Battlefront II. Отряд «Инферно»

ГЛАВА 12

Иден чувствовала себя зверем на поводке.

Ей предоставили определенную свободу, но лишь под должным имперским присмотром. Когда Глэб не было в резиденции, Иден сторожили трое солдат. Глэб советовала в таких случаях иметь в виду, что ее подслушивают. Уняв гнев, вызванный столь неприкрытым сомнением по поводу ее умственных способностей, Иден заверила майора, что это само собой разумеется. Пищу она принимала в присутствии Глэб, и всюду, куда бы ни шла, за ней но пятам, чуть приотстав, следовала вооруженная тень.

Больше всего удручал запрет на одиночные полеты. Иден так тосковала по кабине своего СИД-истребителя, что сама мысль о нем причиняла боль. Ей снились комфортная чернота и круглые обводы; мерцание красных огоньков и чуткие рычаги, которые легко отзывались на каждое прикосновение.

Со времени ее прибытия прошло десять дней, а с «измены» — больше месяца. Несмотря на заверения адмирала Версию, что «Мечтатели» активно подыскивают себе новое лицо, ничто не намекало, что террористам известно о ее пребывании здесь. Не было ни загадочных посланий, ни нападений на дом Глэб — словом, ничего необычного. Единственными, кто обратил на нее внимание, были студенты Глэб, которые три дня назад закричали: «Изменница!» — когда Иден под конвоем шла к своему кораблю.

Возможно, «Мечтатели» просто подумали, что она получила по заслугам. Или не поверили. Если бы еще мать не усомнилась в ней... но Иден знала, что нельзя терзать себя этим. Она выполнит задание, разыщет источник утечки и добудет опасную информацию, а дома ее будут ждать почести и парад. А может, по-тихому переведут на новое место. В любом случае когда-нибудь — лучше раньше, чем позже — мать узнает, что ее дочь не предавала Империю, не могла предать и не предаст никогда.

Но и выбросить голозапись из головы Иден тоже не могла. Зихей казалась такой слабой! В мрачном настроении молодая женщина взобралась в кабину истребителя и села в кресло пилота. Мгновением спустя трап завибрировал под ногами второго пилота Эйзена Новарена.

Изначально вторым пилотом — или сторожем, как прекрасно понимала Иден, — была женщина по имени Семма Васкор. Капитан Васкор осуждала ее, но, по крайней мере, она была немногословной, так что Иден не приходилось выслушивать нотации. Обе приветствовали друг друга кивком, Иден забиралась в кресло пилота, и этим их общение ограничивалось — за исключением минимального набора фраз, необходимых при дежурном облете нескольких вардосских городов. Иден такая напарница всецело устраивала, и она опечалилась, узнав, что Васкор стала одной из жертв крушения трамвая, получив серьезные травмы. Иден было понадеялась, что авария предвещает скорый контакт с «Мечтателями», но ожидания оказались напрасными.

Вместо этого к ней приставили лейтенанта Эйзена Новарена — довольно немолодого мужчину с седеющими волосами и множеством морщин от чрезмерного пребывания на солнце. Человечек этот был совершенно невзрачным, и последние два дня запомнились скорее скукой, чем раздражением.

— Доброе утро, Иден, — поздоровался напарник, забравшись в кабину.

Девушка вздохнула. «Иден».

— Доброе утро, лейтенант Новарен.

Она услышала, как дверь скользнула на место. Эйзен ответил:

— Искренне надеюсь, что и день выдастся добрым. Потому что сейчас мы отправимся в маленькое путешествие.

И Иден почувствовала, как между лопатками уперлось дуло бластера. Сердце ее забилось чаще, и она чуть не вскрикнула от радости.

«Ну наконец!»

Она застыла.

— Что происходит, лейтенант? — тихо спросила Иден.

