Все Бальзано и Бирн

Глава 101

Эпилог

Благодарности

Авторские права

OceanofPDF.com

Аджани

Анчи конджо неш

OceanofPDF.com

ПРОЛОГ

АВГУСТ 2001 ГОДА

Во сне они еще живы. В его сне они превратились в красивых молодых женщин с карьерой, собственным домом и семьей. Во сне они мерцают под золотым солнцем.

Детектив Уолтер Бригам открыл глаза, сердце его застыло в груди холодным и горьким камнем. Он взглянул на часы, хотя в этом не было необходимости. Он знал, сколько сейчас времени: 3:50 утра. Это был именно тот момент, когда ему позвонили шесть лет назад, разделительная линия, по которой он измерял каждый день до этого и каждый день после.

Несколькими секундами ранее во сне он стоял на опушке леса, и весенний дождь накрыл его мир ледяной пеленой. Теперь он лежал без сна в своей спальне в Западной Филадельфии, его тело покрывал слой пота, и единственным звуком было ритмичное дыхание его жены.

В свое время Уолт Бригам повидал многое. Однажды он видел, как обвиняемый по делу о наркотиках пытался съесть собственную плоть в зале суда. В другой раз он нашел тело чудовищного человека по имени Джозеф Барбер — педофила, насильника, убийцы — привязанного к паровой трубе в многоквартирном доме в Северной Филадельфии, разлагающийся труп с тринадцатью ножами в груди. Однажды он видел опытного детектива по расследованию убийств, сидящего на обочине в Брюэри-тауне, с тихими слезами на лице и с окровавленным детским ботинком в руке. Этим человеком был Джон Лонго, партнер Уолта Бригама. Это дело было Джонни.

У всех полицейских было нераскрытое дело, преступление, которое преследовало их каждую минуту бодрствования, преследовало их во сне. Если вы увернулись от пули, бутылки, рака, Бог дал вам дело.

Для Уолта Бригама его дело началось в апреле 1995 года, в тот день, когда две молодые девушки вошли в лес в парке Фэрмаунт и так и не вышли оттуда. Это была темная басня, которая обитала у подножья кошмара каждого родителя.

Бригам закрыл глаза, вдыхая запах сырой смеси суглинка, компоста и мокрых листьев. Аннемари и Шарлотта были в одинаковых белых платьях. Им было девять лет.

Отдел по расследованию убийств опросил сотню человек, побывавших в тот день в парке, собрал и просеял двадцать полных мешков мусора с территории. Сам Бригам нашел неподалеку вырванную страницу детской книжки. С этого момента этот стих звучал в его мозгу ужасным эхом:

Вот девы, молодые и прекрасные,

Танцуя в летнем воздухе,

Как две играющие прялки,

Красивые девушки танцуют.

Бригам уставился в потолок. Он поцеловал жену в плечо, сел, выглянул в открытое окно. В лунном свете за ночным городом, за железом, стеклом и камнем виднелась густая крона деревьев. Тень двинулась сквозь эти сосны. За тенью убийца.

Детектив Уолтер Бригам однажды встретится с этим убийцей.

Один день.

Может быть, даже сегодня.

OceanofPDF.com

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

В ЛЕСУ

OceanofPDF.com

1

ДЕКАБРЬ 2006 ГОДА

Он Мун, и он верит в магию.

Не магия люков, двойного дна и ловкости рук. Не то волшебство, которое приходит в форме таблетки или зелья. А скорее волшебство, которое может вырастить бобовый стебель до неба, или сплести из соломы золото, или превратить тыкву в карету.

Мун верит в красивых девушек, которые любят танцевать.

Он наблюдал за ней долгое время. Ей около двадцати лет, она стройная, ростом выше среднего, обладает большой утонченностью. Мун знает, что она жила настоящим моментом, но, несмотря на то, кем она была, чем бы она ни собиралась быть, она все равно выглядела довольно грустной. Однако он уверен, что она, как и он сам, понимала, что во всех вещах живет волшебство, элегантность, невидимая и не оцененная проходящим мимо зрелищем, — изгиб лепестка орхидеи, симметрия крыльев бабочки, захватывающая дух геометрия небеса.

Днем ранее он стоял в тени через дорогу от прачечной, наблюдая, как она загружает одежду в сушилку, и восхищался тем, как изящно она касается земли. Ночь была ясная, ужасно холодная, небо представляло собой сплошную черную фреску над Городом Братской Любви.

Он смотрел, как она вышла через матовые стеклянные двери на тротуар, неся сумку с бельем на плече. Она перешла улицу, остановилась на остановке «Септа», топнула ногами от холода. Она никогда не была более красивой. Когда она повернулась, чтобы увидеть его, она поняла это, и он был полон волшебства.

Теперь, когда Мун стоит на берегу реки Шуйлкилл, магия снова наполняет его.

Он смотрит на черную воду. Филадельфия – город двух рек, притоков-близнецов одного сердца. Река Делавэр мускулистая, широкая, непреклонная. Река Шуйлкилл коварна, коварна и извилиста. Это скрытая река. Это его река.

В отличие от самого города, Мун многолик. В течение следующих двух недель он будет держать это лицо невидимым, как и должно быть, всего лишь еще один скучный мазок на сером зимнем холсте.

Он осторожно кладет мертвую девушку на берег Шуйлкила, в последний раз целует ее холодные губы. Какой бы красивой она ни была, она не его принцесса. Скоро он встретит свою принцессу.

Так закрутилась история.

Она Карен. Он Луна.

И вот что увидела луна…

OceanofPDF.com

2

Город не изменился. Он отсутствовал всего неделю и не ожидал чудес, но после более чем двух десятилетий работы в полиции одного из самых суровых городов страны всегда можно было надеяться. По дороге в город он стал свидетелем двух несчастных случаев и пяти ссор, а также трех кулачных боев возле трех разных таверн.

«Ах, сезон отпусков в Филадельфии», — подумал он. Согревает сердце .

Детектив Кевин Фрэнсис Бирн сидел за стойкой «Кристал Дайнер», маленькой чистой кофейни на Восемнадцатой улице. С тех пор как закусочная «Шелковый город» закрылась, она стала его любимым местом поздней ночи. Спикеры предложили «Silver Bells». На доске над головой возвещалось праздничное послание дня. Разноцветные огни на улице говорили о Рождестве, радости, веселье и любви. Всё хорошо и фа-ля-ля-ля-ля. Прямо сейчас Кевину Бирну требовалась еда, душ и сон. Его тур начался в 8 утра .

А потом была Гретхен. После недели рассматривания оленьих пометов и дрожащих белок ему захотелось посмотреть на что-то красивое.

Гретхен перевернула чашку Бирна и налила кофе. Возможно, она налила не самую лучшую чашку в городе, но никто никогда не выглядел лучше, делая это. — Давно тебя не видела, — сказала она.

«Только что вернулся», — ответил Бирн. «Провел неделю в Поконосе».

"Должно быть приятно."

«Так и было», — сказал Бирн. «Забавно, но первые три дня я не мог спать. Было чертовски тихо.

Гретхен покачала головой. — Вы, городские мальчики.

«Городской мальчик? Мне? Он мельком увидел себя в затемненном ночным окном — семидневная отросшая борода, куртка LLBean, фланелевая рубашка, ботинки Timberland. "О чем ты говоришь? Мне казалось, что я похож на Джереми Джонсона».

«Ты выглядишь как городской мальчик с отпускной бородой», — сказала она.

Это была правда. Бирн родился и вырос в семье двухстритовцев. И он умрет один.

«Я помню, как моя мама перевезла нас сюда из Сомерсета», — добавила Гретхен, ее духи были безумно сексуальны, ее губы были темно-бордовыми. Теперь, когда Гретхен Уайлд было за тридцать, подростковая красота смягчилась и превратилась в нечто гораздо более поразительное. «Я тоже не мог заснуть. Слишком шумно.

«Как Бриттани?» — спросил Бирн.

Дочери Гретхен, Бриттани, было пятнадцать, скоро исполнится двадцать пять. Годом ранее ее арестовали на рейве в Западной Филадельфии, поймав с достаточным количеством экстази, чтобы предъявить обвинение в умышленном хранении. Гретхен в тот вечер позвонила Бирну, в отчаянии, не осознавая, какие стены существовали между подразделениями полицейского управления. Бирн обратился к детективу, который был ему должен. К тому времени, как дело дошло до муниципального суда, обвинение было сведено к простому хранению, и Бриттани получила общественные работы.

«Я думаю, с ней все будет в порядке», — сказала Гретхен. «Ее оценки улучшились, она возвращается домой в приличный час. По крайней мере, по будням.

Гретхен дважды была замужем и развелась. Оба ее бывших были наркоманами и жестокими неудачниками. Но каким-то образом, несмотря ни на что, Гретхен сумела сохранить голову во время всего этого. На земле не было человека, которым Кевин Бирн восхищался бы больше, чем мать-одиночка. Это была, без сомнения, самая тяжелая работа в мире.

— А как Коллин? — спросила Гретхен.

Дочь Бирна Коллин была маяком на краю его души. «Она потрясающая», сказал он. «Совершенно потрясающе. Совершенно новый мир каждый день».

Гретхен улыбнулась. Это были два родителя, которым на данный момент не о чем беспокоиться. Дайте ему еще минуту. Все может измениться.

«Я ем холодные бутерброды уже неделю», — сказал Бирн. — И к тому же паршивые холодные бутерброды. Что у тебя есть теплого и сладкого?»

«Настоящая компания исключена?»

"Никогда."

Она смеялась. — Я посмотрю, что у нас есть.

Она прошла в заднюю комнату. Бирн наблюдал. В ее тесной розовой трикотажной форме это было невозможно не сделать.

Было хорошо вернуться. Страна была для других людей: деревенских людей. Чем ближе он подходил к пенсии, тем больше он думал о том, чтобы покинуть город. Но куда он пойдет? Прошедшая неделя практически исключила горы. Флорида? Он также не особо разбирался в ураганах. Юго-запад? Разве у них там не было монстров Гила? Ему придется еще раз подумать об этом.

Бирн взглянул на свои часы — огромный хронограф с тысячей циферблатов. Казалось, он делал все, кроме определения времени. Это был подарок от Виктории.

Он знал Викторию Линдстрем более пятнадцати лет, с тех пор, как они встретились во время рейда в массажном салоне, где она работала. В то время она была растерянной и потрясающе красивой семнадцатилетней девушкой, жившей недалеко от своего дома в Мидвилле, штат Пенсильвания. Она продолжала жить своей жизнью, пока однажды на нее не напал мужчина, злобно порезав ей лицо канцелярским ножом. Она перенесла ряд болезненных операций по восстановлению мышц и тканей. Никакие операции не могли устранить повреждения внутри.

Недавно они снова нашли друг друга. На этот раз без каких-либо ожиданий.

Виктория проводила время со своей больной матерью в Мидвилле. Бирн собирался позвонить. Он скучал по ней.

Бирн оглядел ресторан. Других посетителей было всего несколько человек. Пара средних лет в кабинке. Пара студенток сидят вместе, обе разговаривают по мобильным телефонам. Мужчина у ближайшего к двери стенда читает газету.

Бирн помешал кофе. Он был готов вернуться к работе. Он никогда не был человеком, способным процветать в перерывах между работой или в тех редких случаях, когда он брал отпуск. Он интересовался, какие новые дела поступили в подразделение, какой прогресс был достигнут в текущих расследованиях, какие аресты были произведены, если таковые были. По правде говоря, он думал об этих вещах все время, пока его не было. Это была одна из причин, по которой он не взял с собой мобильный телефон. Он должен был дежурить в подразделении дважды в день.

Чем старше он становился, тем больше он смирялся с тем, что все мы здесь на очень короткий срок. Если он, будучи офицером полиции, что-то изменил, то оно того стоило. Он потягивал кофе, довольный своей философией дешевого магазина. На момент.

Затем это ударило его. Его сердце участило удар. Его правая рука непроизвольно сжалась в пистолетную рукоятку. Это никогда не было хорошей новостью.

Он знал человека, сидевшего у двери, человека по имени Антон Кроц. Он был на несколько лет старше, чем в последний раз, когда Бирн видел его, на несколько фунтов тяжелее, немного более мускулистым, но сомнений в том, что это был Кроц, не было. Бирн узнал искусную татуировку со скарабеем на правой руке мужчины. Он узнал глаза бешеной собаки.

Антон Кроц был хладнокровным убийцей. Его первое задокументированное убийство произошло в результате неудачного ограбления развлекательного магазина в Южной Филадельфии. Он застрелил кассира в упор за тридцать семь долларов. Его вызвали на допрос по этому делу, но пришлось отпустить. Два дня спустя он ограбил ювелирный магазин в Центре города и застрелил мужчину и женщину, владевших этим магазином, — в стиле казни. Это было снято на видео. Массовая охота почти закрыла город в тот день, но Кроцу каким-то образом удалось пробраться.

Пока Гретхен возвращалась с полным голландским яблочным пирогом, Бирн медленно потянулся к своей спортивной сумке на соседнем табурете, небрежно расстегнул ее, наблюдая за Кроцем краем глаза. Бирн вытащил свое оружие и положил его на колени. У него не было ни радиосвязи, ни мобильного телефона. На данный момент он был один. И вы не хотели уничтожить такого человека, как Антон Кроц, в одиночку.

«У тебя есть телефон сзади?» — тихо спросил Бирн у Гретхен.

Гретхен перестала резать пирог. «Конечно, в офисе есть один».

Бирн схватила ручку и написала в блокноте пометку:

Позвоните 911. Скажите им, что мне нужна помощь по этому адресу. Подозреваемый - Антон Кроц. Отправить спецназ. Задний вход. Прочитав это, посмейтесь.

Гретхен прочитала записку и рассмеялась. «Хорошо», — сказала она.

— Я знал, что тебе это понравится.

Она посмотрела Бирну в глаза. — Я забыла взбитые сливки, — сказала она достаточно громко, но не громче. "Подожди."

Гретхен ушла, не выдавая никакой спешки. Бирн отпил кофе. Кроц не пошевелился. Бирн не был уверен, сделал ли его этот человек или нет. Бирн допрашивал Кроца более четырех часов в тот день, когда его привезли, обмениваясь с этим человеком большим количеством яда. Это даже стало физическим. После чего-то подобного ни одна из сторон не забывала другую.

Как бы то ни было, Бирн никак не мог выпустить Кроца через эту дверь. Если Кроц покинет ресторан, он снова исчезнет, и они, возможно, никогда больше в него не выстрелят.

Тридцать секунд спустя Бирн посмотрел направо и увидел Гретхен в проходе на кухню. Ее взгляд говорил, что она позвонила. Бирн схватил свое оружие и опустил его вправо, подальше от Кроца.

В этот момент одна из студенток колледжа вскрикнула. Сначала Бирн подумал, что это крик отчаяния. Он развернулся на табурете и осмотрелся. Девушка все еще разговаривала по мобильному телефону, реагируя на невероятные новости для студенток. Когда Бирн оглянулся, Кроц уже вышел из своей кабинки.

У него был заложник.

Заложницей оказалась женщина из будки за будкой Кроца. Кроц стоял позади нее, обняв одной рукой за талию. Он приставил шестидюймовый нож к ее шее. Женщина была миниатюрной, хорошенькой, лет сорока. На ней был темно-синий свитер, джинсы и замшевые ботинки. Она носила обручальное кольцо. На ее лице была маска ужаса.

Мужчина, с которым она сидела, все еще сидел в кабинке, парализованный страхом. Где-то в закусочной на пол упал стакан или чашка.

Время замедлилось, когда Бирн соскользнул со стула, выхватив и подняв оружие.

— Рад снова вас видеть, детектив, — сказал Кроц Бирну. "Ты выглядишь иначе. Нападает на нас?

Глаза Кроца были стеклянными. Мет, подумал Бирн. Он напомнил, что Кроц был пользователем.

— Просто успокойся, Антон, — сказал Бирн.

«Мэтт!» - закричала женщина.

Кроц направил нож ближе к яремной вене женщины. — Заткнись, черт возьми .

Кроц и женщина начали приближаться к двери. Бирн заметил капельки пота на лбу Кроца.

«Сегодня нет причин кому-либо пострадать», - сказал Бирн. "Просто будь клевым."

— Никто не пострадает?

"Нет."

— Тогда почему ты направляешь на меня пистолет, хозяин?

— Ты знаешь правила, Антон.

Кроц оглянулся через плечо, затем снова на Бирна. Момент вытянулся. «Собираешься застрелить милого маленького горожанина на глазах у всего города?» Он ласкал грудь женщины. «Я так не думаю».

Бирн повернул голову. Горстка испуганных людей теперь смотрела в переднее окно закусочной. Они были в ужасе, но, судя по всему, не слишком боялись уйти. Каким-то образом они наткнулись на реалити-шоу. Двое из них разговаривали по мобильным телефонам. Вскоре это стало настоящим событием для СМИ.

Бирн встал перед подозреваемым и заложником. Он не опустил оружие. «Поговори со мной, Антон. Что ты хочешь делать?"

— Что, типа, когда я вырасту? Кроц рассмеялся, громко и громко. Его серые зубы блестели, черные у корней. Женщина начала рыдать.

— Я имею в виду, чего бы ты хотел, чтобы произошло прямо сейчас? — спросил Бирн.

«Я хочу уйти отсюда».

— Но ты знаешь, что этого не может быть.

Кроц крепче сжал женщину. Бирн увидел, как острое лезвие ножа оставило тонкую красную линию на коже женщины.

— Я не вижу вашего козыря, детектив, — сказал Кроц. «Я думаю, что контролирую эту ситуацию».

— В этом нет никаких сомнений, Антон.

"Скажи это."

"Что? Чего-чего?"

«Скажите: «Вы все контролируете, сэр». »

Эти слова вызвали у Бирна желчь в горле, но у него не было выбора. «Вы все контролируете, сэр».

— Хреново унижаться, не так ли? - сказал Кроц. Еще несколько дюймов к двери. «Я делал это всю свою чертову жизнь ».

«Ну, мы можем поговорить об этом позже», — сказал Бирн. «Сейчас у нас такое положение дел, не так ли?»

«О, у нас определенно есть положение дел».

«Итак, давайте посмотрим, сможем ли мы найти способ положить этому конец, чтобы никто не пострадал. Работай со мной, Антон.

Кроц находился примерно в шести футах от двери. Хоть он и не был крупным мужчиной, он был на голову выше женщины. У Бирна был четкий бросок. Его палец ласкал спусковой крючок. Он мог бы уничтожить Кроца. Один раунд, мёртвая точка в лоб, мозги на стене. Это нарушит все правила взаимодействия, все ведомственные правила, но женщина с ножом у горла, вероятно, не будет возражать. И это все, что действительно имело значение.

Где, черт возьми, моя резервная копия?

Кроц сказал: «Вы не хуже меня знаете, что, если я откажусь от этого, мне придется пойти на иглу ради других вещей».

«Это не обязательно так».

"Да, это ! " - крикнул Кроц. Он притянул женщину ближе. — Не ври мне, черт возьми.

«Это не ложь, Антон. Все может случиться."

"Ага? Как что? Типа, может, судья увидит моего внутреннего ребенка?»

"Давай, мужик. Вы знаете систему. У свидетелей провалы в памяти. Дерьмо выбрасывают из суда. Происходит постоянно. Хороший выстрел никогда не бывает однозначным».

В этот момент периферийное зрение Бирна привлекла тень. Левая сторона. Офицер спецназа пробирался по заднему коридору с поднятой винтовкой AR-15. Он был вне поля зрения Кроца. Офицер посмотрел Бирну в глаза.

Если на месте происшествия находился офицер спецназа, это означало установление периметра. Если Кроц выберется из ресторана, он далеко не уйдет. Бирну пришлось вырвать эту женщину из рук Кроца и нож из его рук.

— Вот что я тебе скажу, Антон, — сказал Бирн. — Я собираюсь опустить оружие, ладно?

« Я об этом и говорю. Положи его на пол и брось мне».

«Я не могу этого сделать», сказал Бирн. «Но я собираюсь положить это, а затем подниму руки над головой».

Бирн увидел, как офицер спецназа занял позицию. Кепка перевернута. Взгляните на прицел. Набрался.

Кроц продвинулся еще на несколько дюймов к двери. "Слушаю."

«Как только я это сделаю, ты отпустишь женщину».

"И что?"

— Тогда мы с тобой уйдем отсюда. Бирн опустил оружие. Он поставил его на пол, поставил на него ногу. — Поговорим. Хорошо?"

На мгновение показалось, что Кроц обдумывает это. Потом все пошло к черту так же быстро, как и началось.

«Нет», — сказал Кроц. «И что в этом интересного?»

Кроц схватил женщину за волосы, отдернул ее голову назад и провел лезвием по горлу. Ее кровь залила половину комнаты.

"Нет!" Бирн закричал.

Женщина упала на пол, на ее шее появилась гротескная красная улыбка. На мгновение Бирн почувствовал себя невесомым, обездвиженным, как будто все, чему он когда-либо учился и что делал, было бессмысленным, как будто вся его карьера на улице была ложью.

Кроц подмигнул. «Разве ты не любишь этот чертов город ?»

Антон Кроц бросился на Бирна, но прежде чем он успел сделать хоть шаг, офицер спецназа в задней части закусочной выстрелил. Две пули попали в грудь Кроца, отбросив его обратно в окно, взорвав его туловище плотной малиновой вспышкой. Взрывы были оглушительными в замкнутом пространстве маленькой закусочной. Кроц упал через разбитое стекло на тротуар перед рестораном. Зрители разбежались. Пара офицеров спецназа, дислоцированных перед закусочной, бросились к лежащему на спине Кроцу, прижимая к его телу тяжелые ботинки и направляя винтовки ему в голову.

Грудь Кроца вздымалась раз, два, а затем замерла, дымясь в холодном ночном воздухе. Прибыл третий офицер спецназа, измерил его пульс. Он подал сигнал. Подозреваемый был мертв.

Чувства детектива Кевина Бирна обострились. Он почувствовал в воздухе запах кордита, смешанный с запахами кофе и лука. Он увидел яркую кровь, растекшуюся по плитке. Он услышал, как на пол разбился последний осколок стекла, а также чей-то тихий плач. Он почувствовал, как пот на его спине превратился в мокрый снег от порыва ледяного воздуха с улицы.

Разве ты не любишь этот чертов город?

Спустя несколько мгновений фургон скорой помощи с визгом остановился, вернув мир в фокус. Два медика ворвались в закусочную и начали оказывать помощь лежащей на полу женщине. Они попытались остановить кровотечение, но было уже слишком поздно. Женщина и ее убийца были мертвы.

Ник Палладино и Эрик Чавес — два детектива из отдела убийств — вбежали в закусочную с оружием наготове. Они видели Бирна и кровавую бойню. Они в кобуре. Чавес говорил на двусторонней основе. Ник Палладино начал обустраивать место преступления.

Бирн посмотрел на мужчину, который сидел в кабинке с жертвой. Мужчина смотрел на женщину на полу, как будто она спала, как будто она могла встать, как будто они могли закончить трапезу, оплатить чек и уйти в ночь, разглядывая рождественские украшения на улице. Рядом с кофе женщины Бирн увидел полуоткрытый сливочник. Она собиралась добавить сливок в кофе, но через пять минут умерла.

Бирн много раз был свидетелем горя, вызванного убийством, но редко это происходило вскоре после совершения преступления. Этот мужчина только что видел, как жестоко убили его жену. Он находился всего в нескольких футах от него. Мужчина взглянул на Бирна. В его глазах была боль, гораздо более глубокая и темная, чем Бирн когда-либо знал.

«Мне очень жаль», сказал Бирн. В тот момент, когда эти слова сорвались с его губ, он задался вопросом, почему он их сказал. Он задавался вопросом, что он имел в виду.

«Ты убил ее», — сказал мужчина.

Бирн был недоверчив. Он почувствовал себя ушибленным. Он не мог начать осознавать то, что слышал. — Сэр, я…

— Ты… ты мог бы застрелить его, но колебался. Я видел . Ты мог застрелить его, но не сделал этого».

Мужчина выскользнул из кабинки. Он воспользовался моментом, успокоился и медленно приблизился к Бирну. Ник Палладино сделал шаг, чтобы встать между ними. Бирн отмахнулся от Ника. Мужчина подошел ближе. Сейчас всего в нескольких футах отсюда.

«Разве это не твоя работа?» — спросил мужчина.

"Мне жаль?"

«Чтобы защитить нас? Разве это не твоя работа ?»

, Бирн хотел сказать этому человеку, что существует синяя линия, но когда зло вышло на свет, никто из них ничего не смог сделать. Он хотел сказать мужчине, что остановил курок из- за своей жены. Хоть убей, он не мог придумать ни одного слова, чтобы выразить все это.

— Лора, — сказал мужчина.

"Простите?"

«Ее звали Лора».

Прежде чем Бирн успел сказать еще слово, мужчина взмахнул кулаком. Это был дикий выстрел, плохо брошенный и неумело использованный. Бирн увидел это в последний момент и сумел легко уклониться от него. Но взгляд мужчины был настолько полон ярости, боли и печали, что Бирну почти хотелось принять удар на себя. Возможно, на данный момент это удовлетворило потребность их обоих.

Прежде чем мужчина успел сделать еще один удар, Ник Палладино и Эрик Чавес схватили его и удержали. Мужчина не стал сопротивляться, а начал рыдать. Он обмяк в их хватке.

«Отпусти его», — сказал Бирн. — Просто… отпусти его.

СТРЕЛКОВАЯ КОМАНДА завершила съемки около 3 часов ночи . Полдюжины детективов из отдела по расследованию убийств пришли за помощью. Свободным кругом они стояли вокруг Бирна, защищая его от средств массовой информации, даже от руководства.

Бирн дал свое заявление и был допрошен. Он был свободен. Некоторое время он не знал, куда идти , где он хочет быть. Идея напиться даже не была привлекательной, хотя это могло бы затмить ужасные события вечера.

Всего двадцать четыре часа назад он сидел на холодной, удобной веранде хижины в Поконосе, задрав ноги, и в пластиковой кружке стоял Олд Форестер на расстоянии нескольких дюймов. Теперь два человека были мертвы. Казалось, он принес с собой смерть.

Звали этого человека Мэтью Кларк. Ему был сорок один. У него было три дочери — Фелисити, Тэмми и Мишель. Он работал страховым брокером в крупной национальной фирме. Он и его жена приехали в город, чтобы навестить свою старшую дочь, первокурсницу Университета Темпл. Они остановились в закусочной, чтобы выпить кофе и лимонный пудинг, любимое блюдо его жены.

Ее звали Лора.

У нее были карие глаза.

Кевин Бирн чувствовал, что еще долго будет видеть эти глаза.

OceanofPDF.com

3

ДВА ДНЯ СПУСТЯ

Книга лежала на столе. Он был построен из безвредного картона, доброкачественной бумаги и нетоксичных чернил. У него была суперобложка, номер ISBN, аннотации на обороте и заголовок на корешке. Она во всем была похожа практически на любую другую книгу в мире.

Вот только все было по-другому.

Детектив Джессика Бальзано, проработавшая десять лет в полицейском управлении Филадельфии, потягивала кофе и смотрела на ужасающий объект. В свое время она сражалась с убийцами, грабителями, насильниками, «Подглядывающими», грабителями и другими образцовыми гражданами; Однажды она посмотрела в дуло 9-миллиметрового оружия, направленного ей в лоб. Ее избивала и бьет избранная группа головорезов, придурков, психов, панков и гангстеров; преследовал психопатов по темным переулкам; однажды ему угрожал мужчина с аккумуляторной дрелью.

И все же книга на обеденном столе напугала ее больше, чем все это вместе взятое.

Джессика ничего не имела против книг. Ничего вообще. Как правило, она любила книги. На самом деле, редкий был день, когда у нее в сумочке не было книги в мягкой обложке на случай простоя на работе. Книги были великолепны. Вот только эта книга — яркая, веселая, желто-красная книга на ее обеденном столе, книга с зверинцем ухмыляющихся мультяшных животных на обложке — принадлежала ее дочери Софи.

Это означало, что ее дочь собиралась в школу.

Не детский сад, который Джессике показался прославленным детским садом. Обычная школа. Детский сад. Конечно, это был всего лишь день знакомства с настоящим событием, которое началось следующей осенью, но все атрибуты были налицо. На столе. Перед ней. Книга, обед, пальто, варежки, пенал.

Школа.

Софи вышла из спальни одетая и готовая к своему первому официальному учебному дню. На ней была темно-синяя юбка со складками-гармошкой, свитер с круглым вырезом, туфли на шнуровке и шерстяной комплект из берета и шарфа. Она была похожа на миниатюрную Одри Хепберн.

Джессике стало плохо.

— Ты в порядке, мама? – спросила Софи. Она скользнула на стул.

— Конечно, сладкий, — солгала Джессика. «Почему со мной не все будет в порядке?»

Софи пожала плечами. «Тебе было грустно всю неделю».

"Грустный? О чем мне грустно?»

«Ты грустил из-за того, что я иду в школу».

Боже мой, подумала Джессика. У меня дома живет пятилетний доктор Фил . — Мне не грустно, дорогая.

«Дети ходят в школу, мама. Мы говорили об этом».

Да, мы это сделали, моя дорогая дочь. Вот только я не услышал ни слова. Я не слышал ни слова, потому что ты еще ребенок. Мой ребенок. Крошечная, беспомощная душа с розовыми пальцами, которой во всем нужна мама.

Софи налила себе хлопьев, добавила молока. Она закопалась.

— Доброе утро, мои милые дамы, — сказал Винсент, проходя на кухню и завязывая галстук. Он поцеловал Джессику в щеку и еще один поверх берета Софи.

Муж Джессики по утрам всегда был весел. Почти все остальное время он размышлял, но утром он был лучиком солнца. Полная противоположность своей жене.

Винсент Бальзано был детективом Северного полевого отдела по борьбе с наркотиками. Он был подтянутым и мускулистым, но по-прежнему оставался самым невероятно сексуальным мужчиной, которого Джессика когда-либо знала: темные волосы, карамельные глаза, длинные ресницы. Этим утром его волосы были еще влажными и зачесаны назад со лба. Он был одет в темно-синий костюм.

За шесть лет брака они пережили несколько трудных моментов – были разлучены почти шесть месяцев – но они снова были вместе и справились с этим. Браки с двумя значками были крайне редким явлением. Успешные, так сказать.

Винсент налил себе чашку кофе и сел за стол. — Дай мне посмотреть на тебя, — сказал он Софи.

Софи вскочила со стула и встала по стойке смирно перед отцом.

«Повернись», — сказал он.

Софи повернулась на месте, захихикала, положив руку на бедро.

— Ва-ва-вум, — сказал Винсент.

— Ва-ва- вум, — повторила Софи.

— Итак, скажите мне что-нибудь, юная леди.

"Что?"

— Как ты стала такой красивой?

«Моя мама красивая». Они оба посмотрели на Джессику. Это был их распорядок дня, когда она чувствовала себя немного подавленной.

О Боже, подумала Джессика. Ее грудь чувствовала, что вот-вот вылетит из ее тела. Ее нижняя губа задрожала.

«Да, это она», — сказал Винсент. «Одна из двух самых красивых девушек в мире».

«Кто другая девушка?» – спросила Софи.

Винсент подмигнул.

— Папа, — сказала Софи.

— Давай закончим наш завтрак.

Софи села обратно.

Винсент отпил кофе. «Вы с нетерпением ждете возможности посетить школу?»

"О, да." Софи положила в рот каплю пропитанного молоком Cheerios.

«Где твой рюкзак?»

Софи перестала жевать. Как она могла прожить день без рюкзака? Все это определяло ее как личность. Двумя неделями ранее она примерила более дюжины и в конце концов остановилась на модели «Клубничное песочное печенье». Для Джессики это было все равно, что наблюдать за Пэрис Хилтон на показе чемоданов Жана Поля Готье. Через минуту Софи закончила есть, поднесла миску к раковине и помчалась обратно в свою комнату.

Затем Винсент обратил свое внимание на свою внезапно хрупкую жену, ту самую женщину, которая однажды ударила бандита в баре в Порт-Ричмонде за то, что тот обнял ее за талию, женщину, которая однажды провела четыре полных победных раунда на ESPN2 с чудовищной девчонкой из Кливленда. , Огайо, мускулистый девятнадцатилетний парень по прозвищу «Шлакоблок» Джексон.

«Иди сюда, большой ребенок», — сказал он.

Джессика пересекла комнату. Винсент похлопал себя по коленям. Джессика села. "Что?" она спросила.

— Ты не слишком хорошо с этим справляешься, не так ли?

"Нет." Джессика почувствовала, как эмоции снова нахлынули, горячий уголь загорелся у нее за грудиной. Она была большой скотиной и детективом по расследованию убийств из Филадельфии.

«Я думал, это всего лишь ориентация», — сказал Винсент.

"Это. Но это поможет ей сориентироваться в школе ».

«Я думал, что в этом вся суть».

«Она не готова к школе».

— Срочные новости, Джесс.

"Что?"

«Она готова к школе».

— Да, но… но это значит, что она будет готова накраситься, получить права, начать встречаться и…

— Что, в первом классе?

"Если вы понимаете, о чем я."

Это было очевидно. Боже, помоги ей и спаси республику, она хотела еще одного ребенка. С тех пор, как она увеличила одометр до тридцати, она задумалась об этом. Большинство ее друзей были в пакете номер три. Каждый раз, когда она видела спеленатого ребенка в коляске, или в папочке, или в автокресле, или даже в дурацкой телевизионной рекламе «Памперс», она чувствовала боль.

«Держи меня крепче», — сказала она.

Винсент сделал это. Какой бы крутой ни казалась Джессика (помимо своей жизни в полиции, она была еще и профессиональным боксером, не говоря уже о девушке из Южной Филадельфии, родившейся и выросшей на Шестой улице и в Катарине), она никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем в такие моменты. .

Она отстранилась, посмотрела в глаза мужу. Она поцеловала его. Глубокий и серьезный, и давай сделаем ребенка большим.

— Ух ты, — сказал Винсент, его губы намазаны помадой. «Нам следует чаще отправлять ее в школу».

— Это гораздо больше, детектив, — сказала она, возможно, слишком соблазнительно для семи утра. В конце концов, Винсент был итальянцем. Она соскользнула с его колен. Он потянул ее обратно. Он снова поцеловал ее, а затем они оба посмотрели на настенные часы.

Автобус приедет за Софи через пять минут. После этого Джессике почти час не приходилось встречаться со своим партнером.

Достаточно времени.

КЕВИН БИРН отсутствовал целую неделю, и хотя у Джессики было достаточно дел, чтобы занять ее, неделя без него выдалась тяжёлой. Бирн должен был вернуться три дня назад, но в закусочной произошел ужасный инцидент. Она читала статьи в «Инкуайрер» и «Дейли ньюс», читала официальные отчеты. Кошмарный сценарий для полицейского.

Бирна отправили в краткий административный отпуск. Обзор будет через день-два. Они еще не обсуждали этот эпизод подробно.

Они бы.

КОГДА ОНА ПОВЕРАЛА за угол, она увидела его, стоящего перед кофейней с двумя чашками в руке. Их первой остановкой дня должно было стать посещение места преступления десятилетней давности в парке Джуниата, где в 1997 году произошло двойное убийство, связанное с наркотиками, а затем интервью с пожилым джентльменом, который был потенциальным свидетелем. Это был первый день нераскрытого дела, которое им поручили.

В отделе по расследованию убийств было три отдела: линейный отряд, который занимался новыми делами; Отряд беглецов, который выслеживал разыскиваемых подозреваемых; и SIU, Специальное следственное подразделение, которое, среди прочего, занималось нераскрытыми делами. Реестр детективов обычно был высечен в камне, но иногда, когда начинался ад, что слишком часто случалось в Филадельфии, детективы в любую смену могли работать на линии.

«Извините, я должна была встретиться здесь со своим партнером», — сказала Джессика. «Высокий, чисто выбритый парень. Похоже на полицейского. Ты его видел?"

— Что, тебе не нравится борода? Бирн протянул ей чашку. «Я потратил час на его придание формы».

«Формирование?»

«Ну, знаешь, подрезаю края, чтобы не выглядело рваным».

«Ах».

"Что вы думаете?"

Джессика откинулась назад и внимательно всмотрелась в его лицо. — Ну, если честно, мне кажется, это заставляет тебя выглядеть…

"Выдающийся?"

Она собиралась сказать «бездомный». "Ага. Что."

Бирн погладил бороду. Он не дорос до конца, но Джессика видела, что когда он вырастет, он станет в основном серым. Пока он не напал на нее «Только для мужчин», она, вероятно, справилась бы с этим.

Когда они направились к «Таурусу», зазвонил мобильный телефон Бирна. Он открыл его, прислушался, вытащил блокнот и сделал несколько записей. Он взглянул на часы. "Двадцать минут." Он сложил телефон и положил его в карман.

"Работа?" — спросила Джессика.

"Работа."

Холодный чемодан еще какое-то время будет оставаться холодным. Они продолжили идти по улице. После полного квартала Джессика нарушила молчание.

"Ты в порядке?" она спросила.

"Мне? О да, — сказал Бирн. "Как нельзя лучше. Ишиас немного капризничает, но не более того.

«Кевин».

«Говорю вам, я на сто процентов», — сказал Бирн. «Рука Богу».

Он лгал, но именно это делали друзья друг для друга, когда хотели, чтобы вы знали правду.

"Мы поговорим позже?" — спросила Джессика.

— Мы поговорим, — сказал Бирн. — Кстати, почему ты такой счастливый?

«Я выгляжу счастливой?»

"Позвольте мне сказать это так. Ваше лицо могло бы открыть точку улыбки в Джерси».

«Просто рад видеть своего партнера».

— Верно, — сказал Бирн, проскользнув в машину.

Джессике пришлось рассмеяться, вспомнив необузданную супружескую страсть своего утра. Ее партнер хорошо ее знал.

OceanofPDF.com

4

Местом преступления стала заколоченная коммерческая недвижимость в Манаюнк, районе в северо-западной части Филадельфии, прямо на восточном берегу реки Шуйлкилл. В течение некоторого времени этот район, казалось, находился в состоянии постоянной реконструкции и облагораживания, превращаясь из того, что когда-то было кварталом для тех, кто работал на фабриках и фабриках, в часть города, где жили представители высшего среднего класса. Название «Манаюнк» было индейским термином ленапе, означающим «наше место для выпивки», и в последнее десятилетие или около того оживленная полоса пабов, ресторанов и ночных клубов на главной улице района (по сути, ответ Филадельфии на Бурбон-стрит) изо всех сил старалась соответствовать этому давно данному имени.

Когда Джессика и Бирн выехали на Флэт-Рок-роуд, это место охраняли две секторные машины. Детективы заехали на парковку и вышли из машины. На месте происшествия находился офицер патрульной службы Майкл Калабро.

«Доброе утро, детективы», — сказал Калабро, передавая им протокол с места преступления. Они оба вошли в систему.

— Что у нас есть, Майк? — спросил Бирн.

Калабро был бледен, как декабрьское небо. Ему было около тридцати, коренастый и крепкий, он был ветераном патрульной службы, которого Джессика знала почти десять лет. Он не так-то легко дребезжал. На самом деле он обычно улыбался всем, даже придуркам, которых встречал на улице. Если он был так потрясен, это было нехорошо.

Он прочистил горло. «Женский DOA».

Джессика вернулась к дороге, осмотрела внешний вид большого двухэтажного здания и его ближайшие окрестности: пустырь через дорогу, таверну рядом, склад по соседству. Здание на месте преступления было квадратным, блочным, облицованным грязно-коричневым кирпичом и залатанным пропитанной водой фанерой. Граффити покрыло каждый доступный дюйм дерева. Входная дверь была заперта на ржавые цепи и висячие замки. На крыше висела огромная вывеска «Продается или сдается в аренду». Delaware Investment Properties, Inc. Джессика записала номер телефона и вернулась в заднюю часть здания. Ветер резал территорию острыми ножиками.

«Есть идеи, какой бизнес здесь раньше был?» — спросила она Калабро.

«Несколько разных вещей», — сказал Калабро. «Когда я был подростком, это был оптовый торговец автозапчастями. Здесь работал парень моей сестры. Он продавал нам детали из-под прилавка».

«На чем вы ездили в те дни?» — спросил Бирн.

Джессика увидела улыбку на губах Калабро. Так было всегда, когда мужчины говорили об автомобилях своей юности. «Семьдесят шесть ТрансАм».

«Нет», — ответил Бирн.

"Ага. Друг моего двоюродного брата разбил его в 85-м. Получил это за песню, когда мне было восемнадцать. На восстановление у меня ушло четыре года».

«455-й?»

— О да, — сказал Калабро. «Starlite Black с Т-образным верхом».

— Мило, — сказал Бирн. — Так как скоро после того, как ты поженился, она заставила тебя продать его?

Калабро рассмеялся. — Прямо вокруг части «Ты можешь поцеловать невесту».

Джессика увидела, как Майк Калабро заметно повеселел. Она никогда не встречала никого лучше Кевина Бирна, когда дело касалось успокоения людей и отвлечения их мыслей от ужасов, которые могут преследовать людей в их работе. Майк Калабро многое повидал на своем веку, но это не значило, что следующий не доберется до него. Или тот, что после этого. Это было существование полицейского в форме. Каждый раз, когда вы поворачиваете за угол, ваша жизнь может измениться навсегда. Джессика не была уверена, с чем им предстоит столкнуться на этом месте преступления, но она знала, что Кевин Бирн только что немного облегчил жизнь этому человеку.

У здания была парковка в форме буквы L, которая шла позади здания, а затем спускалась по небольшому склону к реке; Парковка когда-то была полностью огорожена рабицей. Забор уже давно был подрезан, погнут и подвергнут пыткам. Отсутствовали огромные разделы. Повсюду были разбросаны мешки для мусора, шины и уличный мусор.

Прежде чем Джессика успела узнать о DOA, на стоянку въехал черный «Форд Таурус», идентичный машине ведомства, на которой ехали Джессика и Бирн. Джессика не узнала мужчину за рулем. Через несколько мгновений мужчина появился и подошел к ним.

— Вы детектив Бирн? он спросил.

«Я», — сказал Бирн. "И вы?"

Мужчина полез в задний карман и вытащил золотой щит. — Детектив Джошуа Бонтрагер, — сказал он. «Убийство». Он широко улыбнулся, и его щеки залились румянцем.

Бонтрагеру было, вероятно, около тридцати, но выглядел он намного моложе. Ростом пять футов десять дюймов, его волосы были летним светлым, потускневшим в декабре, и относительно коротко подстрижены; остроконечный, но не в стиле GQ . Похоже, это была домашняя стрижка. Его глаза были мятно-зелеными. Вокруг него веял воздух вычищенной сельской местности, сельской Пенсильвании, которая говорила о государственном колледже с академической стипендией. Он погладил руку Бирна, затем Джессику. «Вы, должно быть, детектив Бальзано», — сказал он.

«Приятно познакомиться», — сказала Джессика.

Бонтрагер смотрел между ними, вперед и назад. «Это просто, просто, просто… здорово. »

Во всяком случае, детектив Джошуа Бонтрагер был полон энергии и энтузиазма. Несмотря на все сокращения, увольнения и травмы детективов – не говоря уже о резком росте количества убийств – было хорошо иметь в отделении еще одно теплое тело. Даже если это тело выглядело так, будто оно только что сошло со школьной постановки « Нашего города» .

«Меня послал сержант Бьюкенен», — сказал Бонтрагер. — Он тебе звонил?

Айк Бьюкенен был их начальником, командиром дневного дежурства в отделе по расследованию убийств. — Э-э, нет, — сказал Бирн. — Вас поручили расследовать убийства?

— Временно, — сказал Бонтрагер. «Я буду работать с вами и двумя другими командами, чередуя туры. По крайней мере, пока все немного не успокоится .

Джессика внимательно рассмотрела одежду Бонтрагера. Его костюм был темно-синим, а брюки — черными, как будто он собрал ансамбль с двух разных свадеб или оделся, пока было еще темно. Его полосатый вискозный галстук принадлежал когда-то администрации Картера. Ботинки у него были потертые, но прочные, недавно перешитые и туго зашнурованные.

— Куда ты меня хочешь? — спросил Бонтрагер.

Выражение лица Бирна прямо кричало об ответе. Вернёмся в Раундхаус.

— Если вы не возражаете, я спрошу, где вы были до того, как вас направили в отдел убийств? — спросил Бирн.

«Я работал в транспортном отделе», — сказал Бонтрагер.

"Как долго вы там были?"

Грудь вперед, подбородок высоко. "Восемь лет."

Джессика подумала о том, чтобы посмотреть на Бирна, но не смогла. Она просто не могла.

— Итак, — сказал Бонтрагер, потирая руки, чтобы согреться, — что я могу сделать?

«На данный момент мы хотим убедиться, что место происшествия безопасно», — сказал Бирн. Он указал на дальнюю сторону здания, на короткую подъездную дорогу к северной стороне участка. «Если бы вы могли обезопасить эту точку входа, это было бы большой помощью. Мы не хотим, чтобы люди приходили на территорию и портили улики».

На секунду Джессике показалось, что Бонтрагер собирается отдать честь.

«Я так увлечен этим», — сказал он.

При этом детектив Джошуа Бонтрагер едва не побежал через территорию.

Бирн повернулся к Джессике. — Сколько ему лет, около семнадцати?

— Ему будет семнадцать .

«Вы заметили, что он без пальто?»

"Я сделал."

Бирн взглянул на офицера Калабро. Оба мужчины пожали плечами. Бирн указал на здание. «А DOA находится на первом этаже?»

— Нет, сэр, — сказал Калабро. Он повернулся и указал на реку.

— Жертва в реке? — спросил Бирн.

"В банке."

Джессика взглянула в сторону реки. Угол наклонялся в сторону от них, так что она еще не могла видеть берег. Сквозь несколько голых деревьев на этой стороне она могла видеть противоположную сторону реки и машины на скоростной автомагистрали Шуйлкилл. Она повернулась к Калабро. — Вы зачистили прилегающую территорию?

— Да, — сказал Калабро.

— Кто ее нашел? — спросила Джессика.

«Анонимный звонок в службу 911».

"Когда?"

Калабро посмотрел на журнал. — Около часа пятнадцати минут назад.

«Министерство было уведомлено?» — спросил Бирн.

"В пути."

— Хорошая работа, Майк.

Прежде чем отправиться к реке, Джессика сделала несколько фотографий внешнего вида здания. Она также сфотографировала две брошенные машины на стоянке. Один, двадцатилетний «Шевроле» среднего размера; другой — ржавый фургон «Форд». Ни у кого не было тарелок. Она подошла, ощупала капоты обеих машин. Холодный как камень. В любой день в Филадельфии были сотни брошенных автомобилей. Иногда казалось, что это тысячи. Каждый раз, когда кто-то баллотировался на пост мэра или совета, одной из досок в их платформе всегда было обещание избавиться от брошенных машин и снести заброшенные здания. Казалось, этого никогда не происходило.

Она сделала еще несколько фотографий. Когда она закончила, они с Бирном надели латексные перчатки.

"Готовый?" он спросил.

"Давай сделаем это."

Они дошли до конца стоянки. Отсюда земля плавно спускалась к мягкому берегу реки. Поскольку Шуйлкилл не была действующей рекой — почти все коммерческие суда следовали по реке Делавэр — доков как таковых было мало, но иногда встречались небольшие каменные причалы и нечастый узкий плавучий пирс. Достигнув конца асфальта, они увидели голову жертвы, затем ее плечи, затем ее тело.

«О Боже, — сказал Бирн.

Это была молодая блондинка лет двадцати пяти. Она сидела на невысоком каменном причале и широко открыла глаза. Казалось, она просто сидела на берегу реки и смотрела, как она течет.

В жизни не было никаких сомнений, что она была очень хорошенькой. Теперь ее лицо было ужасным и бледно-серым, а бескровная кожа уже начала трескаться и трескаться от разрушительного действия ветра. Ее почти черный язык свесился к краю рта. На ней не было ни пальто, ни перчаток, ни шляпы, только длинное платье цвета пыльной розы. Оно выглядело очень старым, что наводило на мысль, что времена давно прошли. Он висел у нее под ногами, почти касаясь воды. Оказалось, что она была там какое-то время. Было некоторое разложение, но не такое сильное, как если бы погода была теплой. Тем не менее, запах разлагающейся плоти тяжело висел в воздухе даже на расстоянии десяти футов.

На шее молодой женщины был нейлоновый ремень, завязанный сзади.

Джессика могла видеть, что некоторые открытые части тела жертвы были покрыты тонким слоем льда, придающего трупу сюрреалистический, искусственный блеск. Накануне шел дождь, затем температура резко упала.

Джессика сделала еще несколько фотографий и подошла ближе. Она не стала трогать тело, пока судебно-медицинский эксперт не очистит место происшествия, но чем скорее они осмотрят тело получше, тем скорее смогут начать расследование. Пока Бирн обходил парковку по периметру, Джессика опустилась на колени рядом с телом.

Платье жертвы явно было на несколько размеров больше ее стройной фигуры. Оно было с длинными рукавами, имело съемный кружевной воротник, а также складочки-ножницы на манжетах. Если только Джессика не пропустила новую модную тенденцию – а такое было возможно – она не понимала, почему эта женщина гуляла зимой по Филадельфии в таком наряде.

Она посмотрела на руки женщины. Никаких колец. Не было никаких явных мозолей, никаких шрамов или заживающих порезов. Эта женщина не работала руками, не в смысле ручного труда. У нее не было видимых татуировок.

Джессика отошла на несколько шагов назад и сфотографировала жертву на фоне реки. Именно тогда она заметила что-то похожее на каплю крови возле подола платья. Одна капля. Она присела, достала ручку и подняла передний край платья. То, что она увидела, застало ее врасплох.

"О Боже."

Джессика упала на пятки, чуть не упав в воду. Она схватилась за землю, нашла опору, тяжело села.

Услышав ее крик, к ней подбежали Бирн и Калабро.

"Что это такое?" — спросил Бирн.

Джессика хотела рассказать им, но слова застряли у нее в горле. За время службы в полиции она многое повидала (на самом деле она действительно верила, что может смотреть на что угодно), и обычно ее готовили к особым ужасам, которые сопровождают убийства. Вид этой мертвой молодой женщины, ее плоть уже поддалась стихии, был достаточно плох. То, что увидела Джессика, когда подняла платье жертвы, было геометрической прогрессией ощущаемого ею отвращения.

Джессика воспользовалась моментом, наклонилась вперед и снова взяла подол платья. Бирн присел на корточки и наклонил голову. Он сразу отвел взгляд. — Черт, — сказал он, вставая. "Дерьмо."

Жертве не только задушили и оставили на замерзшем берегу реки, но и ампутировали ноги. И, судя по всему, это было сделано совсем недавно. Это была точная хирургическая ампутация, чуть выше лодыжек. Раны были грубо прижжены, но черно-синие следы от разрезов доходили до середины бледных, замерзших ног жертвы.

Джессика взглянула на ледяную воду внизу, а затем в нескольких ярдах ниже по течению. Никаких частей тела не было видно. Она посмотрела на Майка Калабро. Он засунул руки в карманы и медленно пошел обратно к входу на место преступления. Он не был детективом. Ему не обязательно было оставаться. Джессике показалось, что она увидела слезы на глазах у него.

«Дайте мне посмотреть, смогу ли я внести изменения в офис МЭ и CSU», — сказал Бирн. Он вытащил сотовый и сделал несколько шагов в сторону. Джессика знала, что каждую секунду, прошедшую до того, как группа по расследованию преступлений взяла место преступления под контроль, драгоценные улики могли ускользнуть.

Джессика внимательно посмотрела на то, что, скорее всего, было орудием убийства. Ремень на шее жертвы имел ширину около трех дюймов и, судя по всему, был сделан из плотно сплетенного нейлона, мало чем отличающегося от материала, используемого для изготовления ремней безопасности. Она сфотографировала узел крупным планом.

Ветер усилился, принося резкий холод. Джессика собралась с духом и переждала. Прежде чем отойти, она заставила себя еще раз внимательно посмотреть на ноги женщины. Порезы выглядели чистыми, как будто они были сделаны очень острой пилой. Ради молодой женщины Джессика надеялась, что это было сделано посмертно. Она снова посмотрела на лицо жертвы. Теперь они были связаны, она и мертвая женщина. Джессика в свое время работала над несколькими делами об убийствах и была навсегда связана с каждым из них. В ее жизни не наступит момент, когда она забудет, как смерть создала их, как они молча просили справедливости.

Сразу после девяти часов прибыл доктор Томас Вейрих со своим фотографом, который сразу же начал снимать. Несколько минут спустя Вейрих констатировал смерть молодой женщины. Детективам разрешили начать расследование. Они встретились на вершине склона.

— Господи, — сказал Вейрих. — Счастливого Рождества, а?

«Да», сказал Бирн.

Вейрих закурил «Мальборо» и сильно ударил по нему. Он был опытным ветераном судебно-медицинской экспертизы Филадельфии. Даже для него это не было ежедневным явлением.

— Ее задушили? — спросила Джессика.

«По крайней мере», — ответил Вейрих. Он не стал снимать нейлоновый ремень, пока не доставит тело обратно в город. «Есть признаки петехиального кровоизлияния в глаза. Я не узнаю больше, пока не положу ее на стол.

— Как долго она здесь? — спросил Бирн.

— Я бы сказал, по крайней мере, сорок восемь часов или около того.

«А ее ноги? До или после?

«Я не узнаю, пока не смогу осмотреть раны, но, судя по тому, как мало крови на месте происшествия, я полагаю, что она была мертва, когда добралась сюда, и ампутация произошла в другом месте. Если бы она была жива, ее пришлось бы привязать, а следов лигатур на ее ногах я не вижу».

Джессика вернулась на берег реки. На мерзлой земле у берега реки не было ни следов, ни брызг крови, ни следов. Легкая струйка крови из ног жертвы прорезала мшистую каменную стену парой тонких темно-алых завитков. Джессика посмотрела прямо на другой берег реки. Причал был частично скрыт от скоростной автострады, что могло объяснить, почему никто не позвонил и не сообщил о женщине, неподвижно сидящей на холодном берегу реки в течение двух полных дней. Жертва осталась незамеченной — по крайней мере, Джессике хотелось верить в это. Она не хотела верить, что жители ее города увидели женщину, сидящую на морозе, и ничего не сделали с этим.

Им нужно было как можно скорее опознать молодую женщину. Они начнут тщательный обыск парковки, берега реки и территории вокруг здания, а также осмотр близлежащих предприятий и жилых домов по обе стороны реки, но с таким тщательно спланированным местом преступления, как это, маловероятно, что они найдут поблизости выброшенный бумажник с каким-либо удостоверением личности.

Джессика присела позади жертвы. Положение тела напоминало ей марионетку, у которой были перерезаны нити, в результате чего марионетка просто рухнула на пол – руки и ноги ждали, чтобы их снова соединили, реанимировали, вернули к жизни.

Джессика осмотрела ногти женщины. Они были короткими, но чистыми и покрыты прозрачным лаком. Они осматривали ногти, чтобы увидеть, есть ли под ними какой-нибудь материал, но невооруженным глазом это было не так. Детективам оно действительно сообщило, что эта женщина не была бездомной и не бедной. Ее кожа и волосы выглядели чистыми и ухоженными.

Это означало, что эта молодая женщина должна была где-то находиться. Это означало, что ее пропустили. Это означало, что где-то в Филадельфии или за ее пределами существует загадка, недостающей частью которой является эта женщина.

Мать. Дочь. Сестра. Друг.

Жертва.

OceanofPDF.com

5

Ветер кружится с реки, вьясь вдоль замерзших берегов, неся с собой глубокие тайны леса. В своем сознании Мун рисует воспоминание об этом моменте. Он знает, что, в конце концов, воспоминания – это все, что у тебя останется.

Мун стоит рядом, наблюдая за мужчиной и женщиной. Они исследуют, рассчитывают, пишут в своих дневниках. Мужчина большой и сильный. Женщина стройная, красивая и умная.

Луна тоже умна.

Мужчина и женщина могут стать свидетелями очень многого, но они не смогут увидеть то, что видит луна. Каждую ночь луна возвращается и рассказывает ей о своих путешествиях. Каждую ночь Луна рисует мысленную картину. Каждую ночь рассказывается новая история.

Луна смотрит на небо. Холодное солнце скрывается за облаками. Он тоже невидим.

Мужчина и женщина занимаются своими делами – быстро, как часы и точно. Они нашли Карен. Вскоре они найдут красные туфли, и эта сказка закрутится.

Есть еще много сказок.

OceanofPDF.com

6

Джессика и Бирн стояли возле дороги, ожидая фургон CSU. Хотя их разделяло всего несколько футов, каждый был погружен в свои мысли о том, что только что увидел. Детектив Бонтрагер все еще послушно охранял северный вход на территорию. Майк Калабро стоял возле реки, спиной к жертве.

По большей части жизнь детектива по расследованию убийств в крупном городском районе заключалась в расследовании самых обычных убийств — бандитских убийств, прислуги, драк в барах, которые зашли слишком далеко, грабежей и убийств. Конечно, эти преступления были очень личными и уникальными для жертв и их семей, и детективу приходилось постоянно напоминать себе об этом факте. Если вы успокоились на работе, если вы не приняли во внимание чувство горя или потери человека, пришло время уволиться. В Филадельфии не было дивизионных отделов по расследованию убийств. Все подозрительные смерти расследовались в одном офисе — отделе по расследованию убийств в Раундхаусе. Восемьдесят детективов, три смены, семь дней в неделю. В Филадельфии было более ста районов, и во многих случаях, в зависимости от того, где была найдена жертва, опытный детектив мог почти предсказать обстоятельства, мотив, а иногда даже оружие. Всегда были открытия, но сюрпризов было очень мало.

Этот день был другим. Это говорило об особом зле, о глубине жестокости, с которой Джессика и Бирн редко сталкивались.

На пустыре через дорогу от места преступления был припаркован грузовик общественного питания. Был только один клиент. Два детектива пересекли Флэт-Рок-роуд и забрали свои блокноты. Пока Бирн беседовал с водителем, Джессика разговаривала с клиентом. Ему было около двадцати лет, он был одет в джинсы, толстовку с капюшоном и черную вязаную шапку.

Джессика представилась, показала свой значок. — Я хотел бы задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете.

"Конечно." Когда он снял кепку, его темные волосы упали ему на глаза. Он отмахнулся от него.

"Как тебя зовут?"

— Уилл, — сказал он. «Уилл Педерсен».

"Где вы живете?"

«Плимутская долина».

«Ух ты», сказала Джессика. «Далеко от дома».

Он пожал плечами. «Иди туда, где работа».

"Что вы делаете?"

«Я каменщик». Он указал через плечо Джессики на новые многоквартирные дома, строящиеся вдоль реки примерно в квартале отсюда. Несколько мгновений спустя Бирн закончил с водителем. Джессика представила ему Педерсена, продолжил.

— Ты здесь много работаешь? — спросила Джессика.

"Почти каждый день."

— Ты был здесь вчера?

«Нет», — сказал он. «Слишком холодно, чтобы смешивать. Босс позвонил пораньше и сказал, убери это.

— А что насчет позавчерашнего дня? — спросил Бирн.

"Ага. Мы были здесь."

— Ты где-то в это время пил кофе?

«Нет», — сказал Педерсен. «Это было раньше. Может быть, часов в семь или около того.

Бирн указал на место преступления. — Вы видели кого-нибудь на этой стоянке?

Педерсен посмотрел на другую сторону улицы и на несколько мгновений задумался. "Ага. Я действительно кого-то видел.

"Где?"

«Вернулся к концу парковки».

"Мужчина? Женщина?"

«Чувак, я думаю. Было еще темно».

«Там был только один человек?»

"Да."

— Вы видели транспортное средство?

"Нет. Никаких машин», — сказал он. — Во всяком случае, я ничего не заметил.

Две брошенные машины находились за зданием. Их не было видно с дороги. Там могла быть третья машина.

— Где он стоял? — спросил Бирн.

Педерсен указал на место в конце участка, чуть выше того места, где была найдена жертва. «Справа от этих деревьев».

«Ближе к реке или ближе к зданию?»

«Ближе к реке».

«Можете ли вы описать человека, которого видели?»

"Не совсем. Как я уже сказал, было все еще темно, и я плохо видел. На мне не было очков».

— Где именно вы были, когда впервые увидели его? — спросила Джессика.

Педерсен указал на место в нескольких футах от того места, где они стояли.

— Ты подошел ближе? — спросила Джессика.

"Нет."

Джессика взглянула в сторону реки. С этой точки зрения жертву было невозможно увидеть. — Как долго ты был здесь? она спросила.

Педерсен пожал плечами. "Я не знаю. Минута или две. Выпив датский и кофе, я вернулся на площадку, чтобы настроиться».

«Что делал этот человек?» — спросил Бирн.

"Не важно."

— Он не ушел с того места, где вы его видели? Он не спустился к реке?

«Нет», — сказал Педерсен. «Но теперь, когда я думаю об этом, это было немного странно».

"Странный?" — спросила Джессика. — Странно, как?

«Он просто стоял там», — сказал Педерсен. «Я думаю, он смотрел на луну».

OceanofPDF.com

7

Пока они возвращались в центр города, Джессика просматривала фотографии на своей цифровой камере, просматривая каждую на маленьком ЖК-экране. В таком размере молодая женщина на берегу реки выглядела как кукла, позирующая в миниатюрной оправе.

Кукла, подумала Джессика. Это был первый образ, который у нее возник, когда она увидела жертву. Молодая женщина выглядела как фарфоровая кукла на полке.

Джессика дала Уиллу Педерсену визитную карточку. Молодой человек пообещал позвонить, если вспомнит еще что-нибудь.

— Что ты получил от водителя? — спросила Джессика.

Бирн взглянул на свой блокнот. «Водитель — некая Риз Харрис. Мистеру Харрису тридцать три года, он живет в Квин-Виллидж. Он сказал, что ходит на Флэт-Рок-Роуд три или четыре утра в неделю, теперь, когда эти квартиры растут. Он сказал, что всегда паркуется открытым бортом грузовика, обращенным к реке. Защищает товар от ветра. Он сказал, что ничего не видел».

Детектив Джошуа Бонтрагер, бывший сотрудник отдела дорожного движения, вооруженный идентификационными номерами транспортных средств, отправился проверить две брошенные машины, припаркованные на стоянке.

Джессика пролистала еще несколько фотографий и посмотрела на Бирна. "Что вы думаете?"

Бирн провел рукой по бороде. «Я думаю, у нас по Филадельфии бегает больной сукин сын. Я думаю, нам нужно срочно заткнуть этого ублюдка».

«Предоставьте Кевину Бирну разобраться в этом деле до самого главного», — подумала Джессика. «Настоящая сумасшедшая работа?» она спросила.

"Ах, да. С глазурью».

«Как вы думаете, почему ее сфотографировали на берегу? Почему бы просто не бросить ее в реку?»

"Хороший вопрос. Возможно, она должна на что-то смотреть. Возможно, это «особое место». »

Джессика услышала кислоту в голосе Бирна. Она поняла. В их работе бывали моменты, когда хотелось взять уникальные случаи — социопатов, которых некоторые люди в медицинском сообществе хотели сохранить, изучить и количественно оценить — и сбросить их с ближайшего моста. К черту твой психоз. К черту свое гнилое детство и свой химический дисбаланс. К черту твою сумасшедшую мать, которая подсыпала тебе в нижнее белье дохлых пауков и прогорклый майонез. Если вы полицейский по расследованию убийств PPD, и кто-то убивает гражданина на вашем участке, вы падаете вниз — по горизонтали или по вертикали, это не имеет большого значения.

«Вы раньше сталкивались с этим МО ампутации?» — спросила Джессика.

«Я видел это, — сказал Бирн, — но не как МО. Мы запустим его, посмотрим, не заметит ли что-нибудь».

Она снова посмотрела на экран камеры, на одежду жертвы. «Что вы думаете о платье? Я полагаю, что исполнитель одел ее именно так.

«Я пока не хочу об этом думать», — сказал Бирн. «На самом деле нет. Не раньше обеда.

Джессика знала, что он имеет в виду. Ей тоже не хотелось об этом думать, но, конечно, они оба знали, что им придется.

«ДЕЛАВЭР ИНВЕСТМЕНТ ПРОПЕРТИС, Инк.» располагалась в отдельно стоящем здании на Арч-стрит, трехэтажном здании из стали и стекла с зеркальными окнами и чем-то напоминавшим современную скульптуру перед входом. В компании работало около тридцати пяти человек. Их основным направлением деятельности была покупка и продажа недвижимости, но в последние несколько лет они переключились на застройку набережной. На данный момент призом в Филадельфии было развитие казино, и казалось, что любой, у кого есть лицензия риэлтора, бросал кости.

Человеком, ответственным за собственность Манаюнка, был Дэвид Хорнстром. Они встретились в его офисе на втором этаже. Стены были увешаны фотографиями Хорнстрема на различных горных вершинах по всему миру, в солнечных очках и с альпинистским снаряжением в руках. На одной рамке фотографии была изображена степень магистра делового администрирования Пенсильванского университета.

Хорнстрему было около двадцати с небольшим, темные волосы и глаза, он был хорошо одет и слишком самоуверен, образчик энергичных руководителей младшего звена. На нем был темно-серый костюм с двумя пуговицами, искусно сшитый, белая рубашка и синий шелковый галстук. Его кабинет был небольшим, но хорошо обставленным и обставленным современной мебелью. В одном углу стоял довольно дорогой на вид телескоп. Хорнстрем сидел на краешке своего гладкого металлического стола.

«Спасибо, что нашли время встретиться с нами», — сказал Бирн.

«Всегда рад помочь лучшим специалистам Филадельфии».

Лучший в Филадельфии? Джессика подумала. Она не знала никого младше пятидесяти, кто использовал бы эту фразу.

«Когда вы в последний раз были в доме Манаюнка?» — спросил Бирн.

Хорнстрем потянулся к настольному календарю. Учитывая широкоэкранный монитор и настольный компьютер, можно подумать, что он не будет использовать бумажный календарь, размышляла Джессика. Он выглядел как тип BlackBerry.

«Около недели назад», — сказал он.

— И ты не вернулся?

"Нет."

— Даже не просто проехать и проверить, как дела?

"Нет."

Ответы Хорнстрема приходили слишком быстро и слишком шаблонно, не говоря уже о краткости. Большинство людей были, по крайней мере, несколько встревожены визитом полиции по расследованию убийств. Джессика задавалась вопросом, почему этого человека нет.

— Когда вы были там в последний раз, было ли что-нибудь необычное? — спросил Бирн.

— Не то чтобы я это заметил.

«Эти три брошенные машины были на стоянке?»

"Три?" — спросил Хорнстрем. «Я помню двоих. Есть еще один?»

Для эффекта Бирн перевернул свои записи. Старый трюк. На этот раз это не сработало. "Ты прав. Виноват. Эти две машины были там на прошлой неделе?

«Да», сказал он. — Я собирался позвонить, чтобы их отбуксировали. Ребята, вы можете позаботиться об этом для меня? Это было бы супер».

Супер.

Бирн взглянул на Джессику в ответ. «Мы из полицейского управления», — сказал Бирн. — Возможно, я уже упоминал об этом раньше.

"Ах хорошо." Хорнстрем наклонился и сделал пометку в своем календаре. "Совершенно никаких проблем."

«Наглый маленький ублюдок», — подумала Джессика.

«Как долго там стоят машины?» — спросил Бирн.

«Я действительно не знаю», — сказал Хорнстром. «Человек, который занимался этим имуществом, недавно покинул компанию. У меня этот список появился всего месяц или около того.

— Он еще в городе?

— Нет, — сказал Хорнстром. — Он в Бостоне.

«Нам понадобится его имя и контактная информация».

Хорнстрем колебался секунду. Джессика знала, что если кто-то начнет сопротивляться на столь раннем этапе интервью и из-за чего-то, казалось бы, незначительного, его может ожидать битва. С другой стороны, Хорнстром не выглядел глупо. MBA на его стене подтвердило его образование. Здравый смысл? Другая история.

— Это осуществимо, — наконец сказал Хорнстром.

«Кто-нибудь еще из вашей компании посещал этот объект на прошлой неделе?» — спросил Бирн.

«Я в этом сомневаюсь», — сказал Хорнстрем. «Только в городе у нас десять агентов и более ста коммерческих площадок. Если бы другой агент показал недвижимость, я бы знал об этом».

« Вы недавно показывали эту недвижимость?»

"Да."

Неловкий момент номер два. Бирн сидел с ручкой наготове и ждал дополнительной информации. Он был ирландским Буддой. Никто из тех, кого Джессика когда-либо встречала, не мог пережить его. Хорнстрем попытался поймать его взгляд, но потерпел неудачу.

«Я показывал это на прошлой неделе», — наконец сказал Хорнстром. «Коммерческая сантехническая компания из Чикаго».

«Как вы думаете, кто-нибудь из этой компании вернулся?»

"Возможно нет. Им это было не слишком интересно. Кроме того, они бы позвонили мне».

«Нет, если они выбрасывают изуродованное тело», — подумала Джессика.

«Нам также понадобится их контактная информация», — сказал Бирн.

Хорнстрем вздохнул и кивнул. Каким бы крутым он ни был в счастливые часы в Центре Сити, каким бы мачо Спортивного клуба он ни развлекался среди публики Brasserie Perrier, он не мог сравниться с Кевином Бирном.

— У кого есть ключи от здания? — спросил Бирн.

«Есть два комплекта. Один у меня есть, другой хранится в сейфе здесь.

— И у всех здесь есть доступ?

— Да, но, как я уже сказал…

«Когда это здание в последний раз действовало?» — спросил Бирн, перебивая его.

«Не в течение нескольких лет».

— И все замки с тех пор поменялись?

"Да."

— Нам нужно заглянуть внутрь.

«Это не должно быть проблемой».

Бирн указал на одну из фотографий на стене. «Ты альпинист?»

"Ага."

На фотографии Хорнстрем стоял один на вершине горы, а позади него было ярко-голубое небо.

«Мне всегда было интересно, тяжело ли все это снаряжение?» — спросил Бирн.

«Зависит от того, что вы принесете», — сказал Хорнстрем. «Если это однодневное восхождение, можно обойтись минимумом. Если вы разбиваете лагерь в базовых лагерях, это может оказаться обременительным. Палатки, кухонные принадлежности и так далее. Но по большей части он спроектирован так, чтобы быть максимально легким».

«Как ты это называешь?» Бирн указал на фотографию, на петлю в виде ремня, свисающую с куртки Хорнстрома.

— Это называется праща из собачьей кости.

«Он сделан из нейлона?»

«Я думаю, это называется Dynex».

"Сильный?"

« Очень сильно», — сказал Хорнстрем.

Джессика знала, куда вел Бирн этот, казалось бы, невинный разговорный вопрос, хотя ремень на шее жертвы был светло-серым, а перевязь на фотографии — ярко-желтой.

— Думаете о восхождении, детектив? — спросил Хорнстрем.

« Боже, нет», — сказал Бирн со своей самой обаятельной улыбкой. «У меня достаточно проблем с лестницей».

«Тебе стоит попробовать это как-нибудь», — сказал Хорнстром. «Это полезно для души».

«Может быть, на днях», — сказал Бирн. «Если ты сможешь найти мне гору, на полпути к которой находится Эпплби».

Хорнстрем рассмеялся своим корпоративным смехом.

— А теперь, — сказал Бирн, вставая и застегивая пальто. — О проникновении в здание.

"Конечно." Хорнстрем снял манжету и посмотрел на часы. «Я могу встретиться с вами там, скажем, около двух часов. Это будет нормально?»

— На самом деле сейчас было бы гораздо лучше.

"Сейчас?"

«Да», сказал Бирн. «Вы можете позаботиться об этом для нас? Это было бы супер ».

Джессика подавила смех. Невежественный Хорнстром обратился к ней за помощью. Он ничего не нашел.

— Могу я спросить, в чем дело? он спросил.

«Подвези меня, Дэйв», — сказал Бирн. — Поговорим по дороге.

К моменту прибытия на место преступления жертву уже перевезли в кабинет судмедэкспертизы на Юниверсити-авеню. Лента опоясывала стоянку до самого берега реки. Машины замедлили ход, водители таращили глаза, Майк Калабро махал им рукой. Грузовик с едой на другой стороне улицы исчез.

Джессика внимательно наблюдала за Хорнстромом, пока они ныряли под ленту с места преступления. Если бы он каким-либо образом был замешан в преступлении или вообще знал о нем, почти наверняка был бы сигнал, поведенческий тик, который бы его выдал. Она ничего не видела. Он был либо добрым, либо невиновным.

Дэвид Хорнстром открыл заднюю дверь здания. Они вошли внутрь.

«Мы можем взять это отсюда», сказал Бирн.

Дэвид Хорнстром поднял руку, как бы говоря: «Как угодно». Он достал сотовый телефон и набрал номер.

БОЛЬШОЕ ХОЛОДНОЕ пространство было практически пустым. Вокруг было разбросано несколько пятидесятигаллонных бочек и несколько штабелей деревянных поддонов. Холодный дневной свет проникал сквозь трещины в фанере над окнами. Бирн и Джессика бродили по полу со своими «Маглайтами», тонкие лучи света поглощались тьмой. Поскольку помещение было безопасным, не было никаких следов взлома или сквотинга, никаких явных признаков употребления наркотиков — игл, фольги, флаконов с крэком. Более того, не было ничего, что указывало бы на то, что в этом здании была убита женщина. Фактически, было мало свидетельств того, что в этом здании когда-либо происходила какая-либо человеческая деятельность.

Удовлетворенные, по крайней мере на данный момент, они встретились у заднего входа. Хорнстром был снаружи и все еще разговаривал по мобильному. Они ждали, пока он отключится.

«Возможно, нам придется вернуться внутрь», — сказал Бирн. «И нам придется опечатать здание на следующие несколько дней».

Хорнстрем пожал плечами. «Это не похоже на то, что арендаторы выстраиваются в очередь», - сказал он. Он взглянул на часы. «Если я могу еще что-нибудь сделать, пожалуйста, позвоните, не стесняйтесь».

«Обычный кувшин», — подумала Джессика. Она задавалась вопросом, насколько дерзким он будет, если его притащат в «Раундхаус» для более подробного интервью.

Бирн дал Дэвиду Хорнстрему визитную карточку и повторил свой запрос на контактную информацию предыдущего агента. Хорнстрем схватил карточку, прыгнул в свою машину и умчался.

Последним изображением Дэвида Хорнстрома, которое появилось у Джессики, был номерной знак его «БМВ», когда он свернул на Флэт-Рок-роуд.

ГОРНИ 1.

Бирн и Джессика увидели это одновременно, посмотрели друг на друга, затем покачали головами и направились обратно в офис.

Вернувшись в « Раундхаус» — здание полицейского управления на Восьмой улице и Рейс-стрит, где отдел по расследованию убийств занимал часть первого этажа, — Джессика провела проверку Дэвида Хорнстрома NCIC и PDCH. Чисто, как в операционной. Ни одного серьезного нарушения за последние десять лет. В это трудно поверить, учитывая его вкус к быстрым машинам.

Затем она внесла информацию о жертве в базу данных пропавших без вести. Она не ожидала многого.

В отличие от телевизионных полицейских шоу, когда дело касалось пропавших без вести, не было периода ожидания в двадцать четыре-сорок восемь часов. Обычно в Филадельфии человек звонил в службу 911, и офицер приходил к дому, чтобы забрать отчет. Если пропавшему человеку было десять лет или меньше, полиция немедленно начинала так называемый «поиск нежного возраста». Офицер непосредственно обыскал дом и любое другое место жительства, в котором проживал ребенок, в случае совместной опеки. Затем каждому секторному патрульному автомобилю давали описание ребенка и начинали его поиск методом сетки.

Если пропавшему ребенку было от одиннадцати до семнадцати лет, первый офицер составлял отчет с описанием и фотографией, который доставлялся обратно в округ, чтобы вставить его в компьютер и отправить в национальный реестр. Если пропавший взрослый был умственно отсталым, отчет также быстро помещался в компьютер и производился поиск по секторам.

Если этим человеком был обычный Джо или Джейн и он просто не приходил домой — как, вероятно, было в случае с молодой женщиной, найденной на берегу реки, — протокол собирался, передавался в детективный отдел, и дело рассматривалось снова через пять дней, затем еще раз через семь дней.

И иногда вам везло. Прежде чем Джессика успела налить себе чашку кофе, произошел хит.

«Кевин».

Бирн еще даже не снял пальто. Джессика поднесла ЖК-экран цифровой камеры к экрану компьютера. На экране компьютера появилось сообщение о пропаже человека с фотографией симпатичной блондинки. Изображение было немного размытым: водительские права или фотография государственного удостоверения личности. На камере Джессики было крупным планом лицо жертвы. — Это она?

Бирн внимательно перевел взгляд с экрана компьютера на камеру и обратно. «Да», сказал он. Он указал на маленькую родинку над правой стороной верхней губы молодой женщины. "Это ее."

Джессика просмотрела отчет. Женщину звали Кристина Якос.

OceanofPDF.com

8

Наталья Якос была высокой спортивной женщиной лет тридцати с небольшим. У нее были голубиные серые глаза, гладкая кожа и длинные изящные пальцы. Ее темные волосы с серебряными кончиками были подстрижены в стиле пажа. На ней были бледно-мандариновые спортивные штаны и новые кроссовки «Найк». Она только что вернулась с пробежки.

Наталья жила в старом, ухоженном кирпичном двухрядном доме на Бастлтон-авеню на северо-востоке.

Кристина и Наталья были сестрами, родившимися с разницей в восемь лет в Одессе, прибрежном городе на Украине.

Наталья подала заявление о пропаже человека.

ОНИ ВСТРЕТИЛИСЬ В гостиной. На каминной полке над заложенным кирпичом камином висело несколько маленьких фотографий в рамках, по большей части слегка расфокусированных, черно-белых снимков семьи, позирующей в снегу, на унылом пляже, вокруг обеденного стола. На одной из них была симпатичная блондинка в черно-белом солнцезащитном костюме в клетку и белых сандалиях. Девушкой явно была Кристина Якос.

Бирн показал Наталье фотографию лица жертвы крупным планом. Лигатуры не было видно. Наталья спокойно опознала в ней свою сестру.

«Еще раз мы очень сожалеем о вашей утрате», — сказал Бирн.

«Ее убили».

— Да, — сказал Бирн.

Наталья кивнула, как будто ждала этой новости. Отсутствие страсти в ее реакции не осталось незамеченным ни одним из детективов. По телефону ей предоставили минимум информации. Они не рассказали ей о нанесении увечий.

— Когда ты в последний раз видел свою сестру? — спросил Бирн.

Наталья задумалась на несколько мгновений. — Это было четыре дня назад.

— Где ты ее видел?

«Прямо там, где вы стоите. Мы спорили. Как мы часто делали.

— Могу я спросить, о чем? — спросил Бирн.

Наталья пожала плечами. "Деньги. Я одолжил ей пятьсот долларов в качестве залога в коммунальных компаниях за ее новую квартиру. Я думаю, она могла потратить их на одежду. Она всегда покупала одежду. Я разозлилась. Мы спорили."

— Она уезжала?

Наталья кивнула. «Мы не ладили. Она уехала несколько недель назад. Она потянулась за салфеткой из коробки на журнальном столике. Она не была такой крутой, как ей хотелось, чтобы они в нее верили. Слез не было, но было ясно, что дамбу вот-вот прорвет.

Джессика начала корректировать свой график. — Ты видел ее четыре дня назад?

"Да."

"Когда?"

"Было поздно. Она пришла забрать кое-какие вещи, а потом сказала, что пойдет постирать».

"Как поздно?"

«Десять или десять тридцать. Возможно, позже.

— Где она стирала?

"Я не знаю. Рядом с ее новой квартирой.

— Ты был на ее новом месте? — спросил Бирн.

«Нет», — сказала Наталья. «Она никогда меня не спрашивала».

— У Кристины была машина?

"Нет. Обычно ее возил друг. Или она бы приняла СЕПТУ».

«Как зовут ее подругу?»

«Соня».

— Ты знаешь фамилию Сони?

Наталья покачала головой.

— И ты больше не видел Кристину той ночью?

"Нет. Я пошел спать. Было поздно."

«Можете ли вы вспомнить что-нибудь еще о том дне? Где еще она могла быть? Кого она видела?

"Мне жаль. Она не поделилась со мной этими вещами».

«Она звонила тебе на следующий день? Может быть, оставить сообщение на автоответчике или голосовой почте?»

«Нет, — сказала Наталья, — но мы должны были встретиться на следующий день во второй половине дня. Когда она не пришла, я позвонил в полицию. В полиции сказали, что они мало что могут сделать, но внесут это в систему. Мы с сестрой, возможно, и не ладили, но она всегда была пунктуальной. И она была не из тех, кто просто…

Навернулись слезы. Джессика и Бирн дали женщине минутку. Когда она начала брать себя в руки, они продолжили.

«Где работала Кристина?» — спросил Бирн.

«Я не уверен, где именно. Это была новая работа. Работа регистратора .

«То, как Наталья произнесла слово «секретарь» , было любопытным», — подумала Джессика. Это не осталось незамеченным и для Бирна.

«А у Кристины был парень? С кем-то, с кем она встречалась?

Наталья покачала головой. — Насколько я знаю, нет никого постоянного. Но вокруг нее всегда были мужчины. Даже когда мы были маленькими. В школе, в церкви. Всегда."

«Есть ли бывший парень? Кто-то, кто может нести факел?

— Есть один, но он здесь больше не живет.

"Где он живет?"

«Он вернулся на Украину».

«А у Кристины были какие-то внешние интересы? Увлечения?"

«Она хотела стать танцовщицей. Это была ее мечта. У Кристины было много мечтаний».

Танцовщица , подумала Джессика. Она мелькнула на женщине и ее ампутированных ногах. Она пошла дальше. "Как насчет твоих родителей?"

«Они давно в могилах».

«Есть ли еще братья или сестры?»

"Один брат. Костя.

"Где он?"

Наталья поморщилась, махнула рукой, словно отмахиваясь от плохого воспоминания. «Он тварина. »

Джессика ждала перевода. Ничего. — Мэм?

"Животное. Костя – дикое животное. Он там, где ему место. В тюрьме."

Бирн и Джессика переглянулись. Эта новость открыла совершенно новые возможности. Может быть, кто-то хотел попасть на Костю Якоса через его сестру.

«Могу ли я спросить, где он находится в заключении?» — спросила Джессика.

«Грэттерфорд».

Джессика собиралась спросить, почему этот человек оказался в тюрьме, но вся эта информация будет занесена в протокол. Нет необходимости вскрывать эту рану сейчас, так скоро после очередной трагедии. Она сделала пометку, чтобы посмотреть.

— Знаешь ли ты кого-нибудь, кто мог бы захотеть причинить вред твоему брату? — спросила Джессика.

Наталья засмеялась, но без юмора. «Я не знаю никого, кто этого не знает ».

«У вас есть недавняя фотография Кристины?»

Наталья потянулась к верхней полке книжного шкафа. Она достала деревянную коробку. Она перетасовала содержимое, достала фотографию, снимок Кристины, который выглядел как снимок головы из модельного агентства — слегка мягкий фокус, провокационная поза, приоткрытые губы. Джессика снова подумала, что молодая женщина очень хорошенькая. Возможно, не модельно-шикарная, но эффектная.

«Можем ли мы одолжить эту фотографию?» — спросила Джессика. «Мы вернем его».

«Не надо возвращаться», — сказала Наталья.

Джессика мысленно отметила, что все равно вернуть фотографию. По личному опыту она знала, что с течением времени тектонические плиты горя, какими бы тонкими они ни были, имеют тенденцию смещаться.

Наталья встала, полезла в ящик стола. «Как я уже говорил, Кристина переезжала на новое место. Вот дополнительный ключ от ее новой квартиры. Возможно, это поможет».

К ключу была прикреплена белая бирка. Джессика взглянула на него. На нем был адрес на Северном Лоуренсе.

Бирн достал портфель для визиток. «Если вы думаете о чем-то еще, что могло бы нам помочь, пожалуйста, позвоните мне». Он протянул Наталье открытку.

Наталья взяла карточку, затем протянула Бирну свою. Казалось, оно появилось из ниоткуда, как будто она уже взяла его на руки и приготовила к производству. Как оказалось, «подсадил», пожалуй, подходящее слово. Джессика взглянула на карточку. Там было написано: «Мадам Наталья — Картомантия, Гадание, Таро».

«Я думаю, в тебе много печали», — сказала она Бирну. «Очень много нерешенных вопросов».

Джессика взглянула на Бирна. Он выглядел немного встревоженным, что было для него редкостью. Она почувствовала, что ее партнер хочет продолжить интервью в одиночку.

— Я возьму машину, — сказала Джессика.

ОНИ СТОЯЛИ В слишком теплой гостиной и молчали несколько мгновений. Бирн заглянул в небольшое пространство рядом с гостиной: круглый стол из красного дерева, два стула, комод, гобелены на стенах. Во всех четырех углах горели свечи. Он снова посмотрел на Наталью. Она изучала его.

«Вы когда-нибудь читали?» – спросила Наталья.

«Чтение?»

«Чтение по ладони».

«Я не совсем уверен, что это такое».

«Это искусство называется хиромантией», — сказала она. «Это древняя практика, в которой изучаются линии и отметины вашей руки».

— Э-э, нет, — сказал Бирн. "Никогда."

Наталья протянула руку и взяла его за руку. Бирн тут же почувствовал легкий электрический заряд. Не обязательно сексуальное обвинение, хотя он не мог отрицать, что это имело место.

Она ненадолго закрыла глаза, затем открыла их. «У тебя есть смысл», — сказала она.

"Прошу прощения?"

«Иногда ты знаешь то, чего не должен знать. Вещи, которые не видят другие. Вещи, которые оказываются правдой».

Бирну хотелось отдернуть руку и убежать оттуда как можно быстрее, но по какой-то причине он не мог пошевелиться. "Иногда."

«Вы родились с чадрой?»

«Вуаль? Боюсь, я ничего об этом не знаю».

— Ты был очень близок к смерти?

Бирна это немного напугало, но он не показал этого. "Да."

"Дважды."

"Да."

Наталья отпустила его руку, посмотрела глубоко ему в глаза. Каким-то образом за последние несколько минут ее глаза, казалось, изменились с нежно-серого на глянцево-черный.

«Белый цветок», — сказала она.

"Мне жаль?"

— Белый цветок, детектив Бирн, — повторила она. «Сделай снимок».

Теперь он действительно был напуган.

Бирн отложил блокнот и застегнул пальто. Он подумывал пожать руку Наталье Якос, но передумал. «Еще раз мы очень сожалеем о вашей утрате», — сказал он. "Мы будем на связи."

Наталья открыла дверь. Ледяной порыв ветра приветствовал Бирна. Спускаясь по ступенькам, он чувствовал себя физически истощенным.

«Сделай снимок», — подумал он. Что, черт возьми, это было о?

Подойдя к машине, Бирн оглянулся на дом. Входная дверь была закрыта, но в каждом окне теперь горела свеча.

Были ли свечи там, когда они прибыли?

OceanofPDF.com

9

Новая квартира Кристины Якос была вовсе не квартирой, а скорее кирпичным таунхаусом с двумя спальнями на Северном Лоуренсе. Когда Джессика и Бирн приблизились, стало ясно одно. Ни одна молодая женщина, работавшая секретарем, не могла позволить себе арендную плату или даже половину арендной платы, если бы она делилась. Это были дорогостоящие раскопки.

Постучались, позвонили. Дважды. Они ждали, сложив руки на окнах. Прозрачные шторы. Ничего не видно. Бирн позвонил еще раз, затем вставил ключ в замок и открыл дверь. «Полиция Филадельфии!» он сказал. Нет ответа. Они вошли внутрь.

Если снаружи оно было привлекательным, то внутри оно было безупречным: сосновые полы из сердцевины, кленовые шкафы на кухне, латунные светильники. Мебели не было.

«Думаю, я посмотрю, есть ли открытые вакансии администратора», — сказала Джессика.

«Я тоже», — ответил Бирн.

— Ты умеешь работать на распределительном щите?

«Я научусь».

Джессика провела рукой по приподнятой обшивке. "Так что ты думаешь? Богатый сосед по комнате или папик?»

«Две разные возможности».

«Может быть, безумно ревнивый психопатический папик ?»

« Определенная возможность».

Они позвали снова. Дом казался пустым. Они проверили подвал и нашли стиральную машину и сушилку, все еще лежащие в коробках и ожидающие установки. Они проверили второй этаж. В одной спальне стоял сложенный футон; у другого в углу стояла раскладная кровать, а рядом — сундук парохода.

Джессика вернулась в холл, подняла стопку почты, лежавшую на полу перед дверью. Она перебрала стопку. Один из законопроектов был адресован Соне Кедровой. Еще была пара журналов, адресованных Кристине Якос, — « Танец» и «Архитектурный дайджест». Никаких личных писем и открыток не было.

Они прошли на кухню, открыли несколько ящиков. Большинство из них были пусты. То же самое и с нижними шкафами. В шкафчике под раковиной лежала коллекция новых квартирных товаров: губки, «Виндекс», бумажные полотенца, чистящее средство, спрей от насекомых. У молодых женщин всегда был запас спрея от насекомых.

Она уже собиралась закрыть последнюю дверцу шкафа, когда послышался скрип половиц. Прежде чем они успели обернуться, они услышали нечто гораздо более зловещее, гораздо более смертоносное. За их спиной послышался щелчок взведенного револьвера.

— Не… черт… не двигайся, — раздался голос с другого конца комнаты. Это был женский голос. Восточноевропейский акцент и каденция. Это был сосед по комнате.

Джессика и Бирн замерли, раскинув руки по бокам. «Мы полицейские», — сказал Бирн.

«А я Анджелина Джоли. Теперь поднимите руки вверх».

Джессика и Бирн подняли руки.

«Вы, должно быть, Соня Кедрова», — сказал Бирн.

Тишина. Затем: «Откуда ты знаешь мое имя?»

"Как я и сказал. Мы сотрудники полиции. Сейчас я очень медленно суну руку в пальто и вытащу удостоверение. Хорошо?"

Долгая пауза. Слишком долго.

«Соня?» — спросил Бирн. "Ты со мной?"

«Хорошо», сказала она. "Медленный."

Бирн подчинился. «Поехали», — сказал он. Не оборачиваясь, он вытащил из кармана удостоверение и протянул его.

Прошло еще несколько секунд. "Хорошо. Итак, вы полицейский. О чем это?"

— Можем ли мы опустить руки? — спросил Бирн.

"Да."

Джессика и Бирн опустили руки и обернулись.

Соне Кедровой было около двадцати пяти лет. У нее были слезящиеся глаза, пухлые губы и темно-каштановые волосы. Если Кристина была хорошенькой, то Соня была очаровательной. На ней было длинное коричневое пальто, черные кожаные ботинки и шелковый шарф сливового цвета.

— Что это ты держишь? — спросил Бирн, указывая на пистолет.

«Это пистолет».

«Это стартовый пистолет. Он стреляет холостыми.

«Мой отец дал его мне, чтобы защитить себя».

«Этот пистолет примерно так же смертоносен, как и водяной пистолет».

— И все же ты поднял руки вверх.

Туше, подумала Джессика. Бирну это не понравилось.

«Нам нужно задать вам несколько вопросов», — сказала Джессика.

«И это не могло подождать, пока я приеду домой? Тебе пришлось ворваться в мой дом?

«Боюсь, это не может подождать», — ответила Джессика. Она подняла ключ. — И мы не вломились.

Соня на мгновение выглядела растерянной, затем пожала плечами. Стартерный пистолет она положила в ящик и закрыла его. «Хорошо», сказала она. «Задавайте свои «вопросы». »

«Вы знаете женщину по имени Кристина Якос?»

«Да», сказала она. Теперь будьте осторожны. Ее глаза танцевали между ними. «Я знаю Кристину. Мы соседи по комнате».

"Как долго вы знали ее?"

«Может быть, три месяца».

«Боюсь, у нас плохие новости», — сказала Джессика.

Бровь Сони сузилась. "Что случилось?"

«Кристина умерла».

"Боже мой." Ее лицо обесцветилось. Она схватила стойку. — Как это… что случилось?

«Мы не уверены», — сказала Джессика. «Ее тело было найдено сегодня утром в Манаюнк».

В любую секунду Соня могла опрокинуться. В столовой не было стульев. Бирн взял из угла кухни деревянный ящик и поставил его. Он усадил на него женщину.

«Вы знакомы с Манаюнк?» — спросила Джессика.

Соня сделала несколько глубоких вдохов, надув щеки. Она молчала.

«Соня? Вы знакомы с этим районом?

«Мне очень жаль», сказала она. "Нет."

«Кристина когда-нибудь говорила о том, чтобы поехать туда? Или если бы она знала кого-нибудь, кто жил в Манаюнк?

Соня покачала головой.

Джессика сделала несколько заметок. «Когда вы в последний раз видели Кристину?»

На мгновение показалось, что Соня готова поцеловать его в пол. Она плела особым образом, что указывало на обморок на подъеме. Через мгновение это, казалось, прошло. «Не раньше, чем через неделю», — сказала она. «Я был за городом».

"Где вы были?"

"В Нью-Йорке."

"Город?"

Соня кивнула.

«Вы знаете, где работала Кристина?»

«Все, что я знаю, это то, что это было в Центре города. Работа администратором в важной компании.

— И она никогда не говорила тебе название фирмы?

Соня промокнула глаза салфеткой и покачала головой. «Она не рассказала мне всего», — сказала она. «Иногда она была очень скрытной».

"Как же так?"

Соня нахмурилась. «Иногда она приходила домой поздно. Я спрашивал ее, где она, и она замолкала. Как будто она делала что-то, чего ей, возможно, было стыдно».

Джессика подумала о винтажном платье. «Кристина была актрисой?»

"Актриса?"

"Да. Либо профессионально, либо, может быть, в общественном театре?»

«Ну, она любила танцевать. Я думаю, она хотела танцевать профессионально. Я не знаю, была ли она настолько хороша, но возможно.

Джессика сверилась со своими записями. — Есть ли что-нибудь еще, что ты знаешь о ней и что, по твоему мнению, могло бы помочь?

«Она иногда работала с детьми в Серафимовском саду».

«Русская православная церковь?» — спросила Джессика.

"Да."

Соня встала, взяла со стойки стакан, затем открыла морозилку, достала замерзшую бутылку «Столи» и налила себе несколько унций. Еды в доме почти не было, но в холодильнике была водка. «Когда тебе за двадцать, — подумала Джессика (эта группа людей, которую она совсем недавно неохотно оставила позади), — есть приоритеты.

«Если бы вы могли воздержаться от этого на минутку, я был бы признателен», — сказал Бирн. У него была такая манера поведения, что его команды звучали как вежливые просьбы.

Соня кивнула, поставила стакан и бутылку, достала из кармана салфетку и промокнула глаза.

«Вы знаете, где Кристина стирала?» — спросил Бирн.

— Нет, — сказала Соня. «Но она часто делала это поздно ночью».

"Как поздно?"

"Одиннадцать часов. Может быть, в полночь.

«А как насчет парней? У нее был кто-то, с кем она встречалась?

«Нет, насколько я знаю, нет», — сказала она.

Джессика указала на лестницу. — Спальни наверху? Она сказала это так любезно, как только могла. Она знала, что Соня имела полное право попросить их уйти.

"Да."

— Вы не возражаете, если я быстренько осмотрю?

Соня на мгновение задумалась. «Нет», сказала она. "Все нормально."

Джессика поднялась по лестнице и остановилась. «Какая спальня была у Кристины?»

«Тот, что сзади».

Соня повернулась к Бирну и подняла свой стакан. Бирн кивнул. Соня опустилась на пол, сделала огромный глоток ледяной водки. Она тут же налила себе еще.

Джессика поднялась наверх, прошла по короткому коридору и вошла в заднюю спальню.

Рядом со свернутым футоном в углу стояла маленькая коробочка с будильником. На крючке в задней части двери висел белый махровый халат. Это была квартира молодой женщины в первые дни. На стенах не было ни картин, ни плакатов. Не было никаких вычурных украшений, которые можно было бы ожидать в спальне молодой женщины.

Джессика подумала о Кристине, стоящей прямо там, где она стояла. Кристина, учитывая свою новую жизнь в новом доме, все возможности, которые будут у тебя, когда тебе исполнится двадцать четыре года. Кристина представляет себе комнату, полную мебели Thomasville или Henredon. Новые ковры, новые лампы, новое постельное белье. Новая жизнь.

Джессика пересекла комнату и открыла дверь чулана. В мешках для одежды было всего несколько платьев и свитеров, все довольно новые, все хорошего качества. Конечно, не было ничего похожего на платье, которое было на Кристине, когда ее нашли на берегу реки. Не было также ни корзин, ни мешков с только что выстиранной одеждой.

Джессика сделала шаг назад, пытаясь уловить эту атмосферу. Как детектив, сколько шкафов она заглянула? Сколько ящиков? Сколько бардачков, чемоданов, сундуков с надеждой и сумочек? Сколько жизней прожила Джессика, будучи нарушительницей границ?

На полу шкафа стояла картонная коробка. Она открыла его. Там были обернутые тканью фигурки стеклянных животных — в основном черепах, белок и нескольких птиц. Были и Хуммелы: миниатюры розовощеких детей, играющих на скрипке, флейте, фортепиано. Внизу стояла красивая деревянная музыкальная шкатулка. Он выглядел как ореховый, а сверху была инкрустирована бело-розовая балерина. Джессика достала его, открыла. В шкатулке не было драгоценностей, но в ней играла песня «Вальс Спящей красавицы». Ноты эхом раздавались в почти пустой комнате, печальная мелодия, знаменующая конец молодой жизни.

ДЕТЕКТИВЫ ВСТРЕТИЛИСЬ в «Раундхаусе», сверили записи.

«Фургон принадлежал человеку по имени Гарольд Сима», — сказал Джош Бонтрагер. Он провел день, выискивая информацию о транспортных средствах на месте преступления в Манаюнк. "Мистер. Сима жила в Гленвуде, но, к сожалению, безвременно умерла, упав с лестницы в сентябре этого года. Ему было восемьдесят шесть. Его сын признался, что оставил фургон на этой стоянке месяц назад. Он сказал, что не может позволить себе его отбуксировать и выбросить. «Шевроле» принадлежал женщине по имени Эстель Джесперсон, бывшей жительнице Пауэлтона.

«Поздно, как умерший?» — спросила Джессика.

«Поздно, как умерший», — сказал Бонтрагер. «Она умерла от обширной коронарной болезни три недели назад. Ее зять оставил машину на этой стоянке. Он работает в Ист-Фолсе.

— Вы всех проверили? — спросил Бирн.

«Я так и сделал», — сказал Бонтрагер. "Ничего."

Бирн проинформировал Айка Бьюкенена о том, что у них есть на данный момент, и о возможном направлении дальнейших расследований. Когда они собирались уйти, Бирн задал Бонтрагеру вопрос, который, вероятно, крутил его весь день.

— Так откуда ты, Джош? — спросил Бирн. «Первоначально».

«Я из маленького городка недалеко от Бехтелсвилля», — сказал он.

Бирн кивнул. — Ты вырос на ферме?

" Ах, да. Моя семья — амиши».

Слово пронеслось по дежурке, как рикошетящая пуля 22-го калибра. По крайней мере десять детективов услышали это и сразу же заинтересовались тем листком бумаги, который оказался перед ними. Джессике потребовалась вся ее сила, чтобы не взглянуть на Бирна. Полицейский из отдела убийств амишей. Как говорится, она побывала на берегу и обратно, но это было что-то новое.

«Ваша семья амишей?» — спросил Бирн.

«Да», — сказал Бонтрагер. «Однако я давно решил не присоединяться к церкви».

Бирн только кивнул.

«Вы никогда не пробовали специальные консервы Бонтрагер?» — спросил Бонтрагер.

«Никогда не имел удовольствия».

"Это очень хорошо. Слива Черная, клубничный ревень. Мы даже делаем отличный шмир с арахисовым маслом. »

Больше тишины. Комната превратилась в морг, полный трупов в костюмах с молчаливыми губами.

«Ничто не сравнится с хорошим шмиром», — сказал Бирн. "Мой девиз."

Бонтрагер рассмеялся. "Ага-ага. Не волнуйся, я слышал все шутки. Я могу взять это."

«Есть шутки амишей?» — спросил Бирн.

«Сегодня вечером мы устроим вечеринку, как будто сейчас 1699 год», — сказал Бонтрагер. «Вы, наверное, амиши, если спросите: «Этот оттенок черного полнит меня?» »

Бирн улыбнулся. "Неплохо."

«А еще есть линии пикапа амишей». — сказал Бонтрагер. «Часто ли ты на стройке амбаров? Могу я купить тебе коладу с пахтой? Ты собираешься пахать?

Джессика рассмеялась. Бирн рассмеялся.

«Да, черт возьми», — сказал Бонтрагер, покраснев от собственного неприличного юмора. "Как я и сказал. Я слышал их все».

Джессика оглядела комнату. Она знала людей из отдела убийств. У нее было такое чувство, что вскоре детектив Джошуа Бонтрагер услышит несколько новых.

OceanofPDF.com

10

Полночь. Река была черной и тихой.

Бирн стоял на берегу реки в Манаюнк. Он оглянулся, в сторону дороги. Никаких уличных фонарей. Стоянка была темной, затененной лунным светом. Если бы кто-нибудь в этот момент остановился, хотя бы для того, чтобы обернуться, Бирна бы не было видно. Единственное освещение исходило от фар машин, едущих по скоростной автомагистрали, мерцающих на другом берегу реки.

Сумасшедший мог поставить свою жертву на берегу реки и не торопиться, подчиняясь безумию, правившему его миром.

В Филадельфии было две реки. Если Делавэр был рабочей душой города, то Шуйлкилл и его извилистое русло всегда вызывали темное очарование у Бирна.

Отец Бирна, Падрейг, всю свою трудовую жизнь проработал грузчиком. Своим детством, образованием и жизнью Бирн был обязан воде. В начальной школе он узнал, что Шуйлкилл означает «скрытая река». Все годы, проведенные в Филадельфии — а это была вся жизнь Кевина Бирна, если не считать времени службы, — он смотрел на реку как на загадку. Его длина составляла более ста миль, и он, честно говоря, понятия не имел, куда он ведет. От нефтеперерабатывающих заводов на юго-западе Филадельфии до Шомонта и за его пределами, он работал в банках в качестве офицера полиции, но никогда по-настоящему не выходил за пределы своей юрисдикции, власти, которая закончилась там, где округ Филадельфия стал округом Монтгомери.

Он посмотрел на темную воду. В нем он увидел лицо Антона Кроца. Он увидел глаза Кроца .

Рад снова вас видеть, детектив.

Наверное, в тысячный раз за последние несколько дней Бирн усомнился в себе. Неужели он колебался из-за страха? Был ли он ответственен за смерть Лоры Кларк? Он осознал, что за последний год или около того начал задаваться вопросом больше, чем когда-либо, увидел структуру своей нерешительности. Когда он был молодым дерзким уличным полицейским, он знал — знал , — что каждое его решение было правильным.

Он закрыл глаза.

Хорошей новостью было то, что видения исчезли. По большей части. В течение многих лет его мучило и благословляло смутное второе зрение, способность иногда видеть на месте преступления вещи, которые никто другой не мог видеть, способность, которая появилась много лет назад, когда он был объявлен мертвым после погружения в воду. ледяная река Делавэр. Видения были связаны с мигренями – по крайней мере, он так себя убедил – и когда он получил пулю в мозг из пистолета психопата, головные боли прекратились. Он тоже думал, что видения исчезли. Но время от времени они возвращались с удвоенной силой, иногда всего на долю секунды. Он научился это принимать. Иногда это был всего лишь проблеск лица, кусочек звука, колеблющееся видение, мало чем отличающееся от того, что можно увидеть в зеркале шуточного дома.

Предчувствия в последнее время случались реже, и это было хорошо. Но Бирн знал, что в любой момент он может положить руку на руку жертвы или задеть что-нибудь на месте преступления, и он почувствует этот ужасный прилив, устрашающее знание, которое приведет его в темные уголки разума убийцы. .

Откуда Наталья Якос узнала о нем?

Когда Бирн открыл глаза, изображение Антона Кроца исчезло. Теперь появилась еще одна пара глаз. Бирн подумал о человеке, который отнес Кристину Якос сюда, о бушующей буре безумия, которая заставила кого-то сделать то, что он с ней сделал. Бирн ступил на край причала, на то самое место, где они обнаружили тело Кристины. Он почувствовал мрачное возбуждение, зная, что находится на том же месте, где всего несколько дней назад стоял убийца. Он почувствовал, как образы просачиваются в его сознание, увидел человека…

— разрезая кожу, мышцы, плоть и кости… прикасаясь к ранам паяльной лампой… одевая Кристину Якос в это странное платье… просунув одну руку в рукав, затем другую, как если бы вы одевали спящего ребенка, ее холодная плоть не реагирует на его прикосновение… перенося Кристину Якос на берег реки под покровом ночи… он правильно понял свой извращенный сценарий, когда…

— что-то услышал.

Шаги?

Периферийное зрение Бирна уловило силуэт всего в нескольких футах от него: огромный черный силуэт, выступающий из глубоких теней…

Он повернулся к фигуре, пульс отдавался в ушах, а рука лежала на оружии.

Там никого не было.

Ему нужен был сон.

Бирн поехал домой в свою двухкомнатную квартиру в Южной Филадельфии.

Она хотела быть танцовщицей.

Бирн подумал о своей дочери Коллин. Она была глухой с рождения, но это ее никогда не останавливало и даже не замедляло. Она была отличницей, потрясающей спортсменкой. Бирн задавался вопросом, о чем она мечтает. Когда она была маленькой, она хотела стать полицейским, как он. Он тут же отговорил ее от этого. Потом была обязательная сцена балерины, запущенная, когда он водил ее на слабослышащую постановку «Щелкунчика» . За последние несколько лет она довольно много говорила о том, чтобы стать учителем. Изменилось ли это? Спрашивал ли он ее об этом в последнее время? Он сделал мысленную пометку сделать это. Она, конечно, закатывала глаза и показывала ему табличкой, говоря, что он такой странный. Он все равно это сделает.

Он задавался вопросом, спрашивал ли когда-нибудь отец Кристины свою маленькую девочку о ее мечтах.

БИРН НАШЕЛ место на улице и припарковался. Он запер машину, вошел в свой дом, поднялся по ступенькам. То ли он старел, то ли ступеньки становились круче.

Должно быть последнее, подумал он.

Он был еще в расцвете сил.

ИЗ ТЕМНОТЫ пустыря через дорогу за Бирном наблюдал мужчина. Он увидел, как в окне детектива на втором этаже зажегся свет, как его большая тень скользнула по жалюзи. Со своей точки зрения он стал свидетелем того, как человек возвращался домой к жизни, которая во всех отношениях была такой же, как и накануне, и позавчера. Человек, который нашел разум, смысл и цель в своей жизни.

Он завидовал Бирну так же, как и ненавидел его.

Мужчина был худощавого телосложения, с маленькими руками и ногами, редеющими каштановыми волосами. Он носил темное пальто, был обычным во всех отношениях, за исключением склонности к трауру — неожиданной и нежелательной склонности, которую он никогда бы не поверил в такую возможность на данном этапе своей жизни.

Для Мэтью Кларка суть горя оседала в подложке живота мертвым грузом. Его кошмар начался в тот момент, когда Антон Кроц вывел жену из этой будки. Он никогда не забудет руку жены на спинке кабинки, ее бледную кожу и накрашенные ногти. Ужасающий блеск ножа у ее горла. Адский рев винтовки спецназа. Кровь.

Мир Мэтью Кларка находился в штопоре. Он не знал, что принесет следующий день и как он сможет жить дальше. Он не знал, как заставить себя сделать самую простую вещь: заказать завтрак, позвонить, оплатить счет, сдать вещи из химчистки.

Лора отдала платье в химчистку.

Рады тебя видеть, говорили они. Как Лора?

Мертвый.

Убит.

Он не знал, как поведет себя в этих неизбежных ситуациях. Кто мог знать? Какая для этого была подготовка? Найдет ли он лицо достаточно смелое, чтобы ответить? Это не было так, как если бы она умерла от рака груди, или лейкемии, или опухоли мозга. Не то чтобы у него было время подготовиться. Ей перерезали горло в закусочной, это была самая унизительная и публичная смерть, какая только возможна. И все это под бдительным надзором полицейского управления Филадельфии. И теперь ее дети проживут свою жизнь без нее. Их мать ушла. Его лучший друг ушел. Как можно все это принять?

Несмотря на всю эту неопределенность, Мэтью Кларк был уверен в одном. Один факт был для него так же очевиден, как знание того, что реки впадают в море, и был так же ясен, как хрустальный кинжал печали в его сердце.

Кошмар детектива Кевина Фрэнсиса Бирна только начинался.

OceanofPDF.com

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Соловей

OceanofPDF.com

11

«Крысы и кошки».

"Хм?"

Роланд Ханна на мгновение закрыл глаза. Всякий раз, когда Чарльз говорил «ага», это было равнозначно ногтям по доске. Так было уже давно, с тех пор, как они были детьми. Чарльз был его сводным братом, медлительным в общении, жизнерадостным в своем мировоззрении и поведении. Роланд любил этого человека так сильно, как никогда не любил кого-либо в своей жизни.

Чарльз был моложе Роланда, сверхъестественно сильным и невероятно преданным. Он не раз доказывал, что отдаст жизнь за Роланда. Вместо того чтобы в тысячный раз отругать сводного брата, Роланд продолжил. Выговор был бесполезен, и Чарльза очень легко ранить. — Это все, что есть, — сказал Роланд. «Ты либо крыса, либо кот. Больше ничего нет».

«Нет», — сказал Чарльз в полном согласии. Это был его путь. "Ничего больше."

— Напомни мне записать это.

Чарльз кивнул, увлеченный этой концепцией, как будто Роланд только что расшифровал Розеттский камень.

Они ехали на юг по шоссе 299, приближаясь к заповеднику Миллингтон в Мэриленде. Погода в Филадельфии была очень холодной, но здесь зима была немного мягче. Это было хорошо. Это означало, что почва еще не глубоко промерзла.

И хотя это была хорошая новость для двоих мужчин, сидевших в передней части фургона, это была, вероятно, худшая новость для человека, лежавшего лицом вниз сзади, человека, чей день с самого начала складывался не так уж хорошо.

РОЛАНД ХАННА БЫЛ высоким и гибким, мускулистым, четко говорящим, хотя формального образования он не получил. Он не носил украшений, волосы были короткими, тело чистое, одежда скромная и хорошо выглаженная. Он был выходцем из Аппалачей, ребенком из округа Летчер, штат Кентукки, матерью и отцом, чье происхождение и криминальное прошлое можно было проследить до впадин горы Гельвеция, и не более того. Когда Роланду было четыре года, его мать бросила Джубала Ханну — жестокого, жестокого человека, который во многих случаях отнимал у него бремя своей жены и ребенка — и перевезла сына в Северную Филадельфию. А именно, в местность, известную насмешливо, но довольно точно, как Бесплодные земли.

В течение года Артемизия Ханна вышла замуж за человека, намного худшего, чем ее первый муж, человека, который контролировал все аспекты ее жизни, человека, который подарил ей двоих испорченных детей. Когда Уолтон Ли Уэйт был убит в результате неудачного ограбления в Норт-Либертис, Артемизия — женщина с хрупким психическим здоровьем, женщина, которая смотрела на мир сквозь призму растущего безумия — погрузилась в бутылку, в самоповреждение все манеры, в ласку дьявола. К двенадцати годам Роланд уже заботился о своей семье, выполняя разную работу, многие из которых были криминальными, уклоняясь от полиции, служб социального обеспечения и банд. Каким-то образом он пережил их всех.

В пятнадцать лет Роланд Ханна, не по своему выбору, нашел новый путь.

ЧЕЛОВЕКА, которого Роланд и Чарльз перевезли из Филадельфии, звали Бэзил Спенсер. Он приставал к молодой девушке.

Спенсеру было сорок четыре года, он был чрезвычайно полноват и в равной степени слишком образован. Он работал адвокатом по недвижимости из Бала Синвид, а его список клиентов состоял в основном из пожилых и богатых вдов из Main Line. Его вкус к молодым девушкам появился много лет назад. Роланд понятия не имел, сколько раз Спенсер совершал подобные непристойные и осквернительные поступки, но это действительно не имело значения. В этот день, в это время они встречались во имя одного невиновного.

К девяти часам утра солнце пробилось сквозь верхушки деревьев. Спенсер опустился на колени рядом со свежевырытой могилой, ямой глубиной примерно четыре фута, шириной три фута и длиной шесть футов. Его руки были связаны за спиной прочной бечевкой. Несмотря на холод, его одежда была мокрой от пота.

«Вы знаете, кто я, мистер Спенсер?» – спросил Роланд.

Спенсер огляделся вокруг, явно опасаясь собственного ответа. По правде говоря, он не знал точно , кто такой Роланд — он никогда не видел его до тех пор, пока полчаса назад не сняли повязку. В конце концов Спенсер сказал: «Нет».

«Я — другая тень», — ответил Роланд. В его голосе были малейшие следы языка его матери из Кентукки, хотя он уже давно уступил ее акцент улицам Северной Филадельфии.

«Что… что ?» — спросил Спенсер.

«Я — точка на рентгеновском снимке другого человека, мистер Спенсер. Я машина, которая проезжает на красный свет сразу после того, как вы проезжаете перекресток. Я — руль направления, который выходит из строя в более раннем полете. Вы никогда не видели моего лица, потому что до сегодняшнего дня я был тем, что случается со всеми остальными».

«Вы не понимаете » , — сказал Спенсер.

«Просветите меня», — ответил Роланд, задаваясь вопросом, какая сложная история ждет его на этот раз. Он взглянул на часы. — У тебя есть одна минута.

«Ей было восемнадцать», — сказал Спенсер.

«Ей еще нет тринадцати лет».

"Это безумие! Ты видел ее?"

"У меня есть."

«Она была готова. Я не заставлял ее ничего делать».

«Это не то, что я слышал. Я слышал, ты отвел ее в подвал своего дома. Я слышал, ты держал ее в неведении, кормил наркотиками. Это был амилнитрит? Попперсы, как вы их называете?

«Вы не можете этого сделать », сказал Спенсер. — Ты не знаешь, кто я.

«Я точно знаю, кто ты. Гораздо важнее то, где вы находитесь. Осмотреться. Вы находитесь посреди поля, ваши руки связаны за спиной, вы умоляете сохранить вам жизнь. Считаете ли вы, что выбор, который вы сделали в этой жизни, послужил вам хорошо?»

Нет ответа. Ничего не ожидалось.

— Расскажи мне о Фэрмаунт-парке, — попросил Роланд. «Апрель 1995 года. Две девушки».

"Что?"

«Признайтесь в том, что вы сделали, мистер Спенсер. Признайтесь в том, что вы сделали тогда, и, возможно, вы переживете этот день».

Спенсер перевел взгляд с Роланда на Чарльза. — Я не знаю, о чем ты говоришь.

Роланд кивнул Чарльзу. Чарльз взял лопату. Бэзил Спенсер заплакал.

— Что ты собираешься со мной делать? — спросил Спенсер.

Не говоря ни слова, Роланд пнул Бэзила Спенсера в грудь, отбросив мужчину обратно в могилу. Когда Роланд шагнул вперед, он почувствовал запах фекалий. Бэзил Спенсер испачкался. Они все это сделали.

— Вот что я сделаю для тебя, — сказал Роланд. «Я поговорю с девушкой. Если она действительно была добровольным участником, я вернусь и заберу тебя, и ты унесешь с собой из этого опыта величайший урок в своей жизни. Если нет, то, возможно, вы сможете найти выход. Возможно нет."

Роланд полез в свою спортивную сумку и вытащил длинный шланг из ПВХ. Пластиковая трубка была гофрированной, типа «гусиная шея», диаметром один дюйм и длиной четыре фута. На одном конце находился мундштук, подобный тем, которые используются при легочных исследованиях. Роланд поднес трубку к лицу Бэзила Спенсера. «Зажмите его зубами».

Спенсер повернул голову, реальность момента была слишком велика, чтобы ее можно было вынести.

— Как хотите, — сказал Роланд. Он убрал шланг.

"Нет!" Спенсер закричала. "Я хочу это!"

Роланд поколебался, затем снова надел шланг на лицо Спенсер. На этот раз Спенсер крепко сжал мундштук зубами.

Роланд кивнул Чарльзу, который положил лавандовые перчатки на грудь мужчины, а затем начал загребать землю в яму. Когда он закончил, трубопровод торчал из земли примерно на пять или шесть дюймов. Роланд мог слышать неистовые, влажные вдохи и выдохи воздуха через узкую трубку, звук, мало чем отличающийся от звука аспирационной трубки в кабинете дантиста. Чарльз утрамбовал землю. Он и Роланд подошли к фургону.

Несколько минут спустя Роланд пригнал машину к могиле и оставил мотор включенным. Он вылез, достал сзади длинный резиновый шланг, на этот раз большего диаметра, чем пластиковая трубка с гибкой шеей. Он подошел к задней части фургона и прикрепил один конец к выхлопной трубе. Другой конец он положил на трубу, торчащую из земли.

Роланд слушал, ждал, пока звуки сосания начали стихать, его мысли на мгновение переместились в место, где две молодые девушки прыгали по берегу Виссахикона много лет назад, а над ними око Божье сияло золотым солнцем.

СОБРАНИЯ была одета в свои лучшие наряды: восемьдесят один человек собрался в небольшой церкви на Аллегейни-авеню. Воздух был насыщен запахами цветочных духов, табака и немалого количества виски из пансиона.

Пастор вышел из задней комнаты под звуки хора из пяти человек «Это день, который сотворил Господь». Вскоре последовал его дьякон. Вильма Гудло взяла на себя ведущий вокал; ее громкий голос - настоящее благословение свыше.

При виде пастора прихожане вскочили на ноги. Добрый Господь царствовал.

Через несколько мгновений пастор подошел к трибуне и поднял руку. Он ждал, пока музыка стихнет, пока его паства рассеется, пока дух не тронет его. Как всегда, так и случилось. Он начал медленно. Он построил свое послание так, как строитель строит дом: раскопки греха, основание Священного Писания, твердые стены хвалы, увенчанные крышей славной дани. Через двадцать минут он принес его домой.

«Но не заблуждайтесь: в мире много тьмы», — сказал пастор.

— Тьма, — отозвался кто-то.

«О да», — продолжил пастор. «О боже, да. Это темное и ужасное время».

"Да сэр."

«Но тьма не есть тьма для Господа».

"Нет, сэр."

— Совсем не тьма.

"Нет."

Пастор обошел кафедру. Он сложил руки в молитве. Некоторые из прихожан встали. «В Ефесянам 5:11 сказано: «Не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но лучше разоблачайте их». »

"Да сэр."

«Павел говорит: «Все, что освещается светом, становится видимым, и где все видимо, там и свет». »

"Свет."

Спустя несколько мгновений, когда проповедь закончилась, в собрании началась суматоха. Бубны пели.

Пастор Роланд Ханна и дьякон Чарльз Уэйт горели. В этот день на небесах прозвучали новости, и новостью стала Новопажская церковь Божественного Пламени.

Пастор рассмотрел свое собрание. Он думал о Бэзиле Спенсере, о том, как он узнал об ужасных поступках Спенсера. Люди расскажут своему пастору многое. В том числе дети. Он услышал много истин из уст детей. И он обратился бы ко всем. Во время. Но было дело, которое было застоявшейся черной водой в его душе более десяти лет, что-то, что поглотило каждую каплю радости в его жизни, что-то, что просыпалось вместе с ним, гуляло с ним, спал с ним и молилось с ним. . Там был человек, который украл его дух. Роланд приближался к нему. Он чувствовал это. Вскоре он найдет подходящее. До тех пор, как и раньше, он будет выполнять Божью работу.

Голоса хора возвысились в едином восхвалении. Стропила дрожали от почтения. «В этот день сера будет искриться и сверкать», — подумал Роланд Ханна.

О боже, да.

День, который действительно создал Господь.

OceanofPDF.com

12

Святой Серафим представлял собой высокое узкое строение на Шестой улице в Северной Филадельфии. Церковь, основанная в 1897 году, с кремовым лепным фасадом, высокими башенками и золотыми луковичными куполами наверху представляла собой впечатляющее здание, одну из старейших русских православных церквей в Филадельфии. Джессика, воспитанная в католической церкви, мало что знала о православных христианских религиях. Она знала, что в практиках исповеди и причастия есть сходство, но не более того.

Бирн присутствовал на наблюдательном совете и пресс-конференции, посвященной инциденту в закусочной. Обзорная комиссия была обязательной; пресс-конференции не было. Но Джессика никогда не видела, чтобы Бирн уклонялся от своих действий. Он будет там, спереди и в центре, с начищенным значком и начищенной обувью. Похоже, что семьи Лоры Кларк и Антона Кроца считали, что полиции следовало по-другому поступить в этой сложной ситуации. Пресса писала обо всём этом. Джессика хотела присутствовать там в знак поддержки, но ей было приказано продолжить расследование. Кристина Якос заслуживала своевременного расследования. Не говоря уже о вполне реальных опасениях, что ее убийца все еще на свободе.

Джессика и Бирн встретятся позже в тот же день, и она проинформирует его о любых событиях. Если будет поздно, они встретятся на «Поминках по Финнигану». В тот вечер для детектива собирались устроить вечеринку по случаю выхода на пенсию. Полицейские никогда не пропускают пенсионную вечеринку.

Джессика позвонила в церковь и договорилась о встрече с отцом Григорием Пановым. Пока Джессика проводила интервью, Джош Бонтрагер осматривал окрестности, окружающие церковь.

Джессика заметила молодого священника лет двадцати пяти или около того. Он был веселый, чисто выбритый, одетый в черные брюки и черную рубашку. Она протянула ему визитку, представилась. Они пожали друг другу руки. В его глазах сверкнула искорка, намекающая на некоторое озорство.

"Что я должен позвонить вам?" — спросила Джессика.

– С отцом Грегом все будет в порядке.

С тех пор, как Джессика себя помнила, она вела себя с льстивым почтительным отношением к мужчинам из знатных слоев общества. Священники, раввины, служители. В ее роде деятельности это было опасно — духовенство, конечно, могло быть так же виновно в преступлении, как и кто-либо другой, — но она, похоже, ничего не могла с этим поделать. Менталитет католической школы был глубоко укоренен. Скорее забитый.

Джессика достала свой блокнот.

«Я понимаю, что Кристина Якос была здесь волонтером», — сказала Джессика.

"Да. Я верю, что она все еще здесь. У отца Грега были темные умные глаза и легкие морщинки от смеха. Выражение его лица подсказало Джессике, что время ее глагола не ускользнуло от него. Он подошел к двери и открыл ее. Он позвал кого-то. Через несколько секунд подошла симпатичная светловолосая девушка лет четырнадцати и тихо заговорила с ним по-украински. Джессика услышала упоминание имени Кристины. Девушка ушла. Отец Грег вернулся.

«Кристины сегодня здесь нет».

Джессика собрала всю свою смелость и сказала то, что хотела сказать. В церкви сказать это было труднее. «Боюсь, у меня плохие новости, отец. Кристина была убита».

Отец Грег побледнел. Он был священником из бедного района Северной Филадельфии и поэтому, вероятно, готовился к таким новостям, но это не значило, что все всегда давалось легко. Он посмотрел на визитную карточку Джессики. — Вы из отдела убийств.

"Да."

— Вы хотите сказать, что ее убили?

"Да."

Отец Грег на мгновение посмотрел в пол и закрыл глаза. Он поднес руку к сердцу. Глубоко вздохнув, он поднял глаза и спросил: «Чем я могу помочь?»

Джессика подняла свой блокнот. «У меня всего несколько вопросов».

"Все что тебе нужно." Он указал на пару стульев. "Пожалуйста." Они сели.

— Что ты можешь рассказать мне о Кристине? — спросила Джессика.

Отец Грег помедлил несколько минут. «Я не очень хорошо ее знал, но могу сказать вам, что она была очень общительной», — сказал он. «Очень щедрый. Детям она очень понравилась».

— Что именно она здесь делала?

«Она помогала на уроках воскресной школы. В основном в роли помощника. Но она была готова сделать что угодно».

"Например."

«Ну, готовясь к нашему рождественскому концерту, она, как и многие волонтеры, рисовала декорации, шила костюмы, помогала собирать декорации».

«Рождественский концерт?»

"Да."

«И этот концерт на этой неделе?»

Отец Грег покачал головой. "Нет. Наши Святые Божественные литургии совершаются по юлианскому календарю».

Юлианский календарь как бы прозвенел для Джессики, но она не могла вспомнить, что именно. «Боюсь, я с этим не знаком».

«Юлианский календарь был основан Юлием Цезарем в 46 году до нашей эры. Иногда его обозначают OS, что означает старый стиль. К сожалению, для многих наших молодых прихожан ОС означает операционную систему. Боюсь, юлианский календарь ужасно устарел в мире компьютеров, сотовых телефонов и DirecTV».

— Так вы не празднуете Рождество двадцать пятого декабря?

«Нет», — сказал он. «Я не ученый в этих вопросах, но насколько я понимаю, в отличие от григорианского календаря, из-за солнцестояний и равноденствий, юлианский календарь увеличивает полный день каждые 134 года или около того. Таким образом, мы празднуем Рождество седьмого января».

«Ах», сказала Джессика. «Хороший способ получить выгоду от послерождественских распродаж». Она пыталась поднять настроение. Она надеялась, что не проявила неуважения.

Улыбка отца Грега осветила его лицо. Он действительно был красивым молодым человеком. — И пасхальные конфеты тоже.

— Ты можешь узнать, когда Кристина была здесь в последний раз? — спросила Джессика.

"Конечно." Он встал и подошел к огромному календарю, прикрепленному к стене за столом. Он просмотрел даты. «Это было бы сегодня неделю назад».

— И с тех пор ты ее не видел?

"Я не."

Джессике пришлось перейти к самому сложному. Она не знала, как это сделать, поэтому сразу же кинулась. «Знаете ли вы кого-нибудь, кто мог бы хотеть причинить ей вред? Отвергнутый поклонник, бывший парень, что-то в этом роде? Может быть, кто-нибудь здесь, в церкви?»

Отец Грег сузил бровь. Было ясно, что он не хотел думать ни о ком из своей паствы как о потенциальном убийце. Но, казалось, в нем веяло древней мудростью, смягченной сильным чувством улицы. Джессика была уверена, что он хорошо разбирается в поведении города и в темных побуждениях сердца. Он обошел дальний конец стола и снова сел. — Я не так уж хорошо ее знала, но люди говорят, да?

"Конечно."

«Я понимаю, что, какой бы веселой она ни была, в ней была грусть».

"Как же так?"

«Казалось, что она кающаяся. Возможно, в ее жизни было что-то, что наполняло ее чувством вины».

«Как будто она делала что-то, чего ей было стыдно», — сказала Соня.

— Есть идеи, что это может быть? — спросила Джессика.

«Нет», — сказал он. "Мне жаль. Но я должен вам сказать, что грусть – обычное дело среди украинцев. Мы общительный народ, но у нас тяжелая история».

«Вы хотите сказать, что она могла причинить себе вред?»

Отец Грег покачал головой. — Не могу сказать наверняка, но я так не думаю.

«Вы думаете, она была человеком, который намеренно подвергал себя опасности? Рискнуть?

«Опять же, я не знаю. Просто она…

Он резко остановился, провел рукой по подбородку. Джессика дала ему возможность продолжить. Он не делал.

— Что ты собирался сказать? она спросила.

— У тебя есть несколько минут?

"Абсолютно."

«Есть кое-что, что ты должен увидеть».

Отец Грег поднялся со стула и пересек небольшую комнату. В одном углу стояла металлическая тележка с девятнадцатидюймовым телевизором. Под ним был видеокассет. Отец Грег включил телевизор, затем подошел к стеклянному шкафу, полному книг и кассет. Он поискал мгновение и извлек кассету VHS. Он вставил кассету в видеомагнитофон и нажал «Воспроизвести» .

Через несколько мгновений появилось изображение. Это была съемка с рук, при слабом освещении. Изображение на экране быстро превратилось в отца Грега. У него были более короткие волосы, он носил простую белую рубашку. Он сидел на стуле в окружении маленьких детей. Он читал им какую-то басню, историю о пожилой чете и их внучке, маленькой девочке, которая умела летать. Позади него стояла Кристина Якос.

На экране Кристина была одета в выцветшие джинсы и черную толстовку Университета Темпл. Когда отец Грег закончил рассказ, он встал и убрал стул. Дети собрались вокруг Кристины. Оказалось, что она обучала их народному танцу. Ее ученицами были около дюжины пяти- и шестилетних девочек, очаровательных в своих красно-зеленых рождественских нарядах. Некоторые были одеты в традиционные украинские костюмы. Все девочки смотрели на Кристину, как на сказочную принцессу. Камера повернулась влево и увидела отца Грега за потрепанным спинетом. Он начал играть. Камера снова повернулась к Кристине и детям.

Джессика взглянула на священника. Отец Грег восторженно посмотрел видеозапись. Джессика видела, что его глаза блестят.

На видеозаписи все дети следили за медленными, размеренными движениями Кристины, подражая ее действиям. Джессика не особо разбиралась в танце, но Кристина Якос, казалось, двигалась с нежной грацией. Джессика не могла не увидеть Софи в этой маленькой группе. Она подумала о том, как Софи часто следовала за Джессикой по дому, подражая ее движениям.

На экране, когда музыка наконец прекратилась, маленькие девочки бегали по кругу, в конце концов врезаясь друг в друга и падая хихикающей яркой кучей. Кристина Якос рассмеялась, помогая им встать на ноги.

Отец Грег нажал «ПАУЗА» , заморозив улыбающееся, слегка размытое изображение Кристины на экране. Он снова повернулся к Джессике. Его лицо представляло собой коллаж радости, растерянности и скорби. «Как видите, ее будет не хватать».

Джессика кивнула, не находя слов. Совсем недавно она видела Кристину Якос, позировавшую мертвой, ужасно изуродованной. Теперь молодая женщина улыбалась ей. Отец Грег нарушил неловкое молчание.

«Вы были воспитаны католиком», — сказал он.

Казалось, это было утверждение, а не вопрос. "Что заставляет вас думать, что?"

Он протянул ей визитку. «Детектив Бальзано».

«Это моя женатая фамилия».

«Ах», сказал он.

«Но да, я был. Являюсь. " Она смеялась. «Я имею в виду, что я все еще католик».

«Практикуешься?»

Джессика была права в своих предположениях. У православных и католических священников действительно много общего. У них обоих был способ заставить вас почувствовать себя язычником. "Я попробую."

«Как и все мы».

Джессика просмотрела свои записи. «Можете ли вы придумать что-нибудь еще, что могло бы нам помочь?»

«Ничто не приходит сразу на ум. Но я спрошу среди присутствующих здесь людей, которые лучше знали Кристину», — сказал отец Грег. — Возможно, кто-нибудь что-нибудь узнает.

"Буду признателен." Джессика сказала. "Спасибо за ваше время."

«Пожалуйста. Мне жаль, что это произошло в такой трагический день».

Надев пальто у двери, Джессика оглянулась на небольшой офис. Мрачный серый свет просачивался сквозь окна из свинцового стекла. Последним ее изображением из преподобного Серафима был отец Грег; его руки скрещены, его лицо задумчиво, он смотрит на стоп-кадр с изображением Кристины Якос.

