Бедная маленькая стерва

Глава 40 АННАБЕЛЬ

Пассажиров в самолете Бобби обслуживали две стюардессы — привлекательная голландка Гитта и миниатюрная гавайская красотка, которую звали Ханни. На компанию «Суда и предприятия Станислопулоса» обе работали уже больше десятка лет — Гитта с двадцати пяти, а Ханни — с девятнадцати. Обе были профессионально вежливы, отлично вымуштрованы и прекрасно знали, как справиться с любой сложной ситуацией, но подобных случаев ни та, ни другая не припоминали.

А самое главное, они понятия не имели, что тут можно сделать.

Сегодня пассажирами самолета были Фрэнки Романо и Аннабель Маэстро.

В этом-то и заключалась проблема.

Ни Гитта, ни Ханни понятия не имели, то ли предупредить обоих о том, что ждет их в Лас-Вегасе, то ли промолчать.

Гитта считала, что лучше не лезть не в свое дело и держать язык за зубами. Ханни настаивала, что пассажиров нужно предупредить. Не сумев прийти к единому мнению, стюардессы решили посоветоваться с одним из пилотов — сорокалетним женатым человеком, тайно влюбленным в Ханни.

— Поступайте, как знаете, — сказал пилот, не в силах отвести взгляд от гавайской красавицы, которая никогда не будет принадлежать ему. Он был мужем и отцом троих маленьких детей.

— Тогда нужно им сказать, — твердо произнесла Ханни.

— Не им, а ему, — дипломатично предложила Гитта. — А уж он пусть расскажет ей, если сочтет нужным. Так будет правильнее.

— Дайте-ка мне взглянуть на эту газетенку, — попросил пилот.

— Я оставила свой экземпляр в гостинице, — ответила старшая стюардесса. — Не хотелось тащить с собой эту гадость. А в перечень газет, которые должны быть на борту в обязательном порядке, «Истина и факты» не входят.

Летчик пожал плечами.

— «Истина и факты» — грязное издание, так что статья вполне может оказаться «уткой». И потом, это не наше дело… Пусть пассажиры сами разбираются со своими проблемами, — сказал он, но Ханни бросила на него такой негодующий взгляд, что пилот покраснел. — А впрочем, — поспешно добавил он, — Гитта права. Вызовите этого красавчика Романо в кухню или еще куда-нибудь и предупредите, только потихоньку.

— Я все сделаю, — тотчас сказала Гитта. — Будет лучше, если парень узнает обо всем от меня.

— Это почему же? — удивилась Ханни. — Или, может быть, ты думаешь — я не справлюсь? Что-то не так скажу?

— Справишься, конечно, — заверила ее Гитта. — Но вдруг он начнет скандалить? Я-то умею успокаивать людей…

— А я, значит, нет?!

— Мы обе умеем, — согласилась старшая стюардесса. — В таком случае я приглашу мистера Романо в кухню, и мы скажем ему вместе.

— Вот и прекрасно, — сказал пилот, радуясь, что ему не пришлось принимать непростое решение. — Только потом скажете мне, чем все закончилось.

— У меня такое ощущение, что в детстве он ко мне приставал, — задумчиво проговорила Аннабель, придвигая к себе блюдо с орешками. — Ральф, я имею в виду. Лапал и все такое…

— И ты вспомнила об этом только сейчас? — спросил Фрэнки, отворачиваясь от иллюминатора самолета, который уже подлетал к аэропорту Лас-Вегаса. — Как такое может быть?!

— Может. — Аннабель кивнула. — Просто я похоронила эти воспоминания, загнала их глубоко в подсознание, а теперь, когда ты притащил меня в Лос-Анджелес, все всплыло снова.

— Я никуда тебя не тащил, — отрезал Фрэнки и прищурился. Кажется, Аннабель была в одном из своих несносных настроений.

— Позволь тебе напомнить, дорогой: это ты решил, что мы должны лететь на похороны и бросить свой бизнес неизвестно на кого. Один бог знает, что способны сделать с нашим предприятием эта идиотка Джени и ее дебильный сынок.