— Я уже сказал. Мы отправляемся в маленькое путешествие. А теперь очень спокойно и естественно слезь с кресла, пересядь на место второго пилота и пристегнись. И не вздумай звать на помощь. Я убью тебя и глазом не моргну.

Иден выглянула в ангар. Из иллюминатора были видны другие пилоты, которые занимались своими делами. Вид у всех был скучающий, глаза тусклые; после работы они возвращались домой, чтобы провести вечер с женой и детьми — или в одиночестве, пялясь в голоящик и накачиваясь тем алкоголем, который был им по карману Поначалу, привлеченные новизной, они таращились на

Иден, словно оборчатые ястребы, но на четвертый день это прошло. Теперь никто даже не замечал, что Иден Версио сидит у всех на виду под дулом бластера, и саму Иден это устраивало.

Она послушно встала, осторожно перебралась на кресло второго пилота, держа руки на виду, и пристегнулась.

— Руки за спину, — скомандовал Эйзен. Когда Иден повиновалась, он защелкнул на ее запястьях наручники. — Итак. Будь хорошей девочкой и не шуми, а то придется сделать тебе больно.

— Больно? Я думала, ты готов меня убить.

— О, не думай, что я этого не сделаю, если придется, но для нас ты ценнее живая.

— Для нас — это для кого?

— Всему свое время. Сначала надо убраться с этой отвратительной планетки и из системы Джината. — Все это время Коварен щелкал переключателями и нажимал на кнопки, проводя предстартовую подготовку Закончив, он произнес:

— Патрульная служба Джинбеза, это лейтенант Эйзен Новарен на «Звезде», код 4014В, прошу разрешения на взлет.

— «Звезду» по графику пилотирует Иден Версио, Новарен, — пришел ответ.

— Принято, но план изменился, — Голос Новарена был спокойным, даже скучающим — голос пилота, делающего неприятную работу, от которой он давно устал. Иден невольно восхитилась. — Она сегодня второй пилот.

— Мне нужно устное подтверждение кода полета от Версио.

Похититель выжидательно посмотрел на Иден. Глазами он указал на бластер, который держал сбоку, вне поля зрения бродивших вокруг сотрудников службы безопасности. Пленница заколебалась, потом сказала, глядя Новарену в глаза:

— Это Версио, подтверждаю: мой код полета 18104.

— Принято. Можете взлетать.

Новарен выключил радио.

— Быстро ты согласилась, — заметил он.

Ты не оставил мне выбора. Твой бластер не был переключен в оглушающий режим, — сказала Иден, кивком указав на оружие.

Новарен не ответил, сосредоточившись на управлении кораблем, который оторвался от пола, завис на мгновение и устремился к открытым дверям ангара.

— Зоркий глаз. Да, не переключен. — Он вскинул бластер. — Зато теперь переключен.

И нажал на спуск.

Когда Иден пришла в себя и проморгалась, чувствуя легкую головную боль и головокружение, они с Эйзеном были уже среди звезд.

— Что случилось? — спросила она.

— Ничего особенного, — ответил ее похититель. — Всего лишь прыжок через гиперпространство.

— На этом корабле есть маячок.

— Уже нет.

Иден взглянула на него с некоторым уважением.

— А ты ловок, — сказала она. — Дай угадаю... ты и устроил крушение трамвая. Тебе нужно было убрать с дороги моего сторожа.

— Каюсь, виновен, — отозвался Новарен.

— В той катастрофе погибло много народу.

— А сколько погибло на Алдераане. — Новарен посмотрел на нее с одобрением. — Или забыла?

Иден поморщилась от притворной боли и отвернулась.

— Нет, конечно. Трудно забыть, за что меня отдали под трибунал. Я... немного удивлена, что получилось так легко. Казалось бы, угон корабля Джинбеза должен вызвать некий ажиотаж.

— Там, куда ты летишь, ажиотаж будет что надо.

