Азбука индуизма

Мораль и религия. Значение Бхакти. Формы Бога. Доктрина Ишта-Дэваты. Почитание идолов. Цели индийского искусства

Дочь: Отец, я снова пришла беспокоить тебя вопросами. Мы договорились встретиться сегодня.

Отец: Ты вовсе не беспокоишь меня, дитя мое. Когда мы говорим с тобой, я сам учусь больше, чем учу. В наших беседах я как бы думаю вслух. Мы, индусы, гордимся тем, что мы народ религиозный. Наша этика, наша социология, строй нашего общества и наше искусство — все они основаны на нашей религиозной философии. Религия дает ключ к нашей истории. Но помни, что религия не сводится к внешней обрядности. Это прежде всего способ поведения, а также знание и опыт. Поэтому важно, чтобы каждый индусский мальчик или девочка ясно представляли себе сущность своей религии. Они должны понять и усвоить те незыблемые принципы, которые лежат в основе наших многочисленных сект и ритуалов. Если они не поймут этого вовремя, они окажутся во власти предрассудков, а это худший враг религии.

Дочь: Отец, я так рада слышать, что я не беспокою тебя. Ты указал мне путь света, и я хочу изучить его, насколько могу. Теперь я продолжу свои вопросы. Последний раз ты сказал, что нравственная дисциплина дает нам возможность войти в духовный мир, в котором действует закон божественной любви и милосердия. Я бы хотела знать, достаточно ли нравственной жизни для освобождения человека.

Отец: Дитя мое, мораль — это не религия; во всяком случае, не более, чем врата в храм. Несомненно, что индуизм настаивает на обретении человеком моральной чистоты и становлении его как дхарматмы на первой ступени восхождения к Богу. Он учит, что человек, который путем напряженных усилий не очистил свою мысль, слово и дело, и который не приобрел необходимую адхикари или умение, никогда не сможет даже узнать, что существует духовный мир. Но в морально чистом состоянии нет завершенности или совершенства. После каждого нравственного достижения мы видим более высокий идеал, который снова отвергает нашу низменную и грешную жизнь. Нравственность подобна горизонту, который отступает по мере того, как мы приближаемся к нему. Она всегда учит нас тому, чего мы еще не достигли, держит нас на расстоянии вытянутой руки и постоянно напоминает нам о нашей слабости. Таким образом, мы оказываемся беспомощными. И в своем бессилии мы ищем что-то, что освобождает нас от нас самих, дает нам надежду и делает нас участниками более чистой и благородной жизни. И это «что-то» есть религия.

Дочь: Значит, нравственность всегда уступает место религии?

Отец: Нравственность всегда ведет к истинной религии. А истинная религия всегда укрепляет нравственность. Если религия человека имеет следствием безнравственное поведение или укрепляет его, значит в ней есть нечто ошибочное. Очень часто сомнительные вещи облекаются в религиозные одежды и становятся препятствием на нравственном пути. Поэтому, когда во имя религии выдвигаются требования, которые оскорбляют наше нравственное чувство и несовместимы с фундаментальными законами гуманизма, как в случае религиозных преследований, то следует отдать предпочтение нравственности, а не религии. Мы должны тщательно отличать человека истинно религиозного от псевдорелигиозного. Последний стоит ниже нравственного человека. Но, конечно, истинно религиозный человек превосходит просто нравственного человека.

Дочь: Чем же отличается истинно религиозный человек от нравственного человека?

Отец: Ты можешь с таким же успехом спросить меня, чем отличается целое от своей части. Нравственный человек подобен честному торговцу, тогда как истинно религиозный человек подобен пламенному патриоту. Оба они хорошо сражаются. Но первый сражается за небольшую выгоду для себя, тогда как последний сражается за свою родину, забывая о себе. Просто нравственная жизнь не может дать нам чувства любви, радости и восторга, не может дать дух мужества и самопожертвования, которые дает жизнь религиозная. Просто нравственная жизнь не может уничтожить нашу обособленность и наш грех.

Дочь: Уничтожает ли их жизнь религиозная?

Отец: Она не уничтожает их в буквальном смысле. Но она делает их бессмысленными. Бог есть совершенная чистота; и прибегая к Нему, ища у Него спасения, мы уходим от своего греховного «я».

Дочь: Но как мы можем прибегнуть к Нему?

Отец: Это и есть главная задача второй ступени, о которой мы будем говорить сегодня. Первая ступень, как мы видели, проходит в человеческом обществе. Здесь непрерывно присутствуют сложные отношения между людьми. Но когда достигнута вершина первой ступени и начинается вторая, голос человечества замирает позади, и далее нужно идти в одиночестве. Видишь только слабый свет во тьме, который вскоре исчезает и тебя снова окутывает тьма.

Дочь: Значит, Он сначала подобен мерцающему свету?

Отец: Он есть постоянный свет. Это мы видим Его с перерывами. Глаза плоти не могут видеть Его. И глаз духа должен открыться и обрести постоянство взгляда.

Мохини.

XII в. Период западных Галукьев.

Чадаг, Майсор, Карнатака.

Национальный музей, Нью-Дели, Индия.

Имя Мохини было дано богу Вишну, когда он во время пахтания океана обратился в молодую красавицу, чтобы оттечь внимание демонов и не дать им завладеть божественным нектаром, дарующим бессмертие.

Дочь: Но как же это сделать?

Отец: Это достигается через молитву, созерцание и любовь, — одним словом, путем бхакти.

Дочь: Что такое бхакти?

Отец: Великий индусский подвижник — автор Нарадасутр — определяет бхакти как пылкую любовь к Богу и говорит: «Человек, который любит Бога, нс имеет ни желаний, ни печалей. Он ни ненавидит, ни веселится, ни стремится ревностно к какой-либо своей цели. Ибо посредством бхакти он познает восторг экстаза, посредством бхакти он обретает покой, и всегда счастлив в духе». Далее автор описывает бхакти как «состояние чистоты и самозабвения, утонченное, непрерывное и все время расширяющееся. Человек, который однажды пережил это, будет видеть только это, слышать только это, и говорить только об этом, ибо он всегда думает только об этом».

Дочь: Отвечает ли Бог на это пылкое чувство?

