Башня

14 16.43 — 16.59

Губернатор устало говорил:

– Ладно. Сейчас нам ничего не остается, как ждать.

– Если тебя везут на казнь, то радуйся, что хоть едешь, – начал Джек Петерс, но потом покачал головой и добавил: – Куда вы, Бент?

– Я обещал сообщить всем о нашем положении.

Фрэзи начал:

– Ради всего святого! Мы вообще не знаем, так ли все плохо, как они говорят. Так подождите хотя бы пока не узнаем.

– Гровер! – Голос губернатора стал грозным, улыбка обнажила зубы в волчьем оскале. – Я им обещал! И собираюсь сдержать обещание. – Он помолчал. – К тому же эти люди имеют такое же право знать правду, как и вы. – Он снова помолчал, – Даже больше, потому что никто из них не имеет ничего общего с происшедшим.

Фрэзи спросил:

– А я имею? Послушайте, Бент...

– Вот это нам предстоит выяснить, – ответил губернатор и посмотрел на Бет Ширли. – Вам не стоит идти со мной.

– Ну уж нет, – ответила она.

Сквозь окна из тонированного стекла все еще проникало достаточно света, но персонал все равно разыскал и зажег новые свечи, разместив их по всему залу.

Губернатор подумал, что это похоже на декорацию для милой и непринужденной вечеринки. Но было и отличие. Когда они с Бет вошли, говор сначала резко стих, а потом умолк совсем.

Они вышли на середину зала, и губернатор дал знак официанту, чтобы принесли стул; взобравшись на него, он повысил голос:

– В молодости я привык держать речь, стоя на бочках. Здесь мне хватит и этого.

Он всегда начинал с шутки: «Кто его давным-давно этому научил? Ну, неважно».

Он подождал, пока смолк веселый шепот.

– Я обещал вам, что скажу правду – начал он. – Ситуация выглядит так...

Бет смотрела, слушала и говорила себе: «У меня нет права быть с ним. Но смогла бы я уйти? Ответ звучал "нет”».

Пока губернатор говорил, она пробежала взглядом по соседним лицам. Большинство натянуто улыбалось, некоторые недоуменно хмурились, одно или два выглядели растерянно.

Там был молодой конгрессмен Кэрри Уайкофф, с которым ее познакомили. «Интересно, так ли он держится, когда его политический противник произносит речь с трибуны конгресса? » Он казался нервным и напряженным, как будто с трудом сдерживал гневные слова, но не сводил глаз с лица губернатора.

Там была Паола, жена Боба Рамсея, высокая, солидная, непрерывно улыбающаяся, – так она улыбалась на тысячах публичных мероприятиях и предвыборных митингах. Она перехватила взгляд Бет и как-то по-детски заговорщицки подмигнула ей. Паоле ситуация явно не казалась серьезной.

Прямо перед губернатором стояли генеральный секретарь Организации Объединенных Наций и постоянный представитель Советского Союза в ООН. По их лицам реакцию угадать было невозможно.

Сенатор Петерс, как заметила Бет, вошел в зал, прислонился к стене и погрузился в наблюдение происходящего. «Крепкий, битый, независимый человек», – подумала Бет. Многие годы она часто встречала то в газете, то в журнале статьи, посвященные его успехам или его пристрастиям. Теперь, когда они были знакомы, ее интерес к нему только возрос.

Он занимался орнитологией и был в ней почти профессионалом. Его каталог птиц, обитающих в Вашингтонском регионе, считался образцовым. Он был одним из главных инициаторов обновления Аппалачской тропы и прошел все ее три с половиной тысячи километров, свободно читал на древнегреческом и латыни, говорил по-французски и по-немецки, все с тем же акцентом американского провинциала. Говорили, что он держит в голове коллекцию стихотворных эпиграмм чуть ли не на весь Конгресс. Он был здесь, почти как Бет, случайно или велением судьбы. Это как вам угодно. И он и Бет оказались здесь, но она-то сюда попала случайно. «Как часто слышишь истории о пассажире, опоздавшем на самолет, который разбился сразу после взлета? » От этой мысли она содрогнулась. «Неужели она уже смирилась с катастрофой?»

Она снова сосредоточилась на словах губернатора. Тот заканчивал объяснение случившегося.

– Телефоны работают, – сказал он и улыбнулся. – Вот откуда я все знаю. Я ничего не выдумал.

На этот раз никакого веселого шепота, да он его и не ждал. Теперь легкий тон оказался неуместным. Улыбка исчезла с лица губернатора.

