Бен Гурион

Предисловие

Основой моей первой книги «Засекреченный Суэц», вышедшей в свет в апреле 1964 года одновременно в Париже и Тель-Авиве, стала моя докторская диссертация, которую незадолго до этого я защитил в Парижском университете. Один экземпляр этой книги о необычайном альянсе между Израилем и Францией в период суэцкого конфликта я снабдил дарственной надписью и отправил Давиду Бен-Гуриону, отошедшему от дел десять месяцев назад. Вскоре он прислал мне в ответ очень теплое письмо.

Я никогда не встречался со Стариком, но дружеский тон его письма дал мне смелость задать ему (через секретаря) два вопроса: не будет ли он возражать, если я напишу его биографию, и даст ли свободный доступ к своим архивам. Я не строил на сей счет никаких иллюзий и не предполагал, что моя просьба будет встречена благосклонно. Дело в том, что множество писателей, исследователей и ученых мужей тщетно пытались получить это исключительное право, однако премьер-министр удостоил беседы лишь двоих, да и то без доступа к документам. Вот почему написанные ими биографии оказались анекдотичными и неточными.

Как же велико было мое изумление, когда несколько недель спустя мне позвонил секретарь Бен-Гуриона и передал лаконичный ответ: «Старик согласен». Я предположил, что Бен-Гурион согласился меня принять и приготовил «для памяти» подробный перечень объяснений, почему я считаю себя способным взяться за столь серьезное дело. С этим листом я отправился на встречу с Бен-Гурионом 23 ноября 1964 года.

— Так значит, вы и есть Бар-Зохар, — сказал он, едва я вошел в кабинет. Высказав свое мнение о моей книге, посвященной Суэцу, он без перехода сказал:

— Что вы хотели бы узнать?

Вопрос застал меня врасплох.

— Вот перечень, — пояснил я.

— Нет-нет! Вы ведь собираетесь писать мою биографию, не так ли? Вот я и спрашиваю, что вы хотели узнать? Как намерены работать? Какие документы хотели бы посмотреть?

Он ясно дал мне понять, что решение уже принято. Я так никогда и не узнал, почему он доверился, открыл свои архивы мне, двадцатишестилетнему иностранцу. И только годы спустя в его дневнике я обнаружил следующие строчки, датированные днем нашей встречи:

«Вечером пришел Микаэль Бар-Зохар, написавший на французском книгу о Синае и Суэце, за что получил ученую степень доктора наук. Он родился в Болгарии. Хочет написать и издать историю моей жизни и просит помочь ему в этом. Время от времени хотел бы встречаться для обсуждения разного рода тем, что позволит узнать мое мнение об иудаизме и международных проблемах. Я сказал, что через неделю вернусь в свой киббуц Сде Бокер и смогу предоставить в его распоряжение мои архивы при условии, что ни один государственный секрет опубликован не будет».

Вот так я начал писать биографию Бен-Гуриона. Старик разрешил мне пользоваться своими записями, дневником, архивами, перепиской и другими документами. Я наблюдал его за ежедневной работой дома в Тель-Авиве и в киббуце Сде Бокер, сопровождал его в поездках по стране. В период с 1964 по 1966 год большую часть своего времени я был рядом с ним. Почти каждый день, устроившись в уголке кабинета, я присутствовал при его беседах с посетителями — государственными деятелями, лидерами политических партий, журналистами, военными, интеллигенцией. Я присутствовал на конференциях при закрытых дверях и на больших политических собраниях, которые напоминали то толпу сторонников-энтузиастов, то яростное противостояние между ним и его врагами. И всякий раз, когда позволяло время, я подолгу расспрашивал его о жизни и деятельности. Если он был занят, я перебирал архивы, изучая все, что публиковалось о нем, или беседовал с его основными сторонниками или противниками. Вскоре я понял, что располагаю обширнейшими источниками информации: сотни книг, прямо или косвенно посвященные ему или различным видам его деятельности, издавались в Израиле и за рубежом, бесчисленное количество статей в газетах и журналах. Кроме того, число документов, значившихся в личных архивах Бен-Гуриона, приближалось к полумиллиону.

