Баланс Темного

Глава 13. Проводы

Всю дорогу думал — если я появлюсь в участке через пятнадцать минут после звонка, это будет указывать на мою невиновность? Я не побоялся явиться по первому требованию, значит — невиновен, так? Или, наоборот, они подумают, что, перенервничав, я ломанулся к ним, даже не почистив зубы?

Дверь в кирпичное здание с белой надписью «Полиция» на синем фоне я открывал трясущейся рукой. Представился дежурному, и тот показал мне кабинет капитана Алексеева. Я бы с удовольствием постоял перед дверью, чтобы отдышаться, но выглядело это слишком палевно.

— Добрый день! Меня зовут Трофимов Денис, вы звонили.

— Да, проходи, присаживайся! — капитан лет тридцати пяти показал пальцем на стул. — Так быстро пришёл. Не работаешь?

— Я-фрилансер, — усевшись в кресле, я несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. — Работаю дома.

— Я знаю, кто такой фрилансер, — капитан улыбнулся. — Спросил бы, чем ты занимаешься, но времени совсем нет, так что — сразу к делу. Ты знаешь парня по имени Николай Маслов?

— Слышал, что его убили неделю назад, — я кивнул. — Этим завалена вся сеть. Но, вообще, я его не знал.

— А не расскажешь, что ты делал в прошлый четверг около десяти часов вечера?

Наверно, капитан думал, что поставит этим вопросом меня в тупик. Но — нет. Я же не совсем придурок, чтобы идти на разговор к следователю не подготовившись заранее. Стратегию показаний я выбрал примитивную и максимально приближенную к правде. Потому что запутаться в правде нельзя.

Я рассказал следаку всё и даже больше: про наш с Саньком проект, про покупателя, про Санины загулы и про то, как я пришёл к нему под подъезд, чтобы дать леща. Умолчал я всего два факта — что видел пробегающих во дворе мужчин и, что поднял с клумбы пульт. Вырезанный двухминутный эпизод из того вечера не сделал мою историю подозрительной или незаконченной.

Капитан Алексеев, услышав поток моего откровения, признался, что они вышли на меня по звонку. Полиция проверила все входящие и исходящие в прошедший четверг около десяти вечера из нашего района. Я как раз звонил Сане в то время.

Моя история удовлетворила капитана, и в его глазах я из возможного подозреваемого превратился в бесполезного чувака, который в холостую дышит воздухом в его кабинете. Алексеев уже собирался меня отпустить, а я решил понаглеть:

— Неужели не нашлось записей с камер? Их же сейчас ставят на парковках, магазинах, даже на подъездах вешают!

— С камерами там не так всё просто…, - уверенный в себе капитан начал мямлить. — Короче! Давай, Денис! У меня к тебе вопросов больше нет, можешь идти! Если что-то вспомнишь — вот моя визитка!

…….

Над разговором с капитаном нужно было хорошенько подумать, но времени не было. Часовая стрелка добежала до девятки, день в деревне Ханто шёл в полный рост, а что со мной? Я вообще есть там — на Отре? Или моё тело просто растворилось в стогу сена?!

У подъезда я поздоровался с бабой Верой и получил лишнее алиби — Денис ещё не сдох и не разлагается, лёжа на диване. Щёлкнул дверной замок. Я попил воды, закинул в себя зачерствевший кусок хлеба и завалился на диван с пультом в руке:

Доступное количество переходов — 70. Хотите совершить переход?

Переход выполнен успешно. Доступное количество переходов — 69.

Открыв глаза, я ничего не увидел. Щипало в носу и пахло навозом. Поморгал, что-то склеило мне веки… Протянув руки к лицу, я вбухался в какую-то жижу. Лоб, глаза, щёки и рот — всё было залеплено какой-то вязкой воняющей массой. Я сгрёб её с лица в жменю:

Мазь для заживления открытых ран (слабая). Требуемый уровень Митры — 0.