Отец: Да. Прасада или милость Бога — это отклик Его на любовь человека. Все великие индусские святые учат нас, что, как день следует за ночью, так и милость Бога следует за страстным желанием веры. Автор, которого я только что цитировал, говорит: «Обращайся к Богу всегда, всем сердцем твоим и всем умом твоим. Прославляй Его в сердце своем, и вскоре Он обнаружит себя, и ты почувствуешь Его присутствие». А в Гите Кришна говорит:

Дочь: Ты говоришь, что Бог проявляет себя тому, кто почитает Его. Могу я узнать, как именно Он проявляет себя?

Отец: Он принимает ту форму, которую ты выбрала для поклонения Ему. Кришна говорит в Гите: «Как ко Мне кто приходит, так Я его принимаю: все люди идут Моим путем, Партха» (IV, 11). Если ты почитаешь Его как Нараяну, Он придет к тебе как Нараяна. Если ты почитаешь Его как Шиву, Он придет к тебе в образе Шивы. Если почитаешь Его как Дэви, Он придет к тебе как Дэви. Или, если ты выберешь для почитания одного из аватар, Он таким и проявит себя для ока твоего ума. Для Тулси Даса Он явился как Рама, Чайтанье Он явился как Кришна, а Шри Рамакришне — как Мать Кали. Гита говорит: «Какие бы образы с верой ни почитал поклонник, его нерушимую веру Я ему посылаю» (VII, 21).

Дочь: Разве Нараяна не отделен от Шивы? И разве Брахма, Вишну и Шива не подчинены великому богу Нараяне?

Отец: Нет, дитя мое. Есть только один Бог. Веды называют Его Брахманом, употребляя существительное среднего рода, так как для Бога нет различий пола. Иногда Его называют просто «То», так как никакое человеческое описание не может верно отобразить Его беспредельность. Брахман в Его отношении ко Вселенной называется Ишварой; Ишвару называют Брахмой, когда Он творит, Вишну, когда Он защищает и Рудрой, когда Он разрушает. Эти имена обозначают лишь разные аспекты одного Бога. Поэтому их называют тримурти — Один в трех формах. Вишну-пурана говорит: «Один единственный Бог, Джанардана, называется Брахмой, Вишну и Шивой, если Он, соответственно, творит, охраняет или разрушает». Конечно, в народной религии они стали разными богами с соответствующими символами, местами обитания, ваханами или носителями, и последователями. Таким образом, абстрактные идеи, рассматривающие три разных аспекта Бога, были представлены для народа в конкретных формах. В то же время, все это была живая символика.

Дочь: Что символизируют супруги Брахмы, Вишну и Шивы?

Отец: Ты это поймешь, если подумаешь немного. Мы уже знаем, что верховный Ишвара имеет власть творить, охранять и разрушать мир. Эта власть неотделима от Бога. Как солнечный свет неотделим от солнца, как способность сжигать неотделима от огня, так и Шакти, или творящая, сохраняющая и разрушающая сила неотделима от Бога — творца, хранителя и разрушителя. Поэтому в народной религии она персонифицирована и представлена как супруга Ишвары. Влиятельная и широко распространенная школа индуизма в Северной Индии почитает Шакти как Мать Вселенной. Шакти — это деятельный аспект Ишвары, занятого творением, защитой и разрушением мира. Как Сарасвати, она — мудрость и искусство Бога. Как Лакшми, она — милосердие Бога, которое приносит процветание и счастье одним, и спасение другим. И как Ума, она — девственная чистота гор и лесов. Дэви-бхагавата описывает ее как веселящуюся во время растворения мира, скрывающую в себе прообразы всех вещей.

Дочь: Не кажется ли тебе, что это очень запутывает картину, когда силы и функции одного Бога делятся, затем снова подразделяются и персонифицируются?

Отец: Ну, я не знаю. Ты думаешь, что это вносит большую путаницу, когда океан, окружающий нашу страну, называют разными именами — Бенгальский залив, Аравийское море и Индийский океан, не говоря уже о Пэлк Стрэйт, Заливе Камбэй и так далее? Ты должна помнить, что индуизм развивался в очень сложных условиях. Даже в малой однородной общине трудно найти единую религиозную формулу, которая удовлетворяла бы все умы. То, что подходит молодым, может не подходить старым. То, что подходит рабочему, может не подходить ученому. Это просто насилие — втискивать все умы в узкие рамки единственной формулы. Трудности возрастают тысячекратно, когда общество людей разбросано на просторах огромного континента, и включает разные народы с разными уровнями культуры. Каждый народ, вступивший в лоно индуизма, имел своих собственных богов, свои обряды и церемонии и свои способы почитания. Индуизм решал трудную задачу примирения их всех и нахождения для них наивысшей соизмеримости. Но, к счастью, формула, которая была уже открыта ведическими святыми, а именно «Эком сад, випра бахудха ваданти» («один сад, но жрецы говорят там по-разному»), была достаточно гибкой, чтобы можно было принять любое количество богов в индуистский пантеон, не посягая на глубочайшие духовные прозрения арийской расы. Это поразительно, как, среди противоречивых притязаний божеств разных племен, противоборствующих интересов различных религиозных объединений и малопонятных деталей местных обычаев и церемоний, сохраняется целостность философии упанишад. В процессе ассимиляции, который протекал в индуизме на протяжении столетий, были разработаны две типично индуистские доктрины, иштадэвата и адхикара.

Дочь: Что представляет собой доктрина иштадэвата?

Отец: Из многочисленных форм Бога, воспринятых сердцем человека в прошлом, и записанных в наших текстах, почитателю предлагается выбрать одну, которая удовлетворяет его духовному устремлению, и сделать ее предметом своего поклонения и любви. Этот объект есть его иштадэвата. Это может быть один из тримурти, или один из аватар, или одна из мириадов форм Шакти. Или это может быть даже местное или племенное божество, сделанное конкретным для глаз плоти в виде идола.

Дочь: Отец, не является ли идолопоклонство грубой формой поклонения?