OceanofPDF.com

13

Пресс-конференция была настоящим зоопарком. Оно состоялось перед зданием Roundhouse, возле статуи полицейского, держащего ребенка. Этот вход был закрыт для публики.

Сегодня там было около двадцати репортеров – печатных, радио и телевизионных. В меню таблоида: жареный полицейский. СМИ представляли собой рабскую орду.

Всякий раз, когда полицейский участвовал в спорной стрельбе (или в стрельбе, вызывавшей споры по вине группы с особыми интересами, репортера с тупым топором или по любому количеству причин, вызывающих заголовки газет), на департамент полиции возлагалась обязанность отреагировать. В зависимости от обстоятельств задание могут взять на себя разные респонденты. Иногда это были сотрудники органов внутренних дел, иногда командующий конкретным районом, иногда даже сам комиссар, если того требовала ситуация и городская политика. Пресс-конференции были настолько же необходимы, насколько и раздражали. Настало время отделу собраться вместе и создать своего собственного.

Эту конференцию провела Андреа Черчилль, инспектор по связям с общественностью. Андреа Черчилль, бывшая офицер патрульной службы в Двадцать шестом округе, ей было около сорока лет, и она не раз видела, как она прекращала неуместную очередь допроса взглядом своих ледяных голубых глаз. За время пребывания на улице она получила шестнадцать наград за заслуги, пятнадцать почетных грамот, шесть наград Братского полицейского ордена и премию Дэнни Бойла. Для Андреа Черчилля стая шумных и кровожадных репортеров была вкусным завтраком.

Бирн стоял позади нее. Справа от него был Айк Бьюкенен. За ним, свободным полукругом, шли еще семь детективов, лица на местах, челюсти твердые, значки впереди. Температура воздуха была около пятнадцати градусов. Они могли бы провести конференцию в вестибюле «Раундхаус». Решение заставить группу репортеров ждать на морозе не осталось незамеченным ни для кого. Конференция к счастью завершилась.

«Мы уверены, что в ту ужасную ночь детектив Бирн следовал процедуре в соответствии с буквой закона», — сказал Черчилль.

«Какова процедура в такой ситуации?» Это из Daily News .

«Есть определенные правила взаимодействия. Офицер должен в первую очередь подумать о жизни заложника».

— Детектив Бирн был на дежурстве?

— Он в это время был не на службе.

— Будут ли предъявлены обвинения детективу Бирну?

«Как вы знаете, это зависит от окружной прокуратуры. Но на данный момент нам сообщили, что никаких обвинений не будет».

Бирн точно знал, как все пойдет дальше. СМИ уже начали публичную реабилитацию Антона Кроца — его ужасного детства, жестокого обращения со стороны системы. Еще была статья о Лоре Кларк. Бирн был уверен, что она прекрасная женщина, но произведение превратило ее в святую. Она работала в местном хосписе, помогала спасать борзых, отработала год в Корпусе мира.

«Правда ли, что г-н Кроц однажды находился под стражей в полиции, а затем был отпущен?» — спросил репортер City Paper .

"Мистер. Кроц был допрошен полицией два года назад в связи с убийством, но был освобожден из-за недостаточности улик». Андреа Черчилль взглянула на часы. — Если на данный момент больше нет вопросов…

«Она не должна была умереть». Слова прозвучали из глубины толпы. Это был жалобный голос, хриплый от усталости.

Все головы повернулись. Камеры последовали за ним. Мэтью Кларк стоял в конце толпы. Его волосы были растрепаны, на нем росла несколько дней борода, на нем не было ни пальто, ни перчаток, только костюм, в котором, по-видимому, он спал. Он выглядел жалко. Или, точнее, жалко .

«Он может вести свою жизнь так, как будто ничего не произошло», — Кларк обвинительно указал пальцем на Кевина Бирна. "Что я могу получить? Что получат мои дети ?»

Для прессы это была свежая кета в воде.

Репортер The Report, еженедельного таблоида, с которым у Бирна была не очень дружелюбная история, кричал: «Детектив Бирн, как вы относитесь к тому факту, что женщина была убита прямо на ваших глазах?»

Бирн почувствовал, как ирландец поднялся, его кулаки сжались. Вспыхнули вспышки. «Что я чувствую ?» — спросил Бирн. Айк Бьюкенен положил руку ему на плечо. Бирн хотел сказать еще многое, гораздо больше, но хватка Айка сжалась, и он понял, что это значит.

Будь крутым.

Когда Кларк приблизился к Бирну, пара офицеров в форме схватила его и утащила из здания. Еще вспышки.

«Расскажите нам, детектив! Как ты себя чувствуешь ? - кричала Кларк.

Кларк был пьян. Все это знали, но кто мог его винить? Он только что потерял жену в результате насилия. Офицеры отвезли его на угол Восьмой улицы и Рэйса и отпустили. Кларк пытался пригладить свои волосы, одежду, обрести немного достоинства в данный момент. Офицеры — пара крупных ребят лет двадцати — преградили ему путь назад.

Несколько секунд спустя Кларк исчезла за углом. Последнее, что кто-либо из них услышал, был крик Мэтью Кларка: «Это… еще не… конец !»

Ошеломленная тишина на мгновение удержала толпу, затем все репортеры и камеры повернулись к Бирну. Под блицкригом мигающих лампочек раздавались вопросы.

— …могли бы это предотвратить?

— …что сказать дочерям жертвы?

— …ты бы сделал это, если бы тебе пришлось делать это заново?

Защищенный синей стеной, детектив Кевин Бирн направился обратно в здание.

OceanofPDF.com

14

Они встречались в подвале церкви каждую неделю. Иногда на мероприятии присутствовало всего три человека, иногда — более дюжины. Некоторые люди возвращались снова и снова. Некоторые приходили однажды, изливали свое горе и больше не возвращались. Министерство «Новой страницы» не просило ни гонораров, ни пожертвований. Дверь всегда была открыта — иногда стук раздавался среди ночи, часто по праздникам, — и всегда для всех была выпечка и кофе. Курение было определенно разрешено.

Они не собирались долго встречаться в подвале церкви. Постоянно поступали пожертвования на светлое, просторное помещение на Второй улице. В настоящее время они ремонтировали здание — сейчас на стадии гипсокартона, затем покраска. Если повезет, они смогут встретиться там где-то в начале года.

Сейчас подвал церкви был убежищем, как и в течение многих лет, знакомым местом, где проливались слезы, обновлялись взгляды и исправлялись жизни. Для пастора Роланда Ханны это был портал к душам его паствы, источник реки, текущей глубоко в их сердца.

Все они стали жертвами насильственных преступлений. Или были родственниками кого-то, кто имел. Грабежи, нападения, грабежи, изнасилования, убийства. Кенсингтон был суровым районом города, и вряд ли кто-нибудь, прогуливаясь по улицам, не пострадал от правонарушений. Эти люди были теми, кто хотел поговорить об этом, людьми, которых изменил этот опыт, теми, чьи души взывали к ответам, к смыслу, к спасению.

Сегодня шесть человек сидели полукругом на разложенных стульях.

— Я его не слышала, — сказала Сэди. «Он был тихим. Он подошел ко мне сзади, ударил меня по голове, украл мой бумажник и убежал».

Сэди Пирс было около семидесяти. Это была худощавая, худощавая женщина с длинными руками, связанными артритом, и волосами, выкрашенными хной. Она всегда была одета в ярко-красное с головы до пят. Когда-то она была певицей, работавшей в пятидесятых годах в округе Кэтскилл, известном как Алый дрозд.

— Они забрали ваши вещи? – спросил Роланд.

Сейди посмотрела на него, и это был ответ, который всем был нужен. Все знали, что полиция не склонна и не заинтересована выслеживать заклеенный, залатанный и потертый бумажник какой-то старушки, независимо от его содержания.

— Как твои дела? – спросил Роланд.

«Именно так», — сказала она. «Денег было немного, но это были личные вещи, понимаешь? Фотографии моего Генри. А потом все мои документы. В наши дни вряд ли можно купить чашку кофе без удостоверения личности».

«Скажите Чарльзу, что вам нужно, и мы позаботимся о том, чтобы вы заплатили за проезд на автобусе до соответствующих агентств».

«Спасибо, пастор», — сказала Сэди. "Будьте здоровы."

Заседания Министерства «Новой страницы» были неформальными, но всегда продвигались вперед по часовой стрелке. Если вы хотели выступить, но вам нужно было время, чтобы привести в порядок свои мысли, вы садились справа от пастора Роланда. Так и пошло. Рядом с Сейди Пирс сидел мужчина, которого все знали только по имени, Шон.

Шон, когда ему было двадцать с небольшим, тихий, уважительный и скромный, присоединился к группе примерно год назад и посетил ее более десяти раз. Поначалу, мало чем отличаясь от действий человека, вступающего в программу двенадцати шагов, например, «Анонимные алкоголики» или «Анонимные игроки», — не уверенного в своей потребности в группе или в ее полезности, — Шон слонялся по периферии, прижимаясь к стенам, оставаясь на несколько дней всего лишь на несколько дней. несколько минут. В конце концов он подходил все ближе и ближе. В эти дни он сидел с группой. Он всегда оставлял небольшое пожертвование в банке. Он еще не рассказал свою историю.

«С возвращением, брат Шон», — сказал Роланд.

Шон слегка покраснел и улыбнулся. "Привет."

"Как вы себя чувствуете?" – спросил Роланд.

Шон прочистил горло. — Хорошо, я полагаю.

Много месяцев назад Роланд подарил Шону брошюру CBH, общественной организации по поведенческому здоровью. Он не думал, что Шон назначил встречу. Спросить об этом могло бы усугубить ситуацию, поэтому Роланд придержал язык.

«Есть ли что-нибудь, чем вы хотели бы поделиться сегодня?» – спросил Роланд.

Шон колебался. Он заломил руки. «Нет, я в порядке, спасибо. Думаю, я просто послушаю».

«Бог добрый любит слушателя», — сказал Роланд. «Будь здоров, брат Шон».

Роланд повернулся к женщине рядом с Шоном. Ее звали Эвелин Рейес. Это была крупная женщина лет под сорок, страдавшая диабетом и большую часть времени ходила с помощью трости. Она никогда раньше не разговаривала. Роланд мог сказать, что пришло время. «Давайте поприветствуем возвращение сестры Эвелин».

«Добро пожаловать», — сказали они все.

Эвелин переводила взгляд с лица на лицо. «Я не знаю, смогу ли я».

«Вы находитесь в доме Господнем, сестра Эвелин. Вы среди друзей. Здесь ничто не может причинить тебе вреда, — сказал Роланд. «Вы верите, что это правда?»

Она кивнула.

«Пожалуйста, избавьте себя от печали. Когда ты готов."

Осторожно она начала свой рассказ. «Это началось очень давно». Ее глаза наполнились слезами. Чарльз принес коробку салфеток, отступил и сел в кресло у двери. Эвелин схватила салфетку, промокнула глаза и одними губами поблагодарила Чарльза. Она взяла еще одну долгую минуту и продолжила. «Тогда мы были большой семьей», — сказала она. «Десять братьев и сестер. Около двадцати кузенов. С годами мы все поженились, родились дети. Каждый год мы устраивали пикники, большие семейные посиделки».

"Где вы встретились?" – спросил Роланд.

«Иногда весной и летом мы встречались на плато Бельмонт. Но чаще всего мы встречались у меня дома. Знаешь, на Джаспер-стрит?

Роланд кивнул. "Пожалуйста, продолжайте."

«Ну, моя дочь Дина в то время была еще маленькой девочкой. У нее были самые большие карие глаза. Застенчивая улыбка. Типа сорванца, понимаешь? Любил играть в мальчишеские игры».

Эвелин нахмурилась. Она глубоко вздохнула.

«Тогда мы этого не знали, — продолжила она, — но на некоторых семейных собраниях у нее были… проблемы с кем-то».

«С кем у нее были проблемы?» – спросил Роланд.

«Это был ее дядя Эдгар. Эдгар Луна. Муж моей сестры. Бывший муж сейчас. Они будут играть вместе. По крайней мере, так мы думали в то время. Он был взрослым, но мы не придавали этому большого значения. Он был членом нашей семьи, верно?»

— Да, — сказал Роланд.

«С годами Дина становилась все тише и тише. В подростковом возрасте она мало играла с друзьями, не ходила в кино или в торговый центр. Мы все думали, что она переживает период застенчивости. Ты знаешь, какими могут быть дети.

— О боже, да, — сказал Роланд.

«Ну, время шло. Дина выросла. Затем, всего несколько лет назад, у нее случился срыв. Как нервное состояние. Она не могла работать. Она ничего не могла сделать. Мы не могли позволить себе никакой профессиональной помощи для нее, поэтому сделали все, что могли».

«Конечно, ты это сделал».

«И вот однажды, не так давно, я нашел это. Он был спрятан на верхней полке в шкафу Дины. Эвелин полезла в сумочку. Она достала письмо, написанное на ярко-розовой бумаге, детской канцелярской бумаге с рельефными краями. Сверху были праздничные яркие воздушные шары. Она развернула письмо и передала его Роланду. Оно было адресовано Богу.

«Она написала это, когда ей было всего восемь лет», — сказала Эвелин.

Роланд прочитал письмо от начала до конца. Оно было написано невинной детской рукой. В нем рассказывалась ужасающая история неоднократного сексуального насилия. Параграф за параграфом подробно описывалось, что дядя Эдгар сделал с Диной в подвале ее собственного дома. Роланд почувствовал, как внутри нарастает ярость. Он просил у Господа успокоения.

«Это продолжалось годами » , — сказала Эвелин.

«Какие это были годы?» – спросил Роланд. Он сложил письмо и сунул его в карман рубашки.

Эвелин на мгновение задумалась. «В середине девяностых. Пока моей дочери не исполнилось тринадцать. Мы никогда ничего этого не знали. Она всегда была тихой девочкой, даже до проблем, понимаешь? Она держала свои чувства при себе».

— Что случилось с Эдгаром?

«Моя сестра развелась с ним. Он вернулся в Винтертон, штат Нью-Джерси, откуда он родом. Его родители умерли несколько лет назад, но он до сих пор живет там».

— С тех пор ты его не видел?

"Нет."

— Дина когда-нибудь говорила с тобой об этих вещах?

«Нет, пастор. Никогда."

— Как поживает ваша дочь в последнее время?

Руки Эвелин начали дрожать. На мгновение слова, казалось, застряли у нее в горле. Затем: «Мой ребенок умер, пастор Роланд. На прошлой неделе она приняла таблетки. Она покончила с собой, как будто она принадлежала ей. Мы закопали ее в землю в Йорке, откуда я родом».

Шок, прокатившийся по комнате, был ощутимым. Никто не говорил.

Роланд протянул руку, обнял женщину, обняв ее большие плечи, обняв ее, пока она беззастенчиво плакала. Чарльз встал и вышел из комнаты. Помимо возможности того, что эмоции одолеют его, сейчас нужно было многое сделать, многое подготовить.

Роланд откинулся на спинку стула и собрался с мыслями. Он протянул руки, и они все соединились в круг. «Давайте помолимся Господу за душу Дины Рейес и души всех, кто ее любил», — сказал Роланд.

Все закрыли глаза, стали молча молиться.

Когда они закончили, Роланд встал. «Он послал меня перевязать сокрушенных сердцем».

«Аминь», — сказал кто-то.

Чарльз вернулся и остановился в дверях. Роланд встретил его взгляд. Из многих вещей, с которыми у Чарльза были проблемы в этой жизни (некоторые из них были простыми задачами, многие из них считались само собой разумеющимися), работа на компьютере не входила в их число. Господь благословил Чарльза способностью разбираться в глубоких тайнах Интернета, способностью, которой Роланд не был удостоен. Роланд мог сказать, что Чарльз уже нашел Уинтертон, штат Нью-Джерси, и распечатал карту.

Они скоро уйдут.

OceanofPDF.com

15

Джессика и Бирн провели день, опрашивая прачечные самообслуживания, которые находились либо в нескольких минутах ходьбы, либо на разумном расстоянии SEPTA от дома Кристины Якос на Северном Лоуренсе. Всего в их списке было пять монетных прачечных; только два из них были открыты после 23:00 . Когда они подошли к круглосуточной прачечной под названием All-City Launderette, не в силах больше сопротивляться, Джессика задала вопрос.

«Была ли пресс-конференция такой плохой, как ее показывали по телевизору?» Покинув церковь Серафима, она зашла выпить кофе на вынос в семейном заведении на Четвертой улице. Она увидела повтор пресс-конференции по телевизору за прилавком.

— Нет, — сказал Бирн. «Все было намного, намного хуже».

Джессика должна была догадаться. — Мы когда-нибудь поговорим об этом?

"Мы поговорим."

Как бы это ни было неприятно, Джессика отпустила это. Иногда Кевин Бирн возводил стены, на которые невозможно подняться.

— Кстати, а где наш мальчик-детектив? — спросил Бирн.

«Джош доставляет свидетелей для Теда Кампоса. Он собирается связаться с нами позже.

«Что мы получили от церкви?»

«Только то, что Кристина была замечательным человеком. Что все дети ее любили. Что она была предана своему делу. Что она работала над рождественским спектаклем.

— Конечно, — сказал Бирн. «Сегодня вечером десять тысяч гангстеров ложатся спать совершенно здоровыми, а на мраморе лежит любимая молодая женщина, которая работала с детьми в своей церкви».

Джессика знала, что он имеет в виду. Жизнь была далеко не справедливой. Им предстояло добиться справедливости, которая была доступна. И это было все, что они когда-либо могли сделать.

«Я думаю, у нее была тайная жизнь», — сказала Джессика.

Это привлекло пристальное внимание Бирна. «Тайная жизнь? Что ты имеешь в виду?"

Джессика понизила голос. Для этого не было причин. Казалось, она сделала это просто по привычке. «Не уверена, но ее сестра намекнула на это, ее соседка по комнате чуть не вышла и не сказала об этом, а священник в Серафимовском монастыре упомянул, что она о ней грустит».

"Грусть?"

«Его слово».

— Черт, все грустят, Джесс. Это не значит, что они замышляют что-то противозаконное. Или даже неприятным».

— Нет, но я собираюсь еще раз наброситься на соседа по комнате. Может, покопаемся в вещах Кристины повнимательнее.

"Звучит как план."

ОБЩЕГОРОДСКАЯ ПРАЧЕЧНАЯ была третьим заведением, которое они посетили. Менеджеры первых двух прачечных не помнили, чтобы когда-либо видели красивую стройную блондинку у себя на работе.

В «Олл-Сити» было сорок шайб и двадцать сушек. Пластиковые растения свисали с ржавого потолка из акустической плитки. Впереди стояла пара автоматов по продаже стиральных порошков — ПЫЛЬКА И ТАКАЯ! Между ними была табличка с интересной просьбой: ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ВАНДАЛИЗИРУЙТЕ МАШИНЫ . Джессике было интересно, сколько вандалов увидят этот знак, последуют правилам и просто пойдут дальше. Наверное, примерно такой же процент людей, соблюдающих скоростной режим. Вдоль задней стены стояла пара автоматов с газировкой и автомат для сдачи сдачи. По обе стороны от центрального ряда стиральных машин, стоящих спина к спине, стояли ряды пластиковых стульев и столов лососевого цвета.

Джессика давно не была в прачечной самообслуживания. Этот опыт вернул ее в студенческие годы. Скука, журналы пятилетней давности, запах мыла, отбеливателей и кондиционеров для белья, лязг мелочи в сушилках. Она не так уж сильно по этому скучала.

За прилавком стояла вьетнамская женщина лет шестидесяти. Она была миниатюрной и щетинистой, носила пеленальный жилет с цветочным принтом и что-то вроде пяти или шести разных ярких нейлоновых поясных сумок. На полу ее маленькой ниши сидела пара малышей, раскрашивающих книжки-раскраски. Телевизор на полке показывал вьетнамский боевик. Позади женщины сидел мужчина азиатского происхождения, которому могло быть от восьмидесяти до ста лет. Это было невозможно сказать.

Табличка рядом с кассой гласила: MRS. В. ТРАН, ПРОП . Джессика показала женщине свое удостоверение. Она представилась и представилась Бирну. Затем Джессика показала фотографию, которую они получили от Натальи Якос, гламурный снимок Кристины. — Вы узнаете эту женщину? — спросила Джессика.

Вьетнамская женщина надела очки и взглянула на фотографию. Она держала его на расстоянии вытянутой руки, поднесла ближе. «Да», сказала она. — Она бывала здесь несколько раз.

Джессика взглянула на Бирна. Они разделили тот заряд адреналина, который всегда отстает от первого лидера.

— Ты помнишь, когда видел ее в последний раз? — спросила Джессика.

Женщина посмотрела на обратную сторону фотографии, как будто там могла быть дата, которая помогла бы ей ответить на вопрос. Затем она показала его старику. Он ответил ей по-вьетнамски.

«Мой отец говорит, пять дней назад».

— Он помнит, в какое время?

Женщина снова повернулась к старику. Он ответил подробно, видимо, раздраженный тем, что его фильм прервали.

«Это было после одиннадцати вечера », — сказала женщина. Она ткнула в старика большим пальцем. "Мой отец. Он плохо слышит, но все помнит. Он говорит, что остановился здесь после одиннадцати, чтобы опорожнить разменные автоматы. Пока он это делал, она вошла.

«Он помнит, был ли здесь в то время кто-нибудь еще?»

Она снова поговорила с отцом. Он ответил, его ответ больше напоминал лай. «Он говорит нет. На тот момент других клиентов не было».

— Он помнит, приходила ли она с кем-нибудь?

Она задала отцу новый вопрос. Мужчина покачал головой. Он явно был готов взорваться.

«Нет», — сказала женщина.

Джессика почти боялась спрашивать. Она взглянула на Бирна. Он улыбался, глядя в окно. Она не собиралась получить от него никакой помощи. Спасибо, партнер . "Мне жаль. Означает ли это, что он не помнит или что она ни с кем не приходила?

Она снова заговорила со стариком. Он ответил взрывом высокодецибелового, высокооктавного вьетнамского языка. Джессика не говорила по-вьетнамски, но была готова поспорить, что там было несколько ругательств. Она подумала, что старик сказал, что Кристина пришла одна и что все должны оставить его в покое.

Джессика вручила женщине визитку вместе со стандартной просьбой позвонить, если она что-нибудь вспомнит. Она повернулась лицом к комнате. Сейчас в прачечной находилось около двадцати человек: они стирали, загружали, взбивали, складывали. Поверхности складных столиков были покрыты одеждой, журналами, безалкогольными напитками, переносками для младенцев. Попытка снять отпечатки пальцев с любой из множества поверхностей была бы пустой тратой времени.

Но у них была своя жертва, живая, в определенном месте и в определенное время. Отсюда они начнут осмотр окрестностей, а также определят маршрут SEPTA, который останавливается через дорогу. Прачечная находилась в добрых десяти кварталах от нового дома Кристины Якос, так что она ни за что не смогла бы пройти такое расстояние по морозу со своим бельем. Если бы ее кто-нибудь не подвез или не взяла такси, она бы села на автобус. Или собирался. Возможно, водитель SEPTA ее запомнит.

Это было немного, но это было начало.

ДЖОШ БОНТРЕЙДЖЕР ДОГОНАЛ их напротив прачечной самообслуживания.

Трое детективов работали по обе стороны улицы, показывая фотографию Кристины уличным торговцам, владельцам магазинов, местным велосипедистам и уличным крысам. Реакция как мужчин, так и женщин была одинаковой. Красивая девушка . К сожалению, никто не помнил, чтобы видел ее выходящей из прачечной несколько дней назад или в любой другой день, если на то пошло. К полудню они переговорили со всеми, кто был рядом: с жильцами, продавцами магазинов, таксистами.

Прямо напротив прачечной стояла пара рядных домов. Они говорили с женщиной, которая жила в рядном доме слева. Она отсутствовала в городе две недели и ничего не видела. Они постучали в дверь другого дома, но не получили ответа. На обратном пути к машине Джессика заметила, что шторы слегка приоткрылись, а затем тут же закрылись. Они вернулись.

Бирн постучал в окно. Жесткий. Наконец дверь открыла девочка-подросток. Бирн показал ей свое удостоверение.

Девушка была худая и бледная, лет семнадцати; похоже, очень нервничал из-за разговора с полицией. Ее песочные волосы были безжизненными. На ней был потертый коричневый вельветовый комбинезон, потертые бежевые сандалии и белые носки с пилюлями. Ногти у нее были обглоданы.

«Мы хотели бы задать вам несколько вопросов», — сказал Бирн. «Обещаем не отнимать у вас слишком много времени».

Ничего. Никакого ответа.

"Скучать?"

Девушка посмотрела на свои ноги. Ее губы слегка дрожали, но она ничего не сказала. Момент перерос в дискомфорт.

Джош Бонтрагер поймал взгляд Бирна и приподнял бровь, как бы спрашивая, может ли он попытаться это сделать. Бирн кивнул. Бонтрагер шагнул вперед.

— Привет, — сказал Бонтрагер девушке.

Девушка слегка подняла голову, но осталась отстраненной и молчаливой.

Бонтрагер взглянул за девушку, в переднюю комнату рядного дома, а затем обратно. «Kannscht du Pennsilfaanisch Deitsch schwetzer?»

Девушка на мгновение выглядела ошеломленной. Она оглядела Джоша Бонтрагера с ног до головы, затем улыбнулась тонкой улыбкой и кивнула.

— Английский, хорошо? — спросил Бонтрагер.

Девушка заправила волосы за уши, внезапно осознав свою внешность. Она оперлась на дверной косяк. "Хорошо."

"Как тебя зовут?"

— Эмили, — сказала она тихо. «Эмили Миллер».

Бонтрагер протянул фотографию Кристины Якос. «Вы когда-нибудь видели эту даму, Эмили?»

Девушка несколько мгновений внимательно рассматривала фотографию. "Да. Я видел ее.

— Где ты ее видел?

Эмили указала. «Она стирает одежду через дорогу. Иногда она садится в автобус прямо здесь.

"Когда ты последний раз видел ее?"

Эмили пожала плечами. Она грызла ноготь.

Бонтрагер подождал, пока девушка снова встретится с ним взглядом. «Это действительно важно, Эмили», сказал он. « Действительно важно. И здесь никакой спешки. Вы не торопитесь.

Несколько секунд спустя: «Я думаю, это было четыре или пять дней назад».

"Ночью?"

«Да», сказала она. "Было поздно." Она указала на потолок. «Моя комната прямо там, с видом на улицу».

— Она была с кем-нибудь?

«Я так не думаю».

«Вы видели, чтобы кто-нибудь еще слонялся поблизости, видели, чтобы кто-нибудь наблюдал за ней?»

Эмили подумала еще несколько мгновений. «Я видел кое-кого. Мужчина."

"Где он был?"

Эмили указала на тротуар перед ее домом. «Он несколько раз проходил мимо окна. Взад и вперед."

«Он ждал прямо здесь, на автобусной остановке?» — спросил Бонтрагер.

— Нет, — сказала она, указывая налево. «Я думаю, он стоял в переулке. Я подумал, что он пытается держаться подальше от ветра. Приехала и ушла пара автобусов. Я не думаю, что он ждал автобуса».

— Можешь ли ты описать его?

«Белый человек», — сказала она. — По крайней мере, я так думаю.

Бонтрагер ждал. — Ты не уверен?

Эмили Миллер вытянула руки ладонями вверх. «Это было в темноте. Я не мог видеть слишком многого».

«Вы заметили, были ли рядом с автобусной остановкой припаркованы какие-нибудь машины?» — спросил Бонтрагер.

«На улице всегда есть машины. Я не заметил.

— Все в порядке, — сказал Бонтрагер со своей широкой улыбкой фермерского мальчика. На девушку это подействовало волшебно. «Это все, что нам нужно на данный момент. Ты все сделал отлично."

Эмили Миллер слегка покраснела и промолчала. Она пошевелила пальцами ног в сандалиях.

«Возможно, мне придется поговорить с вами еще раз», — добавил Бонтрагер. «Это будет нормально?»

Девушка кивнула.

«От имени моих коллег и всего полицейского управления Филадельфии я хотел бы поблагодарить вас за ваше время», — сказал Бонтрагер.

Эмили перевела взгляд с Джессики на Бирна и обратно на Бонтрагера. "Пожалуйста."

«Ich winsch dir en Hallich, Frehlich, Glicklich Nei Yaahr», — сказал Бонтрагер.

Эмили улыбнулась, пригладила волосы. Джессике она показалась весьма увлеченной детективом Джошуа Бонтрагером. «Got segen eich», — ответила Эмили.

Девушка закрыла дверь. Бонтрагер отложил блокнот и поправил галстук. — Ну, — сказал он. «Куда дальше?»

«Что это был за язык?» — спросила Джессика.

«Это был Пенсильванский Датч. В основном немецкий».

«Почему ты говорил с ней на пенсильванском голландском?» — спросил Бирн.

«Ну, во-первых, эта девушка была амишей».

Джессика взглянула на переднее окно. Эмили Миллер наблюдала за ними сквозь раскрытые шторы. Каким-то образом ей удалось быстро провести щеткой по волосам. Значит, она все-таки была поражена.

— Как ты мог сказать? — спросил Бирн.

Бонтрагер на мгновение задумался над своим ответом. «Знаете, как можно посмотреть на кого-то на улице и просто понять, что он не прав?»

И Джессика, и Бирн знали, что он имеет в виду. Это было шестое чувство, присущее полицейским по всему миру. "Ага."

«То же самое и с амишами. Вы просто знаете. Кроме того, я увидела на диване в гостиной одеяло с ананасами. Я знаю лоскутное шитье амишей.

«Что она делает в Филадельфии?» — спросила Джессика.

"Сложно сказать. Она была одета в английскую одежду. Она либо ушла из церкви, либо сидит на Рамспринге .

«Что такое Рамспринга ?» — спросил Бирн.

— Длинная история, — сказал Бонтрагер. «Мы вернемся к этому позже. Может быть, за коладой с пахтой.

Он подмигнул и улыбнулся. Джессика посмотрела на Бирна.

Очко за амиша.

Пока они шли обратно к машине, Джессика задавала вопросы. Помимо очевидного — кто убил Кристину Якос и почему, маячили еще трое.

Первый: где она была с того момента, как покинула городскую прачечную самообслуживания, и до того момента, когда ее поместили на берег реки?

Второй: Кто звонил в 911?

Третий: Кто стоял через дорогу от прачечной?

OceanofPDF.com

16

Кабинет судмедэксперта находился на Юниверсити-авеню. Когда Джессика и Бирн вернулись в Раундхаус, они получили сообщение от доктора Тома Вейриха. Оно было помечено как срочное .

Они встретились в главном зале вскрытия трупов. Это был первый раз для Джоша Бонтрагера. Его лицо было цвета сигарного пепла.

ТОМ ВЕЙРИХ разговаривал по телефону, когда приехали Джессика, Бирн и Бонтрагер. Он протянул Джессике папку и поднял палец. В папке были предварительные результаты вскрытия. Джессика просмотрел отчет:

Тело соответствует нормально развитой белой женщине ростом шестьдесят шесть дюймов и весом 112 фунтов. Ее общий вид соответствует зарегистрированному возрасту - двадцать четыре года. Имеется Livor mortis. Глаза открыты.

Радужная оболочка голубая, роговица мутная. Петехиальные кровоизлияния наблюдаются в конъюнктиве с двух сторон. На шее ниже нижней челюсти имеется след лигатуры.

Вейрих повесил трубку. Джессика вернула ему отчет. «Значит, ее задушили», — сказала она.

"Да."

— И это было причиной смерти?

— Да, — сказал Вейрих. «Но ее не задушили нейлоновым ремнем, найденным на шее».

— Так что это было?

«Ее задушили гораздо более узкой лигатурой. Полипропиленовый канат. Определенно сзади. Вейрих указал на фотографию V-образной лигатуры, сделанной на шее жертвы сзади. «Это недостаточно высоко, чтобы указывать на повешение. Я считаю, что это было сделано вручную. Убийца встал позади нее, пока она сидела, один раз обернул лигатуру и подтянулся.

— А что насчет самой веревки?

«Сначала я подумал, что это стандартный трехниточный полипропилен. Но лаборатория выдернула пару волокон. Один синий, один белый. Предположительно, это был тип, обработанный для защиты от химикатов, вероятно, плавучий. Есть большая вероятность, что это веревка типа дорожки для плавания.

Джессика никогда не слышала этого термина. «Вы имеете в виду ту веревку, которую используют в бассейнах для разделения дорожек?» она спросила.

— Да, — сказал Вейрих. «Он прочный, сделан из волокна с низкой степенью растяжения».

«Так почему же на ее шее был повязан еще один ремень?» — спросила Джессика.

«Там я не смогу вам помочь. Возможно, чтобы скрыть след лигатуры по эстетическим соображениям. Возможно, это что-то значит. Теперь пояс у лаборатории.

— Есть что-нибудь об этом?

"Это старое."

"Сколько лет?"

«Может быть, сорок или пятьдесят лет или около того. Состав волокон начал разрушаться из-за использования, возраста и погодных условий. Они получают из клетчатки много разных веществ».

"Как что?

«Пот, кровь, сахар, соль».

Бирн бросил взгляд на Джессику.

«Ее ногти в довольно хорошей форме», — продолжил Вейрих. — Мы все равно взяли с них мазки. Никаких царапин и синяков».

— А что насчет ее ног? — спросил Бирн. По состоянию на то утро недостающие части тела так и не были обнаружены. Позже в тот же день подразделение морской пехоты будет нырять в реку недалеко от места преступления, но даже с их сложным снаряжением это будет медленно. Вода в Шуйкилле была холодной.

«Ее ноги были ампутированы посмертно с помощью острого зазубренного инструмента. Кость немного раздроблена, поэтому я не верю, что это была хирургическая пила». Он указал на очень крупный план разреза. «Скорее всего, это была столярная пила. Мы извлекли кое-какие следы из этого района. Лаборатория считает, что это были фрагменты дерева. Возможно, красное дерево.

«Так вы утверждаете, что пила использовалась в каком-то проекте по деревообработке до того, как ее применили к жертве?»

«Все предварительно, но звучит примерно так».

— И ничего из этого не делалось на месте?

«Предположительно, нет», — сказал Вейрих. «Но она определенно была мертва, когда это произошло. Слава Богу."

Джессика делала свои записи, немного озадаченная. Столярная пила.

«Это еще не все», сказал Вейрих.

Всегда есть что-то еще, подумала Джессика. Всякий раз, когда вы вступаете в мир психопата, вас всегда ждет нечто большее.

Том Вейрих сдернул простыню. Тело Кристины Якос было бесцветным. Ее мускулатура уже разрушалась. Джессика вспомнила, какой изящной и сильной она выглядела на видеозаписи в церкви. Какой живой.

"Посмотри на это." Вейрих указал на пятно на животе жертвы — блестящую беловатую область размером примерно с пятидесятицентовую монету.

Он выключил яркий верхний свет, взял портативную УФ-лампу и включил ее. Джессика и Бирн сразу поняли, о чем он говорит. В нижней части живота жертвы был круг диаметром около двух дюймов. С ее точки зрения, находящейся на расстоянии нескольких футов, Джессике показалось, что это почти идеальный диск.

"Что это?" — спросила Джессика.

«Это смесь спермы и крови».

Это изменило все. Бирн посмотрел на Джессику; Джессика у Джоша Бонтрагера. Лицо Бонтрагера оставалось бескровно-серым.

«Она подверглась сексуальному насилию?» — спросила Джессика.

— Нет, — сказал Вейрих. «Недавнего вагинального или анального проникновения не было».

«Вы управляли набором для изнасилований?»

Вейрих кивнул. «Это было негативно».

— Убийца эякулировал на нее?

— Опять нет. Он взял увеличительное стекло с подсветкой и протянул его Джессике. Она наклонилась, посмотрела на круг. И почувствовала, как у нее упал живот.

"О Господи."

Хотя изображение представляло собой почти идеальный круг, оно было гораздо большим. И многое другое. Изображение представляло собой очень подробный рисунок луны.

«Это рисунок?» — спросила Джессика.

"Да."

— Окрашенный спермой и кровью?

— Да, — сказал Вейрих. — И кровь не принадлежит жертве.

«О, ситуация становится все лучше и лучше», — сказал Бирн.

«Судя по деталям, похоже, что это заняло несколько часов», — сказал Вейрих. «У нас скоро появится отчет о ДНК. Это на ускоренном пути. Найдите этого парня, и мы сопоставим его с этим и закроем дело.

«Так это было нарисовано нарисовано? Например, кистью?» — спросила Джессика.

"Да. Мы извлекли несколько волокон из этой области. Мастер использовал дорогую кисть из соболя. Наш мальчик – опытный художник».

«Работающий по дереву, плавающий, психопатический и мастурбирующий художник», — предположил Бирн более или менее про себя.

— В лаборатории есть волокна?

"Да."

Это было хорошо. Они получат отчет о волосках кисти и, возможно, отследят используемую кисть.

«Знаем ли мы, была ли эта «картина» написана до или после?» — спросила Джессика.

«Я бы сказал по почте», — сказал Вейрих, — «но нет способа узнать наверняка. То, что все настолько подробно, что в организме жертвы не было барбитуратов, позволяет мне предположить, что это было сделано посмертно. Она не была под действием наркотиков. Никто не может и не стал бы сидеть так спокойно, если бы был в сознании».

Джессика внимательно посмотрела на рисунок. Это было классическое изображение человека на Луне, похожее на старую гравюру на дереве, изображающую доброжелательное лицо, смотрящее на землю. Она рассмотрела процесс рисования этого трупа. Художник изобразил свою жертву более или менее на виду. Он был смелым. И явно безумен.

ДЖЕССИКА И БИРН сидели на стоянке, более чем ошеломленные.

«Пожалуйста, скажи мне, что это для тебя впервые», — сказала Джессика.

«Это впервые».

«Мы ищем парня, который уводит женщину с улицы, душит ее, отрезает ей ноги, а затем часами рисует луну у нее на животе».

"Ага."

«В собственной сперме и крови».

«Мы пока точно не знаем, чья это кровь и сперма», — сказал Бирн.

«Спасибо», сказала Джессика. «Я только начинал думать, что справлюсь с этим. Я как бы надеялся, что он дрочил, порезал себе вены и в конце концов истек кровью».

«Нет такой удачи».

Когда они выехали на улицу, в голове Джессики пронеслись четыре слова:

Пот, кровь, сахар, соль.

Вернувшись в « Раундхаус», Джессика позвонила в СЕПТУ. Пройдя ряд бюрократических препятствий, она наконец поговорила с мужчиной, который ехал по ночному маршруту, проходящему перед городской прачечной самообслуживания. Он подтвердил, что проезжал по этому маршруту в ту ночь, когда Кристина Якос стирала белье, в последнюю ночь, когда все, с кем они разговаривали, вспоминали, что видели ее живой. Водитель особенно помнил, что всю неделю никого не встречал на этой остановке.

Кристина Якос в тот вечер так и не добралась до автобуса.

Пока Бирн составлял список комиссионных магазинов и магазинов подержанной одежды, Джессика просматривала предварительные отчеты лаборатории. На шее Кристины Якос не было отпечатков пальцев. На месте происшествия не было никакой крови, за исключением следов крови, найденных на берегу реки и на ее одежде.

«Доказательства крови», — подумала Джессика. Ее мысли вернулись к «рисунку» луны на животе Кристины. Это дало ей идею. Это был далекий шанс, но это было лучше, чем отсутствие шанса. Она взяла трубку и позвонила в приходской приход Свято-Серафимовского собора. Вскоре она связалась с отцом Грегом.

— Чем я могу вам помочь, детектив? он спросил.

«У меня небольшой вопрос», — сказала она. "У тебя есть минутка?"

"Конечно."

— Боюсь, это может прозвучать немного странно.

«Я городской священник», — сказал отец Грег. «Странность — это в значительной степени мое дело».

«У меня вопрос о Луне».

Тишина. Джессика ожидала именно этого. Затем: «Луна?»

"Да. Когда мы разговаривали, вы упомянули юлианский календарь», — сказала Джессика. «Мне было интересно, решает ли юлианский календарь какие-либо вопросы, связанные с Луной, лунным циклом и чем-то в этом роде».

— Понятно, — сказал отец Грег. «Как я уже сказал, я не особо разбираюсь в этих вопросах, но могу вам сказать, что, как и григорианский календарь, который также разделен на месяцы неравномерной длины, юлианский календарь больше не синхронизирован с фазами Луны. . Фактически юлианский календарь — это чисто солнечный календарь».

«Значит, никакого особого значения Луне не придается ни в православии, ни в русском народе?»

«Я этого не говорил. Есть много русских народных сказок и много русских преданий, в которых говорится и о солнце, и о луне, но я ничего не могу придумать о фазах луны».

«Какие народные сказки?»

«Ну, одна история, в частности, широко известная, это история под названием «Солнечная дева и полумесяц». »

"Что это такое?"

«Я думаю, это сибирская народная сказка. Возможно, это кетская басня. По мнению некоторых, это довольно гротескно».

— Я городской полицейский, отец. Гротеск — это, по сути, мое дело».

Отец Грег рассмеялся. «Ну, «Дева Солнца и полумесяц» — это история о человеке, который становится полумесяцем, возлюбленным Девы Солнца. К несчастью — и это самое гротескное — его разрывают пополам Дева Солнца и злая волшебница, когда они сражаются за него.

— Он разорван пополам?

— Да, — сказал отец Грег. «И, как оказалось, Солнечная дева получила половину без сердца героя, и может оживить его только на неделю».

«Звучит весело», — сказала Джессика. «Это детская сказка?»

«Не все народные сказки для детей», — сказал священник. «Я уверен, что есть и другие истории. Я был бы рад поспрашивать. У нас много пожилых прихожан. Они, несомненно, будут знать гораздо больше, чем я, об этих вопросах».

«Я была бы очень признательна», — сказала Джессика, в основном из вежливости. Она не могла себе представить, какое это может иметь значение.

Они попрощались. Джессика повесила трубку. Она записала посетить бесплатную библиотеку и поискать эту историю, а также попытаться найти книгу гравюр на дереве или книги, посвященные изображениям Луны.

Ее стол был завален фотографиями, которые она распечатала со своей цифровой камеры, фотографиями, сделанными на месте преступления в Манаюнк. Три десятка планов среднего и крупного плана — вязь, само место преступления, здание, река, жертва.

Джессика схватила фотографии и сунула их в сумку. Она посмотрит на них позже. На сегодня она увидела достаточно. Ей нужно было выпить. Или шесть.

Она выглянула в окно. Уже темнело. Джессика задавалась вопросом, будет ли этой ночью полумесяц.

OceanofPDF.com

17

Жил-был отважный оловянный солдатик, и он и все его собратья были слеплены из одной ложки. Они одеты в синее. Они шли строем. Их боялись и уважали.

Мун стоит через дорогу от пивной и ждет своего оловянного солдатика, терпеливый как лед. Огни города, огни сезона сверкают вдалеке. Мун бездействует в темноте, наблюдая, как оловянные солдатики приходят и уходят из пивной, думая о пожаре, который превратит их в мишуру.

Но речь идет не о полном ящике солдат – сложенных, неподвижных и вытянутых по стойке смирно, с закрепленными жестяными штыками – а только об одном. Он стареющий воин, но все еще сильный. Это будет нелегко.

В полночь этот оловянный солдатик откроет табакерку и встретит своего лешего. В этот заключительный момент будут только он и Мун. Никаких других солдат, которые могли бы помочь, не будет.

бумажная дама для скорби. Пожар будет страшен, и он прольет свои оловянные слезы.

Будет ли это огонь любви?

Мун держит в руке спички.

И ждет.

OceanofPDF.com

18

Толпа на втором этаже «Поминок по Финнигану» была устрашающей. Соберите около пятидесяти полицейских в одной комнате, и вы рискуете устроить серьезный хаос. «Поминки по Финнигану» были почтенным заведением на улицах Третьего сада и Спринг-Гарден, знаменитым ирландским пабом, привлекавшим офицеров со всех районов и частей города. Когда вы ушли из НПД, была большая вероятность, что ваша вечеринка пройдет именно там. А также ваш свадебный прием. Питание в «Поминках по Финнигану» было таким же хорошим, как и везде в городе.

Сегодня вечером у детектива Уолтера Бригама была вечеринка по случаю выхода на пенсию. Проработав почти четыре десятилетия в правоохранительных органах, он сдал свои документы.

ДЖЕССИКА отпила пива и оглядела комнату. Она проработала в полиции десять лет и была дочерью одного из самых известных детективов за последние три десятилетия, и звуки десятков полицейских, обменивающихся военными историями в баре, стали своего рода колыбельной. Она все больше и больше начинала принимать тот факт, что, что бы она ни думала, ее друзьями были и, вероятно, всегда будут коллеги-офицеры.

Конечно, она все еще разговаривала со своими бывшими одноклассницами из Назарейской академии, а иногда и с некоторыми девушками из ее старого района Южной Филадельфии - по крайней мере, с теми, кто переехал на северо-восток, как и она. Но по большей части все, на кого она полагалась, имели при себе пистолет и значок. В том числе и ее муж.

Несмотря на то, что это была вечеринка для одного из них, в комнате не обязательно было чувство единства. Пространство было усеяно группами офицеров, разговаривающих между собой, самой крупной из которых была фракция детективов с золотыми значками. И хотя Джессика, конечно, заплатила вступительный взнос в эту группу, она еще не совсем там . Как и в любой другой крупной организации, всегда существовали внутренние клики, подгруппы, которые объединялись по разным причинам: раса, пол, опыт, дисциплина, соседство.

Детективы собрались в дальнем конце бара.

Бирн появился сразу после девяти. И хотя он знал почти каждого детектива в комнате, а вместе с половиной из них поднялся по служебной лестнице, когда он вошел в комнату, он решил заколоть ближний конец бара вместе с Джессикой. Она ценила это, но все же чувствовала, что он предпочел бы быть с этой стаей волков – как старых, так и молодых.

К полуночи компания УОЛТА Бригама вступила в стадию серьезного пьянства. Это означало, что он вступил в стадию серьезного повествования. Двенадцать детективов полиции столпились в конце бара.

«Хорошо», — начал Ричи ДиЧилло. «Я в секторной машине с Рокко Тестой». Ричи был пожизненным заключенным из Северных детективов. Сейчас, когда ему было за пятьдесят, он с самого начала был одним из раввинов Бирна.

«Это 1979 год, как раз в то время, когда появились маленькие портативные телевизоры с батарейным питанием. Мы в Кенсингтоне, в понедельник вечером идет футбол, «Иглз и Фэлконс». Закройте игру, вперед и назад. Около одиннадцати часов раздается стук в окно. Я смотрю вверх. Толстенький трансвестит, полный регалий — парик, ногти, накладные ресницы, платье с блестками, высокие каблуки. Звали Шарлиз, Шартрез, Шармуз, что-то в этом роде. На улице называл его Чарли Рэйнбоу.

«Я помню его», — сказал Рэй Торренс. — Он пошел где-то в пять семь, два сорок? Разный парик на каждый вечер недели?

— Это он, — сказал Ричи. «По цвету его волос можно было определить, какой сегодня день. В любом случае, у него разбита губа и синяк под глазом. Говорит, что его сутенер выбил из него все дерьмо и хочет, чтобы мы лично привязали этого засранца к электрическому стулу. После того, как мы отрежем ему орехи. Мы с Рокко смотрим друг на друга, на телевизор. Игра началась сразу после двухминутного предупреждения. С рекламой и прочим дерьмом у нас есть, наверное, минуты три, верно? Рокко выскакивает из машины как выстрел. Он подводит Чарли к задней части машины и говорит ему, что у нас совершенно новая система. Настоящий хай-тек. Говорит, что ты можешь рассказать судье свою историю прямо с улицы, и судья пришлет специальный отряд, чтобы забрать злодея.

Джессика взглянула на Бирна, который пожал плечами, хотя они оба прекрасно представляли, к чему все идет.

«Конечно, Чарли нравится эта идея», — сказал Ричи. «Итак, Рокко вынимает телевизор из машины, находит мертвый канал со снегом и волнистыми линиями и кладет его на багажник. Он говорит Чарли смотреть прямо на экран и говорить. Чарли поправляет прическу и макияж, как будто он собирается на вечернее шоу , верно? Он встает очень близко к экрану, рассказывает все неприятные подробности. Закончив, он откидывается назад, словно внезапно по улице с визгом пронесется сотня секторных машин. Вот только в эту секунду динамик телевизора потрескивает, как будто он ловит другую станцию. И это так. За исключением того, что идет реклама.

«Ой-ой», — сказал кто-то.

«Реклама StarKist Tuna».

«Нет», — сказал кто-то другой.

— О да, — сказал Ричи. — Откуда-то из ниоткуда телевизор кричит чертовски громко: «Извини, Чарли». »

Ревет по комнате.

«Он думал, что это чертов судья . Как сбитый Франкфорд. Парики, высокие каблуки и развевающиеся блестки. Больше никогда его не видел».

«Я могу превзойти эту историю!» — сказал кто-то, перекрикивая смех. «Мы проводим операцию в Гленвуде…»

И так пошли истории.

Бирн взглянул на Джессику. Джессика покачала головой. У нее было несколько собственных историй, но было уже поздно. Бирн указал на свой почти пустой стакан. "Еще один?"

Джессика взглянула на часы. "Неа. Я ухожу», — сказала она.

«Легкий», — ответил Бирн. Он осушил свой стакан и сделал знак барменше.

"Что я могу сказать? Девушке нужен прекрасный сон.

Бирн молчал, покачивался на пятках и немного подпрыгивал под музыку.

"Привет!" Джессика кричала. Она ударила его кулаком по плечу.

Бирн подпрыгнул. Хотя он пытался скрыть боль, его лицо выдало его. Джессика знала, как нанести удар. " Что ?"

«Это та часть, где вы говорите: «Красивый сон?» Тебе не нужен красивый сон, Джесс. »

"Ранний сон? Тебе не нужен красивый сон, Джесс.

"Иисус." Джессика надела кожаное пальто.

«Я думал, что это, знаете ли, понятно », — добавил Бирн, топчась на месте, с выражением лица, изображающим карикатуру на добродетель. Он потер плечо.

— Хорошая попытка, детектив. Ты умеешь водить машину? Это был риторический вопрос.

«О, да», — ответил Бирн наизусть. "Я в порядке."

Копы, подумала Джессика. Полицейские всегда могли подъехать.

Джессика пересекла комнату, попрощалась и пожелала удачи. Подойдя к двери, она увидела Джоша Бонтрагера, стоящего в одиночестве и улыбающегося. Галстук у него был перекосом; один карман брюк был вывернут. Он выглядел немного шатким. Увидев Джессику, он протянул руку. Они тряслись. Снова.

— У тебя все в порядке? она спросила.

Бонтрагер кивнул слишком настойчиво, возможно, пытаясь убедить себя. "Ах, да. Отлично. Отлично. Отлично."

По какой-то причине Джессика уже по-матерински относилась к Джошу. "Тогда ладно."

«Помнишь, я сказал, что уже слышал все шутки?»

"Да."

Бонтрагер пьяно махнул рукой. "Даже не близко."

"Что ты имеешь в виду?"

Бонтрагер стоял по стойке смирно. Он отдал честь. Более или менее. «Я хочу, чтобы вы знали, что мне выпала особая честь быть самым первым детективом -амишидами в истории PPD».

Джессика рассмеялась. — Увидимся завтра, Джош.

На выходе она увидела знакомого ей с Юга детектива, который показывал другому полицейскому фотографию своего маленького внука. «Дети», — подумала Джессика.

Повсюду были младенцы .

OceanofPDF.com

19

Бирн накрыл себе тарелку из небольшого буфета и поставил еду на стойку. Прежде чем он успел откусить, он почувствовал руку на своем плече. Он обернулся, увидел пьяные глаза, влажные губы. Прежде чем Бирн осознал это, Уолт Бригам заключил его в медвежьи объятия. Бирну этот жест показался немного странным, потому что они никогда не были так близко. С другой стороны, для мужчины это была особенная ночь.

Наконец они сломались и совершили мужественные, постэмоциональные поступки: откашлялись, поправили волосы, поправили галстуки. Оба мужчины отступили назад и оглядели комнату.

— Спасибо, что пришел, Кевин.

— Не пропустил бы.

Уолт Бригам был такого же роста, как Бирн, но немного сутулый. У него были густые седые волосы цвета олова, аккуратно подстриженные усы и большие руки в порезах. Его голубые глаза видели многое, и все это плавало здесь.

«Можете ли вы поверить этой сборищу головорезов?» – спросил Бригам.

Бирн огляделся вокруг. Ричи ДиЧилло, Рэй Торранс, Томми Капретта, Джои Трезе, Налдо Лопес, Микки Нунциата. Все старожилы.

«Как вы думаете, сколько наборов кастетов находится в этой комнате?» — спросил Бирн.

«Считаешь свои?»

Оба мужчины засмеялись. Бирн заказал порцию для них двоих. Барменша Маргарет принесла пару напитков, которые Бирн не узнал.

"Что это?" — спросил Бирн.

«Это от двух молодых леди в конце бара».

Бирн и Уолт Бригам переглянулись. Две женщины-полицейские — подтянутые, красивые, все еще в форме, лет двадцати пяти — стояли в конце бара. Каждый из них поднял по стакану.

Бирн снова посмотрел на Маргарет. — Ты уверен, что они имели в виду нас?

«Позитивно».

Оба мужчины посмотрели на смесь перед собой. «Я сдаюсь», — сказал Бригам. "Кто они такие?"

«Jager Bombs», — сказала Маргарет с улыбкой, которая всегда сигнализировала о вызове в ирландском пабе. «Частично Red Bull, частично Jägermeister».

«Кто, черт возьми, это пьет?»

«Все дети», — сказала Маргарет. «Это дает им стимул, чтобы они могли продолжать веселиться».

Бирн и Бригам ошарашенно переглянулись. Они были детективами из Филадельфии, а это означало, что они были никем иным, как дичью. Двое мужчин в знак благодарности подняли бокалы. Они оба выпили по несколько дюймов напитка.

« Черт возьми», — сказал Бирн.

— Слейнте, — сказала Маргарет. Она засмеялась, возвращаясь к кранам.

Бирн взглянул на Уолта Бригама. Он обращался со странным зельем немного легче. Конечно, он уже был пьян до колен. Возможно, Jager Bomb поможет.

«Не могу поверить, что вы кладете свои бумаги», — сказал Бирн.

«Пришло время», — сказал Бригам. «Улица – не место для стариков».

"Пожилой человек? О чем ты говоришь? Два двадцатилетних только что купили тебе выпить. Притом довольно двадцати с чем-то. Девочки с оружием».

Бригам улыбнулся, но улыбка быстро угасла. У него был тот отстраненный взгляд, который бывает у всех уходящих в отставку полицейских. Взгляд, который почти кричал: « Я никогда больше не буду седлать седла». Он несколько раз раскрутил свой напиток. Он начал что-то говорить, сдержался. Наконец он сказал: «Ты никогда не получишь их всех, понимаешь?»

Бирн точно знал, что он имел в виду.

«Всегда бывает такой случай», — продолжил Бригам. «Тот, который не позволит тебе быть собой». Он кивнул через комнату. У Ричи ДиЧилло.

— Ты говоришь о дочери Ричи? — спросил Бирн.

«Да», сказал Бригам. «Я был первичным. Работал над этим делом два года подряд.

— Ох, чувак, — сказал Бирн. «Я этого не знал».

Девятилетняя дочь Ричи ДиЧилло, Аннемари, была найдена убитой в парке Фэрмаунт в 1995 году. Она была на вечеринке по случаю дня рождения с подругой, которая также была убита. Жестокий случай в течение нескольких недель был в заголовках городских газет. Файл никогда не закрывался.

«Трудно поверить, что все эти годы прошли», — сказал Бригам. «Я никогда не забуду тот день».

Бирн взглянул на Ричи ДиЧилло. Он рассказывал еще одну свою историю. Когда Бирн встретил Ричи еще в каменном веке, Ричи был монстром, уличной легендой, наркополицейским, которого следует опасаться. Вы произносили имя ДиЧилло на улицах Северной Филадельфии с тихим почтением. После того, как его дочь была убита, он каким-то образом стал меньше, превратившись в сокращенную версию самого себя. В эти дни он просто делал все возможное.

«Вы когда-нибудь ловили наводку?» — спросил Бирн.

Бригам покачал головой. «Несколько раз подходил близко. Думаю, в тот день мы опросили всех, кто был в парке. Должно быть, у него была сотня заявлений. Никто так и не выступил вперед».

«Что случилось с семьей другой девушки?»

Бригам пожал плечами. "Переехал. Несколько раз пытался их выследить. Не повезло."

— А что насчет судебно-медицинской экспертизы?

"Ничего. Но это было в тот день. Плюс был тот шторм. Дождь лил как сумасшедший. Что бы там ни было, оно было смыто».

Бирн увидел глубокую боль и сожаление в глазах Уолта Бригама. Он понял, у него на слепой стороне сердца спрятана папка плохих. Он подождал минуту или около того, пытаясь сменить тему. — Итак, что для тебя в огне, Уолт?

Бригам поднял голову и устремил на Бирна взгляд, который показался ему немного тревожным. «Я получу лицензию, Кевин».

«Ваша лицензия?» — спросил Бирн. — Ваша лицензия частного детектива?

Бригам кивнул. «Я собираюсь начать работать над этим делом самостоятельно», — сказал он. Он понизил голос. «На самом деле, между вами, мной и барменшей, я уже некоторое время отрабатываю это по книгам».

— Дело Аннемари? Бирн этого не ожидал. Он думал, что услышит о какой-нибудь рыбацкой лодке, каких-нибудь планах на фургон или, может быть, о той стандартной схеме, которая есть у всех полицейских, когда однажды они покупают бар где-нибудь в тропиках — где девятнадцатилетние девушки в бикини ходили на вечеринку. весенние каникулы — план, который, казалось, никто никогда не выдергивал.

«Да», сказал Бригам. «Я в долгу перед Ричи. Черт, город ему должен. Думаю об этом. Его маленькую девочку убили на нашем участке, а мы не закрываем дело? Он стукнул стаканом о стойку стойки, обвинительно поднял палец к миру, к самому себе. «Я имею в виду, что каждый год мы извлекаем файл, делаем несколько пометок и кладем его обратно. Это несправедливо, чувак. Это чертовски несправедливо . Она была всего лишь ребенком».

— Ричи знает о твоих планах? — спросил Бирн.

"Нет. Я скажу ему, когда придет время.

С минуту или около того они молчали, слушая болтовню и музыку. Когда Бирн снова посмотрел на Бригама, он снова увидел тот же далекий взгляд, блеск в его глазах.

«О Боже, — сказал Бригам. «Это были самые красивые маленькие девочки, которых вы когда-либо видели».

Все, что Кевин Бирн мог сделать, это положить руку ему на плечо.

Они стояли так долгое время.

БИРН вышел из бара и свернул на Третью улицу. Он думал о Ричи ДиЧилло. Он задавался вопросом, сколько раз Ричи держал в руке свое табельное оружие, охваченный гневом, яростью и горем. Бирн задавался вопросом, насколько близко подошел этот человек, зная, что, если кто-то заберет его собственную дочь, ему придется повсюду искать причину, чтобы идти дальше.

Добравшись до своей машины, он спросил себя, как долго он собирается притворяться, что ничего не произошло. В последнее время он много лгал себе об этом. Этой ночью чувства были сильными.

Он что-то почувствовал, когда Уолт Бригам обнял его. Он видел темные вещи, даже что-то чувствовал. Он никогда никому в этом не признался, даже Джессике, с которой за последние несколько лет он поделился практически всем. Раньше он никогда ничего не чувствовал запахами, во всяком случае, в рамках своего смутного предвидения.

Когда он обнял Уолта Бригама, он почувствовал запах хвои. И курить.

Бирн сел за руль, пристегнулся, вставил диск Роберта Джонсона в проигрыватель компакт-дисков и поехал в ночь.

Господи, подумал он.

Сосновые иголки и дым.

OceanofPDF.com

20

Эдгар Луна, спотыкаясь, вышел из таверны «Старый дом» на Стейшн-роуд, его желудок был полон Юэнлинга, а голова была полна чуши. Ту же самую жареную чушь, которую мать насильно кормила его первые восемнадцать лет его жизни: он был неудачником. Он никогда ничего не добьется. Он был глуп. Прямо как его отец.

Каждый раз, когда он доходил до лимита на один лагер, все возвращалось обратно.

Ветер кружил по почти пустой улице, хлопая его брюками, заставляя глаза слезиться и заставляя его остановиться. Он обернул шарф вокруг лица и направился на север, навстречу шторму.

Эдгар Луна был невысоким лысеющим мужчиной, покрытым шрамами от прыщей, давно страдающим всеми недугами среднего возраста: колитом, экземой, грибком ногтей на ногах, гингивитом. Ему только что исполнилось пятьдесят пять.

Он не был пьян, но и не так уж далек от этого. Новая барменша, Алисса или Алисия, или как там ее звали, в десятый раз его отключила. Кому было плевать? В любом случае она была для него слишком взрослой. Эдгару они нравились моложе. Гораздо моложе. Всегда имел.

Самой младшей — и самой лучшей — была его племянница Дина. Черт, ей сейчас должно быть двадцать четыре года ? Слишком старый. В изобилии.

Эдгар завернул за угол на Сикамор-стрит. Его приветствовало его обшарпанное бунгало. Прежде чем он успел достать ключи из кармана, он услышал шум. Он немного неуверенно развернулся, слегка покачиваясь на пятках. Позади него на фоне света рождественских гирлянд на другой стороне улицы вырисовывались две фигуры. Высокий мужчина и невысокий мужчина, оба одетые в черное. Высокий выглядел как урод: коротко подстриженные светлые волосы, чисто выбритый, выглядел немного женственно, если вы спросите Эдгара Луну. Короткий был построен как танк. В одном Эдгар был уверен: они не из Уинтертона. Он никогда раньше их не видел.

ты , черт возьми ?» – спросил Эдгар.

«Я Малачи», — сказал высокий мужчина.

Они преодолели пятьдесят миль менее чем за час. Сейчас они находились в подвале пустого рядного дома в Северной Филадельфии, в центре квартала заброшенных рядных домов. На протяжении почти ста футов ни в одном направлении не было света. Они припарковали фургон в переулке за многоквартирным домом.

Роланд тщательно выбирал место. Эти конструкции вскоре были готовы к восстановлению, и он знал, что, как только позволит погода, в этих подвалах начнут заливку бетона. Один из его паствы работал в строительной компании, отвечавшей за бетонные работы.

Посреди холодной подвальной комнаты Эдгар Луна был обнажен, его одежда уже сгорела, он был привязан к старому деревянному стулу скотчем. Пол был утоптан в грязи, холодный, но незамерзший. В углу комнаты ждала пара лопат с длинными ручками. Помещение освещалось тремя керосиновыми фонарями.

— Расскажи мне о Фэрмаунт-парке, — попросил Роланд.

Луна пристально посмотрела на него.

— Расскажи мне о Фэрмаунт-парке, — повторил Роланд. «Апрель 1995 года».

Выглядело так, будто Эдгар Луна отчаянно пытался порыться в его памяти. Не было никаких сомнений в том, что он совершил много плохих поступков в своей жизни — достойных осуждения поступков, за которые, как он знал, однажды может последовать темная расплата. Это время пришло.

— О чем бы ты, черт возьми, ни говорил, о чем… о чем бы это ни шло, ты поймал не того человека. Я невиновен."

«Вы многогранны, мистер Луна», — сказал Роланд. «Иннокентий не один из них. Исповедуйте свои грехи, и Господь проявит к вам милость».

— Клянусь, я не знаю…

— А я не могу.

"Ты псих ."

«Признайтесь, что вы сделали с теми девушками в Фэрмаунт-парке в апреле 1995 года. В тот день, когда шел дождь».

"Девушки?" – спросил Эдгар Луна. «1995 год? Дождь?"

«Наверняка вы помните Дину Рейес».

Это имя потрясло его. Он помнил. "Что она тебе сказала?"

Роланд предъявил письмо Дины. При виде этого Эдгар сжался.

«Ей нравился розовый цвет, мистер Луна. Но я думаю, ты это знал.

«Это была ее мать, не так ли? Эта чертова сука. Что она сказала?"

«Дина Рейес съела горсть таблеток и положила конец своему печальному и печальному существованию, существованию, которое вы разрушили».

Эдгар Луна вдруг, казалось, понял, что никогда не покинет эту комнату. Он изо всех сил боролся со своими путами. Стул покачнулся, заскрипел, затем упал и врезался в лампу. Лампа опрокинулась и выплеснула керосин на голову Луны, которая внезапно загорелась. Пламя ударило и лизнуло правую сторону лица мужчины. Луна вскрикнула и ударила головой о холодную, утрамбованную землю. Чарльз спокойно подошел и потушил огонь. Едкий запах керосина, паленой плоти и расплавленных волос наполнил замкнутое пространство.

Преодолев зловоние, Роланд приблизился к уху Эдгара Луны.

«Каково быть пленником, мистер Луна?» он прошептал. «Быть во власти кого-то? Разве не это ты сделал с Диной Рейес? Притащил ее в подвал? Именно так?"

Для Роланда было важно, чтобы эти люди точно поняли, что они сделали, пережили момент так же, как и их жертвы. Роланд приложил немало усилий, чтобы воссоздать страх.

Чарльз поправил кресло. Лоб Эдгара Луны, как и правая часть черепа, был покрыт волдырями и пузырями. Широкая прядь волос исчезла, уступив место почерневшей открытой язве.

«Он омоет ноги свои в крови нечестивцев», — начал Роланд.

«Ты ни черта не можешь этого сделать , чувак», — истерически кричал Эдгар.

Роланд не слышал слов ни одного смертного. «Он одержит победу над ними. Они будут настолько побеждены, что их свержение будет окончательным и фатальным, а его избавление – полным и венчающим».

"Ждать!" Луна боролась с лентой. Чарльз достал лавандовый платок и повязал его вокруг шеи мужчины. Он держал его сзади.

Роланд Ханна набросилась на этого человека. Крики доносились до самой ночи.

Филадельфия спала.

OceanofPDF.com

21

Джессика лежала в постели с широко открытыми глазами. Винсент, как обычно, наслаждался сном мертвецов. Она никогда не знала никого, кто спал бы глубже, чем ее муж. Для человека, который видел практически все развраты, которые мог предложить город, каждую ночь около полуночи он примирялся с миром и сразу же засыпал.

Джессика никогда не была в состоянии сделать это.

Она не могла спать и знала почему. На самом деле причин было две. Во-первых, образ из истории, которую рассказал ей отец Грег, постоянно крутился в ее голове: мужчина, которого разрывают пополам Солнечная Дева и волшебница. Спасибо за это, отец Грег.

Конкурирующим изображением была Кристина Якос, сидящая на берегу реки, как потрепанная кукла на полке маленькой девочки.

Двадцать минут спустя Джессика уже сидела за обеденным столом, перед ней стояла кружка какао. Она знала, что шоколад содержит кофеин и что это, вероятно, не даст ей уснуть еще на несколько часов. Она также знала, что шоколад содержит шоколад.

Она разложила на столе фотографии Кристины Якос с места преступления, разложила их сверху вниз: фотографии дороги, подъездной дорожки, фасада здания, брошенных машин, задней части здания, склона к берег реки, потом сама бедная Кристина. Глядя на них сверху вниз, Джессика примерно представила сцену так, как ее видел убийца. Она повторила его шаги.

Было ли темно, когда он положил тело? Это должно было быть. Поскольку человек, погубивший Кристину, не покончил жизнь самоубийством на месте преступления и не сдался с повинной, он хотел избежать наказания за свое извращенное преступление.

Внедорожник? Грузовик? Ван? Фургон наверняка облегчил бы ему задачу.

Но почему Кристина? Почему странная одежда и увечья? Почему «луна» на животе?

Джессика посмотрела в окно на чернильно-черную ночь.

Что это за жизнь? она задавалась вопросом. Она сидела менее чем в пятнадцати футах от того места, где спала ее милая маленькая девочка, от того места, где спал ее любимый муж, и посреди ночи смотрела на фотографии мертвой женщины.

Тем не менее, несмотря на все опасности и уродства, с которыми столкнулась Джессика, она не могла себе представить, чтобы могла заниматься чем-то другим. С того момента, как она поступила в академию, все, чем она когда-либо хотела заниматься, это заниматься убийствами. И теперь она была. Но работа начала пожирать тебя заживо, как только ты ступил на первый этаж «Раундхауса».

В Филадельфии ты получил работу в понедельник. Вы работали над этим, выслеживая свидетелей, допрашивая подозреваемых, собирая результаты судебно-медицинской экспертизы. Как раз в тот момент, когда вы начали добиваться прогресса, был четверг, и вы снова оказались за рулем, и еще одно тело упало. Вам нужно было действовать, потому что, если вы не произведете арест в течение сорока восьми часов, велика вероятность, что вы никогда не произведете арест. По крайней мере, так гласила теория. Итак, вы бросили все свои дела, продолжая прислушиваться ко всем поступающим звонкам, и занялись новым делом. Следующее, что вы узнали, это был следующий вторник, и к вашим ногам приземлился еще один окровавленный труп.

Если вы зарабатывали на жизнь следователем – любым следователем – вы жили ради подвоха . Для Джессики, как и для каждого детектива, которого она знала, солнце взошло и зашло . Временами это была твоя горячая еда, твой хороший ночной сон, твой долгий страстный поцелуй. Никто не понимал необходимости, кроме коллеги-следователя. Если бы наркоманы могли хотя бы на секунду стать детективами, они бы выбросили эту иглу навсегда. Не было такого кайфа, как «попался».

Джессика обхватила чашку рукой. Какао было холодным. Она снова посмотрела на фотографии.

Была ли ошибка на одной из этих фотографий?

OceanofPDF.com

22

Уолт Бригам остановился на обочине Линкольн-Драйв, выключил двигатель и включил фары, все еще не оправившись от прощальной вечеринки на «Поминках по Финнигану», все еще немного ошеломленный большой явкой.

В этот час в этой части Фэрмаунт-парка было темно. Движение было редким. Он опустил окно, холодный воздух несколько оживил его. Он слышал, как неподалеку течет вода из ручья Виссахикон.

Бригам отправил конверт по почте еще до того, как отправился в путь. Он чувствовал себя закулисным; почти преступно, отправив его анонимно. У него не было выбора. Ему потребовались недели, чтобы принять решение, и теперь он это сделал. Все это — тридцать восемь лет работы полицейским — теперь осталось позади. Он был кем-то другим.

Он подумал о деле Аннемари ДиЧилло. Казалось, что только вчера ему позвонили. Он помнил, как подъехал к месту грозы – прямо в этом месте – достал зонтик и пошел в лес…

В течение нескольких часов они поймали обычных подозреваемых, подглядывающих, педофилов, мужчин, которые недавно были освобождены из тюрьмы после отбытия срока за насилие в отношении детей, особенно в отношении молодых девушек. Никто не выделялся из толпы. Никто не сломался и не перевернулся на другого подозреваемого. Учитывая их характер и повышенный страх перед тюремной жизнью, педофилов было очень легко обмануть. Никто этого не сделал.

Особенно мерзкий негодяй по имени Джозеф Барбер какое-то время выглядел хорошо, но у него было алиби — хотя и шаткое — на день убийств в Фэрмаунт-парке. Когда самого Барбера убили – зарезали тринадцатью ножами для стейков – Бригам решил, что это история о человеке, которого посетили его грехи.

Но что-то беспокоило Уолта Бригама в обстоятельствах кончины Барбера. В течение следующих пяти лет Бригам выследил ряд подозреваемых в педофилии как в Пенсильвании, так и в Нью-Джерси. Шестеро из этих мужчин были убиты, все с крайней предвзятостью, ни одно из их дел не было раскрыто. Конечно, никто ни в одном отделе по расследованию убийств по-настоящему не сломал горб, пытаясь закрыть дело об убийстве, когда жертвой был подонок, причинивший вред детям, но все же данные судебно-медицинской экспертизы были собраны и проанализированы, показания свидетелей сняты, отпечатки пальцев сняты, протоколы подан. Ни один подозреваемый не появился.

Лаванда, подумал он. Что такого было в лаванде?

Всего Уолт Бригам обнаружил шестнадцать убитых мужчин, все они были растлителями, все они были допрошены и освобождены — или, по крайней мере, подозревали — по делу, связанному с молодой девушкой.

Это было безумие, но возможно.

Кто-то убивал подозреваемых.

Его теория так и не получила широкого распространения в подразделении, поэтому Уолт Бригам отказался от нее. Официально говоря. В любом случае он сделал очень подробные записи об этом. Как бы мало его ни заботили эти люди, было что-то в этой работе, в природе детектива по расследованию убийств, что вынуждало его это сделать. Убийство было убийством. Судить жертв должен был Бог, а не Уолтер Дж. Бригам.

Он обратился мыслями к Аннемари и Шарлотте. Совсем недавно они перестали проноситься сквозь его сны, но это не значило, что эти образы не преследовали его. В эти дни, когда календарь переворачивался с марта на апрель, когда он видел молодых девушек в весенних платьях, все это возвращалось к нему в жестокой, чувственной перегрузке — запах леса, шум дождя, то, как он выглядело так, будто эти две маленькие девочки спали. Глаза закрыты, головы склонены. А потом гнездо.

Больной сукин сын, который это сделал, свил вокруг них гнездо .

Уолт Бригам почувствовал, как внутри него сжимается гнев, как колючая проволока ударила ему в грудь. Он приближался. Он чувствовал это. Не для протокола, он уже был в Оденсе, небольшом городке в округе Беркс. Он ходил несколько раз. Он наводил справки, фотографировал, разговаривал с людьми. След убийцы Аннемари и Шарлотты вел в Оденсе, штат Пенсильвания. Бригам почувствовал зло в тот момент, когда вошел в деревню, как горькое зелье на языке.

Бригам вышел из машины, пересек Линкольн-драйв и пошел дальше сквозь голые деревья, пока не достиг Виссахикона. Холодный ветер завывал. Он поднял воротник и связал шерстяной шарф.

Именно здесь они были найдены.

«Я вернулся, девочки», — сказал он.

Бригам взглянул на небо, на серую луну в темноте. Он почувствовал обнаженные эмоции той ночи, произошедшей так давно. Он увидел их белые платья в свете полицейских фонарей. Он видел грустные и пустые выражения на их лицах.

«Я просто хотел, чтобы ты знала: я теперь у тебя», — сказал он. "На постоянной основе. Двадцать четыре семь. Мы его поймаем».

Некоторое время он смотрел, как течет вода, затем пошел обратно к машине, его шаг был внезапным, пружинистым, как будто с его плеч свалился огромный груз, как будто вся остальная его жизнь внезапно была нанесена на карту. Он проскользнул внутрь, завел двигатель, включил обогреватель. Он уже собирался выехать на Линкольн-драйв, когда услышал… пение ?

Нет.

Это не пение. Это было больше похоже на детский стишок. Детский стишок, который он очень хорошо знал. Кровь застыла в жилах.

«Вот девы, молодые и прекрасные,

Танцы в летнем воздухе…»

Бригам посмотрел в зеркало заднего вида. Когда он увидел глаза мужчины на заднем сиденье, он понял. Это был тот человек, которого он искал очень долго.

«Как две играющие прялки…»

Страх пробежал по спине Бригама. Его оружие было под сиденьем. Он слишком много выпил. Он никогда этого не сделает.

«Красивые девушки танцуют».

В эти последние минуты многие вещи стали очевидными для детектива Уолтера Джеймса Бригама. Они обрушились на него с повышенной ясностью, как в те секунды перед грозой. Он знал, что Марджори Моррисон действительно была любовью всей его жизни. Он знал, что его отец был хорошим человеком и воспитал достойных детей. Он знал, что Аннемари ДиЧилло и Шарлотту Уэйт посетило истинное зло, что за ними последовали в лес и предали дьяволу.

И Уолт Бригам также знал, что он был прав с самого начала.

Речь всегда шла о воде.

OceanofPDF.com

23

Health Harbour — небольшой тренажерный зал и тренировочный спа-центр в Норт-Либертис. Управлял бывшим сержантом полиции из Двадцать четвертого округа, в нем было ограниченное количество членов, в основном полицейские, а это означало, что вам, как правило, не приходилось мириться с обычными играми в спортзале. Плюс там был боксерский ринг.

Джессика пришла туда около 6 утра , сделала разминку, пробежала пять миль на беговой дорожке, слушая рождественскую музыку на своем iPod.

В 7 утра прибыл ее двоюродный дедушка Витторио. Витторио Джованни был восемьдесят один год, но у него все еще были ясные карие глаза, которые Джессика помнила с юности, добрые и знающие глаза, которые сбили с ног покойную жену Витторио Кармеллу одной жаркой августовской ночью на празднике Успения. Даже сегодня эти сверкающие глаза говорили, что внутри все еще находится гораздо более молодой человек. Витторио когда-то был профессиональным боксером. По сей день он не мог смотреть боксерский поединок, транслируемый по телевидению, сидя.

Последние несколько лет Витторио был менеджером и тренером Джессики. Как профессионал Джессика имела рекорд 5-0, четыре нокаута, ее последний бой транслировался по телевидению на ESPN2. Витторио всегда говорил, что всякий раз, когда Джессика будет готова уйти, он поддержит это решение, и они оба уйдут. Джессика еще не была уверена. То, что привело ее в спорт с самого начала – желание похудеть после рождения Софи, а также желание иметь возможность постоять за себя, когда это необходимо, со случайными подозреваемыми в жестоком обращении, – переросло в нечто другое: необходимость бороться с Процесс старения с применением, без сомнения, самой жестокой дисциплины.

Витторио схватился за подушки и медленно проскользнул между канатами. — Ты делаешь дорожную работу? он спросил. Он отказался называть это «кардио».

«Да», сказала Джессика. Она должна была пробежать шесть миль, но ее мышцы, которым было за тридцать, устали. Дядя Витторио видел ее насквозь.

«Завтра ты сделаешь семь», — сказал он.

Джессика не стала это отрицать или спорить.

"Готовый?" Витторио сложил подушечки вместе и поднял их.

Джессика начала медленно, тыкая в подушечки, пересекая ее правой рукой. Как всегда, она вошла в ритм, найдя зону. Ее мысли переместились из потных стен спортзала через весь город на берег реки Шуйлкилл к образу мертвой молодой женщины, торжественно помещенной на берегу реки.

По мере того, как она ускоряла темп, ее гнев нарастал. Она думала об улыбающейся Кристине Якос, о доверии, которое молодая женщина могла бы иметь к своему убийце, о вере в то, что ей все равно не причинят вреда, что наступит рассвет следующего дня, и она будет намного ближе к своей мечте. Гнев Джессики вспыхнул и расцвел, когда она подумала о высокомерии и жестокости человека, которого они искали, об удушении молодой женщины и нанесении увечий ее телу…

"Джесс!"

Ее дядя кричал. Джессика остановилась, с нее струился пот. Она вытерла его из глаз тыльной стороной перчатки и сделала несколько шагов назад. Несколько человек в спортзале уставились на них.

— Время, — тихо сказал ее дядя. Он был здесь с ней раньше.

Как долго ее не было?

«Извини», сказала Джессика. Она подошла к одному углу, затем к другому, потом к другому, кружила по рингу, переводя дыхание. Когда она остановилась, Витторио подошел к ней. Он уронил подушечки и помог Джессике высвободиться из перчаток.

— Тяжелый случай? он спросил.

Семья ее хорошо знала. «Да», сказала она. «Тяжелый случай».

ДЖЕССИКА ПРОВЕЛА УТРО, работая за компьютерами. Она ввела несколько поисковых строк в различные поисковые системы. Результаты ампутации были скудными, хотя и невероятно ужасными. В средние века нередко вор терял руку, а Подглядывающий — глаз. Некоторые религиозные секты все еще занимаются этой практикой. Итальянская мафия годами резала людей, но обычно не оставляла тела на публике и среди бела дня. Обычно они взламывали людей, чтобы поместить их в сумку, коробку или чемодан и выбросить на свалку. Обычно в Джерси.

Она не встретила ничего подобного тому, что случилось с Кристиной Якос на берегу реки.

Веревку для плавательной дорожки можно было приобрести в ряде интернет-магазинов. Судя по тому, что она смогла определить, он был похож на стандартный полипропиленовый многожильный канат, но обработанный для защиты от химикатов, таких как хлор. Он использовался в основном для скрепления веревки поплавков. Лаборатория не обнаружила никаких следов хлора.

На местном уровне, между розничными торговцами морскими товарами и товарами для бассейнов в Филадельфии, Нью-Джерси и Делавэре, существовали десятки дилеров, которые продавали этот тип веревки. Как только Джессика получит окончательный отчет из лаборатории с подробным описанием типа и модели, она позвонит по телефону.

Сразу после одиннадцати Бирн вошел в дежурку. У него была запись вызова службы экстренной помощи с телом Кристины.

АУДИОВИЗУАЛЬНЫЙ блок PPD располагался в подвале Roundhouse. Его основная задача заключалась в поставке департаменту аудио/видео оборудования по мере необходимости — камер, видеооборудования, устройств записи и наблюдения, — а также в контроле местных теле- и радиоканалов на предмет важной информации, которую департамент мог бы использовать.

Подразделение также помогало в расследовании записей камер наблюдения и аудиовизуальных доказательств.

Офицер Матео Фуэнтес был ветераном подразделения. Он сыграл важную роль в раскрытии недавнего дела, когда психопат с кинофетишем терроризировал город. Ему было за тридцать, он был точен и дотошен в своей работе, на удивление щепетилен в отношении грамматики. Никто в AV-отделе не умел лучше других находить скрытую правду в электронной записи.

Джессика и Бирн вошли в диспетчерскую.

— Что у нас есть, детективы? — спросил Матео.

«Анонимный звонок в службу 911», — сказал Бирн. Он протянул Матео аудиокассету.

«Нет такого», — ответил Матео. Он вставил кассету в машину. — Я так понимаю, идентификатора звонящего не было?

— Нет, — сказал Бирн. «Похоже, это была уничтоженная ячейка».

В большинстве штатов, когда гражданин звонит в службу 911, он отказывается от своего права на неприкосновенность частной жизни. Даже если ваш телефон заблокирован (что не позволяет большинству людей, получающих ваши звонки, видеть ваш номер в своем идентификаторе вызывающего абонента), радиостанция полицейского управления и диспетчеры все равно смогут видеть ваш номер. За некоторыми исключениями. Один из них — звонок в службу 911 с терминированного сотового телефона. Когда сотовые телефоны отключаются — из-за неуплаты или, возможно, из-за того, что абонент перешел на новый номер — возможности службы 911 сохраняются. К сожалению для следователей, возможности отследить номер нет.

Матео нажал кнопку «Play» на магнитофоне.

«Полиция Филадельфии, оператор 204, чем я могу вам помочь?» ответил оператор.

«Там… там труп. Он находится за старым складом автозапчастей на Флэт-Рок-роуд.

Нажмите. Вот и вся запись.

— Хммм, — сказал Матео. — Не совсем многословно. Он нажал СТОП . Затем перемотка назад . Он сыграл еще раз. Закончив, он перемотал кассету и прокрутил ее в третий раз, склонив голову к динамикам. Он нажал СТОП .

"Мужчина или женщина?" — спросил Бирн.

«Чувак», — ответил Матео.

"Вы уверены?"

Матео обернулся и впился взглядом.

— Хорошо, — сказал Бирн.

«Он в машине или в небольшом помещении. Никакого эха, хорошая акустика, никакого фонового шипения».

Матео снова прокрутил кассету. Он отрегулировал несколько циферблатов. "Слышал что?"

На заднем плане звучала музыка. Очень слабо, но есть. — Я что-то слышу, — сказал Бирн.

Перемотка назад. Еще несколько корректировок. Меньше шипения. Появилась мелодия.

"Радио?" — спросила Джессика.

— Возможно, — сказал Матео. «Или компакт-диск».

«Сыграйте еще раз», — сказал Бирн.

Матео перемотал кассету и вставил ее в другую деку. «Позвольте мне оцифровать это».

У AV Unit был постоянно расширяющийся арсенал программного обеспечения для аудиокриминалистики, с помощью которого они могли не только очистить звук существующего аудиофайла, но и разделить дорожки записи, тем самым изолируя их для более тщательного изучения.

Несколько минут спустя Матео сидел за ноутбуком. Аудиофайлы службы экстренной помощи теперь представляли собой серию зеленых и черных пиков на экране. Матео нажал кнопку «Воспроизвести», отрегулировал громкость. На этот раз мелодия на заднем плане была более четкой и отчетливой.

«Я знаю эту песню», — сказал Матео. Он прокрутил ее еще раз, регулируя регуляторы слайдов и снижая голос до едва слышимого уровня. Затем Матео подключил наушники и надел их. Он закрыл глаза, прислушался. Он снова воспроизвел файл. "Понятно." Он открыл глаза, снял наушники. «Название песни — «Я хочу тебя». У Дикого сада.

Джессика и Бирн переглянулись. "ВОЗ?" — спросил Бирн.

«Дикий сад. Австралийский поп-дуэт. Они были популярны в конце девяностых. Ну, средне-большой. Эта песня 1997 или 1998 года. Тогда это настоящий хит».

— Откуда ты все это знаешь? — спросил Бирн.

Матео снова посмотрел на него. «Моя жизнь — это не только новости новостей Шестого канала и видеоролики МакГраффа, детектив. Я очень общительный человек».

— Что вы думаете о звонившем? — спросила Джессика.

«Мне нужно будет прослушать ее еще раз, но я могу вам сказать, что эта песня Savage Garden больше не транслируется по радио, так что, вероятно, дело было не в радио», — сказал Матео. «Если только это не была старая радиостанция».

«Девяносто семь — это для стариков?» — спросил Бирн.

— Разберись с этим, пап.

"Мужчина."

«Если у человека, который позвонил, есть компакт-диск и он все еще его проигрывает, ему, вероятно, меньше сорока», — сказал Матео. — Я думаю, тридцать, может быть, даже двадцать пять, плюс-минус.

"Что-нибудь еще?"

— Ну, по тому, как он дважды произносит слово «есть», можно сказать, что он нервничал перед звонком. Вероятно, он репетировал это несколько раз».

«Ты гений, Матео», сказала Джессика. "Мы твои должники."

«И вот уже почти Рождество, и остался всего день или около того, чтобы сделать покупки для меня».

ДЖЕССИКА, БИРН И Джош Бонтрагер стояли возле диспетчерской.

«Тот, кто звонил, знает, что когда-то это был склад автозапчастей», — сказала Джессика.

«Это означает, что он, вероятно, из этого района», — сказал Бонтрагер.

— Что сужает круг до тридцати тысяч человек.

«Да, но многие ли из них слушают Savage Garbage?» — спросил Бирн.

— Сад, — сказал Бонтрагер.

"Что бы ни."

«Почему бы мне не зайти в какие-нибудь крупные магазины — Best Buy, Borders?» — спросил Бонтрагер. «Может быть, этот парень недавно попросил компакт-диск. Может быть, кто-нибудь вспомнит».

«Хорошая идея», — сказал Бирн.

Бонтрагер просиял. Он схватил свое пальто. «Сегодня я работаю с детективами Шеперд и Палладино. Если что-то сломается, я позвоню тебе позже».

Через минуту после того, как Бонтрагер ушел, в комнату просунул голову офицер. — Детектив Бирн?

"Ага."

— Наверху кто-то хочет вас увидеть.

КОГДА ДЖЕССИКА И БИРН вошли в вестибюль «Раундхауса», они увидели миниатюрную азиатскую женщину, явно не в своей стихии. Она носила бейдж посетителя. Когда они подошли ближе, Джессика узнала в женщине миссис Тран, женщину из городской прачечной самообслуживания.

"Миссис. Тран, — сказал Бирн. "Чем мы можем вам помочь?"

«Мой отец нашел это», — сказала она.

Она полезла в свою сумку и достала журнал. Это был номер журнала Dance Magazine за прошлый месяц. «Он говорит, что она оставила это. Она читала это в тот вечер.

— Под «она» ты имеешь в виду Кристину Якос? Женщина, о которой мы тебя спрашивали?

«Да», сказала она. «Эта блондинка. Возможно, это поможет тебе».

Джессика схватила журнал за края. Они чистили его в поисках отпечатков пальцев. — Где он это нашел? — спросила Джессика.

«Это было на сушилках».

Джессика осторожно пролистала страницы и добралась до конца журнала. На одной из страниц — рекламе Volkswagen на всю страницу, состоящей в основном из пустого пространства — была сложная паутина рисунков: фразы, слова, рисунки, имена, символы. Оказалось, что Кристина или тот, кто делал рисунки, рисовали часами.

«Твой отец уверен, что Кристина Якос читала этот журнал?» — спросила Джессика.

«Да», — сказала миссис Тран. «Хочешь, чтобы я его забрал? Он в машине. Можешь спросить еще раз.

— Нет, — сказала Джессика. "Это нормально."

Наверху, в дежурке отдела убийств, Бирн внимательно изучал страницу журнала с рисунками. Многие слова были написаны кириллицей, которая, по его мнению, была украинской. Он уже позвонил своему знакомому детективу с Северо-востока, молодому парню по имени Натан Быковский, родители которого приехали из России. Помимо слов и фраз, были рисунки домиков, объёмных сердечек, пирамид. Было также несколько эскизов платьев, но ничего похожего на платье в винтажном стиле, которое Кристина Якос носила после смерти.

Бирну позвонил Нейт Быковски, а затем отправил сообщение по факсу. Нейт немедленно перезвонил ему.

"О чем это?" — спросил Нейт.

У детективов никогда не было проблем с тем, чтобы к ним обратился другой полицейский. Тем не менее по своей природе им нравилось знать пьесу. Бирн рассказал ему.

«Я считаю, что это украинец», — сказал Нейт.

"Можешь прочитать это?"

"По большей части. Моя семья из Беларуси. Кириллица используется во многих языках — русском, украинском, болгарском. Они похожи, но некоторые символы не используются другими».

«Есть идеи, о чем это говорит?»

«Ну, два слова — два, написанные над капотом машины на фотографии — неразборчивы», — сказал Нейт. «Под ними она дважды написала слово «любовь». Внизу, самом разборчивом слове на странице, она написала фразу».

"Что это такое?"

" 'Мне жаль.' »

"Мне жаль?"

"Да."

«Извини», — подумал Бирн. Извини за что?

— Остальное — отдельные письма.

— Они ничего не пишут? — спросил Бирн.

— Не то, чтобы я мог видеть, — сказал Нейт. «Я распишу их по порядку, сверху вниз, и отправлю вам по факсу. Возможно, они что-то добавят».

«Спасибо, Нейт».

"В любой момент."

Бирн еще раз просмотрел страницу.

Любовь.

Мне жаль.

Помимо слов, букв и рисунков, было еще одно повторяющееся изображение — последовательность цифр, нарисованных по постоянно уменьшающейся спирали. Это выглядело как серия из десяти чисел. Рисунок был на странице трижды. Бирн отнес страницу к копировальному аппарату. Он поместил его на стекло, отрегулировал настройки так, чтобы увеличить размер в три раза по сравнению с оригиналом. Когда страница появилась, он увидел, что был прав. Первые три номера были 215. Это был местный номер телефона. Он взял телефон, набрал номер. Когда кто-то ответил, Бирн извинился за неправильный набор номера. Он повесил трубку, его пульс участился. У них было направление.

— Джесс, — сказал он. Он схватил свое пальто.

"Как дела?"

«Давай прокатимся».

"Куда?"

Бирн уже почти вышел за дверь. «Клуб под названием Стилетто».

— Хотите, чтобы я получил адрес? — спросила Джессика, хватая рацию и торопясь не отставать.

"Нет. Я знаю, где это."

" Хорошо . Зачем мы туда идем?»

Они подошли к лифтам. Бирн нажал кнопку и начал ходить. — Он принадлежит парню по имени Каллум Блэкберн.

— Никогда о нем не слышал.

«Кристина Якос трижды нарисовала его номер телефона в этом журнале».

— И ты знаешь этого парня?

"Ага."

"Как же так?" — спросила Джессика.

Бирн вошел в кабину лифта и придержал дверь. «Я помог посадить его в тюрьму почти двадцать лет назад».

OceanofPDF.com

24

Жил-был император Китая, и он жил в самом великолепном дворце в мире. Неподалеку, в большом лесу, тянущемся к морю, жил соловей, и люди приезжали со всего мира, чтобы послушать его пение. Все восхищались красивой песней птицы. Птица стала настолько знаменитой, что, когда люди встречали друг друга на улице, один говорил «ночь», а другой — «ураган».

Луна услышала песню соловья. Он наблюдал за ней много дней. Не так давно он сидел в темноте, окруженный другими людьми, погруженный в чудо музыки. Ее голос был чистым, волшебным и ритмичным, словно звук крошечных стеклянных колокольчиков.

Теперь соловей молчит.

Сегодня Мун ждет ее под землей, и сладкий аромат императорского сада кружит ему голову. Он чувствует себя нервным поклонником. Его ладони потеют, сердце бьется. Он никогда раньше не чувствовал себя так.

Если бы она не была его соловьем, она могла бы стать его принцессой.

Сегодня пришло время ей снова петь.

OceanofPDF.com

25

«Стилетто» был высококлассным — высококлассным для филадельфийского стриптиз-клуба — «джентльменским клубом» на Тринадцатой улице. Два уровня трясущейся плоти, короткие юбки и блестящая помада для похотливого бизнесмена. На одном этаже располагался живой стриптиз-клуб, на другом — шумный бар и ресторан с полураздетыми барменшами и официантками. У Стилетто была лицензия на продажу спиртных напитков, поэтому танцы не были полностью обнаженными, но это было совсем не так.

По дороге в клуб Бирн рассказал Джессике. На бумаге Стилетто принадлежал известному бывшему игроку команды «Филадельфия Иглз», выдающейся и представительной спортивной звезде, трижды попадавшей в Пробоул. На самом деле всего партнеров было четверо, включая Каллума Блэкберна. Скрытыми партнерами, скорее всего, была мафия.

Моб. Мертвая девочка. Увечье.

«Мне очень жаль», — написала Кристина.

Джессика подумала: « Многообещающе».

ДЖЕССИКА И БИРН вошли в бар.

«Мне пора в ванную», — сказал Бирн. — С тобой все будет в порядке?

Джессика какое-то время смотрела на него, не мигая. Она была ветераном полиции, профессиональным боксером и была вооружена. Тем не менее, это было довольно мило. "Все будет хорошо."

Бирн пошел в мужской туалет. Джессика заняла последний стул в баре, тот, что рядом с проходом, тот, что перед дольками лимона, оливками пимиенто и вишнями мараскино. Комната была оформлена как марокканский бордель: вся золотая краска, красный флокирование, бархатная мебель с подушками-вертушками.

В этом месте шел оживленный бизнес. Неудивительно. Клуб располагался недалеко от конференц-центра. Звуковая система ревела «Bad to the Bone» Джорджа Торогуда.

Табурет рядом с ней был пуст, а тот, что за ним, был занят. Джессика оглянулась. Парень, сидевший там, был прямо из центрального кастинга стрип-клуба — лет сорока, блестящая рубашка в цветочек, узкие темно-синие брюки двойной вязки, потертые туфли, позолоченные браслеты с удостоверениями личности на обоих запястьях. Два его передних зуба сомкнулись, придавая ему невежественный вид бурундука. Он курил сигареты Salem Light 100 со сломанными фильтрами. Он смотрел на нее.

Джессика встретила его взгляд и выдержала его.

— Я могу что-нибудь для тебя сделать? она спросила.

«Я здесь помощник менеджера бара». Он скользнул на табуретку рядом с ней. От него пахло дезодорантом Old Spice и свиными шкварками. «Ну, я буду через три месяца».

«Поздравляю».

— Ты выглядишь знакомо, — сказал он.

«Я?»

"Мы раньше встречались?"

«Я так не думаю».

— Я уверен, что да.

«Ну, это, конечно, возможно», — сказала Джессика. — Я просто этого не помню.

"Нет?"

Он сказал это так, будто в это было трудно поверить. «Нет», сказала она. "Но вы знаете, что? Меня это устраивает».

Толстый, как обмакнутый в тесто кирпич, он продолжал напирать. «Вы когда-нибудь танцевали? Я имею в виду, вы знаете, профессионально».

«Вот и все», — подумала Джессика. "Да, конечно."

Парень щелкнул пальцами. «Я знал это», сказал он. «Я никогда не забываю красивое лицо. Или отличное тело. Где ты танцевал?»

«Ну, я проработал в Большом театре пару лет. Но дорога на работу убивала меня».

Парень наклонил голову на десять градусов, думая – или что-то еще, что он делал вместо мыслей, – что Большой театр мог быть стриптиз-клубом в Ньюарке. «Я не знаком с этим местом».

«Я ошеломлен».

«Это было полностью обнаженное?»

"Нет. Они заставляют тебя одеваться как лебедь».

«Вау», сказал он. «Звучит горячо».

«О, это так».

"Как тебя зовут?"

«Айседора».

«Я Честер. Мои друзья зовут меня Чет».

— Что ж, Честер, было здорово с тобой поболтать.

"Ты уходишь?" Он сделал небольшое движение к ней. Паучий. Как будто он думал о том, чтобы оставить ее на табурете.

«Да, к сожалению. Долг зовет." Она положила свой значок на стойку. Лицо Чета побледнело. Это было все равно, что показать крест вампиру. Он отступил.

Бирн вернулся из мужского туалета, пристально глядя на Чета.

"Привет как дела'?" — спросил Чет.

«Лучше никогда», — сказал Бирн. Джессике: «Готова?»

"Давай сделаем это."

— Увидимся, — сказал ей Чет. Сейчас круто, почему-то.

— Я буду считать минуты.

НА ВТОРОМ этаже два детектива во главе с парой массивных телохранителей прошли лабиринт коридоров, и путь закончился у усиленной стальной двери, над которой, заключённой в толстый защитный пластик, находилась камера видеонаблюдения. На стене рядом с дверью без фурнитуры красовалась пара электронных замков. Thug One говорил в портативное радио. Мгновение спустя дверь медленно открылась. Бандит Два вытащил его широко. Вошли Бирн и Джессика.

Большая комната была скудно освещена непрямыми светильниками, темно-оранжевыми бра и канистрами с точечными светильниками, утопленными в потолок. Настоящая лампа Тиффани украшала огромный дубовый стол, за которым сидел человек, который, по описанию Бирна, мог быть только Каллумом Блэкберном.

Лицо мужчины просветлело, когда он увидел Бирна. «Я не верю в это», сказал он. Он встал, выставил перед собой обе руки, как наручники. Бирн рассмеялся. Мужчины обнялись, похлопали друг друга по спине. Каллум сделал полшага назад и еще раз осмотрел Бирна, положив руки на бедра. «Ты хорошо выглядишь».

"Ты тоже."

«Я не могу жаловаться», — сказал он. «Мне было жаль слышать о ваших проблемах». Его акцент был широким шотландским, смягченным годами, проведенными в восточной Пенсильвании.

«Спасибо», — сказал Бирн.

Каллуму Блэкберну было шестьдесят лет. У него были точеные черты лица, темные живые глаза, серебристая бородка, волосы цвета соли и перца, зачесанные назад. На нем был хорошо сшитый темно-серый костюм, белая рубашка, открытый воротник и маленькая серьга-кольцо.

«Это мой партнер, детектив Бальзано», — сказал Бирн.

Каллум выпрямился, полностью повернулся к Джессике и опустил подбородок в знак приветствия. Джессика понятия не имела, что делать. Она должна была сделать реверанс? Она протянула руку. "Рад встрече."

Каллум взял ее за руку и улыбнулся. Для преступника в белых воротничках он был довольно очарователен. Бирн рассказал ей о Каллуме Блэкберне. Его претензией было мошенничество с кредитными картами.

«Я с удовольствием», — сказал Каллум. «Если бы я знал, что детективы в наши дни такие красивые, я бы никогда не отказался от своей преступной жизни».

«А ты?» — спросил Бирн.

«Я всего лишь скромный бизнесмен из Глазго», — сказал он с проблеском улыбки. – К тому же, скоро стану старым отцом.

Одним из первых уроков, которые Джессика усвоила на улице, было то, что в разговорах с преступниками всегда есть подтекст, почти наверняка искажение истины. Я никогда с ним не встречался, что в целом означало: мы выросли вместе. Обычно меня там не было . Это произошло у меня дома. «Я невиновен» почти всегда означало, что я это сделал. Когда Джессика впервые присоединилась к полиции, она почувствовала, что ей нужен криминально-английский словарь. Теперь, спустя почти десять лет, она, вероятно, могла бы преподавать криминальный язык.

Бирн и Каллум, похоже, ушли далеко назад, а это означало, что разговор, вероятно, будет немного ближе к истине. Когда кто-то надевает на тебя наручники и смотрит, как ты входишь в тюремную камеру, играть крутого парня становится сложнее.

Тем не менее, они были здесь, чтобы получить информацию от Каллума Блэкберна. А пока им пришлось играть в его игру. Маленький разговор перед большим разговором.

— Как твоя милая жена? — спросил Каллум.

«Все еще милая, — сказал Бирн, — но уже не моя жена».

«Это такие печальные новости», — сказал Каллум, выглядя искренне удивленным и разочарованным. "Что ты сделал?"

Бирн откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Оборонительный. — С чего ты взял, что я все облажался?

Каллум приподнял одну бровь.

— Хорошо, — сказал Бирн. "Ты прав. Это была работа».

Каллум кивнул, возможно, признавая, что он сам – и люди его криминального толка – были частью «работы» и, следовательно, частично ответственны. «У нас в Шотландии есть поговорка. «Клиппетные овцы снова вырастут». »

Бирн посмотрел на Джессику и снова на Каллума. Мужчина только что назвал его овцой? — Более правдивые слова, а? — сказал Бирн, надеясь двигаться дальше.

Каллум улыбнулся, подмигнул Джессике и сплел пальцы. — Итак, — сказал он. «Чему я обязан этим визитом?»

«Женщина по имени Кристина Якос была найдена вчера убитой», — сказал Бирн. — Ты знал ее?

Лицо Каллума Блэкберна было непроницаемым. «Извините, еще раз как ее зовут?»

«Кристина Якос».

Бирн положил фотографию Кристины на стол. Оба детектива наблюдали за Каллумом, пока он смотрел на него. Он знал, что за ним следят, и ничего не выдал.

— Ты узнаешь ее? — спросил Бирн.

«Да».

"Как же так?" — спросил Бирн.

«Недавно она пришла ко мне на работу», — сказал Каллум.

— Ты нанял ее?

«Мой сын Алекс занимается наймом сотрудников».

«Она работала секретарем?» — спросила Джессика.

— Я позволю Алексу объяснить. Каллум отошел, достал сотовый телефон, позвонил и отключился. Он снова повернулся к детективам. — Он скоро будет здесь.

Джессика оглядела офис. Он был хорошо обставлен, хотя и несколько безвкусно: обои из искусственной замши, пейзажи и сцены охоты в золотых филигранных рамах с изображением пейзажей и сцен охоты, фонтан в углу, похожий на тройку золотых лебедей. «Поговори о своей иронии», — подумала она.

Стена слева от стола Каллума была самой впечатляющей. На нем было десять плоских мониторов, подключенных к камерам видеонаблюдения, которые показывали под разными углами бары, сцены, входную дверь, парковку, кассу. На шести экранах танцевали девушки в разной степени раздетости.

Пока они ждали, Бирн стоял перед дисплеем, как вкопанный. Джессике было интересно, осознает ли он, что его рот открыт.

Джессика подошла к мониторам. Шесть пар грудей покачивались, некоторые больше, чем другие. Джессика их пересчитала. «Фейк, фейк, настоящий, фейк, настоящий, фейк».

Бирн был в ужасе. Он был похож на пятилетнего мальчика, который только что узнал суровую правду о Пасхальном кролике. Он указал на последний монитор, на котором была изображена танцовщица, невероятно длинноногая брюнетка. «Это подделка?»

«Это подделка».

Пока Бирн таращил глаза, Джессика просматривала книги на полках, в основном шотландских писателей — Роберта Бернса, Вальтера Скотта, Дж. М. Барри. Затем она заметила единственный широкоэкранный монитор, встроенный в стену за столом Каллума. На нем была своего рода заставка: маленькая золотая коробочка, которая постоянно открывалась, показывая радугу.

"Что это?" — спросила Джессика Каллума.

«Это замкнутая связь с необычным клубом», — сказал Каллум. «Он находится на третьем этаже. Это называется «Зал Пандоры».

«Как необычно?»

— Алекс объяснит.

— Что там происходит? — спросил Бирн.

Каллум улыбнулся. «Pandora Lounge — особое место для особенных девушек».

OceanofPDF.com

26

На этот раз Тара Линн Грин успела вовремя. Она рисковала получить штраф за превышение скорости — еще один, и ее права наверняка лишатся — и она припарковалась на дорогой стоянке неподалеку от театра на Уолнат-стрит. Это были две вещи, которые она не могла себе позволить.

С другой стороны, это был кастинг на «Карусель» , а режиссером был Марк Бальфур. Желанная роль досталась Джули Джордан. Ширли Джонс сыграла эту роль в фильме 1956 года и превратила эту роль в карьеру на всю жизнь.

Тара только что завершила успешный показ «Девяти» в Центральном театре в Норристауне. Местный рецензент назвал ее «привлекательной». Для Тары «принести» было почти так же хорошо, как и предполагалось. Она поймала свое отражение в окне вестибюля театра. В свои двадцать семь лет она не была новичком и едва ли была инженю. Ладно, двадцать восемь, подумала она. Но кто считает?

Она прошла два квартала обратно до крытой парковки. Ледяной ветер свистел над Уолнатом. Тара завернула за угол, взглянула на вывеску на маленьком киоске и подсчитала стоимость парковки. Она задолжала шестнадцать долларов. Шестнадцать чертовых долларов. В бумажнике у нее была одна двадцатка.

Ах хорошо. Сегодня вечером это снова было похоже на лапшу рамэн. Тара спустилась по ступенькам в подвал, села в машину и подождала, пока она прогреется. Пока она ждала, она включила компакт-диск — Кей Старр поет «C'est Magnifique».

Когда машина наконец прогрелась, она включила заднюю передачу и дала задний ход, в ее голове царил беспорядок надежд, волнений перед премьерой, звездных отзывов, бурных аплодисментов.

Затем она почувствовала удар.

Боже мой, подумала она. Она что-то наехала? Она поставила машину на стоянку, нажала на ручной тормоз и вышла. Она подошла к машине и заглянула под нее. Ничего. Она не наехала ни на что и ни на кого. Слава Богу.

Потом Тара увидела это: у нее есть квартира. Ко всему прочему, у нее была квартира. И у нее было меньше двадцати минут, чтобы добраться до работы. Как и любая другая актриса в Филадельфии, а возможно и во всем мире, Тара работала официанткой.

Она оглядела парковку. Никто. Машин тридцать или около того, несколько фургонов. Нет людей. Дерьмо.

Она пыталась бороться с гневом и слезами. Она даже не знала, есть ли в багажнике запасное колесо. Это была компактная машина двухлетней давности, и ей никогда раньше не приходилось менять в ней ни одну шину.

«У вас проблемы?»

Тара обернулась, немного испуганная. В нескольких шагах от ее машины из белого фургона выходил мужчина. Он нес букет цветов.

«Привет», сказала она.

"Привет." Он указал на ее шину. «Выглядит не слишком хорошо».

«Он плоский только снизу», — сказала она. «Ха-ха».

«Я действительно хорош в этих вещах», — сказал он. «Я был бы рад помочь».

Она посмотрела на свое отражение в окне машины. На ней было белое шерстяное пальто. Ее лучшее. Она могла только представить себе жир на передней части. И счет за химчистку. Больше затрат. Конечно, у нее уже давно истек срок членских взносов в ААА. Она ни разу не воспользовалась им, когда платила за него. И сейчас, конечно, ей это было нужно.

«Я не могла просить тебя об этом», — сказала она.

«Это не имеет большого значения», сказал он. «Вы не совсем одеты для ремонта автомобилей».

Тара увидела, как он украдкой взглянул на часы. Если она собиралась привлечь его к выполнению этой задачи, то лучше сделать это как можно скорее. — Уверен, что это не составит большого труда? она спросила.

"Не беда, вообще." Он поднял букет. — Мне нужно доставить это к четырем часам, и тогда я закончу на сегодня. У меня много времени».

Она оглядела парковку. Там было почти пусто. Как бы она ни ненавидела изображать беспомощную женщину (в конце концов, она знала, как поменять колесо), ей не помешала бы помощь.

«Тебе придется позволить мне заплатить тебе за это», — сказала она.

Он поднял руку. «Я бы и слышать об этом не хотел. Кроме того, сейчас Рождество.

И это хорошо, подумала она. После того, как она заплатит за парковку, у нее останется в общей сложности четыре доллара и семнадцать центов. «Это очень мило с твоей стороны».

«Открой багажник», — сказал он. — Я закончу через минуту.

Тара потянулась к окну и щелкнула рычагом багажника. Она подошла к задней части машины. Мужчина схватил домкрат и вытащил его. Он огляделся, ища, куда бы поставить цветы. Это был огромный букет гладиолусов, завернутый в яркую белую бумагу.

«Как ты думаешь, сможешь ли ты положить это обратно в мой фургон?» он спросил. «Мой босс убьет меня , если я их испачкаю».

«Конечно», — сказала она. Она взяла у него цветы и повернулась к фургону.

— …ураган, — сказал он.

Она обернулась. "Мне жаль?"

«Можно просто положить их сзади».

«Ох», сказала она. "Хорошо."

Тара подошла к фургону, думая, что именно такие вещи – небольшие проявления доброты со стороны совершенно незнакомых людей – практически восстанавливают ее веру в людей. Филадельфия может быть суровым городом, но иногда об этом не знаешь. Она открыла заднюю дверь фургона. Она ожидала увидеть коробки, бумагу, зелень, флористическую пену, ленты, может быть, кучу маленьких открыток и конвертов. Вместо этого она увидела… ничего. Внутри фургон был безупречен. За исключением коврика для упражнений на полу. И моток сине-белой веревки.

Прежде чем она успела положить цветы, она почувствовала чье-то присутствие. Близкое присутствие. Слишком близко. Она почувствовала запах жидкости для полоскания рта с корицей; увидел тень всего в нескольких дюймах от себя.

Когда Тара повернулась к тени, мужчина взмахнул рукояткой домкрата у нее на затылке. Это произошло с глухим стуком. У нее затряслась голова. За ее глазами появились черные круги, окруженные сверхновой ярко-оранжевого огня. Он снова опустил стальной стержень, но не настолько сильно, чтобы сбить ее с ног, а просто чтобы оглушить. Ее ноги подкосились, и Тара рухнула в сильные руки.

Следующее, что она осознала, — это лежание на спине, на коврике для упражнений. Она была теплой. Пахло растворителем для краски. Она услышала, как хлопнули двери, услышала, как завелся двигатель.

Когда она снова открыла глаза, сквозь лобовое стекло падал серый дневной свет. Они были в движении.

Когда она попыталась сесть, он протянул руку с белой тканью в руке. Он приложил его к ее лицу. Запах лекарства был сильным. Вскоре она уплыла в луче ослепительного света. Но прямо перед тем, как мир исчез, Тара Линн Грин – очаровательная Тара Линн Грин – внезапно поняла, что сказал этот мужчина в гараже:

Ты мой соловей .

OceanofPDF.com

27

Аласдер Блэкберн был более высокой версией своего отца, около тридцати, широкоплечий, спортивный. Он был одет небрежно, волосы у него были немного длинные. Он говорил с легким акцентом. Они встретились в офисе Каллума.

«Мне жаль, что заставил вас ждать», — сказал он. «У меня было поручение». Он пожал руки Джессике и Бирну. «Пожалуйста, зовите меня Алекс».

Бирн объяснил, почему они здесь. Он показал мужчине фотографию Кристины. Алекс подтвердил, что Кристина Якос работала в Stiletto.

«Какова ваша здесь позиция?» — спросил Бирн.

«Я генеральный менеджер», — сказал Алекс.

«И вы берете на работу большую часть персонала?»

«Я делаю все это — артистов, официантов, кухонного персонала, охраны, уборщиков, парковщиков».

Джессика задавалась вопросом, что заставило его нанять ее друга Чета внизу.

«Как долго Кристина Якос работала здесь?» — спросил Бирн.

Алекс на мгновение задумался. — Возможно, недели три или около того.

"В каком объеме?"

Алекс взглянул на отца. Краем глаза Джессика увидела малейший кивок головы Каллума. Алекс мог бы заняться наймом, но Каллум дергал за ниточки.

«Она была артисткой», — сказал Алекс. На мгновение его глаза засияли. Джессика задавалась вопросом, вышли ли его отношения с Кристиной Якос за рамки профессиональных.

"Танцор?" — спросил Бирн.

"Да и нет."

Бирн какое-то время смотрел на Алекса, ожидая разъяснений. Ничего не было предложено. Он нажал сильнее. — А что именно будет « нет »?

Алекс сидел на краю массивного стола своего отца. «Она была танцовщицей, но не такой, как другие девушки». Он пренебрежительно махнул рукой в сторону мониторов.

"Что ты имеешь в виду?"

— Я покажу тебе, — сказал Алекс. «Поднимемся на третий этаж. В гостиную Пандора.

— Что на третьем этаже? — спросил Бирн. «Танцы на коленях?»

Алекс улыбнулся. «Нет», — сказал он. «Это другое».

"Другой?"

— Да, — сказал он, пересекая комнату и открывая им дверь. «Молодые девушки, работающие в Pandora Lounge, — артисты перформансов».

ЗАЛ «ПАНДОРА» на третьем этаже «Стилетто» представлял собой ряд из восьми комнат, разделенных длинным, тускло освещенным коридором. На стенах хрустальные бра, вельветовые обои с геральдическими лилиями. Ковровое покрытие было темно-синего ворсистого цвета. В конце стоял стол и зеркало с золотыми прожилками. На каждой двери был потускневший медный номер.

«Это частный этаж», — сказал Алекс. «Частные танцоры. Очень эксклюзивный. Сейчас темно, потому что он откроется только в полночь».

«Здесь работала Кристина Якос?» — спросил Бирн.

"Да."

«Ее сестра сказала, что она работала секретарем».

«Некоторые молодые девушки неохотно признаются, что они танцовщицы экзотических танцев», — сказал Алекс. «Мы помещаем в формы все, что они захотят».

Когда они шли по коридору, Алекс открыл двери. Каждый номер был посвящен отдельной теме. У одного был мотив Дикого Запада, опилки на деревянном полу и медная плевательница. Один из них был точной копией закусочной 1950-х годов. Еще один был посвящен теме «Звездных войн» . Это было похоже на прогулку в том старом фильме «Мир Дикого Запада», подумала Джессика, об экзотическом курорте, в котором Юл Бриннер играл робота-стрелка, который вышел из строя. При более внимательном рассмотрении при более ярком освещении выяснилось, что эти комнаты были немного обшарпанными и что иллюзия различных исторических мест была всего лишь иллюзией.

В каждой комнате было единственное удобное кресло и слегка приподнятая сцена. Не было окон. Потолки были украшены сложной сетью трекового освещения.

«Значит, мужчины платят большую цену, чтобы получить частное представление в этих залах?» — спросил Бирн.

«Иногда женщины, но не часто», — ответил Алекс.

— Могу я спросить, сколько?

«Это варьируется от девушки к девушке», — сказал он. «Но в среднем это около двухсот долларов. Плюс чаевые.

"Как долго?"

Алекс улыбнулся, возможно, предвкушая следующий вопрос. «Сорок пять минут».

— И танцы — это все, что происходит в этих комнатах?

«Да, детектив. Это не бордель.

«Кристина Якос никогда не работала на сцене внизу?» — спросил Бирн.

— Нет, — сказал Алекс. «Она работала исключительно здесь. Она начала работать всего несколько недель назад, но была очень хороша и очень популярна».

Джессике стало ясно, как Кристина собирается платить половину арендной платы за дорогой городской дом на Северном Лоуренсе.

«Как отбираются девушки?» — спросил Бирн.

Алекс пошел по коридору. В конце стоял стол с хрустальной вазой, полной свежих гладиолусов. Алекс полез в ящик стола и достал портфель из кожзаменителя. Он открыл книгу на странице с четырьмя фотографиями Кристины. Одной из них была Кристина в костюме танцевального зала Дикого Запада; на одном она была в тоге.

Джессика предъявила фотографию платья, в котором Кристина была после смерти. «Она когда-нибудь носила такое платье?»

Алекс посмотрел на фотографию. «Нет», — сказал он. «Это не одна из наших тем».

«Как сюда попадают ваши клиенты?» — спросила Джессика.

«В задней части здания есть немаркированный вход. Клиенты входят, платят, а затем их провожает хозяйка».

«У вас есть список клиентов Кристины?» — спросил Бирн.

«Боюсь, что нет. Это не то, что мужчины обычно указывают на своих картах Visa. Как вы можете себе представить и понять, это бизнес за наличные».

«Есть ли кто-нибудь, кто мог бы заплатить больше одного раза, чтобы увидеть ее танец? Кто-то, кто мог быть одержим ею?

«Этого я не знаю. Но я спрошу у других девушек.

Прежде чем спуститься вниз, Джессика открыла дверь в последнюю комнату слева. Внутри была копия тропического рая с песком, шезлонгами и пластиковыми пальмами.

Под той Филадельфией, которую, как ей казалось, она знала, находилась целая Филадельфия.

ОНИ ШЛИ К своей машине на Саранчовой улице. Падал легкий снег.

«Вы были правы», сказал Бирн.

Джессика остановилась. Бирн остановился рядом с ней. Джессика приложила руку к уху. «Извините, я не совсем это расслышала», — сказала она. — Не могли бы вы повторить это для меня, пожалуйста?

Бирн улыбнулся. "Ты был прав. У Кристины Якос была тайная жизнь».

Они продолжили идти по улице. «Как вы думаете, она могла подобрать жениха, отказаться от его ухаживаний, и он набросился на нее?» — спросила Джессика.

«Это, конечно, возможно. Но это определенно кажется чертовски экстремальной реакцией».

«Есть довольно экстремальные люди». Джессика подумала о Кристине или о любой танцовщице, стоящей на сцене, а кто-то сидел в темноте, наблюдая и планируя смерть девушки.

— Верно, — сказал Бирн. «И любой, кто заплатил бы двести долларов за приватный танец в салуне Дикого Запада, вероятно, изначально живет в сказочном мире».

«Плюс чаевые».

«Плюс чаевые».

«Тебе не приходило в голову, что Алекс мог быть влюблен в Кристину?»

«О да», сказал Бирн. «Он как бы затуманился, когда говорил о ней».

«Может быть, тебе стоит взять интервью у некоторых других девушек на Стилетто», — сказала Джессика, крепко прижав язык к щеке. «Посмотрите, есть ли у них что добавить».

«Это грязная работа», сказал Бирн. «То, что я делаю для отдела».

Они сели в машину, пристегнулись. Зазвонил мобильный телефон Бирна. Он ответил, послушал. Не говоря ни слова, он отключился. Он повернул голову и некоторое время смотрел в окно со стороны водителя.

"Что это такое?" — спросила Джессика.

Бирн помолчал еще несколько мгновений, как будто не слышал ее. Затем: «Это был Джон».

Бирн имел в виду Джона Шепарда, коллегу-детектива из отдела убийств. Бирн завел машину, включил синюю лампочку на приборной панели, нажал на газ и с ревом вылетел в пробку. Он молчал.

«Кевин».

Бирн ударил кулаком по приборной панели. Дважды. Затем он глубоко вздохнул, выдохнул, повернулся к ней и сказал последнее, что она ожидала услышать: «Уолт Бригам мертв».

OceanofPDF.com

28

Когда Джессика и Бирн прибыли на место происшествия на Линкольн-Драйв — части Фэрмаунт-парка недалеко от Виссахикон-Крик — там уже находились два фургона CSU, три секторных автомобиля и пять детективов. Всю дорогу была записана пленка с места преступления. Движение транспорта было перенаправлено на две полосы с медленным движением.

Для полиции этот сайт был обвинен в гневе, решимости и особой ярости. Это был один из их собственных.

Вид тела был более чем отвратительным.

Уолт Бригам лежал на земле перед своей машиной, на обочине дороги. Он лежал на спине, руки его были раскинуты в стороны, ладони обращены вверх в мольбе. Он был сожжен заживо. Запах сожженной плоти, хрустящей кожи и поджаренных костей наполнил воздух. Его труп представлял собой почерневшую оболочку. Его золотой значок детектива был изящно помещен на лоб.

Джессика чуть не задохнулась. Ей пришлось отвернуться от ужасающего зрелища. Она вспомнила прошлую ночь, то, как выглядел Уолт. До этого она встречалась с ним всего один раз, но у него была звездная репутация в отделе и множество друзей.

Теперь он был мертв.

Детективы Никки Мэлоун и Эрик Чавес будут работать над этим делом.

Никки Мэлоун, тридцать один год, была одним из новых детективов в отделе по расследованию убийств, единственной женщиной, помимо Джессики. Никки провела четыре года в наркоторговле. При росте чуть меньше пяти четырех дюймов и весе 110 фунтов — блондинка, голубоглазая и к тому же светловолосая — ей нужно было многое доказывать, помимо всех гендерных проблем. Никки и Джессика поработали над деталью годом ранее и сразу же сблизились. Они даже несколько раз тренировались вместе. Никки занималась тхэквондо.

Эрик Чавес был детективом-ветераном и визитной карточкой подразделения. Чавес ни разу не прошел мимо зеркала, не посмотрев в него. Его ящики с папками были забиты журналами GQ, Esquire и Vitals . Модная тенденция не возникла без его ведома, но именно такое внимание к деталям сделало его хорошим исследователем.

Роль Бирна будет заключаться в роли свидетеля — он был одним из последних, кто разговаривал с Уолтом Бригамом на «Поминках по Финнигану», — хотя никто не ожидал, что он будет сидеть в стороне во время расследования. Каждый раз, когда убивали полицейского, в деле участвовало около 6500 мужчин и женщин.

Каждый полицейский в Филадельфии.

МАРДЖОРИ БРИГЕМ БЫЛА худощавой женщиной лет под пятьдесят. У нее были маленькие, четкие черты лица, коротко подстриженные серебристые волосы и чистые руки женщины из среднего класса, которая никогда не делегировала ни одной домашней работы. На ней были светло-коричневые брюки и шоколадный вязаный свитер, на левой руке у нее был простой золотой браслет.

Ее гостиная была оформлена в раннеамериканском стиле, с обоями веселого бежевого цвета. Перед окном, выходящим на улицу, стоял кленовый стол, на котором стоял целый ряд полезных комнатных растений. В углу столовой стояла алюминиевая рождественская елка с белыми огнями и красными украшениями.

Когда прибыли Бирн и Джессика, Марджори сидела в кресле с откидной спинкой напротив телевизора. В руке у нее была черная тефлоновая лопаточка. Она держала его, как увядший цветок. В этот день впервые за десятилетия готовить было не для кого. Казалось, она не могла отложить посуду. Если положить его, это означало, что Уолт не вернется. Если бы вы были замужем за полицейским, вы боялись бы каждый день. Вы боялись телефона, стука в дверь, звука подъезжающей к вашему дому машины. Вы боялись каждый раз, когда по телевидению показывали «специальный репортаж». Но однажды случилось немыслимое, и бояться было уже нечего. Ты вдруг осознал, что все это время, все эти годы страх был твоим другом. Страх означал, что жизнь есть. Страх был надеждой.

Кевина Бирна там не было в официальном качестве. Он был там как друг, брат-офицер. И все же нельзя было не задавать вопросы. Он сел на подлокотник дивана и взял одну руку Марджори в свою.

— Вы готовы задать несколько вопросов? — спросил Бирн как можно мягче и ласковее.

Марджори кивнула.

«У Уолта были долги? С кем-нибудь у него могли быть проблемы?

Марджори задумалась на несколько секунд. «Нет», сказала она. "Ничего подобного."

«Он когда-нибудь упоминал о каких-то конкретных угрозах? Кто-нибудь, кто мог иметь против него вендетту?

Марджори покачала головой. Бирну пришлось попробовать провести расследование в этом направлении, хотя маловероятно, чтобы Уолт Бригам поделился чем-то подобным со своей женой. На мгновение голос Мэтью Кларка эхом прозвучал в сознании Бирна.

Это еще не конец.

«Это ваш случай?» — спросила Марджори.

— Нет, — сказал Бирн. «Детективы Мэлоун и детектив Чавес ведут расследование. Они придут сегодня чуть позже.

"Они хорошие?"

« Очень хорошо», — ответил Бирн. «Теперь вы знаете, что они захотят просмотреть некоторые вещи Уолта. Вас это устраивает?

Марджори Бригам просто онемела, кивнула.

«Теперь запомни, если возникнут какие-то проблемы или вопросы, или если ты просто захочешь поговорить, сначала позвони мне, хорошо? В любой момент. День или ночь. Я сейчас приду.

«Спасибо, Кевин».

Бирн встал, застегнул пальто. Марджори встала. Наконец она отложила лопатку, затем обняла стоящего перед ней здоровяка, уткнувшись лицом в его широкую грудь.

ИСТОРИЯ БЫЛА уже по всему городу, области. Службы новостей открывали магазин на Линкольн-драйв. У них была потенциально сенсационная история. Пятьдесят или шестьдесят полицейских собираются в таверне, один из них уходит и убит на отдаленном участке Линкольн-Драйв. Что он там делал? Наркотики? Секс? Расплата? Для полицейского управления, которое постоянно находилось под пристальным вниманием всех групп по защите гражданских прав, всех наблюдательных советов, всех комитетов гражданских действий, не говоря уже о местных, а часто и национальных СМИ, это выглядело не очень хорошо. Давление со стороны больших боссов, требующих решить эту проблему и решить ее быстро, уже было огромным и росло с каждым часом.

OceanofPDF.com

29

«Во сколько Уолт вышел из бара?» – спросила Никки. Они собрались вокруг стола для заданий в отделе по расследованию убийств: Никки Мэлоун, Эрик Чавес, Кевин Бирн, Джессика Бальзано и Айк Бьюкенен.

«Не уверен», — сказал Бирн. «Может быть, два».

«Я уже поговорил с дюжиной детективов. Кажется, никто не видел, как он уходил. Это была его вечеринка. Тебе это действительно кажется правильным ?» – спросила Никки.

Это не так. Но Бирн пожал плечами. "Что есть, то есть. Мы все были очень загружены. Особенно Уолт.

— Хорошо, — сказала Никки. Она перелистнула несколько страниц своего блокнота. «Уолт Бригам появляется в ресторане «Поминки по Финнигану» вчера вечером около 8 часов вечера и выпивает половину верхней полки. Вы знали его как любителя выпить?

«Он был полицейским по расследованию убийств. И это была его пенсионная вечеринка».

— Дело принято, — сказала Никки. — Вы видели, чтобы он с кем-нибудь спорил?

— Нет, — сказал Бирн.

«Вы видели, как он ушел на какое-то время, вернулся?»

«Я этого не делал», — ответил Бирн.

— Вы видели, чтобы он звонил по телефону?

"Нет."

«Вы узнали большинство людей на вечеринке?» – спросила Никки.

«Почти все», — сказал Бирн. «Я придумал много таких парней».

— Есть какие-нибудь давние распри, что-нибудь, восходящее к прошлому?

— Ничего, о чем я знаю.

— Итак, вы разговаривали с жертвой в баре около половины третьего и после этого не видели его?

Бирн покачал головой. Он думал о том, сколько раз он делал именно то, что делала Никки Мэлоун, сколько раз он использовал слово «жертва» вместо имени человека. Он никогда толком не понимал, как это звучит. До настоящего времени. — Нет, — сказал Бирн, внезапно почувствовав себя совершенно бесполезным. Для него это был новый опыт – быть свидетелем – и он ему не очень нравился. Ему это совсем не понравилось.

— Есть что добавить, Джесс? – спросила Никки.

— Не совсем, — сказала Джессика. «Я ушел оттуда около полуночи».

— Где ты припарковался?

«На Третьем».

— Рядом со стоянкой?

Джессика покачала головой. «Ближе к Грин-стрит».

— Вы видели, чтобы кто-нибудь слонялся на стоянке позади «Финнигана»?

"Нет."

«Кто-нибудь шел по улице, когда вы уходили?»

"Никто."

Опрос проводился в радиусе двух кварталов. Никто не видел, чтобы Уолт Бригам выходил из бара, шел по Третьей улице, входил на стоянку или уезжал.

ДЖЕССИКА И БИРН рано поужинали в ресторане «Стандард Тэп» на улице «Секунд и Поплар». Они ели в ошеломленном молчании, услышав известие об убийстве Уолта Бригама. Поступило первое сообщение. Бригам получил тупую травму затылка, затем его облили бензином и подожгли. В лесу недалеко от места преступления нашли канистру с бензином, обычную двухгаллонную пластиковую модель, есть везде, без отпечатков. Медэкспертиза проконсультируется с судебным одонтологом, проведет стоматологическую идентификацию тела, но ни у кого не останется сомнений, что обгоревший труп принадлежал Уолтеру Бригаму.

— Итак, что будет в канун Рождества? — наконец спросил Бирн, пытаясь поднять настроение.

«Мой отец приедет», сказала Джессика. «Будут только он, я, Винсент и Софи. На Рождество мы собираемся в дом моей тети. Так было всегда. А ты?"

— Я собираюсь остановиться у отца, помочь ему начать собирать вещи.

— Как поживает твой отец? Джессика хотела спросить. Когда в Бирн стреляли и она лежала в искусственной коме, она посещала больницу каждый день в течение нескольких недель. Иногда ей удавалось прийти далеко за полночь, но, как правило, когда полицейский получал травму при исполнении служебных обязанностей, официальных часов для посещений не было. Независимо от времени, Падрейг Бирн был там. Он был эмоционально не в состоянии сидеть в отделении интенсивной терапии со своим сыном, поэтому для него поставили стул в коридоре, где он дежурил — рядом с ним был плед-термос, с газетой в руке — круглосуточно. Джессика никогда не разговаривала с этим мужчиной подробно, но ритуал, когда она выходила за угол и видела, как он сидит там с четками и кивает доброе утро, добрый день или добрый вечер, был постоянным, которого она с нетерпением ждала во время эти шаткие недели стали основой, на которой она построила фундамент своих надежд.

«Он хорош», сказал Бирн. «Я же говорил тебе, что он переезжает на северо-восток, верно?»

«Да», сказала Джессика. «Не могу поверить, что он покидает Южную Филадельфию».

«Он тоже не может. Позже вечером я ужинаю с Коллин. Виктория собиралась присоединиться к нам, но она все еще в Мидвилле. Ее мать нездорова.

«Знаешь, ты и Коллин можем прийти после ужина», — сказала Джессика. «Я готовлю чертовски тирамису. Свежий маскарпоне от ДиБруно. Поверьте мне, известно, что взрослые мужчины безудержно плачут. Плюс мой дядя Витторио всегда присылает ящик своего домашнего вина ди тавола. Мы слушаем рождественский альбом Бинга Кросби. Это дикое время».

«Спасибо», сказал Бирн. «Дай мне посмотреть, что случилось».

Кевин Бирн был столь же любезен, принимая приглашения, как и уклоняясь от них. Джессика решила не давить. Они снова замолчали, поскольку их мысли, как и мысли всех остальных в PPD в этот день, были обращены к Уолту Бригаму.

«Тридцать восемь лет на работе», — сказал Бирн. «Уолт упрятал много людей».

— Думаешь, это был тот, кого он подослал? — спросила Джессика.

— Вот с этого я бы и начал.

