Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре

ЧАСТЬ IX КУВЕЙТ Линия жизни

Исторические записки. Путешествие во времени.

Россия и Кувейт: забытые страницы истории.

Крупным планом: портреты правителей Кувейта.

Исторические записки. Название Кувейт (Эль-Кут в прошлом), произошло от арабского слова «кут», что значит «форт», отмечал в первом информационно-справочном документе, посвященном этому шейхству Арабского побережья Персидского залива (1899 г.) консул Российской империи в Багдаде А. Ф. Круглов. В случае объявления войны правитель Кувейта мог собрать в течение суток «от двух до трех тысяч вооруженных всадников на верблюдах» (1).

Арабы Кувейта, сообщал А. Круглов, пиратством не занимались. Главной сферой их деятельности была торговля. «Кувейтские моряки выделялись отвагой, ловкостью, верностью данному слову и принятым на себя обязательствам» (2). Жили кувейтцы морем, писал российский консул в Басре А. А. Адамов в своем интереснейшем сочинении «Ирак Арабский. Бассорский вилайэт в его прошлом и настоящем», и считались «одними из самых отважных моряков на всем Персидском заливе». Парусники их можно было встретить и в Бомбее, и в других портах Индии, куда они отправлялись за рисом, «тиковым деревом для постройки судов на собственных верфях» и другими товарами. Помимо каботажной торговли и рыболовства, кувейтские племена принимали «деятельное участие в ежегодной жемчужной ловле у Бахрейнского архипелага», а некоторые из них — даже на Цейлоне и в Красном море (3).

Кувейту принадлежало важное место в системе региональной торговли. По мнению А. Адамова, Кувейт являлся «главным портом Внутренней Аравии». Почти ежедневно «караваны с разным товаром уходили из Кувейта в Неджд и Хаиль». Осуществлялась через Кувейт и поставка во Внутреннюю Аравию контрабандных грузов, в частности оружия. В 1899 г., например, в «арсенале шейха Кувейта» насчитывалось, по сведениям российских дипломатов, около 10 тыс. ружей (4).

Племена Кувейта, информировал Министерство иностранных дел российский консул в Багдаде А. Круглов, чувствовали себя под управлением своего шейха достаточно хорошо. Он умел неплохо лавировать во взаимоотношениях и с турками, и с ваххабитами, и с англичанами, склонявшими шейха Мубарака «отдаться под покровительство Британской короны». «В продолжение всего XIX столетия вожди этого маленького государства, опираясь то на ваххабитов для отпора туркам, то на турок для предотвращения опасности со стороны ваххабитов, искусной политикой сумели оградить свою независимость от поползновений обоих этих могущественных сил». Устояли они и от притязаний персов. Достаточно ловко долгое время уходили и из-под давления англичан. Отзывчивость и внимание правящей династии к людям, подчеркивал А. Круглов, «отеческий характер по отношению ко всем обитавшим на территории Кувейта племенам», привлекали в земли этого шейхства многие соседние племена, искавшие «покоя и безопасности» (5).

Документы Архива внешней политики Российской империи свидетельствуют, что за помощь, оказанную в 1870–1871 гг. семейством Аль Сабах багдадскому вали Мидхаду-паше при занятии Турцией Катара и провинции Эль-Хаса, что на северо-востоке Арабского побережья Персидского залива, шейху Кувейта, ’Абдалле Аль Сабаху, «турки пожаловали титул каймакама, то есть турецкого вицегубернатора». Более того «правитель Кувейта с братьями получили подтверждение прав на владение громадными садами финиковых пальм на правом берегу р. Шатт-эль-Араб, что в 5–6 часах езды от Басры» (6).

В 1892 г., после смерти шейха ’Абдаллы, правителем Кувейта стал шейх Мухаммад ибн Сабах (правил 1892–1896). Он также был признан турками в качестве каймакама, притом не только Кувейта, но и «ряда районов на территории от Кувейта до Катара»; где — с согласия Турции — «мог распространять впредь свою юрисдикцию».

Шейха Мубарака, пришедшего к власти в Кувейте в результате дворцового переворота (17 мая 1896 г.), турки не только «подтвердили в правах каймакама», но и наградили (по представлению генерал- губернатора Басры Мухсина-паши) орденом Меджидие 2-й степени; более того, «облагодетельствовали вскоре титулом паши» (7). Проникнув во дворец правителя, рассказывает в «Очерках по истории Кувейта» В. Л. Михин, шейх Мубарак со своими сыновьями Джабиром и Салимом, и семью бедуинами разоружили стражу и физически расправились над шейхом Мухаммадом, братом шейха Мубарака, прямо в его спальне (8).

