Battlefront II. Отряд «Инферно»

ГЛАВА 22

Той ночью настроение в лагере было подавленное. Следовало начать работу над челноком, но не сейчас. Всем требовалось осмыслить произошедшее. Стейвен распорядился положить труп Эйзена «в обычное место». «Хотя даже хрумачи могут подавиться его тухлым мясом», — добавил лидер.

Вернувшись в лагерь, он молча взял мотоспидер и умчался в ночь. Никто, похоже, не обратил внимания, что члены отряда «Инферно» один за другим последовали его примеру.

Иден велела всем собраться в некоем месте, которое она приглядела во время ежедневных пробежек. Все в основном привыкли к жизни в темноте, но очки ночного видения надели, чтобы не прозевать приближение хищников — двуногих и многоногих.

— Рада вас видеть, — сказала Иден.

— И я рад видеть вас с Гидеоном, учитывая то, как закончилась операция, — ответил Дел. — Да и Стейвен был здорово не в себе, когда выходил из челнока. Я думал, он тебя пристрелит, а разбираться будет потом.

— Не один ты так думал, — согласился Гидеон и более легкомысленным тоном добавил: — Хотя, если что, из меня получился бы хороший командир.

— Не торопись, — сказала Иден. Она окинула взглядом свой отряд и расправила плечи. — Сегодня хорошо поработали, но мы нисколько не продвинулись в поисках источника, из которого партизаны черпают информацию.

Изучение корабельного журнала не выявило никаких признаков того, что Эйзен владел какими-то значимыми данными. Походило на то, что он надеялся оправдаться в глазах ИСБ, добыв «крупную дичь» — то есть ее саму.

— Я полагаю, либо у Стейвена есть инопланетный информатор, о котором он молчит как рыба, либо твой друг Наставник держит все при себе и выдает дозированными порциями, — рассудила Сейн.

— Никакой он мне не друг, — с неожиданной для себя горячностью отозвалась Иден. — Между ними двумя существует определенная напряженность, нужно начинать на это давить. Сильно. Гидеон... Стейвен, похоже, к тебе привязался. Сейчас, после смерти Нейдрин и предательства Эйзена, ему понадобится друг. Зароди у него подозрения насчет остальных членов группы. Даже насчет меня, если понадобится, но в первую очередь относительно Наставника и тех, кто разделяет его мысли.

— Я стану для Стейвена лучшим другом в его жизни, — пообещал лейтенант.

— Как дела с Пиикоу? — спросила Иден у Дела.

— Хорошо. Он тут любит всех, и все любят его.

Иден покачала головой:

— Этого не достаточно. Пиикоу, похоже, ценит стабильность. Убеди его, что Стейвен уже не является надежным лидером.

— Сейн. — Она повернулась к самой младшей участнице команды. — Ты неплохо втерлась в доверие к Вушанам. Продолжай в том же духе. Я же буду и дальше пытаться разговорить Наставника. У кого-нибудь есть вопросы?

Вопросов не было.

— Ладно. Пошли обратно в лагерь, что ли. Ничего, если нас увидят вчетвером: думаю, мы теперь здесь свои. Но я бы предпочла, чтобы это не случалось слишком часто. Если что-нибудь узнаете или обнаружите проблему — звоните мне.

Гидеон пихнул Дела в плечо:

— Пойдем, брат мой. Нам пора.

— Эй, хватит руки распускать, — добродушно отозвался Мико. — Я же старший, забыл?

— Ну да, а я стильный и остроумный младшенький, который летает на корабле и вообще отрывается по полной.

Их голоса стихли вдалеке. Разведчица двинулась было следом, но Иден сказала:

— Сейн? На два слова.

— Да, конечно, — быстро ответила девушка.

— Мы все здесь заводим «друзей». Но ты единственная, кто оказалась вовлечена в... ну, наверное, это можно назвать романтическими отношениями.

— Не волнуйтесь, капитан. Я настолько же влюблена в Садори, насколько Гидеон — лучший друг Стейвена.

— Если между вами все-таки что-то есть, мне надо знать. Такие ситуации чреваты осложнениями.

— Можно говорить откровенно? — Иден кивнула, и Сейн продолжила: — Мне доводилось работать буквально с сотнями агентов. В том числе с глубоко законспирированными. Я прекрасно понимаю опасность зарождения эмоциональной привязанности. Да и потом, он же еще подросток.