«Когда вы разговаривали с ним перед отъездом, дал ли он вам какие-либо указания на то, что что-то не так?»

"Нисколько. Я имею в виду, у меня такое ощущение, что он был немного расстроен из-за выхода на пенсию. Но он казался оптимистичным по поводу того факта, что собирается получить лицензию».

"Лицензия?"

«Лицензия PI», — сказал Бирн. «Он сказал, что собирается заняться делом дочери Ричи ДиЧилло».

«Дочь Ричи ДиЧилло? Я не знаю, что вы имеете в виду».

Бирн кратко рассказал Джессике об убийстве Аннемари ДиЧилло в 1995 году. Эта история вызвала у Джессики озноб. Она понятия не имела.

Пока они ехали через город, Джессика думала о том, какой маленькой выглядела Марджори Бригам в объятиях Бирна. Она задавалась вопросом, сколько раз Кевин Бирн оказывался в таком положении. Он был чертовски пугающим, если ты был не на той стороне. Но когда он вовлек тебя в свою орбиту, когда он посмотрел на тебя своими глубокими изумрудными глазами, он заставил тебя почувствовать, что ты единственный человек в мире, и что твои проблемы только что стали его проблемами.

Суровая реальность заключалась в том, что работа продолжалась.

Нужно было подумать о мертвой женщине по имени Кристина Якос.

OceanofPDF.com

30

Луна стоит обнаженная в лунном свете. Поздно. Это его любимое время.

Когда ему было семь лет, и его дедушка впервые заболел, он думал, что никогда больше не увидит этого человека. Он плакал несколько дней, пока бабушка не смягчилась и не отвезла его в больницу навестить. В ту долгую и запутанную ночь Мун украл стеклянный флакон с кровью своего деда. Он плотно запечатал его и спрятал в подвале своего дома.

В день его восьмого дня рождения умер его дедушка. Это было худшее, что с ним когда-либо случалось. Дедушка многому научил его, читая ему по вечерам, рассказывая истории об людоедах, феях и королях. Мун помнит долгие летние дни, когда приезжали сюда всей семьей. Настоящие семьи. Играла музыка, и дети смеялись.

Потом дети перестали приходить.

После этого его бабушка жила молча, пока не отвела Муна в лес, где он смотрел, как играют девочки. Своими длинными шеями и гладкой белой кожей они напоминали лебедей из сказки. В тот день была страшная буря, гром и молнии грохотали над лесом, наполняя мир. Мун пыталась защитить лебедей. Он построил им гнездо.

Когда его бабушка узнала о том, что он сделал в лесу, она отвела его в темное и пугающее место, место, где жили такие же дети, как и он сам.

Луна много лет смотрела в окно. Луна приходила к нему каждую ночь, рассказывая о своих путешествиях. Мун узнал о Париже, Мюнхене и Упсале. Он узнал о Потопе и Улице Гробниц.

Когда бабушка заболела, его отпустили домой. Он вернулся в тихое и пустое место. Место призраков.

Его бабушки сейчас нет. Скоро король все снесет.

Луна производит свое семя в мягком голубом свете луны. Он думает о своем соловье. Она сидит в эллинге и ждет, ее голос на данный момент затих. Он смешивает свое семя с единственной каплей крови. Он расставляет свои кисти.

Позже он наденет свой наряд, отрежет веревку и отправится к эллингу.

Он покажет соловью свой мир.

OceanofPDF.com

31

Бирн сидел в своей машине на Одиннадцатой улице, недалеко от Уолната. Он собирался приехать пораньше, но сюда его привезла машина.

Он был беспокойным и знал почему.

Все, о чем он мог думать, это Уолт Бригам. Он думал о лице Бригама, когда тот рассказывал о деле Аннемари ДиЧилло. Там была настоящая страсть.

Сосновая хвоя. Дым.

Бирн вышел из машины. Он собирался ненадолго зайти в «Мориарти». На полпути к двери он передумал. Он вернулся к своей машине в каком-то состоянии фуги. Он всегда был человеком мгновенных решений и молниеносной реакции, но теперь он, казалось, ходил кругами. Возможно, убийство Уолта Бригама задело его больше, чем он предполагал.

Открывая машину, он услышал, как кто-то приближается. Он обернулся. Это был Мэтью Кларк. Кларк выглядела взволнованной, с покрасневшими глазами и на грани. Бирн наблюдал за руками мужчины.

«Что вы здесь делаете, мистер Кларк?»

Кларк пожал плечами. "Это свободная страна. Я могу пойти куда захочу».

«Да, вы можете», — сказал Бирн. «Однако я бы предпочел, чтобы этих мест не было вокруг меня».

Кларк медленно полез в карман и вытащил телефон с камерой. Он повернул экран к Бирну. – Если захочу, я даже могу пойти в квартал на двенадцать сотен Спрус-стрит.

Сначала Бирн подумал, что ослышался. Затем он внимательно посмотрел на картинку на маленьком экране мобильного телефона. Его сердце упало. На фотографии был дом его жены. Дом, где спала его дочь .

Бирн выбил телефон из рук Кларка, схватил мужчину за лацканы и швырнул его о кирпичи стены позади себя. «Послушай меня», — сказал он. "Ты слышишь меня?"

Кларк просто смотрел, его губы дрожали. Он планировал этот момент, но теперь, когда он наступил, он был совершенно не готов к его непосредственности и жестокости.

«Я собираюсь сказать это один раз», — сказал Бирн. «Если ты когда-нибудь снова подойдешь к этому дому, я выслежу тебя и вставлю тебе чертову пулю в голову. Вы понимаете?"

— Я думаю, ты не…

«Не говори. Слушать. Если у вас проблемы со мной, то это со мной, а не с моей семьей. Ты не лезь в мою семью. Вы хотите уладить это сейчас? Сегодня вечером? Мы уладим это».

Бирн отпустил пальто мужчины. Он попятился. Он пытался контролировать себя. Это было бы все, что ему нужно: гражданская жалоба на него.

Правда заключалась в том, что Мэтью Кларк не был преступником. Еще нет. На данный момент Кларк был просто обычным человеком, оседлавшим ужасную, разрывающую душу волну горя. Он набрасывался на Бирна, на систему, на несправедливость всего этого. Как бы неуместно это ни было, Бирн понял.

«Уходите», — сказал Бирн. "Сейчас."

Кларк поправил одежду, предпринял попытку восстановить свое достоинство. — Ты не можешь указывать мне, что делать.

«Уходите, мистер Кларк. Получить помощь."

"Это не так просто."

"Что ты хочешь?"

«Я хочу, чтобы ты признался в том, что сделал», — сказал Кларк.

"Что я наделал ?" Бирн глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. «Вы ничего обо мне не знаете. Когда ты увидишь то, что видел я, и побываешь в тех местах, где я был, мы поговорим.

Кларк пристально посмотрел на него. Он не собирался отпускать это.

«Послушайте, я сожалею о вашей утрате, мистер Кларк. Я действительно таков. Но нет…

— Ты ее не знал.

"Да, я сделал."

Кларк выглядела ошеломленной. "О чем ты говоришь?"

— Думаешь, я не знал, кто она такая? Думаешь, я не вижу этого каждый день своей жизни? Человек, который зашёл в банк во время ограбления? Пожилая женщина идет домой из церкви? Ребенок на детской площадке в Северной Филадельфии? Девушка, единственным преступлением которой было то, что она была католичкой? Думаешь, я не понимаю невиновности ?

Кларк продолжал смотреть на Бирна, потеряв дар речи.

«Меня от этого тошнит», — сказал Бирн. «Но ни вы, ни я, ни кто-либо другой ничего не можем с этим поделать. Невинные люди страдают. Примите мои соболезнования, но, как бы грубо это ни звучало, это все, что я вам скажу. Это все, что я могу тебе дать».

Вместо того, чтобы принять это и уйти, Мэтью Кларк, похоже, хотел вывести дело на новый уровень. Бирн смирился с неизбежным.

«Ты набросился на меня в той закусочной», — сказал Бирн. «Отстойный удар. Вы пропустили. Хочешь бесплатный шанс прямо сейчас? Возьми это. Последний шанс."

«У тебя есть пистолет», — сказал Кларк. «Я не глупый человек».

Бирн полез в кобуру, достал оружие и швырнул его в машину. Его значок и удостоверение личности последовали за ним. «Безоружный», — сказал он. «Теперь я гражданский».

Мэтью Кларк на мгновение посмотрел на землю. По мнению Бирна, все может пойти в любую сторону. Затем Кларк отступил назад и изо всех сил ударил Бирна по лицу. Бирн пошатнулся и на мгновение увидел звезды. Он почувствовал вкус крови во рту, теплой и металлической. Кларк был на пять дюймов ниже и как минимум на пятьдесят фунтов легче. Бирн не поднял руки ни в защиту, ни в гневе.

"Вот и все ?" — спросил Бирн. Он плюнул. «Двадцать лет брака, и это лучшее, что ты можешь сделать?» Бирн травил Кларка, оскорблял его. Казалось, он не мог остановиться. Может быть, он не хотел. " Ударь меня."

На этот раз это был скользящий удар Бирна по лбу. Костяшка на кости. Это задело.

"Снова."

Кларк снова побежал на него, на этот раз поймав Бирна правым виском. Он вернулся с крюком в груди Бирна. И затем еще один. Кларк от этого усилия чуть не оторвалась от земли.

Бирн отшатнулся на фут или около того и устоял на месте. «Я не думаю, что ты в этом заинтересован, Мэтт. Я правда нет.

Кларк закричала от ярости — сумасшедший, звериный звук. Он снова взмахнул кулаком, поймав Бирна в левую челюсть. Но было ясно, что его страсть и сила угасают. Он снова замахнулся, на этот раз скользящий удар, который прошел мимо лица Бирна и попал в стену. Кларк закричала от боли.

Бирн сплюнул кровь и стал ждать. Кларк прислонился к стене, опустошенный на данный момент физически и эмоционально, его костяшки пальцев кровоточили. Двое мужчин посмотрели друг на друга. Они оба знали, что битва подходит к концу, так же, как люди на протяжении веков знали, что битва окончена. На момент.

"Сделанный?" — спросил Бирн.

— Черт… ты.

Бирн вытер кровь с лица. «У вас больше никогда не будет такой возможности, мистер Кларк. Если это произойдет снова, если ты когда-нибудь снова приблизишься ко мне в гневе, я буду сопротивляться. И как бы тебе ни было трудно это понять, я злюсь на смерть твоей жены так же, как и ты. Ты не хочешь, чтобы я сопротивлялся.

Кларк начала плакать.

«Послушайте, верьте этому или не верьте», — сказал Бирн. Он знал, что достигает цели. Он бывал здесь раньше, но по какой-то причине это никогда не было так тяжело. «Я сожалею о том, что произошло. Никогда не узнаешь , как жаль. Антон Кроц был чертовым животным, а теперь он мертв. Если бы я мог что-то сделать, я бы это сделал».

Кларк пристально посмотрел на него, его гнев утих, его дыхание вернулось в норму, его ярость снова перешла во власть горя и боли. Он вытер слезы с лица. — О, есть, детектив, — сказал он. "Есть."

Они смотрели друг на друга на расстоянии пяти футов друг от друга, в разных мирах. Бирн мог сказать, что этот человек больше ничего не скажет. Не этой ночью.

Кларк взял свой мобильный телефон, попятился к своей машине, проскользнул внутрь и помчался прочь, некоторое время скользя по льду.

Бирн взглянул вниз. На его белой классической рубашке были длинные полосы крови. Это был не первый раз. Хотя это было впервые за долгое время. Он потер челюсть. За свою жизнь его достаточно били по лицу, начиная с Сала Пеккио, когда ему было около восьми лет. На этот раз это произошло над водяным льдом.

Если бы я мог что-то сделать, я бы это сделал.

Бирн задался вопросом, что он имел в виду.

Есть.

Бирн задался вопросом, что имела в виду Кларк.

Он позвонил в свой сотовый. Его первый звонок был бывшей жене Донне под предлогом слова «Счастливого Рождества». Там все было хорошо. Кларк не нанес визит. Следующий звонок Бирна поступил к сержанту из района, где жили Донна и Коллин. Он дал описание Кларка и номеров машины. Они вышлют секторную машину. Бирн знал, что ему могут выдать ордер, арестовать Кларка, возможно, ему предъявят обвинение в нападении и нанесении побоев. Но он не мог заставить себя сделать это.

Бирн открыл дверь машины, забрал свое оружие и удостоверение личности и направился в паб. Когда он вошел в гостеприимную теплоту знакомого бара, у него появилось ощущение, что в следующий раз, когда он встретится с Мэтью Кларком, все будет плохо.

Очень плохо.

OceanofPDF.com

32

Из ее нового мира полной темноты медленно отделялись слои звуков и прикосновений – эхо движущейся воды, ощущение холодного дерева на коже – но первым манило обоняние.

Для Тары Линн Грин это всегда было связано с запахом. Запах сладкого базилика, запах дизельного топлива, аромат фруктового пирога, выпекаемого на бабушкиной кухне. Все эти вещи обладали силой перенести ее в другое место и время ее жизни. Коппертон был берегом.

Этот запах тоже был знаком. Гниющее мясо. Гниющая древесина.

Где она была?

Тара знала, что они уехали, но понятия не имела, как далеко. Или как долго это было. Она задремала, ее несколько раз просыпали. Она чувствовала себя влажной и холодной. Она слышала шепот ветра сквозь камень. Она была дома, но это было все, что она знала.

По мере того, как ее мысли становились яснее, ее ужас рос. Спущенная шина. Мужчина с цветами. Жгучая боль в затылке.

Внезапно над головой загорелся свет. Низковаттная лампочка светилась сквозь слой грязи. Теперь она могла видеть, что находится в маленькой комнате. Справа кованая кушетка. Комод. Кресло. Все винтажное, все очень аккуратное, комната почти монашеская, соблюдается строгий порядок. Впереди был какой-то проход, арочный каменный канал, ведущий в темноту. Ее взгляд снова был обращен на кровать. На нем было что-то белое. Платье? Нет. Это было похоже на зимнее пальто.

Это было ее пальто.

Тара посмотрела вниз. Теперь на ней было длинное платье. И она была в лодке, маленькой красной лодке по каналу, протекавшему через эту странную комнату. Лодка была ярко окрашена глянцевой эмалевой краской. На ее талии был закреплен нейлоновый ремень безопасности, плотно удерживающий ее на потертом виниловом сиденье. Ее руки были привязаны к поясу.

Она почувствовала, как что-то кислое подступило к ее горлу. Она прочитала в газете статью о женщине, найденной убитой в Манаюнк. Женщина одета в старый костюм. Она знала, в чем дело. Это знание выдавило воздух из ее легких.

Звуки: металл о металл. Потом новый звук. Это звучало как… птица? Да, птичка пела. Песня птицы была красивой, богатой и мелодичной. Тара никогда не слышала ничего подобного. Через несколько мгновений она услышала шаги. Кто-то подошел сзади, но Тара не осмелилась попытаться повернуться.

После долгого молчания он заговорил.

«Спойте для меня», — сказал он.

Правильно ли она расслышала? — Я… мне жаль?

«Пой, соловей».

Горло Тары почти пересохло. Она попыталась сглотнуть. Единственный шанс выбраться из этого был с ее смекалкой. — Что ты хочешь, чтобы я спел? она справилась.

«Песня о луне».

Луна, луна, луна, луна. Что он имеет в виду? О чем он говорит? «Я не думаю, что знаю какие-нибудь песни о луне», — сказала она.

«Конечно, да. Все знают песню о луне. «Улетай со мной на Луну», «Бумажная луна», «Как высоко луна», «Голубая луна», «Лунная река». Мне особенно нравится «Лунная река». Ты знаешь это?"

Тара знала эту песню. Все знали эту песню, да? Но тогда это не пришло бы к ней. — Да, — сказала она, выигрывая время. "Я знаю это."

Он встал перед ней.

Боже мой, подумала она. Она отвела глаза.

«Пой, соловей», — сказал он.

На этот раз это была команда. Она спела «Лунную реку». Ей пришла в голову лирика, если не точная мелодия. Ее театральное образование взяло верх. Она знала, что если остановится или хотя бы замешкается, произойдет что-то ужасное.

Он пел вместе с ней, отвязывая лодку, подходя к корме и толкая ее. Он выключил свет.

Теперь Тара двигалась сквозь тьму. Маленькая лодка постукивала и цокала о борта узкого канала. Она напряглась, чтобы увидеть, но ее мир все равно был почти черным. Время от времени она замечала блеск ледяной влаги на блестящих каменных стенах. Стены теперь были ближе. Лодка качнулась. Было так холодно.

Она больше не могла его слышать, но Тара продолжала петь, ее голос отражался от стен и низкого потолка. Это звучало тонко и шатко, но она не могла остановиться.

Впереди свет — тонкий, как консоме, дневной свет, просачивающийся сквозь щели в чем-то, похожем на старые деревянные двери.

Лодка ударилась о двери, и они распахнулись. Она была на открытом воздухе. Похоже, это было сразу после рассвета. Падал мягкий снег. Над ней мертвые ветви деревьев черными пальцами касались перламутрового неба. Она попыталась поднять руки, но не смогла.

Лодка вылетела на поляну. Тара плыла по одному из узких каналов, змеящихся между деревьями. Вода была загромождена листьями, ветками, мусором. По обе стороны каналов стояли высокие гниющие конструкции, их опорные шипы напоминали больные ребра в разлагающейся груди. Один из них представлял собой перекошенный и ветхий пряничный домик. Другая экспозиция выглядела как замок. Еще один напоминал гигантскую морскую ракушку.

Лодка грохнула на излучине реки, и теперь вид на деревья был закрыт большим дисплеем, футов двадцати в высоту и пятнадцати в ширину. Тара попыталась сосредоточиться на том, что это могло быть. Оно выглядело как детский сборник рассказов, открытый посередине, с давно выцветшей, отслоившейся краской лентой справа. Рядом с ним находился большой камень, похожий на тот, что можно увидеть в обрыве. Что-то сидело на вершине камня.

В этот момент поднялся ветер, раскачивая лодку, жаля лицо Тары и заставляя ее глаза слезиться. Резкий холодный порыв принес с собой зловонный животный запах, от которого у нее свело желудок. Несколько мгновений спустя, когда движение успокоилось и зрение прояснилось, Тара оказалась прямо перед огромным сборником рассказов. Она прочитала несколько слов в левом верхнем углу.

Далеко в океане, где вода голубая, как самый красивый василек…

Тара посмотрела за пределы книги. Ее мучитель стоял в конце канала, возле небольшого здания, похожего на старую школу. В руках он держал кусок веревки. Он ждал ее.

Ее песня превратилась в крик.

OceanofPDF.com

33

К 6 часам утра Бирн почти перестал спать. Он то приходил в сознание, то терял его, кошмары подкрадывались, лица обвиняли.

Кристина Якос. Уолт Бригам. Лора Кларк.

В семь тридцать зазвонил телефон. Каким-то образом он отклонился. Звук заставил его подняться. «Не другое тело», — подумал он. Пожалуйста. Не другое тело .

Он ответил. «Бирн».

"Я тебя разбудил?"

Голос Виктории пробудил в его сердце вспышку солнечного света. «Нет», — сказал он. Это было отчасти правдой. Он лежал на камне во сне.

«Счастливого Рождества», — сказала она.

«Счастливого Рождества, Тори. Как твоя мама?"

Ее небольшое колебание сказало ему многое. Марте Линдстрем было всего шестьдесят шесть лет, но она страдала ранней стадией слабоумия.

«Хорошие дни и плохие дни», — сказала Виктория. Долгая пауза. Бирн прочитал это. «Думаю, мне пора вернуться домой», — добавила она.

Вот оно. Хотя оба хотели это отрицать, они знали, что это произойдет. Виктория уже взяла длительный отпуск со своей работы в Passage House, приюте для беглецов на Ломбард-стрит.

"Привет. Мидвилль не так уж и далеко», — сказала она. «Здесь довольно приятно. Как-то странно. Вы могли бы посмотреть, это отпуск. Мы могли бы сделать B и B».

«На самом деле я никогда не был в отеле типа «ночлег и завтрак», — сказал Бирн.

«Мы, вероятно, не дошли бы до завтрака. У нас могло быть незаконное свидание.

Виктория могла изменить свое настроение в мгновение ока. Это была одна из многих вещей, которые Бирн любил в ней. Как бы она ни была подавлена, она могла заставить его почувствовать себя лучше.

Бирн оглядел свою квартиру. Хотя официально они никогда не съезжались вместе — ни один из них не был готов к этому шагу, каждый по своим причинам — за то время, пока Бирн встречался с Викторией, она превратила его квартиру из прототипа холостяцкой коробки для пиццы в нечто, напоминающее дом. Он не был готов к кружевным занавескам, но она уговорила его выбрать сотовые жалюзи, их пастельно-золотой цвет усиливал утренний солнечный свет.

На полу лежал коврик, а столики стояли там, где им и положено: в конце дивана. Виктории даже удалось пронести два комнатных растения, которые чудесным образом не только выжили, но и выросли.

«Мидвилль», — подумал Бирн. Мидвилл находился всего в 285 милях от Филадельфии.

Это было похоже на другой конец света.

ПОТОМУ ЧТО БЫЛ Сочельник, Джессика и Бирн дежурили всего полдня. Наверное, они могли бы подделать это на улице, но всегда было что подвернуть, какой-нибудь отчет, который нужно прочитать или сохранить.

К тому времени, как Бирн вошел в дежурку, Джош Бонтрагер уже был там. Он купил для них три пирожные и три чашки кофе. Два крема, два сахара, салфетка и размешиватель — все это разложено на столе с геометрической точностью.

— Доброе утро, детектив, — сказал Бонтрагер, улыбаясь. Его бровь сузилась, когда он увидел опухшее лицо Бирна. — С вами все в порядке, сэр?

"Я в порядке." Бирн снял пальто. Он был утомлен до костей. «И это Кевин», сказал он. "Пожалуйста." Бирн открыл крышку кофе. Он поднял его. "Спасибо."

— Конечно, — сказал Бонтрагер. Теперь все по делу. Он раскрыл блокнот. «Боюсь, что мне не хватило компакт-дисков Savage Garden. Его продают в крупных магазинах, но никто не помнит, чтобы кто-то специально просил его в последние несколько месяцев».

«Попытка того стоила», — сказал Бирн. Он откусил кусочек печенья, купленного Джошем Бонтрагером. Это был ореховый рулет. Очень свежий.

Бонтрагер кивнул. "Я еще не сделал. Есть еще независимые магазины».

В этот момент Джессика ворвалась в дежурку, сопровождаемая искрами. Глаза ее сверкали, румянец был ярким. Это было не из-за погоды. Она не была счастливым детективом.

"Как дела?" — спросил Бирн.

Джессика ходила взад и вперед, итальянские оскорбления звучали у нее под нос. Наконец она бросила сумочку. Головы высунулись из-за перегородок дежурки. «Шестой канал поймал меня на чертовой парковке».

— Что они спросили?

— Обычная чертова чушь.

— Что ты им сказал?

— Обычная чертова чушь.

Джессика рассказала, как они загнали ее в угол еще до того, как она успела выйти из машины. Камеры на плечах, свет включен, вопросы летят. В департаменте действительно не любили, когда детективы попадали на камеру вне графика, но всегда выглядело гораздо хуже, когда на кадрах детектив прикрывал глаза и кричал: «Без комментариев». Это не внушало доверия. Поэтому она остановилась и внесла свой вклад.

«Как выглядят мои волосы?» — спросила Джессика.

Бирн сделал шаг назад. «Эм, хорошо».

Джессика вскинула обе руки. « Боже, какой ты сладкоречивый черт! Клянусь, я упаду в обморок.

"Что бы я сказал?" Бирн посмотрел на Бонтрагера. Оба мужчины пожали плечами.

«Как бы ни выглядели мои волосы, я уверена, что они выглядят лучше, чем твое лицо», — сказала Джессика. — Расскажешь мне об этом?

Бирн протер лицо льдом и очистил его. Ничего не сломано. Оно слегка опухло, но опухоль уже начала спадать. Он рассказал историю Мэтью Кларка и их противостояния.

— Как ты думаешь, как далеко он может зайти? — спросила Джессика.

"Не имею представления. Донна и Коллин уезжают из города на неделю. По крайней мере, я не буду об этом думать.

— Я могу что-нибудь сделать? Джессика и Бонтрагер сказали одновременно.

— Я так не думаю, — сказал Бирн, глядя на них обоих, — но спасибо.

Джессика прочитала сообщения и направилась к двери.

"Куда ты направляешься?" — спросил Бирн.

— Я иду в библиотеку, — сказала Джессика. «Посмотри, смогу ли я найти этот рисунок луны».

«Я закончу список магазинов подержанной одежды», — сказал Бирн. «Может быть, мы сможем найти, где он купил это платье».

Джессика подняла свой мобильный телефон. «Я мобильный».

— Детектив Бальзано? — спросил Бонтрагер.

Джессика обернулась, ее лицо исказилось от нетерпения. " Что? »

«Твои волосы выглядят очень красиво».

Гнев Джессики утих. Она улыбнулась. «Спасибо, Джош».

OceanofPDF.com

34

В Свободной библиотеке было большое количество книг на тему Луны. Слишком много, чтобы сразу понять, что могло бы помочь в расследовании.

Прежде чем покинуть «Раундхаус», Джессика «пробежалась» по NCIC, VICAP и другим национальным правоохранительным базам данных. Плохая новость заключалась в том, что преступники, использовавшие Луну в качестве основы для своих действий, как правило, были маниакальными убийцами. Она объединила это слово с другими словами – в частности, со словами «кровь» и «сперма» – и не получила ничего полезного.

С помощью библиотекаря Джессика отобрала из каждого раздела несколько книг, посвященных Луне.

Джессика сидела за двумя стеллажами в отдельной комнате на первом этаже. Сначала она просмотрела книги, посвященные Луне в научном смысле. Были книги о том, как наблюдать Луну, книги об исследовании Луны, книги о физических характеристиках Луны, любительской астрономии, миссиях Аполлона, картах и атласах Луны. Джессика никогда не была так хороша в науках. Она почувствовала, как ее внимание ослабевает, глаза потускнели.

Она повернулась к другой стопке. Этот был более многообещающим. Это были книги, посвященные луне и фольклору, а также иконологии небес.

Просмотрев некоторые вступления и сделав заметки, Джессика обнаружила, что луна, по-видимому, представлена в фольклоре в пяти различных фазах: новая, полная, полумесяц, полумесяц и луна, состояние между половиной и полной. Луна занимала видное место в сказках всех стран и культур, пока была зафиксирована литература — китайская, египетская, арабская, индуистская, нордическая, африканская, индейская, европейская. Там, где были мифы и вера, были сказки о Луне.

В религиозном фольклоре на некоторых изображениях Успения Девы Марии луна изображалась в виде полумесяца под ее ногами. В историях, рассказывающих о распятии, оно изображается как затмение, помещенное по одну сторону креста, а солнце - по другую.

Было также большое количество библейских ссылок. В Откровении была «жена, облеченная в солнце, стоящая на луне, и на голове ее двенадцать звезд вместо венца». В Бытии: «Бог создал два великих светила: светило большее, чтобы управлять днем, светило меньшее, чтобы управлять ночью, и звезды».

Были сказки, где луна была женского пола, были сказки, где луна была мужского пола. В литовском фольклоре Луна была мужем, Солнце – женой, а Земля – их ребенком. Одна сказка из британского фольклора гласит, что если вас ограбили через три дня после полнолуния, вора быстро поймают.

Голова Джессики кружилась от образов и концепций. За два часа у нее было пять страниц заметок.

Последняя книга, которую она открыла, была посвящена иллюстрациям Луны. Гравюры на дереве, офорты, акварель, масло, уголь. Она нашла иллюстрации Галилея из Sidereus Nuncius. Было несколько иллюстраций Таро.

Ничто не было похоже на рисунок, найденный на Кристине Якос.

И все же что-то подсказывало Джессике, что существует явная вероятность того, что патология человека, которого они искали, коренится в каком-то фольклоре, возможно, в том типе, который описал ей отец Грег.

Джессика проверила полдюжины книг.

Выйдя из библиотеки, она взглянула на зимнее небо. Она задавалась вопросом, ждал ли убийца Кристины Якос луны.

Когда Джессика пересекала парковку, ее разум был наполнен образами ведьм, гоблинов, сказочных принцесс и огров, и ей было трудно поверить, что эти вещи не напугали ее до чертиков, когда она была маленькой. Она вспомнила, как читала Софи несколько коротких сказок, когда ее дочери было три и четыре года, но ни одна из них не казалась такой странной и жестокой, как некоторые из историй, которые она встречала в этих книгах. Она никогда особо не задумывалась об этом, но некоторые истории были совершенно мрачными.

На полпути через парковку, прежде чем она добралась до своей машины, она почувствовала, что кто-то приближается справа от нее. Быстрый. Инстинкты подсказывали ей, что это проблема. Она быстро повернулась, ее правая рука инстинктивно откинула подол пальто.

Это был отец Грег.

Успокойся, Джесс. Это не большой и злой волк. Просто православный священник.

— Ну, здравствуйте, — сказал он. «Интересно было бы встретиться с тобой здесь и все такое».

"Привет."

— Надеюсь, я тебя не напугал.

— Ты этого не сделал, — солгала она.

Джессика посмотрела вниз. У отца Грега в руках была книга. Невероятно, но это было похоже на томик сказок.

— Вообще-то, я собирался позвонить тебе сегодня позже, — сказал он.

"Действительно? Почему это?"

«Ну, раз уж мы поговорили, я вроде как понял все это», — сказал он. Он поднял книгу. «Как вы можете себе представить, народные сказки и басни не очень популярны в церкви. У нас уже есть много вещей, в которые трудно поверить».

Джессика улыбнулась. «Католики имеют свою долю».

«Я собирался просмотреть эти истории и посмотреть, смогу ли я найти для вас отсылку к «луне».

— Это очень мило с вашей стороны, но в этом нет необходимости.

«На самом деле это вообще не проблема», — сказал отец Грег. "Я люблю читать." Он кивнул на автомобиль, фургон последней модели, припаркованный неподалеку. — Могу я подвезти тебя куда-нибудь?

«Нет, спасибо», — сказала она. «У меня есть машина».

Он взглянул на часы. «Ну, я отправляюсь в мир снеговиков и гадких утят», — сказал он. — Я дам тебе знать, если что-нибудь найду.

«Это было бы хорошо», — сказала Джессика. "Спасибо."

Он подошел к фургону, открыл дверь и снова повернулся к Джессике. — Идеальная ночь для этого.

"Что ты имеешь в виду?"

Отец Грег улыбнулся. «Это будет рождественская луна».

OceanofPDF.com

35

Когда Джессика вернулась в «Раундхаус», прежде чем она успела снять пальто и сесть, у нее зазвонил телефон. Дежурный офицер в вестибюле «Раундхауса» сказал ей, что кто-то едет к ней. Через несколько минут вошел офицер в форме вместе с Уиллом Педерсеном, каменщиком с места преступления в Манаюнк. На этот раз Педерсен был одет в пиджак с тремя пуговицами и джинсы. Его волосы были аккуратно причесаны, и он носил черепаховые очки.

Он пожал руки Джессике и Бирну.

"Чем мы можем вам помочь?" — спросила Джессика.

«Ну, вы сказали, что если я вспомню что-нибудь еще, мне следует связаться».

«Правильно», сказала Джессика.

«Я думал о том утре. В то утро, когда мы встретились в Манаюнк?

"Что насчет этого?"

«Как я уже сказал, в последнее время я часто там бывал. Я хорошо знаком со всеми зданиями. Чем больше я думал об этом, тем больше понимал, что что-то изменилось».

"Другой?" — спросила Джессика. «Как иначе?»

«Ну, с граффити».

«Граффити? На складе?

"Да."

"Как же так?"

«Хорошо», — сказал Педерсен. «Раньше я был немного таггером, верно? В подростковом возрасте бегал со скейтбордистами». Казалось, ему не хотелось об этом говорить, и он засунул руки глубоко в карманы джинсов.

«Я думаю, что срок исковой давности по этому поводу уже истек», — сказала Джессика.

Педерсен улыбнулся. "Хорошо. Хотя я все еще фанат, понимаешь? Несмотря на все эти фрески и прочее в городе, я всегда смотрю и фотографирую».

Программа настенной росписи Филадельфии стартовала в 1984 году как план по искоренению разрушительных граффити в бедных кварталах. В рамках своих усилий город обратился к авторам граффити, пытаясь направить их творческие порывы на создание фресок. В Филадельфии были сотни, если не тысячи фресок.

— Хорошо, — сказала Джессика. «Какое это имеет отношение к зданию на Флэт-Роке?»

«Ну, ты знаешь, как ты видишь что-то каждый день? Я имею в виду, вы видите это, но не присматриваетесь к нему внимательно?

"Конечно."

«Мне было интересно», — сказал Педерсен. «Вы случайно не фотографировали южную сторону здания?»

Джессика перебирала фотографии на своем столе. Она нашла фотографию южной стороны склада. "Что насчет этого?"

Педерсен указал на место на правой стороне стены, рядом с большим красно-синим ярлыком банды. Невооруженным глазом это выглядело как маленькое белое пятно.

«Видите это здесь? Его не было за два дня до того, как я встретил вас, ребята».

— Так вы утверждаете, что его могли нарисовать в то утро, когда тело вынесли на берег реки? — спросил Бирн.

"Может быть. Единственная причина, по которой я это заметил, заключалась в том, что оно было белым. Это как-то выделяется».

Джессика взглянула на фотографию. Фотография была сделана цифровой камерой с довольно высоким разрешением. Однако тираж был небольшим. Она отправляла свою камеру в AV-отдел и просила их увеличить исходный файл.

— Как ты думаешь, это может быть важно? — спросил Педерсен.

— Возможно, — сказала Джессика. "Спасибо, что сообщили нам об этом."

"Конечно."

«Мы позвоним вам, если нам понадобится поговорить с вами еще раз».

Когда Педерсен ушел, Джессика позвонила в CSU. Они отправят технику, чтобы взять образец краски из здания.

Двадцать минут спустя увеличенная версия файла JPEG была распечатана и лежала на столе Джессики. Они с Бирном посмотрели на него. Нарисованное на стене изображение было увеличенной и грубой версией того, что было найдено на животе Кристины Якос.

Убийца не только поставил свою жертву на берегу реки, но и нашел время, чтобы пометить стену позади себя символом, символом, который должен быть виден.

Джессика задавалась вопросом, не была ли характерная ошибка на одной из фотографий с места преступления.

Возможно, так оно и было.

В ОЖИДАНИИ отчета лаборатории о краске телефон Джессики снова зазвонил. Вот вам и рождественские каникулы. Ее даже не должно было там быть. Смерть продолжается.

Нажала кнопку, ответила. — Убийство, детектив Бальзано.

«Детектив, это офицер полиции Валентайн, я работаю в Девяносто втором отделе».

Часть Девяносто второго округа граничила с рекой Шуйлкилл. — Как дела, офицер Валентайн?

«Мы сейчас находимся на мосту Строберри-Мэншн-Бридж. Мы нашли кое-что, что вам стоит увидеть».

— Что-то нашел?

"Да, мэм."

Когда вы занимаетесь убийством, звонок обычно касается какого-то тела, а не чего- то . — Что случилось, офицер Валентайн?

Валентин колебался на мгновение. Это было показательно. «Ну, сержант Мажетт попросил меня позвонить вам. Он говорит, что тебе следует немедленно спуститься сюда.

OceanofPDF.com

36

Мост Strawberry Mansion Bridge был построен в 1897 году. Это был один из первых стальных мостов в стране, пересекающий реку Шуйлкилл между Strawberry Mansion и парком Fairmount.

В этот день движение было остановлено в обоих концах. Джессике, Бирну и Бонтрагеру пришлось дойти до центра моста, где их встретила пара патрульных офицеров.

Рядом с офицерами стояли два мальчика лет одиннадцати-двенадцати. Мальчики казались вибрирующей смесью страха и волнения.

На северной стороне моста что-то было покрыто белым пластиковым листом для улик. Офицер Линдси Валентайн подошла к Джессике. Ей было около двадцати четырех лет, ясноглазая, подтянутая.

«Что у нас есть?» — спросила Джессика.

Офицер Валентайн на мгновение колебался. Возможно, она и работала в Девяносто втором, но то, что находилось под пластиком, немного нервировало ее. «Гражданин позвонил сюда примерно полчаса назад. Эти двое молодых людей наткнулись на него, переходя мост».

Офицер Валентайн поднял пластик. На тротуаре стояла пара обуви. Это были женские туфли темно-малинового цвета, примерно седьмого размера. Обычный во всех смыслах, за исключением того, что в этих красных туфлях была пара отрубленных ног.

Джессика подняла глаза и встретилась взглядом с Бирном.

— Мальчики нашли это? — спросила Джессика.

"Да, мэм." Офицер Валентайн помахал мальчикам рукой. Мальчики были белыми ребятами, только на пике стиля хип-хопа. Торговые крысы с настроем, но не в данный момент. Сейчас они выглядели немного травмированными.

— Мы просто смотрели на них, — сказал тот, что повыше.

— Ты видел, кто их сюда положил? — спросил Бирн.

"Нет."

— Ты их трогал?

«Угу».

«Вы видели кого-нибудь вокруг них, когда поднимались?» — спросил Бирн.

«Нет, сэр», — сказали они вместе, качая головами для выразительности. «Мы пробыли здесь около минуты или около того, а затем остановилась машина и велела нам уходить. После этого они вызвали полицию».

Бирн взглянул на офицера Валентайна. «Кто позвонил?»

Офицер Валентайн указал на новый «Шевроле», припаркованный примерно в двадцати футах от круга, обозначенного лентой на месте преступления. Рядом стоял мужчина лет сорока в деловом костюме и пальто. Бирн показал ему палец. Мужчина кивнул.

«Почему вы остались здесь после того, как вызвали полицию?» – спросил Бирн у мальчиков.

Оба мальчика синхронно пожали плечами.

Бирн повернулся к офицеру Валентайну. — У нас есть их информация?

"Да сэр."

— Хорошо, — сказал Бирн. «Ребята, вы можете идти. Хотя, возможно, нам захочется поговорить с тобой еще раз.

— Что с ними будет? — спросил меньший мальчик, указывая на части тела.

с ними будет ? — спросил Бирн.

— Да, — сказал тот, что побольше. — Ты собираешься взять их с собой?

— Да, — сказал Бирн. — Мы собираемся взять их с собой.

"Почему?"

" Почему ? Потому что это свидетельство серьезного преступления».

Оба мальчика выглядели удрученными. — Хорошо, — сказал младший мальчик.

"Почему?" — спросил Бирн. «Вы хотели выставить их на eBay?»

Он посмотрел вверх. — Ты можешь это сделать?

Бирн указал на дальнюю сторону моста. «Иди домой», — сказал он. "Прямо сейчас. Идите домой, или, клянусь Богом , я арестую всю вашу семью».

Ребята побежали.

— Господи, — сказал Бирн. «Чертов eBay. »

Джессика знала, что он имеет в виду. Она не могла представить себя в одиннадцать лет, столкнувшейся на мосту с парой отрубленных ног и не испугавшейся. Для этих детей это было похоже на эпизод CSI . Или какая-нибудь видеоигра.

Бирн разговаривал с звонившим в службу экстренной помощи, пока под ним текли холодные воды реки Шуйлкилл. Джессика взглянула на офицера Валентайна. Это был странный момент: они вдвоем стояли над тем, что наверняка было отрубленными останками Кристины Якос. Джессика вспомнила свои дни в военной форме, времена, когда детектив появлялся на месте убийства, которое она организовала. Она вспомнила, как смотрела на детектива в те дни с небольшой долей зависти и трепета. Ей было интересно, смотрит ли на нее так офицер Линдси Валентайн.

Джессика опустилась на колени, чтобы рассмотреть ее поближе. Туфли были на низком каблуке, с круглым носком, с тонким ремешком сверху и широким носком. Джессика сделала несколько фотографий.

Опрос дал ожидаемые результаты. Никто ничего не видел и не слышал. Но одно было очевидно для сыщиков. Что-то, что им не требовались свидетельские показания. Эти части тела были брошены сюда не случайно. Они были тщательно размещены.

В ТЕЧЕНИЕ ЧАСА они получили предварительный отчет. Ни для кого не стало сюрпризом, что анализы крови предположительно показали, что найденные части тела принадлежали Кристине Якос.

есть момент, когда все замирает. Звонки не поступают, свидетели не появляются, результаты судебно-медицинской экспертизы запаздывают. В этот день, в это время это был именно такой момент. Возможно, на это повлиял тот факт, что это был сочельник. Никто не хотел думать о смерти. Детективы смотрели на экраны компьютеров, постукивали карандашами в неслышном ритме, со стола смотрели фотографии с места преступления: обвиняющие, допрашивающие, ожидающие, ожидающие.

Пройдет сорок восемь часов, прежде чем они смогут эффективно допросить выборку людей, которые захватили мост Строберри-Мэншн-Бридж примерно в то время, когда там были оставлены останки. На следующий день было Рождество, и обычная схема движения была иной.

В «Раундхаусе» Джессика собрала свои вещи. Она заметила, что Джош Бонтрагер все еще здесь и усердно работает. Он сидел за одним из компьютерных терминалов, просматривая данные об истории арестов.

«Какие у тебя планы на Рождество, Джош?» — спросил Бирн.

Бонтрагер оторвался от экрана компьютера. «Сегодня вечером я иду домой», — сказал он. «Завтра я дежурю. Новый парень и все такое.

— Если вы не возражаете, я спрошу, что амиши делают на Рождество ?

«Это зависит от группы».

"Группа?" — спросил Бирн. «Есть разные виды амишей?»

"Да, конечно. Есть амиши старого порядка, амиши нового порядка, меннониты, амиши Бичи, швейцарские меннониты, амиши-шварцентруберы».

«Есть ли вечеринки?»

— Ну, фонари, конечно, не ставят. Но они празднуют. Это очень весело», — сказал Бонтрагер. «К тому же у них второе Рождество».

«Второе Рождество?» — спросил Бирн.

«Ну, на самом деле это всего лишь день после Рождества. Обычно они проводят его в гостях у соседей, много едят. Иногда даже есть глинтвейн».

Джессика улыбнулась. "Глинтвейн. Я понятия не имел."

Бонтрагер покраснел. «Как ты собираешься сдерживать их на ферме?»

Обходя несчастных в следующую смену и передавая свои пожелания к празднику, Джессика повернулась к двери.

Джош Бонтрагер сидел за столом и рассматривал фотографии ужасающей сцены, которую они обнаружили на мосту Строберри-Мэншн-Бридж ранее в тот же день. Джессике показалось, что она заметила легкую дрожь в руках молодого человека.

Добро пожаловать в отдел убийств.

OceanofPDF.com

37

Книга Муна — самая драгоценная вещь в его жизни. Книга большая, в кожаном переплете, тяжелая, с позолоченными краями. До этого он принадлежал его деду, а до этого — его отцу. Внутри лицевой стороны, на титульном листе, подпись автора.

Это ценнее всего остального.

Иногда поздно ночью Мун осторожно открывает книгу, разглядывая слова и рисунки при свете свечи, наслаждаясь ароматом старой бумаги. Пахнет его детством. Сейчас, как и тогда, он старается не поднести свечу слишком близко. Ему нравится, как золотые края мерцают в мягком желтом сиянии.

На первой иллюстрации изображен солдат, взбирающийся на большое дерево, с рюкзаком, перекинутым через плечо. Сколько раз Мун был тем солдатом, сильным молодым человеком, ищущим трутницу?

Следующая иллюстрация — Маленький Клаус и Большой Клаус. Мун много раз был обоими мужчинами.

Следующий рисунок — цветы Маленькой Иды. Между Днем памяти и Днем труда Мун бегала по цветам. Весна и лето были волшебными временами.

Теперь, когда он входит в великое сооружение, он снова наполняется магией.

Здание стоит над рекой, утраченное величие, забытые руины недалеко от города. Ветер стонет над широким простором. Мун несет мертвую девушку к окну. Она тяжела в его руках. Он кладет ее на каменный подоконник, целует ледяные губы.

Пока Мун занимается своими делами, соловей поет, жалуясь на холод.

«Я знаю, маленькая птичка», — думает Мун .

Я знаю.

У Луны тоже есть план на этот счет. Скоро он приведет Снежного Человека, и зима будет изгнана навсегда.

OceanofPDF.com

38

— Я буду в городе позже, — сказал Падрейг. – Мне нужно зайти в «Мейси».

— Что тебе оттуда нужно? — спросил Бирн. Он разговаривал по мобильному телефону, всего в пяти кварталах от магазина. Он был на дежурстве, но его экскурсия закончилась в полдень. Им позвонили из CSU по поводу краски, использованной на месте преступления во Флэт-Роке. Стандартная морская краска, доступная повсюду. Граффити с изображением луны, хотя и было важным событием, ни к чему не привело. Пока еще. — Я могу получить все, что тебе нужно, пап.

— У меня закончился лосьон для царапин.

Боже мой, подумал Бирн. Скрабирующий лосьон. Его отцу было за шестьдесят, он был крепким, как дубовая доска, и только сейчас вступал в фазу необузданного нарциссизма.

С прошлого Рождества, когда дочь Бирна Коллин купила дедушке набор средств для лица Clinique, Падрейг Бирн был одержим своей кожей. Затем однажды Коллин написала Падрейгу записку, в которой говорилось, что его кожа выглядит великолепно. Падрейг просиял, и с этого момента ритуал Клиники превратился в манию, в оргию шестидесятилетнего тщеславия.

— Я могу достать это для тебя, — сказал Бирн. — Вам не обязательно ехать.

«Я не против. Я хочу посмотреть, что еще у них есть. Я думаю, у них есть новый лосьон M».

Трудно было поверить, что он разговаривает с Падрейгом Бирном. Тот самый Падрейг Бирн, который провел в доках почти сорок лет, человек, который однажды сразился с полдюжиной пьяных итальянских ряженых, используя только кулаки и горсть лагера «Арфа».

«То, что ты не заботишься о своей коже, не означает, что в осенние годы я должен выглядеть как ящерица», — добавил Падрейг.

Осень? Бирн задумался. Он посмотрел на свое лицо в зеркало заднего вида. Возможно, при этом он мог бы лучше заботиться о своей коже. С другой стороны, ему пришлось признать, что настоящая причина, по которой он предложил остановиться в магазине, заключалась в том, что он действительно не хотел, чтобы его отец ехал через весь город по снегу. Он становился слишком опекающим, но, похоже, ничего не мог с этим поделать. Его молчание выиграло спор. На этот раз.

«Хорошо, ты выиграл», — сказал Падрейг. «Подними это для меня. Но я хочу зайти к Киллиану позже. Чтобы попрощаться с мальчиками.

«Вы не переедете в Калифорнию», — сказал Бирн. — Ты можешь вернуться в любой момент.

В глазах Падрейга Бирна переезд на северо-восток был эквивалентом переезда из страны. Мужчине потребовалось пять лет, чтобы принять решение, и еще пять лет, чтобы сделать первый шаг.

"Итак, ты говоришь."

"Хорошо. Я заеду за вами через час, — сказал Бирн.

«Не забудь мой лосьон для царапин».

Господи, подумал Бирн, выключая сотовый телефон.

Скрабирующий лосьон.

«У КИЛЛИАНА» БЫЛ грубый бар недалеко от пирса 84, в тени моста Уолта Уитмена, заведения с девяносталетней историей, пережившего тысячу Доннибруков, два пожара и разрушительный удар. Не говоря уже о четырех поколениях докеров.

В нескольких сотнях футов от реки Делавэр ресторан Киллиана был бастионом ILA, Международной ассоциации грузчиков. Эти люди жили, ели и дышали рекой.

Кевин и Падрейг Бирн вошли, повернув головы всех присутствующих в баре в сторону двери и ледяного порыва ветра, который она принесла с собой.

"Пэдди!" они, казалось, кричали в унисон. Бирн сел за стойку, пока его отец ходил по бару. Бар был наполовину полон. Падрейг был в своей стихии.

Бирн оглядел банду. Он знал большинство из них. Братья Мерфи — Кьяран и Люк — работали бок о бок с Падрейгом Бирном почти сорок лет. Люк был высоким и крепким; Кьяран был невысоким и коренастым. Рядом с ними были Тедди О’Хара, Дэйв Дойл, Дэнни МакМанус, Маленький Тим Рейли. Если бы это не был неофициальный дом ILA Local 1291, это мог бы быть молитвенный дом Сынов Гибернии.

Бирн схватил пиво и направился к длинному столу.

— И что, тебе нужен паспорт, чтобы туда подняться? – спросил Люк Падрейга.

— Да, — сказал Падрейг. «Я слышал, что у Рузвельта есть вооруженные контрольно-пропускные пункты. Как еще мы собираемся не пускать сброд из Южной Филадельфии с северо-востока?»

«Забавно, мы смотрим на это с точностью до наоборот. Мне кажется, ты тоже. В былые времена."

Падрейг кивнул. Они были правы. У него не было для этого никаких аргументов. Северо-Восток был чужой страной. Бирн увидел этот взгляд на лице отца, взгляд, который он видел несколько раз за последние несколько месяцев, взгляд, который чуть ли не кричал: « Правильно ли я поступаю?»

Появилось еще несколько мальчиков. Некоторые принесли комнатные растения с ярко-красными бантиками на горшках, покрытых ярко-зеленой фольгой. Это была версия подарка на новоселье для крутых парней: зелень, несомненно, была куплена прялочной половиной ILA. Это превращалось в рождественскую вечеринку/прощальную вечеринку для Падрейга Бирна. Музыкальный автомат сыграл «Тихую ночь: Рождество в Риме» в исполнении вождей. Лагер тек.

Час спустя Бирн взглянул на часы и надел пальто. Когда он прощался, к нему подошел Дэнни Макманус с молодым человеком, которого Бирн не знал.

— Кевин, — сказал Дэнни. «Вы когда-нибудь встречали моего младшего сына Поли?»

Пол МакМанус был худощав, похож на птичку в манере поведения, носил очки без оправы. Он совсем не был похож на гору, которая была его отцом. Тем не менее, он выглядел достаточно сильным.

— Никогда не имел удовольствия, — сказал Бирн, протягивая руку. "Рад встрече."

— Вы тоже, сэр, — сказал Пол.

— Итак, ты работаешь в доках, как твой отец? — спросил Бирн.

— Да, сэр, — сказал Пол.

Все за соседним столиком переглянулись, быстро осмотрели потолок, ногти, что угодно, только не лицо Дэнни Макмануса.

«Поли работает в Боатхаус-Роу», — наконец сказал Дэнни.

— А, ладно, — сказал Бирн. — Что ты там делаешь?

«В Боатхаус-Роу всегда есть чем заняться», — сказал Поли. «Очистка, покраска, укрепление доков».

Boathouse Row представлял собой группу частных эллингов на восточном берегу реки Шуйлкилл, в парке Фэрмаунт, прямо возле художественного музея. Они были домом для гребных клубов и находились под управлением Schuylkill Navy, одной из старейших любительских спортивных организаций в стране. Кроме того, они находились на самом дальнем расстоянии от терминала Пакер-авеню, которое только можно себе представить.

Это была работа на реке? Технически. Это работало на реке? Не в этом пабе.

— Ну, ты знаешь, что сказал да Винчи, — предложил Поли, стоя на своем.

Еще косые взгляды. Еще больше откашлялись, шаркали ногами. На самом деле он собирался процитировать Леонардо да Винчи. У Киллиана. Бирну пришлось отдать должное парню.

"Что он сказал?" — спросил Бирн.

«В реках вода, к которой вы прикасаетесь, — это последнее из того, что прошло, и первое из того, что приходит», — сказал Поли. "Или что-то вроде того."

Все сделали долгие и медленные глотки из своих бутылок, никто не хотел говорить первым. Наконец Дэнни обнял сына. «Он поэт. Что ты можешь сказать?"

Трое мужчин за столом подвинули свои рюмки, наполненные Джеймсоном, в сторону Поли Макмануса. «Пей, да Винчи», — сказали они в унисон.

Они все засмеялись. Поли выпил.

Несколько мгновений спустя Бирн стоял в дверях и смотрел, как его отец бросает дротики. Падрейг Бирн опережал Люка Мерфи на две игры. Он также выиграл три лагера. Бирн задавался вопросом, стоит ли его отцу вообще пить в эти дни. С другой стороны, Бирн никогда не видел своего отца подвыпившим, а тем более пьяным.

Мужчины выстроились в линию по обе стороны от мишени. Бирн представлял их всех молодыми людьми лет двадцати с небольшим, только начинающими обзаводиться семьями, с понятиями о тяжелом труде, преданности профсоюзам и городской гордости, пульсирующими в их венах ярко-красным пульсом. Они приезжали сюда уже более сорока лет. Некоторые даже дольше. В каждом сезоне «Филлис», «Иглз», «Флайерз» и «Сиксерс», в каждом мэре, в каждом муниципальном и частном скандале, во всех их браках, рождениях, разводах и смертях. Жизнь Киллиана была постоянной, как и жизни, мечты и надежды его обитателей.

Его отец бросил в яблочко. В баре разразились одобрительные возгласы и недоверие. Еще один раунд. Так и случилось с Пэдди Бирном.

Бирн подумал о предстоящем переезде отца. Грузовик был запланирован на 4 февраля. Этот переезд был лучшим поступком для его отца. На северо-востоке было тише, медленнее. Он знал, что это было начало новой жизни, но не мог избавиться от этого другого чувства, отчетливого и тревожного ощущения, что это также и конец чего-то.

OceanofPDF.com

39

Психиатрическая больница Девоншир-Эйкерс располагалась на пологом склоне в небольшом городке на юго-востоке Пенсильвании. В годы своей славы огромный комплекс из камня и строительного раствора служил курортом и домом для выздоравливающих для богатых семей Мэйн-Лайн. Теперь это был субсидируемый государством склад долгосрочного хранения для пациентов с низкими доходами, нуждавшихся в постоянном присмотре.

Роланд Ханна подписалась, отказавшись от сопровождения. Он знал дорогу. Он поднимался по лестнице на второй этаж по одной. Он никуда не торопился. Зеленые коридоры учреждения были украшены унылыми, выцветшими рождественскими украшениями. Некоторые выглядели так, как будто они были из 1940-х или 1950-х годов: веселые размазанные водой Санта-Клаусы, олени с согнутыми, заклеенными скотчем и починенными длинно-желтым скотчем рогами. На одной стене висело сообщение, написанное с ошибкой отдельными буквами, сделанными из хлопка, плотной бумаги и серебряных блесток:

С праздником!

Чарльз больше не заходил в учреждение.

Роланд нашел ее в гостиной, возле окна, выходившего на задний двор и лес за ним. Два дня подряд шел снег, и белый слой ласкал холмы. Роланду было интересно, как это выглядело для нее ее старыми молодыми глазами. Ему было интересно, какие воспоминания, если таковые имеются, вызывают мягкие плоскости девственного снега. Помнит ли она свою первую зиму на севере? Помнит ли она снежинки на языке? Снеговики?

Ее кожа была похожа на бумагу, ароматна и прозрачна. Ее волосы давно потеряли свое золото.

В комнате было еще четверо. Роланд знал их всех. Они его никак не признали. Он пересек комнату, снял пальто и перчатки, положил подарок на стол. Это был халат и тапочки, бледно-лиловые. Чарльз тщательно завернул и снова завернул подарок в праздничную фольгу с изображением эльфов, верстаков и ярких инструментов.

Роланд поцеловал ее в макушку. Она не ответила.

За окном продолжал падать снег — огромные бархатистые хлопья бесшумно скатывались вниз. Она наблюдала, словно выбирая из шквала отдельную чешуйку, следуя за ней к выступу, к земле внизу, за ней.

Они сидели и молчали. За много лет она сказала всего несколько слов. Фоновой музыкой была песня Перри Комо «Я буду дома на Рождество».

В шесть часов ей принесли поднос. Кукурузный крем со сливками, рыбные палочки в панировке, Tater Tots, а также масляное печенье с зеленой и красной посыпкой на рождественской елке из белой глазури. Роланд наблюдал, как она расставляла и переставляла свои красные пластиковые столовые приборы снаружи внутрь — вилку, ложку, нож, а затем в обратном порядке. Три раза. Всегда три раза, пока она не делала все правильно. Никогда два, никогда четыре, никогда больше. Роланду всегда было интересно, на каких внутренних счетах было определено это число.

— Счастливого Рождества, — сказал Роланд.

Она посмотрела на него бледно-голубыми глазами. За ними жила загадочная вселенная.

Роланд взглянул на часы. Пришло время идти.

Прежде чем он успел встать, она взяла его за руку. Ее пальцы были вырезаны из слоновой кости. Роланд увидел, как дрожат ее губы, и понял, что произойдет.

«Вот девушки, молодые и прекрасные», — сказала она. «Танцы в летнем воздухе».

Роланд почувствовал, как ледники его сердца сдвинулись. Он знал, что это все, что Артемизия Ханна Уэйт помнит о своей дочери Шарлотте и о тех ужасных днях 1995 года.

«Как две вращающиеся прялки», — ответил Роланд.

Его мать улыбнулась и закончила куплет: «Красивые девушки танцуют».

РОЛАНД НАШЕЛ ЧАРЛЬЗА , стоящего рядом с фургоном. Снежная пыль легла ему на плечи. В прошлые годы Чарльз в этот момент смотрел в глаза Роланду, ища какой-нибудь признак того, что дела пошли лучше. Даже для Чарльза, с его врожденным оптимизмом, от этой практики давно отказались. Не говоря ни слова, они проскользнули в фургон.

После краткой молитвы они поехали обратно в город.

ОНИ ели молча. Когда они закончили, Чарльз вымыл посуду. Роланд мог слушать телевизионные новости в офисе. Несколько мгновений спустя Чарльз высунул голову из-за угла.

«Подойди сюда и посмотри на это», — сказал Чарльз.

Роланд вошел в небольшой офис. На экране телевизора был кадр парковки у Раундхауса, здания полицейского управления на Рейс-стрит. Шестой канал проводил дистанционный стендап. Репортер преследовал женщину через парковку.

Женщина была молодая, темноглазая, привлекательная. Она держалась с большим самообладанием и уверенностью. На ней было черное кожаное пальто и перчатки. Имя под ее лицом на экране говорило, что она детектив. Репортер задал ей вопросы. Чарльз увеличил громкость телевизора.

— …работа одного человека? — спросил репортер.

«Мы не можем исключать или исключать это», — сказал детектив.

«Правда ли, что женщину изуродовали?»

«Я не могу комментировать детали расследования».

«Есть ли что-нибудь, что вы хотели бы сказать нашим зрителям?»

«Мы просим помочь найти убийцу Кристины Якос. Если вам что-то известно, даже что-то, что кажется незначительным, пожалуйста, позвоните в отдел по расследованию убийств полиции».

С этими словами женщина повернулась и направилась в здание.

Кристина Якос, подумал Роланд. Это была женщина, которую они нашли убитой на берегу реки Шуйлкилл в Манаюнк. Роланд держал вырезку из новостей на пробковой доске рядом со своим столом. Теперь он прочитает больше об этом деле. Он схватил ручку и записал имя детектива.

Джессика Бальзано.

OceanofPDF.com

40

Софи Бальзано явно была экстрасенсом, когда дело касалось рождественских подарков. Ей даже не пришлось встряхивать пакет. Подобно миниатюрному Карнаку Великолепному, она могла приложить подарок ко лбу и через несколько секунд с помощью какой-то детской магии, казалось, смогла угадать его содержимое. У нее явно было будущее в правоохранительных органах. Или, может быть, таможня.

«Это туфли», — сказала она.

Она сидела на полу в гостиной, у подножия огромной рождественской елки. Рядом с ней сидел ее дедушка.

«Я не говорю», — сказал Питер Джованни.

Затем Софи взяла одну из книг сказок, которую Джессика получила в библиотеке. Она начала листать его.

Джессика смотрела на свою дочь и думала: « Найди мне там подсказку, милая».

ПИТЕР ДЖОВАННИ почти тридцать лет проработал в полиции Филадельфии. Он был удостоен многих наград и вышел в отставку в звании лейтенанта.

Питер потерял жену из-за рака груди более двух десятилетий назад и похоронил своего единственного сына Майкла, убитого в Кувейте в 1991 году. одно высоко поднятое знамя — полицейского. И хотя он каждый день боялся за свою дочь, как и любой отец, его глубочайшее чувство гордости за жизнь заключалось в том, что его дочь работала детективом по расследованию убийств.

Питер Джованни, когда ему было чуть за шестьдесят, все еще активно участвовал в общественной жизни, а также в ряде благотворительных организаций полиции. Он не был большим человеком, но обладал силой, идущей изнутри. Он по-прежнему тренировался несколько раз в неделю. Он тоже все еще был вешалкой для белья. Сегодня на нем была дорогая черная кашемировая водолазка и серые шерстяные брюки. Его обувью были лоферы Santoni. Со своими ледяными седыми волосами он выглядел так, будто сошёл со страниц GQ.

Он пригладил волосы внучки, встал и сел рядом с Джессикой на диван. Джессика нанизывала попкорн на гирлянду.

— Что ты думаешь о дереве? он спросил.

Каждый год Питер и Винсент водили Софи на ферму по выращиванию рождественских елок в Табернакле, штат Нью-Джерси, где они срубали собственное дерево. Обычно один из вариантов Софи. С каждым годом дерево казалось выше.

«Еще больше, и нам придется переехать», — сказала Джессика.

Питер улыбнулся. "Привет. Софи становится больше. Дерево должно идти в ногу со временем».

«Не напоминай мне», — подумала Джессика.

Питер взял в руки иголку и нитку и начал делать собственную гирлянду из попкорна. — Есть какие-нибудь зацепки по этому делу? он спросил.

Хотя Джессика не расследовала убийство Уолта Бригама и у нее на столе лежало три открытых файла, она точно знала, что ее отец имел в виду под «делом». Каждый раз, когда убивали полицейского, все полицейские, действующие и отставные, по всей стране воспринимали это на свой счет.

— Пока ничего, — сказала Джессика.

Питер покачал головой. «Чертовски стыдно. Для убийц полицейских в аду есть особое место.

Полицейский убийца. Взгляд Джессики тут же обратился к Софи, которая все еще стояла лагерем у дерева и размышляла над маленькой коробочкой, завернутой в красную фольгу. Каждый раз, когда Джессика думала о словах «убийца полицейских», она понимала, что оба родителя этой маленькой девочки были мишенями каждый день недели. Было ли это справедливо по отношению к Софи? В такие моменты, в тепле и безопасности своего дома, она не была уверена.

Джессика встала и пошла на кухню. Все было под контролем. Подливка кипела; лапша лазаньи была аль денте, салат был приготовлен, вино декантировано. Она достала рикотту из холодильника.

Телефон зазвонил. Она замерла, надеясь, что звонок прозвенит только один раз, что человек на другом конце провода поймет, что набрал неправильный номер, и повесит трубку. Прошла секунда. Потом еще один.

Да.

Потом снова зазвонил.

Джессика посмотрела на отца. Он оглянулся. Они оба были полицейскими. Это был сочельник. Они знали.

OceanofPDF.com

41

Бирн поправлял галстук, наверное, в двадцатый раз. Он отпил воды, посмотрел на часы, разгладил скатерть. На нем был новый костюм, и он еще не освоился в нем. Он ерзал, застегивал, расстегивал, застегивал, расправлял лацканы.

Он сидел за столиком в «Striped Bass» на Уолнат-стрит, одном из лучших ресторанов Филадельфии, и ждал своего свидания. Но это было не просто очередное свидание. Для Кевина Бирна это было свидание . Он ужинал в канун Рождества со своей дочерью Коллин. Он вызвал не менее четырех звонков, чтобы оспорить бронирование, сделанное в последнюю минуту.

Он и Коллин договорились об этой договоренности — ужин вне дома — вместо того, чтобы пытаться найти несколько часов в доме его бывшей жены, чтобы отпраздновать праздник, окно, в котором не было бы нового парня Донны Салливан Бирн, или неловкости. Кевин Бирн пытается быть взрослым во всем этом.

Они согласились, что им не нужно напряжение. Это было лучше.

Если не считать того, что его дочь опоздала.

Бирн оглядел ресторан и пришел к выводу, что он был единственным государственным служащим в зале. Врачи, юристы, инвестиционные банкиры, несколько успешных художников. Он знал, что приводить сюда Коллин — это перебор — она тоже это знала, — но он хотел сделать вечер особенным.

Он достал сотовый телефон, проверил его. Ничего. Он как раз собирался отправить Коллин текстовое сообщение, когда кто-то подошел к его столу. Бирн поднял глаза. Это была не Коллин.

«Хотите посмотреть карту вин?» — снова спросил внимательный официант.

— Конечно, — сказал Бирн. Как будто он знал, на что смотрит. Он дважды отказывался заказать бурбон со льдом. Он не хотел быть неряшливым этой ночью. Через минуту официант вернулся со списком. Бирн послушно прочитал его, единственное, что бросилось в глаза — среди моря слов вроде «Пино», «Каберне», «Вувре» и «Фюме» — были цены, все они были ему не по средствам.

Он поднял карту вин, полагая, что, если он ее отложит, на него набросятся и заставят заказать бутылку. Потом он увидел ее. На ней было королевское синее платье, которое придавало бесконечность ее аквамариновым глазам. Ее волосы распущены по плечам, длиннее, чем он когда-либо видел, и темнее, чем летом.

Боже мой, подумал Бирн. Она женщина. Она стала женщиной, и мне этого не хватало.

«Извини, я опоздала», — подписала она, не пройдя половину комнаты. Люди смотрели на нее по разным причинам. Ее элегантный язык жестов, ее осанка и грация, ее потрясающая внешность.

Коллин Шивон Бирн была глухой с рождения. Лишь в последние несколько лет и она, и ее отец смирились с ее глухотой. Хотя Коллин никогда не считала это недостатком, теперь она, похоже, понимала, что ее отец когда-то считал это и, вероятно, до сих пор воспринимает в какой-то степени. Степень, которая уменьшалась с каждым годом.

Бирн встал и крепко обнял дочь.

«Счастливого Рождества, пап», — подписала она.

«Счастливого Рождества, дорогая», — подписал он в ответ.

«Я не смог поймать такси».

Бирн махнул рукой, как бы говоря: Что? Думаешь, я волновался?

Она села. Через несколько секунд ее мобильный телефон завибрировал. Она застенчиво ухмыльнулась отцу, вытащила телефон и открыла его. Это было текстовое сообщение. Бирн смотрел, как она читает это, улыбался и краснел. Сообщение явно было от мальчика. Коллин быстро ответила и убрала телефон.

«Извините», — подписала она.

Бирн хотел задать дочери два или три миллиона вопросов. Он остановил себя. Он наблюдал, как она деликатно кладет салфетку себе на колени, пьет воду, просматривает меню. У нее была женская осанка, женская осанка. Для этого могла быть только одна причина, подумал Бирн, сердце его колотилось и трещало в груди. Ее детство закончилось.

И жизнь никогда не будет прежней.

Когда они закончили есть, настало то время. Они оба это знали. Коллин была полна подростковой энергии, вероятно, ей нужно было присутствовать на рождественской вечеринке у друга. Плюс ей нужно было собрать вещи. Они с матерью уезжали из города на неделю, чтобы навестить родственников Донны на Новый год.

— Ты получил мою карточку? Коллин подписала.

"Я сделал. Спасибо."

Бирн молча отругал себя за то, что не разослал рождественские открытки, особенно тому единственному человеку, который имел для него значение. Он даже получил открытку от Джессики, тайно спрятанную в портфель. Он увидел, как Коллин украдкой взглянула на часы. Прежде чем момент стал неприятным, Бирн подписал: «Могу я вас кое о чем спросить?»

"Конечно."

Вот и все, подумал Бирн. "О чем ты мечтаешь?"

Покраснение, затем растерянный взгляд, затем принятие. По крайней мере, она не закатила глаза. «Это будет один из наших разговоров?» она подписала.

Она улыбнулась, и у Бирна перевернулся живот. У нее не было времени говорить. Вероятно, у нее не будет времени еще долгие годы. — Нет, — сказал он, чувствуя, как у него горят уши. «Мне просто интересно».

Через несколько минут она поцеловала его на прощание. Она пообещала, что скоро они поговорят по душам. Он посадил ее в такси, вернулся к столу и заказал бурбон. Двойной. Прежде чем оно прибыло, у него зазвонил мобильный телефон.

Это была Джессика.

"Как дела?" он спросил. Но он знал этот тон.

В ответ на его вопрос его напарник произнес четыре худших слова, которые детектив по расследованию убийств мог услышать в канун Рождества.

«У нас есть тело».

OceanofPDF.com

42

Место преступления снова находилось на берегу реки Шуйкилл, на этот раз рядом с железнодорожной станцией Шомонт, недалеко от Аппер-Роксборо. Станция Шомонт была одной из старейших станций в Соединенных Штатах. Поезда здесь больше не останавливались, и оно пришло в упадок, но это была частая остановка для поклонников железной дороги и пуристов, ее много фотографировали и визуализировали.

Чуть ниже станции, вниз по крутому склону, ведущему к реке, находился огромный заброшенный водопровод Шомонт, расположенный на одном из последних земельных участков на берегу реки, находящихся в государственной собственности в городе.

Снаружи гигантская насосная станция десятилетиями заросла кустарником, виноградными лозами и корявыми ветвями, свисавшими с мертвых деревьев. При дневном свете это выглядело впечатляющим пережитком того времени, когда объект забирал воду из бассейна за плотиной Флэт-Рок и перекачивал ее в водохранилище Роксборо. Ночью это был всего лишь городской мавзолей, темное и неприступное убежище для сделок с наркотиками и всевозможных тайных союзов. Внутри было выпотрошено, лишено всего, даже отдаленно ценного. Стены были покрыты граффити высотой семь футов или около того. Несколько амбициозных тагеров написали свои мысли на высоте примерно пятнадцати футов на одной стене. Пол представлял собой неровный рельеф из гальки из бетона, ржавого железа и разного городского мусора.

Подойдя к зданию, Джессика и Бирн увидели яркие временные огни, освещавшие фасад здания, обращенный к реке. Их ждали дюжина офицеров, техников CSU и детективов.

Мертвая женщина сидела у окна, скрестив ноги в лодыжках и сложив руки на коленях. В отличие от Кристины Якос, эта жертва не выглядела каким-либо образом изувеченной. Сначала казалось, что она молится, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что ее руки обхватывают какой-то предмет.

Джессика вошла в здание. По своим масштабам оно было почти средневековым. После закрытия учреждение пришло в упадок. Был высказан ряд идей относительно его будущего, не последней из которых была возможность превратить его в тренировочную базу для «Филадельфийских Иглз». Однако стоимость ремонта будет огромной, а до сих пор ничего не было сделано.

Джессика подошла к жертве, стараясь не потревожить возможные следы, хотя внутри здания не было снега, и собрать что-либо пригодное для использования было маловероятно. Она осветила жертву фонарем. Этой женщине было около двадцати или чуть больше тридцати. На ней было длинное платье. Оно тоже казалось из другого времени, с бархатным лифом на резинке и полностью присборенной юбкой. На шее у нее был нейлоновый ремень, завязанный сзади. Похоже, это была точная копия того, что было найдено на шее Кристины Якос.

Джессика обняла стену и осматривала интерьер. Специалисты CSU вскоре займутся настройкой сети. Прежде чем уйти, она взяла свой «Маглайт» и медленно и осторожно осмотрела стены. И увидел это. Примерно в двадцати футах справа от окна, среди кучи бандитских жетонов, виднелось граффити с изображением белой луны.

«Кевин».

Бирн вошел внутрь и последовал за лучом света. Он повернулся и увидел во мраке глаза Джессики. Раньше они стояли как партнеры на пороге растущего зла, в момент, когда то, что, как они думали, они поняли, стало чем-то большим, чем-то гораздо более зловещим, чем-то, что переопределило все, во что они верили в отношении дела. .

Стоя снаружи, их дыхание образовывало облака пара в ночном воздухе. «Офиса МЭ не будет здесь примерно через час», — сказал Бирн.

"Час?"

«Рождество в Филадельфии», — сказал Бирн. «Уже совершено еще два убийства. Они растянуты.

Бирн указал на руки жертвы. «Она что-то держит».

Джессика пригляделась. Что-то было в руках женщины. Джессика сделала несколько снимков крупным планом.

Если бы они следовали процедуре в точности, им пришлось бы ждать, пока медэкспертиза объявит женщину мертвой, а также полного набора фотографий и, возможно, видеосъемки жертвы и места происшествия. Но в тот вечер Филадельфия не совсем следовала процедуре — на ум пришла фраза о любви к ближнему, а затем сразу же история о мире на земле, — и детективы знали, что чем дольше они будут ждать, тем больше вероятность того, что ценная информация будет получена. быть потерянным для стихии.

Бирн подошел ближе и попытался осторожно разжать пальцы женщины. Кончики ее пальцев откликнулись на его прикосновение. Полная строгость еще не наступила.

На первый взгляд казалось, что жертва держала в сложенных ладонях комок листьев или веток. В резком свете это выглядело как темно-коричневый материал, определенно органический. Бирн подошел ближе и сел. Он положил большую сумку с вещественными доказательствами на колени женщины. Джессика попыталась удержать свой Маглайт устойчиво. Бирн продолжал медленно, по одному пальцу за раз, разжимать хватку жертвы. Если во время драки женщина выкопала из земли ком земли или компоста, вполне возможно, что она получила важные улики от убийцы, застрявшие у нее под ногтями. В ее руках могла быть даже какая-то прямая улика — пуговица, застежка, кусок ткани. Если что-то может сразу указать на интересующего человека, например, волосы, волокна или ДНК, то чем раньше они начнут его искать, тем лучше.

Мало-помалу Бирн отдернул мертвые пальцы женщины. Когда он наконец вернул четыре пальца на ее правую руку, они увидели то, чего не ожидали увидеть. После смерти эта женщина не держала в руках ни пригоршни земли, ни листьев, ни веток. После смерти она держала в руках маленькую коричневую птичку. В свете аварийных фонарей это выглядело воробьем или, возможно, крапивником.

Бирн осторожно сжал пальцы жертвы. Они надевали на себя прозрачный пластиковый пакет для улик, чтобы сохранить все следы улик. Это выходило далеко за рамки их возможностей оценить или проанализировать на месте.

Затем произошло нечто совершенно неожиданное. Птица вырвалась из рук мертвой женщины и улетела. Он метался по огромному, затененному пространству гидротехнических сооружений, стук его порхающих крыльев отражался от ледяных каменных стен, щебетая то ли в знак протеста, то ли с облегчением. Потом оно исчезло.

— Сукин сын , — заорал Бирн. "Ебать."

Это не было хорошей новостью для команды. Им следовало немедленно сложить руки трупа и подождать. Птица, возможно, предоставила массу криминалистических подробностей, но даже во время своего отлета она дала некоторую информацию. Это означало, что тело не могло находиться там так долго. Тот факт, что птица была все еще жива (возможно, сохраненная благодаря теплу трупа), означал, что убийца подставил эту жертву в течение последних нескольких часов.

Джессика направила свой Маглайт в землю под окном. Немного птичьих перьев осталось. Бирн указал на них офицеру CSU, который взял их щипцами и поместил в сумку для вещественных доказательств.

Теперь они будут ждать офиса медэксперта.

ДЖЕССИКА подошла к берегу реки, выглянула наружу, затем снова на тело. Фигура сидела в окне высоко над пологим склоном, ведущим к дороге, а затем еще выше к мягкому берегу реки.

«Еще одна кукла на полке», — подумала Джессика.

Как и Кристина Якос, эта жертва стояла лицом к реке. Как и у Кристины Якос, у нее поблизости была картина с изображением луны. Не было никаких сомнений в том, что на ее теле будет еще одна картина — изображение луны, выполненное спермой и кровью.

СМИ ПОЯВИЛИСЬ незадолго до полуночи. Они собрались в верхней части разреза, недалеко от вокзала, за лентой с места преступления. Джессику всегда поражало, как быстро они могли добраться до места преступления.

Эта история попадет в утренние выпуски газеты.

OceanofPDF.com

43

Место преступления было закрыто и изолировано от города. СМИ ушли публиковать свои истории. CSU обрабатывал доказательства всю ночь и до самого следующего дня.

Джессика и Бирн стояли на берегу реки. Ни один из них не смог заставить себя уйти.

— С тобой все будет в порядке? — спросила Джессика.

"Ага." Бирн достал из кармана пальто пинту бурбона. Он играл с кепкой. Джессика увидела это, но ничего не сказала. Они были не на службе.

После целой минуты молчания Бирн оглянулся. "Что?"

— Ты, — сказала она. «У тебя такой взгляд в глазах».

«Какой взгляд?»

«Взгляд Энди Гриффита. Взгляд, говорящий о том, что ты подумываешь сдать свои документы и получить работу шерифа в Мэйберри.

«Мидвилль».

"Видеть?"

"Ты холодный?"

«Отморозлю себе задницу», — подумала Джессика. "Неа."

Бирн допил бурбон и протянул его. Джессика покачала головой. Он закрыл бутылку крышкой и подержал ее.

«Несколько лет назад мы ездили к моему дяде в Джерси», — сказал он. «Я всегда знал, когда мы приближаемся, потому что мы наткнулись на это старое кладбище. Под старым я подразумеваю старое время Гражданской войны. Может быть, старше. У ворот стоял небольшой каменный домик, вероятно, дом смотрителя, а на переднем окне висела табличка: « БЕСПЛАТНО ЗАГРУЗИТЕ ГРЯЗЬ ». Вы когда-нибудь видели подобные знаки?

Джессика так и сделала. Она ему так и сказала. Бирн продолжил.

«Когда ты ребенок, ты никогда не задумываешься о таких вещах, понимаешь? Год за годом я видел этот знак. Он никогда не двигался, просто исчезал на солнце. С каждым годом эти объемные красные буквы становились все светлее и светлее. Потом умер мой дядя, тетя вернулась в город, мы перестали туда выходить.

«Много лет спустя, после смерти моей матери, однажды я пошел на ее могилу. Идеальный летний день. Небо голубое, безоблачное. Я сижу и рассказываю ей, как идут дела. Через несколько участков там было свежее захоронение, так? И меня внезапно осенило. Я внезапно понял, почему на этом кладбище была бесплатная засыпка земли. Почему на всех кладбищах есть бесплатная засыпка земли. Я подумал обо всех тех людях, которые на протяжении многих лет воспользовались этим предложением, заполняя свои сады, свои горшечные растения, свои оконные ящики. Кладбища освобождают место в земле для мертвых, а люди берут эту землю и выращивают в ней что-нибудь».

Джессика просто посмотрела на Бирна. Чем дольше она знала этого человека, тем больше слоев она видела. «Это, ну, красиво», сказала она, становясь немного эмоциональной, борясь с этим. «Я бы никогда не подумал об этом таким образом».

— Да, ну, — сказал Бирн. «Знаете, мы, ирландцы, все поэты». Он откупорил пинту, сделал глоток и снова закупорил. «И пьющие».

Джессика высвободила бутылку из его рук. Он не сопротивлялся.

— Поспи немного, Кевин.

"Я буду. Я просто ненавижу, когда с нами играют, и я не могу этого понять».

— Я тоже, — сказала Джессика. Она вытащила ключи из кармана, еще раз взглянула на часы и тут же отругала себя за это. «Знаешь, тебе стоит как-нибудь пробежаться со мной».

"Бег."

«Да», сказала она. «Это как ходьба, только быстрее».

"Ах хорошо. Это как бы звоночек. Кажется, я сделал это однажды, когда был ребенком».

«Возможно, на конец марта у меня назначен боксерский поединок, так что мне лучше заняться выездными работами. Мы могли бы бежать вместе. Это творит чудеса, поверьте мне. Полностью очищает разум».

Бирн попытался подавить смех. "Джесс. Единственный раз, когда я планирую бежать, это когда меня кто-то преследует. Я имею в виду большого парня. Ножом.

Ветер усилился. Джессика вздрогнула и подняла воротник. "Я пойду." Она хотела сказать еще многое, но еще будет время. — Ты уверен, что с тобой все в порядке?

"Как нельзя лучше."

«Хорошо, партнер», — подумала она. Она вернулась к своей машине, проскользнула в нее и завела ее. Отстранившись, она взглянула в зеркало заднего вида и увидела силуэт Бирна на фоне огней на другом берегу реки, теперь всего лишь еще одну тень в ночи.

Она посмотрела на часы. Было 1:15 ночи .

Это было Рождество.

OceanofPDF.com

44

Рождественское утро выдалось ясным и холодным, ярким и многообещающим.

Пастор Роланд Ханна и дьякон Чарльз Уэйт провели служение в 7:00 утра . Проповедь Роланда была проповедью надежды и обновления. Он говорил о Кресте и Колыбели. Он процитировал Матфея 2:1-12.

Корзины были переполнены.

ПОЗЖЕ РОЛАНД И Чарльз сидели за столом в подвале под церковью, между ними стоял чайник с остывающим кофе. Через час они начнут готовить рождественский ужин с ветчиной для более чем ста бездомных. Его будут обслуживать в их новом заведении на Второй улице.

«Посмотри на это», — сказал Чарльз. Он вручил Роланду утренний номер « Инкуайерера». Произошло еще одно убийство. Ничего особенного в Филадельфии, но этот имел резонанс. Глубокий резонанс. Это имело эхо, которое отражалось на протяжении многих лет.

В Шомонте была найдена женщина. Ее нашли на старой водопроводной станции недалеко от железнодорожного вокзала, на восточном берегу Шуйкилла.

Пульс Роланда ускорился. Два тела нашли на берегу реки Шуйлкилл за одну неделю. А еще в вчерашней газете появилась статья, сообщавшая об убийстве детектива Уолтера Бригама. Роланд и Чарльз знали все об Уолтере Бригеме.

Нельзя было отрицать истинность этого.

Шарлотту и ее подругу нашли на берегу Виссахикона. Они были позированы, как и эти две женщины. Может, после всех этих лет дело было не в девушках. Возможно, дело было в воде .

Возможно, это был знак.

Чарльз упал на колени и помолился. Его большие плечи задрожали. Через несколько мгновений он начал шептать на языках. Чарльз был глоссолаликом, истинно верующим, который, будучи охвачен духом, говорил, как он считал, языком Бога, назиданием самого себя. Стороннему наблюдателю это могло показаться бредом. Для верующего, для человека, обратившегося к языкам, это был язык Небес.

Роланд снова взглянул на газету и закрыл глаза. Вскоре на него снизошло божественное спокойствие, и внутренний голос задал вопрос его мыслям.

Это он?

Роланд коснулся распятия на своей шее.

И знал ответ.

OceanofPDF.com

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

РЕКА ТЬМА

OceanofPDF.com

45

«Почему мы здесь с закрытой дверью, сержант?» – спросил Пак.

Тони Пак был одним из немногих американских детективов корейского происхождения в полиции. Семьянин лет под сорок, волшебник на компьютере, опытный следователь в комнате, не было в полиции более практичного и опытного детектива, чем Энтони Ким Пак. На этот раз его вопрос был в голове у всех в комнате.

Оперативная группа состояла из четырех детективов. Кевин Бирн, Джессика Бальзано, Джошуа Бонтрагер и Тони Парк. Учитывая огромную работу по координации судебно-медицинских отделов, сбору показаний свидетелей, проведению допросов и всем другим мелочам, составляющим расследование убийства (пару связанных друг с другом расследований убийств), оперативная группа была скудной. Просто не хватало рабочей силы.

«Дверь закрыта по двум причинам, — сказал Айк Бьюкенен, — и я думаю, вы знаете первую».

Они все это сделали. В наши дни оперативные группы играли очень жестко, особенно те, которым приходилось охотиться на маниакального убийцу. Главным образом потому, что небольшая группа мужчин и женщин, которым было поручено выследить человека, имела возможность привлечь этого человека к себе, поставив под угрозу жен, детей, друзей и семью. Это случилось и с Джессикой, и с Бирном. Это произошло больше, чем знала широкая публика.

«Вторая причина, и мне очень жаль это говорить, заключается в том, что в последнее время некоторые вещи из этого офиса стали доходить до средств массовой информации. Я не хочу сеять какие-либо слухи или панику», — сказал Бьюкенен. «Кроме того, что касается города, мы не уверены, что у нас там есть компульсивное расстройство. Прямо сейчас средства массовой информации полагают, что у нас есть два нераскрытых убийства, которые могут быть связаны между собой, а могут и не быть между ними. Посмотрим, сможем ли мы продолжать так какое-то время».

Это всегда был тонкий баланс со СМИ. Было много причин не давать им слишком много информации. Информация имела свойство быстро превращаться в дезинформацию . Если бы в средствах массовой информации появилась история о том, что по улицам Филадельфии ходит серийный убийца, это могло бы привести ко многим последствиям, и большинство из них — к плохим. Не последним из которых была возможность того, что убийца-подражатель воспользуется возможностью избавиться от свекрови, мужа, жены, парня, босса. С другой стороны, было несколько случаев, когда газеты и телевизионные станции транслировали подозрительные зарисовки для НДП, и в течение нескольких дней, а иногда и часов, они находили своего человека.

По состоянию на сегодняшнее утро, на следующий день после Рождества, ведомство еще не раскрыло никаких конкретных подробностей о второй жертве.

— Где мы находимся по опознанию жертвы Шомонта? — спросил Бьюкенен.

«Ее звали Тара Грендель», — сказал Бонтрагер. «Ее личность была установлена по записям DMV. Ее машину нашли наполовину на стоянке на закрытой стоянке на улице Уолнат. Мы не уверены, было ли это место похищения или нет, но выглядит оно неплохо».

«Что она делала в том гараже? Она работала поблизости?

«Она была актрисой, работавшей под именем Тара Линн Грин. В тот день, когда она пропала, у нее было прослушивание».

«Где было прослушивание?»

«В театре на Уолнат-стрит», — сказал Бонтрагер. Он снова пролистал свои записи. «Она вышла из театра одна около 13:00 . Служащий парковки сказал, что она вошла около десяти часу ночи и спустилась в подвал.

«У них есть камеры наблюдения?»

"Они делают. Но ничего не записано».

Сводящей с ума новостью было то, что на животе Тары Грендель была еще одна картина «луна». В разработке находился отчет ДНК, чтобы определить, совпадают ли кровь и сперма, обнаруженные у Кристины Якос.

«Мы показали фотографию Тары вокруг Стилетто и Натальи Якос», - сказал Бирн. «Тара не была танцовщицей в клубе. Наталья ее не узнала. Если она и связана с Кристиной Якос, то не по месту работы».

«А как насчет семьи Тары?»

«В городе нет семьи. Отец умер, мать живет в Индиане», — сказал Бонтрагер. «Она была уведомлена. Она прилетает завтра.

«Что у нас есть на местах преступлений?» — спросил Бьюкенен.

«Не так уж и много», — сказал Бирн. «Ни следов, ни следов шин».

— А одежда? — спросил Бьюкенен.

Теперь все пришли к выводу, что убийца одевал своих жертв. «Оба винтажных платья», — сказала Джессика.

«Мы говорим о вещах из комиссионного магазина?»

«Может быть», — сказала Джессика. У них был список из более чем ста магазинов подержанной одежды и комиссионных магазинов. К сожалению, текучесть как товаров, так и персонала в таких магазинах была быстрой, и ни один из магазинов не вел детального учета того, что приходило и уходило. Чтобы собрать хоть какую-то информацию, потребуется много обувной кожи и интервью.

«Почему именно эти платья?» — спросил Бьюкенен. «Они из пьесы? Фильм? Знаменитая картина?

— Работаю над этим, сержант.

«Расскажи мне об этом», — сказал Бьюкенен.

Джессика пошла первой. «Две жертвы, обе белые женщины лет двадцати, обе задушены и обе оставлены на берегу Шуйлкила. На телах обеих жертв был рисунок луны, выполненный спермой и кровью. Рядом с обоими местами преступлений на стене был нарисован похожий рисунок. Первой жертве ампутировали ноги. Эти части тела были обнаружены на мосту Строберри-Мэншн.

Джессика перевернула свои записи. «Первой жертвой стала Кристина Якос. Родилась в Одессе на Украине, переехала в США вместе с сестрой Натальей и братом Костей. Родители умерли, других родственников в Штатах нет. Еще несколько недель назад Кристина жила со своей сестрой на северо-востоке. Кристина недавно переехала в Северный Лоуренс со своей соседкой по комнате, некой Соней Кедровой, тоже из Украины. Костя Якос получил десятилетний срок в Гратерфорде за нападение при отягчающих обстоятельствах. Кристина недавно устроилась на работу в мужской клуб «Стилетто» в центре города, где она работала танцовщицей экзотических танцев. В ночь, когда она пропала, ее последний раз видели в городской прачечной самообслуживания примерно в 23:00 » .

— Как ты думаешь, есть ли какая-то связь с братом? — спросил Бьюкенен.

«Трудно сказать», — сказал Пак. «Жертвой Кости Якоса стала пожилая вдова со станции Мерион. Ее сыну за шестьдесят, внуков поблизости нет. Если бы это было так, это было бы довольно жестокой расплатой».

— А как насчет чего-то, что он всколыхнул внутри?

«Он не был образцовым заключенным, но ничто не может стать мотивом сделать это с его сестрой».

— Мы получили ДНК с рисунка кровавой луны на Якосе? — спросил Бьюкенен.

«ДНК на рисунке Кристины Якос уже есть», — сказал Тони Парк. «Кровь не ее. Расследование по второй жертве еще не завершено.

«Мы пропустили это через CODIS?»

— Да, — сказал Пак. Комбинированная система индексации ДНК лаборатории ФБР позволила федеральным, государственным и местным криминалистическим лабораториям обмениваться и сравнивать профили ДНК в электронном виде, тем самым связывая преступления друг с другом и с осужденными преступниками. — На этом фронте пока ничего.

«А как насчет какого-то сумасшедшего сукиного сына из стриптиз-клуба?» — спросил Бьюкенен.

«Я поговорю сегодня или завтра с некоторыми девушками из клуба, которые знали Кристину», - сказал Бирн.

«А как насчет этой птицы, которую нашли на территории Шомонта?» — спросил Бьюкенен.

Джессика взглянула на Бирна. Слово « Найдено » прижилось. Никто не упомянул, что птица улетела из-за того, что Бирн подтолкнул жертву разжать руки.

«Перья в лаборатории», — сказал Тони Парк. «Один из техников — заядлый птицелов, и он говорит, что не знаком с этим. Он сейчас этим занимается.

«Хорошо», — сказал Бьюкенен. "Что еще?"

«Похоже, что убийца распилил первую жертву столярной пилой», — сказала Джессика. «В ране обнаружены следы опилок. Так, может быть, судостроитель? Строитель доков? Рабочий дока ?"

«Кристина работала над созданием декораций для рождественского спектакля», — сказал Бирн.

«Мы брали интервью у людей, с которыми она работала в церкви?»

«Да», сказал Бирн. «Никто не представляет интереса».

— Есть ли увечья второй жертвы? — спросил Бьюкенен.

Джессика покачала головой. «Тело было целым».

Сначала они допускали возможность того, что их убийца брал части тел в качестве сувениров. Теперь это выглядело менее вероятным.

«Какой-нибудь сексуальный аспект?» — спросил Бьюкенен.

Джессика не была уверена. «Ну, несмотря на наличие спермы, не было никаких доказательств сексуального насилия».

— В обоих случаях одно и то же орудие убийства? — спросил Бьюкенен.

«Идентичен», — сказал Бирн. «Лаборатория считает, что это тот тип веревки, которую используют для разделения дорожек в бассейне. Однако никаких следов хлора они не обнаружили. Сейчас они проводят еще несколько испытаний волокон.

В Филадельфии, городе, где нужно было питать и эксплуатировать две реки, было множество отраслей, связанных с торговлей водой. Парусный спорт и катание на моторных лодках по Делавэру. Гребля на Шуйкилле. Ежегодно на обеих реках проводилось множество мероприятий. Было пребывание в Шуйкилле, семидневное плавание по всей длине реки. Затем во вторую неделю мая состоялась регата Дад Вейл, крупнейшая студенческая регата в Соединенных Штатах, в которой приняли участие более тысячи спортсменов.

«Свалки на Шуйкилле указывают на то, что мы, вероятно, ищем кого-то с довольно хорошим практическим знанием реки», — сказала Джессика.

Бирн подумал о Поли Макманусе и его цитате Леонардо да Винчи. В реках вода, к которой вы прикасаетесь, — это последнее из того, что прошло, и первое из того, что приходит.

Что, черт возьми, будет? — задумался Бирн.

«А как насчет самих сайтов?» — спросил Бьюкенен. — Есть какое-нибудь значение?

«В Манаюнк много истории. То же самое и с Шомонтом. Пока ничего не получилось».

Бьюкенен сел и потер глаза. «Один певец, один танцор, оба белые, им около двадцати лет. Оба публичных похищения. Между этими двумя жертвами есть связь, детективы. Найди это."

В дверь постучали. Бирн открыл его. Это была Никки Мэлоун.

— Есть минутка, босс? – спросила Никки.

«Да», — сказал Бьюкенен. Джессике показалось, что она никогда не слышала, чтобы кто-то говорил настолько утомленно. Айк Бьюкенен был связующим звеном между подразделением и руководством. Если это произошло в его присутствии, то это произошло через него. Он кивнул четырем детективам. Пришло время вернуться к работе. Они вышли из офиса. Когда они уже уходили, Никки высунула голову обратно в дверной проем.

— Тебя внизу кто-то хочет видеть, Джесс.

OceanofPDF.com

46

«Я детектив Бальзано».

Мужчине, ожидавшему Джессику в вестибюле, было около пятидесяти лет — ржавая фланелевая рубашка, светло-коричневые «ливайсы», сапоги из утиной шерсти. У него были толстые пальцы, густые брови и цвет лица, жаловавшийся на слишком много Филадельфийских декабрей.

«Меня зовут Фрэнк Пустельник», — сказал он, протягивая мозолистую руку. Джессика потрясла его. «Я владею ресторанным бизнесом на Флэт-Рок-роуд».

«Что я могу для вас сделать, господин Пустельник?»

«Я читал о том, что произошло на старом складе. И потом, конечно, я видел всю эту активность там». Он поднял видеокассету. «У меня на участке есть камера наблюдения. Участок, обращенный к зданию, где… ну, вы знаете.

— Это запись наблюдения?

"Да."

— Что именно на нем изображено? — спросила Джессика.

«Я не совсем уверен, но думаю, что вы, возможно, захотите кое-что увидеть».

— Когда была записана пленка?

Фрэнк Пустельник передал Джессике кассету. — Это со дня обнаружения тела.

ОНИ СТОЯЛИ ПОЗАДИ Матео Фуэнтеса в монтажном отсеке AV-отдела. Джессика, Бирн и Фрэнк Пустельник.

Матео вставил кассету в видеомагнитофон замедленной съемки. Он переслал кассету. Изображения проносились мимо. Большинство устройств видеонаблюдения записывали на гораздо более медленной скорости, чем обычный видеомагнитофон, поэтому, когда они воспроизводились на потребительском компьютере, они были слишком быстрыми, чтобы их можно было смотреть.

Статичные ночные изображения прокатились. Наконец картина стала немного светлее.

«Вон там», — сказал Пустельник.

Матео остановил запись и нажал PLAY . Это был выстрел с высокого ракурса. Временной код показывал 7:00 утра .

На дальнем плане виднелась парковка склада на месте преступления. Изображение было нечетким, слабо освещенным. В левой части экрана, вверху, было небольшое светлое пятно возле места, где парковка спускалась к реке. От этого изображения Джессика пробежала дрожь. Размытием была Кристина Якос.

На отметке 7:07 утра в верхней части экрана на парковку въехала машина. Оно двигалось справа налево. Невозможно было определить цвет, не говоря уже о марке или модели. Автомобиль объехал заднюю часть здания. Они потеряли это из виду. Несколько мгновений спустя тень скользнула по верхней части экрана. Оказалось, что кто-то пересекал стоянку, направляясь к реке, к телу Кристины Якос. Вскоре после этого темная фигура слилась с темнотой деревьев.

Затем тень, отделившаяся от фона, снова двинулась. На этот раз быстро. Джессика пришла к выводу, что тот, кто въезжал, пересек стоянку, заметил тело Кристины Якос, а затем бегом вернулся к своей машине. Через несколько секунд машина вылетела из-за здания и помчалась к выезду на Флэт-Рок-роуд. Затем видео наблюдения вернулось в статическое состояние. Просто маленькое светлое пятно у реки, пятно, которое когда-то было человеческой жизнью.

Матео перемотал пленку до момента, когда машина уехала. Он нажал «Play» и дал ему поработать, пока они не получили хороший угол задней части автомобиля, когда он поворачивал на Флэт-Рок-роуд. Он заморозил изображение.

«Можете ли вы сказать, что это за машина?» – спросил Бирн у Джессики. За годы работы в автомобильном отделе она стала постоянным автомобильным экспертом. Хотя она не знала некоторых моделей 2006 и 2007 годов, за последнее десятилетие она хорошо разбиралась в роскошных автомобилях. Автоподразделение имело дело с большим количеством угнанных автомобилей класса люкс.

«Похоже на BMW», — сказала Джессика.

«Можем ли мы заняться этим?» — спросил Бирн.

«Испражняется ли ursus americanus в естественной среде обитания?» — спросил Матео.

Бирн взглянул на Джессику и пожал плечами. Никто из них понятия не имел, о чем говорит Матео. «Полагаю, да», — сказал Бирн. Иногда приходилось потакать офицеру Фуэнтесу.

Матео покрутил ручки. Изображение увеличилось в размерах, но существенно четче не стало. Это определенно был логотип BMW на багажнике машины.

«Можете ли вы сказать, что это за модель?» — спросил Бирн.

«Похоже на 525i», — сказала Джессика.

— А что насчет тарелки?

Матео сместил изображение, немного отодвинул его назад. Изображение представляло собой просто беловато-серый прямоугольник мазка, и при этом его была только половина.

"Вот и все?" — спросил Бирн.

Матео сердито посмотрел на него. — Как вы думаете, что мы здесь делаем, детектив?

«Я никогда не был до конца уверен», — сказал Бирн.

«Чтобы увидеть это, вам нужно отойти в сторону».

«Как далеко назад?» — спросил Бирн. — Кэмден?

Матео центрировал изображение на экране, увеличил масштаб. Джессика и Бирн отошли на несколько шагов назад и прищурились на получившееся изображение. Ничего. Еще несколько шагов. Теперь они были в коридоре.

"Что вы думаете?" — спросила Джессика.

«Я ничего не вижу», сказал Бирн.

Они отошли настолько далеко, насколько могли. Изображение на экране было сильно пикселизированным, но оно начало обретать форму. Похоже, первые две буквы были HO.

ХО.

ХОРНИ1, подумала Джессика. Она бросила взгляд на Бирна, который вслух высказал то, о чем думал:

"Сукин сын . »

OceanofPDF.com

47

Дэвид Хорнстром сидел в одной из четырех комнат для допросов в отделе убийств. Он пришел сюда своим ходом, и это было хорошо. Если бы они пошли забрать его для допроса, была бы совершенно другая динамика.

Джессика и Бирн сравнили заметки и стратегии. Они вошли в маленькое, обшарпанное помещение, не намного больше гардеробной. Джессика села, Бирн стоял позади Хорнстрома. Тони Парк и Джош Бонтрагер наблюдали за происходящим через двустороннее зеркало.

«Нам просто нужно прояснить кое-что», — сказала Джессика. Это была стандартная полицейская речь: « Мы не хотим преследовать вас по всему городу, если выяснится, что вы — наш деятель».

«Разве мы не могли сделать это в моем офисе?» — спросил Хорнстрем.

«Вам нравится работать вне офиса, мистер Хорнстром?» — спросил Бирн.

"Конечно."

"И мы тоже."

Хорнстрем просто смотрел, побежденный. Через несколько мгновений он скрестил ноги и сложил руки на коленях. — Вы приблизились к выяснению того, что случилось с той женщиной? Разговорный, теперь. Это была стандартная болтовня, потому что мне есть что скрывать, но я твердо верю, что я умнее тебя.

«Я верю, что да», — сказала Джессика. "Спасибо за вопрос."

Хорнстрем кивнул, как будто он только что заработал очко перед полицией. «Мы все в офисе немного напуганы».

"Что ты имеешь в виду?"

«Ну, не каждый день происходит что-то подобное. Я имею в виду, вы, ребята, постоянно с этим сталкиваетесь. Мы всего лишь кучка продавцов».

«Вы слышали что-нибудь от своих коллег, что могло бы помочь в нашем расследовании?»

"Не совсем."

Джессика смотрела с опаской, ожидая. «Это было бы не совсем так или нет?»

"Ну нет. Это была всего лишь фигура речи».

«Ах, ладно», — сказала Джессика, думая: « Вы арестованы за воспрепятствование осуществлению правосудия». Это еще одна фигура речи. Она снова пролистала свои записи. «Вы заявили, что не были на территории Манаюнка за неделю до нашего первого интервью».

"Правильно."

— Ты был в городе на той неделе?

Хорнстрем на мгновение задумался. "Да."

Джессика положила на стол большой конверт из плотной бумаги. На данный момент она оставила его закрытым. «Вы знакомы с ресторанно-снабжающей компанией «Пустельник»?»

— Конечно, — сказал Хорнстрем. Его лицо начало краснеть. Он слегка откинулся назад, оставив несколько лишних дюймов между собой и Джессикой. Первый признак защиты.

«Ну, оказывается, там уже довольно давно существует проблема с воровством», — сказала Джессика. Она расстегнула застежку конверта. Хорнстрем, казалось, не мог оторвать от этого взгляда. «Несколько месяцев назад владельцы установили камеры наблюдения на всех четырех сторонах здания. Вы знали об этом?

Хорнстрем покачал головой. Джессика полезла в конверт размером девять на двенадцать дюймов, извлекла фотографию и положила ее на поцарапанный металлический стол.

«Это фотография, сделанная с записи наблюдения», — сказала она. «Камера была со стороны склада, где была найдена Кристина Якос. Ваш склад. Это было сделано в то утро, когда было обнаружено тело Кристины».

Хорнстрем небрежно взглянул на фотографию. "Хорошо."

— Не могли бы вы взглянуть на это поближе, пожалуйста?

Хорнстром взял фотографию и внимательно ее рассмотрел. Он тяжело сглотнул. «Я не уверен, что именно мне следует искать». Он положил фотографию обратно.

«Можете ли вы прочитать отметку времени в правом нижнем углу?» — спросила Джессика.

— Да, — сказал Хорнстрем. "Вижу. Но я не…

«Вы видите автомобиль в верхнем правом углу?»

Хорнстрем прищурился. «Не совсем», — сказал он. Джессика видела, как язык тела мужчины принял еще более оборонительную позу. Руки скрещены. Мышцы челюстей напряглись. Он начал стучать правой ногой. «Я имею в виду, что я что-то вижу . Я думаю, это могла быть машина.

«Может быть, это поможет», — сказала Джессика. Она достала еще одну фотографию, на этот раз увеличенную. На нем была видна левая сторона багажника и частичный номерной знак. Логотип BMW был довольно четким. Дэвид Хорнстром сразу побледнел.

«Это не моя машина».

«Вы ездите на этой модели», — сказала Джессика. «Черный 525i».

— Ты не можешь быть в этом уверен.

"Мистер. Хорнстрем, я проработал три года в автоотделе. Я могу отличить 525i от 530i в темноте».

«Да, но их много на дороге».

«Это правда», сказала Джессика. «Но у скольких есть этот номерной знак?»

«Для меня это похоже на HG. Это не обязательно ХО».

«Не думаете ли вы, что мы объездили каждый черный BMW 525i в Пенсильвании в поисках регистрационных номеров, которые могли бы быть похожими?» Правда была в том, что они этого не сделали. Но Дэвиду Хорнстрему не обязательно было об этом знать.

«Это… это ничего не значит», — сказал Хорнстром. «Любой, у кого есть Photoshop, мог бы сделать это».

Это была правда. Оно никогда не предстанет перед судом. Причина, по которой Джессика положила это на стол, заключалась в том, чтобы напугать Дэвида Хорнстрома. Это начало работать. С другой стороны, он выглядел как человек, собирающийся попросить адвоката. Им нужно было немного отступить.

Бирн выдвинул стул и сел. — А как насчет астрономии? он спросил. «Вы увлекаетесь астрономией?»

Сдвиг был резким. Хорнстрем воспользовался моментом. "Мне жаль?"

— Астрономия, — сказал Бирн. — Я заметил, что у тебя в офисе есть телескоп.

Хорнстрем выглядел еще более растерянным. Что теперь? «Мой телескоп? Что насчет этого?"

«Я всегда хотел его получить. Какой у тебя?»

На такой вопрос Дэвид Хорнстром, вероятно, мог бы ответить, находясь в коме. Но здесь, в комнате для допросов в отделе по расследованию убийств, это, похоже, не пришло ему в голову. Наконец: «Это Жумелл».

"Хороший?"

"Довольно хорошо. Однако далеко не на высшем уровне».

«Что ты с ним смотришь? Звезды?"

"Иногда."

— Дэвид, ты когда-нибудь смотрел на луну?

На лбу Хорнстрема выступили первые тонкие капельки пота. Он либо собирался что-то признать, либо полностью отключился. Бирн переключился на пониженную передачу. Он полез в портфель и вытащил аудиокассету.

«У нас есть звонок в службу 911, мистер Хорнстром», — сказал Бирн. «И под этим я имею в виду, в частности, звонок в службу 911, который предупредил власти о том, что за складом на Флэт-Рок-роуд находится труп».

"Хорошо. Но что значит…

«Если мы проведем на нем несколько тестов на распознавание голоса, у меня возникнет отчетливое ощущение, что он будет соответствовать вашему голосу». Это тоже было маловероятно, но всегда звучало хорошо.

«Это безумие », — сказал Хорнстрем.

«Значит, вы утверждаете, что не звонили в службу экстренной помощи 911?»

"Нет. Я не вернулся в дом и не позвонил в службу 911».

Бирн выдержал взгляд молодого человека в течение неудобного времени. В конце концов Хорнстрем отвел взгляд. Бирн положил кассету на стол. «На записи службы экстренной помощи также есть музыка. Тот, кто позвонил, забыл выключить музыку перед набором номера. Музыка тихая, но она есть».

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

Бирн потянулся к маленькому магнитолу на столе, выбрал компакт-диск и нажал «Воспроизвести» . Через секунду заиграла песня. Это была «I Want You» группы Savage Garden. Хорнстром сразу же узнал его. Он вскочил на ноги.

«Вы не имели права заходить в мою машину! Это явное нарушение моих гражданских прав!»

"Что ты имеешь в виду?" — спросил Бирн.

«У вас не было ордера на обыск! Это моя собственность!»

Бирн смотрел на Хорнстрома, пока тот не понял, что разумно сесть. Затем Бирн полез в карман пальто. Он вытащил хрустальный футляр для компакт-диска и небольшой пластиковый пакет от Coconuts Music. Он также вытащил чек с временным кодом, датированным часом ранее. Чек на одноименный альбом Savage Garden 1997 года.

«Никто не заходил в вашу машину, мистер Хорнстром», — сказала Джессика.

Хорнстрем посмотрел на сумку, коробку для компакт-диска и чек. И знал. Его разыграли.

«Итак, вот предложение», — начала Джессика. "Возьми это или оставь. В данный момент вы являетесь важным свидетелем в расследовании убийства. Граница между свидетелем и подозреваемым – даже в лучшие времена – тонка. Как только вы пересечете эту черту, ваша жизнь изменится навсегда. Даже если вы окажетесь не тем парнем, которого мы ищем, ваше имя в определенных кругах навсегда связано со словами «расследование убийства», «подозреваемый», «лицо, представляющее интерес». Ты слышишь, что я говорю?

Глубокое дыхание. На выдохе: «Да».

— Хорошо, — сказала Джессика. «Итак, вы здесь, в полицейском участке, и вам предстоит сделать важный выбор. Вы можете честно ответить на наши вопросы, и мы докопаемся до сути. Или вы можете выбрать опасную игру. Как только вы наймете адвоката, все будет готово, офис окружного прокурора возьмет на себя управление, и, давайте посмотрим правде в глаза, они не самые гибкие люди в городе. Они заставляют нас выглядеть совершенно дружелюбными.

Карты были розданы. Хорнстрем, похоже, взвесил свои варианты. — Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать.

Джессика показала фотографию машины, выезжающей со стоянки Манаюнк. «Это ты, не так ли?»

"Да."

«Вы въехали на парковку тем утром примерно в 7:07?»

"Да."

«Ты видел тело Кристины Якос и ушел?»

"Да."

— Почему ты не позвонил в полицию?

— Я… не мог рисковать.

«Какой шанс? О чем ты говоришь?"

Хорнстрему потребовалось несколько мгновений. «У нас много важных клиентов, ясно? Рынок сейчас очень волатилен, и один намек на скандал может разрушить все. Я запаниковал. Я… мне очень жаль. »

«Вы позвонили в 911?»

— Да, — сказал Хорнстрем.

«Со старого сотового телефона?»

"Да. Я только что сменил оператора», — сказал он. «Но я позвонил . Разве это вам ни о чем не говорит? Разве я не поступил правильно?»

«Итак, вы хотите сказать, что вам нужна какая-то похвала за то, что вы сделали самый приличный поступок, который только можно себе представить? Вы нашли мертвую женщину на берегу реки и считаете, что вызвать полицию — это своего рода благородный поступок?

Хорнстрем закрыл лицо руками.

«Вы солгали полиции, мистер Хорнстром», — сказала Джессика. «Это то, что будет с вами до конца вашей жизни».

Хорнстрем хранил молчание.

– Вы когда-нибудь были в Шомонте? — спросил Бирн.

Хорнстром поднял глаза. «Шомонт? Думаю, у меня есть. Я имею в виду, что проезжал через Шомонт. Что значит-"

«Вы когда-нибудь были в клубе под названием «Стилетто»?»

Теперь бледный как полотно. Бинго.

Хорнстрем откинулся на спинку стула. Было ясно, что его собираются закрыть.

— Я арестован? — спросил Хорнстрем.

Джессика была права. Время замедляться.

— Мы вернемся через минуту, — сказала Джессика.

Они вышли из комнаты, закрыли дверь. Они вошли в небольшую нишу, где двустороннее зеркало смотрело на комнату для допросов. Тони Парк и Джош Бонтрагер наблюдали.

"Что вы думаете?" Джессика спросила Пака.

«Я не уверен», сказал Пак. «Я думаю, что он просто игрок, ребенок, который нашел тело и увидел, как его карьера пошла под откос. Я говорю: отпусти его. Если он понадобится нам позже, возможно, мы ему еще настолько понравимся, что он сможет прийти самостоятельно.

Пак был прав. Хорнстром не считал никого из них каменным убийцей.

«Я собираюсь подъехать к офису окружного прокурора», — сказал Бирн. «Посмотрим, не сможем ли мы подобраться немного ближе к мистеру ХОРНИ1».

Вероятно, у них еще не было достаточно средств, чтобы получить ордер на обыск дома или автомобиля Дэвида Хорнстрома, но попытаться стоило. Кевин Бирн мог быть очень убедительным. И Дэвид Хорнстром заслужил, чтобы к нему применили винты с накатанной головкой.

«Тогда я собираюсь встретиться с некоторыми девушками из Стилетто», — добавил Бирн.

«Дай мне знать, если тебе понадобится поддержка по поводу этой детали Стилетто», — сказал Тони Парк, улыбаясь.

«Думаю, я справлюсь с этим», — сказал Бирн.

«Я собираюсь провести несколько часов с этими библиотечными книгами», — сказал Бонтрагер.

«Я выйду на улицу и посмотрю, смогу ли я найти что-нибудь об этих платьях», — сказала Джессика. «Кем бы ни был наш мальчик, он должен был их куда-то достать».

OceanofPDF.com

48

Жила-была молодая женщина по имени Энн Лисбет. Это была красивая девушка с блестящими зубами, блестящими волосами и красивой кожей. Однажды у нее родился собственный ребенок, но ее сын был не очень красивым, поэтому его отправили жить к другим.

Мун знает об этом все.

Пока жена рабочего воспитывала ребенка, Анна Лисбет отправилась жить в графский замок, окруженный шелком и бархатом. Ей не позволялось дышать. Никому не разрешили с ней поговорить.

Мун наблюдает за Энн Лисбет из глубины комнаты. Она прекрасна, как в басне. Она окружена прошлым, всем, что жило раньше. В этой комнате обитает эхо многих историй. Это место выброшенных вещей.

Мун тоже знает об этом.

По сюжету, Анна Лисбет прожила много лет и стала уважаемой и влиятельной женщиной. Жители ее деревни называли ее мадам.

Энн Лисбет из Moon не проживет так долго.

Сегодня она наденет свое платье.

OceanofPDF.com

49

В округах Филадельфия, Монтгомери, Бакс и Честер было около ста магазинов подержанной одежды и комиссионных магазинов, включая те небольшие бутики, в которых были секции, посвященные комиссионной одежде.

Прежде чем она успела составить маршрут, Джессике позвонил Бирн. Он отменил ордер на обыск Дэвида Хорнстрома. Кроме того, не было сил, чтобы выследить этого человека. На данный момент офис окружного прокурора решил не выдвигать обвинение в воспрепятствовании. Бирн будет продолжать оказывать давление.

ДЖЕССИКА НАЧИНАЛА СВОЮ агитацию на Маркет-стрит. Ближайшие к центру города магазины, как правило, были более дорогими и специализировались на продаже дизайнерской одежды или предлагали версии того винтажного стиля, который был популярен в течение дня. Каким-то образом, когда Джессика добралась до третьего магазина, она купила очаровательный кардиган Pringle. Она не собиралась этого делать. Это только что произошло.

После этого она оставила свою кредитную карту и наличные запертыми в машине. Она должна была заниматься расследованием убийства, а не собирать гардероб. При себе у нее были фотографии обоих платьев, найденных у жертв. До сих пор их никто не узнал.

Пятый магазин, который она посетила, находился на Саут-стрит, между магазином подержанных пластинок и магазином сэндвичей.

Он назывался TrueSew.

ДЕВУШКЕ ЗА прилавком было лет девятнадцать, блондинка, нежно красивая и хрупкая. Музыка была что-то вроде евро-транса, на низкой громкости. Джессика показала девушке свое удостоверение.

"Как тебя зовут?" — спросила Джессика.

— Саманта, — сказала девушка. «С апострофом».

«И где бы мне поставить этот апостроф?»

«После первого а ».

Джессика написала «Саманте» . "Понятно. Сколько вы здесь работаете?"

«Около двух месяцев. Почти три.

"Хорошая работа?"

Саманта пожала плечами. "Все нормально. За исключением тех случаев, когда нам приходится разбираться с тем, что приносят люди».

"Что ты имеешь в виду?"

«Ну, кое-что из этого может быть довольно отвратительным, верно?»

— Скэнки, как?

«Ну, однажды я действительно нашел заплесневелый сэндвич с салями в заднем кармане комбинезона. Я имею в виду, ладно, тот, кто кладет чертов сэндвич в карман? Никакого пакетика, только сэндвич. И к тому же сэндвич с салями .

«Угу».

«Фу в квадрате. И, типа, два, кто даже не удосуживается заглянуть в карманы чего-либо, прежде чем это продать или подарить? Кто бы это сделал? Заставляет задуматься, что еще пожертвовал этот парень, если вы понимаете, о чем я. Можешь представить?"

Джессика могла бы. Она увидела свою долю.

«А в другой раз мы нашли около дюжины дохлых мышей на дне этой большой коробки с одеждой. Некоторые из них были мышами. Я испугался. Кажется, я не спал целую неделю». Саманта вздрогнула. «Возможно, я сегодня не засну. Я так рада, что вспомнила об этом».

Джессика оглядела магазин. Выглядело это совершенно неорганизованно. Одежда была сложена на круглых стойках. Некоторые мелкие предметы — обувь, шапки, перчатки, шарфы — все еще лежали в картонных коробках, разбросанных по полу, цены были написаны по бокам черным карандашом. Джессика воображала, что все это было частью богемного обаяния двадцатилетних, на которое она уже давно не подписана. Пара мужчин просматривала товары в задней части магазина.

«Какие вещи вы здесь продаете?» — спросила Джессика.

— Всевозможные, — сказала Саманта. «Винтажный, готический, спортивный, военный. Немного Райли.

«Что такое Райли?»

«Райли — это линия. Я думаю, они ушли из Голливуда. Или, может быть, это просто шумиха. Они берут винтажные и переработанные вещи и украшают их. Юбки, куртки, джинсы. Не совсем моя сцена, но круто. В основном для женщин, но я видела и детские вещи.

«Как украсить?»

«Оборки, вышивка и тому подобное. Практически единственный в своем роде товар».

«Я бы хотела показать вам несколько фотографий», — сказала Джессика. «Это будет нормально?»

"Конечно."

Джессика открыла конверт, достала фотокопии платьев, найденных на Кристине Якос и Таре Грендель, а также фотографию Дэвида Хорнстрома, сделанную для его удостоверения личности посетителя Раундхауса.

— Вы узнаете этого человека?

Саманта посмотрела на фотографию. «Я так не думаю», сказала она. "Извини."

Затем Джессика положила фотографии платьев на прилавок. «Вы продавали кому-нибудь что-нибудь подобное в последнее время?»

Саманта просмотрел фотографии. Она представила их в лучшем свете, не торопясь. «Не то, чтобы я помню», сказала она. «Однако это довольно милые платья. За исключением линии Райли, большая часть вещей, которые мы здесь получаем, довольно проста. Levi's, Columbia Sportswear, старые вещи Nike и Adidas. Эти платья похожи на что-то из «Джейн Эйр» или что-то в этом роде».

«Кому принадлежит этот магазин?»

"Мой брат. Но сейчас его здесь нет».

"Как его зовут?"

«Дэнни».

«Есть апострофы?»

Саманта улыбнулась. «Нет», сказала она. «Обычный старина Дэнни».

— Как долго он владеет этим местом?

«Может быть, два года. Но до этого, как всегда, этим местом владела моя бабушка. Технически, я думаю, она до сих пор это делает. В плане кредита. Она та, с кем ты хочешь поговорить. На самом деле, она будет здесь позже. Она знает все, что нужно знать о винтажных вещах».

Рецепт старения, подумала Джессика. Она посмотрела на пол за стойкой и заметила детское кресло-качалку. Спереди стояла игрушечная стойка с яркими цирковыми животными. Саманта увидела, как она смотрит на стул.

«Это для моего маленького мальчика», — сказала она. — Он сейчас спит в бэк-офисе.

В голосе Саманты внезапно послышалась печаль. Похоже, ее ситуация была юридическим вопросом, а не обязательно делом сердца. И Джессику это тоже не касается.

Зазвонил телефон за стойкой. Ответила Саманта. Повернувшись спиной, Джессика заметила в своих светлых волосах пару красных и зеленых прядей. Каким-то образом это подходило этой молодой женщине. Через несколько мгновений Саманта повесила трубку.

«Мне нравятся твои волосы», сказала Джессика.

— Спасибо, — сказала Саманта. «Что-то вроде моего рождественского ритма. Наверное, пора это изменить».

Джессика дала Саманте пару визитных карточек. — Ты попросишь свою бабушку позвонить мне?

«Конечно», — сказала она. «Она любит интриги».

«Эти фотографии я тоже оставлю здесь. Если вы думаете о чем-то еще, не стесняйтесь обращаться к нам».

"Хорошо."

Когда Джессика повернулась, чтобы уйти, она заметила, что двое людей, которые были в задней части магазина, ушли. Никто не прошел мимо нее, подходя к входной двери.

— У вас здесь есть задняя дверь? — спросила Джессика.

— Да, — сказала Саманта.

«У вас нет проблем с воровством в магазинах?»

Саманта указала на небольшой видеомонитор и видеомагнитофон под прилавком. Джессика раньше их не замечала. На нем был виден угол коридора, ведущего к заднему входу. «Раньше это был ювелирный магазин, хотите верьте, хотите нет», — сказала Саманта. «Они оставили камеры и все такое. Я наблюдал за этими ребятами все время, пока мы разговаривали. Не беспокоиться."

Джессике пришлось улыбнуться. Его обошел девятнадцатилетний парень. Ты никогда не знал о людях.

К ДНЮ Джессика повидала свою порцию детей-готов, ребят в стиле гранж, ребят из хип-хопа, рок-н-роллеров и бездомных, а также группу секретарей и администраторов Центр-Сити, искавших жемчужину Версаче в устрице. Она остановилась в маленьком ресторанчике на Третьей улице, быстро перекусила сэндвичем и зашла. Среди полученных ею сообщений было одно из комиссионного магазина на Второй улице. Каким-то образом в прессу просочилась информация о том, что вторая жертва была одета в винтажный наряд, и казалось, что каждый, кто хоть раз видел комиссионный магазин, вышел из строя.

К несчастью, существовала вероятность того, что их убийца купил эти предметы в Интернете или подобрал их в комиссионном магазине в Чикаго, Денвере или Сан-Диего. Или, может быть, он просто хранил их в багажнике парохода последние сорок или пятьдесят лет.

Она зашла в десятый комиссионный магазин в своем списке, на Второй улице, откуда кто-то позвонил и оставил ей сообщение. Джессика позвонила молодому человеку на кассе — особенно энергичному на вид парню лет двадцати с небольшим. У него был широко раскрытый, оживленный вид, как у одной-двух стопок энергетических напитков «Вон Датч». Или, может быть, это было что-то более фармацевтическое. Даже его колючие волосы выглядели причесанными. Она спросила его, вызывал ли он полицию или знает, кто это сделал. Посмотрев куда угодно, кроме глаз Джессики, молодой человек сказал, что ничего об этом не знает. Джессика сочла этот звонок очередным чудаком. По этому делу начали накапливаться странные звонки. После того, как история Кристины Якос попала в газеты и Интернет, им стали звонить пираты, эльфы, феи – даже призрак человека, погибшего в Вэлли-Фордж.

Джессика оглядела длинный узкий магазин. Это было чистое, хорошо освещенное помещение. Пахло новым слоем латексной краски. В переднем окне была выставлена небольшая бытовая техника — тостеры, блендеры, кофеварки, обогреватели. Вдоль задней стены стояли настольные игры, виниловые пластинки и несколько репродукций произведений искусства в рамках. Справа была мебель.

Джессика прошла по проходу к отделу женской одежды. Стеллажей с одеждой было всего пять или шесть, но вся она выглядела чистой и в приличном состоянии, безусловно, организованной, особенно если сравнивать с инвентарем в TrueSew.

Когда Джессика училась в Университете Темпл и увлечение дизайнерскими рваными джинсами только набирало обороты, она часто посещала Армию Спасения и магазины подержанных вещей в поисках подходящей пары. Вероятно, она перемеряла сотни. На стойке посреди магазина она увидела пару черных джинсов Gap за 3,99 доллара. И размер тоже правильный. Ей пришлось остановить себя.

— Могу ли я помочь тебе найти что-нибудь?

Джессика повернулась и увидела мужчину, задавшего вопрос. Это было более чем странно. Его голос звучал так, будто он работал в Nordstrom или Saks. Она не привыкла, чтобы ей прислуживали в комиссионном магазине.

«Меня зовут детектив Джессика Бальзано». Она показала мужчине свое удостоверение.

"О да." Мужчина был высокий, ухоженный, тихий, с маникюром. Он казался неуместным в магазине подержанных товаров. «Я тот, кто звонил». Он протянул руку. «Добро пожаловать в торговый центр New Page. Меня зовут Роланд Ханна».

OceanofPDF.com

50

Бирн взял интервью у трех танцоров Stiletto. Какими бы приятными ни были детали, он ничему не научился, кроме того, что экзотические танцоры могут достигать роста более шести футов. Никто из барышень не помнил, чтобы кто-то обращал на Кристину Якос особое внимание.

Бирн решил еще раз взглянуть на насосную станцию Шомонта.

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ДОБРАЛСЯ на Келли Драйв, у него зазвонил мобильный телефон. Это была Трейси Макговерн из судебно-медицинской лаборатории.

«У нас есть спичка на этих птичьих перьях», — сказала Трейси.

Бирн вздрогнул, подумав о птице. Боже, он ненавидел трахаться. "Что это такое?"

«Готовы к этому?»

«Это звучит как сложный вопрос, Трейси», — сказал Бирн. «Я не знаю, что ответить».

«Птица была соловей».

— Соловей ? Бирн вспомнил птицу, которую держала жертва. Это была маленькая, обычная на вид птица, ничего особенного. По какой-то причине он думал, что соловей будет выглядеть экзотично.

"Ага. Luscinia megarhynchos, также известная как Рыжий соловей», — сказала Трейси. «И вот что самое интересное».

«Чувак, мне нужна хорошая роль?»

«Соловьи не живут в Северной Америке».

«И это хорошая часть?»

"Это. Вот почему. Соловья обычно считают английской птицей, но его также можно встретить в Испании, Португалии, Австрии и Африке. И вот еще лучшая новость. Не столько для птицы, заметьте, сколько для нас. Соловьи плохо себя чувствуют в неволе. Девяносто процентов пойманных умирают в течение месяца или около того».

— Хорошо, — сказал Бирн. «Так как же один из них оказался в руках жертвы убийства в Филадельфии?»

— Вы также можете спросить. Если только вы сами не привезете его из Европы (а в наш век птичьего гриппа это маловероятно), есть только один способ заразиться».

"И как это?"

«От заводчика экзотических птиц. Известно, что соловьи выживают в неволе, если их разводить. Поднятый вручную, если хотите.

«Пожалуйста, скажите мне, что в Филадельфии есть заводчик».

«Нет, но в Делавэре есть один. Я позвонил им, но они сказали, что уже много лет не продавали и не разводили соловьев. Владелец сказал, что составит список заводчиков и импортеров и перезвонит. Я дал ему твой номер.

— Хорошая работа, Трейси. Бирн отключился, затем позвонил на голосовую почту Джессики и оставил ей информацию.

Когда он свернул на Келли Драйв, пошел ледяной дождь: облачный серый туман окрасил дорогу патиной льда. Кевину Бирну в тот момент казалось, что зима никогда не кончится, а осталось еще три месяца.

Соловьи.

К тому времени, как Бирн добрался до гидротехнических сооружений Шомонта, ледяной дождь превратился в настоящую ледяную бурю. За несколько футов от машины до скользких каменных ступенек заброшенной насосной станции он изрядно промок.

Бирн стоял в огромной открытой двери и осматривал главное помещение водопроводной станции. Он все еще был ошеломлен масштабами и полным запустением здания. Он прожил в Филадельфии всю свою жизнь, но ни разу там не был до этого случая. Это место было настолько уединенным, но не слишком далеко от центра города, что он готов был поспорить, что многие жители Филадельфии даже не знали, что оно там находится.

Ветер загнал в здание дождевую вихрь. Бирн шагнул глубже во мрак. Он думал о том, что когда-то там происходило, о суматохе. Несколько поколений людей работали здесь, поддерживая течение воды.

Бирн коснулся каменного подоконника, на котором была найдена Тара Грендель…

— и видит тень убийцы, залитую черным, ставящую женщину лицом к реке… слышит звук соловья, когда он вкладывает ее в руки, руки быстро напрягаются… видит, как убийца выходит наружу, смотрит при луне... слышит мелодию детского стишка-

— затем отступил.

Бирн потратил несколько мгновений, пытаясь стряхнуть с себя образы, пытаясь разобраться в них. Ему представились первые несколько строк детского стиха — это даже казалось детским голосом, — но он не мог понять слов. Что-то о девицах.

Он обошел периметр огромного пространства, направляя свой Маглайт на изрытый и щебнистый пол. Оперативники подробно сфотографировали, сделали чертежи в масштабе, прочесали в поисках улик. Ничего существенного они не нашли. Бирн выключил фонарик. Он решил вернуться в Раундхаус.

Прежде чем он вышел наружу, его охватило другое ощущение, темное и угрожающее осознание, ощущение, что кто-то наблюдает за ним. Он обернулся, заглядывая в углы огромной комнаты.

Никто.

Бирн склонил голову и прислушался. Только дождь, ветер.

Он вошел в дверной проем, выглянул. Сквозь густой серый туман на другом берегу реки он увидел человека, стоящего на берегу реки, положив руки по бокам. Мужчина, казалось, наблюдал за ним. Фигура находилась в нескольких сотнях футов от нас, и разглядеть что-то конкретное было невозможно, кроме того, что там, посреди зимней ледяной бури, стоял человек в темном пальто и наблюдал за Бирном .

Бирн вернулся в здание, скрылся из виду, подождал несколько мгновений. Он высунул голову из-за угла. Мужчина все еще стоял там, неподвижно, изучая чудовищное здание на восточном берегу Шуйлкила. На секунду маленькая фигурка то исчезла, то исчезла из пейзажа, затерявшись в толще воды.

Бирн скрылся во тьме насосной станции. Он взял сотовый телефон и позвонил в подразделение. Через несколько секунд он приказал Нику Палладино спуститься к месту на западном берегу Шуйлкила, напротив насосной станции Шомонта, и привести кавалерию. Если они ошибались, то они ошибались. Они извинялись перед этим человеком и продолжали заниматься своими делами.

Но Бирн каким-то образом знал, что он не ошибается. Это чувство было настолько сильным.

— Подожди секунду, Ник.

Бирн не отключал телефонную связь, подождал несколько минут, пытаясь вычислить, какой мост находится ближе всего к его местонахождению, какой мост быстрее всего доставит его на другую сторону Шуйкилла. Он пересек помещение, подождал немного под огромной аркой и побежал к своей машине, как раз в тот момент, когда кто-то вышел из высокого портика на северной стороне здания, всего в нескольких футах от него, прямо на его пути. Бирн не смотрел в лицо мужчине. На данный момент он не мог отвести взгляд от малокалиберного оружия в руке мужчины. Оружие было направлено в живот Бирна.

Человеком, державшим пистолет, был Мэтью Кларк.

"Что ты делаешь?" Бирн закричал. «Уйди с дороги!»

Кларк не двинулся с места. Бирн чувствовал запах алкоголя в дыхании мужчины. Он также мог видеть, как пистолет дрожит в руке мужчины. Никогда не хорошая комбинация.

— Ты пойдешь со мной, — сказала Кларк.

Через плечо Кларка, сквозь густую дождевую дымку, Бирн мог видеть фигуру человека, все еще стоящего на дальнем берегу реки. Бирн попытался мысленно напечатать изображение. Это было невозможно. Рост мужчины мог быть пять восемь или шесть футов. Двадцать или пятьдесят.

«Дайте мне пистолет, мистер Кларк», — сказал Бирн. «Вы препятствуете расследованию. Это очень серьезно».

Поднялся ветер, сдувший реку и принесший с собой массу мокрого снега. «Я хочу, чтобы вы очень медленно вытащили свое оружие и положили его на землю», — сказал Кларк.

«Я не могу этого сделать».

Кларк взвел пистолет. Его рука начала дрожать. «Ты делаешь то, что я тебе говорю».

Бирн увидел ярость в глазах мужчины, жар безумия. Детектив медленно расстегнул пальто, залез внутрь и двумя пальцами вынул оружие. Затем он выбросил магазин и бросил его через плечо в реку. Он положил пистолет на землю. Он не собирался оставлять заряженное оружие.

"Пойдем." Кларк указал на свою машину, припаркованную возле железнодорожного депо. «Мы собираемся прокатиться».

"Мистер. Кларк, — сказал Бирн, подбирая правильный тон голоса. Он подсчитал свои шансы сделать шаг и разоружить Кларка. Никогда не бывает хороших шансов даже при самых благоприятных обстоятельствах. «Ты не хочешь этого делать».

