Все Бальзано и Бирн - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Ричард Монтанари (ч. 5)

Я не.

«Я могла бы поесть», — говорит она.

«Отлично», — говорю я. «Давай возьмем салат или что-нибудь еще, а потом я отвезу тебя домой. Это будет весело. Мы можем наверстать упущенное».

На долю секунды утихают опасения, скрывая ее красивое личико во тьме. Она оглядывается вокруг нас.

Завеса поднимается. Она надевает кожаную куртку, заплетает хвост и говорит: «Хорошо».

OceanofPDF.com

СРЕДА, 16:20

Э ДДИ КАСАЛОНИС ВЫШЕЛ В 2002 ГОДУ.

Теперь, когда ему было чуть за шестьдесят, он проработал в полиции почти сорок лет, большую часть из них в зоне, и видел все это, с любой точки зрения, при любом освещении, проработав двадцать лет на улицах, прежде чем переехать в детективы на Юг.

Джессика нашла его через ФОП. Ей не удалось связаться с Кевином, поэтому она пошла на встречу с Эдди одна. Она нашла его там, где он был каждый день в это время. В маленькой итальянской забегаловке на Десятой улице.

Джессика заказала кофе; Эдди, двойной эспрессо с цедрой лимона.

«Я многое повидал за эти годы», — сказал Эдди, очевидно, как предисловие к прогулке по воспоминаниям. Крупный мужчина с влажными серыми глазами, темно-синей татуировкой на правом предплечье и округлыми от возраста плечами. Время замедлило его рассказы. Джессика хотела сразу перейти к делу о крови на двери церкви Святой Екатерины, но из уважения послушалась. В конце концов он допил свой эспрессо, попросил еще, а затем спросил: «Итак. Чем я могу вам помочь, детектив?

Джессика достала свой блокнот. — Насколько я понимаю, вы расследовали инцидент в Сент-Кэтрин несколько лет назад.

Эдди Касалонис кивнул. — Вы имеете в виду кровь на двери церкви?

"Да."

«Не знаю, что я могу вам об этом сказать. На самом деле это не было расследованием.

«Могу ли я спросить, как получилось, что вы оказались в этом вовлечены? Я имею в виду, что это далеко от твоих любимых мест.

Джессика поспрашивала окружающих. Эдди Касалонис был мальчиком из Южной Филадельфии. Третий и Уортон.

– Туда только что перевели священника из собора Святого Казимира. Хороший ребенок. Литовский, как и я. Он позвонил, я сказал, что рассмотрю этот вопрос».

"Что ты нашел?"

— Не так уж и много, детектив. Кто-то замазал кровью перемычку над главными дверями, пока прихожане служили полуночную мессу. Когда они вышли, вода капала на пожилую женщину. Она взбесилась, назвала это чудом, вызвала скорую».

«Что это была за кровь?»

«Ну, это был не человек, я могу вам это сказать. Какая-то кровь животных. Это примерно то, насколько далеко мы продвинулись».

«Это когда-нибудь случалось снова?»

Эдди Касалонис покачал головой. «Насколько я знаю, так оно и было. Они почистили дверь, какое-то время присматривали, а затем в конце концов пошли дальше. Что касается меня, то в те дни у меня было много дел». Официант принес Эдди кофе и предложил Джессике еще. Она отказалась.

«Происходило ли подобное в каких-либо других церквях?» — спросила Джессика.

— Без понятия, — сказал Эдди. «Как я уже сказал, я рассматривал это как услугу. Осквернение церкви было не совсем моим делом».

— Есть подозреваемые?

"Не совсем. Эта часть северо-востока не совсем рассадник бандитской деятельности. Я разбудил нескольких местных панков, подбросил немного веса. Никто с этим не справился».

Джессика отложила блокнот, допила кофе, немного разочарованная тем, что это ни к чему не привело. С другой стороны, она даже не ожидала этого.

— Теперь моя очередь спрашивать, — сказал Эдди.

«Конечно», — ответила Джессика.

«Какой ваш интерес к делу о вандализме трехлетней давности в Торресдейле?»

Джессика рассказала ему. Нет причин не делать этого. Как и все остальные в Филадельфии, Эдди Касалонис был хорошо осведомлен о деле Убийцы Розария. Он не стал давить на нее в деталях.

Джессика посмотрела на часы. «Я очень ценю ваше время», — сказала она, вставая и полезла в карман, чтобы заплатить за кофе. Эдди Касалонис поднял руку, имея в виду: « Убери ее».

«Рад помочь», — сказал он. Он помешал кофе, и на его лице появилось задумчивое выражение. Другая история. Джессика ждала. «Знаете, на ипподроме иногда видишь старых жокеев, свисающих через перила и наблюдающих за тренировками? Или как, когда вы проходите мимо строительной площадки и видите старых плотников, сидящих на скамейке и наблюдающих за возведением новых зданий? Смотришь на этих парней и понимаешь, что они просто умирают от желания вернуться в игру».

Джессика знала, куда он идет. И она наверняка знала о плотниках. Отец Винсента вышел на пенсию несколько лет назад, и в эти дни он сидел перед телевизором с пивом в руке и критиковал паршивые работы по ремонту на HGTV.

«Да», сказала Джессика. "Я знаю, что Вы имеете ввиду."

Эдди Касалонис положил сахар в кофе и еще глубже уселся в кресло. "Не я. Я рад, что мне больше не придется этого делать. Когда я впервые услышал о деле, над которым вы работаете, я понял, что мир прошел мимо меня, детектив. Парень, которого ты ищешь? Черт, он родом из места, где я никогда не был. Эдди поднял глаза, вовремя устремив на нее свои грустные, слезящиеся глаза. «И я благодарю Бога, что мне не нужно туда идти».

Джессике тоже хотелось бы, чтобы ей не пришлось туда идти. Но было уже немного поздно. Она достала ключи и заколебалась. «Можете ли вы мне рассказать что-нибудь еще о крови на двери церкви?»

Эдди, казалось, раздумывал, говорить ли что-нибудь или нет. «Ну, я тебе скажу. Когда я посмотрел на пятно крови на следующее утро после того, как это произошло, мне показалось, что я что-то увидел. Все остальные говорили мне, что я воображаю, как люди видят лицо Девы Марии в масляных пятнах на своих подъездных дорогах и тому подобное. Но я был уверен, что видел то, что мне казалось».

"Что это было?"

Эдди Касалонис снова заколебался. «Я думал, что это похоже на розу», — сказал он наконец. «Перевернутая роза».

ДЖЕССИКЕ предстояло сделать ЧЕТЫРЕ ОСТАНОВКИ, прежде чем отправиться домой. Ей пришлось сходить в банк, зайти в химчистку, купить что-нибудь на ужин в «Ваве» и отправить посылку тете Лорри в Помпано-Бич. Банк, продуктовый магазин и UPS находились в нескольких кварталах от Секонд и Саут.

Припарковав джип, она подумала о том, что сказал Эдди Касалонис.

Мне показалось, что это похоже на розу. Перевернутая роза.

Из своих чтений она знала, что сам термин «Четки» основан на Марии и розарии. Искусство тринадцатого века изображало Марию держащей розу, а не скипетр. Имело ли это какое-то отношение к ее делу, или она просто была в отчаянии?

Отчаянный.

Определенно.

Тем не менее, она расскажет об этом Кевину и выслушает его мнение.

Она достала из багажника джипа коробку, которую везла в UPS, заперла ее и пошла по улице. Проходя мимо Cosi, магазина салатов и сэндвичей на углу Второй и Ломбардской улиц, она посмотрела в окно и увидела кого-то, кого узнала, хотя на самом деле ей этого не хотелось.

Потому что этим кем-то был Винсент. И он сидел в кабинке с женщиной.

Молодая женщина .

Вернее, девочка .

Джессика могла видеть девушку только сзади, но этого было достаточно. У нее были длинные светлые волосы, собранные в хвост. На ней была кожаная куртка в мотоциклетном стиле. Джессика знала, что кролики-значки бывают самых разных форм, размеров и цветов.

И, очевидно, возраст.

На короткое время Джессика испытала то странное чувство, которое возникает, когда ты находишься в другом городе и видишь кого-то, кого, как тебе кажется, ты узнаешь. Возникает ощущение знакомости, за которым следует осознание того, что то, что вы видите, не может быть точным, что в данном случае переводится как:

Какого черта мой муж делает в ресторане с девушкой лет восемнадцати на вид?

Недолго думая, ответ пронесся у нее в голове.

Сукин ты сын.

Винсент увидел Джессику, и его лицо рассказало всю историю. Вина, увенчанная смущением, с побочной ухмылкой.

Джессика глубоко вздохнула, посмотрела на землю и продолжила идти по улице. Она не собиралась быть той глупой, сумасшедшей женщиной, которая противостоит мужу и его любовнице в общественном месте. Ни за что.

Через несколько секунд Винсент ворвался в дверь.

— Джесс, — сказал он. "Ждать."

Джессика остановилась, пытаясь обуздать свой гнев. Ее гнев не услышал бы этого. Это было бешеное, паническое стадо эмоций.

«Поговори со мной», — сказал он.

«Пошел ты».

— Это не то, что ты думаешь, Джесс.

Она положила сверток на скамейку и повернулась к нему лицом. «Ну и дела. Откуда я знал, что ты собираешься это сказать? Она посмотрела на мужа сверху вниз. Ее всегда поражало, насколько по-другому он мог выглядеть, в зависимости от ее чувств в любой момент. Когда они были счастливы, его развязность плохого парня и поза крутого парня были очень сексуальны. Когда она злилась, он выглядел как головорез, как какой-то уличный подражатель Славного парня, на которого она хотела надеть наручники.

И, Боже, храни их обоих, это злило ее так же сильно, как и когда-либо на него.

«Я могу объяснить», — добавил он.

"Объяснять? Как вы объяснили Мишель Браун? Извините, что это было, еще раз? Немного любительской гинекологии в моей постели ?

"Послушай меня."

Винсент схватил Джессику за руку, и впервые с тех пор, как они встретились, впервые за всю их изменчивую, страстную любовь, ему показалось, будто они незнакомцы, спорящие на углу улицы; та пара, которой, когда ты влюблен, ты клянешься никогда не становиться.

— Не надо, — предупредила она.

Винсент держал крепче. "Джесс."

"Брать . . . ты чертовски. . . рука . . . от меня." Джессика ничуть не удивилась, обнаружив, что сжала обе руки в кулаки. Эта мысль немного напугала ее, но не настолько, чтобы разжать их. Набросится ли она на него? Она, честно говоря, не знала.

Винсент отступил назад и поднял руки, сдаваясь. Выражение его лица в этот момент подсказало Джессике, что они только что пересекли порог и вошли на темную территорию, откуда, возможно, никогда не вернутся.

Но в данный момент это не имело значения.

Все, что Джессика могла видеть, это светлый хвост и дурацкую улыбку Винсента, когда она поймала его.

Джессика взяла свой пакет, развернулась на каблуках и направилась обратно к джипу. К черту UPS, к черту банк, к черту ужин. Единственное, о чем она могла думать, это сбежать отсюда.

Она запрыгнула в джип, завела его и нажала на педаль. Она почти надеялась, что поблизости окажется какой-нибудь новичок-патрульный, который остановит ее и попытается надрать ей какое-нибудь дерьмо.

Не повезло. Никогда не полицейский рядом, когда он вам нужен.

Кроме того, за которым она была замужем.

Прежде чем повернуть на Саут-стрит, она посмотрела в зеркало заднего вида и увидела Винсента, все еще стоящего на углу с руками в карманах — удаляющийся одинокий силуэт на фоне красного кирпича холма Сообщества.

Вместе с ним отступал и ее брак.

OceanofPDF.com

СРЕДА, 19:15

НОЧЬ ЗА КЛЕЙКОЙ ЛЕНТОЙ представляла собой пейзаж Дали: черные бархатные дюны, катящиеся к далекому горизонту. Время от времени сквозь нижнюю часть его визуальной плоскости прокрадывались пальцы света, дразнящие его мыслью о безопасности.

Голова болела. Его конечности казались мертвыми и бесполезными. Но это было не самое худшее. Если лента на глазах раздражала, то лента на рту сводила его с ума, и это невозможно обсуждать. Для кого-то вроде Саймона Клоуза унижение от того, что его привязали к стулу, связали изолентой и заткнули рот чем-то, что на ощупь и на вкус напоминало старую тряпку, было лишь отдаленной секундой после разочарования от невозможности говорить. Если он потерял свои слова, он проиграл битву. Так было всегда. Будучи маленьким мальчиком в католическом доме в Бервике, ему удавалось найти выход почти из каждой передряги, из каждой ужасной передряги.

Не этот.

Он едва мог издать звук.

Лента была плотно обернута вокруг его головы, прямо над ушами, так что он мог слышать.

Как мне выбраться из этого? Глубокий вдох, Саймон. Глубокий.

В безумии он думал о книгах и компакт-дисках, которые он приобрел за эти годы, посвященных медитации и йоге, концепциям диафрагмального дыхания, йогическим техникам борьбы со стрессом и тревогой. Он никогда не читал ни одного и не слушал компакт-диски дольше нескольких минут. Он хотел быстро избавиться от периодических приступов паники — ксанакс делал его слишком вялым, чтобы здраво мыслить, — но быстрого решения в йоге не было.

Теперь ему хотелось бы продолжать это делать.

Спаси меня, Дипак Чопра, подумал он.

Помогите мне, доктор Вейл.

Затем он услышал, как за его спиной открылась дверь его квартиры. Он вернулся. Звук наполнил его тошнотворной смесью надежды и страха. Он услышал приближающиеся шаги сзади, почувствовал тяжесть половиц. От него пахло чем-то сладким, цветочным. Слабый, но присутствующий. Парфюм для молодой девушки.

Внезапно скотч оторвался от его глаз. От жгучей боли казалось, будто вместе с ней оторвались и веки.

Когда его глаза привыкли к свету, он увидел на кофейном столике перед собой открытый Apple PowerBook, на котором отображалось изображение текущей веб-страницы The Report .

МОНСТР преследует девушек из Филадельфии!

Предложения и словосочетания были выделены красным цветом.

. . . развратный психопат. . .

. . . девиантный мясник невинности. . .

За ноутбуком на штативе стояла цифровая камера Саймона. Камера была включена и направлена прямо на него.

Затем Саймон услышал щелчок позади себя. Его мучитель держал в руке мышь Apple и просматривал документы. Вскоре появилась еще одна статья. Статья была написана тремя годами ранее, он написал о крови, пролитой на дверь церкви на северо-востоке. Была выделена еще одна фраза:

. . . послушай, глашатаи, придурки, швыряются. . .