— Ему восемнадцать, тебе двадцать, — возразила Иден. — Разница не столь уж велика, но я тебя поняла. Прости, что усомнилась в твоем здравомыслии.

— Это вполне объяснимо, капитан. Что-нибудь еще?

— Можешь идти.

Повинуясь внезапному импульсу, Иден решила взобраться на дерево. Под густым пологом леса было душно. Когда она высунула голову поверх листвы, сняла очки и увидела над собой звездное небо, сразу накатила тоска. До чего хотелось оказаться там, в космосе, на борту «Врана». Снова надеть форму.

Сейн она расспрашивала не потому, что сомневалась в решимости коллеги: дело в том, что сегодняшние смерти потрясли ее саму. Все это, конечно, было частью плана, и сама идея изначально не вызвала у Иден никаких эмоций. Но к Кейву и Нейдрин нельзя было не проникнуться симпатией, а видеть страдания Стейвена и то, как его поведение разбалансировало всю группу... Иден не нравилось, куда ведут эти мысли.

— Разрешите подняться на борт, капитан? — донесся голос Дела.

Несмотря на мрачное настроение, Иден невольно улыбнулась.

— Разрешаю, — сказала она, и через несколько минут Мико сидел на ветке рядом с ней.

— Я думала, ты пошел в лагерь вместе с Гидеоном.

— Не мог не заметить, что ты хотела поговорить с Сейн. — Дел тоже снял очки и поглядел на звезды, затем повернулся к Иден. — Ты как?

— Мы избавились от Эйзена и упрочили свое положение в группе. Что может быть не так?

— Просто хотел удостовериться, что сегодняшние события не слишком выбили тебя из колеи, — ответил Дел. — Мы с партизанами вместе болтаем, смеемся, едим и сражаемся. Даже спим среди них. Но они остаются нашими врагами. Это труднее, чем в бою. Куда проще убить кого-то, чей любимый цвет ты не знаешь, кто не поверял тебе свои мечты. — Он помолчал. — Гидеон сказал мне, что Стейвен плакал.

— Вот как? — удивилась Иден.

— Да. Для него это стало ударом. Уже второй раз он потерял любимую.

— Думаю, этим можно воспользоваться, — сказала Иден.

Что-то в ее голосе заставило Мико повернуть голову.

— Это мятежники, Иден, — мягко произнес Дел. — Животные. Нельзя к ним относиться как к равным. Иначе мы не сможем довести до конца то, за чем прилетели.

— Кого ты пытаешься убедить, меня или себя? — спросила Иден.

— Наверное, обоих.

«Будь здесь Гидеон, он сказал бы: „Кто думает о них как о равных, тот мягкотел. А Версио не мягкотелые".

И он был бы прав.

Не так ли?»

Иден была более чем готова приступить к следующей операции, и ее радовало, что Сейн, которая так долго безропотно трудилась за кулисами, наконец-то сама поучаствует в деле. Только бы живой вернулась, а в остальном Иден было безразлично, закончится вылазка успехом или провалом. Успех воодушевит Стейвена и отвлечет от мрачных мыслей, которые слишком часто были направлены на нее. Неудача еще больше ударит по его психике, на что не замедлит указать Наставник.

План был достаточно прост, хотя и зависел от одного элемента: насколько убедительно Сейн и Садори смогут изобразить подростков. Все должно было произойти во время публичного мероприятия. На относительно спокойной планете Анукара открывался военный завод. Мофф Анукары, Рис Декша, пригласил на торжественную церемонию генерала Айвела Тошана. Студентов местного колледжа ждала экскурсия по предприятию и встреча с моффом и генералом, после чего должен был состояться обед для высоких гостей.

Идея заключалась в том, что Сейн и Садори вольются в толпу студентов и заложат бомбу в главном зале — последнем месте, которое лежало на пути экскурсии. Взрыв должен был убить моффа с генералом и, по словам Стейвена, «послать мощный сигнал о том, на что готовы пойти партизаны в борьбе с Империей».

Дейна слегка нахмурилась.

— Ты задержишь открытие завода, и это обойдется им в массу кредитов, что весьма хорошо, — сказала она. — Но хотя Тошан и Декша — публичные личности, особо важных постов они не занимают.