Ускоряет заживление ран и увеличивает восстановление здоровья.

Изготовлена из полевых растений и древесной смолы.

— Что за херня?! — ругнулся я, еле выговаривая слова, и понял, что этой хернёй набит и мой рот.

— А-а-а! — крикнул кто-то справа от меня. — Живой?! Денис, ты живой?!

Мина я чуть не прикончил. Не шучу! Этот придурок нашёл меня в стогу, не смог разбудить и не придумал ничего лучше, кроме как — измазать лицо заживляющей мазью. Травник подошёл к делу тщательно — напихал мази в ноздри, в щёки и на всякий случай промазал даже глаза.

— Ты не просыпался! — кричал Мин, выставив перед собой руки, когда я замахивался на него топором. — Что мне было делать!?

— Мин! Что бы ты не делал, в первую очередь — думай! — я потряс топором и получил наслаждение, глядя в его испуганные глаза. — Иногда же у тебя получается думать?! Как по-твоему долбанная заживляющая мазь поможет мне проснуться?!

— Откуда я знаю?! — травник развёл руки и перешёл в атаку. — Я хлестал тебя по щекам и водой поливал! Почему ты не просыпался?!

— Потому что у меня очень крепкий сон, — я опустил топор и вытер остатки мази с лица. — Новости какие-нибудь появились?

— Есть кое-что, — травник поправил одежду и взъерошенную прическу. — Старуха Ярия вырастила в этом году картошку размером с тыкву, а Марик вчера напился на охоте и сломал три пальца, когда ставил капкан…

— Ты чего несёшь?! — я уставился на Мина.

— Что? — тот невозмутимо посмотрел на меня.

— А есть что-нибудь важное?!

— Моряк Сидос сказал, что в этом году в реке очень мало окуней, — травник склонил голову, как бы спрашивая: «Это подойдёт?».

Я промолчал.

— А, понял! — он хлопнул себя по лбу. — Если ты спрашиваешь про Гана, то я ничего не знаю. Я всё время был с тобой в амбаре…

— Всё, умолкни! — я пригрозил ему топором и задумался.

Итак, если Акрота держала своё слово (а она его точно держала), то на улицах Хандо мне показываться нельзя. Уйти из деревни я мог без особых проблем — перескочить через забор или выломать из него пару брёвен. Но хотел ли я уходить?

Дело было даже не в знаке «негожего» во лбу. От жрицы, которая следовала своим (непонятным мне) принципам, я ничего не ждал. Я переживал за детей! Я переживал за ситуацию! Я переживал, что какой-то мудак, появляется из ниоткуда, втирает людям какую-то дичь и требует ни деньги, ни урожай… а человеческие жизни!

Что делать дальше? Я мог бы включить режим «Хитмана» и зарезать людей Гана поодиночке, оставив торговца на закуску. Ага! А мог бы поменьше фантазировать и придумать что-нибудь путное!

Как ни крути — мне нужна Акрота. Мне нужно с ней поговорить! Либо я что-то не понимаю, и тогда она мне это объяснит, либо она что-то не понимает, и тогда я заставлю её — взять в руки меч.

…….

— Акрота у себя дома! — выпалил травник, вваливаясь в амбар. — Охранников в деревне я не видел, они собрались у ворот. Пастух сказал, что Ган и его люди отплывают завтра утром.

— Хорошо, — я подхватил топор и выглянул из амбара. — Если Акрота меня прикончит, то… Просто помни, Мин, что не нужно совать спящим людям в рот заживляющую мазь, ладно?

— Ага.

Я выскочил из амбара и вдоль заборов побежал к дому жрицы. Дед с огромной седой бородой пялился из окна, округлив глаза, но меня это не волновало, главное — не подцепить на себя какого-нибудь парня с копьём или топором.