Беседы со мной и моими сотрудниками также являли собой неисчерпаемый источник информации, точность которой следовало тщательно проверять. Мы встречались с такими выдающимися политическими личностями, как Шимон Перес, Ицхак Навон, Моше Даян, Тэдди Коллек, Игаэль Ядин, Исраэль Галили, Игаль Алон, Ицхак Рабин, Моше Шарет, Рахиль Янаит Бен-Цви, Ариэль Шарон, Дов Иосиф, Зеев Шареф, Пинхас Сапир, Абба Эбан, Иссер Харель и многими другими. Это позволило нам собрать огромное количество документов, писем, заметок. Члены семьи Бен-Гуриона, его самые близкие и старинные друзья также оказали мне большую помощь.

Так, в 1966 году я опубликовал первую биографию «Бен-Гурион, вооруженный пророк», которая вскоре была переведена на многие языки. Однако мне самому этот труд казался незавершенным, и я решил углубить и продолжить свои исследования, даже если для этого мне понадобятся долгие годы. С 1968 по 1970 год я лишь частично занимался этой проблемой, но с 1970 года смог полностью посвятить себя ей.

В ходе дальнейших исследований я нашел неизданные документы, представляющие огромный интерес. В архивах Вейцмана я обнаружил сотни писем и стенографических отчетов, воссоздающих в деталях яростную борьбу между ним и Бен-Гурионом в период второй мировой войны. Мейер Вейсгал, преданный сотрудник Вейцмана, показал мне не вошедшую в его мемуары главу о натянутых отношениях между двумя лидерами. В архивах Бен-Гуриона я нашел его многочисленные документы: переписку с Гербертом Моррисоном и Антони Иденом, секретарями «Форин оффис» в период, когда он пытался вести переговоры о союзном договоре с Великобританией; с Гарольдом Макмиллоном, премьер-министром в период Ближневосточного кризиса 1958 года; трогательную переписку с президентом Кеннеди и генералом де Голлем за несколько дней до его полной отставки в 1963 году; детальное изложение глубокого кризиса в отношениях между Израилем и США, вызванного созданием атомного реактора в Димоне в пустыне Негев в начале 60-х годов; полный дневник его ближайшего соратника Нехемии Аргова; переписку с Дорис Мэй, проливающую новый свет на его личную жизнь. В Сде Бокере я нашел принадлежащие ему многочисленные записные книжки, дневник 50-х — начала 60-х годов, который он считал пропавшим. Все это позволило мне узнать, что же именно, поминутно, происходило на Севрской конференции в октябре 1956 года, подробности особо секретного пакта, заключенного с Турцией в 1958 году во время тайной ночной поездки в Анкару.

В дневнике последующих лет описывалось его несогласие с решением начать боевые действия, принятое правительством в июне 1967 года, и его личная трагедия, когда по окончании Шестидневной войны он понял, что его политическая карьера завершена окончательно.

Завеса тайны была снята и с многих других событий, рассматривавшихся ранее как государственная тайна, что позволило мне включить их в настоящую книгу. Я также получил доступ к дневникам его многочисленных близких соратников.

Я воспользовался и недавними публикациями, такими, как «Дневник» Шарета, «Автобиография» Даяна и рассказом о стремлении Бен-Гуриона вступить в переговоры с Насером в 1956 году, что он надеялся осуществить с помощью Роберта Андерсона, доверенного представителя Эйзенхауэра. Не исключено, что если бы это удалось, то переговоры смогли бы воспрепятствовать суэцкому конфликту. В документах Public Record Office в Лондоне и в библиотеке Оксфордского колледжа Святого Антония я обнаружил захватывающие сведения об отношении к Бен-Гуриону определенных кругов английского правительства и близких ему секретных служб во время и после второй мировой войны.