Отец: Неправильно называть идолопоклонством индуистское почитание изображений. Ибо индуистские тексты не говорят, что образ, рекомендованный для поклонения, есть Бог. С другой стороны, известное место в одной из упанишад гласит: «Тот, чье имя — Великая Слава — не может иметь образа». Наши Писания ясно говорят, что Пратика или заместитель — это не Бог, но лишь средство, позволяющее уму сосредоточиться на Боге. Они указывают, что в таком способе упасаны или почитания, Бог есть объект поклонения, и что Он совмещается с Пратикой лишь временно. Он должным образом призывается, заменяется (на видимый облик) и почитается с помощью шестнадцати ритуальных актов (шораша упачара), но в конце снова восстанавливается на своем истинном месте — в сердце. Поэтому такой метод почитания рекомендуется для того, чтобы сделать устремление человека к Богу более определенным. Идол для простых людей служит той же цели, что и флаг для армии. Он фокусирует религиозное устремление человека, как флаг фокусирует военную доблесть. В то же время, индуизм определенно утверждает, что почитание ментальное выше почитания изображений. Но следует признать, что всякое поклонение в основе своей есть идолопоклонство. Любая форма, в которую мы облекаем бесформенное, есть идол. Примитивный человек неумело изображает на куске камня голову и руки, и называет это Богом. Цивилизованный человек закрывает глаза и представляет себе личность с головой и руками, и называет это Богом. Оба есть идолы. Различие не в качестве, но лишь в степени. Индуизм имеет мужество говорить это. И он обладает также человечностью, позволяющей допускать в свое лоно тех, кто не может подняться выше грубых конкретных форм Бога.

Дочь: Отец, почему изображения наших богов и богинь обычно так неестественны, со множеством рук и голов?

Отец: Моя дорогая, это слишком большой вопрос. Чтобы ответить на него, я должен объяснить тебе идеалы индийского искусства. И этот предмет может увести нас далеко от нашей настоящей задачи.

Дочь: Но я очень хочу знать это, отец. Не можешь ли ты объяснить это в нескольких словах?

Отец: Хорошо, я объясню это. Но я должен быть очень краток. Индийское искусство совершенно отлично от греческого искусства, которое дает нам такие прекрасные изображения физической красоты. Первое, в своих лучших формах, — это искусство идеальное, общественное и священное. Ты должна хорошо усвоить эти три термина. Во-первых, оно идеально, потому что оно никогда не заботится об имитации объектов (материального) мира, но ставит своей целью изображение идеальных обликов и идеальных форм. Оно отменяет общепринятый принцип, утверждающий, что искусство есть подражание жизни. Оно исходит из того, что, напротив, жизнь должна быть имитацией искусства. Индийский художник, будь то скульптор или живописец, изображает идеальный мир, в который должен преобразиться мир реальный. Он придает конкретную форму благородным и милосердным характерам, которые описывали поэты в своих эпических произведениях. Он делает видимой для физического глаза преображенную природу, которую йогин познает в видениях. Его не заботят убогие подробности повседневной жизни, он сосредоточен на великих деяниях богов или могущественных сил зла, которые объемлют судьбы мира. Поэтому его искусство не отличается красивостью или формами подражания жизни. Это не реализм и не натурализм. Несомненно, есть прекрасные образцы натуралистического искусства, относящиеся ко времени раннего буддизма, но не они представляют высшую фазу развития индийского искусства. Во-вторых, наше искусство исторически является общественным, а не индивидуалистическим. Понятие обособленного, личного эго, согласно религии индуизма, относится к низшей ступени реальности. Преобладание личностного, самоутверждения и самовыражения рассматриваются как признаки незрелости. Соответственно, индийский художник устремлен лишь к тем идеалам, которые освящены традициями и в которые верит его община. Он тщательно подавляет свои собственные, индивидуальные представления, склонности, свою оригинальность. Он говорит на языке, который знают все. Он использует символы, ключ к которым доступен каждому члену общины. Его одаренность измеряется ясностью, простотой и адекватностью выражения глубочайших устремлений его народа в избранной им области творчества. Его оригинальность заключена лишь в прозрачности его искусства, которое поэтому является классическим в лучшем смысле этого слова. В-третьих, индийское искусство — это искусство священное, потому что в лучшие свои моменты оно всегда служило целям религии. Оно было слугой религии. Поэтому его символизм есть символизм наших священных текстов.

Дочь: Каковы лучшие образцы индийского искусства, которые обнаруживают те качества, которые ты описал?

Бодхисаттва Майтрейя (будущий Будда).

II в. Период Кушанов, Уттар Прадеш.

Национальный музей, Нью-Дели; Индия.

Статуя с нимбом вокруг головы излучает изначальную энергию, жизненную силу и всепокоряющую нежность. Бодхисаттва стоит во весь рост, правая рука делает жест абхая мудра, то есть дарует освобождение от страха, в левой руке чаша — отличительный знак будущего Будды

Отец: Величественные композиции, найденные в пещерных храмах Бадами, Эллоры и Элефанты и скульптурные рельефы Мамаллапурама (Махабалипурама) вполне могут иллюстрировать черты индийского искусства, о которых я говорил. В них изображаются — танец Шивы, убийство Хираньякашипы Нарасимхой, сотрясение Кайласа Раваной, убиение Дургой Махиша сура и прозрение Арджуны. Эти события происходят не на плане человеческом. Они символизируют великие космические силы, жестокие или милосердные, в сравнении с которыми человек и его маленький мирок как бы превращаются в ничто. В таких композициях остается мало места для натурализма или внешней привлекательности, или для анатомической точности, или для тонкого чувства пропорций. Здесь критик должен обратить внимание на энергию, чувство, выразительность, смелость воображения и основополагающую идею. Мы видим здесь колоссальные формы добра и зла, красоты и уродства. Чудовищные и ужасные изображения столь же захватывают сцену, сколь и величественные и благородные. Пока мы не улавливаем идею каждого фрагмента, составляющие его формы могут казаться нам страшными и отталкивающими. Но если мы хотя бы однажды ставим себя на место художников и собраний верующих, для которых создавались эти творения, мы начинаем видеть грандиозный замысел и величественную цель этих произведений искусства, которые, по самой природе своей, не допускают художественного совершенства. То, что справедливо для этих великих мраморных скульптур, справедливо для многих, хотя и не всех, изображений в наших храмах.

Доктрина Адхикара. Степени Бхакти. Формы Бхакти

Дочь: Отец, ты упоминал о двух доктринах, характерных для индуизма — иштадэвата и адхикара. Ты объяснил мне первую. Теперь мы подошли ко второй. Что такое доктрина адхикара? Ты часто использовал это слово в наших беседах в смысле нравственной компетентности. Я правильно поняла?

Отец: Да, в смысле нравственной и духовной компетентности. Доктрина адхикара означает, что идеальный учитель должен соизмерять свое учение с нуждами ученика. Хуже чем бесполезно учить абстрактной философии человека, чей ум жаждет конкретных богов. Простой труженик нуждается в религии другого типа, нежели ученый. Поэтому указания должны быть тщательно взвешены. Искусство учителя состоит в том, чтобы определить следующий шаг, который может сделать ученик, и сосредоточить его усилия на этом шаге, а не тратить время ученика на туманные и абстрактные идеи. Так он должен вести ученика шаг за шагом.

