Архмаг освобождённый

Глава 22

Солнце палило как гнев мстительного бога, заставляя меня щуриться. Хотя некоторые люди любят солнечные деньки, я находил их докучливыми. Барды поют о безоблачных небесах и ярком солнце, но я действительно предпочитал несколько облаков и чуток тени. Не то, чтобы я был против солнечного света, он был желанной передышкой после прошедшей зимы… просто иногда он был уж слишком ярким. Особенно когда на меня глазели сотни, возможно даже тысячи людей.

Понятное дело, такое количество наблюдающих за мной глаз заставляло меня нервничать, а из-за палившего сверху солнца я не мог ясно разглядеть их лица. Конечно, я мог закрыть глаза и просто полагаться на свой магический взор, но бывают моменты, когда ничто не может заменить видение своей собственной парой глаз — и глазеющая на меня толпа незнакомцев возглавляла список таких моментов.

— … и в то время, как Барон Арундэла бросил своих людей на недобрую милость врага, этот человек остался защищать их! — пошёл на крещендо голос Короля Эдварда, в то время как его руки махали, чтобы подчеркнуть стоявшего рядом с ним меня. — Этот человек остался, чтобы защитить своих людей, чтобы защитить людей своего соседа… чтобы защитить всех нас! В то время, как его сосед-лорд, малодушный Барон, был здесь… распространяя ложь и инакомыслие. Несмотря на это, этот человек, Граф ди'Камерон, остался, чтобы исполнить свой долг перед королевством и короной, и таким образом спас всех нас.

Я находил трудным удерживать руки на месте, стоя там. Быть объектом неумеренного потока восхвалений и комплиментов оказалось более неудобным, чем я ранее представлял. Не то, чтобы я когда-либо представлял такой поток полуправд и преувеличений. Ну, должен признать, что последняя часть была правдой, но многое из того, что было сказано ранее, являлось совершеннейшей выдумкой.

Судя по всему, покойный Барон был негодяем и трусом колоссального масштаба, не только бежавшим от опасности и бросившим своих людей, но также ужасным лжецом, работавшим без устали, чтобы герой, ваш покорный слуга, был смещён, дабы он сам мог получить мои земли. Это игнорировало тот факт, что мои земли вернулись бы к Герцогу Ланкастера, если бы меня лишили моего титула. Согласно же этому рассказу, наш мудрый и добрый король узнал об этом замысле, и вскоре вызвал барона на ковёр. Естественно, злодейский барон попытался убить доброго короля, когда осознал, что тот не купился на поганую ложь барона.

Всё это вело, конечно, к сегодняшнему дню, когда я, лояльный слуга, буду награждён за мою верную службу на защите королевства от коварных трусов и могучих армий. Этот рассказ был настолько тошнотворно приторным, что я почти мог слышать, как мама предупреждает меня, что у меня будет болеть живот, если я дальше буду это слушать.

Хотя я не особо сокрушался о внезапной казни Шэлдона, я не думал, что он действительно заслужил своей трусостью виселицу. Что хуже — я знал, что его казнили просто для того, чтобы разгладить путь к моей сегодняшней «награде». Тут мои мысли разлетелись на части, потому что Харолд ткнул меня в локоть, и я осознал, что не уследил за словами короля. Я посмотрел на него с вопросом во взгляде.

— На колени перед королём, — прошептал мне Сэр Харолд, и я осознал, что чуть не допустил серьёзную ошибку. Я поспешно преклонил колена, надеясь, что задержку в толпе не заметили.

Эдвард вынул простой золотой обруч, в который был вставлен большой синий сапфир. Он приказал его сделать специально для нынешней церемонии, чтобы символизировать получаемые мною похвалы. Он мягко поместил обруч на мою голову, и положил свои ладони мне на макушку.

— Возьми этот маленький знак нашей благодарности за твою службу, и с ним мы нарекаем тебя Защитником Северного Передела, в честь твоей победы. В дополнение к этому титулу мы также жалуем тебе земли, которые ранее держал твой сосед, покойный Барон Арундэла — оставь их себе, или раздай своим собственным вассалам.