«Я сказал, пойдем . »

Кларк приставил пистолет к правому виску Бирна. Бирн закрыл глаза. Коллин, подумал он. Коллин.

«Мы собираемся прокатиться», — сказал Кларк. "Ты и я. Если ты не сядешь в мою машину, я убью тебя прямо здесь».

Бирн открыл глаза и повернул голову. За рекой мужчина исчез.

"Мистер. Кларк, это конец твоей жизни», — сказал Бирн. «Ты понятия не имеешь, в какой мир дерьма ты только что вошел».

«Не говори больше ни слова. Не один. Ты меня слышишь?"

Бирн кивнул.

Кларк подошел к Бирну сзади и прижал ствол пистолета к его пояснице. — Пойдем, — сказал он еще раз. Они подошли к машине. — Ты знаешь, куда мы направляемся?

Бирн сделал это. Но ему нужно было, чтобы Кларк сказала это вслух. «Нет», — сказал он.

«Мы собираемся в Crystal Diner», — ответила Кларк. «Мы едем туда, где ты убил мою жену».

Они подошли к машине. Они проскользнули внутрь одновременно — Бирн на водительском сиденье, Кларк прямо за ним.

«Красиво и медленно», — сказала Кларк. "Водить машину."

Бирн завел машину, включил дворники и обогреватели. Его волосы, лицо и одежда были мокрыми, пульс стучался в ушах.

Он вытер дождь с глаз и направился в сторону города.

OceanofPDF.com

51

Джессика Бальзано и Роланд Ханна сидели в маленькой задней комнате комиссионного магазина. На стенах висело множество христианских плакатов, христианский календарь, обрамленные вышивкой вдохновляющие высказывания, рисунки, нарисованные детьми. В одном углу была упорядоченная куча малярных принадлежностей — банок, валиков, кастрюль, тряпок. Стены в задней комнате были пастельно-желтого цвета.

Роланд Ханна была долговязой, светловолосой, подтянутой. На нем были выцветшие джинсы, поношенные кроссовки «Рибок» и белая толстовка с надписью спереди, напечатанной черными буквами: « ГОСПОДЬ, ЕСЛИ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ СДЕЛАТЬ МЕНЯ ТОЩИМ, СДЕЛАЙ ВСЕХ МОИХ ДРУЗЕЙ ПОЛНЫМИ».

На его руках были пятна краски.

«Могу ли я предложить вам кофе или чай? Может быть, газировку? он спросил.

«Я в порядке, спасибо», сказала Джессика.

Роланд сел за стол напротив Джессики. Он сложил руки, сцепил пальцы. "Могу я чем-нибудь помочь?"

Джессика открыла блокнот и щелкнула ручкой. — Вы сказали, что вызвали полицию.

"Правильно."

"Могу ли я спросить, почему?"

«Ну, я читал отчет об этих ужасных убийствах», — сказал Роланд. «Мое внимание привлекли детали винтажной одежды. Я просто подумал, что смогу помочь».

"Как же так?"

— Я занимаюсь этим довольно давно, детектив Бальзано, — сказал он. «Хотя этот магазин открылся совсем недавно, я уже много лет служу обществу и Господу в каком-то качестве. А что касается комиссионных магазинов служения в Филадельфии, то я знаю почти всех. Я также знаю ряд христианских служителей в Нью-Джерси и Делавэре. Я подумал, что смогу организовать знакомство и тому подобное».

«Как долго вы находитесь в этом месте?»

«Мы открыли здесь свои двери около десяти дней назад», — сказал Роланд.

«У вас появилось много клиентов?»

— Да, — сказал Роланд. «Доброе слово распространяется».

«Вы знаете многих людей, которые приходят сюда за покупками?»

— Довольно много, — сказал он. «Это место уже давно печатается в нашем церковном бюллетене. Некоторые альтернативные газеты даже включили нас в свои списки. В день открытия у нас были воздушные шары для детей, а также торт и пунш для всех».

«Какие вещи покупают чаще всего?»

«Конечно, зависит от возраста. Супруги чаще всего присматриваются к мебели и детской одежде. Молодые люди, такие как вы, склонны выбирать джинсы и джинсовые куртки. Они всегда думают, что среди магазинов Sears и JCPenney's будет похоронен предмет одежды Juicy Couture, Diesel или Vera Wang. Могу вам сказать, что это случается редко. Боюсь, большинство дизайнерских вещей расхватывают еще до того, как попадают на наши полки».

Джессика внимательно посмотрела на мужчину. Если бы ей пришлось угадывать, она бы сказала, что он на несколько лет моложе ее. «Молодые люди, такие как я?»

"Ну да."

"Как ты думаешь сколько мне лет?"

Роланд пристально посмотрел на нее, положив руку на подбородок. — Я бы сказал, двадцать пять или двадцать шесть.

Роланд Ханна был ее новым лучшим другом. «Могу ли я показать вам несколько фотографий?»

«Конечно», — сказал он.

Джессика достала фотографии двух платьев. Она положила их на стол. «Вы когда-нибудь видели эти платья раньше?»

Роланд Ханна внимательно рассмотрела фотографии. Вскоре на его лице, казалось, проступило узнавание. «Да», сказал он. «Кажется, я видела эти платья».

После утомительного дня, проведенного в тупике, слова почти не воспринимались. «Вы продали эти платья?»

"Я не уверен. У меня может быть. Кажется, я помню, как распаковывал их и выставлял напоказ».

Пульс Джессики участился. Это было то чувство, которое испытывают все следователи, когда с неба падает первая надежная улика. Она хотела позвонить Бирну. Она сдержала порыв. «Как давно это было?»

Роланд на мгновение задумался. "Давайте посмотрим. Как я уже сказал, мы открыты уже дней десять или около того. Так что, думаю, недели две назад я бы положил их на стойку. Думаю, они были у нас, когда мы открылись. Итак, около двух недель.

«Вы знаете имя Дэвида Хорнстрома?»

«Дэвид Хорнстром?» – спросил Роланд. «Боюсь, что нет».

«Вы помните, кто мог купить платья?»

«Я не уверен, что помню. Но если бы я увидел несколько фотографий, я бы смог вам сказать. Картинки могут оживить мою память. Полиция до сих пор так делает?»

"Что делать?"

«Люди просматривают фотографии? Или это то, что делают только по телевизору?»

«Нет, мы часто этим занимаемся», — сказала Джессика. — Вы бы хотели спуститься в «Раундхаус» прямо сейчас?

— Конечно, — сказал Роланд. «Все, что я могу сделать, чтобы помочь».

OceanofPDF.com

52

Движение на Восемнадцатой улице было затруднено. Машины скользили и скользили. Температура быстро падала, а мокрый снег не прекращался.

Миллион мыслей пронесся в голове Кевина Бирна. Он подумал о других случаях в своей карьере, когда ему приходилось сталкиваться с оружием. У него это не получалось лучше. Его живот был завязан стальными узлами.

— Вы не хотите этого делать, мистер Кларк, — снова сказал Бирн. — Еще есть время отменить это.

Кларк хранил молчание. Бирн взглянул в зеркало заднего вида. Кларк пристально смотрел на тысячу ярдов.

— Ты не понимаешь, — наконец сказала Кларк.

«Я понимаю ».

«Нет, ты этого не делаешь. Как ты мог? Вы когда-нибудь теряли кого-то, кого любили, из-за насилия?»

Бирн этого не сделал. Но однажды он был близок к этому. Однажды он почти потерял все, когда его дочь попала в руки убийцы. В тот темный день он сам почти переступил порог здравомыслия.

— Остановись, — сказал Кларк.

Бирн съехал на обочину. Он поставил его в парк и продолжал работать. Единственным звуком было щелканье дворников, идущее в такт колотящемуся сердцу Бирна.

"Что теперь?" — спросил Бирн.

«Мы собираемся пойти в закусочную и положить этому конец. Для нас с тобой."

Бирн взглянул на закусочную. Сквозь туман ледяного дождя сверкали и мерцали огни. Переднее стекло уже было заменено. Пол был выбелен дочиста. Там как будто ничего не происходило. Но так оно и было. И это была причина, по которой они вернулись.

«Это не обязательно должно заканчиваться таким образом», — сказал Бирн. «Если ты положишь оружие, все еще есть шанс вернуть себе жизнь».

— Ты имеешь в виду, что я могу просто уйти, как будто этого никогда не произошло?

— Нет, — сказал Бирн. «Я не собираюсь оскорблять вас, говоря вам это. Но ты можешь получить помощь».

Бирн еще раз взглянул в зеркало заднего вида. И увидел это.

На груди Кларк теперь были две маленькие красные точки света.

Бирн на мгновение закрыл глаза. Это была лучшая из новостей и худшая из новостей. Он все время держал телефон открытым, с тех пор как Кларк столкнулась с ним у насосной станции. Очевидно, Ник Палладино вызвал спецназ, и они разместились в закусочной. Второй раз примерно за неделю. Бирн взглянул на улицу. Он заметил офицеров спецназа, расположившихся в конце переулка рядом с закусочной.

Все это может закончиться внезапно и жестоко. Бирн хотел первого, но не второго. Он был справедлив в тактике переговоров, но далеко не эксперт. Правило номер один. Сохранять спокойствие. Никто не должен умирать. «Я собираюсь вам кое-что сказать», — сказал Бирн. — И я хочу, чтобы ты слушал внимательно. Вы понимаете?"

Тишина. Мужчина собирался взорваться.

"Мистер. Кларк?

"Что?"

"Мне нужно кое что тебе сказать. Но сначала ты должен сделать именно то, что я говорю. Вы должны сидеть совершенно неподвижно».

"О чем ты говоришь?"

«Вы заметили, что движения нет?»

Кларк выглянула в окно. В квартале отсюда пара машин сектора перекрыла Восемнадцатую улицу.

«Почему они это делают?» — спросил Кларк.

«Я расскажу вам все об этом через секунду. Но сначала я хочу, чтобы вы очень медленно посмотрели вниз. Просто наклоните голову. Никаких резких движений. Посмотрите на свою грудь, мистер Кларк.

Кларк сделал, как предложил Бирн. "Что это ? " он спросил.

«Это конец всему, мистер Кларк. Это лазерные прицелы. Они стреляют из винтовок двух офицеров спецназа».

«Почему они на мне ?»

О Боже, подумал Бирн. Это было гораздо хуже, чем он предполагал. Мэтью Кларка невозможно было вспомнить.

«Еще раз: не двигайтесь», — сказал Бирн. «Только твои глаза. Я хочу, чтобы вы сейчас посмотрели на мои руки, мистер Кларк. Бирн держал обе руки на руле, в положениях «десять часов» и «два часа». — Ты видишь мои руки?

"Ваши руки? Что насчет них?"

«Видите, как они держат руль?» — спросил Бирн.

"Да."

«Если я хотя бы подниму указательный палец на правой руке, они нажмут на спусковой крючок. Они примут удар», — сказал Бирн, надеясь, что это звучит правдоподобно. «Помнишь, что случилось с Антоном Кроцем в закусочной?»

Бирн услышал, как Мэтью Кларк начал рыдать. "Да."

«Это был один стрелок. Это два.

— Я… мне все равно. Я пристрелю тебя первым».

«Тебе никогда не удастся выстрелить. Если я двинусь, все закончится. Один-единственный миллиметр. Все кончено."

Бирн наблюдал за Кларком в зеркало заднего вида. Он был готов потерять сознание в любую секунду.

«У вас есть дети, мистер Кларк», — сказал Бирн. «Подумайте о них. Вы не хотите оставлять им это наследие».

Кларк быстро покачал головой из стороны в сторону. «Они не отпустят меня сегодня, не так ли?»

— Нет, — сказал Бирн. «Но с того момента, как вы опустите пистолет, ваша жизнь начнет налаживаться. Ты не похож на Антона Кроца, Мэтт. Ты не такой, как он.

Плечи Кларк начали трястись. «Лора».

Бирн позволил ему поиграть несколько мгновений. «Мэтт?»

Кларк поднял голову, его лицо было залито слезами. Бирн никогда не видел человека так близко к краю.

«Они не собираются долго ждать», — сказал Бирн. «Помоги мне помочь тебе».

Затем в покрасневших глазах Кларк Бирн увидел это. Трещина в решимости мужчины. Кларк опустил оружие. Мгновенно тень пересекла левую сторону машины, скрытая пеленой ледяного дождя, заливавшей окна. Бирн оглянулся. Это был Ник Палладино. Он направил дробовик на голову Мэтью Кларка.

«Положи оружие на пол, а руки над головой!» - крикнул Ник. "Сделай это сейчас!"

Кларк не двинулась с места. Ник поднял дробовик.

"Сейчас!"

После мучительно долгой секунды Мэтью Кларк подчинился. В следующую секунду дверь распахнулась, и Кларк вытащили из машины, грубо выбросили на улицу, мгновенно окружив полицейскими.

Несколько мгновений спустя, когда Мэтью Кларк лежал лицом вниз посреди Восемнадцатой улицы под зимним дождем, раскинув руки по бокам, офицер спецназа нацелил винтовку мужчине в голову. Подошел офицер в форме, поставил колено на спину Кларка, грубо свел его запястья вместе и надел на него наручники.

Бирн подумал о подавляющей силе горя, о непреодолимой хватке безумия, которая, должно быть, привела Мэтью Кларка к этому моменту.

Офицеры подняли Кларка на ноги. Прежде чем затолкать его в машину ближайшего сектора, он посмотрел на Бирна.

Кем бы ни был Кларк несколько недель назад, человека, представившего себя миру в образе Мэтью Кларка – мужа, отца, гражданина – больше не существовало. Когда Бирн посмотрел мужчине в глаза, он не заметил даже проблеска жизни. Вместо этого он увидел распавшегося человека, и там, где должна была быть душа, теперь горело холодное голубое пламя безумия.

OceanofPDF.com

53

Джессика нашла Бирна в задней комнате закусочной с полотенцем на шее и дымящейся чашкой кофе в руке. Дождь превратил все в лед, и весь город двигался ползком. Она вернулась в «Раундхаус», просматривая книги с Роландом Ханной, когда раздался звонок: офицеру нужна помощь. Все детективы, за исключением горстки, выбежали за дверь. Всякий раз, когда полицейский терпел беду, все имеющиеся силы направлялись в его сторону. Когда Джессика подъехала к закусочной, на Восемнадцатой улице было, должно быть, десять машин.

Джессика пересекла закусочную, Бирн встал. Они обнялись. Это не то, что ты должен был делать, но ей было все равно. Когда звонок раздался, она была убеждена, что никогда больше его не увидит. Если бы это когда-нибудь произошло, часть ее наверняка умерла бы вместе с ним.

Они разорвали объятия и немного неловко оглядели закусочную. Они сели.

"Ты в порядке?" — спросила Джессика.

Бирн кивнул. Джессика не была в этом так уверена.

«С чего это началось?» она спросила.

«В Шомонте. На водопроводной станции.

— Он последовал за тобой туда?

Бирн кивнул. «Должно быть, он это сделал».

Джессика задумалась об этом. В любой момент любой детектив полиции может стать объектом преследования — текущие расследования, старые расследования, сумасшедшие люди, которых вы упрятали много лет назад, выйдя из тюрьмы. Она подумала о теле Уолта Бригама на обочине дороги. Все что угодно может случиться в любой момент.

«Он собирался сделать это прямо там, где была убита его жена», — сказал Бирн. «Сначала я, потом он сам».

"Иисус."

"Да хорошо. Есть больше."

Джессика не могла понять, что он имел в виду. — Что значит « больше »?

Бирн отпил кофе. "Я видел его."

«Вы видели его? Ты кого видел?

«Наш деятель».

" Что? О чем ты говоришь?"

«На площадке Шомонта. Он был за рекой и просто наблюдал за мной.

— Откуда ты знаешь, что это был он?

Бирн какое-то время пристально смотрел в свой кофе. «То, как ты знаешь что-либо в этой работе. Это был он."

— Ты его хорошо рассмотрел?

Бирн покачал головой. "Нет. Он находился на другом берегу реки. Под дождем."

"Что он делал?"

«Он ничего не сделал. Я думаю, он хотел вернуться на место происшествия и полагал, что другой берег реки будет в безопасности».

Джессика обдумала это. Возвращение таким образом было обычным делом.

«Именно поэтому я и позвонил Нику», — сказал Бирн. «Если бы я не…»

Джессика знала, что он имеет в виду. Если бы он не позвонил, он мог бы лежать на полу в Кристальной закусочной, окруженный лужей крови.

«Мы уже получили известия от птицеводов в Делавэре?» — спросил Бирн, явно пытаясь сместить фокус.

— Пока ничего, — сказала Джессика. «Я подумал, что нам следует изучить списки подписки на журналы по разведению птиц. В…

«Тони уже этим занимается», сказал Бирн.

Джессика должна была знать. Даже посреди всего этого Бирн думал. Он отпил кофе, повернулся к ней и полуулыбнулся. "И как прошел твой день?" он спросил.

Джессика улыбнулась в ответ. Она надеялась, что это выглядит подлинным. — Гораздо менее авантюрный, слава богу. Она рассказала об утреннем и дневном походе в комиссионные магазины о встрече с Роландом Ханной. «Я заставил его смотреть на кружки прямо сейчас. Он управляет церковным комиссионным магазином. Он мог бы продать нашему мальчику платья.

Бирн допил кофе и встал. «Мне нужно уйти отсюда», — сказал он. «Я имею в виду, мне нравится это место, но не настолько».

«Начальник хочет, чтобы ты пошел домой».

«Я в порядке», сказал Бирн.

"Вы уверены?"

Бирн не ответил. Несколько мгновений спустя офицер в форме пересек закусочную и протянул Бирну оружие. По весу Бирн мог сказать, что журнал заменили. Когда Ник Палладино слушал Бирна и Мэтью Кларка по открытой линии мобильного телефона Бирна, он отправил секторную машину на территорию Шомонта, чтобы забрать оружие. Филадельфии не нужен был еще один пистолет на улице.

— Где наш детектив-амиш? – спросил Бирн у Джессики.

«Джош работает в книжных магазинах, проверяет, помнит ли кто-нибудь, что продавал книги по разведению птиц, экзотическим птицам и тому подобному».

«С ним все в порядке», сказал Бирн.

Джессика не знала, что сказать. Со стороны Кевина Бирна это была высокая похвала.

"Что ты будешь делать сейчас?" — спросила Джессика.

«Ну, я собираюсь пойти домой, но просто принять горячий душ и переодеться. Тогда я выйду на улицу. Возможно, кто-то еще видел этого парня, стоящего на другом берегу реки. Или видел, как его машина остановилась.

«Хочешь помощи?» она спросила.

"Нет, я в порядке. Вы придерживаетесь веревки и птицеводов. Я позвоню тебе через час».

OceanofPDF.com

54

Бирн поехал по Холлоу-роуд к реке. Он проехал под скоростной автомагистралью, припарковал машину и вышел. Горячий душ пошел ему на пользу, но если человек, которого они искали, все еще не стоит там, на берегу реки, заложив руки за спину и ожидая, пока на него наденут наручники, это будет дерьмовый день. Но каждый день, когда на тебя направляли пистолет, был дерьмовым.

Дождь утих, но лед остался. Это почти накрыло город. Бирн осторожно спустился по склону к берегу реки. Он стоял между двумя голыми деревьями, прямо напротив насосной станции, а позади него шел гул машин на скоростной автомагистрали. Он посмотрел на насосную станцию. Даже с такого расстояния сооружение выглядело внушительно.

Он стоял именно на том месте, где стоял человек, наблюдавший за ним. Он поблагодарил Бога за то, что этот человек не был снайпером. Бирн представил, как там стоит кто-то с оптическим прицелом, опираясь на дерево, чтобы удержать равновесие. Он мог бы легко убить Бирна.

Он посмотрел на землю в непосредственной близости. Никаких окурков, никаких удобных глянцевых оберток от конфет, которые можно было бы смахнуть с лица отпечатками.

Бирн присел на берегу реки. Текущая вода была всего в нескольких дюймах от меня. Он наклонился вперед, коснулся пальцем ледяного потока и…

— увидел человека, несущего Тару Грендель к насосной станции… безликий мужчина, смотрящий на луну… кусок бело-голубой веревки в его руках… услышал звук шлепающейся по камню маленькой лодки… увидел два цветка, один белый, один красный, и…

— отдернул руку, как будто вода загорелась. Образы становились сильнее, яснее и нервировали.

В реках вода, к которой вы прикасаетесь, — это последнее из того, что прошло, и первое из того, что приходит .

Что-то приближалось.

Два цветка.

Через несколько секунд зазвонил его мобильный телефон. Бирн встал, открыл телефон и ответил. Это была Джессика.

«Есть еще одна жертва», — сказала она.

Бирн взглянул вниз, на темные, неприступные воды Шуйлкилла. Он знал, но все равно спросил. "На реке?"

«Да, партнер», — сказала она. "На реке."

OceanofPDF.com

55

Они встретились на берегу реки Шуйлкилл, недалеко от нефтеперерабатывающих заводов на Юго-Западе. Место преступления было частично скрыто как от реки, так и от близлежащего моста. Едкий запах сточных вод нефтеперерабатывающих заводов наполнил воздух и их легкие.

Основными детективами по этому делу были Тед Кампос и Бобби Лаурия. Эти двое были партнерами навсегда. Старое клише о необходимости заканчивать предложения друг друга было верным, но в случае с Тедом и Бобби оно вышло за рамки этого. Однажды они даже пошли за покупками отдельно и купили один и тот же галстук. Когда они узнали, конечно, больше никогда не носили галстуки. Если уж на то пошло, они не были в восторге от рассказываемой истории. Все это было слишком уж «Горбатой горой» для парочки крутых парней старой школы, таких как Бобби Лаурия и Тед Кампос.

Бирн, Джессика и Джош Бонтрагер подъехали и обнаружили пару машин сектора, находившихся примерно в пятидесяти ярдах друг от друга и перегораживающих дорогу. Место происшествия произошло далеко к югу от первых двух жертв, почти в месте слияния реки Шуйлкилл с рекой Делавэр, в тени моста Платт.

Тед Кампос встретил троих детективов на обочине дороги. Бирн познакомил его с Джошем Бонтрагером. На месте происшествия находился фургон CSU, а также Том Вейрих из офиса медэксперта.

— Что у нас есть, Тед? — спросил Бирн.

«У нас есть женщина-DOA», — сказал Кампос.

— Задушили? — спросила Джессика.

"Похоже на то." Он указал на реку.

Тело лежало на берегу реки, у подножия умирающего клена. Когда Джессика увидела тело, ее сердце упало. Она боялась, что это может произойти, и теперь это произошло. "О, нет."

Труп принадлежал ребенку. Не старше тринадцати лет или около того. Ее тонкие плечи были вывернуты под неестественным углом, туловище было покрыто листьями и мусором. Она тоже была одета в длинное винтажное платье. На шее у нее было что-то похожее на такой же нейлоновый ремень.

Том Вейрих стоял рядом с телом и диктовал записи.

— Кто ее нашел? — спросил Бирн.

— Охранник, — сказал Кампос. «Пришел покурить. Парень просто развалина.

"Когда?"

"Около часа назад. Но Том думает, что эта женщина уже давно здесь.

Это слово шокировало всех. "Женщина?" — спросила Джессика.

Кампос кивнул. «Я думал то же самое», — сказал он. — И она уже давно мертва. Там очень много упадка».

Том Вейрих подошел к ним. Он снял латексные перчатки и надел кожаные.

«Это не ребенок?» — спросила Джессика. Она была ошеломлена. Жертва не могла быть выше четырех футов ростом.

— Нет, — сказал Вейрих. «Она маленькая, но взрослая. Ей было, наверное, около сорока».

— Итак, как ты думаешь, как долго она здесь находится? — спросил Бирн.

«Думаю, неделя или около того. Здесь невозможно сказать».

— Это произошло до убийства Шомонта?

— О да, — сказал Вейрих.

Двое сотрудников оперативных подразделений вышли из фургона и направились к берегу реки. Джош Бонтрагер последовал за ним.

Джессика и Бирн наблюдали, как команда обустраивает место преступления и периметр. До дальнейшего уведомления это не было их делом и даже официально не было связано с двумя убийствами, которые они расследовали.

— Детективы, — позвал их Джош Бонтрагер.

Кампос, Лаурия, Джессика и Бирн спустились к берегу реки. Бонтрагер стоял примерно в пятнадцати футах от тела, чуть выше по реке.

"Смотреть." Бонтрагер указал на участок за зарослями низких кустов. В земле лежал предмет, настолько неуместный в этой обстановке, что Джессике пришлось вплотную подойти к нему, чтобы убедиться, что то, на что, по ее мнению , она смотрит, действительно то, на что она смотрит . Это была лилия. Красная пластиковая лилия застряла в снегу. На дереве рядом с ним, примерно в трех футах от земли, красовалась нарисованная белая луна.

Джессика сделала пару фотографий. Затем она отступила и позволила фотографу CSU заснять всю сцену. Иногда контекст предмета на месте преступления был так же важен, как и сам предмет. Иногда место чего-то заменяло то, что.

Лилия.

Джессика взглянула на Бирна. Казалось, его приковал красный цветок. Затем она посмотрела на тело. Женщина была настолько миниатюрной, что было легко понять, как ее можно было принять за ребенка. Джессика увидела, что платье жертвы было слишком велико и неравномерно подшито. Руки и ноги женщины остались целы. Ампутаций не видно. Ее руки были открыты. Она не держала птиц.

«Это синхронизируется с твоим мальчиком?» — спросил Кампос.

«Да», сказал Бирн.

«То же самое с ремнем?»

Бирн кивнул.

— Хотите дело? Кампос полуулыбнулся, но был и полусерьезным.

Бирн не ответил. Это было не его дело. Была большая вероятность, что вскоре эти дела будут сгруппированы в гораздо более крупную рабочую группу, в которую будут вовлечены ФБР и другие федеральные агентства. Там был маньяк-убийца, и эта женщина, возможно, стала его первой жертвой. По какой-то причине этот урод был одержим винтажными костюмами и Шуйлкиллом, и они не имели ни малейшего понятия, кто он такой и куда он собирается нанести следующий удар. Или если он уже был . Между местом, где они стояли, и местом преступления в Манаюнк могло быть десять тел.

«Этот парень не собирается останавливаться, пока не выскажет свою точку зрения, не так ли?» — спросил Бирн.

«Не похоже», — сказал Кампос.

«Река имеет длину сто чертовых миль».

«Сто двадцать восемь чертовых миль в длину», — ответил Кампос. "Дай или возьми."

«Сто двадцать восемь миль», — подумала Джессика. Большая его часть защищена от дорог и скоростных автомагистралей, окружена деревьями и кустарниками, река, змеящаяся через полдюжины округов в самое сердце юго-восточной Пенсильвании.

Сто двадцать восемь миль убийственной территории.

OceanofPDF.com

56

Это была ее третья сигарета за день. Ее третий. Три было неплохо. Три — это как вообще не курить, да? Когда она употребляла, у нее было до двух пачек. Три было похоже на то, что она уже ушла. Или что-то еще.

Кого она обманывала? Она знала, что не собирается уходить по-настоящему, пока ее жизнь не будет в порядке. Где-то в районе ее семидесятилетия.

Саманта Фаннинг открыла заднюю дверь и заглянула в магазин. Пустой. Она слушала. Малыш Джейми молчал. Она закрыла дверь, плотно закуталась в пальто. Блин, было холодно. Она ненавидела выходить на улицу, чтобы покурить, но, по крайней мере, она не была одной из тех горгулий, которых вы видели на Брод-стрит, стоящих перед их зданиями, сгорбившись у стены и сосущих окурок. Именно по этой причине она никогда не курила перед магазином, хотя оттуда было гораздо легче следить за происходящим. Она отказалась выглядеть преступницей. И все же здесь было холоднее, чем в кармане, полном пингвиньего дерьма.

Она думала о своих планах на Новый год, точнее о своих непланах. Там будут только она и Джейми, может быть, бутылка вина. Такова была жизнь матери-одиночки. Одинокая бедная мать. Одинокая, почти не работающая мать-банкрот, чей бывший парень и отец ее ребенка был ленивым тупицей, который так и не дал ей ни копейки алиментов. Ей было девятнадцать, и история ее жизни уже была написана.

Она снова открыла дверь, просто чтобы послушать, и чуть не выпрыгнула из кожи. Прямо в дверях стоял мужчина. Он был один в магазине, совсем один. Он мог украсть что угодно. Ее определенно собирались уволить, независимо от того, семья это или нет.

— Мужик, — сказала она. — Ты напугал меня до чертиков .

«Мне очень жаль», сказал он.

Он был хорошо одет, у него было красивое лицо. Он не был ее типичным клиентом.

«Меня зовут детектив Бирн», — сказал он. «Я из полицейского управления Филадельфии. Отдел убийств.

«О, ладно», — сказала она.

«Мне хотелось бы узнать, может быть, у вас найдется несколько минут, чтобы поговорить».

"Конечно. Никаких проблем», — сказала она. — Но я уже говорил с…

— Детектив Бальзано?

"Верно. Детектив Бальзано. На ней было это великолепное кожаное пальто.

"Это ее." Он указал на внутреннюю часть магазина. «Хочешь зайти внутрь, где немного теплее?»

Она подняла сигарету. «Я не могу там курить. Иронично, да?

"Я не уверен, что вы имеете в виду."

«Я имею в виду, что половина вещей там уже пахнет довольно странно», — сказала она. — Ничего, если мы поговорим здесь?

«Конечно», — ответил мужчина. Он шагнул в дверной проем, закрыл дверь. «У меня есть еще несколько вопросов. Обещаю не задерживать тебя слишком долго.

Она почти рассмеялась. Удержать меня от чего? «Мне негде быть», — сказала она. «Отстреливай».

— На самом деле у меня только один вопрос.

"Хорошо."

— Я думал о твоем сыне.

Это слово застало ее врасплох. Какое отношение ко всему имеет Джейми? "Мой сын?"

"Да. Мне было интересно, почему вы собираетесь его выгнать. Это потому, что он некрасивый?»

Сначала она подумала, что мужчина пошутил, хотя шутку она не поняла. Но он не улыбался. «Я не понимаю, о чем вы говорите», сказала она.

— Сын графа далеко не так справедлив, как вы думаете.

Она посмотрела ему в глаза. Казалось, он смотрел сквозь нее. Что-то здесь было не так. Что-то было не так. И она была совсем одна. «Как ты думаешь, я могу увидеть какие-то документы или что-то в этом роде?» она спросила.

"Нет." Мужчина шагнул к ней. Он расстегнул пальто. «Это будет невозможно».

Саманта Фэннинг отступила на несколько шагов назад. Все, что ей оставалось, — это несколько шагов. Ее спина уже была прижата к кирпичам. — Мы… мы встречались раньше? она спросила.

«Да, есть, Энн Лисбет», — сказал мужчина. "Давным-давно."

OceanofPDF.com

57

Джессика сидела за своим столом, измученная, события дня – обнаружение третьей жертвы в сочетании с едва не происшедшим с Кевином – почти истощили ее.

Плюс, единственное, что может быть хуже, чем борьба с пробками в Филадельфии, — это борьба с пробками в Филадельфии на льду. Это было физически утомительно. Ее руки чувствовали себя так, словно она прошла десять раундов; ее шея была жесткой. На обратном пути в «Раундхаус» ей едва удалось избежать трех несчастных случаев.

Роланд Ханна провела почти два часа с книгой фотографий. Джессика также дала ему листок с пятью последними фотографиями, одна из которых была фотографией Дэвида Хорнстрома, удостоверяющего личность. Он никого не узнал.

Расследование убийства жертвы, обнаруженной на Юго-Западе, вскоре будет передано оперативной группе, и вскоре на ее столе скопятся новые файлы.

Три жертвы. Три женщины задушены и оставлены на берегу реки, все одеты в винтажные платья. Один был ужасно изуродован. Одна из них держала в руках редкую птицу. Один из них был найден рядом с красной пластиковой лилией.

Джессика обратилась к свидетельствам соловья. В Нью-Йорке, Нью-Джерси и Делавэре было три компании, занимавшиеся разведением экзотических птиц. Она решила не ждать обратного звонка. Она взяла трубку. Она получила практически одинаковую информацию от всех трех фирм. Ей сказали, что при достаточных знаниях и соответствующих условиях человек может разводить соловьев. Они дали ей список книг и публикаций. Она повесила трубку, каждый раз чувствуя, что находится у подножья огромной горы знаний, на восхождение у нее не было сил.

Она встала, чтобы выпить чашку кофе. Ее телефон зазвонил. Она ответила, нажала кнопку.

— Убийство, Бальзано.

«Детектив, меня зовут Ингрид Фаннинг».

Это был голос пожилой женщины. Джессика не узнала это имя. — Что я могу сделать для вас, мэм?

«Я совладелец TrueSew. Моя внучка говорила с тобой ранее.

«О, да, да», — сказала Джессика. Женщина говорила о Саманте.

— Я смотрела фотографии, которые ты оставил, — сказала Ингрид. «Фотографии платьев?»

"Что насчет них?"

«Ну, во-первых, это не винтажные платья».

"Они не?"

«Нет», сказала она. «Это репродукции винтажных платьев. Я бы отнес оригиналы ко второй половине девятнадцатого века. Ближе к концу. Возможно, 1875 год или около того. Определенно поздний викторианский силуэт».

Джессика записала информацию. «Откуда вы знаете, что это репродукции?»

«Несколько причин. Во-первых, большая часть деталей отсутствует. Кажется, они сделаны не очень хорошо. И во-вторых, если бы они были оригинальными и в такой форме, их можно было бы продать по три-четыре тысячи долларов за штуку. Поверьте, их не было бы на полке в комиссионном магазине».

— А репродукции могут быть? — спросила Джессика.

"Да, конечно. Есть много причин воспроизводить такую одежду».

"Например?"

«Например, кто-то может продюсировать пьесу или фильм. Возможно, кто-то воссоздает конкретное событие в музее. Нам постоянно звонят местные театральные коллективы. Заметьте, не для чего-то вроде этих платьев, а скорее для одежды более позднего периода. Сейчас много звонков о вещах 1950-х и 1960-х годов».

«Проходила ли когда-нибудь в вашем магазине подобная одежда?»

"Несколько раз. Но эти платья — костюмированные, а не винтажные».

Джессика приняла во внимание тот факт, что искала не в том месте. Ей следовало сосредоточиться на театральной поставке. Она начнет сейчас.

«Я ценю звонок», — сказала Джессика.

«Все в порядке», — ответила женщина.

— Скажи от меня спасибо Саманте.

«Ну, моей внучки здесь нет. Когда я пришел, магазин был заперт, а мой правнук лежал в своей кроватке в офисе».

"Все в порядке?"

«Я уверена, что это так», — сказала она. «Наверное, она сбежала в банк или что-то в этом роде».

Джессика считала, что Саманта не из тех, кто встанет и оставит сына одного. С другой стороны, она вообще не знала эту молодую женщину. «Еще раз спасибо за звонок», — сказала она. «Если вы думаете о чем-то еще, пожалуйста, позвоните нам».

"Я буду."

Джессика подумала о свидании. Конец 1800-х годов. В чем была причина? Был ли убийца одержим этим периодом времени? Она делала записи. Она искала важные даты и события в Филадельфии того времени. Возможно, их псих был зациклен на каком-то происшествии, произошедшем на реке в ту эпоху.

БИРН провел конец дня, проверяя биографические данные всех, даже отдаленно связанных со Стилетто, — барменов, парковщиков, ночных уборщиков, курьеров. Хотя они не были самыми пикантными людьми, ни у кого из них не было в записях ничего, что указывало бы на тип насилия, развязанного в результате убийств на реке.

Он подошел к столу Джессики и сел.

«Угадайте, кто оказался пустым?» — спросил Бирн.

"ВОЗ?"

«Аласдер Блэкберн», — сказал Бирн. «В отличие от своего отца, у него нет досье. И странно то, что он родился здесь. Округ Честер».

Это немного удивило Джессику. «Он определенно производит впечатление, что он из старой страны. «Да» и все такое.

«Именно моя точка зрения».

"Что ты хочешь делать?" она спросила.

«Я думаю, нам стоит подвезти его до дома. Посмотрим, сможем ли мы вывести его из его стихии.

"Пойдем." Прежде чем Джессика успела схватить пальто, у нее зазвонил телефон. Она ответила. Это снова была Ингрид Фаннинг.

— Да, мэм, — сказала Джессика. — Ты вспомнил что-нибудь еще?

Ничего подобного Ингрид Фаннинг не помнила. Это было нечто совсем другое . Джессика несколько мгновений слушала, немного недоверчиво, и сказала: «Мы будем там через десять минут». Она повесила трубку.

"Как дела?" — спросил Бирн.

Джессика воспользовалась моментом. Ей нужно было это, чтобы осознать то, что она только что услышала. «Это была Ингрид Фэннинг», — сказала она. Она кратко изложила Бирну свой предыдущий разговор с женщиной.

— У нее есть что-нибудь для нас?

«Я не уверена», сказала Джессика. «Кажется, она думает, что у кого-то есть ее внучка».

"Что ты имеешь в виду?" — спросил Бирн. Теперь он был на ногах. «У кого есть внучка?»

Джессике потребовалось еще немного времени, прежде чем ответить. Времени почти не было. — Кто-то по имени детектив Бирн.

OceanofPDF.com

58

Ингрид Фаннинг была крепким семидесятилетним мужчиной — худой, жилистой, энергичной и опасной в юности. Ее облако седых волос было завязано в хвост. На ней была длинная синяя шерстяная юбка и кремовая кашемировая водолазка. Магазин был пуст. Джессика заметила, что музыка сменилась на кельтскую. Она также заметила, что руки Ингрид Фаннинг тряслись.

Джессика, Бирн и Ингрид стояли за стойкой. Под прилавком стояла старая модель VHS-кассеты Panasonic и небольшой черно-белый монитор.

«После того, как я позвонила вам в первый раз, я начала немного выпрямляться здесь и заметила, что видеокассета остановилась», — сказала Ингрид. «Это старая машина. Он всегда так делает. Я перемотал его немного назад и случайно нажал PLAY вместо RECORD . Я видел это."

Ингрид включила кассету. Когда на экране появилось изображение под высоким углом, оно показало пустой коридор, ведущий в заднюю часть магазина. В отличие от большинства систем наблюдения, это не было чем-то сложным, просто обычный кассетный аппарат VHS, настроенный на SLP. Вероятно, это обеспечивало шесть часов освещения в реальном времени. Еще был звук. Вид на пустой коридор подчеркивался слабыми звуками машин, проезжающих по Саут-стрит, редкими автомобильными гудками — той самой музыкой, которую Джессика помнила во время своего визита.

Примерно через минуту по коридору прошла фигура, на мгновение заглянув в дверной проем справа. Джессика сразу узнала в женщине Саманту Фаннинг.

«Это моя внучка», сказала Ингрид. Ее голос дрожал. «В комнате справа был Джейми».

Бирн взглянул на Джессику и пожал плечами. Джейми?

Джессика указала на ребенка в кроватке за стойкой. Ребенок был в порядке, крепко спал. Бирн кивнул.

«Она выходила обратно, чтобы выкурить сигарету», — продолжила Ингрид. Она вытерла глаза платком. «Что бы ни случилось, это нехорошо», — подумала Джессика. «Она сказала мне, что ушла, но я знал».

На записи Саманта продолжила путь по коридору к двери в конце. Она открыла его, и в коридор пролился поток серого дневного света. Она закрыла его за собой. Коридор оставался пустым и тихим. Дверь оставалась закрытой секунд сорок пять или около того. Затем он открылся примерно на фут. Саманта заглянула внутрь, прислушиваясь. Она снова закрыла дверь.

Изображение оставалось неподвижным еще тридцать секунд. Затем камера слегка вздрогнула и поменяла положение, как будто кто-то наклонил объектив вниз. Теперь они могли видеть только нижнюю половину двери и последние несколько футов коридора. Через несколько секунд они услышали шаги, увидели фигуру. Казалось, это был мужчина, но сказать было невозможно. Точка обзора показывала спину темного пальто ниже пояса. Они видели, как он полез в карман и достал светлую веревку.

Ледяная рука схватила сердце Джессики.

Был ли это их убийца?

Мужчина положил веревку обратно в карман пальто. Через несколько мгновений дверь широко распахнулась. Оказалось, что Саманта снова навещала своего сына. Она была на ступеньку ниже уровня магазина, видна была только от шеи вниз. Она, казалось, была поражена, увидев, что там кто-то стоит. Она сказала что-то, что было искажено на пленке. Мужчина ответил в ответ.

«Не могли бы вы сыграть это еще раз?» — спросила Джессика.

Ингрид Фэннинг нажала REWIND, STOP, PLAY . Бирн увеличил громкость на мониторе. На записи дверь снова открылась. Несколько мгновений спустя мужчина сказал: «Меня зовут детектив Бирн».

Джессика увидела, как у Кевина Бирна сжались кулаки и сжалась челюсть.

Вскоре после этого мужчина шагнул в дверной проем и закрыл за собой дверь. Секунд двадцать или тридцать мучительного молчания. Только шум проезжающего транспорта и грохот музыки.

Затем они услышали крик.

Джессика и Бирн посмотрели на Ингрид Фаннинг. — Есть еще что-нибудь на пленке? — спросила Джессика.

Ингрид покачала головой и вытерла глаза. «Они так и не вернулись».

Джессика и Бирн прошли по коридору. Джессика посмотрела в камеру. Он по-прежнему был направлен вниз. Они открыли дверь, прошли. За магазином была небольшая площадка, примерно восемь на десять футов, огороженная сзади деревянным забором. У забора были ворота, выходящие на переулок, прорезавший здания. Бирн обратился с просьбой к офицерам начать осмотр местности. Они вытирали пыль с камеры и двери, но ни один из детективов не верил, что они найдут отпечатки пальцев, принадлежащие кому-либо, кроме сотрудника TrueSew.

Джессика попыталась сконструировать в уме сценарий, в котором Саманта не была бы втянута в это безумие. Она не могла.

Убийца зашел в магазин, возможно, в поисках викторианского платья.

Убийца знал имя детектива, который его преследовал.

И теперь у него была Саманта Фаннинг.

OceanofPDF.com

59

Энн Лисбет сидит в лодке в своем платье темно-синего цвета. Она перестала бороться с веревками.

Время пришло.

Мун толкает лодку по туннелю, ведущему к главному каналу — Ø STTUNNELEN , как его называла его бабушка. Он выбегает из эллинга, мимо Эльфиновского холма, мимо Старого церковного колокола и до самого здания школы. Он любит наблюдать за лодками.

Вскоре он видит, как лодка Анны Лисбет плывет мимо Трутового ящика, а затем под мостом Грейт-Бельт. Он вспоминает дни, когда целый день мимо проходили лодки — желтые, красные, зеленые и синие.

Дом Снежного Человека сейчас пуст.

Скоро он будет оккупирован.

Мун стоит с веревкой в руках. Он ждет в конце последнего канала, возле маленького здания школы, осматривая деревню. Столько всего нужно сделать, столько ремонта сделать. Ему хотелось бы, чтобы его дедушка был там. Он вспоминает те холодные утра, запах старого деревянного ящика для инструментов, влажные опилки, то, как его дедушка напевал «I Danmark er jeg fodt », великолепный аромат своей трубки.

Энн Лисбет теперь займет свое место на реке, и они все придут. Скоро. Но не раньше двух последних историй.

Сначала Мун приведет Снежного Человека.

Тогда он встретит свою принцессу.

OceanofPDF.com

60

Бригада на месте преступления сняла отпечатки пальцев третьей жертвы на месте преступления и срочно приступила к обработке отпечатков. До сих пор крошечная женщина, найденная на Юго-Западе, не была идентифицирована. Джош Бонтрагер работал над вопросом о пропавшем человеке. Тони Парк гулял с пластиковой лилией по лаборатории.

У женщины на животе тоже был такой же «лунный» рисунок. Отчеты ДНК о сперме и крови, обнаруженных у первых двух жертв, пришли к выводу, что образцы были идентичны. На этот раз никто не ожидал другого результата. Тем не менее, дело шло ускоренными темпами.

Пара техников из отдела документации криминалистической лаборатории теперь занималась этим делом исключительно с целью выяснить происхождение рисунка луны.

В отделение ФБР в Филадельфии обратились по поводу похищения Саманты Фаннинг. Они анализировали пленку и обрабатывали сцену. На данный момент дело вышло из-под контроля НДП. Все ожидали, что дело перерастет в убийство. Как всегда, все надеялись, что они ошибаются.

«Где мы находимся со сказочной точки зрения?» — спросил Бьюкенен. Было чуть больше шести часов. Все были изнурены, голодны, злы. Жизнь была приостановлена, планы отменены. Какой-то курортный сезон. Они ждали предварительного заключения судебно-медицинской экспертизы. Джессика и Бирн были среди горстки детективов в дежурке. «Работаем над этим», — сказала Джессика.

«Возможно, вам захочется разобраться в этом», — сказал Бьюкенен.

Он протянул Джессике часть страницы из утреннего « Инкуайерера » . Это была краткая статья о человеке по имени Тревор Бриджвуд. В статье говорилось, что Бриджвуд был странствующим рассказчиком и трубадуром. Что бы это ни было.

Похоже, Бьюкенен дал им больше, чем просто предложение. Он нашел зацепку, и они последуют за ней.

— Мы работаем над этим, сержант, — сказал Бирн.

ОНИ ВСТРЕТИЛИСЬ В номере отеля «Софитель» на Семнадцатой улице. Вечером того же дня Тревор Бриджвуд читал и раздавал автографы в книжном магазине Джозефа Фокса, независимом книжном магазине на Сэнсом-стрит.

«В сказочном бизнесе должны быть деньги», — подумала Джессика. Sofitel был далеко не дешевым.

Тревору Бриджвуду было чуть больше тридцати, он был стройным, изящным и приличным. У него был острый нос и залысины, театральные манеры.

«Все это для меня довольно ново», — сказал он. — Могу добавить, что это более чем нервирует.

«Мы просто ищем некоторую информацию», сказала Джессика. «Мы ценим, что вы встретились с нами в такой короткий срок.

«Надеюсь, я смогу помочь».

— Могу я спросить, чем именно вы занимаетесь? — спросила Джессика.

«Я рассказчик», — ответил Бриджвуд. «Я провожу девять или десять месяцев в году в дороге. Выступаю по всему миру, выступаю в США, Великобритании, Австралии, Канаде. Везде говорят по-английски».

«Перед живой публикой?»

"По большей части. Но я также выступаю на радио и телевидении».

— И ваш основной интерес — сказки?

«Сказки, народные сказки, басни».

— Что вы можете рассказать нам о них? — спросил Бирн.

Бриджвуд встал и подошел к окну. Он двигался как танцор. «Надо очень многое узнать», — сказал он. «Это старая форма повествования, охватывающая множество разных стилей и традиций».

«Тогда, я думаю, это всего лишь букварь», — сказал Бирн.

— Если хотите, мы можем начать с «Амура и Психеи», написанного около 150 года нашей эры .

«Может быть, что-то более свежее», — сказал Бирн.

"Конечно." Бриджвуд улыбнулся. «Между Апулеем и Эдвардом Руки-Ножницы есть много пробных камней ».

"Такой как?" — спросил Бирн.

«С чего начать. Что ж, «Истории или сказки прошлого » Шарля Перро были важны. В этом сборнике были «Золушка», «Спящая красавица», «Красная Шапочка» и другие».

"Когда это было?" — спросила Джессика.

«Это был 1697 год или около того», — сказал Бриджвуд. «Затем, конечно, в начале 1800-х годов братья Гримм опубликовали два тома сборника рассказов под названием Kinder und Hausmärchen . Конечно, это одни из самых известных сказок: «Крысолов из Гамельна», «Большой палец», «Рапунцель», «Румпельштильцхен». »

Джессика делала все, что могла, записывая. Ей катастрофически не хватало немецкого и французского.

«После этого Ганс Христиан Андерсен в 1835 году опубликовал свои « Сказки, рассказанные для детей» . Десять лет спустя двое мужчин по имени Асбьёрнсен и Мо выпустили сборник под названием « Норвежские народные сказки», из которого мы читаем «Три козла-грубияна» и другие.

«Вероятно, по мере того, как мы приближаемся к двадцатому веку, на самом деле не существует новых крупных произведений или новых коллекций. По большей части это пересказ классики по мере перехода к опере Хампердинка « Гензель и Гретель» . Затем в 1937 году Дисней выпустил «Белоснежку и семь гномов» , форма возродилась и с тех пор процветает».

«Процветал?» — спросил Бирн. «Как процветал?»

«Балет, театр, телевидение, кино. Даже фильму «Шрек» присуща форма. И, в некоторой степени, «Властелин колец». Сам Толкин опубликовал «О волшебных историях» — эссе на эту тему, которое он расширил на основе лекции, прочитанной им в 1939 году. Оно до сих пор широко читается и обсуждается в области изучения сказок на уровне колледжей».

Бирн посмотрел на Джессику и снова на Бриджвуд. «Есть курсы в колледже по этому поводу?» она спросила.

"О, да." Бриджвуд немного грустно улыбнулся. Он пересек комнату, сел за стол. «Вы, наверное, думаете, что сказки — это довольно милые маленькие нравоучительные сказки для детей».

«Думаю, да», — сказал Бирн.

"Некоторые. Многие из них намного темнее. Фактически, книга Бруно Беттельхейма « Использование волшебства» исследовала психологию сказок и детей. Книга получила Национальную книжную премию.

«Есть, конечно, много других важных фигур. Вы просили обзор, и я вам его даю».

«Если бы вы могли суммировать то, что у них всех общего, это могло бы облегчить нам задачу», — сказал Бирн. «Что общего?»

«По сути, сказка – это история, возникающая из мифа и легенды. Письменные сказки, вероятно, выросли из устной народной сказочной традиции. Они, как правило, связаны с таинственным или сверхъестественным, они не привязаны к какому-либо конкретному моменту истории. Отсюда и фраза «однажды». »

«Они привязаны к какой-либо религии?» — спросил Бирн.

«Обычно нет», — сказал Бриджвуд. «Однако они могут быть весьма духовными. Обычно они связаны со скромным героем, опасным приключением или подлым злодеем. В сказках обычно все хорошие или все плохие. Во многих случаях конфликт разрешается с помощью, в той или иной степени, магии. Но это ужасно широко. Ужасно широкий.

В голосе Бриджвуда теперь звучало извинение, как у человека, который обманул целую область академических исследований.

«Я не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, что все сказки одинаковы», — добавил он. "Нет ничего более далекого от правды."

«Можете ли вы вспомнить какие-нибудь конкретные истории или сборники, посвященные Луне?» — спросила Джессика.

Бриджвуд задумался на несколько мгновений. «На ум приходит довольно длинная история, которая на самом деле представляет собой серию очень коротких зарисовок. Это повествование о молодом художнике и луне».

Джессика мелькнула на «картинах», найденных на их жертвах. «Что происходит в рассказах?» она спросила.

— Видите ли, этот художник очень одинок. Бриджвуд внезапно оживился. Похоже, он перешел в театральный режим: улучшилась поза, жесты рук, оживленный тон. «Он живет в маленьком городке и у него нет друзей. Однажды ночью он сидит у окна, и к нему приходит луна. Они разговаривают некоторое время. Вскоре луна дает художнику обещание, что каждую ночь он будет возвращаться и рассказывать художнику о том, чему он был свидетелем во всем мире. Таким образом, живописец, не выходя из дома, мог представить себе эти сцены, передать их на холсте и, возможно, прославиться. Или, может быть, просто завести несколько друзей. Это чудесная история».

— Вы говорите, что луна приходит к нему каждую ночь? — спросила Джессика.

"Да."

"Как долго?"

«Луна приходит тридцать два раза».

«Тридцать два раза», — подумала Джессика. — И это была сказка братьев Гримм? она спросила.

«Нет, это написал Ганс Христиан Андерсен. Рассказ называется «Что видела луна». »

«А когда жил Ганс Христиан Андерсен?» она спросила.

«С 1805 по 1875 год», — сказал Бриджвуд.

«Я бы отнесла оригиналы ко второй половине девятнадцатого века», — сказала Ингрид Фаннинг о платьях. Ближе к концу. Возможно, 1875 год или около того.

Бриджвуд полез в чемодан, стоявший на столе. Он извлек книгу в кожаном переплете. «Это ни в коем случае не полное собрание сочинений Андерсена, и, несмотря на свой обветренный вид, оно не представляет особой ценности. Вы можете одолжить его. Он вставил карточку в книгу. «Верните его по этому адресу, когда закончите. Взять столько, сколько вам нравится."

«Это было бы полезно», — сказала Джессика. «Мы вернем его вам как можно скорее».

— А теперь, если вы меня извините.

Джессика и Бирн встали, надев пальто.

«Мне жаль, что мне пришлось торопиться», — сказал Бриджвуд. «У меня спектакль через двадцать минут. Не могу заставлять маленьких волшебников и принцесс ждать.

— Конечно, — сказал Бирн. «Мы благодарим вас за ваше время».

При этом Бриджвуд пересек комнату, залез в шкаф и вытащил очень старый на вид черный смокинг. Он повесил его на заднюю часть двери.

Бирн спросил: «Можете ли вы придумать что-нибудь еще, что могло бы нам помочь?»

«Только вот что: чтобы понять магию, нужно верить». Бриджвуд надел старый смокинг. Внезапно он оказался жителем конца девятнадцатого века — стройным, аристократичным, несколько своеобразным. Тревор Бриджвуд повернулся и подмигнул. «Хоть немного».

OceanofPDF.com

61

Все это было в книге Тревора Бриджвуда. И это знание было ужасающим.

«Красные туфли» — это басня о девушке по имени Карен, танцовщице, которой ампутировали ноги.

«Соловей» рассказывал о птице, пленившей своим пением императора.

«Дюймовочка» рассказывала о крошечной женщине, которая жила на кувшинке.

Детективы Кевин Бирн и Джессика Бальзано вместе с четырьмя другими детективами стояли, потеряв дар речи, во внезапно наступившей тишине в дежурке, глядя на иллюстрации, выполненные пером и тушью из детской книжки, и осознание того, с чем они столкнулись, пронеслось в их мыслях. Гнев, витавший в воздухе, был ощутимым. Чувство разочарования было еще сильнее.

Кто-то убивал жителей Филадельфии в серии убийств по мотивам рассказов Ганса Христиана Андерсена. Насколько им было известно, убийца нанес три удара, и теперь был хороший шанс, что он поймал Саманту Фаннинг. Какой басней она могла бы быть? Где он собирался поместить ее на реке? Смогут ли они найти ее вовремя?

Все эти вопросы бледнели в свете еще одного ужасного факта, заключенного под обложками книги, которую они одолжили у Тревора Бриджвуда.

Ганс Христиан Андерсен написал около двухсот рассказов.

OceanofPDF.com

62

Подробности удушения трех жертв, найденных на берегу реки Шуйлкилл, просочились в сеть, и все газеты города, региона и штата опубликовали историю маниакального убийцы из Филадельфии. Заголовки, как и ожидалось, были зловещими.

Сказочный убийца в Филадельфии?

Легендарный убийца?

Кто такой Шайкиллер?

Гензель и Достойный? — трубил «Рекорд», бульварная газета самого низкого уровня.

Обычно измученные СМИ Филадельфии начали работать. Вдоль реки Шуйлкилл работали съемочные группы, которые делали снимки стоя на мостах и на берегах. Вертолет новостей облетел всю длину реки, снимая при этом кадры. Книжные магазины и библиотеки не могли держать на полках ни книги о Гансе Христиане Андерсене, ни произведения братьев Гримм и Матушки Гусыни. Для любителей сенсаций это было достаточно близко.

Каждые несколько минут в отдел поступали звонки об ограх, монстрах и троллях, преследующих детей по всему городу. Одна женщина позвонила и сказала, что видела мужчину в костюме волка в парке Фэрмаунт. Секторная машина последовала за ним и убедилась, что это правда. В настоящее время мужчина находился в вытрезвителе в Roundhouse.

К утру 30 декабря в общей сложности к расследованию преступлений привлекались пять детективов и шесть оперативников.

Саманту Фэннинг еще не нашли.

Подозреваемых не было.

OceanofPDF.com

63

30 декабря, сразу после трех часов, Айк Бьюкенен вышел из своего офиса и привлек внимание Джессики. Она собирала поставщиков веревок, пытаясь найти точки розничной торговли, в которых продавались веревки для плавательных дорожек определенной марки. Следы веревки были обнаружены у третьей жертвы. Плохая новость заключалась в том, что в эпоху интернет-шоппинга можно было купить практически все, что угодно, без личного контакта. Хорошей новостью было то, что для покупок в Интернете обычно требовалась кредитная карта или PayPal. Это было следующее расследование Джессики.

Ник Палладино и Тони Парк отправились в Норристаун, чтобы взять интервью у людей в Центральном театре, выискивая там всех, кто мог быть связан с Тарой Грендель. Кевин Бирн и Джош Бонтрагер осматривали местность недалеко от места, где была найдена третья жертва.

— Могу я увидеть тебя на минутку? — спросил Бьюкенен.

Джессика приветствовала перерыв. Она вошла в его кабинет. Бьюкенен жестом приказал ей закрыть дверь. Она сделала.

— Что случилось, босс?

«Я вытаскиваю тебя из сети. Всего на несколько дней».

Это заявление застало ее, мягко говоря, врасплох. Нет, это больше походило на крючок под дых. Это было почти так же, как если бы он сказал, что ее уволили . Конечно, он этого не сделал, но ее еще никогда не отвлекали от расследования. Ей это не понравилось. Она не знала полицейского, который это знал.

"Почему?"

«Потому что я назначаю Эрика на эту бандитскую операцию. У него есть контакты, это его старая повязка, и он говорит на этом языке».

Накануне произошло тройное убийство: супружеская пара латиноамериканцев и их десятилетний сын были казнены, пока они спали в своих кроватях. Теория заключалась в том, что это был месть банды, и Эрик Чавес, прежде чем присоединиться к отделу по расследованию убийств, работал в борьбе с бандами.

— Итак, ты хочешь, чтобы я…

«Рассмотрите дело Уолта Бригама», — сказал Бьюкенен. «Ты будешь партнером Никки».

Джессика почувствовала странную смесь эмоций. Она проработала одну деталь с Никки и с нетерпением ждала возможности поработать с ней снова, но Кевин Бирн был ее партнером, и у них была связь, которая превосходила пол, возраст и время работы.

Бьюкенен протянул блокнот. Джессика забрала это у него. «Это записи Эрика по этому делу. Это должно помочь вам вникнуть в суть дела. Он сказал позвонить ему, если будут вопросы».

«Спасибо, сержант», сказала Джессика. — Кевин знает?

— Я только что говорил с ним.

Джессика задавалась вопросом, почему ее мобильный телефон еще не зазвонил. «Он сотрудничает?» Как только она это сказала, она определила чувство, охватившее ее: ревность. Если бы Бирн нашла себе другую партнершу, пусть даже на временной основе, было бы ощущение, что ей изменяют.

Ты что, учишься в старшей школе, Джесс? она думала. Он не твой парень, он твой партнер. Возьмите себя в руки.

«Кевин, Джош, Тони и Ник будут работать над делами. Здесь мы напряжены до предела».

Это была правда. С пика в 7000 полицейских тремя годами ранее численность PPD упала до 6400, самого низкого уровня с середины девяностых. И дальше стало еще хуже. Около 600 офицеров в настоящее время числятся ранеными и не выходят на работу или находятся на ограниченном дежурстве. Специальные группы в штатском в каждом округе были снова переведены на патрулирование в форме, что повысило авторитет полиции в некоторых районах. Недавно комиссар объявил о формировании мобильного подразделения тактического вмешательства стратегического вмешательства — элитной команды по борьбе с преступностью из сорока шести офицеров, которая будет патрулировать самые опасные районы города. За последние три месяца всех второстепенных офицеров Раундхауса снова отправили на улицу. Это были плохие времена для полицейских Филадельфии, и иногда задания детективов и их фокус менялись в любой момент.

"Сколько?" — спросила Джессика.

«Всего на несколько дней».

«Мне звонят, босс».

"Я понимаю. Если у вас есть несколько свободных минут или что-то сломалось, следуйте этому. Но на данный момент наша тарелка полна. А теплых тел у нас просто нет. Работай с Никки.

Джессика понимала необходимость раскрыть убийство полицейского. Если бы в наши дни преступники становились все смелее и смелее (а об этом мало спорили), они бы зашкалили, если бы думали, что могут казнить полицейского на улице и не почувствовать при этом жары.

— Привет, партнер. Джессика повернулась. Это была Никки Мэлоун. Никки ей очень нравилась, но это звучало… смешно. Нет. Это звучало неправильно . Но, как и на любой другой работе, ты идешь туда, куда тебя направляет начальник, и прямо сейчас она была партнером единственной женщины-детектива по расследованию убийств в Филадельфии.

"Привет." Это было все, что Джессика могла собрать. Она была уверена, что Никки это прочитала.

«Готовы катиться?» – спросила Никки.

"Давай сделаем это."

OceanofPDF.com

64

Джессика и Никки ехали по Восьмой улице. Снова начался дождь. Бирн все еще не звонил.

— Введи меня в курс дела, — сказала Джессика, слегка потрясенная. Она привыкла работать одновременно с несколькими делами — правда заключалась в том, что большинство детективов по расследованию убийств работали одновременно с тремя и четырьмя делами, — но ей все равно было немного трудно переключать передачи, перенимать образ мышления нового сотрудника. преступник. И новый партнер. Ранее в тот же день она думала о психопате, который складывал тела на берегу реки. Ее разум был заполнен названиями рассказов Ганса Христиана Андерсена: «Русалочка», «Принцесса на горошине», «Гадкий утенок», и она гадала, какие из них могут быть следующими, если таковые имеются. Теперь она преследовала убийцу полицейских.

«Ну, я думаю, одно очевидно», — сказала Никки. «Уолт Бригам не стал жертвой какого-то неудачного ограбления. Вы не обливаете кого-то бензином и не поджигаете, чтобы забрать его кошелек».

— Так вы думаете, что это был тот, кого Уолт Бригам посадил?

«Я думаю, это хорошая ставка. Мы следили за его арестами и приговорами за последние пятнадцать лет. К сожалению, в группе нет поджигателей».

«Кто-нибудь недавно вышел из тюрьмы?»

«Не за последние шесть месяцев. И я не вижу, чтобы тот, кто это сделал, ждал так долго, чтобы добраться до парня, в том, что он их спрятал, не так ли?

Нет, подумала Джессика. В том, что сделали с Уолтом Бригамом, был высокий уровень страсти – какой бы безумной она ни была. «А как насчет кого-то, причастного к его последнему делу?» она спросила.

"Сомневаюсь. Его последнее официальное дело было домашним. Жена ударила мужа ломом. Он мертв, она в тюрьме».

Джессика знала, что это значит. Поскольку очевидцев убийства Уолта Бригама не было, а судебно-медицинских экспертов не хватало, им пришлось начинать с самого начала — всех, кого Уолт Бригам арестовал, осудил и даже возмутил, начиная с его последнего дела и двигаясь назад. Это сузило круг подозреваемых до нескольких тысяч.

— Итак, мы отправляемся в «Рекордс»?

«У меня есть еще несколько идей, прежде чем мы завалим документы», — сказала Никки.

"Ударь меня."

«Я говорил с вдовой Уолта Бригама. Она сказала, что у Уолта есть шкафчик для хранения вещей. Если бы это было что-то личное – например, не имеющее прямого отношения к работе, – возможно, там что-то было бы».

«Что угодно, лишь бы мое лицо не попало в картотеку», — сказала Джессика. — Как нам войти?

Никки подняла единственный ключ на кольце и улыбнулась. «Сегодня утром я зашел к дому Марджори Бригам».

EASY MAX на Миффлин-стрит представлял собой большое двухэтажное здание U-образной формы, вмещавшее более сотни единиц хранения разного размера. Некоторые были нагреты, большинство — нет. К сожалению, Уолт Бригам не прыгнул ни в одно из горячих подразделений. Это было похоже на вход в мясной шкаф.

Помещение было примерно восемь на десять футов, почти до потолка заставленное картонными коробками. Хорошей новостью было то, что Уолт Бригам был организованным человеком. Все коробки были одного типа и размера — такие, которые продаются в магазинах канцелярских товаров, — и на большинстве из них были этикетки и даты.

Они начали сзади. Там были три коробки, посвященные только рождественским и поздравительным открыткам. Многие открытки были от детей Уолта, и, просматривая их, Джессика видела, как проходят годы их жизни, а по мере того, как дети становятся старше, их грамматика и почерк улучшаются. Подростковые годы было легко определить по простым подписям их имен, а не по ярким чувствам детства, поскольку блестящие открытки ручной работы уступили место Hallmark. В другой коробке были только карты и туристические брошюры. Судя по всему, Уолт и Марджори Бригам летом ездили на автофургонах в Висконсин, Флориду, Огайо и Кентукки.

На дне коробки лежал старый кусок пожелтевшей тетрадной бумаги. В нем был список, содержавший дюжину женских имен — среди них Мелисса, Арлин, Рита, Элизабет, Синтия. Все они были вычеркнуты, кроме последнего. Последним именем в списке была Роберта. Старшую дочь Уолта Бригама звали Роберта. Джессика поняла, что держит в руке. Это был список возможных имен для первого ребенка молодой пары. Она осторожно вернула его в коробку.

Пока Никки просматривала несколько коробок с письмами и домашними документами, Джессика рылась в коробке с фотографиями. Свадьбы, дни рождения, выпускные, полицейские мероприятия. Как всегда, всякий раз, когда вам приходилось проникать в личные вещи жертвы, вы хотели получить как можно больше информации, в то же время сохраняя некоторую степень конфиденциальности жертвы.

Из новых коробок появилось еще больше фотографий и сувениров, тщательно датированных и каталогизированных. Невероятно молодой Уолт Бригам в полицейской академии, красивый Уолт Бригам в день своей свадьбы, одетый в довольно эффектный темно-синий смокинг. Фотографии Уолта в форме, Уолта с детьми в Фэрмаунт-парке, Уолта и Марджори Бригам, щурящихся в камеру где-то на пляже, может быть, в Уайлдвуде, их лица темно-розовые, что предвещало болезненный солнечный ожог той ночью.

Что она из всего этого извлекла? То, что она уже подозревала. Уолт Бригам не был полицейским-отступником. Он был семьянином, который собирал и лелеял пробные камни своей жизни. Ни Джессика, ни Никки пока не нашли ничего, что указывало бы на то, почему кто-то так жестоко лишил его жизни.

Они продолжали просматривать ящики воспоминаний, нарушившие лес мертвых.

OceanofPDF.com

65

Третью жертву, найденную на берегу реки Шуйлкилл, звали Лизетт Саймон. Ей был сорок один год, она жила с мужем в Аппер-Дэрби, детей у нее не было. Она работала в окружной психиатрической больнице в Северной Филадельфии.

Лизетт Саймон была ростом чуть меньше сорока восьми дюймов. Ее муж Рубен работал адвокатом в юридической фирме на северо-востоке. Они будут допрашивать его сегодня днем.

Ник Палладино и Тони Парк вернулись из Норристауна. Никто в Центральном театре не заметил, чтобы кто-то обращал особое внимание на Тару Грендель.

Несмотря на распространение и публикацию ее фотографии во всех местных и государственных средствах массовой информации — как радиовещательных, так и печатных — Саманты Фэннинг по-прежнему не было и следа.

ДОСКА была покрыта фотографиями, заметками, заметками — мозаикой разрозненных подсказок и тупиков.

Бирн стоял перед ним, столь же расстроенный, сколь и нетерпеливый.

Ему нужен был партнер.

Все они знали, что дело Бригама приобретет политический характер. Департаменту требовалось движение по этому делу, и оно было нужно сейчас. Город Филадельфия не мог подвергать риску своих высокопоставленных полицейских.

Нельзя было отрицать, что Джессика была одним из лучших детективов в подразделении. Бирн не слишком хорошо знал Никки Мэлоун, но у нее была хорошая репутация и огромный уличный авторитет, исходивший от детективов Норта.

Две женщины. В таком политически чувствительном отделе, как PPD, было разумно, чтобы две женщины-детектива работали над делом в таком ярком свете.

Кроме того, подумал Бирн, это могло бы отвлечь внимание средств массовой информации от того факта, что по улицам ходит маниакальный убийца.

Теперь было полное согласие, что патология речных убийств коренится в рассказах Ганса Христиана Андерсена. Но как отбирались жертвы?

Хронологически первой жертвой стала Лизетта Саймон. Ее оставили на берегу Шуйлкилла на юго-западе.

Второй жертвой стала Кристина Якос, помещенная на берегу реки Шуйлкилл в Манаюнк. Ампутированные ноги жертвы были найдены на мосту Строберри-Мэншн, который пересекает реку.

Жертвой номер три была Тара Грендель, похищенная из гаража Центр-Сити, убитая, а затем оставленная на берегу реки Шуйлкилл в Шомонте.

Убийца вел их вверх по реке?

Бирн отметил на карте три места преступления. Между местом происшествия на юго-западе и местом происшествия в Манаюнк был длинный участок реки, два места, которые, по их мнению, представляли собой в хронологическом порядке первые два убийства.

«Почему между свалками такой длинный участок реки?» — спросил Бонтрагер, читая мысли Бирна.

Бирн провел рукой по извилистому руслу реки. — Ну, мы не можем быть уверены, что где-то здесь нет тела. Но я предполагаю, что здесь не так уж много мест, где можно остановиться и сделать то, что он должен был сделать, оставшись незамеченным. Никто особо не смотрит на территорию под мостом Платт. Сцена на Флэт-Рок-роуд отделена от скоростной автомагистрали и дороги. Насосная станция Шомонта совершенно изолирована».

Это была правда. Когда река проходила через город, ее берега были видны со многих точек зрения. Особенно на Келли Драйв. Почти круглый год этот участок посещали бегуны, гребцы, велосипедисты. Места, где можно было остановиться, были, но дорога редко была пустынной. Всегда было движение.

«Поэтому он искал уединения», — сказал Бонтрагер.

— Именно, — сказал Бирн. — И времени достаточно.

Бонтрагер сел за компьютер и пробрался к Google Maps. Чем дальше река удалялась от города, тем более уединенными были ее берега.

Бирн изучил спутниковую карту. Если убийца вел их вверх по реке, оставался вопрос: куда? Расстояние между насосной станцией Шомонт и истоками реки Шуйлкилл должно было составлять почти сто миль. Было много мест, где можно было спрятать тело и остаться незамеченным.

И как он выбирал жертв? Тара была актрисой. Кристина была танцовщицей. Там была связь. Оба были артистами. Аниматоры. Но на Лизетте связь закончилась. Лизетт была специалистом в области психического здоровья.

Возраст?

Таре было двадцать восемь. Кристине было двадцать четыре. Лизетте был сорок один год. Слишком большой диапазон.

Дюймовочка. Красные туфли. Соловей.

Ничто не связывало женщин вместе. По крайней мере, ничего на первый взгляд. Кроме басен.

Скудная информация о Саманте Фаннинг не привела их ни в каком очевидном направлении. Ей было девятнадцать лет, она не была замужем, у нее был шестимесячный сын по имени Джейми. Отцом мальчика был неудачник по имени Джоэл Рэднор. У него был короткий список — несколько обвинений в хранении наркотиков, одно простое нападение, и ничего больше. Последний месяц он был в Лос-Анджелесе.

«А что, если наш парень — какой-нибудь сценический Джонни?» — спросил Бонтрагер.

Это пришло в голову Бирну, даже если он знал, что театральный ракурс маловероятен. Эти жертвы были выбраны не потому, что они были знакомы друг с другом. Их выбрали не потому, что они часто посещали одну и ту же клинику, церковь или социальный клуб. Их выбрали потому, что они соответствовали ужасно извращенной истории убийцы. Они соответствовали телосложению, лицу, лицу, соответствующему идеалу.

«Знаем ли мы, занималась ли Лизетта Саймон каким-нибудь театром?» — спросил Бирн.

Бонтрагер поднялся на ноги. "Я узнаю." Он вышел из дежурки, когда вошел Тони Парк с кучей компьютерных распечаток в руке.

«Это все, с кем Лизетт Саймон работала в психиатрической клинике за последние шесть месяцев», — сказала Пак.

«Сколько там имен?» — спросил Бирн.

«Четыреста шестьдесят шесть».

"Иисус Христос."

— Он единственный, кого там нет .

«Давайте посмотрим, сможем ли мы для начала свести это число к мужчинам от восемнадцати до пятидесяти».

"Ты получил это."

Часом позже список сократился до девяноста семи имен. Они приступили к утомительной задаче по проведению различных проверок — PDCH, PCIC, NCIC — на каждом из них.

Джош Бонтрагер поговорил с Рубеном Саймоном. Покойная жена Рубена, Лизетта, никогда не имела отношения к театру.

OceanofPDF.com

66

Температура упала еще на несколько градусов, и шкафчик стал еще больше напоминать холодильник. Пальцы Джессики посинели. Как бы неловко ей ни было работать с бумагой, она надела кожаные перчатки.

Последняя коробка, которую она заглядывала, была повреждена водой. В нем была единственная папка-гармошка. Внутри лежали влажные фотокопии файлов, взятых из книг убийств жертв за последние двенадцать лет или около того. Джессика открыла папку до самого последнего раздела.

Внутри были две черно-белые фотографии размером восемь на десять дюймов, обе одного и того же каменного здания, одна снята с расстояния в несколько сотен футов, другая — гораздо ближе. Фотографии были скручены из-за повреждений, нанесенных водой, и в правом верхнем углу было отштамповано «ДУБЛИКАТЫ» . Это не были официальные фотографии PPD. Постройка на фотографии выглядела как фермерский дом; на дальнем плане было видно, что он расположен на пологом холме, на заднем плане которого виднеется ряд заснеженных деревьев.

«Вы встречали какие-нибудь другие фотографии этого дома?» — спросила Джессика.

Никки внимательно рассмотрела фотографии. "Нет. Я этого не видел.

Джессика перевернула одну из фотографий. На оборотной стороне была серия из пяти цифр, последние две из которых были скрыты водой. Первые три цифры оказались 195. Может быть, почтовый индекс? «Вы знаете, где находится почтовый индекс 195?» она спросила.

«195», — сказала Никки. — Может быть, в округе Беркс?

«Это то, о чем я думал».

— Где в Берксе?

"Без понятия."

Пейджер Никки зазвонил. Она открепила его, прочитала сообщение. «Это босс», сказала она. — У тебя с собой телефон?

— У тебя нет телефона?

— Не спрашивай, — сказала Никки. «Я потерял троих за последние шесть месяцев. Меня начнут стыковать».

«У меня это пейджеры», — сказала Джессика.

«Из нас выйдет хорошая команда».

Джессика протянула Никки свой мобильный телефон. Никки вышла из шкафчика, чтобы позвонить.

Джессика взглянула на одну из фотографий, на которой был изображен фермерский дом поближе. Она перевернула его. На обороте было три буквы и больше ничего.

АЦП.

Что это значит? Джессика задумалась. Помощь детям-иждивенцам? Американский стоматологический совет? Клуб арт-директоров?

Иногда Джессике не нравилось, как думают полицейские. Она сама была виновна в этом в прошлом, в сокращенных записках, которые вы писали себе в материалах дела, с намерением конкретизировать их позже. Записные книжки детективов всегда использовались в качестве улик, и мысль о том, что дело может застрять на чем-то, что ты написал в спешке на красный свет, балансируя в другой руке чизбургер и чашку кофе, всегда была проблемой.

Но когда Уолт Бригам делал эти записи, он понятия не имел, что однажды другой детектив будет читать и пытаться разобраться в них — детектив, расследующий его убийство.

Джессика снова перевернула первую фотографию. Только эти пять цифр. За цифрами 195 следовало что-то вроде 72 или 78. Возможно, 18.

Был ли фермерский дом как-то связан с убийством Уолта? Оно было датировано за несколько дней до его смерти.

«Ну и дела, Уолт, спасибо», — подумала Джессика. Вы идете и убиваете себя, а детективам-расследователям приходится разгадывать головоломку-судоку.

195.

АЦП.

Никки отступила назад и протянула Джессике телефон.

«Это была лаборатория», — сказала она. «Мы напали на машину Уолта».

«Все в порядке, с точки зрения криминалистики», — подумала Джессика.

«Но мне сказали передать вам, что лаборатория провела дополнительные анализы крови, обнаруженной у вас в крови», — добавила Никки.

"Что насчет этого?"

«Они сказали, что кровь старая».

"Старый?" — спросила Джессика. — Что ты имеешь в виду, старый?

— Старый, как и тот, кому он принадлежал, вероятно, уже давно мертв.

OceanofPDF.com

67

Роланд боролся с дьяволом. И хотя для такого верующего человека, как он сам, это было обычным явлением, сегодня дьявол схватил его за голову.

Он просмотрел все фотографии в полицейском участке, надеясь найти знак. Он видел столько зла в этих глазах, столько почерневших душ. Все они рассказали ему о своих делах. Никто не говорил о Шарлотте.

Но это не могло быть совпадением. Шарлотту нашли на берегу Виссахикона в образе куклы из сказки.

А теперь речные убийства.

Роланд знал, что полиция в конце концов догонит Чарльза и его. Все эти годы он был благословлен своей хитростью, праведным сердцем и выносливостью.

Он получит знак. Он был в этом уверен.

Добрый Господь знал, что время имеет решающее значение.

« Я НИКОГДА не смог вернуться туда».

Элайджа Полсон рассказывал душераздирающую историю о том, как на него напали, когда он шел домой с рынка Ридинг-Терминал.

«Может быть, однажды, с благословения Господа, я смогу это сделать. Но не сейчас», — сказал Элайджа Полсон. — Ненадолго.

В этот день в группе потерпевшего было всего четыре участника. Сэди Пирс, как всегда. Старый Элайджа Полсон. Молодая женщина по имени Бесс Шранц, официантка из Северной Филадельфии, чья сестра подверглась жестокому нападению. И Шон. Он, как это часто делал, сидел вне группы и слушал. Но в этот день, казалось, что-то бурлило под его поверхностью.

Когда Элайджа Полсон сел, Роланд повернулся к Шону. Возможно, наконец-то настал тот день, когда Шон был готов рассказать свою историю. В комнате воцарилась тишина. Роланд кивнул. Примерно через минуту ерзания Шон встал и начал.

«Отец ушел от нас, когда я был маленьким. Когда я рос, там были только моя мать, сестра и я. Моя мать работала на мельнице. У нас было не так много, но мы справились. Мы были друг у друга».

Члены группы кивнули. Здесь никто не жил хорошо.

«Однажды летним днем мы пошли в этот небольшой парк развлечений. Моя сестра любила кормить голубей и белок. Она любила воду, деревья. В этом смысле она была нежной».

Слушая, Роланд не мог заставить себя посмотреть на Чарльза.

«В тот день она ушла, и мы не смогли ее найти», — продолжил Шон. «Мы осмотрели везде. Потом стемнело. Позже той же ночью они нашли ее в лесу. Она… ее убили.

По комнате пронесся шепот. Слова сочувствия, скорби. Роланд обнаружил, что его руки дрожат. История Шона была почти его собственной.

«Когда это произошло, брат Шон?» – спросил Роланд.

Потратив немного времени на то, чтобы прийти в себя, Шон сказал: «Это было в 1995 году».

СПУСТЯ ДВАДЦАТЬ МИНУТ встреча завершилась молитвой и благословением. Верующие вышли.

— Будьте здоровы, — сказал Роланд всем стоящим у двери. "Увидимся в воскресенье." Последним прошел Шон. «У тебя есть несколько минут, брат Шон?»

— Конечно, пастор.

Роланд закрыл дверь и встал перед молодым человеком. Несколько долгих мгновений спустя он спросил: «Знаешь, какой это был важный день для тебя?»

Шон кивнул. Было ясно, что его эмоции были недалеко от поверхности. Роланд заключил Шона в объятия. Шон тихо всхлипнул. Когда слезы иссякли, они разорвали объятия. Чарльз пересек комнату, вручил Шону коробку салфеток и удалился.

— Можете ли вы рассказать мне больше о том, что произошло? – спросил Роланд.

Шон на мгновение склонил голову. Подняв голову, он оглядел комнату и наклонился вперед, как будто делясь секретом. «Мы всегда знали, кто это сделал, но они так и не смогли найти никаких доказательств. Я имею в виду полицию.

"Я понимаю."

— Ну, расследование проводил офис шерифа. Они сказали, что так и не нашли достаточно улик, чтобы кого-либо арестовать».

— Откуда именно ты?

«Это было недалеко от маленькой деревни под названием Оденсе».

«Оденсе?» – спросил Роланд. «Как город в Дании?»

Шон пожал плечами.

«Этот человек все еще живет там?» – спросил Роланд. — Человек, которого вы подозревали?

— О да, — сказал Шон. «Я могу дать вам адрес. Или я могу даже показать тебе, если хочешь.

— Это было бы хорошо, — сказал Роланд.

Шон посмотрел на часы. «Мне сегодня нужно работать», — сказал он. — Но я могу пойти завтра.

Роланд взглянул на Чарльза. Чарльз вышел из комнаты. "Это будет замечательно."

Роланд проводил Шона к двери, обнимая молодого человека за плечи.

«Правильно ли я сделал, сказав вам, пастор?» — спросил Шон.

— О боже, да, — сказал Роланд, открывая дверь. «Это было правильно». Он заключил молодого человека в еще одни глубокие объятия. Он обнаружил, что Шона трясет. «Я обо всём позабочусь».

— Хорошо, — сказал Шон. — Тогда завтра?

«Да», — ответил Роланд. "Завтра."

OceanofPDF.com

68

В его сне у них нет лиц. Во сне они стоят перед ним, статуи, статуи , неподвижные. Во сне он не видит их глаз, но тем не менее знает, что они смотрят на него, обвиняют его, требуют справедливости. Их силуэты один за другим ниспадают в туман, мрачная, непоколебимая армия мертвецов.

Он знает их имена. Он вспоминает положение их тел. Он помнит их запахи, то, как ощущалась их плоть под его прикосновением, как их восковая кожа после смерти не реагировала.

Но он не может видеть их лиц.

И все же их имена эхом звучат в его мечтах-памятниках. Лизетт Саймон, Кристина Якос, Тара Грендель.

Он слышит, как женщина тихо плачет. Это Саманта Фаннинг, и он ничем не может ей помочь. Он видит, как она идет по коридору. Он следует за ним, но с каждым шагом коридор растет, удлиняется, темнеет. Он открывает дверь в конце, но она ушла. На ее месте стоит человек, созданный из теней. Он достает свое оружие, выравнивает, целится, стреляет.

Дым.

КЕВИН БИРН ПРОСЫЛСЯ, его сердце колотилось в груди. Он взглянул на часы. Было 3:50 ночи . Он оглядел свою спальню. Пустой. Ни призраков, ни призраков, ни волочащейся вереницы трупов.

Только звук воды во сне, просто осознание того, что все они, все безликие мертвецы в мире, стоят в реке.

OceanofPDF.com

69

Утром последнего дня года солнце было бледным как кость. Синоптики предсказывали метель.

Джессика была не на дежурстве, но ее разум был в другом месте. Ее мысли перескакивали от Уолта Бригама к трем женщинам, найденным на берегу реки, к Саманте Фаннинг. Саманту до сих пор не нашли. В ведомстве не особо надеялись, что она еще жива.

Винсент был на дежурстве; Софи отправили в дом дедушки на Новый год. Джессика имела место только для себя. Она могла делать все, что хотела.

Так почему же она сидела на кухне, допивая четвертую чашку кофе и думая о мертвых?

Ровно в восемь часов в ее дверь постучали. Это была Никки Мэлоун.

— Привет, — сказала Джессика, более чем удивленная. "Заходи."

Никки вошла внутрь. « Чувак, холодно».

"Кофе?"

"Ах, да."

ОНИ СИДИЛИСЬ ЗА обеденным столом. Никки принесла несколько файлов.

«Здесь есть кое-что, что вы должны увидеть», — сказала Никки. Она была накачана.

Она открыла большой конверт, вынула несколько фотокопий страниц. Это были страницы из записной книжки Уолта Бригама. Не его официальная детективная книга, а вторая, личная записная книжка. Последняя запись касалась дела Аннемари ДиЧилло, датированного за два дня до убийства Уолта. Заметки были написаны уже знакомым загадочным почерком Уолта.

Никки также подписала материалы дела об убийстве ДиЧилло PPD. Джессика просмотрел его.

Бирн рассказал Джессике об этом деле, но, увидев подробности, ей стало плохо. Две маленькие девочки на вечеринке по случаю своего дня рождения в Фэрмаунт-парке в 1995 году. Аннемари ДиЧилло и Шарлотта Уэйт. Они зашли в лес и больше не выходили. Сколько раз Джессика водила свою дочь в парк? Сколько раз она хотя бы на секунду отрывала взгляд от Софи?

Джессика посмотрела на фотографии с места преступления. Девочек нашли возле подножия сосны. На фотографиях крупным планом видно, что вокруг них построено импровизированное гнездо.

Было несколько десятков свидетельских показаний семей, находившихся в тот день в парке. Никто, казалось, ничего не видел. Девочки были здесь одну минуту, а в следующую уже исчезли. В тот же вечер около 19:00 была вызвана полиция , и был проведен обыск с участием двух офицеров и собак из отряда К-9. На следующее утро в 3 часа ночи девочек нашли возле берега ручья Виссахикон.

В течение следующих нескольких лет в файл периодически попадали записи, в основном от Уолта Бригама, некоторые от его партнера Джона Лонго. Все записи были похожи. Ничего нового.

"Смотреть." Никки достала фотографии фермерского дома и перевернула их. На оборотной стороне одной фотографии был указан частичный почтовый индекс. На другой были три буквы ADC. Никки указала на временную шкалу в заметках Уолта Бригама. Среди множества сокращений были одни и те же буквы: ADC.

Адъютантом была Аннемари ДиЧилло.

Джессику пронзил электрический разряд. Фермерский дом имел какое-то отношение к убийству Аннемари. И убийство Аннемари как-то связано со смертью Уолта Бригама.

«Уолт был уже близко». Джессика сказала. «Его убили, потому что он приближался к убийце».

«Бинго».

Джессика рассмотрела доказательства и теорию. Никки, вероятно, была права. "Что ты хочешь делать?" она спросила.

Никки постучала по изображению фермерского дома. «Я хочу поехать в округ Беркс. Может быть, мы сможем найти этот дом.

Джессика мгновенно оказалась на ногах. "Я пойду с тобой."

— Ты не на дежурстве?

Джессика рассмеялась. «Что не на дежурстве?»

«Сейчас канун Нового года».

«Пока я к полуночи дома и в объятиях мужа, со мной все в порядке».

сразу после 9 часов утра детективы Джессика Бальзано и Николетт Мэлоун из отдела по расследованию убийств полицейского управления Филадельфии выехали на скоростную автомагистраль Шуйлкилл. Они направились в округ Беркс, штат Пенсильвания.

Они направились вверх по реке.

OceanofPDF.com

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ЧТО ВИДЕЛА ЛУНА

OceanofPDF.com

70

Вы стоите там, где встречаются воды, у слияния двух великих рек. Зимнее солнце низко стоит на соленом небе. Вы выбираете путь, следуете вдоль реки поменьше на север, петляя среди лирических названий и исторических мест — Сада Бартрама, Пойнт-Бриз, Грейс-Ферри. Вы плывете мимо угрюмых рядных домов, мимо величия города, мимо Эллинг-Роу и Музея искусств, мимо железнодорожных депо, водохранилища Ист-Парк и моста Строберри-Мэншн. Вы скользите на северо-запад, шепча за собой древние заклинания — Микон, Коншохокен, Виссахикон. Сейчас вы покидаете город и парите среди призраков Вэлли-Фордж, Фениксвилля, Спринг-Сити. Шуйлкилл вошел в историю, в память нации. И все же это скрытая река.

Вскоре вы прощаетесь с основным течением реки и входите в гавань тишины, тонкий извилистый приток, ведущий на юго-запад. Водный путь сужается, расширяется, снова сужается, превращаясь в извилистую путаницу камней, сланца и водяной ивы.

Внезапно из заиленного зимнего тумана появляется горстка зданий. Огромная решетка охватывает канал, когда-то величественный, а теперь пришедший в запустение и ветхость, его яркие цвета суровы, облуплены и высохли.

Вы видите старое строение, когда-то являвшееся гордым эллингом. В воздухе до сих пор живет аромат морских красок и лаков. Вы входите в комнату. Это аккуратное место, место глубокой тени и острых углов.

В этой комнате вы найдете верстак. На скамейке лежит старая, но острая пила. Рядом моток сине-белой веревки.

Вы видите платье, разложенное на кушетке и ожидающее. Это красивое платье бледно-клубничного цвета, присборенное до талии. Платье для принцессы.

Вы продолжаете идти по лабиринту узких каналов. Вы слышите эхо смеха, плеск волн о маленькие ярко раскрашенные лодки. Вы чувствуете аромат карнавальной еды — слоновьих ушей, сладкой ваты, великолепный привкус квашеных булочек со свежими семенами. Вы слышите переливы каллиопы.

И дальше, еще дальше, пока снова все не затихнет. Теперь это место тьмы. Место, где могилы охлаждают землю.

Именно здесь вас встретит Луна.

Он знает, что ты придешь.

OceanofPDF.com

71

По всей юго-восточной Пенсильвании среди ферм были разбросаны небольшие города и деревни, в большинстве из которых было всего несколько коммерческих предприятий, пара церквей и небольшая школа. Помимо растущих городов, таких как Ланкастер и Ридинг, существовали и деревенские деревни, такие как Олей и Эксетер, деревушки, практически не затронутые временем.

Когда они проходили через Вэлли-Фордж, Джессика осознала, какую часть своего состояния она еще не испытала. Как бы ей не хотелось это признавать, ей было двадцать шесть лет, когда она действительно увидела Колокол Свободы вблизи. Она представляла, что то же самое происходит со многими людьми, живущими рядом с историей.

было более тридцати почтовых индексов. Территория с префиксом почтового индекса 195 занимала большую территорию в юго-восточной части округа.

Джессика и Никки проехали несколько проселочных дорог и начали расспрашивать о фермерском доме. Они обсуждали вопрос о привлечении местных правоохранительных органов к их поиску, но подобные вещи иногда влекли за собой бюрократическую волокиту и вопросы юрисдикции. Они оставили его открытым, доступным в качестве опции, но решили пока сделать это самостоятельно.

Они расспрашивали в небольших магазинах, на заправочных станциях, в случайных придорожных киосках. Они остановились у церкви на Уайт-Беар-роуд. Люди были достаточно любезны, но никто, похоже, не узнал фермерский дом и не имел ни малейшего представления, где он находится.

В полдень детективы выехали на юг через городок Робсон. Несколько неправильных поворотов вывели их на неровную двухполосную дорогу, петляющую через лес. Пятнадцать минут спустя они наткнулись на авторемонтную мастерскую.

Поля вокруг предприятия представляли собой некрополь из проржавевших автомобильных корпусов — крыльев и дверей, давно проржавевших бамперов, блоков двигателей, алюминиевых крышек грузовиков. Справа была пристройка; угрюмый гофрированный сарай, наклоненный под углом примерно сорок пять градусов к земле. Все заросло, запущено, покрыто серым снегом и грязью. Если бы не свет в окнах, в том числе неоновая вывеска с рекламой Mopar , здание выглядело бы заброшенным.

Джессика и Никки въехали на стоянку, заставленную сломанными машинами, фургонами и грузовиками. На блоках стоял фургон. Джессика задавалась вопросом, не там ли живет владелец. Табличка над входом в гараж гласила:

DOUBLE K AUTO / ВДВОЕ ЗНАЧЕНИЕ

Древний бескорыстный мастиф, прикованный к шесту, бегло хмыкнул, когда они подошли к главному зданию.

ДЖЕССИКА И НИКЧИ вошли. Трехпролетный гараж был забит автомобильным мусором. Засаленное радио на стойке играло с Тимом МакГроу. Здесь пахло WD40, виноградными конфетами и старым мясом.

Звонок на двери оповестил их, и через несколько секунд к ним подошли двое мужчин. Они были близнецами лет тридцати с небольшим. На них были одинаковые грязные синие комбинезоны, у них были растрепанные светлые волосы и почерневшие руки. На их бейджах было написано КАЙЛ и КИТ .

Отсюда и двойная К, подозревала Джессика.

— Привет, — сказала Никки.

Ни один мужчина не ответил. Вместо этого они медленно пробежались взглядом по Никки, затем по Джессике. Никки двинулась вперед. Она показала удостоверение, представилась. «Мы из полицейского управления Филадельфии».

Оба мужчины скорчили рожи, грабили, издевались. Они молчали.

«Нам нужно несколько минут вашего времени», — добавила Никки.

Кайл улыбнулся широкой желтой ухмылкой. — У меня есть для тебя целый день, дорогая.

«Вот и все», — подумала Джессика.

«Мы ищем дом, который может быть расположен где-то здесь», — невозмутимо сказала Никки. «Я хотел бы показать вам несколько фотографий».

— Оооо, — сказал Кит. «Нам нравятся питчеры. Нам, деревенским жителям, нужны кувшины, потому что мы не умеем читать. »

Кайл фыркнул от смеха.

«Это грязные кувшины?» добавил он.

Два брата ударили грязными кулаками.

Никки какое-то время просто смотрела, не мигая. Она глубоко вздохнула, перегруппировалась и начала снова. «Если бы вы могли просто взглянуть на это, мы были бы очень признательны. Тогда мы отправимся в путь». Она держала фотографию. Двое мужчин взглянули на него и снова принялись глазеть.

— Да, — сказал Кайл. «Это мой дом. Если хочешь, мы могли бы сейчас прокатиться туда.

Никки взглянула на Джессику и снова на братьев. Подошла Филадельфия. — У тебя есть язык, ты знаешь это?

Кайл рассмеялся. «О, вы правильно поняли», — сказал он. «Спроси любую девушку в городе». Он провел языком по губам. «Почему бы тебе не прийти сюда и не выяснить это самому?»

«Может быть, так и сделаю», — сказала Никки. «Может быть, я отправлю это в следующий гребаный округ». Никки сделала шаг к ним. Джессика положила руку на плечо Никки и крепко сжала ее.

"Ребята? Ребята? - сказала Джессика. «Мы благодарим вас за ваше время. Мы действительно ценим это». Она протянула одну из своих визитных карточек. «Вы видели картинку. Если что-то придумаете, пожалуйста, позвоните нам». Она положила свою визитку на стойку.

Кайл посмотрел на Кита и снова на Джессику. «О, я могу кое-что придумать. Черт, я могу думать о многом ».

Джессика посмотрела на Никки. Она почти могла видеть пар, выходящий из ее ушей. Через мгновение она почувствовала, как напряжение в руке Никки ослабло. Они повернулись, чтобы уйти.

— Ваш домашний номер указан на карточке? - крикнул один из них.

Еще один смех гиены.

Джессика и Никки подошли к машине и проскользнули внутрь. «Помнишь того парня из «Освобождения »?» – спросила Никки. — Тот, кто играл на банджо?

Джессика пристегнулась. "Что насчет него?"

«Похоже, у него были близнецы».

Джессика рассмеялась. "Куда?"

Они оба посмотрели на дорогу. Снег тихонько падал. Холмы были покрыты шелковистым белым одеялом.

Никки взглянула на карту на сиденье и постучала на юг. «Я думаю, нам следует пойти этим путем», — сказала она. «И я думаю, что пришло время изменить тактику».

Примерно в час они подошли к семейному ресторану под названием «Логово Дуга». Снаружи он был обшит грубым сайдингом темно-коричневого цвета, а крыша - двускатной. На стоянке находились четыре автомобиля.

Когда Джессика и Никки подошли к двери, пошел снег.

ОНИ ВХОДИЛИ в ресторан. Двое пожилых мужчин, пара местных жителей, которых сразу можно было узнать по кепкам John Deere и поношенным пуховым жилетам, держали дальний конец бара.

Мужчине, вытиравшему столешницу, было лет пятьдесят, у него были большие плечи и руки, только-только начинающие толстеть в середине. На нем был лимонно-зеленый жилет-свитер поверх белоснежной рубашки черных докеров.

«День», — сказал он, немного оживившись при мысли о том, что в заведение вошли две молодые женщины.

"Как дела'?" – спросила Никки.

«Хорошо», — сказал он. — Что я могу получить для вас, дамы? Он был тихий, приветливый.

Никки искоса взглянула на мужчину, как обычно, когда думаешь, что узнаешь его. Или хотите, чтобы они так думали . «Раньше вы были на работе, не так ли?» она спросила.

Мужчина улыбнулся. "Ты можешь сказать?"

Никки подмигнула. «Это в глазах».

Мужчина швырнул тряпку под стойку и втянул себе кишки на дюйм. «Я был государственным военнослужащим. Девятнадцать лет.

Никки перешел в режим кокетки, как будто он только что сказал, что он Эшли Уилкс. «Ты был государственным чиновником ? Какие казармы?

— Эри, — сказал он. «Отряд Э. Лоуренса Парка».

«О, я люблю Эри», — сказала Никки. — Ты там родился?

"Не далеко от. В Титусвилле.

— Когда ты сдал свои документы?

Мужчина посмотрел на потолок, прикидывая. «Ну, посмотрим». Он слегка побледнел. "Ух ты."

"Что?"

«Я только сейчас понял, что это было почти десять лет назад».

Джессика могла бы поспорить, что мужчина точно знал, сколько времени прошло, возможно, с точностью до часа и минуты. Никки протянула руку и слегка коснулась его тыльной стороны правой руки. Джессика удивилась. Это было похоже на то, как Мария Каллас разминалась перед выступлением «Мадам Баттерфляй».

«Держу пари, что ты все еще можешь вписаться в эту форму», — сказала Никки.

Кишка вошла еще на дюйм. Он был довольно милым в своей манере большого маленького городского парня. — О, я не знаю об этом.

Джессика не могла отделаться от мысли, что, что бы этот парень ни сделал для государства, он определенно не был следователем. Если бы он не мог разглядеть эту ерунду, он не смог бы найти Шакила О'Нила в детском саду. Или, может быть, он просто хотел это услышать. Джессика в последнее время постоянно видела такую реакцию у своего отца.

«Дуг Прентисс», — сказал он, протягивая руку. Рукопожатия и знакомства повсюду. Никки сказала ему, что это полиция Филадельфии, но не отдел убийств.

Конечно, большую часть информации о Дуге они знали еще до того, как ступили в его заведение. Как и адвокаты, полицейские предпочитали получать ответ на вопрос до того, как он был задан. Блестящий пикап «Форд», припаркованный ближе всего к двери, имел номерной знак с надписью «ДУГ1» и наклейку на заднем стекле с надписью « СОТРУДНИКИ ГОСУДАРСТВА ДЕЛАЮТ ЭТО НА ОБОРОТКЕ ДОРОГИ» .

— Полагаю, ты на дежурстве, — сказал Дуг, готовый служить. Если бы Никки попросила, он, вероятно, покрасил бы ее дом. «Могу ли я предложить вам чашку кофе? Только что сваренный.

«Это было бы здорово, Дуг», — сказала Никки. Джессика кивнула.

— Скоро будут два кофе.

Дуг был на высоте. Вскоре он вернулся с двумя дымящимися кружками кофе и миской индивидуально упакованных сливок со льдом.

— Вы здесь по служебным делам? — спросил Дуг.

«Да, мы такие», — сказала Никки.

«Если я могу чем-то помочь, просто спросите».

«Я не могу передать тебе, как я рада это слышать, Дуг», — сказала Никки. Она отпила из своей чашки. “Хороший кофе.”

Дуг слегка выпятил грудь. «Что это за работа?»

Никки достала конверт девять на двенадцать дюймов и открыла его. Она достала фотографию фермерского дома и положила ее на стойку. «Мы пытаемся найти это место, но нам не очень-то везет. Мы вполне уверены, что оно находится в этом почтовом индексе. Вам это кажется знакомым?»

Дуг надел бифокальные очки и взял фотографию. Внимательно осмотрев его, он сказал: «Я не узнаю это место, но если оно есть где-нибудь в этом районе, я знаю, кто узнает».

"Кто это?"

«Женщина по имени Надин Палмер. Они с племянником владеют небольшим магазином товаров для декоративно-прикладного искусства дальше по дороге, — сказал Дуг, явно довольный тем, что снова оказался в седле, пусть даже на несколько минут. «Она чертовски художница. Как и ее племянник.

OceanofPDF.com

72

«Арт-Арк» представлял собой небольшой обветшалый магазин в конце квартала, на единственной главной улице маленького городка. Витрина представляла собой искусно составленный коллаж из кистей, красок, холстов, акварельных подушечек, а также ожидаемые пейзажи местных ферм, созданные местными художниками и написанные людьми, скорее всего, проинструктированными или связанными с ними. — собственник.

Звонок над дверью возвестил о прибытии Джессики и Никки. Их приветствовал аромат попурри, льняного масла и едва уловимый кошачий оттенок.

Женщине за прилавком было около шестидесяти лет. Ее волосы были собраны в пучок и удержаны деревянной палочкой с искусной резьбой. Если бы они не были в Пенсильвании, Джессика поместила бы женщину на художественную ярмарку в Нантакете. Возможно, это была идея.

«День», — сказала женщина.

Джессика представилась и Никки полицейскими. «Дуг Прентисс направил нас к вам», — сказала она.

«Красивый мужчина, этот Дуг Прентисс».

«Да, он такой», — сказала Джессика. — Он сказал, что ты сможешь нам помочь.

«Делаю, что могу», — ответила она. — Кстати, меня зовут Надин Палмер.

Слова Надин обещали сотрудничество, хотя язык ее тела немного напрягся, когда она услышала слово «полиция». Этого следовало ожидать. Джессика достала фотографию фермерского дома. — Дуг сказал, что ты, возможно, знаешь, где находится этот дом.

Прежде чем Надин взглянула на фотографию, она спросила: «Могу ли я увидеть какое-нибудь удостоверение личности?»

«Абсолютно», — сказала Джессика. Она вытащила свой значок и раскрыла его. Надин взяла его у нее и внимательно рассмотрела.

«Должно быть, это интересная работа», — сказала она, возвращая удостоверение.

«Иногда», — ответила Джессика.

Надин взяла фотографию. — О, конечно, — сказала она. — Я знаю это место.

"Это далеко отсюда?" – спросила Никки.

"Не слишком далеко."

— Знаешь, кто там живет? — спросила Джессика.

«Не думаю, что там сейчас кто-то живет». Она сделала шаг в заднюю часть магазина и крикнула: «Бен?»

"Ага?" раздался голос из подвала.

«Можете ли вы принести акварель, которая стоит на морозилке?»

«Маленький?»

"Да."

«Конечно», — ответил он.

Через несколько секунд по ступенькам поднялся молодой человек с акварелью в рамке. Ему было около двадцати пяти лет, он сразу же вышел на центральный кастинг для маленького городка Пенсильвании. У него была копна волос пшеничного цвета, падавшая ему на глаза. Он был одет в темно-синий кардиган, белую футболку и джинсы. Черты его лица были почти женственными.

«Это мой племянник Бен Шарп», — сказала Надин. Далее она представила Джессику и Никки и объяснила, кто они такие.

Бен протянул тетушке матовую акварель в изящной рамке. Надин поставила его на мольберт рядом со стойкой. Картина, выполненная реалистично, была почти точной копией фотографии.

«Кто это нарисовал?» — спросила Джессика.

— Искренне ваш, — сказала Надин. «Я пробрался туда однажды в июньскую субботу. Очень очень давно ."

«Это красиво», сказала Джессика.

«Он продается». Надин подмигнула. Из задней комнаты послышался свист чайника. — Если вы извините меня на секунду. Она вышла из комнаты.

Бен Шарп перевел взгляд между двумя посетителями, засунул руки глубоко в карманы и на мгновение покачнулся на пятках. «Итак, вы, ребята, приехали из Филадельфии?» он спросил.

«Правильно», сказала Джессика.

— И вы детективы?

«Правильно еще раз».

"Ух ты."

Джессика взглянула на часы. Было уже два часа. Если они собираются выследить этот дом, им лучше идти. Затем она заметила выставку кистей на стойке позади Бена. Она указала на это.

«Что вы можете рассказать мне об этих кистях?» она спросила.

«Почти все, что вы хотели бы знать», — сказал Бен.

«Они все примерно одинаковые?» она спросила.

«Нет, мэм. Прежде всего, они бывают разных уровней: магистр, студийный, академический. Вплоть до экономии, хотя рисовать экономией на самом деле не хочется. Они больше для любителей. Я пользуюсь услугами студии, но это потому, что у меня есть скидка. Я не так хорош, как тетя Надин, но я иду».

При этом Надин вернулась в магазин с подносом, на котором стоял дымящийся чайник с чаем. — У тебя есть время на чашку чая? она спросила.

«Боюсь, что нет», — сказала Джессика. "Но спасибо." Она повернулась к Бену и показала фотографию фермерского дома. «Вы знакомы с этим домом?»

— Конечно, — сказал Бен.

«Как далеко это?»

«Может быть, десять минут или около того. Это довольно сложно найти. Если хочешь, я могу показать тебе, где это».

«Это было бы очень полезно», — сказала Джессика.

Бен Шарп просиял. Затем выражение его лица потемнело. – Все в порядке, тетя Надин?

«Конечно», сказала она. «Не то чтобы отказывать клиентам, сейчас канун Нового года и все такое. Наверное, мне стоит закрыться и вытащить холодную утку.

Бен побежал в заднюю комнату и вернулся в парке. «Я приеду на своем фургоне, встретимся у входа».

Пока они ждали, Джессика оглядела магазин. Там царила та атмосфера маленького городка, которая в последнее время ей нравилась. Возможно, это было то, что она искала сейчас, когда Софи стала старше. Ей было интересно, какие здесь школы. Она задавалась вопросом, есть ли здесь поблизости школы.

Никки толкнула ее, растворив ее мечты. Пришло время идти.

«Спасибо за уделенное время», — сказала Джессика Надин.

— В любое время, — сказала Надин. Она обошла стойку и проводила их до двери. Именно тогда Джессика заметила деревянный ящик возле батареи; в коробке лежала кошка и четыре или пять новорожденных котят.

«Не могу ли я заинтересовать вас котенком или двумя, не так ли?» — спросила Надин с обнадеживающей улыбкой.

— Нет, спасибо, — сказала Джессика.

Открыв дверь и войдя в заснеженный день Карриера и Айвза, Джессика оглянулась на кормящую кошку.

У всех были дети.

OceanofPDF.com

73

Дом находился гораздо дальше, чем в десяти минутах ходьбы. Они ехали по окольным дорогам и глубоко в лес, поскольку снег продолжал падать. Несколько раз они сталкивались с полной темнотой и были вынуждены остановиться. Примерно через двадцать минут они подошли к повороту дороги и частной полосе, которая почти исчезла в деревьях.

Бен остановился и махнул им рукой, чтобы они стояли рядом со своим фургоном. Он опустил окно. «Есть несколько разных способов, но этот, вероятно, самый простой. Просто следуй за мной."

Он свернул на занесенную снегом трассу. Джессика и Никки последовали за ними. Вскоре они вышли на поляну и слились с тем, что, вероятно, было длинной дорогой, ведущей к дому.

Когда они приблизились к сооружению, преодолев небольшой подъем, Джессика подняла фотографию. Оно было снято с другой стороны холма, но даже с такого расстояния ошибиться было невозможно. Они нашли дом, который сфотографировал Уолт Бригам.

Подъездная дорога заканчивалась поворотом в пятидесяти футах от здания. Других транспортных средств не было видно.

Когда они вышли из машины, первое, что заметила Джессика, была не удаленность дома и даже не довольно живописная зимняя обстановка. Это была тишина. Она почти слышала, как снег падает на землю.

Джессика выросла в Южной Филадельфии, училась в Университете Темпл и всю свою жизнь провела в нескольких милях от города. В наши дни, когда она ответила на звонок об убийстве в Филадельфии, ее встретили гудки машин, автобусов и громкая музыка. Иногда под крики разгневанных горожан. По сравнению с этим это была идиллия.

Бен Шарп вышел из фургона и оставил его работать на холостом ходу. Он надел пару шерстяных перчаток. «Я не думаю, что здесь больше кто-то живет».

— Вы знали, кто жил здесь раньше? – спросила Никки.

«Нет», — сказал он. "Извини."

Джессика взглянула на дом. Спереди было два окна, смотрящих зловещими глазами. Света не было. — Откуда ты узнал об этом месте? она спросила.

«Мы приходили сюда, когда были детьми. Тогда это было довольно жутковато».

« Теперь это немного жутковато », — сказала Никки.

«Раньше на территории жила пара больших собак».

— Они сбежали? — спросила Джессика.

— О да, — сказал Бен, улыбаясь. «Это был вызов».

Джессика оглядела территорию, территорию возле крыльца. Не было ни цепей, ни мисок с водой, ни отпечатков лап на снегу. — И как давно это было?

— О, очень давно , — сказал Бен. "Пятнадцать лет."

«Хорошо», — подумала Джессика. Когда она была в военной форме, она проводила время с большими собаками. Каждый полицейский так и сделал.

— Что ж, мы позволим тебе вернуться в магазин, — сказала Никки.

— Хочешь, чтобы я подождал тебя? — спросил Бен. — Показать тебе дорогу назад?

«Я думаю, что отсюда мы можем взяться за дело», — сказала Джессика. «Мы ценим вашу помощь».

Бен выглядел немного разочарованным; возможно, потому, что он чувствовал, что теперь может быть частью полицейской следственной группы. "Без проблем."

«И еще раз скажи спасибо Надин от нас».

"Я буду."

Несколько мгновений спустя Бен проскользнул в свой фургон, выехал на разворот и направился к дороге. Через несколько секунд его машина исчезла в соснах.

Джессика посмотрела на Никки. Они оба посмотрели в сторону дома.

Оно все еще было там.

Крыльцо было каменным; входная дверь была массивная дубовая, грозная. На нем был ржавый железный молоток. Оно выглядело старше дома.

Никки постучала кулаком. Ничего. Джессика приложила ухо к двери. Тишина. Никки постучала еще раз, на этот раз молотком, и звук на мгновение эхом разнесся по старому каменному крыльцу. Никакого ответа.

Окно справа от входной двери было покрыто годами гранжа. Джессика стерла часть грязи и прижала руки к стеклу. Все, что она увидела, это слой грязи внутри. Оно было совершенно непрозрачным. Она даже не могла сказать, были ли за стеклом шторы или жалюзи. То же самое было и с окном слева от двери.

"Так что ты хочешь сделать?" — спросила Джессика.

Никки посмотрела в сторону дороги и снова на дом. Она взглянула на часы. «Что я хочу , так это принять горячую ванну с пеной и выпить бокал Пино Нуар. Но мы здесь, в Баттер-Черне, штат Пенсильвания».

— Может, нам позвонить в офис шерифа?

Никки улыбнулась. Джессика не очень хорошо знала эту женщину, но знала ее улыбку. У каждого детектива в арсенале была такая улыбка. — Пока нет.

Никки протянула руку и подергала дверную ручку. Плотно заперто. — Дай-ка я посмотрю, есть ли другой путь, — сказала Никки. Она спрыгнула с крыльца и направилась вокруг дома.

Впервые за этот день Джессика задалась вопросом, не зря ли они тратят время. На самом деле не было ни одного прямого доказательства, связывающего убийство Уолта Бригама с этим домом.

Джессика достала свой сотовый телефон. Она решила, что лучше позвонит Винсенту. Она посмотрела на ЖК-дисплей. Никаких баров. Нет сигнала. Она убрала телефон.

Через несколько секунд Никки вернулась. «Я нашел открытую дверь».

"Где?" — спросила Джессика.

«Вокруг спины. Я думаю, он ведет в подвал. Может быть, подвал.

«Он был открыт?»

"Как бы."

Джессика последовала за Никки вокруг здания. Земля за строением вела в долину, которая, в свою очередь, вела к лесу за ней. Когда они обогнули заднюю часть здания, чувство изоляции Джессики росло. Там она на мгновение подумала, что, возможно, ей бы хотелось жить где-нибудь вот так, вдали от шума, загрязнений и преступности. Теперь она не была так уверена.

Они достигли входа в подвал — пары тяжелых деревянных дверей, вкопанных в землю. Его перекладина была размером четыре на четыре. Подняли поперечину, отложили ее в сторону, распахнули двери.

Сразу же в нос достиг запах плесени и древесной гнили. Был намек на что-то еще, что-то животное.

«А они говорят, что работа в полиции не гламурна», — сказала Джессика.

Никки посмотрела на Джессику. "Хорошо?"

— После тебя, тетя Эм.

Никки нажала на свой Маглайт. «Полиция Филадельфии!» — крикнула она в черную дыру. Нет ответа. Она взглянула на Джессику, совершенно взволнованная. «Мне нравится эта работа. »

Никки взял на себя инициативу. Джессика последовала за ним.

По мере того, как над юго-восточной Пенсильванией собирались новые снежные тучи, два детектива спустились в холодную темноту подвала.

OceanofPDF.com

74

Роланд почувствовал теплое солнце на своем лице. Он услышал шлепок мяча по коже, почувствовал глубокий аромат масла для чистых ног. На небе не было ни единого облачка.

Ему было пятнадцать.

В тот день их было десять, одиннадцать, включая Чарльза. Это был конец апреля. У каждого из них был свой любимый бейсболист — среди них Ленни Дайкстра, Бобби Муньос, Кевин Джордан и вышедший на пенсию Майк Шмидт. Половина из них была одета в самодельную версию майки Майка Шмидта.

Они играли в пикап на поле недалеко от Линкольн Драйв, пробравшись на мяч-ромб всего в нескольких сотнях ярдов от ручья.

Роланд посмотрел на деревья. Там он увидел свою сводную сестру Шарлотту вместе с ее подругой Аннемари. Большую часть времени эти две девушки сводили с ума его и его друзей. В основном они болтали и пищали ни о чем на свете, что могло бы иметь значение. Но не всегда, не Шарлотта. Шарлотта была особенной девочкой, такой же особенной, как и ее брат-близнец Чарльз. Как и у Чарльза, ее глаза были цвета голубого яйца малиновки, оттенявшего весеннее небо.

Шарлотта и Аннемари. Эти двое были неразлучны. В тот день они стояли в своих сарафанах, переливаясь в ослепительном свете. Шарлотта носила лавандовые ленты. Для них это была вечеринка по случаю дня рождения — они родились в один и тот же день, с разницей ровно в два часа, причем Аннемари была старшей из двоих. Они встретились в парке, когда им было шесть лет, и теперь им предстояло устроить там вечеринку.

В шесть часов все они услышали гром, а вскоре после этого их позвали матери.

Роланд ушел. Он взял перчатку и просто ушел, оставив Шарлотту позади. В тот день он оставил ее ради дьявола, и с того дня дьявол завладел его душой.

Для Роланда, как и для многих людей в министерстве, дьявол не был абстрактным. Это было реальное существо, способное проявляться во многих формах.

Он думал о прошедших годах. Он подумал о том, каким молодым он был, когда открыл миссию. Он думал о Джулианне Вебер, о том, как с ней жестоко обращался человек по имени Джозеф Барбер, как к нему пришла мать Джулианны. Он разговаривал с маленькой Джулианной. Он думал о том, как он столкнулся с Джозефом Барбером в той хижине в Северной Филадельфии, о взгляде Барбера, когда тот понял, что он предстал перед земным судом, о том, как неизбежен гнев Господень.

«Тринадцать ножей», — подумал Роланд. Число дьявола .

Джозеф Барбер. Бэзил Спенсер. Эдгар Луна.

Так много других.

Были ли они невиновны? Нет. Возможно, они не несут прямой ответственности за то, что случилось с Шарлоттой, но они были приспешниками дьявола.

«Вот оно». Шон остановил машину на обочине дороги. Среди деревьев, рядом с узкой заснеженной тропой, висел указатель. Шон вышел из фургона, очистил знак от свежего снега.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ОДЕНСЕ

Роланд опустил окно.

«В нескольких сотнях ярдов есть деревянный однополосный мост», - сказал Шон. «Я помню, что раньше он был в довольно плохом состоянии. Возможно, его даже больше не будет. Думаю, мне стоит пойти посмотреть, прежде чем мы поедем.

«Спасибо, брат Шон», — сказал Роланд.

Шон потуже натянул шерстяную шапку и завязал шарф. "Я скоро вернусь."

Он пошел по переулку – медленно, по снегу глубиной по икры – и через несколько мгновений исчез в буре.

Роланд взглянул на Чарльза.

Чарльз заламывал руки, покачиваясь на сиденье. Роланд положил руку на большое плечо Чарльза. Теперь это не займет много времени.

Вскоре им предстоит встретиться лицом к лицу с убийцей Шарлотты.

OceanofPDF.com

75

Бирн посмотрел на содержимое конверта — несколько фотографий, каждая с пометкой, нацарапанной внизу шариковой ручкой, — но понятия не имел, что все это означает. Он еще раз взглянул на конверт. Оно было адресовано ему из Департамента полиции. Буквы от руки, блочный стиль, черные чернила, возврат невозможен, почтовый штемпель Филадельфии.

Бирн сидел за столом в дежурке «Раундхауса». В комнате было почти пусто. Все, кому было чем заняться в канун Нового года, готовились это сделать.

Там было шесть фотографий: маленькие полароидные отпечатки. Внизу каждого отпечатка была написана серия цифр. Цифры выглядели знакомыми — похоже, это были номера дел PPD. Он не мог понять самих картин. Это не были официальные фотографии ведомства.

На одном был снимок маленькой плюшевой игрушки лавандового цвета. Оно было похоже на медведя. На другом была фотография девичьей заколки, тоже лавандового цвета. Еще одна была фотография маленькой пары носков. Трудно сказать точный цвет из-за небольшого переэкспонирования отпечатка, но они тоже выглядели как лавандовые. Было еще три фотографии, на всех неизвестные объекты, каждая из которых имела оттенок лаванды.

Бирн еще раз внимательно рассмотрел каждую фотографию. В основном это были крупные планы, поэтому контекста было мало. Три объекта находились на ковровом покрытии, два — на деревянном полу, один — на бетонном полу. Бирн записывал цифры, когда вошел Джош Бонтрагер, держа в руках пальто.

— Просто хотел поздравить с Новым годом, Кевин. Бонтрагер пересек комнату и пожал Бирну руку. Джош Бонтрагер был рукопожатником. За последнюю неделю или около того Бирн, вероятно, пожал руку молодому человеку раз тридцать.

— И тебе того же, Джош.

«Мы поймаем этого парня в следующем году. Вот увидишь."

Бирн предположил, что это было немного деревенского остроумия, но оно пришло из правильного места. "Без сомнения." Бирн взял листок с номерами дел. — Не могли бы вы оказать мне услугу, прежде чем уйти?

"Конечно."

«Не могли бы вы достать мне эти файлы?»

Бонтрагер положил пальто. «Я участвую в этом».

Бирн снова повернулся к фотографиям. Каждый показал предмет лавандового цвета, он увидел снова. Вещь для девочки. Заколка, мишка, пара носков с небольшой ленточкой вверху.

Что это значит? На фотографиях изображены шесть жертв? Их убили из-за лавандового цвета? Была ли это подпись серийного убийцы?

Бирн выглянул в окно. Шторм усиливался. Вскоре город остановился. По большей части полиция приветствовала снежные бури. Они имели тенденцию замедлять ход событий, сглаживать споры, которые часто приводили к нападениям и убийствам.

Он снова посмотрел на фотографии в своих руках. Что бы они ни представляли, уже произошло. Тот факт, что в деле участвовал ребенок – вероятно, молодая девушка – не сулил ничего хорошего.

Бирн встал из-за стола, прошел по коридору к лифтам и стал ждать Джоша.

OceanofPDF.com

76

В подвале было сыро и затхло. Он состоял из одной большой комнаты и трёх поменьше. В главной секции в одном углу стояло несколько деревянных ящиков — большой сундук парохода. Остальные комнаты были почти пусты. У одного были заколочены желоб для угля и бункер. У одного был давно сгнивший стеллаж. На нем стояло несколько старых зеленых стеклянных банок емкостью в один галлон и пара разбитых кувшинов. Сверху были прикреплены потрескавшиеся кожаные уздечки и старая ловушка для ног.

Багажник парохода не был заперт на висячий замок, но широкая задвижка, похоже, была заржавела. Джессика нашла неподалеку железный слиток. Она махнула штангой. Три удара спустя, и защелка подскочила. Они с Никки открыли багажник.

Сверху лежала старая простыня. Они оттащили его. Под этим лежали несколько слоев журналов: «Лайф», «Лук», «Женский домашний компаньон», «Коллиерс». Доносился запах плесневелой бумаги и моли. Никки передвинула несколько журналов.

Под ними лежал кожаный переплет размером девять на двенадцать дюймов, с прожилками и тонким зеленым слоем плесени. Джессика открыла его. Там было всего несколько страниц.

Джессика перелистнула первые две страницы. Слева была пожелтевшая вырезка из газеты «Инкуайрер», новость за апрель 1995 года, статья об убийстве двух молодых девушек в Фэрмаунт-парке. Аннемари ДиЧилло и Шарлотта Уэйт. Иллюстрация справа представляла собой грубый рисунок пером и тушью пары белых лебедей в гнезде.

Пульс Джессики участился. Уолт Бригам был прав. Этот дом – или, точнее, его обитатели – имел какое-то отношение к убийству Аннемари и Шарлотты. Уолт приближался к убийце. Он был уже близко, и той ночью убийца последовал за ним в парк, прямо к тому месту, где были убиты маленькие девочки, и сжег его заживо.

Джессика осознала мощную иронию всего этого.

После смерти Уолт Бригам привел их к дому своего убийцы.

Смертью Уолт Бригам может отомстить.

OceanofPDF.com

77

Шесть дел касались убийств. Все жертвы были мужчинами в возрасте от двадцати пяти до пятидесяти лет. Трое мужчин были зарезаны — один из них садовыми ножницами. Двое мужчин были избиты дубинками, одного сбила большая машина, возможно, фургон. Все они были из Филадельфии. Четверо были белыми, один черным и один азиатом. Трое из них были женаты, двое разведены, один холост.

Их всех объединяло то, что их всех в той или иной степени подозревали в насилии в отношении молодых девушек. Все шестеро были мертвы. И, оказывается, на месте их убийства находился какой-то лавандовый предмет. Носки, заколка, плюшевые игрушки.

Ни в одном деле не было ни одного подозреваемого.

«Эти файлы связаны с нашим убийцей?» — спросил Бонтрагер.

Бирн почти забыл, что Джош Бонтрагер все еще находится в комнате. Ребенок был таким тихим. Возможно, это было из уважения. «Я не уверен», сказал Бирн.

«Хочешь, я побуду здесь и, может быть, прослежу за некоторыми из них?»

— Нет, — сказал Бирн. «Сейчас канун Нового года. Иди, хорошо проведи время».

Через несколько мгновений Бонтрагер схватил пальто и направился к двери.

— Джош, — сказал Бирн.

Бонтрагер обернулся в ожидании. "Ага?"

Бирн указал на файлы. "Спасибо."

"Конечно." Бонтрагер поднял две книги Ганса Христиана Андерсена. «Я собираюсь прочитать это сегодня вечером. Я полагаю, что если он собирается сделать это снова, подсказка может быть здесь.

«Какая-то канун Нового года», — подумал Бирн. Чтение сказок. "Хорошая работа."

— Я думал, что позвоню тебе, если что-нибудь придумаю. Все хорошо?"

«Абсолютно», — сказал Бирн. Парень начал напоминать самого себя Бирна, когда тот только пришел в подразделение. Версия для амишей, но все же похожая. Бирн встал, надел пальто. "Подожди. Я провожу тебя вниз.

«Круто», — сказал Бонтрагер. "Куда ты направляешься?"

В материалах дела Бирн ознакомился с данными следователей по каждому из убийств. Во всех случаях это были Уолтер Дж. Бригам и Джон Лонго. Бирн поискал Лонго. Он вышел на пенсию в 2001 году и теперь жил на северо-востоке.

Бирн нажал кнопку лифта. «Думаю, я поеду на северо-восток».

ДЖОН ЛОНГО ЖИЛ в ухоженном таунхаусе в Торресдейле. Бирна встретила жена Лонго Дениз, стройная, привлекательная женщина лет сорока с небольшим. Она привела Бирна в мастерскую в подвале, за ее теплой улыбкой светился скептицизм и легкая подозрительность.

Стены были увешаны мемориальными досками и фотографиями, наполовину посвященными Лонго в разных местах в различном полицейском снаряжении. Другая половина была семейными фотографиями — свадьбы в парке Атлантик-Сити, где-нибудь в тропиках.

Лонго выглядел на несколько лет старше, чем его официальная фотография PPD, его темные волосы теперь были седыми, но он все еще был подтянутым и спортивным. Будучи на несколько дюймов ниже Бирна и на несколько лет моложе, Лонго выглядел так, будто при необходимости он все еще мог бы догнать подозреваемого.

После стандартного танца «кто ты знаешь, с кем ты работал» они наконец добрались до причины визита Бирна. Что-то в ответах Лонго подсказало Бирну, что Лонго каким-то образом ожидал наступления этого дня.

Шесть фотографий были разложены на верстаке, который раньше использовался для изготовления деревянных скворечников.

— Где ты это взял? — спросил Лонго.

«Честный ответ?» — спросил Бирн.

Лонго кивнул.

— Я думал, это ты их послал.

"Нет." Лонго осмотрел конверт изнутри и снаружи, перевернул его. «Это был не я. На самом деле, я надеялся прожить остаток своей жизни и больше никогда не увидеть ничего подобного».

Бирн понял. Было много такого, чего он сам никогда больше не хотел видеть. — Как долго вы были на работе?

— Восемнадцать лет, — сказал Лонго. «Половина карьеры для некоторых парней. Слишком долго для других». Он внимательно изучил одну из фотографий. "Я помню это. Было много ночей, когда мне хотелось этого не делать».

На фотографии был изображен маленький плюшевый мишка.

— Это было сделано на месте преступления? — спросил Бирн.

"Да." Лонго пересек комнату, открыл шкаф, достал бутылку «Гленфиддича». Он поднял бутылку и вопросительно приподнял бровь. Бирн кивнул. Лонго налил им обоим выпить и протянул стакан Бирну.

«Это было последнее дело, над которым я работал», — сказал Лонго.

«Это была Северная Филадельфия, верно?» Бирн знал все это. Ему просто нужно было это синхронизировать.

«Бесплодные земли. Мы были на этом уколе. Жесткий. Месяцами .​ Звали Джозеф Барбер. Дважды вызывал его на допрос за серию изнасилований молодых девушек, но не смог его задержать. Затем он сделал это снова. Мне сообщили, что он скрывался в старой аптеке недалеко от Пятой улицы и Камбрии. Лонго допил свой напиток. «Он был мертв, когда мы туда приехали. Тринадцать ножей в его теле.

"Тринадцать?"

"Ага." Лонго прочистил горло. Ему это далось нелегко. Он налил себе еще выпить. «Стейк-ножи. Дешевый. Такие, какие можно купить на блошином рынке. Неотслеживаемый.

— Дело когда-нибудь было закрыто? Бирн тоже знал ответ на этот вопрос. Он хотел, чтобы Лонго продолжал говорить.

— Насколько мне известно, нет.

— Ты следил за этим?

«Я не хотел. Уолт какое-то время придерживался этого. Он пытался доказать, что Джозефа Барбера убил какой-то линчеватель. Никогда не получал никакой тяги». Лонго указал на фотографию на верстаке. «Я посмотрел на лавандового медведя на полу и понял, что со мной покончено. Я никогда не оглядывался назад».

— Есть идеи, кому принадлежал медведь? — спросил Бирн.

Лонго покачал головой. «Когда доказательства были устранены и имущество освобождено, я показал его родителям маленькой девочки».

— Это были родители последней жертвы Барбера?

"Ага. Они сказали, что никогда раньше этого не видели. Как я уже сказал, Барбер был серийным насильником детей. Я не хотел думать, как и где он мог это получить.

«Как звали последнюю жертву Барбера?»

«Джулианна». Голос Лонго дрогнул. Бирн разложил на верстаке несколько инструментов и стал ждать. «Джулианна Вебер».

«Вы когда-нибудь следили за этим?»

Он кивнул. «Несколько лет назад я проезжал мимо их дома, припаркованного через дорогу. Я видел Джулианну, когда она уходила в школу. Она выглядела нормально – по крайней мере, для мира она выглядела нормально – но я мог видеть эту печаль в каждом ее шаге».

Бирн видел, что этот разговор близок к завершению. Он собрал фотографии, свое пальто и перчатки. «Мне жаль Уолта. Он был хорошим человеком."

«Он был этой работой», — сказал Лонго. «Я не смог прийти на вечеринку. Я даже не… Эмоции взяли верх на несколько мгновений. «Я был в Сан-Диего. У моей дочери родилась маленькая девочка. Мой первый внук».

«Поздравляю», — сказал Бирн. Как только это слово сошло с его губ – хотя и искреннее – оно прозвучало пусто. Лонго осушил свой стакан. Бирн последовал его примеру, встал и надел пальто.

«Это тот момент, когда люди обычно говорят: «Если я могу еще что-нибудь сделать, пожалуйста, позвоните, не стесняйтесь», — сказал Лонго. "Верно?"

«Думаю, да», — ответил Бирн.

«Сделай мне одолжение».

"Конечно."

"Сомневаться."

Бирн улыбнулся. "Хорошо."

Когда Бирн повернулся, чтобы уйти, Лонго положил ему руку на плечо. «Есть что-то еще».

"Хорошо."

«Уолт сказал, что я, вероятно, что-то видел в то время, но я был убежден».

Бирн сложил руки и стал ждать.

«Узор ножей», — сказал Лонго. «Раны на груди Джозефа Барбера».

"Что насчет них?"

«Я не был уверен, пока не увидел посмертные фотографии. Но я уверен, что раны обозначали букву C ».

«Буква С ?»

Лонго кивнул и налил себе еще выпить. Он сел за свой верстак. Разговор был официально окончен.

Бирн еще раз поблагодарил его. Поднимаясь, он увидел, что Дениз Лонго стояла наверху лестницы. Она проводила его до двери. Она относилась к нему гораздо холоднее, чем когда он приехал.

Пока его машина прогревалась, Бирн посмотрел на фотографию. Вероятно, в будущем, возможно, в ближайшем будущем у него произойдет что-то вроде лавандового медведя. Он задавался вопросом, хватит ли у него, как у Джона Лонго, смелости уйти.

OceanofPDF.com

78

Джессика обыскала каждый дюйм багажника, пролистала каждый журнал. Больше ничего не было. Она нашла несколько пожелтевших рецептов, несколько выкроек МакКолла . Она нашла коробку с маленькими стаканчиками в бумажной упаковке. Обертка газеты была датирована 22 марта 1950 года. Она вернулась к портфелю.

В задней части переплета лежала страница с множеством ужасающих рисунков — повешений, увечий, потрошений, расчленений — детских каракулей и крайне тревожных по содержанию.

Джессика вернулась к первой странице. Новостная статья об убийстве Аннемари ДиЧилло и Шарлотты Уэйт. Никки тоже это прочитала.

— Хорошо, — сказала Никки. «Я звоню. Нам здесь нужны полицейские. Уолту Бригаму нравился тот, кто жил здесь по делу Аннемари ДиЧилло, и, похоже, он был прав. Бог знает, что еще мы найдем в этом месте.

Джессика протянула Никки свой телефон. Несколько мгновений спустя, после попытки и отсутствия сигнала в подвале, Никки поднялась по лестнице и вышла на улицу.