Дочь: Значит, индуизм настаивает на постепенном продвижении в бхакти?

Отец: Да. Кришна говорит в Гите:

И снова,

И естественно, что индуистские тексты описывают разные степени и формы бхакти.

Дочь: Что такое степени бхакти?

Отец: Прежде всего, есть грубое деление на низшую бхакти и высшую бхакти — апара-бхакти и пара-бхакти. Последней нам сейчас касаться не стоит. Ибо она состоит в медитации на бесформенном и непроявленном Брахмане, которая рекомендуется для человека, завершившего вторую ступень, которую мы сейчас рассматриваем. Это есть высшая форма бхакти, на которую способны лишь немногие. Гита говорит:

Бог любви — это не Абсолют, описываемый философом как Сат- читананда, но Ишвара — высочайшее проявление Абсолюта, доступное человеческому духу. Ибо бхакта являет собой путь наименьшего сопротивления и спокойно движется в потоках человеческой любви и дружбы, которые непременно и приносят нас к престолу Бога.

Дочь: Итак, созерцание непроявленного Брахмана есть пара-бхакти, а любовь к проявленному Ишваре есть апара-бхакти?

Отец: Да. Апара-бхакти или гауни-бхакти есть теистическая вера. Она предполагает, что конечный источник всех вещей есть единая верховная Индивидуальность, которая, будучи совершенной во всех отношениях, должна быть объектом нашей любви и поклонения, и которая являет свою милость в ответ на наши молитвы. Может быть несколько степеней этого вида бхакти. Шридхара, ученый комментатор Бхагавата-пураны, говорит, что всего имеется восемьдесят одна степень. Но для всех практических целей нам достаточно знать три степени — бахья-бхакти, ананья-бхакти и эканта-бхакти.

Дочь: Что такое бахья-бхакти?

Отец: Как указывает само слово, бахья-бхакти есть внешняя бхактй. Это обожание чего-либо, находящегося вне нас. Оно основано на непросвещенном (тамас) представлении, что Бог есть нечто внешнее по отношению к нам, и что Он обитает в определенном месте — в храме, в святыне или на месте священного омовения. Наши паломничества, наши поклонения изображениям, символы и священные книги — все это примеры бахья-бхакти. Народная религия обычно редко поднимается выше этого уровня.

Дочь: Что такое ананья-бхакти?

Отец: «Ананья» означает «не другой». Поэтому ананья-бхакти есть исключительное и страстное (раджас) поклонение ишта-дэвате в сердце своем. Это ревностный монотеизм. Он очищает ум почитателя от многих паутин предрассудков и придает его преданности здоровую направленность. Чтобы понять чистоту и красоту монотеистической веры в индуизме, нужно прочесть великую Рамаяну Тулси Даса. Но опасность этого вида бхакти состоит в том, что он может породить фанатизм и жестокость по отношению к тем, кто имеет иные представления о Боге и иные способы приближения к Нему. Надо сказать, однако, что индуистская ананья-бхакти редко приводила к нетерпимости, или к иконоборчеству, или к массовой резне на религиозной почве. Индусский монотеист всегда признавал, что боги, которых почитают другие, есть лишь различные формы его собственного иштадэваты.

Дочь: А что такое эканта-бхакти?

Отец: Эканта-бхакти — это самый чистый (саттвика) вид бхакти, ибо здесь почитатель любит Бога ради Него самого, а не ради Его милостей. В двух других видах бхакти Бог почитается главным образом ради даров, не обязательно материальных, которые приносит нам Его благодать. Когда мы страдаем от нужды, когда мы терзаемся болью и тоской, когда смерть уносит наших близких, мы естественно ищем у Него спасения и молим о покое и утешении. Божественный Спаситель всегда рядом, в терпеливом ожидании. Если мы однажды допустили Его в свое сердце, Он приносит нам покой, который так велик, что мы постепенно привыкаем желать только Его во всякое время, как в благополучии, так и в несчастье. Фактически, когда Он живет в нас, мы становимся безразличными к внешнему благополучию или несчастью. Его присутствие — это наше благополучие, а Его отсутствие — наше величайшее несчастье. В Его присутствии мы можем преодолеть любое затруднение. Но когда Он удаляется, а это происходит часто даже с величайшими бхактами, мы падаем с высот просветления и плетемся убогими тропами обыденности и греха. В такие периоды темноты мы должны сохранять в наших душах терпение, честно исполнять наши обязанности и молиться в одиночестве так горячо, как только позволяют нам наши черствые сердца, чтобы снова пришел к нам покинувший нас. Автор Нарада-сутр справедливо указывает, что признаком истинной бхакти является посвящение Ему всех действий, и ощущение Его отсутствия как великой муки. Он дает нам также следующее описание эканта-бхактов. «Они всегда говорят друг с другом о своей любви приглушенным голосом, со слезами на глазах и с дрожью в теле. У таких людей чисты семьи, и чиста их земля. Они делают святые места еще более святыми, справедливые действия еще более справедливыми и священные книги более священными. Ибо они наполнены Его духом. От их любви духи их предков радуются, боги танцуют, и земля чувствует себя в безопасности. Между ними нет различий в касте и культуре, в красоте и чине, в богатстве или профессии. Ибо все они принадлежат Богу». Одним словом, эканта-бхакты — это те, кто страстно любит Бога. Они мертвы для мира. Они живут и движутся в. своем лучезарном мире, где в мистическом свете все вещи преображаются в формы Божественного Духа. Следовательно, они видят все вещи в Боге и Бога во всем. Они чувствуют в сердце несотворенный свет.

Дочь: Ты говорил о степенях и формах бхакти. Каковы же формы бхакти?

Отец: Бхакти как чувство почитателя к боготворимому существу, имеет множество форм, если перевести его на язык человеческих отношений. Индуистские бхакти-шастры описывают девятнадцать различных форм бхакти, наиболее важными из которых являются пять.

Дочь: Какие это?