Закончив говорить, он положил ладони мне на плечи, и потянул вверх, давая мне сигнал встать. Вставая, я ощутил, как меня затопила волна отвращения, отвращения ко всей этой церемонии, и к себе, за участие в ней. Это была всего лишь раздутая ложь с целью успокоения людей и создания более широкой поддержки для короля — человека, которого я едва терпел, а об уважении и говорить нечего было.

Подняв голову, я увидел Сайхана, стоявшего рядом и чуть позади нашего монарха, и когда наши взгляды встретились, он увидел то выражение в моих глазах. Незаметно покачав головой, он предупредил меня попридержать зык. Сделав глубокий вдох, я понял, что он был прав — неправильно сказанные сейчас слова могли начать гражданскую войну, а я здесь был именно ради того, чтобы это предотвратить.

Я удивился его спокойствию. Его последние адресованные мне слова предупреждали меня, что наша следующая встреча будет неприятной, однако теперь он спокойно стоял рядом с королём, действуя в качестве его телохранителя. Я мог лишь подозревать, что его клятва нашему монарху была выше его клятвы казнить не связанных узами волшебников. «Готов поспорить, ему от этого не спится», — подумал я. Я вежливо улыбнулся Сайхану, когда король перестал на меня смотреть, давая ему понять, что я оценил его толерантность… и его совет.

— Быть может, наш герой хотел бы сказать собравшимся несколько слов? — любезно спросил король.

— Определённо, ваше Величество, — быстро ответил я. Он шагнул назад, а я повернулся лицом к народу. Солнце больше не било мне в лицо, поэтому теперь я смог яснее их разглядеть.

— Наш король оказал мне сегодня честь, но я хочу, чтобы вы знали, что честь не только лишь моя. Защита Лосайона — не такое дело, с которым может справиться один человек; это было сделано с помощью сотен, нет, тысяч мужчин и женщин. Людей, подобных тем, что находятся здесь, сегодня. Я сделал не больше, и не меньше, чем я мог бы ожидать от любого верного гражданина нашей нации, — сказал я, и на этом остановился.

Был соблазн продолжить — сказать им, что им следует приготовиться сделать то же самое, если судьба снова станет грозить нашей нации, но я удержался от этих слов. Я знал, что Эдвард их плохо примет. Я уже нанёс ему лёгкое оскорбление, настояв на том, что честь была не одной лишь моей, делясь ею с теми, кто мне служил. Несмотря на невысказанное предупреждение Сайхана, я почувствовал, как закипаю внутри, но я похолодел, когда увидел глядевшего на меня из толпы молодого человека.

Это был сюрреалистичный момент, когда мир замедляется, и всё становится прозрачным. Хотя передо мной были сотни людей, на те несколько секунд единственным человеком, присутствие которого я осознавал, был молодой человек с песочного цвета волосами, прожигавший меня взглядом. Это был взгляд абсолютной ненависти, взгляд кого-то, кто видел во мне олицетворение всех мировых бед. В этот безвременный момент сосредоточения мой разум увидел его ясно, вплоть до ножа, который он прижимал к себе сбоку, скрывая его под рваной тряпкой. Этот человек, казавшийся ещё моложе меня, пришёл сюда исключительно потому, что надеялся получить возможность подобраться ко мне достаточно близко, чтобы меня убить.

Это была шокирующая мысль, я знал её истинность с уверенностью, которую никогда бы не дала чистая логика. Каковы бы ни были его мотивы, этот малый желал только одного — оборвать мою жизнь. Над толпой прозвенел женский голос. Он был лишь одним из многих, но парень его знал, и повернул голову, чтобы увидеть звавшую его девушку. Я проследил его взгляд, и когда он посмотрел не неё, я её тоже увидел.

Она была юной, и была похожа на него — «наверное, его младшая сестра», — подумал я. Она силилась пройти через толпу, добраться до него, и на её лице застыло выражение глубокого страха и волнения. «Она пришла, чтобы остановить его», — осознал я. Толпа продолжила радостно выкрикивать, а король положил ладонь мне на плечо. Маленькая драма разыгрывалась в толпе, никем не замеченная, но я их видел.