Позади него Саймон услышал, как расстегивается ранец. Спустя несколько мгновений он почувствовал легкое ущемление на правой стороне шеи. Игла. Саймон изо всех сил боролся со своими путами, но это было бесполезно. Даже если бы ему удалось освободиться, то, что было в игле, подействовало бы почти мгновенно. Тепло разлилось по его мышцам, приятная слабость, которой, если бы он не был в этой ситуации, он мог бы насладиться.

Его разум начал фрагментироваться, парить. Он закрыл глаза. Его мысли улетучились в течение последнего десятилетия или около того его жизни. Время прыгнуло, затрепетало, остановилось.

Когда он открыл глаза, жестокий буфет, выставленный на кофейном столике перед ним, остановил дыхание в его груди. На мгновение он попытался придумать для них какой-то благоприятный сценарий. Ничего не было.

Затем, когда его кишечник освободился, он записал в сознании своего репортера последнюю визуальную запись — аккумуляторную дрель, большую иглу с толстой черной нитью.

И он знал.

Еще одна инъекция привела его на край пропасти. На этот раз он охотно согласился на это.

Несколько минут спустя, когда он услышал звук дрели, Саймон Клоуз закричал, но звук, казалось, исходил откуда-то еще, бестелесный вопль, эхом отражавшийся от влажных каменных стен католического дома на охваченном временем севере Англии. , жалобный вздох над древним лицом болот.

OceanofPDF.com

СРЕДА, 19:35

ДЖЕССИКА И СОФИ сидели за столом, поглощая все вкусности, которые они привезли домой из дома ее отца: панеттоне, сфольятелле, тирамису. Это была не совсем сбалансированная еда, но она сбежала из продуктового магазина, а в холодильнике ничего не было.

Джессика знала, что позволять Софи есть так много сахара в такой поздний час — не лучшая идея, но Софи была сладкоежкой размером с Питтсбург, как и ее мать, и, ну, ей было так трудно сказать «нет». Джессика давно пришла к выводу, что ей лучше начать откладывать деньги на счета за стоматологию.

Кроме того, после того, как Винсент увидел, как Винсент тусуется с Бритни, или Кортни, или Эшли, или как там ее, черт возьми, звали, тирамису было почти подходящим лекарством. Она попыталась выкинуть из головы образ мужа и блондина-подростка.

К сожалению, его тут же сменила фотография тела Брайана Паркхерста, висящего в жаркой комнате, пропахшей смертью.

Чем больше она об этом думала, тем больше сомневалась в виновности Паркхерста. Встречался ли он с Тессой Уэллс? Возможно. Был ли он ответственен за убийство трех молодых женщин? Она так не думала. Было практически невозможно совершить ни одного похищения или убийства, не оставив после себя следов.

Трое из них?

Это просто казалось невозможным.

А как насчет PAR на руке Николь Тейлор?

На мгновение Джессика осознала, что взяла на себя гораздо больше, чем, по ее мнению, она могла бы выполнить на этой работе.

Она убрала со стола, усадила Софи перед телевизором, включила DVD с фильмом «В поисках Немо» .

Она налила себе стакан кьянти, очистила обеденный стол и разложила по ящику все свои записи. Она мысленно пробежала по временной шкале событий. Между этими девочками была связь, иная, чем то, что они посещали католические школы.

Николь Тейлор, похищенная на улице и брошенная в цветочном поле.

Тесса Уэллс, похищенная на улице и брошенная в заброшенном рядном доме.

Бетани Прайс, похищенная на улице и брошенная в музее Родена.

Выбор свалок, в свою очередь, казался случайным и точным, тщательно срежиссированным и бездумно произвольным.

Нет, подумала Джессика. Доктор Саммерс был прав. Их действия были совсем не алогичны. Местонахождение этих жертв имело такое же значение, как и метод их убийства.

Она смотрела на фотографии девочек с места преступления и пыталась представить их последние минуты свободы, пыталась перетащить эти разворачивающиеся моменты из владычества черно-белого цвета в насыщенные цвета кошмара.

Джессика взяла школьную фотографию Тессы Уэллс. Больше всего ее беспокоила Тесса Уэллс; возможно, потому, что Тесса была первой жертвой, которую она увидела. Или, может быть, потому, что она знала, что Тесса была внешне застенчивой молодой девушкой, какой когда-то была Джессика, куколкой, всегда стремившейся стать имаго.

Она вошла в гостиную и поцеловала Софи в блестящие, пахнущие клубникой волосы. Софи хихикнула. Джессика посмотрела несколько минут фильма о красочных приключениях Дори, Марлина и Гилла.

Затем ее взгляд нашел конверт на журнальном столике. Она забыла обо всем этом.

Розарий Вирджинис Мариэ .

Джессика села за обеденный стол и просмотрел длинное письмо, которое, похоже, было посланием Папы Иоанна Павла II, подтверждающим актуальность святых четок. Она пропустила заголовки, но ее внимание привлек один раздел — отрывок под названием «Тайны Христа, Тайны Его Матери».

Читая, она почувствовала, как внутри нее зажглось маленькое пламя понимания, осознание того, что она пересекла барьер, который до этой секунды был ей неизвестен, баррикаду, которую невозможно снова преодолеть.

Она прочитала, что существует пять «Скорбных Тайн» Розария. Она, конечно, знала это из своего католического школьного воспитания, но не думала об этом уже много лет.

Агония в саду.

Бич у столба.

Терновый венец.

Несение креста.

Распятие.

Это откровение стало кристаллической пулей, вонзившейся в центр ее мозга. Николь Тейлор была найдена в саду. Тесса Уэллс была привязана к столбу. Бетани Прайс носила терновый венец.

Это был генеральный план убийцы.

Он собирается убить пять девушек.

Несколько тревожных моментов она, казалось, не могла пошевелиться. Она сделала несколько глубоких вдохов, успокоилась. Она знала, что, если она окажется права, эта информация полностью изменит ход расследования, но она не хотела представлять теорию оперативной группе, пока не убедится в этом.

Одно дело знать план, но не менее важно было понять, почему. Понимание того, почему, имеет большое значение для понимания того, куда их исполнитель нанесет следующий удар. Она достала блокнот и нарисовала сетку.

Кусок овечьей кости, найденный у Николь Тейлор, должен был привести следователей к месту преступления Тессы Уэллс.

Но как?

Она пролистала индексы некоторых книг, которые взяла из Бесплатной библиотеки. Она нашла раздел, посвященный римским обычаям, и узнала, что практика бичевания во времена Христа включала короткий кнут, называемый флагрумом, к которому часто прикрепляли кожаные ремни различной длины. На концах каждого ремешка завязывались узлы, а в узлы на концах вставлялись острые овечьи кости.

Овечья кость означала, что у столба будет бич.

Джессика писала заметки так быстро, как только могла.

Репродукция картины Блейка «Данте и Вергилий у врат ада» , найденная в руках Тессы Уэллс, была очевидна. Бетани Прайс была найдена у ворот, ведущих в музей Родена.

Осмотр Бетани Прайс показал, что на внутренней стороне ее рук были написаны два числа. На ее левой руке было число 7. На правой руке число 16. Оба числа были написаны черным магическим маркером.

716.

Адрес? Номерной знак? Частичный почтовый индекс?

До сих пор никто из оперативной группы понятия не имел, что означают эти цифры. Джессика знала, что, если бы она разгадала эту тайну, у них был бы шанс предугадать, где окажется следующая жертва убийцы. И они могли бы ждать его.

Она уставилась на огромную стопку книг на обеденном столе. Она была уверена, что ответ был где-то в одном из них.

Она прошла на кухню, вылила стакан красного вина, поставила кофейник.

Это будет долгая ночь.

OceanofPDF.com

СРЕДА, 23:15

Надгробие холодное. Имя и дата скрыты из-за времени и мусора, переносимого ветром. Я его счищаю. Я провожу указательным пальцем по высеченным цифрам. Эта дата возвращает меня в то время в моей жизни, когда все было возможно. Время, когда будущее мерцало.

Я думаю о том, кем она могла бы стать, что она могла бы сделать со своей жизнью, кем она могла бы стать.

Врач? Политик? Музыкант? Учитель?

Я наблюдаю за молодыми женщинами и знаю, что мир принадлежит им.

Я знаю, что я потерял.

Из всех священных дней католического календаря Страстная пятница, пожалуй, самый священный. Я слышал, как люди спрашивали: если это день, когда был распят Христос, почему его называют добрым? Не во всех культурах это называется Страстной пятницей. Немцы называют ее Charfreitag, или Скорбная пятница . На латыни его называли Параскева, что означает « приготовление » .

Кристи готовится.

Кристи молится.

Когда я оставил ее в часовне, в безопасности и уюте, она читала десятые четки. Она очень совестлива, и по тому, как она серьезно говорит десятилетия, я могу сказать, что она хочет угодить не только мне – ведь я могу повлиять только на ее земную жизнь – но и Господу.

Холодный дождь скользит по черному граниту, присоединяясь к моим слезам, наполняя мое сердце бурей.

Беру лопату, начинаю копать мягкую землю.

Римляне считали, что час, обозначающий окончание рабочего дня, девятый час, время начала поста, имел значение.

Они назвали это «Часом ничего».

Для меня, для моих девочек, этот час наконец-то близок.

OceanofPDF.com

ЧЕТВЕРГ, 8:05.

ПАРАД ПОЛИЦЕЙСКИХ АВТОМОБИЛЕЙ, как с опознавательными знаками, так и без опознавательных знаков, которые змеились по застекленной улице в Западной Филадельфии, где вдова Джимми Пьюрифи поселилась у себя дома, казался бесконечным.

Бирну позвонил Айк Бьюкенен сразу после шести.

Джимми Пьюрифай был мертв. Он закодировал код в три утра.

Подойдя к дому, Бирн обнимался с другими детективами. Большинство людей считали, что полицейским сложно проявлять эмоции — некоторые говорили, что отсутствие эмоций является обязательным условием для работы, — но каждый полицейский знал лучше. В такое время нет ничего проще.

Когда Бирн вошел в гостиную, он увидел стоящую перед ним женщину, застывшую во времени и пространстве в собственном доме. Дарлин Пьюрифи стояла у окна, ее взгляд на тысячу ярдов уходил далеко за пределы серого горизонта. На заднем плане телевизор лепетал ток-шоу. Бирн подумал было выключить его, но понял, что тишина будет гораздо хуже. Телевизор показывал, что жизнь где-то продолжается.

— Куда ты хочешь меня, Дарлин? Ты скажи мне, я пойду туда».

Дарлин Пьюрифи было чуть больше сорока, она бывшая певица в стиле R&B в 1980-х годах и даже записала несколько пластинок с женской группой La Rouge. Теперь ее волосы стали платиновыми, а некогда худощавая фигура отдалась времени. «Я давно разлюбила его, Кевин. Я даже не помню когда. Это просто . . . идея о нем , которой не хватает. Джимми. Ушел. Черт .

Бирн прошел через комнату и обнял ее. Он гладил ее по волосам, подбирая слова. Он нашел кое-что. «Он был лучшим полицейским, которого я когда-либо знал. Лучшее . "

Дарлин вытерла глаза. «Горе — такой бессердечный скульптор», — подумал Бирн. В тот момент Дарлин выглядела на дюжину лет старше своего возраста. Он подумал о первой их встрече, в такие счастливые времена. Джимми привел ее на танцы Полицейской спортивной лиги. Бирн наблюдал, как Дарлин общалась с Джимми, и задавался вопросом, как такому игроку, как он, удалось заполучить такую женщину, как она.

— Знаешь, ему это нравилось, — сказала Дарлин.

"Работа?"

"Ага. Работа, — сказала Дарлин. «Он любил это больше, чем когда-либо любил меня. Или даже дети, я думаю.

"Это не правда. Это другое, понимаешь? Любить свою работу – это. . . хорошо . . . другой . После развода я проводила с ним каждый день. И еще много ночей. Поверь мне, он скучал по тебе больше, чем ты когда-либо мог себе представить.

Дарлин посмотрела на него так, словно это была самая невероятная вещь, которую она когда-либо слышала. "Он сделал?"

"Да ты шутишь? Помните тот платок с монограммой? Твой малыш с цветами в углу? Тот, который ты подарил ему на первом свидании?

"Что . . . что насчет этого?"

«Он никогда не выезжал в тур без этого. Фактически, однажды вечером мы были на полпути к Фиштауну, направляясь на наблюдение, и нам пришлось вернуться в Раундхаус, потому что он забыл об этом. И поверь мне, ты ему об этом не сказал.

Дарлин засмеялась, затем прикрыла рот рукой и снова заплакала. Бирн не знал, стал ли он делать ситуацию лучше или хуже. Он положил руку ей на плечо, пока ее рыдания не начали утихать. Он искал в памяти историю, любую историю. По какой-то причине ему хотелось, чтобы Дарлин продолжала говорить. Он не знал почему, но чувствовал, что, если бы она заговорила, она бы не горевала.

«Я когда-нибудь рассказывал тебе о том, как Джимми под прикрытием работал проституткой-геем?»

"Много раз." Теперь Дарлин улыбнулась сквозь соль. — Расскажи мне еще раз, Кевин.

«Ну, мы работали в обратном порядке, верно? Середина лета. Пять детективов занимались этим делом, а номер Джимми был наживкой. Мы смеялись над этим неделю заранее, да? Мол, кто, черт возьми, поверит, что его продают за большой кусок свинины? Забудь о продаже, кто, черт возьми, будет покупать ?

Бирн рассказал ей остальную часть истории наизусть. Дарлин улыбнулась во всех нужных местах, а в конце рассмеялась своим грустным смехом. Затем она растворилась в больших руках Бирна, и он держал ее, казалось, несколько минут, отмахиваясь от нескольких полицейских, пришедших засвидетельствовать свое почтение. Наконец он спросил: «А мальчики знают?»

Дарлин вытерла глаза. "Ага. Они будут завтра.

Бирн встал перед ней. «Если вам что-нибудь понадобится, вообще что угодно, вы берете трубку. Даже не смотри на часы».

«Спасибо, Кевин».

— И не беспокойся об аранжировках. Ассоциация во всем виновата. Это будет процессия, как у Папы Римского».

Бирн посмотрел на Дарлин. Слезы появились снова. Кевин Бирн прижал ее к себе, чувствуя, как колотится ее сердце. Дарлин была выносливой, пережив медленную смерть обоих родителей от затяжной болезни. Его беспокоили мальчики. Ни у кого из них не было мужества матери. Они были чувствительными детьми, очень близкими друг другу, и Бирн знал, что одна из его работ в ближайшие несколько недель будет заключаться в поддержке семьи Пьюрифай.