– Помощь уже идет к нам. По лестницам с обеих сторон здания поднимаются пожарные. Им предстоит длительное восхождение, как вы понимаете, так что нужно запастись терпением.

Он замолчал. «Все ли он сказал? » По его мнению, все, ну разве что кроме подходящего заключения.

– Итак, такой сюрприз, разумеется, не планировался, сами понимаете, но со своей стороны, я хочу сказать, что в ожидании, пока наведут порядок, я намерен продолжать развлекаться.

– А если не наведут? – ответом ему была первая реплика Кэрри Уайкоффа. – Что, если порядок так и не наведут, что тогда, губернатор?

Губернатор слез со стула.

– Вас это выбило из колеи, Кэрри, – тихо сказал он. – Член Верховного суда Холмс некогда произнес слова, которые я вам хочу повторить: «Свобода слова не дает права кричать «пожар» в переполненном театре». А именно это вы и делаете. Для чего? Чтобы обратить на себя внимание?

Конгрессмен покраснел, но не сдавался:

– Люди имеют право знать, в чем дело.

– Все это слова, – ответил губернатор. – И как чаще всего бывает, в них есть толика правды, но только толика. Люди, находящиеся здесь, имеют право знать, в чем дело, и я им уже сказал. Но они не заслуживают и, я уверен, не желают, чтобы молодой нахальный горлопан, который вещает как святоша на Юнион-сквер о грядущем конце света, напугал их до смерти. Проявите хоть каплю того ума, который за вами числится.

Он отошел и направился к Бет, которая уже шла ему навстречу. Она взяла его за руку.

– Прекрасная вдохновляющая речь, – с улыбкой сказала она. – Я буду голосовать за вас. Как видите, я на ходу учусь, как делается политика.

Губернатор накрыл ее руку своей и легонько пожал:

– Слава Богу, что еще хоть кто-то не разучился смеяться.

Она ожидала, что губернатор вернется в канцелярию, которая в ее глазах стала чем-то вроде главного штаба. Но он не торопился, и Бет поняла, что своим присутствием губернатор хочет внушить людям уверенность. Они вместе переходили от одной группы к другой, на мгновение останавливаясь у каждой, если нужно, представляясь и произнося несколько добрых, ничего не значащих слов.

Генеральному секретарю:

– Вальтер, смею вас уверить... и потом: есть одна американская пословица, Вальтер, которая очень подходит к нашей ситуации. – Губернатор, улыбаясь, обвел взглядом зал. – Это чертовски странный способ править паровозом, должен я вам сказать.

Генеральный секретарь тоже ответил ему улыбкой:

– Эту идиому я уже слышал и с сожалением должен согласиться. Тут у нас переполох, как на Пенсильванском вокзале, не так ли?

Некой стареющей актрисе:

– Когда-то был фильм, ну, вы не можете его помнить, он назывался «Кинг-Конг» и в нем была огромная горилла, которая взбиралась на Эмпайр стейт билдинг. Так я бы сейчас очень хотел, чтобы появился тот Кинг-Конг. Все-таки разнообразие.

– Вы очень любезны, губернатор, – ответила актриса, – но я не только помню этот фильм, но даже играла в нем небольшую рольку.

Президенту телекомпании:

– Думаете, ваши люди сумеют сделать о нас приличный репортаж, Джон?

– Если нет, – ответил Джон, – то не сносить им головы. – Он улыбнулся. – Из этого нужно сделать фильм, как цивилизация пожирает саму себя. Мы умеем построить самое высокое здание в мире, но придумать, как спасти оттуда людей, не в состоянии. Кстати, здесь нигде нет переносного телевизора на батареях? Или хотя бы радио?

– Хорошая мысль, – ответил губернатор. – Надо что-нибудь найти. Но не для того, – тихо сказал он Бет, увлекая ее вперед, – чтобы показывать всем. Эти ребята устроят роскошное шоу. Думаю, на нас они уже поставили крест.

– А это не так, Бент?

Улыбка губернатора не изменилась, но его рука чуть сильнее сжала ее локоть.

– Боитесь? – спросил он.

– Начинаю бояться.

– И я тоже, – сознался губернатор. – Между нами говоря, я предпочел бы быть сейчас в горах Нью-Мексико, со спиннингом в руке, и заниматься какой-нибудь хитрющей форелью, которая заставила бы меня порядком попотеть.

Все еще улыбаясь, он взглянул на нее.