Король снова начал говорить, но я его не слышал — всё моё внимание было обращено к молодому человеку и его сестре. Она добралась до него, и они спорили посреди набитой людьми площади. Осознав, что его шанс был упущен из-за её появления, он опустил плечи, и отвернулся, позволив ей увести себя домой. В этот момент она бросила на меня взгляд, и я обнаружил, что её взгляд приковал меня к месту. Я надеялся, что выражение моего лица передаст ей мою благодарность, но её лицо было заполнено яростью и ненавистью, столь же интенсивной, как и у него.

«Что я мог сделать такого, за что эти двое молодых незнакомцев так меня презирают?» — задумался я. Сэр Харолд снова ткнул меня в локоть, привлекая моё внимание к тому факту, что король покинул возвышение. Нам следовало идти за ним. Я заставил себя двинуться вперёд, но часть моего разума оставалась вместе с молодым человеком и его сестрой. Они уходили, вместе с расходившейся толпой, и направлялись в противоположном направлении.

Я ощущал уверенность, что смогу следовать за ними, мысленно, покуда я не был слишком сильно отвлечён, и они не уходили слишком далеко, но я беспокоился, что король захочет что-то обсудить со мной, как только мы освободимся от толп народа

Но беспокоиться мне не следовало. Как только мы зашли во дворец, Эдвард повернулся ко мне:

— У нас ещё есть дела на остаток дня, поэтому мы не будем тебя задерживать. Наш управляющий позже пошлёт кого-то с документами, которые тебе нужно будет подписать.

— Документы? — вопросительно сказал я.

— Акты и письма, связанные со владениями покойного Барона… которые теперь твои, — улыбнулся он, хотя производимый его улыбкой эффект скорее нервировал, чем успокаивал.

— Конечно, ваше Величество, — сказал я, почтительно кланяясь. Мой разум всё ещё был отвлечён, пытаясь следовать за молодым человеком и его сестрой, постепенно удалявшимися. К счастью, король лишь кивнул на это, и довольно скоро я снова оказался сам по себе. Я подождал долгую минуту, пока Эдвард не скрылся с глаз.

Я начал поспешно шагать в направлении человека, за которым я всё ещё следил, к вящему смятению Харолда.

— Ваше Сиятельство! — сказал он, пытаясь привлечь моё внимание.

— Что, — резко сказал я.

— Вы не могли бы поведать мне, куда мы направляемся? — спросил он.

— Мне нужно кое о чём позаботиться… Я скоро встречусь с вами в доме, — проинформировал я его.

— Я иду с вами, ваше благородие, — твёрдо сказал он.

— Нет — боюсь, что не идёшь, — ответил я.

— Приказы Лорда Дориана предельно ясны, сэр, — объяснил он почти извиняющимся тоном, — мой долг состоит в вашей защите, каковы бы ни были обстоятельства.

— Кто твой синьор? — спросил я его.

— Вы, милорд, — сразу же сказал он.

— Я приказываю тебе вернуться в мой дом, и ждать меня там, — строго сказал я.

— Я не могу повиноваться этому приказу, ваше благородие, — ответил он.

Я засмеялся:

— Радуйся, что я терпимый, — сказал я, начав идти обратно через толпу. — Большинство лордов порубило бы тебя на части за такого рода непочтительность, — закончил я. Прежде, чем он смог ответить, я протянул руку, и коснулся какого-то незнакомца, произнеся фразу на лайсианском. Моя внешность мгновенно изменилась на ту же, что и у человека, к которому я прикоснулся. Бедный Харолд мгновенно сбился с толку.

Прежде, чем он смог разобраться, я отошёл подальше, и коснулся кого-то ещё, сменив внешность так же легко, как некоторые люди меняют рубашки. Довольно скоро я полностью оторвался от своих охранников, в частности — от Харолда. Мне его стало почти жаль. Я знал, что он будет не находить себе места от беспокойство, пока я не вернусь. «Прости, Харолд», — подумал я.