Иден и ее команда, естественно, возражений против этого плана не имели. Как и предупреждал отец, иногда приходилось обрекать на смерть своих. Иден подумала о штурмовике, избитом и окровавленном, который все-таки пытался дать бой. Убийство моффа и заурядного генерала стало бы для Империи неприятностью, но Дейна была права. Это явно не был сигнал о том, «на что они готовы пойти».

— Верно, но дело в том... что главная цель вовсе не они.

На Иден накатило ужасное предчувствие. Неужели Стейвен имел в виду именно то, о чем она подумала? Даже «Мечтатели» не...

— Наша цель — это дети.

Одновременно раздалось несколько голосов, в некоторых сквозил такой же шок, какой почувствовала Иден.

— Мы не детоубийцы! — закричала Дейна.

— Стейвен, нет ничего более невинного, чем ребенок, — умоляюще пропищал Пиикоу.

Каги промолчали, но у Садори был потрясенный вид, его серое лицо побледнело. Отряд «Инферно» старался сохранять самообладание, а сама Версио чувствовала, как на лбу и в подмышках проступают капли пота.

— Об этом не может быть и речи!

Новый голос, звучный и гневный, не терпел возражений. Наставник, который обычно сидел молча и редко высказывался по поводу обсуждаемых вылазок, вскочил на ноги. Руки его были сжаты в кулаки, а глаза пылали праведным гневом.

Стейвен и не думал вставать. Он сидел на одном из ровных булыжников и на ярость Наставника ответил холодным взором.

— Это не твоя группа, Наставник, — сказал он. — Ты здесь не командуешь.

— Я этого не допущу, Стейвен, — продолжил тот, будто не слыша лидера. — Это уже слишком. Я говорил Со и повторю тебе: есть предел тому, на что мы можем пойти. Если ты преступишь черту, ты перейдешь на сторону ненависти и жестокости, то есть на сторону Империи. Если хочешь оказаться с ними за одним столом — вперед, начни с убийства детей, это самый быстрый путь!

— Я отдал все во имя борьбы с Империей! — Стейвен вскочил и сделал два шага в направлении Наставника. — Все! У меня не осталось ничего, кроме ненависти и жестокости, и я буду совать их в глотку Империи при каждом случае, пока она не подавится!

— Наставник прав, — сказала первая помощница лидера. — Нельзя убивать невинных детей.

— Дейна, они уже не «невинные дети», — парировал Стейвен. — Невинность у них отняли, потому что это дети Империи. Они уже гниют изнутри. Пускай сами они еще несмышленыши, но их родственники, их друзья, вся их культура — для нас враги. Эти дети вырастут, наденут доспехи штурмовиков и убьют нас и наших близких.

Иден сглотнула, припомнив слова отца: «Да, дитя мятежника — пока лишь дитя, но нужно смотреть в будущее. Оно вырастет и станет врагом. А врагов необходимо уничтожать».

— Врагов необходимо уничтожать. — Лишь увидев, что все головы повернулись к ней, Иден поняла, что произнесла эти слова вслух. Наставник ошарашенно уставился на нее. Версио стиснула зубы, но опровергать свое заявление не стала. Надо было как-то дать понять отряду: какой бы бесчеловечной и морально опустошительной ни была задача, нужно ее выполнить. Рисковать успехом операции ни в коем случае нельзя.

Иден дала себе клятву. Это будет последняя вылазка, в которой они примут участие. Ее группа стравит Наставника и Стейвена, и они снова вцепятся в горло друг другу, используя вместо когтей и зубов моральные кодексы. Отряд «Инферно» выяснит, у кого находится информация, и завладеет ею. После чего горстка уцелевших партизан Со Герреры утопит свою «мечту» в сварах и отчаянии.

И зверь пожрет сам себя.

Делу удалось проникнуть в систему и добыть коды, позволившие им приземлиться рядом со школьным челноком, заполненным примерно четырьмя сотнями возбужденных детей в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет. Сейн и Садори, одетые в школьную форму, подошли к челноку. В колледж принимали только детей человеческой расы, поэтому Садори пришлось замаскироваться. Он больше часа накладывал грим на бледносерые лицо и шею; контактные линзы превратили его розовые глаза в карие и скрыли их мягкое свечение. К счастью, в школе дозволялось носить перчатки, лишь бы они были черного цвета.