– И с вами. А если я эгоист и трус, ну что же. – Он хотел сказать еще что-то, но его перебил высокий седовласый мужчина.

– Это не слыхано, Бент.

«Типичный руководитель», – подумала Бет и чуть не засмеялась, когда ее догадка подтвердилась.

– Вы правы, Поль, – ответил губернатор, – я полностью с вами согласен. Мисс Ширли – Поль Норрис, судья Поль Норрис, – И тем же тоном добавил: – не слыхано, как раз то слово, Поль. Есть какие-нибудь идеи?

– Господи, я надеюсь, найдется человек, который сможет что-то сделать?

Губернатор кивнул.

– Я полностью с вами согласен. – Его лицо прояснилось. – А вот вам и ответ, Поль. Смотрите, армия.

Он показал на два вертолета, которые снижались, облетая здание.

«Они кажутся такими свободными, – подумала Бет, – такими далекими от этой клетки... »

Губернатор сжал ее руку:

– Ну, боевой дух поднят, теперь можно возвращаться в наш главный штаб.

Сенатор Петерс загородил им дорогу.

– Я останусь здесь, Бент. Если я вам понадоблюсь... – он не договорил, но его мысль была ясной и недвусмысленной.

– Моя роль иная, чем у вас. Вы командир, администратор, организатор. Мое место – с людьми, что меня вполне устраивает.

– Мне кажется, – ответил губернатор, – что вы уже не так недовольны нынешним поколением, как раньше, Джек.

Сенатор обвел взглядом зал. Потом медленно кивнул:

– Держатся отлично. Пока.

«Значит, – подумала Бет, – сенатор тоже предчувствует катастрофу. Мы как в каком-нибудь романе Толстого – большой бал накануне смертельной битвы – как все это абсурдно! »

– Может быть, это и так, – сказал губернатор («Неужели она произнесла это вслух? ») а может быть и нет. Мы построили всю цивилизацию на постулате: «Будь что будет, наплевать». У других – другие методы. Лично мне никогда не хотелось бить себя в грудь, рвать волосы и скрипеть зубами; а вам? – Он улыбнулся. – Ораторский прием. Знаю, что нет. Поражение...

– Вы когда-нибудь терпели поражение, Бент? – Она хотела знать о нем все, все подробности.

– Множество раз, – ответил губернатор. – В политике, как и в спорте, победы сменяются поражениями. Не то, чтобы от этого поражения легче было переносить, но зато они уже не так удивляют.

Когда они вошли в канцелярию, Гровер Фрэзи пил что-то темно-коричневое:

– Вы держали речь перед избирателями, Бент? Открыли им чистую правду и свалили всю вину на кого надо? – Видно, спиртное уже подействовало.

– А на кого, Гровер? – Губернатор присел на край стола. – Этот вопрос я хотел бы выяснить.

Фрэзи, как будто защищаясь, взмахнул рукой.

– Уилл Гиддингс приходил ко мне с какой-то невообразимой абракадаброй, из которой я ничего не понял.

– Это не совсем так, Гровер, – заметил Бен Колдуэлл. – Когда вы мне звонили, вам все было ясно. – Он повернулся к губернатору. – Существуют некие извещения на проведение отступлений от первоначального проекта электрического монтажа в Башне. Они выплыли на свет только сегодня и до этого момента, – он показал на свечи, которые были единственным освещением здания, – мы понятия не имели, произведены фактически эти изменения или нет. Теперь уже нужно предположить, что по крайней мере некоторые из них были сделаны.

Губернатор спросил:

– Вы знали, что в этом есть потенциальная опасность? – Он смотрел на Фрэзи.

— Ну что я инженер, что ли? Перестаньте сваливать все на меня. Когда Гиддингс показал мне эти чертовы изменения, я ему ответил, что в таких делах не разбираюсь.

Бен Колдуэлл спросил:

А что сказал на это Уилл?

– Я уже не помню.

«В критических ситуациях, – подумала Бет, – одни вырастают, другие теряют лицо. Фрэзи, этот ухоженный самодовольный патриций, уже потерял все свое величие и продолжает катиться вниз».

– Вы меня спрашивали, – сказал Колдуэлл, – не стоит ли, по моему мнению, отменить торжества и прием. Если это была ваша идея, значит, вы должны были понять большую часть из того, что говорил Гиддингс. Если это была его идея, то вы должны были хотя бы частично понять, как это важно.

Холодная, безжалостная логика.

– Что из этого соответствует действительности, Гровер?