КОГДА БИРН ВЫХОДИЛ из дома Дарлин, ему приходилось смотреть на улицу в обе стороны. Он не мог вспомнить, где припарковал машину. Головная боль пронзила ему глаза. Он постучал по карману. У него все еще был полный запас викодина.

Кевин, у тебя есть полная тарелка, подумал он. Приведите себя в порядок.

Он закурил сигарету, помедлил несколько минут и сориентировался. Он посмотрел на свой пейджер. Было еще три звонка от Джимми, на которые он так и не ответил.

Будет время.

Наконец он вспомнил, что припарковался на боковой улице. Когда он дошел до угла, дождь начался снова. Почему бы и нет, подумал он. Джимми ушел. Солнце не смело показать свое лицо. Не сегодня.

По всему городу – в ресторанах, такси, салонах красоты, залах заседаний и церковных подвалах – люди говорили об Убийце Розария, о том, как сумасшедший пировал на молодых девушках Филадельфии и как полиция не могла его остановить. Впервые в своей карьере Бирн почувствовал себя импотентом, совершенно неадекватным, самозванцем, как будто он не мог смотреть на свою зарплату с каким-либо чувством гордости и достоинства.

Он вошел в кофейню «Кристалл», круглосуточную кофейню, которую он часто посещал по утрам с Джимми. Завсегдатаи были в унынии. Они слышали эту новость. Он схватил газету и большую чашку кофе, гадая, вернется ли он когда-нибудь. Выйдя, он увидел, что кто-то прислонился к его машине.

Это была Джессика.

Эмоция чуть не лишила его ног.

Этот ребенок, подумал он. Этот ребенок - это что-то.

«Привет», сказала она.

"Привет."

«Мне было жаль слышать о вашем партнере».

«Спасибо», — сказал Бирн, пытаясь держать все под контролем. "Он был . . . он был единственным в своем роде. Он бы тебе понравился.

«Я могу что-нибудь сделать?»

«У нее есть свой подход», — подумал Бирн. Способ, благодаря которому подобные вопросы звучали искренне, а не той чушью, которую люди говорят только для того, чтобы заявить о себе.

— Нет, — сказал Бирн. «Все под контролем».

«Если вы хотите воспользоваться этим днем. . ».

Бирн покачал головой. "Я в порядке."

"Вы уверены?" — спросила Джессика.

"Сто процентов."

Джессика подняла письмо Розария .

"Что это такое?" — спросил Бирн.

«Я думаю, что это ключ к разуму нашего парня».

Джессика рассказала ему о том, что она узнала, а также о подробностях своей встречи с Эдди Касалонисом. Пока она говорила, она увидела, как по лицу Кевина Бирна ползло несколько вещей. Два из них имели наибольшее значение.

Уважение к ней как к детективу.

И, что еще более важно, решимость.

«Есть кое-кто, с кем нам следует поговорить, прежде чем проинформировать команду», — сказала Джессика. «Кто-то, кто мог бы представить все это в перспективе».

Бирн повернулся и мельком взглянул на дом Джимми Пьюрифи. Он повернулся и сказал: «Давай зажигать».

Они сидели с отцом Коррио за маленьким столиком возле главного окна кофейни «Энтони» на Девятой улице в Южной Филадельфии.

«Всего двадцать тайн Розария», — сказал отец Коррио. «Они сгруппированы в четыре группы. Радостный, Печальный, Славный и Светлый».

Мысль о том, что их исполнитель планировал двадцать убийств, не ускользнула от внимания никого за этим столом. Отец Коррио, похоже, так не думал.

«Строго говоря, — продолжал он, — мистерии распределяются по дням недели. Славные Тайны совершаются в воскресенье и среду, Радостные Тайны — в понедельник и субботу. Светящиеся Тайны, которые являются относительно новыми, наблюдаются в четверг».

— А что насчет Скорбящего? — спросил Бирн.

«Скорбные Тайны совершаются во вторник и пятницу. По воскресеньям во время Великого поста».

Джессика мысленно считала дни, прошедшие с момента обнаружения Бетани Прайс. Это не соответствовало образцу соблюдения.

«Большинство мистерий носят праздничный характер», — сказал отец Коррио. «К ним относятся Благовещение, Крещение Иисуса, Успение, Воскресение Христа. Только Скорбные Тайны имеют дело со страданиями и смертью».

— А Печальных Тайн всего пять, верно? — спросила Джессика.

— Да, — сказал отец Коррио. «Но имейте в виду, что четки не являются общепринятыми. Есть противники».

"Как же так?" — спросила Джессика.

«Ну, есть те, кто считает четки некуменическими».

«Не понимаю, что вы имеете в виду», — сказал Бирн.

«Розарий прославляет Марию», — сказал отец Коррио. «Оно почитает Богородицу, и некоторые полагают, что Марианский характер молитвы не прославляет Христа».

«Как это применимо к тому, с чем мы здесь столкнулись?»

Отец Коррио пожал плечами. «Возможно, мужчина, которого вы ищете, не верит в девственность Марии. Возможно, он по-своему пытается вернуть этих девушек Богу в таком состоянии.

Эта мысль заставила Джессику содрогнуться. Если это был его мотив, то когда и почему он остановится?

Джессика залезла в свой фолиант и достала фотографии внутренней части ладоней Бетани Прайс, цифры 7 и 16.

«Эти цифры о чем-то вам говорят?» — спросила Джессика.

Отец Коррио надел бифокальные очки и посмотрел на фотографии. Было очевидно, что раны, нанесенные сверлом на руках молодой девушки, его беспокоили.

«Это может быть многое», — сказал отец Коррио. «Ничто не приходит сразу на ум».

«Я проверила страницу семьсот шестнадцатую в Оксфордской Библии с примечаниями», — сказала Джессика. «Это было в середине книги Псалмов. Я прочитал текст, но ничего не выскочило».

Отец Коррио кивнул, но промолчал. Было ясно, что книга Псалмов в этом контексте не затронула его.

«А как насчет года? Имеет ли год семь шестнадцать какое-либо значение в церкви, о которой вы знаете?» — спросила Джессика.

Отец Коррио улыбнулся. «Я немного изучал английский, Джессика», — сказал он. «Боюсь, что история была не лучшим моим предметом. Если не считать того, что Первый Ватикан был созван в 1869 году, я не очень хорошо разбираюсь в свиданиях.

Джессика просмотрела записи, которые она сделала накануне вечером. У нее заканчивались идеи.

— Вы случайно не нашли наплечник у этой девушки? — спросил отец Коррио.

Бирн просмотрел свои записи. По сути, лопатка представляла собой два небольших квадратных куска шерстяной ткани, соединенных друг с другом двумя веревками или лентами. Его носили таким образом, что, когда ленты лежали на плечах, один сегмент располагался спереди, а другой сзади. Обычно к первому причастию дарили наплечники — подарочный набор, в который часто входили четки, булавка-чаша с хозяином и атласный мешочек.

— Да, — сказал Бирн. «Когда ее нашли, у нее на шее была лопатка».

«Это коричневая лопатка?»

Бирн еще раз просмотрел свои записи. "Да."

«Возможно, вам стоит присмотреться к нему», — сказал отец Коррио.

Довольно часто лопатки для защиты заключали в прозрачный пластик, как это было с Бетани Прайс. Ее наплечник уже был очищен от отпечатков пальцев. Ни один не был найден. «Почему это, отец?»

«Каждый год проводится праздник Шкапуляра, день, посвященный Богоматери с горы Кармель. Это годовщина того дня, когда Пресвятая Богородица явилась святому Симону Стоку и подарила ему монашеский наплечник. Она сказала ему, что тот, кто носит его, не будет страдать от вечного огня».

«Я не понимаю», сказал Бирн. «Почему это актуально?»

Отец Коррио сказал: «Праздник Шкапуляра отмечается 16 июля».

СКАПУЛЯР , НАЙДЕННЫЙ НА ВЕФАНИИ Прайс, действительно был коричневым наплечником, посвященным Богоматери с горы Кармель. Бирн позвонил в лабораторию и спросил, открывали ли они прозрачный пластиковый футляр. Они этого не сделали.

Бирн и Джессика вернулись в «Раундхаус».

«Знаете, существует вероятность, что мы не поймаем этого парня», — сказал Бирн. «Он может добраться до своей пятой жертвы, а затем навсегда заползти обратно в слизь».

Эта мысль пришла в голову Джессике. Она старалась не думать об этом. — Ты думаешь, что это может случиться?

«Надеюсь, что нет», — сказал Бирн. «Но я уже давно этим занимаюсь. Я просто хочу, чтобы ты был готов к такой возможности».

Такая возможность ее не устраивала. Если этого человека не поймают, она знала, что до конца своей карьеры в отделе по расследованию убийств, до конца своей службы в правоохранительных органах она будет судить каждое дело по тому, что она сочтет неудачным.

Прежде чем Джессика успела ответить, зазвонил мобильный телефон Бирна. Он ответил. Через несколько секунд он закрыл телефон и полез на заднее сиденье в поисках стробоскопа. Он положил его на приборную панель и зажег.

"Как дела?" — спросила Джессика.

«Они открыли лопатку и вытерли пыль изнутри», — сказал он. Он вдавил педаль газа в пол. «У нас есть отпечаток».

Они ждали на скамейке возле типографии.

В работе полиции есть все виды ожидания. Есть разнообразие слежки и разнообразие вердиктов. Есть тип ожидания, когда ты появляешься в зале муниципального суда для дачи показаний по какому-то дерьмовому делу о вождении в нетрезвом виде в девять утра, а в три часа дня оказываешься на трибуне на две минуты, как раз вовремя, чтобы начать экскурсию в четыре. .

Но ожидание появления отпечатка было лучшим и худшим ожиданием. У вас были доказательства, но чем больше времени это занимало, тем больше вероятность того, что вы не получите подходящего совпадения.

Бирн и Джессика попытались устроиться поудобнее. Тем временем они могли бы заняться множеством других вещей, но они были обязаны и полны решимости не делать ни одной из них. Их главной целью на данный момент было снижение кровяного давления и частоты пульса.

"Можно вопрос?" — спросила Джессика.

"Конечно."

— Если ты не хочешь об этом говорить, я полностью понимаю.

Бирн посмотрел на нее почти черными зелеными глазами. Она никогда не видела человека настолько измученным.

«Вы хотите знать о Лютере Уайте», — сказал он.

"Хорошо. Да, — сказала Джессика. Была ли она настолько прозрачной? "Как бы."

Джессика поспрашивала окружающих. Детективы защищали самих себя. То, что она услышала, сложилось в довольно сумасшедшую историю. Она решила, что просто спросит.

"Что вы хотите узнать?" — спросил Бирн.

Каждая деталь. — Все, что ты хочешь мне сказать.

Бирн немного опустился на скамью, распределив свой вес. «Я проработал около пяти лет или около того, в штатском около двух лет. В Западной Филадельфии произошла серия изнасилований. Целью деятеля было тусоваться на парковках таких мест, как мотели, больницы, офисные здания. Он наносил удар посреди ночи, обычно между тремя и четырьмя часами утра».

Джессика смутно помнила. Она училась в девятом классе, и эта история чертовски напугала ее и ее друзей.

«Деятель носил на лице нейлоновый чулок, резиновые перчатки и всегда носил презерватив. Никогда не оставлял ни волоска, ни волокна. Ни капли жидкости. У нас ничего не было. Восемь женщин за три месяца, а у нас ноль. Единственное описание, которое у нас было, кроме того, что парень был белым и где-то от тридцати до пятидесяти, было то, что у него была татуировка на шее спереди. Сложная татуировка орла, доходящая до основания челюсти. Мы опросили все тату-салоны между Питтсбургом и Атлантик-Сити. Ничего.

«Итак, однажды вечером я гуляю с Джимми. Мы только что задержали подозреваемого в Старом городе и все еще были в экипировке. Мы остановились ненадолго в заведении под названием «Дьюс», рядом с восемьдесят четвертым пирсом. Мы уже собирались уходить, когда я вижу, что парень за одним из столиков у двери одет в белую водолазку, высоко натянутую. Я ничего об этом сразу не думаю, но, выйдя за дверь, почему-то оборачиваюсь и вижу это. Кончик татуировки выглядывает из-под водолазки. Орлиный клюв. Не могло быть больше полдюйма, верно? Это был он."

— Он видел тебя?

« О да», сказал Бирн. «Итак, мы с Джимми просто уходим. Мы толпимся снаружи, прямо у этой низкой каменной стены, которая находится рядом с рекой, полагая, что мы позвоним, поскольку у нас было всего несколько штук, и мы не хотели, чтобы что-то мешало нам убрать этого ублюдка. . Это еще до мобильных телефонов, поэтому Джимми направляется к машине, чтобы вызвать подмогу. Я решаю, что встану рядом с дверью, полагая, что если этот парень попытается уйти, я его достану. Но как только я оборачиваюсь, он там. И его двадцать два острия направлены прямо мне в сердце.

— Как он тебя создал?

"Без понятия. Но не сказав ни слова, не раздумывая, он разгружается. Произвел три выстрела, быстрая последовательность. Я взял их всех в жилетку, но они из меня дух вышибли. Его четвертый выстрел задел мой лоб». При этом Бирн потрогал шрам над правым глазом. «Я вернулся, через стену, в реку. Я не мог дышать. Слизни сломали два ребра, поэтому я даже не мог попытаться плавать. Я просто начал опускаться на дно, как будто меня парализовало. Вода была чертовски холодной».

— Что случилось с Уайтом?

«Джимми его сбил. Два в грудь.

Джессика попыталась обдумать эти образы, кошмар каждого полицейского, когда он сталкивается с двукратным неудачником с оружием.

«Когда я тонул, я увидел, как Уайт всплыл на поверхность надо мной. Клянусь, прежде чем я потерял сознание, у нас был момент, когда мы оказались лицом к лицу под водой. В нескольких дюймах друг от друга. Было темно и холодно, но мы встретились глазами. Мы оба умирали и знали это».

"Что произошло дальше?"

«Они выловили меня, сделали искусственное дыхание, всю рутину».

«Я слышал, что ты. . ». По какой-то причине Джессике было трудно произнести это слово.

«Утонул?»

"Ну, да. Что . А ты?

— Так мне говорят.

"Ух ты. Как долго ты был, хм. . ».

Бирн рассмеялся. "Мертвый?"

«Извини», сказала Джессика. «Могу с уверенностью сказать, что никогда раньше не задавал этот вопрос».