Отец: Когда Бог мыслится как личность, чувство почитателя может быть таким, как у слуги к хозяину, как у Ханумана в Рамаяне. Такой тип бхакти называется дасья-бхава. Или оно может быть таким, как чувство друга к другу, как в случае Судамы в Бхагавата-пуране. Такой тип бхакти называется сакья-бхава. Или оно может быть таким, как у родителей к ребенку, как у Яшоды, приемной матери Кришны. Такой тип бхакти называется ватсалья-бхава. Или оно может быть таким, как у жены к мужу, как у Ситы или Рукмини. Такой тип бхакти называется канта-бхава. Или, наконец, это может быть романтическая любовь возлюбленной к любимому, как в случае любви к Кришне пастушки Радхи. Такой тип бхакти называется мадхура-бхава. Синтез всех девятнадцати типов бхакти известен как маха-бхава. Действительно, любовь Бога подобна океану, и форм ее столько, сколько течений и заливов в океане. Теоретически, каждый бхакта имеет свою форму бхакти, как каждый человек видит свою собственную радугу. Но он должен остерегаться, чтобы не впасть в неизбежные ограничения формы.

Дочь: Что ты подразумеваешь под ограничениями формы?

Отец: Я имею в виду то, что дасья-бхава, которая подобна любви слуги к хозяину, не должна вырождаться в раболепство. Сакья-бхава, подобная любви между друзьями, не должна вырождаться в фамильярность. Ватсалья-бхава, подобная любви родителей к детям, не должна вырождаться в сентиментальность. Канта-бхава, подобная любви жены к мужу, не должна вырождаться в обыденность чувств. И наконец, мадхура-бхава, подобная любви к возлюбленному, не должна вырождаться в чувственность. Не следует забывать, что все мы — духи, которые появились из Бога, подобно искрам из великого Огня, и что мы стремимся соединиться с Ним снова — каждая своим путем. И хотя дух должен принимать ограничения плоти, и трудиться в рамках этих ограничений, он никогда не должен забывать о своей собственной чистоте и свободе.

Пути и средства Бхакти. Самоотречение, знание и практикаЙоги. Значение Прапати

Дочь: Дают ли наши Бхакти-шастры какие-либо практические советы тем, кто серьезно намерен вести духовную жизнь?

Отец: Да. Как мы видели, они не только анализируют формы и степени бхакти, но также описывают пути и средства бхакти, и берут на себя задачу привести нас к престолу Бога.

Дочь: Каковы же эти пути и средства?

Отец: Прежде всего, они разделяются на бахиранга садхана или внешние средства и антаранга садхана или внутренние средства.

Дочь: Каковы же внешние средства?

Отец: К ним относятся подношения, обеты, простирание ниц, чтение священных книг, пение гимнов, повторение Святого Имени и снискание благоволения гуру.

Дочь: Что значит повторение Святого Имени?

Отец: В поздних школах бхакти — в школах Рамананды, Тулси Даса, Валлабхи, Нанака и Чайтаньи — повторению Имени Владыки и снисканию Его благоволения через благоволение гуру придается огромное значение. Имя Владыки (Сатнам или Рамнам) считается столь же важным, как и Его образ. Мистическое повторение устанавливает связь между Богом и человеком. Это проявление в словах несказуемого и несотворенного. Поэтому считается, что медитация на имени наполняет душу преданностью. Подобным же образом, гуру есть посредник. Он руководит нами на путях Владыки. Без мудрого духовного руководителя, который прошел путь сам, и который знает потребности наших душ, нам трудно достичь цели. Книги и ученые дают нам возможность лишь узнать о Боге. Но истинный гуру, через свой непосредственный опыт, дает нам возможность действительно знать Его. Поэтому, благоволение гуру существенно в начале пути. Это наиболее действенное из внешних средств.

Дочь: А каковы внутренние средства?

Отец: Внутренние средства — это, главным образом, самоотречение (вайрагья), знание (джняна) и практика йоги.

Дочь: Пожалуйста, объясни мне это более подробно. Каким образом самоотречение способствует бхакти?

Отец: Если бхакти или преданность дает высшее счастье, которое чувствует подвижник, когда он живет в благодати перед лицом своего Владыки, то за это он должен заплатить высокую цену. Бог требует высшей жертвы, на которую способен подвижник. Хотя последний и не обязательно должен формально отречься от мира, его внутреннее отречение должно быть несомненным и окончательным. Он должен стать совершенно мертвым для мира, прежде чем он сможет стать совершенно живым для Бога. Мы часто отказываемся, но с оговорками. Мы часто отрекаемся, но при этом делаем исключения. Мы стараемся угодить Богу, но стремимся также угодить и людям. Наши сердца устремлены к небесам, но они не свободны от земных пороков. Потому столь немногие из нас достигают просветления.

Дочь: Но как может человек отречься от всего, чтобы приблизиться к Богу?

Отец: Необязательно начинать с отречения от всего. Я сказал только, что наивысшее бхакти требует полного отречения. На самом деле, сама бхакти помогает человеку отречься от земных удовольствий. Гита говорит:

Любовь Бога и отречение от мира действуют и взаимодействуют друг с другом. Более того, не так важно наше отречение от мирских вещей, но важно отвернуться от них в сердце своем. Ибо, как говорят Нарада-шастры, мы должны есть и пить, пока мы находимся во плоти. Но мы не должны предаваться этому как удовольствию или уделять этому больше внимания, чем это необходимо. Поэтому каждый продвинутый почитатель должен измерять свою любовь к Богу по своему отречению от мирского духа. Конечно, это не значит, что он должен пренебречь своим долгом, если только он не чувствует высшего зова. С другой стороны, это значит, что он должен выполнять свои обязанности как преданный слуга Бога, в духе самопожертвования и без желания какой-либо земной награды. Ибо никакая жертва так не угодна Богу, как наш напряженный, действенный, непризнанный и невознагражденный труд на том месте, куда Он призвал нас.

Дочь: После отречения ты упомянул о джняне, как об одном из внутренних средств. Что ты подразумеваешь под джняной? Я слышала, что джняна превосходит бхакти.

Отец: Бессмысленно спорить о том, является ли джняна дополнением к бхакти или бхакти дополнением к джняне. Все зависит от значения, которое мы придаем этим словам. Я использовал здесь слово «джняна» в смысле чисто религиозного знания. Есть высшая джняна, и низшая джняна, так же как есть высшая бхакти и низшая бхакти. Высшая джняна не отличается от высшей бхакти. Низшая джняна есть дополнение к низшей бхакти; она входит в число внутренних средств бхакти. Мы уже знаем, что индуизм настаивает на постепенной бхакти. Он предполагает, что мы продвигаемся от бахья-бхакти к ананья-бхакти, затем к эканта-бхакти, и наконец, к пара-бхакти. Проповедуя терпимость ко всем видам бхакти, индуистские тексты никогда не поощряют мудха-бхакти или слепую веру. С другой стороны, предполагается, что почитатель имеет открытый ум и всегда молит о свете, так что он может обретать все более и более верное представление о Боге. Он никогда не должен забывать, что любое человеческое представление о Боге несовершенно. Поэтому он должен непрестанно стремиться совершенствовать свое собственное представление. Для этого ему необходимо тщательно изучать религиозную литературу своей страны и великие Священные писания мира, а также быть в курсе религиозных исканий своего поколения. Но здесь есть опасность.