Джессика вернулась к коробкам.

Кто здесь жил? она задавалась вопросом. Где этот человек сейчас? В таком маленьком городке, как этот, если бы человек все еще был где-то поблизости, люди наверняка бы знали. Джессика порылась в коробках в углу. Там было еще много старых газет, некоторые на языке, который она не могла определить, возможно, на голландском или датском. Там были заплесневелые настольные игры, гниющие в своих заплесневелых коробках. Больше ничего не упоминалось о деле Аннемари ДиЧилло.

Она открыла еще одну коробку, на этот раз не такую потертую, как другие. Внутри лежали газеты и журналы более позднего выпуска. Наверху находился выпуск журнала «Amusement Today» за год, который представлял собой отраслевое издание, посвященное индустрии парков развлечений. Джессика перевернула проблему. Она нашла адресную табличку. М Дамгаард.

Это убийца Уолта Бригама? Джессика сорвала этикетку и сунула ее в карман.

Она тащила коробки к двери, когда шум остановил ее. Сначала это звучало так, как будто это просто шуршание сухих бревен, скрипящих на ветру. Она снова услышала звук старого, жаждущего дерева.

— Никки?

Ничего.

Джессика уже собиралась подняться по лестнице, когда услышала звук быстро приближающихся шагов. Бегущие шаги, приглушенные снегом. Затем она услышала, что это могло быть борьбой, или, может быть, это Никки пыталась что-то нести. Потом другой звук. Ее имя?

Никки только что звонила ей?

— Никки? — спросила Джессика.

Тишина.

— Вы установили контакт с…

Джессика так и не закончила свой вопрос. В этот момент тяжелые двери подвала захлопнулись, звук древесины громко раздался в холодных каменных стенах подвала.

Затем Джессика услышала нечто гораздо более зловещее.

Огромные двери закреплялись перекладиной.

Снаружи.

OceanofPDF.com

79

Бирн ходил по парковке у «Раундхауса». Он не чувствовал холода. Он думал о Джоне Лонго и его истории.

Он пытался доказать, что Барбера убил какой-то линчеватель. Никогда не получал никакой тяги.

Кто бы ни послал Бирну фотографии – а это, вероятно, был Уолт Бригам – пытался привести тот же аргумент. Иначе почему бы каждый предмет на фотографиях был лавандовым? Должно быть, это какая-то визитная карточка, оставленная линчевателем, личное прикосновение человека, который взял на себя задачу уничтожить мужчин, совершивших насилие в отношении девочек и молодых женщин.

Кто-то убил этих подозреваемых до того, как полиция смогла возбудить против них дело.

Прежде чем покинуть Северо-восток, Бирн позвонил в Records. Он потребовал, чтобы они раскрыли все нераскрытые убийства за последние десять лет. Он также попросил перекрестную ссылку с поисковым запросом «лаванда».

Бирн подумал о Лонго, укрывшемся в своем подвале и строящем среди прочего скворечники. Для внешнего мира Лонго выглядел довольным. Но Бирн мог видеть призрак. Если бы он внимательно посмотрел на свое лицо в зеркало – а в последнее время он делал это все реже и реже – он, вероятно, увидел бы это в себе.

Город Мидвилл начинал выглядеть хорошо.

Бирн переключил передачу, задумавшись о деле. Его дело. Речные убийства. Он знал, что ему придется все это снести и построить заново с самого начала. Он и раньше сталкивался с такими психопатами, убийцами, которые брали пример с того, что мы все видели и считали само собой разумеющимся каждый день.

Лизетта Саймон была первой. Или, по крайней мере, они так думали. Женщина сорока одного года, работавшая в психиатрической больнице. Возможно, убийца начал там. Может быть, он встретил Лизетту, работал с ней, сделал какое-то открытие, которое спровоцировало эту ярость.

Компульсивные убийцы начинают свою жизнь рядом с домом.

Имя убийцы есть в показаниях компьютера.

Прежде чем Бирн смог вернуться в Раундхаус, он почувствовал присутствие поблизости.

«Кевин».

Бирн обернулся. Это был Винсент Бальзано. Он и Бирн работали над деталью несколько лет назад. Он, конечно, видел Винсента на многих полицейских мероприятиях вместе с Джессикой. Бирну он нравился. Что он знал о Винсенте на работе, так это то, что он был немного неортодоксальным, не раз подвергал себя опасности, чтобы спасти своего коллегу-офицера, и был довольно вспыльчивым. Не так уж и отличается от самого Бирна.

— Привет, Винс, — сказал Бирн.

«Ты сегодня разговариваешь с Джесс?»

— Нет, — сказал Бирн. "Как дела?"

«Она оставила мне сообщение сегодня утром. Я весь день был на улице. Я получил сообщения только час назад.

— Ты волнуешься?

Винсент посмотрел на Раундхаус, затем снова на Бирна. "Ага. Я."

«Что было в ее сообщении?»

«Она сказала, что они с Никки Мэлоун направляются в округ Беркс», — сказал Винсент. «Джесс была не на дежурстве. И теперь я не могу ее поймать. Ты хоть знаешь, где в Берксе?

— Нет, — сказал Бирн. — Ты пробовал ее сотовый?

«Да», сказал он. «Я получаю ее голосовую почту». Винсент на мгновение отвернулся, затем снова. — Что она делает в Берксе? Она работает в вашем доме?

Бирн покачал головой. «Она работает над делом Уолта Бригама».

«Дело Уолта Бригама? Что там?"

"Я не уверен."

«Что она записала в последний раз?»

«Пойдем посмотрим».

Вернувшись в дежурную часть отдела убийств, Бирн вытащил папку с записью об убийстве Уолта Бригама. Он перешел к самой последней записи. «Это вчера вечером», — сказал он.

В файле были фотокопии двух фотографий с обеих сторон — черно-белые фотографии старого каменного фермерского дома. Это были дубликаты. На оборотной стороне одного было пять цифр, две из которых были скрыты чем-то вроде повреждений, нанесенных водой. Под ним красной ручкой, курсивом, хорошо известным обоим мужчинам как принадлежавшим Джессике, было следующее:

195-/Округ Беркс/к северу от Френч-Крик?

— Думаешь, она пошла сюда? — спросил Винсент.

«Я не знаю», сказал Бирн. — Но если в ее голосовом сообщении сказано, что она направляется в Беркс с Никки, есть хороший шанс.

Винсент вытащил сотовый и снова позвонил Джессике. Ничего. На мгновение показалось, что Винсент собирается выбросить телефон в окно. Закрытое окно . Бирн знал это чувство.

Винсент положил свой мобильный телефон в карман и направился к двери.

"Куда ты идешь?" — спросил Бирн.

— Я собираюсь туда.

Бирн сфотографировал фермерский дом и убрал папку. «Я пойду с тобой».

«Тебе не обязательно».

Бирн уставился на него. — Как ты это понимаешь?

Винсент на мгновение поколебался, кивнул. "Пойдем."

Они почти бегом добежали до машины Винсента — полностью отреставрированного Cutlass S 1970 года выпуска. К тому времени, как Бирн скользнул на пассажирское сиденье, он уже запыхался. Винсент Бальзано был в гораздо лучшей форме.

Винсент включил на приборной панели синюю лампочку. К тому времени, когда они достигли скоростной автомагистрали Шуйлкилл, они ехали со скоростью восемьдесят миль в час.

OceanofPDF.com

80

Темнота была почти полной. Лишь тонкая полоска холодного дневного света проникала сквозь щель в дверях подвала.

Джессика окликнула несколько раз, прислушалась. Тишина. Пустая, деревенская тишина.

Она прижалась плечом к почти горизонтальной двери и толкнула ее.

Ничего.

Она наклонила свое тело так, чтобы максимально использовать рычаг, и попробовала еще раз. Двери снова не сдвинулись с места. Джессика посмотрела между двумя дверями. Она увидела темную полосу по центру, что означало, что перекладина размером четыре на четыре была на месте. Очевидно, дверь не закрылась сама по себе.

Кто-то был там. Кто-то передвинул перекладину через дверь.

Где была Никки?

Джессика оглядела подвал. У одной стены стояли старые грабли и лопата с короткой ручкой. Она схватила грабли, попыталась просунуть ручку между дверями. Это не подходило.

Она вошла в другую комнату, и ее поразил густой запах плесени и мышей. Она ничего не нашла. Никаких инструментов, никаких рычагов, никаких молотков или пил. И Маглайт начал тускнеть. У дальней стены, внутренней, висела пара рубиновых занавесок. Она задавалась вопросом, ведут ли они в другую комнату.

Она сорвала шторы. В углу стояла лестница, прикрепленная к каменной стене болтами и парой кронштейнов. Она ударила фонариком по ладони и получила еще несколько люменов желтого света. Она провела балкой по покрытому паутиной потолку. Там, в потолке, была входная дверь. Выглядело так, будто им не пользовались много лет. Джессика оценила, что теперь она находится недалеко от центра дома. Она вытерла часть сажи с лестницы, затем проверила первую ступеньку. Он скрипел под ее тяжестью, но выдержал. Она зажала Маглайт в зубах и начала подниматься по лестнице. Она толкнула деревянную дверь и была вознаграждена пылью в лицо.

"Ебать!"

Джессика отступила на пол, вытерла сажу с глаз и несколько раз сплюнула. Она сняла пальто, накинула его на голову и плечи. Она снова начала подниматься по лестнице. На секунду мне показалось, что одна из ступенек вот-вот сломается. Оно слегка треснуло. Она перенесла ноги и вес тела по бокам ступенек, приготовилась. На этот раз, когда она толкнула потолочную дверь, она повернула голову. Дерево сдвинулось с места. Он не был заколот, и на нем не было ничего тяжелого.

Она попыталась еще раз, на этот раз используя всю свою силу. Входная дверь поддалась. Когда Джессика медленно подняла его, ее встретил тонкий дневной свет. Она полностью толкнула дверь, и она упала на пол комнаты наверху. Хотя воздух в доме был густым и спертым, она это приветствовала. Она сделала несколько глубоких вдохов.

Она сняла пальто с головы и снова надела его. Она посмотрела на балочный потолок старого фермерского дома. Она рассчитала, что выйдет в небольшую кладовку рядом с кухней. Она остановилась, прислушалась. Просто шум ветра. Она положила Маглайт в карман, вытащила оружие и продолжила подниматься по лестнице.

Через несколько секунд Джессика прошла через проем и вошла в дом, радуясь тому, что вырвалась из гнетущих границ сырого подвала. Она медленно повернулась на 360 градусов. От того, что она увидела, у нее чуть не перехватило дыхание. Она не просто вошла в старый фермерский дом.

Она вступила в другой век.

OceanofPDF.com

81

Бирн и Винсент добрались до округа Беркс в рекордно короткие сроки благодаря мощному автомобилю Винсента и его способности маневрировать на скоростной автомагистрали в условиях настоящей снежной бури. Ознакомившись с общими границами района с почтовым индексом 195, они оказались в городке Робсон.

Они поехали по двухполосной дороге на юг. Здесь были разбросаны дома, ни один из них не напоминал изолированный старый фермерский дом, который они искали. Через несколько минут троллинга по дороге они наткнулись на мужчину, расчищавшего снег возле улицы.

Мужчина, лет под шестьдесят, расчищал откос подъездной дорожки, длина которой выглядела более пятидесяти футов.

Винсент остановился на другой стороне улицы и опустил окно. Через несколько секунд в машине посыпался снег.

— Привет, — сказал Винсент.

Мужчина оторвался от своей работы. Выглядело так, будто на нем были все предметы одежды, которые у него когда-либо были: три пальто, две шляпы, три пары перчаток. Шарфы у него были вязаные, самодельные, цвета радуги. Он был бородатый; его седые волосы были заплетены в косу. Бывший ребенок цветов. — Добрый день, молодой человек.

— Ты ведь не все это перегребал?

Мужчина засмеялся. «Нет, это сделали два моих внука. Однако они никогда ничего не заканчивают».

Винсент показал ему фотографию фермерского дома. — Вам знакомо это место?

Мужчина медленно перешел дорогу. Он уставился на картинку, отдавая должное выполненной задаче. "Нет. Извини."

«Вы случайно не видели, как сегодня приходили еще два полицейских детектива? Две женщины в «Форде Таурус»?

— Нет, сэр, — сказал мужчина. «Не могу сказать, что я это сделал. Я бы это запомнил.

Винсент на мгновение задумался. Он указал на перекресток впереди. — Здесь есть что-нибудь?

«Единственное, что там есть, — это Double K Auto», — сказал он. «Если кто-то заблудился или искал дорогу, я думаю, он мог бы остановиться именно там».

«Спасибо, сэр», — сказал Винсент.

«Пожалуйста, молодой человек. Мир."

— Не работай над этим слишком усердно, — крикнул ему Винсент, включая передачу. «Это всего лишь снег. К весне оно исчезнет».

Мужчина снова засмеялся. «Это неблагодарная работа», — сказал он, возвращаясь через дорогу. «Но у меня есть лишняя карма».

ДВОЙНОЙ К АВТО представлял собой ветхое здание из гофрированной стали, расположенное в стороне от дороги. Заброшенные автомобили и автозапчасти были усеяны ландшафтом на четверть мили во всех направлениях. Это было похоже на заснеженную топиарий из инопланетных существ.

Винсент и Бирн вошли в заведение сразу после пяти.

Внутри, в глубине большого, грязного вестибюля, возле стойки стоял мужчина и читал «Хастлера». Он не пытался скрыть это или спрятать перед лицом потенциальных клиентов. Ему было около тридцати, сальные светлые волосы, грязный гаражный комбинезон . На его бейджике было написано КАЙЛ .

"Как дела'?" — предложил Винсент.

Классный прием. Ближе к холоду. Мужчина не сказал ни слова.

«Я тоже в порядке», сказал Винсент. "Спасибо за вопрос." Он поднял свой значок. "Мне было интересно, если-"

«Не могу вам помочь».

Винсент замер, высоко подняв значок. Он взглянул на Бирна и снова на Кайла. Он удерживал эту позицию несколько мгновений, затем продолжил.

«Мне было интересно, могли ли двое других полицейских остановиться здесь сегодня раньше. Две женщины-детектива из Филадельфии.

— Не могу вам помочь, — повторил мужчина, возвращаясь к своему журналу.

Винсент сделал серию коротких и быстрых вдохов, как будто кто-то готовится поднять большой вес. Он сделал шаг вперед, убрал значок и откинул подол пальто. «Вы утверждаете, что двое полицейских из Филадельфии не останавливались здесь ранее в тот же день. Это верно?"

Кайл сморщил лицо, как будто был слегка умственно отсталым. «Я невеста. У вас есть лечебный пубвем?

Винсент бросил взгляд на Бирна. Он знал, что Бирн не слишком любит шутить в адрес слабослышащих. Бирн сохранял хладнокровие.

«В последний раз, пока мы еще друзья», — сказал Винсент. «Остановились ли здесь сегодня две женщины-детектива из Филадельфии в поисках фермерского дома? Да или нет?"

— Ничего об этом не знаю, парень, — сказал Кайл. "Доброй ночи."

Винсент рассмеялся, что в данный момент было даже страшнее, чем его рычание. Он провел рукой по волосам, по подбородку. Он оглядел вестибюль. Его взгляд остановился на чем-то, что заинтересовало его.

«Кевин», — сказал он.

"Что?"

Винсент указал на ближайший мусорный бак. Бирн посмотрел.

Там, на паре засаленных коробок от «Мопар», лежала визитная карточка со знакомым логотипом — рельефным черным шрифтом и белыми карточками. Он принадлежал детективу Джессике Бальзано из отдела по расследованию убийств полиции Филадельфии.

Винсент развернулся на пятках. Кайл все еще стоял у стойки и наблюдал. Но его журнал теперь лежал на полу. Когда Кайл понял, что они не уходят, он полез под стойку.

В этот момент Кевин Бирн увидел нечто невероятное.

Винсент Бальзано пробежал через комнату, перепрыгнул через стойку и схватил блондина за горло, швырнув его обратно на стойку. Полели масляные фильтры, воздушные фильтры и свечи зажигания.

Все это, казалось, произошло менее чем за секунду. Винсент был размытым пятном.

Одним плавным движением, крепко обхватив левой рукой горло Кайла, Винсент вытащил свое оружие и нацелил его на заляпанную грязью занавеску, висящую в дверном проеме, ведущем, вероятно, в заднюю комнату. Ткань выглядела так, будто когда-то она была занавеской для душа, хотя Бирн сомневался, что Кайл слишком знаком с этой концепцией. Дело в том, что за занавеской кто-то стоял. Бирн тоже его видел.

— Выходи сюда, — крикнул Винсент.

Ничего. Никакого движения. Винсент направил свое оружие в потолок. Он произвел выстрел. Взрыв оглушил слух. Он направил пистолет обратно на занавеску.

"Сейчас!"

Через несколько секунд из задней комнаты вышел мужчина, раскинув руки по бокам. Он был однояйцевым близнецом Кайла. На его бейджике было написано «КИТ» .

— Детектив? — спросил Винсент.

«Я на него», ответил Бирн. Он посмотрел на Кита, и этого было достаточно. Мужчина окаменел. Бирну не было необходимости вынимать оружие. Еще.

Винсент полностью сосредоточил свое внимание на Кайле. — Итак, у тебя есть две чертовых секунды, чтобы начать говорить, Джетро. Он приставил свое оружие ко лбу Кайла. "Нет. Сделайте это на одну секунду».

— Я не знаю, что ты…

«Посмотри мне в глаза и скажи, что я не сумасшедший». Винсент сильнее сжал горло Кайла. Мужчина стал оливково-зеленого цвета. "Вперед, продолжать."

Учитывая все обстоятельства, душить человека, ожидая, что он заговорит, вероятно, не лучший метод допроса. Но сейчас Винсент Бальзано не учитывал всего. Только один.

Винсент перенес свой вес и повалил Кайла на бетон, выбивая воздух из его легких. Он ударил мужчину коленом в пах.

«Я вижу, как твои губы шевелятся, но ничего не слышу». Винсент сжал горло мужчины. Немного. "Разговаривать. Сейчас."

«Они… они были здесь», — сказал Кайл.

"Когда?"

«Около полудня».

"Куда они делись?"

— Я… я не знаю.

Винсент прижал дуло своего оружия к левому глазу Кайла.

"Ждать! Я правда не знаю, не знаю, не знаю!»

Винсент глубоко вздохнул, успокаиваясь. Кажется, это не помогло. «Когда они ушли, куда они пошли?»

— На юг, — выдавил Кайл.

«Что там внизу?»

«Дуг. Может быть, они пошли туда.

— Что, черт возьми, у Дуга ?

«Дух-закусочная».

Винсент вытащил свое оружие. — Э-спасибо, Кайл.

Пять минут спустя два детектива поехали на юг. Но не раньше, чем они обыскали каждый квадратный дюйм Дабл К-Авто. Других признаков того, что Джессика и Никки проводили там время, не было.

OceanofPDF.com

82

Роланд не мог больше ждать. Он надел перчатки и вязаную шапку. Ему не хотелось идти вслепую по лесу в метель, но у него не было выбора. Он взглянул на указатель уровня топлива. Фургон работал с включенным обогревателем с тех пор, как они остановились. Их осталось менее одной восьмой бака.

— Подожди здесь, — сказал Роланд. «Я собираюсь найти Шона. Я ненадолго.

Чарльз изучал его с глубоким страхом в глазах. Роланд видел это много раз раньше. Он взял его за руку.

«Я вернусь», — сказал он. "Я обещаю."

Роланд вышел из фургона и закрыл дверь. Снег соскользнул с крыши машины, присыпав ему плечи. Он отряхнулся, выглянул в окно, помахал Чарльзу. Чарльз помахал в ответ.

Роланд пошел по переулку.

ДЕРЕВЬЯ, КАЗАЛОСЬ, сомкнули ряды. Роланд шел уже почти пять минут. Он не нашел ни моста, о котором говорил Шон, ни чего-либо еще. Он несколько раз обернулся, дрейфуя в миазмах снега. Он потерял ориентацию.

— Шон? он сказал.

Тишина. Просто пустой белый лес.

«Шон!»

Ответа не последовало. Звук был приглушен падающим снегом, заглушен деревьями, поглощен сумраком. Роланд решил вернуться. Он не был одет должным образом для этого, и это был не его мир. Он вернется в фургон и будет ждать Шона там. Он посмотрел вниз. Метеорный снег почти скрыл его собственные следы. Он повернулся и пошел так быстро, как только мог, в ту сторону, откуда пришел. Или он так считал.

Когда он побрел обратно, ветер внезапно усилился. Роланд отвернулся от порыва ветра, закрыл лицо шарфом и переждал порыв ветра. Когда вода утихла, он посмотрел вверх и увидел узкую поляну среди деревьев. Там стоял каменный фермерский дом, а вдалеке, примерно в четверти мили, виднелась большая решетка и нечто, похожее на картину из парка развлечений.

«Мои глаза, должно быть, подводят», — подумал он.

Роланд повернулся к дому и внезапно почувствовал слева от себя шум и движение — щелкающий звук, мягкий, в отличие от ветвей под ногами, больше похожий на развевающуюся на ветру ткань. Роланд обернулся. Он ничего не видел. Затем он услышал еще один звук, на этот раз ближе. Он посветил фонарем сквозь деревья и уловил темный силуэт, перемещающийся из стороны в сторону в освещении, что-то частично скрытое соснами в двадцати ярдах впереди. Под падающим снегом невозможно было сказать, что это было.

Это было животное? Знак какой-то?

Персона?

Когда Роланд медленно приблизился, объект стал в фокусе. Это был не человек и не знак. Это было пальто Шона. Пальто Шона висело на дереве, припорошенное свежим снегом. Его шарф и перчатки лежали у основания.

Шона нигде не было видно.

— О боже, — сказал Роланд. — О Господи, нет.

Роланд поколебался несколько мгновений, затем взял пальто Шона и стряхнул снег. Сначала он подумал, что пальто висит на сломанной ветке. Это не так. Роланд присмотрелся повнимательнее. Пальто висело на маленьком перочинном ноже, воткнутом в кору дерева. Под пальто было что-то резное — что-то круглое, дюймов шесть в диаметре. Роланд навел фонарик на резьбу.

Это было лицо луны. Оно было свежесрезанным.

Роланд начал дрожать. И это не было связано с холодной погодой.

«Здесь так восхитительно холодно», — прошептал голос, летящий на ветру.

Тень двинулась в почти полной темноте, затем исчезла, растворившись в настойчивом шквале. "Кто здесь ?" – спросил Роланд.

«Я — Мун», — раздался шепот уже позади него.

"ВОЗ?" Голос Роланда звучал тонко и испуганно. Ему было стыдно.

— А ты Снежный Человек.

Роланд услышал поспешные шаги. Было слишком поздно. Он начал молиться.

В белой метели мир Роланда Ханны почернел.

OceanofPDF.com

83

Джессика прижалась к стене, выставив перед собой оружие. Она находилась в коротком коридоре между кухней и гостиной фермерского дома. Адреналин пронесся по ее организму.

Она быстро очистила кухню. В комнате был единственный деревянный стол и два стула. Обои с цветочным рисунком на белых перилах стульев. Шкафы были пусты. Там стояла старая чугунная печь, вероятно, простаившая много лет. Все покрыл толстый слой пыли. Это было похоже на посещение музея, о котором забыло время.

Двигаясь по коридору к гостиной, Джессика прислушивалась к любым признакам присутствия другого человека. Все, что она слышала, это стук собственного пульса в ушах. Ей хотелось бы надеть кевларовый жилет, хотелось бы, чтобы у нее была поддержка. У нее не было ни того, ни другого. Кто-то намеренно запер ее в подвале. Она должна была предположить, что Никки была ранена или ее удерживали против ее воли.

Джессика дошла до угла, молча сосчитала до трех, затем заглянула в гостиную.

Потолок был выше десяти футов, а у дальней стены располагался большой каменный камин. Полы были старые дощатые. Стены, давно покрытые плесенью, когда-то были покрашены кальциминовой краской. В центре комнаты стоял единственный диван со спинкой-медальоном, обитый выгоревшим на солнце зеленым бархатом в викторианском стиле. Рядом с ним стоял круглый табурет. На нем была кожаная книга. В этой комнате не было пыльно. Эта комната все еще использовалась.

Подойдя ближе, она увидела небольшое углубление с правой стороны дивана, в конце возле стола. Кто бы ни приходил сюда, он сидел в этом конце и, возможно, читал книгу. Джессика подняла взгляд. Не было никаких потолочных светильников, ни электрических, ни свечей.

Джессика оглядела углы помещения; пот покрывал ее спину, несмотря на холод. Она подошла к камину, положила руку на камень. Холодный. Но в решетке оказались остатки частично сгоревшей газеты. Она вытащила угол, посмотрела на него. Оно было датировано тремя днями ранее. Кто-то был здесь недавно.

Рядом с гостиной располагалась небольшая спальня. Она заглянула внутрь. Там стояла двуспальная кровать с туго натянутым матрасом, простынями и одеялом. Небольшой столик для тумбочки; на нем была старинная мужская расческа и изящная женская щетка. Она заглянула под кровать, затем подошла к шкафу, глубоко вздохнула и распахнула дверь.

Внутри было два предмета. Темный мужской костюм и длинное кремовое платье — оба словно из другого времени. Они висели на красных бархатных вешалках.

Джессика спрятала оружие в кобуру, вернулась в гостиную и попробовала открыть входную дверь. Заблокировано. Она видела царапины вдоль замочной скважины, яркий металл среди ржавого железа. Нужен был ключ. Она также могла понять, почему не могла видеть сквозь окна снаружи. Они были покрыты старой мясной бумагой. Присмотревшись, она обнаружила, что окна были закреплены десятками ржавых шурупов. Их не открывали много лет.

Джессика пересекла дощатый пол и подошла к дивану, ее шаги скрипели в широко открытом пространстве. Она взяла книгу на журнальном столике. У нее перехватило дыхание.

Рассказы Ганса Христиана Андерсена.

Время замедлилось, остановилось.

Это все было связано. Все это.

Аннемари и Шарлотта. Уолт Бригам. Убийства на реке — Лизетт Саймон, Кристина Якос, Тара Грендель. За все это отвечал один человек, и она была в его доме.

Джессика открыла книгу. Каждая история имела иллюстрацию, и каждая иллюстрация была выполнена в том же стиле, что и рисунки, найденные на телах жертв, — лунные изображения из спермы и крови.

На протяжении всей книги были новостные статьи с закладками различных историй. Одна из статей была датирована годом ранее и рассказывала о двух мужчинах, найденных мертвыми в сарае в Морсвилле, штат Пенсильвания. Полиция сообщила, что их утопили, а затем связали в мешки из мешковины. На иллюстрации был изображен мужчина, держащий на вытянутых руках большого и маленького мальчика.

Следующая статья была написана восемь месяцев назад и рассказывала о пожилой женщине, которую задушили и нашли запихнутой в дубовую бочку на ее участке в Шумейкерсвилле. На иллюстрации была изображена добрая женщина, держащая в руках пирожные, пироги и печенье. Слова «Тетя Милли» были нацарапаны на иллюстрации невинной рукой.

На следующих страницах были статьи о пропавших без вести людях — мужчинах, женщинах, детях — каждая из которых сопровождалась изящным рисунком, каждый из которых изображал истории Ганса Христиана Андерсена. «Маленький Клаус и Большой Клаус». «Тетушка Зубная Боль». «Летающий сундук». "Снежная королева."

В конце книги была статья в Daily News об убийстве детектива Уолтера Бригама. Рядом была иллюстрация оловянного солдатика.

Джессика почувствовала, как нарастает тошнота. У нее была книга смерти, антология убийств.

На страницах книги также была вставлена выцветшая цветная брошюра, на которой была изображена пара счастливых детей в маленькой яркой лодке. Брошюра, судя по всему, была из 1940-х годов. Перед детьми была большая выставка, установленная на склоне холма. Это была книга высотой двадцать футов. В центре экспозиции была молодая женщина в костюме Русалочки. Вверху страницы веселыми красными буквами было написано:

Добро пожаловать в StoryBook River: Мир чар!

В самом конце книги Джессика нашла короткую новостную статью. Оно было датировано четырнадцатью годами ранее.

О ДЭНС, Пенсильвания (AP) — Спустя почти шесть десятилетий небольшой тематический парк на юго-востоке Пенсильвании закроется навсегда, когда закончится летний сезон. Семья, владеющая StoryBook River, заявляет, что не планирует перепланировку собственности. Владелица Элиза Дамгаард говорит, что ее муж Фредерик, который в молодости иммигрировал в Соединенные Штаты из Дании, открыл StoryBook River как парк для детей. Сам парк был создан по образцу датского города Оденсе, места рождения Ганса Христиана Андерсена, чьи истории и басни легли в основу многих достопримечательностей.

Под статьей был вырезанный заголовок из некролога:

ЭЛИЗА М. ДАМГААРД, ПАРК РАЗВЛЕЧЕНИЙ РАН.

Джессика огляделась в поисках чего-нибудь, чем можно было бы разбить окна. Она взяла крайний столик. У него была мраморная столешница, довольно тяжелая. Прежде чем она успела пересечь комнату, она услышала шуршание бумаги. Нет. Что-нибудь помягче. Она почувствовала ветерок, от которого на секунду холодный воздух стал еще холоднее. Затем она увидела это: маленькая коричневая птичка приземлилась на диван рядом с ней. У нее не было никаких сомнений. Это был соловей.

«Ты моя Ледяная Дева».

Это был мужской голос, голос, который она знала, но не могла сразу узнать. Прежде чем Джессика успела повернуться и вытащить оружие, мужчина вырвал стол из ее рук. Он ударил ею по голове, врезав в висок с силой, которая принесла с собой вселенную звезд.

Следующее, что заметила Джессика, — это мокрый и холодный пол в гостиной. Она почувствовала ледяную воду на своем лице. Шел тающий снег. Мужские походные ботинки стояли в нескольких дюймах от ее лица. Она перекатилась на бок, свет померк. Нападавший схватил ее за ноги и потащил по полу.

Спустя несколько секунд, прежде чем она потеряла сознание, мужчина начал петь.

«Вот девицы, молодые и прекрасные…»

OceanofPDF.com

84

Снег не прекращался. Иногда Бирну и Винсенту приходилось останавливаться, чтобы пропустить шквал. Те огни, которые они видели — то дом, то коммерческое предприятие — казалось, появлялись и исчезали в белом тумане.

Cutlass Винсента был создан для открытой дороги, а не для заснеженных проселочных дорог. Иногда они ехали со скоростью пять миль в час, дворники были включены на полную мощность, фары светили не дальше, чем в десяти футах от них.

Они проезжали город за городом. В шесть часов они поняли, что это может быть безнадежно. Винсент свернул на обочину дороги и достал сотовый телефон. Он снова попробовал Джессику. Он получил ее голосовую почту.

Он взглянул на Бирна, Бирн на него.

"Что мы делаем?" — спросил Винсент.

Бирн указал на окно со стороны водителя. Винсент повернулся и посмотрел.

Знак появился, казалось, из ниоткуда.

ЛЕГО ДУГА.

было всего две пары и пара официанток средних лет. Интерьер был стандартным, в домашнем стиле маленького городка: скатерти в красно-белую клетку, стулья с виниловыми покрытиями, паутина на потолке, усеянная белыми рождественскими мини-гирляндами. В каменном камине горел огонь. Винсент показал свое удостоверение одной из официанток.

«Мы ищем двух женщин», — сказал Винсент. "Офицеры полиции. Возможно, они остановились здесь сегодня.

Официантка посмотрела на двух детективов с затертым деревенским скептицизмом.

«Могу ли я еще раз увидеть это удостоверение?»

Винсент глубоко вздохнул и протянул ей бумажник. Она внимательно рассматривала его секунд тридцать, а затем вернула.

"Да. Они были здесь», — сказала она.

Бирн заметил, что у Винсента такой же взгляд. Нетерпеливый взгляд. Внешний вид Double K Auto . Бирн надеялся, что Винсент не собирается начинать избивать шестидесятилетних официанток.

«Примерно в какое время?» — спросил Бирн.

«Может быть, час или около того. Они поговорили с владельцем. Мистер Прентисс.

– Мистер Прентисс сейчас здесь?

«Нет», — сказала официантка. — Боюсь, он ненадолго отошел.

Винсент посмотрел на часы. «Вы знаете, куда пошли эти две женщины?» он спросил.

«Ну, я знаю, куда, по их словам, они направлялись » , — сказала она. «В конце этой улицы есть небольшой магазин товаров для искусства. Однако сейчас он закрыт.

Бирн посмотрел на Винсента. Глаза Винсента сказали: Нет, это не так.

И затем он вышел за дверь, снова как размытое пятно.

OceanofPDF.com

85

Джессике было холодно и сыро. Голова казалась набитой битым стеклом. Ее висок пульсировал.

Поначалу казалось, что она находится на боксерском ринге. Во время спаррингов ее несколько раз сбивали с ног, и первым ощущением всегда было падение. Не на холст — через пространство. Потом боль.

Ее не было на ринге. Было слишком холодно.

Она открыла глаза, почувствовала землю вокруг себя. Влажная земля, хвоя, листья. Она села, слишком быстро. Мир вышел из равновесия. Она опустилась на локоть. Примерно через минуту она огляделась.

Она была в лесу. На ней скопилось даже около дюйма снега.

Как долго я здесь? Как я сюда попал?

Она осмотрелась. Никаких следов не было. Сильный снегопад заполонил все. Джессика быстро оглядела себя. Ничего не сломалось, ничего не казалось сломанным.

Температура падала; снег падал сильнее.

Джессика встала, прислонилась к дереву и быстро подсчитала.

Никакого сотового телефона. Никакого оружия. Нет партнера.

Никки.

В шесть тридцать снег прекратился. Но уже совсем стемнело, и Джессика не могла определить направление. Начнем с того, что она была далека от эксперта в области активного отдыха, но то немногое, что она знала, она не могла использовать.

Лес был густым. Время от времени она нажимала на свой умирающий Маглайт, надеясь хоть как-то сориентироваться. Она не хотела расходовать то небольшое время автономной работы, которое у нее было. Она не знала, как долго пробудет здесь.

Она несколько раз теряла равновесие на ледяных камнях, скрытых под снегом, и неоднократно падала на землю. Она решила пройти от бесплодного дерева к бесплодному дереву, держась за низкие ветки. Это замедлило ее прогресс, но ей не пришлось вывихивать лодыжку или что-то еще хуже.

Примерно через тридцать минут Джессика остановилась. Ей показалось, что она услышала… ручей? Да, это был звук льющейся воды. Но откуда оно взялось? Она определила, что звук исходил с небольшого возвышения справа от нее. Она медленно преодолела уклон и увидела это. Через лес протекал узкий ручей. Она не была экспертом по водным путям, но тот факт, что он двигался, кое-что значил. Не так ли?

Она последует за этим. Она не знала, ведет ли это ее глубже в лес или ближе к цивилизации. В любом случае, в одном она была уверена. Ей пришлось переехать. Если бы она осталась на одном месте, одетая так, как была, она бы не пережила ночь. Перед ней мелькнул образ замерзшей кожи Кристины Якос.

Она натянула пальто поплотнее и последовала за ручьем.

OceanofPDF.com

86

Галерея называлась «Арт-Ковчег». В магазине не горел свет, но в окне второго этажа горел свет. Винсент сильно постучал в дверь. Через некоторое время женский голос, раздавшийся из-за задернутой занавески на двери, произнес: «Мы закрыты».

«Мы полиция», сказал Винсент. — Нам нужно с тобой поговорить.

Занавеска отодвинулась в сторону на несколько дюймов. «Вы не работаете на шерифа Туми», — сказала женщина. — Я позвоню ему.

— Мы из полиции Филадельфии, мэм, — сказал Бирн, вставая между Винсентом и дверью. Они были примерно в секунде или двух от того, как Винсент выбил дверь вместе с чем-то похожим на пожилую женщину за ней. Бирн поднял свой значок. Фонарик светил сквозь стекло. Через несколько секунд в магазине загорелся свет.

« ОНИ БЫЛИ ЗДЕСЬ сегодня днем», — сказала Надин Палмер. В свои шестьдесят она носила красный махровый халат и биркенштоки. Она предложила им обоим кофе, но они отказались. В углу магазина горел телевизор, показывали очередной показ « Эта чудесная жизнь».

«У них была фотография фермерского дома», — сказала Надин. «Сказали, что они его ищут. Их туда взял мой племянник Бен.

«Это тот дом?» — спросил Бирн, показывая ей фотографию.

«Это тот самый».

— Твой племянник сейчас здесь?

"Нет. Сегодня канун Нового года , молодой человек. Он со своими друзьями».

— Можете ли вы рассказать нам, как туда добраться? — спросил Винсент. Он ходил, постукивал пальцами по стойке, почти вибрируя.

Женщина посмотрела на них обоих немного скептически. «В последнее время большой интерес к этому старому фермерскому дому. Происходит ли что-то, о чем мне следует знать?»

«Мэм, чрезвычайно важно, чтобы мы добрались до этого дома прямо сейчас», — сказал Бирн.

Женщина помедлила еще несколько секунд, просто для эффекта кантри. Затем она вытащила блокнот и сняла колпачок с ручки.

Пока она рисовала карту, Бирн взглянул на телевизор в углу. Просмотр фильма был прерван выпуском новостей на WFMZ, канале 69. Когда Бирн увидел тему репортажа, его сердце упало. Речь шла об убитой женщине. Убитая женщина, которую только что нашли на берегу реки Шуйлкилл.

— Не могли бы вы сделать это погромче, пожалуйста? — спросил Бирн.

Надин увеличила громкость.

«…молодую женщину опознали как Саманту Фэннинг из Филадельфии. Она была объектом интенсивного поиска со стороны местных и федеральных властей. Ее тело было найдено на восточном берегу реки Шуйлкилл, недалеко от Лиспорта. Подробности, как только они у нас появятся».

Бирн знал, что они недалеко от места преступления, но отсюда они ничего не могли сделать. Они находились вне своей юрисдикции. Он позвонил Айку Бьюкенену домой. Айк свяжется с окружным прокурором округа Беркс.

Бирн взял карту у Надин Палмер. «Мы ценим это. Большое спасибо."

«Надеюсь, это поможет», — сказала Надин.

Винсент уже вышел за дверь. Когда Бирн повернулся, чтобы уйти, его внимание привлекла стойка открыток, открыток с изображением сказочных персонажей — экспонатов в натуральную величину с чем-то похожим на реальных людей в костюмах.

Дюймовочка. Русалочка. Принцесса на горошине.

"Что это?" — спросил Бирн.

«Это старинные открытки», — сказала Надин.

«Это было настоящее место?»

"Да, конечно. Раньше это был своего рода тематический парк. Довольно большой в 1940-х и 1950-х годах. В то время в Пенсильвании их было много».

«Он еще открыт?»

«Нет, извините. Фактически, они снесут его за несколько недель. Он не был открыт уже много лет. Я думал, ты об этом знаешь.

"Что ты имеешь в виду?"

— Фермерский дом, который вы ищете?

"Что насчет этого?"

«Река StoryBook находится примерно в четверти мили отсюда. Он уже много лет принадлежит семье Дамгаард.

Имя врезалось в его мозг. Бирн выбежал из магазина, прыгнул в машину.

Когда Винсент умчался, Бирн достал компьютерную распечатку, составленную Тони Парком, — список пациентов окружной психиатрической клиники. За считанные секунды он нашел то, что искал.

Одним из пациентов Лизетты Саймон был человек по имени Мариус Дамгаард.

Детектив Кевин Бирн понял. Все это было частью одного и того же зла, зла, которое началось в яркий весенний день апреля 1995 года. В день, когда две маленькие девочки забрели в лес.

И теперь в эту басню попали Джессика Бальзано и Никки Мэлоун.

OceanofPDF.com

87

В лесах юго-восточной Пенсильвании жила тьма, кромешная тьма, которая, казалось, поглощала каждый след света вокруг себя.

Джессика шла по берегу бегущего ручья, и единственным звуком был поток черной воды. Движение шло мучительно медленно. Она использовала свой Maglite экономно. Тонкий луч освещал падающие вокруг нее пухлые снежинки.

Ранее она взяла ветку и использовала ее, чтобы исследовать впереди себя в темноте, мало чем отличаясь от слепого человека на городском тротуаре.

Она продолжила идти вперед, постукивая по ветке, на каждом шагу касаясь мерзлой земли. На своем пути она столкнулась с огромным препятствием.

Прямо впереди виднелся огромный валежник. Если бы она хотела продолжить движение по ручью, ей пришлось бы преодолеть вершину. На ней были туфли на кожаной подошве. Не совсем предназначен для пеших прогулок или скалолазания.

Она нашла кратчайший путь, начала пробираться по путанице корней и ветвей. Он был покрыт снегом, а под ним лед. Джессика не раз поскользнулась, упала назад и поцарапала колени и локти. Ее руки словно замерзли.

После еще трех попыток ей удалось удержаться на ногах. Она добралась до вершины, а затем упала на другую сторону, ударившись о кучу сломанных веток и сосновых иголок.

Она сидела так несколько мгновений, изнуренная, борясь со слезами. Она нажала на Маглайт. Оно было почти мертво. Мышцы болели, голова пульсировала. Она снова обыскала себя в поисках чего угодно — жвачки, мяты, освежителя дыхания. Она нашла что-то во внутреннем кармане. Она была уверена, что это «Тик-Так». Немного ужина. Когда она справилась с этим, она обнаружила, что это намного лучше, чем «Тик-Так». Это была таблетка Тайленола. Иногда она брала с собой на работу несколько обезболивающих, и это, должно быть, было остатком предыдущей головной боли или похмелья. Несмотря на это, она сунула его в рот и провела им по горлу. Вероятно, это не помогло бы ревущему в ее голове товарному поезду, но это была маленькая крупица здравомыслия, пробный камень жизни, которая казалась за миллион миль от нее.

Она была посреди леса, там было кромешно темно, у нее не было еды и крова. Джессика подумала о Винсенте и Софи. Прямо сейчас Винсент, вероятно, карабкался по стенам. Давным-давно они заключили договор – исходя из опасности, присущей их работе, – что не пропустят время ужина без телефонного звонка. Не важно что. Никогда. Если кто-то из них не позвонил, значит, что-то не так.

Здесь явно что-то было не так.

Джессика встала, поморщившись от множества болей, болей и царапин. Она пыталась контролировать свои эмоции. Потом она это увидела. Свет на близком расстоянии. Оно было тусклым, мерцающим, но явно рукотворным — крошечная точка освещения на огромной черной картине ночи. Это могут быть свечи или масляные лампы, возможно, керосиновый обогреватель. В любом случае, это представляло жизнь. Это олицетворяло тепло . Джессике хотелось закричать, но она передумала. Свет был слишком далеко, и она понятия не имела, есть ли поблизости животные. Сейчас она не нуждалась в таком внимании.

Она не могла сказать, исходил ли свет из дома или даже из какого-либо сооружения. Она не слышала звуков близлежащей дороги, так что, вероятно, это было не коммерческое предприятие или автомобиль. Возможно, это был небольшой костер. Люди разбивали лагерь в Пенсильвании круглый год.

Джессика прикинула расстояние между ней и светом, вероятно, не более полумили. Но она не могла видеть полмили. На таком расстоянии может быть что угодно. Камни, водопропускные трубы, канавы.

Медведи.

Но, по крайней мере, теперь у нее было направление.

Джессика сделала несколько неуверенных шагов вперед и направилась к свету.

OceanofPDF.com

88

Роланд плыл. Его руки и ноги были связаны крепкой веревкой. Луна была высоко, снег прекратился, облака рассеялись. В свете, отраженном от светящейся белой земли, он увидел многое. Он плыл по узкому каналу. По обе стороны располагались крупные скелетные структуры. Он увидел огромный сборник рассказов, открытый в центре. Он увидел выставку каменных поганок. Один экспонат выглядел как обветшалый фасад скандинавского замка.

Лодка была меньше шлюпки. Роланд вскоре понял, что он не единственный пассажир. Кто-то сидел прямо за ним. Роланд изо всех сил пытался повернуться, но не мог пошевелиться.

"Чего ты хочешь от меня?" – спросил Роланд.

Голос раздался тихим шепотом в нескольких дюймах от его уха. «Я хочу, чтобы ты остановил зиму».

О чем он говорит?

«Как… как я могу это сделать? Как мне остановить зиму?»

Наступила долгая тишина, только звук шлепания деревянной лодки по ледяным каменным стенам канала, движущейся по лабиринту.

«Я знаю, кто ты», — раздался голос. «Я знаю, чем ты занимаешься. Я знал это с самого начала.

Черный ужас охватил Роланда. Спустя несколько мгновений лодка остановилась перед заброшенным экспонатом справа от Роланда. На выставке были большие снежинки из гниющей сосны, ржавая железная печь с длинным горлышком и потускневшими латунными ручками. К плите были прислонены ручка от метлы и скребок для духовки. В центре экспозиции стоял трон, сделанный из прутьев и прутьев. Роланд увидел зелень недавно сломанных ветвей. Трон был новым.

Роланд боролся с веревками, с нейлоновым ремнем на шее. Господь оставил его. Он так долго искал дьявола, но все закончилось вот так.

Мужчина обошел его и направился к носу лодки. Роланд посмотрел ему в глаза. Он увидел отражение лица Шарлотты.

Иногда это дьявол, которого ты знаешь.

Под ртутной луной дьявол наклонился вперед с блестящим ножом в руке и вырезал Роланду Ханне глаза.

OceanofPDF.com

89

Казалось, это заняло целую вечность. Джессика упала только один раз — поскользнувшись на обледеневшем участке, похожем на мощеную дорожку.

Огни, которые она заметила из ручья, исходили от одноэтажного дома. До него было еще немалое расстояние, но Джессика увидела, что сейчас находится в комплексе ветхих зданий, построенных вокруг лабиринта узких каналов.

Некоторые здания напоминали магазины в маленькой скандинавской деревне. Другие были сделаны в виде сооружений морского порта. По мере того как она шла вдоль берегов каналов, продвигаясь вглубь комплекса, там появлялись новые здания, новые диорамы. Все они были ветхими, изношенными, сломанными.

Джессика знала, где она. Она вошла в тематический парк. Она вошла в реку Сказочник.

Она оказалась в ста футах от здания, которое могло быть воссозданной датской школой.

Внутри горел свет свечей. Яркий свет свечей. Тени мерцали и танцевали.

Она инстинктивно потянулась к своему оружию, но кобура была пуста. Она подползла ближе к зданию. Перед ней был самый широкий канал, который она когда-либо видела. Это вело к эллингу. Слева от нее, в тридцати или сорока футах, находился небольшой пешеходный мост через канал. На одном конце моста стояла статуя с зажженной керосиновой лампой. Он бросал в ночь жуткое медное сияние.

Подойдя ближе к мосту, она поняла, что фигура на нем вовсе не статуя. Это был мужчина. Мужчина стоит на эстакаде и смотрит в небо.

Когда Джессика шагнула на несколько футов от моста, ее сердце екнуло.

Этим человеком был Джошуа Бонтрагер.

И руки его были в крови.

OceanofPDF.com

90

Бирн и Винсент пошли по извилистой дороге вглубь леса. Иногда это была всего лишь одна полоса шириной, покрытая льдом. Дважды им пришлось пересечь шаткие мосты. Примерно через милю от леса они обнаружили огороженную тропинку, ведущую дальше на восток. На карте, нарисованной Надин Палмер, ворот не было.

«Я попробую ее еще раз». Мобильный телефон Винсента висел на приборной панели. Он протянул руку, набрал номер. Через секунду динамик издал сигнал вызова. Один раз. Дважды.

И тут на телефон ответили. Это была голосовая почта Джессики, но она звучала по-другому. Долгое шипение, затем помехи. Затем дыхание.

— Джесс, — сказал Винсент.

Тишина. Только тихое бормотание электронного шума. Бирн посмотрел на ЖК-экран. Соединение все еще было открыто.

"Джесс."

Ничего. Потом шорох. Затем слабый голос. Мужской голос .

«Вот девушки, молодые и прекрасные».

"Что?" — спросил Винсент.

«Танцы в летнем воздухе».

«Кто это, черт возьми?»

«Как две играющие прялки».

"Ответьте мне!"

«Красивые девушки танцуют».

Пока Бирн слушал, кожа на его руках начала покрываться ямочками. Он посмотрел на Винсента. Выражение лица мужчины было пустым и непроницаемым.

Потом связь оборвалась.

Винсент нажал кнопку быстрого набора. Телефон зазвонил снова. Та же голосовая почта. Он отключился.

— Что, черт возьми, происходит?

«Я не знаю», сказал Бирн. — Но это твой ход, Винс.

Винсент на секунду закрыл лицо руками, а затем поднял глаза. — Давай найдём её.

Бирн вышел из машины у ворот. Он был заперт на огромный моток ржавой железной цепи, запертой на старый замок. Судя по всему, его давно не беспокоили. Обе стороны дороги, ведущей вглубь леса, обрывались в глубокие замерзшие водопропускные трубы. Они никогда не смогут ездить. Фары машины рассекали тьму на расстояние всего пятидесяти футов, затем темнота заглушила свет.

Винсент вышел из машины, залез в багажник и достал дробовик. Он поднял его, закрыл багажник. Он снова залез в машину, выключил фары и двигатель, схватил ключи. Темнота теперь была полной; ночь, тишина.

Они стояли, двое полицейских Филадельфии, посреди сельской местности Пенсильвании.

Не говоря ни слова, они двинулись по тропе.

OceanofPDF.com

91

«Это могло быть только одно место», — сказал Бонтрагер. «Я прочитал истории, я собрал их воедино. Это могло быть только здесь. Книга рассказов «Река». Мне следовало подумать об этом раньше. Как только меня это осенило, я отправился в путь. Я собирался позвонить боссу, но подумал, что это слишком маловероятно, ведь сейчас канун Нового года».

Джош Бонтрагер теперь стоял в центре пешеходного моста. Джессика попыталась все это осознать. В тот момент она не знала, чему верить и кому доверять.

— Ты знал об этом месте? — спросила Джессика.

«Я вырос недалеко отсюда. То есть нам не разрешили сюда приходить, но мы все об этом знали. Моя бабушка продавала владельцам часть наших консервов».

«Джош». Джессика указала на его руки. «Чья это кровь?»

«Человек, которого я нашел».

"Мужчина?"

«Вниз по первому каналу», — сказал Джош. — Это… это очень плохо.

— Ты нашел кого ? — спросила Джессика. "О чем ты говоришь?"

— Он на одной из выставок. Бонтрагер на мгновение посмотрел на землю. Джессика не знала, как это прочитать. Он посмотрел вверх. "Я покажу тебе."

Они пошли обратно по пешеходному мосту. Каналы змеились между деревьями, петляя к лесу и обратно. Они ступали по узким каменным краям. Бонтрагер направил фонарик на землю. Через несколько минут они подошли к одному из стендов. Там была печь, пара больших деревянных снежинок, каменная копия спящей собаки. Бонтрагер осветил фонариком фигуру в центре экрана, сидящую на троне из палочек. Голова фигуры была обернута красной тканью.

Надпись над дисплеем гласила : « СЕЙЧАС ЧЕЛОВЕК » .

«Я знаю эту историю», — сказал Бонтрагер. «Речь идет о снеговике, который мечтает оказаться у печки».

Джессика подошла ближе к фигуре. Она осторожно сняла обертку. Темная кровь, почти черная в свете фонаря, капала на снег.

Мужчину связали и заткнули рот. Кровь лилась из его глаз. Или, точнее, из своих пустых глазниц. На их месте были черные треугольники.

«Боже мой», сказала Джессика.

"Что?" — спросил Бонтрагер. "Ты его знаешь?"

Джессика взяла себя в руки. Этим человеком был Роланд Ханна.

— Вы проверили его жизненные показатели? она спросила.

Бонтрагер посмотрел на землю. — Нет, я… — начал Бонтрагер. — Нет, мэм.

— Все в порядке, Джош. Она шагнула вперед, пощупала пульс. Через несколько секунд она нашла его. Он был еще жив.

— Позвони в офис шерифа, — сказала Джессика.

«Уже сделал», — сказал Бонтрагер. — Они уже в пути.

— У тебя есть оружие?

Бонтрагер кивнул и вытащил «Глок» из кобуры. Он передал его Джессике. «Я не знаю, что происходит вон в том здании». Джессика указала на здание школы. — Но что бы это ни было, мы должны это остановить.

"Хорошо." Голос Бонтрагера звучал гораздо менее уверенно, чем его ответ.

"Ты в порядке?" Джессика вытащила магазин оружия. Полный. Она ударила его по цели, вложила патрон.

«Хорошо», — сказал Бонтрагер.

«Держи свет приглушенным».

Бонтрагер взял на себя инициативу, наклонившись и держа свой Маглайт близко к земле. Они находились не более чем в ста футах от здания школы. Пока они возвращались сквозь деревья, Джессика пыталась разобраться в планировке. В небольшом строении не было ни веранды, ни балкона. Спереди была одна дверь и два окна. Его стороны были скрыты деревьями. Под одним из окон виднелась небольшая кучка кирпичей.

Когда Джессика увидела кирпичи, она поняла. Это мучило ее уже несколько дней, и теперь она наконец поняла.

Его руки .

Его руки были слишком мягкими.

Джессика заглянула в переднее окно. Сквозь кружевные занавески она увидела интерьер одной комнаты. Небольшая сцена находилась позади. Повсюду было разбросано несколько деревянных стульев, но никакой другой мебели.

Повсюду были свечи, включая богато украшенную люстру, подвешенную к потолку.

На сцене стоял гроб, в котором Джессика увидела образ женщины. Женщина была одета в клубнично-розовое платье. Джессика не могла видеть, дышит она или нет.

На сцену вышел мужчина, одетый в темный фрак и белую рубашку с кончиками крыльев. Его жилет был красного цвета с рисунком пейсли, а галстук — черным шелковым буфом. В карманах его жилета висела цепочка для часов. На соседнем столе стоял викторианский цилиндр.

Он стоял над женщиной в искусно вырезанном гробу, изучая ее. В его руках была веревка, которая вилась петлей к потолку. Джессика проследила взглядом за веревкой. Через грязное окно было трудно что-то разглядеть, но когда она выбралась наружу, у нее похолодел. Над женщиной висел большой арбалет, нацеленный ей в сердце. В штырь была загружена длинная стальная стрела. Лук был натянут и прикреплен к веревке, которая проходила через проушину в балке, а затем возвращалась вниз.

Джессика осталась внизу и подошла к более ясному окну слева. Когда она заглянула внутрь, сцена не была затемнена. Ей почти хотелось, чтобы это было не так.

Женщиной в гробу была Никки Мэлоун.

OceanofPDF.com

92

Бирн и Винсент поднялись на вершину холма с видом на тематический парк. Лунный свет заливал долину ясным голубым светом, и они получили хороший обзор планировки парка. Каналы змеились сквозь пустынные деревья. Вокруг каждого поворота, иногда подряд, располагались дисплеи и задники, достигающие высоты пятнадцати-двадцати футов. Некоторые были похожи на гигантские книги, другие — на богато украшенные витрины магазинов.

В воздухе пахло землей, компостом и гниющей плотью.

Только в одном здании был свет. Небольшое строение, не более двадцати на двадцать футов, недалеко от конца главного канала. С того места, где они стояли, они увидели тени в свете. Они также заметили двух человек, заглядывающих в окна.

Бирн заметил тропинку, ведущую вниз. Большую часть дороги было заснежено, но по обеим сторонам были указатели. Он указал на это Винсенту.

Несколько мгновений спустя они направились в долину, к реке Сказочная Книга.

OceanofPDF.com

93

Джессика открыла дверь и вошла в здание. Она держала свое оружие сбоку, направляя его в сторону от мужчины на сцене. Ее сразу поразил невыносимый запах мертвых цветов. Гроб был полон ими. Ромашки, ландыши, розы, гладиолусы. Запах был глубоким и сладко-приторным. Она чуть не задохнулась.

Странно одетый мужчина на сцене тут же повернулся, чтобы поприветствовать ее.

«Добро пожаловать в StoryBook River», — сказал он.

Хотя его волосы были зачесаны назад с острым пробором на правой стороне, Джессика сразу узнала его. Это был Уилл Педерсен. Или молодой человек, который назвал себя Уиллом Педерсеном. Каменщик, которого они допросили в то утро, когда было обнаружено тело Кристины Якос. Человек, который пришел в «Раундхаус» — собственный магазин Джессики — и рассказал им о картинах с луной.

Они поймали его, и он ушел. От гнева у Джессики скрутило желудок. Ей нужно было успокоиться. «Спасибо», — ответила она.

— Там холодно?

Джессика кивнула. "Очень."

— Что ж, можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Он повернулся к большой «Виктроле» справа от него. "Вы любите музыку?"

Джессика уже бывала здесь раньше, на грани такого безумия. На данный момент она будет играть в его игру. "Я люблю музыку."

Натянуто держа веревку в одной руке, другой он повернул рукоятку, поднял руку и поставил ее на старую пластинку со скоростью 78 об/мин. Началось скрипучее исполнение вальса, исполненного на каллиопе.

«Это «Снежный вальс», — сказал он. «Это мой абсолютный фаворит».

Джессика закрыла дверь. Она оглядела комнату.

— Итак, тебя зовут не Уилл Педерсен, не так ли?

"Нет. Я прошу прощения за то. Я действительно не люблю лгать».

Эта идея не давала ей покоя уже несколько дней, но не было никаких причин преследовать ее. Руки Уилла Педерсена были слишком мягкими для каменщика .

«Уилл Педерсен — это имя, которое я позаимствовал у очень известного человека», — сказал он. «Лейтенант Вильгельм Педерсен иллюстрировал некоторые книги Ганса Христиана Андерсена. Он был действительно великим художником».

Джессика взглянула на Никки. Она все еще не могла сказать, дышит ли она. «С вашей стороны было умно использовать это имя», — сказала она.

Он широко улыбнулся. «Мне нужно было быстро думать! Я не знал, что ты собираешься поговорить со мной в тот день.

"Как вас зовут ?"

Он подумал об этом. Джессика заметила, что он стал выше, чем в прошлый раз, когда они встретились, и шире в плечах. Она посмотрела в его темные и проницательные глаза.

«Меня знали под многими именами», — наконец ответил он. «Шон, например. Шон — вариант Джона. Прямо как Ганс.

— Но как твое настоящее имя? — спросила Джессика. — То есть, если вы не возражаете, я спрошу.

«Я не против. Меня зовут Мариус Дамгаард.

— Могу я звать тебя Мариус?

Он махнул рукой. «Пожалуйста, зовите меня Мун».

— Луна, — повторила Джессика. Она вздрогнула.

— И, пожалуйста, опусти пистолет. Мун туго натянула веревку. «Положи его на пол и отбрось от себя». Джессика посмотрела на арбалет. Стальная стрела была нацелена в сердце Никки.

«Теперь, пожалуйста», — добавил Мун.

Джессика опустила оружие на пол. Она отбросила его.

«Я сожалею о том, что было раньше, в доме моей бабушки», — сказал он.

Джессика кивнула. Голова у нее пульсировала. Ей нужно было подумать. Звук каллиопы затруднял задачу. "Я понимаю."

Джессика еще раз взглянула на Никки. Никакого движения.

«Когда вы пришли в полицейский участок, это было просто для того, чтобы поиздеваться над нами?» — спросила Джессика.

Мун выглядел обиженным. «Нет, мэм. Я просто боялся, что ты пропустишь это.

«Луна рисует на стене?»

"Да, мэм."

Мун кружила вокруг стола, разглаживая платье Никки. Джессика наблюдала за его руками. Никки не ответила на его прикосновение.

"Могу я задать вопрос?" — спросила Джессика.

"Конечно."

Джессика искала правильный тон. "Почему? Зачем ты все это сделал?»

Мун остановился, опустив голову. Джессика подумала, что он не услышал. Затем он поднял глаза, и выражение его лица снова было солнечным.

«Конечно, чтобы вернуть людей. Вернемся к реке StoryBook. Они собираются все это снести. Ты это знал?

Джессика не нашла причин лгать. "Да."

— Ты никогда не приходил сюда в детстве, не так ли? он спросил.

— Нет, — сказала Джессика.

"Представлять себе. Это было волшебное место, куда приходили дети. Приходили семьями . День памяти через День труда. Каждый год, год за годом».

Пока он говорил, Мун слегка ослабил хватку на веревке. Джессика взглянула на Никки Мэлоун и увидела, как ее грудь поднимается и опускается.

Если вы хотите понять магию, вы должны верить.

"А это кто?" Джессика указала на Никки. Она надеялась, что этот человек зашел слишком далеко, чтобы понять, что она просто играет в его игру. Он был.

«Это Ида», — сказал он. «Она поможет мне закопать цветы».

Хотя Джессика в детстве читала «Цветы маленькой Иды», она не могла вспомнить подробности этой истории. «Почему ты собираешься закопать цветы?»

Мун на мгновение выглядел раздосадованным. Джессика теряла его. Его пальцы ласкали веревку. Затем он медленно сказал: «Чтобы следующим летом они зацвели красивее, чем когда-либо».

Джессика сделала небольшой шаг влево. Луна не заметила. «Зачем тебе арбалет? Если хочешь, я могу помочь тебе закопать цветы.

«Это очень любезно с вашей стороны. Но по сюжету у Джеймса и Адольфа были арбалеты. Они не могли позволить себе оружие».

— Я хотел бы услышать о твоем дедушке. Джессика двинулась влево. И снова это осталось незамеченным. — Если хочешь, скажи мне.

Слёзы тут же навернулись на глаза Муна. Он отвернулся от Джессики, возможно, в смущении. Он вытер слезы и оглянулся. "Он был прекрасным человеком. Он спроектировал и построил StoryBook River своими руками. Все развлечения, все представления. Знаете, он был из Дании, как и Ганс Христиан Андерсен. Он был родом из небольшого села Сондер-Оське. Рядом с Ольборгом. На самом деле это костюм его отца». Он указал на свой костюм. Он выпрямился, как будто по стойке смирно. "Вам это нравится?"

"Я делаю. Это очень к лицу».

Мужчина, назвавшийся Мун, улыбнулся. «Его звали Фредерик. Знаешь ли ты, что означает это имя?»

— Нет, — сказала Джессика.

«Это означает мирный правитель. Таким был мой дедушка. Он правил этим мирным маленьким королевством».

Джессика взглянула мимо него. В задней части зала было два окна, по одному с каждой стороны сцены. Джош Бонтрагер обходил здание справа. Она надеялась, что сможет отвлечь мужчину на время, достаточное для того, чтобы заставить его на мгновение уронить веревку. Она взглянула на окно справа. Она не видела Джоша.

— Ты знаешь, что означает Дамгаард? он спросил.

"Нет." Джессика сделала еще один небольшой шаг влево. На этот раз Мун проследил за ней взглядом, слегка отвернувшись от окна.

«По-датски Дамгаард означает «усадьба у пруда». »

Джессике нужно было заставить его говорить. «Это красиво», сказала она. «Вы когда-нибудь были в Дании?»

Лицо Луны просветлело. Он покраснел. «Господи, нет. Я только один раз выезжал из Пенсильвании.

Чтобы добыть соловьев, подумала Джессика.

«Понимаете, когда я был маленьким, у StoryBook River уже были тяжелые времена», — сказал он. «Были и другие места, большие шумные и уродливые места, куда вместо этого ходили семьями. Это было плохо для моей бабушки». Он затянул веревку. «Она была жесткой женщиной, но она любила меня». Он указал на Никки Мэлоун. «Это было платье ее матери».

"Это прекрасно."

Тень у окна.

«Когда я поехал в плохое место, за лебедями, каждые выходные ко мне приходила бабушка. Она села на поезд.

«Вы имеете в виду лебедей в Фэрмаунт-парке? В 1995 году?»

"Да."

Джессика увидела в окне очертание плеча. Джош был там.

Мун положила в гроб еще несколько засохших цветов, аккуратно разложив их. — Знаешь, моя бабушка умерла.

«Я прочитал это в газете. Мне жаль."

"Спасибо."

«Оловянный солдатик был близко», — сказал он. «Он был очень близок».

Помимо убийств на реке, мужчина, стоявший перед ней, сжег заживо Уолта Бригама. Джессика мелькнула на сожженном трупе в парке.

«Он был умен», — добавил Мун. «Он бы остановил эту историю до того, как она закончилась».

«А как насчет Роланда Ханны?» — спросила Джессика.

Мун медленно поднял глаза, чтобы встретиться с ней. Его взгляд, казалось, пронзил ее насквозь. «Снежный человек? Вы многого о нем не знаете.

Джессика двинулась дальше влево, отводя взгляд Муна от Джоша. Джош теперь находился менее чем в пяти погонных футах от Никки. Если бы Джессике удалось заставить мужчину отпустить веревку на секунду…

«Я верю, что люди вернутся сюда», — сказала Джессика.

"Ты так думаешь?" Он протянул руку и снова включил пластинку. Звук паровых свистков снова наполнил комнату.

«Абсолютно», — сказала она. «Людям любопытно».

Луна снова отодвинулась. «Я не знал своего прадеда. Но он был мореплавателем. Однажды мой дедушка рассказал мне историю о нем, о том, как в юности он был в море и увидел русалку. Я знал, что это неправда. Я бы прочитал это в книге. Он также рассказал мне, что помог датчанам построить место под названием Солванг в Калифорнии. Ты знаешь это место?

Джессика никогда об этом не слышала. "Нет."

«Это настоящая датская деревня. Я хотел бы поехать туда когда-нибудь».

— Может быть, ты это сделаешь. Еще шаг влево. Мун быстро подняла глаза.

— Куда ты идешь, оловянный солдатик?

Джессика украдкой взглянула на окно. В руках Джоша был большой камень.

«Никуда», — ответила она.

Джессика видела, как выражение лица Муна сменилось с приветливого хозяина на полное безумие и ярость. Он натянул веревку. Механизм арбалета застонал над распростертым телом Никки Мэлоун.

OceanofPDF.com

94

Бирн прицелился из пистолета. В освещенной свечами комнате мужчина на сцене стоял за гробом. Гроб с Никки Мэлоун. Большой арбалет направил стальную стрелу ей в сердце.

Этим человеком был Уилл Педерсен. На лацкане у него был белый цветок.

Белый цветок, сказала Наталья Якос.

Сделайте снимок .

Несколькими секундами ранее Бирн и Винсент подошли к фасаду школы. Джессика была внутри и пыталась договориться с сумасшедшим на сцене. Она двигалась влево.

Знала ли она, что Бирн и Винсент были там? Ушла ли она с дороги, чтобы дать им возможность выстрелить?

Бирн слегка приподнял ствол своего оружия, допуская искажение траектории пули при ее прохождении через стекло. Он не был уверен, как повлияет на пулю. Он прицелился в ствол.

Он увидел Антона Кроца.

Белый цветок.

Он увидел нож у горла Лоры Кларк.

Сделайте снимок.

Бирн увидел, как мужчина поднял руки и веревку. Он собирался привести в действие механизм арбалета.

Бирн не мог ждать. Не в этот раз.

Он выстрелил.

OceanofPDF.com

95

Мариус Дамгаард потянул за веревку, когда в комнате прогремел выстрел. В тот же момент Джош Бонтрагер ударил камнем в окно, разбив стекло и превратив его в дождь хрустального стекла. Дамгаард отшатнулся назад, кровь расцвела на его белоснежной рубашке. Бонтрагер ухватился за ледяные осколки, а затем бросился через комнату на сцену к гробу. Дамгаард пошатнулся и упал назад, всем своим весом опираясь на веревку. Механизм арбалета сработал, когда Дамгаард исчез через разбитое окно, оставив скользкий алый след на полу, стене, подоконнике.

Когда стальная стрела полетела, Джош Бонтрагер достиг Никки Мэлоун. Снаряд врезался в его правое бедро, прошел сквозь него и попал в плоть Никки. Бонтрагер вскрикнул в агонии, когда огромная струя его крови пронеслась по комнате.

Мгновение спустя входная дверь врезалась.

Джессика нырнула за своим оружием, перекатилась по полу и прицелилась. Каким-то образом перед ней стояли Кевин Бирн и Винсент. Она вскочила на ноги.

Трое детективов бросились на сцену. Никки была еще жива. Наконечник стрелы врезался в ее правое плечо, но рана не выглядела серьезной. Травма Джоша выглядела намного хуже. Острая как бритва стрела глубоко вонзилась ему в ногу. Возможно, он задел артерию.

Бирн сорвал с себя пальто и рубашку. Они с Винсентом подняли Бонтрагера и завязали ему тугой жгут на бедре. Бонтрагер закричал от боли.

Винсент повернулся к жене и обнял ее. "Ты в порядке?"

«Да», сказала Джессика. «Джош вызвал подкрепление. Офис шерифа уже в пути.

Бирн посмотрел в разбитое окно. За зданием пролегал сухой канал. Дамгаард исчез.

«У меня есть это». Джессика надавила на рану Джоша Бонтрагера. «Иди за ним», — сказала она.

"Вы уверены?" — спросил Винсент.

"Я уверен. Идти. »

Бирн снова надел пальто. Винсент схватил дробовик.

Они выбежали за дверь в черную ночь.

OceanofPDF.com

96

Луна истекает кровью. Он направляется к входу в реку Книги Рассказов, пробираясь сквозь тьму. Он плохо видит, но знает каждый поворот каналов, каждый камень, каждое зрелище. Его дыхание влажное и затрудненное, темп медленный.

Он останавливается на мгновение, лезет в карман, достает спички. Он помнит историю маленького продавца спичек. Босая и без пальто она оказалась одна в новогоднюю ночь. Было очень холодно. Вечер становился поздним, и маленькая девочка чиркала спичку за спичкой, чтобы согреться.

В каждой вспышке она видела видение.

Луна зажигает спичку. В пламени он видит прекрасных лебедей, сияющих под весенним солнцем. Он бьет другого. На этот раз он видит Дюймовочку, ее крошечную фигурку на кувшинке. Третья спичка – соловей. Он помнит ее песню. Следующая — Карен, изящная в своих красных туфлях. Потом Энн Лисбет. Спичка за спичкой ярко светится в ночи. Мун видит каждое лицо, вспоминает каждую историю.

Ему осталось всего несколько матчей.

Возможно, как маленький продавец спичек, он зажжет их все сразу. Когда девочка из этой истории сделала это, ее бабушка спустилась и подняла ее на небеса.

Луна слышит звук, поворачивается. На берегу главного канала, всего в нескольких футах от него, стоит мужчина. Он не крупный мужчина, но широкоплечий и сильный на вид. Он перебрасывает кусок веревки через перекладину огромной решетки, перекинутой через канал Осттуннелен .

Мун знает, что история заканчивается.

Он чиркает спичками, начинает декламировать.

«Вот девушки, молодые и прекрасные».

Одна за другой загораются головки спичек.

«Танцы в летнем воздухе».

Тёплое сияние наполняет мир.

«Как две играющие прялки».

Мун роняет спички на землю. Мужчина выходит вперед и связывает руки Муна за спиной. Спустя несколько мгновений Мун чувствует, как мягкая веревка обвивается вокруг его шеи, видит блестящий нож в руке мужчины.

«Красивые девушки танцуют».

Луна взлетает из-под ног, высоко в воздух, двигаясь ввысь, ввысь. Под собой он видит сияющие лица лебедей, Анны Лисбет, Дюймовочки, Карен и всех остальных. Он видит каналы, экспонаты, чудо реки Сказочной Книги.

Мужчина исчезает в лесу.

На земле огонек спички ярко вспыхивает, на мгновение горит, затем тускнеет.

Для Луны теперь существует только тьма.

OceanofPDF.com

97

Бирн и Винсент обыскали территорию, примыкающую к зданию школы, держа фонарики над оружием, но ничего не нашли. Пути, ведущие вокруг северной стороны строения, принадлежали Джошу Бонтрагеру. Они зашли в тупик у окна.

Они шли вдоль берегов узких каналов, змеившихся между деревьями, их «Маглиты» прорезали тонкие лучи сквозь абсолютный мрак ночи.

После второго поворота канала они увидели следы. И кровь. Бирн поймал взгляд Винсента. Они будут искать на разных сторонах канала шириной шесть футов.

Винсент пересек арочный пешеходный мост, Бирн остался на ближней стороне. Они охотились через поворачивающие притоки каналов. Они наткнулись на обветшавшие витрины, украшенные выцветшими надписями: «Русалочка». ЛЕТАЮЩИЙ хобот. ИСТОРИЯ ВЕТРА. СТАРЫЙ УЛИЧНЫЙ ФОНАРЬ. На витринах сидели настоящие скелеты. Гнилая одежда пеленала фигуры.

Через несколько минут они подошли к концу каналов. Дамгаарда нигде не было видно. Решетка, перекрывавшая главный канал возле входа, находилась на расстоянии пятидесяти футов. Помимо этого, мир. Дамгаард исчез.

«Не двигайтесь», — раздался голос прямо позади них.

Бирн услышал выстрел дробовика.

«Опускай оружие аккуратно и медленно».

«Мы — полиция Филадельфии», — сказал Винсент.

— Я не имею привычки повторяться, молодой человек. Положите оружие на землю сейчас же. »

Бирн понял. Это был отдел шерифа округа Беркс. Он посмотрел направо. Депутаты шли между деревьями, их фонарики рассекали тьму. Бирн хотел возразить — каждая секунда задержки означала еще одну секунду, когда Мариус Дамгаард должен был уйти, — но у них не было выбора. Бирн и Винсент подчинились. Они положили оружие на землю, затем руки за голову, переплели пальцы.

«По одному», — раздался голос. "Медленно. Давайте посмотрим удостоверения личности.

Бирн полез в пальто и достал значок. Винсент последовал его примеру.

— Хорошо, — сказал мужчина.

Бирн и Винсент развернулись и подобрали свое оружие. Позади них стояли шериф Джейкоб Туми и пара молодых помощников шерифа. Джейк Туми был седым мужчиной за пятьдесят, с толстой шеей и деревенской стрижкой. Оба его заместителя были 180 фунтами поджаренного во фритюре адреналина. Серийные убийцы не так часто приезжали в эту часть света.

Спустя несколько мгновений мимо пробежала бригада скорой помощи округа, направляясь к зданию школы.

«Это все связано с мальчиком Дамгаардом?» — спросил Туми.

Бирн изложил доказательства быстро и лаконично.

Туми посмотрел на тематический парк, затем на землю. "Дерьмо."

«Шериф Туми». Звонок раздался с другой стороны каналов, возле входа в парк. Группа мужчин последовала за голосом и достигла устья канала. Потом они это увидели.

Тело свисало с центральной перекладины решетки, перекрывающей вход. Над телом красовалась некогда праздничная легенда:

ИЗВИНИТЕ ОК РИВ Р

Полдюжины фонариков осветили труп Мариуса Дамгаарда. Его руки были связаны за спиной. Его ноги находились всего в нескольких футах над водой. Он висел на сине-белой веревке. Бирн также увидел пару следов, ведущих в лес. Шериф Туми отправил за ним пару помощников шерифа. С ружьями в руках они скрылись в лесу.

Мариус Дамгаард был мертв. Когда Бирн и другие направили фонарики на тело, они также увидели, что его не только повесили, но и выпотрошили. Длинная зияющая рана тянулась от горла к животу. Внутренности болтались, дымясь в холодном ночном воздухе.

Через несколько минут оба депутата вернулись с пустыми руками. Они встретили взгляд своего босса и покачали головами. Кто бы ни был здесь, на месте казни Мариуса Дамгаарда, уже больше нет.

Бирн посмотрел на Винсента Бальзано. Винсент развернулся и побежал обратно в здание школы.

Это было окончено. Если не считать непрерывных капель, капающих из изуродованного трупа Мариуса Дамгаарда.

Звук крови, превращающейся в реку.

OceanofPDF.com

98

Через два дня после раскрытия ужасов в Оденсе, штат Пенсильвания, средства массовой информации едва не обосновались в этом небольшом сельском поселении на постоянное место жительства. Это были международные новости. Округ Беркс не был готов к нежелательному вниманию.

Джош Бонтрагер перенес шестичасовую операцию. Он находился в стабильном состоянии в больнице и медицинском центре Ридинга. Никки Мэлоун вылечили и отпустили.

В первоначальных отчетах ФБР указывалось, что Мариус Дамгаард убил по меньшей мере девять человек. Пока не было найдено никаких судебно-медицинских доказательств, которые напрямую связывали бы его с убийствами Аннемари ДиЧилло и Шарлотты Уэйт.

Дамгаард находился в психиатрической больнице в северной части штата Нью-Йорк почти восемь лет, с одиннадцати до девятнадцати лет. Его освободили после того, как заболела бабушка. Через несколько недель после смерти Элизы Дамгаард его убийства возобновились.

Тщательный обыск дома и территории выявил ряд ужасных находок. Не последним из них было то, что Мариус Дамгаард держал под своей кроватью пузырек с кровью своего деда. Тесты ДНК сопоставили это с «лунными» рисунками на жертвах. Сперма принадлежала самому Мариусу Дамгаарду.

Дамгаард замаскировался под Уилла Педерсена, а также под молодого человека по имени Шон в служении Роланда Ханны. Его консультировали в окружной психиатрической больнице, где работала Лизетт Саймон. Он много раз посещал TrueSew, выбирая Саманту Фаннинг своей идеальной Энн Лисбет.

Когда Мариус Дамгаард узнал, что собственность StoryBook River — территория площадью в тысячу акров, которую Фредерик Дамгаард в 1930-х годах включил в состав городка под названием Оденсе, — была осуждена и конфискована за неуплату налогов и что ее планируется снести, он почувствовал, что его вселенная началась. крошить. Он решил вернуть мир к своей любимой реке из Книги Сказок, прокладывая в качестве направления след смерти и ужаса.

3 ЯНВАРЯ Джессика и Бирн стояли возле устья каналов, змеящихся через тематический парк. Солнце светило; день предвещал ложную весну. При дневном свете все выглядело совершенно иначе. Несмотря на гниющую древесину и осыпающуюся каменную кладку, Джессика видела, что когда-то это место было местом, куда семьи приезжали, чтобы насладиться его уникальной атмосферой. Она видела старинные брошюры. Это было место, куда она могла бы привести свою дочь.

Теперь это было шоу уродов, место смерти, которое собирало людей со всего мира. Возможно, Мариус Дамгаард осуществит свое желание. Весь комплекс стал местом преступления и останется таковым еще долгое время.

Были ли найдены другие тела? Другие ужасы, которые предстоит обнаружить?

Время покажет.

Они просмотрели сотни бумаг и файлов — городских, штатных, окружных, а теперь и федеральных. Одно свидетельское показание запомнилось как Джессике, так и Бирну, и вряд ли оно когда-либо будет полностью понято. Житель Пайн-Три-лейн, одной из подъездных дорог, ведущих к въезду в реку Сторибук, увидел той ночью автомобиль, стоявший на холостом ходу прямо на обочине дороги. Джессика и Бирн посетили это место. Это было менее чем в ста ярдах от решетки, где Мариуса Дамгаарда нашли повешенным и выпотрошенным. ФБР сняло отпечатки обуви, ведущей к входу и обратно. Следы были оставлены очень популярной маркой мужских резиновых кроссовок, которые можно купить повсюду.

Свидетель сообщил, что стоявший на холостом ходу автомобиль представлял собой дорогой на вид зеленый внедорожник с желтыми противотуманными фарами и обширной отделкой.

Свидетель не получил номерной знак.

ВНЕ ФИЛЬМА Свидетель: Джессика никогда в жизни не видела столько амишей. Казалось, что все амиши округа Беркс приехали в Ридинг. Они слонялись по вестибюлю больницы. Старшие размышляли, молились, наблюдали, отгоняли детей от автоматов по продаже конфет и газировки.

Когда Джессика представилась, все пожали ей руку. Похоже, Джош Бонтрагер поступил честно.

« ТЫ СПАСЛА МОЮ жизнь», — сказала Никки.

Джессика и Никки Мэлоун стояли у больничной койки Джоша Бонтрагера. Его комната была наполнена цветами.

Острая как бритва стрела пронзила правое плечо Никки. Ее рука была на перевязи. Врачи сказали, что она будет находиться в состоянии ОВД (ранения при исполнении служебных обязанностей) около месяца.

Бонтрагер улыбнулся. «Все за день», — сказал он.

Его цвет вернулся; его улыбка никогда не покидала его. Он сел на кровати, окруженный сотней разных сыров, хлеба, банок консервов и колбас, завернутых в вощеную бумагу. Было множество самодельных открыток с пожеланиями выздоровления.

«Когда тебе станет лучше, я куплю тебе лучший ужин в Филадельфии», — сказала Никки.

Бонтрагер погладил подбородок, очевидно, обдумывая варианты. «Ле Бек Фин?»

"Ага. Хорошо. Ле Бек Фин. Ты в эфире, — сказала Никки.

Джессика знала, что Ле Бек обойдется Никки в несколько сотен долларов. Небольшая цена.

«Но вам лучше быть осторожным», — добавил Бонтрагер.

"Что ты имеешь в виду?"

— Ну, ты знаешь, что они говорят.

— Нет, не знаю, — сказала Никки. — Что они говорят , Джош?

Бонтрагер подмигнул ей и Джессике. «Как только вы станете амишей, вы никогда не вернетесь назад».

OceanofPDF.com

99

Бирн сидел на скамейке возле зала суда. За свою карьеру он давал показания бесчисленное количество раз — перед большим жюри, на предварительных слушаниях, в судах по делам об убийствах. Большую часть времени он точно знал, что собирается сказать, но не в этот раз.

Он вошел в зал суда и занял место в первом ряду.

Мэтью Кларк выглядел вдвое меньше, чем в последний раз, когда Бирн видел его. Это не было редкостью. Кларк держал в руках пистолет, а оружие делало людей крупнее. Теперь этот человек был трусливым и маленьким.

Бирн занял позицию. ADA рассказала ему о событиях недели, предшествовавших инциденту, когда Кларк взял его в заложники.

«Есть ли что-нибудь, что вы хотели бы добавить?» — наконец спросил ADA.

Бирн посмотрел в глаза Мэтью Кларку. Он видел на своем веку столько преступников, столько людей, которые не заботились ни о чьем имуществе, ни о человеческой жизни.

Мэтью Кларку не место в тюрьме. Ему нужна была помощь.

«Да, — сказал Бирн, — есть».

ВОЗДУХ СНАРУЖИ здания суда потеплел с утра. Погода в Филадельфии была невероятно переменчивой, но почему-то температура приближалась к сорока двум градусам.

Выйдя из здания, Бирн поднял глаза и увидел приближающуюся Джессику.

«Извини, я не смогла прийти», — сказала она.

"Без проблем."

— Как все прошло?

"Я не знаю." Бирн сунул руки в карманы пальто. «На самом деле нет». Они замолчали.

Джессика некоторое время наблюдала за ним, гадая, что происходит у него в голове. Она хорошо его знала и знала, что дело о Мэтью Кларке ляжет тяжелым бременем на его сердце.

— Что ж, я отправляюсь домой. Джессика знала, когда стены вместе с ее партнером рухнули. Она также знала, что рано или поздно Бирн заговорит об этом. У них было все время мира. «Нужно подвезти?»

Бирн посмотрел на небо. «Думаю, мне придется немного погулять».

«Ой-ой».

"Что?"

«Вы начинаете идти, и следующее, что вы знаете, — это бежать».

Бирн улыбнулся. "Никогда не знаешь."

Бирн поднял воротник и спустился по ступенькам.

«Увидимся завтра», — сказала Джессика.

Кевин Бирн не ответил.

ПАДРЕЙГ БИРН СТОЯЛ в гостиной своего нового дома. Коробки были сложены повсюду. Его любимое кресло стояло напротив его нового 42-дюймового плазменного телевизора — подарка сына на новоселье.

Бирн вошел в комнату с парой стаканов в руке, в каждом из которых было по два дюйма Джеймсона. Он протянул один отцу.

Они стояли, чужие, в чужом месте. Они никогда раньше не переживали такого момента. Падрейг Бирн только что покинул единственный дом, в котором он когда-либо жил. Дом, в который он внес свою невесту, вырастил сына.

Они подняли бокалы.

«Dia duit», — сказал Бирн.

«Диа — это Muire duit».

Они чокнулись, выпили виски.

— С тобой все будет в порядке? — спросил Бирн.

«Я в порядке », сказал Падрейг. — Не беспокойся обо мне.

— Верно, пап.

Десять минут спустя, выезжая с подъездной дорожки, Бирн поднял глаза и увидел своего отца, стоящего в дверях. Падрейг выглядел в этом месте немного меньше, немного дальше.

Бирну хотелось заморозить этот момент в своей памяти. Он не знал, что принесет завтрашний день, сколько времени они проведут вместе. Но он знал, что на данный момент, в обозримом будущем, все в порядке.

Он надеялся, что его отец чувствовал то же самое.

БИРН ВЕРНУЛ фургон и забрал свою машину. Он съехал со скоростной автомагистрали и направился к Шуйлкиллу. Он вышел, остановился на берегу реки.

Он закрыл глаза, вновь переживая момент, когда нажал на курок в этом доме безумия. Он колебался? Он, честно говоря, не мог вспомнить. Несмотря на это, он сделал выстрел, и это было главное.

Бирн открыл глаза. Он смотрел на реку, размышлял о тайнах тысячи лет, пока она молча текла мимо него; слезы поруганных святых, кровь сломленных ангелов.

Река никогда не рассказывает.

Он вернулся в свою машину и доехал до въезда на скоростную автомагистраль. Он посмотрел на бело-зеленые знаки. Один вёл обратно в город. Один вёл на запад, в сторону Гаррисберга, Питтсбурга, и указывал на северо-запад.

Включая Мидвилл.

Детектив Кевин Фрэнсис Бирн глубоко вздохнул.

И сделал свой выбор.

OceanofPDF.com

100

В его темноте была чистота, ясность, подчеркнутая безмятежной тяжестью постоянства. Были моменты облегчения, как будто все это произошло — все это, с того момента, как он впервые ступил на сырое поле, до того дня, когда он впервые повернул ключ в двери ветхого рядного дома в Кенсингтоне, до вонючей дыхание Джозефа Барбера, когда он прощался с этой смертной оболочкой, — чтобы привести его в этот черный, цельный мир.

Но тьма не была тьмой для Господа.

Каждое утро они приходили к нему в келью и вели Роланда Ханну в небольшую часовню, где ему предстояло проводить службу. Сначала он не хотел выходить из камеры. Но вскоре он понял, что это всего лишь отвлечение, остановка на пути к спасению и славе.

Он проведет в этом месте всю оставшуюся жизнь. Никакого суда не было. Они спросили Роланда, что он сделал, и он им рассказал. Он не стал бы лгать.

Но Господь пришёл и сюда. Фактически, Господь был здесь в тот самый день. И в этом месте было много грешников, много людей, нуждавшихся в исправлении.

Пастор Роланд Ханна разобрался со всеми ними.

OceanofPDF.com

101

Джессика прибыла на объект в Девоншир-Эйкрес сразу после четырех часов 5 февраля. Внушительный комплекс из полевых камней был расположен на вершине пологого холма. Пейзаж усеивали несколько хозяйственных построек.

Джессика пришла в учреждение, чтобы поговорить с матерью Роланда Ханны, Артемизией Уэйт. Или попытаться. Ее начальник предоставил ей право решать, проводить интервью или нет, поставить точку в конце отчета, истории, которая началась в яркий весенний день апреля 1995 года, в день, когда две маленькие девочки пошли в парк. для пикника в честь дня рождения, дня, когда началась длинная череда ужасов.

Роланд Ханна дал признательные показания и отбывал восемнадцать пожизненных заключений без права досрочного освобождения. Кевин Бирн вместе с детективом на пенсии по имени Джон Лонго помогли составить дело штата против этого человека, большая часть которого была основана на записях и файлах Уолта Бригама.

Неизвестно, был ли сводный брат Роланда Ханны Чарльз причастен к убийствам линчевателей или был ли он с Роландом той ночью в Оденсе. Если бы он это сделал, оставалась бы одна загадка: как Чарльз Уэйт вернулся в Филадельфию? Он не мог водить машину. По мнению назначенного судом психолога, мужчина действовал на уровне способного девятилетнего ребенка.

Джессика стояла на парковке, рядом со своей машиной, и в ее голове кружились вопросы. Она почувствовала приближение кого-то. Она была удивлена, увидев, что это был Ричи ДиЧилло.

— Детектив, — сказал Ричи. Он словно ждал ее.

«Ричи. Рад тебя видеть."

"С Новым Годом."

— И тебе того же, — сказала Джессика. — Что привело тебя сюда?

«Просто что-то уточняю». Он сказал это с той категоричностью, которую Джессика видела у всех ветеранов копов. Больше вопросов по этому поводу не возникнет.

— Как твой отец? — спросил Ричи.

«Он хорош», сказала Джессика. "Спасибо за вопрос."

Ричи взглянул на комплекс зданий назад. Момент вытянулся. — Итак, как долго вы уже работаете? Если вы не возражаете, я спрошу.

«Я совсем не против», — сказала Джессика, улыбаясь. «Ты не спрашиваешь мой возраст. Прошло более десяти лет».

"Десять лет." Ричи нахмурился и кивнул. «Я занимаюсь этим почти тридцать. Пролетает мимо, не так ли?

"Оно делает. Вы так не думаете, но кажется, что только вчера я надел блюз и впервые вышел на улицу».

Все это было подтекстом, и они оба это знали. Никто не видел и не создавал чушь лучше, чем полицейские. Ричи покачнулся на пятках и взглянул на часы. «Ну, у меня есть плохие парни, которые ждут, чтобы их поймали», — сказал он. «Рад тебя видеть».

"То же самое." Джессике хотелось многое добавить к этому. Ей хотелось сказать что-нибудь об Аннемари, о том, как ей жаль. Она хотела сказать, как она поняла, что в его сердце есть дыра, которая никогда не заполнится, сколько бы времени ни прошло, как бы ни закончилась история.

Ричи достал ключи от машины и повернулся, чтобы уйти. Он на мгновение заколебался, как будто ему было что сказать, но он понятия не имел, как это сказать. Он взглянул на главное здание учреждения. Когда он снова посмотрел на Джессику, ей показалось, что она увидела в глазах этого человека что-то, чего никогда раньше не видела, не в человеке, который видел столько, сколько видел Ричи ДиЧилло.

Она увидела мир.

— Иногда, — начал Ричи, — справедливость восторжествовала.

Джессика поняла. И это понимание было холодным кинжалом в ее груди. Наверное, ей следовало оставить это в покое, но она была дочерью своего отца. «Разве не кто-то когда-то сказал, что на том свете мы получим справедливость, а на этом свете у нас есть закон?»

Ричи улыбнулся. Прежде чем он повернулся и пошел через парковку, Джессика взглянула на его туфли. Они выглядели новыми.

Иногда справедливость восторжествует.

Минуту спустя Джессика увидела, как Ричи выехал со стоянки. Он помахал рукой в последний раз. Она помахала в ответ.

Когда он уехал, Джессика обнаружила, что она не так уж и удивлена, обнаружив, что детектив Ричард ДиЧилло водит большой зеленый внедорожник с желтыми противотуманными фарами и обширной детализацией.

Джессика посмотрела на главное здание. На втором этаже было несколько маленьких окон. В окне она заметила двух человек, наблюдающих за ней. Было слишком далеко, чтобы разглядеть их черты, но было что-то в наклоне их голов, положении плеч, что подсказало ей, что за ней наблюдают.

Джессика подумала о реке Сборник Сказок, об этом сердце безумия.

Был ли Ричи ДиЧилло тем, кто связал Мариусу Дамгаарду руки за спиной и повесил его? Ричи отвез Чарльза Уэйта обратно в Филадельфию?

Джессика решила, что ей стоит еще раз съездить в округ Беркс. Возможно, справедливость еще не свершилась.

ЧЕТЫРЕ ЧАСА СПУСТЯ она очутилась на кухне. Винсент был в подвале с двумя своими братьями и смотрел игру «Флайерз». Посуда была в посудомоечной машине. Остатки были убраны. У нее за работой был стакан Монтепульчано. Софи сидела в гостиной и смотрела DVD с «Русалочкой».

Джессика вошла в гостиную и села рядом с дочерью. — Устал, милый?

Софи покачала головой и зевнула. "Нет."

Джессика прижала Софи к себе. От ее дочери пахло пеной для маленькой девочки. Ее волосы были букетом цветов. — В любом случае пора спать.

"Хорошо."

Позже, когда ее дочь спряталась под одеялом, Джессика поцеловала Софи в лоб и потянулась, чтобы выключить свет.

"Мама?"

— Что, сладкий?

Софи порылась под одеялом. Она вытащила книгу Ганса Христиана Андерсена, один из томов, которые Джессика взяла в библиотеке.

— Прочитай мне рассказ? – спросила Софи.

Джессика взяла у дочери книгу, открыла ее, взглянула на иллюстрацию на титульном листе. Это была гравюра на дереве с изображением луны.

Джессика закрыла книгу и выключила свет.

— Не сегодня, дорогая.

ДВА ночи.

Джессика села на край кровати. Она чувствовала внутри себя волнение уже несколько дней. Не уверенность, а возможность возможности, чувство, однажды лишенное надежды, дважды разочарования.

Она повернулась и посмотрела на Винсента. Мертв для мира. Одному Богу было известно, какие галактики он покорил в своих мечтах.

Джессика выглянула в окно, на полную луну высоко в ночном небе.

Всего несколько мгновений спустя она услышала, как в ванной зазвенел таймер для приготовления яиц. Поэтично, подумала она. Таймер для яиц. Она встала и прошаркала через спальню.

Она включила свет и посмотрела на две унции белого пластика, лежащие на туалетном столике. Она боялась « да». Боюсь « нет».

Младенцы.

Детектив Джессика Бальзано — женщина, которая носила оружие и сталкивалась с опасностью каждый день своей жизни — слегка дрожала, когда вошла в ванную и закрыла дверь.

OceanofPDF.com

ЭПИЛОГ

Была музыка. Песня на фортепиано. Из оконных ящиков улыбались ярко-желтые нарциссы. Общая комната была почти пуста. Вскоре он заполнится.

Украшением на стенах были кролики, утки и пасхальные яйца.

В пять тридцать принесли ужин. Сегодня вечером это был стейк из Солсбери и картофельное пюре. Еще была чашка яблочного пюре.

Чарльз посмотрел в окно на длинные тени, растущие в лесу. Была весна, воздух был свежий. Мир пах зелеными яблоками. Скоро наступит апрель. Апрель означал опасность.

Чарльз знал, что в лесу все еще таится опасность, тьма, поглощающая свет. Он знал, что девушкам не следует отправляться в лес. Его сестра-близнец Шарлотта отправилась в лес.

Он взял мать за руку.

Теперь, когда Роланда больше нет, это зависело от него. Там было так много зла. С тех пор, как он поселился в Девоншир-Эйкрес, он наблюдал, как тени принимают человеческий облик. А ночью он услышал их шепот. Он слышал шелест листьев, кружение ветра.

Он обнял мать. Она улыбнулась. Теперь они будут в безопасности. Пока они остаются вместе, они будут в безопасности от плохих вещей в лесу. В безопасности от тех, кто может причинить им вред.

«В безопасности», — подумал Чарльз Уэйт.

С тех пор.

OceanofPDF.com

БЛАГОДАРНОСТИ

Не бывает басен без волшебства. Моя глубочайшая благодарность Мэг Рули, Джейн Берки, Пегги Гордейн, Дону Клири и всем сотрудникам агентства Джейн Ротросен; как всегда спасибо моему замечательному редактору Линде Марроу, а также Дане Айзексон, Джине Сентелло, Либби Макгуайр, Ким Хови, Рэйчел Кайнд, Дэну Мэллори и замечательной команде Ballantine Books; еще раз спасибо Николе Скотт, Кейт Элтон, Кэсси Чаддертон, Луизе Гиббс, Эмме Роуз и блестящей группе из Random House UK.

Приветствую (йо) команду из Филадельфии: Майк Дрисколл и банда из Finnigan's Wake (и Ashburner Inn), а также Патрик Геган, Ян Клинцевич, Карен Маух, Джо Драбьяк, Джо Бреннан, Хэлли Спенсер (мистер Вандерфул), и Вита ДеБеллис.

За их опыт мы благодарим достопочтенного Шеймуса Маккаффери, детектива Мишель Келли, сержанта. Грегори Маси, сержант. Джоан Берес, детектив Эдвард Рокс, детектив Тимоти Басс, а также мужчины и женщины из полицейского управления Филадельфии; спасибо Дж. Гарри Исааксону, доктору медицины; спасибо Кристал Зейтц, Линде Вробель и любезным людям из Бюро посетителей округа Ридинг и Беркс за кофе и карты; спасибо DJC и DRM за вино и терпение.

Еще раз я хотел бы поблагодарить город и жителей Филадельфии за то, что они потворствовали моему воображению.

OceanofPDF.com

«Безжалостный» — художественное произведение. Имена, персонажи, места и происшествия являются плодом воображения автора или используются вымышленно. Любое сходство с реальными событиями, местами или людьми, живыми или умершими, полностью случайно.

Авторские права No 2007 Ричарда Монтанари

Все права защищены.

Издано в США издательством Ballantine Books, издательством The Random House Publishing Group, подразделением Random House, Inc., Нью-Йорк.

B ALLANTINE и колофон являются зарегистрированными торговыми марками Random House, Inc.

БИБЛИОТЕКА КОНГРЕССА КАТАЛОГИЗАЦИЯ ПУБЛИКАЦИОННЫХ ДАННЫХ

Монтанари, Ричард.

Безжалостный: роман саспенс / Ричард Монтанари.

п. см.

1. Полиция — Пенсильвания — Филадельфия — Художественная литература. 2. Серийные убийства — вымысел. 3. Филадельфия (Пенсильвания).— Художественная литература. I. Название.

ПС3563.05384М47 2007 г.

813'.54—dc22 2007013644

www.ballantinebooks.com

eISBN: 978-0-345-50015-1

v3.0

OceanofPDF.com

OceanofPDF.com

OceanofPDF.com

Содержание

Крышка

Титульная страница

Преданность

Благодарности

Пролог

Часть I: Дом теней

Глава Один

Глава вторая

В третьей главе

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Часть II: Поющий мальчик

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая

Глава двадцать восьмая

Глава двадцать девятая

Глава тридцать

Глава тридцать первая

Глава тридцать вторая

Глава тридцать третья

Глава тридцать четвертая

Глава тридцать пятая

Глава тридцать шестая

Глава тридцать седьмая

Глава тридцать восьмая

Глава тридцать девятая

Глава сороковая

Глава сорок первая

Глава сорок вторая

Глава сорок третья

Глава сорок четвёртая

Глава сорок пятая

Глава сорок шестая

Глава сорок седьмая

Глава сорок восьмая

Глава сорок девятая

Глава пятьдесят

Глава пятьдесят первая

Глава пятьдесят вторая

Глава пятьдесят третья

Глава пятьдесят четвёртая

Глава пятьдесят пятая

Глава пятьдесят шестая

Глава пятьдесят седьмая

Глава пятьдесят восьмая

Глава пятьдесят девятая

Глава шестьдесят

Глава шестьдесят первая

Глава шестьдесят вторая

Глава шестьдесят третья

Глава шестьдесят четвёртая

Глава шестьдесят пятая

Глава шестьдесят шестая

Глава шестьдесят седьмая

Часть III: Часы смерти

Глава шестьдесят восьмая

Глава шестьдесят девятая

Глава семьдесят

Глава семьдесят первая

Глава семьдесят вторая

Глава семьдесят третья

Глава семьдесят четвёртая

Глава семьдесят пятая

Глава семьдесят шестая

Глава семьдесят седьмая

Глава семьдесят восьмая

Глава семьдесят девятая

Глава восемьдесят

Глава восемьдесят первая

Глава восемьдесят вторая

Глава восемьдесят третья

Глава восемьдесят четвёртая

Глава восемьдесят пятая

Глава восемьдесят шестая

Глава восемьдесят седьмая

Глава восемьдесят восьмая

Глава восемьдесят девятая

Глава девяносто

Глава девяносто первая

Глава девяносто вторая

Глава девяносто третья

Глава девяносто четвертая

Глава девяносто пятая

Глава девяносто шестая

Глава девяносто седьмая

Глава девяносто восьмая

Глава девяносто девятая

Глава сто

Глава сто первая

Глава сто вторая

Глава сто третья

Глава сто четвертая

Глава сто пятая

Глава сто шестая

Глава сто седьмая

Глава сто восьмая

Глава сто девятая

об авторе

Также Ричард Монтанари

Авторские права

OceanofPDF.com

Дарле Джин

Сорелле миа, cuore mio

OceanofPDF.com

| БЛАГОДАРНОСТИ |

С глубочайшей благодарностью Мэг Рули, Джейн Берки, Пегги Гордейн, Дону Клири, Майку МакКормаку, Кристине Хогребе и всем в агентстве Джейн Ротрозен — всем волшебникам; Линде Марроу, Дане Айзексон, Рэйчел Кайнд, Джунессе Вилориа и блестящей команде Ballantine Books; Кейт Элтон, Николе Скотт, Крисси Шварц и всем моим друзьям из Random House UK; детективу Мишель Келли, Марко Марангону и Тому Юингу; Джорджу Снайдеру из «Магазина Снайдера» за то, что он так и не показал мне, как это делается; моему отцу Доминику Монтанари за то, что он был рядом, когда не было слов; и городу Филадельфия за то, что позволили мне написать о его кварталах, улицах, героях и монстрах, как реальных, так и воображаемых.

OceanofPDF.com

| ПРОЛОГ |

В темноте, в глубоких фиолетовых складках ночи он слышит шепот: тихие, жалобные звуки, которые мечутся, вздрагивают и царапаются за обшивкой стен, карнизом, за высохшей и червивой деревянной рейкой. Поначалу слова кажутся иностранными, как если бы они были произнесены на другом языке, но по мере того, как сумерки приближаются к рассвету, он начинает узнавать каждый голос – каждую высоту, тон и тембр – так, как мать узнает своего ребенка на многолюдной игровой площадке.

Иногда ночами он слышит одинокий крик, бушующий под половицами, преследующий его из комнаты в комнату, вниз по парадной лестнице, через холл, через кухню и кладовую в священную тишину подвала. Там, под землей, погребенный тысячей веков из костей и меха, он принимает тяжесть своих грехов. Возможно, виновата сама сырость, ледяные капельки на камне, мерцающие, как слезы на парчовом лифе.

Когда воспоминания расцветают, он вспоминает Элизу Босолей, девушку из Чикаго. Он вспоминает ее гордые манеры и умелые руки, то, как она торговалась в эти последние секунды, как будто она все еще была самой красивой девушкой на выпускном. Диккенсовская беспризорница в высоких сапогах и пальто с поясом, Элиза Босолей любила читать. По ее словам, Джейн Остин была ее любимицей, хотя на втором месте она считала Шарлотту Бронте. В ее сумочке он нашел пожелтевший экземпляр «Виллетта» . Он держал Элизу в библиотеке.

Со временем он вспоминает Монику Ренци, ее толстые конечности и волосы на теле, дрожь возбуждения, когда он с энтузиазмом поднял руку, как один из ее презрительных одноклассников, когда она спросила, почему. Дочь владельца магазина из Скрэнтона, Моника любила одеваться в красное; застенчивая, словесная и девственная. Моника однажды сказала ему, что он напомнил ей молодого банкира из одного из тех старых фильмов, которые она смотрела с бабушкой по субботам вечером. Комната Моники была солярием.

Он вспоминает острые ощущения от погони, горький кофе, выпитый на вокзалах и автовокзалах, жару, шум и пыль парков развлечений, Дни дома и окружные ярмарки, холодное утро в машине. Он вспоминает волнение от езды по городу, когда его добыча была деликатно взята в руки, а головоломка была заманчиво решена.

Со временем, в этом прозрачном разрыве между тенью и светом, в этой серой исповеди рассвета, он вспоминает все это.

Каждое утро в доме наступает тишина. Пыль оседает, тени уходят, голоса стихают.

Этим утром он принимает душ, одевается, завтракает и выходит через парадную дверь на крыльцо. Его приветствуют нарциссы возле тротуарного забора, наглые блондины, пробирающиеся сквозь холодный дерн. Ветерок несет первое дыхание весны.

Позади него вырисовывается обширный викторианский дом, дама в давно выцветшем наряде. Ее задние сады и боковые дворы заросли, каменные дорожки покрыты хворостом, водостоки густо заросли ярь-медянкой. Она — сам музей его существования, дом, построенный в то время, когда столь выдающимся и характерным жилищам давались имена, имена, которые вошли в сознание ландшафта, души города, знаний региона.

В этом безумном месте, где стены движутся, а лестницы никуда не ведут, где шкафы выходят в тайные мастерские и портреты торжественно наблюдают друг за другом в полуденной тишине, он знает каждый коридор, каждую петлю, каждый подоконник, створку и зубчик.

Это место называется Фаервуд. В каждой его комнате обитает беспокойная душа. В каждой душе тайна.

Он стоит в центре переполненного торгового центра, вдыхая ароматы: фуд-корт и его несметное богатство; универмаг с его лосьонами, порошками и приторными ароматами; соль молодых женщин. Он осматривает пары лет двадцати с избыточным весом, подгоняющие нагруженную коляску. Он оплакивает невидимых стариков.

Без десяти минут девять он проскальзывает в узкий магазин. Он ярко освещен, от пола до потолка заставлен керамическими статуэтками и искусственными розами. Маленькие блестящие шарики танцуют в перегретом воздухе. Целая стена посвящена поздравительным открыткам.

В магазине есть только один покупатель. Он следил за ней весь вечер, видел печаль в ее глазах, тяжесть на ее плечах, усталость в ее походке.

Она Тонущая Девушка.

Он садится рядом с ней, выбирает несколько карточек из блестящего ряда, тихо посмеивается над каждой и возвращает их на стойку. Он оглядывается вокруг. Никто не смотрит.

Время пришло.

«Ты выглядишь немного растерянным», — говорит он.

Она поднимает взгляд. Она высокая и худая, великолепно бледная. Ее пепельно-русые волосы заколоты в беспорядке и удерживаются белыми пластиковыми заколками. Ее шея вырезана из слоновой кости. На ней сиреневый рюкзак.

Она не отвечает. Он напугал ее.

Уходи.

«Слишком много вариантов!» — говорит она оживленно, но не без осторожности. Он ожидает этого. В конце концов, он — неизвестная фигура на ее игровом поле незнакомцев. Она хихикает, грызет ноготь. Восхитительный. Ей около семнадцати. Лучший возраст.

«Расскажи мне случай», — говорит он. — Возможно, я смогу помочь.

Вспышка недоверия — кошачьи лапы на дверце духовки. Она оглядывает комнату, осознавая публичность всего этого. «Ну, — начинает она, — мой парень…»

Тишина.

Он просит продолжить разговор. «Он что?»

Она не хочет говорить, тогда она говорит. «Ладно… он не совсем мой парень, верно? Но он мне изменяет». Она заправляет прядь волос за ухо. «Ну, не совсем обман. Еще нет." Она поворачивается, чтобы уйти, поворачивается обратно. «Хорошо, он пригласил на свидание мою лучшую подругу Кортни. Шлюха. Она краснеет, ее безупречная кожа покрывается алым румянцем. «Я не могу поверить, что говорю тебе это».

В этот вечер он одет небрежно: выцветшие джинсы, черный льняной пиджак, лоферы, немного лишнего геля в волосах, серебряный анк на шее, очки в современном стиле. Он выглядит достаточно молодо. Кроме того, у него такое поведение, которое вызывает веру. Так было всегда. «Хам», — говорит он.

Неверное слово? Нет. Она улыбается. Семнадцать скоро тридцать.

«Больше похоже на придурка», — говорит она. «Полный придурок». Еще один нервный смешок.

Он отклоняется от нее, увеличивая расстояние всего на несколько дюймов. Важные дюймы. Она расслабляется. Она решила, что он не представляет угрозы. Как один из ее крутых учителей.

«Как вы думаете, черный юмор уместен в данном случае?»

Она обдумывает это. «Наверное», — говорит она. "Может быть. Я не знаю. Наверное."

— Он тебя смешит?

Бойфренды – мальчики, которые становятся парнями – обычно так и делают. Даже те, кто изменяет до боли красивым семнадцатилетним девушкам.

«Да», — говорит она. «Он довольно забавный. Иногда." Она поднимает глаза, устанавливая глубокий зрительный контакт. Этот момент почти разрывает его сердце. — Но не в последнее время.

«Я смотрел на это», — говорит он. «Я думаю, что это может быть правильное чувство». Он снимает карточку со стойки, мгновение рассматривает ее, затем передает. Это немного рискованно. Его колебания говорят о его уважении к разнице в возрасте, к тому факту, что они только что встретились.

Она берет открытку, открывает ее, читает поздравление. Мгновение спустя она смеется, прикрывая рот. Вырывается едва заметное фырканье. Она краснеет, смущается.

В этот момент ее образ, как всегда, расплывается, словно лицо, скрытое дождем, на разбитом лобовом стекле.

«Это совершенно идеально», — говорит она. «Совершенно. Спасибо."

Он наблюдает, как она смотрит на свободную кассу, затем на видеокамеру. Она поворачивается спиной к камере, засовывает открытку в сумку, смотрит на него с улыбкой на лице. Если бы существовала более чистая любовь, он не мог бы себе представить ее.

«Мне тоже нужна еще одна карта», — говорит она. — Но я не уверен, что ты сможешь мне помочь с этим.

«Вы будете удивлены тем, что я могу сделать».

«Это для моих родителей». Она поднимает бедро. Еще один румянец окутывает ее красивое лицо, а затем быстро исчезает. — Это потому, что я…

Он поднимает руку, останавливая ее. Так лучше. "Я понимаю."

"Вы делаете?"

"Да."

"Что ты имеешь в виду?"

Он улыбается. — Когда-то я был твоего возраста.

Она приоткрывает губы, чтобы ответить, но вместо этого молчит.

«В конце концов, все получается», — добавляет он. "Вот увидишь. Так всегда бывает.

Она отводит взгляд на секунду. В этот момент она как будто приняла какое-то решение, как будто с ее плеч свалился огромный груз. Она оглядывается на него, грустно улыбается и говорит: «Спасибо».

Вместо ответа он просто смотрит на нее с большой любовью. Верхний свет отбрасывал золотые блики на ее волосы. В одно мгновение оно приходит к нему.

Он будет держать ее в кладовой.

Десять минут спустя он следует за ней, невидимый, на парковку, осознавая тень, свет, угольно-голубую светотень вечера. Начался дождь, мелкая морось, не грозящая ливнем.

Он наблюдает, как она пересекает проспект и заходит в убежище. Вскоре после этого она садится в автобус, курсирующий до железнодорожного вокзала.

Он вставляет компакт-диск в проигрыватель. Через несколько секунд машину наполняют звуки «Ведрай, Карино». Оно услаждает его душу — в очередной раз превознося этот момент, как может только Моцарт.

Он следует за автобусом в город, его сердце пылает, охота возобновляется.

Она Эмма Бовари. Она Элизабет Беннет. Она Кассиопея и Козетта.

Она его.

OceanofPDF.com

я

ТЕНЕВОЙ

ДОМ

Громкий, украшенный дом

, но мертвый, мертвый, мертвый.

—УОЛТ И ХИТМАН​

OceanofPDF.com

| ОДИН |

МЕРТВАЯ ДЕВУШКА — БЛЕДНАЯ И НЕЖНАЯ диковинка, поставленная на полку сумасшедшим. В жизни она была красивой, с прекрасными светлыми волосами и кобальтово-голубыми глазами. После смерти ее глаза молили о благословении, о холодной симметрии справедливости.

Последнее, что они видели, было чудовище.

Ее могилой был душный подвал заброшенного здания в Бэдлендс, территории площадью пять квадратных миль с пустынной местностью и разрушенными жизнями в Северной Филадельфии, протянувшейся примерно от Эри-авеню на юг до Жирара, от Брод-стрит на восток до реки.

Ее звали Кейтлин Элис О'Риордан. В день убийства, в день, когда ее краткая история подошла к концу, ей было семнадцать.

Для детективов Кевина Бирна и Джессики Бальзано из отдела по расследованию убийств полицейского управления Филадельфии история Кейтлин только начиналась.

Филадельфии есть три отдела по расследованию убийств: оперативный отдел, который занимается новыми делами; Отряд беглецов; и Отдел специальных расследований, который занимается, среди прочего, нераскрытыми делами. Для детективов SIU, все из которых были членами «пяти отрядов», элитной группы следователей, выбранных капитаном на основе их способностей, количества раскрываемых дел и их следственных навыков, расследование нераскрытых дел представляло собой второй шанс исправить ситуацию. неправильно, ультиматум убийцам, которые высокомерно разгуливали по улицам Филадельфии, заявление, в котором говорилось, что Содружество Пенсильвании и Город Братской Любви с ними не покончено.

Расследование Кейтлин О'Риордан стало первым делом SIU в отношении Кевина Бирна и Джессики Бальзано.

Когда детективы прибыли на Восьмую улицу, там не было ни желтой ленты, опоясывающей здание, ни машин сектора, блокирующих движение, ни сине-белых фургонов группы по расследованию преступлений, ни одного офицера, охраняющего вход, с журналом регистрации места преступления в руке. Все это давно прошло.

Они прочитали протоколы, видели протокол вскрытия, просмотрели фотографии и видео. Но они еще не пошли по пути убийцы.

Оба детектива считали, что их расследование действительно начнется в тот момент, когда они войдут в комнату, где была найдена Кейтлин О'Риордан.

На момент первоначального расследования здание было опечатано четырьмя месяцами ранее, двери заменены и заперты на висячие замки, фанерные панели над окнами закреплены стяжными болтами . Это угловое здание, изначально представлявшее собой рядный дом на одну семью, много раз покупалось и продавалось. Его последним воплощением был небольшой продуктовый магазин, узкий, небрежный торговый центр, торгующий детским питанием, чипсами, подгузниками, мясными консервами, журналами, лотерейными мечтами. Его товарным запасом, его жизненной силой была Святая Троица наркозависимости: мочалки Chore Boy, одноразовые пластиковые зажигалки и индивидуально упакованные чайные розы. Розы продавались в длинных узких стеклянных трубках, которые через минуту-две после выхода из магазина превращались в прямые стрелки - быстрый и простой способ поджечь камень, пепел от которого улавливался стальной ватой мочалки. . В каждом магазине Бесплодных земель продавались чайные розы, что, вероятно, делало эту часть Северной Филадельфии самым романтичным местом на земле. Сотни раз в день кто-то покупал цветок.

Бодега закрылась более трех лет назад, и ни один арендатор в нее не въехал. Фасад здания по-прежнему был зеленого цвета, а над передним окном красовалась странная вывеска:

ОТКРЫТО 24 ЧАСА. ДНИ С 12 ДО 20:00 .

Джессика открыла замок на гофрированной металлической двери и подняла ее. Они вошли внутрь, и их сразу же встретил неприятный запах плесени и грибка, меловой запах сырой штукатурки. Был конец августа, и температура на улице была восемьдесят восемь градусов. Внутри их должно было быть около сотни.

Первый этаж был на удивление чистым и опрятным, если не считать всего толстого слоя пыли. Большая часть мусора уже давно была собрана в качестве улик и вывезена.

Слева от них находилось то, что когда-то было прилавком; за ним длинный ряд пустых полок. Над полками виднелись еще несколько вывесок — KOOLS, BUDWEISER, SKOAL — вместе с доской меню, предлагающей полдюжины китайских блюд на вынос.

Лестница вниз находилась в задней части здания слева. Когда Джессика и Кевин начали спускаться по ступенькам, они щелкнули магнитами. Здесь не было ни электричества, ни газа, ни воды, никаких коммунальных услуг. Какой бы тонкий солнечный свет ни просачивался сквозь щели между листами фанеры над окнами, он мгновенно поглощался темнотой.

Комната, где была найдена Кейтлин О'Риордан, находилась в дальнем конце подвала. Много лет назад маленькие окна на уровне улицы были замурованы. Мрак был абсолютным.

В углу комнаты стояла стеклянная витрина — коммерческий холодильник для напитков, который когда-то использовался для пива, газировки и молока. У него были бока из нержавеющей стали, а его высота составляла более шести футов. Именно в этом стеклянном гробу было обнаружено тело Кейтлин: она сидела на деревянном стуле и смотрела на комнату широко открытыми глазами. Ее нашла пара подростков, собиравших медь.

Бирн достал желтый блокнот и тонкий маркер. Держа фонарик под мышкой, он подробно нарисовал подземную комнату. При расследовании убийств детективы должны были составить схему каждого места преступления. Несмотря на то, что были сделаны фотографии и видеозаписи места происшествия, чаще всего, даже на стадии судебного разбирательства, ссылались именно на зарисовки следователя. Бирн обычно составлял диаграмму. По ее собственному признанию, Джессика не могла нарисовать круг с помощью циркуля.

— Я буду наверху, если понадоблюсь, — сказала Джессика.

Бирн взглянул вверх, темнота комнаты окутала его широкие плечи черной пеленой. «Ну и дела, спасибо, партнер».

ДЖЕССИКА РАЗЛОЖИЛА ПАЙКИ на передней стойке, благодарная яркому солнечному свету, струящемуся через открытую дверь, благодарная легкому ветерку.

На первой странице папки была большая цветная фотография Кейтлин размером восемь на десять дюймов. Каждый раз, когда Джессика смотрела на фотографию, она вспоминала фильм Джина Хэкмана « Хузьеры», хотя ей было трудно объяснить, почему. Возможно, это произошло потому, что девушка на фотографии была из сельской Пенсильвании. Возможно, это произошло потому, что в лице девушки была открытость, доверчивое выражение лица, которое казалось запертым в мире Америки 1950-х годов — задолго до рождения, жизни и смерти Кейтлин — времени, когда девушки носили седельные туфли, гольфы, жилеты, свитера и рубашки. с воротниками Питера Пэна.

«Девочки больше не выглядят так», — подумала Джессика. Сделали ли они?

Не в наше время каталогов MySpace, Abercrombie & Fitch и радужных вечеринок. Не в наши дни, когда девушка могла купить пакетик «Доритос» с колой, сесть на автобус в округе Ланкастер и через девяносто минут оказаться в городе, который поглотил бы ее целиком; доверчивая душа, у которой никогда не было шанса.

Предполагаемое время смерти Кейтлин было между полуночью и 7 часами утра 2 мая, хотя судмедэксперт не смог сказать более точно, учитывая, что к моменту обнаружения тела Кейтлин О'Риордан она была мертва как минимум сорок восемь часов. На жертве не было никаких внешних ран, никаких рваных ран или ссадин, никаких следов лигатур, указывающих на то, что ее могли удерживать, никаких защитных ран, которые позволяли бы предположить, что она боролась с нападавшим. Под ногтями не было ни кожи, ни каких-либо других органических веществ.

Когда ее обнаружили, Кейтлин была полностью одета: в потертых синих джинсах, кроссовках Reebok, черной джинсовой куртке и белой футболке. Еще она носила сиреневый нейлоновый рюкзак. На шее у нее висел серебряный Клэддах, и хотя он не представлял особой ценности, тот факт, что она носила его после смерти, не подтверждал никакой теории о том, что она стала жертвой неудачного ограбления. Не была указана и причина смерти.

Кейтлин О'Риордан утонула.

Жертвы убийств в Северной Филадельфии, как правило, не тонули. Да, застрелен, зарезан, избит, нарезан и нарезан кубиками мачете, избит рукояткой топора. Проткнули арматурой, переехали «Хаммером», застряли ледорубом, облили бензином и подожгли — да, постоянно. Джессика однажды расследовала убийство в Северной Филадельфии, совершенное с помощью газонокосилки. Ржавая газонокосилка .

Но утонул? Даже если жертву находили плавающей в реке Делавэр, причина смерти обычно была одной из вышеперечисленных.

Джессика посмотрела на отчет лаборатории. Вода в легких Кейтлин была тщательно проанализирована. В нем содержались фторид, хлор, ортофосфат цинка, аммиак. Он также содержал следовые количества галогенуксусной кислоты. Отчет содержал две страницы графиков и диаграмм. Все это пролетело мимо головы Джессики, но у нее не было никаких проблем с пониманием заключения отчета. По данным судебно-медицинской лаборатории и судебно-медицинской экспертизы, Кейтлин О'Риордан не утонула в реке Делавэр или Шуйлкилл. Она не утонула ни в Виссахикон-Крик, ни в каком-либо из фонтанов, которыми по праву славился Город Братской Любви. Она не утонула в бассейне, общественном или частном.

Кейтлин утонула в обычной филадельфийской водопроводной воде.

Первоначальные следователи связались с Департаментом водоснабжения Филадельфии, и им сказали, что, по данным EPA, вода, обнаруженная в легких Кейтлин, действительно была специфичной для Филадельфии. В марте из-за разлива нефти из танкера на трех очистных сооружениях в Бакстере, Белмонте и Квин-Лейн были внесены определенные изменения в процессы подачи питьевой воды.

В этом здании не было водопровода. Не было ни ванн, ни пластиковых кадек, ни ведер, ни аквариумов, ни канистр — ни одного сосуда, в котором можно было бы утопить человека.

В Раундхаусе, здании полицейского управления на Восьмой улице и Рэйсе, шли тихие дебаты о том, было ли это убийство добросовестным. И Джессика, и Бирн считали, что это так, но допускали возможность того, что Кейтлин случайно утонула, возможно, в ванне, и что ее тело было перенесено на место преступления постфактум. Это повлечет за собой обвинение в жестоком обращении с трупом, а не в убийстве.

Одно не вызывало сомнений: Кейтлин О'Риордан прибыла сюда не своим ходом.

На месте происшествия не было ни удостоверения личности, ни сумочки или бумажника. Кейтлин опознали по фотографии, которая была распространена на сайте ФБР. Доказательств сексуального насилия не было.

КЭЙТЛИН О'РИОРДАН БЫЛА ДОЧЬЮ Роберта и Мэрилин О'Риордан из Миллерсвилля, штат Пенсильвания, города с населением около 8000 человек, в пяти милях к юго-западу от Ланкастера . У нее была сестра Лиза, которая была на два года младше.

Роберт О'Риордан владел и управлял небольшим домашним рестораном на Джордж-стрит в центре Миллерсвилля. Мэрилин была домохозяйкой, бывшей мисс Барт Тауншип. Оба были активными членами церкви. Хотя они и были далеко не богаты, у них был комфортабельный дом в тихой сельской переулке.

Кейтлин О'Риордан сбежала.

1 апреля Роберт О'Риордан нашел записку от дочери. Это было написано красным фломастером на канцелярских принадлежностях, на границе которых были изображены Скотти. У О'Риорданов в качестве домашних животных было два шотландских терьера. Записка была приклеена к зеркалу в спальне девочки.

Дорогие мама и папа (и Лиза тоже, прости, Лизи) )

Извините, но я должен это сделать.

Я буду в порядке. Я вернусь. Я обещаю.

Я отправлю открытку.

2 апреля к дому О'Риордана были направлены двое патрульных из полицейского управления Миллерсвилля. Когда они прибыли, Кейтлин отсутствовала уже девятнадцать часов. Двое патрульных не обнаружили никаких доказательств похищения или насилия, а также никаких доказательств какой-либо нечестной игры. Они взяли показания у семьи и ближайших соседей, которые в этом районе находились примерно в четверти мили с каждой стороны, и составили отчет. Дело пошло по ожидаемым каналам. Через семьдесят два часа его передали в отделение ФБР в Филадельфии.

Несмотря на более чем скромное вознаграждение, а также то, что фотография молодой женщины была опубликована в местных газетах и на различных сайтах, через две недели после ее исчезновения не было никаких сведений о местонахождении и судьбе Кейтлин О'Риордан. Для мира она просто исчезла.

По прошествии апреля дело становилось все холоднее, и власти заподозрили, что Кейтлин О'Риордан могла стать жертвой насильственного действия.

2 мая их самые мрачные подозрения подтвердились.

ПЕРВЫЙ ГЛАВНЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ по делу Кейтлин О'Риордан, человек по имени Рокко Пистоне, вышел на пенсию два месяца назад. В том же месяце его партнер Фредди Рорк умер от обширного инсульта, наблюдая за скачками в Филадельфийском парке. Упал прямо у перил, всего в нескольких футах от финиша. Кобылка с соотношением 25 к 1, на которую Фредди поставил двадцать долларов и поэтически названная Небесной Вечностью, выиграла с преимуществом в три длины. Фредди Рорк никогда не коллекционировал.

Пистон и Рорк побывали в Миллерсвилле, взяли интервью у одноклассников и друзей Кейтлин, ее учителей, соседей и других прихожан церкви. Никто не припомнил, чтобы Кейтлин упоминала о друге, интернет-знакомстве или парне в Филадельфии. Детективы также допросили семнадцатилетнего мальчика из Миллерсвилля по имени Джейсон Скотт. Скотт сказал, что, когда Кейтлин пропала, они случайно встречались, подчеркнув слово «случайно». Он сказал, что Кейтлин относилась к отношениям гораздо серьезнее, чем он. Он также рассказал им, что во время убийства Кейтлин он был в Арканзасе, навещал своего отца. Детективы это подтвердили, и дело было закрыто.

По состоянию на август 2008 года не было ни подозреваемых, ни улик, ни новых доказательств. Джессика перевернула последнюю страницу файла, думая в сотый раз за последние два дня: « Почему Кейтлин О'Риордан приехала в Филадельфию?» Было ли это просто очарованием большого города? И, что еще важнее, где она была все эти тридцать дней?

Сразу после 11:00 зазвонил телефон Джессики. Это был их босс, сержант. Дуайт Бьюкенен. Бирн закончил наброски подвала и подышал воздухом на тротуаре. Он вернулся внутрь. Джессика поставила свой мобильный телефон на громкую связь.

— Что случилось, сержант?

«У нас есть признание», — сказал Бьюкенен.

«Для нашей работы?»

"Да."

"О чем ты говоришь? Как? ВОЗ? »

«Нам позвонили на телефонную линию. Звонивший сказал офицеру CIU, что убил Кейтлин О'Риордан и готов сдаться».

«Линия помощи» была относительно новой инициативой Отдела криминальной разведки, программы реагирования сообщества, которая была частью проекта Департамента полиции Филадельфии под названием «Присоединяйтесь к Сопротивлению». Его цель заключалась в том, чтобы предоставить гражданам Филадельфии возможность тайно сотрудничать с полицией, не опасаясь подвергнуться воздействию криминального элемента. Иногда его использовали как исповедальню.

«При всем уважении, сержант, мы получаем такие постоянно», — сказала Джессика. «Особенно в таком случае».

«Этот звонок был немного другим».

"Как же так?"

«Ну, во-первых, он знал о деле, которое так и не было раскрыто. Он сказал, что на куртке жертвы отсутствовала пуговица. Третий снизу».

Джессика взяла на месте две фотографии жертвы. Пуговица на куртке Кейтлин — третья снизу — отсутствовала.

«Хорошо, его нет», — сказала Джессика. — Но, возможно, он видел фотографии с места преступления или знает кого-то, кто это видел. Откуда мы знаем, что он обладает знаниями из первых рук?»

«Он прислал нам кнопку».

Джессика взглянула на своего партнера.

«Мы получили его по почте сегодня утром», — продолжил Бьюкенен. «Мы отправили его в лабораторию. Сейчас они обрабатывают это, но Трейси сказала, что это провал. Это пуговица Кейтлин.

Трейси Макговерн была заместителем директора лаборатории судебно-медицинской экспертизы. Джессике и Бирну потребовалась секунда, чтобы осознать это развитие событий.

«Кто этот парень?» — спросила Джессика.

«Он назвал себя Джереми Кросли. Мы проверили имя, но в системе ничего не было. Он сказал, что мы можем забрать его в «Секунде» и «Даймонде».

"Какой адрес?"

«Он не назвал адрес. Он сказал, что мы узнаем это место по красной двери.

«Красная дверь? Что черт возьми, это значит?"

«Думаю, вы узнаете», — сказал Бьюкенен. — Позвони мне, когда приедешь.

OceanofPDF.com

| ДВА |

ДЖЕССИКА ДУМАЛА : « АВГУСТ — САМЫЙ ЖЕСТОКИЙ МЕСЯЦ».

Т.С. Элиот считал, что самым жестоким месяцем был апрель, но он никогда не работал полицейским по расследованию убийств в Филадельфии.

Понимаете, в апреле еще была надежда. Цветы. Дождь. Птицы. Филлис. Всегда Филлис. Десять тысяч потерь, и это все еще Филлис. Апрель означал, что в какой-то степени будущее есть.

Напротив, единственное, что мог предложить август, — это жара. Неумолимый, сбивающий с толку, разрушающий душу жар; такая влажная, уродливая жара, которая покрыла город, как гниющий брезент, покрывая все потом, вонью, жестокостью и отношением. Кулачная драка в марте превратилась в убийство в августе.

За десять лет работы — первые четверо в военной форме, работавшие на суровых улицах Третьего округа — Джессика всегда считала август худшим месяцем в году.

Они стояли на углу Второй и Даймондовой улиц, глубоко в Бесплодных землях. По крайней мере половина зданий в квартале была заколочена или находилась в процессе восстановления. Не было видно ни одной красной двери, ничего под названием «Таверна Красная Дверь», никаких рекламных щитов «Красный Лобстер» или «Пелла Двери», ни одной вывески ни в одном окне, рекламирующей продукт со словом « красный» или «дверь» .

На углу их никто не ждал.

Они уже прошли два квартала в трёх направлениях, потом обратно. Единственный путь, который оставалось исследовать, лежал на юг по Второй улице.

«Почему мы делаем это снова?» — спросила Джессика.

«Босс говорит, идем, мы идем, верно?»

Они прошли полквартала на юг по Второй улице. Еще больше закрытых магазинов и заброшенных домов. Они прошли мимо стойки с отработанными шинами, сгоревшей машины, фургона на колодках, кубинского ресторана.

Другая сторона улицы представляла собой бесцветное одеяло из обшарпанных рядных домов, стиснутых между лачугами, магазинами париков и маникюрными бутиками, некоторые из которых были открыты для бизнеса, большинство закрыты ставнями, все с выцветшими вывесками, написанными от руки, все заштрихованы ржавыми воротами для борьбы с беспорядками. . Верхние этажи представляли собой кучку затянутых простынями окон с разбитыми стеклами.

Северная Филадельфия, подумала Джессика. Боже, храни Северную Филадельфию.

Когда они миновали пустырь, окруженный стеной лачуги, Бирн остановился. Стена, барьер, сделанный из сколоченной фанеры, ржавого гофрированного металла и пластиковых навесных панелей, была покрыта граффити. На одном конце была ярко-красная сетчатая дверь, привязанная к столбу. Дверь выглядела недавно покрашенной.

— Джесс, — сказал Бирн. "Смотреть."

Джессика сделала несколько шагов назад. Она взглянула на дверь, затем снова через плечо. Они находились почти в полном квартале от Даймонд-стрит. «Это ничего не может значить. Может это?"

— Сержант сказал, что парень сказал «рядом со Секундой и Даймондом». И это определенно красная дверь. Единственная красная дверь здесь.

Они прошли еще несколько футов на юг и осмотрели низкую часть стены. Участок выглядел так же, как любой другой пустырь в Филадельфии: сорняки, кирпичи, покрышки, полиэтиленовые пакеты, сломанная бытовая техника и обязательный выброшенный туалет.

— Видишь, скрываются убийцы? — спросила Джессика.

«Ни одного».

"И я нет. Готов идти?"

Бирн задумался на несколько мгновений. "Скажу тебе что. Мы проедем один круг. Просто хочу сказать, что мы пошли на ярмарку.