Шейх Мубарак, отмечал консул А. Круглов, искусно использовал в его отношениях с турками, в этой «дружбе сквозь зубы», женитьбу своей родственницы на вице-губернаторе Басры Раджабе-эфенди. Обладая талантом переговорщика, еще при дяде своем, ’Аб- далле Аль Сабахе, «служил для турецких властей в Аравии специальным агентом-посредником в сношениях с племенами», в том числе с «правителями крайне важных для Турции шейхств Прибрежной Аравии», таких, к примеру, как Бахрейн (9).

Шейх Мубарак, по отзывам встречавшегося с ним известного уже читателю профессора Н. В. Богоявленского (1902 г.), был «умным, интересным человеком и тонким восточным дипломатом», ловко лавировавшим между своими врагами и остававшимся независимым. Шейх Мубарак, к слову, — это седьмой эмир Кувейта из династии Аль Сабах (интересный факт: цифра семь у арабов Аравии — счастливая; даже имя ребенку аравийцы дают на седьмой день после рождения).

Переход Кувейта из рук персов под власть арабских племен датируется началом XVII столетия. Кувейт, как самостоятельное княжество в Восточной Аравии, активно участвовал в региональных делах, торговых и политических. На это указывают, в частности, дошедшие до наших дней хроники тех далеких времен. В них говорится о том, что в 1730 г., когда имам Омана обратился к шейху Кувейта с просьбой о предоставлении помощи в борьбе против португальцев, кувейтцы незамедлительно снарядили в Маскат два судна с оружием и амуницией (10).

Путешествие во времени. Тремя главными семейнородовыми кланами племени ал-’утуб, отделившегося от племенного союза ’анза и переселившегося из Северной Аравии в Кувейт (1716 г.), историки называют Аль Сабах, Аль Халифа и Аль Джала- хима. Со временем, сообщал консул А. Круглов, «в Кувейте остался проживать род Сабахов, заложивший княжество Кувейт»; два других «отодвинулись к Бахрейну» (11). Шейх Сабах ибн Джабир Аль Сабах, родоначальник династии Аль Сабах и основатель эмирата Кувейт пришел к власти на волне острой межплеменной борьбы, развернувшейся в Кувейте после смерти шейха Сулаймана, последнего владыки из династии Аль Хамид, правившей землями Кувейта с 1669 по 1756 гг.

Кувейтяне, доносил А. Круглов, «дорожат своей свободой»; они готовы к тому, чтобы «отстаивать ее с оружием в руках». Шейх Мубарак «в управлении Кувейтом от турок самостоятелен», «строго следит за всем, что творится не только в его владениях, но и далеко кругом». И очень «заботиться о том, чтобы иностранные агенты не свили у него гнезда». Один из таких агентов, индус по происхождению, уличенный в «политической переписке», был «немедленно выслан за пределы Кувейта» (12)

В Кувейте, докладывал А. Круглов, «существует лишь одно лицо, носящее феску, — карантинный чиновник, выполняющий заодно обязанности турецкого шпиона». Явных «признаков подчинения» туркам или англичанам там нет. Турецкий флаг, развивающийся иногда над дворцом Мубарака, он «волен и не поднимать». «Жители Кувейта настолько привыкли к самостоятельности, что на вопрос, есть ли в городе иностранцы, отвечают: есть человек 15 турецкоподдан- ных, да несколько персов».

Переход Кувейта в руки англичан, чего они так добиваются, резюмировал А. Круглов, «с точки зрения наших непосредственных интересов в бассейне Персидского залива, представлялся бы крайне нежелательным». Это стало бы «важным шагом бриттов» в направлении «расширения сферы их влияния в Аравии». Такое развитие событий дало бы Британской империи реальную возможность для того, чтобы «приблизиться к исполнению своей заветной мечты о превращении Персидского залива в Mare clausum (Закрытое море)» (13).