— Мы постоянно так делаем, — пояснил он Сейн. — Это оружие не менее важно, чем бластер или виброклинок. Обычно каги не встретишь за пределами Кварцита, поэтому, когда мы не хотим привлекать внимания, все эти трюки идут в дело.

На Сейн, надзиравшую за работой множества законспирированных агентов, этот маскарад произвел впечатление. У каждого из каги был свой стиль. Хотя все трое были серыми, они отличались оттенками, и каждый выбирал грим в тон своей коже. Халия, к примеру, использовала более темные, насыщенные цвета, становясь похожей на Иден, тогда как более бледный Садори в «человеческом» гриме напоминал Гидеона. Школа не была военной, поэтому Садори мог оставить свои длинные черные локоны, скрывавшие характерные уши каги. Если бы кто-нибудь нашел время, чтобы присмотреться к ним поближе, то разглядел бы отличия. Но Сейн по опыту знала: окружающие обычно видят именно то, что ожидают увидеть.

И правда: взмыленные учителя с любопытством взглянули на двух «студентов», на идентификационные карты, которые Сейн так старательно изготовила, и пропустили без задержек. Садори был горд своей спутницей; сама же Сейн иного и не ожидала.

— Идите в самый хвост и садитесь на свободные места! — велел один из учителей. Садори пошел первым, Сейн за ним. И вдруг:

— Стой. — Сейн напряглась. Учитель — высокий сухопарый человек со скучающе-недовольным лицом — глядел на дроида, пристегнутого у девушки на спине. — Дроидов с собой брать нельзя.

— Карту посмотрите, — сказала Сейн, всем своим видом показывая, что устала об этом напоминать. — Я больна. Дроид мониторит мое состояние.

Учитель скептически посмотрел на нее, затем перечитал иденткарту.

— Ладно. Можешь взять его с собой. Но на время полета положи в багажный отсек на корме.

Марана закатила глаза.

— Ладно, ладно, — сказала она и оглянулась на дроида. — Слышал? Вперед. Когда прилетим, я буду ждать тебя снаружи.

Дроид утвердительно бибикнул, отсоединился, поджал конечности и полетел на корму, скользя над головами возбужденных студентов. Садори уже нашел два места и махал ей.

— Нервничаешь? — вполголоса спросил он, слегка сжав руку Сейн.

Разведчица в ответ стиснула его ладонь.

— Немного, — ответила она, что было не совсем ложью. За сколькими агентами она наблюдала, скольких отправила на операции, практически идентичные той, в которой сейчас сама принимала участие? В свободное время можно было бы подсчитать, но она и так знала, что счет шел на сотни.

«А сколько из них не вернулись?» — Сейн выбросила эту мысль из головы. Нужно сосредоточиться на работе.

Она уселась в кресло, даже не пытаясь высвободить руку из затянутой в перчатку ладони спутника. Это помогало поддерживать образ: двое подростков, занятых исключительно друг другом. Никто не обращал на них внимания.

Согласно партизанским правилам, под школьной формой оба спрятали кусочки пластичной взрывчатки. Этот материал было трудно обнаружить, и, хотя Империя обладала технологией его выявления, такие сканеры все еще были новыми, очень дорогими и часто ломались. Из имеющихся данных по Анукаре следовало, что такое оборудование на заводе еще не установлено. Разведчица надеялась, что эти сведения не устарели. Если же сканер там все-таки есть... дроид сможет его отключить.

Во время перелета до военного завода неугомонные студенты громко галдели, но в целом обошлось без приключений. Когда все вышли из челнока, Сейн остановилась и стала ждать. Дроид выплыл из отсека и немедленно пристроился на ее спине.

— Пойдем, — сказал Садори. Он наклонился, делая вид, что хочет поцеловать ее в щеку, и прошептал: — Ты отлично справишься!

Сейн улыбнулась ему и выудила комлинк.

— Привет, пап! — прощебетала она. — Мы уже приехали, ждем, когда пустят внутрь. Я так волнуюсь!

— Ну хватит, а то я себя стариком чувствую, — отозвался Дел. — Комлинки у вас не отберут? Мы с... твоей мамой тревожимся, сама понимаешь. — Сейн представила, как Иден закатывает глаза.