Рука Фрэзиг дернулась за стаканом. Он вернул ее:

– Вы сказали, что прием отменять не стоит.

– Вот именно этого я не говорил, – голос Колдуэлла был холоден как лед. – Я сказал, что реклама – не мой профиль. Это совершенно другое дело. Гровер. Вы...

Тут вмешался губернатор:

– Но вопрос-то был задан, Бен. Хотел ли Гиддингс отменить прием или Гровер только думал об этом, совсем не важно. Вы – специалист. Вы понимали потенциальную опасность происходящего?

Вопрос остался висеть в воздухе.

– Мой ответ был совершенно ясен, – сказал Колдуэлл. – И я здесь. Пришел так же, как и все остальные. – Его спокойствие дышало ледяным холодом... – Никто не мог предвидеть, что какой-то хулиган проникнет в подвал и на трансформаторную подстанцию. Никто не мог предвидеть пожар на четвертом этаже, который сам по себе означал бы только небольшую неприятность. – Он сделал паузу. – Но все сразу, вместе с теми изменениями, которые произвели... – Он покачал головой. – Как я уже говорил, произошел ряд трагических совпадений.

– Как далеко они могут завести?

Колдуэлл снова покачал головой:

– Вы спрашиваете меня о вещах, которые выше моего понимания, губернатор.

В разговор вмешался мэр:

– Именно об этом он вас и спрашивает, Бен. Он хочет вашей оценки, а не безоговорочного заключения.

«И мой шурин, – подумала Бет, – тот Боб, который никогда звезд с неба не хватал, и в нем есть, оказывается, способности к руководству, и он в критической ситуации сохраняет холодную голову и безотчетное желание смотреть правде в глаза – свойства, которые, как она могла убедиться, не часто встречаются и среди мужчин, и среди женщин».

Колдуэлл неторопливо кивнул.

– Да, понимаю. – Он взглянул на шефа пожарной охраны. – Пусть ваши люди скажут, что они обо всем этом думают. Потом я снова свяжусь с Натом Вильсоном.

Голос Брауна глухо забубнил:

– Делаем все, что можем...

– Это не ответ, черт вас возьми, – рявкнул его шеф. – Это вы мне уже говорили, Тим. Я хочу знать, каковы ваши успехи и вашу оценку ситуации.

Наступила маленькая заминка.

– Да хорошего мало, если честно. Мы ничем не сможем до вас достать. Будем подниматься снаружи, сколько получится, потом влезем внутрь и продолжим подъем по лестницам. По каждой лестнице к вам уже взбираются по двое пожарных, по крайней мере пытаются. У них противогазы...

– Много там дыма?

– Достаточно. Сколько продержатся некоторые противопожарные двери, можно только догадываться, какими бы они ни были огнестойкими. Если они раскаляются...

– Я знаю, Тим. Продолжайте.

Теперь голос Брауна звучал рассерженно:

– Этот Вильсон, сотрудник Колдуэлла, все время настаивает, чтобы мы вызвали Береговую охрану.

– Господи, а это для чего?

– У них есть пушки, которыми выстреливают канат терпящим бедствие кораблям. И он думает, что нужно... – Голос умолк.

— Ну, Вильсон, по крайней мере, шевелит мозгами, – заметил шеф пожарной охраны.

– У него есть еще одна дикая идея...

– Дайте мне его. – Шеф пожарной охраны кивнул Колдуэллу.

– Колдуэлл слушает, Нат, – начал тот. – Что у вас за идея?

– Если мы сможем получить ток с подстанции, – ответил Нат, – а Джо Льюис над этим уже работает, то по временной схеме можно попытаться ввести в действие один из скоростных лифтов. – Он помолчал. – По крайней мере, мы хотим попробовать. Нам понадобятся специалисты...

– Их обеспечит Саймон.

Нат изменившимся голосом сказал:

– Да. С Саймоном мне очень нужно поговорить. И о многом.

Колдуэлл повернулся к присутствующим:

– Вы все слышали.

Из динамика снова донесся голос Ната:

– Вертолеты ничем не помогут. Им негде сесть, потому что мешает шпиль.

– Ладно, Нат, – сказал Колдуэлл, – спасибо. – Он еще раз оглядел молчащих коллег.

Первым заговорил губернатор.

– О подобных ситуациях я уже слышал, – начал он. – Но никогда бы не подумал, что сам попаду в такую. – Он попытался улыбнуться. – Кто-нибудь хочет сыграть в шахматы?

Было 16. 59. С момента взрыва прошло тридцать шесть минут.