Атака мертвецов

Прелюдия

Доска сава висела в пространстве между Уровнями — мостик между владениями двух соперничающих богинь. Но одну сторону простиралось царство Ллос — Дно Дьявольской Паутины — опаленные обломки почерневшего камня под сумрачным свинцовым небом. Восемь багровых звезд струили на землю мерцающий свет, окрашивая плывущие по ветру клочья паутины в кроваво-красные тона. Среди паутины летели души, оглашая воздух жалобными воплями и стонами.

По другую сторону раскинулись владения Эйлистри — лес в пестрых пятнах света и тени. Толстые ветви заслоняли луну, единственный источник света Она недвижно висела в небе, и лик ее был поделен надвое линией прямой как стрела Половина его была освещена, половина — в тени, в точности как у плодов из лунного камня, свисающих с ветвей внизу.

Из леса, освещенного половиной луны, доносилось пение множества дуэтов. Высоким женским голосам вторили более низкие, мужские. Однако некоторые из мужских голосов царапали слух. Они звучали напряженно, даже болезненно, словно их вынуждали петь выше, чем они привыкли. Другие мужские голоса гудели глубоким басом, упорно повторяя вновь и вновь одну и ту же музыкальную фразу: мелодический фон, находящийся в дисгармонии с остальной музыкой.

Некогда царство Эйлистри было местом абсолютной гармонии. Оно увеличилось в размерах и усилилось благодаря притоку новых душ. Однако это могущество стало результатом нелегкого компромисса.

Изменилась и богиня. Эйлистри стояла нагая, лишь длинные, до пят, волосы окутывали ее бархатистую черную кожу. Прежде ее волосы были серебристо-белыми, теперь же в них появились черные пряди. Пара мечей богини парила в воздухе — по одному у каждого бедра. Один из них по-прежнему сверкал ярким серебром, но другой стал черным, как обсидиан. На нижней части лица богини лежала едва заметная тень, плод ее недавней победы — маска Варауна.

Эйлистри ожидала, пока ее противница передвинет одну из своих фигур сава, и в глазах ее, обычно лунно-белых, мерцали красноватые отблески.

Ллос, восседавшая на своем черном железном троне и принявшая в данный момент облик дроу, усмехнулась, заметив раздражение, вспыхнувшее в глазах дочери. Вместо того чтобы сделать задуманный ход, Паучья Королева выставила перед собой руку и лениво наблюдала, как паук ткет свою сеть меж ее раздвинутых пальцев. Другие пауки сновали по ее темной коже или гнездились в длинных спутанных волосах. Пока она мешкала, одно из этих гнезд словно вдруг вскипело, выплеснув в воздух облако крохотных красных паучков. Ветер повлек их прочь. Следом за ними тянулись тонкие, как волоски, нити.

Когда паутина меж пальцев была закончена, Ллос смахнула паука и слизнула его сеть, наслаждаясь и ее липкостью, и растущим раздражением соперницы.

— Терпение, дочь. — Ее брюзгливый голос эхом повторили остальные семь ипостасей богини. — Терпение. Вспомни, к чему необдуманные поступки привели твоего брата.

Ллос повела рукой. Возникло окно на Астральный Уровень. Вдали, в серебристой пустоте, плавали гниющие останки: тело бога, искромсанное на куски мечами Эйлистри. Обрубок, бывший, должно быть, головой, едва слышно простонал и затих.

Ллос, глядя на останки, изобразила на лице печаль:

— Нет ему спасения. Пока.

Эйлистри стиснула зубы. Губы ее под тенью маски брата сжались в тонкую линию. Но она не доставит своей матери этого удовольствия.

— Порою жертвы неизбежны, — отозвалась Эйлистри. — Вараун не оставил мне выбора.

Ллос снова взмахнула рукой, и окно закрылось. Она уставилась поверх игральной доски на Эйлистри, насмешливо подняв бровь.

— Ты с каждым днем становишься все больше похожей на него, — язвительно заметила она. — Чересчур умной, и это не к добру для тебя. А значит, недолго остается ждать, когда ты совершишь такую же ошибку.