Намного более рослый, Садори вытянул шею, посмотрел вперед и помотал головой.

— Похоже, нет, — ответила Сейн Делу.

— Мы тебя заберем, когда все закончится. Дай знать, когда будешь готова.

— Спасибо! Скоро позвоню!

Гаррик Версио был прав. Секрет успешного обмана состоял в том, чтобы подмешать в ложь как можно больше правды и держаться естественно. Марана целиком разделяла это мнение. Если вести себя непринужденно, никто не обратит внимания. Зато страх могут почувствовать, а капли пота и учащенное дыхание безошибочно выдавали состояние людей и им подобных, что и имело место во время эпизода в «Сингулярности».

Поэтому Сейн держалась за руку своего «парня» и возбужденно стрекотала, послушно шагая в потоке студентов, который двигался через проход в оцеплении. О том, что творится вокруг, приходилось узнавать через Садори, который благодаря своему росту видел далеко. Он пересказывал ей все, что казалось ему важным, излагая сведения в совершенно невинных выражениях, например: «Ого, целых двадцать пять штурмовиков. Они стоят по обе стороны от ворот!»

Он чувствовал себя как рыба в воде. Если и его родители обладали таким же мастерством, то Стейвен просто не умел распорядиться талантами каги, используя их лишь как бойцов.

Все собрались перед главным входом. Поперек огромной двери была протянута гротескно широкая красная лента. Рядом стоял навытяжку штурмовик, держа руки в перчатках на рукояти длинного виброклинка, которому вскоре предстояло перерезать ленточку.

Церемония была публичной. Судя по разведданным, которыми козырял Стейвен, эта территория находилась под самой строгой охраной. Если какая-нибудь неприятность и могла случиться, то именно здесь.

Пока они ждали, разведчица еще раз прокрутила план в голове. Приблизительно в девять часов по местному времени прибудут мофф Рис Декша и его гость генерал Айвел Тошан, которые официально откроют завод. Речи и позирование перед дроидами-камерами займут двадцать минут, после чего внутрь запустят студентов, для которых проведут экскурсию. Документы проверят еще раз, но едва ли особо придирчиво: в конце концов, это всего лишь группа местных подростков, уже прошедших досмотр. Тур по заводу начнется в девять двадцать, займет два с половиной часа и завершится получасовым неформальным общением в зале приемов, где накрыты столы для банкета.

Там студенты получат возможность порасспрашивать генерала, моффа и их помощников. В полдень студенты вернутся на свой челнок, а в двенадцать тридцать в честь высоких гостей на том же месте будет дан обед.

Вот только ничего этого не произойдет. В одиннадцать пятьдесят пять все в помещении будут мертвы.

Церемония перерезания ленточки прошла без сучка без задоринки, Декша и Тошан говорили кратко и по существу. Сейн читала о Тошане и знала, что он, подобно многим другим моффам, ценит прелести жизни. Интересно, уж не навлек ли он гнев кого-то вышестоящего, кто был недоволен его результатами и в наказание сослал в это захолустье? Мофф не производил впечатления человека, довольного своим пребыванием здесь.

После речей оба гостя взялись одной рукой за рукоять виброклинка и разрезали дурацкую ленту, которая весело затрепыхалась под порывом налетевшего ветерка. Все происходящее снимали дроиды-камеры. Все это планировалось как легкий пиар, но Сейн знала: позднее репортаж пойдет как новость часа.

Разведчицу пробрала дрожь, и она нахмурилась, силясь справиться со своими чувствами. Иден недвусмысленно дала понять, что Сейн ни в коем случае не должна препятствовать исполнению плана «Мечтателей». Она была имперским агентом, членом элитной группы, а жертвы на войне случались постоянно. И то, что происходило сейчас, — эта толчея в дверях, устроенная веселыми и возбужденными студентами, которым не терпелось попасть внутрь, — все это было таким же сражением, как и бой между космическими кораблями.

Перед главным сканером ее, конечно, остановили, и девушке пришлось объяснять утомленному охраннику, что дроид является медицинским прибором и на него есть разрешение. В качестве доказательства она предъявила фальшивую иденткарту. Охранник махнул рукой, пропуская ее.

Пока все хорошо. Пора зайти внутрь.