Архмаг освобождённый

Глава 37

— Я сказал, что мы пройдём по этому туннелю, и избавимся от той штуки, пока мы ещё сохраняем инициативу, — сказал я со спокойствием, которого на самом деле не ощущал. — Если ты не считаешь, что можешь войти туда со мной, то можешь оставаться здесь, — добавил я. Махнув Харолду, я пошёл вместе с ним по туннелю. Все мои инстинкты кричали, что надо развернуться, и бежать в противоположном направлении, но я уже неоднократно усваивал урок о покорении собственных страхов. Хотя легче от этого не становилось.

Пройдя небольшое расстояние, я услышал, как Уолтэр побежал догонять нас, хотя теперь он стал невидимым для моего магического взора. Я испытал лёгкое облегчение оттого, что он с нами.

— Я с вами, — сказал он из темноты у нас за спиной, — но я буду оставаться невидимым. Без посоха у меня нет никакого способа сражаться с этими тварями.

Я кивнул:

— И так пойдёт, — сказал я. Вынужден был признать, что он был прав. Он вляпывался вместе с нами во что-то ужасное, и у него не было никакого приемлемого способа сражаться — это требовало значительно больше смелости, чем делать то, что делал я, если посмотреть с другой стороны. — Давайте поторопимся.

Мы побежали по туннелю лёгкой трусцой, и броня Харолда стала издавать почти музыкальную симфонию звуков на бегу. Врасплох нам определённо никого застать не удастся. Я начал творить заклинания на бегу, оставляя светящиеся шары света висеть в воздухе примерно через каждые двадцать футов.

— А это зачем? — спросил Уолтэр.

— Когда мы достигнем цели, то мы скорее всего отвлечёмся на схватку с тем, что находится в этой полости. Ты упомянул, что, по-твоему, оно зовёт на помощь. Если по туннелю у нас за спиной пойдёт кто-то из шиггрэс, то свет начнёт гаснуть, предупреждая нас заранее, — ответил я.

— Если ты всё ещё будешь драться с этой штукой, то ничего особо поделать с ними не сможешь, — сделал он наблюдение.

Я открыл свой мешочек, вытащил три своих смертоносных железных шарика, и отдал их Уолтэру:

— Используй любое заклинание, чтобы повредить их, или разбей их чем-то, и они взорвутся. Будем надеяться, что ты сможешь обрушить потолок туннеля, не создав обвал во всей полости.

Он держал их у себя в руке так, будто они могли в любую минуту загореться:

— Ты хочешь, чтобы я использовал эти штуки после того, как мы окажемся внутри?

Я покачал головой:

— Нет, только если начнёт гаснуть свет. Бессмысленно рисковать обвалом, если на то нет причины.

— Почему бы просто не закинуть их внутрь, и не обрушить потолок на то, что находится в той полости? — указал Харолд.

— На то есть три причины, — ответил я. — Во-первых, я не думаю, что это убьёт то, что там находится. Я очень сильно подозреваю, что оно сможет каким-то образом выбраться. Во-вторых, мне нужно знать, что это. Оставить его сейчас — значит лишиться ответов на вопросы, а я уже и так тону в неизвестных мне вещах, — сказал я, замедляясь, поскольку мы добрались до входа в последнюю пещеру — ещё где-то двадцать футов, и мы будем внутри.

— А какая третья причина? — спросил Харолд.

Я приостановился, и бросил взгляд в направлении Уолтэра:

— Так пойдёт. Ты смотри отсюда — просто позаботься о том, чтобы они не последовали за нами сюда, если прибегут другие шиггрэс, — сказал я, и перевёл взгляд обратно на Харолда: — Я хочу, чтобы ты зашёл внутрь первым. Там две довольно большие четвероногие твари… попытайся не дать им приблизиться ко мне, пока я не закончу с маленькой.

— А какая третья причина?! — упрямо повторил Харолд.

Я усилил свой щит, и взял посох наперевес, как копьё.

— Мне не нравится чего-то бояться! — закричал я на него. — А теперь двигай свою задницу!

Харолд уже опустил забрало, но я услышал, как он засмеялся внутри своего шлема, выскакивая вперёд. Страх и тревога добавили в его голос истерики, но он ей не отдался.