Дочь: Какая?

Отец: Многие люди склонны думать, что их спасет чисто религиозное знание. Религиозное знание это одно, а религиозный опыт — другое. Вполне вероятно, что можно изучить все особенности философии веданты и при этом не обрести никакой духовности. Ты можешь быть выдающимся теологом, объясняющим восхищенным слушателям все тайны Царства Божия. Но если сердце твое никогда нс переживало Божественное Присутствие, ты не более чем шпион в этом Царстве, но не его верный гражданин. Если ты имеешь только религиозное знание, ты подобен человеку, который имеет только одну ногу. На одной ноге невозможно даже твердо стоять. Еще менее возможно идти к своей цели.

Стоящий Будда.

V в. Период Гуптов, Сарнатх, Варанаси, Уттар Прадеш.

Индийский музей, Калькутта, Индия.

Сарнатх является известным центром паломничества для всех буддистов, так как именно там. в Антилопьем парке, Будда произнес свою первую проповедь, приведя, таким образом, в движение Колесо Закона. Будда стоит в позе тройного изгиба (трибханга), держа правую руку в положении абхая мудра. На губах играет нежная улыбка, как бы обещая людям вечное спасение, которого они жаждут.

Глаза полузакрыты, что означает состояние медитации.

Дочь: И наконец, что такое йога? И почему она есть средство для бхакти?

Отец: Слово «йога» используется в наших текстах в нескольких различных значениях. Оно может означать силу, процветание, правило, преданность, союз и так далее. Буквально это слово означает «связь» (фактически, «йога» и «yoke» — этимологически одно и ~о же слово). В упанишадах и Бхагавадгите йога употребляется в смысле «союза».

Поскольку все наши грехи и несчастья проистекают от нашего отделения от Бога, то мы, если хотим быть постоянно счастливыми, должны вернуться к Нему и пребывать в единении с Ним. Это единение (союз) должно быть установлено через незаинтересованную деятельность (карма-йога), через любовную преданность (бхакти-йога) и через духовное прозрение (джняна-йога). Йога же в техническом смысле употребляется для указания не цели религиозной жизни, но пути к ней. Патанджали, автор «Йога-сутр», первым систематизировал практику этой технической йоги. Он определил йогу как «читта вритти ниродха» или «дисциплинирование деятельности ума». Но сами упражнения йоги в нашей стране были популярны со времен Вед. О них упоминают упанишады. Их одобряют и предписывают буддийские и джайнские тексты. Их рекомендует Бхагавадгита. Поэтому все наши позднейшие тексты бхакти принимают их как признанные средства для концентрации ума на Боге. Таким образом, все религиозные учителя Индии единодушны в отношении полезности йогической практики.

Дочь: Но что же практикует йога?

Отец: Йога определяется как аштанга, или имеющая восемь разновидностей. Поэтому, мы имеем восемь видов ментальной дисциплины, а именно: яма, нияма, асана, пранаяма, пратьяхара, дхарана, дхьяна и самадхи.

Дочь: Пожалуйста, объясни эти термины.

Отец: Я объясню вкратце их значение. Подробности ты сможешь найти в книгах, посвященных технике йоги. Первые два вида «яма» и «нияма» означают предварительную этическую подготовку, необходимую для йогина. Яма есть воздержание. Садхака или ученик должен воздерживаться от кровопролития, лжи, воровства, половых излишеств и от владения собственностью. Из этих видов воздержания наиболее важен первый. Все добродетели основываются на ахимсе или ненасилии. Но, поскольку мы уже обсуждали эту главную добродетель, и все, что она включает, мы можем перейти к следующей йогической дисциплине — нияме.

Дочь: Что такое нияма?

Отец: Нияма — это соблюдение (закона). Она включает чистоту (как внутреннюю, так и внешнюю), чувство удовлетворения, простоту, изучение священных текстов и молитвы Богу. Но их мы уже обсуждали как главные добродетели и способы бхакти. Таким образом, яма и нияма — воздержание и соблюдение — имеют целью нравственное воспитание садхаки. Затем три следующие — асана, пранаяма и пратьяхара — также являются предварительными приготовлениями к йоге.

Дочь: Что означают эти слова?

Отец: Асана — это поза, удобная для медитации. Это физическое средство для концентрации. После предварительной моральной подготовки, человек должен сначала сесть в удобной позе, а затем сосредоточить свой ум. Патанджали определяет асану просто как позу, которая устойчива и удобна — стхирасукхамасанам. Затем садхака должен практиковать пранаяму, или регуляцию дыхания. Она состоит из длительного выдоха (речака), вдоха (пурака) и задержки (кумбхака) дыхания. Но эти упражнения следует делать под руководством гуру. Иначе они могут быть опасными.

Дочь: Но чем полезна пранаяма?

Отец: Пранаяма очень благотворна для здоровья, помимо того, что она является средством для концентрации. Дыхательные упражнения очищают легкие, укрепляют сердце, очищают кровь и гармонизируют всю нервную систему. В системе йоги осознается тот факт, что тело не есть нечто отдельное от духа, но является инструментом и средством его выражения. Поэтому она стремится усовершенствовать тело, так же как ум и дух. Некоторые люди ошибочно полагают, что йога стремится истязать тело. Йога далека от этого; она старается достичь кайасампат или совершенства тела, которое, как считается, состоит в «красоте, изяществе, в силе и в умении ее конденсировать наподобие удара молнии». Пранаяма дает также ясность ума, которая чрезвычайно важна для созерцания.

Дочь: Теперь, что же такое пратьяхара?

Отец: Пратьяхара есть абстрагирование или отвлечение чувств от внешних объектов. Это значит, что ум должен быть закрыт для всех впечатлений внешнего мира. Если это состояние достигнуто, внешние влияния перестают действовать на ум. Такими упражнениями садхака подготавливает себя для созерцания. Он тщательно контролирует свое тело, чувства и ум. Теперь он готов для того, чтобы вступить на более высокую ступень, именуемую раджа-йогой, которая включает три последних стадии духовного продвижения — дхарану, дхиану и самадхи.

