Бегемот

•ГЛАВА 28•

Наконец-то опускалась ночь.

Нескончаемо долгий, жаркий день Дэрин провела на корабельной палубе между штабелями ящиков, прячась от экипажа и безжалостного солнца. Это было то самое судно, которое она заприметила с пустынного берега Килье-Нимана, — германский пароход, груженный толстыми мотками медной проволоки и лопатками турбин размером с мельничные крылья.

До рассвета корабль дожидался, когда можно будет пройти через сети от морских чудовищ, а затем весь день шлепал до Стамбула. После семи недель на воздушном корабле казалось, что судно движется со скоростью улитки.

Не считая торопливого ужина перед самым десантированием, из еды Дэрин за все время перепала лишь черствая галета, которую она случайно нашла меж ящиков. А из питья пришлось довольствоваться двумя пригоршнями росы, скопившейся в парусиновом чехле спасательной шлюпки.

Но в любом случае ей было лучше, чем ее подчиненным, которые сейчас томились в плену у османов или вовсе были мертвы. За долгие часы в пути Дэрин тысячу раз прокрутила в уме ту сцену на берегу, прикидывая, что она могла в тех обстоятельствах сделать. Получается, ничего. С шагоходом-скорпионом и взводом солдат ей никак не сладить — только саму бы схватили.

По совести, германское судно было не худшим местом, чтобы спрятаться. Экипаж в основном находился внизу, а снаружи на палубе сушились матросские робы. Она уже сняла с веревки ту, что ей более-менее подходила. С заходом солнца до берега можно будет добраться вплавь.

Впереди, в наступающих сумерках, уже показались огни Стамбула. Strom[5] жестянщиков светил ярче и жестче, чем мягкое биолюминесцентное освещение Лондона или Парижа, а то, что с летного поля казалось призрачным заревом, вблизи просто хлестало по глазам. Город смотрелся как ожившая ярмарочная площадь, вся в сиянии и мишурном блеске.

Дворец султана на холме, копьями уставивший в небо минареты двух больших примыкающих мечетей, выделялся своей подсветкой даже на этом сверкающем всеми огнями фоне. Дэрин решила направиться в ту часть города, где скопления старых зданий тесно соседствовали с самыми новыми постройками.

Уже разминая мышцы перед прыжком за борт, Дэрин вдруг усомнилась в целесообразности своего плана и взвесила возможные варианты. На рейде Стамбула собралась сотня с лишним судов, среди которых есть и гражданские корабли под британским флагом. На одном из них можно добраться до Средиземного моря, где стоит под парами военный флот Британии, или двинуть на север, к русским черноморцам — союзникам-дарвинистам.

Но в голове у нее тут же возникла куча контрдоводов. Во-первых, османы тщательно обыскивают все британские корабли. Во-вторых, какой капитан безоговорочно и сразу поверит, что она — представленный к награде офицер службы воздухоплавания, а не сумасшедший «заяц»? Наконец, что, если без военной формы и подчиненного ей корабельного зверья кто-нибудь углядит в ней обыкновенную девчонку?

И даже если она доберется-таки до «Левиафана»: вдруг у Фольгера не получилось оттуда сбежать? Он же в любую секунду сможет порушить ее карьеру единым словом!

Впрочем, Дэрин сама прекрасно понимала, что следует намеченным курсом вовсе не поэтому. Здесь, в городе, находился Алек, и ему нужна была помощь. Может, и глупо всем рисковать ради какого-то чертова принца, ради мальчишки, который даже не понял, что она — девочка? Ну а сам Алек не рисковал так же безрассудно, когда пробирался по леднику, только для того, чтобы помочь терпящему бедствие вражескому кораблю? А?

И когда вода превратилась в черное зеркало, где отражались огни города, Дэрин покинула свое укрытие. Кое-как запихав краденую робу под водолазный костюм, девочка пробралась на нос корабля. Перевалившись через планшир, она спустилась по якорной цепи и без всплеска скользнула в воду.

На берег Дэрин выбралась в тени длинного пирса. Даже ночью жизнь здесь кипела вовсю: работали в доках люди и шагоходы; грузчики сновали под исполинскими механическими руками, которые, пуская дым, снимали грузы с десятка кораблей; в свете прожекторов метались причудливые тени, прыгая и покачиваясь на штабелях всевозможных товаров, устройствах и механизмах.