Путь от амбара к дому жрицы занял всего три минуты. План я додумывал на ходу. Постучать в дверь — значило подписать себе смертный приговор, действовать нужно решительно и… неадекватно. Чем больше неадекватности — тем лучше! Нужно отмочить какую-нибудь хрень, чтобы она открыла от удивления рот! С этой мыслью я разбежался и впрыгнул в окно её дома.

Треснула оконная перегородка и разбилось стекло. Я приземлился на стол, перекатился, разбрасывая на пол вещи, и встал на ноги. Акрота вбежала в комнату с мечом в руке.

— Хочешь убивай! — крикнул я, бросая топор. — Но сначала ответь на один вопрос?!

— Треул бы тебя побрал! Ты совсем из ума выжил?! — жрица открыла рот от удивления (первый пункт плана я выполнил на «отлично»).

— Неужели ты будешь спать спокойно, если отдашь ему детей?!

Дважды её правая рука раскачивалась. Менялось выражение лица. Жрице восьмого уровня хватит одного удара, чтобы забрать мою Митру себе. Меч пару раз качнулся в воздухе, а затем опустился к полу.

— Это правда, что они убили Маруса?

— Ган лично приказал его убить, — кивнул я. — Марус не нападал на них, они изрезали его вчетвером, после чего Бирюзовый клинок срубил ему половину головы.

— Пошли! — Акрота посмотрела в разбитое окно и повела меня в соседнюю комнату.

Она говорила быстро и по делу. Я начал её понимать, хотя смириться с этим было сложно. Суть оказалась очень простой. По законам наследия деревня Хандо принадлежит Гану, и он праве распоряжаться ей и её людьми. Акрота была сильной, мужественной и справедливой, но право наследия признавала, каким бы говнюком не был Ган — она играла под его дудку. Вот и вся логика! Ган хотел детей, но не хотел управлять деревней, а Акрота выторговала всё что смогла, а именно — согласилась отдать как можно меньше мальчиков для службы в Бирюзовых клинках.

— У тебя же есть воины! — я ударил по столу. — Почему вы не прогоните Гана?! А лучше — прикончите его!

— Мда-а-а, — она посмотрела на меня, подняв брови. — Возможно, дикари с Оглонских островов никогда не слышали про дипломатию и деловые отношения. Возможно, вы до сих пор сначала едите сырую рыбу, а потом поджариваете её кишки, чтобы было вкуснее, но сейчас ты в цивилизованной части Отры. Мы живём здесь по правилам!

— Ну вообще-то… — я помахал указательным пальцем. — …с мытьём задниц в питьевой воде и жареными кишками мы уже почти разобрались…

— Если я подниму меч на Бирозового клинка или Гана, который на них работает, то наша деревня сгорит через несколько дней. Бирюзовые клинки — справедливые, но строгие. Нарушителей законов ждёт темница или виселица, — Акрота выпрямилась и подняла подбородок. — Я поступила бы также. Отре нужен порядок, как никогда раньше.

— Но разве…?

— А теперь уходи! — она показала пальцем на дверь. — Треул с тобой, оставайся в Хандо если хочешь, только не наделай глупостей! И помни, что ты — гость в нашей деревне. Гость Мина. Если что-нибудь учудишь, то наказание вы понесёте оба.

…….

Впервые за всё время на Отре я почувствовал апатию. Желание помочь жителям Хандо и наказать Гана рвало меня на части, но я вынужден был сдерживать его внутри…

Через час после моего разговора с Акротой стражники знали, что меня не обязательно колоть острыми предметами и бить тупыми. Про Денама, который остался лежать в газовой камере, никто так и не обмолвился. Травник дважды появлялся на глазах у людей Гана, но тех интересовали совершенно другие дела.

Деревня потихоньку готовилась к «проводам», матери рыдали, а отцы заливали горе. Всё чаще слышались песни про бравых воинов и подвиги Бирюзовых клинков.