Они дошли до угла и обогнули пустырь. В задней части дома, напротив переулка, стоял ржавый сетчатый забор. Один угол был подрезан и отогнут назад. Над головой на электрическом проводе висели три пары старых кроссовок, связанных шнурками.

Джессика оглядела стоянку. У стены здания на западной стороне, где когда-то располагался известный музыкальный магазин, стояло несколько стопок выброшенных кирпичных поддонов, стремянка всего с тремя перекладинами и несколько сломанных приборов. Она смирилась с тем, чтобы покончить с этим. Бирн поддержал ограждение, а она нырнула под него. Он последовал.

Два детектива бегло осмотрели сверток. Через пять минут они встретились посередине. Солнце стояло высоко, палило и беспощадно. Время обеда уже прошло. "Ничего?"

«Ничего», — ответил Бирн.

Джессика достала свой мобильный телефон. «Хорошо», сказала она. «Теперь я подсел. Я хочу услышать звонок по горячей линии».

Двадцать минут спустя на место прибыл детектив Джошуа Бонтрагер . С собой у него был портативный кассетный плеер.

Джош Бонтрагер пробыл в отделе по расследованию убийств менее восемнадцати месяцев, но уже зарекомендовал себя как ценный актив. Он был молод и принес на улицу энергию молодого человека, но у него также было то, что почти все в отделе считали уникальным и на удивление эффективным опытом. Никто в отделе по расследованию убийств PPD – или, возможно, вообще в любом отделе по расследованию убийств в стране – не мог претендовать на это.

Джошуа Бонтрагер вырос в семье амишей.

Он покинул церковь много лет назад и приехал в Филадельфию только по той же причине, что и вы, когда покидали Беркс или округ Ланкастер в поисках удачи. Он присоединился к полиции и провел несколько лет в отделе дорожного движения, прежде чем его перевели в отдел по расследованию убийств, чтобы помогать в расследовании, которое привело вверх по реке Шуйлкилл к сельским Беркам. Бонтрагер был ранен в ходе расследования, но полностью выздоровел. Начальство решило его оставить.

Джессика вспомнила, как впервые встретила его: разные брюки и пиджак, волосы, словно подстриженные ножом для масла, крепкие, неначищенные туфли. С тех пор Бонтрагер приобрел развязность детектива с золотым значком, стрижку в центре города и пару хороших костюмов.

Тем не менее, каким бы вежливым он ни стал, Джош Бонтрагер навсегда останется известен в подразделении как первый амишидский полицейский в истории Филадельфии.

Бонтрагер поставил кассетный проигрыватель на ржавый гриль, сделанный из пятидесятигаллонной бочки, заброшенное барбекю, стоящее посреди пустыря. Через несколько секунд он включил запись. "Готовый?"

«Ударь», — сказала Джессика.

Бонтрагер нажал PLAY .

«Горячая линия полицейского управления Филадельфии», — сказала женщина-полицейский.

«Да, меня зовут Джеремия Кросли, и у меня есть информация, которая может оказаться полезной в деле об убийстве, которое вы расследуете».

Голос звучал как белый мужчина лет тридцати-сорока, образованный. Акцент был филадельфийский, но за ним что-то скрывалось.

«Не могли бы вы написать мне свою фамилию, пожалуйста, сэр?»

Мужчина сделал это.

«Можно узнать ваш домашний адрес?»

«Я живу на Доджсон-стрит, 2097».

— И где это находится?

«В Квин-Виллидж. Но сейчас меня там нет».

— И по какому делу вы звоните?

«Дело Кейтлин О'Риордан».

— Продолжайте, сэр.

— Я убил ее.

В этот момент произошел быстрый вдох. Было неясно, звонил ли это человек или офицер. Джессика могла бы поспорить, что это был офицер. Можно сорок лет проработать полицейским, расследовать тысячи дел и никогда не услышать этих слов.

— И когда вы это сделали, сэр?

«Это было в мае этого года».

— Ты помнишь точную дату?

— Кажется, это было второго мая.

— Ты помнишь время суток?

"Я не делаю."

Нет, подумала Джессика. Никаких схваток. Она сделала пометку.

«Если вы сомневаетесь, что я говорю правду, я могу вам это доказать».

— Как вы это сделаете, сэр?

— У меня есть кое-что от нее.

— У тебя что-нибудь есть?

"Да. Пуговица от ее пиджака. Третий снизу. Я отправил его вам. Сегодня оно придет по почте».

— Где вы сейчас находитесь, сэр?

«Я вернусь к этому через секунду. Я просто хочу получить некоторые гарантии».

— Я не могу вам ничего обещать, сэр. Но я выслушаю все, что ты скажешь.

«Мы живем в мире, в котором слово человека больше не является действительной валютой. У меня семь девочек. Я боюсь за них. Я боюсь за их безопасность. Обещаешь мне, что им не причинят никакого вреда?

«Семь девочек», — подумала Джессика.

«Если они не несут никакой ответственности за то или иное преступление, они не будут причастны к этому. Я обещаю тебе."

Последнее колебание.

«Я нахожусь недалеко от Секонд и Даймонд. Здесь холодно."

«Здесь холодно», — подумала Джессика. Что это значит? Температура уже перевалила за девяносто градусов.

"Какой адрес?"

"Я не знаю. Но вы узнаете его по красной двери.

— Сэр, если вы останетесь на линии…

Линия оборвалась. Джош Бонтрагер остановился.

Джессика взглянула на своего партнера. "Что вы думаете?"

Бирн уделил этому несколько минут. "Я не уверен. Спроси меня, когда мы получим полный отчет из лаборатории по этой кнопке.

Обычной практикой была проверка PCIC и NCIC всех, кто звонил с информацией, особенно тех, кто звонил, чтобы признаться в совершении серьезного преступления. По словам босса, в Филадельфии не было никаких записей о Джереми Кросли — преступнике, сотруднике Департамента транспортных средств или кто-то еще. Его адрес в Квин-Виллидж оказался несуществующим. Доджсон-стрит не было.

— Хорошо, — наконец сказала Джессика. "Куда?"

«Давайте вернемся к сцене на Восьмой улице», — сказал Бирн. «Я хочу провести повторный опрос. Давайте принесем кассету и посмотрим, узнает ли кто-нибудь вокруг голос нашего мальчика. Может быть, после этого мы сможем еще раз съездить в Миллерсвилл.

Днем ранее они отправились в Миллерсвилл, чтобы поговорить с Робертом и Мэрилин О'Риордан. Не для того, чтобы провести официальное интервью (первоначальная команда делала это дважды), а для того, чтобы заверить их, что расследование продвигается вперед. Роберт О'Риордан был угрюм и отказывался сотрудничать, его жена была почти в кататоническом состоянии. Это были два человека, почти выведенные из строя муками горя, черной дырой неописуемой утраты. Джессика видела это много раз, но каждый раз новая стрела пронзала ее сердце.

"Давай сделаем это." Джессика схватила кассетный плеер. «Спасибо, что принес это, Джош».

"Без проблем."

Прежде чем Джессика успела повернуться и направиться к машине, Бирн положил ей руку на плечо.

"Джесс."

Бирн указывал на ветхий холодильник у кирпичной стены музыкального магазина. Или то, что осталось от холодильника. Это была старинная модель 1950-х или 1960-х годов, одно время встроенная, но боковые панели давно уже были сняты. Судя по всему, изначально прибор был темно-синего или зеленого цвета, но возраст, ржавчина и копоть сделали его темно-коричневым. Дверца холодильника висела под кривым углом.

Вверху, на перекошенной дверце морозильной камеры, располагался логотип. Хотя хромированные буквы давно исчезли, обесцвеченный контур названия бренда остался.

Кросли.

Бренд возник еще в 1920-х годах. Джессика вспомнила холодильник Crosley в доме своей бабушки на Кристиан-стрит. Они уже не были такими обычными.

Меня зовут Джеремайя Кросли.

«Может ли это быть совпадением?» — спросила Джессика.

«Мы можем только надеяться на это», — ответил Бирн, но Джессика могла сказать, что он на самом деле в это не верил. Альтернатива привела их по пути, по которому никто не хотел идти.

Бирн протянул руку и открыл дверцу холодильника.

Внутри, на единственной оставшейся полке, стояла большая банка с лабораторными образцами, наполовину наполненная пленчатой красной жидкостью. Что-то было подвешено в жидкости.

Джессика знала, что это такое. Она побывала на достаточном количестве вскрытий.

Это было человеческое сердце.

OceanofPDF.com

| ТРИ |

ПОКА ОНИ ОЖИДАЛИ ПРИБЫТИЯ НА МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ И НАЧНУЛИ ОБРАБОТКУ места происшествия, Джош Бонтрагер сделал цифровые фотографии; об участке, граффити на стене хижины, холодильнике, районе, собравшихся хулиганах. Джессика и Бирн прослушали запись еще три раза. Ничего не выскочило, чтобы идентифицировать звонившего.

И хотя они еще многое не понимали в том, что только что нашли, они знали, что эти человеческие останки не принадлежали их жертве. Кейтлин О'Риордан никоим образом не была искалечена.

«Здесь холодно», — подумала Джессика. Он говорил о холодильнике.

"Ребята." Бонтрагер указал на холодильник. «Здесь что-то есть».

"Что это такое?" — спросила Джессика.

"Без понятия." Он повернулся к Бирну. "Дай мне руку."

Они оказались по обе стороны от громоздкого устройства. Когда холодильник оказался в нескольких футах от стены, Джессика зашла за него. Годы пыли и грязного покрытия покрывали место, где когда-то находился компрессор.

На его месте лежала какая-то книга; массивный, в черной обложке, без суперобложки. Водяные знаки были усеяны льняной отделкой. Джессика надела латексную перчатку и осторожно достала книгу. Это было издание Новой Оксфордской Библии в твердом переплете.

Джессика проверила лицевую и обратную стороны книги. Никаких надписей или каких-либо надписей. Она проверила нижний край. Красная лента отмечала страницу, разделяя книгу пополам. Она осторожно подняла ленту. Книга раскрылась.

Книга Иеремии.

«Ах, дерьмо», сказал Бирн. «Что это , черт возьми ?»

Джессика покосилась на первую страницу Книги Иеремии. Отпечаток был настолько маленьким, что она едва могла его рассмотреть. Она вытащила из кармана очки и надела их.

«Джош?» она спросила. «Вы знаете что-нибудь об этой части Ветхого Завета?»

Джошуа Бонтрагер был помощником подразделения по большинству христианских вопросов.

«Немного», — сказал он. «Иеремия был своего рода мрачным парнем. Предсказал уничтожение Иуды и все такое. Я помню, как слышал цитирование некоторых его произведений».

"Например?"

«Лукаво сердце человеческое более всего и неизлечимо». Это было одно из его важных дел. Существует множество переводов этого отрывка, но это один из самых популярных. Хорошая перспектива, да?

— Он писал о сердце? — спросила Джессика.

«Помимо всего прочего».

Джессика перевернула страницу, потом еще одну, потом еще. В главе 41 на странице было несколько пометок — три маленьких квадрата, нарисованных разными ручками: желтым, синим и красным. Оказалось, что было выделено одно слово и два набора по два числа в каждом.

Выделенное слово было Шайло. Под ним, вдоль левой стороны колонны, были две цифры: сорок пять и четырнадцать.

Джессика осторожно пролистала Книгу Иеремии и просмотрел остальную часть Библии. Не было других страниц с закладками, выделенных слов или цифр.

Она посмотрела на Бирна. — Для тебя это что-нибудь значит?

Бирн покачал головой. Джессика уже видела, как вращаются его колеса.

«Джош?»

Бонтрагер внимательно посмотрел на Библию, просматривая страницу. "Нет. Извини." Он выглядел немного смущенным. «Не говори моему отцу, но я давно не брал в руки Хорошую Книгу».

«Давайте проведем это по документам», — сказала Джессика. — Мы должны были это найти, да?

— Да, — повторил Бирн. Казалось, он не слишком этому рад.

Джессика вроде как хотела поспорить по этому поводу. Бирн не предложил ни одного. Джош Бонтрагер тоже. Это не было хорошей новостью.

Час спустя, когда место происшествия было проверено CSU, они направились обратно в Roundhouse. События утра — возможность ареста по делу об убийстве Кейтлин О'Риордан и обнаружение человеческого сердца на заросшем сорняками пустыре в Бесплодных землях — кружили друг над другом, как раздутые кровью мухи в дымке жаркой Филадельфии. летний полдень, подчеркнутый древним именем и двумя загадочными цифрами.

Шайло. Сорок пять. Четырнадцать.

В чем заключалось послание? Джессика хорошенько задумалась.

У нее было мрачное предчувствие, что будут и другие.

OceanofPDF.com

| ЧЕТЫРЕ |

| Двумя месяцами ранее |

Э ВЕ ГАЛЬВЕС ЗНАЛА, ЧТО СКАЖЕТ ТЕРАПЕВТ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН это сказал. Она всегда так делала.

Что вы почувствовали?

«Что вы почувствовали?» он спросил.

Он был моложе остальных. Лучше одет, лучше выглядит. И он это знал. Темные волосы, слишком длинные, вьющиеся над воротником; глаза мягкие, сострадательные, карамельно-карие. На нем был черный пиджак, темно-серые брюки и достаточное количество лосьона после бритья в дневное время. «Что-то итальянское», — подумала она. Дорогой. Тщеславные мужчины никогда не впечатляли Еву Гальвез. В своей работе она не могла себе позволить трепетание. В своей работе она не могла позволить себе никаких ошибок . Она оценила его в сорок четыре года. С возрастом она тоже была хороша.

«Мне стало плохо», — сказала Ева.

«Плохое — это не чувство». У него был акцент, напоминающий главную линию, но не по рождению. «Я говорю об эмоциях», — добавил он. «Какие эмоции вызвал этот инцидент?»

— Хорошо, тогда, — сказала Ева, играя в игру. «Я почувствовал … злость. »

«Лучше», — ответил он. — Злишься на кого?

«Во-первых, я злюсь на себя за то, что попал в такую ситуацию. Злой на мир».

Однажды вечером после работы она отправилась в Старый город одна. Смотрящий. Снова. В тридцать один год она была одной из старших женщин в клубе, но своими темными волосами и глазами, подтянутым телом, подтянутым пилатесом, она привлекала к себе свою долю внимания. И все же, в конце концов, толпа оказалась слишком громкой, слишком шумной. Она дала бару минимум два напитка, а затем шагнула в ночь. Позже вечером она зашла в бар отеля «Омни» и совершила ошибку, позволив не тому мужчине купить ей выпить. Снова. Разговор был скучным, ночь затянулась. Она извинилась, сказав ему, что ей нужно пойти в дамскую комнату.

Когда через несколько минут она вышла из отеля, она обнаружила, что он ждет на улице. Он следовал за ней по Четвертой улице почти три квартала, постепенно сокращая расстояние, переходя от тени к тени.

По счастливой случайности – а удача сыграла очень небольшую роль в жизни Евы Гальвез – в тот момент, когда мужчина подошел достаточно близко, чтобы схватить ее, мимо медленно проезжала полицейская машина. Ева махнула офицерам рукой. Мужчину отправили собирать вещи, но не без потасовки.

Это было близко, и Ева ненавидела себя за это. Она была умнее этого. По крайней мере, ей хотелось верить.

Но теперь она была в кабинете своего терапевта, и он ее подталкивал.

— Как ты думаешь, чего он хотел? он спросил.

Пауза. «Он хотел трахаться».

Слово резонировало, охватив все четыре угла маленькой комнаты. Так всегда было в приличной компании.

"Откуда ты это знаешь?"

Ева улыбнулась. Ни той улыбкой, которую она использовала в бизнесе, или той, которую она использовала с друзьями и коллегами, или даже той, которую она использовала на улице. Это была другая улыбка. «Женщины знают такие вещи».

"Все женщины?"

"Да."

"Молодой и старый?"

«И все между ними».

«Понятно», сказал он.

Ева оглядела комнату. Офис представлял собой облагороженную троицу на Уортон-стрит, между Двенадцатой и Тринадцатой. Первый этаж представлял собой три небольшие комнаты, включая тесную прихожую с беленым кленовым полом, действующим камином и латунной фурнитурой. На журнальных столиках из затемненного стекла лежали последние выпуски журналов «Психология сегодня», «Ин стиль», «Люди». Две французские двери вели в переоборудованную спальню, служившую кабинетом, кабинет, оформленный в псевдоевропейском стиле.

За время своего пребывания на диване Ева познакомилась со всеми Пэмами — клоназепамом, диазепамом, лоразепамом, флуразепамом. Ничего не помогло. Боль – та боль, которая начинается там, где ваше детство резко останавливается, – неизлечима. В конце концов, когда ночь превратилась в утро, ты вышел из тени, готов ты или нет.

«Мне очень жаль», сказала она. «Прошу прощения за мой грубый язык. Это не очень к лицу.

Он не отчитал и не извинил ее. Она этого не ожидала. Вместо этого он взглянул на свои колени, изучил ее карту, перевернул несколько страниц. Все это было там. Это был один из недостатков системы здравоохранения, которая записывала каждый прием, каждый рецепт, каждый сеанс физиотерапии, каждый рентген — боль, боль, жалобы, теории, лечение.

Если она и узнала что-то, так это то, что существовало две группы людей, которых невозможно обмануть. Ваш врач и ваш банкир. Оба знали настоящий баланс.

— Ты думал о Грасиелле? он спросил.

Ева старалась сохранить сосредоточенность и эмоции. Она на несколько мгновений откинула голову назад, сдерживая слезы, затем почувствовала, как жидкое тепло пробежало по ее щеке к подбородку, к шее, а затем к ткани кресла с подголовником. Она задавалась вопросом, сколько слез накатилось на это кресло, сколько горестных рек утекло сквозь его тиканье. «Нет», — солгала она.

Он отложил ручку. «Расскажи мне о сне».

Ева достала из коробки несколько салфеток и промокнула глаза. При этом она украдкой взглянула на часы. В кабинете психиатра настенных часов было мало. Они были на сорок восьмой минуте пятидесятиминутного сеанса. Ее врач хотел продолжить. На свои деньги.

это было ? Ева задумалась. Шрински никогда не превышали лимит времени. Следующим всегда был кто-то: какой-нибудь подросток с расстройством пищевого поведения, какая-нибудь фригидная домохозяйка, какой-нибудь придурок-художник, который ездил на SEPTA в поисках маленьких девочек в плиссированной клетке, какой-нибудь ОКР, которому приходилось каждое утро перед работой обходить свой дом семь раз, просто чтобы посмотреть, оставил ли он включенным газ или не забыл несколько сотен раз расчесать бахрому своего коврика.

"Канун?" — повторил он. "Мечта?"

Это был не сон – она знала это, и он это знал. Это был кошмар, мрачное зрелище ужасов наяву, которое каждую ночь, каждый полдень, каждое утро разворачивалось в мертвой точке ее разума, ее жизни.

— Что ты хочешь об этом знать? — спросила она, останавливаясь. Ей стало плохо в животе.

«Я хочу все это услышать», — сказал он. «Расскажи мне о сне. Расскажи мне о мистере Людо.

ЭВЕ ГАЛЬВЕС ПОСМОТРИЛА НА НАРЯД, лежавший на ее кровати. В совокупности джинсы, хлопковый пиджак, футболка и кроссовки составляли пятую часть ее гардероба. Сейчас она путешествовала налегке, хотя когда-то была пристрастием к одежде. И обувь. Когда-то ее почтовый ящик был забит модными журналами, а шкаф был забит костюмами, блейзерами, свитерами, блузками, юбками, пальто, джинсами, брюками, жилетами, куртками, платьями. Теперь в ее шкафу нашлось место для всех ее скелетов. И им нужно было много места.

Помимо горстки нарядов, у Евы было одно украшение, которое ей очень нравилось, — браслет, который она носила только по ночам. Это была одна из немногих материальных вещей, которыми она дорожила.

Это была ее пятая квартира за два года: просторная, продуваемая сквозняками трехкомнатная квартира на северо-востоке Филадельфии. У нее был один стол, один стул, одна кровать, один комод, на стенах не было ни картин, ни плакатов. Хотя у нее была работа, долг, целый ряд обязанностей перед другими людьми, иногда она чувствовала себя кочевницей, женщиной, освобожденной от оков городской жизни.

Экспонат номер один: на кухне четыре коробки крафтовых макарон с сыром, срок годности которых истек два года назад. Каждый раз, когда она открывала шкаф, ей напоминали, что она переезжает с едой, которую никогда не будет есть.

В ДУШЕ она думала о своем сеансе с психиатром. Она рассказала ему о сне – не все, она никогда никому не расскажет всего, – но уж точно больше, чем намеревалась. Она задавалась вопросом, почему. Он не был более проницательным, чем другие, не обладал особым чутьем, которое возвышало его над всеми коллегами в своей области.

И все же она зашла дальше, чем когда-либо.

Возможно, она добилась прогресса.

Она идет по темной улице. Сейчас три часа ночи. Ева точно знает, который час, потому что она взглянула на проспект — улицу-мечту, у которой не было ни названия, ни номера — и увидела часы на башне мэрии.

Через несколько кварталов улица становится еще мрачнее, еще более безликой и с длинными тенями, словно огромная, безмолвная картина де Кирико. По обеим сторонам улицы стоят заброшенные магазины, закусочные с закрытыми ставнями, в которых каким-то образом по-прежнему стоят посетители, покрытые льдом, с кофейными чашками, поднесенными к губам.

Она подходит к перекрестку. Уличный фонарь мигает красным со всех четырех сторон. Она видит куклу, сидящую в кресле со спинкой. На нем рваное розовое платье, запачканное по подолу. У него грязные колени и локти.

Внезапно Ева узнает, кто она и что она сделала. Кукла ее. Это кукла Крисси, ее любимая в детстве. Она сбежала из дома. Она приехала в город без денег и каких-либо планов.

Тень танцует по стене слева от нее. Она поворачивается, чтобы посмотреть, и видит быстро приближающегося мужчину. Он движется как порыв обжигающего ветра, высеченный из дыма и лунного света.

Теперь он позади нее. Она знает, что он сделал с остальными. Она знает, что он собирается с ней сделать.

« Венга то! — раздается громкий голос сзади, в нескольких дюймах от ее уха.

Внутри нее расцветает страх, болезнь. Она знает знакомый голос, и он образует темный смерч в ее сердце. «Венга, Ева! Ахора!»

Она закрывает глаза. Мужчина разворачивает ее, начинает яростно трясти. Он толкает ее на землю, но она не ударяется о дымящийся асфальт. Вместо этого она проваливается сквозь него, кувыркаясь в пространстве, свободное падение, огни города — безумный калейдоскоп в ее голове.

Она врезается через потолок на грязный матрас. На несколько благословенных мгновений мир молчит. Вскоре она переводит дыхание и слышит в соседней комнате, как молодая девушка поет знакомую песню. Это испанская колыбельная « A La Nanita Nana».

Через несколько секунд дверь распахивается. Яркий оранжевый свет заливает комнату. В ее голове бушует оглушительная сирена.

И начинается настоящий кошмар.

Ева вышла из душа, вытерлась полотенцем, пошла в спальню, открыла шкаф и достала алюминиевый футляр. Внутри, прикрепленные к пенопластовой обшивке ящика для яиц, находились четыре огнестрельных оружия. Все вооружение было в идеальном состоянии, в полной комплектации. Она выбрала Glock 17, который носила в защитной кобуре Chek-Mate на правом бедре, а также Beretta 21, которую носила в набедренном поясе Apache.

Она оделась, застегнула пиджак, посмотрела в зеркало в полный рост. Она заявила, что готова. Сразу после часа ночи она вошла в холл.

Ева Гальвез повернулась и посмотрела на свою почти пустую квартиру, и ее сердце охватила волна ледяной меланхолии. Когда-то у нее было так много.

Она закрыла дверь, заперла засов и пошла по коридору. Несколько мгновений спустя она пересекла вестибюль, толкнула стеклянную дверь и ступила в теплую филадельфийскую ночь.

В последнее время.

OceanofPDF.com

| ПЯТЬ |

ЦЕНТР СУДЕБНО - МЕДИЦИНСКОЙ НАУКИ , ОБЫЧНО НАЗЫВАЕМЫЙ КРИНЕМАЛЬНОЙ ЛАБОРАТОРИЕЙ, располагался на Восьмой улице и улице Поплар, всего в нескольких кварталах от Раундхауса . Объект площадью 40 000 квадратных футов отвечал за анализ всех вещественных доказательств, собранных PPD в ходе расследования. В своих различных подразделениях он проводил анализ по трем основным категориям: следы, такие как краска, волокна или остатки огнестрельного оружия; биологические доказательства, включая кровь, сперму и волосы; и различные доказательства, такие как отпечатки пальцев, документы и отпечатки обуви.

Криминалистическое подразделение Департамента полиции Филадельфии функционировало как учреждение с полным спектром услуг, способное проводить самые разнообразные процедуры тестирования.

Сержант Гельмут Ромер был правящим королем отдела документации. В свои тридцать с небольшим Ромер был гигантом ростом около шести футов четырех дюймов и весом 250 фунтов, большая часть которого состояла из мускулов. У него были коротко подстриженные волосы, выкрашенные в светлый цвет, почти белые. На обеих руках была сложная паутина татуировок — многие из них представляли собой вариации красных роз, белых роз и имени Роуз. Растительность и лепестки змеились вокруг его огромных бицепсов. На мероприятиях PPD, особенно на собраниях Полицейской спортивной лиги. Хельмут Ромер был большим поклонником PAL — никто никогда не видел его с женщиной по имени Роуз, Рози или Розмари, поэтому эту тему старательно избегали. Его стандартным нарядом были черные джинсы Doc Martens и черные толстовки без рукавов. Если только ему не придется обращаться в суд. Тогда это был блестящий темно-синий костюм с узкими лацканами примерно того времени, когда REO Speedwagon усеивал хит-парады.

Никаких карманных защитных приспособлений или грязных лабораторных халатов — Хельмут Ромер выглядел как роуди Metallica или Фрэнк Миллер, изображающий Ангела Ада. Но когда сержант говорил, он говорил как Джонни Мэтис. Он настоял на том, чтобы вы называли его Адом, вплоть до того, что подписал свои внутренние записки «Из ада». Никто не осмеливался спорить или возражать.

«Это довольно распространенное издание « Нового Оксфорда», — сказал Хелл. «Он доступен везде. У меня дома есть такое же издание. Книга лежала на блестящем столе из нержавеющей стали и была открыта на странице с авторскими правами. «Эта конкретная публикация была напечатана в начале семидесятых, но вы можете найти ее практически в любом магазине подержанных книг в стране, включая книжные магазины колледжей, книги за полцены, повсюду».

«Есть ли какой-нибудь способ отследить, где он мог быть куплен?» — спросила Джессика.

"Боюсь, что нет."

Обложка книги была покрыта пылью от отпечатков. Ни один не был найден. Проверка самих страниц заняла бы гораздо больше времени и оказалась бы гораздо труднее, поскольку их было более полутора тысяч.

«Что вы думаете о послании Шайло?» — спросила Джессика.

Хелл приложил указательный палец к губам. Джессика впервые заметила, что его ногти хорошо ухожены, их прозрачный лак отражает свет флуоресцентных ламп над головой прямыми серебристыми линиями. «Ну, я пробежал Шайло по базам данных и поисковым системам. В базах данных нет ничего существенного, но, конечно, я получил результаты в Google и Yahoo. Многие из них. Как в тоннах и тоннах».

"Такой как?" — спросила Джессика.

«Ну, многие из них были связаны с тем детским фильмом 1996 года. Там был Род Стайгер и парень, который снимался в «Хладнокровном убийстве». Как его звали?"

«Роберт Блейк?» — спросила Джессика.

"Нет. Другой парень в фильме. Светловолосый парень. Мошенник, который возвращает чек за костюм.

«Скотт Уилсон», — сказал Бирн.

"Верно."

Джессика взглянула на Бирна, но он отказался смотреть на нее. По ее мнению, это вопрос принципов поп-культуры. Иногда знания Кевина Бирна поражали ее. На пари в баре он однажды отбарабанил всю дискографию The Eagles, а Кевин Бирн даже не слишком заботился о The Eagles. Он был человеком Thin Lizzy, Corrs, Van Morrison – не говоря уже о его почти рабской преданности старому блюзу. С другой стороны, однажды она поймала его на месте преступления поющим первый куплет « Жизни в розовом цвете ». На французском. Кевин Бирн не говорил по-французски.

— В любом случае, — сказал Хелл. «Этот фильм о Шайло был немного сентиментальным, но все же довольно милым. Вещь типа «Бигль в опасности». Мы арендовали его всего несколько месяцев назад. Царапающийся DVD, несколько раз зависал. Меня сводит с ума, когда такое случается. Надо скоро перейти на Blu-ray. Но моей дочери это понравилось».

Джессика подумала: « Дочь?» Может ли это быть легендарная Роза? — Я не знала, что у тебя есть дочь, Хелл, — сказала она, исследуя.

Ад сиял. В мгновение ока он достал свой бумажник и открыл фотографию очаровательной маленькой блондинки, сидящей на скамейке в парке и чертовски обнимающей черного щенка лабрадора. Это было больше похоже на раздавливание щенка. Возможно, девочка тренировалась со своим отцом.

«Это Донателла», — сказал Хелл. «Она — мое сердце».

Вот и все для Роуз, подумала Джессика. «Она кукла».

Бирн посмотрел на фотографию, кивнул и улыбнулся. Несмотря на позу крутого полицейского, Джессика знала, что Кевин Бирн совершенно невнимателен к маленьким девочкам. Он всегда носил с собой как минимум четыре фотографии своей дочери Коллин.

Ад сунул фотографию обратно в бумажник и надел брюки. «И, конечно же, в Библии есть упоминание о Шайло».

«О чем это?» — спросила Джессика.

«Ну, если память мне не изменяет — а это довольно часто так, — Сило — это название святилища, которое Моисей построил в пустыне. В Библии много пустыни». Хелл перевернул несколько страниц своего блокнота. Джессика заметила на полях нарисованные от руки розы. «А еще есть битва при Шайло времен Гражданской войны, которая также была известна как битва при Питтсбургском десантировании».

Джессика еще раз взглянула на своего партнера. Питтсбург, штат Пенсильвания, второй по величине город в штате, находился в трехстах милях к западу от Филадельфии. Бирн покачал головой, подчеркнув Джессике, как мало она знает о Гражданской войне и американской истории в целом.

— Не то, что ты думаешь, — сказал Хелл, продолжая разговор. «Шайло находится в западном Теннесси. Ничего общего с Питтсбургом, штат Пенсильвания».

«Что-нибудь еще всплывает?» — спросила Джессика, желая двигаться дальше.

«Ничто действительно не выскочило за пределы экрана. Я набрал цифры 4514 и получил более шести миллионов совпадений. Ты можешь в это поверить? Шесть миллионов. Моей первой мыслью было, что эти четыре цифры могут быть последней частью телефонного номера». Хелл пролистал еще несколько своих записей. «Я взял первые три буквы имени Шило — ШИ — и использовал их в качестве префикса, который на телефоне равен 744. В Филадельфии нет номера телефона с таким обозначением. Я расширил поиск, включив в него коды городов Пенсильвании, Делавэра и Нью-Джерси. То же самое. Это не номер телефона».

«Но ты думаешь, что это было то, что мы должны были найти, не так ли?» — спросила Джессика. Подобные вещи не входили в компетенцию CSU, но Хелл был одним из самых умных людей, которых знала Джессика. Никогда не помешает получить второе, третье и четвертое мнение.

Ад улыбнулся. — Ну, я не детектив, — начал он. Он взглянул на фотографии холодильника и кухни на месте преступления на Второй улице. «Но если бы нас зажарили под ярким светом и лишили повторов «Танцев со звездами» , я бы сказал, что мы определенно должны были это найти. Я имею в виду Джереми Кросли? Тьфу-тьфу- тьфу. Это умно, но не настолько умно. С другой стороны, возможно, в этом и дело. Может быть, это достаточно умно, чтобы заинтриговать, но не настолько сложно, чтобы пропустить мимо головы нас, больших тупых полицейских».

Джессика, конечно, об этом подумала. Они должны были найти эту Библию, а послание внутри было второй частью загадки.

«Поэтому я думаю, что это может быть адрес», — сказал Хелл.

— Адрес? — спросила Джессика. «Здесь, в Филадельфии?»

— Да, — сказал Хелл. — Знаешь, здесь есть Шайло-стрит.

Джессика взглянула на Бирна. Бирн пожал плечами. Судя по всему, он тоже никогда о таком не слышал. Филадельфия во многих отношениях была небольшим городом, но улиц в ней было чертовски много. Вы никогда не сможете знать их всех.

«Где эта Шайло-стрит?» — спросила Джессика.

— Северная Филадельфия, — сказал Хелл. «Бесплодные земли».

Конечно, подумала Джессика.

Хелл нажал несколько клавиш на своем ноутбуке. Его большие пальцы ловко летали по клавишам. Через несколько секунд на экране появились Google Maps. Ад ввел адрес. Вскоре изображение начало увеличиваться и остановилось на карте Северной Филадельфии. Еще несколько нажатий клавиш дали довольно точную картину нескольких городских кварталов к югу от Аллегейни-авеню, между Четвертой и Пятой улицами. Ад нажал на маленький знак «+» в углу. Изображение снова увеличилось. Зеленая стрелка указала на треугольную крышу небольшого углового здания.

— Вот оно, — сказал Хелл. «Вой -ла. Шайло-стрит, 4514».

Ад нажал другую клавишу, переключился на спутниковый вид, который удалил названия улиц и создал фотографическое изображение.

С высоты птичьего полета адрес оказался либо рядным домом, либо коммерческим помещением в конце квартала. Серый, уродливый и ничем не примечательный. Никаких деревьев. Джессика редко видела свой город сверху. Эта часть выглядела настолько заброшенной, что у нее болело сердце. Она взглянула на Бирна. "Что вы думаете?"

Бирн просмотрел изображение, его темно-зеленые глаза скользили по поверхности монитора. «Я думаю, что над нами работают. Я ненавижу, когда мне приходится работать».

Ад осторожно закрыл книгу, затем открыл ее снова, открыв только переднюю обложку. «Я провел феном по внутренней стороне переднего форзаца», — сказал он. «Часто люди открывают книгу пальцами наружу, а большим пальцем правой руки внутрь. Если переднюю обложку протерли — а я думаю, что так и было — возможно, они забыли…

Черт замолчал. Его взгляд остановился на небольшом выступе в нижнем левом углу внутренней передней обложки, прямом угле, который приподнял край.

— Что у нас здесь ? Черт сказал.

Он открыл ящик, достал блестящий пинцет из нержавеющей стали и трижды щелкнул им. Это было похоже на ритуал.

"Что это такое?" — спросил Бирн.

"Подожди."

Ад владел пинцетом, как кардиохирург. Он схватил форзац и начал медленно его отрывать. Вскоре стало очевидно, что под ним что-то есть. Оказалось, что кто-то уже отклеил форзац, что-то вставил и переклеил.

Ад глубоко вздохнул, выдохнул и продолжил отклеивать форзац. Под ним лежал тонкий кусок картона. Ад аккуратно вынул его пинцетом и положил на стол. Это был белый прямоугольник размером примерно три на пять дюймов. На бумаге был водяной знак. Черт перевернул это.

Картонный прямоугольник представлял собой цветную фотографию. Фотография девочки-подростка.

Джессика почувствовала, как температура в комнате подскочила на несколько градусов вместе с уровнем беспокойства. Тайны начали развиваться в геометрической прогрессии.

Девушка на фотографии была белой, несколько полноватой, лет шестнадцати. У нее были длинные каштановые волосы, карие глаза и небольшая ямочка на подбородке. Фотография оказалась распечаткой цифрового изображения. На ней был красный свитер с блестками вдоль выреза, большие серьги-кольца и эффектное ожерелье из оникса-капли.

Ад дважды крутанулся на месте, в ярости воздев оба кулака, его огромные ботинки на резиновой подошве скрипели по плитке. «Я не думал смотреть. Я ненавижу это, чувак, — сказал он спокойно, хотя огненно-красный румянец поднялся с его шеи на лицо, как столбик дешевого термометра.

«Нет вреда – нет нарушения», – сказал Бирн. «Теперь оно у нас есть».

«Да, ну, я все еще расстроен. Я очень, очень расстроена».

Джессика и Бирн имели дело с Хеллом Ромером по ряду дел. Лучше всего было переждать такие моменты. В конце концов он успокоился, его лицо стало ярко-розовым.

«Можем ли мы получить копию этого?» — наконец спросил Бирн. Это была риторика, но это был лучший путь.

Ад смотрел на Библию так, как будто подозреваемый мог выпрыгнуть из переплета, как фигурка в детской книжке, и он мог задушить его до смерти. В департаменте было хорошо известно, что вы не трогали психику Хельмута Ромера. Через несколько секунд он вырвался из этого состояния. "Копия? Ах, да. Абсолютно."

Он положил фотографию в прозрачный пакет для улик и отнес ее к цветному копировальному аппарату. Он сильно нажал несколько кнопок, а затем подождал, уперев руки в бока, пока появится фотокопия, дрейфующая в том месте, куда ходят разочарованные криминалисты. Через несколько секунд страница появилась сама собой. Ад передал это Джессике.

Джессика внимательно посмотрела на изображение. Девушка на фотографии была не Кейтлин О'Риордан. Она была кем-то новым. Человек, который смотрел на мир с невинностью, требующей опыта. Джессику охватило чувство, что этой девушке так и не представился такой шанс.

Джессика поместила фотокопию фотографии в свое портфолио. «Спасибо», сказала она. — Держи нас в курсе, ладно?

Ад не ответил. Он исчез, дрейфуя по касательной к неопровержимым доказательствам, дрожа от гнева. Криминалисты любят, когда с ними играют, не больше, чем детективы. Черт, Ромер даже меньше, чем большинство.

Десять минут спустя детективы Джессика Бальзано и Кевин Бирн направились на Шайло-стрит, 4514, между ними была фотография рыжеволосой девушки, сидящей на сиденье автомобиля, словно молчаливый пассажир.

OceanofPDF.com

| ШЕСТЬ |

ЕЩЕ СЕВЕРНАЯ ХОЛМОСТНАЯ ДЫРА ;​ МРАЧНОЕ И РАЗРУШАЮЩЕЕ ТРЕХэтажное здание, угловое строение в пятиэтажном доме.

У входа слева от адреса на Шайло-стрит стоял мемориал. По всей Северной Филадельфии стояли мемориалы в память об усопших. Некоторые из них представляли собой простую надпись «RIP», написанную баллончиком над именем или прозвищем жертвы. Другие представляли собой тщательно продуманные, очень подробные портреты жертвы, часто в доброжелательной позе, иногда мигающие сигналом банды, иногда в масштабе, увеличенном в два или три раза. Почти все почитали жертв уличного насилия.

Этот памятник был посвящен маленькому ребенку. В нише дверного проема стояла небольшая расслаивающаяся тумбочка, набитая плюшевыми мишками, кроликами, утками и птицами. Джессике всегда казалось странным, как на мемориалах в Северной Филадельфии можно оставлять на улице предметы, которые каждый день крадут в магазинах Wal-Mart и Rite Aid. Их никогда не крали из мемориала. Мемориалы были священны.

Над дверью этого памятного экспоната был прибит кусок фанеры, на котором были написаны слова Descanse en Paz. Покойся с миром. На стене слева от двери висел красивый аэрографический портрет улыбающейся латиноамериканской девушки. Картину окружала серебряная рождественская гирлянда. Под ним стоял красный пластиковый кувшин для сока, полный пыльных атласных тюльпанов. Над головой девушки было нацарапано Флорита Делия Рамос, 2004–2008 гг.

Четыре года, подумала Джессика. Если городские власти не въедут и не закрасят стену (что маловероятно, учитывая, что мемориал был единственным остатком красоты, оставшимся на этом разрушенном блоке), портрет проживет дольше, чем его персонаж.

Джессика взглянула на Бирна. Руки у него были в карманах. Он смотрел в другую сторону. Джессика поняла. Иногда приходилось отводить взгляд.

Покойся с миром, Флорита.

ДВАдцать минут спустя Бирн и квартет офицеров в форме вошли в здание и начали его расчищать. Пока они были внутри, Джессика перешла улицу и направилась к винному погребу. Она купила полдюжины чашек крепкого кофе.

Когда Бирн вышел из рядного дома, Джессика протянула ему чашку. Остальные члены команды нашли свой кофе и вкусные пирожные на капоте машины.

"Что-либо?" — спросила Джессика.

Бирн кивнул. «Целый дом полон мусора».

— Есть что-нибудь, что мы хотим посмотреть?

Бирн на мгновение задумался и отпил кофе. "Вероятно."

Джессика обдумала цепь событий, географию. Возникала дилемма: отзовете ли вы нескольких офицеров других расследований, чтобы они начали обыскивать здание в поисках иголки в стоге сена? Гонялись ли они за призраками, или этот адрес действительно имел какое-то отношение к убийству Кейтлин О'Риордан?

Меня зовут Джеремайя Кросли.

— Что вы думаете, детектив? — спросил Бирн.

Джессика посмотрела на третий этаж. Она подумала о Кейтлин, мертвой внутри здания, мало чем отличающегося от этого. Она подумала о человеческом сердце в этой банке с образцами. Она думала обо всем зле, которое видела, и о том, как оно всегда приводило к непрекращающейся тьме. Такое место.

Сердце лукаво более всего и неизлечимо.

Она призвала команду CSU.

ЧАС СПУСТЯ , пока Бирн вернулся в «Раундхаус», чтобы сверить фотографию темноволосой девушки с недавними делами о пропавших без вести, Джессика стояла в душном коридоре рядом с кухней по адресу Шайло-стрит.

Бирн был прав. Там был полный дом хлама. Огромные мешки и мусор были забиты по углам кухни, ванной и столовой, а также почти заполнили три маленькие комнаты наверху.

Как ни странно, подвал был почти пуст. Всего несколько коробок и заплесневелый коврик размером восемь на десять футов в искусственном персидском стиле на полу, возможно, попытка создать изысканный декор в 1980-х годах. Джессика сфотографировала каждую комнату.

В доме должно было быть десять тысяч мух. Может больше. Гул был сводящим с ума фоновым гулом. Между отгоном мух и непрекращающимся изобилием было почти невозможно думать. Джессика начала считать, что эти поиски бессмысленны.

— Детектив Бальзано?

Джессика повернулась. Офицер, задавший вопрос, был подтянутой и загорелой молодой женщиной лет двадцати с небольшим, примерно на дюйм ниже ростом Джессики в пять футов восемь дюймов. У нее были ясные карие глаза, почти янтарные. Из-под кепки выбилась прядь блестящих темных волос. В жару они почти прилипли к ее гладкому лбу.

Джессика знала этот взгляд и тяжелое положение. Она сама была там много раз в те времена. Это был август — добавьте кевларовый жилет, темно-синюю униформу и то, что временами казалось пятидесятифунтовым поясом, — и это было похоже на работу в сауне, облаченную в средневековые доспехи.

Джессика взглянула на бейдж офицера. М. КАРУЗО .

«Как ваше имя, офицер Карузо?»

«Мария», — сказала молодая женщина.

Джессика улыбнулась. Она почти догадалась. Мария — имя покойной матери Джессики. Джессика всегда питала слабость к людям по имени Мария. "Как дела?"

— Ну, наверху много вещей, — сказала она. «Коробки, мешки для мусора, старые чемоданы, мешки с грязной одеждой, пара матрасов, тонны принадлежностей для наркотиков».

«Надеюсь, никаких тел», — сказала Джессика, как она надеялась, с небольшим количеством черного юмора. Это место было невероятно мрачным.

«Тела пока нет », — ответил офицер Карузо в тон. Она была острой. «Но там много чего.

— Я понимаю, — сказала Джессика. "У нас есть время."

В подобных ситуациях Джессика всегда старалась использовать слово «мы». Она вспомнила свои дни в военной форме и то, как это слово, произнесенное каким-нибудь древним детективом лет тридцати или около того, обычно в связи с какой-нибудь невероятно жестокой сценой городской бойни, означало, что поимка плохих парней должна быть совместным усилием. Это имело значение.

На мгновение офицер Мария Карузо занервничала.

"Что-то не так?" — спросила Джессика.

«Нет, мэм. Просто я слышал, что вы с детективом Бирном расследовали дело Кейтлин О'Риордан.

«Мы», — сказала Джессика. — Вы помните этот случай?

— Вполне хорошо, мэм. Я помню, как ее нашли.

Джессика только кивнула.

«У меня есть семья в округе Ланкастер», — добавил офицер Карузо. «Семья Кейтлин живет примерно в сорока милях от моей тети и двоюродных братьев. Я помню картинку, которая была в газете. Я помню этот случай, как вчера».

Кейтлин, подумала Джессика. Этот молодой офицер назвал жертву по имени. Она задавалась вопросом, насколько личным был для нее этот случай.

Джессика достала фотографию Кейтлин О'Риордан, ту, которую семья Кейтлин предоставила ФБР. На плече у нее висел выцветший сиреневый рюкзак с аппликациями розовых бабочек. — Эту картинку ты помнишь? она спросила.

"Да, мэм." Офицер Карузо на мгновение повернулась к окну, скрывая свои эмоции. Джессика поняла. Филадельфия жесткая.

— Не возражаешь, если я спрошу, откуда ты? — спросила Джессика.

«Десятый и Моррис».

Джессика кивнула. Люди в Филадельфии были либо из районов, либо из перекрестков. В основном и то, и другое. «Девушка из Южной Филадельфии».

" Ах, да. Родился и вырос."

«Я вырос в Шестой школе и Кэтрин».

"Я знаю." Офицер Карузо поправила ремень и откашлялась. Она выглядела немного смущенной. — Я имею в виду, понимаешь, я это слышал .

— Ты был в Горетти?

«О, да», сказала она. «Я был гориллой Горетти».

Джессика улыбнулась. У них было много общего. — Если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать.

Молодая женщина просияла. Она заправила выбившуюся прядь темных волос обратно в кепку. — Спасибо, детектив.

С энергией, известной только молодежи, офицер Мария Карузо развернулась и поднялась обратно по ступенькам.

Джессика наблюдала за ней, задаваясь вопросом, была ли такая жизнь хорошим или плохим выбором для молодой женщины. На самом деле это не имело значения, вероятно, Марию Карузо невозможно было отговорить от этого. Джессика знала, что после того, как ты начнешь ловить преступников, ты уже мало на что будешь годен.

БАЙРН ПРОШЕЛ ЧЕРЕЗ ВХОДНУЮ ДВЕРЬ в коридор. Вернувшись из Раундхауса, он провел краткое обследование окрестностей.

"Что-либо?" — спросила Джессика.

Бирн покачал головой. «Невероятно, но никто в этом квартале никогда не видел и не слышал о преступлении, совершенном в этом или любом другом месте».

«И все же прямо по соседству есть памятник мертвой маленькой девочке».

"И все еще."

«Есть ли совпадения с пропавшими людьми?»

«Пока ничего», — сказал Бирн.

Джессика пересекла кухню и перешла на другую сторону стойки. Она постучала ногтями по изношенному пластику, просто для эффекта. В последнее время она превращалась в королеву драмы, беря пример со своей шестилетней дочери. Джессика перестала грызть ногти примерно год назад (плохая привычка, которую она сохранила с детства) и только недавно начала делать маникюр в северо-восточном салоне под названием «Руки времени». Ногти у нее были короткие, должно быть, для работы, но выглядели хорошо. Однажды. В этом месяце они были аметистовыми. Насколько девчонкой ты можешь стать? Софи Бальзано одобрила. Кевин Бирн еще не сказал ни слова.

Офицер в форме вошел в рядный дом. — Детектив Бирн?

"Ага."

— За вами пришёл Факс. Он протянул Бирну конверт.

"Спасибо." Бирн открыл его, вытащил факс и прочитал его.

"Как дела?" — спросила Джессика.

«Готовы к тому, чтобы ваш день стал немного лучше?»

Глаза Джессики загорелись, как у малыша, услышавшего, как по улице проезжает грузовик с мороженым «Джек и Джилл». — Мы собираемся купаться?

«Не намного лучше», — сказал Бирн. «Но небольшое улучшение».

"Я готов."

«Я позвонил Полу ДиКарло и спросил, может ли он поручить кому-нибудь в офисе окружного прокурора выяснить, кто владеет этой собственностью».

— Что они нашли?

"Ничего. Никто уже много лет не платил налоги на этом месте.

«И это хорошая новость, почему?»

«Я добираюсь туда. Пол связался с парнем из L&I, и тот сказал, что раз в месяц, в течение последних пяти месяцев, ему анонимно звонили по этому адресу. Он сказал, что тот же звонивший все время говорил о том, что здание следует снести».

Департамент лицензий и инспекций Филадельфии отвечал за соблюдение строительных норм и правил города. Ему также было предоставлено право сносить пустующие здания, представляющие угрозу общественной безопасности.

— Есть ли у нас какая-нибудь информация о звонившем? — спросила Джессика.

Бирн передал ей факс. "Мы делаем. У парня из L&I был определитель номера. После пятого звонка он записал номер».

Джессика прочитала это. Номер телефона был зарегистрирован на Лору А. Сомервилл. Адрес был на Саранчовой улице. Судя по номеру улицы, это была Западная Филадельфия.

Джессика взглянула вверх по лестнице, на офицеров CSU, которые начали медленную и трудную задачу по просеиванию того, что, должно быть, было годами мусора. Она задавалась вопросом, что может быть там наверху, какие преступления могут быть спрятаны, и просила закрыть это дело.

Она вернется. Почему-то она была в этом уверена.

Два детектива подписали журнал осмотра места преступления и направились в Западную Филадельфию.

OceanofPDF.com

| СЕМЬ |

| Двумя месяцами ранее |

Е. ЗАКАЗАЛ ЧИЗБУРГЕР И КАРТОФЛУ фри В РЕСТОРАНЕ « MIDTAUN IV R» , круглосуточном заведении на Честнате, ловя взгляды и непристойные взгляды ночных парней. Воздух в комнате был смесью летнего пота, кофе и жареного лука. Ева взглянула на часы. Было 2:20. Место было переполнено. Она повернулась на табурете, рассматривая толпу. Молодая пара лет двадцати с небольшим сидела на той же стороне соседнего стенда. «В двадцать с небольшим ты сидел на одной стороне», — подумала Ева. В свои тридцать вы сидели по разные стороны, но все равно разговаривали. Когда вам было за сорок, вы приносили газету.

В 2:40 справа от нее появилась тень. Ева повернулась. Девушке было около пятнадцати лет, и на ней все еще был слой детского жира. У нее было ангельское лицо, уличные глаза. На ней были выцветшие джинсы, куртка из искусственной кожи с воротником из искусственного меха и ярко-белые кроссовки New Balance, примерно в часе езды от коробки.

— Привет, — сказала Ева.

Девушка внимательно ее осмотрела. "Привет."

— Ты Кассандра?

Девушка огляделась. Она встряхнула плечами, всхлипнула. "Ага."

"Рад встрече." Имя Кассандра Ева получила от беспризорника по имени Карлито. Ходили слухи, что Кассандру похитили. Ева выронила пару двадцаток, и слово было передано.

"Ага. Хм. Ты тоже."

«Хотите получить стенд?» – спросила Ева.

Девушка покачала головой. — Я не собираюсь оставаться здесь так долго.

"Хорошо. Вы голодны?"

Еще одно покачивание головой, на этот раз нерешительно. Она была голодна, но слишком горда, чтобы брать подачку.

"Хорошо." Ева несколько мгновений молча смотрела на девушку, девушка смотрела в ответ, и никто из них не знал, с чего начать.

Несколько секунд спустя Кассандра скользнула на табурет рядом с Евой и начала.

АССАНДРА РАССКАЗАЛА ЕЕ всю историю. Не раз у Евы появлялись мурашки. Эта история мало чем отличалась от ее собственной. Другая эпоха, другие тени. Те же ужасы. Пока девушка говорила, Ева украдкой поглядывала на руки Кассандры. Они попеременно дрожали и сжимались в сжатые кулаки.

Последние два месяца Ева чувствовала, что приближается к истине, но она всегда была в ее голове. Теперь это было в ее сердце.

«Можете ли вы указать мне дом?» – спросила Ева.

Девушка словно отпрянула от нее. Она покачала головой. "Нет. Извини. Я не могу этого сделать. Я могу сказать вам примерно, где оно находится, но не могу вам показать.

"Почему нет?"

Девушка колебалась. Она засунула руки в карманы куртки. Ева задавалась вопросом, что у нее там. — Я просто… не могу, вот и все. Я не могу.

«Тебе не нужно бояться», — сказала Ева. «Теперь нечего бояться».

Девушка издала невесёлый смех. — Я не думаю, что ты понимаешь.

"Понять, что?"

На мгновение Еве показалось, что девушка собирается уйти, не сказав ни слова. Затем, запинаясь, Кассандра сказала: — Я не вернусь туда. Я никогда не смогу вернуться туда».

Ева изучала девушку. Ее сердце чуть не разорвалось. У девушки был затравленный вид вечно бдительной, вечно осторожной женщины, которая никогда не спала, никогда не теряла бдительности. Она была зеркальным отражением Евы в том же возрасте.

Ева знала, что на ее следующий вопрос не будет ответа. Этого никогда не было. Она все равно спросила. — Могу я спросить, почему вы не обратились в полицию?

Кассандра посмотрела в пол. "У меня есть причины."

— Хорошо, — сказала Ева. "Я понимаю. Поверьте мне. Я действительно так делаю." Она полезла в карман, достала пятидесятку, провела ею через стойку, подняла палец.

Девушка опустила глаза, несколько секунд смотрела в угол купюры, затем взглянула на Еву. «Мне это не нужно».

Ева была потрясена. Беспризорники не отказывались от денег. Здесь действовало нечто другое. Она не могла себе представить, что это может быть. "О чем ты говоришь?"

«Мне не нужны деньги. Я в порядке."

"Вы уверены?"

Долгая пауза. Девушка кивнула.

Ева положила купюру обратно в карман. Она оглядела ресторан. Никто не смотрел. Никто никогда не делал этого на ночлегах. Она снова взглянула на девушку. "Что я могу сделать для вас?" она спросила. — Ты должен позволить мне сделать кое-что для тебя.

Девушка несколько секунд барабанила пальцами по столешнице, затем взяла чизбургер Евы, завернула его в бумажную салфетку и сунула в карман. Она также взяла несколько пакетов Equal. Она развернулась на табурете, казалось, готовая броситься, но остановилась и оглянулась через плечо. «Я скажу тебе, что ты можешь для меня сделать», — сказала она. Ее глаза были полны слез. На ее лице была маска страха. Или, может быть, это был стыд.

"Что это такое?"

— Ты можешь убить его.

ПОЛОВИНА ЧЕТВЕРТОГО .

Огромный дом находился на тихой улице. Он выглядел именно так, как описала его девушка: заросший сорняками, заросший кустарником, корявый от умирающих деревьев. Виноградные лозы свисали с желобов; мертвый плющ цеплялся за северную сторону, словно черные жилы. Трехэтажное здание, облицованное темно-оранжевым кирпичом, располагалось на большом угловом участке, практически скрытое от улицы. Каменный балкон опоясывал второй этаж, нависая над обваливающимся каменным крыльцом. Четыре дымохода прощупывали ночное небо, словно рука без большого пальца.

Ева дважды обошла квартал — из осторожности, привычки, тренировки. Она припарковалась в пятидесяти футах от огороженной подъездной дороги, выключила двигатель и фары. Она слушала, ждала, смотрела. На улице ничего не двигалось.

Три пятьдесят.

Ева открыла свой сотовый телефон и, не успев остановиться, нажала номер, впервые набрав его быстро. Это была ошибка, но она все равно это сделала. На линии прозвенел один, второй звонок. Палец Евы завис над красной кнопкой завершения.

Через несколько секунд телефон на другом конце щелкнул. Прошла целая жизнь.

— Привет, — наконец сказала Ева.

ПЯТЬ МИНУТ СПУСТЯ Ева отключилась. Она сказала гораздо больше, чем намеревалась, но чувствовала себя хорошо, сильной. Очищен. Она постучала по правому переднему карману джинсов, где жила ее храбрость. Она достала пузырек с таблетками, вытряхнула две таблетки. Она открыла пинту «Дикой индейки», отхлебнула из нее, закрыла бутылку крышкой и осмотрелась.

У этого небольшого района Филадельфии было название района, как и у почти всех районов Филадельфии, но этот ей не приходил. Это был небольшой анклав старых, скрытых домов, к западу от водохранилища Оук-Лейн.

Она вышла из машины в жаркую, безоблачную ночь. В Филадельфии было тихо. Филадельфия мечтала.

Ева перешла улицу и пошла по тротуару к углу, огибая железный забор. За забором во тьме маячил огромный дом, слуховые окна которого устремлялись в небо, как дьявольские рога. Измученные деревья закрывали стены.

Подойдя ближе, она увидела свет в окнах первого этажа. Она дошла до ворот и толкнула их. Оно застонало. Это был почти человеческий звук. Она снова толкнула и проскользнула.

Когда она вышла на территорию, это чувство переполнило ее. Она почувствовала это, понюхала . Зло обитало здесь. Ее сердце бешено колотилось.

Она медленно пробиралась сквозь высокую траву, приближаясь все ближе; подлесок, кусты, сорняки и полевые цветы, казалось, росли вокруг нее. Большое вечнозеленое растение стояло в двадцати футах от дома. Она шагнула за ним.

Дом был массивным. Казалось, это смесь архитектурных стилей — королевы Анны, итальянского стиля, возрождения готики. Полукруглая башня украшала правую сторону. Комната на втором этаже, казалось, была освещена свечами. Меловые тени танцевали на белых прозрачных занавесках. Подойдя ближе, Ева услышала классическую музыку.

Она сделала еще несколько шагов и остановилась в пятнадцати футах от окна столовой. Шторы были открыты. Внутри мерцала дюжина свечей. Она увидела буфет, навес и буфет — все это тяжелый антиквариат, все до блеска. На стенах висели огромные картины маслом; адские, босховские сцены. Там же была пара больших портретов темноволосого мужчины со зловещими, напряженными глазами и бородкой Ван Дейка. Никто не пошевелился.

Ева обошла особняк на востоке. Там она нашла небольшую беседку и пару каменных скамеек, увитых плющом; ржавые солнечные часы стояли на страже на заросшей сорняками тропинке. Обогнув заднюю часть дома, она остановилась и прислушалась. Послышался звук, низкий жужжащий звук. Потом щелчок металла о металл.

Что это было?

Она подняла голову, прислушиваясь к шуму. Звук исходил не из дома или гаражей справа от нее. На мгновение это напомнило ей старые лифты в здании, где когда-то находился офис ее отца. Звук, казалось, сотрясал землю под ее ногами.

Это остановилось.

Голос раздался позади нее.

«Добро пожаловать в Фаэрвуд».

Ева вытащила «Глок», развернулась, держа оружие перед собой. В маленькой беседке, примерно в двадцати футах от меня, стоял мужчина. Он был в тени, но Ева увидела, что на нем длинное пальто. Несколько бесконечных мгновений он не двигался и не произносил ни слова.

Ева просунула палец под спусковую скобу. Прежде чем она успела ответить, над головой замерцал яркий желтый свет. Она взглянула на окно на втором этаже. Это было запрещено. Занавески раздвинулись, обнажив силуэт девушки с узкими плечами и длинными волосами. Ева снова посмотрела на мужчину.

— Это ты, не так ли? она спросила.

Мужчина вышел в лунный свет. Он оказался не таким большим, как она ожидала. Она ожидала появления огромного огра. Вместо этого он был гладким и гибким, почти элегантным. «Да», — ответил он.

Он медленно поднял правую руку ладонью вверх, словно благословляя. В одно мгновение возникла жгучая вспышка пламени и облако белого дыма.

Ева выстрелила. Воздух пронзал выстрел за выстрелом, громкие звуки эхом отдавались от твердой кирпичной поверхности старого дома. Она продолжала нажимать на спусковой крючок, пока магазин не опустел.

Ночь стихла. Ева услышала биение своего сердца, почувствовала ужас того, что она только что сделала. Она знала, что ударила его прямо в грудь. Минимум четыре раунда. Она знала, что ей нужно бежать, но она также знала, что зашла слишком далеко, чтобы не увидеть это до самого конца. Она спрятала оружие в кобуру и осторожно подошла к беседке. В лунном свете дым от оружия задержался, окрасив эту сюрреалистическую сцену белой дымкой. Ева выглянула через перила.

Он ушел. Не было ни крови, ни разорванной плоти, ни тела. Это казалось невозможным, невозможным, но беседка была пуста.

Все начало приближаться к ней. Последние два месяца ее жизни были чистым безумием, вызовом в могилу. Теперь она это поняла. Она повернулась и побежала через высокие сорняки и траву.

Спустя несколько мгновений она достигла железных ворот. Она потянула за ручку. Оно не сдвинулось бы с места. Казалось, дверь проржавела. Она огляделась вокруг, пот струился по ее лицу, обжигая глаза. Здесь она появилась? Она не могла вспомнить. Ее перевернуло, и она потеряла ориентацию. Она снова потянула за ворота. Наконец оно сдвинулось. «Может быть, ей удастся протиснуться», — подумала она. Она попробовала, порвав джинсы на защелке. Она почувствовала разрыв плоти на правом бедре. Боль была мучительной.

Еще один резкий рывок, отдавая ему все, что у нее было. Ворота распахнулись.

И тут она почувствовала руку на своем плече.

Ева повернулась, увидела его глаза. Сначала они сверкали жидким серебром, ртутью в лунном свете, затем внутри них полыхало все пламя ада. Это были глаза ее кошмара.

Когда Ева Гальвез потянулась за Береттой из кобуры на щиколотке, она услышала треск разбитого стекла. Потом появился сильный химический запах. За мгновение до того, как ее мир погрузился во тьму, она знала, что все подошло к концу.

Мистер Людо.

Он выиграл игру.

OceanofPDF.com

| ВОСЕМЬ |

« ЭНИСОН » ПРЕДСТАВЛЯЛ ДЕСЯТИЭТАЖНЫЙ П - образный жилой дом на Саранч-стрит в Западной Филадельфии, недалеко от Сорок третьей улицы, недалеко от главного кампуса Пенсильванского университета. Здание представляло собой разрушенное выхлопами кирпичное здание бронзового цвета, построенное в 1930-х годах, с арочным входом из белого песчаника, недавно подвергнутым пескоструйной обработке, и электрическими фонарями по бокам стеклянных входных дверей. Длинные цветочные клумбы, ведущие к двери, были выжжены, потрескались и засохли, населенные увядающими недотрогами, умирающей сальвией, мертвыми бегониями, увядшей лобелией.

Как в старой шутке: в Филадельфии в августе нельзя было просто поджарить яйцо на тротуаре, можно было пожарить курицу.

Джессика и Бирн вошли в здание и пересекли вестибюль. Здесь было на пять градусов прохладнее, а это означало, что температура составляла восемьдесят пять градусов или около того. Они позвонили по адресу, сверили результаты со списком арендаторов в вестибюле. Лаура А. Сомервилл жила в квартире 1015. У нее не было записей в полиции или Департаменте транспортных средств. На самом деле у нее не было никаких записей.

По какой-то причине Джессика ожидала, что Лора Сомервилл будет карьеристкой средних лет, застройщиком или, возможно, юристом. Когда женщина открыла дверь, Джессика с удивлением обнаружила, что Лора Сомервилль была довольно элегантной женщиной старше шестидесяти лет: напудренная, слегка надушенная, одетая в классическом стиле: плиссированные серые хлопчатобумажные брюки и белая блузка. Изящная, с серебряной прической, она напоминала Джессике одну из тех женщин, которые в сорок лет выглядели на пятьдесят, но всю оставшуюся жизнь будут выглядеть на пятьдесят. Тип Лорен Бэколл.

Джессика предъявила удостоверение личности и значок, представилась и Кевину.

«Вы Лора А. Сомервилль?» — спросила Джессика.

"Да."

«Мы хотели бы задать вам несколько вопросов», — сказала Джессика. «Это будет нормально?»

Женщина прижала руку к горлу. Она посмотрела на точку в пространстве где-то между двумя детективами. Ее глаза были чистыми сапфирами. "Что-то не так?"

— Нет, мэм, — сказала Джессика, уклоняясь от правды. — Всего несколько рутинных вопросов.

Женщина поколебалась, затем, казалось, расслабилась, напряжение покинуло ее плечи. Она кивнула и, не сказав больше ни слова, полностью открыла дверь. Она жестом пригласила их войти и закрыла за ними дверь.

В квартире было блаженно прохладно. Почти холодно. Джессика хотела провести здесь остаток лета. Возможно, всю оставшуюся жизнь. Пахло жасминовым чаем.

— Могу я предложить тебе чего-нибудь холодного выпить? — спросила женщина. «Сода? Лимонад?"

«С нами все в порядке, спасибо», — сказал Бирн.

Джессика оглядела небольшую, со вкусом оформленную квартирку. Это была комната, полная старой мебели. В одном углу стояла клетка, полная сверкающих фигурок; у противоположной стены стоял длинный книжный шкаф, заставленный книгами и коробками с играми и головоломками.

Перед бордовым кожаным диваном с гвоздями стоял дубовый журнальный столик, заваленный журналами. Не совсем прикрыто, поняла Джессика, а завалено журналами. Геометрически точно. Десять магазинов, все открытые, идеально расположенные, параллельные и под прямым углом друг к другу. Два ряда: пять вверху, пять внизу. Джессика присмотрелась к ним повнимательнее и обнаружила, что все это журналы с кроссвордами. На каждом лежала ручка, пересекающая прямоугольник из почти белой бумаги и черных чернил под точным углом в сорок пять градусов. Десять журналов, десять ручек.

«Ух ты», начала Джессика. «Вы, должно быть, серьезный любитель кроссвордов».

Женщина махнула тонкой рукой с длинными пальцами. « Боюсь, это далеко не просто фанат», — сказала она. Она пересекла пространство и опустилась на диван. Джессика заметила, что ногти женщины сделаны в стиле французского маникюра. «Даже помимо зависимости».

«За пределами зависимости?» — спросила Джессика. Будучи полицейским, она сталкивалась со всеми видами наркоманов: наркотиками, выпивкой, сексом, азартными играми, порно, едой. Она не знала, каким может быть следующий уровень.

Женщина кивнула. «Видите ли, слово «зависимость» намекает на лекарство».

Джессика улыбнулась. Она подошла ближе и теперь увидела, что журналы издаются, по-видимому, на десяти разных языках. Все головоломки находились на той или иной стадии завершения.

Джессика была ошеломлена. Кто это делает?

Она взглянула на своего партнера и заметила, что Бирн, кажется, был очарован тщательно продуманной выставкой ярких коробок на книжных полках.

«Я вижу, что вы заинтригованы моей коллекцией», — сказала женщина Бирну. «Он не очень обширен, но хорошо сбалансирован».

«Я чувствую себя здесь ребенком».

Лора Сомервилл улыбнулась. «Как однажды сказал Джордж Бернард Шоу: «Мы перестаем играть не потому, что стареем, мы стареем, потому что перестаем играть». »

«Мужчины и игры», — подумала Джессика. Ее муж Винсент, коллега-детектив полиции, работающий в Северном отделе по борьбе с наркотиками, вел себя точно так же.

"Что это?" Бирн поднял красивую белую коробку. Около шести квадратных дюймов он, по-видимому, был вырезан из слоновой кости. Что бы это ни было, оно было старым и хрупким, вероятно, предметом коллекционирования.

Женщина пересекла комнату, осторожно взяла шкатулку из больших рук Бирна – так, что она была одновременно редкой и дорогой – и поставила ее на сервант.

«Это называется головоломка танграм», — сказала она.

Бирн кивнул. "Никогда не слышал об этом."

«Это довольно интригующе», — сказала женщина. «Одна из моих страстей». Она протянула руку, открыла небольшую защелку на коробке и осторожно открыла ее, обнаружив семь маленьких, замысловато вырезанных кусочков слоновой кости, семь геометрических фигур, плотно спрятанных внутри: пять треугольников разных размеров, один квадрат и один ромб. Или, может быть, это был параллелограмм. Джессика не очень хорошо справилась с геометрией.

«Ему около трех тысяч лет», - сказала она. «Загадка», — добавила она, подмигнув. «Не в этом выпуске».

«Это китайское?» — спросил Бирн.

«Происхождение самой загадки вызывает некоторые сомнения», — продолжила она. « Скорее всего, это китайцы, хотя многие восточные игры на самом деле были изобретены в Европе, а затем приписаны Востоку в попытке придать им более экзотичный вид».

«Это головоломка?»

«Нет, это так называемая головоломка с перестановкой», — сказала женщина. «Загадки о перестановке восходят к Локулу Архимеду в третьем веке до нашей эры . Или около того. Она взяла одну из частей из коробки и поднесла ее к свету. Треугольник цвета слоновой кости переливался маленькими радугами по комнате. «Этот конкретный набор был куплен на рынке Портобелло-роуд в Лондоне», — добавила она. «От старого поклонника».

Джессика увидела, как щеки женщины загорелись пастельным светом. Старые женихи иногда поступали так с памятью женщины.

«В чем смысл упражнения?» — спросил Бирн.

Джессике пришлось улыбнуться. Кевин Бирн был парнем, готовым к эндшпилю. Джессика была полностью привержена правилам. Это была одна из причин, по которой они стали партнерами.

«Смысл головоломки в том, чтобы решить ее, молодой человек», — сказала Лора Сомервилль. «Чтобы переставить детали так, чтобы они соответствовали диаграмме».

Бирн широко ухмыльнулся. «Хорошо», — сказал он. "Я игра."

Женщина на мгновение уставилась на Бирна, как будто ей только что бросили вызов. Игра слов , казалось, оживила ее. "Ты?"

Бирн слегка покраснел. Это было ирландское проклятие. Если вас загнали в угол или бросили вызов, вы покраснели. Даже самые крутые из крутых.

Джессике хотелось перейти к делу, но Кевин Бирн лучше понимал, когда кто-то готов к разговору. Эта женщина не представляла угрозы. Вместо этого она была винтиком в колесе расследования. У них было время. А здесь было около шестидесяти пяти градусов.

«Я», — сказал Бирн.

Лора Сомервилль полезла в ящик стола, вынула черный бархатный коврик и положила его на обеденный стол. Затем она аккуратно разложила на нем кусочки танграма из слоновой кости. Она обращалась с ними так, словно это были кости святых.

Один квадрат, пять треугольников, один параллелограмм.

Затем Лора взяла с полки высокую книгу. Оно было в красивом переплете, толстое. «Это книга игр», — сказала она. «Он включает в себя историю и коллекцию танграма. Автор живет в округе Честер». Она пролистала около трехсот страниц. Страница за страницей была изображена дюжина силуэтов предметов геометрической формы — зданий, животных, людей, цветов. Она остановилась на странице где-то посередине. «Например, вот страница задач, созданная Цзянь-Юнь Чи примерно в 1855 году. Это страница инструментов и предметов домашнего обихода».

«Все эти формы состоят всего лишь из этих семи частей?» — спросил Бирн.

"Да."

"Ух ты." Бирн взглянул на диаграмму и несколько мгновений изучал ее.

Она постучала по диаграмме внизу страницы. «Эта проблема — свадебная чаша для питья».

Бирн взглянул на Лору Сомервилль, затем на резные изделия из слоновой кости. "Могу ли я?"

«О, во что бы то ни стало», — сказала она.

«Я буду осторожен», сказал Бирн. Для большого человека он был осторожным и точным. Аккуратен в своих действиях. Когда позовут.

Бирн взял квадрат и один из больших треугольников. Он пристально смотрел на них, возможно, оценивая их размер и форму, их отношение друг к другу, его взгляд метался от диаграммы к оставшимся кусочкам бархата.

Он положил на бархат большой квадрат и треугольник справа от него. Он несколько секунд смотрел на композицию, затем повернул треугольник. Он схватил два треугольника поменьше и поднес их к появившейся фигуре. Он положил их на стол, передвинул. Он повторил это три или четыре раза, его глаза блуждали по географии головоломки.

Через несколько минут он закончил. Джессика посмотрела на схему в книге и на разложенные на столе кусочки слоновой кости. Они были идентичны.

«Очень впечатляюще», — сказала Лора.

«Это было тяжело?» — спросил Бирн.

"Довольно жесткий."

Бирн просиял. Он был похож на ребенка, только что сделавшего тройку в стойке.

Джессика прочистила горло. — Хорошо, хорошо, — сказала она. — Так держать, партнер. Пришло время заняться делом. Если бы они этого не сделали, Кевин Бирн, вероятно, играл бы с головоломкой весь день.

Лора Сомервилл на мгновение поколебалась, а затем указала на стулья в гостиной. "Пожалуйста. Садитесь, — сказала она.

«Это не займет много времени», сказала Джессика. Она достала блокнот, щелкнула ручкой. «Как долго вы живете по этому адресу?»

«Шесть лет наступают в октябре».

"Вы живете в один?"

«Да», сказала она.

«Вы знаете молодую женщину по имени Кейтлин О'Риордан?»

Женщина попросила Джессику повторить имя. Она сделала. Лора Сомервилл, казалось, на мгновение задумалась об этом. «Извините, имя ничего не говорит».

Джессика достала фотографию и протянула ее женщине. «Это Кейтлин», сказала она. — Ты узнаешь ее?

Женщина взяла фотографию у Джессики, надела розовые бифокальные очки и рассмотрела снимок в ярком солнечном свете, льющемся из окна, выходящего на Саранчу-стрит. «Мне очень жаль», сказала она. "Я не делаю."

Джессика убрала фотографию. «Вы знакомы со зданием на Шайло-стрит, 4514?»

— Шайло-стрит?

"Да, мэм."

"Я никогда не слышал об этом. Где это?"

«Северная Филадельфия».

«Нет», — сказала женщина. "Извини."

Джессика и Бирн переглянулись. — Вы хотите сказать, что не знакомы с этим зданием?

Женщина перевела взгляд с Джессики на Бирна и снова на Джессику. «Можете ли вы сказать мне, что это такое?»

Джессика кратко рассказала женщине.

Более нескольких секунд женщина смотрела на Джессику, казалось, с потрясенным недоверием. — Вы хотите сказать, что молодую женщину убили ? Молодая женщина на фотографии?

«Да», сказала Джессика. — И я боюсь, что есть связь с этим зданием. Джессика показала отправленный по факсу документ. «По данным Департамента лицензий и инспекций, с вашего телефонного номера поступила серия звонков по поводу здания на Шайло-стрит, 4514».

Женщина уставилась на газету, но очки обратно не надела. Она не читала это. — Я… я ничего об этом не знаю. Вообще ничего."

— Мог ли с этого номера звонить кто-то другой?

Женщина на мгновение задумалась. «Ко мне женщина приходит убираться раз в месяц. Но она из Гондураса. Она плохо говорит по-английски».

Джессика не удосужилась это записать. Она как раз собиралась задать последний вопрос, когда Лора Сомервилль сказала: «Можете ли вы меня извинить на одну минутку?»

"Конечно."

Женщина медленно поднялась, пересекла комнату и вошла в то, что, как предположила Джессика, было единственной спальней в квартире. Она закрыла за собой дверь.

Джессика повернулась, посмотрела на Бирна, пожала плечами, подняв ладони вверх и наружу. Бирн знал, что она имеет в виду. Она имела в виду следующее: вы пересекаете город — бетонные каньоны улиц Брод и Маркет, переулки Северной и Южной Филадельфии — и понятия не имеете, что происходит за этими стенами. Иногда вы сталкивались с кем-то, кто курил крэк и держал своих детей в чулане. В других случаях вы обнаруживали элегантную женщину, которая жила одна в Западной Филадельфии, женщину, которая могла разгадывать кроссворды на десяти языках, женщину, которая красиво вырезала на своих книжных полках головоломки из слоновой кости, головоломки, купленные таинственным бывшим поклонником на лондонской Портобелло-роуд.

Джессика какое-то время смотрела в окно, на мерцающие жарой просторы Западной Филадельфии. Вдали виднелся туманный переливающийся образ города.

"Что вы думаете?" — спросил Бирн вполголоса.

Джессика задумалась над вопросом. «Думаю, я не знаю, что и думать», — сказала она, подражая его тихому голосу. "Ты?"

«Я думаю, что эта женщина не имеет никакого отношения к расследованию».

«Тогда как это объясняет телефонные звонки?»

«Я не знаю», сказал Бирн. «Давайте оставим это открытым с ней».

"Хорошо. Я просто скажу ей, что…

Джессику прервал звук разбивающегося стекла, доносившийся из спальни. Это не было похоже на то, будто кто-то уронил на пол стакан или тарелку. Звук был такой, словно в окно бросили кирпич. Учитывая, что они находились на десятом этаже, это было маловероятно.

Бирн бросил взгляд на Джессику. Взгляд . Они были партнерами в течение многих лет, побывали в аду и обратно, и во взглядах нельзя было ошибиться.

"Миссис. Сомервилл? — крикнул Бирн.

Тишина.

Бирн подождал еще несколько минут. — Мэм? — спросил он, на этот раз немного громче. Его голос, казалось, эхом разносился сквозь стены, подчеркиваясь тихим гулом кондиционера. "Все в порядке?"

Никакого ответа.

Бирн прошел через гостиную и приложил ухо к двери спальни. Он подождал несколько мгновений, прислушиваясь, затем снова посмотрел на Джессику и покачал головой. Он крикнул еще раз, еще громче.

— Мэм?

Ничего.

Бирн глубоко вздохнул, отсчитал полицейскую секунду и повернул дверную ручку вправо. Он плечом открыл дверь, коснувшись рукоятки оружия, повернулся влево и вошел в комнату. Джессика последовала за ним.

Как и ожидалось, это была спальня. Внутри стояла кровать с балдахином, винтаж 1950-х годов, а также комод и письменный стол, относящиеся к одной эпохе. В дальнем углу стоял парчовый диван. Кроме того, имелись две тумбочки, зеркало на шее, один шкаф.

Но нет Лоры Сомервилл.

Комната была пуста.

Окно, выходившее на Саранчу-стрит, было разбито. На потертом ковре сверкала горстка осколков стекла. Внутри ревел обжигающий воздух, горячее и дикое дыхание ада. Запах углерода, масла и выхлопных газов наполнил небольшое пространство вместе с дюжиной различных городских звуков — среди них шум движения, крики и хип-хоп-музыка. Под этими звуками, ближе, проигрыватель компакт-дисков на тумбочке тихо произнес «Колдовство». Это была дуэтная версия Синатры с Анитой Бейкер.

Джессика выключила проигрыватель компакт-дисков, пересекла спальню и медленно открыла единственную дверь шкафа. Из него вытекла стружка лепешек моли, потертой кожи и сладких духов. Внутри лежала одежда на вешалках, коробки, чемоданы, обувь, сложенные свитера. На нижней полке стояла пара пыльных бирюзовых чемоданов Samsonite. Сверху аккуратно сложенные шерстяные одеяла и простыни. Справа, на верхней полке, стояло что-то похожее на какой-то крепкий ящик.

Но нет людей. Шкаф был пуст.

Джессика закрыла дверь и вернулась к ней. Затем два детектива пересекли комнату и выглянули в окно. Под ними, на высоте более десяти этажей до тротуара, на раскаленном тротуаре Саранчи-стрит лежала Лора Сомервилль. Ее голова представляла собой разрушенную массу, а тело — мозаику из оборванных концов. С этой высоты ее фигура казалась темно-малиновым Роршахом. Вокруг этого ужасного зрелища уже собралась толпа.

Бирн взял трубку и вызвал скорую помощь.

Джессика взглянула на письменный стол в углу. Он был старый, не совсем антикварный, потертый, но ухоженный. Там стояла лампа в стиле Тиффани и пара маленьких черно-белых фотографий в двойной потускневшей серебряной рамке. Там также была винтажная доска для скрэббла. Когда Джессика присмотрелась, она увидела, что слова на доске были нарушены. Они были не в центре, не совсем на своих полях. Несколько плиток были разбросаны по стулу и полу под столом, как будто кто-то в спешке снял буквы с доски.

"Джесс."

Бирн указал на подоконник. На подоконнике лежали четыре плитки для игры в «Эрудит». Похоже, это было наспех написанное слово: деревянные буквы располагались под углом друг к другу.

Мысленно Джессика видела, как несколько мгновений назад в эту комнату вошла Лора Сомервилль, схватила четыре плитки со своей доски для скрэббла, разложила их на подоконнике, а затем прыгнула насмерть. Внезапно, несмотря на ворвавшийся удушливый воздух, Джессике стало холодно.

— Ты хоть представляешь, что это значит? она спросила.

Бирн еще несколько секунд смотрел на странную конфигурацию. "Нет."

В этот момент прозвучала сирена всего в нескольких кварталах отсюда. Джессика еще раз взглянула на плитку «Эрудит» на подоконнике.

Одно слово бросилось в глаза.

Людо.

Бирн достал из кармана телефон и открыл его, готовясь позвонить своему боссу. Но прежде чем он успел завершить разговор, Джессика положила руку ему на предплечье, остановив его. Она понюхала воздух.

В дополнение к тому факту, что женщина только что прыгнула на сто футов и насмерть — женщина, которая, пока полицейское управление Филадельфии не постучало в ее дверь, была лишь незначительно связана с четырехмесячным расследованием убийства, если вообще имела отношение, случай, который с каждой секундой становился все более загадочным — что-то еще было не так.

Через мгновение Джессика поняла. Запах горящего хлопка и тлеющего дерева внезапно заставил ее заткнуться.

Она посмотрела на Бирна. Никаких слов не требовалось.

Два детектива выбежали из спальни, когда пламя начало разрывать шторы и перекинулось на гостиную.

Квартира горела.

OceanofPDF.com

| ДЕВЯТЬ |

ДВА ЧАСА СПУСТЯ ДЖОЗЕФ ЭДМУНД СВОНН , ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ, СТОЯЛ В просторном холле, прислушиваясь к звукам своего дома , скользящим эхам своей жизни: бою часов Фредвина из Эксетера, звуку старины, сухие балки и стропила, скорбное покачивание летнего ветра в карнизах. Это был его ночной ритуал, и он никогда не отступал от этого обычая. Он всегда верил, что Фаэрвуд был живым существом, существом с сердцем, душой и духом. Он давно олицетворял его многоликость, дал жизнь его выступающим панелям, его сланцевым плиткам и латунным деталям, его многочисленным каменным очагам.

Сван был худощавым и мускулистым, среднего роста. У него были лазурно-голубые глаза, светлые волосы без единой седины и не слишком выдающийся нос.

Когда он был шестилетним ребенком, женщина из Галвестона — стареющая цирковая акробатка с огненно-рыжими локонами и плохо пригнанными зубами, дородная старшая венгерской цыганской труппы — назвала его профиль «андрогином». Джозеф, конечно, был слишком молод, чтобы что-то в этом понимать, хотя это слово вызывало много темных и тревожных мыслей. В позднем детстве ему приходилось отбиваться от множества заигрываний как со стороны мужчин, так и со стороны женщин, причем все они были сомнительного характера и происхождения. В раннем подростковом возрасте он поддался чарам экзотической танцовщицы во Французском квартале Нового Орлеана, молодой женщины, которая впоследствии называла его oiseau féroce. Лишь годы спустя он узнал, что это означает «свирепая птица» — похоже, это была игра слов в его фамилии; комментарий, возможно, о его сексуальном мастерстве. По крайней мере, он на это надеялся.

Сван был проворным, но не атлетичным, гораздо сильнее, чем казалось. В одежде он предпочитал хорошо сшитую классику, обувь всегда тщательно начищалась. Его редко видели на публике без галстука. Если только он не охотился. Тогда он мог, и довольно часто так и делал, слиться с пейзажем; городской житель, деревенский джентльмен, полуночный бегун, отец из пригорода. Каждую из шестнадцати гардеробных дома он посвятил разным личностям.

В этот вечер Фаервуд был зловеще тихим. На момент.

В восемь часов он приготовил себе скромный ужин из свиных отбивных, тушеной тыквы с орехами и чатни из свежего манго. Он подумывал открыть бутылку вина, но сопротивлялся. Предстояло многое сделать.

На десерт он позволил себе тонкий кусочек дьявольского шоколадного ганаша , который случайно купил в кондитерской «Миэль» на Семнадцатой улице.

Вкусив торт, он подумал о Кате. Она не выглядела здоровой. Он, конечно, очень хорошо ее кормил, купал, разглаживал ее кожу лучшими смягчающими средствами, которые только можно купить за деньги, неукоснительно удовлетворял все ее потребности. И все же она выглядела желтоватой, смирившейся и постаревшей.

Закончив торт, он прошел через большую комнату на кухню, поставил тарелку и вилку в раковину и вернулся. Он выбрал с полки пластинку, включил проигрыватель, осторожно поставил иглу. Вскоре комнату заполнили звуки оперы Моцарта «Свадьба Фигаро» . Он всегда играл « Dove sono », когда что-то должно было измениться.

Прежде чем он достиг лестницы, голос прогремел откуда-то глубоко внутри него.

«Джозеф».

Сванн остановился. Волосы развевались на его предплечьях. "Сэр?"

«Где обитает эффект, Джозеф?»

— Эффект в уме, сэр.

«А метод?»

Несколько мучительных мгновений Сван не мог вспомнить об упражнении. Это был простой обмен мнениями, столь же старый, как и его способность говорить.

«Джозеф?»

До него дошло. «Метод в душе».

Несколько мгновений спустя, полностью вернувшись к настоящему моменту, он проверил качество своего дыхания, порядок своих волос, узел галстука. Он потратил несколько секунд, затем поднялся по лестнице, ненадолго колеблясь на каждой ступеньке. Достигнув второго этажа, он прошел по коридору, вытащил ключ из кармана жилета, затем отпер и открыл дверь в комнату Кати.

Она сидела на кровати, глядя в зарешеченное окно, свесив тонкие ноги. Она стала такой бледной. Ее глаза были пустыми и пустыми, запястья и руки были тонкими, как палка. На ней была бледно-голубая ночная рубашка. Ее ноги были босыми.

Сван вошел в комнату, закрыл за собой дверь и запер ее.

— Добрый вечер, моя любовь, — сказал он.

Она медленно повернула голову. Она раздвинула пересохшие губы, но ничего не сказала.

Сван взглянул на поднос на комоде. На обед он приготовил ей стейк из Солсбери и зеленый горошек, настоящее картофельное пюре. Несколько недель назад она сказала, что ей больше всего нравится настоящее картофельное пюре. Она ненавидела типажа Голодного Джека.

Обед остался нетронутым.

— Ты не ел, — сказал он.

Несколько мгновений Катя просто смотрела, как будто не узнавая его. Еще на мгновение ему показалось, что она его даже не услышала . Так получилось ближе к концу. Мечтательный взгляд, грязные простыни, заикание. Затем она слабо сказала: «Я хочу домой».

"Дом?" Он старался сказать это как можно невиннее, как будто это было какое-то откровение. — Почему ты хочешь пойти домой?

Катя смотрела на него, сквозь него, ее лицо было пустым, заклеенным холстом. «Это… это мое…»

Он сел на кровать, рядом с ней. "Ваши родители? Ваша семья?"

Катя только медленно кивнула. В нем не было ни той живости, которую он видел в тот первый день, ни интереса. В тот день она была водоворотом подростковой энергии, готовой к любому вызову, к любой идее.

Он взял ее руку в свою. Ее ладонь напоминала высохший пергамент.

— Но теперь я забочусь о тебе, дорогая. Он протянул руку и нежно погладил ее по волосам. Между пальцами оно было влажным и жирным. Ранее в тот же день он напомнил себе, что нужно искупать ее. Теперь в этом почти не было смысла. Он вынул из кармана носовой платок, вытер пальцы.

Она слабо кивнула.

«Подумай об этом, Катя. Из всех людей в твоей жизни, всей твоей семьи и друзей, разве я не был самым добрым? Я читаю тебе, кормлю тебя, крашу тебе ногти на ногах в твой любимый цвет».

По правде говоря, это был его любимый цвет. Хурма.

Катя посмотрела в сторону окна, на лучи слабого солнечного света. Она молчала.

«Выпей чаю», — сказал он. «Вы почувствуете себя намного лучше». Он встал, пересек комнату, поднял изолированный кувшин, налил чашку чая. Было еще тепло. Он бросил туда кусочек сахара. Он вернулся к кровати, сел и пошевелился, а звук серебра 925 пробы на костяном фарфоре разносился по комнате.

Он привлек внимание Кати, поднес чашку к ее губам. Она сделала небольшой глоток. Он промокнул ей рот льняной салфеткой.

«Ты заботишься обо мне», сказала она.

Бедная Катя. Он пробовал с ней. Он так старался со всеми ними.

— Пойдем со мной, любимый. Он поставил чашку и блюдце на тумбочку и протянул руку.

"Куда мы идем?" она спросила.

«Где-нибудь в безопасности».

Свон подумал о точно изготовленном устройстве тремя этажами ниже, о ящике и семи острых лезвиях.

Катя стояла, дрожа, ее тонкие ноги не совсем поддерживали ее. Джозеф Суонн крепко обнял ее за талию. Она чувствовала себя хрупкой.

— Ты отвезешь меня домой? она спросила.

Он посмотрел ей в глаза. Он не нашел никаких следов смутьяна, которого встретил в парке, молодой женщины, которая так охотно приняла его помощь и утешение. Всё без благодарностей.

Спустя несколько мгновений они спустились по лестнице. Моцарт наполнил дом. Тремя этажами ниже ждал волшебный ящик.

— Да, — сказал Сван. «Я отвезу тебя домой».

OceanofPDF.com

| ДЕСЯТЬ |

К ЭВИН БИРН сидел напротив апартаментов D ENISON A. Верхний этаж здания, сторона, выходящая на улицу Саранчи, был закопчен и обуглен . Корявые черные пальцы ласкали кирпичный фасад. Воздух во всем квартале все еще был насыщен углеродом.

Бирн был измотан, но усталость была его старым другом. Он взглянул на часы: 2:15 ночи .

Бирн всегда страдал от некоторой степени бессонницы, но с тех пор, как стал детективом, он редко спал более пяти или шести часов в сутки. Когда он был в форме, он почти всегда выходил последним, и биологические часы никогда не забывали график работы всю ночь. Рутина и ритмы сидения в тесной, душной машине в три, четыре и пять утра, употребление кофе, употребление продуктов с высоким содержанием сахара и жиров стали обычным явлением, а не исключением. Сон стал неестественным. Расстройство желудка и бессонница — правило. За более чем двадцать лет Бирн не знал ни одного детектива, работавшего на работе, который хорошо спал.

Теперь бессонница стала агрессивной и, казалось, постоянной. После перехода в SIU график стало немного легче прогнозировать, и это была одновременно хорошая и плохая новость, по крайней мере, что касается жертв. В SIU не было накала нового убийства, шума немедленной погони, стремления поспешно выстроить судебно-медицинских экспертов, свидетелей и сопутствующий персонал, прежде чем преступник скроется. Нераскрытые дела были просто холодными. Мертвые остались мертвыми.

Тем не менее, когда вы уловили запах, Бирн должен был признаться, хотя бы своему партнеру, что это было то же самое волнение, тот же порыв, который сопровождал первое унюхание погони, с которым вы столкнулись, когда вы были новичком в двадцать два года.

Бирн взглянул в окно, на почерневшие от дыма кирпичи верхнего этажа Денисона, территорию вокруг квартиры 1015. В натриевых уличных фонарях здание заливалось бледно-голубым светом. Из двух окон на него смотрели большие глаза, не давая ему понять, что произошло в этой квартире.

Поскольку они смогли позвонить в службу 911 заранее (Бирн позвонил в пожарную часть прямо у входной двери Лоры Сомервилл), пожар уничтожил менее половины помещения. Большая часть квартиры осталась практически нетронутой. Мебель, книжные шкафы, стены были повреждены дымом и водой, но больше ничего.

За время своей работы Бирн повидал немало. Он видел почти все, что один человек мог сделать с другим человеком, видел почти все, что люди могли сделать с собой , сталкивался с каждым оружием, каждой возможностью, каждым мотивом. Несмотря на свой опыт, он был вынужден признать, что самоубийство Лоры Сомервилл было столь же поразительным, как и все, с чем он когда-либо сталкивался.

Бирн загнал в угол Микки Дугана, старого друга и капитана ПФД. Дуган сказал ему, что, предположительно (что на данном этапе мало что значило) пожарная служба Филадельфии полагает, что источником пожара была масляная лампа под матрасом в спальне. За несколько мгновений до того, как Лора Сомервилль нырнула в окно, через несколько мгновений после того, как она извинилась и вышла из гостиной, она вошла в спальню, вытащила из шкафа масляную лампу, зажгла спичку, положила ее под кровать и намеренно зажгла в своей квартире огонь.

Что она пыталась скрыть, сжигая свою квартиру, свое имущество, а может быть, и весь дом? Не говоря уже о ее ценной коллекции игр и головоломок. Могло ли случиться так, что полицейское управление Филадельфии случайно появилось в тот же день, когда эта элегантная, культурная женщина планировала покончить жизнь самоубийством?

Бирн потягивал кофе, его кружила мысль, мрачное чувство, которое, как он знал, в ближайшее время его не трясет. Неприкрашенный, неоправданный, незаслуженный, но слишком реальный.

Не было никаких доказательств того, что это было что-то иное, кроме самоубийства. Джессика и Бирн работали детективами по расследованию убийств, а в Городе братской любви совершалось множество убийств. Впереди у них был целый день. День, принадлежащий Кейтлин О'Риордан. Кевин Бирн знал, что в тот день его будет преследовать образ изуродованного тела Лоры Сомервилль и одно странное слово.

Людо.

OceanofPDF.com

| ОДИННАДЦАТЬ |

ПОДВАЛ ПРЕДСТАВЛЯЛ ОГРОМНУЮ И ТИХУЮ ПЕЩЕРУ, ПРОХЛАДНУЮ ДАЖЕ В разгар лета – коридоры пересекали коридоры, резные перемычки угрожали высоте над каждым проходом, каменные стены, не обремененные краской или памятью. По углам было чисто, сыро, темно.

Огромное пространство было разделено более чем на дюжину комнат. Когда Фаервуд был построен примерно в 1900 году, подвал использовался в основном для хранения вещей. Разумеется, здесь был угольный желоб, котел, масляный обогреватель и лес ржавых железных опорных колонн.

У первоначального владельца — руководителя Пенсильванской железной дороги по имени Артемус Кольридж, человека, который повесился на балке чердачной крыши дома в 1908 году, — было семеро детей, и именно на просторе главного подвала они играли в свои игры на открытом воздухе. игры зимой, их состязания освещаются множеством газовых ламп и сотнями свечей. По сей день Сван находил небольшие кучки расплавленного парафина и почерневших фитилей в самых неожиданных местах.

Став взрослым, Сван не мог представить себе этот дом, полный счастливых детей, не в этом месте его разрушенного детства, но мальчиком он часто бродил по этим комнатам, воображая голоса и яркий смех, вызывая невидимых друзей, играя с привидениями.

Первоначально в подвал вела только одна лестница, ведущая из небольшой кладовой прямо рядом с главной кухней, прямой путь как к винному, так и к корневым погребам.

Все изменилось, когда отец Джозефа Свана купил дом, и началась трансформация Фаервуда. Теперь существовало более десяти способов попасть на нижний уровень.

Одна комната в подвале — возможно, самая маленькая, всего шесть футов на семь футов — была его гардеробной. На одной стене висело большое зеркало, окруженное желтыми лампами-шарами. В углу стоял высокий коллекционный шкаф, в многочисленных ящиках которого хранилась коллекция предметов, посвященных искусству макияжа. В одном из этих ящиков хранились протезы, используемые как для сокрытия, так и для отвлечения внимания. Один был посвящен струпьям, ранам и шрамам. Другой, любимый Сваном, содержал эффекты волос и персонажей. Некоторым парикам и усам было более пятидесяти лет, и среди них были одни из лучших, когда-либо созданных.

Однако даже самые лучшие протезы и парики были бесполезны без истинного секрета макияжа — нанесения.

Инструменты этого ремесла были разложены точно на клинически чистом столе — кисти, расчески, губки, карандаши и мелки, а также тюбики и баночки с пудрами, матовыми тональными кремами, красками, блестками, помадами и все более важными нейтрализаторами и консилерами. . Теперь, когда ему было около сорока, посетовал Сван, он обнаружил, что все чаще обращается к консилерам.

Уже надев парик, Сван нанес остатки спиртовой резинки на подбородок и открыл прозрачную пластиковую коробку, в которой лежала его ценная бородка из человеческих волос. Он держал бороду на месте несколько секунд, затем пригладил ее по контуру подбородка. Ранее он нарисовал черные брови и вставил в правый глаз монокль из прозрачного стекла в стальной оправе.

Он встал, надел пальто с вырезом, поправил плечи, талию. Он постучал по пульту в левом кармане и включил музыку. «Sleepers Awake» Баха начали тихо наполнять внешние комнаты.

Спустя несколько мгновений Джозеф Суонн открыл дверь и ступил на свою секретную сцену.

КАТЯ сидела в ложе, скрестив ноги , ее глаза были пустыми и отстраненными.

Шкатулка с мечами была окрашена блестящим красным лаком. Его размеры составляли примерно четыре фута в высоту, два фута в ширину и два фута в глубину. Он покоился на коротком постаменте из полированной стали. Внутри была глянцевая черная эмаль.

Внизу ящика было дренажное отверстие — портал, через который проходила железная труба, которая впадала в канализацию, идущую под задней частью дома.

Сван появился из темноты, его белая рубашка и алый галстук великолепно контрастировали с чернотой комнаты. Он оказался в центре внимания, слева от ложи.

В нескольких футах от меня наблюдал глаз камеры, немигающий серебряный портал во мраке.

Он взглянул на открытую коробку, на лицо Кати. Она снова выглядела молодой и нуждалась в уходе. Увы, для этого было уже слишком поздно. Он протянул руку, коснулся ее щеки. Она попыталась уклониться, но не могла пошевелиться, по крайней мере, в пределах великолепного ящика с мечами.

Джозеф Суонн был готов.

Наверху, в комнате, отделенной от остального Фаэрвуда фальшивой стеной наверху парадной лестницы, защищенной стальными дверями, мерцал телевизор — монитор транслировал живое представление.

«Вот ящик с мечом», — начал Сван, глядя прямо в объектив, на мир, в сердца и умы тех, кто вскоре увидит это и, таким образом, получит задание решить свою загадку. «И вот прекрасная Одетта».

Он поставил переднюю панель коробки на место, закрепил ее четырьмя винтами с накатанной головкой, затем повернулся к столу рядом с ним, на котором лежало семь сверкающих мечей, все из которых были заточены до бритвенной остроты.

Спустя несколько мгновений он вытащил первый меч. В тишине подвала пела сталь, находя каждый порог, каждую дверь, каждое воспоминание, серебряный шепот, плывущий по сводящему с ума лабиринту снов.

OceanofPDF.com

| ДВЕНАДЦАТЬ |

ДЖЕССИКА вошла в закусочную в 7:30 утра. НАЧАЛОСЬ УТРЕННЯЯ СРОЧКА . Она пробралась назад и нашла своего партнера. Бирн оторвался от «Инкуйерера».

"Ты спал?" — спросил Бирн.

"Вы шутите?" Джессика села, взяла кофе Бирна и начала его пить. Бирн указал на официантку. Она принесла ему свежую чашку.

Джессика осмотрела своего партнера. Он выглядел еще хуже, чем она себя чувствовала. На нем были те же рубашка и галстук, что и вчера. Она задавалась вопросом, добрался ли он вообще домой. Она в этом сомневалась. «У меня к вам вопрос», — сказала она.

«Я сделаю все возможное».

— Что, черт возьми, произошло вчера?

Бирн пожал плечами. Когда официантка принесла ему кофе, он разорвал пакетик с сахаром и высыпал его. Кевин Бирн, как правило, не добавлял сахар в кофе. Если и было что-то, что вы рано узнали о своем партнере на этой работе, так это то, как он пьет кофе. «Он, должно быть, в бешенстве», — подумала Джессика.

«Ваше предположение так же верно, как и мое», — сказал он. «Наверное, лучше».

Бирн поерзал на стуле, поморщился и на мгновение закрыл глаза.

— У тебя ишиас? — спросила Джессика. Когда Бирна застрелили при исполнении служебных обязанностей, почти три года назад, он пережил черепно-мозговую травму, пережил длительную кому, но его ишиас — сдавление седалищного нерва, вызвавшее мучительную боль в пояснице и ногах — упорствовал. Кажется, оно вспыхивало дважды в год. Бирн изо всех сил старался, как ирландский мачо, преуменьшить это.

«Немного болит», — сказал он. "Я в порядке."

Джессика знала, что в отношении Кевина Бирна это немного означало, что это убивает его. Она отпила кофе и взяла меню. Сканирование первой страницы показало ей, что она может получить французские тосты, запеченные с заварным кремом, с гарниром из филадельфийских ломтиков. Она подозвала официантку и сделала заказ.

«Есть ли кто-нибудь, с кем мы можем связаться в пожарной части?» — спросила Джессика.

«Я уже это сделал», — сказал Бирн. «Микки Дуган. Он сказал, что позвонит, как только будет что-то определенное. Ты знаешь Микки?

Джессика покачала головой.

"Отличный парень. Два мальчика в тренировочном лагере "Иглз". Два. В то же время. Ты можешь в это поверить?"

Джессика сказала, что не может. С другой стороны, если это был не бокс – особенно женский бокс, а также периодические игры «Филлис» или «Иглз», – она теряла всякий интерес к спорту. У ее мужа была комната отдыха, полная памятных вещей «Флайерз» и «Сиксерс», но эти два вида спорта по какой-то причине никогда не задевали ее. "Как насчет этого?" она сказала. "Два мальчика. В то же время. Хм. »

— В любом случае, — сказал Бирн, видя ее незаинтересованность. «Вы хотите знать, что произошло вчера? Я вам скажу. Вчера произошло следующее: старая, очень эксцентричная, очень обеспокоенная женщина выпрыгнула из окна. Просто как тот."

«И нам повезло, мы просто оказались там в то время».

«Нам повезло».

— Так вы думаете, она делала эти странные звонки в Лицензионно-инспекционную службу?

«Другого объяснения я не вижу. Должно быть, она нам солгала.

Если бы вы были полицейским, вы бы приняли тот факт, что люди все время лгут. Это пришло вместе с работой. Не был, не знаю его, не мой, не звонит, не могу вспомнить. С другой стороны, учитывая то, что сделала Лора Сомервилль, женщина явно была обеспокоена гораздо сильнее, чем ложь полиции.

«Есть идеи, почему она это сделала?»

«Ни одного», — сказал Бирн. «Я работаю в этом бизнесе более двадцати лет и могу распознать лжецов в 99,9 процентах случаев. Она меня полностью обманула».

Джессика чувствовала то же самое. Полицейские, которые когда-либо находились на улице, обладали уверенностью — по большей части обоснованной, иногда даже дерзкой, — что они могут обнаружить чушь за квартал. Немного нервирует осознание того, что ты совершенно ошибался в ком-то. «Это заставляет задуматься, о чем еще она лгала», — добавила Джессика.

"Да, это так."

— Да, ну, — начала Джессика, ее мысли рикошетили вокруг событий последних двадцати четырех часов. «Мне все равно хотелось бы вернуться туда и покопаться».

Она знала, что Бирн понимает, что она имеет в виду. Ему бы хотелось еще и осмотреть квартиру Лоры Сомервилл, но сегодня это была Кейтлин О'Риордан. Она заслужила их полное внимание.

Больше всего Джессику огорчило то, что убийство Кейтлин О'Риордан было зарегистрировано как еще одна статистика убийств в Филадельфии.

На самом деле в Филадельфии около двадцати пяти процентов жертв стрельбы имели незавершенные судебные дела. В микроклимате Северной Филадельфии она, вероятно, была выше. Из-за внимания всей страны к уровню убийств в городе некоторые люди считали Филадельфию опасным местом. На самом деле, по большей части люди, стрелявшие, и люди, в которых стреляли, имели тенденцию частично совпадать. Если вы не жили в этом маленьком опасном мире, вы не подвергались особому риску.

Но по большей части это была статистика по огнестрельному оружию. Когда дело дошло до утонувших жертв, делать было меньше. Особенно тонущих жертв находят на суше. Джессика прочитала последний отчет ФБР о статистике преступности в Америке. Утопление как причина убийства практически не существовало.

Официантка принесла Джессике французские тосты и ломтики. Это была чудовищная порция. Джессика сбрызнула тарелку кленовым сиропом, а затем искусно посыпала французские тосты щедрой посыпкой сахара. Она окопалась. Нирвана. Ей придется запомнить это блюдо в этой закусочной. Ничего подобного семи тысячам калорий, сплошь из сахара и холестерина, чтобы дать вам заряд энергии.

— Как ты можешь это есть? — спросил Бирн с суровым выражением лица.

Джессика вытерла губы, отложила салфетку и отпила кофе. "Что?"

«Это… этот лом. »

"Это хорошо. Я ем это всю свою жизнь».

— Да, ну, ты хочешь знать, что там?

Scrapple был последним шагом в разделке свиньи: лбы, локти, коленные чашечки, голени, с добавлением небольшого количества кайенского перца и шалфея для вкуса. Джессика знала это, но ей просто не нужно было это слышать в 7:30 утра. "Точно нет."

— Ну, достаточно сказать, что корень слова здесь — лом, ладно?

— Я понял, детектив. При этом она пропитала остатки сиропа последним квадратным дюймом французских тостов, посыпав сверху последней ложкой отбросов, а затем с драматическим размахом положила их в рот и пережевала с безумным удовольствием. Бирн покачал головой и вернулся к пшеничному тосту.

Через несколько минут Джессика допила кофе, взяла чек и спросила: «С чего ты хочешь начать?»

«Нам так и не удалось повторно провести опрос на Восьмой улице».

Джессика выскользнула из кабинки. «Поехали».

Они провели все утро, собирая информацию возле места преступления на Восьмой улице, не узнав ничего нового. Не так уж и многого ожидалось. Они провели день, обойдя каждый дюйм здания, в котором было найдено тело Кейтлин О'Риордан.

В 19:00 Бирн подошел к кварталу рядных домов через дорогу. Второй и третий этажи этого здания все еще были заняты. Ароматы жареного мяса и кипящих овощей напомнили Бирну, что они не остановились на ужин.

Наверху лестницы он посмотрел на угловое здание через дорогу. Луч фонарика Джессики в сгущающейся тьме прорезал пустое пространство, мигая в темноте.

Бирн осмотрел улицу, квартал. Он обдумывал сценарий, когда Кейтлин привезли в это ужасное место. Ее убийца заранее выбрал это место. Это было особенное место. По какой-то причине. Для него это что-то значило. Скорее всего, он пришел посреди ночи.

Через несколько улиц внезапно ожила сирена секторной машины. Бирн вздрогнул от шума. Он не осознавал, что на улице стало так тихо, не осознавал, что единственным звуком было биение его сердца.

Пора заканчивать.

Бирн потянулся, чтобы закрыть окно, и видение взорвалось у него в голове. Когда кончики его пальцев коснулись потрескавшейся и замазанной поверхности створки, он понял — понял, что был одновременно проклят и благословлен после инцидента много лет назад, нападения подозреваемого в убийстве, в результате которого он был мертв на целую минуту. , пустота в его памяти, которая наполнила его смутным вторым зрением — что убийца Кейтлин О'Риордан стоял именно на этом месте.

В сознании Кевина Бирна он знал…

— мужчина, стоящий внизу лестницы… над ним тихая городская улица… ярко-белая манжета классической рубашки… звук хлопающей шелковой ткани в неподвижном воздухе… образ мертвой девушки в рамке стеклянной витрины футляр, блеск воды, стекающей с ее губ... картина наблюдающего, аплодирующего старика, его корявые и слабые руки встречаются в бесшумном стуке -

— нечистый привкус мыслей убийцы внутри него. Бирн сделал несколько шагов назад, его голова покачивалась. Он выдохнул. Воздух во рту был зловонный и горький. Он плюнул на пол.

Ему потребовалось время, чтобы взять себя в руки. Видение посетило его с жестокой ясностью. Прошло много времени с момента последнего. Каждый раз, когда это происходило, он верил, что это будет в последний раз.

Кевин Бирн был человеком, который иногда мог видеть вещи. Вещи, которые он не хотел видеть.

Несколькими годами ранее он был застрелен подозреваемым в убийстве на западном берегу реки Делавэр, в тени моста Уолта Уитмена. Хотя пулевое ранение в лоб не представляло угрозы для жизни, удар отбросил его назад, в холодную воду, где он рухнул вниз, почти без сознания, вступая в смертельную схватку с подозреваемым, который только что подвергся огню напарника Бирна. покойный Джимми Пьюрифай. Когда Бирна вытащили из реки, его пришлось реанимировать. Согласно отчету, который он прочитал почти год спустя, он был мертв почти целую минуту. Как и Кейтлин, он утонул. Спустя годы он обнаружил, что иногда у него есть способность «читать» место преступления. Ни в каком психическом смысле. Он не мог взять в руки оружие или жертву и получить кристально четкий снимок деятеля.

Когда в него выстрелили во второй раз, на этот раз гораздо серьезнее, способность, казалось, исчезла, и Кевина Бирна это вполне устраивало.

Чуть больше года назад он вернулся с удвоенной силой.

Бирн никогда не делился тем, что он «видел» в качестве результатов расследования. Своим начальству и коллегам-детективам он выражал свои чувства как догадку, инстинкт следователя.

Дело не в жертве, а в подаче.

Бирну потребовалось время, чтобы перегруппироваться. Раньше он спокойно относился к видениям. Он уже не был тем человеком, которым был в те дни. Слишком много крови пролилось через его город.

Он уже собирался спуститься по лестнице, когда его внимание привлекло движение — движение силуэта рядом с угловым зданием через дорогу. Бирн отступил назад, в удлиняющиеся тени коридора. Он выглянул из-за оконной рамы и посмотрел еще раз.

Мужчина стоял на пустыре рядом с домом, где было место преступления, и смотрел на него, одетый в темную одежду, руки в карманах. Бирн узнал позу этого человека, его осанку. Он видел это много раз раньше.

Несколько долгих мгновений двое мужчин стояли, глядя друг на друга, признавая роль друг друга в этой мучительной пьесе, отложившись на время под покровом сумерек.

Через несколько минут, намеренно не торопясь, Бирн спустился по лестнице, вышел из здания и перешел улицу.

Отец Кейтлин, Роберт О'Риордан, ушел из жизни.

OceanofPDF.com

| ТРИНАДЦАТЬ |

Они сидели на стоянке у «Круглого дома», двигатель работал на холостом ходу , окна были подняты, кондиционер в мясном шкафчике «Бургер Кинг» работал на максимуме. Город платил за кондиционер, и они собирались им пользоваться.

Кевин Бирн взглянул на своего партнера. Джессика закрыла глаза и откинула голову на сиденье. Для обоих это был долгий день, но как бы устал ни был Бирн, он чувствовал, что Джессике, вероятно, было хуже, чем ему. Все, что Бирну нужно было сделать, это поехать домой, подняться на два лестничных пролета, открыть бутылку «Юэнлинга», плюхнуться на диван и заказать пиццу.

Джессике пришлось поехать на северо-восток, забрать дочь, приготовить ужин для всей семьи, уложить дочь спать, принять душ, а затем, может быть, может быть, сон найдет ее, всего за несколько часов до того, как ей придется вставать и начать все сначала.

Бирн не знал, как ей это удалось. Если бы она была стоматологом-гигиенистом или помощником юриста, это было бы достаточно сложно. Добавьте сюда стрессы и опасности этой работы, и требования просто зашкаливают.

Бирн проверил часы на приборной панели. Это было сразу после 21:00 . Он потерял счет тому, как долго они сидели на стоянке, не говоря ни слова. Его партнер наконец нарушил молчание.

«Я ненавижу эту часть», — сказала Джессика.

"Я тоже."

Они находились в депрессивном состоянии между разгадкой и фактом, между подозрением и реальностью, между идеей и правдой. Бирн уже собирался вслух сокрушаться по этому факту, когда зазвонил его мобильный телефон.

Джессика повернулась, чтобы посмотреть на него, открыла один глаз. Если бы она открыла два, это было бы овертаймом. Было так поздно. — Ты никогда не выключал эту чертову штуку?

«Я думал, что сделал».

Бирн вытащил телефон, взглянул на идентификатор звонящего, нахмурился и открыл его. Это был их босс. Джессика снова посмотрела на него, теперь оба глаза открыты. Бирн указал пальцем вверх, на окна Раундхауса, рассказывая ей все, что ей нужно было знать. Она снова закрыла глаза.

— Привет, сержант, — сказал Бирн. "Как вы?"

«Как Рози О'Доннелл в холодной пенной ванне».

«Хорошо», — сказал Бирн, не имея ни малейшего понятия, что имеет в виду его босс. Но его это устраивало. Визуального образа было достаточно, чтобы предотвратить дальнейшие расспросы. "Как дела?"

Риторический вопрос. На этой работе, если вы были на дневной работе, ваш начальник не звонил вам после девяти часов, если только это не были плохие новости.

«У нас есть тело. Фэрмаунт-Парк.

— Мы за рулём? — спросил Бирн. «Колесо» представляло собой список детективов. Всякий раз, когда у вас появлялось новое дело, вы опускались вниз и постепенно продвигались вверх по списку, пока снова не наступала ваша очередь. Раскрыть все дела до того, как появится новое, было мечтой каждого детектива. В Филадельфии такого никогда не случалось.

«Нет», — сказал Бьюкенен. «Мне нужно, чтобы ты поддержал Никки и Джона».

Бьюкенен говорил о детективах Николетт Мэлоун и Джоне Шеперде. Всякий раз, когда происходило большое публичное место преступления, на место вызывали более двух детективов.

"Где?" — ответил Бирн, вытаскивая блокнот. Он взглянул на Джессику. Она слушала, но не смотрела.

Бьюкенен сообщил Бирну место.

ВЕЧЕР БЫЛ в паровой бане. Белый жар мерцал на улицах, тротуарах, зданиях. Молния сверкнула в глубоком небе цвета индиго. Дождя пока нет. Однако скоро, сообщило радио. Скоро должен был пойти дождь. Они обещали.

Бирн дал задний ход, затем проехал через стоянку и свернул на Восьмую улицу. Джессика вздохнула. Их тур закончился, но Филадельфии это не волновало.

OceanofPDF.com

| ЧЕТЫРНАДЦАТЬ |

ФЭЙРМОУНТ - ПАРК БЫЛ ОДНИМ ИЗ КРУПНЕЙШИХ МУНИЦИПАЛЬНЫХ городских парков в стране, занимавший площадь более 9200 акров и включавший более шестидесяти трех кварталов и региональных парков. За прошедшие годы он повидал свою долю хаоса. Когда будет так много мест, где можно спрятаться, будет и преступность. Парк Фэрмаунт может похвастаться более чем 215 милями извилистых велосипедных дорожек.

Джессика и Бирн подъехали к Бельмонт-авеню, припарковались и вышли из машины. Они подошли к месту преступления, где уже царила бурная деятельность. Детектив Джон Шеперд поприветствовал их. Шепард был двадцатилетним мужчиной из отдела по расследованию убийств, тихим, интуитивным и таким же проницательным следователем, как и любой другой сотрудник полиции. Его специальностью были допросы. Наблюдать за тем, как он работает с подозреваемым в комнате, было просто прекрасно, почти клиника. Не раз Джессика видела полдюжины молодых детективов, собравшихся вокруг зеркала и заглядывающих в одну из комнат для допросов, в то время как Джон Шеперд находился внутри и творил свое волшебство. Когда Джессика присоединилась к отряду, Джон Шепард, высокий, всегда одетый в классическую одежду и ставший бы точной копией Дензела Вашингтона, если бы не его трижды сломанный нос, просто сходил с ума. Теперь его волосы были чистым серебром. Его расписка за опыт.

«Что мы знаем?» — спросил Бирн.

«Мы знаем, что это человек», — сказал Шепард. «И мы знаем, что этот человек был похоронен в неглубокой могиле, вероятно, в течение последних шести месяцев или около того. Вот и все.

«Я так понимаю, на трупе не было ни водительских прав, ни карточки социального страхования?»

— Вы правильно поняли, детектив, — сказал Шеперд. «Там есть кое-какая одежда, пара кроссовок маленького размера, так что я предполагаю, что это женщина или, возможно, девочка-подросток постарше, но это чисто мое предположение».

Джессика и Бирн подошли к месту неглубокой могилы. Он был залит синим светом полицейских фонарей на треногах.

Подошла детектив Никки Мэлоун.

— Привет, — сказала Никки. Джессика и Бирн кивнули.

Николетт Мэлоун было около тридцати лет, она работала офицером полиции Филадельфии в третьем поколении. Компактная и мускулистая, ростом пять футов ростом, она, как и Джессика, пришла на эту работу практически из-за наследия. Несколько лет на улице, еще несколько лет в качестве участкового детектива, Никки добилась успеха исключительно благодаря силе воли, и да поможет вам Бог, если вы намекнете, что она получила эту работу из-за своего пола. Джессика обсудила некоторые детали с Никки Мэлоун и нашла ее умной и находчивой, хотя и немного опрометчивой и вспыльчивой. Они могли быть близнецами.

— Есть удостоверение личности? — спросила Джессика.

«Пока ничего», — ответила Никки.

Вдалеке сверкала молния, гремел гром. Тучи над городом были полны дождя и готовы были лопнуть. Команда CSU подготовила листы пластика, чтобы накрыть тело на случай ливня.

Четверо детективов стояли на краю могилы. Тело частично разложилось. Джессика очень мало знала о скорости разложения, несмотря на свои занятия в Университете Темпл, но она знала, что небальзамированное тело, похороненное на глубине шести футов под землей, в обычной земле без гроба, полностью разложилось до скелета примерно через десять лет. .

Глубина этой могилы составляла всего три фута, гроба не было, а это означало, что тело подвергалось воздействию гораздо большего количества кислорода, чем обычно, а также воздействию дождя и наземных насекомых.

В Филадельфии ежегодно в офис судмедэкспертизы прибывали около трехсот тел или комплектов останков как неизвестные. Большинство из них были быстро идентифицированы на основании того факта, что жертва пропала где-то в течение предыдущего года, часто всего за несколько месяцев. Другие идентификации заняли гораздо больше времени и потребовали более специализированной области исследования. При необходимости они проконсультировались бы с судебным антропологом.

— Кто нашел тело? — спросила Джессика.

Никки указала на мужчину, стоявшего рядом с секторной машиной примерно в двадцати футах на Бельмонт-авеню. Рядом с ним сидела очень нервная, очень большая собака. Собака, немецкая овчарка, тяжело дышала, натягивая ошейник и поводок, желая вернуться на место происшествия.

«Мужчина сказал, что занимался пробежкой», — сказала Никки. Она взглянула на свой блокнот. «Его зовут Джеральд Лестер. Он утверждает, что вышел на плато, а его собака едва не затащила его сюда и начала копать».

«Собака упала на три фута?» — спросила Джессика.

— Нет, — сказала Никки. «Но мужчина сказал, что собака раньше работала в Ричмонде, штат Вирджиния. Он сказал, что его жена Лиэнн работала там в отряде К-9, и что, когда собака вышла на пенсию, они его усыновили. Он сказал, что Деметриус – это пес – дрессировался как собака-труп, и когда он сосредоточился на карьере и не бросил ее, Лестер понял, что что-то не так. В этот момент он вытащил свой сотовый и позвонил».

Джессика оглядела местность. Это было популярное место в парке Фэрмаунт. На восточной стороне проспекта было несколько полей для софтбола и трасс для беговых лыж, а также большие открытые площадки для пикников, семейных встреч и встреч всех типов. Ежегодно здесь проводился Греческий пикник. Люди приходили сюда каждый день, часто со своими собаками, фрисби, воздушными змеями и футбольными мячами. Джессика задавалась вопросом, почему, если эта импровизированная могила находилась здесь уже несколько месяцев, другая собака не уловила ее запах? Возможно, они так и сделали, и их хозяева вытащили их обратно на тропу, решив, что собака просто дразнит белку в кустах. Или, может быть — и Джессика предположила, что это так — обученная полицейскими трупная собака, будучи особым животным, которое могло провести человека через полгорода в поисках трупа, была первой в своем роде, прошедшей по этому пути с тех пор, как тело было похоронено. Джессика видела, как работают трупные собаки. Они не отказываются от своей игры.

— У нас есть вся его информация? – спросила Никки Джона Шеперда.

"Мы делаем."

— Скажи ему, что мы свяжемся с тобой.

"Ты получил это."

Шепард пересек поле, а Джессика, Бирн и Никки Мэлоун присели на краю могилы. На земле вокруг отверстия лежало лоскутное одеяло из синих пластиковых листов. Прожекторы на батарейках на штативах освещали сцену с обоих концов.

Тело было не выше пяти-пяти или пяти-шести. Частично одет. Верхняя часть тела была частично скелетонизирована. Гниющие джинсовые штаны, темная футболка. Кроссовки оказались в относительно хорошем состоянии.

Бирн посмотрел на Никки и указал на тело. "Могу ли я?"

— Во что бы то ни стало, детектив, — сказала Никки.

У каждого детектива в отделе по расследованию убийств была своя специализация, часто несколько — допросы, компьютеры, уличная работа, работа под прикрытием, финансы, наблюдение. Среди его многочисленных способностей Кевин Бирн был очень хорош на месте преступления, и большинство следователей мудро и с благодарностью доверяли ему.

Бирн надел латексные перчатки и одолжил у одного из офицеров большой «Маглайт». Он медленно провел лучом фонаря по жертве.

Через несколько секунд что-то вспыхнуло, что-то золотого цвета. Бирн опустился на колени и присмотрелся повнимательнее.

— Господи, — сказал Бирн.

"Что?"

Бирн помедлил несколько секунд, затем наклонился еще дальше. Он достал пару карандашей, как палочки для еды, и взял что-то, похожее на украшение. Он поднес его к свету. Это был браслет-оберег. На золотой цепочке свисали пять подвесок. Маленькие золотые ангелочки.

— Что такое, Кевин? — спросила Джессика.

Бирн перевернул браслет и заглянул за застежку. Он посветил фонариком на металл. В одно мгновение он превратился в пепел. Он молча бросил браслет в сумку для улик.

Джессика посмотрела на своего партнера, на Никки. Кевин Бирн нечасто пугался или не мог подобрать слов или действий. Но Джессика видела, что Бирн опешил. "Что это такое?" — спросила Джессика. «Вы видели этот браслет раньше?»

Бирн встал и отвернулся от неглубокой могилы. «Да», сказал он. "Я видел это."

Когда Джессика поняла, что он не собирается продолжать, она нажала. «Поговори со мной, Кевин. Откуда ты знаешь этот браслет?

Зеленые глаза Бирна в лунном свете казались черными.

— Я дал это ей.

OceanofPDF.com

| ПЯТНАДЦАТЬ |

ДЖОЗЕФ С ВАНН ПОСМОТРЕЛ ВЕЧЕРНИЕ НОВОСТИ. ОНИ НАШЛИ ТЕЛО в неглубокой могиле в парке Фэрмаунт. Вертолет завис.

Хотя это было больше двух месяцев назад, Сван помнил ночь, когда похоронил ее, как будто это было вчера. Он вспомнил лазурное небо того вечера, то, как луна искала его. Сейчас, как и тогда, он был шифром, человеком, недоступным даже небесам.

Той ночью он стоял на западной стороне плато Бельмонт, глубоко в кустах и деревьях, теряясь в тени. Он похлопал по земле, высыпал мешок с листьями и мусором на голую землю. Сцена выглядела спокойной. Идеальная иллюзия.

Он вспомнил, как снял перчатки, сунул их в полиэтиленовый мешок для мусора, как потом сжег все, включая толстые пластиковые листы, которыми был застелен багажник машины, вместе со своей одеждой. Было жаль расставаться со сшитым на заказ костюмом, но это была небольшая цена. Все это время он не следил за тем, чтобы посетители совершили простую ошибку. На самом деле, только одному удалось сбежать. Милая Кассандра.

Он думал о том, как той ночью он обнаружил женщину на территории Фаэрвуда. Она выглядела сильной, но при этом выглядела маниакальной. Она выстрелила в него из своего оружия, когда он стоял в беседке, беседка которой давно была оборудована лифтом с противовесом.

Пока полиция занималась своей новой загадкой, Джозеф Суонн потягивал чай. Он знал, что пришло время наступать.

«Семь чудес», — подумал он.

Игра началась.

Через несколько минут, поднимаясь по лестнице, он полез в карман рубашки. Он сохранил память о погибшей женщине, небольшой сувенир об их коротком времени, проведенном вместе. Визитная карточка. «Какое личное, — подумал он, — и в то же время что-то такое отчужденное, что-то, что можно выдать, как рукопожатие или комплимент:

ДЕТЕКТИВ ЖЕНЕВЬЕВ ГАЛЬВЕЗ ОТДЕЛЕНИЕ

СПЕЦИАЛЬНЫХ РАССЛЕДОВАНИЙ ОРГАНИЗАЦИЯ

ОКРУЖНОГО ПРОКУРАТУРЫ ФИЛАДЕЛЬФИИ

OceanofPDF.com

II

ПОЮЩИЙ МАЛЬЧИК

Прошлое ходит здесь

бесшумно, без вопросов, в одиночестве.

—ВИРДЖИНИЯ ВУДВОРД ОБЛАКО​​​

OceanofPDF.com

| ШЕСТНАДЦАТЬ |

В те годы, прежде чем тьма стала его любовницей, а время стало абстрактным конспектом, Карл Сван был учеником мастера.

Его искусство было волшебным.

Карл родился в 1928 году в семье представителей высшего среднего класса в Ханау, в двадцати пяти километрах к востоку от Франкфурта, Германия. Он начал изучать темные искусства в раннем возрасте. Его отец Мартин, армейский капитан в отставке из Глазго, Шотландия, превратил небольшую военную пенсию в процветающий металлургический бизнес после того, как поселился в этом районе после Первой мировой войны. Мартин женился на местной девушке по имени Ханна Шоллинг.

В 1936 году, когда Карлу было восемь лет, отец взял его на спектакль в театре Шумана во Франкфурте, на спектакль с участием известного фокусника по имени Алоис Касснер. Во время этого представления Касснер исчез слон.

Три ночи юный Карл не мог заснуть, думая об этой иллюзии. Больше чем трюком Карл считал самого иллюзиониста. Он вздрогнул при мысли о загадочном темноволосом мужчине.

В течение следующего года Карл собирал книги по магии, а также биографии великих американских, европейских и азиатских фокусников. К ужасу его родителей и в ущерб учебе, это занятие, казалось, поглотило мальчика.

В девять лет он начал показывать на вечеринках своим друзьям фокусы: кубки и шары, исчезающие шелка, связывающие кольца. Хотя его техника не была блестящей, его руки двигались умело и грациозно. В течение года он существенно улучшился, перенеся свое выступление со стола в гостиную.

Когда в Европе начались грохоты войны, Мартин Сван, несмотря на истерические возражения жены, решил отправить единственного сына жить к дальним родственникам в Америку. По крайней мере, пока тучи конфликта не развеялись.

4 октября 1938 года Карл Сван поднялся на борт авианосца « Вашингтон» в Гавре, Франция. Его мать и отец стояли на причале, махая рукой на прощание. Его мать плакала, держа в руке белый кружевной платок, ее богатое бордовое кашемировое пальто резко контрастировало с серым рассветом. Мартин Сван стоял, расправив плечи и высушив глаза. Именно так он научил своего сына противостоять эмоциям, и теперь он не предаст этот урок.

Когда корабль вышел в море, два силуэта застыли в сознании Карла; его хрупкая, красивая мать, его стоический отец. Такими он всегда их помнил, потому что больше никогда не видел их живыми.

| ФИЛАДЕЛЬФИЯ 1938 |

КЕНСИНГТОНСКИЙ РАЙОН ФИЛАДЕЛЬФИИ представлял собой северо-восточную рабочую часть города, граничащую с районами Фиштаун, Порт-Ричмонд, Джуниата и Франкфорд .

В ноябре 1938 года Карл Сван поселился у своих дальних родственников Николаса и Веры Эрлингер. Они жили в узком рядном доме на Изумрудной улице. Оба его двоюродных брата работали в Craftex Mills. Карл учился в школе Святой Жанны д'Арк.

В конце 1930-х годов Филадельфия была богатым и ярким сообществом магов и волшебников. Существовали отделения Международного Братства Магов, Общества Американских Магов, Клуба Йогов, Клуба Гудини — анклава, посвященного сохранению памяти о Гарри Гудини.

Через неделю после своего десятого дня рождения Карл вместе со своим двоюродным братом Николасом поехал на трамвае в Центр города. Им нужно было найти скатерть для ужина в День Благодарения. Карл восхищался рождественскими украшениями и экспозициями возле Риттенхаус-сквер. Когда они дошли до Тринадцатой и Уолнатовой, Николас продолжил идти, но Карл остановился, очарованный одностраничным плакатом на витрине «Кантера Мэджик». «Кантерс» был ведущим центром магии в Филадельфии, его клиентура представляла собой смесь любительских и профессиональных фокусников.

Плакат на витрине — яркое и причудливое изображение голубей и ухмыляющихся гарпий — был посвящен представлению, которое должно было состояться через две недели, представлению, подобного которому Карл никогда не мог себе представить. Звездой шоу стал человек по имени Гарри Блэкстоун.

В СЛЕДУЮЩИЕ ДЕСЯТЬ ДНЕЙ Карл брался за любую работу, какую только мог. Он разносил газеты, чистил обувь, мыл автомобили. Наконец он накопил достаточно денег. За три дня до спектакля он пошел в театр и купил билет. Следующие две ночи он провел в постели, глядя на ваучер в лунном свете.

Наконец этот день настал.

Со своего места на балконе Карл наблюдал за разворачивающимся невероятным зрелищем. Он наблюдал потрясающую иллюзию под названием «Мятеж сипаев» — магическое представление, в котором Блэкстоун был схвачен арабами, привязан к жерлу пушки и разнесен на куски. Известно, что не раз во время представления этой фантастической иллюзии женщины падали в обморок или с криками убегали из театра. Малодушные, сбежавшие, так и не увидели, что через несколько мгновений после артиллерийского выстрела палач сдернул с себя тюрбан и бороду, только чтобы обнаружить, что это был сам Блэкстоун!

В другой иллюзии Блэкстоун пропускал зажженные лампочки прямо сквозь женщину, каждый проход вызывая потрясенные вздохи у застывшей аудитории.

Но ничто не превосходило версию Блэкстоуна о распиливании женщины пополам. В рендеринге Блэкстоуна под названием «Лесопил» женщина была привязана лицом вниз к столу, и большая циркулярная пила прошла прямо через ее живот. Когда Карл увидел иллюзию, у него на глазах выступили слезы. Не из-за женщины — с ней, конечно, все было в порядке, — а из-за силы уловки. В талантливых руках Блэкстоуна это был уровень выше волшебства, даже выше театра. Для Карла Свана это достигло уровня настоящей магии. Блэкстоун сделал невозможное.

Летом , когда ему исполнилось четырнадцать лет, Карл Сванн каждую субботу проводил полдень у Кантера, приставая к владельцу Майку Кантеру, требуя показать все трюки под стеклом. Однажды Карл забрел за магазин, в помещение, которое выглядело и звучало как механический цех. Это был медный завод. Он увидел мужчину за верстаком. Мужчина заметил его.

«Тебе не следует здесь находиться», — сказал мужчина.