«Шестьдесят секунд», — ответил Бирн.

"Ух ты."

Бирн посмотрел на Джессику. Ее лицо было пресс-конференцией вопросов.

Бирн улыбнулся и спросил: «Вы хотите знать, плыли ли над головой яркие белые огни, ангелы, золотые трубы и Рома Дауни, верно?»

Джессика рассмеялась. «Думаю, да».

«Ну, не было никакого Ромы Дауни. Но там был длинный коридор с дверью в конце. Я просто знал, что мне не следует открывать дверь. Если бы я открыл дверь, я бы никогда не вернулся».

— Ты только что узнал?

«Я просто знал. И долгое время, после того как я вернулся, всякий раз, когда я приходил на место преступления, особенно на место убийства, я получал . . . чувство . На следующий день после того, как мы нашли тело Дейдры Петтигрю, я вернулся в Фэрмаунт-парк. Я коснулся скамейки перед кустами, где она была найдена. Я видел Пратта. Я не знала его имени, не могла ясно разглядеть его лица, но знала, что это он. Я видел, как она его видела.

— Ты видел его?

«Не в визуальном смысле. Я просто . . . знал». Было ясно, что все это далось ему нелегко. «Это произошло много раз в течение долгого времени», - сказал он. «Никаких объяснений этому не было. Никакого прогнозирования. На самом деле, я сделал много вещей, которые мне не следовало пытаться остановить, чтобы это прекратить».

«Как долго вы были IOD?»

«Я отсутствовал почти пять месяцев. Много реабилитации. Там я встретил свою жену».

«Она была физиотерапевтом?»

"Нет нет. Она восстанавливалась после разрыва ахиллова сухожилия. На самом деле я встретил ее несколько лет назад в старом районе, но мы снова познакомились в больнице. Мы вместе ковыляли вверх и вниз по коридорам. Я бы сказал, что это была любовь с самого начала, Викодин, если бы это не была такая плохая шутка».

Джессика все равно рассмеялась. «Получали ли вы когда-нибудь какую-либо профессиональную психиатрическую помощь?»

"Ах, да. Я проработал два года в отделе психиатров, время от времени. Прошел анализ сновидений. Даже побывал на нескольких собраниях IANDS».

«ЯНДС?»

«Международная ассоциация исследований клинической смерти. Это было не для меня».

Джессика попыталась все это принять. Это было очень много. «Так как там сейчас?»

«В наши дни это случается не так часто. Что-то вроде далёкого телевизионного сигнала. Моррис Бланшар — доказательство того, что я больше не могу быть в этом уверен».

Джессика видела, что в этой истории есть что-то еще, но ей казалось, что она достаточно на него надавила.

«И, чтобы ответить на ваш следующий вопрос», продолжил Бирн. «Я не умею читать мысли, не могу гадать, не могу видеть будущее. Здесь нет мертвой зоны . Если бы я мог видеть будущее, поверьте мне, я бы прямо сейчас был в Филадельфийском парке».

Джессика снова рассмеялась. Она была рада, что спросила, но все еще была немного напугана всем этим. Ее всегда немного пугали истории о ясновидении и тому подобном. Когда она читала «Сияние», она неделю спала с включенным светом.

Она как раз собиралась попробовать один из своих неуклюжих переходов к другой теме, когда из двери типографии вылетел Айк Бьюкенен. Лицо его покраснело, вены на шее пульсировали. На данный момент его хромота исчезла.

«Понял», — сказал Бьюкенен, размахивая компьютерными показаниями.

Бирн и Джессика вскочили на ноги и пошли рядом с ним.

"Кто он?" — спросил Бирн.

«Его зовут Вильгельм Кройц», — сказал Бьюкенен.

OceanofPDF.com

ЧЕТВЕРГ, 11:25

СОГЛАСНО ДАННЫМ DMV, Вильгельм Кройц жил на Кенсингтон-авеню. Он работал служащим на парковке в Северной Филадельфии. Ударная группа направилась к месту происшествия на двух машинах. Четыре члена спецназа ехали в черном фургоне. Четверо из шести детективов оперативной группы последовали за ними на служебной машине: Бирн, Джессика, Джон Шеперд и Эрик Чавес.

В нескольких кварталах от места происшествия в «Таурусе» зазвонил сотовый телефон. Все четверо детективов проверили свои мобильные телефоны. Это был Джон Шепард. "Ага . . . сколько . . . хорошо . . . Спасибо." Он сдвинул антенну и сложил телефон. «Кройц не был на работе последние два дня. Никто на стоянке его не видел и не разговаривал с ним».

Сыщики это усвоили и промолчали. Существует ритуал, связанный с ударом в дверь, в любую дверь; личный внутренний монолог, который у каждого сотрудника правоохранительных органов свой. Некоторые заполняют это время молитвой. Некоторые с глухим молчанием. Все это было призвано остудить ярость, успокоить нервы.

Они узнали больше о своем предмете. Вильгельм Кройц явно соответствовал этому профилю. Ему было сорок два года, он был одиночкой, выпускником Висконсинского университета.

И хотя у него был длинный лист, в нем не было ничего похожего на уровень насилия или глубину разврата убийств Девочки Розария. И все же он был далек от образцового гражданина. Кройц был зарегистрированным сексуальным преступником второго уровня, то есть считался умеренным риском повторного совершения преступления. Он провел шесть лет в Честере и зарегистрировался в органах власти Филадельфии после своего освобождения в сентябре 2002 года. У него были контакты с несовершеннолетними женщинами в возрасте от десяти до четырнадцати лет. Его жертвы были ему одновременно известны и неизвестны.

Детективы согласились с тем, что, хотя жертвы Убийцы из Розария были старше, чем предыдущие жертвы Кройца, не было никакого логического объяснения тому, почему его отпечаток пальца был найден на личной вещи, принадлежащей Бетани Прайс. Они связались с матерью Бетани Прайс и спросили, знает ли она Вильгельма Кройца.

Она не.

К. РЕЙЦ ЖИЛ НА ВТОРОМ ЭТАЖЕ, в трехкомнатной квартире ветхого дома недалеко от Сомерсета. Вход с улицы находился рядом с дверью химчистки с длинными ставнями. По планам строительного управления на втором этаже располагались четыре квартиры. По данным жилищного управления, заселены были только два. Юридически так и есть. Задняя дверь здания выходила в переулок, протянувшийся вдоль всего квартала.

Целевая квартира находилась спереди, ее два окна выходили на Кенсингтон-авеню. Снайпер спецназа занял позицию через дорогу, на крыше трехэтажного дома. Второй офицер спецназа прикрывал заднюю часть здания, расположившись на земле.

Оставшиеся два офицера спецназа должны были вынести дверь с помощью тарана Thunderbolt CQB, тяжелого цилиндрического тарана, который они использовали всякий раз, когда требовался рискованный и динамичный вход. Как только дверь будет взломана, войдут Джессика и Бирн, а Джон Шепард прикроет задний фланг. Эрика Чавеса разместили в конце коридора, рядом с лестницей.

ОНИ ПРОВЕРИЛИ ЗАМОК на входной двери и быстро проникли внутрь. Когда они прошли через небольшой вестибюль, Бирн проверил ряд из четырех почтовых ящиков. Судя по всему, ни один из них не использовался. Их уже давно вскрыли и так и не починили. Пол был завален множеством рекламных листовок, меню и каталогов.

Над почтовыми ящиками была заплесневелая пробковая доска. Несколько местных предприятий представили свою продукцию выцветшей матричной печатью, напечатанной на скручивающейся горячей неоновой бумаге. Специальные предложения были датированы почти годом ранее. Казалось, люди, которые продавали листовки в этом районе, уже давно отказались от этого места. Стены вестибюля были испещрены бандитскими ярлыками и нецензурной лексикой как минимум на четырех языках.

Лестничный пролет на второй этаж был завален мешками для мусора, разорванными и разбросанными зверинцем городских животных, как двуногих, так и четвероногих. Вонь гниющей еды и мочи была повсюду.

На втором этаже было хуже. Тяжелая пелена кислого дыма от горшков скрывалась под запахом экскрементов. Коридор второго этажа представлял собой длинный узкий проход с открытыми металлическими решетками и свисающими электрическими проводами. Облупившаяся штукатурка и облупившаяся эмалевая краска свисали с потолка влажными сталактитами.

Бирн тихо подошел к целевой двери и прижал к ней ухо. Он слушал несколько мгновений, затем покачал головой. Он попробовал ручку. Заблокировано. Он отошел.

Один из двух офицеров спецназа посмотрел в глаза входной группе. Другой офицер спецназа, тот, что был с тараном, занял позицию. Он молча пересчитал их.

Оно было включено.

"Полиция! Ордер на обыск!" он закричал.

Он отдернул таран и врезал его в дверь, прямо под замком. Мгновенно старая дверь откололась от косяка, а затем оторвалась на верхней петле. Офицер с тараном отодвинулся, в то время как другой офицер спецназа перекатил косяк, высоко подняв винтовку AR-15 223-го калибра.

Бирн был следующим.

Джессика последовала за ней, ее «Глок-17» был направлен низко, в пол.

Небольшая гостиная находилась справа. Бирн придвинулся к стене. Сначала их окутали запахи дезинфицирующего средства, вишневого ладана и разлагающейся плоти. Пара испуганных крыс суетилась у ближней стены. Джессика заметила засохшую кровь на их поседевших мордах. Их когти щелкали по сухому деревянному полу.

В квартире было зловеще-тихо. Где-то в гостиной тикали весенние часы. Ни голосов, ни дыхания.

Впереди была неопрятная жилая зона. Свадебное кресло, обитое мятым бархатом, покрытое пятнами золота, подушки на полу. Несколько коробок «Домино», разобранных и пережеванных. Куча грязной одежды.

Никаких людей.

Слева дверь, ведущая, вероятно, в спальню. Было закрыто. Подойдя ближе, изнутри комнаты они услышали слабые звуки радиопередачи. Евангельский канал.

Офицер спецназа занял позицию, высоко подняв винтовку.

Бирн подошел и коснулся двери. Оно было заперто. Он медленно повернул ручку, затем быстро толкнул дверь спальни и скользнул назад. Радио теперь стало немного громче.

«Библия без вопросов говорит, что однажды каждый… да даст отчет за себя… Богу!»

Бирн посмотрел Джессике в глаза. Кивнув подбородком, он начал обратный отсчет. Они вкатились в комнату.

И увидел внутреннюю часть самого ада.

«О Боже», — сказал офицер спецназа. Он перекрестился. «О Господь Иисус».

В спальне не было ни мебели, ни какой-либо обстановки. Стены были оклеены облупившимися обоями с цветочным рисунком, испачканными водой; пол был усеян мертвыми насекомыми, мелкими костями и мусором из фаст-фуда. Углы были затянуты паутиной; Плинтусы были покрыты многолетней шелковистой серой пылью. Небольшой радиоприемник стоял в углу, возле передних окон, закрытых рваными и заплесневелыми простынями.

В комнате находились двое жильцов.

У дальней стены на импровизированном кресте, который, судя по всему, был сделан из двух частей металлического каркаса кровати, висел вверх тормашками мужчина. Его запястья, ступни и шея были привязаны к раме гармошкой, которая глубоко врезалась в его плоть. Мужчина был обнажен, и его тело было разрезано по центру от паха до горла — жир, кожа и мышцы были растянуты в стороны, образуя глубокую борозду. Ему также нанесли боковые порезы на груди, образовав крестообразную форму из крови и измельченных тканей.

Под ним, у подножия креста, сидела молодая девушка. Ее волосы, которые, возможно, когда-то были светлыми, были цвета глубокой охры. Она была вся в крови, блестящая лужа которой растекалась по коленям ее джинсовой юбки. Комната была наполнена металлическим привкусом. Руки девушки были соединены вместе. Она держала в руках четки, состоящие всего из десяти бусинок.

Бирн первым пришел в себя. В этом месте все еще была опасность. Он скользнул вдоль стены напротив окна, заглянул в чулан. Там было пусто.

— Ясно, — наконец сказал Бирн.

И хотя любая непосредственная угроза, по крайней мере со стороны живого человека, миновала, и детективы могли спрятать свое оружие в кобуру, они колебались, как будто могли каким-то образом победить мирское видение перед ними смертельной силой.

Это не должно было быть.

Убийца пришел сюда и оставил после себя эту кощунственную картину, картину, которая наверняка будет жить в их умах, пока они дышат.

Быстрый обыск шкафа в спальне мало что дал. Пара рабочей формы, куча грязного нижнего белья и носков. Две униформы были из Acme Parking. К передней части одной из рабочих рубашек была прикреплена бирка с фотографией. Бирка идентифицировала повешенного как Вильгельма Кройца. Удостоверение личности совпадало с его фотографией.

Наконец детективы спрятали оружие в кобуры.

Джон Шеперд вызвал команду CSU.

«Это его имя», — сказал все еще потрясенный офицер спецназа Бирну и Джессике. На темно-синей куртке офицера BDU была бирка с надписью «Д. МАУРЕР» .

"Что ты имеешь в виду?" — спросил Бирн.

«Моя семья — немцы», — сказал Маурер, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Для всех это была трудная задача. « Кройц » по-немецки означает « крест» . По-английски его зовут Уильям Кросс.

Четвертая Скорбная Тайна – несение креста.

Бирн на мгновение покинул место происшествия, а затем быстро вернулся. Он пролистал свой блокнот в поисках списка молодых девушек, о пропаже которых было подано заявление. В отчетах также были фотографии. Это не заняло много времени. Он присел рядом с девушкой, поднес фотографию к ее лицу. Имя жертвы было Кристи Хэмилтон. Ей было шестнадцать. Она жила в Ництауне.

Бирн встал. Он увидел ужасающую сцену, развернувшуюся перед ним. В своем уме, глубоко в катакомбах своего ужаса, он знал, что скоро встретится с этим человеком, и они оба вместе пойдут к краю пустоты.

Бирн хотел сказать что-нибудь команде, команде, которую его выбрали возглавить, но в тот момент он чувствовал себя кем угодно, только не лидером. Впервые в своей карьере он обнаружил, что слов недостаточно.

На полу, рядом с правой ногой Кристи Хэмилтон, стоял стаканчик Burger King с крышкой и соломинкой.

На соломе были отпечатки губ.

Чашка была наполовину полна крови.

БИРН И ДЖЕССИКА бесцельно прошли квартал или около того по Кенсингтону, одни, представляя себе визжащее безумие места преступления. Солнце ненадолго робко показалось между парой густых серых облаков, отбрасывая радугу на улицу, но не на их настроение.

Им обоим хотелось поговорить.