Из амбара Мин перебрался в дом. Я застал его наводящим порядок. Травник выбрасывал поломанную мебель и подметал пол. Когда с уборкой было покончено, он достал из тайничка под кроватью ещё одну зелёную бутылку и разлил по стаканам. Мы просидел в тишине два часа. Мин разговаривал сам с собой, а я пил и не пьянел. Не было настроения пьянеть…

Закончилась первая бутылка, травник достал вторую. Он уже еле стоял на ногах и едва не разбил пойло, когда ставил его на стол.

— О, забыл сказать! — пробормотал Мин, собрав глаза в пучок. — Тебя искал Кат!

— Кат? Пацан? — впервые за весь вечер я заговорил с Мином.

— Да, черновлосос… черолоноволос…, - травник постучал себя по губам. — Мальчик с чёрными волосами, который живёт рядом с кузницей.

— Зачем он меня искал?

— Сказал, что ему нужно срочно чему-то у тебя научиться!

— И всё?

— Да, — травник махнул рукой и потянулся к стакану. — Завтра утром парнишка отбывает Шэлес, чтобы лет через десять стать Бирюзовым клинком…

— Его забирают?! — я почувствовал новый прилив злости.

— Ага, — Мин пожал плечами и выпил.

Теперь я понял — почему малец меня искал. Прежде чем отправиться в Шэлес — один из городов, где правят Бирюзовые клинки, пацан хотел узнать — как получить знаки Митры. Кат бредил ими с тех самых пор, как увидел у меня на руке. Я бы с удовольствием рассказал ему свой секрет — если бы сам его знал…

— А сколько всего детей забирает Ган? — спросил я, вырвавшись из своих мыслей.

Ответа не было. Откинув голову в кресле, травник спал. Я вспомнил разговор с Сонваном. Прежде чем я расколол ему голову камнем, воин сказал, что они приплыли на двух кораблях. На одном корабле плыла команда, а на другом — клетка. Ган привёз с собой целый корабль для детей. Если второй корабль такого же размера, что и первый, на который уместилось десять взрослых мужиков, то в клетку Ган сможет набить двадцать, тридцать или даже сорок пацанов! Я не знал — сколько всего в Хандо мальчиков и на сколько с Ганом сторговалась Акрота — но предполагал, что штук десять семей работорговец точно оставит несчастными.

Я выпил ещё, а потом ещё… Кактусовая бурда кое-как удерживалась у меня в желудке… Пойло стало приторно-сладким и невкусным… Пил от злости и ещё больше злился…

Дальнейшие события разбились на фрагменты из мутных картинок, разбросанных в разном порядке… Кажется, я куда-то собирался… Взял топор, бутылку кактусового пойла и заживляющую мазь…

Наступил вечер. Проплывающие облака превратились в тёмно-серые пятна, на фоне мерцающего звёздами неба. Я вышел за ворота деревни… Если копейщик Пилей что-то и спрашивал, то вряд ли я смог ему нормально ответить…

…….

Наступившее утро нельзя было назвать «добрым». Ему подошло бы описание «мерзкое» или «желчное», а ещё «охренительно холодное». Проснулся я как раз от холода. Трясло тело, задубели пальцы на руках, и почти не двигались ноги. Где-то рядом плескалась вода…

Медленно, щурясь от едкого света, я открыл глаза… Стоп! Вода плескалась не где-то рядом — а прямо тут! Я в ней лежал! Половина тела валялась на берегу, а ноги — болтыхались в воде. Мимо меня по течению проносились веточки и листва. Я лежал в реке?!

Накатила головная боль, да так, что я открыл рот. Хотелось пить, но ещё больше хотелось высунуть ноги из этого холодильника. Отгребая задубевшими пальцами по мокрому песку, я выполз на берег. Ноги ниже колена не двигались. Я повертел тазом, пытаясь их расшевелить, но пока они больше походили на пришитые к телу резиновые сосиски, чем на опорные конечности.