Дэрин забралась в лабиринт ящиков и каких-то металлических деталей, быстро подыскав в темноте укромный закуток, где можно было снять костюм Споттисвуда. Облачаясь в германское матросское тряпье, которым она разжилась на борту, Дэрин на секунду почувствовала глухое раздражение: надо же, вот так взять и разжаловать себя из офицера-воздухоплавателя в обыкновенного матроса торгового флота! К тому же, если ее вот так, без мундира, схватят османы, ей как шпионке виселицы точно не избежать.

От водолазного костюма следовало избавиться, поэтому Дэрин все, кроме башмаков и стропореза, запихала в громадную катушку медной проволоки. Даже если его найдут, подавляющему большинству врагов эта груда саламандровой кожи с деталями из черепашьего панциря не скажет ровным счетом ничего; ну, разве подумают, что какая-нибудь вконец эксцентричная русалка вышла из вод на берег.

Лабиринт штабелей всевозможных ящиков был поистине огромен: металлических деталей и запчастей здесь, пожалуй, хватило бы, чтобы заново отстроить весь Стамбул. И на всей таре стояли ярлыки на немецком. Дэрин тронулась туда, где призывно светили огни города, окрыленная надеждой что-нибудь съесть или хотя бы выпить воды. Однако дойдя до края объекта, девочка обнаружила, что он по всему периметру огорожен металлической сеткой высотой в полтора десятка футов, с тремя рядами блестящей в свете фонарей «колючки» по верху. Единственные ворота, которые можно рассмотреть, и те под массивным замком.

— Вот и приплыли, — пробурчала Дэрин.

Угораздило ж ее выбраться на берег на охраняемой и огороженной территории. Секретный объект, что ли?

Можно было бы снова отплыть и выйти на берег где-нибудь в другом месте, но Дэрин уже просто шатало от голода. От одной мысли о повторном погружении в холодную темную воду зябко стучали зубы. И чего такого важного в этом дурацком грузе? Слоняясь вдоль ограды в поисках незапертого выхода, Дэрин мало-помалу стала приглядываться к хранящемуся здесь добру.

Тут были не только части механизмов, но и какая-то электрика. Здоровенные рулоны резиновой изоляции, длинный ряд аккумуляторных батарей с гальваническими элементами, похожими на те, что используются на прожекторах «Левиафана». Только эти батареи с добрый флигель размером! Вспомнились заодно и турбинные лопатки на грузовом судне. Германцы что, возводят где-то здесь электростанцию?

Заслышав голоса, Дэрин нырнула в тень. Мимо, переговариваясь, прошло с десяток человек; один из них нес позвякивающую связку ключей. То, что надо: эти люди как раз собирались наружу.

Вслед за ними Дэрин прокралась к широченным воротам в заборе, где из темноты разбегались в оба конца железнодорожные рельсы. Когда старший отомкнул замок, бригада рабочих распределилась по всей ширине ворот и с натугой отворила их; послышался скрежет металла о камень. Снаружи, за воротами, нетерпеливо пуская в прохладный ночной воздух пыхтящие струи жаркого пара, дожидалось нечто громадное и невероятно мощное. Вот оно пришло в движение: постепенно удалось рассмотреть машину колоссальных размеров. Передняя часть двигателя имела форму головы демона, а длинные ручищи с когтями, предназначенные для погрузочных работ, были сложены у исполина на спине, словно гигантские крылья из черного металла. Из хищно оскаленной пасти вырывались белесые клубы пара.

— У-у, упыри чертовы, — негромко, но истово произнесла Дэрин, припоминая, что видела уже картинки с этим монстром в грошовых брошюрках.

Это был «Восточный экспресс».

Шумное дыхание поезда-исполина оттеснило Дэрин обратно к штабелям грузов. При этом она не могла отвести от него глаз.

Экспресс смотрелся странным гибридом османского и германского стилей. Двигателю намеренно придавалось обличье мифического дэва со свисающим из пасти огромным языком. В то же время предназначенные для работы с грузами многосуставчатые ручищи ничем украшены не были.