— Тогда заставим их бояться нас! — крикнул он в ответ.

Харолд влетел в полость так, будто бежал навстречу армии, а я бежал сразу же следом за ним. Оказавшись внутри, я указал посохом на потолок в пятидесяти футах над нами, и создал там горящий шар, чтобы осветить пространство. Я мог лишь надеяться, что он был достаточно высоко, чтобы шиггрэс не могли потушить его свет.

Свет расцвёл в темноте, и пространство заполнилось ярким свечением, когда моё заклинание укоренилось. На вырезанном из камня троне в одном из концов полости сидело нечто, выглядевшее как маленький мальчик. Будь он живым, я бы дал ему где-то шесть или семь лет, основываясь на его размерах и внешности. Рядом с ним, по обе стороны, находилось двое огромных медведей — эти тоже были немёртвые. Это меня несколько шокировало, поскольку я никогда не задумывался о том, что шиггрэс, возможно, также могли обращать животных.

Атака Харолда нерешительно остановилась, когда мы достигли середины открытого пространства, и оглядели открывшуюся нам картину. Никто из врагов пока не сдвинулся с места, и я обдумывал свой следующий ход, когда оно заговорило:

— Привет, Мордэкай.

По мне пробежал шок, когда я осознал, что узнаю лицо существа. Это был Тимоти, маленький мальчик, которого убил в Ланкастере Отец Тоннсдэйл. Лишь Пенни видела, как тот совершил своё злое дело, а тело необъяснимым образом исчезло… до этого дня.

— Привет, Тимоти, — ответил я с уверенностью, которой не ощущал. — Или у тебя есть какое-то другое имя, которое я мог бы использовать?

— Каким бы моё имя ни было в прошлом, оно уже давно исчезло после того, как я соскользнул в пустоту — для нашего разговора сгодится и Тимоти, — ответило оно. В отличие от многих виденных мною до этого момента шиггрэс, оно говорило с гротескной улыбкой, прилагая усилие, чтобы придать лицу более человеческое выражение. Эта попытка лишь придавала ему более страшный вид, поскольку с его лицевыми мышцами что-то было слегка не так.

— Ладно, пусть будет Тимоти, — ответил я. — Как это случилось с тобой?

Глаза Тимоти блестели в свете — глаза, которые игнорировали лившийся сверху яркий свет, глаза, которые были слепы.

— Ты хочешь знать, как ребёнок, которого звали Тимоти, стал таким, или как я, ныне занимающая его тело сущность, стал неумирающим существом пустоты?

Различие было очевидным, и хотя прежде мне это в голову не приходило, ответ на любой из этих вопросов будет мне интересен, когда я его обдумаю.

— И то, и другое, — громко сказал я.

— Это смело с твоей стороны, Мордэкай — явиться сюда, требуя ответов. Что ты предложишь в обмен на эту информацию? — сказал немёртвый мальчик.

— Я пришёл не торговаться. Я пришёл очистить эту нору от засевшей здесь грязи. Это тебе решать, желаешь ли ты отложить эту расплату, отвечая на мои вопросы, — ответил я.

Тимоти засмеялся… то был сухой, скрежещущий звук, резавший слух.

— Ты делаешь несколько ошибочных предположений, волшебник. Первое — что ты способен мне угрожать. Второе — что у меня нет информации, которая для тебя ценнее твоей собственной жизни. Твой предок был таким же невеждой.

От намёка на то, что это существо когда-то разговаривало с одним из моих предков, мне стало не по себе. Что хуже — я подозревал, что оно говорило правду, и в этом случае я не мог не задуматься, почему оно было более заинтересовано в разговоре, а не в добавлении меня к своей коллекции ходячих трупов.

— Мне нечего тебе дать. Какого рода информация, возможно интересная мне, у тебя может быть?

Оно снова улыбнулось своей выбивающей из колеи улыбкой:

— Вижу, ты можешь быть культурным. Предлагаю обменяться вопросами, один за один, пока один из нас не откажется отвечать.

Я неуверенно пожевал губу, но наконец принял решение:

— Ладно, ответь на мой первый вопрос, и я буду обмениваться с тобой вопросами и ответами.

— На какую часть этого вопроса? — хитро спросило у меня оно.