«Вы тот человек, который превращает пятицентовые монеты в десятицентовые монеты?» Иллюзия от пятаков к десятицентам заключалась в том, что фокусник кладет стопку пятицентовиков на стол, все время болтая об инфляции и стоимости вещей в наши дни. Он проводит рукой по стопке, и они превращаются в монеты.

Мужчина развернулся на табурете и скрестил руки на груди. "Я."

«Сегодня я увидел подвох», — сказал Карл.

Мужчина погладил подбородок. — И ты хочешь знать, как это делается.

"Нет."

Мужчина поднял единственную бровь. "И почему так? Все мальчики хотят знать, как делается волшебство. Почему не ты?"

«Потому что я знаю, как это делается. Это не так уж умно».

Мужчина засмеялся.

«Я буду работать на тебя», — сказал Карл. «Я умею подметать. Я могу выполнять поручения».

Мужчина несколько мгновений рассматривал Карла. "Откуда ты?"

— Кенсингтон, — сказал Карл. «С Изумрудной улицы».

— Нет, я имею в виду, где ты родился?

Карл не знал, стоит ли ему это говорить, ведь война есть война, и она все еще жива в памяти каждого. Однако он доверял этому человеку. Он явно был немецкого происхождения. «Ханау».

Мужчина кивнул. "Как вас зовут?"

Карл расправил плечи и поставил ноги, как учил его отец. Он протянул руку. «Меня зовут Карл Сванн», — сказал он. "И ваш?"

Мужчина взял Карла за руку. «Я Билл Брема».

В течение следующих двух лет Карл учился у Билла Бремы, работая на медном заводе, помогая производить одни из лучших медных духовых аппаратов в мире.

Но настоящим преимуществом работы там были люди, с которыми Карл столкнулся. Все пришли к Кантеру, и Карл встретил их всех; приобретая движения, кусочки скороговорки, использованный шелк, потрепанную палочку. Его волшебный ящик вырос. Его понимание неправильного направления процветало.

В двадцать лет пришло время впервые профессионально выступить в США. Он называл себя Великим Лебедем.

ПОСЛЕДУЮЩИЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ Great Cygne гастролировали по стране, выступая в больших и малых городах. Хотя он и не был поразительно красивым мужчиной, в возрасте шести футов двух дюймов он производил впечатление, а его изысканные манеры и проницательный взгляд привлекали к нему женщин в любом месте.

В Ридинге, штат Пенсильвания, он встретил немецкую девушку по имени Грета Хюбнер. Устав от поиска любви в дороге, Карл через месяц сделал ей предложение. Через два месяца они поженились.

Вернувшись в Филадельфию, когда имущество его отца было наконец урегулировано, более чем через четырнадцать лет после окончания войны, Карл получил чек почти на один миллион долларов. На эти деньги он купил дом в Северной Филадельфии, обширный викторианский особняк с двадцатью двумя комнатами под названием Фаервуд. Он окружил его деревьями.

Большую часть следующего десятилетия Великий Лебедь продолжал заниматься своим ремеслом. Бездетная пара практически разочаровалась в семье. Затем, в возрасте тридцати восьми лет, Грета Суонн забеременела. Беременность протекала тяжело, и утром 31 октября 1969 года Грета умерла от осложнений при родах. В семь утра плачущая акушерка передала Карлу спеленутого ребенка.

Карл Сван впервые держал на руках своего маленького сына, и именно в этот момент, когда ребенок впервые открыл глаза, Карл увидел нечто, что охладило его до глубины души. На мгновение глаза его сына засияли ослепительным серебром, в глазах отражался сам оттенок Ада.

«Может быть, это была иллюзия», — подумал он несколько мгновений спустя, — луч света, пробивающийся сквозь высокие окна Фаэрвуда, поскольку вскоре видение исчезло. Глаза ребенка были лазурно-голубыми, как у его отца.

Карл Сван назвал своего сына Йозефом.

| 1973 |

В ФЭРВУДЕ МИР ДЖОЗЕФА представлял собой лабиринт маленьких темных комнат и шипящего шепота, место, где призраки клубились за деревянной решеткой, а тени метались и резвились в коридорах . Джозеф сам играл в детские игры, но никогда не оставался один.

Без матери единственной женщиной в жизни юного Джозефа была помощница отца Одетта. Одетта готовила для него, купала его, помогала с уроками. В конце концов, именно Одетта знала его таланты.

В детстве Джозеф Сван оказался гораздо более ловким, чем другие дети его возраста, и гораздо более ловким в обращении с руками, чем даже его отец в детстве. В три года он мог выполнять все основы монетной магии — ладони, переключатели, исчезновения — просто из наблюдения, особенно хорошо владея Ле Турнике, классической французской каплей. В четыре года он освоил «Окито», маленькую медную шкатулку, на совершенствование которой его отцу понадобилась большая часть десятилетия. Имея колоду для бриджа, чтобы вместить его маленькие руки, он мог плавно выполнять любое количество основных карточных операций: ложные тасования, индусские тасования, двойные подъемы, ложный счет.

В эти ранние годы, когда Карл Сван изо всех сил пытался оставаться актуальным в меняющемся мире магии, когда безумие начало сеять его разум, вместо гордости у него развилась глубокая обида на своего сына, горечь, которая сначала проявлялась в оскорблениях, но вскоре перерос во что-то другое.

Что-то ближе к страху.

| 1975 |

НОЧНОЙ НОЧЬЮ, ВО ВРЕМЯ короткой экскурсии по маленьким городкам на юге Огайо, Карл Суонн запер своего пятилетнего сына на заднем сиденье потрепанного фургона, на котором они путешествовали, оставив мальчика развлекаться пазлом из 250 деталей. , довольно сложная головоломка, изображающая пару орлов высоко в облаках. Когда восемь минут спустя Карл вернулся в фургон, чтобы забрать забытое устройство, загадка была решена. Джозеф посмотрел в окно.

| 1976 |

С УСПЕХОМ « Волшебного шоу» — бродвейского мюзикла на волшебную тему с участием чрезмерно величественного стареющего алкоголика, персонаж которого мало чем отличается от Великого Лебедя, — мир салонного и сценического волшебства практически изменился навсегда. Теперь это было крупномасштабное шоу в Лас-Вегасе, которого требовала публика. Для Великого Лебедя площадки стали меньше, а дорога длиннее.

В возрасте семи лет стало очевидно, что Джозеф, несмотря на его почти сверхъестественные способности и неотъемлемую роль в сценическом действии, не был заинтересован в том, чтобы идти по стопам своего отца. Его истинным интересом были головоломки — словесные головоломки, головоломки, криптограммы, загадки, анаграммы, ребусы. Если лабиринт существовал, Джозеф находил его вход и выход. Дедукция, истина, обман, парадокс — вот его таинства.

Но если мастерство Джозефа в загадочных вещах было очевидным, то же произошло и с тьмой, овладевшей его отцом. Много раз Карл посреди ночи спускался в подвал Фаервуда, возводя перегородки, возводя и возводя стены, создавая комнаты, которые отражали растущие разногласия в его сознании. Однажды он потратил шесть недель на изготовление магического аппарата только для того, чтобы поджечь его посреди дороги перед домом.

Каждый вечер, прежде чем Джозеф ложился спать, Карл проигрывал старый французский фильм « Волшебные кирпичи». В немом трехминутном фильме, снятом в 1908 году, пара фокусников заставляет людей появляться и исчезать, используя коробки, кирпичи и другой реквизит, в основном с довольно грубыми спецэффектами.

К своему десятому дню рождения Джозеф знал каждую иллюзию в фильме, каждый трюк объектива, каждый раскрашенный вручную кадр. Он видел это почти тысячу раз.

| 1979 |

К АРЛ С ВАНН взглянул на свое изображение в зеркале с золотыми прожилками. Они находились в обшарпанном отеле маленького городка в округе Белл, штат Техас.

— Смотри, — приказал Карл.

Он резко развернул плащ, протянул правую руку и в одно мгновение достал, казалось бы, бесконечное количество карт, бросив их в шелковую шляпу на ближайшем столе.

— Что ты видел, Джозеф?

Десятилетний Джозеф стоял по стойке смирно. — Ничего, сэр. Это была ложь. Его отец «вспыхнул» — термин в магии, означающий, что иллюзионист случайно раскрыл часть метода. Карл Сван начал делать это довольно поздно.

"Без вспышки?"

"Нет, сэр."

"Ты уверен?"

Джозеф колебался и таким образом решил свою судьбу. — Да, сэр, — сказал он. Но было слишком поздно. В глазах отца появилась буря неодобрения. Джозеф знал, что это будет означать ночь ужаса.

В качестве наказания отец отвел его в ванную, где надел на него смирительную рубашку. Это была смирительная рубашка для взрослых, и через несколько минут после того, как его отец вышел из комнаты в бар отеля, Джозеф смог вытянуть руки вперед. Он мог бы легко расстегнуть пряжки, но не осмелился.

И так он сидел.

В полночь вернулся его отец и, не сказав ни слова, развязал смирительную рубашку и отнес спящего Иосифа в свою постель. Он поцеловал мальчика в макушку.

В своих турах по Техасу , Оклахоме и Луизиане они часто встречали молодых людей, которые бродили по краям представлений, которые в основном представляли собой окружные ярмарки. Это были бродячие, нежеланные дети, которых не скучали дома. Эти беглецы, чаще всего девочки, становились товарищами Джозефа по играм в те долгие часы, когда его отец был пьян или искал местный бордель.

Молли Проффитт было двенадцать лет, когда она сбежала из жестокого дома в Стиллуотере, штат Оклахома. Худенькая и подвижная, сорванец с васильковыми глазами и песочными волосами, она присоединилась к передвижному шоу Великого Лебедя на остановке в Чикаше, сама находясь в пути уже больше месяца. Карл Сван представил ее всем как свою племянницу, и Молли вскоре стала важной частью представления, помогая одевать Одетту, чистя и полируя шкафы, даже передавая шляпу после импровизированных представлений на городских площадях.

Карл уделял девушке внимание, как будто она была его родной. Она стала заменять Иосифа не только в поступке отца, но и в его жизни.

В течение нескольких недель Молли лоббировала место Джозефа на сцене в особенно сложной иллюзии под названием «Морской конек» - трюке для побега с большим резервуаром для воды. Каждый вечер перед ужином она сотни раз входила и спускалась с платформы, доходя до того, что в конце практиковала реверанс.

Однажды вечером Джозеф подсмотрел за девушкой. Он наблюдал, как она поднялась по лестнице на верх резервуара, позировала и снова спустилась вниз. Снова и снова она отрабатывала свои движения. В 19:00 она пошла на ужин — скудный счет, состоящий из бобов и соленой свинины, съеденных в фургоне, — а затем вернулась. Она снова поднялась по лестнице. На этот раз, когда она достигла вершины, платформа рухнула.

Молли упала в бак. По пути вниз она ударилась головой об острый край стекла, образовав огромную рану на лбу и потеряв сознание. Когда она медленно спускалась на дно, Джозеф подошел к резервуару, приблизив свое лицо на расстояние нескольких дюймов. Это зрелище очаровало его, особенно кровавая коса, плывущая над головой девушки, волнообразная алая фигура, которая, на взгляд Джозефа, мало чем отличалась от морского конька.

Позже, спустя много времени после того, как пузырьки воздуха перестали подниматься на поверхность, спустя много времени после того, как вода стала кристально-розовой, Джозеф поднялся по лестнице и заменил четыре болта, которые первоначально удерживали платформу на месте.

Вскоре после полуночи он выглянул из окна гостиницы. В тусклом свете уличного фонаря он увидел, как его отец и Одетта выносят через заднюю дверь большую холщовую сумку. Они положили его в багажник черного седана и умчались в ночь.

Это был первый из многих случаев повторения подобного сценария. Джозефу еще предстояло занять бесчисленное множество соперников на зрелище Великого Лебедя, а также на сердце его отца. Один за другим Джозеф следил за тем, чтобы его никто не заменил.

К 1980 году, когда магия была отнесена к телевизионным программам и большим выступлениям в Лас-Вегасе, Великий Лебедь стал пережитком, человеком, которого превратили в комедийные номера придорожных закусочных. Карл Сван сильно пил, ставя в неловкое положение себя и Одетту на сцене, а иногда вообще пропускал выступления.

Потом появился «Поющий мальчик».

| 1982 |

ДЖОЗЕФ провел большую часть душного лета в подвальной мастерской Фаервуда, просторной комнате, оборудованной токарным станком, настольной пилой, сверлильным станком, а также обшитой досками стеной с лучшими ручными и электроинструментами. Более трех месяцев ему не разрешали выходить из подвала, хотя каждый раз, когда его отец покидал Фаэрвуд, Джозеф в считанные секунды взламывал замки и бродил по дому, когда хотел.

Именно этим летом он научился столярному ремеслу.

« Поющий мальчик » — это иллюзия, изобретение Карла Свана, трюк, заключающийся в том, что на сцену выкатывают три коробки, каждая в своем собственном свете .

В иллюзии фокусник открывает каждую коробку, показывая, что все они пусты. Затем на сцену выходит мальчик и входит в центральную ложу. Фокусник закрывает шкаф, и мальчик начинает петь, приглушая звук. Внезапно голос бросил сцену слева. Фокусник открывает коробку слева, в которой находится мальчик, который продолжает песню. Иллюзионист закрывает дверь, и голос мгновенно перемещается вправо на сцену. И снова мальчика видно в коробке. Волшебник закрывает дверь в последний раз, затем машет рукой. Все три коробки рушатся, и в каждой из них появляется по шесть голубей, которые тут же взлетают.

Но пение продолжается! Звук исходит из задней части театра, где стоит мальчик, теперь одетый в чистое белое.

ПОЧТИ ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ работы эффект был полным. Жутко холодным январским вечером, когда снежные заносы до половины окон Фаервуда занесли, Карл Сван развлекал двоих своих друзей в большой комнате. Уилтон Коул и Маршан Декасс были другими бывшими в волшебном мире парой карточных и монетных человечков третьего уровня. В ту ночь они выпили абсент, залитый кубиками сахара, выпили не одну трубку опиума. Джозеф наблюдал за ними из одного из многих потайных проходов Фаэрвуда.

В полночь Великий Лебедь в полном костюме представил иллюзию. Джозеф, уже слишком крупный для роли Поющего мальчика, выполнил свою роль. Он вошел в комнату и засунул свое растущее тело в центральную коробку. Отец закрыл дверь.

Джозеф ждал, его сердце колотилось. Воздух стал душным, насыщенным запахами тела, влажным от страха. Он услышал приглушенный взрыв смеха. Он услышал громкий спор, разбитое стекло. Время, казалось, остановилось, перемоталось назад.

Дно ящика могло упасть в любую секунду, как они и репетировали. Он ждал, едва в силах дышать. Он услышал доносившиеся звуки: двое мужчин обсуждали кражу иллюзии у отца Джозефа. Похоже, Великий Лебедь отключился, и люди сочли перспективу, что мальчик проведет ночь в ящике, забавной.

Час спустя Джозеф услышал, как хлопнула входная дверь. Фаервуд замолчал, если не считать пропущенной пластинки, записи « Sleepers Awake» Баха.

Чернота стала миром Джозефа Свана.

Когда его отец открыл коробку одиннадцать часов спустя, дневной свет почти ослепил его.

В ТЕЧЕНИЕ СЛЕДУЮЩИХ ШЕСТИ НЕДЕЛЬ после школы Джозеф следил за двумя мужчинами, отмечая их ежедневные маршруты и распорядок дня. Когда их дома и офисы опустели, он узнал их замки. В конце февраля Уилтон Коул был найден своей женой внизу лестницы в их доме со сломанной шеей, очевидно, ставшей жертвой случайного падения. Маршан Декасс, владелец небольшой мастерской по ремонту электроприборов, был найден три дня спустя убитым током из-за неисправной проводки в тринадцатидюймовом портативном телевизоре Magnavox.

Джозеф хранил вырезки из новостей под подушкой в течение двух лет.

THE G REAT CYGNE никогда не исполнял иллюзию Singing Boy перед живой публикой. Вместо этого он продавал рисунки и схемы фокусникам всего мира, заявляя об эксклюзивности каждого из них. Когда его уловка была раскрыта, он стал изгнанником, отшельником, которого больше не приветствовали и не хотели видеть ни на одной сцене. Карл Сван начал свою последнюю спираль.

Он никогда больше не ступит за пределы Фэрвуда.

| 1987 |

ЭТО БЫЛ ГОД трансформации как для Джозефа Свана, так и для Фэрвуда. Поскольку внешний вид продолжал приходить в упадок, интерьер претерпел множество ремонтов, в которых Джозеф не был причастен. Он входил через кухню, ел и учился в столовой, спал на койке в одной из многочисленных комнат подвала, похожего на нору. Месяц за месяцем какофония была бесконечной: распиловка, шлифовка, забивание гвоздей, снос, строительство.

Наконец, в сентябре полотна и временные перегородки свалились, и то, что увидел Джозеф, одновременно взволновало и смутило его. Там, где когда-то была стена, теперь было зеркало, посеребренная стеклянная панель, вращающаяся на центральной оси. Шкафы открывались в другие комнаты. В одной из спален распределительная плита привела в движение стены, образовав отдельную комнату, в результате чего за матовыми окнами зажегся электрический свет, что придало комнате вид находящегося на берегу моря, дополненный записанными звуками мягко разбивающихся волн. за стеклом. В еще одной комнате на третьем этаже движение лампы открыло портал в полу; движение бра опустило панель, открыв круглое окно.

Фаервуд стал отголоском ярости, бурлившей внутри Карла Свана. В тот день Джозеф впервые за много лет увидел своего отца, стоящего наверху лестницы в сценическом костюме. Карл Сванн выглядел как привидение: его бледная кожа и крашеные волосы придавали ему траурный вид, который юный Джозеф видел только в фильмах ужасов.

В свой восемнадцатый день рождения , с известием о поступлении в колледж, Джозеф вернулся в Фаервуд и обнаружил на чердаке своего отца, свисающего с балки крыши. Он использовал ту же петлю, которую Артемус Кольридж использовал почти восемьдесят лет назад.

Джозеф зарубил отца, а затем по секретной лестнице поднялся на кухню.

Фаервуд принадлежал ему.

ОКАЗАЛОСЬ , что его обучение у Карла Свана по изготовлению искусно изготовленных магических коробок сослужило Джозефу хорошую службу. После колледжа он начал небольшой бизнес по производству уникальных шкафов и мебели на заказ. Он работал с лучшими материалами, иногда неделями не выходя из мастерской. Вскоре он обнаружил, что его страсть к столярному делу и изготовлению мебели возникла из его одержимости головоломками, что элементы столярного дела - от ласточкиного хвоста до пазов, шипов и дюбелей - все питали его страсть к решению головоломок, и все же он знал все в то время как внутри него было magnum opus, великое и ужасное творение, которое еще впереди.

| ЯНВАРЬ 2008 ГОДА |

Теперь , когда ему было под тридцать , мрачные увещевания юности Джозефа Свана перешли в царство спорадического пламени, но он не забыл очарования того дня много лет назад, мерцающей химеры Молли Проффитт и всех, кто пришел после нее. . Об этом свидетельствовали небольшие участки коричневой травы и насыпей земли на территории Фаэрвуда.

В конце января, убираясь на чердаке, он наткнулся на коробку, которую не видел много лет. Среди книг о магии и иллюзиях, под многочисленными блокнотами отца, наполненными тарабарщиной, он нашел старый восьмимиллиметровый фильм «Волшебные кирпичи». Он показал фильм на чердаке Фаервуда, недалеко от того места, где его отец перекинул веревку через балку крыши. Слезы текли по его лицу, пока его уговаривали идти по длинному коридору воспоминаний.

Основополагающий фильм был снят в 1908 году. «Сто лет», — подумал Сван. Значение этого столетия было для него непонятно до тех пор, пока незадолго до обеда не раздался звонок в дверь. По пути вниз он привел себя в презентабельный вид.

На крыльце стояла девушка лет шестнадцати, которая работала в некоммерческой правозащитной группе. У нее были короткие каштановые волосы и карие глаза. Она разговаривала с ним, доверяла ему. Они всегда так делали. Ее звали Элиза Босолей.

Когда она вошла в Фаэрвуд, Джозеф Суонн увидел все это в своем воображении.

Она станет первым из семи чудес.

| АВГУСТ 2008 ГОДА |

ВЫСТАВОЧНЫЙ ЗАЛ СВАННА находился в Центре дизайна торговой площади на Двадцать четвертой и Маркет-стрит. В здании располагалось несколько выставочных залов для профессиональных дизайнеров, в том числе Roche-Bobois, Beatrice & Martin, Vita DeBellis.

Небольшое элегантное помещение Свана на четвертом этаже называлось Galerie Cygne.

С того момента, как он арендовал это помещение восемь месяцев назад, он знал, что нашел здесь дом. Это была часть оживленного центра Филадельфии, но не совсем в бьющемся сердце Центра Сити. До него было легко добраться из любого города восточного коридора Соединенных Штатов — Бостона, Нью-Йорка, Балтимора, Вашингтона, округ Колумбия, Атланты. Самое главное, что Центр дизайна рынка находился прямо через реку Шуйлкилл от железнодорожной станции Тридцатая улица, узла железнодорожного сообщения Филадельфии и дома компании Amtrak.

Элиза, Моника, Кейтлин, Катя. Ему нужно было еще всего три детали для его головоломки.

Однажды после того, как женщину нашли похороненной в Фэрмаунт-парке, Джозеф Суонн стоял на галерее, смотрел в окно и думал обо всех потерянных детях, ночных детях. Они приходили в город сотнями, полные надежды, страха и обещаний.

Они приходили каждый час.

OceanofPDF.com

| СЕМНАДЦАТЬ |

ДЖЕССИКА ПОСМОТРЕЛА ФАЙЛ. ОНО БЫЛО ТОНКИМ, НО ЭТОГО следовало ожидать. Дело Евы Гальвез всего днем ранее превратилось из пропавшего человека в убийство. Пройдет некоторое время, прежде чем они хотя бы узнают причину смерти, если вообще когда-либо.

Это был не их случай, но сейчас любопытство Джессики опережало ее приоритеты. Особенно теперь, когда она знала, что у Кевина Бирна было прошлое с этой женщиной.

Джессика зашла на сайт PPD и проверила страницы пропавших без вести. Раздел был разделен на четыре части: «Пропавшие дети», «Пропавшие без вести лица из других юрисдикций», «Неизвестные лица» и «Длительно пропавшие без вести взрослые». На странице «Пропавшие взрослые» Джессика нашла дюжину записей, почти половина из которых — пожилые жители, страдающие слабоумием или болезнью Альцгеймера. Несколько человек на странице пропали без вести с 1999 года. Почти десять лет. Джессика подумала, какие силы необходимы членам семьи и близким, чтобы сохранять надежду так долго. Возможно, сила – это не то слово. Возможно, это было что-то более похожее на веру.

Запись Евы Гальвез была на середине страницы. На фотографии была яркая экзотическая женщина с темными глазами и волосами. Джессика знала, что запись скоро будет удалена и заменена другой загадкой, другим номером дела.

Она задавалась вопросом, посещал ли когда-нибудь убийца Евы Гальвез эту веб-страницу. Она задавалась вопросом, пришел ли он сюда, чтобы проверить, остается ли его работа по-прежнему загадкой для полиции. Она задавалась вопросом, просматривал ли он ежедневные газеты в поисках заголовка, в котором говорилось бы, что его тайна раскрыта, что готовится новая игра, что в парке Фэрмаунт было обнаружено тело, и что власти «еще не опознали останки, », что была мобилизована новая группа противников.

Джессика задавалась вопросом, задавался ли он вопросом, оставил ли он после себя улику, волосы, волокна или отпечатки пальцев, следы улик, которые заставили бы постучать в его дверь посреди ночи, или фалангу 9-миллиметровых пистолетов к окнам его машины. когда он сидел на красном светофоре в Центре города, мечтая о своей несчастной жизни.

В 8:00 Кевин Бирн вошел в дежурку . Джессика прошла мимо него, через лабиринт коридоров, в коридор, даже не удостоив его взглядом или «добрым утром». Бирн знал, что это значит. Он последовал. Когда они оказались вне пределов слышимости всех присутствующих в комнате, одни в холле, Джессика обвинительно указала пальцем и сказала: «Нам нужно поговорить об этом». Они покинули Фэрмаунт-парк около трех часов утра, не сказав ни слова.

Бирн какое-то время смотрел в пол, а затем снова в ее глаза.

Джессика ждала. Бирн ничего не сказал. Джессика вскинула обе руки вверх. Еще ничего. Она нажала. — Так ты с ней встречался? — спросила она, каким-то образом сохраняя голос тихим.

— Да, — сказал Бирн. "Включить и выключить."

"Хорошо. Когда она пропала, он был включен или выключен?

«К тому времени все уже давно закончилось». Бирн прислонился к стене, засунув руки в карманы. Джессике показалось, что он не сомкнул глаз. Его пиджак был помят, галстук помят. Кевин Бирн не был модником, но Джессика давно поняла, что он испытывает чувство ответственности за имидж своей работы — историю людей, называвших себя полицейскими Филадельфии, — и это чувство ответственности включает в себя чистые рубашки, выглаженные костюмы. , и начищенная обувь. Сегодня он был 0 из 3.

«Хотите предысторию?» он спросил.

Она этого не сделала и сделала. "Я делаю."

Бирн воспользовался моментом, потрогав V-образный шрам над правым глазом, шрам, который он получил много лет назад в результате жестокого нападения подозреваемого в убийстве. «Ну, мы оба с самого начала знали, что это никуда не денется», - сказал он. «Наверное, мы знали это на первом свидании. Мы были полярными противоположностями. Мы никогда не были эксклюзивными друг для друга, мы всегда видели других людей. Прошлой осенью мы почти подошли к стадии «давай пообедаем». После этого были поздравительные открытки Rite Aid и пьяные голосовые сообщения посреди ночи».

Джессика впитала подробности. «Предыстория», которую описывал Бирн, не простиралась достаточно далеко назад. Или достаточно глубоко. Не для нее. Она считала, что знает очень многое о своем партнере — его непреклонную любовь к дочери Коллин, его преданность своей работе, то, как он принял горе семьи жертвы и сделал его своим, — но она давно признала, что были многие части его личной жизни, из которых она была и всегда будет исключена. Например, она никогда на самом деле не была в его квартире. Да, на тротуаре прямо под окном его гостиной. Припарковался за углом, много раз обсуждал какое-то дело. На самом деле внутри нынешнего жилого помещения Кевина Бирна нет.

— ФБР связалось с вами, когда она исчезла?

«Да», сказал Бирн. «Терри Кэхилл. Запомнить его?"

Джессика так и сделала. Кэхилл консультировался с PPD по поводу особенно ужасного случая несколькими годами ранее. Его чуть не убили за свои усилия. "Ага."

«Я рассказал ему все, что знал».

Тишина. Джессике хотелось ударить его за это. Он заставлял ее копать. Возможно, это было ее покаяние за то, что она спросила. «Что это было ?»

«Кто, что, где. Я сказал ему правду, Джесс. Я не виделся и не разговаривал с Евой Гальвез несколько месяцев».

«Когда вы разговаривали с Кэхиллом, он спросил ваше мнение?»

«Да», сказал Бирн. «Я сказал ему, что, по моему мнению, Ева могла быть вовлечена в жизнь. Я знал, что она слишком много пьет. Я не думал, что это серьезно. Кроме того, у меня были зазубрины. Я не в состоянии судить».

— Так почему же я ничего об этом не знал? она спросила. — Я имею в виду, я знал, что следователь из прокуратуры пропал, но не знал, что ты ее знаешь. Я не знал, что ты давал интервью. Почему ты мне не сказал?» Она надеялась, что это не прозвучало по-матерински. С другой стороны, ей было все равно. У нее были обязательства.

Бирну потребовалась, кажется, целая минута. "Я не знаю. Мне очень жаль, Джесс.

— Да, ну, — сказала Джессика вместо чего-то содержательного или умного. Она попыталась придумать, о чем еще спросить. Она не могла. Или, может быть, она поняла, что зашла в этом вопросе достаточно далеко. Ей не нравилось положение, в котором она оказалась. Черт, да она научилась 90 процентам того, что знала на работе, от Кевина Бирна, а здесь она ставила его в неловкое положение.

В этот момент из части к лифтам вышла пара офицеров в форме. Они кратко встретились глазами с Джессикой и Бирном, кивнули доброе утро и пошли дальше. Они знали, для чего нужен коридор.

— Мы продолжим это позже, да? — спросила Джессика.

— У меня полдня выходных, помнишь?

Она забыла. Бирн некоторое время назад внес в это свой вклад. Он также говорил об этом немного загадочно, поэтому она не стала давить. — Тогда завтра.

«Кстати, мы получили результаты лабораторных исследований останков?»

«Только предварительные сведения. Сердце в старом холодильнике было человеческим. Он принадлежал женщине от двенадцати до двадцати пяти лет».

«Как долго он находился в этой банке с образцами?»

«Невозможно сказать с какой-либо точностью, по крайней мере, без множества дополнительных тестов», — сказала Джессика. «Сохранено, я думаю, сохранено. В МЭ считают, что прошло меньше года. Они также говорят, что его удалили довольно неумело, так что, вероятно, это не что-то, что было украдено из лаборатории медицинской школы. Так что, пока мы не найдём тело, соответствующее этому органу, дело остаётся на полке».

OceanofPDF.com

| ВОСЕМНАДЦАТЬ |

Они приехали из Крэнтона и Уилкс - Барра , из Йорка , Государственного колледжа и Эри, с юга, запада, востока и севера. Они пришли с намерением добиться успеха, с намерением полностью исчезнуть или вообще без намерения. За исключением, возможно, обретения любви, от которой они оба бежали и которую искали. Они пришли с книгами в мягких обложках и диетической колой в руках, с мини-зажигалками Bic в маленьких карманах джинсов, с таинственными женскими сокровищами, спрятанными в складках рюкзаков и сумочек, сырьем, невидимым и озадачивающим даже самых умных представителей мужского пола. . Они садились в автобусы и поезда в Кливленде, Питтсбурге и Янгстауне, Индианаполисе и Ньюарке. Они приехали автостопом из Балтимора, округа Колумбия и Ричмонда. От них пахло дорогой. От них пахло папой, сигаретами, дешевой едой и еще более дешевыми духами. От них пахло голодом. Желания.

У них было так много стилей — от готики до гранжа, от Барби до куклы, — но, казалось, у них было только одно сердце, одна вещь, которая объединяла их в их различиях. Все они нуждались в уходе. Все они нуждались в любящей заботе.

Некоторые, конечно, больше, чем другие.

ДЖОЗЕФ СВАНН сидел возле зала периодических изданий главного отделения Свободной библиотеки. По всему городу было пятьдесят четыре отделения, но Сван предпочитал главное отделение из-за его размера, поскольку оно пропорционально уменьшало патрона. Он предпочел его за свой выбор.

Библиотека также привлекала беглецов. Это было действительно свободное пространство, и летом кондиционер был великолепно прохладным. Вдоль бульвара, от мэрии до художественного музея, их часто можно было увидеть смешивающимися со студентами и туристами. Местные жители редко гуляли по тротуарам здесь, вдоль бульвара Бенджамина Франклина, широкого усаженного деревьями бульвара, построенного по образцу Елисейских полей в Париже. Летом здесь было полно туристов.

Суонн был одним из филадельфийцев, которые часто приезжали сюда. Помимо библиотеки, он также часто посещал музей Родена, Институт Франклина, ступени художественного музея, которые напоминали ему Скалината делла Тринита деи Монти, Испанскую лестницу в Риме. Здесь, как и там, люди обедали на ступеньках, задерживались, романтизировали, фотографировались.

Но для ночных детей Бесплатная библиотека была местом, где можно провести несколько часов в тишине. Пока вы вели себя относительно тихо и выглядели так, будто что-то изучаете или исследуете, вас оставляли в покое.

И именно по этой причине Сван редко оставался в своих поисках без сопровождения, независимо от места их проведения. Были и другие, очень многие другие, которых он видел за эти годы. Людей, пришедших ради своих темных целей. Мужчины, которые слишком долго задерживались возле туалетов и ресторанов быстрого питания, расположенных рядом со средними школами. Мужчины, припарковавшиеся на пригородных улицах, обманчиво держали в руках карты, а боковые зеркала и зеркала заднего вида ориентировались на тротуары и игровые площадки.

Там прямо сейчас стоял именно такой человек. Он был моложе Свана, возможно, ему было около двадцати лет. У него были длинные, тонкие волосы, собранные в хвост и заправленные в рубашку. Сванн заметил мужчину по наклону его похотливого взгляда, по наклону бедер, по нервным пальцам. Он тайно наблюдал за девушкой за одним из компьютеров каталога. Девушка была очаровательна в своей одинаковой розовой футболке и джинсах, но она была слишком молода. Мужчина, возможно, думал, что он невидим для других, особенно для самих девушек, но не для Джозефа Свана. Сван чувствовал отталкивающий запах его души на другом конце комнаты. Он хотел поместить этого человека в мир особенно ужасной иллюзии под названием «Стробика», восхитительно шокирующего эффекта, включающего заостренные шипы и…

Сван успокоился. На что-то подобное не было ни времени, ни необходимости.

Этот человек был совсем не похож на него. Этот человек был хищником, педерастом, преступником. Мало что могло разозлить Свана сильнее.

В течение нескольких месяцев, пока его разум складывал эти кусочки в свою головоломку, он часто задавался вопросом о судьбах тех, кого он не выбрал, тех, кто совершенно не осознавал, насколько близко они подошли к тому, чтобы стать частью его загадки. Как близко они подошли к тому, чтобы стать частью истории.

Учитывая его потребности, процесс отбора оказался проще, чем можно было подумать. Часто одна прогулка по компьютерному центру библиотеки, где посетители могли войти в Интернет, давала интересные результаты. Один взгляд на то, что кто-то просматривал в Интернете, многое сказал ему об этом человеке. Если бы он последовал за ним и ему потребовалась тема, он мог бы вспомнить предмет их поиска и вплести его в разговор. Редко когда ему не удавалось задействовать.

Сван взглянул на часы, затем через всю комнату, в сторону стеллажей с журналами. Солнечный свет внезапно струился в окно, и он увидел ее. Новая девица, развалившаяся в угловом кресле. Его сердце пропустило удар.

Этому было лет семнадцать или около того. У нее были угольно-черные волосы. Она была американкой азиатского происхождения, возможно, японского происхождения. У нее был малейший неправильный прикус, два передних зуба опирались на нижнюю губу, когда она накручивала прядь волос, глубоко сосредоточившись на своем журнале, осторожно прикусывая ее, когда возможности кружились, весь выбор, представленный такой юной.

Он наблюдал за ней, пока она лениво листала страницы. Время от времени она поглядывала на дверные проемы, в окна; смотрю, жду, надеюсь. Ногти у нее были мокрые и красные. Ее волосы стояли после мытья шампунем три дня или больше.

Сразу после 9:20 — Сван еще раз взглянул на часы, эти моменты он ценил в памяти — она отложила журнал, взяла другой, затем посмотрела через комнату, и Сван мгновенно ответил на нее нежной тоской.

Девушка поднялась из-за стола, вернула журнал на стойку, прошла через комнату, вестибюль и ступила на Вайн-стрит, ее мускатная кожа светилась летним утром в Филадельфии. Она считала, что ей некуда идти, казалось, пункт назначения неизвестен.

Джозеф Сванн считал иначе.

У него было именно то место.

OceanofPDF.com

| ДЕВЯТНАДЦАТЬ |

Ресторан «Эвой» был открыт на завтрак и довольно хорошо известен своими греческими омлетами из трех яиц и домашним картофелем фри с паприкой, но здесь также подавали спиртные напитки, начиная с 7 утра. Когда Джессика вошла, она увидела, что детектив Джимми Валентайн в полной мере использует жидкую часть меню. Он был в кабинке сзади.

Джессика прошла через ресторан. Когда она подошла, Валентин встал.

— Приятно познакомиться, детектив.

«И ты», — ответила Джессика.

Они пожали друг другу руки. Джимми Валентайну было около сорока. У него была смуглая ирландская внешность, только начинающая морщиниться; черные волосы с серебряным кончиком. На нем был темно-синий костюм с тонкими серыми полосками, приличного качества, открытая белая рубашка, золото на обоих запястьях. «Красивый по-южнофилийски», — подумала Джессика. Хотя у него были и лучшие дни, чем этот.

— Это Бальзано, да?

"Это."

«Я знаю это имя», — сказал он, задерживая их рукопожатие чуть дольше, чем нужно. «Почему я знаю это имя?»

Джессика уже привыкла к этому. Если бы вы работали женщиной и были замужем за другим полицейским, вы всегда были бы в тени своего мужа. Независимо от вашей репутации и звания. Вы могли бы быть начальником, вы могли бы быть комиссаром, и вы все равно были бы на полшага позади своего супруга. Такова была работа правоохранительных органов. «Мой муж на работе».

Валентин отпустил руку Джессики, как будто она внезапно стала радиоактивной. Он щелкнул пальцами. — Винсент, — сказал он. «Вы замужем за Винсентом Бальзано?»

«К лучшему или к худшему», — сказала Джессика.

Валентин рассмеялся и подмигнул. В другой жизни Джессика могла бы быть очарована. "Что ты имеешь?" он спросил.

«Просто кофе».

Он поймал взгляд официантки. Несколько мгновений спустя перед Джессикой стояла чашка.

«Спасибо, что увидели меня», — сказала она.

Валентин ограбил. Он был игроком. "Не проблема. Но, как я сказал по телефону, я уже говорил с детективом Мэлоуном.

«И, как я сказал по телефону, я ценю, что мы держим это в тайне».

Валентин кивнул и нервно выстукивал на столе парадидлу. — Чем я могу вам помочь, детектив?

«Как долго вы работаете в офисе окружного прокурора?»

«Девять лет», — сказал Валентин. В его голосе была резкость, которая подразумевала, что он внезапно обнаружил, что это число оказалось долгим. Возможно, слишком долго.

«И как долго вы были партнером Евы Гальвез?»

«Почти три года».

Джессика кивнула. «За все это время она нажила много врагов? Я имею в виду, больше, чем обычно? Кто-нибудь, кто хотел бы поднять стандартное дерьмо на новый уровень?

Валентин подумал. «Никто не выделяется. Мы все получаем наши угрозы, верно? Еву было трудно читать».

"Итак, что случилось? Я имею в виду, когда она пропала.

Валентин осушил стакан и попросил еще выпить. «Ну, у нее была неделя впереди, верно? В следующий понедельник она просто не появляется. Вот и все. Он пожал плечами. «Это уже случалось раньше».

— Она была обеспокоена?

Валентин рассмеялся. Это был пустой звук. «Вы знаете кого-нибудь на работе, кто этого не делает?»

— Дело принято, — сказала Джессика. "Когда ты последний раз видел ее?"

Джессика ожидала некоторых колебаний и попыток вспомнить. Валентин не сделал ни того, ни другого. «Я могу точно сказать вам, когда это было», — сказал он. «Я могу сказать вам, где, когда и почему. Могу рассказать о погоде. Я могу рассказать вам, что я ел на завтрак в тот день. Я даже могу сказать вам, во что она была одета.

Джессика подумала об этом. Она задавалась вопросом, вышли ли отношения между Джимми Валентайном и Евой Гальвез за стены Пенн-сквер, 3.

«На ней было красное платье и что-то вроде короткого черного жакета», — продолжил он. «Тот тип, который приходит сюда». Валентин указал на свою талию. «Вы понимаете, о чем я говорю?»

«Как жакет-болеро?»

"Ага. Верно." Он щелкнул пальцами. «Жакет-болеро». Официантка принесла коктейль. Он немного поплелся, воодушевившись этой историей. «Мы только что доставили свидетеля из аэропорта в отель Marriott рядом с мэрией. После этого мы пошли в Континенталь. Выпили немного, поговорили о нескольких наших делах.

— Помните, какие дела?

"Конечно. Нам предстоял суд. Помните того парня, которого подстрелили на велосипеде в Фиштауне? Парень, разъяренный на дороге?

«Да», сказала Джессика.

Валентин потер глаза ладонями. — В тот день, когда она должна была вернуться? Она не показывалась. Вот и все. Если бы вы знали ее, если бы вы работали с ней, вы этого ожидали».

— А что насчет ее машины? Джессика знала, что это было в официальном отчете. Она давила.

«Они так и не нашли его».

Джессика отпила кофе. Наконец-то она дошла до сути. — И что, по-твоему, произошло, Джимми?

Валентин пожал плечами. «Сначала я подумал, что она схватила сумочку и просто уехала из города еще на несколько дней. Возможно, где-то застрял. Сказал: « Отвали, Филли». Он взглянул на окна, на проходящих мимо людей. «Если бы вы увидели ее дом, вы бы поняли. Диван, стул, стол. На стенах ничего. В холодильнике ничего. Она была спартанкой».

— И ты думал, что она просто уйдет, не сказав ни слова? Даже тебе?

Еще одно медленное вращение тумблера. "Да хорошо. Мне хотелось думать, что мы были ближе, понимаешь? Но я обманывал себя. Я не думаю, что кто-то когда-либо знал ее. Ты знаешь жизнь. Как и все остальные, я думал о худшем. Полицейский исчезает, и ты думаешь о худшем.

И это было худшее, что случилось с Евой Гальвез.

«Был один случай, которым она была одержима», — сказал Валентин, не спросив ни слова.

«Какой случай?»

«Она не сказала мне. Я спрашивал ее, рылся в ее столе, даже в сумочке один раз. Никогда ничего не находил. Но все это было из-за какого-то ребенка».

"Ребенок?" — спросила Джессика. «Малыш как ребенок?»

«Я так не думаю. Не ребенок нежного возраста. Подросток, может быть. Я так и не узнал. Ева хорошо разбиралась в подобных вещах.

"Хороший? Хорош в чем?»

Валентин поработал кубиками в своем стакане. «Покрытие. Отвлечение. Неправильное направление. Она была лучшей лгуньей, которую я когда-либо встречал».

Джессика, впитав все это, взглянула на часы. «Мне нужно выйти на улицу», — сказала она. «Еще раз я ценю, что вы так протянули руку помощи».

Джессика встала, бросила на стол двадцатку, купив последние два раунда Джимми Валентайна. Это не осталось незамеченным. Они снова пожали друг другу руки.

— Задать вам вопрос, детектив?

— Конечно, — сказала Джессика.

«Вы проявляете здесь интерес?»

"Интерес?" Джессика ответила. Это была заморозка. Они оба это знали. Она проявляла интерес и, кроме очевидных причин, понятия не имела, почему.

OceanofPDF.com

| ДВАДЦАТЬ |

С ВАННУ ПОНРАВИЛАСЬ БОЛЬШЕ ВСЕГО . ЗАБОТА .​ ПРИХОДКА .

Уход .

С девушкой было легко. Почти слишком просто. Совершил ли он ошибку?

Была ли она недостойна его усилий? Когда она вышла из библиотеки, он проследовал за ней на своей машине несколько кварталов по Вайн-стрит. Когда движение позади него подтолкнуло его вперед, он дважды обогнул квартал, будучи занесенным потоком машин по центральной полосе движения, и не смог остановиться. Сначала он подумал, что потерял ее, и у него было несколько тревожных моментов. Когда он свернул на Шестнадцатую улицу, он увидел ее. Она стояла на обочине дороги, путешествовала автостопом и собиралась прокатиться по скоростной автомагистрали Вайн-стрит.

Он остановился, почти не веря своему провидению. Она вошла.

Просто так.

Она не боялась. Она была в том возрасте, когда все еще было приключением, все было смелой и захватывающей авантюрой, в возрасте, когда была уверенность в том, что ты никогда не состаришься и что страх и недоверие никогда не станут твоей мантрой.

Их видели? Сван не знал. В таком городе, как Филадельфия, все возможно. В таком городе, как Филадельфия, вы можете быть совершенно невидимым или выделяться, как алмаз в навозной куче, если позаимствовать фразу у Томаса Джефферсона.

Ее звали Патрисия Сато. Она была из Олбани, штат Нью-Йорк. Они говорили о музыке и кино. Она была поклонницей актера по имени Джеймс МакЭвой.

«Я думаю, что он великолепен в «Искуплении», — сказал Суонн. «Возможно, в «Последнем короле Шотландии» даже лучше . »

Патрисия Сато была поражена тем, что когда-либо слышала о Джеймсе МакЭвое.

Конечно, Суонн хорошо разбирался в поп-культуре — музыке, кино, телевидении, моде. Он тщательно провел исследование и ни разу не смог поддержать свою часть разговора.

Когда они дошли до въезда на скоростную автомагистраль Шуйлкилл и Патриция поняла, что он не отвезет ее в Старый город, как она просила, она запаниковала. Она попробовала двери. Она стучала в окна.

Сванн поднял руку перед ней. « Гомен насаи », — сказал он в извинениях.

Патрисия быстро повернулась к нему, ошеломленная тем, что он говорит по-японски. Он сломал стеклянную ампулу с хлороформом у нее под носом.

Спустя несколько мгновений Патрисия Сато потеряла сознание.

ВАННАЯ КОМНАТА НА ВТОРОМ ЭТАЖЕ , рядом с главной спальней, была пристроена в 1938 году. Она была облицована плиткой цвета экрю с устричными акцентами. Пол представлял собой черно-белую шахматную доску. Раковина на пьедестале и ванна на ножках были сверкающе-белыми и украшены полированными никелевыми деталями.

Наполняя ванну, Сван налил в нее два колпачка Vanilla Shimmer от L'Occitane.

«Каковы шесть основных типов эффектов колдовства?»

Сванн проигнорировал голос. Он пытался насладиться моментом. Он наслаждался богатым ванильным ароматом. Скоро здесь пахнет теплой девушкой.

«Джозеф?»

Он закрыл кран, вытер руки. Он попытался набить голову музыкой, отрывками из недавно купленной им записи — записи Telarc « Патетической » Чайковского в исполнении Симфонического оркестра Цинциннати.

«Джозеф Эдмунд Суонн!»

Сван на мгновение закрыл глаза. Он почувствовал холодную сталь цепей на своей коже. Ужасный лакричный запах абсента. Голос не оставлял его в покое. Никогда этого не происходило. Он начал.

«Шесть типов эффектов колдовства заключаются в следующем», — сказал он.

Он подошел к бельевому шкафу. Специально для этого дня он уже давно купил комплект турецких хлопчатобумажных полотенец персикового цвета. Он достал банную простыню, накинул ее на полотенцесушитель.

"Номер один. Появление. В котором объект появляется там, где его не было». Он поправил коврик для ванны и осмотрел свои владения. Еще свечи.

"Следующий!"

"Номер два. Исчезновение. В котором объект исчезает с того места, где он был». Он остановил свой выбор на неароматизированных свечах. Он не хотел загромождать комнату каким-то одним ароматом. Он вернулся в бельевой шкаф, достал еще шесть башенных свечей — все белых — и начал расставлять их по ванной. Закончив, он посмотрел на общую композицию. Он был недоволен. Он пододвинул две свечи ближе к изголовью ванны. Лучше.

"Слушаю."

"Номер три. Транспозиция. При котором объект меняет положение в пространстве». Сван достал из кармана жилета зажигалку — тонкую зажигалку «Данхилл» из стерлингового серебра. Одну за другой он зажег свечи. Пузырьки в ванне создавали маленькие радуги в мягком свете.

«Джозеф!»

"Номер четыре. Трансформация. В котором объект меняет форму». Он вышел из ванной в спальню. Девушка растянулась поперек кровати. Он дал ей вторую ампулу. Ему нужно было, чтобы она была податлива перед принятием ванны. Он надел на голову толстый холщовый фартук и завязал его спереди.

«Так не пойдет, Джозеф».

"Номер пять. Проникновение. В котором материя проходит сквозь материю». Он раздел девушку, аккуратно сложил ее одежду и положил на комод — почти идеальный сундук «Психея» в стиле Людовика XVI, который он приобрел в Торонто. Он снял с нее туфли. В одном из них лежала сложенная пятидолларовая купюра. Он был влажным от пота, сплющенным под тяжестью ста миль. Ему было интересно, как долго они там находились, чем она пожертвовала, чтобы не потратить их. Джозеф Суонн взял его и положил в карман ее джинсов.

"Я жду."

Сванн хотел прекратить эту рутину, как он всегда делал, но знал, что это не вариант. Его единственным оружием было раздражение от промедления. Он поднял девушку и понес ее в ванную. Она была легкой, как перышко, в его руках.

Он усадил девушку на комод, проверил воду в ванне. Это было идеально. Зеркала и окна запотели ароматным паром.

«Я ударю тебя, Поющий Мальчик!»

Он закрыл глаза, отмахнулся от ярости, демонстративно ожидая выговора. Его встретили молчанием. Маленькая победа.

«Номер шесть. Реставрация, — наконец сказал он в свое время. «При котором объект восстанавливается в исходное состояние».

А потом наступила тишина. Глубокий, небесный покой.

Джозеф Суонн опустил Патрисию Сато в пенистые пузыри.

OceanofPDF.com

| ДВАДЦАТЬ ОДИН |

Ровно в час, когда Джессика звонила, чтобы заказать еду на вынос , зазвонил телефон.

Так было всегда. Было время обеда.

«Убийство. Бальзано.

«Детектив Бальзано». Это был голос молодой женщины. Знакомо, хотя Джессика не сразу смогла его вспомнить. Обычно она могла.

«Это офицер Карузо», — продолжила женщина. «Мария Карузо».

Конечно, подумала Джессика. «Да, офицер. Что я могу сделать для вас?"

«Я нахожусь по адресу Шайло-стрит».

"Как дела?"

Офицер Мария Карузо на мгновение колебалась. Джессика могла сказать, что молодая женщина ведет к чему-то, что ей трудно сказать.

«Речь идет о коврике. Ковер в подвале.

"Что насчет этого?" — спросила Джессика.

«Ну, мы свернули его и нашли кое-что под ним».

"Что ты нашел?"

Треск на линии прервал паузу на несколько секунд. «В полу была проделана дыра».

"Дыра?"

«Больше похоже на дверь», — сказала Мария Карузо. «Большая квадратная дверь врезалась в деревянную обшивку. Может быть, три на три фута. Дверь в подвал.

— Ты открыл дверь?

"Мы сделали."

Время снова остановилось. На мгновение Джессика задумалась, не оборвалась ли связь. «Офицер?»

«Я спустился туда. Это было плохо."

Это была самая плоская констатация факта, которую Джессика когда-либо слышала. Пустое, неохотное заявление, как будто молодая женщина хотела вернуть все назад. — Ты спустился туда?

"Да, мэм. А мой босс, сержант Рид, он в любую секунду позвонит сержанту Бьюкенену. Я просто подумал, что ты, возможно, захочешь предупредить об этом. Надеюсь, у меня не возникнут проблемы».

— Не будешь, — сказала Джессика, хотя и не могла этого гарантировать. — Предупреждение о чем?

— Тебе следует… ну, ты увидишь.

— Хорошо, — сказала Джессика. "Спасибо за звонок."

"Конечно."

Джессика повесила трубку, позвонила Бирну на сотовый, услышала его голосовую почту и оставила сообщение. Через минуту она попробовала еще раз. Тот же результат.

Большая квадратная дверь врезалась в деревянную обшивку.

Джессика пролистала материалы дела Кейтлин О'Риордан, перечитывая некоторые допросы свидетелей. Их было несколько. Время от времени она поднимала глаза, ожидая, пока Айк Бьюкенен выйдет из своего офиса, и ловила ее взгляд.

Это было плохо.

ВНЕШНИЙ ВИД дома 4514 по ШАЙЛОС - СТРИТ выглядел практически так же, как и тогда, когда они были там накануне, за исключением двух фургонов CSU и трех секторных машин. У мемориала Флориты Рамос по соседству было еще несколько плюшевых мишек, еще несколько цветов. Кто-то оставил розовую панду. На нем все еще был ценник. Напротив улицы собиралась толпа.

Бирн так и не перезвонил. На данный момент Джессика работала в одиночку. Она ненавидела это.

Переодевшись из юбки и блузки в удобные Levi's, Джессика вышла из машины, прикрепила значок к поясу и скользнула под ярко-желтую ленту. Ее проинформировал сержант. Тад Рид, дежурный начальник отдела по расследованию преступлений. Все, что знала Джессика, это то, что в подвале здания была женщина-DOA. По словам Рида, там ничего не было нарушено. Фотографии и видео были сняты.

Джессика посмотрела на небо. Температура была терпимая, но влажная – восемьдесят градусов.

Дождя все еще нет.

Офицер Мария Карузо была не на дежурстве, но, похоже, не могла заставить себя уйти. Джессика поняла. Когда вы молоды, вы эмоционально защищаете места преступлений. Каждый полицейский был в таком положении. Если офицеру Карузо прикажут покинуть помещение, у Джессики возникло ощущение, что она пройдет на несколько дюймов мимо ленты с места преступления и станет наблюдать, как постоянно растущая толпа.

Джессика легко взяла девушку за руку и повела ее через несколько дверей на юг.

"Ты в порядке?" — спросила Джессика.

Мария Карузо кивнула, слишком настойчиво. Джессика задавалась вопросом, кого она пытается убедить.

— Я в порядке, мэм.

Офицер Карузо выглядела лучше, чем она говорила по телефону. С другой стороны, у нее было двадцать минут или около того, чтобы смириться с этим.

— Вы нашли тело?

Офицер Карузо снова кивнул. Она сделала несколько быстрых вдохов.

— Ты что-нибудь потревожил?

— Нет, мэм.

«В перчатках?»

"Да."

Джессика посмотрела на здание сзади. Она достала блокнот, перевернула его на чистую страницу и завязала его резинкой. Старая привычка. Где-то у нее всегда была с собой одна-две резинки. Обычно один из них висел на одном из ее запястий.

— Ничего, что я тебе позвонил? — спросила офицер Карузо, понизив голос.

На самом деле это было не так, но Джессика не собиралась сейчас вдаваться в подробности. Ребенок будет учиться. «Не беспокойся об этом». Джессика сунула блокнот обратно в карман.

"Можно вопрос?" — спросила Джессика.

"Конечно."

Джессика хотела, чтобы все получилось правильно. Это может что-то значить для этого молодого офицера где-то дальше по дороге. Она помедлила секунду, вспоминая, когда ей задали этот самый вопрос. «Есть ли у вас амбиции на этой работе?»

«Амбиции?»

«Я имею в виду, видите ли вы себя в полиции через десять лет?»

Выражение лица офицера Карузо говорило о том, что она действительно много думала об этом. С другой стороны, там также говорилось, что она не хотела просто выпалить ответ. — Да, — сказала она наконец. — Я имею в виду, что у меня есть амбиции, мэм. Даже очень."

В тот момент, в рассеянном солнечном свете переулка, Мария Карузо выглядела лет на шестнадцать. «Улетай, малыш», — подумала Джессика. Повесь этот ремень и беги. Станьте юристом, или архитектором, или хирургом, или певцом в стиле кантри-вестерн. Доживите до пятидесяти, сохранив рассудок и сохранив все свои части тела.

— Могу я спросить, что ты хочешь сделать? — спросила Джессика. «В каком подразделении вы хотите работать?»

Офицер Карузо улыбнулся и покраснел. «Конечно, я хочу работать в отделе убийств», — сказала она. «Так же, как и все остальные. Прямо как ты."

Ох блин, подумала Джессика. Нет нет нет. Ей придется однажды вечером отбить этого парня в «Поминках по Финнигану». Объясните пути мира. На данный момент она решила отпустить это. Она взглянула на дверной проем. — Мне лучше пойти туда.

— Конечно, — сказал офицер Карузо. Она посмотрела на часы. — Мне все равно пора идти. Мне нужно забрать дочь».

— У тебя есть маленькая девочка?

Мария Карузо просияла. «Кармен. Ей двадцать два месяца. И считаю."

Джессика улыбнулась. Двадцать два месяца. Говорю, как молодая мать, пытающаяся сохранить младенчество ребенка. Джессика сделала то же самое. — Что ж, еще раз спасибо за хорошую работу.

"Пожалуйста." Офицер Карузо протянула руку. Они пожали друг другу руки, немного неуклюже.

Несколько секунд спустя Джессика повернулась и прошла несколько футов вверх по потрескавшемуся и обожженному тротуару. Она достала блокнот, взглянула на часы, засекла время, щелкнула резинкой. Еще одна старая привычка.

Переступив порог, она обернулась и увидела, как Мария Карузо садится в свою машину, «Хонду Аккорд» десятилетней давности. На порогах была ржавчина, отсутствовал колпак, треснул задний фонарь, скрепленный малярным скотчем.

Я, конечно, хочу работать в отделе убийств. Точно так же, как и все остальные. Прямо как ты .

Возможно, тебе стоит подумать об этом еще немного, Мария.

ДЖЕССИКА ВХОДИЛА НА МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ и вошла в здание. Хотя она была там всего днем раньше, интерьер выглядел совершенно иначе. Это было почти презентабельно. По крайней мере, для кого-то, кто думает об обновлении этого места. В гипсокартоне все еще оставались дыры размером с баскетбольный мяч, повсюду еще был дюйм жира и плесени, но много мусора было вывезено, а вместе с ним, похоже, улетело и девяносто процентов мух.

Джессика прошла по коридору, затем по узкой деревянной лестнице в полуподвал, который теперь был ярко освещен полицейскими фонарями. Пол был не бетонным, как она могла изначально догадаться, а скорее старыми деревянными настилами. Когда-то он был покрыт темно-бордовой эмалью. До этого, как сказали ей отколовшиеся части, что-то казалось пепельно-серым. Стены представляли собой голые бетонные блоки, потолок не был закончен, только открытые балки, перекрещенные перемычками один на три, густо заросшие паутиной.

Джессика сразу увидела то, что хотела увидеть. В центре пола была вырезана дыра. Рядом лежал фанерный квадрат, вероятно, входная дверь. Рядом с центром было просверлено отверстие для пальца. Ни один из них не был точно квадратным.

Свернутый ковер лежал у стены.

На данный момент в подвале находился только один человек. Опытный офицер в форме по имени Стэн Киган. Он стоял рядом с отверстием, сложив руки перед собой. Он кивнул Джессике. — Добрый день, детектив.

— Привет, Стэнли, — сказала она. "Ты выглядишь хорошо. Ты худеешь?»

«Двадцать восемь унций за последние двенадцать дней. Это почти два фунта.

«Потрясающе», — сказала Джессика. «В чем твой секрет?»

«Обезжиренные гренки», — сказал Киган. «Вы будете удивлены, насколько калорийны обычные гренки».

— Я сделаю заметку.

Киган засунул руки в карманы и покачнулся на пятках. — Где этот большой человек?

Джессика откинула волосы назад, схватила резинку с запястья и заплела волосы в хвост. Она надела пару латексных перчаток. – У детектива Бирна сегодня выходной.

— Мило, — пробормотал Киган. «Должно быть, приятно иметь старшинство».

Джессика рассмеялась. "О чем ты говоришь? Ты здесь дольше всех, Стэн. Это тебе следует есть «Милк Дадс» в кино».

Это была правда. Никто толком не знал, как долго Стэн Киган проработал офицером полиции Филадельфии. Седовласый, пузатый, кривоногий, с лицом, похожим на только что сваренных креветок, он, казалось, пришел вместе с самим городом. Как аксессуар. Киган часто говорил людям, что он был в первоначальной службе безопасности Уильяма Пенна.

«Последним хорошим фильмом, который я посмотрел, был «Тихий человек», — сказал Киган.

«Что это было, 1950 год?»

«Выиграл два Оскара. 1952. Джон Уэйн, Морин О'Хара, Бэрри Фицджеральд. Режиссер Джон Форд. Величайший фильм, когда-либо созданный».

Стэн Киган сказал «ммм». Джессика собиралась спросить его, знает ли он, какие «Оскары» получил фильм, но решила, что он знает. Она подошла ближе и заглянула в квадратное отверстие. Она мало что могла видеть. Она этого не ждала. — Ты был там внизу?

Киган покачал головой. — Это выше моего уровня зарплаты, детектив. Плюс ко всему, у меня неестественно низкая терпимость к виду трупов. Всегда имей.

Джессика вспомнила дни, когда она носила форму, дни, когда ей приходилось охранять место преступления. Когда появлялись детективы, всегда было облегчением. "Я понимаю."

«Это делает меня гомофобом?» – спросил Киган.

— Только если покойник — гей, Стэн.

«Ах».

Джессика опустилась на колени. Лестницы не было, но, похоже, это не было проблемой. Глубина подвала составляла всего около сорока дюймов или около того. — Ты уверен, что я не смогу повысить тебя хотя бы на день? она спросила.

Джессика увидела, как правый угол рта Стэна Кигана приподнялся на миллиметр. Для офицера Кигана это было равносильно истерическому смеху. "Нет, спасибо."

"Все в порядке." Джессика сделала несколько глубоких вдохов. — Чем раньше я туда спущусь, да?

— Dia duit, детектив.

Насколько Джессике было известно, это была гэльская фраза, означающая «Бог тебе». Давняя традиция ирландцев в правоохранительных органах большинства крупных городов Америки привнесла в департамент множество гэльских традиций и языка, даже если ближе всего к ирландству можно было пить ирландский кофе. В прошлом она слышала, как многие чернокожие и латиноамериканские офицеры произносили ирландские пословицы, хотя обычно во время последнего звонка. «Спасибо, Стэн».

Джессика свесила ноги с края и на мгновение присела на пол. Под ней временные полицейские фонари в подвале отбрасывали желтый призрачный свет на твердый пол рюкзака. Длинные тени проникли в поле ее зрения.

Тени чего? Джессика задумалась. Она пригляделась повнимательнее и увидела смутные очертания трех коробок, их силуэты вытянулись в ярком свете.

Три коробки в подвале. Одна женщина DOA.

Джессика произнесла тихую молитву и опустилась на землю.

OceanofPDF.com

| ДВАДЦАТЬ ДВА |

БИРН СТОЯЛ НА УГОЛЕ ДВАдцаТОЙ И Рыночной улиц .

Когда толпа во время обеда обступила его, он взглянул на свой телефон. Он выключил его. Он не должен был этого делать, но у него была полдня выходного, и он собирался им воспользоваться. Он все еще мог думать, даже когда был не на дежурстве, не так ли? С другой стороны, он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь в последние пятнадцать лет чувствовал себя полностью не на службе. Однажды он провел неделю в Поконосе и обнаружил, что размышляет над своим объемом дел, сидя в скрипучем кресле Адирондак и потягивая «Олд Форестер» из банки с желе. Такова была жизнь.

Его мысли перемещались от Кейтлин О'Риордан к Лоре Сомервилл и Еве Гальвез.

Канун.

Каким-то образом он всегда знал, что с ней случилось. Он не предполагал такой ужасной участи, но знал, что это плохо. Он всегда надеялся, что ошибается. Он знал, что они…

Он почувствовал руку на своей руке.

Бирн развернулся, сердце у него застряло в горле. Это была его дочь Коллин.

«Привет, пап», — подписала она.

"Привет."

Его дочь обняла его, и мир расцвел розами.

ОНИ ШЛИ ПО РЫНОЧНОЙ УЛИЦЕ , к Шуйлкиллу. Солнце было высоко и жарко. Обеденная толпа проносилась мимо.

«Ты так хорошо выглядишь», — подписала она снимок. «Мне очень хорошо».

Коллин Шивон Бирн была глухой с рождения и владела американским языком жестов с семи лет. Сейчас она преподавала его на полставки в городской школе. Ее отец тоже был в этом хорош.

«Я добираюсь туда», сказал Бирн. Возвращение назад было медленным с тех пор, как его застрелили тремя годами ранее. Прошлой весной, сырым утром, когда все, включая брови, лодыжки и язык, чертовски болело, он понял, что нужно что-то делать. Он разговаривал сам с собой как человек в зеркале. Он знал, что если он не сделает шаг, то в этом возрасте он никогда этого не сделает. Он даже подумывал о занятиях йогой, хотя никогда никому об этом не говорил. Даже его дочь. Он даже зашел так далеко, что купил DVD с йогой и попробовал несколько дыхательных упражнений. Он также работал с гирями два раза в неделю. Что угодно, только бы не заниматься физиотерапией.

«Ты тренировался?» она спросила.

«Немного», — подписал Бирн.

" Немного ?" Она схватила его за верхнюю часть левой руки и сжала. «Не слишком на меня нападай, папа», — подписала она. «Все мои подруги и так считают тебя довольно милым».

Бирн покраснел. Никто не мог добраться до него так, как его дочь.

Коллин взяла его за руку.

На Двадцать первом к ним подошла пара парней с торчащими волосами, лет семнадцати, оба были в рваных джинсах и черных футболках с надписью о смерти. Они оба пристально посмотрели на Коллин в ее белом сарафане, на автограф Бирна, а затем снова на Коллин. Они подталкивали друг друга, как бы говоря, что тот факт, что эта горячая блондинка глухая, сделал ее еще жарче. Мальчики улыбнулись дочери. Бирн хотел оставить их там, где они стояли. Он сопротивлялся.

Когда они остановились, ожидая света на Двадцать второй улице, Бирн понял, что пришло время спросить. Он привлек внимание дочери.

— Итак, — начал он. «Что это такое?»

Двумя днями ранее неожиданно позвонила Донна Салливан Бирн, бывшая жена Кевина Бирна, мать Коллин. Она сказала, что хочет его увидеть, пообедать. Просто так. Обед. Для них двоих это была почти инопланетная конструкция.

Они ни разу не обедали с тех пор, как начали ухаживать. Их развод был достаточно мирным (если считать Крымскую войну мирным), но на протяжении многих лет они терпели встречи друг с другом ради Коллин. На днях по телефону Донна напоминала прежнюю Донну. Кокетливый и счастливый. Рад поговорить с ним. Не обязательно быть величайшим детективом в мире, чтобы понять, что что-то не так. Бирн просто понятия не имел, что это могло быть.

Конечно, он не спал больше двух часов подряд, думая об этом.

«Клянусь, я не знаю», — подписала Коллин кончик загадочной улыбки.

Она остановилась у металлической коробки с газетами, одной из полудюжины, и взяла экземпляр «Репортажа», самого грязного бесплатного еженедельника в Филадельфии, в котором о чем-то говорилось. Даже бесплатно цена была сильно завышена. Бирн вздрогнул. Коллин рассмеялась. Она знала историю сотрудничества своего отца с газетой. Пока они шли дальше, Коллин перелистнула третью страницу и сократила ее пополам, как будто знала, куда идет. Она сделала. Она указала на фотографию Кейтлин О'Риордан.

«Это ваш случай, не так ли?» она подписала.

Бирн ненавидел говорить об уродстве своей работы с Коллин, но в последнее время ему приходилось постоянно напоминать себе, что она уже не ребенок. Отнюдь не. Она уже поступит в колледж, прежде чем он узнает об этом.

Он кивнул.

— Девушка сбежала?

«Да», — подписал Бирн. «Она была из Ланкастера».

Коллин несколько мгновений смотрела на статью, затем сложила газету и положила ее в большую сумку.

Бирн думал о том, какой он счастливчик, какой умной, способной и находчивой была его дочь. Затем он подумал о Роберте О'Риордане и о четырех месяцах ада, через которые ему пришлось пережить. Бирн понятия не имел, собираются ли они когда-нибудь закрыть дело О'Риордана. На этот счет Кевин Бирн тоже возлагал ряд надежд.

Когда они подошли к зданию, Бирн посмотрел на дочь, она на него. Должно быть, он выглядел именно так, как чувствовал.

Коллин закатила глаза и ударила его по руке. «Ты такой ребенок».

Бирн молча согласился и придержал дверь открытой.

__________

БИРН И КОЛЛИН сидели за столом в бистро Сен-Тропе, возле окон, выходящих на реку Шуйкилл . Снова выглянуло солнце, и вода засверкала. Некоторое время они сидели, не разговаривая, просто наслаждаясь своей близостью.

Вскоре тень пересекла стол. Бирн поднял глаза. Рядом с их столиком стояла женщина, блондинка цвета ириски, со стройной фигурой и красивой улыбкой. На ней был льняной костюм бледно-лимонного цвета.

Эта женщина была его бывшей женой, любовью всей его жизни. Бирн встал. Донна поцеловала его в щеку. Она смахнула помаду (старая ласка), и его ноги затряслись.

Полицейский из большого города, подумал Бирн. Настоящий крутой парень. В него стреляли, кололи и били кулаками больше раз, чем он мог сосчитать. Малейшее прикосновение большого пальца жены — и он проиграл счет.

Они потягивали воду , оглядывали хорошо одетую публику, вели светскую беседу. Они просмотрели меню. Хорошо, Бирн сделал. Похоже, Донна и Коллин бывали здесь раньше и знали, чего хотят, задолго до него. Они оба заказали салаты — один марокканский «Пуле», другой «Бель-Мер», а Бирн заказал «Бургер Сен-Тропе».

Никто не удивился.

Пока они ждали еды, Бирн пытался не отставать от сплетен, но действительно терялся в тумане. Донна Салливан по-прежнему оставалась самой красивой и яркой женщиной, которую он когда-либо встречал. С того момента, как он впервые увидел ее рядом с 7-Eleven, когда они оба были подростками, он всегда был в ее плену. После развода у него было много романов, он даже несколько раз думал, что испытывает настоящие чувства, но его сердце все равно заикалось каждый раз, когда они встречались.

Донна последние пять лет работала агентом по недвижимости, но недавно присоединилась к небольшой фирме по дизайну интерьеров. Она всегда была творческой личностью, училась на курсах дизайна в колледже, но так и не нашла подходящего выхода. Теперь, похоже, она это сделала.

Обеденный час пролетел слишком быстро. По меньшей мере дюжину раз, пока они ели, разговаривали и смеялись, думал Бирн, я с женой и дочерью. На самом деле я сижу в ресторане с двумя девушками, которые действительно что-то значат для меня на этой планете.

Хорошо, два из трех. Джессика убьет его.

Около двух часов Донна взглянула на часы. Она схватила чек. Бирн возражал, но совсем немного. Она заработала намного больше, чем он.

Она расписалась, блокнот из кожзаменителя унесли, они допили кофе. Затем она полезла в сумку, вытащила фотографию и показала ее Бирну.

«Мы переделываем дом в Брин-Море. Они хотят, чтобы мы перешили этот диван. Разве это не потрясающе?»

Бирн посмотрел на фотографию. Это был старинный красный бархатный диван без спинки с приподнятым одним концом. Он понятия не имел, как на нем вообще можно сидеть. «Где Кейт Бланшетт?»

Коллин засмеялась и подписала: «Ты такой классный, пап».

«Это называется кушетка для обморока», — сказала Донна. «Я думаю, они заплатили за это около четырнадцати тысяч долларов».

— Тогда я понимаю, что такое обморок.

«Послушай, мне нужно пойти проверить ткани для этого», — сказала Донна, когда они собирались уходить. «Это просто наверху. Почему бы тебе не пойти с нами? Это будет весело."

Ткани. Веселье.

«Знаете, как бы мне ни хотелось это сделать — вы знаете меня и ткани — мне действительно нужно вернуться», — сказал он.

Бирн посмотрел Коллин в глаза. Глаза Коллин говорили, что она знала, что он говорит о деле Кейтлин О'Риордан. Она слегка кивнула, что означало, что все в порядке. Она могла не только читать по его губам, как эксперт, но и читать его сердце.

Бирну сразу стало не по себе из-за того, что он взял выходной до конца дня. Отсюда он вернется в «Раундхаус». Либо так, либо солги его дочери. Это не было соревнованием.

— О, ладно, мачо, — сказала Донна. Они вышли из бистро и остановились в коридоре четвертого этажа, ожидая лифта. Затем, совершенно неожиданно, Донна поцеловала его. Не в щеку. Это не поцелуй в европейском стиле с двумя поцелуями. Это был полноценный французский поцелуй по принципу «давай снимем комнату, матрос», первый за многие годы. Много лет. Донна отстранилась и посмотрела ему глубоко в глаза. Кевин Бирн упал, балансируя на грани того, чтобы сказать что-нибудь глупое, но спохватился и все равно сказал это.

"Ага. Хорошо. Я ничего не почувствовал», — сказал он. "Ты?"

Донна пожала плечами. «Я думаю, что один палец на ноге, возможно, немного согнулся, но это все».

Они оба засмеялись.

— Мы проводим тебя вниз, — сказала она.

Бирн, все еще не оправившись, смотрел, как его бывшая жена и дочь вошли в лифт впереди него. Теперь они были одного роста. Они были так похожи, что у него защемило сердце. Сзади они были почти неразличимы. Две женщины.

В вестибюле Коллин достала цифровой фотоаппарат и сфотографировала Бирна и Донну.

Бирн снова обнял их обоих и попрощался. Донна подошла к лифтам с выключенным мобильным телефоном. Коллин задержалась на мгновение.

Бирн протиснулся через огромные двери на яркое полуденное солнце. Он достал платок, вытер губы. Губная помада Донны соблазнительно откинулась назад. Почему-то он остановился, обернулся. Коллин наблюдала за ним. Она идеально вписывалась в квадратное окно вестибюля. Она улыбнулась своей меланхоличной, подростковой улыбкой, подняла руку.

«Я люблю тебя, папа», — подписала она.

Сердце Бирна забилось сильнее.

OceanofPDF.com

| ДВАДЦАТЬ ТРИ |

С того момента, как Джессика спустилась в подвал, она столкнулась с запахом старой смерти. Вокруг нее она слышала, как паразиты снуют по сухому мусору.

Она подумала о Еве Гальвез в ее неглубокой могиле.

Подполье когда-то служило складом для предприятий, занимавших первый этаж здания. По углам стояли пыльные деревянные ящики, стопки сплющенных и переплетенных картонных коробок, пластиковые ящики из-под молока.

Джессика Маглайт за углами. Пространство для ползания имело примерные размеры здания наверху: шестнадцать на двадцать пять или около того. Над головой тянулись ржавые железные трубы и электрические провода промышленного сечения. Слева от нее, возле фасада здания, находилась санитарная труба. Между балками над головой паук сплел шелковистую серебристую паутину, охватывающую фермы. С его внешних краев свисали небольшие туши.

В центре подвала стояли три больших деревянных ящика.

Коробки не были выровнены в ряд. Центральная коробка была смещена в сторону, образуя, с точки зрения Джессики, объемную букву С. Размер каждого куба составлял около тридцати дюймов, каждый разного цвета — желтый, синий и красный.

«Три отметки на странице Библии», — подумала она. Красный, синий и желтый квадраты.

Она посмотрела на первую коробку, выкрашенную в желтый цвет. Она знала, что этот был открыт. Между дверью сверху и по бокам был небольшой зазор, зазор в дюйм или около того. Джессика была обеспокоена тем, что человеком, открывшим его, был офицер Карузо, что является явным нарушением процедуры. В такой ситуации можно было и нужно было принять всевозможные меры предосторожности.

Джессика открыла крышку. Петли скрипели, отражаясь эхом от твердых стен. Она направила луч фонарика.

Внутри царил кошмар.

На частично разложившемся трупе был красный свитер с блестками и большие серебряные серьги-кольца. На шее красовалось характерное ожерелье из черного опала. Джессика видела это раньше. Она знала, кто это. Возможно, она знала это с самого начала.

Это была девушка с фотографии, которую они нашли в Библии. Девушка безвозвратно связана с Кейтлин О'Риордан.

Девушка, которую они должны были найти.

OceanofPDF.com

| ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ |

ОН ПРИНЯЛ ДЕВУШКЕ ОЧЕНЬ НЕОБХОДИМУЮ ВАННУ, ПОМЫЛ И УХОДИЛ ее волосы, отводя глаза, насколько мог, и при этом делал свою работу должным образом, чтобы девушка не сочла его нескромным или, что еще хуже, развратным.

Он использовал мятный шампунь от Origins.

«Реставрация», — подумал он с улыбкой. При котором объект восстанавливается до исходного состояния.

Когда они закончили, он повез ее по коридору. Она все еще была немного не в себе. Он дал ей еще одну Бризетту, одну из своих хрупких ампул с хлороформом. В 1970-е годы его отец купил сотни штук у англичанки, работавшей акушеркой. Джозеф слишком хорошо знал их эффект.

— Тебе удобно, любовь моя?

Она медленно повернула голову и промолчала.

Они вошли в швейную комнату наверху. Это была одна из любимых комнат Джозефа. Обои с воздушным шелком и цветочным узором были оклеены от плинтуса до рейки. Но комната была гораздо более чем красивой. Это было волшебство. Одним нажатием кнопки, расположенной за репродукцией картины Уильяма Битти-Брауна « Золотое нагорье», восточная стена поднималась и открывалась в небольшую гостиную с видом на заднюю часть поместья. Нажатие еще одной кнопки, на этот раз под шпионским окном, выходящим на большую комнату, открыло бы люк размером четыре на четыре дюйма за диваном. Сван никогда не находил в этом необходимости.

Он поставил ее перед телевизором и нажал кнопку воспроизведения на пульте, запустив видео.

«Внимай, Великий Лебедь», — сказал Сванн.

Много лет назад он перенес все старые кинопленки — их было очень мало, начиная с первых выступлений его отца в 1948 году — на видеокассеты. Оригинальный 8-миллиметровый материал оказался хрупким, и он нашел в Южной Филадельфии компанию, которая переписывала старые домашние фильмы на компакт-диски, DVD и видеокассеты.

На первых изображениях его отец был очень молодым человеком, лет двадцати. Артист немецкого происхождения, выступавший в Нью-Йорке в конце 1940-х годов. «Какая смелость, должно быть, потребовалась для этого», — часто думал Джозеф.

Быстрый разрез показал, что его отцу было около двадцати восьми лет. Теперь он сидел за столиком ночного клуба вместе с пятью другими. Это был статичный снимок с высокого ракурса. Вегас, конец 1950-х годов. Самое лучшее место в одно из самых лучших времен в истории. Великий Лебедь продемонстрировал магию монет перед восхищенной толпой. Он исполнил «Четыре монеты в стакан», «Летящие орлы», «Странствующие сентаво». Он рывком схватил ведерко со льдом из проезжавшей мимо тележки и представил вариацию на тему «Мечты скряги».

Следующие изображения промелькнули как в тумане: клуб в Амстердаме, вечеринка на заднем дворе в Мидленде, штат Техас, появление на окружной ярмарке в Береа, штат Огайо, представление, за которое его отцу заплатили четвертями.

Изображение за изображением, пока катилась лента, показывались человек, чьи навыки и темперамент медленно разрушались, человек, чей разум становился гулкой пустотой ужасов, подмастерье-иллюзионист, сведенный к каталогу трюков: сигарета через четверть, перерезанная и восстановленная веревка. , симпатичные карты.

Вот почему несколькими годами ранее Джозеф добавил к пленке приписку — захватывающую дух кодировку, снятую, когда его отец был в расцвете сил.

«Семь чудес» представляли собой тщательно отредактированную, богатую графикой версию полнометражного номера, который его отец исполнял на местном кабельном канале в Шривпорте. Джозеф сократил выступление под звуки песни группы Lovin' Spoonful «Do You Believe in Magic?» Хоки, он знал. Когда-то у него были мысли о том, чтобы когда-нибудь продать это мероприятие на DVD, при условии, что он сможет вернуть себе права.

Сван наблюдал, наверное, уже в пятисотый раз, сердце его колотилось.

Сначала был «Сад цветов», потом «Девушка без середины», потом «Утопающая девушка», потом «Девушка в ящике с мечом».

— Смотри, — сказал он Патриции. «Смотрите, что произойдет дальше. Это Девушка в Подтанке. Это твоя часть».

Когда видео было закончено, Сван спустился по лестнице, пересек большую комнату и позволил себе стакан шерри. Он снова поднялся наверх.

«Мне нужно выполнить кое-какие дела, но я вернусь, и мы с тобой поужинаем. Может быть, мы даже оденемся. Разве это не будет весело?»

Девушка посмотрела на него. Ее бархатный взгляд больше не был мягким. Его снова и снова поражало, как быстро угасает молодость. Он вкатил стул в комнату для гостей и запер дверь.

МИНУТЫ СПУСТЯ , собираясь уйти, он услышал крик девушки. К тому времени, как он добрался до прихожей и надел пальто, звук уже сменился далеким эхом. К тому времени, как он вышел на крыльцо, это было всего лишь воспоминание.

День был ясный и солнечный, богатый пением птиц. Сван выделил голос. Это была желтогорлая славка, еще одна заблудшая душа, задававшая миру свои особые вопросы.

OceanofPDF.com

| ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ |

БАЙРН шел к своей машине, его сердце и разум были поглощены событиями последнего часа. Он до сих пор толком не понимал, о чем идет речь за обедом с женой, но не собирался его слишком анализировать.

Кого он обманывал? Помимо того, что чрезмерный анализ был одной из его самых раздражающих особенностей личности, он зарабатывал на жизнь практически тем, чем занимался.

Он достал телефон, включил его и тут же поморщился от мысли, что его ждет дюжина гневных сообщений. Никогда не полагалось полностью терять связь с подразделением, даже если ты не при исполнении служебных обязанностей, особенно если у тебя были активные расследования. Но в наш век сотовой связи и всех сопутствующих ей сбоев всегда находилось оправдание.

Я не смог поймать сигнал.

Моя батарея разряжена.

У меня такое было на Silent.

Как только телефон прошел процесс загрузки и нашел вышку, он получил электронное письмо. Оно было от Коллин. Она отправила ему фотографию, которую сделала в вестибюле. На этом его день завершился.

Через несколько секунд у него зазвонил телефон. Бирн посмотрел на дисплей. Это была Джессика. Даже ее имя выглядело разозленным. Он открыл телефон и выбрал яркий и веселый вариант.

"Привет!"

— Итак, теперь ты выключаешь свой телефон?

Разрушен. — Я объясню, — сказал Бирн. "Где ты?"

«Шайло-стрит».

— Шайло-стрит? Бирн был немного удивлен и очень заинтригован. "Почему?"

«У нас есть тело. Женщина, подросткового возраста.

Дерьмо. «Теплый или холодный?»

— Холодно, — сказала Джессика. «Здесь уже несколько месяцев».

"Внутри дома?"

"Ага."

"Где она была?"

«Помнишь тот ковер в подвале?» — спросила Джессика.

"Ага."

«CSU свернул его и обнаружил дыру в полу. Отверстие для доступа в подвал.

— Она была в подвале?

«В подвале».

— Есть какие-нибудь данные жертвы?

«Я не смог это подтвердить, но моя интуиция подсказывает мне, что это так».

"Почему это?"

«На ней те же украшения, что и на девушке, чью фотографию мы нашли в Библии».

Желудок и разум Бирна начали кружиться. Это начало проникать глубже и дальше, чем он предполагал. И он задумал что-то очень плохое. "Продолжать."

«Около часа назад мы получили информацию о пропавшем человеке, поэтому у нас есть имя, но тело разложилось до такой степени, что визуальное опознание невозможно. Нам придется обратиться к стоматологу. Тем не менее, я считаю, что одежда и украшения — это успех».

«У нас есть наложенный платеж?»

«Некоторое время мы этого не узнаем, но я могу сделать вполне обоснованное предположение», — сказала Джессика.

"Что ты имеешь в виду?"

Минутное колебание. — Ты не хочешь знать.

«Это своего рода моя работа».

Бирн услышал, как его партнерша откашлялась. Это был ее обычный ларек. «Она в развалинах, Кевин. В коробках».

"Христос."

«В подвале есть три деревянных ящика, но останки остались только в двух из них. Одна коробка пуста. Тот, что посередине. И они нарисованы. Красный, синий и желтый».

«Те же цвета, что и отметки в Библии».

"Ага."

Бирн закрыл глаза и вспомнил девушку на фотографии. Она выглядела такой молодой, такой уязвимой. У него были надежды. Не большие надежды, но надежды. «А это наше?»

"Это."

Бирн достал блокнот и записал время. "Ударь меня."

«Предположительно, имя жертвы — Моника Луиза Ренци», — сказала Джессика, написав имя и фамилию. «Ей было шестнадцать. Из Скрэнтона. Пропал без вести чуть больше полугода. На всякий случай Дино и Эрик уже поднимаются.

Джессика говорила о Нике Палладино и Эрике Чавесе, двух опытных детективах из отдела по расследованию убийств. "Хорошо."

«Все развивается очень быстро, партнер», — сказала Джессика. — Айк здесь, и говорят, что капитан уже в пути. Никто не курит и все застегнуты. Сержант сказал, что звонил вам три раза.

Дерьмо.

«Какой из них вы собираетесь использовать?» — спросила Джессика.

Бирну пришлось об этом подумать. Он не хотел повторяться. «У меня телефон был на беззвучном режиме».

«Мне это нравится», сказала Джессика. — Иди сюда как можно быстрее.

— Я уже в пути, — сказал Бирн. Он направился к своей машине. «Еще один вопрос к вам. Почему это снова наше?»

Джессике потребовалась секунда — показательная секунда, которая для людей, которые хорошо знают друг друга, говорила о многом. Затем последовали четыре слова, которые Бирн боялся услышать.

«Она сбежала».

OceanofPDF.com

| ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ |

ПЕРВОЕ , НА ЧТО ОНА ЗАМЕТИЛА, БЫЛО ТАМ МНОГО ИНОСТРАНЦЕВ . Иностранцы, как жители Азии, Ближнего Востока, Африки. Не иностранец, как люди из трех графств.

Второе, что она заметила, это то, что это была, безусловно, самая большая комната, в которой она когда-либо была. Возможно, она даже была слишком большой, чтобы ее можно было назвать комнатой. Это было больше похоже на собор. Кессонные потолки, должно быть, были высотой пятьдесят футов, а может быть, и больше, с дюжиной или около того огромных висящих люстр, окруженных самыми высокими окнами, которые она когда-либо видела. Полы были мраморные, перила выглядели так, словно были сделаны из латуни. В одном конце стояла огромная бронзовая статуя под названием « Ангел Воскресения».

Проходя мимо железнодорожных станций, она подумала, что это, наверное, Тадж-Махал.

Некоторое время она сидела на одной из длинных деревянных скамеек, наблюдая за приходящими и уходящими толпами, прислушиваясь к объявлениям, к разнообразию акцентов и языков, читая – но не совсем читая – одну из бесплатных газет. Политика, мнения, обзоры, секс-реклама. Бла бла бла. Даже колонки о музыке и кино ей до чертиков наскучили. Что было редкостью.

Около двух часов она несколько раз обошла огромную комнату, проходя мимо магазинов, билетных автоматов и эскалаторов, спускающихся к поездам. Она все еще была ошеломлена масштабами этого места и все еще время от времени поглядывала вверх. Ей не хотелось выглядеть туристкой или, что еще хуже, каким-то деревенским беглецом, но, похоже, она ничего не могла с собой поделать. Место было таким потрясающим.

В какой-то момент она оглянулась через плечо. Трое маленьких детей-меннонитов, возможно, только что сошедших с поезда из округа Беркс, тоже смотрели в потолок. По крайней мере, она была не одна, подумала она. Хотя в своих узких джинсах, сапогах-уггах и густом макияже глаз она была настолько далека от меннонитов, насколько могла себе представить.

По ее опыту, единственным местом, где она когда-либо была, по сравнению с этим вокзалом, был торговый центр King of Prussia, место, где были все магазины, которые только можно себе представить, а также несколько дополнительных. Burberry, Coach, Эдди Бауэр, Louis Vuitton, Hermes. Однажды она посетила торговый центр, когда ей было около десяти. Тетя отвезла ее туда в качестве подарка на день рождения, но она ушла только с парой джинсов Gap (в эти дни она предпочитала Lucky Brand) и болью в желудке из-за чего-то дрянного, что они съели в Ho-Lee Chow, или Super Wok, или «Шанг-Хай», или как там они называли китайский ресторан быстрого питания. Хотя это было нормально. Ее семья была далеко не богатой. Тогда Gap был крутым. Прежде чем они покинули торговый центр, она нашла небольшую выброшенную сумку для покупок от Версаче и три недели ходила с ней по школе, неся ее, как модную сумочку. Ненавистники ненавидели, но ей было все равно.

Согласно брошюре, которую она нашла в поезде, станция Тридцатая улица была внесена в Национальный реестр исторических мест и имела площадь 562 000 квадратных футов. Расположенный на Маркет-стрит, между Двадцать девятой и Тридцатой, он был одним из самых загруженных междугородних пассажирских терминалов в Соединенных Штатах, говорилось далее в брошюре, и по годовому объему он уступал только нью-йоркскому Пенсильванскому вокзалу и вашингтонскому Юнион-стейшн. пассажиров. За три предыдущих года в поезда на терминале Тридцатой улицы сели 4,4 миллиона человек.

Миллионы, подумала она. Можно подумать, там будет один милый парень. Она смеялась. Ей не хотелось — в животе у нее было что-то вроде клубка раскаленной колючей проволоки, — но она все равно рассмеялась. Последнее, что она здесь делала, это пыталась познакомиться с симпатичными парнями. Она была здесь ради чего-то другого.

сидела за одним из столов в фуд-корте под ярко-желтым зонтиком Au Bon Pain. Она постучала по карману. Она была почти разорена. Когда она вышла из дома, у нее с собой был шестьдесят один доллар и сдача. Казалось, денег хватит, чтобы прожить хотя бы несколько дней в дороге.

Тук-тук. Реальность зовет.

Ей снилась еда. Пицца из восьми кусков с луком, грибами и красным перцем. Двойной вегетарианский бургер с луковыми кольцами. Ее вкусовые рецепторы вспомнили блюдо, которое когда-то приготовила ее тетя: картофельные ньокки с соусом песто и жареным красным картофелем. Боже, она была голодна. Но здесь существовало известное уравнение: бегство = голод.

Это была правда, к которой ей лучше было привыкнуть.

Помимо урчания в животе, она поняла, что было еще кое-что, к чему ей лучше подготовиться. Она была на улице, и ей нужно было название улицы. Она оглядела комнату, прилавки возле дверей, ведущих на Тридцатую улицу. Она смотрела, как люди приходят и уходят. У каждого из них было имя.

«Каждый в мире чем-то известен», — подумала она. Имя, прозвище, эпитет. Личность . Кем бы ты был, если бы у тебя не было имени?

Ничего.

Еще хуже, число. Номер социального страхования. Тюремный номер. Вы не могли опуститься намного ниже этого.

Здесь ее никто не знал. Это была и хорошая, и плохая новость. Хорошая новость, потому что она была полностью анонимной. Плохая новость, потому что ей не на кого было положиться, некому было позвонить. Она была одна, упавшая сосновая шишка в одиноком лесу.

Она наблюдала за приливами и отливами человечества. Это не остановилось. Высокий, толстый, низкий, черный, белый, страшный, нормальный. Она помнила каждое лицо. Она всегда так делала. Когда ей было пять лет, врачи сказали, что у нее была эйдетическая память — способность вспоминать изображения, звуки или объекты с чрезвычайной точностью — и с тех пор она никогда не забывала ни лица, ни места, ни фотографии.

Она заметила парня на краю скамейки, моряка с холщовой спортивной сумкой, лопнувшей по швам, сидевшего рядом с ним, как послушный бигль. Время от времени он смотрел на нее, а затем отводил взгляд, и на его лице отражалась вспышка ярко-красного чувства вины. Ему было не больше двадцати — довольно мило в своей короткой стрижке и в униформе, — но она была моложе и все еще была настоящей приманкой. Она все равно улыбнулась ему, просто чтобы сделать еще хуже. После этого он встал и пошел в фуд-корт. Боже, какой сукой она могла бы быть.

Она взглянула на двери, ведущие на улицу. Там был киоск с подарками и цветами. Пожилая пара, лет тридцати, спорила о корзине, предназначенной для похоронной церемонии. Судя по всему, женщина хотела потратить много денег, учитывая, что покойный был ее двоюродным братом или троюродным братом и что они проделали весь путь из Рочестера. Мужчина — толстый парень, сердечный приступ на палке, как говорила ее тетя, — хотел обо всем забыть. Похоже, он не был большим поклонником покойного.

Некоторое время она наблюдала, как они спорят, ее глаза блуждали по товарам цветочного магазина. Майларовые шары, керамические безделушки, дрянные вазы, хороший выбор цветов. И это пришло к ней. Просто так. Учитывая все обстоятельства, рассматривая цветочные композиции, она могла бы назвать себя Далией, Ферн или Ирис. Может быть, даже Дейзи.

В конце концов, это стало непростым делом. Возможно, она и сбежала, но теперь у нее было имя.

Она решила назвать себя Лилли.

OceanofPDF.com

| ДВАДЦАТЬ СЕМЬ |

К ЭВИН БИРН ПРИКОНЧИЛСЯ В ПОЛЗЕ, ЕГО ИШИАТУС ПРЕВЫШАЕТ Викодин в его организме. Так было всегда. При своем росте, чуть выше шести футов трех дюймов, он чувствовал себя погребенным в сырых, тесных стенах.

Джессика руководила сценой впереди.

Бирн посмотрел на три ярко раскрашенные коробки перед собой. Красный. Желтый. Синий. Цвета вымпела партии подержанных автомобилей. Счастливые цвета. Ящики — у каждого была маленькая бронзовая дверная ручка и петли — теперь были закрыты, но он заглянул внутрь каждого. Ему хотелось бы, чтобы он этого не делал, но он думал об этой же мысли с тех пор, как впервые оказался на месте насильственного убийства в ту первую ночь, которую провел в военной форме. В ту ночь в Джуниате была тройка дробовиков. Мозги на стене, кишки на журнальном столике, Св. В другом месте на забрызганном кровью телевизоре. Лучше никогда не становилось. Иногда немного легче, но никогда не лучше.

Деревянные ящики были покрыты слоем пыли, которую, как он надеялся, потревожили только руки в перчатках двух полицейских, которые были здесь. Джессика и офицер в форме по имени Мария Карузо.

Бирн изучал соединения, митры, конструкцию этих маленьких гробов. Они были изготовлены мастерски. Здесь определенно работало большое мастерство.

Через несколько минут криминалисты начнут сбор доказательств на месте, а затем жертву доставят в кабинет судмедэксперта. Техники сейчас находились возле здания, пили холодный кофе и болтали, ожидая сигнала детектива Кевина Бирна.

Бирн еще не был готов.

Он посмотрел на расположение коробок. Они не стояли в ряд, но и не были расставлены случайно. Казалось, они были четко организованы, края почти соприкасались в шахматном порядке. Первый ящик, желтый, находился ближе всего к стене с северной стороны. Бирн обратил на это внимание. Это было направление, в котором было обращено тело. Он был достаточно опытен, чтобы понимать: никогда не знаешь, что может быть важным, какая патология таится в расстроенном сознании убийцы-психопата. Второй ящик, красный, был сдвинут влево. Третья коробка королевского синего цвета соответствовала первой.

Он осмотрел твердую землю вокруг оснований деревянных кубиков. Не было никаких явных следов царапин, указывающих на то, что коробки тащили. Ранее он просунул несколько пальцев в перчатках под угол одной из коробок и попытался ее поднять. Коробка была нелегкая. Это означало, что тому, кто принес сюда эти коробки, вероятно, пришлось тащить их через пространство. Это потребовало сил.

Одно можно было сказать наверняка: это не было основное место преступления. Жертва истекла кровью задолго до того, как ее поместили в эти коробки и перенесли в подвал. Насколько он мог судить, в самих коробках было небольшое количество засохшей крови, а на полу ее не было.

Прежде чем спуститься, Бирн одолжил у одного из техников рулетку и измерил отверстие в полу, а затем размер коробок. Отверстие было примерно на два дюйма больше коробки во всех направлениях.

Может быть, отверстие существовало, а затем убийца построил коробки так, чтобы они туда поместились? Или все было наоборот? Или это было счастливое совпадение? Бирн в этом сомневался. В его работе было мало совпадений.

Бирн переместил свой вес. Ноги убивали его. Он попытался их выпрямить, но не смог подняться больше, чем на несколько дюймов, и не собирался становиться на колени на грязный пол. Это был относительно новый костюм. Он попытался опереться на желтую коробку и…

— чувствует, как убийца приближается сзади. Он опускает коробки по одной. У него есть грузовик или фургон. Он не собирал здесь коробки. Они тяжелые, громоздкие, но он справляется. Он бывал здесь раньше, много раз, знал о входной двери, знал, что его не обнаружат. Почему?

Он разбивает девушку на части, нет середины, середина пуста, нет сердца, бессердечна. Он тщательно и аккуратно расставляет коробки в этой сырой и замкнутой гробнице. Она сбежавшая, его первая? Второй? Десятый? Он уже делал это раньше, собрал дитя ночи, длинные пальцы, ловкие руки человека на ящике с костями, дым погребального костра, зажги мой огонь...

Бирн покачнулся на пятках и тяжело сел. Голова у него пульсировала.

Головные боли вернулись.

КОГДА БИРН ВЫШЕЛ из здания , он снял латексные перчатки и бросил их в мусорное ведро. Он увидел Джессику через дорогу, прислонившуюся к машине, скрестив руки на груди. Она постучала пальцем по бицепсу. Она выглядела возбужденной, маниакальной. На ней были солнцезащитные очки Серенгети янтарного цвета.

Прежде чем выйти из подвала, Бирн проглотил всухую пару викодина, свои последние две. Ему придется позвонить.

Наружный воздух представлял собой смесь едких выхлопных газов и насыщенного запаха барбекю.

Дождя все еще нет.

"Что вы думаете?" — спросила Джессика.

Бирн пожал плечами и остановился. Его голова, казалось, была готова взорваться. «Вы разговаривали с офицером, обнаружившим жертву?»

"Я сделал."

«Как вы думаете, она каким-либо образом испортила место происшествия?»

Джессика покачала головой. "Нет. Она острая. Она молода, но знает, что делает».

Бирн оглянулся на здание. «Итак, почему это место? Почему здесь?"

"Хороший вопрос."

Их вели по Северной Филадельфии. В этом не было никаких сомнений, и мало что приводило детективов в ярость. За исключением, пожалуй, случая, когда убийца уходит в подполье и его так и не поймают.

Кто бы сделал такое? После того, как ярость убийцы утихла, после того, как погас огонь, почему бы не упаковать останки в полиэтиленовые пакеты или не выбросить их в реку? Черт, в Филадельфии есть две реки, которые очень пригодны для таких целей. Не говоря уже о Виссахикон-Крик. PPD постоянно вылавливал тела и части тел из рек.

Бирн несколько раз подвергался расчленению, когда жертва была убита одной из группировок в Филадельфии — итальянцами, колумбийцами, мексиканцами, ямайцами. Когда дело доходило до сверхжестоких убийств, совершенных бандитами, в Городе Братской Любви служили все виды преступлений.

Но это не имело никакого отношения к мафии.

Два беглеца. Один утонул, один расчленен.

Было ли этого достаточно, чтобы связать это с убийством Кейтлин О'Риордан? Им было далеко до получения каких-либо криминалистических подробностей — волос, волокон, улик крови, отпечатков пальцев — но телефонный звонок на горячую линию CIU и загадочную подсказку в Библии нельзя было игнорировать.

«Это один убийца».

«Мы пока этого не знаем», — сказал Бирн, изображая адвоката дьявола.

Джессика снова скрестила руки на груди. Теперь она постучала указательными пальцами по обоим бицепсам. "Да хорошо. Я знаю, что мы в Бесплодных землях, партнер, но это за пределами приличия. Намного дальше. Она сняла солнцезащитные очки и бросила их в машину. «Это было сердце Моники Ренци. Ты это знаешь, и я это знаю. ДНК будет совпадать. Оно попадет в газеты, и тогда ад разорвет его подземные связи».

Бирн только кивнул. Вероятно, она была права.

— Хотите знать, что произошло? она продолжила. «Я расскажу вам, что произошло. Этот больной ублюдок убил Монику, изрезал ее, засунул в коробки, а потом положил ее сердце в банку и поставил в тот холодильник. Затем он вложил в эту Библию свою психологическую подсказку, надеясь, что мы разгадаем уловку Иеремии Кросли и придем сюда, чтобы найти его маленькое сокровище. Мы сделали. Теперь он там вдоволь посмеялся над тем, какой он умный».

Бирн поверил всей этой теории.

– Он нацелен на беглецов, Кевин. Потерянные дети. Сначала эта девушка, потом Кейтлин. Он просто слишком хорошо спрятал Монику Ренци. Когда ее никто не нашел, ему пришлось активизировать игру. Он все еще здесь и собирается сделать это снова. К черту его, к черту эту работу и к черту это место. »

Бирн знал, что его партнерша иногда поддается эмоциям — она была итальянкой, это заложено в генах, — но он редко видел, чтобы она так проявляла себя на сцене. Стресс в конце концов добрался до всех. Он положил руку ей на плечо. "Ты в порядке?"

"Ах, да. На вершине мира, мам.

"Смотреть. Мы поймаем этого урода. Давайте вернемся к лабораторной работе над этим. Есть миллион способов испортить такое преступление. Возможно, этот парень и злой, но он не гений. Они никогда не бывают.

Джессика несколько мгновений смотрела в землю, кипя, затем полезла в машину и вытащила папку. Она открыла его и достала лист. "Посмотри на это."

Она протянула Бирну бумагу. Это была фотокопия журнала действий по делу О'Риордана.

«Что я ищу?»

Она постучала по странице. «Эти три имени». Она указала на три имени в журнале. Это были имена, причём прозвища, а не фамилии. Трое человек были опрошены на следующий день после обнаружения тела Кейтлин О'Риордан. «Не могу поверить, что не видел этого раньше».

"Что насчет них?" — спросил Бирн.

«Они были допрошены еще в мае. Ничего не было напечатано, а записи отсутствуют».

Бирн видел, что все допросы проводил детектив Фредди Рорк. Покойный Фредди Рорк. — Ты проверил папку? он спросил. «Нет никаких заметок?»

"Неа. Не для этих троих. Все остальное есть. Эти записи исчезли».

Как правило, когда детектив проводил опрос окрестностей или интервью на месте, он или она делали рукописные записи в своем официальном блокноте, который назывался продуктом его работы. Большинство детективов также имели при себе личный блокнот, который не был включен в материалы дела. Заполненный рабочий продукт помещался в папку, которая была официальным и единственным файлом по делу об убийстве. Если детектив писал заметки по двум-трем разным заданиям, страницы вырывались и помещались в соответствующий файл. Если интервью становились важными, их печатали. В противном случае записи становились единственной записью интервью.

«А как насчет партнера Фредди?» — спросила Джессика. "Как его звали?"

«Пистоун», — сказал Бирн. «Бутчи Пистоун».

« Бутчи. Иисус. Вы его хорошо знаете?

«Не очень хорошо», сказал Бирн. «Он был своего рода крутым. Когда я только появился, он был крутым стрелком, но все пошло прахом после того, как он был вовлечен в сомнительную съемку. Ближе к концу он впал в кому. Пью на работе и при случае жую «Алтоиды».

— Он еще здесь?

«Да», сказал Бирн. – У него есть бар в Лихай.

Джессика взглянула на часы при въезде на Шайло-стрит, 4514. CSU только начинал свою деятельность. — Пойдем, поговорим с ним.

Когда они отъехали, на место прибыли две группы новостей. Это должно было попасть в вечерние новости.

OceanofPDF.com

| ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ |

РОККО « БУТЧИ » ПИСТОУН БЫЛ ОФИЦЕРОМ ПОЛИЦИИ ФИЛАДЕЛЬФИИ вот уже тридцать лет. В свое время он работал патрульным в Пятом округе, а также детективом в Западном отделе, прежде чем приступить к расследованию убийств. Выйдя на пенсию два месяца назад, он купил таверну «Арагон Бар» на Лихай-авеню, принадлежавшую его брату Ральфу, тоже полицейскому на пенсии. Это была популярная полицейская остановка среди офицеров Двадцать шестого округа.

Теперь, когда ему было за шестьдесят, Бутчи жил над таверной и, по слухам, несколько вечеров в неделю проводил корты в клубе, проводя игру в покер со средними ставками в подвале.

Джессика и Бирн припарковали машину и прошли полквартала до бара. Вход в квартиру на втором этаже находился примерно в двадцати футах к западу от входа в таверну.

Когда они подошли, мускулистые белые парни лет двадцати с небольшим в вязаных кепках от часов, футболках без рукавов и перчатках без пальцев. Двое пили из коричневых бумажных пакетов. В воздухе стоял густой запах дыма от горшков. Типы настоящего Дома боли. Бумбокс на тротуаре играл какой-то бюджетный рэп для белых парней. Когда Джессика и Бирн подошли ближе – и стало ясно, что они направляются к дверному проему – трое парней немного насторожились, как будто это был их кусочек географии, их дюйм Google Earth, который нужно защищать.

"Эй. Прошу прощения. Чем я могу тебе помочь? — спросил один. Он был самым маленьким из троицы, но явно альфа-самцом в этой стае. Построен как Хаммер. Джессика отметила, что на правой стороне шеи, чуть ниже уха, у него было вытатуировано распятие. Крест представлял собой выкидной нож с каплей крови на кончике. Очаровательный.

" Эй? - сказал Бирн. «Кто ты, Фрэнк Сталлоне?»

Ребенок ухмыльнулся. «Забавная штука».

«Это жизнь».

Парень хрустнул костяшками пальцев по одному. "Я повторяю. Чем я могу тебе помочь?

«Я не верю, что это так», сказал Бирн. — Но спасибо, что спросил.

Самый крупный из троих, тот, что был одет в ярко-оранжевый лыжный жилет в восьмидесятиградусную погоду, шагнул в дверной проем, загораживая им доступ. — На самом деле это был не вопрос.

«И все же я ответил», — сказал Бирн. «Должно быть, это мое воспитание. Теперь, если вы отойдете в сторону, мы займемся своими делами, а вы сможете заняться своими.

Большой парень засмеялся. Было очевидно, что это будет продолжаться. Он ткнул жестким пальцем в грудь Бирна. — Я не думаю, что ты меня слышишь, Мик.

Плохая идея, подумала Джессика. Очень, очень плохая идея. Она расстегнула перед своего пиджака, сделала несколько шагов назад, обогнув двух других.

В одно мгновение Бирн схватил большого головореза за правое запястье. Он опустил руку, подвернул ее под себя, развернул молодого человека, поднял руку вверх и швырнул его лицом в кирпичную стену. Жесткий . Двое других подняли тревогу, но не двинулись с места. Еще нет. Бирн вытащил бумажник ребенка, порвав при этом шов на брюках. Он бросил бумажник Джессике. Она открыла его.

Один из двух других головорезов сделал шаг к Джессике. Она откинула подол пиджака, не поднимая глаз. Была видна задняя часть ее «Глока» вместе со значком, прикрепленным к ее поясу. Панк отступил, разведя руки по бокам.

"Что ты собираешься делать? Черт возьми, пристрели меня?

«Только один раз», — сказала Джессика. «Теперь они заставляют нас покупать себе патроны. Это сокращение». Джессика бросила бумажник обратно Бирну. «Этого джентльмена зовут Флавио Э. Пистоне».

Бирн похлопал ребенка по земле и развернул его обратно. Из носа Флавио хлынула кровь. Возможно, оно было сломано. Бирн сунул бумажник в карман жилета Флавио и посмотрел ему в глаза. Сейчас в нескольких дюймах отсюда. «Я офицер полиции. Ты положил на меня руки. Это нападение. Это от трех до пяти. Сегодня вечером ты не пойдешь домой.

Парень пытался поддерживать зрительный контакт, но не мог удержать взгляд Бирна. Джессика никогда не видела, чтобы кто-то действительно делал это.

«Мой дядя — бывший полицейский», — сказал Флавио. Слово «полицейский» вышло «гоп». У него был сломан нос .

«Я выражаю ему мои соболезнования», — сказал Бирн. «Теперь, Флавио, я могу надеть на тебя наручники прямо здесь, на улице, перед твоим маленьким клубом Эминема, оттащить твою задницу в Roundhouse, или ты можешь отойти в сторону». Бирн отступил назад и принял бой. Он как будто хотел, чтобы ребенок сделал шаг. «Из уважения к твоему дяде я готов забыть об этом. Но это ваш выбор. Что-нибудь еще?"

Флавио ухмыльнулся, но это не сработало. Ему явно было больно, но он изо всех сил старался не показывать этого. Он покачал головой.

— Хорошо, — сказал Бирн. "Было приятно с тобой встретиться. Настоящее удовольствие. А теперь уйди с моего пути.

Бирн шагнул вперед. Трое головорезов нервно отшатнулись в сторону. Бирн открыл дверь и придержал ее для Джессики. Они вошли в здание, пересекли небольшой вестибюль и поднялись по лестнице.

Август, подумала Джессика. Это раскрывает лучшие качества в каждом. «Неплохо для парня с ишиасом».

— Да, ну, — сказал Бирн. "Мы делаем что можем."

БАТЧИ ПИСТОН БЫЛ НИЗКИМ, приземистым мужчиной; толстые руки и бычья шея, темно-синие татуировки на обоих предплечьях. У него была щетина на голове и глаза пьяницы с малиновыми кругами. Его руки были усеяны печеночными пятнами.

Они встретились в его маленькой гостиной с видом на Лихай-авеню. Кресло Бутчи стояло прямо перед окном. Джессика представила, как он весь день смотрит на улицу, на пенсии, улицу, которую он патрулировал, наблюдая, как район переживает муки перемен. Полицейские никогда не отходили слишком далеко от обочины.

Комната была заставлена коробками со спиртным, салфетками, палочками для газировки, пивными орешками и всякими принадлежностями для бара. Джессика заметила, что кофейный столик мужчины на самом деле представлял собой два ящика «Джонни Уокера Блэка», перетянутых куском лакированной фанеры. Здесь пахло сигаретами, цитрусовыми «Глэйдами» и замороженными обедами. Звуки бара доносились из половиц — музыкальный автомат, пьяный смех, рингтоны, стук бильярдных шаров.

Бирн представил Джессику, и они втроем несколько минут вели светскую беседу.

«Извини за моего племянника», — сказал Бутчи. «У него характер, как у его матери. Покойся с миром."

«Не беспокойтесь об этом», — сказал Бирн.

«Она была ирландкой. Без обид."

— Ничего не взято.

— И двое его кузенов там внизу, а? Поговорим о мелкой части генофонда».

«Они кажутся милыми молодыми людьми», — невозмутимо заявил Бирн.

Бутчи засмеялся и кашлянул. Звук был резким обратным звуком. «Их называли по-разному. Никогда так. Он скрестил ноги, поморщившись от усилия. Он явно испытывал некоторый дискомфорт, но полупустая бутылка «Бушмилса» и небольшой лес пузырьков с янтарными таблетками на столе рядом с его стулом говорили о том, что он над этим работал. Джессика заметила на столе сотовый телефон, беспроводной телефон, полдюжины пультов и SIG P220 в кожаной кобуре. С его кожаного трона La-Z-Boy казалось, что Бутчи Пистоун готов практически на все.

— Я все еще твой босс там? — спросил Бутчи.

Бирн кивнул.

«Айк Бьюкенен хороший человек. Мы работали на Пятом, когда он был на подъеме. Передавай ему привет."

«Я обязательно так и сделаю», — сказал Бирн. — Я ценю, что ты нас увидел.

"Совершенно никаких проблем."

Бутчи посмотрел на Джессику, затем обратно, его светская беседа утомилась. — Итак, что я могу для вас сделать, детектив?

«У меня всего несколько вопросов», — сказал Бирн.

"Все что тебе нужно."

Бирн положил фотографию Кейтлин О'Риордан на кофейный столик. Это была ее фотография пропавшего без вести человека, на которой она была в рюкзаке. «Помнишь ее?» — спросил Бирн.

Бутчи вытряхнул Kool из почти пустой пачки. Он зажег его. Джессика заметила легкое дрожание пламени. Расскажите.

"Я помню."

«Еще в мае Фредди дал несколько интервью». Бирн положил журнал активности на стол. Пистоне едва взглянул на него. «Он разговаривал с уличными детьми».

Бутчи пожал плечами. "Что насчет этого?"

«Интервью записаны, но ничего не напечатано, а записи пропали».

Еще одно пожимание плечами. Еще одно облако дыма Kool.

"Есть идеи?" — спросил Бирн.

«Вы проверяете переплет? Возможно, их перевезли.

«Мы проверили», — сказал Бирн. — Мы их не нашли.

Бутчи махнул рукой, оглядывая окрестности. «Вы, наверное, заметили, я больше не на работе».

«Вы помните эти интервью?»

"Нет."

Ответ пришел слишком быстро, подумала Джессика. Бутчи вспомнил.

«Вы продолжали работать над этим делом еще месяц», — сказал Бирн.

Пистоне снова закашлялся. «Я пришел на работу, выполнил свою работу. Прямо как ты."

«Не то что я», — сказал Бирн. — Вы хотите сказать мне, что открывали этот файл еще дюжину раз и не заметили, что ничего пропало?

Пистоне смотрел в окно. Он глубоко затянулся сигаретой, зажигая ее. «Я проработал полицейским в этом городе тридцать чертовых лет. Ты хоть представляешь, какое дерьмо я видел?

«У меня есть неплохая идея», — сказал Бирн.

«Этот ребенок был моим последним делом. Я пил в семь утра. Я ничего не помню». Он сделал глоток своего «Бушмилла». «Я оказал ее семье одолжение, выдернув булавку. Я оказал городу услугу».

«У нас может быть компульсивное расстройство. Сегодня мы нашли второе тело. Молодая девушка. Похоже, это тот же самый парень».

Лицо Бутчи обесцветилось. Он снова попал в Бушмиллс.

"Нечего сказать?" — спросил Бирн.

Бутчи просто смотрел в окно.

«Мы же не можем спросить Фредди, не так ли?»

Лицо Бутчи потемнело. — Не ходите туда, детектив, — сказал он. — Даже, блядь, не ходи туда.

«Все будет так, как есть, Бутчи. Если вы потеряли эти записи или, что еще хуже, потеряли их и не сделали об этом заметку, все может испортиться. Особенно если умрет еще одна девушка. Сейчас я ничего не могу с этим поделать».

«Конечно, есть». Пистоне отложил сигарету и выпивку. Он с трудом поднялся на ноги. Бирн тоже встал. Он возвышался над мужчиной. — Ты можешь развернуться и выйти через эту дверь.

Двое мужчин уставились друг на друга. Единственным звуком был щелчок старого заводного будильника на столе Бутчи, какофония приглушенных криков и смеха, доносившаяся из бара внизу. Джессика хотела что-то сказать, но ей пришло в голову, что оба этих мужчины, возможно, забыли, что она вообще была в комнате. Это был настоящий полдень .

Наконец Бирн протянул руку и пожал мужчине руку. Просто так. — Спасибо, что встретил нас, Бутчи.

«Нет проблем», — ответил Бутчи, немного удивлённый.

«Бирн действительно хорош в таких вещах», — подумала Джессика. Его философия заключалась в том, чтобы всегда пожать мужчине руку. Таким образом, когда кнут опустится, они никогда не заметят его приближения.

«В любое время», — добавил Бутчи.

«За исключением этой жизни», — подумала Джессика.

— Я передам ваш привет сержанту Бьюкенену, — сказал Бирн, когда они направились к двери, поворачивая лезвие.

«Да», — сказал Бутчи Пистоун. "Вы делаете это."

Несколько кварталов они проехали в относительной тишине . Когда они свернули направо на Шестой улице, Бирн нарушил тишину. Джессика не ожидала, что он скажет это.

— Я видел ее иногда.

"Что ты имеешь в виду?" — спросила Джессика. "Увидеть, кто?"

"Канун."

Джессика ждала, пока он продолжит. Через квартал он это сделал.

«После того, как мы перестали видеться, я встречался с ней в городе. Обычно все сама. Разные бары, разные рестораны. В основном бары. Ты знаешь, какая это работа. В конечном итоге мы все идем в одни и те же места. Как только вы находите место, куда не ходят полицейские, кто-нибудь об этом узнает, и это становится полицейским баром».

Джессика кивнула. Это была правда.

«Я всегда думал о том, чтобы подойти к ней и посмотреть, сможем ли мы просто остаться друзьями, просто выпить и уйти. Я никогда не делал."

"Почему?"

Бирн пожал плечами. "Я не знаю. С другой стороны, я тоже никогда не разворачивался и не уходил. Мне казалось, что я просто сижу и наблюдаю за ней. Мне нравилось смотреть на нее. Каждый мужчина, который ее видел, видел, но у меня было такое ощущение, что я каким-то образом добрался до нее. Возможно, я сделал это всего на секунду.

— Она тебя когда-нибудь видела?

Бирн покачал головой. "Ни разу. Если и знала, то никогда этого не подавала. У Евы был такой способ закрыться от мира.

Они свернули на Кэллоухилл, затем на Восьмую улицу.

«И вот самое безумное», — сказал Бирн. — Знаешь, чем она занималась большую часть времени?

"Что?"

«Чтение».

Это было последнее, чего Джессика ожидала от него. На первом месте было бы связывание икр и макраме. «Читаешь?»

"Ага. Я видел ее в некоторых довольно суровых местах — Грейс-Ферри, Пойнт-Бриз, Кенсингтон — и она просто сидела там, потягивала напитки и читала книгу в мягкой обложке. Обычно роман.

Джессика вызвала в воображении образ этой красивой, крепкой, как гвоздь, женщины, одетой, сидящей в одиночестве в баре и читающей книгу. Эта женщина была чем-то.

— Что она пила? — спросила Джессика.

"Что ты имеешь в виду?"

«Какой коктейль она предпочитала?»

«Дикая индейка потрясающая», — сказал Бирн. "Почему?"

"Просто любопытно."

БИРН ПОСТАВИЛ МАШИНУ В ПАРКОВКУ , заглушил двигатель. Машина щелкала, щелкала и вздрагивала. В конце концов оно замолчало.

— Что в этих недостающих заметках, партнер? — спросила Джессика.

"Если бы я знал."

— Вы думаете, их просто неправильно записали?

«Это возможно», сказал Бирн. — Завтра я немного покопаюсь.

Возможно, страницы блокнота были по ошибке помещены в другую папку, но это было маловероятно. Возможно, они никогда не узнают, что в них было.

В журнале активности не указаны полные имена этих опрошенных. Просто названия улиц. Бирн чувствовал усталость, просто думая о том, сколько усилий потребуется, чтобы попытаться разыскать трех человек без фамилий, фотографий и номеров социального страхования.

Дело в том, что что-то в этих записях могло привести к их исполнителю, что-то, что увело бы его с улицы, прежде чем он снова убьет.

— Хорошо, — сказала Джессика. "Я выхожу. У меня такое ощущение, будто я не спал уже три дня подряд. После этого подвала я хочу принять пятичасовую ванну.

"Хорошо. Увидимся утром. Ярко и рано."

«Я постараюсь прийти пораньше», — сказала Джессика. «Не ждите яркого».

Джессика вышла из машины и начала пересекать стоянку. Бирн смотрел ей вслед. Он опустил окно.

"Джесс."

Она обернулась. "Ага?"

«Мне нравятся твои ногти».

Джессика улыбнулась впервые за несколько дней.

OceanofPDF.com

| ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ |

Когда солнце превратилось в пыльную оранжевую корону над западной Филадельфией , Бирн поехал к месту, где было найдено тело Евы Гальвез. Место преступления по-прежнему было записано на пленку, его охраняли двое офицеров в секторной машине. Судя по всему, команда CSU не завершила расследование.

Бирн представился молодым офицерам, провел с ними время дня, сочувствуя явной ошеломляющей скуке такой детали. В первые годы своей службы в полиции он много раз бывал именно там, где они были. Он задавался вопросом, насколько сильно эти два парня облажались, нарисовав это. Будучи патрульным офицером, Бирну однажды пришлось всю смену охранять мусорный бак в переулке Южной Филадельфии, мусорный бак, в который подозреваемый в убийстве уронил пистолет, использованный при совершении преступления. Якобы Бирн следил за «Резиновой горничной», опасаясь, что преступник может вернуться за оружием. Из этого ничего не вышло, кроме боли в заднице, одеревенелой спины и всю карьеру сопереживания двадцатилетним мундирам, застрявшим в колотушке и устраивающим дерьмовый тур жарким летним вечером.

Несколько минут спустя Бирн стоял на краю теперь уже пустой могилы, его охватила пелена печали и гнева. Никто не заслужил такой участи, особенно такая женщина, как Ева Гальвез. Он подумал о том, когда видел ее в последний раз. И тут же вспыхнуло, когда он впервые увидел ее.

«Это все, что есть», — подумал Бирн. Между ними всегда есть воспоминания, но ориентирами являются первый и последний раз. У тебя никогда не будет шанса покончить с этими двумя.

И вы никогда не увидите, чтобы кто-то из них приближался.

ОНИ ВСТРЕТИЛИСЬ НА СВАДЬБЕ . Женихом был детектив из Централа по имени Реджи Бабино, приветливый, сутулый каджун лет под тридцать, набивший зубы в суровом Пятом округе Нового Орлеана, еще до Катрины. Церемония и прием прошли в особняке на Мейн-стрит, обширном богато украшенном здании в Вурхисе, штат Нью-Джерси. Помимо большой винтовой лестницы, сводчатых потолков с фресками и каскадных водопадов, здесь также был пруд, полный лебедей, и стеклянная площадка для церемоний. Бирну казалось, что его декорировала Кармела Сопрано, но он знал, что все это было «красиво », как выразился бы Реджи Бабино. Реджи женился на новых деньгах. Его невеста была далека от девушки с обложки Vogue, но Реджи по-прежнему вызывала зависть у каждого обремененного ипотекой и обремененного строптивостью государственного служащего мужского пола в комнате.

Он заметил ее, когда она стояла в баре с коллегой-детективом из офиса окружного прокурора Филадельфии. Ева Гальвез была одета в облегающее красное платье и черные туфли на каблуках, украшенные тонкой нитью жемчуга. Ее шелковистые темные волосы ниспадали до плеч, кожа цвета цвета кофе с молоком и темные глаза сияли в мягком свете хрустальных люстр. Бирн не мог отвести от нее глаз. Он почти не был один. Каждый мужчина в комнате украдкой поглядывал на стройную латиноамериканскую красавицу в баре.

Бирн расспросил своего старого друга, помощника окружного прокурора Пола ДиКарло, о подробностях — 229, как они сказали в сделке. Отчет 229 был базовой справочной формой. ДиКарло рассказал Бирну то немногое, что, по его словам, он знал. Ева Гальвез пришла в офис окружного прокурора тремя годами ранее и быстро завоевала репутацию умного и серьезного следователя.

ДиКарло добавил, что почти каждый мужчина на Арч-стрит, 1421, где в то время располагался офис окружного прокурора; с тех пор он переехал на Пенн-сквер, 3 — неженатый и неженатый, предпринял обязательную поездку к Еве Гальвез. Насколько ДиКарло было известно, она всем им отказала. Слухов было много, но, по словам Пола ДиКарло, это были всего лишь слухи. Красивая женщина, служащая в правоохранительных органах, в любой точке страны, а возможно, и в любой точке мира, подвергалась худшим проявлениям мужской натуры. Если она не могла быть у них, некоторые чувствовали необходимость унизить ее, преуменьшить ее достижения, а иногда и помешать ее продвижению.

ADA Пол ДиКарло сказал, что Ева Гальвез забрала все это и отдала большую часть обратно. Несмотря на поведение, граничащее с преследованием (инциденты, которые могли потребовать выговоров и даже увольнений), она никогда не доводила дело до начальства.

В тот вечер, на приеме у Реджи Бэбино, за тремя порциями бурбона в море, когда группа заиграла «Simply Irresistible» Роберта Палмера — песню, с которой Бирн всегда будет ассоциироваться в тот момент, — он набрался смелости и приблизился к Еве Гальвез.

Притяжение было мгновенным, почти интуитивным. Некоторое время они словесно спорили, пока оба не поняли, что ни один из них не собирается отступать, ни один из них не собирается поднимать перчатку в знак победы. Бирн был старше Евы Гальвез как минимум на десять лет, проработал на работе в три раза больше, но они быстро вошли в ритм, в зону комфорта, которая удивила их обоих.

Бирн вспомнил, как она прислонилась к стойке, как сосредоточилась на нем, исключая всех остальных в комнате.

Эти глаза.

ОНИ НЕ ЗАНИМАЛИСЬ ЛЮБОВЬЮ на первом свидании. Они поужинали в «Салуне» в Южной Филадельфии, выпили на ночь в «Увертюре». Каким-то образом стало 4 утра . Бирн отвез ее домой, проводил до двери. Она не пригласила его войти. Вместо этого, на тротуаре перед входом, она наклонилась к нему и дала ему один из самых нежных и соблазнительных поцелуев в щеку, которые он когда-либо получал. Поцелуй обещал искупление, если не вечную жизнь.

Бирн простоял там десять минут после того, как она вошла внутрь, глядя на закрытую дверь, желая, чтобы она открылась. Нет такой удачи.

Их второе свидание почти закончилось еще до того, как подали кофе. Еще до закусок все уже почти закончилось. Они с трудом добрались до дома Бирна. Но вместо животного гона, которого они оба ожидали, все довольно быстро замедлилось, и это стало своего рода сладкой, знающей близостью, на которую вы надеетесь в глубоких отношениях, той любовью, которую вы занимаетесь, скажем, на свою пятую годовщину. Это был тот самый секрет.

На третьем свидании, пять дней спустя, Кевин Бирн подарил Еве браслет с подвесками — браслет с пятью маленькими золотыми ангелочками. Он выгравировал ее имя на застежке. Он знал, что еще слишком рано для украшений в отношениях, но когда он увидел браслет в витрине ювелирного магазина на Восемнадцатой улице и Уолнат, он не смог остановиться.

В тот год, когда весна сменилась летом, уровень преступности резко возрос. Практически для всех, кто работал в правоохранительных органах Филадельфии, день состоял из трех частей: смена, сверхурочная работа и четырехчасовой сон. Семейные обязательства и газоны остались без присмотра. Отношения пошли на убыль.

В течение следующих нескольких месяцев Бирн и Ева Гальвез виделись нечасто. Никто из них не мог или не хотел объяснить, почему. Преобладающей теорией была работа и связанные с ней стрессы, которую они одновременно предлагали и принимали. Они несколько раз сталкивались друг с другом в Центре уголовного правосудия. Однажды на игре Филлис. В тот день Бирн был со своей дочерью. Ева была с мужчиной, которого она представила как своего брата Энрике. Еженедельные телефонные звонки стали раз в две недели, а затем и в месяц.

Они никогда ничего друг другу не обещали. Вот кем он был. Вот кем она была. Он так много хотел ей сказать, так много он должен был ей сказать.

Бирн на мгновение повернулся лицом к солнцу, затем опустился на колени. Над этой импровизированной могилой все еще был натянут ярко-синий брезент.

Несколько мгновений спустя Бирн коснулся травы прямо за лентой с места преступления. Видение вернулось в жестокой порыве. Впервые в жизни ему этого хотелось.

В своем сознании, за кроваво-красной завесой насилия, он увидел…

— Ева разговаривает с мужчиной в тени… ее рука в его… огромный дом, окруженный ржавыми железными шпилями… звук лопаты, пронзающей землю… звон амулетов на браслете Евы, когда ее тело вкатывается в землю… человек, стоящий над могилой, человек с серебряными глазами…

Бирн опустился на землю. Трава была теплая и сухая. Боль в висках колотила.

Он закрыл глаза и увидел лицо Евы. На этот раз это было из глубины прекрасного воспоминания, а не мрачного и жестокого видения. Когда она смеялась, она запрокинула голову назад. Она скрещивала ноги, позволяя одному высокому каблуку свисать с пальцев ног, пока читала газету.

Кевин Бирн встал, засунул руки в карманы и посмотрел на мерцающий город.

Мужчина с серебряными глазами.

Он дал Еве Гальвез свое самое первое обещание.

OceanofPDF.com

| ТРИДЦАТЬ |

БЫЛА ПУСТОЙ . ВЕТЕР РАЗНЕСАЛ ПОРОШКОВУЮ БЕЛУЮ ПЕСКУ И обжигающий зной.

Неделю назад Суонн принес стул на крышу и прикрепил его к крыше прочным строительным клеем. Он не мог допустить, чтобы стул опрокинулся, во всяком случае, в критический момент.

Он усадил Катю на стул, закрепил ей ноги и руки. Она смотрела на Северную Филадельфию, словно мачта огромного парусника, возможно, морская ведьма или золотая русалка. Сван воспользовался моментом, наслаждаясь успехом планирования и исполнения. Расцвет – сам престиж Семи Чудес – был еще впереди.

Он вытащил из бархата семь мечей. Переместить их будет непросто, но он знал, что ее вид обеспечит ему место в истории, когда они ее найдут.

Через несколько минут он закончил. Он собрал свои вещи, прошел по крыше к лестнице, снял полиэтиленовые пакеты с ног, осмотрел пейзаж.

Идеальный. Он взглянул на часы. Патрисия Сато ждала его в Фаервуде.

Пять минут спустя он выехал из гаража в переулок, незамеченный. Он возвращался домой, в свою гримерку. Он предстанет в новом обличии, в шкуре нового человека.

Ему предстоит сделать еще одну остановку, и его приготовления будут практически завершены.

OceanofPDF.com

| ТРИДЦАТЬ ОДИН |

Антуанетта Руоло ненавидела ТУНЦ . ОСОБЕННО ТОТ, У КОТОРОГО были эти причудливые пурпурно-коричневые полосы. Несмотря на то, что на банке было написано «Цельный белый альбакор», некоторые кусочки всегда были поражены тем, что, по мнению Антуанетты, должно было быть какой-то рыбьей болезнью.

Какая-то смертельная болезнь рыб.

И все же она ела тунца на обед раз в неделю. Каждую пятницу. Она была воспитана католичкой, и хотя Папа сказал, что в наши дни по пятницам разрешено есть мясо, она никогда этого не делала, ни разу за свои пятьдесят девять лет.

Когда лифт поднялся вверх, она почувствовала отток сэндвича. Ей хотелось рыгнуть, но она не осмелилась. Лифт вмещал всего пять человек, и она подумала, что четверо других пассажиров, совершенно незнакомые, могут это не оценить.

Машина остановилась на сорок четвёртом этаже. Они вышли на смотровую площадку, откуда открывается захватывающий вид на Филадельфию. Антуанетта глубоко вздохнула и продолжила экскурсию.

«Изначально предполагалось, что это будет самое высокое здание в мире высотой чуть более 547 футов, но его превзошли как Монумент Вашингтона, так и Эйфелева башня. Оба были завершены первыми», — сказала она. Большую часть своей трудовой жизни она проработала гидом в мэрии Филадельфии, начав в 1971 году как «Кролик из мэрии» — глупый рекламный трюк, который кто-то придумал в 1960-х годах, в стиле Хью Хефнера, идея заключалась в следующем: нанимать хорошеньких молодых особ, чтобы они устроили индивидуальную экскурсию уважаемым гостям города.

Давно уже никто не считал Антуанетту Руоло довольно молодой девушкой.

«Конечно, это было самое высокое здание в Филадельфии в течение многих лет и должно было оставаться таковым навсегда, пока Комиссия по городу и искусствам не нарушила «джентльменское соглашение» восьмидесятипятилетней давности и не разрешила строительство One Liberty Place. длина которого составляет 945 футов», — сказала Антуанетта. «Конечно, с тех пор Comcast Center затмил эту честь своей высотой около 975 футов, что сделало его не только самым высоким зданием в Филадельфии, но и в Содружестве Пенсильвании».

Пока ее подопечные смотрели на город, Антуанетта рассматривала их.

В основном среднего возраста, одеты небрежно.

«Так вот, башня Уильяма Пенна сама по себе является чудом», — продолжила она наизусть. «Он имеет высоту тридцать семь футов и весит двадцать семь тонн. Это по-прежнему самая большая статуя на любом здании в мире».

В этот момент мужчина в конце группы поднял руку, как будто он учился в средней школе. У него был огромный рюкзак, какой берут туристы в дальние походы.