С этими словами она небрежно потянулась к доске и взяла фигурку одной из Жриц. Фигура — вырезанная в виде женщины-дроу, но со звериной головой и восьмью паучьими лапами, растущими из груди, — съежилась от ее прикосновения. Ллос передвинула ее вплотную к другой своей фигуре, той, что оставалась неподвижной тысячелетиями, — к фигуре, которая, в сущности, не сделала ни одного хода с самого начала игры. Фигура эта, могучий Воитель с крыльями летучей мыши и рогами, вспыхнув, ожила, когда Ллос, убирая руку, случайно задела ее. По черному телу заплясали зловещие языки оранжевого пламени, крылья развернулись с громким хрустом.

— Не теперь, любовь моя, — прошептала Ллос. От ее дыхания густо пахнуло паучьим мускусом. — Не теперь.

Фигурка дьявольского Воителя застыла. Крылья вновь сложились вдоль тела. Пламя сделалось тускло-красным, потом погасло.

Эйлистри, разглядывая доску, заметила лазейку в узоре паутины, позволяющую побить эту только что ожившую фигуру. Она могла сделать это одной из своих Жриц. Чтобы уничтожить Воителя Ллос, нужно будет провести несколько подготовительных ходов, часть из которых — весьма рискованные отвлекающие маневры, но в конечном счете Жрица сумеет передвинуться на позицию, с которой сможет нанести Воителю удар сзади.

Едва Эйлистри сделала первый из этих ходов, граница между владениями ее и Ллос пошла рябью. Обе богини вздрогнули и подняли взгляды от доски. Безукоризненной формы нос Эйлистри сморщился, учуяв запах, источаемый рябью, затвердевшей и превратившейся в черную расселину, — приторно-сладкий, приправленный тысячелетними отложениями праха и тлена — запах смерти.

Шепот донесся из трещины между мирами. Казалось, издающие его голосовые связки давным-давно иссохли и закаменели.

— Вы играете… без меня?

За этим последовал взрыв клохчущего смеха. Он балансировал на грани безумия и быстро смолк.

Взгляды Эйлистри и Ллос встретились над доской.

— Кайрансали, — шепнула Эйлистри.

Ллос кивнула в сторону непорядка и приподняла бровь:

— Позволим ей присоединиться к нашей игре?

Эйлистри хорошенько обдумала вопрос. Кайрансали, богиня Смерти и Повелительница Неумерших, ненавидела Ллос так же сильно, как Эйлистри жалела ее саму. Некогда смертная королева некромантов, возведенная в ранг полубожества, присоединилась к Ллос во время нападения на Арвандор, но ее верность Паучьей Королеве была непостоянной и вынужденной. После того как Ллос признала Моандера властелином разрушения, смерти и тлена, в сердце Кайрансали тлела зависть, и она не раз набрасывалась в ярости на свою бывшую союзницу. Если Кайрансали присоединится к игре, Ллос лучше не поворачиваться к ней спиной.

— На чьей стороне она будет играть? — поинтересовалась Эйлистри.

— Ни на чьей, — прокаркала Кайрансали. Из бреши между мирами вновь донеслось хихиканье — сухой звук, словно шуршание костей, встряхиваемых в чаше. — Я буду играть против вас обеих.

Эйлистри кивнула. Она ожидала этого. Кайрансали знала, что Эйлистри и Ллос никогда не объединятся. И ее ненависть к ним обеим была слишком глубока. Эйлистри не сомневалась, что эта трехсторонняя игра пойдет не на жизнь, а на смерть.

Ллос обвела рукой доску и стоящие на ней сотни тысяч фигур и обратилась к Кайрансали:

— Какое тебе дело до дроу, баньши? Неужто у тебя вдруг прорезался вкус к живым? — Она глумливо ухмыльнулась. — Мне казалось, что ты предпочитаешь делить ложе с лишившимися душ. В конце концов, кому еще ты нужна?

Выплеснувшаяся из трещины между мирами ярость была невыразима словами. Внезапно она сменилась исступленным язвительным хохотом.

— Паучья Королева, — пробормотало существо, — а кому нужна ты, кроме насекомых?

— Ты демонстрируешь свое невежество, баньши, — парировала Ллос, лениво откинувшись на спинку трона. — Пауки не насекомые. Они сами по себе. Арахниды.

— Может, они и арахниды, — нашлась после недолгой заминки богиня Смерти, — но давятся в кашу точь-в-точь как насекомые.

В красных как угли глазах Ллос полыхнуло бешенство.