— Джени не идиотка, — сухо сказал Фрэнки. — И она ничего не испортит.

— Откуда ты знаешь? — Аннабель сдвинула на лоб свои огромные солнечные очки и посмотрела на него. — Ты ей звонил? Разговаривал с ней?

— Послушай, детка, ну что на тебя нашло? — простонал Фрэнки. — Может, хватит уже ездить мне по мозгам?

— Это ты у нас мастер ездить по мозгам, — парировала Аннабель. — Или, думаешь, я тупая и не видела, как ты стелился перед моим отцом? Мистер Маэстро то, мистер Маэстро сё… Да ему просто повезло, что он уродился таким красавцем, вот и все!

— Все-таки ты умеешь быть настоящей стервой, — вздохнул Фрэнки, качая головой.

— Ральф Маэстро — вот твой идеал! — не успокаивалась Аннабель. — Человек, который, возможно, изнасиловал собственную дочь.

— Уймись наконец, — коротко сказал Фрэнки. — Хотел бы я знать, зачем ты выдумала эту историю с изнасилованием?

— Ты действительно считаешь, что я ее выдумала? — Аннабель даже покраснела — до того разозлилась, что Фрэнки ей не поверил. Сама она не видела причин, по которым ее слова не могли быть правдой. Газеты то и дело пишут о подобных вещах, и ведь что характерно — случаются они чаще всего в семьях знаменитостей! Надо будет сходить к одному из психоаналитиков, пусть поможет раскопать ее прошлое. Уж тогда-то она узнает все наверняка!

— Не то, чтобы я тебе не верил, — сказал Фрэнки, пытаясь хоть немного успокоить Аннабель. Начни он с ней препираться, и дело могло закончиться сокрушительной ссорой, как бывало уже не раз. Хорошо еще, что на борту вся посуда пластмассовая и Аннабель нечего швырять об пол и об стены.

— Просто мне кажется, что смерть матери сильно на тебя подействовала, — добавил он примирительным тоном.

Аннабель вдруг стало так жалко себя, что ее глаза сразу наполнились слезами. Сначала ее изнасиловал этот жирный подонок — Омар, потом у нее умерла мать, но всем на нее плевать. Даже Фрэнки. Если бы она была хоть немного ему небезразлична, он бы, конечно, позвонил Шарифу Рани и высказал ему все, что он думает о нем и его ублюдке. Но ведь Фрэнки и пальцем не пошевелил, а почему? Да просто не захотел терять богатенького клиента — вот почему, а до ее переживаний и чувств ему нет никакого дела.

И на фиг ей такой бойфренд?

Аннабель не стала откладывать дело в долгий ящик — решение было принято и тотчас утверждено: с Фрэнки необходимо расстаться. В самом деле, зачем ей нужен этот эгоистичный сукин сын, которые думает только о деньгах и о кокаине? К тому же Фрэнки подлизывался к Ральфу, словно тот был американским президентом, а этого она ему не простит никогда.

Словом, все говорило за то, что им действительно пора разбежаться.

Потом Аннабель задумалась, не сказать ли Фрэнки обо всем прямо сейчас, чтобы сразу по прилете в Вегас без помех заняться Бобби.

Эта неожиданная мысль показалась ей стоящей. В самом деле, почему бы нет? Бобби Станислопулос мог стать достойной заменой Фрэнки, да и сама она не уродина и не нищая. Они могли бы стать отличной парой, им бы все завидовали.

Но, поразмыслив еще немного, Аннабель решила подождать до тех пор, пока они вернутся в Нью-Йорк и жизнь снова войдет в обычную колею. От планов завоевания Бобби она отказываться не собиралась — нужно было только правильно выбрать время, учитывая, что он и Фрэнки — друзья. Когда она бросит своего бойфренда (а лучше сделать так, чтобы он бросил ее), Бобби, конечно же, постарается ее утешить, а остальное — дело техники.