Вот они ожили и, двигаясь плавно, как крылья парящего коршуна, простерлись к штабелям грузов и стали поднимать ящики, металлические части, катушки проволоки и стеклянные, похожие на большие полупрозрачные колокола изоляторы. Поезд загружал, насыщал сам себя, подобно прожорливому монстру, дорвавшемуся до обильной трапезы. Вдруг ударил слепящим светом единственный глаз дэва — носовой прожектор. Застигнутая врасплох, Дэрин шарахнулась назад. Тень, в которой она успешно пряталась, мгновенно исчезла.

— Wer ist das?[6] — послышался сквозь пыхтение двигателей пронзительный крик.

Запаса германских слов Дэрин хватило, чтобы понять: ее засекли.

Полуослепшая, она развернулась, чтобы бежать, но некстати запнулась о связку скользких пластмассовых труб и полетела кубарем. Кое-как поднявшись на ноги, Дэрин заковыляла в темноту, где забилась за большую катушку с проволокой.

Разбитое колено пульсировало болью, а руки все в кровавых ссадинах: что и говорить, приземление неудачное, а тут еще голова кружится от голода. Сердце Дэрин и то билось слабенько, как у пичужки.

От преследователей ей в таком состоянии не убежать, остается их обхитрить.

Превозмогая боль, она на четвереньках поползла обратно к экспрессу, держась среди нагромождений груза и намеренно протискиваясь в самые узкие проходы. Надежда была на то, что ее как следует не разглядели и не поняли, что гонятся за худенькой девочкой.

Голоса преследователей раздавались всюду вокруг, отзываясь прерывистым эхом в лабиринте из ящиков и металлических деталей. Дэрин продолжала ползти, ориентируясь на яркие огни поезда. Мимо с криками пронеслись люди, думая, что она все еще от них убегает.

В эту секунду над ней скользнула тень — растопыренная металлическая лапища, которая надвигалась сверху. Дэрин вовремя распласталась в тот момент, когда три пальца с резиновыми накладками сомкнулись вокруг бута проволоки размером с гиппоэска.

Машина ненадолго притормозила, чтобы удачней обхватить бут, и тут Дэрин увидела свой шанс. Вскочив, она проворно влезла в этот здоровенный цилиндр. Секунда, и бут вместе с ней, накренившись, взмыл с земли в воздух.

Видно было, как на проплывающей снизу площадке чиркают по лабиринту мотков и ящиков фонарики преследователей. Никому из них не пришло в голову посветить на груз, проплывающий над головами.

На какую-то секунду металлические пальцы сжали бут сильней, отчего проволочное кольцо слегка сдавило Дэрин. Может, оператор заметил ее и решил раздавить? Однако лапища просто перехватила груз поудобнее. Вскоре бут аккуратно опустился среди десятка других таких же.

Подождав, пока лапа-погрузчик уберется, Дэрин выкарабкалась на дно открытой грузовой платформы. Борта у нее были лишь чуть выше, чем сама Дэрин, поэтому она, встав на цыпочки, легко могла наблюдать за происходящим.

Количество преследователей увеличилось. Появились и собаки: пара немецких овчарок, туго натянув поводки, тащила за собой хозяина, что-то азартно вынюхивая. Хорошо, что взлет на механической руке прервал маршрут их поиска. Однако надо отсюда выбираться, пока ее в лепешку не раздавила новая порция поступающего груза.

Дэрин пролезла к переднему торцу платформы и посмотрела оттуда на вагон, что шел в составе следом: габаритный «пульман» с изящной стеклянной дверцей на торце. Незаметно спрыгнув на сцепку, Дэрин подобралась к двери вагона и, недолго думая, вскрыла замок своим стропорезом.

Бесшумно скользнув внутрь, она прикрыла дверь, бдительно выставив нож перед собой.

— Hallo? — позвала она негромко, надеясь, что удачно имитирует акцент жестянщиков.

Никто не ответил. Когда глаза Дэрин привыкли к темноте, девочка невольно присвистнула.

