Аргумент весомей пули

Глава 9

Вместо боевых нам поднесли фигу к носу. Урядник и поднёс — сразу, как только выбрались из омута, стоило лишь заикнуться об этом Огничу.

— Торгаши с приблудными духами не воюют! — отрезал он и даже не дал толком отжать мокрую одежду — лишь проверились на предмет присосавшихся к ногам пиявок, и сразу последовал приказ топать дальше.

Я досадливо чертыхнулся себе под нос. Пусть рана на левой ладони закрылась сразу, как только развеял кровавый гарпун, но оставшийся от неё рубец тускнел и рассасывался очень уж медленно, и ещё даже более неохотно отпускала меня заморозившая тело стылость. Нам бы у костерка погреться и дух перевести, ан нет — ходу, ходу, ходу!

Возвращались мы другой дорогой, что было для пластунов делом обычным — туда-обратно мне с ними ходить одним и тем же путём ещё не доводилось. В итоге сделали небольшой крюк и вышли к позициям туземного пехотного полка. Аборигены спешно расширяли лагерь, расчищая заросли и устанавливая палатки, за ними приглядывали назначенные на командные должности выходцы из Поднебесья. А вот среди артиллеристов краснокожих не оказалось вовсе, у них вкалывали рабы, земляные валы и вовсе формировал один из учеников школы Расколотой тверди.

Я тяжко вздохнул. Работёнка — не бей лежачего. Не то что у нас.

— Чую, знатная мясорубка намечается! — отметил Хомут, оглянувшись.

— Не болтай! — шикнул урядник на командира нашего десятка, а уже в лагере спросил у меня: — Духа удравшего разглядел?

— Ага, — подтвердил я.

Ну и пришлось вместо приведения себя в порядок, хлюпая мокрыми ботинками, тащиться в расположение мастеров мёртвых дел. Беспрепятственно миновав парочку караульных кадавров, мы с урядником прошли в полумрак просторного сарая. Там вовсю кипела работа: в заполненных алхимическими реагентами чанах отмокали мертвецы, какие-то бочки были заполнены внутренними органами, а по каким-то распихали конечности. Одни тайнознатцы расчленяли покойников, другие вскрывали их, третьи наоборот — сшивали. От едкой вони запершило в горле и начали слезиться глаза, но сарай продувался сквозняком, совсем уж душно в нём не было. Не задохнулся.

Как ни странно, тайнознатцев со склонностью к белому аспекту было не больше трети, остальные либо не имели таковой вовсе, либо представляли какие-то иные направления магии. Главным же там оказался аспирант с глазами блёкло-розового оттенка, который я бы назвал «телесным». Подобный оттенок, только едва уловимый, просматривался у радужек новой подружки Дарьяна.

Был старший мастеров мёртвых дел широкоплеч и мускулист, но при этом чем-то неуловимо походил на одного из кадавров. Неестественностью телосложения, наверное. На лице кроме бровей — ни единого волоска, кожа — гладкая-гладкая, как у младенца.

Выслушав рассказ урядника, он скривил презрительную гримасу.

— Вечно вы, пластуны, от каждой тени шарахаетесь!

— Только тем и живы, — спокойно заявил в ответ Седмень и повернулся ко мне: — Опиши духа!

Я старательно припомнил все детали, и присоединившийся к разговору высокий худой дядька с серовато-белыми глазами не удержался от тяжёлого вздоха.

— Такое случайно не придумаешь, — сказал он местному заправиле. — Все признаки начальной стадии перерождения как по учебнику.

— Знаем мы, какие у вас учебники! — проворчал бугай и спросил: — Кого выделишь?

Мёртвых дел мастер окинул взглядом работавших в сарае людей и повысил голос:

— Дарьян! — А когда мой товарищ приблизился, приказал: — Сходишь с урядником, изловишь духа.

Седмень покачал головой.

— Кто знает, сколько духа в омуте искать придётся? Да и после убедиться нужно будет, что он один завёлся! А там наёмники златогорцев шастают. Нам бы молодого хоть немного натаскать для начала. Вот так сразу та пакость из омута не выберется, есть какое-то время на подготовку.

— Дай палец — всю руку откусишь, да? — скривился белоглазый тайнознатец, но всё же махнул рукой. — Ладно! Две седмицы у вас, ни днём больше!

Урядник смерил моего товарища пристальным взглядом и мотнул седой башкой.

— Идём!

Дарьян нехотя избавился от своего кожаного одеяния и поспешил вслед за нами. Уже на улице Седмень замедлил шаг и обернулся.

— Звать тебя будем…

— Книжником! — подсказал я.

Урядник кивнул.

— Пойдёт!

Мы зашагали к баракам пластунов, Дарьян тронул меня за руку и негромко спросил:

— А почему не по имени?

— У пластунов всё не как у людей. — пояснил я и отмахнулся. — Забей! Я — Боярин. Огнич — Конокрад. Пара деревенских, которых к нам в каюту на пароходе подселили, — Кочан и Кабан. Я их вечно путаю. Кочан побашковитей, вроде, а Кабан поздоровей.

Дарьян вздохнул.

— Книжник? Да и нормально! На две седмицы ж всего!

Я лишь хмыкнул, в очередной раз подивившись наивности товарища. И дело было не в том, что к завтрашнему дню Книжником его станут звать решительно все, просто где две седмицы, там и весь месяц или даже год. Небесный омут никуда не денется, приблудные духи — тоже.

Толком поговорить с Дарьяном получилось уже только вечером. Сквозняка после похода в небесный омут так до сих пор и морозило, его оставили кашеварить, ну а я с книжником освободился немногим раньше остальных, вот и уселись на брёвнышко, уставились в огонь.

— Я договорился, что у себя ночевать буду, — сказал мне Дарьян. — Сейчас поужинаю и пойду.

— Везёт, — вздохнул я.

— Ты о Ярине? — самодовольно усмехнулся книжник. — Ага, мне с ней повезло!

Повезло — факт, но лично я завидовал отнюдь не возможности покувыркаться с девицей, а неплохим шансам нормально выспаться. Ночные побудки нам устраивали с раздражающей регулярностью.

Сквозняк попросил приглядеть за котелком и ушёл в барак. Я попробовал варево и немного помешал его черпаком, после вернулся на брёвнышко к товарищу.

— Смотри, Даря: другим я не говорил, но за нами старый знакомый увязался. Это я о приблудном духе.

Книжник округлил глаза.

— Как так⁈

— Помнишь духа, который в небесный прилив кусок демонического отродья хватанул и удрал, прежде чем ты остальных к себе подтянул?

— Не помню, — буркнул Дарьян и потёр переносицу. — У меня ж тогда атрибут прорезался — всё как в тумане.

— А! Ну да! — кивнул я. — В общем, в небесном омуте он тоже был и тоже крови отведать умудрился.

— Даже так? — озадачился книжник. — А чего не рассказал?

Я пожал плечами.

— Да значения не придал. Он раньше от других духов особо и не отличался даже.

— А ничего не путаешь?

— Не-а. Подпалины приметные. Да сам увидишь!

Дарьян хрустнул костяшками длинных пальцев.

— Увижу, — согласился он и усмехнулся. — Ну так даже лучше! Точно объявится. Только…

Он замолчал, и я насторожился.

— Что — только?

Книжник поморщился.

— Да костяной клинок чуток атрибут исказил, я теперь стаю приблудных духов под контроль уже не возьму. Думаю, два десятка — это мой нынешний предел.

Я не удержался и присвистнул.

— Два десятка? Силён! Но вообще, тебе одного-единственного духа захомутать нужно будет.

Дарьян пожал плечами, достал портсигар и закурил.

— Просто предупредил, — сказал он, пыхнув сизым дымом.

— Понял. — Я сунул в рот травинку и спросил: — Как работа?

— Нормально, — сказал Дарьян, но уже без своего недавнего энтузиазма. — Меня по всей цепочке создания кадавров прогнали и на призыв и обуздание духов поставили, а это даже более узкая специализация, чем в больнице была. Ну и по деньгам не так интересно получается.

— Но зато в этой области ты другим сто очков вперёд дашь!

— Да нас тут целая бригада! — Книжник глубоко затянулся, выдохнул и глянул на меня своими костяного цвета глазами. — Сам как?

Момент для просьбы показался крайне удачным, вот я и решил заложить фундамент своей новой легенды.

— Окажешь небольшую услугу?

Дарьян щелчком отправил окурок в кусты и кивнул.

— Валяй!

— Если вдруг с кем обо мне разговор зайдёт, отметь, что я после первого похода в небесный омут серьёзно изменился. Не внешне, нет. Поведение изменилось, жесты, манера общения. Проще сделался, нос задирать перестал. С босяками задружился…

— Но ты же и раньше с ними…

— Даря! Если б нужно было говорить правду, то в просьбе и нужды не возникло, так?

Книжник неуверенно кивнул, и я продолжил:

— До того вокруг Заряны вился, а дальше о ней и не вспоминал даже. И — порча. Мол, невесть откуда склонность к пурпурному аспекту прорезалась. — Я указал на свой левый глаз. — О том письме с проклятием не рассказывай. Хорошо?

— Хорошо.

— И поговори на эту тему с Огничем, подготовь почву.

— Подготовить к чему?

Совсем уж открываться товарищу я не стал и от прямого ответа ушёл.

— Подозреваю, вскорости мной начнут интересоваться разные люди, и лучше будет, если возникнут сомнения в том, что я настоящий боярин.

Глаза Дарьяна удивлённо распахнулись.

— А как иначе?

— Допустим, Лучезар, опасаясь родственников, подстроил в небесном омуте подмену. Пока вы валялись без сознания, он поменялся местами с двойником и удрал.

Книжник покачал головой и безапелляционно заявил:

— Ерунда! На входе в школу состояние духа оценивают, ты бы проверку не прошёл!

— А вот об этом упоминать как раз не надо.

— Пф-ф! — фыркнул Дарьян. — А Беляна как же? Тоже подмены не заметила? Скажи ещё заменили братом-близнецом, с которым ты был разлучён во младенчестве!

— Беляну я тоже предупрежу. Что-нибудь придумаем. Так поможешь?

— Само собой!

— Только аккуратней. Тоньше.

Книжник отмахнулся, и я давить на него не стал, перевёл разговор на другую тему:

— А что у вас за странный тип всем заправляет? Какой у него аспект?

— Телесный, — пояснил Дарьян. — Он на работу с плотью нацелен — преимущественно с ещё живой. У Ярины такой же аспект — не заметил? — Но он тут же возмутился: — Да что ты мне зубы заговариваешь? Лучезар, у тебя неприятности? Насколько всё серьёзно?

— Вот кстати! — воздел я указательный палец. — Лучезаром меня тоже не зови. Зови Боярином.

— Да ну тебя! — обиделся книжник.

Я легонько толкнул его кулаком в плечо и усмехнулся.

— Не бери в голову! У меня проблемы с родом Огненной длани, а если я не Лучезар из семьи Серебряного всполоха, то и на дуэль меня вызывать нет причин. Я ведь не просто так Серым стал, когда метку в школе получал.

— Темнишь ты… — вздохнул Дарьян. — Боярин…

— Не без этого, — признал я, поднялся с брёвнышка, попробовал кашу и крикнул: — Сквозняк, твоё варево дошло! Снимай с огня!

Ученик школы Карающего смерча, позёвывая, вышел из барака на улицу и убрал котелок с костра, но обратно досыпать не отправился и поглядел сначала на меня, а затем на Дарьяна.

— А я вот чего-то понять не могу, — сказал он, почёсывая живот, — разве не все тайнознатцы со склонностью к белому аспекту — духоловы?

— Не-а! — мотнул головой Дарьян. — Тут либо врождённые способности нужны, либо атрибут соответствующий.

— А-а-а! — протянул Сквозняк и полюбопытствовал: — А у тебя?

Книжник криво ухмыльнулся:

— Полный комплект, — сказал он и в подробности вдаваться не стал.

Оно и правильно.

Две седмицы пронеслись как один миг. Вроде бы дни выдавались насыщенней некуда, да и ночи зачастую от них не сильно отставали, но и оглянуться не успел, как время пролетело.

И нельзя ведь сказать, будто мы одним и тем же занимались, вот однообразие и сказалось. Вовсе нет! Столько всего нового я даже в школе, пожалуй, за такой короткий срок не узнавал! Меня натаскивали красться по лесу и разбирать звериные и людские следы, не ломать ветки и не приминать траву, а попутно подмечать чужие огрехи, да и попросту выживать. Только не в коня корм. Если Огнич и деревенские увальни чувствовали себя в джунглях как рыба в воде, то я не то что следопытом не стал, но даже Сквозняку в этом уступал. Хуже меня был лишь Дарьян.

Успехи я демонстрировал разве что при отработке арканов. Не просто всё быстрее и увереннее создавал огненные шары, но и мало-помалу улучшал магические латы. Отработкой защитных пологов и щитов тоже не пренебрегал. Пусть наставник Девясил и не рекомендовал действовать от обороны, но с дырой в голове особо не поатакуешь.

Ещё приходилось ежедневно просушивать обувь и портянки, стирать одежду и отмываться самому. Для тех стрельцов и тайнознатцев, кто не выбирался из лагеря, такой уж сильной нужды в этом не было, а вот пластунам иначе никак. Иначе сам не заметишь, как ноги гнить начнут. Да и не только ноги.

Урядник Седмень взялся натаскивать Дарьяна самолично да и мне стал уделять куда больше внимания нежели прежде, но к омуту больше не водил. Впрочем, туда покуда вообще никто из пластунов не выбирался, мы самое большее по границе прохаживались и карты изучали. И вот ведь ещё какое удивительное дело — если меня старослужащие откровенно сторонились, и даже Хомут с Краем общались всё больше по необходимости, то Дарьяна пластуны приняли как своего, даже подшучивали не зло, а снисходительно. Книжник и книжник, с кем не бывает. Мол, наберёшься ещё ума-разума. И тот набирался. Даже ножевым боем с урядником занимался не из-под палки, а со всей отдачей.

Накануне вылазки в омут Дарьян впервые остался ночевать с нами в бараке, причём никто его к этому не неволил — книжник сам попросил Хомута выделить топчан и тюфяк. Встал он ещё до рассвета, а когда я за завтраком сел рядом и поинтересовался:

— Нервничаешь? — Лишь передёрнул плечами.

После сказал:

— Да не в этом дело!

Я приставать с расспросами к товарищу не стал и занялся кашей, затем поделился своей порцией кофе, себе же как обычно налил травяного отвара. Книжник с благодарностью принял кружку с чёрной горькой гадостью, к которой пристрастился ещё даже больше, нежели к заморскому светлому элю, и вздохнул.

— И почему мне так не везёт? — горестно выдал он, благо сидели мы на брёвнышке вдвоём и никто из сослуживцев разговора услышать не мог.

Я нисколько не сомневался, что сейчас товарищ заведёт старую шарманку о попавшем ему в руки мертвослове, но всё же спросил:

— Чего ты ещё?

— Да сначала волчицы, теперь Ярина…

— С ней-то что не так? — всерьёз озадачился я, поскольку прежде ни о каких трениях в отношениях с барышней книжник даже не заикался.

— Да всё не так! Я вчера случайно узнал… — Книжник оглянулся и прошипел: — Она старуха! Ей уже за сорок!

Я так поразился, что даже сначала приложился к железной кружке с отваром, после только бросил:

— Что за бред? Как ты мог это вчера узнать, если уже месяц с ней спишь?

— Сплю месяц, узнал вчера, — упрямо повторил Дарьян. — Ты пойми, Лучезар: ей больше двадцати не дашь!

— Морок? — предположил я.

— Не-а! На ощупь всё в порядке. Такой у неё аспект: она не только с чужой плотью работать может, но и с собственной. На лице ни морщинки, грудь упругая, фигура точёная. Я и не заподозрил ничего, дурак!

Он хлебнул кофе, а я нахмурился. Пусть Дарьян и старался этого не показать, но ситуация откровенно выбила его из колеи. В таком состоянии в небесный омут лезть последнее дело. И сам сгинет, и нас за собой утянет. Ну или духа упустит, а это тоже ничего хорошего.

— Чего-то я понять не могу… — вздохнул я. — Ты в неё влюбился? Жениться собирался? Детей завести? Семью?

Дарьян уставился на меня округлившимися от изумления глазами.

— Нет! Даже в мыслях не было! Мы просто… Просто проводили время вместе!

— И она в этом хороша?

Книжник чуть смутился, но всё же упрямо выпятил челюсть и выдал:

— Да уж получше волчиц!

Тут-то я и влепил ему звонкий щелбан.

— Так чего ты стонешь⁈

Дарьян от неожиданности чуть не облился, так дёрнулся. И облился бы, пожалуй, если б кофе не на донышке оставался.

— Кто стонет-то? — обиженно надулся книжник. — Я с тобой как с другом, а ты…

— И я как с другом, — уверил я товарища. — Не поднял тебя на смех, а пытаюсь мозги вправить. Ты чего расклеился-то? Обманутым себя почувствовал?

— Ну да!

— А тебе какая разница, сколько ей лет? — Я принялся загибать пальцы. — Выглядит на двадцать! Грудь упругая! Даёт каждую ночь! Денег не берёт! О чувствах речи не заводит, к женитьбе не склоняет! Чего тебе ещё надо? Пользуйся!

— Но…

— Или у тебя к ней чувства? — строго спросил я.

— Нет! — сходу отмёл Дарьян это предположение. — Но меня дураком выставили! Все всё знали и втихомолку посмеивались! Это подло!

— Забей! — махнул я рукой. — Они просто завидуют! Ты ж у неё точно не первый. Ещё и чьё-то место занял. Вот психанёшь, разругаешься… Стой! Ты ведь с ней не поругался ещё?

— Нет! Не знал просто, что сказать, вот и остался в бараке.

— Скажешь, из-за раннего выхода в омут приказали у нас заночевать. И больше ничего не говори, тащи в койку. — Я не дал товарищу возразить и продолжил: — Ну посуди: если ты сейчас с ней расстанешься, то сам себя на посмешище выставишь. И лицо потеряешь, и без постельных утех останешься. И кому ты лучше сделаешь, а? Только дашь повод для шуточек.

— Тебе легко говорить!

Я похлопал его по плечу.

— Твоя жизнь.

Дарьян фыркнул и спросил:

— И что мне ей сказать?

— А зачем тебе хоть что-то ей говорить? Разговоры — это отношения. Они тебе нужны?

Дарьян покачал головой, после горестно протянул:

— Вот за что мне это всё, а? Чего они именно ко мне цепляются?

Какие такие «они», я интересоваться не стал.

— Да что ты заладил? — возмутился, нытьём товарища уже изрядно утомлённый. — Забудь задохлика-книжника, нет его больше! Возмужал, в плечах раздался, ямочка, вон, на подбородке! Красавец, ещё и с непростым магическим талантом! Привыкай к женскому вниманию, всё только начинается!

Ответить Дарьян не успел: появился урядник Седмень, которого сопровождала парочка колдунов из числа старослужащих и Огнич.

— Стройся! — скомандовал он, оглядел куцую шеренгу и велел надевать кирасы и брать карабины с полным походным боекомплектом.

Что именно изменилось по сравнению с прошлой вылазкой, когда мы заявились в небесный омут налегке, я спрашивать не стал и наравне с остальными отправился выполнять приказ.

Если разобраться, зачарованная сталь не только от стрел и слабеньких чар защитить может, но и от приблудных духов. Что же до лишнего веса, то не на многочасовой марш-бросок выдвигаемся, всех дел — в омут наведаться и обратно вернуться. До полудня точно управимся.

Промежуточную остановку на сей раз сделали на вершине невысокого пологого взгорка, именовавшегося служивыми Лысой горой. Там был обустроен наблюдательный пункт, где постоянно несли службу тайнознатец и до полудюжины стрельцов. Обустроились на холме основательно: поставили навес, отсыпали земляные валы и организовали огневые точки, на одной из которых я приметил зачехлённую картечницу. Деревья на каменистой почве росли плохо, а кустарник нещадно вырубался, и скрытно подняться по склонам было попросту невозможно.

Омут оттуда был как на ладони. Он чертовски походил на затянутое туманом озеро — сначала белая пелена начинала проглядывать меж деревьев, а чуть дальше затягивала всё кругом. И противоположного края огроменной прорехи в джунглях, сколько ни напрягал глаза, различить так и не сумел.

Впрочем — что я там напрягал-то? Поднялись, побросали ранцы и самую малость перевели дух, пока Седмень о чём-то толковал с командиром караула, а там уже и приказ выдвигаться прозвучал. В омут вновь отправились впятером, только вместо Сквозняка на сей раз пошёл Дарьян. Ученик школы Карающего смерча и ещё один тайнознатец из старослужащих остались с десятком Хомута, которому выпало прикрывать наш отход на случай, если угораздит нарваться на златогорских пластунов — тех самых, что палили в омуте костерок незадолго до нашего прошлого визита туда.

К слову — а на кой чёрт им это понадобилось? Вопрос.

Зашли в омут со всеми возможными предосторожностями. Первым вновь шагал Червень, остальные следовали за ним с карабинами наизготовку. В низине было жарко, душно и влажно, но лёгким касаниям стылости я отнюдь не обрадовался. Никакого облегчения не ощутил вовсе, наоборот — холодный пот прошиб.

Остальные тоже напряглись, но они-то забеспокоились исключительно по привычке, я — другое дело. Это ведь именно из-за меня приблудный дух в омуте объявился!

Крайне неуютно было осознавать, что потусторонней тварью способен обернуться буквально любой из белых клочьев тумана. Верти головой по сторонам — не верти, упредить атаку лишь большая удача поможет. Вся надежда на атрибут Дарьяна да собственную интуицию. Точнее — способность обрести гармонию с небом, дабы вовремя отреагировать на искажения магического фона.

Вот только достаточно ли я в этом продвинулся?

Мне бы больным сказаться и от похода в омут отвертеться, да в этом случае зловредный дух наверняка никак себя не проявит, только время зря потеряем. Так что деваться некуда — побуду приманкой. Живцом.

Под ногами захлюпала грязь, затем и вовсе побрели по воде. Накатила тишина, и одновременно я предельно ясно уловил, что в окружившей нас белизне заметно прибавилось багрянца. Кровь больше не навевала мысли о единственной капле на таз воды, теперь она колыхалась у дна алым студнем. Тронь — замарает.

— Энергии красного аспекта куда больше стало! — мысленно сообщил я замыкавшему нашу процессию уряднику.

Седмень только рукой махнул.

— Не сейчас!

К этому времени мы уже выбрались из джунглей на открытое пространство и брели едва ли не по пояс в воде, но в отличие от прошлого раза туман раздался в стороны не так уж и сильно — увы, солнце сегодня скрывала за собой плотная пелена облаков.

Во рту стоял металлический привкус крови, нестерпимо хотелось сплюнуть, но нельзя, нельзя, нельзя.

Черти драные! Ну чего медлит Дарьян⁈

Я обернулся глянуть на книжника, а тому хоть бы хны — прёт как ни в чём не бывало за мной и в ус не дует. Отъелся лосяра, да и поднатаскали его за две седмицы, не запыхался даже. А стылость ему так и вовсе только в радость. Его аспект. Наверняка хватанул её и по абрису гоняет. Я бы на месте книжника именно так и поступил.

— Не зевай! — обратился я с помощью мыслеречи к товарищу, продолжил и сам вертеть головой по сторонам.

Сердце сдавило, навалились дурные предчувствия.

— Красного и впрямь больше обычного! — отметил вдруг Червень.

Худое лицо тайнознатца осунулось и заострилось, белые глаза мягко светились, лицо покрыли бисеринки пота.

— Плевать! — шикнул на него урядник. — Надо изловить духа, пока он сам к нам из омута наведываться не начал!

Мы без остановок проскочили через рощицу замшелых великанов, на её опушке ненадолго затаились за толстенными стволами, вглядываясь в затянувший протоку туман.

Червень в итоге объявил:

— Чисто!

— Смотрите в оба! — напутствовал нас урядник, по морщинистому лицу которого было и не сказать, что мы вплотную подобрались к владениям ступившего на путь перерождения духа. А ведь это уже не слабенькая потусторонняя сущность, опасная лишь в стае. Я расспросил Дарьяна на сей счёт, и его ответы меня нисколько не порадовали. По доброй воле дальше бы в жизни не сунулся.

Жалкий трус? Да хоть бы и так. Это не моя война, я здесь не ради денег даже, а исключительно из-за долгов.

— Вперёд! — скомандовал урядник, и мы двинулись дальше.

Вода в протоке показалась холодней прежнего, но до островка получилось добраться без приключений. Да и там не нашлось ни свежего пепла в кострище, ни новых следов.

Все самую малость расслабились, я даже пожалел, что начал загодя вбирать в себя порченую небесную силу.

— Ну? — мысленно обратился урядник к Дарьяну.

— Никаких духов! — мысленно же отозвался тот. — Даже странно. Будто их кто-то всех распугал.

— Не будто, а распугал, — подтвердил догадку книжника Седмень.

Дарьян опустился на корточки и приложил к земле ладонь, замер так в полнейшей неподвижности, Огнич беспечно плюхнулся на брёвнышко, а Червень отошёл к поросшему мхом валуну и присел у него. Урядник же ни на миг не оставался на месте — беспрестанно смещался из стороны в сторону и словно бы к чему-то прислушивался и принюхивался. Один только я столбом замер посреди прогалины с кострищем.

— Вроде бы чужое внимание чувствую, — отметил Дарьян. — Но не уверен.

— Забудь! — отмахнулся от него Седмень и приказал: — Сосредоточься на духах!

Книжник решительно мотнул головой.

— Да говорю же: ничего! Если только ритуал призыва провести!

— Так проводи!

Взгляд, взгляд, взгляд…

Меня против воли стало разворачивать по ходу солнца, действовать с духом мы начали одновременно. Лужа на краю полянки взорвалась брызгами, и оттуда на меня ринулась фигура в половину человеческого роста высотой, слепленная из грязи, ила, водорослей и невесть чего ещё. Широченная пасть ощерилась гнилыми палками, но смешным уродец из-за этого отнюдь не выглядел. Я прекрасно помнил, на что был способен тот, кто живёт в пруду, и потому вложил в огненный аркан всю набранную энергию, ещё и предельно его разогнал!

Оранжевый росчерк перехватил марионетку на середине рывка, и удар оказался столь силён, что атакующее заклинание пробило в магическом создании сквозную дыру. Обугленные ошмётки разлетелись на добрый десяток шагов, тварь замерла как вкопанная, и тут же росчерк серебряной плети снёс с плеч уродливую башку.

Черти драные, уж лучше бы Огнич её надвое развалил!

Я напрягся для нового удара, но Дарьян вытянул перед собой руку с растопыренной пятернёй и, сделав хватательное движение, легко выдрал из марионетки потустороннего кукловода. Приблудный дух разинул зубастую пасть и растопырил жуткие щупальца, да только воля тайнознатца разом смяла его в сгусток белого марева.

Фигура обрушилась кучей зловонной грязи, но Червень даже не обернулся, продолжая напряжённо пялиться в туман, а Седмень подступил было и тут же двинулся дальше, лишь бросил на ходу:

— Боярин, проверь!

Поручение урядника несказанно удивило, даже замешкался от неожиданности, и на меня зло шикнули:

— Быстро!

Я нехотя присел на корточки, обнажил ампутационный нож и принялся потрошить останки магической марионетки. Занятие это было мерзким, но знакомым, очень быстро я набрал полпригоршни мелких сосредоточий и даже отыскал зачаток небесной жемчужины с ноготь мизинца величиной. Попутно тянул в себя небесную силу и, как оказалось, отнюдь не напрасно.

— Давай! — скомандовал вдруг Седмень и раскинул руки, прикрыв изрядную часть поляны магическим пологом, а миг спустя вскипел белизной силовой вал, и в барьер ударила саженная волна сгустившегося тумана.

Урядник покачнулся, но устоял. Червень устроил карабин на валуне и открыл беглый огонь. Палил он не наугад, а выцеливая источник магических искажений. Натиск на защитные чары урядника вмиг ослаб, но следом в молочной дымке засверкали тусклые дульные вспышки ответных выстрелов. Преимущественно пули вязли в барьере, одна только прилетела откуда-то сбоку и по касательной чиркнула кирасу Червеня, не пробила её, срикошетила в сторону.

Я пуще прежнего потянул в себя небесную силу, а попутно сдёрнул заброшенный за спину карабин, но ни ударить магией, ни открыть стрельбу не успел.

— Отходим к деревьям! — скомандовал Седмень, и вот уже с выполнением этого приказа я медлить не стал — рванул со всех ног вслед за Дарьяном и Огничем.