Я всё ещё не отпускал своим разумом молодого человека и его сестру. Они постепенно удалялись, теперь уже подобравшись к пределу моей дальности, пробираясь в направлении городских ворот. Я бежал трусцой, когда было возможно, чтобы сократить дистанцию, и вскоре достаточно нагнал их, чтобы мне более не нужно было беспокоиться про дальность. После этого я стал следовать за ними быстрым шагом, чтобы не привлекать внимания, и не наткнуться ни на кого, поскольку на улицах всё ещё было полно народу.

Я думал, что они, возможно, пройдут через ворота, но они свернули в сторону прежде, чем дошли туда, направляясь в один из самых бедных кварталов города… к дряхлому скопищу домов, выстроенных у городских стен. Я следовал за ними, подмечая названия улиц, пока они наконец не вошли в маленький полуразвалившийся домик. Там они остановились, что позволило мне нагнать их.

Я немного пооколачивался на улице рядом с их домом, прежде чем наконец решил просто постучать в дверь. Я всё ещё носил внешность незнакомца, поэтому не думал, что это повредит. Я резко стукнул по двери несколько раз, и стал ждать. Через минуту та приоткрылась, и я увидел юную женщину, глядящую на меня изнутри.

— Я могу вам помочь, сэр? — спросила она.

— Да, мисс, я надеюсь, что можете. Не могли бы вы сказать мне, какой это адрес? — вежливо ответил я. Я на самом деле не знал, какой это был адрес, и мне нужна была информация для следующей части моего обмана.

Она открыла дверь слегка шире, вероятно — благодаря моему любезному тону.

— Это — номер четырнадцать, Рэ́дбёрд Лэйн, сэр… а почему вы спрашиваете? — осторожно ответила она.

Я уважительно кивнул головой. Я почти попытался коснуться своей шляпы, но я был не очень уверен, была ли шляпа частью моей личины, и что бы произошло, если бы я попытался снять шляпу-иллюзию.

— Прошу прощения за вторжение, мэм, меня зовут Стивен Дра́йер, и я пытаюсь найти моего друга, мистера Джона Уи́лера, — сообщил я. Конечно, всё это было ложью, но иногда ложное утверждение позволяет узнать факты лучше вопроса.

Она надула губы:

— Боюсь, что здесь нет никого с таким именем, сэр, это — резиденция Такеров.

Моё лицо встревоженно вытянулось:

— Вы уверены? Это — адрес, который мне дали, и я не знаю, где ещё искать. Возможно, это может быть кто-то из ваших соседей?

Выражение её лица было сочувствующим:

— Это имя мне не знакомо; может быть, если вы мне его опишете…

Я внутренне улыбнулся. У меня уже был адрес и фамилия, получить что-то ещё будет уже совсем хорошо.

— Конечно, мэм, он — молодой малый, моложе меня, возможно — лет семнадцати, судя по его чертам. У него песочно-карие волосы и карие глаза, и роста он примерно вот такого, — поднял я руку на уровень своего лица, чтобы показать прикинутый мною рост её брата.

Она нахмурилась:

— По описанию очень похоже на моего брата, сэр, но его зовут Пи́тэр, а не Джон, так что я сомневаюсь, что это может быть он.

Я позволил своим глазам радостно расшириться:

— Ваш брат здесь, Мисс? Возможно, он знает того малого, которого я ищу… если бы я мог просто поговорить с ним немного.

Я видел, как она медлила, обдумывая мои слова.

— Ну, сэр, он сейчас дома, но не в настроении для посетителей, — наконец сказала она.

Я одарил её взглядом искреннего разочарования:

— Пожалуйста, Мисс, это много бы для меня значило.

— Ладно, только позвольте мне сходить за ним, — сказала она мне. — Этот дом не подходит для гостей, поэтому вам придётся подождать здесь.

Я сказал ей, что я не против, и она захлопнула дверь. Я внутренне поздравил себя. Я, может, и не был так хорош в ухаживании и охмурении женщин, как Марк, но у меня неплохо получалось общаться с людьми вообще. Спустя минуту или две дверь снова открылась, на этот раз полностью, и в ней показался человек, за которым я проследовал сюда, Питэр Такер. Судя по его лицу, он был не очень рад видеть меня.