Шейх Мубарак, отмечается в одном из документов Архива внешней политики Российской империи за 1904 г., соблюдал все приличия статуса «лояльного вассала Турции», отведенного ему Константинополем. И едва бы решился нарушить сложившиеся отношения с Портой, «если бы последняя не задалась мыслью усилить воздействие Турции на Кувейт» в целях превратить «свою номинальную власть в Кувейте — в реальную». Если бы не стала открыто вмешиваться в этих целях в межплеменные розни кувейтских племен и «подстрекать против шейха Мубарака племена Джабаль Шаммара». Когда же Порта «предприняла попытку ввести в Кувейт небольшой турецкий гарнизон», а потом выслали туда «канонерскую лодку, командир коей передал Мубараку Сабаху распоряжение султана явиться в Константинополь», тогда шейх Мубарак и принял решение о переориентации на Англию (14).

В конце XIX столетия численность населения города ЭльКувейт, информировал российский консул в Басре А. Адамов, не превышала 10–12 тыс. чел. Функционировала судоверфь. Дом консула Великобритании, «оштукатуренный и окрашенный снаружи», издалека бросался в глаза «белым пятном своего фасада». Был даже «более заметен, чем дворец самого шейха», отличавшийся от других, «разбросанных вокруг построек», лишь одним — «флагштоком, да вечным присутствием у ворот нескольких оседланных коней, доставлявших во дворец гостей шейха» (15). На острове Фао действовал телеграф, установленный там англичанами (1864 г.).

Кувейт, писал А. Круглов, «слыл бойким местом торговли». Бедуины Эль-Хасы, к примеру, «пригоняли туда для обмена на финики, одежду и ружья своих овец, лошадей и коз». Многие товары попадали из Кувейта — контрабандным путем — в Неджд и Хиджаз, и даже в Багдад, «один из центров религиозно-политической жизни Арабского Востока», где, как следует из сообщений российских дипломатов, в конце XIX столетия насчитывалось 68 мечетей, 6 церквей и 22 синагоги.

Благодаря торговле, Кувейт быстро разрастался. Известный уже читателю чиновник по особым поручениям С. Сыромятников, посещавший Кувейт в 1900 г., отмечал в своем сообщении на заседании членов Общества ревнителей военных знаний, что в 1900 г. население Кувейта составляло 30 тыс. чел., а торговый флот шейхства насчитывал «200 барок от 200 до 300 тонн». Рост торговли способствовал развитию образования. Кстати, первая в истории Кувейта школа (Ал-Мубаракийа), открыла двери для детей (для мальчиков) в 1912 г. Первая школа для девочек (Ал-Шаркийа) появилась в 1936 г.

Увлекательные воспоминания о Кувейте оставил английский полковник Х. Диксон. Он был очевидцем и участником многих событий, имевших место в Прибрежной Аравии в конце XIX столетия. Занимал должность политического агента Великобритании в княжествах Восточной Аравии, а затем — политического резидента в Кувейте. Две книги Х. Диксона («Арабы пустыни», «Кувейт и его соседи»), посвященные арабам Аравии, содержат в себе много интересных сведений об обычаях и нравах народов «Острова арабов».

Россия и Кувейт: забытые страницы истории. Начало дипломатических контактов России с Кувейтом можно датировать 1896 г., когда Кувейт посетил секретарь российского консульства в Багдаде В. Ф. Машков. Начиная с 1899 г., то есть со времени прихода к власти шейха Мубарака (1896), контакты эти приобрели регулярный характер. Документы Архива внешней политики Российской империи сохранили отчеты о встречах с шейхом Мубараком русских дипломатов и командиров кораблей Военно-морского флота Российской империи, заходивших в Кувейт в период 1900–1903 гг. в рамках новой политики Санкт-Петербурга в Персидском заливе — «политики дела».

Шейх Мубарак, к которому 5 марта 1900 г. консулы А. Круглов и Г. Овсеенко прибыли на встречу вместе со старшим офицером канонерской лодки «Гиляк» лейтенантом Сарычевым (капитан судна барон Индрениус болел, и сойти на берег не смог), встречал русских гостей на улице, у ворот дворца. Всех нас, докладывал А. Круглов, поразили «умные глаза шейха». Состоявшаяся затем беседа показала, что «человеком он был проницательным», «переговорщиком изощренным», «прекрасно осведомленным о положении дел среди арабов всего Аравийского полуострова». Шейх Мубарак, по словам А. Круглова, пользовался авторитетом и влиянием среди бедуинов Аравии. Не раз предлагал им «свои услуги» для решения тех или иных вопросов, «касавшихся не только пустыни, но также и Бахрейна, и Эль-Катара», шейхов которых знал издавна, и «неоднократно посещал их прежде для улаживания разных споров» (16).