— На все — в обоих смыслах, если ты хочешь показать добрую волю к этой игре, — сразу же парировал я.

Тимоти нахмурился:

— Ты много просишь, но я отвечу, хотя на самом деле это — два ответа. Тимоти, человеческий мальчик, стал таким, когда Миллисэнт вытянула из него дух, и открыла путь из пустоты, чтобы я мог войти. Она сделала это, используя человека, известного тебе как Отец Тоннсдэйл, в качестве своего агента, ты бы назвал его «направляющим», — произнесло оно, и остановилось, не будучи уверенным, как продолжать.

Утверждение о том, что Миллисэнт, богиня рассвета, была напрямую связана с воссозданием шиггрэс, было для меня шоком, поскольку прежде я полагал, что это была работа Мал'гороса, но я скрыл своё удивление.

— А остальная часть твоего ответа? — вербально подтолкнул его я.

— Я использовал своё искусство, чтобы спрятать свой дух в пустоте, сбежать от устроенного твоим вероломным предком геноцида. Я оставался заперт там, пока Балинтор не освободил нас где-то тысячу лет назад, а затем меня снова там заперли ещё где-то на тысячу лет, пока Миллисэнт не призвала меня в это тело, — осторожно ответило оно.

— Для какой цели ты вернулся из этой «пустоты»? — спросил я.

— Это уже отдельный вопрос. Полагаю, сейчас моя очередь, человек, — ответил Тимоти. — Ты когда-нибудь слышал об «Обещании Иллэниэла»?

Ответ был довольно простым:

— Нет, — сказал я, и следом я задал единственный действительно важный для меня вопрос: — Почему ты устроил засаду на похитителей, которых послали за моей семьёй?

Оно ответило сразу же:

— Чтобы завоевать благосклонность короля, или получить средство давления на тебя. Ты полностью исследовал дом Иллэниэл в Албамарле?

— Нет, — быстро ответил я. Вопрос показался мне странным, поскольку указывал на нездоровый интерес к Иллэниэлам. В совокупности с предыдущим вопросом, он не мог не заставить меня задуматься над тем, чего хотел шиггрэс. Это сделало выбор моего следующего вопроса ещё более сложным: — Как убийство моей семьи помогает тебе получить благосклонность короля?

Тимоти фыркнул — или попытался фыркнуть, в итоге он лишь стал казаться ещё более выбивающим из колеи:

— Ты задаёшь глупые вопросы, человек. Ты растрачиваешь свою информацию. Убийство твоей семьи не помогает нам получить благосклонность короля, да и средство влияния на тебя тоже.

Моё давление быстро росло:

— Тогда почему ты убил их?! — заорал я.

Чудовище поднял свою маленькую, мальчишечью ладонь:

— Мой черёд, смертный, и не испытывай моё терпение. Для тебя что-нибудь значит фраза «Рок Иллэниэла»?

Я подавил свой гнев, и заставил себя думать. Страх и ярость туманили мой разум, и я видел, что упускал очевидные выводы.

— Да, Сэлиор предупреждал меня, что он всё уничтожит. Я пока понятия не имею, что это такое, — закончил я отвечать, после чего мой ум резко пришёл в движение, и я осознал, что был глупцом: — Где моя жена?

Оно злорадно улыбнулась, и в этот раз выражение у него получилось как надо:

— Она прибыла в Албамарл вчера. Где она сейчас, я знать не могу. — Существо задумчиво помедлило, прежде чем продолжить: — Похоже, что у тебя всё-таки есть мозг. Я уже начал отчаиваться, что ты когда-нибудь станешь мыслить ясно. Если бы Рок Иллэниэла был спрятан в Албамарле, то где бы ты стал его искать?

Мои мысли неслись вскачь после откровения о том, что Пенни всё ещё была жива. «Я этого не знаю, он мог иметь ввиду её тело», — мысленно поправил я себя. Тем не менее, намёк был на то, что она была живой… в качестве объекта для торга. «Торга с кем?».

— Это зависит от того, кто обладал им последним, иначе я понятия не имею, где начать, — сказал я, отвечая на его вопрос. — Какую сделку ты заключил с Королём Эдвардом? — спросил я. Это был рискованный вопрос, потому что было возможно, что заключал её кто-то другой, и в этом случае я зря истратил свой ход. Однако если я угадал верно, то сэкономил себе один или два вопроса.