«Он был бы ещё менее рад, если бы знал, кто я на самом деле», — подумал я. Я протянул руку, но сохранял нейтральное выражение лица. Улыбка могла бы вызвать у него раздражение, учитывая его нынешнее состояние.

— Прошу прощения за беспокойство, меня зовут Стивен Драйер. Я ищу друга по имени Джон Уилер.

Он осторожно пожал мою руку, но не сделал этот жест более дружественным, чем на то было необходимо.

— Похоже, что вы зря потеряли время — здесь нет никого с таким именем. А зачем вы его хотели найти? — спросил он.

— Просто хотел дать ему знать о работе. Он говорил, что уже какое-то время её ищет. Я хотел дать ему знать об этой возможности, пока он не сбежал, и… ну, не важно, — сказал я, будто бы передумав говорить.

Глаза Питэра загорелись интересом при слове «работа».

— А что это была за работа? Возможно, она меня заинтересует, — сказал он.

Я сделал паузу, хмурясь, как если бы я серьёзно обдумывал этот вопрос:

— Ну, я не знаю, следует ли мне этим делиться, поскольку я не знаю, сколько человек им понадобится… — позволил я реплике неуверенно повиснуть в воздухе.

— Не хочу становиться между вами и вашим другом, но если им нужно более одного человека, то я бы сейчас не отказался от везения, — осторожно сказал он, будто боялся меня спугнуть. Теперь, когда он заглотил наживку, пришло время подсекать, и смотреть, какого рода информацию я смогу выловить.

Я оглядел его сверху донизу:

— Вы кажетесь здоровым малым, и правда в том, что Джона я ещё могу не встретить несколько дней. Не думаю, что предложение будет действовать так долго, так что с тем же успехом я могу помочь вам, — болтал я языком, а между тем мои мысли неслись вскачь — мне нужна была работа, которая могла привлечь этого молодого человека. Его реакция многое мне скажет, но на случай, если он ничего не выдаст, предложение интересующей его работы может позволить мне подольше затянуть этот разговор. К сожалению, я знал о нём очень мало, кроме того факта, что он был не очень мускулистым.

— Так какого рода эта работа? — спросил он, явно несколько волнуясь. Говоря это, он поднял ладонь к лицу, почёсывая щетину своей проклёвывающейся бороды — тут-то я и заметил пятнышко от чернил.

— Ну, прежде чем вы начнёте радоваться, мне следует сперва сказать, что работа требует кого-то, кто грамотен, — проинформировал его я.

— Ха! — радостно сказал Питэр. — Тут проблем нет.

— Неужели? — сказал я, прикидываясь удивлённым, ибо менее трети простолюдинов умели читать.

— Меня папа научил, и я даже какое-то время работал клерком, — гордо сказал он.

Я широко улыбнулся, и хлопнул себя по ноге:

— Тогда вам повезло! — радостно сказал я. — Один дворянин ищет посыльного и младшего писаря себе на работу, и вроде бы предлагает хорошую оплату.

Младшая сестра слушала за дверью, но эти новости были слишком хорошими, чтобы она могла удержаться. Она высунула голову из-за косяка:

— Это будет идеально, Питэр! Подумай, что мы могл…

— Ли́лли! — рявкнул он. — Возвращайся внутрь, и прекрати подслушивать! — упрекнул он её. Лицо девушки дёрнулось в ответ на его тон, и она нырнула внутрь, захлопнув дверь. Он повернулся обратно ко мне, прежде чем снова заговорить:

— О каком дворянине идёт речь?

— О новом Защитнике Северного Предела, — громко ответил я, — Графе ди'Камероне — но не просите меня назвать его имя, никак не могу запомнить, — сказал я ему с некоторым энтузиазмом, но внимательно следил, чтобы увидеть его реакцию. Старался я зря — своего презрения он совсем не скрывал.

Питэр с отвращением сплюнул на землю:

— Ба! Я скорее готов всю оставшуюся жизнь месить навоз лопатой, чем пойти работать на этого кровожадного шлюхиного сына! — объявил он.

Я одарил его шокированным взглядом:

— Ну, я не думал, что вас это оскорбит… — протянул я. Я надеялся, что ему захочется более подробно объяснить свои мотивы.