Им обоим хотелось кричать.

Они пока молчали, внутри бушевала буря.

Широкая публика действовала в иллюзии, что полицейские могут смотреть на любую сцену, любое событие и сохранять клиническую отстраненность от этого. Конечно, многие полицейские культивировали образ неприкасаемого сердца. Этот образ был для телевидения и кино.

«Он смеется над нами», сказал Бирн.

Джессика кивнула. В этом не было никаких сомнений. Он привел их в квартиру в Кройце с подброшенным отпечатком. Она поняла, что самой сложной частью этой работы было отодвинуть желание личной мести на задворки сознания. Это становилось все труднее и труднее.

Уровень насилия возрастал. Вид выпотрошенного трупа Вильгельма Кройца подсказал им, что мирным арестом дело не закончится. Буйство Убийцы Розария должно было закончиться кровавой осадой.

Они стояли перед квартирой, прислонившись к фургону CSU.

Через несколько мгновений один из офицеров в форме высунулся из окна спальни Кройца.

— Детективы?

"Как дела?" — спросила Джессика.

— Возможно, ты захочешь подняться сюда.

На вид женщине было около восьмидесяти. Ее толстые очки отражали радугу в скудном свете ламп накаливания, исходившем от двух голых лампочек на потолке коридора. Она стояла прямо у двери, склонившись над алюминиевыми ходунками. Она жила через два дома от квартиры Вильгельма Кройца. От нее пахло кошачьим наполнителем, бенгаем и кошерной салями.

Ее звали Агнес Пински.

В униформе было написано: «Скажите этому джентльмену то, что вы только что сказали мне, мэм».

"Хм?"

На Агнес было рваное махровое домашнее пальто из морской пены, застегнутое на одну пуговицу. Левый подол был выше правого, открывая поддерживающие чулки до колена и синий шерстяной носок длиной до икры.

«Когда вы в последний раз видели мистера Кройца?» — спросил Бирн.

«Вилли? Он всегда добр ко мне», — сказала она.

«Это здорово», сказал Бирн. — Когда ты видел его в последний раз?

Агнес Пински перевела взгляд с Джессики на Бирна и обратно. Кажется, она только что поняла, что разговаривает с незнакомцами. "Как вы меня нашли?"

— Мы только что постучали в вашу дверь, миссис Пински.

«Он болен?»

"Больной?" — спросил Бирн. "Почему ты это сказал?"

— Его врач был здесь.

— Когда здесь был его врач?

«Вчера», — сказала она. «Его врач приходил к нему вчера».

— Откуда ты знаешь, что это был врач?

"Откуда мне знать ? Что с тобой случилось? Я знаю, как выглядят врачи. У меня нет старожилов.

— Вы знаете, в какое время пришел доктор?

Агнес Пински некоторое время неприятно смотрела на Бирна. О чем бы она ни говорила, оно снова ускользнуло в темные уголки ее разума. У нее был вид человека, с нетерпением ожидающего сдачи на почте.

Они прислали бы художника по эскизам, но шансы получить работоспособное изображение были невелики.

Тем не менее, судя по тому, что Джессика знала о болезни Альцгеймера и деменции, некоторые изображения зачастую были очень резкими.

Вчера к нему приходил врач.

«Осталась только одна Печальная Тайна», — думала Джессика, спускаясь по ступенькам.

Куда они пойдут дальше? В какой район они придут со своим оружием и таранами? Северные свободы? Гленвуд? Тиога?

В чье лицо они будут смотреть, угрюмые и потерявшие дар речи?

Если они снова опоздают, ни у кого из них не было сомнений.

Последняя девушка будет распята.

ПЯТЬ ИЗ ШЕСТИ ДЕТЕКТИВОВ собрались наверху в зале Линкольна в «Поминках по Финнигану». Комната принадлежала им и была на время закрыта от публики. Внизу музыкальный автомат играл «Коррс».

— И что, мы теперь имеем дело с чертовым вампиром? – спросил Ник Палладино. Он стоял у высоких окон, выходящих на Спринг-Гарден-стрит. Вдалеке гудел мост Бена Франклина. Палладино был человеком, который лучше всего соображал, стоя на ногах, покачиваясь на пятках, засунув руки в карманы и позвякивая мелочью.

«Я имею в виду, дайте мне гангстера», - продолжил Ник. «Дайте мне домохозяина и его Мак-Тен, поджигающего какого-нибудь другого придурка из-за газона, из-за короткой сумки, из-за чести, кодекса, чего угодно. Я понимаю это дерьмо. Этот?"

Все знали, что он имел в виду. Гораздо проще было, когда мотивы висели на внешней стороне преступления, как галька. Жадность была проще всего. Следуйте по зеленым следам.

Палладино был в ударе. — Пейн и Вашингтон на днях вечером услышали о том бандите JBM в Грейс-Ферри, верно? он продолжил. «Теперь я слышал, что стрелка нашли мертвым на Эри. Вот так мне нравится, красиво и аккуратно».

Бирн на секунду закрыл глаза и открыл их навстречу новому дню.

Джон Шепард поднялся по лестнице. Бирн указал на официантку Маргарет. Она принесла Джону аккуратный «Джим Бим».

«Вся кровь принадлежала Кройцу», — сказал Шепард. «Девушка умерла от перелома шеи. Точно так же, как и остальные».

— А кровь в чашке? — спросил Тони Парк.

«Это принадлежало Кройцу. Медэксперт считает, что до того, как он истек кровью, его кормили кровью через соломинку.

«Его кормили собственной кровью», — сказал Чавес, ощутив дрожь во всем теле. Это был не вопрос; просто констатация чего-то слишком сложного для понимания.

«Да», — ответил Шеперд.

«Это официально», — сказал Чавес. «Я все это видел».

Шестеро детективов усвоили это. Сопутствующие ужасы дела об Убийце Розария росли в геометрической прогрессии.

«Пейте из этого все вы; ибо это моя кровь завета, которая проливается за многих ради прощения грехов», — сказала Джессика.

Пять пар бровей приподнялись. Все повернули головы в сторону Джессики.

«Я много читала», сказала она. «Чистый четверг назывался Чистым четвергом. Это день Тайной Вечери».

— Значит, этот Кройц был Питером нашего деятеля? — спросил Палладино.

Джессика могла только пожать плечами. Она думала об этом. Остаток ночи, вероятно, будет потрачен на то, чтобы разрушить жизнь Вильгельма Кройца в поисках любой связи, которая могла бы превратиться в зацепку.

— У нее было что-нибудь в руках? — спросил Бирн.

Шеперд кивнул. Он поднял фотокопию цифровой фотографии. Детективы собрались вокруг стола. Они по очереди рассматривали фотографию.

«Что это, лотерейный билет?» — спросила Джессика.

— Да, — сказал Шеперд.

«О, это чертовски здорово», — сказал Палладино. Он подошел к окну, руки в карманах.

«Отпечатки?» — спросил Бирн.

Шеперд покачал головой.

«Можем ли мы узнать, где был куплен этот билет?» — спросила Джессика.

«Мне уже позвонили в комиссию», — сказал Шеперд. «Мы должны услышать о них в любое время».

Джессика уставилась на фотографию. Их убийца передал билет «Большой четверки» в руки своей последней жертвы. Велика вероятность, что это была не просто насмешка. Как и другие предметы, это был ключ к тому, где будет найдена следующая жертва.

Сам лотерейный номер был залит кровью.

Означало ли это, что он собирался бросить тело в помещении лотерейного агента? Их должны были быть сотни. У них не было возможности застолбить их всех.

«Удача этого парня невероятна», сказал Бирн. «Четыре девушки с улицы и ни одного очевидца. Он дым.

«Думаешь, это удача или мы просто живем в городе, где всем уже плевать?» — спросил Палладино.

«Если бы я в это верил, я бы сегодня взял свою двадцатку и отправился в Майами-Бич», — сказал Тони Парк.

Остальные пять детективов кивнули.

В Раундхаусе оперативная группа нанесла на огромную карту места похищений и места захоронения. Не было никакой четкой закономерности, никакой возможности предвидеть или распознать следующий шаг убийцы. Они уже вернулись к основам: серийные убийцы начинают свою жизнь недалеко от дома. Их убийца жил или работал в Северной Филадельфии.

Квадратная.

БАЙРН ПРОВОДИЛ ДЖЕССИКУ до ее машины.

Некоторое время они стояли вокруг, подбирая слова. В такие моменты Джессике хотелось закурить. Ее тренер в тренажерном зале «Фрейзерс» убил бы ее за одну эту мысль, но это не помешало ей завидовать Бирну тому комфорту, который он, казалось, находил в «Мальборо Лайт».

Вверх по реке лениво курсировала баржа. Движение транспорта двигалось урывками. Филадельфия выжила, несмотря на это безумие, несмотря на горе и ужас, постигшие эти семьи.

«Знаете, чем бы это ни закончилось, это будет ужасно», — сказал Бирн.

Джессика знала это. Она также знала, что, прежде чем все закончится, она, вероятно, узнает большую новую правду о себе. Вероятно, она обнаружит темную тайну страха, ярости и муки, которую сразу же оставит незамеченной. Как бы ей ни хотелось в это не верить, в конце этого отрывка она выйдет другим человеком. Она не планировала этого, когда согласилась на эту работу, но, словно сбежавший поезд, она мчалась к пропасти, и не было никакой возможности остановиться.

OceanofPDF.com

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

OceanofPDF.com

СТРАСТЯЯ ПЯТНИЦА, 10:00.

Наркотик почти оторвал ей макушку.

Поток врезался ей в затылок, какое-то время рикошетил в такт музыке, а затем распилил шею зазубренными вверх и вниз треугольниками, как можно было бы срезать крышку тыквы на Хэллоуин.

«Праведно», — сказала Лорен.

Лорен Семански провалила два из шести занятий в Назарянине. Если бы ей угрожали пистолетом, даже после двух лет изучения алгебры она не смогла бы сказать вам, что такое квадратное уравнение. Она даже не была уверена, что это квадратное уравнение — алгебраическое. Возможно, это была геометрия. И хотя ее семья была польской, она не могла указать на Польшу на карте. Однажды она попыталась, вонзив свой отполированный до блеска ноготь где-то к югу от Ливана. За последние три месяца она получила пять билетов, и электронные часы, и видеомагнитофон в ее спальне уже почти два года показывали 12:00, и однажды она попыталась испечь праздничный торт для своей младшей сестры Кейтлин. чуть не сжег дом.

В шестнадцать лет Лорен Семански – и она, возможно, была первой, кто признал это – мало что знала о многих вещах.

Но она знала хороший метамфетамин.

«Криптонит » . Она бросила кружку на кофейный столик и откинулась на диван. Ей хотелось завыть. Она оглядела комнату. Виггеры повсюду. Кто-то включил музыку. Похоже на Билли Коргана. Тыквы были классными в старой школе. Зван отстой.

«Низкая арендная плата !» — закричал Джефф, едва слышно сквозь музыку, используя для нее свое дурацкое прозвище, в миллионный раз игнорируя ее пожелания. Он сыграл на гитаре несколько отборных фраз, пуская слюни на футболку Mars Volta и ухмыляясь, как гиена.

Боже, как странно, подумала Лорен. Милый, но идиот. «Надо лететь», — кричала она.

— Не-а, давай , Ло. Он протянул ей бутылку, как будто она еще не нюхала всю Обрядовую Помощь.

«Я не могу». Она должна была быть в продуктовом магазине. Она должна была купить вишнёвую глазурь для дурацкой пасхальной ветчины. Как будто ей нужна была еда. Кому нужна была еда? Никого, кого она знала. И все же ей пришлось лететь. «Она убьет меня, если я забуду сходить в магазин».

Джефф поморщился, затем наклонился над стеклянным журнальным столиком и порвал веревку. Он ушел. Она надеялась на прощальный поцелуй, но когда он откинулся от стола, она увидела его глаза.

Север.

Лорен встала, взяла сумочку и зонтик. Она оглядела полосу препятствий из тел, покоящихся в различных состояниях сверхсознания. Окна были затемнены плотной бумагой. Во всех лампах горели красные лампочки.

Она вернется позже.

Джеффу хватило на все доработки .

Она вышла на улицу, ее очки Ray-Ban были прочно на месте. Дождь все еще шел – прекратится ли он когда-нибудь? – но даже пасмурное небо было для нее слишком ярким. Кроме того, ей понравилось, как она выглядела в солнечных очках. Иногда она носила их по ночам. Иногда она надевала их спать.

Она прочистила горло и сглотнула. Ожог метамфетамина в задней части горла дал ей второй заряд.

Она была слишком напугана, чтобы идти домой. Во всяком случае, в эти дни там был Багдад. Ей не нужно было горе.

Она вытащила свой «Нокиа», пытаясь придумать оправдание, которое могла бы использовать. Все, что ей нужно, это час или около того, чтобы спуститься. Проблемы с машиной? Учитывая, что «Фольксваген» стоит в магазине, он не прокатит. Больной друг? Пожалуйста, Ло. В этот момент бабушка Б просила записи у врачей. Чем она давно не пользовалась? Немного. В прошлом месяце она бывала у Джеффа примерно четыре дня в неделю. Опаздываем почти каждый день.

Я знаю, подумала она. Я понял.

Прости, Грэмс. Я не могу прийти домой на обед. Меня похитили.

Ха-ха. Как будто ей было плевать.

С тех пор, как в прошлом году родители Лорен устроили настоящую сцену краш-теста с манекеном, она жила среди живых мертвецов.

Черт возьми. Она пойдет и разберется с этим.

Она немного осмотрела витрину, приподняв солнцезащитные очки, чтобы рассмотреть. Баны были крутыми и все такое, но, черт возьми, они были темными.

Она пересекла парковку за магазинами на углу своей улицы, готовясь к нападению ее бабушки.

«Привет, Лорен!» кто-то крикнул.

Она обернулась. Кто ей позвонил? Она оглядела стоянку. Она никого не увидела, только несколько машин и пару фургонов. Она попыталась узнать голос, но не смогла.

"Привет?" она сказала.

Тишина.

Она двинулась между фургоном и грузовиком для доставки пива. Она сняла солнцезащитные очки, осмотрелась вокруг, поворачиваясь на 360.

Следующее, что она осознала, это была рука, заткнувшая ей рот. Сначала она подумала, что это Джефф, но даже Джефф не стал бы шутить так далеко. Это было так не смешно. Она изо всех сил пыталась освободиться, но кто бы ни сыграл с ней эту (совсем не) веселую шутку, он был силен. Действительно сильный.

Она почувствовала укол в левую руку.

Хм? «О, вот и все, ублюдок», — подумала она.