— И куда же мы направляемся? Ты так и не сказал, для кого это — «для нас». Меня похитили? Ради выкупа? Предупреждаю, отец со мной разругался. Вы ничего за меня не выручите.

Эйзен даже хихикнул:

— Нет, план другой. А нервы у тебя крепкие, я погляжу

Иден пожала плечами:

— Пилота СИД-истребителя, пережившего взрыв «Звезды Смерти», уже ничем не удивишь.

— Резонно. — Новарен помолчал. — Мы уже достаточно далеко, чтобы не опасаться погони. Поэтому вот тебе кое-какие ответы. «Мы» — это группа несогласных, которые ненавидят Империю и все ее принципы. И мы сделаем все, чтобы свалить ее. — Похититель покосился на Иден. — Мы подумали, что ты захочешь нам помочь.

— Так ты из Альянса повстанцев?

Новарен скривился, как будто проглотил что-то очень кислое.

— Да ни в жизнь! Пока они не набрались храбрости и не стащили те чертежи со Скарифа, я бы сказал, что Альянс, скорее, пригласит Императора на чашку чая и любезно попросит его подумать о капитуляции, если это не слишком его затруднит.

Несмотря на серьезность ситуации, Иден улыбнулась. Такое же мнение об Альянсе сложилось у нее самой.

— Тогда... кто же вы такие? Или ты не хочешь, чтобы я знала?

О нет, он очень даже хотел. Он был заносчив, и ему не терпелось похвастаться. «Если они там все такие, операция закончится, не успев начаться», — подумала Иден.

— Мы, — отчеканил Эйзен, — партизаны Со Герреры.

Иден изобразила удивление:

— Что? Со был убит на Джеде. Я думала, они... то есть вы... все умерли вместе с ним. Так нам сказали.

— Так считает Империя. Но она ошибается. Нельзя убить идею, Иден. Сколько бы наших ни погибло в попытках свергнуть Императора и его жестокий коррумпированный режим — да пускай даже мы все, — идея нас переживет.

Иден поразила ужасная мысль.

— То есть... вы собираетесь меня убить? Чтобы послать сигнал Империи? — Почему ни один из них не предусмотрел такую возможность? Отец был настолько уверен, что план сработает...

— Нет, у нас тебе ничто не грозит, если только ты согласишься нам помочь. Нам пришлось серьезно попотеть, чтобы вытащить тебя с Вардоса. Мы хотим тебя исполь-зовать, а не убить. Надеюсь, ты сможешь убедить всех, что будешь нам полезной.

— Я тоже надеюсь, — сказала Иден. — Так куда мы направляемся?

— На базу «Мечтателей», — ответил Новарен. — На «Теневую сторону».

Во время перелета Иден задавала своему похитителю-спасителю разные вопросы, пытаясь выудить побольше информации, которая бы пригодилась и ей самой, и Империи. Как и следовало ожидать, Новарен в основном отмалчивался.

«Теневая сторона» оказалась именно что теневой стороной мира под названием Джеосин. Эйзен вкратце объяснил, что эта планета крайне медленно вращается вокруг своей оси, поэтому на ней царят долгие жаркие дни и такие же долгие холодные ночи. Рассветно-закатные циклы длились около трех месяцев.

— Мы живем на узкой полосе, где сумерки. Там температура умеренная, — сказал Эйзен.

— Никогда не слышала об этой планете, — призналась Иден.

— Галактика большая, а Империю не интересует то, что для нее бесполезно.

— А случайных гостей не бывает?

— Скажем так: мы не слишком опасаемся, что Империя нас обнаружит, — ответил Эйзен, ведя корабль на посадку. Эта часть Джеосина практически застыла во времени — здесь длилось мгновение, наступающее сразу после захода солнца, когда свет еще не совсем угас и на землю опустились сумерки. Все было окрашено в лавандовый, лиловый и синий цвета. Планета не имела луны, которая освещала бы поверхность своими нескромными лучами, и, когда корабль нырнул под полог густого леса, скрывшего их от посторонних глаз, Иден обратила внимание, что многие камни слабо светятся зеленым, белым, синим или фиолетовым.