И тогда…

Кто знает, быть может, все сложится очень, очень удачно.

— Прошу прощения, мистер Романо, — сказала Гитта, легонько тронув Фрэнки за плечо. — Можно вас на пару слов?

— Чего? — агрессивно отозвался Фрэнки. Почему-то он решил, что на стеклянной полочке в туалетной комнате остались следы белого порошка и стюардесса в шикарной — розовой с золотыми пуговицами — форме собирается сообщить ему, что по федеральным законам нюхать кокаин на борту авиалайнера строго воспрещается.

Вот черт, подумал Фрэнки. А, впрочем, что она сможет сделать? Арестовать его? Да ни хрена подобного — самолет-то частный. Скорее всего, напрасно он так испугался, и дело в чем-то другом.

— Какие-то проблемы, мисс? — проговорил Фрэнки и на всякий случай провел ладонью под носом, уничтожая возможные улики.

— Не у меня. Мне нужно вам кое-что сообщить, — сказала Гитта. — Речь идет о вещах, которые вам следует знать… Нет, мисс Маэстро пока беспокоить не нужно. Не могли бы вы пройти со мной?

Фрэнки покосился на Аннабель, которую после нескольких «Мартини» сморил сон. Раскрытый журнал, который лежал у нее на коленях, готов был упасть на пол, и Фрэнки машинально положил его на столик. После слов стюардессы он решил, что самолет терпит бедствие. Отказ двигателя, поломка шасси, пожар… Господи, ну почему ему так не везет?!

Поднявшись, Фрэнки сделал несколько шагов на внезапно ослабевших ногах и проследовал за стюардессой в кухню. Там их поджидала вторая стюардесса — симпатичная гавайка с большой грудью. Лицо ее не выражало ни страха, ни смятения, и Фрэнки понял, что об аварии речь не идет.

— Что случилось? — спросил он, одновременно подумав о том, что, не будь здесь Аннабель, за младшей стюардессой можно было бы приударить. Он слышал, что гавайки дьявольски хороши в постели.

— Ситуация довольно неловкая, мистер Романо, — начала старшая стюардесса, — но мы решили, что вам… и всем, кого она касается, необходимо быть в курсе.

«Все-таки гребаный самолет падает! — пронеслось в голове у Фрэнки. — Черт, черт, черт!!»

— Какая ситуация? — пробормотал он внезапно севшим голосом. — Что, наконец, случилось?!

— Один из таблоидов опубликовал статью, — деловитым тоном пояснила Ханни. — Она касается вас и мисс Маэстро…

Значит, журналюги все-таки пронюхали об их отношениях, с досадой подумал Фрэнки. Ну и что тут такого особенного? Аннабель, правда, всегда избегала известности, но он — дело другое. Мысленным взором Фрэнки уже видел крупные газетные заголовки: «ФРЭНКИ РОМАНО — НЕОБЪЕЗЖЕННЫЙ ЖЕРЕБЕЦ. ЛЮБОВНИК ДОЧЕРИ УБИТОЙ КИНОЗВЕЗДЫ ПОКОРЯЕТ ГОЛЛИВУД». Ну и так далее… Пожалуй, решил он, это именно то, о чем он давно мечтал. Слава, известность всегда влекли Фрэнки, к тому же, по его глубокому убеждению, известность была очень тесно связана с богатством.

— Боюсь, статья не очень хорошая, — сказала Гитта, грубо вторгаясь в его мечты. — И если все написанное в газетах — правда, скандал может выйти громким и… грязным. Вот почему мы сочли необходимым предупредить вас прежде, чем мы приземлимся в Лас-Вегасе.

— Что значит — не очень хорошая? Да говорите же толком! — воскликнул Фрэнки взволнованно.

— Ну… — Ханни явно колебалась. — В статье мисс Маэстро называют известной нью-йоркской «мамочкой». Кроме того, там сказано, что вы — наркоман со стажем и что именно вы вербуете девушек для бизнеса, который вы вместе с мисс Маэстро организовали в городе.

