорить о первой брачной ночи, Элисон резко прервала её:

– Молчи, Карла! Мне это ни к чему...

– Но как же, ангел мой? – удивилась нянька. – Ты должна знать хотя бы то, что...

– Ничего я не хочу знать! Я не дам ему себя коснуться, ясно? Просто не позволю ему сделать это. Пусть только попробует!

– И как же долго ты будешь так себя вести?

– Если мне повезёт, пока я не умру!

Старая Карла лишь качала головой и печально вздыхала.

На четвёртый день, после полудня Элисон, одетую в простое, прямое, белое платье с широким поясом, увезли к одной из старых часовен, расположенной недалеко от берега пролива Солент. Девушка знала, что не будет ни многочисленных гостей, среди которых могли бы оказаться её подруги, ни шикарного празднества, и никакого соблюдения старинных традиций и обрядов. С другой стороны, она понимала: это всё было бы глупо, если бы эта ненавистная ей свадьба растянулась на несколько дней вперёд.

Часовня представляла собой каменное, одноэтажное здание с серыми, покрытыми у основаниям плесенью и мхом стенами. Двери как таковой там вообще не имелось, просто невысокая, узкая арка, ведшая внутрь помещения. Элисон осмотрела это место, с которого начнётся её вхождение в чужую семью, и горько усмехнулась в своих мыслях: не так она представляла идеальную свадьбу.

Погода, как это ни странно, была довольно приветливой: светило солнце, на небе не было ни облачка, ветер лишь едва колыхал траву в равнине. Лорд Шеффилд взял дочь под руку (хотя вести её к алтарю должен был именно брат, но девушка отказалась), перешагнул с ней порог часовни, и она увидела пожилого священника и троих мужчин рядом с ним. Само помещение, как оказалось, внешнему облику часовни совсем не соответствовало: здесь было чисто, светло, скамьи и алтарь находились на своих местах. Наверняка, сюда часто приходили жители окрестных деревень.

Чем ближе Элисон и её отец подходили к алтарю, тем отчётливей девушка видела присутствующих: вот сам граф Ривз, в строгом, тёмно-синем костюме; вот Уильям Кэллис, друг их семьи и, судя по его приветливой улыбке, он был бы не прочь стать другом и для невесты. Элисон взглянула на третьего, на незнакомца...

Она думала, что он гораздо старше, но казалось, он был примерно того же возраста, что и Кэллис, и даже был таким же высоким, как Уильям; стоило молодому человеку обернуться, как Элисон встретилась взглядом с его зелёными глазами и тут же поняла, почему многие называли их «дьявольскими». Он не был разодет по-особому для такого случая: на его высокой, стройной фигуре и тёмно-серый пиджак, и брюки смотрелись идеально, Элисон не могла не уделить этому внимания. Вьющиеся волосы пшеничного цвета были слегка растрёпаны, возможно, из-за ветра, или же ему просто было всё равно, как они будут выглядеть. Девушка посмотрела в его загорелое, чистое лицо, но ничего, кроме равнодушия там не нашла.

Его отец пожал Шеффилду руку, успев при этом хорошенько разглядеть Элисон. Мужчины обменялись какими-то дополнительными, незначительными фразами, затем, после на редкость короткой речи священника, молодожёны повторили друг за другом нужные клятвы, надели кольца, которые держал Уильям, и со всеми мелочами было покончено.

– Может быть, ты поцелуешь свою прекрасную жену, Алекс? – спросил Ривз старший, улыбаясь.

Это ведь было необязательно, и Элисон это понимала, но слова графа прозвучали больше как приказ, а не предложение. Этот нечестный, но хитрый ход, несомненно, должен был его позабавить. Элисон ощутила горячие слёзы, катящиеся по её щекам. Александр осторожно приподнял её голову, коснувшись пальцами её подбородка; Элисон не могла смотреть на него, не хотела: она закрыла глаза, когда он едва ощутимо поцеловал её, накрыв её дрожащие губы своими. Лорд Шеффилд, возможно, не видел её слёз и решил, что дочь всё это устраивает, потому что довольная улыбка появилась и на его лице.

Когда они все вместе покидали часовню, Элисон, утирая слёзы, клялась сама себе, что это был первый и последний раз, когда этот человек коснулся её. Он забрал у неё самый первый поцелуй, который должен был подарить ей любимый человек. Но все её представления и мечты снова были искажены...

[2] «The Sad Shepherd, or а Tale of Robin Hood» в переводе Рогова: Любовь и смерть.