Она уже собиралась наброситься на Вин Дизеля на этого парня, но вместо этого у нее подкосились ноги, и она упала на фургон. Она старалась сохранять бдительность, скатываясь на землю. Что-то с ней происходило, и ей хотелось составить все в уме. Когда полицейские арестуют этого ублюдка – а они наверняка арестуют этого ублюдка – она станет лучшим свидетелем на свете. Прежде всего, он пах чистотой. Если вы спросите ее, слишком чистоплотно. Плюс на нем были резиновые перчатки.

Нехороший знак, с точки зрения CSI .

Слабость поднялась до живота, груди, горла.

Борись с этим, Лорен.

Свой первый напиток она выпила в девять лет, когда ее старшая кузина Гретхен подарила ей холодильник для вина во время фейерверка четвертого июля в Боут-Хаус-Роу. Это была любовь с первого звонка. С того дня она проглотила все вещества, известные человечеству, а также некоторые, которые, возможно, были известны только инопланетянам. Она могла справиться со всем, что было в этой игле. Мир с педалью вау-вау и резиновыми краями был старым дерьмом. Однажды она ехала домой из кондиционера, будучи одноглазой пьяной от Джека и кормя трехдневный усилитель.

Она потеряла сознание.

Она вернулась.

Теперь она лежала на спине в фургоне. Или это был внедорожник? В любом случае, они двигались. Быстрый. Голова у нее кружилась, но это было нехорошее плавание . Это было в три часа ночи, и мне не следовало плавать по X и Нардилу.

Ей было холодно. Она натянула на себя простыню. На самом деле это был не лист. Это была рубашка, или пальто, или что-то в этом роде.

Из дальних уголков своего сознания она услышала звонок своего мобильного телефона. Она услышала, как он прозвенел дурацкую мелодию Корна, и телефон был у нее в кармане, и все, что ей нужно было сделать, это ответить на него, как она уже делала это миллиард раз, и сказать бабушке, чтобы она вызвала гребаную полицию, и этот парень будет так разорен.

Но она не могла пошевелиться. Ее руки, казалось, весили тонну.

Телефон зазвонил снова. Он протянул руку и начал вытаскивать телефон из кармана ее джинсов. Ее джинсы были узкими, и ему было трудно достать телефон. Хороший . Ей хотелось схватить его за руку, остановить, но она, казалось, двигалась в замедленной съемке. Он медленно вытащил «Нокию» из ее кармана, держа другую руку на руле и время от времени оглядываясь на дорогу.

Откуда-то глубоко внутри Лорен почувствовала, как ее гнев и ярость начинают расти, вулканическая волна ярости, которая говорила ей, что если она не сделает что-нибудь, и в ближайшее время, ей не удастся выбраться из этого живым. Она натянула куртку до подбородка. Ей вдруг стало так холодно. Она нащупала что-то в одном из карманов. Ручка? Вероятно. Она вытащила его и сжала так крепко, как только могла.

Как нож.

Когда он наконец достал телефон из ее джинсов, она поняла, что ей нужно действовать. Когда он отстранился, она взмахнула кулаком по огромной дуге, ручка попала ему в тыльную сторону правой руки, кончик отломился. Он закричал, когда машина свернула то влево, то вправо, швыряя ее тело то в одну стену, то в другую. Должно быть, они перелетели через бордюр, потому что ее резко подбросило в воздух, а затем она рухнула обратно. Она услышала громкий щелчок, затем почувствовала огромный поток воздуха.

Боковая дверь была открыта, но они продолжали двигаться.

Она почувствовала, как прохладный влажный воздух кружится внутри машины, принося с собой запах выхлопных газов и только что скошенной травы. Спешка немного оживила ее, укротила нарастающую тошноту. В некотором роде. Затем Лорен почувствовала, как лекарство, которое он ей ввел, снова схватило ее. Она тоже все еще принимала метамфетамин. Но чем бы он ни выстрелил в нее, это заставило ее мысли помутнеть, притупляя ее чувства.

Ветер продолжал дуть. Земля кричала прямо у ее ног. Это напомнило ей твистер из «Волшебника страны Оз». Или твистер в Твистере.

Теперь они ехали еще быстрее. Время на мгновение отступило, а затем вернулось. Она подняла глаза, когда мужчина снова потянулся к ней. На этот раз в его руке было что-то металлическое и блестящее. Пистолет? Нож? Нет. Было так трудно сосредоточиться. Лорен попыталась сфокусироваться на объекте. Ветер разносил пыль и мусор внутри машины, затуманивая ей зрение и щипая глаза. Затем она увидела приближающуюся к ней иглу для подкожных инъекций. Игла выглядела огромной, острой и смертоносной. Она не могла позволить ему снова прикоснуться к ней.

Не мог.

Лорен Семански собрала последние остатки храбрости.

Она села и почувствовала, как в ее ногах нарастает сила.

Она оттолкнулась.

И обнаружила, что она умеет летать.

OceanofPDF.com

ПЯТНИЦА, 10:15

ДЕПАРТАМЕНТ ПОЛИЦИИ ФИЛАДЕЛЬФИИ работал под пристальным вниманием национальных СМИ. Три телеканала, а также Fox и CNN располагали съемочными группами по всему городу и выпускали обновления три или четыре раза за цикл.

В новостях местного телевидения история об Убийце Розария активно крутилась, сопровождалась собственным логотипом и музыкальной темой. Они также представили список католических церквей, проводящих мессы в Страстную пятницу, а также несколько церквей, которые проводили молитвенные бдения за жертв.

Католические семьи, особенно те, у которых были дочери, независимо от того, посещали ли они приходские школы или нет, были напуганы пропорционально. Полиция ожидала значительного увеличения числа случаев стрельбы по незнакомцам. Особому риску подверглись почтовые перевозчики, водители FedEx и UPS. Как и люди, на которых у других была обида.

Я думал, что это Убийца Розария, Ваша Честь.

Мне пришлось его застрелить.

У меня есть дочь.

Департамент скрывал новость о смерти Брайана Паркхерста от средств массовой информации так долго, как только мог, но в конечном итоге она просочилась, как это всегда бывает. Окружной прокурор обратилась к средствам массовой информации, собравшимся перед домом 1421 по Арч-стрит, и, когда ее спросили, есть ли доказательства того, что Брайан Паркхерст был Убийцей Розария, ей пришлось сказать им «нет». Паркхерст был важным свидетелем.

И вот карусель закрутилась.

НОВОСТЬ О ЧЕТВЕРТОЙ ЖЕРТВЕ вывела их всех из колеи. Подходя к «Раундхаусу», Джессика увидела несколько десятков человек с картонными плакатами, слоняющихся по тротуару Восьмой улицы, большинство из которых провозглашали конец света. Джессике показалось, что она увидела имена ИЕЗЕВЕЛЬ и МАГДАЛЕНА на некоторых вывесках.

Внутри было еще хуже. Хотя все они знали, что из этого не выйдет никаких заслуживающих доверия версий, им пришлось забрать все свои показания. Распутины из фильмов категории B, необходимые Джейсоны и Фредди. Затем предстояло иметь дело с эрзац-Ганнибалами, Гейси, Дамерами и Банди. Всего было сделано более ста признаний.

В отделе по расследованию убийств, когда Джессика начала собирать записи для заседания оперативной группы, ее внимание привлек довольно пронзительный женский смех, доносившийся из другого конца комнаты.

Что это за сумасшедший? она задавалась вопросом.

Она подняла глаза, и то, что она увидела, остановило ее. Это была блондинка с хвостиком и в кожаной куртке. Девушка, которую она видела с Винсентом. Здесь. В Круглом Доме. Хотя теперь, когда Джессика хорошенько разглядела ее, стало ясно, что она далеко не так молода, как ей первоначально казалось. И все же видеть ее в такой обстановке было совершенно нереально.

"Что за чертовщина ? " — сказала Джессика достаточно громко, чтобы Бирн мог услышать. Она бросила свои тетради на письменный стол.

"Что?" — спросил Бирн.

«Вы, должно быть, шутите», — сказала она. Она попыталась, но безуспешно, успокоиться. "Этот . . . у этой суки хватит смелости прийти сюда и ударить меня по лицу ?

Джессика сделала шаг вперед, и ее поза, должно быть, приняла некоторую угрозу, потому что Бирн встал между ней и женщиной.

— Ого, — сказал Бирн. "Подожди. О чем ты говоришь?"

— Пропусти меня, Кевин.

— Нет, пока ты не расскажешь мне, что происходит.

— Эту суку я видел на днях с Винсентом. Я не могу поверить, что она…

— Кто, блондинка?

"Ага. Она…

«Это Никки Мэлоун».

"ВОЗ?"

«Николетт Мэлоун».

Джессика обработала имя, но ничего не нашла. «Это должно что-то значить для меня?»

«Она детектив по борьбе с наркотиками. Она работает в Централе.

Что-то внезапно сместилось в груди Джессики, льдина стыда и вины, которая похолодела. Винсент был на работе. С этой блондинкой он работал .

Винсент пытался ей сказать, но она не слушала. В очередной раз она выставила себя первоклассной засранкой.

Ревность, тебя зовут Джессика.

ГОТОВАЯ ГРУППА ГОТОВА К ВСТРЕЧЕ.

Обнаружение Кристи Гамильтон и Вильгельма Кройца привело к звонку в отдел по расследованию убийств из ФБР. Оперативная группа должна была собраться на следующий день с парой агентов из полевого офиса в Филадельфии. Юрисдикция этих преступлений подвергалась сомнению с момента обнаружения Тессы Уэллс, учитывая вполне реальную возможность того, что все жертвы были похищены, что сделало по крайней мере часть преступлений федеральными. Как и ожидалось, были высказаны обычные территориальные возражения, но не слишком яростно. Правда заключалась в том, что оперативной группе требовалась вся возможная помощь. Убийства «Девочек Розария» росли очень быстро, и теперь, после убийства Вильгельма Кройца, PPD пообещала распространиться на те районы, с которыми PPD просто не была способна справиться.

Только в квартире Кройца на Кенсингтон-авеню в отделе по расследованию преступлений работало полдюжины техников.

В ОДИННАДЦАТЬ ТРИДЦАТЬ Джессика получила свое электронное письмо.

В ее почтовом ящике было несколько спама, а также несколько писем от придурков из GTA, которые она спрятала в автоотряде, с теми же оскорблениями, с теми же обещаниями однажды увидеть ее снова.

Среди все того же старого было одно сообщение от sclose@thereport.com.

Ей пришлось дважды посмотреть адрес отправителя. Она была права. Саймон Клоуз в The Report .

Джессика покачала головой, осознавая чудовищность наглости этого парня. С какой стати этот кусок дерьма мог подумать, что она хочет услышать все, что он скажет?

Она уже собиралась удалить его, когда увидела вложение. Она запустила его с помощью вирусной программы, и он вернулся чистым. Наверное, единственная чистая вещь в Саймоне Клоузе.

Джессика открыла вложение. Это была цветная фотография. Сначала ей было трудно узнать мужчину на фотографии. Она задавалась вопросом, почему Саймон Клоуз прислал ей фотографию какого-то парня, которого она не знала. Конечно, если бы она с самого начала поняла мысли журналиста из таблоидов, она бы начала беспокоиться о себе.

Мужчина на фотографии сидел в кресле, грудь которого была обмотана скотчем. Его предплечья и запястья были также обмотаны клейкой лентой, которая прикрепляла его к подлокотникам кресла. Глаза мужчины были плотно закрыты, как будто он ожидал удара или как будто очень сильно чего-то желал.

Джессика увеличила картинку вдвое.

И увидел, что у мужчины вообще не были закрыты глаза.

«О, Боже », сказала она.

"Что?" — спросил Бирн.

Джессика повернула монитор к нему.

Мужчиной в кресле был Саймон Эдвард Клоуз, звездный репортер ведущего шокового таблоида Филадельфии The Report . Кто-то привязал его к стулу в столовой и зашил ему оба глаза.

КОГДА БИРН И ДЖЕССИКА ПОДХОДИЛИ к квартире на Сити-Лайн, на месте происшествия уже находилась пара детективов по расследованию убийств. Бобби Лаурия и Тед Кампос.

Когда они вошли в квартиру, Саймон Клоуз находился точно в том же положении, что и на фотографии.

Бобби Лаурия рассказал Бирну и Джессике все, что им известно.

— Кто его нашел? — спросил Бирн.

Лаурия просмотрела его записи. «Его друг. Парень по имени Чейз. Они должны были встретиться за завтраком в «Денни» на Сити-Лайн. Жертва не явилась. Чейз звонил дважды, затем остановился, чтобы узнать, не случилось ли что-нибудь. Дверь была открыта, он позвонил девять-один-один.

— Вы проверили записи телефонных разговоров с телефона-автомата в «Денни»?

— В этом не было необходимости, — сказала Лаурия. «Оба звонка были на автоответчике жертвы. Идентификатор звонящего совпадал с телефоном у Денни. Он законный.

«Это POS-терминал, с которым у вас была проблема в прошлом году, верно?» — спросил Кампос.

Бирн знал, почему спрашивает, так же, как знал, что произойдет. "Ага."

Цифровая камера, сделавшая снимок, все еще стояла на штативе перед Клоузом. Офицер CSU протирал камеру и штатив.

«Посмотрите на это», — сказал Кампос. Он опустился на колени рядом с журнальным столиком и рукой в перчатке управлял мышью, прикрепленной к ноутбуку Клоуза. Он открыл программу iPhoto. Там было шестнадцать фотографий, каждая из которых называлась последовательно KEVINBYRNE1.JPG , KEVINBYRNE2.JPG и так далее. Вот только ни одна фотография не была понятна. Казалось, что каждый из них был пропущен через программу рисования и испорчен инструментом рисования. Инструмент для рисования красного цвета.

И Кампос, и Лаурия посмотрели на Бирна. «Надо спросить, Кевин», — сказал Кампос.

— Я знаю, — сказал Бирн. Им хотелось узнать его местонахождение за последние двадцать четыре года. Никто из них ни в чем его не подозревал, но им пришлось убрать это с дороги. Бирн, конечно, знал, что делать. «Я изложу это в заявлении дома».

«Нет проблем», — сказала Лаурия.

— Уже есть причина? — спросил Бирн, счастливый сменить тему.

Кампос встал и пошел за жертвой. У основания шеи Саймона Клоуза была маленькая дырочка. Вероятно, это произошло из-за сверла.