Работая руками и задницей, я забрался чуть повыше по берегу, и улёгся на траве. Лучи восходящего солнца набирали свою силу, и я чувствовал их незначительное тепло. Пока отогревались руки и ноги, я вспоминал — что же вчера произошло…

Я вышел из Хандо и пошёл к месту, где Сонван попался в капкан, его обглоданное хищниками тело валялось всё там же. Затем я долго бродил по лесу, чтобы выйти на место, где убили Маруса, разведчик лежал под деревом, присыпанный опавшей листвой. Там я услышал шум реки и вышел к кораблям.

Пьяным я был настолько, что несколько раз упал, прежде чем спустился к месту стоянки. Но, несмотря на количество выпитого, мне хватило мозгов не вступать в бой с Гадиром, которого оставили присматривать за кораблями.

Оружие и все свои припасы я сложил в рюкзак и припрятал под деревом, а к кораблям спустился только с бутылкой кактусовой бурды в руке. Гадир оказался здоровенным парнем весом под полторы сотни килограммов, доски жалобно трещали под его ногами, когда он расхаживал по палубе.

Гадир. Уровень Митры — 4. Моряк пригрозил мне ножом и приказал проваливать. Ага, как бы не так! Парень провёл в одиночестве двое суток. Он был не в той ситуации, чтобы отказаться от компании деревенского пьяницы, особенно, если в руках у того булькала полная бутылка кактусовой.

Моряк немного попыхтел, поругался, а через пятнадцать минут мы уже сидели на корме и пили. Язык Гадира развязался после второй. Жаль, что я был слишком пьян и ничего не запомнил. Из того разговора можно было многое почерпнуть.

Гадир только и успевал — наливать. Я чокался и пропускал, а моряк не настаивал, ему хватало — видеть на столе два наполненных стакана — чтобы не считать, что он бухает в одиночку.

Мы сидели довольно долго. Большая часть вечера стёрлась из памяти. Гадир таскал из трюма вяленное мясо и рыбу… но это не точно… Зато я отлично помнил, как мы чуть не подрались. Моряк спросил у меня про уровень Митры, и я честно признался, что скоро подниму третий, а на встречный вопрос моряк гордо ответил — «Шестой!». Я посчитал, что лучшим выходом из ситуации будет — расхреначить ему о голову бутылку, чтобы сученок поменьше брехал, но сдержался и позволил побыть ему этим вечером Гадиром с уровнем Митры — 6.

За час моряк ушатал кактусовую и принёс из трюма ещё одну. Вторую он пил в основном из горла и напивал матерные песенки про совокупления с русалками. Вырубился прямо на палубе. Глядя на него, своими пьяными глазами, я долго думал — стоит ли его прикончить, и решил, что не стоит. Моряк четвёртого уровня — был лёгкой Митрой, но не честной. На всякий случай я связал его и сошёл на берег…

Вырвавшись из воспоминаний прошедшего вечера, я вернулся в реальность. Руки и ноги уже почти отогрелись. Так, а почему у меня все ладони в зелёной жиже? Мин опять пытался разбудить меня заживляющей мазью? А нет, я вспомнил…

Сойдя глубокой ночью на берег, я отыскал спрятанные вещи. Вооружился топором, заранее промазал ладошки заживляющей мазью и бросился в атаку… В атаку на корабль! Чем всё закончилось? Без понятия. Кажется, я несколько часов ковырял корпус топором, пока не выдохся, а потом меня смыло течением вниз по реке…

И вот теперь я здесь — на незнакомом берегу. Ноги отогрелись, и я смог встать. Топора при себе я не нашёл, как и рюкзака. Размял затекшую спину и вылил воду из ботинок. Насколько далеко меня унесло течением? Успею ли я вернуться к кораблям до того, как Ган отчалит с детьми? Оба вопроса испарились, как только я взобрался на пригорок и раздвинул кусты… Вот это да! Я аж хохотнул от увиденного! Отнесло меня, оказывается, всего метров на пятьдесят, и сейчас я смотрел на моряка Гадира, который ходил по палубе и матерился, держась за голову.