После неопределённо долгой паузы существо заговорило:

— Мы предложили ему твою жену и её стража в обмен на Обещание Иллэниэла, который при тебе также называли Роком Иллэниэла. Как ты думаешь, он сможет выполнить свою часть сделки?

— Нет, — ответил я честно. — Я сомневаюсь, что он имеет хоть какое-то понятие, где это искать. Почему ты не стал с самого начала иметь дело напрямую со мной?

Существо, которым стал Тимоти, засмеялось:

— Судя по тому, как ты сюда вошёл, я сомневался, что мы могли бы серьёзно поговорить. Королю нужно было средство воздействия, чтобы контролировать тебя, и он утверждал, сможет заставить тебя отдать то, что мы ищем, когда заполучит это средство. — Оно долгую минуту глазело на меня. — Зачем ты пришёл сюда?

— Чтобы уничтожить тебя, — просто сказал я. — Зачем тебе «Обещание Иллэниэла»?

— Чтобы восстановить мою расу, — просто ответило оно. — Можем ли мы предложить тебе что-то, если ты его найдёшь?

У меня по спине пробежал холодок, прежде чем смениться приливом адреналина. Наш разговор почти подошёл к концу, и я чувствовал, как от существа исходило предвкушение, почти осязаемый голод. Я оскалил зубы:

— Будь я проклят, если заключу с тобой сделку, и выйти тебе отсюда я тоже не дам. Шиггрэс — не раса, вы — создание, которое нужно уничтожить.

Оно нахмурилось:

— Ты ошибаешься, смертный. Мы сами создали себя в качестве последнего акта отчаяния. Мы — духи Ши'хар, — произнесло оно, подняло руку, и начало плести знаки, которые я не мог опознать, хотя и увидел начавшие формироваться в воздухе колдовские символы.

Я уже был готов — направив в него свой посох, произнёс: «Пиррэн тайлен!» — и сфокусированный луч огня и силы ударил в находившуюся передо мной мерзость. Я уже применял это заклинание прежде, и раньше в комбинации с моим посохом оно легко разрезало щиты направляющих, однако на этот раз оно распалось и испарилось, ударив по висящим между нами в воздухе светящимся символам. Тимоти засмеялся, когда на моём лице отразились шок и смятение.

Стоявшие рядом с ним немёртвые чудища не остались безучастными — они прыгнули вперёд, но лишь встретились с мечами Харолда. Он нырнул под удар массивной лапы одного из них, и отрубил ему переднюю лапу по плечо. Развернувшись волчком, он приготовился встретить другое, но оно двигалась с неожиданной скоростью, и удар пришёлся прямо по нему. На этот раз его отбросило как тряпичную куклу, швырнув в дальнюю стену. Он впечатался в неё с гулким шумом, и я стал гадать, сможет ли он оправиться от такого удара. Удар должен был по меньшей мере оглушить его, не пробив броню.

Однако у меня не было время думать, потому что похожее на ребёнка существо, с которым сражался я, уже начало плести новые знаки. Символы извивались в воздухе, будто сделанные из живого синего огня. Изгибаясь, они быстро потянулись ко мне, расходясь, и пытаясь охватить мой щит подобно сети. Я их ненадолго остановил, прежде чем ощутил, как они стали прожигаться внутрь, разъедая силу, из которой состоял мой щит, и заставляя его прогибаться. Это было странное ощущение, одновременно похожее на физическое касание шиггрэс, однако это касание съедало лишь мою магическую силу.

На реагирование у меня были лишь секунды. Видя, что повредить ему напрямую я не смог, я сменил тактику, и направил свою силу прямо на землю у него под ногами: «Грабол ни’таргос», — быстро произнёс я, открыв дыру в земле под похожим на ребёнка существом. Это было заклинание, которым я однажды вывел из строя Сайхана, и здесь оно сработало так же хорошо, как в тот раз. Немёртвый заклинатель упал в дыру, и магия, разъедавшая мой щит, исчезла, когда его концентрация оказалась нарушена.