Пока офицеры CSU делали свое дело, стало ясно, что тот, кто зашил Клоузу глаза – и не было никаких сомнений в том, кто это был – не обращал внимания на качество работы. Толстая черная нить попеременно прокалывала мягкую кожу века и спускалась примерно на дюйм вниз по щеке. Тонкие струйки крови стекали по лицу, придавая ему облик Христа.

И кожа, и плоть были туго натянуты вверх, поднимая мягкие ткани вокруг рта Клоуза, обнажая его резцы.

Верхняя губа Клоуза была поднята, но зубы были вместе. С расстояния нескольких футов Бирн заметил, что прямо за передними зубами мужчины было что-то черное и блестящее.

Бирн достал карандаш и указал на Кампоса.

«Угощайтесь», — сказал Кампос.

Бирн взял карандаш и осторожно слегка раздвинул зубы Саймона Клоуза. На мгновение его рот показался пустым, как будто то, что, по мнению Бирна, он увидел, было отражением в пузырящейся слюне мужчины.

Затем выпал одинокий предмет, скатился по груди Клоуза, по коленям и на пол.

Звук, который он издал, был слабым, тонким пластиковым щелчком по твердой древесине.

Джессика и Бирн смотрели, как он остановился.

Они посмотрели друг на друга, и в тот же момент осозналась значимость того, что они видели. Секунду спустя остальные недостающие четки выпали изо рта мертвеца, словно игровой автомат.

Десять минут спустя они пересчитали четки, старательно избегая контакта с поверхностями, чтобы не повредить то, что могло быть полезным клочком судебно-медицинской экспертизы, хотя вероятность того, что Убийца Розария споткнется в этот момент, была низкой.

Они пересчитали дважды, просто для верности. Значение количества бус, засунутых в рот Саймону Клоузу, не ускользнуло от внимания всех присутствующих.

Бусин было пятьдесят. Все пять десятилетий.

А это означало, что четки для последней девушки в страстной пьесе этого безумца уже были приготовлены.

OceanofPDF.com

ПЯТНИЦА, 13:25

В ПОЛДЕНЬ Ford Windstar Брайана Паркхерста был найден припаркованным в закрытом гараже в нескольких кварталах от здания, в котором его нашли повешенным. Группа по расследованию преступлений провела полдня, прочесывая его в поисках улик. Не было никаких следов крови или каких-либо признаков того, что кто-либо из жертв убийства перевозился в автомобиле. Ковровое покрытие было бронзового цвета и не соответствовало волокнам ковра, обнаруженного на первых четырех жертвах.

В бардачке было ожидаемое: регистрация, руководство по эксплуатации, пара карт.

Самым интересным было письмо, которое они нашли в козырьке: письмо, содержащее машинописные имена десяти девушек. Четыре имени уже были знакомы полиции. Тесса Уэллс, Николь Тейлор, Бетани Прайс и Кристи Хэмилтон.

Конверт был адресован детективу Джессике Бальзано.

Было мало споров о том, будет ли следующая жертва убийцы принадлежать к числу оставшихся шести имен.

Было много места для споров о том, почему эти имена оказались в распоряжении покойного доктора Паркхерста и что все это значило.

OceanofPDF.com

ПЯТНИЦА, 14:45

БЕЛАЯ ДОСКА была разделена на пять столбцов. Наверху каждого была Печальная Тайна. АГОНИЯ, Бич, Корона, НЕСЕНИЕ, РАСПЯТИЕ. Под каждым заголовком, кроме последнего, была фотография соответствующей жертвы.

Джессика проинформировала команду о том, что она узнала в результате своего исследования от Эдди Касалониса, а также о том, что отец Коррио рассказал ей и Бирну.

«Скорбные тайны — это последняя неделя в жизни Христа», — сказала Джессика. «И, хотя жертвы были обнаружены не по порядку, наш деятель, похоже, следует строгому порядку мистерий.

«Я уверен, вы все знаете, что сегодня Страстная пятница, день, когда был распят Христос. Осталась только одна загадка. Распятие».

За каждой католической церковью города был закреплен секторный автомобиль. К трем двадцати пяти сообщения о происшествиях поступили со всех концов. Три часа дня (считается, что с полудня до трех было время, когда Христос висел на кресте) во всех католических церквях прошли без происшествий.

К четырем часам они связались со всеми семьями девушек из списка, найденного в машине Брайана Паркхерста. Все оставшиеся девочки были учтены, и, не вызывая излишней паники, семьям было приказано быть начеку. Для охраны к каждому дому девочек была отправлена машина.

Почему эти девушки попали в список и что у них общего, чтобы попасть в список, до сих пор неизвестно. Оперативная группа попыталась сопоставить девушек на основе клубов, к которым они принадлежали, церквей, которые они посещали, цвета глаз и волос, этнической принадлежности; ничего не сошло со страницы.

Каждый из шести детективов оперативной группы должен был посетить одну из шести девушек, оставшихся в списке. Они были уверены, что ответ на загадку этих ужасов будет найден вместе с ними.

OceanofPDF.com

ПЯТНИЦА, 16:15

ДОМ СЕМАНСКИ располагался между двумя пустырями на умирающей улице в Северной Филадельфии.

Джессика коротко поговорила с двумя офицерами, припаркованными перед входом, а затем поднялась по провисшей лестнице. Внутренняя дверь была открыта, сетчатая дверь не заперта. Джессика постучала. Через несколько секунд подошла женщина. Ей было чуть больше шестидесяти. На ней был синий кардиган с пилюлями и поношенные черные хлопчатобумажные брюки.

"Миссис. Семанский? Я детектив Бальзано. Мы говорили по телефону».

«О да», — сказала женщина. «Я Бонни. Пожалуйста, войдите."

Бонни Семански открыла сетчатую дверь и впустила ее.

Интерьер дома Семанских казался слепком из другой эпохи. «Наверное, здесь было несколько ценных антикварных вещей, — подумала Джессика, — но для семьи Семански они, скорее всего, воспринимались как функционирующая и все еще хорошая мебель, так зачем же их выбрасывать?»

Справа была небольшая гостиная с потертым ковриком из сизаля в центре и группой старой мебели-водопада. В кресле сидел худощавый мужчина лет шестидесяти. Рядом с ним на складном металлическом столике под телевизором стояло множество янтарных бутылочек с таблетками и кувшин с холодным чаем. Он смотрел хоккейный матч, но казалось, что он смотрит рядом с телевизором, а не на него. Он взглянул на Джессику. Джессика улыбнулась, и мужчина слегка поднял руку, чтобы помахать рукой.

Бонни Семански повела Джессику на кухню.

— Л ОРЕН ДОЛЖЕН БЫТЬ ДОМА с минуты на минуту. Конечно, она сегодня не в школе, — сказала Бонни. «Она в гостях у друзей».

Они сидели за красно-белым обеденным столом из хрома и пластика. Как и все остальное в рядном доме, кухня выглядела винтажной из 1960-х. Единственными вещами, которые придавали ему современность, были маленькая белая микроволновая печь и электрический консервный нож. Было ясно, что Семански были бабушкой и дедушкой Лорен, а не ее родителями.

— Лорен вообще сегодня звонила домой?

— Нет, — сказала Бонни. «Некоторое время назад я звонил ей на сотовый телефон, но получил только ее голосовую почту. Иногда она его выключает.

— Вы сказали по телефону, что она вышла из дома сегодня около восьми утра?

"Да. Это примерно так.

— Ты знаешь, куда она направлялась?

«Она пошла в гости к друзьям», — повторила Бонни, как будто это была ее мантра отрицания.

— Ты знаешь их имена?

Бонни только покачала головой. Было очевидно, что кем бы ни были эти «друзья», Бонни Семански этого не одобряла.

«Где ее мама и папа?» — спросила Джессика.

«Они погибли в автокатастрофе в прошлом году».

«Мне очень жаль», сказала Джессика.

"Спасибо."

Бонни Семански выглянула в окно. Дождь сменился устойчивой моросью. Сначала Джессика подумала, что женщина может заплакать, но присмотревшись, она поняла, что эта женщина, вероятно, уже давно вылила все свои слезы. Печаль, казалось, поселилась в нижней половине ее сердца, и ее нельзя было потревожить.

— Можете ли вы рассказать мне, что случилось с ее родителями? — спросила Джессика.

«В прошлом году, за неделю до Рождества, Нэнси и Карл возвращались домой с подработки Нэнси в Home Depot. Знаете, они нанимали сотрудников на праздники. Не так, как сейчас», — сказала она. «Было поздно и очень темно. Должно быть, Карл слишком быстро ехал на повороте, и машина съехала с дороги и упала в овраг. Говорят, они не задержались в смерти.

Джессика была немного удивлена, что эта женщина не расплакалась. Она воображала, что Бонни Семански рассказывала эту историю достаточному количеству людей и столько раз, что она отошла от нее на некоторое расстояние.

«Лорен это очень тяжело переживала?» — спросила Джессика.

"О, да."

Джессика написала заметку, отметив временную шкалу.

«У Лорен есть парень?»

Бонни пренебрежительно махнула рукой на вопрос. «Я не могу за ними угнаться, их так много».

"Что ты имеешь в виду?"

«Они всегда приходят. Все часы. Они похожи на бездомных».

«Вы не знаете, угрожал ли кто-нибудь Лорен в последнее время?»

«Угрожали?»

«Любой, с кем у нее могли быть проблемы. Кто-то, кто мог ее беспокоить.

Бонни на мгновение задумалась. "Нет. Я так не думаю».

Джессика сделала еще несколько заметок. «Ничего, если я быстренько осмотрю комнату Лорен?»

"Конечно."

ЛОРЕНА СЕМАНСКИ находилась наверху лестницы, в задней части дома. На двери висела выцветшая наклейка с надписью « ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ: ЗОНА ЗАКРУЖЕННОЙ ОБЕЗЬЯНЫ» . Джессика знала достаточно терминов, связанных с наркотиками, чтобы понимать, что Лорен Семански, вероятно, отправилась «в гости к друзьям» не для того, чтобы организовать церковный пикник.

Бонни открыла дверь, и Джессика вошла в комнату. Мебель была качественная, во французском провинциальном стиле, белая с золотыми акцентами; кровать с балдахином, соответствующие тумбочки, комод и письменный стол. Комната была выкрашена в лимонно-желтый цвет, длинная и узкая, с наклонным потолком, доходящим до колен с обеих сторон, и окном в дальнем конце. Справа были встроенные книжные полки, слева — пара дверей, прорезанных в половине стены, предположительно складское помещение. Стены были увешаны плакатами рок-групп.

К счастью, Бонни оставила Джессику одну в комнате. Джессике на самом деле не хотелось, чтобы она оглядывалась через плечо, когда роется в вещах Лорен.

На столе стояла серия фотографий в недорогих рамках. Школьный снимок Лорен примерно в девять или десять лет. На одной из них были Лорен и неряшливый мальчик-подросток, стоящие перед художественным музеем. Одна из них была фотографией Рассела Кроу из журнала.

Джессика порылась в ящиках комода. Свитера, носки, джинсы, шорты. Ничего существенного. Ее шкаф дал то же самое. Джессика закрыла дверь чулана, прислонилась к ней и оглядела комнату. Думать. Почему Лорен Семански оказалась в этом списке? Помимо того факта, что она училась в католической школе, что было в этой комнате такого, что могло бы вписаться в загадку этих странных смертей?

Джессика села за компьютер Лорен и проверила закладки в веб-браузере. Был один звонок на hardradio.com, посвящённый хэви-металу, другой под названием Snakenet . Но ее внимание привлек сайт Yellowribbon.org. Сначала Джессика подумала, что это могло быть посвящено военнопленным и пропавшим без вести. Когда она подключилась к сети, а затем зашла на сайт, то увидела, что речь идет о подростковом самоубийстве.

Был ли я так очарован смертью и отчаянием, когда был подростком? Джессика подумала.

Она воображала, что так оно и есть. Вероятно, это пришло из-за гормонов.

Вернувшись на кухню, Джессика обнаружила, что Бонни приготовила кофе. Она налила Джессике чашку и села напротив нее. На столе также стояла тарелка ванильных вафель.

«Мне нужно задать вам еще несколько вопросов об аварии в прошлом году», — сказала Джессика.

«Хорошо», — ответила Бонни, но ее опущенный рот сказал Джессике, что это совсем не хорошо.

— Обещаю, я не задержу тебя слишком долго.

Бонни кивнула.

Джессика приводила в порядок свои мысли, когда на лице Бонни Семански появилось выражение постепенно нарастающего ужаса. Джессике потребовалось мгновение, чтобы понять, что Бонни не смотрит прямо на нее. Вместо этого она смотрела через левое плечо. Джессика медленно повернулась, проследив за взглядом женщины.

Лорен Семански стояла на заднем крыльце. Ее одежда была разорвана; ее костяшки кровоточили и болели. На правой ноге у нее была длинная контузия, на правой руке — пара глубоких рваных ран. На левой стороне ее головы отсутствовал большой участок кожи головы. Ее левое запястье, казалось, было сломано, кость торчала из плоти. Кожа на ее правой щеке была содрана кровавым лоскутом.

"Дорогой?" — сказала Бонни, поднимаясь на ноги, прижимая дрожащую руку к губам. Вся краска сошла с ее лица. «Боже мой, что. . . что случилось, детка?"

Лорен посмотрела на бабушку, на Джессику. Ее глаза были налиты кровью и блестели. Сквозь травму проглядывало глубокое неповиновение.

«Ублюдок не знал, с кем имеет дело », — сказала она.

Затем Лорен Семански потеряла сознание.

Прежде чем прибыла машина скорой помощи, Лорен Семански потеряла сознание. Джессика сделала все возможное, чтобы не дать ей впасть в шок. Убедившись, что повреждений позвоночника нет, она завернула ее в одеяло, а затем слегка приподняла ноги. Джессика знала, что предотвратить шок гораздо предпочтительнее, чем лечить его последствия.

Джессика заметила, что правая рука Лорен была сжата в кулак. Что-то было у нее в руке — что-то с острым краем, что-то пластиковое. Джессика осторожно попыталась разжать пальцы девушки. Ничего не делая. Джессика не стала настаивать на этом вопросе.

Пока они ждали, Лорен бессвязно говорила. Джессика получила отрывочный рассказ о том, что с ней произошло. Фразы были не связаны. Слова проскользнули между ее зубами.

Дом Джеффа.

Твикеры.

Подонок.

Пересохшие губы и разбитые ноздри Лорен, а также ломкие волосы и несколько полупрозрачный вид ее кожи говорили Джессике, что она, вероятно, наркоманка.

Иголка.

Подонок.

Прежде чем Лорен погрузили на каталку, она на мгновение открыла глаза и произнесла одно слово, от которого мир на мгновение остановился.

