Археофутуризм. Мир после катастрофы: европейский взгляд.

Введение

Идея этой книги состоит из трёх логически связанных тезисов. Первый из них гласит, что современная цивилизация, порождение модернизма и эгалитаризма, достигла последнего пика своего развития и находится перед угрозой скорого глобального катаклизма по причине конвергенции катастроф[1]. В прошлом исчезали многие цивилизации, однако эти бедствия затрагивали лишь отдельные области Земли, а не всё человечество. Сейчас мировой цивилизации — распространившейся по всему свету цивилизации Запада — впервые угрожают сходящиеся совокупности катастроф, и происходит это из–за распространения и внедрения её идеологии. Полная драматизма цепная реакция событий приближает нас к концу, который, по моему мнению, может произойти в начале XXI века, между 2010 и 2020 годами. Известный нам мир будет ввергнут в пучину хаоса, произойдёт настоящее культурное землетрясение. Эти «цепочки катастроф» затрагивают окружающую среду, демографию, экономику, религию, распространение эпидемий и геополитику.

Современной цивилизации не выстоять. Её основы противоречат самой реальности. Она впервые сталкивается не столько с идеологическими противоречиями, которые всегда можно преодолеть, а с настоящей стеной. Старая вера в чудеса эгалитаризма и философии прогресса, предполагающая, что можно усидеть на двух стульях, подходит к своему концу. Эта сказочная идеология привела к возникновению мира иллюзий, который становится все менее правдоподобным.

Второй тезис: индивидуалистическая и эгалитарная идеология современного мира не удовлетворяет потребностям во всё большем количестве сфер нашей цивилизации. Для встречи с будущим будет всё более необходимым восстановление архаического склада ума: домодернового, неэгалитарного и негуманистического взгляда на вещи, который сможет восстановить ценности наших предков, оживить «упорядоченные общества». Современные достижения технологии и науки (особенно биологии и информатики) уже сейчас нельзя использовать, руководствуясь современными гуманистическими ценностями и способами мышления; геополитические и социальные события уже сейчас указывают на бурное и агрессивное возникновение проблем, связанных с религией, этикой, производством еды и эпидемиями. Необходимо вернуться к основным принципам. Поэтому я предлагаю новую идею — археофутуризм. Эта идея позволяет нам порвать с устаревшей философией прогресса и эгалитарными, гуманистическими и индивидуалистическими догмами современного мира, которые не помогут нам подумать о будущем и пережить надвигающийся век огня и железа.

Третий основной тезис: нам уже сейчас следует представить себе последствия этого хаоса, мир после катастрофы, согласно принципам археофутуризма, которые сильно отличаются от принципов эгалитарной современности. Эта книга их вкратце описывает. Бесполезно пытаться устроить реформы на основе условной мудрости и рационализма: это невозможно. Человек реагирует только тогда, когда он прижат к стене, только в экстренной ситуации. Здесь я предлагаю нечто вроде умственной тренировки — картину мира, каким он станет после катастрофы.

* * *

Термин «консервативная революция», часто используемый мною для описания нашего направления мысли, явно недостаточен. Слово «консервативный» вызывает ассоциации с чем—то разоружающим, антидинамичным и довольно устаревшим. Однако сегодня речь идёт не о «консервировании» настоящего или возврате к неудачному опыту недавнего прошлого, а о новом обретении наших наиболее архаичных корней, то есть лучше всего приспособленных для успешной, победоносной жизни. Одним из примеров такой синтетической логики среди прочих было бы соединение технологической науки и архаизма для примирения Эволы[2] и Маринетти[3], «Доктора Фауста» и «Работников»[4].

Споры «традиционалистов» и «модернистов» бесплодны. Нам нужно не впадать в эти крайности, а стать археофутуристами. Традиции созданы для того, чтобы их истреблять, изучать и выбирать, так как многие из них порождают распространяющиеся в современном обществе вирусы. Что касается современности, то у неё, вероятно, больше нет будущего.

Мир будущего будет построен в точности по предсказаниям Ницше и великого, но несправедливо (или, возможно, справедливо) забытого философа Раймона Рюйера[5].

В этой книге я также собираюсь определить гибкие и довольно нейтральные понятия «постсовременности» и «антиэгалитаризма», создав новый термин, описывающий идеологию, которую необходимо создать — «виталистический конструктивизм».

«Конвергенция катастроф», «археофутуризм», «виталистический конструктивизм»: я всегда пытался придумать новые понятия, потому что только благодаря идеологическим новшествам можно преодолеть косные и устаревшие доктрины в стремительно меняющемся мире, где постоянно возникают новые угрозы. Таким образом, идея, вооруженная новым оружием, может победить в «войне слов», шокировать реальность и встряхнуть сознание людей.

Я демонстрирую некоторые пути, а не формулирую догмы; моя цель состоит скорее не в утверждении своих тезисов (Сократ называл их доксами — «мнением», открытым для оспаривания), а в запуске обсуждения важнейших проблем, которое способно прорваться через идеологическую слабость, бедность и слепоту, намеренно созданные системой для отвлечения внимания людей и сокрытия её полного провала. В обществе, где все оригинальные идеи считаются подрывными, где происходит ослабление идеологического воображения, где мысль уничтожается и заменяется спектаклем, главная цель состоит в пробуждении сознания людей, определении болезненных точек и использовании идеологического электрошока — шокирующих идей.

Я не хотел написать традиционное громоздкое эссе, поделенное на главы, поэтому для придания лёгкости чтения соединил наброски и черновики, постепенно раскрывая тему всё глубже. Помимо этого, я не ограничиваю обсуждение лишь центральной темой, пытаясь также обращать внимание на связанные с ней важные вопросы (например, современную демографическую колонизацию Европы афро–азиатскими народами, стыдливо называемую «иммиграцией»). В конце этой книги читатель найдет футуристическую политическую фантастику, которая погрузит его в археофутуристический мир после катастрофы, в 2073 год, в самое сердце Евросибирской Федерации.

* * *

Сейчас, когда реальные проблемы вновь выходят на первый план, нам нужно порвать связи с мягкими идеями. Некоторые могут счесть многие из моих предположений антиобщественными в контексте правящей идеологии и якобы непорочного хора лицемеров. Ну да, так и есть.

Вы можете спросить, почему я не издавал идеологических текстов целых тринадцать лет и только сейчас возобновил свою идеологическую битву. В первую очередь потому, что, проведя много времени «в тылу врага», я многое понял, смог обновить и подкорректировать свою позицию. Для радикального противостояния данной модели общества нужно хорошо её знать изнутри. Всегда интересно оказаться в сердце военной машины врага, быть внутри этого мира, не являясь его частью — такова тактика кобры.

Более того, растущие ставки и серьёзность знамений неизбежной катастрофы привели меня обратно на поле боя, заставив пересмотреть многие положения времен моей активности в рядах новых правых, чтобы найти пути, более подходящие для нынешнего «исключительного случая» (Ernstfall Карла Шмитта[6]). Без сомнения, описываемые мной новые пути куда более радикальны, чем те, которые я поддерживал 13 лет назад — «радикальность» здесь является синонимом «фундаментальности», а не «экстремизма».

Нашему направлению мысли дан реальный исторический шанс: во–первых, на нашей стороне факты; во–вторых, установленная нашим идеологическим врагом глобальная система вот–вот столкнется со стеной реальности и рухнет в бездну, как во Франции, так и во всём мире; в–третьих, господствующая идеология не может предложить никаких новых решений, не противореча самой себе. Её единственный ответ — видимости и отговорки, призванные заставить людей всё забыть и отвлечь их внимание. Именно этот метод в пору его расцвета Ги Дебор[7] назвал стратегией «спектакля». Вместо этого сегодня, несмотря на тысячекратное усложнение, эта стратегия барахлит и трясется, как машина с пустым бензобаком. Перед нами оглушающая идеологическая тишина, сотканная из изношенных и размякших ценностей, а также недостатка уверенности в собственных идеях. Интеллектуалы правящей верхушки тоже остались без интеллектуальной виагры, которая бы их простимулировала. Это редкое сочетание обстоятельств, которым мы и должны воспользоваться.

* * *

Мы вновь должны принять идею революции, которую вот уже более двух веков неправильно интерпретируют и предают шарлатаны из левого лагеря. В свое время газета «Комба»[8] использовала хороший лозунг: «от Сопротивления к Революции». Речь идёт не столько о сопротивлении распространяющемуся с невиданной скоростью и силой у нас на глазах разрушению, а скорее о представлении последствий происходящих с системой событий на основе мировоззрения (и выросших из него важных идеологий и доктрин) подлинно революционного характера: мировоззрения, резко порывающего с современными ценностями и моралью во имя развития духа мира будущего и создания активных меньшинств, готовых к такому разрыву и беспристрастному принятию археофутуристической этики.

Наше течение мысли, широко воспринятое, с неизбежностью должно объединить всю Европу и заставить её позабыть о внутренних спорах и узких доктринах, воспользовавшись предложенной возможностью монополизировать альтернативную мысль — бунтарскую мысль. Обратим же себе на пользу современный глобальный кризис и сформулируем предположения, которые встряхнут сознание молодёжи.

Нам не стоит оглядываться на прошлое, заниматься восстановлением и реакцией, ведь именно последние несколько столетий породили чуму, которая теперь пожирает нас. Нужно вернуться к архаическим ценностям наших предков, в то же время представляя себе будущее не просто продолжением настоящего. Вместо модернизма — футуризм. Вместо привязанности к прошлому — архаизм. Современность потерпела поражение, она рушится, а её сторонники являются подлинными реакционерами.