Дочь:. Что такое дхарана?

Отец: Дхарана есть фиксация ума на каком-либо определенном объекте. Это концентрация. Чтобы обрести совершенное равновесие, садхака должен концентрировать свой ум на некоторой физической точке, или на свете собственного сердца, или на образе своего иштадэваты. Ум, сконцентрированный подобным образом, переходит к дхиане или медитации, которая определяется как непрерывный ток мысли к объекту поклонения. Дхиана находит свое завершение в самадхи, в котором растворяется все самосознание, и только объект медитации сияет впереди. Ум теряет чувство идентичности и принимает форму объекта, который он созерцает. В самадхи различают две степени — сознательное самадхи и бессознательное самадхи. В первом объект медитации все еще отличен от медитирующего субъекта, во втором это различие исчезает. Говорят, что в состоянии сознательного самадхи йогин обретает чудесные сверхнормальные силы (сиддхи) — ясновидение и яснос- лышание, чтение и передачу мыслей, знание прошлого и будущего. Но Йога-шастра ясно указывает, что эти сверхнормальные способности являются настоящими препятствиями на пути к самадхи. Только отказавшись от них и идя дальше, йогин достигает своей цели — единения с Богом. Таким образом, дисциплина йоги, которая направлена на очищение тела и упражнения ума в концентрации, представляет собой комплекс средств, ведущий к видению Бога.

Дочь: Отец, необходимо ли прибегать ко всем этим путям и средствам бхакти, которые ты описал?

Отец: Дитя мое, мы делим и подразделяем садханы, так же как мы делим и подразделяем добродетели, — только для удобства обучения. Нравственная жизнь едина, как и жизнь религиозная. Есть только один путь, и только один Бог. Но на этом пути имеется несколько стадий, и отсюда мы имеем несколько названий. Все они более или менее произвольны и существуют только в теории. Начни вести религиозную жизнь, и ты сможешь сама, из своего собственного опыта, добавить или изъять что-либо из списка садхан, данных древними учителями. За их наставлениями мы должны ощущать дух, а не преходящие и трудноразличимые детали. Автор Шандилья-сутр, после признания того, что все вспомогательные формы поклонения должны применяться соответственно времени и необходимости, прямо говорит: «Ишваре тушите экопи бали», то есть, когда Бог милостив, даже одно из средств действенно. Поэтому, необходимо только одно — благоволение Владыки. Можно практиковать все внешние садханы и все внутренние садханы без исключения, можно погрузиться в религиозную литературу и приобрести репутацию набожного человека. Но все это бесполезно без милости Бога. В упанишадах есть часто цитируемый стих, который гласит: «Не изучением, не разумом и не усердным заучиванием постигается Атман. Его постигает лишь тот, кого Он избирает. Такому избранному открывает Атман свою истинную природу». Это не значит, что благоволение Бога непостоянно. Это значит только, что Бог есть искатель сердец. Мы можем обмануть мир, мы можем обмануть самих себя, но мы никогда не можем обмануть Его. Он видит суть всех наших стараний, наших умных доводов и наших набожных поз. Он видит то искреннее, что есть в наших сердцах, и соответственно посылает нам свою благодать.

Дочь: Значит, благоволение Бога целиком зависит от искренних усилий человека?

Отец: По этому вопросу учителя индуизма имеют разные точки зрения. Некоторые считают, что для спасения человека его бхакти должна соединиться с благоволением Бога, так же как обезьяньи детеныши должны делать усилия и держаться за свою мать, когда она несет их по ветвям деревьев. Но другие считают, что благодать Бога всемогуща и действует даже без усилий человека, как кошка несет своих детенышей из дома в дом без всяких усилий с их стороны. Последняя точка зрения привела к возникновению доктрины прапати.

Дочь: Что такое прапати?

Отец: Прапати означает «прибегать к спасению». Согласно этой доктрине, для своего спасения человек должен предоставить себя воле Бога. Бесполезно думать о своих достойных делах и знаниях, как о свидетельствах своих особых качеств. Ибо, что они стоят в сравнении с нашими грехами и невежеством? Переполняющее его ощущение собственного ничтожества по сравнению с неописуемым совершенством Бога, заставляет человека восклицать: «Я ищу спасения в Тебе. Подними меня из праха, грешного и жалкого, и оживотвори меня Своим присутствием». Всем таким почитателям Бхагаван из Гиты, в своей благородной речи, дает следующий ответ:

В другом месте Он говорит:

Препятствия на пути Бхакти — Тщеславие, Излишества и потеря веры. Характерные черты идеального Бхакты

Дочь: В стихе, который ты только что процитировал, сказано, что почитатель может преодолеть любое препятствие с помощью милости Бога. Какие существуют препятствия на его пути?

Отец: Он имеет, конечно, все обычные трудности жизни, которые имеют все люди вследствие болезни, тяжелой утраты, противодействующих обстоятельств, неудовлетворенных желаний, противоречий в своих обязанностях и тысячи других вещей. Но не все они являются препятствиями на его пути. Некоторые могут даже помогать ему. Ибо, противодействие поддерживает душу в бодрствующем состоянии, тогда как процветание часто усыпляет ее.

Дочь: Каковы же реальные препятствия?

Отец: Реальные препятствия создаются самим человеком. Нет установленного перечня этих препятствий. Но представления о них дают нам многочисленные «жития святых», наши эпические поэмы и пураны. Основных препятствий три — тщеславие, излишества и потеря веры.

Дочь: Как может тщеславие стоять на пути подвижника, который отверг все земные устремления?