Однако я смог воспользоваться лишь малой толикой того феноменального фактического материала, который имелся в моем распоряжении. Бен-Гурион был чрезвычайно деятельным человеком: с четырнадцати лет и почти до самой своей смерти в восемьдесят семь лет он активно участвовал в общественной жизни, написал бесчисленное множество статей, писем, выступлений, заметок, вел подробнейший дневник. Он интересовался всем — политикой, профсоюзным движением, сионизмом, дипломатией, национальной обороной и даже отважился затронуть интеллектуальный мир. Ему принадлежит первостепенная роль в событиях, отметивших сперва историю возвращения евреев в Палестину, а затем и создания государства Израиль. Самым трудным для меня был отбор фактического материала, который я включил или процитировал в этой книге, чем, надеюсь, смог подтвердить ее объективность.

Стремясь как можно лучше написать эту биографию, я решил объединить воспоминания о политическом деятеле с портретом того, кто скрывался за этой легендой, показать принятые им жесткие, порой ошибочные решения и мучительные колебания, мечтания и надежды достигшего вершин человека и оставшегося один на один с самим собой. Самым трудным было разглядеть настоящего Бен-Гуриона, вычленить его из образа мифического персонажа, идеализированного абсолютными сторонниками и проклятого непримиримыми противниками.

Он и его жена Паула ушли от нас до того, как я приступил к второй книге. Следует признать, что их уход позволил мне рассмотреть некоторые аспекты личной жизни Бен-Гуриона, которые я вынужден был обойти молчанием при их жизни.

Как уже было сказано, в своей работе я использовал в основном неизданные источники, а опубликованные документы служили мне лишь фоном. Большая часть из них была написана на иврите, вследствие чего они так и приведены в библиографии. Я прошу всех, кто располагает указанным материалом, свериться с оригиналом этой биографии на иврите, поскольку она является более полной и три ее тома включают ссылки и примечания, дополненные детальным перечнем всех изданных и неизданных источников.

Я искренне благодарен всем, кто помог мне и дал многочисленные интервью, всему персоналу учреждений, позволивших мне ознакомиться с имеющимся у них фактическим материалом: в Израиле это архивы армии, сионистского движения, еврейского рабочего движения, Рабочей партии, института Жаботинского, архивы Вейцмана; Public Record Office в Лондоне и многочисленные частные архивы, публичные библиотеки в Израиле и за рубежом. Я хочу выразить свою признательность моим сотрудникам Иегуде Каве, Далие Зидон и Ханне Эшкар. Я особенно благодарен моему главному помощнику Нилли Овнат и Хаиму Исраэли, преданному секретарю Бен-Гуриона, которые верно и преданно помогали мне в течение одиннадцати лет, а также Ине Фридман за ее замечательный труд по подготовке английского текста этой книги. Профессор Иегуда Слуцки из Тель-Авивского университета, Ахувия Малкин и Гершон Ривлин провели долгие месяцы за чтением этой рукописи, дали мне ценные советы и подсказали источники информации первостепенной важности.

Я не могу закончить это предисловие, не упомянув о бесценной поддержке, оказанной мне Бен-Гурионом. Не стоит говорить о стократно повторяемых беседах, о разрешении ознакомиться с его личными архивами, а затем и процитировать их. Мы прекрасно знаем, насколько могут быть неточны интервью, обманчивы письма и документы, представляющие лишь малую толику правды. Дневник может явиться еще более сомнительным источником биографических сведений, если его содержание не проанализировано самым тщательным образом и не сопоставлено с другим источником. Говоря о помощи Бен-Гуриона, я подразумеваю ту огромную удачу, которая позволила мне долго идти по жизни рядом с ним. Наблюдать за стилем работы, изучать манеру размышлять и говорить, почти физически ощущать весомость его личности — все это позволило мне осознать его необычайную притягательную силу и обаяние, понять, каким образом необъяснимые качества власти и вдохновения позволили беззаветным сторонникам преклоняться перед ним, а ему самому провести свой народ через войны к независимости и бессмертию.

М. Б.-З.