Судя по увиденному, до основного корабля ночью я так и не добрался, а вот транспорт с деревянной клеткой покорёжил знатно! Из-под воды выглядывала верхняя кромка выгрызенной в корпусе дыры. Задняя часть корабля накренилась и села на дно, а вода поднялась до самого борта. Чтобы сдвинуть эту посудину с места — придётся вызвать целую бригаду плотников, но и это не гарантирует, что дыру в борту заделают. Понадобятся верёвки и крановые механизмы, чтобы поднять корабль из воды или вытащить на берег. Сегодня судну с клеткой не было суждено отправиться в плавание. Я мог за это поручиться!

Выше по реке я нашёл рюкзак. Внутри лежали: драгоценный сапфир и кинжал. Я и не надеялся, что найду рядом топор, и всё равно расстроился, когда там его не оказалось. Скорее всего, оружие валялось где-то на дне реки, и с каждой минутой его всё дальше уносило течением. Жаль. Даже не опробовал толком.

Если Мин ничего не напутал, то Ган планировал уплыть в Шэлес этим утром. Скорее бы! Мне не терпелось посмотреть на выражение лица Гана, когда тот увидит наполовину затопленный корабль.

Спустившись ниже по реке, я взобрался на изогнутое дерево, пахнущее смолой. В густой кроне меня невозможно было рассмотреть, зато я видел всё — превосходно!

Ган, его люди, мальчики и их родители пришли к месту стоянки через час. Гадир встретил Гана на коленях. Я сидел далеко и не слышал — как оправдывался моряк за затопленный корабль — но видел проступающую на губах пену у Гана. Пощечину Гадиру отвесил не только главный работорговец, но и Исилас. Кровь с разбитой губы пролилась на песок.

— Что будем делать?! — спросил кто-то.

— Мы уместимся и на одном корабле! — поспешил ответить Гадир. — Детей посадим в трюм!

— Хорошо, — ответил Ган. — Загружаемся!

И всё? Я целую ночь работал топором, сдирая мозоли до костей, чтобы услышать — что они уплывут на одном корабле? И почему я не прикончил этого моряка!? Может быть Ган побоялся бы перегружать корабль?

На борт они взошли довольно быстро. Дети помахали родителям с палубы и под общий плач спустились в трюм. Ган заверил, что дети деревни Ханто будут служить благородной цели и станут на защиту восточных земель Отры. Он взошёл на борт последним, пожав перед этим руку Акроте.

Они уплывали? Да, блин, они уплывали! Воин закрыл двенадцать мальчиков, среди которых был и черноволосый Кат, в трюме, а Исилас обрезал стояночный канат. Корабль медленно сносило течением.

В моём идеальном плане, Ган должен был оставить хотя бы часть детей в деревне, а я бы дождался, пока они отплывут, и незаметно скрыться бы в лесу, чтобы не маячить лишний раз перед Бирюзовым клином. Теперь, когда не сработала первая часть плана, не суждено было сработать и второй! Я дождался, пока корабль спустится ниже по реке и спрыгнул в воду. Илилас, Ган и ещё несколько воинов наклонились через борт.

— О! Ты же тот придурок из зала-советов?! — воскликнул Ган. — Странно, что ты ещё жив!

— Прикончить его?! — спросил Исилас, доставая из ножен клинок.

— Не нужно! — Ган вытянул в его сторону руку и перешёл на шепот. — Напомни мне убить негожего, когда мы приплывём за детьми в следующий раз!

Ган засмеялся и, скорчив дружелюбную улыбку, помахал Акроте. Его заговорщицкий смех поддержал Исилас и остальные воины.

— В следующий раз мы привезём с клетками два корабля, — сказал Ган, глядя мне в глаза. — И заберём не только мальчиков!

— Следующего раза не будет! — ответил я и бросил Гану серебряную фигурку змеи Ратхари. — Лови!