Питэр открыл было рот, а потом снова закрыл его, тщательно обдумывая. Наконец он ответил:

— Простите, вы на самом деле не виноваты. Не буду вам мешать в поисках вашего друга, — развернулся он, и направился обратно внутрь, но он явно был расстроен.

— Позвольте мне рассказать вам подробнее, на случай если вы передум… — начал я, но дверь закрылась прежде, чем я закончил. На миг я тупо уставился на неё. Я надеялся узнать больше. «А, к чёрту», — подумал я. Я снова постучал в дверь.

Её открыла Лилли, и на этот раз она не потрудилась прятаться за дверью:

— Простите. Питэра эта работа не интересует.

— Вот, позвольте мне хотя бы дать вам адрес, на случай если он передумает. У них может и для вас найтись работа, — предложил я.

Выражение её лица стало твёрже:

— Никто из нас никогда, ни за что не будет работать на этого ублюдка, — ровным голосом сказала она, и в нём прозвучала сталь.

Мой обман подошёл к концу, и не было особой надежды, что я смогу ещё что-то из них вытянуть, поэтому я осмелился задать прямой вопрос:

— Но почему нет?

Тут выражение её лица изменилось — это была не пылающая ярость, которую я видел, когда она взглянула на меня первый раз… это было выражение отчаяния, смешанного с презрением, более холодный гнев, которым можно было поделиться с незнакомцем.

— Он убил нашего дела, — холодно сказала она, а затем захлопнула дверь. У меня не было никаких сомнений в том, что теперь разговор был окончен.

Долгий миг я стоял неподвижно, прежде чем повернул прочь. По мне прокатился озноб, оставив меня онемелым, когда я пошёл в сторону дома. «Он убил нашего деда», — снова и снова говорила она у меня в голове. Я не был уверен, кем был её дед, но во мне зародилось чувство глубокой вины. Я многих людей убил, но лишь немногих из них я знал по именам.

Я шагал, не обращая внимания на направление, бесцельно бродя, пока мои мысли бегали кругами. «Он убил нашего деда». Я задумался, сколько семей проклинали меня и в Гододдине тоже — тамошних мужчин я убил гораздо больше. Предполагая, что там выжили хоть какие-то семьи, чтобы меня ненавидеть, учитывая утверждения Мал'гороса о том, что он принесёт в жертву семьи любых убитых мною солдат.

Воспоминания прошлого года гонялись друг за другом у меня в сознании, воспоминания об умерших людях. «Это — резиденция Такеров», — сказала она. «Такер!» — внутренне закричал я, вспомнив. «Джонатан Такер!»

Когда я в прошлом году явился «освободить» товары с королевского склада, я использовал свою силу, чтобы уничтожить стальные ворота, и по невнимательности убил старого охранника. Тяжёлый металл створок ворот отбросило назад с невероятной силой, полностью отрубив ему голову. Метка, пришитая к его рубахе, гласила: «Джонатан Такер». Неужели я только что встретил девушку, которая эту метку вышила? У меня в голове, терзая меня, образовался непрошеный образ тринадцатилетней девочки, усердно работавшей над латанием дедушкиной рубахи.

Имелись ли у них другие родственники? Был ли старик их единственным источником дохода? Был ли молодой Питэр теперь в отчаянии, ища работу, чтобы поддержать свою сестру? Эти и многие другие вопросы терзали мою совесть. Даже если я хотел помочь им, они не примут мою помощь. Я шагал без цели или направления ещё час, прежде чем наконец принял твёрдое решение найти способ им помочь.

Это не стёрло из моего сердца чёрное облако, но дало мне цель достаточную, чтобы наконец вернуться домой. Харолд был очень рад видеть меня — в том смысле, что был довольно сильно расстроен. Но поскольку я был его лордом, он был обязан держать большую часть своего мнения при себе, и когда он увидел моё лицо, то понял, что ему лучше не докучать мне насчёт того, как я его бросил.

Я проигнорировал его вопросы, и уединился в своей комнате, заперев за собой дверь. Потом я долго пялился в потолок.