Принимали русских во дворце шейха Мубарака в лучших традициях аравийского гостеприимства. Среди огромных блюд с рисом и разными восточными сладостями на разостланном на полу ковре красовались два целиком зажаренных ягненка. Шейх Мубарак, по арабскому обычаю, разорвал мясо руками, и, разложив его по тарелкам гостей, пригласил всех присутствовавших принять участие в трапезе. В качестве подарка офицерам корабля распорядился доставить на борт «Гиляка» 30 домашних животных.

Деловая беседа, состоявшаяся после обеда на открытой веранде дворца, «проходила на глазах» офицеров находившейся в то время в кувейтской бухте английской канонерской лодки «Сфинск», непрерывно, по выражению А. Круглова, наблюдавших в бинокли за «каждым движением» русских.

Визит в Кувейт легендарного крейсера «Варяг» (9-11 декабря 1901 г.) еще больше укрепил «обаяние России» и в Кувейте, и в других шейхствах Аравии, докладывал в МИД русский консул Г. Овсеенко (работал в дипломатических миссиях в Багдаде и Бендер-Бушире; умер в Персии, в 1916 г., будучи генеральным консулом в Реште). Внушительные размеры крейсера, его величественный внешний вид, оркестр духовой музыки, впервые, к слову, зазвучавший в этих краях, и именно с борта русского корабля, приветливость матросов и доступность «Варяга» для кувейтян в целях ознакомления с ним — все это, сообщал Г. Овсеенко, «очаровало арабов». «Варяг» сделался темой «нескончаемых бесед» среди населения обоих побережий Персидского залива.

Впечатление, произведенное на жителей Кувейта, равно как и на население других портовых городов Прибрежной Аравии, канонерской лодкой «Гиляк» и крейсером «Варяг», подкрепил визит в бассейн Персидского залива крейсера 1-й категории «Аскольд» (бросил якорь в Кувейтской бухте 28 ноября 1902 г.). Численность экипажа (580 чел.), количество орудий (35) и оснащенность крейсера мощными прожекторами произвели должный эффект. Акции военной дипломатии, предпринятые кораблями Военно-морского флота России, подчеркивали в своих донесениях русские дипломаты, явились «лучшим напоминанием об истинном могуществе географически отдаленной от этого края России» (17)

Миссия в Персидский залив крейсера 2-й категории «Боярин» (февраль-март 1903 г.), посетившего и Кувейт, также принесла России неплохие политические дивиденды. Притом как в плане дальнейшего упрочения авторитета России в Кувейте и в Прибрежной Аравии в целом, так и с точки зрения налаживания прямых связей с влиятельным в Неджде (Северная Аравия) родом Аль Са’уд, в частности, шейхи которого укрывались в то время в Кувейте.

Интерес к русским на всем Арабском побережье Персидского залива после посещения его кораблями Военно-морского флота Российской империи, писал русский посланник в Тегеране П. М. Власов, ссылаясь, в том числе, на отчеты Н. В. Богоявленского о его поездках в Кувейт, на Бахрейн и в Маскат, — очень большой. Главное желание арабских шейхов, — чтобы русские, особенно их Военно-морской флот, как можно чаще посещали Персидский залив, и «сдерживали тем самым произвол инглизов».

Деятельная политика Российской империи в зоне Персидского залива не на шутку встревожила англичан. Путешествовавший недавно по Индии с научной целью коллежский асессор Н. Богоявленский, докладывал представитель России в Индии, статский советник Клемм, рассказывал, что в Бомбее агенты сыскной полиции ходили за ним буквально по пятам, «следили за каждым его шагом». Стоило ему с кем-нибудь заговорить, как филер тотчас после него подходил к тому же человеку, и дотошно расспрашивал его, о чем с ним беседовал «приехавший сааб» (господин). «Традиционный страх перед русскими», заключает Клемм, у англичан, по-видимому, не только не уменьшился, но, напротив, — усилился; в Индии это чувствуется.

Одна из малоизвестных страниц истории Кувейта и его отношений с Россией — обращение шейха Мубарака за покровительством к российскому самодержцу. «Стремясь выйти из того тревожного и беспокойного положения, в котором Кувейт, — по словам шейха Мубарака, — находился вследствие действий, с одной стороны, вероломных турок», а с другой — «докучливых англичан» с их «навязчивыми предложениями о протекторате», он попытался довести до сведения российских дипломатов «мольбу о помощи». Просил (март 1901 г.), через посредника, русского подданного Аббаса Алиева, ежегодно совершавшего из Басры поездки в Кувейт по торговым делам, передать русским консулам в Багдаде, Бендер-Бушире и Басре, «просьбу о русском покровительстве». Более того, о «готовности предоставить русским возможность принять меры, необходимые для безопасности Кувейта», а, если потребуется, то и «водрузить в этих целях русский флаг на территории Кувейта, искони принадлежащему роду Мубарака Аль Сабаха, независимому и несвязанному никакими договорами» (18).

По общему настроению шейха было видно, делился своими наблюдениями и соображениями А. Алиев с русским консулом А. Ф. Кругловым по возвращении из Кувейта, что «в случае отказа русских шейх Мубарак — при неблагоприятном для Кувейта развитии событий — обратиться за помощью к англичанам». В письме А. Ф. Круглову, переданном с А. Алиевым, правитель Кувейта писал, что «в своей стране» он «самостоятелен… и ни одно государство не вмешивается в его дела». В конце послания отмечалось, что снова, как и в 1900 г., когда во время захода в Кувейт русского корабля «Гиляк» он устно оповещал консула, что «не может обойтись без России», то и теперь, этим письмом, «умоляет обратить на него внимание». Примечательно, что, подписывая данное обращение к русскому консулу, шейх Мубарак указал свой титул («независимый правитель Кувейта»), тогда как во всех предыдущих письмах к нему ставил лишь подпись и печать (19).

Шейх Мубарак, умело, по выражению российских дипломатов, лавировавший между «турецкой Сциллой и английской Харибдой» дабы «оградить свою независимость» от «притязаний Турции» и от «покровительства Англии», не скрывал заинтересованности в России. Документы Архива внешней политики Российской империи свидетельствуют, что шейх Мубарак, «правитель умный, осторожный и фантастически предусмотрительный» (так его характеризовали русские дипломаты), «взирал на Россию как на союзника в деле отстаивания независимости Кувейта».

Решение в отношении ходатайства шейха Мубарака приняли в Санкт-Петербурге в мае 1901 г. В директиве министра иностранных дел В. Н. Ламздорфа российскому послу в Константинополе указывалось: «Благоволите передать А. Круглову, что какое бы то ни было вмешательство в кувейтское дело нежелательно ввиду неопределенности положения на месте, грозящего осложнениями» (20).

В инструкции по этому вопросу посла Российской империи в Константинополе И. А. Зиновьева консулу в Басре А. А. Адамову от 31 августа 1901 г. говорилось следующее: «Весьма вероятно, что Вам представится случай войти в сношения с кувейтским шейхом или непосредственно, или же при посредстве его доверенных лиц, проживающих в Басре.

В апреле текущего года шейх адресовал нашему генеральному консулу в Багдаде письмо, коим просил «обратить на него внимание». Согласно объяснению лица, через которого доставлено было коллежскому советнику А. Круглову означенное письмо (речь идет о русском подданном Аббасе Алиеве), шейх Мубарак Аль Сабах желал бы быть принятым под наше покровительство, но из боязни себя скомпрометировать не решился вполне ясно выказать свое желание.

Ввиду изложенных выше соображений мы лишены возможности удовлетворить такому ходатайству… но при всем том было бы нежелательно лишать шейха надежды на наше сочувствие.

На тот случай, если бы шейх пожелал узнать о результате своего ходатайства, предлагаю Вам разъяснить ему, что, пользуясь нашим влиянием в Константинополе, мы всегда будем готовы защитить его законные интересы и ходатайства перед турецким правительством, и удерживать последнее от посягательств на самостоятельность, которой пользуется ныне Кувейт. С другой стороны, мы советуем ему в его собственных интересах не портить своих отношений с Турцией, и не поддаваться внушениям англичан, ожидающих лишь благополучного случая, чтобы наложить руку на все побережье Персидского залива. Слабая Турецкая империя менее опасна для независимости арабских владетелей, нежели Англия, честолюбивые замыслы которой могут принять под влиянием обстоятельств весьма широкие размеры» (21).

Как бы то ни было, но теплые чувства шейха Мубарака в отношении России были, думается, искренними. Так их характеризовал и посещавший Кувейт (весной 1902 г.) член Императорского общества любителей естествознания и антропологии Н. В. Богоявленский. «Прибыв в Кувейт, — рассказывает он, — шейха в городе не застал. Он находился в лагере на расстоянии пяти часов езды от города. Его сын, Джабир, наследник, принял меня в высшей степени любезно. Поселил во дворце, и тотчас известил обо мне своего отца», который приехал из пустыни «специально для свидания со мной». Мало того, когда я сказал ему, что уезжаю через четыре дня, он посетил меня во второй раз, — «для того, чтобы проститься».

Во время прощальной встречи и состоявшейся в ходе нее беседы шейх, по словам Н. Богоявленского, заявил, что «считает русских за своих братьев». Очень рад, когда они бывают у него; и «всегда готов оказать им все, что в состоянии». В заключение беседы просил передать русскому генеральному консулу Г. В. Овсеенко о «пожелании состоять с ним в переписке», а также «довести до сведения Государя Императора в Петербурге», если такая возможность представится, что «он — друг русских» (22).

«Огромное впечатление» на шейха Мубарака (также, кстати, как и на правителя Бахрейна) произвела «величина России на карте земного шара». Шейх Мубарак, сообщает Н. Богоявленский, «несколько раз просил меня показать границы России, Англии и Франции. Громадные пространства России, занимающие половину Европы и Азии, произвели на шейха Мубарака прямо ошеломляющее впечатление» (23).

Много времени, говорит Н. Богоявленский, шейх Мубарак уделил во время встреч и бесед с ним расспросам о том, «где базируются русские военные суда»; «как быстро они могут прибыть в Кувейт из своей теперешней стоянки, если даст на то приказ русское правительство»; где «теперь находится русский крейсер «Варяг», посещавший Кувейт. Относительно «Варяга», отмечает в своем отчете Н. Богоявленский, «я должен заметить, что впечатление на жителей Арабского побережья Персидского залива он произвел невероятно громадное», и славу о нем они «разнесли и в те места, где он не был» (24).

Англичане внимательно следили за действиями русских в зоне Персидского залива, и «явно нервничали» в связи с «усилением обаяния России среди населения этого края», докладывали российские дипломаты. Цель, преследуемая англичанами в отношении Кувейта, была, по их мнению, вполне понятной. «Бритты осторожно, но настойчиво подготавливали почву для закрепления Кувейта, а, следовательно, и устья р. Шатт-эль-Араб за Англией» (25).

Реализовывая свои планы в отношении Кувейта и «подводя его под опеку Британии», говорится в отчетах российского консульства в Басре, «англичане не спускали глаз с шейха Мубарака». Английский консул в Кувейте, капитан Шекспир, «следил буквально за каждым шагом Мубарака», писал в записке о результатах своей поездки в Кувейт российский консул С. Тухолка (26).

Цель дипломатических замыслов России в зоне Персидского залива состояла в том, как видно из сказанного выше, чтобы, с одной стороны, «мирным способом парализовать дальнейшие своекорыстные действия англичан в крае», а с другой — «развить и укрепить русское влияние среди местного населения». И, что не менее важно, — содействовать «более широкому, насколько можно, торговоэкономическому общению» России с Южной Персией и Прибрежной Аравией (27). Факт же исключительного преобладания Великобритании в бассейне Персидского залива, подчеркивал министр иностранных дел России В. Н. Ламздорф в письме русскому послу в Константинополе И. А. Зиновьеву, «отнюдь не может почитаться достаточным основанием для… полного воздержания от действий с нашей стороны» в данном районе мира (28).

В заключение краткого очерка о Кувейте обоснованным представляется поделиться с читателем теми яркими впечатлениями, что вынес из своей поездки туда профессор Н. В. Богоявленский. День у арабов разделен на две половины, повествует он в своих заметках «По берегам Персидского залива». «Первая начинается еще задолго до восхода солнца, и продолжается часов до 10–11 утра». После чего вся жизнь в городе замирает. Закрываются базары. Все расходятся по домам, спасаясь от зноя. Вторая половина дня — после трех часов. Ближе к вечеру оживают базары, начинается бойкая торговля в лавках. Местных товаров в них мало; практически все — привозные, большей частью из Индии. Самое интересное на рынках — это люди. «Женщины, судя по грациозности мужчин, должны быть верхом грации». Но об этом «можно только догадываться», так как все они — «закрыты»; лица — «в полумасках». Щегольством у них считается длинный, тянущийся по песку «хвост платья». Рядом с женщинами играют дети, притом «совершенно голые»; тела их сплошь усеяны «болячками от укусов москитов». Неподалеку расположились мужчины, с длинными, заплетенными в косы волосами. Повсюду — масса верблюдов.

Жители Кувейта — приветливы и гостеприимны. Во дворце шейха, где я поселился, продолжает Н. Богоявленский, каждый день два рослых, атлетически сложенных галласа (раба-африканца) приносили мне обед на двух подносах. «Состоял он из громадного блюда вареного риса, которым можно было бы накормить десяток людей, жареной рыбы, вареной баранины и похлебки, приготовленной из лимона, красного перца, какого-то желтого порошка и бульона».

Описывая свою встречу с шейхом Мубараком, проходившую «на открытой площадке дворца, облитой лунным светом», Н. Богоявленский говорит, что правитель Кувейта показался ему человеком мудрым, этаким «замечательным восточным дипломатом». Очень интересовался строительством Багдадской железной дороги; «просил показать на карте ее направление», а также «путь от Бендер-Аббаса в Россию».

Во время путешествия по землям Аравии, рассказывает Н. Богоявленский, он проявлял любопытство ко всему, в том числе и к тому, что и как едят арабы. Так вот, матросы парусника, на котором он шел в Кувейт, расположившись как-то пообедать, разослали циновку, сплетенную из листьев финиковых пальм. Разложили на ней лепешки, «толщиной с лист газетной бумаги», лук, «поставили котелок с похлебкой из рыбы, с массой перца и всяких пряностей». И ни одной ложки! Интересно было посмотреть, как они справятся с этой похлебкой, замечает Н. Богоявленский. Оказалось — просто. «Каждый опускал в котелок руку и, изловив кусок рыбы, клал ее на хлеб». Затем «отрывал луку и помещал его на рыбу». Сделав из куска хлеба тюрячек (так на Руси называли выдолбленную из дерева чашу), «зачерпывал им супу и отправлял все в рот».

Свою поездку в бассейн Персидского залива Н. Богоявленский предпринял на пароходе Русского общества пароходства и торговли (РОПиТ) «Корнилов». Эта компания, информирует своего читателя Н. Богоявленский, установила — при поддержке Министерства финансов — прямую линию: Одесса — порты Персидского залива. Цель ее состояла в том, чтобы «дать возможность русским произведениям конкурировать с английскими», притом как в Южной Персии и Прибрежной Аравии, так и в Месопотамии. Суда РОПиТ совершали в бассейн Персидского залива четыре рейса в год. На борту «Корнилова» с Н. Богоявленским находились «трое представителей одной московской мануфактуры», направлявшихся в Персию, чтобы «открыть склады товаров» в Ширазе и Исфахане.

Реализовывая в бассейне Персидского залива «политику дела», Россия довольно успешно теснила из Персии Англию. Русское консульство в Бендер-Бушире, как следует из заметок Н. Богоявленского, занимало «громадный дом, принадлежавший прежде генерал- губернатору Бушира». Войска в Тегеране «находились в заведовании» русских. Солдаты, набиравшиеся в них «из тюрков и курдов», представляли собой «грозную военную силу», считаться с которой должны были и англичане.

Престиж России в бассейне Персидского залива возрос настолько, что даже пираты, по словам Н. Богоявленского, регулярно грабившие торговые суда у входа в Шатт-эль-Араб, притом все, без разбора, пароходы под русским флагом — особенно после посещения вод Персидского залива кораблями Военно-морского флота России — старались обходить стороной. Поэтому во время нашего морского перехода в Кувейт, пишет он, мы решили «обезопасить себя от пиратов», вывесив на паруснике русский флаг. Поскольку такового у капитана не оказалось, его тут же, на месте, и смастерили: из моего белого полотенца, красной чалмы состоявшего при мне переводчика и окрашенной в цвет индиго наволочки, снятой с подушки какого-то месопотамского турка, находившегося на борту нашего судна. Задумка, по выражению Н. Богоявленского, сработала; и все они спокойно добрались до Кувейта (29).

Крупным планом: портреты правителей Кувейта. После смерти шейха Мубарака (1916) Кувейтом управлял его старший сын, шейх Джабир II (1915–1917); затем — младший сын, шейх Салим I (1917–1921), отличавшийся, как сообщает в своих «Очерках по истории Кувейта» В. Л. Михин, «живым словом и хорошей памятью на стихи». Шейх Ахмад ибн Джабир Аль Сабах (правил 1921–1950), десятый по счету эмир Кувейта, был, по свидетельствам историков, страстным поклонником британского военного флота. Не раз подвергался критике со стороны крупных, националистически настроенных семейно-родовых кланов Кувейта за присвоение и растранжиривание денежных средств, поступавших от Великобритании в уплату за нефтяные концессии.

Шейх Джабир ибн Ахмад Аль Джабир Аль Сабах (1926 г. р., правил 1978–2006 гг.), тринадцатый правитель, известен своими широкими знаниями в областях арабской и английской литературы, экономики и исламского права. Заняв в 1963 г. пост заместителя премьер-министра (с сохранением портфеля министра финансов и нефти), взял курс на диверсификацию внешних связей и развитие отношений с СССР. В ноябре 1964 г. по приглашению Министерства финансов и Государственного комитета Совета Министров СССР по внешнеэкономическим связям посетил Советский Союз. Этот визит явился одним из первых послевоенных советско-заливных контактов на таком высоком уровне. Результатом его стало подписание (февраль 1965 г.) советско-кувейтского соглашения об экономическом и техническом сотрудничестве.

Будучи эмиром Кувейта (с 4 января 1978 г., под именем Джабира III, после смерти эмира Сабаха III), — прославился мудрым правлением, целевым расходованием поступлений от нефти на нужды экономического развития страны и повышения благосостояния народа, щедростью, а также пристрастием к знаниям. «Книга, — говорил он, — это лучший друг в часы досуга в уединенном уголке. Зеркало человека — его язык. Пока человек не скажет слова, до той поры его достоинства и недостатки сокрыты». «Знания — это почва разума», — цитировал эмир мудрость древних.

Обращали на себя внимание — и подтверждением тому слова автора этой книги, работавшего в советском посольстве в Кувейте и имевшего честь присутствовать на встречах и беседах эмира с совпослом, — советники и секретари шейха, люди необыкновенно яркие и неординарно мыслившие. Умный советчик, реагировал эмир на лестные характеристики в адрес начальника его канцелярии, для правителя — человек чрезвычайно важный и нужный. «Ведь огонь горит светлее, — повторял он к месту присказку предков, — когда подольешь в него масла». Главной установкой своих деяний эмир Джабир III называл благо родины и ее народа. «Ось прогресса и его цель — человек», — заявил он с трибуны ООН, принимая участие в работе 43 сессии Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре 1988 г. (шейх Джабир III был, к слову, первым из монархов Аравии, кто участвовал в работе высшего органа ООН).

Следующий эмир, шейх Саад ибн Абдалла Аль Салим Аль Сабах, правил Кувейтом девять дней: с 15 января по 24 января 2006 г.

Нынешний эмир, 15-й по счету, шейх Сабах Аль Ахмад Аль Джабир Аль Сабах (1929 г. р.), — один из самых именитых политиков современного Арабского Востока. За долгое пребывание на посту министра иностранных дел Кувейта, за ум, проницательность и способность отстаивать собственную точку зрения российские дипломаты-арабисты прозвали его «ближневосточным Громыкой». Шейх Сабах — человек необычайно работоспособный, мудрый и щедрый. Правит страной в соответствии с заветом легендарного предка, Мубарака Великого, поучавшего сыновей и внуков своих, как гласят предания, что «государство процветает при щедрости правителя, благоденствует при его правосудии и стоит твердо при его уме».

Согласно правилам престолонаследия, властвовать в Кувейте могут только потомки Мубарака Великого (правил 1896–1915): через две ветви семейно-родового клана Аль Сабах, поочередно сменяющих друг друга на троне. Первая ветвь, Аль Джабиров, — это потомки шейха Джабира Аль Мубарака, старшего сына Мубарака Великого; а вторая ветвь, Аль Салимов, — потомки другого его сына, Салима Аль Мубарака

Примечание.