Розарий.

МАШИНА СКОРОЙ ПОЕХАЛА, забрав Бонни Семански в больницу с внучкой. Джессика позвонила в участок и рассказала, что произошло. Пара детективов направлялась в больницу Святого Иосифа. Джессика дала сотрудникам службы скорой помощи строгие инструкции по сохранению одежды Лорен и, насколько это возможно, любых волокон и жидкостей. В частности, она сказала им обеспечить криминалистическую целостность того, что Лорен сжимала в правой руке.

Джессика осталась в доме Семански. Она прошла в гостиную и села рядом с Джорджем Семански.

«С вашей внучкой все будет в порядке», — сказала Джессика, надеясь, что она звучит убедительно, желая поверить, что это правда.

Джордж Семански кивнул. Он продолжал заламывать руки. Он бегал по кабельным каналам, как будто это была своего рода физиотерапия.

«Мне нужно задать вам еще один вопрос, сэр. Если это нормально.

После нескольких минут молчания он снова кивнул. Оказалось, что изобилие фармацевтических препаратов на подносе телевизора привело его к наркотической задержке.

«Ваша жена рассказала мне, что в прошлом году, когда были убиты мама и папа Лорен, Лорен очень тяжело это пережила», — сказала Джессика. — Можете ли вы сказать мне, что она имела в виду?

Джордж Семански потянулся за бутылочкой с таблетками. Он взял бутылку, вертел ее в руках, но не открывал. Джессика отметила, что это был клоназепам.

«Ну, после похорон и всего остального, после похорон, где-то через неделю или около того, она почти… ну, она… . ».

— Она что, мистер Семански?

Джордж Семански сделал паузу. Он перестал возиться с флаконом с таблетками. «Она пыталась покончить с собой».

"Как?"

«Она… ну, однажды вечером она пошла к машине. Она провела шланг от выхлопной трубы к одному из окон. Я думаю, она пыталась вдохнуть угарный газ.

"Что случилось?"

«Она потеряла сознание из-за сигнала автомобиля. Это разбудило Бонни, и она пошла туда».

– Лорен пришлось лечь в больницу?

— О да, — сказал Джордж. «Она пробыла там почти неделю».

Пульс Джессики ускорился. Она почувствовала, как кусочек головоломки встал на место.

Бетани Прайс пыталась порезать себе запястья.

В дневнике Тессы Уэллс было упоминание о Сильвии Плат.

Лорен Семански пыталась отравиться угарным газом.

«Самоубийство», — подумала Джессика.

Все эти девушки пытались покончить жизнь самоубийством.

«Мистер Р. УЭЛЛС? Это детектив Бальзано. Джессика разговаривала по мобильному телефону, стоя на тротуаре перед домом Семански. Это было больше похоже на темп.

— Ты кого-нибудь поймал? – спросил Уэллс.

— Что ж, мы работаем над этим, сэр. У меня к вам вопрос о Тессе. Это примерно в прошлом году, в День Благодарения.

"В прошлом году?"

«Да», сказала Джессика. «Может быть, об этом немного сложно говорить, но, поверьте, вам ответить будет не труднее, чем мне спросить».

Джессика вспомнила ящик для мусора в комнате Тессы. Там были больничные браслеты.

«А как насчет Дня Благодарения?» – спросил Уэллс.

— Случайно, Тесса в это время была госпитализирована?

Джессика слушала и ждала. Она обнаружила, что сжимает кулак вокруг своего мобильного телефона. Казалось, она могла его сломать. Она успокоилась.

«Да», сказал он.

«Можете ли вы сказать мне, почему она оказалась в больнице?»

Она закрыла глаза.

Фрэнк Уэллс прерывисто и болезненно вздохнул.

И рассказал ей.

« Тэсса Уэллс приняла горстку таблеток в ноябре прошлого года. Лорен Семански заперлась в гараже и завела машину. Николь Тейлор порезала себе вены», — сказала Джессика. «По крайней мере три девушки из этого списка пытались покончить жизнь самоубийством».

Они вернулись в Раундхаус.

Бирн улыбнулся. Джессика почувствовала, как электрический разряд пронзил ее тело. Лорен Семански все еще находилась под сильным действием успокоительных. Пока они не смогут поговорить с ней, им придется летать с тем, что у них есть.

О том, что было зажато в ее руке, еще не было ни слова. По словам детективов больницы, Лорен Семански еще не отказалась от этого. Врачи сказали им, что им придется подождать.

В руке Бирна была фотокопия списка Брайана Паркхерста. Он разорвал его пополам, один кусок отдал Джессике, а другой оставил себе. Он вытащил свой сотовый телефон.

Вскоре они получили ответ. Все десять девушек из списка пытались покончить жизнь самоубийством в течение прошлого года. Джессика теперь считала, что Брайан Паркхерст, возможно, в качестве наказания, пытался сказать полиции, что он знает, почему эти девушки стали объектом нападения. В рамках его консультирования все эти девушки признались ему, что пытались покончить с собой.

Есть кое-что, что вам нужно знать об этих девушках.

Возможно, по какой-то извращенной логике, их исполнитель пытался закончить работу, начатую этими девушками. Они будут беспокоиться о том, почему все это происходит, когда он будет закован в кандалы.

Было очевидно следующее: их преступник похитил Лорен Семански и накачал ее мидазоламом. Чего он не учел, так это того, что она была полна метамфетамина. Скорость противодействовала мидазоламу. Кроме того, она еще и была полная мочи и уксуса, боец. Он определенно выбрал не ту девушку.

Джессика впервые в жизни порадовалась, что подросток употребляет наркотики.

Но если вдохновением для убийцы послужили пять скорбных тайн четок, то почему в списке Паркхерста оказалось десять девушек? Помимо попытки самоубийства, что было общего у пятерых из них? Неужели он действительно собирался остановиться на пяти?

Они сравнили свои записи.

У четырех девочек произошла передозировка таблетками. Трое из них пытались порезать себе запястья. Две девушки пытались покончить жизнь самоубийством, отравившись угарным газом. Одна девушка проехала на своей машине через ограждение и через овраг. Ее спасла подушка безопасности.

Это не был метод, который связывал все пятеро вместе.

Что о школе? Четыре девочки достались Регине, четыре — Назарянке, одна — Мари Горетти и одна — Нойманну.

Что касается возраста: четверым было шестнадцать, двоим — семнадцать, троим — пятнадцать, одному — восемнадцать.

Это был район?

Нет.

Клубы или внеклассные мероприятия?

Нет.

Принадлежность к банде?

Едва ли.

Что это было?

«Просите и получите», — подумала Джессика. Ответ был прямо перед ними.

Это была больница.

Их объединяет церковь Святого Иосифа .

«Посмотри на это», сказала Джессика.

В тот день, когда они пытались покончить с собой, в больнице Св. Джозефа лечились пять девочек: Николь Тейлор, Тесса Уэллс, Бетани Прайс, Кристи Гамильтон и Лорен Семански.

Остальные лечились в других местах, в пяти разных больницах.

«Боже мой», сказал Бирн. "Вот и все."

Это был тот перерыв, который они искали.

Но тот факт, что все эти девочки лечились в одной больнице, не заставил Джессику дрожать. Тот факт, что все они пытались покончить жизнь самоубийством, тоже не тот факт.

Из-за того, что комната потеряла весь воздух, было следующее:

Их всех лечил один и тот же врач: доктор Патрик Фаррелл.

OceanofPDF.com

ПЯТНИЦА, 18:15

П АТРИК сидел в комнате для интервью А. Эрик Чавес и Джон Шепард вели интервью, а Бирн и Джессика наблюдали. Интервью записывалось на видео.

Насколько Патрику было известно, он был всего лишь важным свидетелем по делу.

На правой руке у него недавно была царапина.

Когда они могли, они царапали под ногтями Лорен Семански в поисках ДНК-доказательств. К сожалению, по мнению ХСС, это, скорее всего, мало что даст. Лорен повезло, что у нее вообще были ногти.

Они просмотрели расписание Патрика на предыдущую неделю и, к огорчению Джессики, узнали, что не было ни одного дня, который бы помешал Патрику похитить жертв или бросить их тела.

От этой мысли Джессике стало физически плохо. Действительно ли она задумывалась о том, что Патрик имеет какое-то отношение к этим убийствам? С каждой минутой ответ становился все ближе к «да» . Следующая минута ее отговорила. Она действительно не знала, что и думать.

Ник Палладино и Тони Парк направлялись на место преступления Вильгельма Кройца с фотографией Патрика. Маловероятно, чтобы старая Агнес Пински его помнила — даже если бы она выбрала его из фотосессии, ее авторитет был бы подорван в клочья даже общественным защитником. Тем не менее Ник и Тони агитировали по всей улице.

« Боюсь, я не следил за новостями», — сказал Патрик.

«Я могу это понять», — ответил Шеперд. Он сидел на краю побитого металлического стола. Эрик Чавес прислонился к двери. «Я уверен, что ты достаточно видишь уродливую сторону жизни там, где работаешь».

«У нас есть свои триумфы», — сказал Патрик.

— То есть вы хотите сказать, что не знали, что какая-нибудь из этих девушек когда-то была вашей пациенткой?

— Врач скорой помощи, особенно в травматологическом центре в центре города, занимается сортировкой, детектив. В первую очередь лечат пациента, нуждающегося в неотложной помощи. После того, как пациентов вылечат и отправят домой или госпитализируют, их всегда направляют к лечащему врачу. Понятие пациента на самом деле не применимо. Люди, поступающие в отделение неотложной помощи, могут быть пациентами любого врача только в течение часа. Иногда меньше. Очень часто меньше. Ежегодно через отделение скорой помощи Святого Иосифа проходят тысячи людей».

Шепард слушал, кивая на все подходящие реплики, рассеянно поправляя и без того идеальные складки на штанах. Объяснять концепцию сортировки опытному детективу по расследованию убийств было совершенно ненужно. Все в комнате для интервью А знали это.

— Однако это не совсем ответ на мой вопрос, доктор Фаррелл.

«Казалось, что я знал имя Тессы Уэллс, когда услышал его в новостях. Однако я не уточнил, оказал ли ей неотложную помощь больница Святого Иосифа.

«Чушь чушь», — подумала Джессика, ее гнев рос. Они обсуждали Тессу Уэллс в тот вечер, когда выпивали в «Поминках по Финнигану».

«Вы говорите о больнице Святого Иосифа так, как будто это было то учреждение, которое лечило ее в тот день», — сказал Шеперд. «Это ваше имя в деле».

Шепард показал файл Патрику.

— Протоколы не лгут, детектив, — сказал Патрик. — Должно быть, я ее лечил.

Шепард показал вторую папку. «И ты лечил Николь Тейлор».

— Опять же, я действительно не помню.

Третий файл. — И Бетани Прайс.

Патрик уставился.

Теперь у него в лице еще два файла. «Кристи Хэмилтон провела под вашим присмотром четыре часа. Лорен Семански, пять.

— Я полагаюсь на протокол, детектив, — сказал Патрик.

«Все пять девочек были похищены, а четверо из них были зверски убиты на этой неделе, доктор. На этой неделе . Пять жертв женского пола, которые случайно проходили через ваш офис за последние десять месяцев.

Патрик пожал плечами.

Джон Шепард спросил: «Вы, конечно, можете понять наш интерес к вам в этот момент, не так ли?»

«О, абсолютно», — сказал Патрик. «Пока ваш интерес ко мне носит характер существенного свидетеля. Пока это так, я буду рад помочь, чем смогу».

— Кстати, а откуда у тебя на руке такая царапина?

Было ясно, что у Патрика на этот счет был хорошо подготовлен ответ. Однако он не собирался ничего выбалтывать. "Это длинная история."

Шепард посмотрел на часы. — У меня есть вся ночь. Он посмотрел на Чавеса. — А вы, детектив?

— На всякий случай я очистил свое расписание.

Они оба снова обратили внимание на Патрика.

«Скажем так, всегда следует остерегаться мокрой кошки», — сказал Патрик. Джессика увидела, как очарование сияет. К несчастью для Патрика, эти два детектива оказались неуязвимы. В данный момент Джессика тоже.

Шеперд и Чавес переглянулись. — Были ли когда-нибудь сказаны более правдивые слова? – спросил Чавес.

— Вы хотите сказать, что это сделал кот? — спросил Шепард.

«Да», — ответил Патрик. «Она весь день была на улице под дождем. Когда я сегодня вечером вернулся домой, я увидел, как она дрожала в кустах. Я пытался ее поднять. Плохая идея."

"Как ее зовут?"

Это был старый прием на допросе. Кто-то упоминает человека, связанного с алиби, вы тут же шлепаете его вопросом об имени. На этот раз это было домашнее животное. Патрик не был готов.

"Ее имя?" он спросил.

Это был ларек. Он был у Шеперда. Затем Шеперд подошел ближе, глядя на царапину. «Что это, домашняя рысь?»

"Прошу прощения?"

Шепард встал и прислонился к стене. Дружелюбный, теперь. «Видите ли, доктор Фаррел, у меня четыре дочери. Они очень любят кошек. Люби их. На самом деле их у нас трое. Колтрейн, Диззи и Сникерс. Это их имена. Меня царапали, ох, по меньшей мере дюжину раз за последние несколько лет. Ни одна царапина не была похожа на твою.

Патрик несколько мгновений смотрел в пол. — Она не рысь, детектив. Просто большой старый полосатый кот.

— Ха, — сказал Шеперд. Он покатился дальше. — Кстати, на какой машине вы водите? Джон Шеперд, конечно, уже знал ответ на этот вопрос.

«У меня есть несколько разных автомобилей. В основном я езжу на «Лексусе».

«ЛС? ГС? ЭС? СпортКросс?» — спросил Шепард.

Патрик улыбнулся. «Я вижу, ты знаешь свои роскошные автомобили».

Шепард улыбнулась в ответ. Во всяком случае, половина. «Я тоже могу отличить Rolex от TAG Heuer», — сказал он. — Я тоже не могу себе позволить ни одного из них.

«Я езжу на LX 2004 года выпуска».

«Это внедорожник, да?»

— Думаю, это можно было бы так назвать.

«Как бы вы это назвали?»

«Я бы назвал это LUV», — сказал Патрик.

«Как в «Роскошном внедорожнике», верно?»

Патрик кивнул.

— Попался, — сказал Шепард. «Где сейчас эта машина?»

Патрик колебался. «Это здесь, на задней парковке. Почему?"

«Просто любопытно», — сказал Шеперд. «Это автомобиль высокого класса. Я просто хотел убедиться, что это безопасно».

"Я ценю это."

— А другие машины?