Отец: Когда человек перестает гордиться своими земными накоплениями и начинает вести религиозную жизнь, он обычно впадает в искушение гордостью своими духовными накоплениями. Когда он перестает смотреть свысока на своих более бедных ближних и старается быть религиозным, он начинает смотреть свысока на тех, кто менее религиозен, чем он сам. Он негодует по поводу чужих грехов. Он становится жестким и нетерпимым. Он становится моральным педантом, самозваным цензором и безжалостным судьей людей. Или, опять-таки, он впадает в искушение выставить напоказ свою религиозность. Он озабочен тем, чтобы его набожность стала известна всем. Он доволен репутацией, приобретенной на ниве духовности, и недоволен, когда другие не признают его достижений. Все это не истинная религия, но лишь игра в религию. Увы, многие из молодых подвижников предаются такой игре. Она никогда не оправдывает себя. Если мы хотим иметь милость Бога, мы должны покинуть свет рампы, мы должны вообще уйти из театра не путем тщеславия и гордости, но путем безграничного смирения и совершенного милосердия; лишь тогда благодать Бога осенит нас. Истинный бхакта должен быть готов к тому, что он будет отвержен и презираем. Он должен совершать труды подвижничества втайне и скорее выглядеть менее религиозным, чем он есть в действительности. Он никогда не должен требовать уважения или какого-либо преимущества для себя, но быть среди бедных и нижайших. Он никогда не должен привлекать к себе внимание какими-либо странными или эксцентричными способами. Он должен вести себя так же, как и другие люди. Он должен всегда говорить о других с великим милосердием, быть внимательным к их достоинствам и не придавать значения их слабостям. Он должен быть строг к себе, безжалостен к себе и сердит на себя. Но он должен быть мягким, добрым и терпимым в отношении других. Он должен всегда стараться сделать себя чистым, а других счастливыми. И он должен делать все это совершенно естественно и легко, а не так как тот, кто желает продемонстрировать свое смирение и милосердие. Ибо духовная гордыня в любой форме более губительна, нежели земная гордость. Она разрушает душу гораздо быстрее, чем мирское тщеславие.

Дочь: А что такое излишества? Это было второе препятствие, о котором ты говорил.

Отец: Да. Излишества — это следующее препятствие. Истинный подвижник должен быть свободен от излишеств во всех формах. Его поклонение не должно быть ни чрезмерно эмоциональным, ни неоправданно саморазрушительным. Гита говорит:

Опять же, истинный бхакта должен избегать несоизмеримости в своем отношении к традиционным формам религии.

Дочь: Что это значит? Какое отношение будет правильным?

Отец: Это значит, что он не должен ни удовлетворяться чисто внешними формами традиционной религии, ни впадать в другую крайность и пренебрежительно относиться ко всем формам религии и утверждать опасную свободу. Ничто не убивает религиозный дух так успешно, как механическое соблюдение форм, с помощью которых выражалось поклонение людей в прошлом. Мы никогда не должны забывать, что Бог существует вечно, но боги подвержены изменениям и разрушению. Поклонение мертвым богам есть оскорбление Бога. Поэтому, истинный бхакта должен быть способен подняться над формами, которые покинуты духом. Но в то же время, он не должен утверждать свободу от правил и законов, которые продолжают служить духовной цели. Он не должен дать легко уверить себя в том, что он достаточно продвинут, чтобы быть самому законом для себя. Он не должен подавать дурной пример своим непросвещенным собратьям, отвергая установленные формы традиционной религии. Гита говорит:

«Пусть ни один просвещенный человек не смущает умы невежественных людей, занятых своим трудом. Выполняя свою работу с верой, он должен помогать другим делать то же».

Если каждый, вступающий в религиозную жизнь, будет стараться отбросить букву закона во имя духа, в религии наступит хаос. Ибо когда благодать Бога не достигает его сознания, а это бывает довольно часто, он должен полагаться лишь на внешние опоры религии, такие как храмы, жертвоприношения, религиозную литературу и т. д.

Дочь: Отец, что ты имеешь в виду, говоря, что «благодать Бога не достигает его сознания»?

Отец: А это подводит нас к третьему серьезному препятствию, о котором я говорил, — то есть, к потере веры. Неопытный почитатель часто испытывает соблазн проявить нетерпение, когда его преданность, как ему кажется, ведет в никуда, когда Бог скрывает свой лик, и человеком овладевает усталость. Иногда он должен пережить длительные периоды времени, когда религия кажется ему чудовищным самообманом, и дух цинизма строит ему гримасы при всех его попытках молиться. Иногда ему даже кажется, что ужасные, неописуемые грехи, которые уже переросло нормальное человечество, находятся в опасной близости от его души. Все годы просветления, благочестивого поклонения и благодатного Присутствия кажутся улетевшими в одно мгновение, а вместо них ему остается лишь отчаяние и страдание. Разумеется, мир живет как всегда. Но для него это суровый и окаменевший мир, без всякого смысла и цели. Он не может молиться. Он не может заниматься медитацией. Даже любимые стихи его заветной книги становятся скучными, монотонными, с утомительными повторами. Это и есть те моменты, которые испытывают силу истинного бхакты.

Дочь: Что он тогда должен делать?

Отец: Он должен быть предан своему Богу во мраке. Он никогда не должен ни сомневаться в Его воле, ни допускать мысль, что он не заслужил такого обращения. Многие люди в этом мире стали бы религиозными, если бы религия всегда означала безоблачное счастье. Религия есть безоблачное счастье в конце, когда цель достигнута. Но сколько людей достигает цели раньше, чем рассеиваются тучи бренной жизни? Непрерывное видение Бога доступно в этой жизни лишь немногим избранным душам, великим основателям религий мира, спасителям нашей расы. Но для всех остальных, когда они пытаются идти путями Владыки, есть множество испытаний, множество соблазнов, много тяжкого труда и много слез, изредка освещаемых вспышками странного света, исходящего не из этого мира.

Дочь: На пути почитателя есть только эти препятствия?

Отец: Нет. Я назвал тебе лишь наиболее значительные и наиболее очевидные из трудностей, стоящих на пути религиозной жизни. Эти и многие другие трудности многообразно запечатлены в жизнеописаниях некоторых несовершенных бхакт, которые даны в наших пуранах.

Дочь: Но, отец, как же быть с грехом? Исчезает ли он к концу первой ступени? Или он преследует человека даже на второй ступени?

Отец: Дитя мое, на первой ступени, как мы видели, есть постоянная борьба с греховными действиями и греховными мыслями. Путь этот полон ловушек. Путник часто падает и часто поднимается. Часто он знает, где притаилась опасность, и все же сам бросается туда и конечно, страдает от своего безрассудства. Это довольно мрачный путь. Но, когда он достигает второй ступени, солнце начинает ярко сиять. Путник чувствует себя бодрее. Его борьба с грехами теперь поднимается на более высокий план. Он не должен более бороться с грехами плоти или с сознательно допускаемыми им грехами мысли. Его одолевают только непроизвольные греховные мысли. Подобные отвратительным сущностям, они часто встречаются на пути идущего, который просто пожимает плечами и идет дальше, так как они больше не вредят ему.

Дочь: Отец, по каким отличительным признакам можно узнать человека, который успешно преодолел все эти препятствия второй ступени?

Отец: Помнишь описание идеального бхакты, которое дано в двенадцатой главе Гиты? Бхагаван говорит: