Аргумент весомей пули

Глава 11

Я был жив и ехал, а не сбивал ноги, поспешая за повозками.

Это было хорошо. Но это и только это. Разве что ещё кое-какую надежду на лучшее внушали две картечницы и приданная нам в усиление полурота пластунов, а вот всё остальное было паршивей некуда.

Чем ближе мы приближались к расположению туземного полка, тем явственнее смердело порчей, и тем сильнее кружилась у меня голова. Пролившаяся с неба пакость впиталась в землю, трава местами почернела, листва скукожилась и начала опадать. Изредка на обочинах попадались изуродованные тела, а ещё навстречу тянулись пострадавшие от кровавого дождя стрельцы из числа тех, кто был способен передвигаться самостоятельно. Ими предстояло заниматься оставленным в главном лагере ученикам школы Багряных брызг, а мы безостановочно катили дальше.

Заминка случилась лишь на подъезде к позициям туземного полка. Нет, не остановили караульные — как таковых их там и не было вовсе, — просто нагнал вестовой от капитана. Одну из повозок с находившимися там тайнознатцами и десятком пластунов отрядили помогать магистру Гудимиру, ну а мне выпало возглавить вторую бригаду целителей.

Был я рад оказанному доверию? Да чёрта с два! Лишь страх угодить под трибунал удерживал от того, чтобы развернуться и рвануть прочь.

В расположении туземного полка властвовала смерть. Но не белая, тихая и спокойная, а кровавая, крикливая и зловонная. Когда б не практика у магистра Первоцвета, точно бы все потроха себе выблевал. Остальным приходилось не лучше.

В отличие от первой повозки мы вглубь позиций заезжать не стали. Быть может, и стоило бы, но Хомут проявил похвальное благоразумие и почти сразу велел сворачивать к попавшейся на глаза конюшне, выстроенной чуть наособицу от шатров и палаток.

— Им надо — вот пусть сюда раненых и тащат! — зло процедил он, сплюнул и жестом велел следовать за нами возницам трёх телег, на которых предполагалось вывозить в главный лагерь исцелённых от порчи людей.

Повозку с картечницей мы загнали во двор, после чего вывели из конюшни переживших кровавый ливень лошадей, разломали перегородки ближних ко входу стойл и расположились под крышей достаточно просторного строения.

Большую часть подчинённых Хомут привлёк к сбору поражённых порчей стрельцов, благо с собой мы привезли несколько носилок, снабжённых ремнями для фиксации раненых, но и ворота без охраны не оставил, здраво рассудив, что если позволить аборигенам бесконтрольно набиться во двор, то непременно случится давка, а то и настоящая бойня. Порча — мерзкая штука, гниющий заживо человек пойдёт на что угодно, лишь бы только поскорее исцелиться.

В мою, если так можно выразиться, бригаду вошла полудюжина тайнознатцев, а именно: Дарьян, Огнич, Червень, бритый наголо колдун из другого десятка и парочка мастеров мёртвых дел, один из которых имел склонность к белому аспекту, а другой к телесному.

Фургонщика направили командовать бойцами, таскавшими в конюшню раненых и уносившими к телегам исцелённых, а бритого наголо тайнознатца поставили проверять наших будущих пациентов на предмет перерождения. Дальше в дело вступал Дарьян: книжник либо усыплял уложенных на топчан стрельцов, либо лишал их подвижности приказом «ниц!» в случаях, когда магическая дрянь успевала вгрызться не только в плоть человека, но и в его дух. С этими бедолагами возни было вдвое больше обычного — если лечение простейших случаев ограничивалось сцеживанием крови, а избавление от порчи второй степени сложности требовало лишь известного рода сноровки, то здесь приходилось не только извлекать зловредные чары, но и устранять нанесённые ими повреждения плоти и духа.

Я в этом был полнейшим профаном, поэтому даже не пытался ничего изобразить, запечатывал ошмётки зловредных чар в ядро, которое постепенно нагревалось и покрывалось алыми разводами, и сразу отступал от топчана, предоставляя пациента заботам старших товарищей. Духолов ампутировал конечности, Червень затворял кровь, колдун с телесным аспектом залечивал те раны, которые могли привести к немедленной гибели пациентов. Мастера мёртвых дел брались пользовать лишь наиболее пострадавших от порчи стрельцов, в основе своей служивые всё же были не столь плохи — некоторые даже поднимались с топчана и ковыляли на выход самостоятельно.

Но пусть мы и работали подобно механизму первоклассных часов, раненые прибывали куда быстрее, нежели я успевал их исцелять. К тому же чем дальше, тем паршивей себя ощущал. Левый глаз слезился, скулу с той стороны ломило, о руке, которой извлекал из тел порчу, и говорить не приходилось: пальцы дрожали, а ладонь горела огнём. Ещё и шею вновь охватила удавка ожога — тянул в себя с натугой и воздух, и небесную силу.

С духом дела тоже обстояли далеко не лучшим образом. Мало-помалу эманации порчи проникали в него и отравляли, спасала меня лишь доставшаяся по наследству сопротивляемость энергии красного аспекта, но с каждым исцелённым становилось всё хуже и хуже. А стоило только закончить с одним пациентом, и пластуны немедленно укладывали на топчан следующего.

Тащат, тащат и тащат!

В первую очередь в конюшню заносили выходцев из Поднебесья — младших командиров и артиллеристов. Бившихся в судорогах сразу волокли ко мне, а впавших в забытьё или одурманенных лошадиными дозами успокоительного складывали вдоль одной из стен. К противоположной оттаскивали мертвецов. Таких тоже хватало: одни умирали ещё до того, как до них успевала дойти очередь, другим я попросту ничем не мог помочь, а кто-то оказывался слишком слаб, чтобы перенести встречу с духоловом, орудовавшим ампутационным ножом и хирургической ножовкой, а когда и собственным костяным клинком. Выволакивали из конюшни лишь живых, а вот бездыханных тел прибавлялось и прибавлялось. Отрезанных конечностей — тоже.

Меня это нервировало. И как оказалось, не одного только меня.

— Конокрад! — гаркнул Червень. — Избавь нас от мертвечины! Немедленно!

— Сейчас! — крикнул Огнич и скомандовал пластунам: — Запускайте ходячих, а сами выносите покойников!

— Надо было на улице расположиться! — отозвался от ворот бритый наголо тайнознатец.

— Не отбились бы там от страждущих-то! — хрипло выдохнул в ответ духолов и тряхнул рукой, развеивая свой костяной клинок.

Второй мёртвых дел мастер жадно глотал разинутым ртом воздух, зловоние его нисколько не смущало.

Я вытер пот с лица и спросил:

— Много их там ещё?

— Да уж немало! — заявил фургонщик. — Но по большей части аборигены остались, да и они рассасываются понемногу. Мы ж не одни тут пашем!

— Не филонь, Конокрад! Пашет он! — немедленно зацепил его плечом проходивший мимо пластун. — Помогай давай!

Фургонщик в сердцах ругнулся, но отлынивать не стал, ухватил одно из тел под мышки и потянул его к воротам, от которых уже ковылял, пошатываясь, первый из ходячих пациентов.

Увы и ах, короткая передышка подошла к концу, а у меня за это время даже голова кружиться не перестала. И ломает, ломает, так и ломает всего!

Дерьмо!

— Шевели копытами, баран! — рявкнул Червень на бледного как мел младшего урядника. — Конокрад, да помоги ты ему, не стой столбом!

— Мне разорваться, что ли? — огрызнулся фургонщик, но всё же бросил покойника и кинулся выполнять распоряжение худого тайнознатца.

Духолов пригляделся к младшему уряднику, буркнул:

— Этот точно не по моей части! — И отошёл к стойлу, где рядом с мертвецами на пол натекла лужа крови. Затянутая чёрной плесенью поверхность дрогнула, колдун чертыхнулся и окатил её струёй белого огня. — Мешки поищите, олухи, или тачку! — крикнул он пластунам. — Руки-ноги тоже унести надо!

Откуда-то издалека долетели отзвуки артиллерийской канонады, я насторожился было, но Червень успокаивающе махнул рукой.

— Далеко! Вёрст пять, не меньше!

Огнич наконец-то довёл до топчана младшего урядника туземного полка, и с ним я справился на раз-два, благо случай оказался не из сложных, а только впихнул порчу в ядро, и у ворот послышался непонятный шум.

— С дороги! — раздался командирский рык, и четвёрка до отвращения чистеньких офицеров в ещё даже не выгоревшей на солнце форме занесла в конюшню уложенного на плащ бойца.

К ним метнулся бритый тайнознатец.

— Я должен его проверить! — всполошился он и придержал-таки офицеров, после чего крикнул нам: — Порядок!

Уложенного на плащ человека тащили поручик, урядник и парочка младших командиров, пациент определённо был не из простых, и я шикнул на Огнича:

— Уведи отсюда этого!

Фургонщик помог подняться с топчана избавленному мной от порчи парню, и на его место тут же уложили плащ с новым пациентом. Я опустился на корточки к немолодому мужчине с изъеденным язвами лицом и обнаружил, что его мундир отмечают нашивки рядового артиллериста.

Какого чёрта⁈ С чего бы поручику тащить к нам полудохлого стрельца⁈

Я рывком втянул в себя небесную силу, резко вскинул голову и наткнулся взглядом на дуло короткоствольного револьвера!

Отторжение!

Грохнул выстрел, пуля угодила во вскинутую ладонь и не сумела пробить прикрывший её магический барьер, но приказ гашения отдачи я задействовать не успел, меня качнуло. Уселся на задницу и сразу завалился на спину, лишь благодаря этому избежал пинка в лицо. Внутренности опалила очередная порция небесной силы, и я прямо из положения лёжа приложил поручика огненным ударом.

Лови!

Коронный аркан расплескался оранжевым всполохом, не сумев превозмочь действие защитных чар, а вот выпущенный Дарьяном на волю приблудный дух легко обогнул магический щит и вцепился в лицо ряженого поручика зубами. Тот покатился по земле и отчаянно забился в попытке отодрать от себя уже отнюдь не бестелесную тварь — только тщетно: щупальца вонзились в затылок и плечи жертвы, хлынула кровь.

Книжник от изумления замешкался, с линии стрельбы его отшвырнул коллега. Тайнознатец с телесного цвета глазами тотчас получил в грудь сразу три пули и замертво рухнул на землю. Следом с простреленной головой повалился исцелённый мной младший урядник, а миг спустя револьвер в руке одного из нападавших взорвался ошмётками раскалённого металла — это постарался Червень. Заодно рыжеусый пластун сотворил магический щит, прикрылся им сам и загородил сбитого с ног Дарьяна. Огнич, не будь дураком, ловко сиганул через ограждение в ближайшее стойло, я тоже на земле разлёживаться не стал, перекатом ушёл в сторону и укрылся от обстрела за силовым барьером сослуживца.

Возившийся с лужей порченой крови духолов выглянул из-за перегородки, метнул в нападавших костяной шар, и — грохнуло! Осколки не сумели пробить защиту амулетов, но двух стрелков снесло с ног и вот так сразу подняться с земли они не сумели, а только их лишившийся револьвера подельник потянул из ножен пехотную саблю и сразу завалился на спину с простреленной головой. Огнич рывком рычага перезарядил карабин и вновь прицелился, но, прежде чем успел пальнуть второй раз, во дворе мигнула ослепительная вспышка и конюшню пронзил трезубец молний. Прикрывшая фургонщика перегородка взорвалась обгорелой щепой, а самого его отбросило назад. Ещё один росчерк попал в обернувшегося вихрем костяных осколков духолова, а последний угодил в магический щит Червеня и снёс его вместе с создателем — рыжеусого пластуна не просто подкинуло в воздух, но и до хруста костей приложило спиной о подпиравший крышу столб.

И будто мало того — пришли в себя сбитые взрывом костяного шара молодчики: один потянулся за оброненным револьвером, другой ринулся на Дарьяна с саблей наголо.

— Отторжение! — крикнул я, но книжник бестолково загородился растопыренной пятернёй. Зато не подкачал приблудный дух.

Тварь бросила терзать уже мёртвого поручика и перехватила нападавшего стремительным нырком в ноги. Щупальца оплели голени, страшенная пасть сомкнулась на колене, молодчик взвыл и повалился вперёд. Дарьян неловко отмахнулся и едва не обезглавил убийцу выскочившим из руки костяным клинком. Острейшее лезвие рассекло шею, перехватило гортань и вроде бы даже позвоночник — кровь так и ливанула!

Агонизирующее тело навалилось на книжника, тот под его тяжестью упал навзничь, а я метнул в уже сграбаставшего револьвер стрелка магический гарпун. Но не точно в него, а с таким расчётом, чтобы зазубренный клинок прошёл стороной. И тотчас рванул назад!

Пурпурная жила на несколько раз захлестнула шею молодчика в мундире младшего урядника, защитный амулет на его груди сыпанул искрами, свечение силового поля собралось у горла и не позволило раздавить трахею. Плевать! Заставив жгут изогнуться, я всадил зазубренный гарпун меж лопаток вскинувшего револьвер стрелка, и на сей раз перебороть прикрывавшие того защитные чары не составило никакого труда.

Сдохни!

И ряженый молодчик сдох. Вот только Дарьян до сих пор так и не спихнул с себя мёртвое тело, я остался с вражеским тайнознатцем один на один.

Беда, черти драные! Беда!

Я развеял гарпун и вновь потянул в себя небесную силу, тогда-то в конюшню и зашёл дядька в мундире урядника туземного полка. Не молодой и не старый, сказал бы даже — никакой, когда б не искрящиеся энергией глаза и оплетённые жгутами молний руки. Отмахнулся от меня этот тип в высшей степени небрежно, но даже этого скупого жеста хватило для сотворения шаровой молнии размером с голову взрослого человека.

Летит!

Отторжение помочь не могло, я приготовился перехватить атакующий аркан ударным приказом, но не успел. Сияющий шар вдруг подскочил и угодил в потолок. Рвануло! Во все стороны полетели щепки, ударная волна качнула меня и едва не завалила на землю.

Вражеский колдун оскалился, и тут же за его спиной возникла фигура вроде как поражённого одной из молний духолова.

Удар! Удар! Удар!

К магии мастер мёртвых дел прибегать не стал и трижды ткнул противника выскочившим из руки костяным клинком.

Чуть выше поясницы! Под левую лопатку! В основание затылка!

Готов!

— Во двор! — прохрипел за спиной Червень, который и отбил шаровую молнию, спутав тем карты атаковавшему меня колдуну. — Быстро!

Во двор? А что там — во дворе? Точнее — кто?

Наши? Или уже нет?

Страшно же!

Над обуглившейся загородкой загона возникла голова Огнича, а Дарьян сумел-таки отвалить с себя мёртвого убийцу, но первый ничего толком не соображал, его чёрные кудри распрямились и встали дыбом, а второй был всецело занят обузданием приблудного духа, и я чертыхнулся, бросился к выходу из конюшни, не став их ждать.

Духолов, на боку которого после удара молнии до сих пор дымилась одежда, уронил своего противника на землю и сам повалился сверху, но продолжил орудовать костяным клинком, явно вознамерившись отрезать вражескому тайнознатцу голову, поэтому, когда в полумрак конюшни заскочил незнакомый стрелец, встречать его пришлось мне.

Лови!

Я шибанул бойца в новенькой форме туземного полка своим коронным ударом, и того вышвырнуло обратно на улицу с развороченной грудной клеткой. Я метнулся следом.

Пятёрка расправившихся с пластунами ряженых нападения из конюшни никак не ожидала — они вовсю готовились к отражению штурма и, прежде чем хоть как-то отреагировали на вылетевшее во двор тело, я очередным огненным арканом смахнул с повозки возившегося с картечницей мужика. Попал точно в голову, и та взорвалась брызгами пламени и крови, а дальше ко мне подскочил Огнич.

Выстрел! Выстрел! Выстрел!

Палил фургонщик почти не целясь, ещё и слишком резко дёргал рычаг, но всё же зацепил одного и наповал уложил другого. Миг спустя в лицо вскинувшего револьвер громилы вгрызся с воем пронёсшийся по двору дух, тогда последний из пятёрки бросил на произвол судьбы раненого подельника и выскочил за ворота, только его и видели. Подранок оказался не робкого десятка и шагнул к нам с обнажённой саблей, но Дарьян тут же пробил ему руку броском костяного шипа, а Огнич приказом «ниц!» повалил на залитую кровью землю и принялся вязать запястья.

Я с облегчением перевёл дух, да только расслабляться было слишком рано. Стреляли там и тут. Стреляли решительно всюду.