«У меня есть вопрос», — сказал он. "Если бы я мог."

«Ух ты», — подумала Антуанетта. Вежливый человек. "Пожалуйста."

«Ну, я немного почитал в своем «Фодоре», — сказал он, держа в руках путеводитель. «В книге очень подробно рассказывается о здании, но не слишком много говорится о часах. Меня всегда восхищали часы».

Антуанетта посветлела и быстро подстригла седые волосы. Господи, ей нужна была химическая завивка. «Что ж, вы обратились к нужному человеку…»

ДЖОЗЕФ С ХОТЕЛ ОТКЛЮЧИТЬ женщину. Это была способность, которую он развил в детстве, слушая отлаженную болтовню своего отца во время занятий крупным планом, способность не слушать кого-то, но при этом быть в состоянии понимать и запоминать все, что они говорили.

Он понял, что привлекает к себе внимание, задавая вопросы, но, похоже, просто не мог сопротивляться. Кроме того, он научился искусству макияжа и костюмов у мастера. Никто не знал, как он на самом деле выглядел, и прежде чем они смогут связать его с событиями следующих двадцати четырех часов, будет слишком поздно.

По правде говоря, он знал все, что можно было знать о массивных часах у подножия башни мэрии Филадельфии. Он знал, что часы начали идти в первый день Нового 1899 года. Он знал, что лица имели диаметр двадцать шесть футов и были больше, чем даже лица Биг-Бена. Он знал, что каждая часовая стрелка имеет длину двенадцать с половиной футов.

Он также знал, что дверь, в которую ему нужно было войти, находилась на другой стороне башни, напротив лифта. Однажды он уже участвовал в этой экскурсии, изображая из себя джентльмена гораздо старшего возраста, человека с сильным немецким акцентом, и знал, что замок на двери был стандартным йельским засовом. С его навыками ему потребовалось бы меньше десяти секунд, чтобы открыть дверь. Вероятно, гораздо меньше.

Сван знал, что если кто-нибудь заметит его пропажу и вызовет охрану, он быстро переоденется и вернется на первый этаж через южную лестницу.

Самое главное, он знал об освещении часов. У него были подробные чертежи схем, над которыми он корпел годами. Первоначально циферблаты часов освещались 552 отдельными лампочками. Теперь их освещали золотистые флуоресцентные лампы.

Да, он знал все, что Антуанетта собиралась сказать о легендарных часах, украшавших яркое, захватывающее дух здание архитектора Джона Макартура.

И все же его волновал только один из циферблатов часов .

Тот, что смотрит на север.

Тот, что обращен к Бесплодным землям.

«… БЫЛА ИСТОРИЯ , которая началась в 1906 году. Кажется, что так много людей полагалось на эти часы для определения времени, поскольку их можно было увидеть с больших расстояний, что каждый вечер, в 8:57, свет в башне с часами выключался. — пролепетала Антуанетта. — Знаешь, почему они это сделали?

Все участники тура обменялись ошеломленными взглядами.

«Потому что через три минуты, когда снова включили свет, весь город знал, что было ровно девять часов!»

Антуанетта Руоло взглянула на часы. «Говоря о времени, боюсь, нам придется завершить тур через несколько минут». Это был ее любимый переход. — Встретимся у лифта через десять минут.

Антуанетта подошла к лифту, у нее в животе тихо урчало. Она села на скамейку, подумала о том, чтобы снять туфли и сделать себе быстрый массаж ног, но передумала. Было бы неправильно, если бывшую зайку из мэрии увидели с дырками на пальцах поддерживающих чулок, не так ли?

ДЕСЯТЬ МИНУТ СПУСТЯ Антуанетта обнаружила себя в вестибюле, махая рукой на прощание последней за день экскурсии.

Она оглядела приемную. Пришел ли с ними приятный человек, который спрашивал о часах? Конечно, он это сделал. Где еще он может быть?

Антуанетта Руоло вышла из системы и направилась к выходу через южный портал. Распахнув дверь и войдя в душный день, она почувствовала себя немного лучше. По меньшей мере по дюжине причин Антуанетта была рада, что сегодня пятница, и одна причина затмевала все остальные.

Больше никакого тунца на неделю.

OceanofPDF.com

| ТРИДЦАТЬ ДВА |

ЛИЛЛИ ОБСМОТРИЛА ФУДКОРТ НА ВОКЗАЛЕ, БОЛЬШЕ носом, чем глазами. Она вспомнила свой последний полноценный обед, специальный завтрак за 1,99 доллара в придорожной закусочной на шоссе 61, безвкусном пластиковом заведении с мокрым потолком и доисторической жевательной резинкой под табуретами.

Но теперь, сорок восемь часов спустя, когда она сидела в фуд-корте станции Тридцатая улица, ее желудок урчал, как один из поездов, проходящих под ней.

Это была жизнь беглеца. Она знала, что ей нужно делать.

Отчаянные времена и все такое…

МУЖЧИНА СМОТРИЛ НА НЕЙ .

Лилли всегда обладала способностью чувствовать, когда кто-то наблюдает за ней, даже если этот человек находился за ее спиной, даже если он находился на другом конце комнаты или на другой стороне улицы. Она зарегистрировала это ощущение как легкое потепление кожи и легкое покалывание волос на затылке.

Она повернулась, взглянула на мужчину, затем отвела взгляд. Ему могло быть тридцать, ему могло быть пятьдесят. Он сидел через два столика от нас. Он подошел ближе.

«Привет», сказал он.

Лилли воспользовалась моментом, чтобы разыграть это. Вот так.

«Привет», — ответила Лилли.

Лицо мужчины просветлело. Он явно не ждал ответа. Он прочистил горло. — Вы только что приехали на поезде?

Лилли кивнула.

"Прямо сейчас?"

Она снова кивнула, слишком оживленно. Она чувствовала себя куклой-пупсом. Она отказалась от этого поступка. — Ну, всего несколько минут назад.

«Как интересно», — сказал он. «Я люблю путешествовать на поезде».

«О да, как интересно», — подумала она. Путешествие на поезде. Посмотрим: подгоревший кофе, несвежие бутерброды, вонючие пассажиры, грязные окна, проходящие мимо дрянные домики, которые стоили настолько дешево, что были построены прямо на железнодорожных путях. Ага. Это отпуск моей мечты. Это и Косумель. «Все в порядке», сказала она.

«Вы впервые в Филадельфии?»

"Да сэр."

Он изогнул брови. "Сэр?" Он засмеялся, но это прозвучало фальшиво. «Я не намного старше тебя. Я?

Он явно был таким, и это было так отвратительно. — Нет, — сказала она, изо всех сил стараясь звучать искренне. "Не совсем."

Он снова улыбнулся. Его зубы были цвета старых грибов.

«Что ж, поскольку вы впервые в Городе братской любви, я был бы рад показать вам окрестности», — сказал он. «Если у вас есть время, конечно. Это отличный город. Много истории».

Лилли взглянула на двери, ведущие на Двадцать девятую улицу. Было почти темно. Огни на улице сияли недалеко, зернистым полотном зеленого, красного и бирюзового цветов. Она снова посмотрела на мужчину, оценивая его. Он был ненамного выше ее и не выглядел таким уж сильным. А вот она играла в футбол и лакросс с семи лет. У нее были сильные ноги и обманчиво сильные руки. И она была быстрой. Молниеносно.

«Это было бы просто здорово », — сказала она, наполняя это слово достаточным энтузиазмом.

Мужчина посмотрел на часы, затем на огромную площадь фуд-корта. Вечерняя суета давно утихла. Отставших было всего несколько человек.

— Вот что я тебе скажу, — начал он. «Мне нужно сделать несколько звонков. Встретимся на углу Двадцать третьей и Уолнат. Мы можем прогуляться.

Он не хотел, чтобы его видели уходящим вместе с ней. Она поняла пьесу. Это рассказало ей почти все, что ей нужно было знать. "Хорошо."

— Ты знаешь, где это?

— Я найду его, — сказала Лилли.

— Ты уверен, что сможешь?

Лилли рассмеялась. Это звучало жутко, почти зловеще, но она была уверена, что этот мужчина не заметит. «Я нашел дорогу в Филадельфию, не так ли?»

Мужчина засмеялся вместе с ней. Эти зубы. Фу.

Несколько мгновений спустя мужчина встал, снова посмотрел на часы и пересек огромную комнату к входу на Тридцатую улицу. Она видела, как он поправил брюки. Ей хотелось бросить.

Лилли на мгновение закрыла глаза, понятия не имея, как она с этим справится. Она думала о своем доме, своей спальне, своем телевизоре и сотовом телефоне, своей собаке Рипе. Рип был тринадцатилетним керн-терьером, почти слепым. Лилли начала плакать при мысли о Рипе и его потертой белой миске, Рипе, натыкающемся на дверные косяки, а затем отступающем, смущенном. Она остановила себя. Сейчас не время для слабости, сентиментальности или зависимости от прошлого. Ей было чем заняться.

ОН ПЫТАЛСЯ ЗАВЕСТИ светскую беседу. Он преуспел. Он не мог быть меньше. «Вы знаете, Филадельфия когда-то была столицей Соединенных Штатов».

Она знала это. Это знал каждый школьник в Америке. «Я этого не знал».

— Вы знаете, кто обнаружил это место?

Ну и дела, подумала она. Пенн и Теллер?

«Уильям Пенн, конечно». Он указал на Маркет-стрит, в сторону мэрии. Статуя Уильяма Пенна светилась в сумерках.

"Ух ты."

Она почувствовала, как его рука протянулась, пытаясь удержать ее. Валовой. Она потянулась к своему рюкзаку, прикрываясь. Она расстегнула молнию, вытащила немного жвачки. Она ничего ему не предложила. Он не заметил. Каждый раз, когда она ловила на себе его взгляд, он смотрел на ее грудь.

«Я думаю, здесь есть кое-что, что вам стоит увидеть», — сказал он. «Повсюду есть история».

Они прошли по переулку, завернули за угол. Они остановились. Смотреть было не на что.

"Знаешь что?" он спросил.

"Что?"

"Ты очень красивая."

И вот оно. Более того, она знала, что это ложь. Она выглядела дерьмово. Наверное, она тоже пахла. Она была беглецом. Беглецы были мерзавцами. «Спасибо», сказала она.

"Могу я задать вам вопрос?"

Лилли почти рассмеялась. "Конечно."

"Я вам нравлюсь? Даже, ну, немного ?

«О, примерно так же, как волдырь или герпес», — подумала Лилли. «Конечно», сказала она. «Я здесь, не так ли? Зачем ты меня об этом спрашиваешь?»

«Потому что мальчики неуверенны в себе», — сказал он с корявой улыбкой.

Мальчики. Ее чуть не стошнило . Пора начать эту вечеринку. — Знаешь, ты не кажешься мне таким уж неуверенным в себе.

"Я не?"

"Точно нет. Ты мне больше нравишься как Мэтт Дэймон. Старше — примерно столько же лет, сколько моему отцу, — но все равно довольно крутой.

Он снова улыбнулся. Это было последнее, чего она хотела.

«Знаете, я думал», — сказал он. — Если тебе немного не хватает денег, я могу тебе помочь. Ты из другого города и все такое. Я сам делал вещи Джека Керуака, когда был немного моложе. Я знаю, как это может быть».

«Ну, я никогда раньше не была в Филадельфии», — сказала она. «Я понятия не имею, сколько стоят вещи».

«Это может быть дорого. Не совсем как Нью-Йорк, но дороже, чем, скажем, в Балтиморе».

Лилли улыбнулась и подмигнула. «Сколько у тебя есть, большой транжира?»

Еще один смех, такой же фальшивый, как и остальные. Он полез в задний карман и достал камуфляжный нейлоновый бумажник — настоящий класс. Он открыл его. Он был набит пластиковыми карточками, визитками, удостоверениями личности. Он вытащил их все, и она увидела: Visa, Macy's, American Express, подарочную карту Borders. Она также увидела что-то похожее на кучу денег. Примерно дюйм или около того. Возможно, это были все одиночные игры, но все же.

«Вау», сказала она. Девушкам ее возраста полагалось часто говорить «вау». Как будто они все были Ханной Монтаной. «Сколько там?»

«Я действительно не знаю», сказал он. — Но я бы хотел…

В этот момент Лилли отвернулась, развернулась и ударила коленом мужчину в промежность. Жестко и быстро, как молния. У него не было шанса. Мужчина выдохнул ей в лицо кислое дыхание, а затем мгновенно рухнул на землю.

Лилли оглянулась на конец переулка, затем на окна зданий по обе стороны. Все темно. Все хорошо. Они были совершенно одни.

" Почему? — прерывисто выдохнул мужчина. Он свернулся калачиком на земле в позе эмбриона, колени прижаты к груди.

" Почему? Ты шутишь, что ли? С какой Вы планеты?"

"Я не-"

«Тебе около миллиона лет», сказала Лилли. — А я даже не законен, придурок. Она взяла его бумажник, взяла его водительские права и деньги. — Что, по-твоему, должно было произойти?

— Я думал, мы могли бы…

— Ты что подумал? — спросила Лилли. «Что мы собирались влюбиться? Что у нас будет роман?

«Нет», — сказал он. "Это было просто …"

Лилли опустилась на землю рядом с мужчиной. Она легла на спину, затем натянула футболку, обнажая грудь. Она обвила правой рукой шею мужчины, как если бы они были двумя пьяными людьми на шумной студенческой вечеринке или на вечеринке текилы на весенних каникулах в Панама-Сити. В левой руке она держала цифровую камеру объективом к ним. Она сфотографировала их двоих вместе, а затем еще одну для наглядности: мистера Грибных Зубов и его топлесс-подростковую группу. Фильм в одиннадцать.

В темном переулке вспыхнула ярко-синяя вспышка. Это ослепило ее на секунду.

«Теперь у нас есть запись о том, как мы прекрасно провели время вместе», — сказала Лилли, опуская топ обратно. Она встала, отряхнулась. «И учти: если ты кому-нибудь об этом расскажешь, если кто-нибудь придет меня искать, они найдут эту камеру, ясно?»

Мужчина хранил молчание. Как и ожидалось. Ему было больно.

«А сегодня вечером я собираюсь сфотографироваться обнаженной», — продолжила Лилли. « Полностью голая. И все эти картинки будут подряд». Она сунула фотоаппарат в сумку, достала щетку и провела ею по волосам. Закончив, она убрала щетку, сняла резинку, которую всегда носила на запястье, и собрала волосы в хвост. «И ваша жена, ваши дети, ваш босс — полицейские — они тоже увидят фотографии. Думаю об этом. Сколько из них подумают, что ты не делал эти фотографии?» Она перекинула сумку через плечо и приняла позу. «Мне четырнадцать, чувак. Подумай об этом. »

Это была неправда. Она была старше. Но на вид ей было четырнадцать, и к тому же она была непревзойденной королевой драмы.

Лилли отступила на несколько футов и стала ждать. Она полезла в сумку, достала распечатанную фотографию, которую носила с собой два месяца, и повернулась к мужчине. «Это твой дом, не так ли?»

Мужчина попытался сфокусировать взгляд на фотографии большого дома со стоящей перед ним женщиной. Через несколько секунд он это сделал. «Мой… мой дом ?»

"Ага. Ты живешь здесь, да?»

"Вы с ума сошли? Это не мой дом. Кто эта женщина? Кто ты, черт возьми, такой ?»

Лилли уже знала ответ на свой вопрос, но все это не имело бы никакого смысла, если бы она не спросила.

Через несколько секунд она отложила фотографию, глубоко вздохнула, взяла себя в руки – в конце концов, она не привыкла к таким вещам, даже если проживала все это в своей голове уже давно, снова и снова – затем вышел из переулка на Маркет-стрит. Никаких полицейских. Холодные бобы. Примерно через квартал она скользнула в тень, достала пачку денег, пересчитала. У нее было 166 долларов.

О, да.

Для беспризорницы – какой она была теперь официально – это было целое состояние. Не Дональд Трамп большой, но достаточно большой.

На сегодняшний вечер.

НА ВОСЕМНАДЦАТОЙ УЛИЦЕ Лилли проскользнула в закусочную, сожрала сэндвич, залпом выпила черный кофе . Двадцать минут спустя, вернувшись на Маркет, она подняла руку и остановила такси. «Водитель знал бы недорогой отель, — подумала она, — если бы такой был в Филадельфии». Сейчас ее заботили только чистая ванна и мягкая постель.

Через несколько мгновений к обочине подъехало такси. Лилли скользнула на заднее сиденье. Водитель был из Нигерии. Или, может быть, это была Уганда. Как бы то ни было, у него был ужасный акцент. Он сказал ей, что знает только этот отель. Таксисты всегда так делали. Она даст ему хорошие чаевые.

Он был, как и она, чужаком в чужой стране.

Лилли откинулась назад, насыщенная и ответственная. Она потрогала толстую пачку денег в руке. Было еще тепло. Ночной воздух, ворвавшийся в окно, заставил ее спать, но не настолько, чтобы думать о следующих нескольких днях.

Добро пожаловать в Филадельфию.

OceanofPDF.com

| ТРИДЦАТЬ ТРИ |

ДЖЕССИКА ВЗГЛЯЛА НА СПИДОМЕТР . ЕЕ БЫЛО ДВАДЦАТЬ . ОНА отступила , но не слишком сильно. День приближался к ней, и она не очень хорошо справлялась с этим. Обычно она могла.

Она вспомнила, как когда она была маленькой, ее отец возвращался домой после тяжелого дня, дня работы в полиции Филадельфии. В те дни, когда ее мать уже умерла, а отец, еще патрульный, совмещал карьеру и двоих маленьких детей, он ронял фуражку на кухонный стол, запирал табельное оружие в письменном столе в гостиной. , и обведите Джеймсон в клетке.

Он всегда ждал, пока зайдет солнце. Летом это сделать сложно. Летнее время и все такое. Еще труднее это сделать в Великий пост, когда он отказался от всего этого вместе. Однажды, во время Великого поста, когда Джессике было четыре года и ее семья еще была цела, ее отец проделал весь путь до Пасхальной субботы на повозке. После ужина он спустился в угловой бар и напился. Когда он вернулся домой и Мария Джованни увидела его состояние, она заявила, что ее муж – а возможно, и вся семья – попал в ад. Она повела Джессику и ее брата Майкла в церковь Святого Павла, стучала в дверь приходского дома, пока их пастор не вышел и не благословил их. Каким-то образом та Пасха пришла и прошла, а семья Джованни не вспыхнула искупительным пламенем.

Джессика хотела позвонить отцу, но остановила себя. Он подумает, что что-то не так. Он был бы прав.

__________

ОНА ПРИШЛА сразу после одиннадцати. В доме было тихо, если не считать шума системы кондиционирования и храпа мирового класса ее мужа Винсента наверху. Это было похоже на соревнование лесорубов на ESPN2.

Она сделала себе бутерброд, завернула его больше половины и положила в холодильник. Она дважды просмотрела кабельные каналы, затем выключила телевизор, поднялась наверх и заглянула к Софи. Ее дочь проснулась и смотрела в потолок.

Джессика оставила свет в коридоре включенным, дверь приоткрыла. По спальне пролился клин золотого света. Она осторожно села на край кровати и пригладила волосы дочери. Это становилось так долго.

— Привет, сладкий, — сказала Джессика.

"Привет мама." Голос ее дочери был тихим, далеким и глубоким, как сон. Она зевнула.

"Я тебя разбудил?"

Софи покачала головой.

"Как прошел учебный день?"

Это был третий день Софи в школе. Когда Джессика была в возрасте дочери, она вспомнила, как новый учебный год начался сразу после Дня труда. Это было делом прошлого.

«У нас была тренировка».

Джессике потребовалось мгновение, чтобы понять, что она имеет в виду. Затем это щелкнуло. В начальных школах недавно начали проводить со своими учениками учения по карантину. Джессика прочитала об этом в одном из школьных бюллетеней. Она позвонила директору школы, и ей сказали, что для самых маленьких они изложили эту идею в неопасных гипотетических терминах, например: « Предположим, в школе сбежала злая собака, и нам нужен способ обезопасить всех».

Директор сказала, что воспитателям детского сада обычно идея с собакой, бегущей по коридору, кажется забавной. Родители редко это делали.

«Мы тоже делали треугольники».

«Треугольники?»

Софи кивнула. «Эка-латерали и соссали».

Джессика улыбнулась. "Звучит забавно."

"Это было. Мне больше всего нравятся соссали.

— Я тоже, — сказала Джессика. Лицо ее маленькой девочки было ярким и натертым. Почему-то она выглядела старше, как будто Джессика не видела ее несколько месяцев, а не всего около шестнадцати часов. — Почему ты не спишь?

Софи пожала плечами. Она находилась на том этапе своей жизни, когда очень тщательно обдумывала каждый ответ, на этапе, дважды удаленном от запрограммированных ответов трехлетнего ребенка на каждый вопрос, на этапе, когда все дети подобны миниатюрным свидетелям обвинения.

Мы не хотим идти в тот магазин, не так ли?

Нет.

Большие девочки всегда несут посуду в раковину, не так ли?

Да.

Джессика пропустила этот этап. С одной стороны, она хотела, чтобы ее дочь была самой умной девочкой на свете, умной, любознательной, находчивой и успешной. С другой стороны, ей хотелось, чтобы Софи оставалась тем милым, невинным маленьким ребенком, которому нужна помощь, чтобы застегнуть кардиганы. — Хотите, я что-нибудь почитаю? — спросила Джессика.

Серия романов Джуни Б. Джонс была нынешним увлечением Софи. Несколько ночей в недавнем прошлом Джессика заставала Софи читающей Джуни Б. в постели с фонариком. Она еще не листала страницы, но определенно опережала большинство детей в своем классе, когда дело касалось чтения и понимания. В книгах Джуни Б. была шестилетней девчонкой-индивидуалисткой. Джессике казалось, что еще вчера ее дочь увлекалась «Любопытным Джорджем» и «Доктором Сьюзом».

Теперь это были первоклашки-отщепенцы.

«Я мог бы достать одну из книг Джуни Б.. Хотите, чтобы я это сделал?» — спросила Джессика. — Или, может быть, какой-нибудь Волшебный Дом на дереве?

Софи снова пожала плечами. В лунном свете, проникающем в окно, ее глаза были бездонными лужами. Ее веки начали закрываться.

"Может быть завтра?"

Софи Бальзано кивнула. «Кей».

Завтра, подумала Джессика. Всегда думаешь, что наступит завтра. Кейтлин О'Риордан и Моника Ренци думали, что завтра наступит.

Как и Ева Гальвез.

— Хорошо, любовь моя, — сказала Джессика. "Спи спокойно." Она поцеловала дочь в лоб. Через несколько секунд Софи закрыла глаза. Спустя несколько мгновений она крепко спала. Если бы на свете существовало более прекрасное зрелище, Джессика не могла себе представить, что это могло бы быть.

__________

ОНА БЫСТРО ПРИНИЛА ДУШ и вышла из ванной в полотенце. Она взяла с тумбочки баночку увлажняющего крема. Она села на край кровати. Винсент все еще крепко спал, мертвый для мира.

Джессика попыталась отвлечься от событий дня. Она потерпела полную неудачу. Три коробки.

Было ли число значительным? Были ли важны цвета? А как насчет того, как были выровнены коробки?

Она знала, что Дино и Эрик встречались с родителями жертвы, и родители направлялись в Филадельфию, чтобы попытаться опознать себя, но Джессика почти не сомневалась в том, кем была жертва: Моника Луиза Ренци, бывшая жительница Скрэнтона. , Пенсильвания.

Но был вопрос поважнее.

Если их вели на места преступлений, что было дальше?

"Привет."

Джессика подпрыгнула на фут. Она не слышала, как Винсент перестал храпеть.

«Извините», — сказал он.

«Все в порядке», солгала она. Ее сердце теперь находилось где-то в верхней части пищевода.

"Плохой день?" Винсент сел и помассировал ей плечи. Он знал каждый узел, каждую мышцу. Он нежно поцеловал их всех.

«Плохой день», — ответила Джессика. «Твой?»

«Просто еще один день в Блэк Роке».

Винсент был под прикрытием, и это чертовски напугало Джессику. Неделей ранее его команда понесла потери.

— Позвольте мне спросить вас кое о чем, — сказал Винсент.

"Хорошо."

— Тебя сегодня застрелили?

— Нет, — сказала Джессика. "Ты?"

"Нет."

— Тогда все могло быть не так уж плохо.

Джессика кивнула. Таков был мир брака с двумя значками. У вас обоих были плохие дни, но не одновременно. И каждый день, когда пуля или нож не проникали в твое тело, был хорошим днем для ППД.

"Ну, скажите мне. Где болит?" — спросил Винсент.

Джессика приложила палец ко лбу, а затем медленно указала на пальцы ног.

«Итак, мы говорим обо всем роботе».

«Да», сказала она.

"Хм. Ну тогда." Винсент осторожно перевернул жену на спину. Он выскользнул из своего халата на шнурке, снял с нее полотенце и бросил их обоих на пол. «Похоже, что мне, как официальному руководителю службы поддержки клиентов, не хватает работы».

Джессика снова кивнула.

«Пожалуйста, обратите внимание на следующие пять вариантов», — сказал Винсент.

«Потому что наше меню недавно изменилось».

"Хорошо."

Винсент поднял левую руку, растопырив пальцы. «Если тебе нравятся глубокие, страстные поцелуи, нажмите один».

Джессика нажала одну.

Это был правильный выбор.

Во сне она сидела за столиком в дальнем углу «Эмберс», старой таверны на северо-востоке. Она была одета в облегающее красное платье и черные туфли на каблуках, украшенные тонкой нитью жемчуга. Одежда не была ее собственной. Перед ней стоял на камнях небольшой стакан с чем-то похожим на «Дикую индейку».

Она посмотрела вниз.

На коленях у нее лежал свадебный альбом. Она не выносила этого уже много лет. Еще до того, как она перевернула обложку, она знала, что увидит. Она собиралась увидеть себя в свадебном платье, принадлежавшем ее матери. Она собиралась увидеться со своими тетями, дядями, племянницами и друзьями. Ей предстояло увидеть сотню пьяных полицейских. Она собиралась увидеться со своей тетей Лорри, которая заступилась за нее на свадьбе.

В музыкальном автомате в баре играла старая песня Бобби Дэрина. Это звучало как оркестр на ее свадебном приеме. Пит Симонетта, ее влюбленный в шестом классе, исполнял главную роль.

Она снова взглянула вниз. Теперь обложка книги была вишнево-красной. Во сне Джессика открыла альбом.

Женщина внутри была не она. Это был кто-то другой в ее свадебном платье, ее распятии, ее вуали. Это был кто-то другой, державший ее цветы.

Это была Ева Гальвез.

OceanofPDF.com

| ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ |

ДЖЕССИКА ЗВОНИЛА ИРНУ ПО МОБИЛЬНОМУ ТЕЛЕФОНУ В 7:00 утра. ОНА ВСТАЛА с пяти, уже вышла на пробежку, уже выпила дневную дозу кофеина. Бирн завтракал в Старом городе. Он звучал свежо. Это было хорошо. Ей нужно, чтобы он был свежим. Она чувствовала что угодно, только не это.

«У нас будет предварительная информация по Монике Ренци около 10:30», - сказал он.

«Кто зажег огонь?»

«Это пришло свыше. Зевс-высокий. Кто-то убивает беглецов, и новая администрация этого не потерпит».

— Тогда увидимся.

"Я думаю, нам следует-"

Она с щелчком закрыла телефон. Она знала, что прервала его. Она держала телефон в руке, закрыв глаза, ожидая звонка и молясь, чтобы этого не произошло. Десять секунд, двадцать, тридцать. Минута. Ничего.

Полчаса спустя ее дочь накормила, собрала обед, почистила и села в автобус, села в машину и направилась в Элкинс-парк.

Она понятия не имела, что скажет, когда приедет.

Э НРИК ГАЛЬВЕС БЫЛ ВЫСОКИМ и стройным, ему было около двадцати лет. У него были темные волосы до плеч, модельные скулы, пухлые губы. На нем была черная футболка без логотипа или надписи и поношенные, потертые, Levi's с прорезями до колен. Он был босиком.

Когда Джессика остановилась перед его домом, Энрике обрезал большую гортензию, срывая цветение. На нем были белые наушники, поэтому, похоже, он не услышал, как она въехала на подъездную дорожку.

Джессика вышла из машины. Когда Энрике повернулся и увидел ее, он сунул ножницы в карман и снял наушники.

"Мистер. Гальвез?

«Да», — ответил он. — Вы из полиции?

«Чувак», — подумала Джессика, а затем задумалась. Это настолько очевидно? Она предъявила удостоверение личности. «Я», сказала она. Ее золотой щит ярко сверкал в лучах утреннего солнца. — Мне просто нужно несколько минут твоего времени.

Энрике Гальвес на мгновение посмотрел на землю, на свои цветы. Яркая кровать у его ног сияла цветом и жизнью. Он посмотрел вверх. «Я уже говорил с двумя детективами. Это были мисс Мэлоун и мистер…

«Пастух», — сказала Джессика. "Я знаю. У меня всего несколько дополнительных вопросов». Теперь она нарушала процедуру. Официально. Казалось, она не могла остановить себя.

— Я понимаю, — сказал Энрике.

Сцена замерла. Ни один из них не говорил. Недалеко Джессика услышала плач ребенка. Возможно, через две двери. "Могу ли я войти?"

Энрике вернулся к этому моменту. «Конечно», — сказал он. «Где мои манеры? Простите меня." Он поднялся по ступенькам на крыльцо и широко открыл сетчатую дверь. "Пожалуйста."

МАЛЕНЬКАЯ ГОСТИНАЯ была опрятной, оформленной в мужском юго-западном стиле, в оттенках коричневого, ржавого, кремового и нефритового. На стенах были хорошо оформленные акварели с изображением различных достопримечательностей Филадельфии, в том числе мэрии, Эллинг-Роу, Зала Независимости и дома Бетси Росс. В клетке на кухне чирикал попугай.

«Кто художник?» — спросила Джессика.

— Ох, — сказал Энрике, слегка покраснев. «Я художник. Я нарисовал это. Хотя это было очень давно».

«Они прекрасны», сказала Джессика.

«Спасибо», — ответил Энрике. Казалось, он скромно относился к своему таланту. — Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

"Я хорошо, спасибо."

Энрике указал на диван. "Пожалуйста сядьте."

«Я знаю, что для тебя это ужасно трудно», — сказала она. «Я очень сожалею о вашей утрате».

"Спасибо."

Джессика села, устроилась на стуле и достала блокнот. Личный блокнот. — Когда ты в последний раз видел свою сестру?

«Как я уже сказал другим детективам, мы поужинали», — сказал Энрике. «В тот день, когда она пропала. В «Пальме».

— Вас было только двое?

"Да."

«Ева сказала или сделала что-нибудь необычное?»

Энрике покачал головой. «Единственное, что было обычным в моей сестре, — это ее потенциал к выдающимся».

«Она упоминала что-нибудь о деле, над которым работала?»

Энрике задумался на несколько мгновений. «Ева никогда особо не рассказывала мне о своей работе. Она знала, что меня такие вещи весьма… расстраивают.

Джессика сменила курс. «Вы родом из Перу?» она спросила.

"Я. Я родился в маленькой деревне недалеко от Мачу-Пикчу, как и моя сестра. Нам было три и пять лет, когда мы приехали сюда».

— Ты пришел с родителями?

Джессика заметила секундное колебание. Семейная проблема? Энрике выглянул в переднее окно. Джессика проследила за его взглядом. На другой стороне улицы пара шестилетних девочек — неуклюжих, с худощавым телосложением и хихикая в одинаковых лимонно-зеленых детских бикини — бегала туда-сюда через разбрызгиватель.

— Да, — сказал он наконец. «Мой отец был инженером. Он работал в компании TelComCo в Перу. В 1981 году ему предоставили возможность приехать в Америку, в Филадельфию, и он ею воспользовался. Вскоре после этого он привез свою семью».

«Вы когда-нибудь получали известия от своей сестры за все время ее отсутствия?»

Энрике покачал головой. "Я не."

Похоже, Энрике хотел продолжить. Джессика молчала.

«Последние два месяца я, конечно, задавался вопросом», — сказал он. «Я задавала вопросы. И тем не менее, ты знаешь, что это именно то, да?

Джессика кивнула, несмотря на все свои усилия.

«Это то, что вы знаете », — повторил он. «Но все равно всегда надеешься, что это неправда. Надежда — это то, что горит внутри вас, маленькое пламя, которое борется с тьмой того, что вы знаете в своем сердце».

«Мне очень жаль», сказала Джессика. Теперь она боялась, что разговор ускользает. Она отложила блокнот и еще раз оглядела комнату. «Можете ли вы придумать что-нибудь еще, что могло бы помочь?»

«Ну, я не трогал ее квартиру. Остальные детективы, кажется, были там вчера.

— Ничего, если я зайду? Джессика знала, что если сделает это, то определенно и безвозвратно перейдет черту.

"Да, конечно." Он пересек комнату, открыл ящик, вытащил единственный ключ. Он записал адрес в маленьком блокноте и протянул ей оба. — Ты можешь просто оставить ключ там. Однажды, в один прекрасный день, я…»

Энрике остановился. Его глаза начали наполняться слезами.

— Я понимаю, — сказала Джессика, зная, что ее слова были неадекватными. "Спасибо."

ПЯТЬ МИНУТ СПУСТЯ , выходя на улицу, Джессика поняла, что каким-то образом этот маленький визит вернется и будет преследовать ее. Если бы Айк Бьюкенен узнал, что она пришла сюда поговорить с братом жертвы, не записывая интервью и не согласовывая его с главными детективами по делу, ей бы надрали уши или того хуже. Ни одному детективу не понравился нарушитель на их участке. Особенно детективы по расследованию убийств.

Уезжая, она повернулась, чтобы в последний раз взглянуть на небольшой дом. Не дойдя до угла, она увидела, что на крыльце горит свет. Вероятно, это была привычка, подумала она, и Энрике Гальвес не был готов отказаться от нее.

Маленькое пламя, которое борется с тьмой того, что вы знаете в своем сердце.

Энрике Гальвес все еще ждал сестру.

OceanofPDF.com

| ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ |

СВАНН сел на скамейку в парке . ЭТО БЫЛО ЧУДЕСНОЕ УТРО . Он ел малиновую булочку, купленную в новой пекарне на Пайн-стрит.

На его коленях лежал металлоискатель «Баунти Хантер Трекер II».

ОН НАБЛЮДАЛ ЗА НИМ большую часть часа. Пять подростков — странное число по многим причинам. Два мальчика и три девочки. В этом возрасте всегда наблюдалась своеобразная динамика игры с нечетным числом. Громко, физически, энергично они бросали вызов друг другу. В такие моменты всегда существовала иерархия, лестница, основанная в первую очередь на причине, по которой они собрались. Позже это будут деньги, власть и положение. Но, по опыту Свана, в этом возрасте обычно побеждали красота и сила.

Их транспортным средством был красный минивэн, двери открыты, музыка играет на почтительном уровне. Они немного подразнили, поделились сигаретами и газировкой. В конце концов сверились с часами, попрощались, мусор выбросили в контейнеры.

Когда фургон уехал, все произошло так, как он и ожидал. Одна девочка осталась. В его глазах она была самой красивой, но она не принадлежала к этой группе по другим причинам. Она явно была бродячей.

Когда фургон завернул за поворот, девушка помахала рукой, погрозила пальцем и улыбнулась. Но Сван увидел в ее улыбке отчаяние. Оставшись одна, девушка пила воду из бутылки, хотя знала, что она пуста. Девочки ее возраста часто повторяли подобные задания. Энергия должна была куда-то деваться.

Сван встал со скамейки, включил детектор. Это было время шоу. Он шел по обочине дороги, нахмурив брови и глубоко сосредоточившись. Когда он расположился примерно в двадцати ярдах позади девушки, детектор предупредил его. Она услышала, обернулась посмотреть.

"Да!" — воскликнул он достаточно громко, чтобы девушка могла услышать. «О да, да, да».

Краем глаза он заметил, что она рассматривает его. Кто был этот странный человек с этой странной машиной? Ее подростковое любопытство не могло устоять.

— Ты что-то нашел? она спросила.

Он огляделся вокруг, словно пытаясь определить, откуда раздался голос. Он нашел ее, указал на землю у своих ног. «Эврика!»

Сван наклонился и поднял ожерелье. Ожерелье было из дешевого золота. Все это время он держал его в руке. «Я нашел золото!»

Он поднял его. Ожерелье блестело в лучах утреннего солнца. Девушка встала, чтобы рассмотреть поближе. Они всегда так делали.

"О чувак. Мило, — сказала она. "Очень круто." Ее взгляд перешел от ожерелья к эмблеме на его комбинезоне. Нашивка выглядела официально, как будто он был сотрудником службы парка. Более внимательное рассмотрение ничего подобного не выявило.

— Ты случайно не потерял это, не так ли? — спросил он с легким разочарованием в голосе.

Девушка на мгновение заколебалась — Сван был бы глубоко разочарован, если бы она этого не сделала, чем дольше она колебалась, тем дольше была в пути, — затем покачала головой. "Нет. Если бы. Это действительно приятно."

Сван положил ожерелье в сумку. «Вы будете удивлены тем, что мне удалось найти за эти годы».

"Держу пари." Она сунула руки в карманы джинсов. Ей хотелось поговорить. Она была одинока. «Что за вещи?»

«Господи, посмотрим. Кольца, браслеты, монеты, заколки. Много- много заколок.

Девушка рассмеялась. "Дети."

"Расскажи мне об этом. Заколки дочке покупаю по случаю. Они всегда их теряют». Он выключил машину. — Кстати, меня зовут Людо.

«Людо? Классное имя. Моя Клэр. Они пожали друг другу руки. Перчаток он не снял. "Вы здесь работаете?" она спросила.

"Как можно меньше."

Девушка снова рассмеялась. Сван снова включил машину, отошел, затем отступил назад. "Хочу попробовать?"

Девушка покачала головой. Застенчивый теперь. «Не думаю, что у меня это получится».

«Конечно, ты бы сделал это. Конечно , вы бы это сделали. В этом нет ничего особенного. Если я могу это сделать, то и ты сможешь».

"Вы думаете?"

"Абсолютно. И вот что я вам скажу.

"Что?"

«Все, что найдешь, можешь сохранить».

Ее глаза загорелись. Это было похоже на лучшее предложение, которое она когда-либо получала. "Серьезно?" Сван устроил ей краткую демонстрацию. Она забрала у него детектор.

«Попробуйте возле входа на тропу», — сказал он, указывая на асфальтированную дорожку, ведущую в лес. «Часто люди тут же вытаскивают вещи из карманов — спортивные повязки, солнцезащитные очки, спрей от комаров — и вещи могут вылететь и затеряться в листьях. Это может быть настоящая золотая жила».

"Хорошо. Я не знаю. Я не совсем… в порядке. Девушка начала сканировать то место, куда он ей велел смотреть. Она махала машиной вперед и назад, вперед и назад, как волшебная палочка, выравнивая вес.

«Немного медленнее», — сказал он.

"Хорошо."

«Налево, налево, налево», — подумал Сван. Останавливаться.

— Прямо здесь?

"Да."

Ещё левее. Останавливаться. Верно. Останавливаться.

Машина подала звуковой сигнал.

Да.

"Привет! Я думаю, что я нашел что-то! Означает ли это, что я что-то нашел? она спросила.

«Это действительно так».

"Что мне делать?"

"Я покажу тебе."

ОНА СМОДЕЛИРОВАНА браслет. — Так это действительно мое?

«Искатели, хранители».

Украшения из пасты сверкали на солнце. Для девушки это был теннисный браслет Тиффани.

Он взглянул на часы. — Что ж, мне пора возвращаться к работе. Они разрешают мне делать это только во время перерыва. Было приятно познакомиться, Клэр». Он указал на браслет. «Кстати, очень крутая находка. Я думаю, ты прирожденный сыщик.

Он положил детектор на плечо и пошел прочь.

" 'Извините."

Джозеф Сванн остановился и обернулся. "Да?"

«Мне кое-что интересно».

"Хорошо."

— Я имею в виду, есть ли у вас здесь где-нибудь палаточные лагеря?

«Кемпинги? Конечно», — сказал он. «Примерно в миле отсюда. Также здорово."

— Я не с… — она замолчала, указывая назад через плечо. Она имела в виду, что ее ни с кем не было. Она имела в виду, что она одна. Он уже знал это.

— Не волнуйтесь, — сказал Сванн. "Все нормально. Я скажу им, что ты мой двоюродный брат или что-то в этом роде. Вам даже не понадобится удостоверение личности. У меня здесь есть немного сока. Это действительно хорошее место. И безопасно.

"Прохладный."

Клэр Финнеран улыбнулась. Джозеф Суонн улыбнулся в ответ.

«Это прямо здесь», сказал он. "Да брось. Я покажу тебе."

Теперь никаких колебаний. Она схватила свою сумку.

Они пошли в лес.

OceanofPDF.com

| ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ |

БИРН сел в машину и смотрел . Мужчина стоял на пустыре , прислонившись к полуразрушенной кирпичной стене. Мужчина был там каждый день в одно и то же время в течение последних трех дней, вероятно, задолго до этого. Он носил ту же одежду. На нем была та же шляпа, то же выражение лица. Бирну он казался опустошенным, как будто кто-то вычерпал все, что делало его человеком, и оставил только оболочку, причем хрупкую оболочку.

Это стало бдением Роберта О'Риордана, чем-то вроде караула смерти, хотя его дочь уже умерла. Или, возможно, она этого не делала, по его мнению. Возможно, он ожидал, что она появится в одном из окон, как некая призрачная Джульетта. Или, может быть, его желания были более приземленными и практичными. Возможно, он ожидал, что убийца Кейтлин вернется на место преступления, как это обычно делают убийцы.

Что бы он тогда сделал? — задумался Бирн. Был ли он вооружен? Хватило ли у отца Кейтлин смелости нажать на курок или запустить клинок, основываясь на подозрении?

За время своей работы Бирн разговаривал с сотнями отцов, мужчин, потерявших сына или дочь в результате насилия. Каждый встретил тьму по-своему.

Бирн взглянул на мужчину. До него было невозможно добраться. Не сейчас.

Он завел машину. Но прежде чем он успел выехать на пробку, у него зазвонил телефон. Это была Джессика.

«У нас кое-что есть», сказала она. — Встретимся в лаборатории.

OceanofPDF.com

| ТРИДЦАТЬ СЕМЬ |

ТРЕЙСИ МАКГОВЕРН БЫЛ ЗАМЕСТИТЕЛЕМ ДИРЕКТОРА КРИМИНАЛЬНОЙ ЛАБОРАТОРИИ . ВЫСОКАЯ , стройная женщина лет пятидесяти, с серебристыми волосами до плеч и коротко подстриженной челкой . Она предпочитала бесформенные черные костюмы, футболки в стиле рок-н-ролл и кроссовки Ecco. Трейси провела почти десять лет, работая в отделе митохондриальной ДНК ФБР — подразделении, которое изучает доказательства, связанные с нераскрытыми делами, а также небольшие доказательства, содержащие мало биологического материала, — прежде чем вернуться в свой родной город Филадельфию. По словам ее коллег, она обладала уникальной способностью спать три двадцатиминутных отрезка в сутки прямо за своим столом и продолжать работу над делом до тех пор, пока преступник не будет пойман. Трейси Макговерн была не столько ищейкой, сколько борзой.

ТРИ КОРОБКИ с места преступления на Шайло-стрит валялись на полу. В резком свете лаборатории они выглядели еще ярче и красочнее. Трудно было совместить это с целью, для которой их использовали.

«На коробках не было отпечатков пальцев», — сказала Трейси. «Они были довольно тщательно протерты обычным бытовым чистящим раствором».

Бирн еще раз отметил мастерство, с которым были разработаны и изготовлены эти коробки. Скошенные края были почти незаметны.

«Эти петли выглядят дорого», — сказал Бирн.

— Да, — сказала Трейси. «Они производятся австрийской компанией Grass. Их можно приобрести всего у нескольких десятков компаний в Интернете. Возможно, ты захочешь их проверить. Трейси передала Бирну распечатку веб-сайтов, посвященных специализированному оборудованию.

«Мы все еще собираем улики из ящиков, но я хотел вам показать еще кое-что».

Трейси прошла через лабораторию и вернулась с большим бумажным пакетом для улик. «Я не работал над этим в прошлый раз, поэтому решил посмотреть».

Она полезла в сумку для улик и достала рюкзак Кейтлин О'Риордан.

— Детектив Пистоне опустошил сумку на месте происшествия и, боюсь, принес все обратно по частям. Ненавижу говорить плохо об пенсионерах, но это была неряшливая работа. Снаружи протерлась пыль, внутри пропылесосили и очистили, а затем он застрял на полке. Мы повторно обрабатывали сумку только для получения отпечатков пальцев», — сказала Трейси. «Единственные экземпляры принадлежат мисс О'Риордан. О волосах и волокне мы поговорим сегодня позже.

Трейси расстегнула сумку.

«Я пошла ковыряться внутри», — сказала она. «Снизу есть пластиковая вставка, которая откидывается вверх».

Трейси вывернула рюкзак наизнанку. Внутренний клапан был порван по одному краю. «Я заглянул сюда и кое-что нашел. Это был фрагмент обложки журнала».

— Это было внизу? — спросила Джессика.

«Он проскользнул внутрь по этому разрыву», — сказала Трейси, указывая на шов. Пластиковая подкладка оторвалась от вставки из твердого картона. — Я склонен полагать, что мисс О'Риордан могла положить его туда на хранение.

«Где сейчас обложка журнала?» — спросила Джессика.

«Это обрабатывается для отпечатков». Трейси достала две фотокопии фотографий, лицевой и оборотной стороны улик.

Изображения занимали примерно треть страницы обложки журнала, разорванной по диагонали. Это был журнал Seventeen Magazine, майский номер 2008 года. На обороте был написан номер телефона. Последние пять цифр были скрыты, возможно, из-за повреждения водой, но код города был достаточно ясен.

— Хелл Ромер это видел? — спросила Джессика.

«Он получит это следующим», — сказала Трейси. «Он уже ходит по лестнице».

Джессика взяла фотокопию и направила ее к свету.

— Код города восемь-пять-шесть, — сказала она.

— Восемь-пять-шесть, — повторил Бирн. «Кэмден».

ЛАБОРАТОРИЯ ПО ОТПЕЧАТКАМ ПАЛЬЦЕВ обнаружила три различных набора отпечатков на глянцевой поверхности обложки журнала. Один принадлежал Кейтлин О'Риордан. Одного экземпляра не было в системе. Один набор — большой и указательный пальцы — состоял из десяти точечных экземпляров. Они пропустили отпечатки через местную базу данных, а также через AFIS. Автоматизированная система идентификации отпечатков пальцев представляла собой национальную базу данных, используемую для сопоставления неизвестных отпечатков с известными с использованием либо новейших технологий сканирования в реальном времени, в которых использовалось устройство лазерного сканирования, либо старого метода отпечатков, сделанных чернилами.

Третий сет прозвенел во все колокола системы. Он принадлежал человеку по имени Игнасио Санс. Детективы проверили его имя в PCIC и NCIC и обнаружили, что Игнасио имел длинный список, дважды был арестован, предан суду и осужден за грубое сексуальное принуждение и содействие правонарушению несовершеннолетнего. Он отбыл два срока в Карран-Фромхолде, последний раз длился восемнадцать месяцев, срок заключения истекал в апреле этого года.

Джессика взглянула на Бирна, пока они читали листок. Они определенно были одного мнения: Игнасио Санс был подонком, девиантом, и он был на улице как раз в то время, когда в мае была убита Кейтлин О'Риордан.

Бирн взял трубку и связался с офицером по условно-досрочному освобождению Санса. В течение часа у них был домашний и рабочий адреса.

OceanofPDF.com

| ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ |

ДОК С КРЕВЕТКАМИ БЫЛ РЕСТОРАНОМ, где подают блюда на вынос из МОРЕФУДОВ В ИСТОКЕ КЕМДЕНА, штат Нью-Джерси. Это наклонная жирница, облицованная плиткой цвета лосося и рваными навесами цвета морской волны, приютившаяся между заколоченным магазином Dunkin' Donuts и магазином Dunkin' Donuts. Доминиканская парикмахерская.

Джессика и Бирн вошли, осмотрели ресторан, затем пространство за стойкой. Игнасио Санса не было видно. Он не работал в кассе, не разносил столы и не подметал.

Служебное окно было изготовлено из защитного пластика двойной толщины. Позади него стояла хорошенькая молодая латиноамериканская девушка в сине-красной трикотажной форме и шляпе, выглядевшая настолько скучно, насколько это возможно для человеческого существа, но все еще регистрирующего пульс. Она сломала жвачку. Бирн показала свою банку, хотя в ней не было необходимости.

— Игнасио здесь? — спросил Бирн.

Девушка не ответила. Это потребовало бы затрат энергии. Вместо этого она кивнула на дверь рядом со стойкой, с надписью « ЭМ ДА СОН Й» .

Двадцать секунд спустя, достаточно времени, чтобы напомнить Бирну и Джессике, где они находятся, девушка позвонила им обратно.

Меня ГНАСИО САНЗ НЕ БЫЛО ни в чьих списках нянь. Теперь, когда ему было под тридцать, он дважды неудачник и якобы был на пути к респектабельности. Штат предоставил ему работу на корзинах для жарки в Креветочном доке и комнату в приюте неподалеку.

Когда Джессика и Бирн вошли в заднюю комнату ресторана, первое, что они заметили, это то, что дверь была широко открыта. Второе, что они заметили, это то, что мужчина — без сомнения, Игнасио Санс — бежал через заднюю парковку на полном ходу.

Джессика, которая была одета в один из своих лучших костюмов — красивый Тахари с двумя пуговицами, который она купила в «Мейси», — посмотрела на своего партнера.

Бирн указал на свою правую ногу. «Ишиас».

«Ах, черт. »

К тому времени, когда Джессика сразилась с Игнасио Сансом, он был на полпути к Атлантик-Сити.

ОНИ НАХОДИЛИСЬ В МАЛЕНЬКОМ , тесном помещении позади Креветочного дока, в помещении, которое считалось комнатой отдыха для сотрудников. На стенах висели плакаты с соблазнительным меню: голубая пикша, серый салат из капусты, седая картошка фри.

Игги был невысоким и тощим, с впалой грудью и изрытыми прыщами щеками. Казалось, он был покрыт скользкой пленкой рыбьего жира, придавшей его коже неестественный блеск. А еще у него были самые маленькие ступни, которые Джессика когда-либо видела у взрослого мужчины. На нем были неоновые кроссовки синего цвета и черные шелковые носки. Джессике было интересно, носит ли он женскую обувь.

Он также носил тот же красно-синий трикотаж, что и девушка впереди, но вместо шляпы он носил сетку для волос, доходившую ему до бровей. Все это теперь было покрыто пылью и гравием из-за его недавнего визита на территорию, любезно предоставленного Департаментом полиции Филадельфии.

Бирн сел напротив него. Джессика стояла позади него. Это не понравилось Игнасио. Он боялся Джессику. По уважительной причине.

«Меня зовут детектив Бирн. Я из отдела убийств Филадельфии. Он указал через плечо Игнасио. «Это мой партнер, детектив Бальзано. Возможно, вы ее помните. Это она сравнила тебя с этим фургоном «Шевроле».

Игнасио сидел неподвижно.

«Я хочу, чтобы вы дали ей двадцать долларов», — сказал Бирн.

Игги выглядел избитым. "Что?"

«Ты должен ей пару колготок. Дайте ей двадцать долларов».

Джессика посмотрела вниз. Когда она швырнула Игги на землю, она проделала большую дыру в правом колене своих чулков.

«Колготки стоят двадцать долларов ?» — спросил Игги.

Бирн прижал лицо к лицу Игги в дюйме. Игги заметно уменьшился в размерах. «Вы хотите сказать, что мой партнер не заслуживает лучшего?»

Дрожа, не говоря ни слова, Игги порылся в карманах, достал пачку влажных купюр и пересчитал их. Четырнадцать долларов. Он разложил их на столе, сложил стопкой, а затем протянул Джессике, которая взяла их без колебаний, хотя и задавалась вопросом, где, черт возьми, они были недавно.

— Знаешь, ты мог бы вернуться за остальными позже, — сказал Игги. «Мне сегодня заплатят. Остальное я получу позже.

"Вернись?" - сказал Бирн. — Что заставляет тебя думать, что ты не пойдешь с нами?

Это не пришло в голову Игги. — Но я ничего не сделал .

Бирн рассмеялся. «Думаешь, это важно для кого-то вроде меня?»

Ему это тоже не пришло в голову. Но последствия оказались гораздо более серьезными. Игги смотрел в пол и молчал.

«Теперь мой партнер собирается поговорить с вами», — сказал Бирн. «Я хочу, чтобы вы уделили ей все свое внимание и полное уважение».

Бирн встал и взял стул. Джессика села, высунув правое колено из порванных колготок, и подумала: « Что-нибудь выглядит более отвратительно, чем это?»

«Я собираюсь задать тебе несколько простых вопросов», — сказала Джессика. — И ты скажешь мне правду. Верно, Игги?

Было ясно, что Игнасио Санс понятия не имел, что его ждет. После всей жизни, полной преступлений, судов, полицейских, общественных защитников, тюрьмы, условно-досрочного освобождения, испытательного срока и реабилитации, это может быть что угодно. "Да, мэм."

Джессика залезла в портфель и положила папку себе на колени.

«Прежде всего, мы знаем все о тебе и Кейтлин О'Риордан», — сказала Джессика. «Так что даже не думайте оскорблять наш интеллект отрицанием». На самом деле они ничего подобного не знали. Но с такими людьми, как Игги, это был лучший подход. «Это даже не вариант».

"ВОЗ?"

Джессика достала фотографию Кейтлин. Она показала это Игги. «Кейтлин Элис О'Риордан. Помните ее?

Игги посмотрел на фотографию. «Я не знаю эту девушку».

«Посмотрите немного внимательнее».

Игги так и сделал, широко открыв глаза, возможно, полагая, что это позволит получить больше информации. Он снова покачал головой. "Нет. Я никогда ее не видел. Она могла бы быть кем угодно».

«Нет, она не может. Это невозможно. Она должна быть этим человеком. Она этот человек. Или, по крайней мере, она была. Следуй за мной?"

Игги несколько секунд вытаращил глаза, а затем медленно кивнул.

"Хороший. Вот 411. Ты у нас есть, Игги. Вы находитесь в Филадельфии в мае, на улице. И вишенка, часть с конфетной посыпкой, заключается в том, что у нас также есть прекрасный набор ваших отпечатков пальцев на чем-то, что Кейтлин хранила в своем рюкзаке».

Игги отреагировал так, как будто он только что схватил горячую медную проволоку. Он медленно поднялся со стула, дрожа от паники. «Что бы она ни говорила, я делал, я этого не делал, чувак», — умолял он. «Клянусь глазами моей матери. Могила моей матери . »

«Кейтлин ничего не говорит. Это потому, что она мертва. Она мертва уже четыре месяца. Но ты ведь это уже знаешь, верно?

" Что? — закричал Игги. «О нет, нет, нет, нет. Ух-ух. »

«Ну, вот что я готов сделать для тебя, Игги. Во-первых, я готов сократить ваше пребывание в больнице на сто процентов.

Игги, у которого уже была гипервентиляция, начал дышать еще быстрее. «Мое пребывание в больнице?»

«Да», сказала Джессика. «Я имею в виду, что если ты не сядешь прямо сейчас, я сломаю тебе обе руки. Садись… блин … вниз. »

Игги подчинился. Джессика взяла обложку журнала в прозрачном пластиковом конверте для улик. Она держала его.

«Скажи мне, почему твои отпечатки в этом журнале, Игги. Начни прямо сейчас».

Глаза Игги метались из стороны в сторону, вибрируя, как у лемура. — Хорошо, хорошо, — сказал он. "Я помню. Это украдено в моем сознании».

«Присвоил?»

"Ага. Я нашел этот журнал.

Джессика рассмеялась. «Итак, позвольте мне спросить вас, вы нашли это в большой куче пистолетов, ножей, крэков, украшений и кошельков или в маленькой?»

Игги снова покалечил себе лицо. Хм?

— Где ты это нашел, Игги?

«Я нашел это у себя дома. Это была моя мать.

— Это был журнал твоей матери?

Игги покачал головой. «Это был ее дом. Это был журнал моей сестры ».

«Этот журнал принадлежал твоей сестре? Она дала его тебе?

— Ну нет, — сказал он. «Но мы делимся, понимаешь? Мы семья и все такое. Мне нравится смотреть этот журнал».

«Потому что там есть девочки-подростки?»

Игги просто смотрел.

«Как этот журнал попал в рюкзак Кейтлин О'Риордан?»

Игги помедлил несколько минут, видимо, рассчитывая, что следующий ответ будет иметь решающее значение. Запах горячего рыбного жира начал наполнять заднюю комнату. Креветочный док готовился к обеду. "Я не знаю."

— Нам нужно поговорить с твоей сестрой.

— Я могу помочь тебе с этим, — сказал Игги, щелкнув пальцами, внезапно полный сил. — Я определенно могу помочь тебе в этом.

Джессика взглянула на Бирна, задаваясь вопросом, проведут ли они остаток дня, разъезжая по Камдену при девяностаградусной жаре в поисках призрака.

— Ты говоришь, что знаешь, где мы можем найти твою сестру прямо сейчас? — спросила Джессика.

— Абсолютно, — сказал Игги. Он улыбнулся. Джессика сразу пожалела, что он этого не сделал. Помимо скопления пяти машин, во время которого он работал у стоматолога, она уловила его дыхание: смесь сигарет с ментолом и жареных щенков во фритюре. «Она стоит прямо за тобой».

OceanofPDF.com

| ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ |

ФРАНЧЕСКА САНС БЫЛА ТОЙ ДЕВУШКОЙ, которую они видели у стойки . Подойдя ближе к ней, Джессика теперь могла видеть, что она не подросток, а скорее восемнадцатилетняя или около того. Коралловая помада, голубые тени. Улица красивая. Она также была на четвертом или пятом месяце беременности.

Джессика рассказала молодой женщине, почему они здесь, сообщив ей минимум подробностей. Затем Джессика показала ей фотографию Кейтлин О'Риордан. Пока Бирн запросил требования и ордера Франчески Санс, Джессика и молодая женщина сидели в кабинке напротив друг друга.

— Ты когда-нибудь встречал эту девушку? — спросила Джессика.

Франческа несколько мгновений внимательно рассматривала фотографию. "Ага. Я встретил ее."

"Откуда ты ее знаешь?"

Франческа сломала ноготь. "Мы были друзьями."

— Ты имеешь в виду школьных друзей? Она была из этого района? Что-то вроде того?"

"Неа. Не таким образом."

Франческа не уточнила. Джессика настаивала. — Тогда что ?

Колебание. «Мы встретились на вокзале».

«Здесь, в Камдене?»

«Нет», сказала она. «В Филадельфии. Очень большой.

«Тридцатая улица?»

"Ага."

"Когда это было?"

"Я не знаю. Полагаю, пару месяцев назад.

"Пара?"

«Да», сказала она. Джессика заметила, что на правом запястье у девушки есть татуировка в виде белого голубя. "Ты знаешь. Пара. Может больше."

«Мне нужно, чтобы ты высказалась по этому вопросу более конкретно, Франческа. Это очень важно. Это был июнь? Апрель?"

Тишина.

«Может быть, это был Мэй?»

— Да, — сказала Франческа. "Ты знаешь. Это могло бы быть." Она провела небольшую арифметику в воздухе — что-то посчитала пальцами перед лицом. "Ага. Мэй звучит правильно.

— Так вы утверждаете, что встретили ее на станции Тридцатая улица в мае этого года?

"Ага."

— Хорошо, — сказала Джессика. «Почему вы были на вокзале? Ты куда-то собирался, откуда-то приходил?

Франческа заварила ответ. — Я просто собирался что-нибудь поесть.

«У тебя есть друзья в этой части Филадельфии? Семья?"

«Нет», сказала она. "Не совсем."

«Итак, позвольте мне внести ясность», — сказала Джессика. «Вы спустились к реке, пересекли мост Бена Франклина, проделали весь путь через всю Филадельфию, примерно тридцать кварталов, только для того, чтобы купить сэндвич и немного картошки фри Boardwalk? Ты это говоришь?

Франческа кивнула, но не смотрела Джессике в глаза. "Что ты хочешь, чтобы я сказал?"

«Правда была бы хороша».

Еще несколько секунд. Франческа постучала длинными ногтями по потертому пластику. Наконец: «Я был на улице, ясно?»

— Ты сбежал из дома?

"Ага."

— Хорошо, — сказала Джессика. Она воспользовалась моментом, давая девушке немного пространства. «Я не осуждаю, я спрашиваю».

«И я употреблял. Я больше этого не делаю из-за ребенка. Но я слышал, что дети тусовались на станции».

«Беглецы?»

«Да», сказала она. «Я подумал, что смогу подружиться».

Джессика отложила блокнот. Франческа начала открываться, и полицейский, делающий записи, пугал. — Могу я спросить, почему ты сбежал из дома?

Франческа рассмеялась холодным смехом. Она волновалась за край меню на столе, отщипывая пластик. "Я не знаю. Почему кто-то убегает?»

«Есть много возможностей», — сказала Джессика, зная, что на самом деле их всего несколько.

«Моя мать, да? Моя мать - Лока. И по сей день. Она и ее тупые парни. Этот дом — ад. Она узнала, что я беременна, и ударила меня».

«Вы подверглись насилию?»

Еще один смех. Этот пропитан иронией. «Я из Восточного Камдена, ясно? Я родился оскорбленным».

Джессика постучала по фотографии Кейтлин. — Твой брат знал ее?

"Эта девушка? Нет. По крайней мере, я так не думаю. Надеюсь нет."

«Надеешься, что нет? Почему ты это сказал?"

«Вы пришли сюда, чтобы поговорить с ним, так что я полагаю, вы знаете его послужной список, верно?»

"Мы делаем."

— Значит, ты знаешь, о чем я говорю.

— Хорошо, — сказала Джессика, продолжая идти дальше. «Так скажи мне, как у этой девушки оказалась обложка журнала?»

Франческа откинулась назад, скрестила руки на груди и положила их на раздутый живот. Сейчас обороняюсь. «Я читал журнал, вот и все. Мы начали разговаривать. Она сказала, что решила пойти домой. Она меня тоже как бы уговорила на это. Я записал свой номер и дал ей. Я подумал, может быть, мы могли бы как-нибудь поговорить.

Джессика постучала по обложке журнала. «Это твой номер?»

"Ага."

— Что произошло после этого?

"Что случилось? Ничего. Она просто ушла».

— И ты больше никогда ее не видел?

Франческа выглянула в окно. В этом свете Джессика видела в ней женщину средних лет, женщину, у которой позади все ее плохие решения. — Я видел ее снаружи.

— За станцией?

"Ага. Я позвонил своему другу, и он приехал за мной. Выходя из дома, я увидел ее. Она разговаривала с хорошо одетым мужчиной.

"Мужчина? Белый черный?"

"Белый."

— Как хорошо одет?

«Не как в костюме, но приятно. Дорогой."

— Можешь ли ты описать его?

"Не совсем. Он стоял ко мне спиной. Было темно."

«Вы видели, как она садилась в машину или в автобус с этим мужчиной?»

"Ага. Она села в его машину. Я подумал, может быть, он ее отец.

— Ты помнишь, что за машина?

"Нет. Извини."

«После того дня на станции Тридцатая улица, ты когда-нибудь видел эту девушку снова?»

Франческа задумалась об этом, обдумывая свой ответ. «Нет», сказала она. «Больше я ее никогда не видел».

Джессика взглянула на Бирна. Он покачал головой. Нет вопросов. Она щелкнула ручкой и убрала ее. Они были готовы. На данный момент. — Возможно, нам придется поговорить с тобой еще раз.

Пожав плечами. "Я буду здесь."

Джессика начала собираться, чтобы уйти. "Когда наступает срок вашего платежа?"

Франческа просияла. «Мне сказали, что это двадцатое декабря».

Джессика почувствовала укол зависти. Рождественский малыш. Было ли что-нибудь лучше, чем рождественский ребенок? Они с Винсентом пытались забеременеть последний год или около того. Прошлой зимой был опасный случай, но ребенка не было. "Удачи."

"Спасибо."

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, две женщины на разных концах света. Кроме материнства.

Джессика достала визитку и протянула ее молодой женщине. «Если вы думаете о чем-то еще, что может помочь, пожалуйста, позвоните мне».

Франческа взяла карточку, встала – с немалым трудом – и направилась к двери женского туалета. У двери Франческа остановилась и обернулась. "Эта девушка?"

"То, что о ней?"

На молодом лице Франчески застыло серьезное выражение, усталость намного старше ее лет. «Она умерла, не так ли?»

Джессика не могла найти причин не сказать правду. "Да."

Франческа на мгновение сломала еще один ноготь. «Не могли бы вы рассказать ее семье что-нибудь для меня?»

"Конечно."

— Скажи им… скажи им, что я сожалею об их горе. Франческа положила руку на живот — жест неповиновения этому ангелу смерти, который ходил по улицам, жест защиты. «Скажи им, что это не их вина».

"Я буду."

Франческа кивнула, возможно, думая о прошлом и будущем, понимая, что у нее есть только настоящее. Не говоря ни слова, она открыла дверь и вошла.

Я ГГИ САНС еще не вышел из леса, но какой бы энтузиазм ни был у детективов по пути через мост Бена Франклина, к тому времени, как они вернулись, он значительно угас. На его листе не было настоящего насилия. Оба детектива были вполне уверены, что Игнасио говорит правду, возможно, впервые в жизни. Возможно, он был подонком и подлецом, но он не был убийцей.

Они поехали обратно в Филадельфию.

OceanofPDF.com

| СОРОК |

ЧЕТЫРЕ ДЕТЕКТИВА ВСТРЕТИЛИСЬ В ДЕЖУРНОЙ ОТДЕЛЕНИЯ ОТДЕЛЕНИЯ УБИЙСТВ . Второй тур начался несколькими часами ранее, и последним детективам нужно было найти место для разговора. Столы в отделении были общими — в наши дни повезло, что у вас есть ящик в картотеке. Этот миф из полицейского сериала о том, что у каждого детектива с золотым значком был собственный стол с дешевой вазой с цветком и двумя или тремя фотографиями их детей в рамках, был всего лишь мифом. Реальность такова, что как только экскурсия закончилась, за столы взялась следующая группа детективов, и если вы все еще работали, вам нужно было быстро искать другое место. Теоретически каждый детектив заботился о деле другого детектива, но реальность Раундхауса была целиком связана с географией.

Если это мой тур, моя задница имеет право на недвижимость.

Не было ни доски, ни классной доски. Всего четыре детектива забились в одну из ниш в главном коридоре. Дюжина фотографий украшала один из столов, стол, наспех очищенный от кофейных чашек, эклеров и кексов.

Джессика, Бирн, Джош Бонтрагер и партнер Джоша Андре Кертис.

В каждом отделе по расследованию убийств в стране был детектив, который носил шляпы — хомбурги, свинки, борсалино, — а Дре Кертис был постоянным сотрудником отдела по расследованию убийств PPD. Поиск шляпы, подходящей под настроение, был для него ритуалом, но шляпу он носил только в лифте и коридорах, но никогда в офисе. Джессика однажды наблюдала, как ему потребовалось десять минут, чтобы привести в порядок поля своей любимой серой шляпы Rosellini Luauro.

Джош Бонтрагер, вероятно, был партнером Дре Кертиса только по той причине, что они не могли быть более разными. Ребенок, выросший среди амишей в сельской Пенсильвании, и разговорчивый домашний парень, бывший гангстер из дома Ричарда Аллена в Северной Филадельфии. До сих пор они были эффективной командой.

Бирн позволил всем устроиться. Он привлек их внимание, а затем кратко изложил оба случая, включая их посещение квартиры Лоры Сомервилль, ее самоубийство и их визит к Игги Санс.

«Есть ли у нас какие-либо судебно-медицинские эксперты, связывающие двух жертв вместе?» — спросил Дре Кертис.

«Мы этого не делаем», — сказал Бирн. "Еще нет. Но мы только что получили предварительные результаты ДНК останков, найденных на Второй улице. Сердце в банке с образцами принадлежало Монике Ренци».

Бирн показал документ. Это был журнал активности из дела Кейтлин О'Риордан.

— В папке О'Риордана отсутствуют три интервью. Эти допросы проводил детектив Рорк третьего мая. У нас нет полных имен этих свидетелей, только их названия улиц — Дарья, Говинда и Старлайт. Это немного, но это точка входа».

— А как насчет записей детектива? — спросил Бонтрагер.

— Пропал, — сказал Бирн. «Но только записи для этих троих. Собеседования заносятся в журнал действий, но бумаги для них нет». Он положил журнал активности обратно в папку. «Все приюты для беглецов в Филадельфии были уведомлены и проинформированы».

Сбежавшими из Филадельфии занимались детективы отдела. Официально их никогда не называли беглыми. Их всегда называли пропавшими без вести. Когда сбежавший из другого города пропал без вести и об этом сообщили в полицию, информация поступила в NCIC. Иногда информация размещалась на сайте ФБР.

«Детектив Парк сопоставляет данные ФБР об активных побегах за последний год из Пенсильвании, Нью-Йорка, Нью-Джерси, Мэриленда и Огайо. Он также собирает отчеты о любых действиях Джейн, убитых за последние три года, в возрасте от двенадцати до двадцати лет».

Бирн вывел на экран компьютера карту города. «Пойдем туда, где собираются беглецы». он сказал. «Автовокзал, железнодорожный вокзал, торговые центры, парки, Саут-стрит. Давайте обязательно доберемся до парка Пенн-Трити.

Парк Пеннского договора, где Уильям Пенн подписал мирный договор с вождём клана Ленапе, представлял собой небольшой парк на западном берегу реки Делавэр в Фиштауне. Это было несколько уединенное место и поэтому популярное место для беглецов и торговцев наркотиками.

«К сожалению, есть большая вероятность, что дети, которые были на улице шесть месяцев назад, уехали или вернулись домой, но мы все знаем, что существует сеть. Кто-то видел этих девушек. Они приехали в город и больше не уходили». Бирн поднял глаза. "Любые вопросы?"

Никто не говорил.

– Встречаемся внизу через час.

OceanofPDF.com

| СОРОК ОДИН |

ЛИЛЛИ ПРОВЕЛА НОЧЬ В ДЕШЕВОМ И ШУМНОМ МЕСТЕ, КОТОРОЕ НА САМОМ ДЕЛЕ БЫЛО не чем иным, как общежитием. Это было всего пятьдесят долларов. Кусок денег ей, но не ее кошельку, кошельку, который недавно накормил мистер Грибные Зубы.

Она встала с кровати в 6:30 утра , благодаря шуму транспорта и вращающимся бумбоксам. Разве это место никогда не спало ? Она полагала, что нет.

Добро пожаловать на дорогу, Лилли.

У ДЕВУШКИ ИЗ ВИСКОНСИНА на губах , носу и ушах были металлические детали. Ее звали Татьяна. Или так она сказала. У нее был иностранный акцент, так что, возможно, это все-таки ее настоящее имя. У нее была здоровенная верхняя часть тела, но у нее были красивые ноги, обтянутые толстыми черными колготками.

Все они сидели на заднем сиденье навороченного «Эскалейда». Лилли встретила их возле рынка Ридинг-Терминал. Они спросили ее, хочет ли она получить кайф.

Да.

«Это было похоже на то, как будто Бог чихнул, схватил салфетку со мной и выбросил нас обоих», — сказала Татьяна.

Они все посмотрели друг на друга, четыре пары глаз встретились на мгновение. Все они имели опыт общения с действительно религиозными людьми. Если не покупался, то терпел, кивая головой, соглашаясь, когда это было возможно. Никто толком не понимал, о чем, черт возьми, говорила Татьяна.

Выйдя с рынка, они около часа ехали по городу. Водителем был молодой ямайский парень по имени Найлс. У него был потрясающий горшок. Двухтактный. Лилли летела.

«Я имею в виду, что тебе делать? Вы не можете устроиться на работу, потому что не можете использовать свое настоящее имя», — сказала Татьяна. «Единственный способ поесть — это украсть что-нибудь или пойти в игру».

Лилли знала, что она имеет в виду. В первый раз, когда она сбежала из дома в преклонном возрасте двенадцати лет, ее не было три недели. Первые несколько ночей были великолепными. У нее было несколько долларов на вечеринку, она познакомилась с крутыми ребятами. После этого это был ад. Она спала за продуктовым магазином на Уоллес-авеню. Она встала в 4 утра, как раз перед тем, как подъехали грузовики с доставкой. Она достала вчерашний хлеб и коричневые овощи из мусорного контейнера, а недокуренные сигареты — из сточной канавы. Кто сказал, что жизнь в дороге не гламурна?

Однажды утром она проснулась с фонариком в глазах. Это были копы.

Она отказалась назвать им свое имя. Она отказалась что-либо говорить . Она провела в Джуви четыре дня, и у них не было другого выбора, кроме как отпустить ее. За все время она не произнесла ни единого слова. Но они сняли с нее отпечатки пальцев и сделали несколько фотографий, так что она знала, что все изменилось тут же.

На этот раз все было по-другому.

Она посмотрела в окно. Поскольку они уже некоторое время путешествовали, она не совсем знала, где находится. Это было похоже на Южную Филадельфию. Она не могла быть уверена.

«Мой папа такой чертов Кро», — сказала Татьяна. «Клянусь Богом, если бы я остался здесь, я бы однажды поймал его, грызущего ногти на ногах».

Лилли предположила, что она имела в виду «кроманьонца». Кто мог сказать об этих людях? Она была не из этих мест. Она не была невыносимо модной.

Найлз зажег еще один косяк и передал его обратно. Пришло время начать задавать вопросы. Довольно скоро эти люди будут вращаться вокруг Сатурна.

— Могу я вам кое-что показать, ребята? — спросила Лилли.

Они все посмотрели на нее; под кайфом, удивляясь, ожидая, как бы говоря: « Почему бы и нет?»

Лилли полезла в сумку и достала фотографию. Оно уже было изрядно помято. Поначалу это было как-то нечетко. Она разгладила его на сиденье. — Кто-нибудь когда-нибудь был здесь?

Она раздала фотографию. Все кивнули, оценивая размеры этого места. Никто не смог этого понять.

" Чувак. Кто здесь живет?» — спросил Том. «Семейка Аддамс?»

Том был из Акрона, штат Огайо. Он действительно был довольно милым — вьющиеся каштановые волосы, длинные ресницы, курносый нос. Он напоминал ей Фродо, но без больших волосатых ног. В другой жизни она, возможно, позволила бы ему напасть на нее.

— Я не знаю, — сказала Лилли, думая, что, возможно, это было первое, что она сказала за долгое время, и это не было ложью. «Я действительно не знаю».

Остаток утра она провела на станции «Грейхаунд» на Десятой улице и Филберте. Она выпила чашку кофе у пары ребят из Сиракуз, покурила немного травки в переулке. Она провела в сети около получаса в ближайшем интернет-кафе, пока ее не выгнали.

Она задавала много вопросов, всем показывала картинку. Некоторые дети отнеслись к этому с подозрением, словно Лилли была наркоманкой.

В течение утра она поговорила с более чем двадцатью беспризорниками, обмениваясь ужасными историями, триумфами, опасностями, тюремным заключением и полицейскими. Всегда копы. Если бы вы были беглецом, вы знали бы все о полицейских.

Одна девушка, которую она встретила — сбежавшая из Буффало, девушка, назвавшая себя Старлайт, — рассказала ей о случае, который она пережила в Нью-Йорке. Старлайт была силой природы, с руками, бедрами и развевающимися рыжими волосами, когда она рассказывала историю, историю о том, как ее чуть не изнасиловали бандой. Лилли надеялась на лучшее для нее, но не ожидала этого. Старлайт сказала, что она была на улице в Филадельфии с прошлого Рождества.

Лилли поняла, что у всех них есть история отчуждения, пренебрежения или плохого обращения, страха перед будущим. Для человека у всех них была сага горя — жестокие матери, жестокие отцы, жестокие братья и сестры, жестокая жизнь.

Они понятия не имели, насколько плохой может стать жизнь.

« ЭЙ», — СКАЗАЛ РЕБЕНОК .

Лилли обернулась, но не слишком быстро. Они стояли на углу Девятой улицы и Филберта, возле «БигК».

Парень был уличной крысой. Лилли не нравился его внешний вид. Высокий и худой, грязно-светлые волосы, жирная кожа, красная футболка «Тони Хоук». Скейт-гранж никогда не был ее коньком. Она проигнорировала его и взглянула на часы. Прошло несколько мгновений. Он не ушел.

— Я сказал, эй, сука.

«Вот и все», — подумала Лилли. Чертовы мальчики. Она, конечно, уже была здесь раньше, застряв на углу улицы, преследуемая каким-то панком. У каждого из них была фраза, которую они считали волшебной, улыбка, которую они чувствовали дарованной Богом. Потом стало некрасиво. Но это всегда было на ее территории, в ее родном городе. Это был инопланетный пейзаж.

Она напряглась, оглянулась через плечо. Она находилась менее чем в квартале от автовокзала. Она могла бы вернуться внутрь через несколько секунд. Она была такой быстрой. Но здесь действовал принцип. Она не собиралась быть сбитой с улицы каким-то дешевым мопедом. Она повернулась к нему лицом.

— Прости, как ты меня назвал?

Парень ухмыльнулся и сделал шаг ближе. Лилли теперь видела, что он не такой уж и худой. Он был мускулистым. — Думаю, ты меня услышала, Белоснежка.

Он схватил ее за руку. Она попыталась вырваться на свободу. Она не могла. Он был сильным.

"Отпусти меня!"

Он посмеялся. "Или что?"

Лилли поставила левую ногу на ногу и перенесла вес. Это был знакомый ход. Она попыталась ударить его коленом, но он повернулся и заблокировал удар. Он снова засмеялся.

"Проклятая девченка. Зачем тебе идти и делать что-то подобное?» Мальчик схватил ее за другое запястье. — Ты не хочешь меня злить.

— Я сказал, отпусти меня !

Лилли попыталась вырваться на свободу. Она не могла.

Парень взглянул в переулок и снова улыбнулся. Он собирался затащить ее туда. Она не могла позволить ему сделать это.

Но прежде чем он успел пошевелиться, на тротуар упала тень. Они оба обернулись. Там стоял мужчина. Он как будто появился из ниоткуда. Ему было около тридцати лет, он был одет в темно-синий костюм и бордовый галстук.

это было ?

— Я думаю, тебе следует уйти, — сказал мужчина тихим и авторитетным голосом. Голова Лилли закружилась от этого странного развития событий. Мальчик с доски отпустил ее руки. Она отступила на несколько шагов, но не побежала.

— Мне очень жаль, — сказал ребенок, полностью повернувшись, чтобы разобраться с мужчиной. — Ты обращаешься ко мне?

"Я."

Малыш посадил себя. Он расправил плечи. "Что вы сказали? Я имею в виду, вы знаете, именно.

"Точно?" — спросил мужчина. «Хотите это дословно? Или ты хочешь, чтобы я выделил суть?»

Парень ухмыльнулся, но, похоже, в этом не было особой уверенности.

— О чем, черт возьми , ты говоришь?

«Я думаю, молодая леди хотела бы, чтобы вы ушли».

Ребенок засмеялся. Психо визгливый. — А ты кто, ее отец ?

Мужчина улыбнулся. Лилли почувствовала, как ее пронзил небольшой заряд. Не то чтобы парень был таким красивым или что-то в этом роде, но было что-то в этой улыбке, которое говорило, что ей не о чем беспокоиться.

"Просто друг."

«Ну, я тебя трахну, друг-о. Я собираюсь тебя оттрахать по-крупному. Это мой угол».

Мужчина сделал движение, быстрое движение правой руки, почти слишком быстрое, чтобы его можно было увидеть. Для Лилли это было похоже на то, как будто между ними пролетела птица, взмахнула крыльями и улетела. Время остановилось на несколько секунд. Затем, в следующее мгновение, Лилли почувствовала прилив теплого воздуха.

Сначала она взглянула на мужчину. Он все еще стоял там, руки по бокам, его голубые глаза сверкали в полуденном солнце, выражение его лица было непроницаемым. Затем она посмотрела на ребенка и увидела то, чего никогда не ожидала увидеть, что-то ужасающее.

Лицо ребенка горело. Но всего на секунду. Лилли мгновенно почувствовала запах паленой плоти и сожженных волос.

— Что… какого черта , чувак! Парень отпрянул, прижав руки к лицу. Он сделал пять или шесть шагов назад, на улицу. Его чуть не сбила машина. Когда он отдернул руки, Лилли увидела, что его лицо стало ярко-розовым.

— Что, черт возьми, ты со мной сделал? - крикнул ребенок. "Что ты сделал ? "

«Я просил тебя уйти», — сказал мужчина.

Малыш вытащил из заднего кармана бандану и начал промокать лицо. Из носа текло, глаза слезились. Лилли заметила, что его ресницы исчезли.

«Ты мертвец», — крикнул ребенок. — Ты… ты чертовски мертв.

Лилли в ошеломленном молчании наблюдала, как ребенок попятился, развернулся, пробежал весь квартал и исчез за углом. Она обнаружила, что не дышала примерно минуту или около того.

Что, черт возьми, только что произошло?

Она знала основы. Она висела на углу. Доска крыса подошла к ней, угрожала ей, схватила ее. Откуда-то появился мужчина и поджег лицо ребенка.

Как-то. Как магия.

Она посмотрела на Филберт-стрит и увидела троллинговую полицейскую машину. Похоже, они не видели, что произошло. Она повернулась, чтобы спросить мужчину его версию событий, сказать спасибо, но он исчез.

OceanofPDF.com

| СОРОК ДВА |

ДЖЕССИКА СЯЛА ЗА КОМПЬЮТЕР . ПОСЛЕДНИЕ ДВА ДНЯ ОНА пыталась выкроить час или около того, чтобы заняться какими-то делами. Если их убийца вел дурную игру с департаментом, с городом, то был шанс, что есть вещи, которых они не видят, кусочки головоломки, которые не совсем подходят. Еще.

Она составила список имен, упоминаний, мест, возможностей и невозможностей.

Она знала, что иногда поисковая система может найти связь, о которой вы даже не догадывались. Иногда результат поиска был настолько далек, что заставлял задуматься в новом направлении.

Через сорок минут она получила ответы. Она знала, что Бирн был в столовой. Не дождавшись лифта, она побежала вниз по лестнице.

БИРН кормил холодным кофе и деревянным кофейником, просматривая « Дейли ньюс».

«Вы не поверите этому», — сказала Джессика.

«Чувак, как мне нравится, когда разговоры начинаются таким образом?»

Джессика выдвинула стул и села. «Я пропустил все, что мог придумать, через несколько поисковых систем, а также пару вещей, которые, как я думал, никогда не привлекут внимание».

Бирн сложил бумагу. "Хорошо. Что у нас есть?»

«Ну, я думаю, мы знаем, в какую игру он играл под именем Джеремайя Кросли. Тем не менее, я провел поиск по Книге Иеремии. Интересный парень, но не из крупных. Джош был прав. Иеремия не был лучом солнца. Ничего не прыгало.

«Далее наш парень сказал, что живет по адресу Доджсон-стрит, 2917. Как мы знаем, в Филадельфии нет Доджсон-стрит, верно?»

«Не могу спорить с ребятами из MapQuest».

«У меня проблемы с MapQuest. Кажется, они всегда ведут меня прямо к строительству. Но это на потом. Как бы то ни было, я нашел Доджсон-стрит в Ланкашире, Англия, но решил, что это будет чертовски трудная поездка даже для психопата. Однако есть и ряд других упоминаний. Единственное, что бросалось в глаза, было имя человека. Чарльз Лютвидж Доджсон. Слышали ли вы когда-нибудь о нем?

Бирн покачал головой.

«Это потому, что он был гораздо более известен под другим именем: Льюис Кэрролл, автор « Приключений Алисы в стране чудес». Оказывается, он также был фанатичным энтузиастом игр и головоломок. Кроме того, я обнаружил, что существует синдром Алисы в стране чудес, также известный как микропсия, при котором человек воспринимает большие объекты как гораздо меньшие».

«Большие красные, желтые и синие коробки в подвале и маленькие цветные квадраты в Библии», — сказал Бирн.

«Может быть, это и натянуто, но да, это пришло мне в голову». Джессика пододвинула еще один стул и закинула на него ноги. «Далее я запустил Людо. Угадайте, что это значит?»

— Ты собираешься заставить меня угадывать все, не так ли?

"Да."

«Я понятия не имею, что это значит».

Джессика показала цветную распечатку. Это было изображение игрового поля: большой квадрат, отмеченный крестиком. Каждое плечо креста было разделено на три колонны; каждый столбец был разделен на шесть меньших квадратов. Большие квадраты были ярко раскрашены. «Людо».

«Это цветные квадраты», — сказал Бирн. "Снова."

— Да, но их четыре, а не три.

— Возможно, мы там что-то пропустили?

«В этом подвале? Ничего, — сказала Джессика. «Я также посмотрел происхождение слова «лудо», например, происхождение этого слова. Угадайте, откуда оно?»

«Греческий».

— Латынь, — сказала Джессика. «Он получил свое название от слова ludus. »

"Что значит?"

Джессика вытянула обе руки ладонями вверх, в своей лучшей манере та-да. «Это означает игру. »

Бирн отвернулся к окну. Он постучал мешалкой для кофе по краю чашки. Джессика позволила ему вникнуть в детали.

«Думаю, мы можем с уверенностью предположить, что старуха была вполне поддающейся проверке, да?» - сказал он наконец.

"Да."

«И каким-то образом глубоко вовлечен в это».

«Вплоть до сломанной шеи».

Бирн снова повернулся к столу. «Помнишь ту головоломку, которую я собрал? Тот, что с геометрическими фигурами?

«Танграм».

"Верно. У нее была книга о танграме и других играх. Тот самый, со всеми диаграммами.

"Что насчет этого?"

«Я думаю, нам следует найти экземпляр этой книги».

«Она сказала, что автор жил в округе Честер».

"Даже лучше."

Б ИРН НАЗВАЛСЯ « Книги и музыка округа Честер». Он позвонил менеджеру магазина, представился.

"Что я могу сделать для вас?" — спросил мужчина.

«Мы пытаемся найти местного автора».

"Конечно. Какое имя?"

— Этого я не знаю, но думаю, что он живет в округе Честер. Он написал книгу об играх и головоломках, и в ней было много…

— Дэвид Синклер, — сказал мужчина, перебивая его. «Он написал несколько книг на эту тему. Он подписал здесь несколько контрактов».

— Ты знаешь, как его схватить?

— Я уверен, что у меня где-то есть его номер.

— Не могли бы вы попросить его позвонить нам? Как можно скорее, если сможешь. Это очень важно."

"Конечно. Без проблем."

Бирн дал этому человеку номер своего мобильного телефона, поблагодарил его и повесил трубку.

После того как появилась информация об убийстве и нанесении увечий Монике Ренци, пресс-служба НДП провела пресс-конференцию. По официальной версии, до сих пор неизвестно, связано ли убийство Моники Ренци с убийством Кейтлин О'Риордан, но это не помешало основной прессе спекулировать, а альтернативной прессе просто заявить об этом.

В типичной журналистской манере им пришлось приписать этому делу имя. «Неназванный источник» в полицейском управлении сообщил репортеру, что был мужчина, который уводил девочек с улицы, некоторое время держал их под стражей, прежде чем убить. Газета назвала убийцу «Коллекционером».

Бирн полагал, что никто в газете, лайнере с птичьей клеткой под названием «Отчет», никогда не читал «Коллекционера» Джона Фаулза — роман о молодом человеке, коллекционере бабочек, который похищает женщину и держит ее в своем подвале, — но это не имело значения. Это имеет значение. Это будет лишь вопросом времени, когда об этом подхватит основная пресса, а затем и общественность, и в конечном итоге это попадет в записки полицейского управления.

Четверо детективов встретились в вестибюле Roundhouse. Все они были одеты в повседневную одежду. Стратегия заключалась в том, что если они собирались разговаривать с беглыми и бездомными детьми, они хотели выглядеть кем угодно, только не авторитетными фигурами. Бирн и Андре Кертис в этой области были практически безнадежны. Они оба были похожи на полицейских. Джессика и Джош Бонтрагер имели немного больше шансов завоевать их доверие.

Джессика носила джинсы, белую футболку и кроссовки. «Она могла бы почти сойти за студентку колледжа», — подумал Бирн. Бирн был одет в черную рубашку-поло и брюки чинос. Он выглядел как дежурный полицейский, пытающийся слиться с толпой. Но он был удивлен, увидев, что эта рубашка ему подходит. Стало немного тесно. Возможно, он все-таки набрал форму.

Джессика проинформировала Джоша Бонтрагера и Дре Кертиса о том, что она нашла в Интернете. Они сделали свои записи и отправились в путь.

Несколько минут спустя Джессика и Бирн вышли из «Раундхауса». Воздух напоминал доменную печь. Дождя все еще нет.

«Готовы вернуться к своей растраченной молодости?» — спросил Бирн, когда они садились в «Таурус».

"О чем ты говоришь?" Джессика сказала. «Я все еще трачу их зря».

__________

Пока ДЖОШ БОНТРЕЙДЖЕР и Дре Кертис ходили в парк Пенн - Трити , Джессика и Бирн отправились на Саут-стрит . Они припарковались на бульваре Колумбус и направились по пешеходному мосту на Саут-стрит через шоссе I-95.

Саут-стрит была частью района Квин-Виллидж, одного из старейших районов Филадельфии. Его деловой район простирался от Фронт-стрит до Девятой улицы.

По пути в Южную Филадельфию они решили, что вопросы будет лучше, если их задаст Джессика. Бирн будет следить за ней с другой стороны улицы.

Они начали на Фронт-стрит, напротив дома Дауни, и медленно продвигались на запад. Этот район Юга был забит пабами, ресторанами, клубами, книжными магазинами, магазинами пластинок, салонами пирсинга и татуировок, пиццериями и даже одним большим специализированным магазином презервативов. Это был магнит для молодых людей всех стилей — готов, панков, хип-хопа, скейтбордистов, студентов, мальчиков из Джерси — а также для процветающего туристического бизнеса.

На этой улице мало что можно было найти; законно, в противном случае, и каждая остановка между ними. Для многих людей Юг был бьющимся сердцем Филадельфии.

Между вторым и третьим Джессика разговаривала с группой подростков; три мальчика и две девочки. Бирн всегда поражался тому, насколько хороша она в подобных вещах. Конечно, им пришлось представиться полицейскими, и те немногие дети, к которым Бирн пытался подойти самостоятельно, просто ушли, как только Бирн предъявил удостоверение личности. Не так для Джессики. Люди открылись ей.

Все дети сказали, что они либо из Филадельфии, либо приехали в город в гости к родственникам. Никто никогда не был беглецом.

На углу Четвертой и Южной Джессика разговаривала с молодой девушкой. Девушка лет пятнадцати, со светлыми волосами, заплетенными в косички, была одета в крашенную майку и джинсовую юбку. У нее было полдюжины пирсингов в носу, губах и ушах. Бирн находился вне пределов слышимости, но видел, что, когда Джессика показала девушке фотографию, девушка изучила ее, а затем кивнула. Через минуту Джессика вручила девушке открытку и пошла дальше.

Это оказался тупик. Девушка сказала, что слышала о девушке по имени Старлайт, но никогда не встречала ее и понятия не имела, где она может быть.

К тому времени, как они добрались до Десятой улицы, где магазины и места для тусовок прекратились, они поговорили с пятьюдесятью или шестьюдесятью подростками, примерно двумя дюжинами владельцев магазинов. Никто не помнил, чтобы видел Кейтлин О'Риордан или Монику Ренци. Никто ничего ни о чем не знал. Джессика и Бирн пообедали в «Джимс Стейкс» и направились на вокзал.

OceanofPDF.com

| СОРОК ТРИ |

ЛИЛЛИ сидела на земле возле ИНСТИТУТА ФРАНКЛИНА I , прислонившись спиной к низкой каменной стене. Она все еще была под кайфом, быстро падала и все еще немного волновалась из-за инцидента на углу. Неужели лицо ребенка действительно горело?

Тем не менее, все это было зеркалом заднего вида. Она была разорена, ей негде было остановиться, и все, кого она встречала, жили еще хуже, чем она.

Но она не собиралась сдаваться. Она дала обещание, а делала это редко. Это было бы за честь.

Прежде чем она смогла сформулировать новый план, она подняла глаза и увидела идущего к ней мужчину. Он прошел всю дорогу через улицу, ехал быстро, все время глядя на нее. Она несколько раз отводила взгляд, но каждый раз, когда она оглядывалась назад, он смотрел на нее. И приближаюсь.

Он был одет в белую рубашку и черные брюки. Он был блондином, у него были очень крутые волосы, светло-голубые глаза и милое лицо. Он остановился прямо перед ней и улыбнулся. На самом деле он был довольно милым.

Но он все еще был чужаком.

«Привет», сказал он.

Лилли не ответила. Парень не ушел. Вместо этого он подождал несколько секунд, а затем полез в задний карман.

Что теперь? Лилли задумалась. Свидетель Иеговы? Директор по персоналу стриптиз-клуба?

«Меня зовут Джош Бонтрагер», — сказал он. «Я из полицейского управления Филадельфии».

Он показал ей золотой значок и удостоверение личности, но Лилли этого не заметила. Она почувствовала, как кровь прилила к ее ушам, почувствовала, как ее сердце начало биться, как скаковая лошадь. Вот оно, подумала она. Вот как все должно было закончиться. Она приехала в Филадельфию с определенной целью, и теперь ее отправят в тюрьму. Все, что она могла видеть, это этот больной извращенец, мистер Грибные Зубы, лежащий в том переулке и пускающий слюни на тротуар.

"Как тебя зовут?" он спросил.

Его голос вернул ее в реальность. Она огляделась, немного удивившись, увидев всех людей. Она на мгновение забыла, где находится.

«Лилли».

Ее голос звучал тихо, даже изнутри. Она говорила как раненая мышь.

"Мне жаль?"

«Лилли».

"Ах хорошо. Приятно познакомиться, Лилли. Отличный день, да?»

Лилли просто смотрела в землю.

"Верно. Хорошо. Я хотел бы поговорить с тобой несколько секунд, если ты не против. Она посмотрела вверх. Он не выглядел злым, угрожающим или чем-то еще. На самом деле он был немного похож на фермерского мальчика на школьных танцах. "Как насчет?" она спросила.

Он положил свой значок обратно в карман и поднял конверт. «Я не буду отнимать у вас слишком много времени. Я обещаю."

Он опустился на землю рядом с ней, сел спиной к стене. Он выставил ноги перед собой, скрестил ноги. Если он собирался арестовать ее, надеть наручники и увезти, это был чертовски странный способ сделать это. Они никогда не играли так в «Законе и порядке». Даже не в полиции.

«Во-первых, я не собираюсь ничего спрашивать тебя о твоей жизни, ладно? Я не собираюсь спрашивать тебя, откуда ты, почему ты здесь или что ты делаешь. Я даже не собираюсь спрашивать твою фамилию. Иметь дело?"

По какой-то причине это заставило Лилли еще больше занервничать. Но вставать и бежать на самом деле не представлялось возможным. Этот парень выглядел в довольно хорошей форме. Он бы ее поймал наверняка. Что бы это ни было, ей придется подыграть.

"Наверное."

"Хороший. Я просто хочу, чтобы ты знал, что у тебя нет никаких неприятностей и не будет никаких неприятностей из-за того, что ты мне скажешь».

Он открыл конверт, достал пару фотографий.

«Я просто хочу спросить тебя, узнаешь ли ты пару человек. Если бы ты мог это сделать, это действительно помогло бы мне».

Он лгал ей. Она знала это. Вся эта болтовня о том, чтобы не попасть в неприятности, была чушью. Он собирался показать ей фотографию мистера Грибных Зубов и фотографию того придурка, скейтбордиста, на автовокзале. Ее собирались арестовать за то, что она ударила коленом какого-то извращенца по яйцам и еще и сожгла ему лицо. И она даже этого не сделала. Двойное нападение и избиение. Она уезжала на всю жизнь.

Когда он перевернул первую фотографию, Лилли почувствовала, как прохладный ветерок обдувал ее сердце. В конце концов, это был не мистер Грибные Зубы во всей своей жуткой красе. Это была фотография девушки. Она довольно крупная, но на ней были большие серьги-кольца и потрясающее ожерелье.

— Ты узнаешь эту девушку? он спросил. «Ее зовут Моника».

Лилли взяла у него фотографию, присмотрелась. Девушка на фотографии была похожа на девочку, с которой она ходила в школу, Триш Карбон, только глаза у Триш были меньше. Хуже некуда. Ей не нравилась Триш Карбоне. «Нет», сказала она. «Я не узнаю ее. Извини."

«Никакого пота». Он положил фотографию обратно в конверт и перевернул другую фотографию. На этом изображении была блондинка. Она была очень красивой.

Нравится модель красивая.

"То, что о ней?" он спросил. — Вы когда-нибудь видели ее раньше?

Лилли просмотрела фотографию. Она знала не так уж много таких красивых девушек. Конечно, в ее школе были девочки, которые хорошо выглядели — богатые девочки из Риверкреста и Пайн-Холлоу, — но все они были ненавистниками. Корпорация «Дрянные девчонки». Эта девушка выглядела как человек, с которым можно было бы пообщаться. "Нет. Еще раз извините."

"Это нормально. Ты старался, и я ценю это».

Он вложил вторую фотографию в конверт и застегнул застежку.

«Еще одна вещь, и я оставлю тебя в этот прекрасный день», — сказал он. «Я хочу назвать вам несколько имен, посмотрите, покажутся ли они вам знакомыми».

"Хорошо."

«Дарья».

Лилли покачала головой.

"Звездный свет."

«Нет», — сказала она, абсолютно уверенная, что ее лицо выдаст ее. Это не так.

«Говинда».

«Это девочка?»

"Я так думаю."

Лилли пожала плечами. — Я ее тоже не знаю.

"Хорошо."

Он собрал свои вещи, готовясь к отъезду.

— Я не особо помог, не так ли?

«Не беспокойся об этом. Вы отлично справились», — сказал он. «Некоторые люди даже не разговаривают со мной».

— Ну, это просто грубо.

Он посмеялся. У него были ямочки. «Это, конечно, так. Вернулся в округ Беркс, откуда я? Люди более чем рады общению. Ну, может, в Ридинге не так уж и много, но в Бехтелсвилле их не заткнешь.

«Этот парень из Беркса», — подумала Лилли. Она знала, что в нем есть что-то фермерское. Она всегда обожала фермерских мальчиков. На секунду ей хотелось, чтобы он остался и поговорил с ней, но она знала, что этого не произойдет.

Он встал, отряхнул штаны. «Ну, еще раз спасибо. Это очень ценно». Он полез в карман и достал маленький черный бумажник. Он вытащил карточку и протянул ей. «Если вы что-нибудь вспомните или встретите кого-нибудь, кто мог знать этих девушек, пожалуйста, позвоните мне».

"Я буду."

Он улыбнулся, повернулся и пошел по тротуару. Он ждал света.

«Как ее звали?» — спросила Лилли.

Детектив Джошуа Бонтрагер обернулся. "Мне жаль?"

«Девушка на фотографии. Блондинка. Ты никогда не говорил мне ее имени.

«О», сказал он. "Извини. Я отличный полицейский. Это была Кейтлин. Ее звали Кейтлин О'Риордан.

Лилли почувствовала головокружение. У нее было такое ощущение, будто земля под ней рушится, как будто она только что выпила пятую часть плохого виски и включила Tilt-A-Whirl. И он собирался это заметить. Он собирался заметить, что что-то не так, и спросить ее, в порядке ли она, а она все выболтает. Тогда ее точно отправят в тюрьму.

Но это не то, что произошло. Хотя казалось, что ее уши заткнули мокрой ватой, это звучало так, будто он сказал: «Хорошего дня».

Она смотрела, как он уходит. В небольшом парке напротив Двадцатой Норт-стрит сидела пара подростков. Он собирался начать с ними все сначала.

Лилли сделала пару глубоких и медленных вдохов. У нее было такое чувство, словно она оказалась на вершине первого холма на американских горках и вот-вот рухнет на землю.

Кейтлин О'Риордан.

Они знали. И они будут наблюдать за ней. Ей придется действовать быстро.

Ей придется кому-то довериться.

OceanofPDF.com

| СОРОК ЧЕТВЕРТЫЙ |

ОНИ УДАЛИСЬ . МЕЖДУ ЮЖНОЙ УЛИЦОЙ И АВТОБУСОВОЙ СТАНЦИЕЙ они поговорили более чем с сотней подростков, раздали более сотни открыток . По пути со станции Бирн увидел в мусоре четыре открытки. Он увидел еще троих на тротуаре.

Уличная работа приносила больше пользы, чем нет, но она была утомительной. А иногда, в такие дни, безрезультатно. Бирн не ожидал многого, и именно это они и получили.

НА обратном пути в «Раундхаус» у Бирна зазвонил мобильный телефон.

«Бирн».

«Детектив Бирн, меня зовут Дэвид Синклер».

Бирн порылся в памяти. Затем это щелкнуло. "Автор."

"Да сэр."

«Я ценю, что вы вернулись к нам».

«Ну, не каждый день меня просят позвонить в полицию. Могу я чем-нибудь помочь?"

«Мы бы хотели встретиться с вами, если бы могли. У нас есть несколько вопросов о ваших книгах, которые, как мы думаем, могут повлиять на дело, над которым мы работаем».

Тишина. "Мои книги?"

— Я объясню больше, когда мы встретимся.

"Хорошо. Конечно. Когда бы вы хотели встретиться?»

«Сегодня, если возможно».

"Ух ты. Хорошо, если хочешь, я могу встретиться с тобой в издательстве округа Честер. Ты знаешь это?"

«Мы найдем его».

«Я буду там через час», — сказал Синклер.

"Это будет замечательно." Бирн взглянул на часы. «Прежде чем я тебя отпущу, могу я спросить, знаешь ли ты женщину по имени Лора Сомервилль?»

— Сомервилль?

"Это верно."

Несколько секунд молчания. «Нет, боюсь, это не прозвучит».

"Хорошо. Увидимся через час».

Бирн позвонил боссу и получил добро. Он и Джессика решили расстаться во второй половине дня. Джессика собиралась продолжить свою агитацию в нескольких кампусах колледжа. Они решили встретиться в Манаюнк через несколько часов. Бирн высадил Джессику у «Раундхауса», а затем направился в сторону округа Честер.

Округ Честер , наряду с Филадельфией и Баксом, был одним из трех первых графств, созданных Уильямом Пенном в 1682 году. Хотя первоначально он был назван в честь Чешира в Англии, в этих краях он уже давно известен как Ческо.

Книжный магазин на Паоли Пайк был одним из крупнейших независимых книжных магазинов в стране, занимая площадь более 38 000 квадратных футов и продавая более четверти миллиона наименований. Здесь также был представлен ресторан Magnolia Grill в Новом Орлеане.

С. ИНКлер ждал за одним из столиков в ресторане «Магнолия-Гриль», когда прибыл Бирн. Увидев входящего Бирна, он встал и помахал ему рукой. Бирн предположил, что он действительно выглядел как полицейский, даже в своей одежде «доверяйте нам, мы хорошие парни».

Бирн не знал, чего физически ожидать от Дэвида Синклера. Он встречался не со многими авторами. Возможно, он ожидал кого-то лет шестидесяти или около того, кого-то, похожего на Альберта Финни или Майкла Кейна, кого-то в вельветовом или твидовом костюме, мужчину, который носил жилеты-свитера, оксфордские рубашки на пуговицах и вязаные галстуки в горизонтальную полоску. Тот, кто курил пенку.

Вместо этого Синклеру было около тридцати пяти лет, он носил кожаный пиджак Levi’s и футболку Ramones Gabba Gabba Hey . Вместе с кепкой «Нью-Йорк Янкиз».

— Дэвид Синклер, — сказал мужчина, протягивая руку.

«Кевин Бирн». Они пожали друг другу руки. «Я ценю, что ты пришел».

Синклер улыбнулся. — Что ж, должен признаться, я заинтригован.

Они сели. Бирн взглянул на меню. Он сопротивлялся, хотя ароматы, доносившиеся из кухни, были безумно соблазнительными: рагу из раков, креольские креветки, джамбалайя. Он заказал кофе.

«Боюсь, сейчас я не могу сказать вам слишком много», — сказал Бирн.

"Я понимаю."

«Я хотел бы получить представление о том, чем вы занимаетесь и кто ваши читатели».

Синклер посмотрел на Бирна, его глаза загорелись. Вот полицейский просил автора рассказать о его книгах. Его лицо почти спросило: Сколько у тебя времени?

"Ух ты. Хорошо, — сказал Синклер. «Я не уверен, с чего начать. Я имею в виду, что мир игр и головоломок огромен. Не говоря уже о древних. С чего бы вы хотели, чтобы я начал?

«Почему люди выбирают одни игры, а не другие?»

«Трудно сказать. Я считаю, что людям нравится хорошо делать то, что они делают, особенно в поисках досуга. Я думаю, нас привлекают задачи, на которые у нас есть хотя бы шанс победить. Например, я всю жизнь играл в гольф и, честно говоря, никогда не становился в этом лучше. Но каждый раз я делаю один или два отличных броска, и это заставляет меня возвращаться. Я думаю, что нам всем нравится соревнование, которое растет и развивается, и которое не так-то легко понять до конца».

«Почему люди вообще играют в игры?»

«Я считаю, что у людей есть игровой инстинкт. Даже если вы исключите профессиональный спорт, а я часто так и делаю — существует тонкая грань между тем, что такое спортивное соревнование и что такое игра, — существуют тысячи и тысячи способов бросить вызов разуму и рукам человека. Кроссворды, кубики Рубика, видеоигры, нарды, покер, головоломки, шахматы, дартс, криббидж, крокет, бильярд. Это практически бесконечно. Посмотрите на безумие Судоку. Посмотрите на Вегас. Недавно я прочитал, что Голливуд снимает полнометражные фильмы по мотивам «Монополии», «Конфетной страны» и «Морского боя». Мы — культура, одержимая играми».

«Как давно появились организованные игры?»

«Еще в самом языке. Может быть, дальше. Самой продаваемой книгой всего средневекового периода была «Книга игр», написанная по заказу короля Альфонсо X. По сути, первый тест на IQ представлял собой головоломку. Загадка Сфинкса. Если вы хотели войти в Фивы, вам нужно было правильно ответить на загадку. В противном случае Сфинкс убил тебя на месте.

«В чем заключалась загадка?»

"Вы хотите играть?"

"Конечно."

«Загадка Сфинкса: Что это такое, у чего четыре ноги утром, две в полдень и три ночью?»

Синклер посмотрел на Бирна, его глаза сверкали игрой.

«Есть ли ограничение по времени?» — спросил Бирн.

Синклер улыбнулся. «Загадке, вероятно, пять тысяч лет. Я могу дать вам несколько минут».

Бирну потребовалось тридцать секунд. «Ответ — «мужчина». В детстве он ползает на четвереньках, во взрослом возрасте ходит на двух ногах и…

«В старости ходит с тростью. Очень хороший."

Бирн пожал плечами. «Когда-то у меня был пеший патруль в Фивах».

Синклер рассмеялся. Бирн отпил кофе. Стало холодно.

«Кто разрабатывает игры и головоломки?» — спросил Бирн. «Я имею в виду, кто это выдумывает?»

«На самом деле они принадлежат к разным слоям общества. Некоторые игры основаны на дизайне, некоторые на логике, некоторые на том, чтобы навести порядок из хаоса. Большинство из них можно свести к языковым искусствам или математическим наукам. Посмотрите на бильярд. Чистая геометрия. Существует игра под названием Вэй Ци, или Го, как ее здесь называют, и это самая математически элегантная игра, когда-либо изобретенная. Гораздо сложнее, чем шахматы. Миллионы людей играют в нее каждый день».

— А что насчет танграма?

«И снова чистая геометрия». Синклер улыбнулся. «Ты фанат?»

«На самом деле я только что решил одну головоломку», — сказал Бирн.

— Ты помнишь проблему?

"Проблема?

«В танграме диаграмма называется проблемой».

"Ах хорошо. Я думаю, это было что-то вроде свадебной чаши для питья».

Синклер с энтузиазмом кивнул. «Я это хорошо знаю. Довольно сложный. Ты решил эту проблему?

"Да."

«Самое впечатляющее», — сказал Синклер. «Как ни странно, Филадельфия сыграла свою роль в истории танграма».

"Как же так?"

«Головоломка танграм впервые попала в США в 1816 году благодаря капитану Эдварду Доннальдсону и его корабельному торговцу. В следующем году здесь была опубликована первая американская книга по танграму».

«Сколько людей этим занимается?»

"О Боже. Это известно во всем мире. Какое-то время это было повальным увлечением. Что-то вроде Trivial Pursuit было. Среди энтузиастов танграма были Эдгар Аллан По, Наполеон, Джон Куинси Адамс, Льюис Кэрролл…

"Льюис Кэрролл?" — спросил Бирн. "Автор?"

"Ах, да. Кэрролл был большим поклонником».

Бирн подумал: Доджсон-стрит, 2917. Он сделал несколько заметок.

В течение следующих получаса Дэвид Синклер давал Бирну обзор истории танграма, от самых ранних воплощений до современных компьютеризированных версий. Не в первый раз Бирн был поражен тем, что существует так много областей жизни, так много субкультур, о которых он не знал и никогда не будет знать.

Бирн закрыл блокнот и взглянул на часы. — У меня есть еще один вопрос, если вы не возражаете.

"Конечно."

«Есть ли во всем этом темная сторона?»

— Темная сторона?

«Я имею в виду, существует ли история людей, которые брали игры или головоломки и искажали их смысл? Их цель?

Синклер задумался об этом на несколько мгновений. «Я так себе представляю. Люди будут крутить что угодно, не так ли? Конечно, настольные игры, такие как Risk и Stratego, основаны на стратегиях ведения войны. И Бог знает, сколько видеоигр основано на насилии».

Бирн схватил чек и встал. «Еще раз, я очень ценю ваше время».

"Мне было приятно. Я мог бы говорить об этом весь день. На самом деле, я так и сделал.

«У меня может быть еще несколько вопросов», — сказал Бирн. — Ничего, если я позвоню тебе?

«Абсолютно», — сказал Синклер. Бирн протянул ему блокнот и ручку. Дэвид Синклер написал свой номер. «Это мой мобильный телефон. Вы всегда можете связаться со мной по этому поводу».

"Спасибо." Бирн убрал блокнот. «Кстати, здесь можно найти ваши книги?»

Синклер улыбнулся. "Они есть."

Десять минут спустя, стоя у кассы и покупая три книги Дэвида Синклера, Бирн оглянулся на стол. Синклер работал над кроссвордом для New York Times . Он не поднял глаз.

ДЖЕССИКА ЖДАЛА Бирна в пабе Манаюнк под названием «Килдэрс». Здесь было оживленно, но слишком шумно, чтобы обсуждать результаты дня. Они решили выпить по кружке пива и идти дальше.

Бирн поскользнулся на табурете. Он кратко рассказал Джессике то, что узнал от Дэвида Синклера.

«Я совершила поездку по нескольким кампусам колледжа», — сказала Джессика. «Чувак, я почувствовал себя старым?»

«Есть хиты?»

«Ни одного».

Они оба смотрели бейсбольный матч по телевизору с плоским экраном, но ни один из них не видел его. Филлис выигрывает у Доджерс, шесть к одному.

«Все эти отсылки к играм и головоломкам не могут быть совпадением», — сказал Бирн.

«Думаешь, у нашего парня фетиш?» — спросила Джессика. — Ты думаешь, в этом все дело?

"Я не знаю. Я имею в виду, что если он утопил Кейтлин О'Риордан и расчленил Монику Ренци как часть плана, я не вижу связи. В профиле этих парней говорится, что их манера поведения всегда одинакова. Пока мы не узнаем, где он встречается с этими девушками, или на каком извращенном плане он это основывает, я не думаю, что у нас есть шанс предсказать, что будет дальше.

Джессика сделала из пальца пистолет и выстрелила. — Пока он не облажается.

— Пока он не облажается. Бирн развязал галстук, стянул его, расстегнул воротник. «Закажите мне Гиннесс. Я скоро вернусь."

"Ты получил это."

Джессика помахала официантке, сделала заказ и развернула салфетку. Она сложила его пополам, получился прямоугольник, развернула, снова сложила. Она прижала его к влажной поверхности бара, придав ему из конденсата прямоугольную форму. Затем она перевернула салфетку на девяносто градусов. Это напомнило ей форму креста в игре Ludo, которая напомнила ей старую игру Parcheesi.

Джессика посмотрела на телевизор с плоским экраном у дальней стены. Это было сообщение о происшествии в новостях: вертолет, пролетевший над городом, врезался в бейсбольный матч. На графике внизу экрана было написано «Девятая улица».

На снимке была видна крыша здания в Северной Филадельфии. У края крыши, всего в нескольких футах от нее, стояла белая пластиковая палатка, типа тех, что PPD использовал для защиты сцены от непогоды. Джессика увидела ветровки CSU на слоняющихся вокруг людях.

Она повернулась. Бирн стоял позади нее и смотрел на экран вместе со всеми остальными в пабе. Она снова взглянула на телевизор. Теперь внизу экрана появилась легенда.

КОЛЛЕКЦИОНЕР СНОВА СОБИРАЕТ?

У Джессики не было никаких сомнений.

Через несколько секунд у нее зазвонил телефон.

OceanofPDF.com

| СОРОК ПЯТЬ |

В шесть тридцать Лилли вошла на железнодорожный вокзал Тридцатой улицы . Она дошла до фуд-корта, оглядела окрестности в поисках мистера Грибных Зубов, думая, что он, возможно, вернулся в поисках ее. Не видя его, она прогулялась по вокзалу, зашла в «Фабер Букс», прочитала несколько журналов со стойки, пока парень за кассой не взглянул на нее. Вероятно, он повидал свою долю беглецов.

Она отправилась в дамскую комнату, освежившись, или, насколько это возможно, с бумажными полотенцами и жидким мылом в тесной туалетной кабинке. Она надеялась, что от нее не пахнет.

Когда она вернулась в фуд-корт, за одним из столиков сидел мужчина. Ей пришлось дважды посмотреть, чтобы убедиться, что у нее нет галлюцинаций. Она не была.

Это был человек не из BigK.

Ее спаситель.

"Боже мой! Это ты!"

Мужчина оторвался от бумаги. Сначала он как будто не узнал ее, но потом пришло воспоминание.

«Еще раз здравствуйте», — сказал мужчина.

«Привет», — ответила Лилли. «Я не могу… я не могу поверить, ну здравствуйте. Она повернулась на месте. Дважды. Она чувствовала себя шнауцером. Она чувствовала себя идиоткой . «Правильно, окей. Я просто хочу сказать спасибо. Ты знаешь. За то, что помог мне с этим парнем.

«Все в порядке», — сказал он. «Я никогда не мог терпеть хулиганов».

«Мир тесен, да?»

"Действительно." Мужчина указал на вторую половину чизстейка, лежащую перед ним. «Послушайте, я никогда не закончу это», — сказал он. — А мне кажется, что ты голодный и усталый путник. Ты?"

Вопреки здравому смыслу — в данный момент желудок управляет ее разумом, как это может случиться и в будущем, — Лилли сказала: «Вроде как».

Глаза мужчины засияли, как будто он понял. Возможно, он это сделал. Несмотря на свой дорогой на вид костюм и золотые часы, возможно, он когда-то был на ее месте. Возможно, он сам когда-то был «голодным и усталым путешественником».

«Хочешь вторую половину этого сэндвича?» он спросил.

— Нет, спасибо, — сказала Лилли. "Это нормально."

«Я понимаю», — сказал он. Он вернулся к своей газете. Затем, несколько мгновений спустя, как код: «Но это ужасно хорошо. К сожалению, в моем возрасте глаза больше желудка».

Лилли присмотрелась к мужчине повнимательнее. Он был не таким уж старым. — Ты уверен, что не собираешься это есть?

Мужчина нежно похлопал себя по животу. «Позитивно». Он взглянул на часы. Он выглядел старым и дорогим. Это могло быть настоящее золото. Он тоже носил запонки. Лилли никогда не встречала никого, кто действительно носил бы запонки. Черт, дома тебе повезло, если они вообще носили рубашки.

«К тому же я встречаюсь с женой за ранним ужином», — добавил он. «Она сдерет с меня кожу, если я не буду голоден как волк. Или хотя бы создать видимость.

Лилли оглядела окрестности. Даже несмотря на то, что они были в общественном месте, и никто не обращал на нее внимания, ей все равно казалось, что люди могут наблюдать за ней, как будто она была чем-то вроде благотворительного дела, как будто она была единственной в городе, кто был голоден. или нуждался в приюте. Как бездомный. Чем она, безусловно, не была.

«Это здорово», — сказала она, хватая сэндвич. "Спасибо."

Мужчина не ответил. Он просто подмигнул. «Угощайтесь», — говорили его глаза.

Для парня постарше он был довольно крутым.

СЭНДВИЧ БЫЛ ВКУСНЫМ . Ей хотелось еще, или картошки фри, или чего-то еще, но она никогда не просила. Спросить означало приглашение. Она была там.

Через несколько минут мужчина сложил газету, взглянул на часы, взглянул на нее. — Рискуя показаться слишком назойливым, могу я узнать ваше имя? он спросил.

Лилли вытерла губы бумажной салфеткой и проглотила последний кусочек сэндвича. Она села немного прямее в кресле. Она всегда делала это, когда собиралась солгать. — Это Лилли, — сказала она, немного удивившись тому, как легко это слово соскользнуло с ее языка сейчас, как будто она говорила это уже много лет.

Мужчина выглядел удивленным и обрадованным. «У меня есть дочь по имени Лилли», — сказал он. «Ей всего три месяца». Он полез в пиджак и вытащил красивый бумажник. Он открыл его, достал фотографию.

"Это она."

На фотографии был изображен самый очаровательный, румяный и голубоглазый ребенок, которого она когда-либо видела. "Боже мой! Какая красивая маленькая девочка».

"Спасибо. Я хотел бы сказать, что она пошла в отца, но знаю, что это было бы лестью». Он отложил фотографию и посмотрел на часы. — Что ж, боюсь, мне пора идти. Он встал, взял портфель со стула рядом с ним. « Большое спасибо за общение. Было очень приятно с вами познакомиться».

"Ты тоже."

«И остерегайтесь страшных мальчиков на углах улиц».

"Я буду."

С этими словами мужчина слегка поклонился ей, повернулся и пошел к входу на Тридцатую улицу. Через мгновение он исчез.

Лилли знала, что собирается делать. Почему-то она не боялась.

Он был отцом.

Она встала из-за стола и побежала через станцию. Она нашла его на углу.

Она рассказала ему все.

OceanofPDF.com

| СОРОК ШЕСТЬ |

БЕЛАЯ ПАЛАТКА СТОЯЛА У КРАЯ КРЫШИ, ЗАЩИЩАЯ жертву УБИЙСТВА от солнца, и любопытных глаз журналистов, парящих над головой, как краснохвостых ястребов. На крыше находилось не менее тридцати человек: сыщики, надзиратели, криминалисты, следователи судебно-медицинской экспертизы. Были сделаны фотографии, записаны измерения, поверхности вытерты пылью.

Когда прибыли Джессика и Бирн, остальной персонал подчинился им. Это могло означать только одно. Произошедшее здесь убийство было явно связано с их расследованием.

Когда Джессика открыла полог пластиковой палатки, она поняла, что это правда. Она почувствовала, как комок подступил к ее горлу. Перед ней стояла девушка лет семнадцати, с длинными темными волосами и глубокими карими глазами. На ней был тонкий черный свитер и синие джинсы, на маленьких ножках — сандалии. Ничто из этого не отличало ее от любой другой молодой жертвы убийства, которую Джессика видела за свою карьеру. Что отличало эту девушку, что безвозвратно связывало ее с делом, над которым она и ее партнер работали, так это способ ее убийства.

Из груди и живота девушки торчали семь стальных мечей.

ДЖЕССИКА уставилась на бледное лицо девушки. Было ясно, что в жизни она была экзотически хороша, но здесь, на раскаленной крыше Северной Филадельфии, обескровленная, она выглядела почти мумифицированной.

Хорошей новостью для следователей было то, что, по данным МЭ, эта жертва была мертва немногим более двадцати четырех часов. Это было самое близкое расстояние, к которому они подошли к Коллекционеру. Это не было холодным делом. На этот раз они смогли собрать доказательства, не испорченные временем. Сам запах и присутствие убийцы сохранялись.

Джессика надела перчатки и подошла ближе к телу. Она осторожно осмотрела руки девушки. Ногти ей недавно сделали маникюр и накрасили. Цвет был темно-красный. Джессика посмотрела на свои ногти сквозь латекс и задалась вопросом, сидели ли они с жертвой в кресле маникюрши одновременно.

Несмотря на то, что Джессика сидела, она определила, что девочка весит примерно пять футов три дюйма, меньше ста фунтов. Она понюхала волосы девушки. Пахло мятой. Его недавно мыли шампунем.

Никки Мэлоун вышла на крышу и увидела Джессику.

— У нас есть удостоверение личности, — сказала Никки.

Она вручила Джессике распечатку ФБР. Девушку звали Катя Дович. Ей было семнадцать. В последний раз ее видели в ее доме в Нью-Ханаане, штат Коннектикут, двадцать шестого июня.

Подошел доктор Том Вейрих.

«Я так понимаю, это не основная сцена», — сказала Джессика.

Вейрих покачал головой. "Нет. Где бы ее ни убили, она истекала кровью, и ее вымыли. Сердца останавливаются, вот и все. Мертвые не истекают кровью. Он на мгновение остановился. Джессика знала, что он человек, не склонный к преувеличениям и шутливым комментариям. «И как бы плохо это ни было, становится еще хуже». Он указал на один из лоскутов свитера девушки. «Похоже, что на первом месте ее проткнули этими мечами, их вынули и снова вставили сюда. Этот парень воссоздал убийство на этой крыше».

Джессика попыталась представить себе, как кто-то пронзает эту девушку семью мечами, вынимает их, переносит тело и делает все это снова.

Пока Никки ушла консультировать других следователей по поводу удостоверения личности, Бирн молча присел рядом с Джессикой. Так они и стояли, пока вокруг них крутилась механика расследования убийства.

«Почему он это делает, Кевин?»

«Есть причина», сказал Бирн. «Есть закономерность. Это выглядит случайным, но это не так. Мы найдем его и, черт возьми, уложим его.

«Теперь есть три девочки. Три метода. Три разные свалки.

— Однако все это в Бесплодных землях. Все беглецы.

Джессика покачала головой. «Как нам предупредить этих детей, если они не хотят, чтобы их нашли?»

Ответа не было.

OceanofPDF.com

| СОРОК СЕМЬ |

ЛИЛЛИ НАЧАЛА ГОВОРИТЬ, И ОНА ПРОСТО НЕ МОГЛА ОСТАНОВИТЬСЯ . Когда она остановилась, она почувствовала себя легче на пять фунтов. Ей тоже хотелось плакать. Она, вероятно, так и сделала. Она не могла вспомнить. Это был своего рода туман.

Лилли ожидала от этого человека одной из двух реакций. Она ожидала, что он либо развернется и уйдет от нее, либо позвонит в полицию.

Он не сделал ни того, ни другого. Вместо этого он несколько мгновений молчал.

Он сказал, что поможет ей, но только если она действительно этого хочет. Он сказал ей спать на нем, но только одну ночь. Он сказал, что лучшие решения в жизни принимаются после двадцати четырех часов ожидания, и никогда дольше. Затем он дал ей сто долларов и свой номер телефона. Она пообещала позвонить ему так или иначе. Она никогда не нарушала обещания.

Она вернулась в общежитие. Это было не хуже любого другого места.

Несмотря на ранний час, несмотря на безумие своего дня, она впервые за всю свою жизнь положила голову на подушку и крепко уснула.

OceanofPDF.com

| СОРОК ВОСЕМЬ |

ДЖЕССИКА СТОЯЛА У КВАРТИРЫ ИВА ГАЛЬВЕС . ЭТО БЫЛ НЕБОЛЬШОЙ номер на третьем этаже неприметного блочного кирпичного здания на Бастлтон-авеню.

Она вошла внутрь и почти включила свет. Но потом она подумала, что это может быть неуважительно. В последний раз, когда Ева покидала эти комнаты, у нее было полное намерение вернуться.

Джессика водила лучом фонарика по пространству. В обеденной зоне стоял карточный стол, один складной стул, двухместный диванчик в гостиной и пара приставных столиков. На стенах не было ни гравюр, ни плакатов в рамках, ни комнатных растений, ни ковриков. Черный порошок для отпечатков пальцев покрыл каждую поверхность.

Она вошла в спальню. Была двуспальная кровать на каркасе, без изножья и изголовья. Комод был, но не было зеркала. Джимми Валентайн был прав. Ева была спартанкой. На тумбочке рядом с кроватью стояла дешевая лампа и что-то вроде фотокуба. Джессика заглянула в шкаф: пара платьев, пара юбок. Черный и темно-синий. Пара белых блузок. Все они были сняты с вешалок, обысканы и небрежно заменены. Джессика залезла внутрь и разгладила одежду, скорее по привычке, чем что-либо еще.

Вся квартира была опрятной, почти стерильной. Казалось, что Ева Гальвез здесь не столько жила, сколько оставалась.

Джессика пересекла спальню и взяла фотокуб. Со всех шести сторон были изображения. На одной фотографии была изображена Ева лет пяти или около того, стоящая рядом со своим братом на пляже. Была еще одна, должно быть, мать Евы. У них были одинаковые глаза, одинаковые скулы. Одна была похожа на Еву, возможно, из одиннадцатого класса. На этом снимке она была тяжелее остальных. Джессика перевернула его, еще раз осмотрела все стороны. Фотографии отца Евы не было.

По привычке, или по обучению, или просто из любопытства, которое, по крайней мере, как-то связано с тем, что она с самого начала стала офицером полиции, Джессика потрясла куб. Внутри что-то задребезжало. Она встряхнула его еще раз. Грохот стал громче. Внутри что- то было .

Это заняло несколько мгновений, но она нашла способ открыть его. Внутри находился комок ткани и пластиковый предмет примерно два дюйма в длину и полдюйма в ширину. Джессика навела на него луч фонарика.

Это был USB-накопитель, который подключается к порту компьютера. Он никаким образом не был помечен или помечен. Джессика увидела порошок для печати на кубе и знала, что кто-то из CSU прикасался к нему. Она снова заглянула внутрь куба. Флешка была завернута в салфетку. Джессика поняла. Ева спрятала его туда и положила салфетку, чтобы он не дребезжал. Она сделала это ради возможности такого момента.

Вопреки своему здравому смыслу – фактически, вопреки всем своим суждениям – она сунула флешку в карман и выключила фонарик.

Через пять минут, оставив квартиру практически такой же, как и нашла, она направилась домой.

ЧАСОМ СПУСТЯ Джессика сидела в ванне.

Это была суббота. У Винсента было два выходных. Он взял Софи навестить своих родителей. Они вернутся в воскресенье днем.

В доме было призрачно тихо, поэтому она взяла iPod в ванну. Вернувшись домой, она подключила флэш-накопитель Евы к настольному компьютеру и обнаружила на нем несколько десятков mp3-файлов, в основном песни исполнителей, о которых Джессика никогда не слышала. Она добавила некоторые из них в свою библиотеку iTunes.

Ее «глок» стоял на краю раковины, рядом со стаканом, в котором было три дюйма «Дикой индейки».

Джессика снова включила горячую воду. В ванне уже было почти обжигающе, но она, похоже, не могла нагреть ее достаточно сильно. Она хотела, чтобы смылись воспоминания о Кате Дович, Монике Ренци и Кейтлин О'Риордан. Ей казалось, что она никогда больше не будет чистой.

E VE G ALVEZ представляла собой смесь поп-музыки, сальсы, техано, дансона — своего рода старинной формальной кубинской танцевальной музыки — и чего-то под названием huayño. Хорошая вещь. Новый вещи. Разные вещи. Джессика послушала несколько песен некой Марисы Монте. Она решила добавить остальные песни на свой iPod.

Она вылезла из ванны, накинула свой большой пушистый халат и пошла в маленькую комнату рядом с кухней, которую они использовали как компьютерный зал. И оно было небольшим. Достаточно места для стола, стула и компьютера G5. Налила себе еще дюйм, села, выбрала флешку. Именно тогда она заметила папку, которую не видела, папку с надписью vademecum. Она дважды щелкнула по нему.

Несколько мгновений спустя на экране появилось более двухсот файлов. Это были не системные файлы и не музыкальные файлы. Это были личные файлы Евы Гальвез. Джессика посмотрела на расширения. Все они были файлами .jpg. Графика.

Ни один из файлов не был назван, только пронумерован, начиная с сотни.

Джессика щелкнула первый файл. Она обнаружила, что затаила дыхание, когда жесткий диск включился и запустил Preview, программу графического отображения по умолчанию, которую она использовала на своем компьютере. В конце концов, это была какая-то фотография, и она не была уверена, что хотела бы увидеть именно это. Или стоит посмотреть.

Мгновение спустя, когда на экране появилась графика, это было, вероятно, последнее, чего ожидала Джессика. Это было отсканированное изображение листа бумаги, пожелтевшего тетрадного листа с тремя дырочками и синими линиями, что-то вроде листа из детского школьного тетради. На нем был наклоненный назад неровный почерк молодой женщины.

Джессика прокрутила файл до начала. Когда она увидела рукописную дату, ее сердце забилось быстрее.

3 СЕНТЯБРЯ 1988 ГОДА.

Это был дневник Евы Гальвез.

OceanofPDF.com

| СОРОК ДЕВЯТЬ |

3 СЕНТЯБРЯ 1988 Г.

Я прячу.

Я прячусь, потому что знаю его гнев. Я прячусь, потому что на восстановление ушло больше шести месяцев, когда я в последний раз видел столько ярости в его глазах. Кости моей правой руки даже сейчас говорят мне о приближающемся ливне. Я прячусь, потому что моя мать не может мне помочь ни своими таблетками, ни своими любовниками; не сможет и мой брат, мой милый брат, который однажды противостоял ему и так дорого заплатил. Я прячусь, потому что отказ от сокрытия может легко означать конец меня, последнюю точку моего рассказа.

Сейчас я слышу его в холле дома, его огромные ботинки на каменной плитке. Он не знает об этом тайном месте, об этой кроличьей норе, которая столько раз была моим спасением, об этом пыльном убежище под лестницей. Он не знает об этом дневнике. Если бы он когда-нибудь нашел эти слова, я не знаю, что бы он сделал.

Напиток завладел его разумом и превратил его в дом из красных зеркал, где он не может меня видеть. Он видит только себя, свое чудовищное лицо в стекле, тысячу раз отраженное, словно некая неуправляемая армия.

Я слышу, как он поднимается по лестнице прямо надо мной и зовет меня по имени. Пройдет совсем немного времени, и он найдет меня. Никакая тайна не может оставаться такой навсегда.

Я боюсь. Я боюсь Артуро Эммануэля Гальвеса. Мой отец.

Возможно, я больше никогда не сделаю еще одну запись в этом журнале.

И, дорогой дневник, если я этого не сделаю, если я никогда больше не заговорю с тобой, я просто хочу, чтобы ты знал, почему я делаю то, что делаю.

Я прячу.