Я произнёс ещё одно слово, чтобы закрыть дыру, и поймать существо в ловушку земли, а потом обратил внимание на двигавшегося ко мне огромного медведя. «Пиррэн тайлен», — снова сказал я, и в этот раз мой магический огонь впился в свою цель, разрезая немёртвого зверя на два больших, тлеющих куска. Я ощутил прилив торжества, когда тварь распалась, и повернулся, чтобы прикончить второе чудовище, ковылявшее ко мне на трёх оставшихся лапах. И тут свет, который я создал наверху, исчез, и подземная полость погрузилась в темноту.

— Неужели ты правда думал, что меня так легко поймать в ловушку? — послышались у моего уха тихие слова Тимоти, когда он подобно кошке спрыгнул с потолка. Он выбрался из моей ямы до того, как та закрылась, и теперь стоял прямо у меня за спиной, настолько близко, что я чуял запах его неестественной плоти. Мой щит исчез, полностью поглощённый его близким физическим присутствием, а потом ладонь существа легла на мою незащищённую шею.

Мир исчез, сменившись чёрной пустотой и чёрным ветром. Ветер был голоден, и рвал меня, затягивая в простиравшуюся передо мной пустоту. Я бился на этом ветру, но как ни старался, я не мог ухватиться за что-то, чтобы остановить своё неуклонное сползание в небытие. Я услышал, как вдалеке голос Харолда что-то прокричал. Он был слишком тихим, чтобы его понять, но я мог лишь предположить, что медведь нашёл его.

Затем мир рывком вернулся ко мне. Он всё ещё был чёрным в моём нормальном зрении, но мой магический взор видел Харолда, державшего окутанную пустотой фигуру маленького ребёнка, брыкавшуюся и жалко бившуюся в его крепких руках. Я поспешно отполз по полу назад, чтобы оказаться подальше, и тут моя рука нащупала мой посох.

Поднявшись на ноги, я проигнорировал своё утомление, и создал над нами новый свет. Освещение ещё яснее дало понять, что случилось. Харолд сразился с оставшимся медведем в темноте, и расчленил его. Один из его мечей всё ещё лежал на земле, рядом с изуродованной задней половиной медведя. Теперь, когда он снова смог видеть, Харолд готовился нанести другим мечом удар по немёртвому ребёнку, бившемуся в его подобной тискам хватке. От этой картины мне захотелось радостно закричать.

К несчастью, существо, которое теперь звалось Тимоти, пока отказывалось сдаваться. Когда Харолд занёс руку, чтобы разрубить его надвое, одна из рук существа прочертила ещё символов из синего огня, и они побежали по зачарованной броне Харолда, дымясь и горя везде, где находили щель, которая вела внутрь, к человеческой плоти. Закричав от боли и гнева, Харолд швырнул маленькое тело нашего врага через пещеру, и тот приземлился на расстоянии двадцати футов.

— Будь ты проклят! — гневно крикнул Харолд. Я не мог не согласиться с его мнением.

Подняв свой посох, я послал в существо поток огня, надеясь спалить его дотла раньше, чем оно возведёт ещё один защитный барьер. Однако прицелился я неважно, и существо с ослепительной скоростью вскочило с земли, прежде чем я смог нанести ещё один удар. Оно побежало ко мне быстрее, чем мои глаза успевали за ним следить, но прежде, чем оно достигло меня, на его пути встал Харолд, преграждая ему дорогу и нанося удар своим единственным оставшимся мечом. Его удар был точен, и одна из рук существа улетела вбок прежде, чем оно успело отступить.

— Ха! — вызывающе крикнул Харолд. — Не такой уж ты и храбрый перед лицом честной стали, а?

«Честной зачарованной стали», — мысленно добавил я, но я не думал, что сейчас было уместно упоминать об этом.

— Держись поближе ко мне, я попытаюсь сжечь его на расстоянии, — сказал я ему вместо этого.

Занимавшая тело Тимоти неестественная тварь решила, что с неё достаточно. Прежде чем я смог нацелить ещё один удар, она метнулась прочь, убегая в туннель, который вёл в туда, откуда мы пришли.

— Уолтэр! — предупреждающе закричал я. — Оно сзади! — предостерёг я. Ответом на мой крик стал громкий взрыв, за которым последовал громоподобный рёв. Уолтэр обрушил туннель. Воздух заполнился пылью, и мы будто целую вечность ждали, пока прекратятся рокот и камнепад.