Это был вагон-салон, с интерьером пышным, как хвост павлина. По одну сторону рядком тянулись столики, мягко поблескивали медные поручни, а плавный изгиб потолка был обит кожей с заклепками. Массивные кресла составляли полный, можно сказать, вопиющий контраст аскетичной мебели на «Левиафане». Каждое кресло было снабжено выходящей из пола подставкой для ног. Довершая картину, в темном углу застыл механический официант в феске.

Дэрин сделала несколько осторожных шагов, чувствуя себя здесь не к месту. Даже тихий и пустой, этот вагон-ресторан словно источал запах лоска и шика: вот-вот появится какой-нибудь мажордом во фраке и с презрительной ухмылкой глянет на Дэрин в ее робе не по росту.

Она села за один из столиков, подглядывая через занавески за идущей снаружи охотой. Там по-прежнему метались в темноте фонарики преследователей, постепенно смещаясь в сторону воды; судя по всему, преследователи продолжали считать, что она убегает от экспресса. Территория объекта оглашалась криками и лаем, а здесь, внутри вагона, казалось, что ей сейчас подадут изысканный ужин.

— Ужин! — осенило Дэрин.

Она вскочила и, пробравшись за буфетную стойку, стала рыться по полкам, натыкаясь на штопоры, полотенца, бутылки вина и коньяка. Вот черт: это был действительно всего лишь салон, отдельный от вагона-ресторана, так что еды здесь не было.

И тут в одном из ящиков она обнаружила целую залежь бисквитов и пирожных с кремом, прикрытых кружевной салфеткой. Видимо, кто-то из персонала отложил их для себя, а потом забыл. Устроившись на полу, Дэрин взялась это все уписывать. Пирожные малость зачерствели, но все равно превосходили по вкусу все, что Дэрин приходилось есть с самого дня поступления на службу. Трапезу она запила талой водой из серебряного ведерка для льда, да еще и как следует приложилась к откупоренной бутылке коньяка.

— Ну что, совсем не плохо, — сказала она, сыто рыгнув.

Теперь, когда голова уже не кружилась от голода, она была в состоянии подумать о том, что же здесь на самом деле происходит. Куда германцы везут весь этот груз? Судя по ярлыкам, он доставлен из Германии. Тогда с какой стати грузить его на экспресс, идущий обратно в Мюнхен?

Дэрин еще раз выглянула из окна: погони уже не было видно. Вероятно, преследователи мечутся сейчас по берегу, думая, что она скрылась в воде. Механические руки заканчивали погрузку: оставалось лишь несколько аккумуляторных батарей и изоляторов; снова ожили двигатели поезда. Что, если состав отходит сейчас к какому-то месту неподалеку, откуда можно будет возвратиться перед рассветом? Никто и не заметит его уход из города и уж тем более не заподозрит, что роскошный «Восточный экспресс» перевозит промышленный груз.

Поезд, дернувшись, медленно тронулся, а Дэрин напомнила себе, что она здесь, собственно, не затем, чтобы шпионить за жестянщиками. Ее задача — помочь Алеку, а не выведывать секреты Османской империи. Мимо уже проплывал увенчанный «колючкой» забор — можно прыгать хоть сейчас, коли ни у кого не хватило ума ее выловить.

Возвратившись за стойку, Дэрин выбрала себе бутылку самого, должно быть, ценного коньяка. Ну и что, что это элементарная кража, — надо же как-то раздобыть деньги и приличную еду. Бутылка была старая, пыльная — коллекционная, должно быть.

Экспресс неспешно полз через Стамбул, не привлекая к себе особого внимания. Рельсы тянулись вдоль воды, мимо темных складов и закрытых фабричных ворот. Дэрин, открыв дверцу, выжидала подходящий момент, чтобы спрыгнуть.

Когда поезд на повороте замедлил ход, она сошла так легко и непринужденно, словно была приехавшей сюда в отпуск туристкой. Притормаживая, Дэрин сбежала по насыпи и, присев, выждала, когда дышащий паром дэв проедет мимо, после чего углубилась в неосвещенные улицы.

Даже в этот поздний час горизонт по-прежнему освещало зарево огней, однако Дэрин решила, что отдых ей нужен сейчас больше, чем пища, а потому, выбрав тупичок пообшарпанней и потемней, она свернулась калачиком, чтобы урвать наконец несколько часов сна.