— Мы понимаем, что все это, конечно, неправда, — добавила Гитта. — И все-таки мы сочли необходимым вас предупредить. Не исключено, что в аэропорту вас уже будут поджидать папарацци.

— Надеюсь, мы поступили правильно, — подхватила Ханни, гадая, действительно ли статья в газете была просто «уткой».

Фрэнки промолчал — у него попросту отнялся язык. В газетах написали об их бизнесе. И назвали Аннабель «известной в Нью-Йорке «мамочкой». А его — «наркоманом со стажем». Как они узнали? Откуда?!

Аннабель, конечно, будет в ярости и во всем обвинит его. Так уж была устроена его смазливая подружка: что бы ни случилось, во всем всегда был виноват он.

— Г-где эта лживая газетенка? — пробормотал наконец Фрэнки.

— К сожалению, мистер Романо, мы не взяли с собой ни одного экземпляра, — пояснила Гитта.

— Почему? — рявкнул Фрэнки. — Вы рассказываете мне какую-то фантастическую историю и ничем не можете ее подтвердить. Почем мне знать, может, вы все это выдумали?

— Ми-истер Романо… — начала было Гитта, но Фрэнки прервал ее властным жестом.

— Лучше заткнитесь и слушайте, что вы можете для меня сделать. Держите языки за зубами, вы, обе, и ни слова моей подружке. Ясно?

— Как вам будет угодно, мистер Романо, — кивнула Гитта, бросая на Ханни многозначительный взгляд — мол, говорила я тебе…

Младшая стюардесса, впрочем, не обратила на этот взгляд никакого внимания — она была потрясена грубостью Фрэнки. Как смеет этот выскочка разговаривать с ними в таком тоне? Никто из пассажиров этого самолета никогда не позволял себе хамить ни стюардессам, ни пилотам. Даже когда на заре своей карьеры она случайно облила виски пиджак одного из директоров компании, тот только расхохотался — и в конце концов заставил саму Ханни смеяться над собственной неловкостью. А этот… Даже непонятно, как Бобби Станислопулос — приятный и выдержанный молодой человек, достойный наследник своего отца — может дружить с таким хамом.

Ханни вздохнула. Гитта, как всегда, оказалась права — Фрэнки Романо был самой настоящей свиньей.

Аннабель спала до самой посадки. Будить ее Фрэнки не стал, боясь, что кто-то из стюардесс не удержится и расскажет ей новости.

Сам он все это время пытался что-то придумать — и едва не скрипел зубами от сознания собственного бессилия. Пока они находились в воздухе, Фрэнки не мог предпринять ровным счетом ничего. Как назло, у него не было даже проклятой газетенки. Если бы только знать, что именно в ней написано!

Ну ничего, пусть только самолет сядет. Он не станет медлить, а наймет самого лучшего пройдоху-адвоката и подаст на газету в суд. За адвоката, разумеется, заплатит Ральф — уж конечно, он не станет скупиться, когда на карту поставлена репутация его дочери, да и его собственная тоже. Юристы разнесут эту паршивую газетенку в пух и прах, пустят ее владельцев по миру, а журналистам и редакторам обеспечат безработное будущее.

Но откуда журналюги выцарапали эту информацию?

Черт, ему нужно точно знать, что именно они напечатали, тогда, возможно, он сумеет установить и источник утечки. Впрочем, ущерб все равно был нанесен серьезный, поскольку статья появилась в крайне неудачное время — буквально за день до похорон Джеммы. Ральф, конечно, будет рвать и метать…

Нужно позвонить Джени, решил в конце концов Фрэнки. Позвонить и выяснить, что и как — вдруг ей что-нибудь известно. Но главное все же не это. Как только самолет приземлится, нужно сразу запихнуть Аннабель в лимузин, который пришлет Бобби, а самому купить газету или газеты, в которых появилась статья. Не может быть, чтобы дела обстояли так плохо!

Или… может?