Когда пыль осела, мы втроём оказались заточёнными в пещере, не имея никакого открытого пути на поверхность. Обрушенный Уолтэром туннель был единственным входом и выходом. К счастью, Уолтэр скрывал своё присутствие, и существо просто пробежало мимо него. Мы пока что были одни.

— Что теперь? — спросил Харолд, нарушая опустившееся на нас молчание.

Я открыл свой мешочек, и вытащил серебряное стило, которое быстро становилось моим любимым инструментом. Создать телепортационный круг будет гораздо проще, пользуясь им вместо моих рук или посоха. Я драматично поднял его в воздух, и посмотрел на своих усталых и эмоционально выжатых спутников. Страх — одна из самых утомительных эмоций. Почему-то их усталость подстегнула моё извращённое чувство юмора.

— С помощью этого, — драматично начал я, — мы можем прорубить себе дорогу сквозь камень, и напасть на врага сзади! — закончил я, осклабившись, и стал ждать их реакции.

Уолтэр даже не смог ответить, у него просто отвисла челюсть. Харолд был более прагматичным — вытерев клинки своих мечей, он вложил их в ножны, прежде чем прокомментировать:

— Как Дориану удалось пережить детство бок о бок с тобой?

Я решил пересмотреть своё предыдущее мнение о Харолде — у него определённо прогрессировал тяжёлый случай сарказма.

— Я шутил. Дайте мне полчаса, и я верну нас обратно в Ланкастер.

— А почему не вернуть нас в лагерь Герцога? — спросил рослый воин.

Я пожал плечами:

— Я не могу. Там нет круга.

— Если оставишь круг здесь, то эта тварь возможно сумеет его использовать, — указал Уолтэр.

Я снова открыл свой магический мешочек, и на этот раз вытащил пару маленьких, круглых предметов, завёрнутых вместе в маленький квадратный кусок бумаги — один из них был стеклянным, второй — железным.

— Эти настроены друг на друга, — сказал я ему. — Я много их создал для войны с Гододдином, но всё ещё держу несколько штук под рукой. Они сходны с ожерельем, которое я давеча на тебя надевал. Разбей стеклянную бусину — и железная взрывается. Я положу железную рядом с кругом, прежде чем мы телепортируемся прочь отсюда. Как только мы окажемся в безопасности в Ланкастере, я разобью стеклянную бусину, и уничтожу круг.

Я самодовольно улыбнулся — я был весьма доволен собой за то, что придумал такое искусное решение. Но если быть честным, придумал я его не на месте — я потратил некоторые время на обдумывание таких проблем после того, как какие-то направляющие использовали один из моих предыдущих кругов, чтобы вторгнуться в Замок Камерон.

Харолд оценивающе присвистнул:

— Дориан был прав.

— Насчёт чего? — спросил я.

— Он сказал, что ты был слишком опасен, чтобы позволять тебе разгуливать свободно, без няньки, — объяснил он.

— Это он сказал, когда объяснял, почему охранять меня придётся тебе?

Харолд осклабился, и кивнул, но Уолтэр вмешался прежде, чем мы смогли сказать что-то ещё.

— Простите… — мягко сказал он. Убедившись, что мы примолкли, он продолжил: — Сколько этих взрывоопасных устройств ты носишь с собой? И разве ты не волнуешься, что споткнёшься, упадёшь, и разорвёшь нас всех на кусочки костей и джема?

Я посмеялся над его странной фигурой речи. Однако вопрос был обоснованным, особенно учитывая то, что я не показывал ему свой особый мешочек. Я снова вытащил его, и открыл верхнюю часть. Вместо объяснений, я устроил демонстрацию, засунув в него свою руку. Хотя на вид в нём было глубины не более восьми дюймов, я легко смог засунуть в него руку по плечо. С точки зрения Уолтэра теперь казалось, будто большая часть моей руки была ампутирована.

— Я храню все свои опасные сюрпризы подальше от собственной персоны, — проинформировал я его.

Выражение его лица было бесценным, но больше я ничего не сказал. Я занялся работой над нашим путём наружу. Я не думал, что кто-то из нас хотел ещё сколько-нибудь времени провести в нашей подземной тюрьме.