* * *

Мы стоим лицом к лицу с варварами. Враг более не снаружи — он внутри, а господствующая идеология парализована и не может его заметить. Её победило её собственное моральное бессилие, она заикается и сдаётся — самое время взять дело в свои руки. Современное общество является пособником того зла, которое его поглощает. Именно поэтому идеи нашего направления мысли в случае доказательства их эффективности будут обвинены хором ложных святош в двух смертных грехах: подрывной деятельности и подстрекательстве к бунту. Почему бы и нет?

Нам следует быть к этому готовыми. Если господствующая идеология предаст собственные принципы для борьбы со своим абсолютным врагом, нам нужно будет вступить в бой, не жалуясь на цензуру и преследования.

По отношению к системе и особенно левым интеллектуалам — её самым верным сторожевым псам — наше течение мысли и связанные с ним политические силы близки к положению левых и анархистов в мае 68–го[9] по отношению к власти. Однако есть и существенные отличия: с одной стороны, крайне левые и анархисты тогда боролись за интересы рабочих, вели реакционную символическую борьбу без особой награды; с другой стороны, более традиционные левые и находящиеся у власти правые в то время, определенно, находились под влиянием той же самой эгалитарной идеологии, не соглашаясь лишь в принципах и масштабах её применения. Что касается современных крайне левых, то, как мы увидим, они лишь укрепляют официальную идеологию и практику, скрываясь за псевдоинакомыслием. На самом же деле они ни в коей мере не борются с господствующей глобальной моделью цивилизации или экономики.

* * *

Напротив, наши силы по отношению к системе находятся в ситуации, подобной 1930–м годам: согласия достичь невозможно (кроме как части потенциальных предателей парламентских правых, которые составляют немалую часть правящей элиты), и единственная стратегия — это тотальная война. Став революционерами и нацелившись перевернуть цивилизацию, мы должны быть готовы к тотальной войне — беспощадному бою. Естественно, враг постарается избавиться от нас всеми силами, а мы будем должны убедиться, что его возвращение на политическую сцену будет совершенно невозможно.

Как говорится в знаменитом стихотворении Гёльдерлина: «Это полночь мира»[10]. Когда взойдет солнце, утро будет принадлежать нам. Джорджио Локки[11] говорил практически о том же: мы живем в междуцарствии (interregnum) между крахом одной системы и созданием другой — новой, преображенной вселенной.

В данный момент нам необходимо сконструировать мировоззрение, которое станет общим знаменателем для нашего направления мысли на общеевропейском уровне и поможет в экстренной ситуации преодолеть мелкие споры, вызванные различиями в доктринах и позициях. Идея археофутуризма, определённо, может этому способствовать. Как предсказал Ницше: «Человек будущего — это тот, у кого самая длинная память».

* * *

Безусловно, я по–прежнему верен идее «национализма» в европейском, континентальном смысле, а не во французском, унаследованном из сомнительной философии революции. Быть националистом сегодня означает принять эту концепцию в её первозданном этимологическом значении — «защищать уроженцев народа». Это приводит к разрыву с традиционной идеей нации и гражданства, которую мы унаследовали из эгалитарной философии эпохи Просвещения. Быть националистом сегодня означает принять концепцию «европейского народа», который находится в опасности, но ещё недостаточно политически организован, чтобы защищаться. Можно быть «патриотом», привязанным к своей субконтинентальной родине, не забывая, что это органическая и важная часть единого народа, чья крепость, я бы сказал, простирается от Бреста[12] до Берингова пролива.

Действительно, с формой современной Европы, с этим «созданием» нужно бороться. Однако историческую тенденцию европейских народов к объединению перед лицом врага нужно отстаивать до самого конца. Некоторые положения этой книги, говорящие о создании Соединённых Штатов Европы или Евросибирской Федерации, могут шокировать. Но пусть никто не сомневается — я не сторонник бесхребетной Европы Амстердамского договора и не враг Франции. Вновь повторю, что я предлагаю здесь лишь пути, даю оружие для начала обсуждения и пытаюсь указать на некоторые важные принципы — но я ни в коем случае не создаю закрытую доктрину.

Истинная европейская молодёжь должна увидеть необратимую опасность, а не показное бурное веселье или гуманистическое нытьё в условиях изощренной цензуры и преследования. Поколение Миттерана мертво, осмеяно и парализовано неудачами. Настало время для подъёма поколения инакомыслящих. Именно они должны помыслить немыслимое.

* * *

Если наш народ (будь то в Тулузе, Ренне, Милане, Праге, Мюнхене, Антверпене или Москве) выживет, он должен вернуться к смелости предков и принять её. В противном случае, как уже происходит, мы будем поглощены более жизнеспособными, более молодыми и менее дружелюбными народами, чему способствует буржуазия, которая в любом случае сама будет сметена столь неосторожно вызванным приливом.

Давайте же помыслим о немыслимом. Давайте исследовать и идти путём, проторенным опередившим свое время пророком — Фридрихом Ницше. От Сопротивления к Революции, от Революции к Возрождению.