— Лишайники? — спросила она.

— Да, — ответил Эйзен. — Остаточный свет, лишайники плюс очки ночного видения — благодаря этому всему даже не нужно включать посадочные огни.

— Что абсолютно вас устраивает, не так ли? — кивнула Иден. — Или теперь нужно говорить «нас»?

— Пока нет, — отозвался Новарен и покосился на пассажирку. — У тебя впереди трудная задача, Иден Версио.

Эта фамильярность действовала на нервы. Мало кто называл ее просто Иден. Только мать и Гидеон. И даже Гидеон, кроме явно неформальных ситуаций, при обращении использовал звание и фамилию. Не злиться, когда чужие, точнее, враги звали ее по имени... с этим еще предстояло свыкнуться.

— Но все-таки, — сказала Иден, не в силах полностью справиться с раздражением, — вы же меня и похитили.

— Не смотри на меня, — ответил Эйзен. — Это была идея Наставника. Просто... имей в виду.

— Наставника? — насторожилась Иден. Стейвена, что ли? — Здесь у всех есть позывные?

— У некоторых. Другим все равно. Ты разберешься, кто есть кто.

Корабль продолжал полет, прижимаясь к земле, словно лендспидер, и наконец «припарковался» в большой пещере. После посадки Эйзен заслонил своим телом панель управления и набрал какую-то последовательность.

— Без кода ты никуда не улетишь, — сказал он. — Не надейся.

— Думаешь, я жажду вернуться на Вардос? — фыркнула Иден.

— Почем знать. — Эйзен расстегнул наручники; высвободив руки, Иден помассировала запястья, затем приняла от похитителя очки ночного видения.

— Большинству из нас они больше не нужны, а источники света и тепла в основном не мешают видеть ночью. Мы знаем территорию, а глаза наши приспособились. — Он улыбнулся. — Обычно мы, покидая планету, первые час-два носим темные очки.

«Еще одна примета, чтобы отличать чужую», — подумала Иден, но очки надела. Уж лучше так, чем спотыкаться на каждом шагу.

Идя следом за Новареном, она вышла из пещеры и зашагала по равнине, окруженной деревьями. Впереди снова показались неровные камни и перевернутые булыжники. Эйзен стал взбираться наверх, и Иден двинулась за ним, стараясь цепляться руками и ногами в тех же местах, что и провожатый. Он ждал ее на гребне, не делая попыток помочь.

Иден вскарабкалась на вершину и встала на нош.

— Первое испытание? — поинтересовалась она.

— Где-то двадцать седьмое, — ответил Новарен. — Ты даже не представляешь, как внимательно мы за тобой наблюдали.

«Тревожное известие, если только это правда», — подумалось Иден.

— Пошли, — сказал Эйзен. — Уже недалеко.

Они двинулись по гребню друг за другом, и тут Иден оценила свои очки. Свалиться с такой высоты было бы весьма неприятно. Наконец уступ превратился в плато с множеством каменных козырьков и пещер. В самой большой горел свет, на фоне которого двигались тени.

Они добрались до лагеря «Мечтателей».

Когда они подошли ближе, Иден сняла очки. Это место явно было главной точкой сбора. До ее ноздрей донесся запах какого-то варева, отчего рот наполнился слюной, а в животе заурчало. Иден «похитили» рано утром, а аппетитный аромат, по-видимому, издавал готовящийся обед... хотя в этих вечных сумерках определить время было невозможно.

Собравшиеся беззаботно беседовали на общегале, но при виде Иден и Эйзена притихли. Когда гости приблизились к пещере, все партизаны молча уставились на молодую женщину.

— Знакомьтесь, — сказал Эйзен. — Это Иден Версио.