— Ты не посмеешь, — прошипела она.

— Уже посмела, — злорадствовала Кайрансали. — Давила. Давила-давила. — Очередной приступ язвительного хохота. — Ну что, жалеешь теперь, что захапала мои владения?

Эйлистри прервала ее тираду:

— Пусть играет.

Ллос резко подняла голову. Несколько мгновений она буравила взглядом Эйлистри, а потом переключила внимание на доску сава. Она постаралась придать лицу ленивое выражение, но Эйлистри могла бы поклясться, что Ллос напряженно изучает позицию. Паучья Королева не глупа. Она должна понимать, на что надеется Эйлистри: что хаотичные ходы Кайрансали станут ширмой для ее собственных маневров, рассчитанных куда лучше.

Ллос улыбнулась. Паук величиной с каплю пота прополз по ее верхней губе и исчез в щели между редкими зубами.

— Да, конечно, — выдохнула она. — Почему бы и нет?

— Эо тому свидетель, — добавила Эйлистри. — И на тех же условиях, как мы договорились. Сражение до смерти. Победитель получает все.

— До смерти, — раздался смешок Кайрансали из щели между мирами.

Трещина расширилась, явив богиню и ее царство.

Выглядела Кайрансали ужасно, она была отвратительна, как всякий лич. Черная, словно обугленная, кожа туго обтягивала череп, волосы были тусклыми, как выбеленная кость. Истлевшие одежды, свисающие с ее костлявого тела, выцвели и посерели, их покрывали пятна плесени. На тощих пальцах болталось множество серебряных колец. Скрестив ноги, богиня восседала на мраморной плите — надгробии, настолько заросшем мхом, что невозможно было прочесть надпись. За ее спиной под льдисто-белым небом простиралось поле, усеянное могильными плитами.

Кайрансали извлекла из своей плоти личинку и из ее мягкого, тестообразного тела вылепила фигурку Матери, придав ей облик, который принимала, являясь своей пастве, — прекрасной дроу. Когда фигурка окончательно почернела, богиня поставила ее на доску сава, потом резко взмахнула рукой. В горсти у нее появилось множество младших фигур: скелетообразные Рабы, слюнявые вампиры — Воители, личи — Маги, Жрицы в серых одеяниях и рясах с капюшонами. Всех их она высыпала на доску, словно горсть земли в отверстую могилу.

— Мой ход! — завопила она.

Соскочив со своего могильного камня, она толкнула вперед сразу две фигуры и ловко обошла с флангов Жрицу, которую собиралась использовать Эйлистри. Теперь ей оставался единственный путь к отступлению, где она вынуждена будет сразиться с Воителем раньше намеченного Эйлистри срока.

— Ты позволишь это? — раздраженно бросила Эйлистри, оторвавшись от доски.

Эо безмолвствовал.

— Она играет против нас обеих сразу, дочь, — рассмеялась Ллос. — На мой взгляд, два хода — это справедливо.

Губы Эйлистри, скрытые под маской, сжались в тонкую линию.

Ллос склонилась к доске:

— Теперь мой ход. — Неспешно, наслаждаясь растущим нетерпением дочери, она взяла фигуру демонического Воителя, подняв выше, показала Эйлистри и опустила перед Жрицей, отрезая той путь к отступлению.

Эйлистри вскипела от злости. Если ее Жрица будет бита, за ней последует уйма других фигур. Воитель Ллос, вновь оживший и исполненный злобного ликования, готов был выкосить многих и многих.

Неужели нет хода, который позволил бы ей предотвратить это?

Взгляд ее упал на фигуру, стоящую вдалеке от ее Дома. Расположенная почти на самом краю доски, она, казалось, уже вышла из игры. На самом же деле ею еще ни разу не ходили. Если соперницы походят так, как Эйлистри ожидает, путь отсюда к одной из наиважнейших фигур Кайрансали будет открыт.

Для этого Эйлистри и самой придется принести в жертву кое-какие из своих фигур. Но если все получится, результат будет того стоить.

Она двинула вперед Жрицу — фигурку в маске Варауна. Это был далеко не самый удачный ход, которому легко будет противостоять. Но он позволит ей выиграть время. Если повезет, это послужит отвлекающим маневром перед ходом, который она намеревается сделать, — ходом, который положит конец этой игре.